Козырная дама

 


                Козырная дама

               
               
                ОТ АВТОРА               
               
               
                Дорогие читатели!


   Я предлагаю Вам мой первый большой роман.
   Пишу я легко. Пришедшие мысли стремительно выстраиваются в сюжеты, а я за ними кое-как поспеваю - торопливо набрасываюсь на кнопки клавиатуры, хотя печатаю достаточно быстро. Но мне катастрофически не хватает времени - очень непросто совмещать творчество с работой, воспитанием дочери и домашними делами.
   И всё равно я нахожу время и для писательского труда. Ведь фантазии - это самая главная составная часть моей жизни, без них я бы не выжила в этом таком непростом мире. Дорогие  читатели – это мой первый большой роман, и за ним обязательно последуют другие!  очень хочу подружиться с Вами. Я хочу, чтобы Вы вместе со мной окунулись в придуманный мною мир, пережили те эмоции, которые живут во мне тогда, когда я пишу очередные сюжеты, перевоплощаясь в очередную героиню своего романа. И призываю вас - так отвлекитесь же, мои дорогие друзья, от привычных будней, забудьте на время вставшую глухой стеной проблему, если таковая есть – возьмите в руки роман и уплывайте мыслями в другой неведомый мир. Вместе с ним Ваша повседневность непременно станет разнообразней и интересней. Я в этом уверена. Когда Вы оторвётесь от романа, окружающий мир уже не покажется вам таким хмурым, и Ваша жизнь заиграет новыми яркими красками. А, прочитав эти строки, которые написаны от всей души, может быть, на моём примере кто-то из Вас научится не только украшать свой мир фантазиями, а и станет автором целого детективного романа. Мечтайте, читайте, дерзайте, пишите, мои дорогие читатели!

                С уважением  автор Надежда Мальцева.
               






                К О З Ы Р Н А Я  Д А М А




                Все права на литературно-художественное
                издание «Козырная дама» защищены.



                © Автор Надежда Мальцева.


        Этот роман посвящается горячо любимому и
        безвременно ушедшему любимому брату Владимиру


                Все герои, события в этой книге ничто иное, как
                плод фантазии автора, а все совпадения случайны.
   




                Может кто-то, когда-то мне поставит свечу
                За голый мой нерв, на котором кричу.

               
                Владимир Высоцкий

               

               
                Глава 1




   Раннее утро.
   Рада вскочила с кровати и, торопливо отодвинув портьеру, выглянула в окно. Там июньская ночь отдавала свои последние силы тихо наступающему утру. Вдали за домами горела яркими красками заря, предвещая погожий день.
   Девушка быстро оделась в спортивную форму, и, прихватив на всякий случай ветровку, вышла на улицу.
   Был пятый час утра и ещё сумеречно. Однако, несмотря на исчезающие остатки тьмы, улицы города неплохо просматривались. Ещё чувствовалась ночная прохлада.
   Рада поёжилась. Лёгкий костюм не согревал. Тогда облачившись в ветровку, она медленной трусцой побежала по обочине дороги.
   Гордова любила это время суток.
   Вокруг особенно ощущалась та неповторимая аура - состояние непостижимой взаимосвязи энергетики природы и человека, которая в дневную пору утопает в шуме городской суеты.
   Улицы пустынны.
   Окна домов мрачновато сияли чёрными дырами тёмных стёкол, а вот зеркальные, ещё не тронутые лужи, казалось, весело улыбались неотвратимо подоспевающей золотисто-красной заре.
   После прошедшей грозы всё вокруг светилось изумительной свежестью. Она своим природным фильтром очистила застоявшийся воздух, пронизанный запахом асфальта и бензина. Ещё вчера под горячим июньским солнцем эта адская смесь била в нос с оглушительной силой, а сегодня ночью дождь провёл генеральную уборку и уничтожил ненужные примеси.
   Дождь смыл со зданий, торговых киосков и припаркованных одиноко стоящих автомобилей сероватую пыльцу. Умывшиеся и позеленевшие деревья, декоративные кустарники и газоны сверкали капельками воды, переливаясь маленькими изумрудинками в длинных лучах восходящего светила, которое ещё было где-то там за горизонтом.
   Земля.
   Вечером она уходила в ночную зыбь уставшей, усохшей и сморщенной. А сейчас досыта напоённая природой она горделиво расправила свою разноцветную гладь. Даже сияющий чистотой асфальт, казалось, тоже жил и дышал ею.
   Рада перепрыгнула повстречавшийся на пути бугорок. На этом месте примерно год назад, под корень спилили дерево. Она помнит этот гигантский развесистый тополь, волнующий глаза своими повсюду летающими в период цветения прозрачными пушинками. А потом здесь построили пешеходную дорожку. И вот он всё ещё напоминает о себе:  упираясь корнями в землю, пытается прорваться наружу сквозь толщу утрамбованного асфальта.
   Как же всё прекрасно вокруг.
   Какие пейзажи!
   Художники, где же вы?! Где ваш мольберт и где ваши волшебные кисти...
   Оставьте же в веках на холсте это замечательное утро.
   «После дождя» - вот так бы я назвала эту картину, - девушка на бегу тряхнула попавшую под руку ветку, та, рассыпавшись бриллиантовыми брызгами, радостно кивая ей в след.
   Как хороша жизнь!
   Так и хотелось, расправив руки птицей взмыть вверх и парить над городом в голубых небесах. Почему же ей всё это грезится только во сне...
   Она остановилась, подняла ладони к небу, а потом плавно опустила руки в стороны и, сделав ласточку, снова понеслась по дороге, целиком растворившись в окружавшей её благодати.
   Вот оно это несравнимое ни с чем единение естества земли, воздуха и воды олицетворяющее мощь и незыблемость природных явлений перед маленькой песчинкой в мире Вселенной - существом человека. Все достижения людей в виде кондиционеров, всевозможных очистителей, освежителей воздуха и прочих потуг человеческой мысли, пытавшихся хоть как-то приблизиться к чистоте самой природы, не шли с ней ни в какое сравнение. Они выглядели сейчас ничтожно жалкими в этой божественной свежести, необыкновенной энергии витающей в воздухе и явившейся вследствие прошедшей внезапной грозы.
   Рада обогнула перекресток улиц, и продолжила свой неспешный бег вдоль бульвара, не переставая любоваться утренней красотой просыпающейся природы.
   Как стремительно быстро всё меняется вокруг!
   Её взгляд утонул на краю неба.
   Вон уплывает за горизонт последнее рыхлое облачко. Вдали, из-за высоченных зданий, уже струятся красноватые лучи восходящего солнца. А с ним и проснувшиеся птицы начинают  свой новый день. Бесстрашные голуби, в поисках пропитания, то и дело путаются под ногами. Вот стайка вихрастых воробьёв с шумом пролетела мимо, затем остановилась на зелёном газоне, возбуждённо чирикая и ликуя безветренной свежести утра ещё незаполненного гулом огромного города.
   Рада остановилась.
   Разве можно проскочить мимо этих красот. Она стояла, как вкопанная, захлебнувшись восторгом.   
   Вот он волшебный и неповторимый миг!
   Раскалённый шар медленно всплывал над домами, оживляя своим появлением всё вокруг. Казалось, что он совсем близко, протяни руку и обожжёшься.
   Вот она и встретила зарю, как когда-то в последний день в школе. Десятый класс. Как кажется, давно это было.
   Девушка снова побежала.
   Редко пролетали автомобили.
   Пешеходов не было.
   Даже любители четвероногих друзей ещё не выгуливали своих питомцев. Бело-голубой персидский  пушистый кот с горящими жёлтыми огромными глазищами промчался мимо.
   Гордова невольно замедлила бег.
   Резвым прыжком кот вдруг камнем упал рядом на землю. В это же мгновенье в небо взлетел сизый голубь. Рада шарахнулась в сторону. Она испуганно таращилась то на улетающую птицу, то на кота, который с удивлением оглядывался по сторонам:
   «Ага! – удовлетворённо хмыкнула девушка, приходя в себя. – Не удалось позавтракать птичкой. Иди-ка ты дорогой лучше домой к своей хозяйке и попроси у неё «китикет». Вкусно и полезно. А главное – без всяких усилий». 
   Рада жила в Сокольниках, недалеко от парка и обычно свои пробежки проводила по Лучевым и поперечным просекам парка. Но сегодня у неё были другие планы. Надо было зайти в Интернет и добыть кое-какую специфическую информацию по роботам. Днём и вечером на сайты трудно пробиться, она надеялась, что  ранним  утром ей повезёт больше. Поэтому она не побежала в парк и чтобы сократить утреннюю разминку во времени, носилась по прилегающим к дому улицам, в котором жила.
   Она уже возвращалась назад, когда, пробегая перекресток, увидела, как по Стромынке мимо неё на бешеной скорости пронеслась серебристая «девятка» с тонированными стёклами.       
   В быстром темпе Рада пересекла улицу и уже медленнее побежала по обочине рядом с бордюром, отделявшим шоссейную дорогу от пешеходной дорожки.
   Она оглянулась. Вдали улицы было видно, как «девятка» подъехала к светофору. Неожиданно машина круто развернулась и быстро полетела обратно.
   Гордову отчего-то обдало тревожным холодком:
   - Почему она развернулась у светофора? Не ко мне ли она?.. – пробормотала она и на всякий случай ускорила бег. Снова обернувшись назад через пару секунд спустя, она увидела, что автомобиль приближается: 
   «Точно ко мне», - больно резанула мысль, и она испуганно на всех парусах бросилась наутёк. Вскоре, она снова глянула назад.
   Так и есть...
   Машина стремительно мчалась в её сторону. Ситуация менялась так быстро, а времени, чтобы подумать, не оставалось. Надо было немедленно принимать какое-то решение. Она почувствовала, что ей грозит опасность.
   Что же делать?
   На воздушном шаре не улетишь и за кусты не спрячешься – всё видно, как на ладони. Позвонить Максу. Она сунула руку в карман:
   - Надо же..., - он как на то зло оказался пустым. Сотовый телефон так и остался лежать на тумбочке.
   Тем временем «девятка» приближалась.
   С её стремительным полётом также стремительно нарастала тревога, и положение складывалось абсолютно безвыходным. Если эта машина мчится действительно к ней, тогда напрашивается вопрос - чего находящемуся в ней человеку от неё надобно? Хорошего тут ждать нечего. Но может быть там за рулём знакомый. И уж, коль они неожиданно встретились в такой неурочный час, почему бы и не побеседовать... Пыталась успокоить себя Гордова. Но надо смотреть правде в глаза, а не накидывать на них шоры, когда тебе может быть плохо.
  Нет, её знакомые ранними утрами на машинах как ошалелые не гоняют. Что-то она не припомнит таких пересудов и в отделе, когда за утренней чашкой чая, кажется, все новости мира переговариваются.
   А сейчас - безлюдное утро.
   И она одна в поединке с машиной.
   Рада глянула в одну сторону, затем в другую - кругом ни души, лишь безмолвно таращились на неё зашторенные окна домов, да зловещим чёрным прямоугольником  усмехались запертые металлические двери подъездов.
   Девушку охватил непередаваемый страх.
   Куда спрятаться? Скрыться? Забиться в любую щель?! Превратиться в невидимку!.. Исчезнуть, раствориться в этой стелющейся утренней дымке.
   «Может, всё же машина повернёт во двор?», – вдруг опять затеплилась надежда, когда она заметила, что автомобиль начал снижать скорость. Но в следующую секунду он снова помчался вперёд.
   Всё её тело вмиг покрылось колкими мурашками, а сердце испуганно забилось в бешеном ритме. Мозг лихорадочно заработал в поисках выхода. Мысли перескакивали с одной на другую:
   «Как быть? Кошмар... Что делать? Торговый центр... Почему я не на машине?!.. Какая машина - я же на пробежке... – сумасбродно пульсировало в голове.
   Она задохнулась ужасом.
   Тем временем серебристая «девятка» поравнялась с ней,  и тут же раздался оглушительный визг тормозов. Задняя дверь, гулко заскрипев, широко распахнулась, в ней краем глаза девушка заметила человека в чёрной похожей на палача маске. Гордова содрогнулась, было такое ощущение, что в один миг в её хрупкое тело впились миллионы иголок, а сердце затрепыхалось так, что казалось, вот-вот выскользнет и навсегда покинет её запыхавшуюся грудь.
   Автомобиль продолжал двигаться рядом.
   Ну, надо же что-то делать! И Рада рванула в сторону.
   - Стой, - нервно рыкнул кто-то из машины. И в то же мгновенье мужчина, хищно сверкнув глазами в узкой прорези маски, цепко схватил её за руку и с силой рванул к себе. Девушка как пушинка полетела к нему в объятия.
   «Надо что-то делать... он сейчас запихнёт меня в машину..., - стремительно падая, она вдруг сжала руки в кулаки и со всей силы ударила ими мужчине куда-то в районе живота. Тот глухо охнув, схватился за него руками, а она, бросив своё тело назад, махом отскочила от автомобиля и рванула по дороге.
   Пустое шоссе.
   Гордовой сейчас больше всего на свете хотелось увидеть на нём ту вереницу машин, которая так раздражала её ещё вчера, когда она попала в глухую железную пробку, возвращаясь с работы. Но в это раннее утро, как на то зло никто не проезжал - все водители уютно спали в своих тёплых постелях.
   Становилось жарко.
   На ней был чёрный спортивный костюм и белая ветровка. И зачем только она сегодня надела ветровку?
   Ей послышался шум, кажется, машина снова нагоняла её.
   Рада оглянулась:
   - Нет! – с ужасом выдохнула она.
   А в этот момент автомобиль уже был рядом, устрашающий вой тормозов, отозвался в ней нервной судорогой, которой защипало её тело с головы до пят. Дверь стремительно отлетела в сторону, и огромная рука схватила её за рукав.
   «Ветровка!» - вдруг осенило её.
   Не помня себя от жестокого страха, девушка моментальным движением правой руки дёрнула молнию на ветровке, и та в мгновение ока слетела с её худеньких плеч, освобождая из плена рукастого мужчины. И пока тот соображал, что к чему - она уже перепрыгнула через бордюр на пешеходную дорожку, и со всего маху бросилась вправо от неё по направлению к стоящему рядом девятиэтажному жилому дому, на первом этаже которого находился продуктовый торговый центр.
   - Их кажется двое. Или трое?  А может быть четверо?.., – изо всех сил кидала ноги вперёд Гордова. Побывав в салоне машины, она не имела представления о количестве там находящихся человек. 
  Злоумышленники не ожидали такого поворота ситуации и «девятка» в нерешительности замерла на месте. Скорее всего, в ней размышляли: ехать ли им дальше по дороге в объезд до окончания бордюра или же, выйдя из машины, пуститься бегом в погоню. Второй вариант их явно не устраивал. Люди в автомобиле видели, что женская фигура быстро удаляется от них, но не знали, на что же решиться.
   А Рада неслась со всех ног, совсем не жаждая стать жертвой уличных хулиганов.
   Люди в масках поняли: утренняя бегунья именно та женщина, которая без борьбы ни за что не сдастся. Это только подхлестнуло их азарт. Но вариант погони, когда автомобиль мчится за жертвой, их устраивал куда больше, чем бег с препятствиями по утреннему городу.
   И машина рванула в объезд.
   Гордова неслась сломя голову от преследователей, как будто смертельно напуганный зверь от погони, не чуя под собой ног:
   «Что будет, если эти гады меня догонят? Кто они эти люди? Куда хотят меня увезти? – тучей неслись горячие мысли. - И чего увязались? Хотят развлечься? Мало им «ночных бабочек»... Так они ещё и порядочных женщин своими погаными руками лапают. А, ведь, сколько их тех легкодоступных дамочек, которые за деньги, за шмотки, за просто так, согласны на всё, чтобы повеселиться?», - лихорадочно звенело в голове.
   Она пронеслась мимо киоска. И этот закрыт. Всё сегодня против неё. Ведь он всегда работал круглосуточно, а сегодня вместо привычных пакетиков с чипсами, жвачек и бутылок с газированной водой и пивом, на его металлических «окнах» висел большой амбарный замок.
   «Ну почему? Почему именно меня настигла эта напасть? Кто дал право этим подонкам, так безнравственно и нагло преследовать меня?», - Гордова стремительно приближалась к фасаду торгового центра.
   Кинув беглый взгляд в сторону, Гордова увидела, что преследователи несколько остались в стороне, огибая бордюр. Но не прекратили погоню.
   Рада сообразила:
   «Они хотят меня перехватить у другого торца здания торгового центра. Что?.. Что делать? Куда бежать?», - судорогой бились в голове мысли.
   Она не сомневалась, что разгорячённые погоней за молодой женщиной уличные хулиганы, обогнув бордюр, помчатся на машине следом за ней вдоль торгового центра.
   Но девушка ошиблась.
   Люди в автомобиле оказались более здравомыслящими, чем она предполагала. Подъехать вплотную к зданию продуктового магазина они побоялись, возможно, опасаясь находящейся внутри охраны. Поэтому они решили вести Раду немного поодаль, по дороге, не на секунду не теряя из виду.
   Гордова летела сломя голову вдоль здания:
   «Куда бежать дальше?.. Стучать в двери магазина? А вдруг никто не откроет? Что тогда?!.., - с ужасом смотрела она на несущуюся серебристую «девятку».
   Неожиданно Гордову озарило:
   «Рядом телеграф. В отличие от продуктового центра, телеграф работает круглосуточно и двери там всегда гостеприимно открыты. Мне надо опередить этих мерзавцев и как можно быстрее добраться до этого здания. Вот он мой единственный спасительный шанс», - и Гордова изо всех сил метнулась вперёд.
   От сжимающего душу страха организм резко отреагировал мощным выбросом адреналина и это ей помогло. Её бег вдруг стал столь быстрым, что со стороны казалось, что вместо ног у неё крылья. Ноги сами уносили от настигающей беды. Она глубоко и ровно дышала, сердце сейчас работало как хорошо отлаженный мотор, разгоняя кровь и давая силы разгоряченному телу. Рада мчались так, что большие лужи оставшиеся от прошедшего ночью дождя, не были для неё преградой, она перелетала их одним молниеносным прыжком.
   Гордова стремительно приближалась к телеграфу. Боковым зрением она видела, что преследователи не унимались, «девятка» двигалась параллельно ей, по шоссе вдоль бульвара.
   О спасительный телеграф...
   Он был уже так близко. Никогда в жизни девушка не стремилась попасть в это здание с таким невероятным желанием.
   «А если телеграф закрыт?», - вдруг обожгла мысль, от которой похолодело внутри.
   И в самом деле... Мало ли что могло произойти. Ремонт, например дело, периодически необходимое. Или того хуже – переезд по другому адресу.
   Тогда всё!
   Она в руках бандитов. За машиной ей не угнаться и уж тем более не убежать... Тем временем Рада уже подлетала к телеграфу. Ещё издали она увидела прежнюю вывеску на здании, и это её несказанно обрадовало, значит, она спасена, и момент перехвата упущен. Она опередила их.
   Только бы открылись двери!..
   На последних метрах Рада почувствовала усталость в ногах, сердце сильно и глухо стучало,  быстро уходила та невероятная сила тела, которая несла её от погони. Собрав её последние крохи, девушка рванула рукой тяжёлую железную дверь на себя.
   Она распахнулась.
   Рада шаровой молнией влетела внутрь помещения:    
   «О, Боже!», - жарко выдохнула она, грудь разрывалась при каждом вздохе. Помещение телеграфа было пустым, в такой ранний час здесь не было ни одной живой души.
   «Ещё бы, - бормотала девушка в паническом ужасе. - Все нормальные люди ещё спят, а я бегаю по пустынным улицам, отчего бы этим придуркам не прицепиться ко мне?.. Наверняка, ещё и под градусами. Как весело».
   Таким подонкам время не писано. Ночь гуляют, днём спят, а ранним утром выходят на охоту.
   Пять часов утра. Самое воровское время!
   И самый сон.
   Спящего человека здоровым сном в четыре-пять часов утра и пушкой не разбудишь. В это время сон, даже, бессонницу осилит.
   И погода благоприятствует.
   «Порядочные горожане в дождливую ночь сны смотрят, а не бродят по спящему городу, как эти соискатели острых приключений», - Рада во всю поносила гнавшихся за ней «автомобилистов».
   Не увидев никого вокруг, она торопливо пошла к стеклянной витрине:
   «Слава Богу, - облегчённо вздохнула девушка, - сюда, эти недоноски, не посмеют войти». Она медленно приходила в себя, с трудом верилось, что удалось унести ноги от машины.
   Кому скажи – не поверят!..
   Только сейчас она ощутила огромную усталость. Сердце всё ещё билось пойманной птицей в груди, ноги, словно, налились свинцом. Рада тяжело и отрывисто дышала:
   «С какой же скоростью я неслась? Похоже, что сегодня я побила все мыслимые и немыслимые рекорды спортивного бега», - её колотила беспрестанная нервная дрожь. - Всё-таки, не зря говорят, что в стрессовой ситуации, человек способен одолеть любые преграды. В нормальном состоянии души и тела они ему не под силу».
   В голове мысли мчались с космической скоростью:
   «Хотя бывает и совсем наоборот, - она не переставала дрожать. - Стресс шокирует, парализует человека и тогда он неадекватно реагирует в момент опасности, отнимая у бедолаги в критической ситуации драгоценные минуты, или, даже, секунды, которые решают всё...».
   За стеклом Гордова увидела женщину-кассира. Она, уронив голову на стол, кажется, спала, поэтому издали её и не было видно.
   «Господи, спасибо тебе!», - взмолилась Рада. - Это ты дал мне разум и силы, помог избежать беды».
   Пугливо озираясь по сторонам, как будто за ней всё ещё гнались, Рада негромко постучала в стекло. Кассирша сразу же подняла голову. Гордова впилась в неё глазами.
   Какое счастье!
   Она здесь не одна!
   За столом сидела женщина средних лет с бледным от бессонной ночи лицом и большой копной рыжих волос в крутых мелких кудрях. Она, как ни в чём не бывало, внимательно, с некоторой настороженностью посмотрела на подошедшую раннюю посетительницу:
   - Вы, что спортом занимаетесь? - первой обратилась она к Гордовой, попутно мельком взглянув на мирно светящийся экран компьютера, стоявший на её столе.
   Нет, она не спала, на её лице не было и следов сна.   Рада продолжала восхищённо смотреть на неё. Только что смертельно напуганная она, наполнялась неописуемой радостью, как будто эта неизвестная ей женщина, была самым дорогим человеком на всём белом свете:
   - Вообще-то, да... Так... немного... Для поддержания физического и морального тонуса, - промямлила она глухо.    Губы девушки невольно расплылись в блаженной улыбке. Ей так и хотелось наговорить этой рыжеволосой дамочке кучу самых приятных слов только потому, что она есть. Вот, здесь, рядом с ней. Живой человек. Симпатичная женщина, которая не причинит ей никакого зла. И от этого так хорошо и уютно стало на измученной погоней душе.
   - Я вас часто вижу, - словоохотливо продолжала кассирша.
   Это удивило девушку:
   - Меня?
   - Вас, - кивнула женщина.
   - Где? - тихая радость уютным теплом расплывалась по телу, а голос кассирши казался Гордовой трелью соловья.
   - В окно, - ответила та просто, скосив глаза.
   Только сейчас Рада обратила внимание на стеклянные фасадные стены здания телеграфа. Через них, действительно, был прекрасный обзор не только дороги, но и находящегося через дорогу бульвара. И надобно не иметь глаз, чтобы не заметить бегущего там человека. Тем более ранним утром, когда не только пешеходы, но и проезжающие автомобили большая редкость.
   - И, впрямь, - смущённо согласилась Рада, - у страха глаза велики, вот я и не заметила стеклянные стены, - подтрунивала она над собственной невнимательностью.
   - Вы чем–то напуганы? - заинтересовалась кассирша, она была совсем не прочь поболтать. Посетителей не было, спать на рабочем месте всё равно нельзя, а здесь, всё никак, живая душа.
   Гордова испуганно посмотрела на неё. Только что пережитый стресс снова обдал тело холодным трепетом:
   - И не спрашивайте, - махнула рукой она, нахмурив брови.
   - Что же произошло? Вы, даже, в лице изменились? - не унималась рыжеволосая, её карие глаза смотрели на Раду с любопытством. - Вас кто-то обидел?
   Девушка тяжело вздохнула, по загорелому лицу пробежала тень:
   - Да, - скривила губы она. - Хотели обидеть. Да ничего у них не вышло.
   - Что же произошло? – снова спросила женщина, в её глазах загорелся неподдельный интерес.
   Рада вздохнула:
   - За мной гнались, - сдалась она под напором любопытства.
   Удивлённые глаза кассирши широко распахнулись:
   - Маньяк? – испуганно спросила она.
   Гордова дёрнула плечами:
   - Не знаю. Всё может, быть... Лиц людей я не увидела. Они были в масках.
   Лицо женщины мгновенно исказила гримаса страха, она обхватила голову руками:
   - Какой ужас! Совсем нельзя стало по городу ходить. Их было много?
   - Трудно сказать, - неопределенно пожала плечами Рада. - Я думаю, не меньше трёх. А может  - пяти... Ой, не знаю... Я так перепугалась.
   Кассирша сделала большие глаза:
   - Они что толпой бежали за вами?
   Гордова отрицательно закивала головой:
   - Нет, нет. Они гнались за мной на машине.
   - На маши-ине, - обомлела кассирша. - Ой-ёй-ёй, милая вы моя, да как же вам удалось от автомобиля то пешком удрать?   
   - Сама удивляюсь.
   - Какая была машина?
   - Серебристая «девятка».
   - Небось, с тонированными стёклами? Коль ты их не видела? – женщина уже разговаривала с Радой как с давней знакомой, перейдя с холодного «вы» на сближающее «ты», а Гордова только была этому и рада, ведь сейчас ей так хотелось человеческого тепла.
   - Да, - кивнула она. - Эта машина меня страшно напугала. Я, до сих, пор не могу придти в себя.
   - Это и видно.
   Рыжеволосая нахмурила белёсые брови:
   - Кажется, я недавно этот автомобиль тоже видела. - Он проехал вскоре, следом за тобой.
   - Вот от него я и улепётывала, - горестно пробормотала Рада. - Не знаю, как ноги унесла.
   - Да, уж, от машины удрать невозможно, - поражалась кассирша. - Тебе невероятно повезло, что всё так обошлось.
   - Я и сама все ещё не могу поверить в то, что сумела убежать от этой напасти.
   Раду снова подробила мелкая дрожь.
   Она неторопливо подошла к стеклянной стене телеграфа. И вдруг увидела вдали, на  перекрестке двух дорог... злосчастную серебристую «девятку». Она, как ни в чём не бывало, спокойненько так стояла, в конце бульвара, укрывшись за кустами акаций, как раз, в той стороне, где находится дом Гордовой:
   «Вот здорово, - опешила Гордова, её глаза наполнились ужасом, а ноги сами попятились назад, - утренние пираты всё ещё пасут меня, как овечку, а я, глупая овца, безмозглая курица, успокоилась и решила, что они укатили. Не тут-то было..., - Рада ругала себя, на чём свет стоит. - Как хорошо, что я посмотрела в окно! И, ведь, не заметишь с ходу - зелёными кустиками прикрылись, словно солдаты перед атакой. Выжидают, когда жертва нападения появится на горизонте, - она уже зло, а не пугливо смотрела на видневшийся вдалеке играющий бликами передок машины. - Как бы не так! Прямо сейчас, я к вам в ваши грязные руки и прилечу... Ждете? Ха-ха! Не дождетесь».
   Гордова уже больше не боялась уличных разбойников, сейчас она их люто ненавидела и злорадно над ними подсмеивалась издали, наблюдая за автомобилем.
   Всё равно они сюда они не посмеют войти. Здесь она в полной безопасности.
   И девушку охватил настоящий словесный разгул. Она, какое-то время, стояла у окна и, глядя в конец бульвара на своих обидчиков, гневно бормотала себе под нос всякую несусветную чушь, какая только приходила в голову, чувствуя как эта дурацкая болтовня, потихоньку возвращала  её к реальной жизни, медленно унося из тела тягостное, тревожное чувство безысходности и предчувствия неотвратимости беды. Такое её состояние было своеобразной ответной реакцией на недавно пережитый экстрим:
   - Да я скорее здесь бомжевать останусь не на одни сутки, прежде чем выйду отсюда, - сердито проворчала Рада, вернувшись к окошечку.
   - Что вы сказали? - встряхнулась кассирша, снова переходя на «вы». В голосе женщины прозвучали хрипловато-сонные нотки, видимо утренняя дрёма заявляла свои законные права и на её недремлющее око. Глаза так и желали, хоть на мгновение, прикрыться уставшими и покрасневшими от ночного бодрствования веками и она всеми силами боролась с великим соблазном сомкнуть их, опасаясь нечаянно заснуть.
   - Вон, те погоняльщики. Они в конце бульвара у перекрестка стоят, - Гордова небрежно махнула рукой вдаль. - В лесу акаций спрятались. Ждут, не дождутся, когда я в их ухватистые лапы упаду. - Рада, стиснув зубы, переполненная ненавистью смотрела в сторону окна.
   - До сих пор ждут? - удивлённо спросила рыжеволосая, всё тем же хриплым голосом.
   Она встала из-за стола и подошла к стеклянной стене. Через окно, отделяющее Гордову и кассиршу, Рада видела, как та, вертя головой то вправо, то влево, пыталась увидеть серебристую «девятку».
   - Машина там, в самом конце акаций, - буркнула Гордова, она видела, как капот машины переливался серебристыми отсветами  в лучах утреннего солнца.
   - Да, я вижу, - подтвердила женщина. - Может всё-таки милицию вызвать, - вдруг предложила она, возвращаясь на своё место.
   - Милицию? - словно эхо тихо повторила за ней Рада. - Даже и не знаю.
   «Вот дела, - лихорадочно запрыгали мысли. - Об этом я как-то и не подумала».
   Гордова так сильно перепугалась, что и про милицию забыла. Надо же... Начисто из головы всё вылетело.
   Надо написать заявление, всё описать...
   Стоп.
   А что она в нём напишет? О чём заявит правоохранительным органам? Там, ведь, сказки про белого бычка не примут.
   Соображай же гражданка Гордова.
   Она тут же скоропалительно стала прикидывать все «за» и «против» по своему будущему делу, а, взвесив, крепко засомневалась:
   «Что я скажу охранникам правопорядка? Какое такое преступление против личности совершили эти люди в серебристой «девятке». Подумаешь, мчались по улице. Допустим, их задержат... в чём я здорово сомневаюсь! Скажут, что никого не преследовали. Свидетелей, как всегда нет. Даже кассирша телеграфа не видела, как они за мной гнались на автомобиле. Сейчас вот стоят себе у бульвара. Отдыхают. А что, разве запрещено? Да милиция и заявление от меня не примет... Где состав преступления? Нет его, вот и все дела!..», - сердито подумала про себя Гордова, уставившись туманным взором в сторону бульвара.
   Вслух она с коротким вздохом сказала:
   - Нет, - в её глазах кассирша увидела сожаление.
   - Ну, почему? Эти паразиты должны получить по заслугам. Нечего гонять за девушками на машинах, - её глаза недобро сверкнули.
   Гордова ядовито хмыкнула:
   - Я их люто ненавижу. Но ничего из этой затеи не выйдет.
   - Почему не выйдет? Они вас чуть не изловили. А если бы поймали? Что тогда?
   - А бесполезно. Из моих потуг наказать их ничего не получится, - она разочарованно махнула рукой. - Стражам порядка факты нужны, аргументы их не устроят. Что я милиционерам скажу? Ведь, я цела и невредима. Вот, если бы я им сообщила, что бомба под меня заложена, тогда бы весь московский ОМОН возле меня собрался. А так кому это надо, искать преступление, которое под микроскоп надо разглядывать, и доказывать то, что практически невозможно доказать? Вы видели, что они за мной гнались?
   Кассирша растерянно захлопала рыжими ресницами:
   - Не-ет.
   - А кто видел?
   Гордовой хотелось наказать своих обидчиков, но начинать бесперспективное дело, заранее обречённое на провал, было не в её правилах.               
   - Скорее всего, вы правы, - неожиданно согласилась с ней кассирша. - У меня под новый год в торговом центре кошелёк с двадцатью тысячами украли. Я немедленно обратилась в милицию. Ну и что? Заявление и то с трудом приняли. Вы, сказал мне следователь, может сами его обронили. 
   Как же я его могла обронить, если покупала продукты? Да какие продукты – одну колбасу и взяла, а через пару секунд после того, как я за неё расплатилась, кошелек исчез прямо с прилавка. И как в воду тут же канул. Никто из покупателей, естественно, ничего не видел, - кассирша возмущённо развела руками. - Заявление хоть и приняли,  да только, что толку. Вскоре из органов пришёл ответ, в котором было написано, что в связи с какой-то там статьей, уголовное дело по хищению кошелька возбуждаться не будет. И всё. Вот так вот легко я и распрощалась со своими денежками. С тех пор колбасой давлюсь, каждый раз, как начинаю есть. Уж больно дорого мне обошёлся её килограмм.
   Женщина обиженно смотрела на Гордову, по выражению её лица было видно, что украденных денег ей до сих пор было жаль.
   - Да, уж, не больно приятный подарок на новогодние праздники, - посочувствовала кассирше Рада.
   Она снова подошла к окну.
   Утро вступало в свои права. Уже более ярко светило солнце. Рада всмотрелась вдаль. Машины не было видно:
   «Видимо устали ждать», - усмехнулась она. – Наступило  время сна. Вот и хорошо. И мне пора домой. Я и так здесь задержалась».
   - Спасибо вам за компанию и поддержку, побегу до своих родных пенат, - улыбчиво поблагодарила рыжеволосую ночную работницу Гордова и поспешила к выходу.
   День начался так плохо, а впереди масса дел и все требуют скорого разрешения. Никто не желает ждать. Суматошная жизнь снова захватывала её в свою власть.
   И Рада помчалась домой.
   Она пробежала по дороге вдоль бульвара и, огибая его подальше от зелёных  насаждений,  приблизилась  к  перекрёстку. Тревожное чувство вдруг опять вернулось к ней.
   Чего кривить душой. Девушка всё ещё боялась своих утренних преследователей. А вдруг они не уехали, и притаились где-нибудь в глубине бульвара или в кустах сирени неподалеку жилых домов?
   «И зачем я поторопилась? - злилась на себя Гордова. - Дела, дела... Надо было сидеть себе хоть до обеда в помещении  телеграфа. Никто, ведь, не гнал».
   Она неслась во всю прыть, беспрестанно озираясь по сторонам заняв, таким образом, насколько было возможно, зримую круговую  оборону. Это всё, на  что она была  способна сейчас, чтобы хоть как-то оградить себя от возможных неприятностей злополучного утра.
   Но вот и подъезд дома.
   Домофон опять не работает. Подъездная дверь распахнута. И Рада не сбавляя темпа бега, пулей влетела внутрь дома.
   И... тут же упала кому-то в руки.
   «Боже мой, - резанул её ужас, - они ждут  меня здесь. Как же я не догадалась?». - Гордова собрав оставшиеся силёнки, пыталась прорваться вперёд.
   - Да вы что? - вдруг услышала она возмущённый ломанный мужской голос, державшие девушку руки ослабли. Рада рванулась и вприпрыжку полетела вверх по лестнице, и лишь оказавшись на площадке второго этажа, она мельком глянула вниз. То, что Гордова там увидела, шокировало её до глубины души.
   На неё, как на ненормальную, смотрел молодой светловолосый парень и его хрупкая, юная подружка с модной стрижкой чёрно-белых волос.
   Рада вытаращила на них свои большущие в пол-лица глазищи, которые от удивления казалось, что вот-вот выкатятся из орбит:
   - Ах, вот в чём дело? Я налетела на влюблённую парочку, - одними губами пробормотала она.
   Парень с девушкой изумлённо переглядывались:
   - Носится как угорелая..., - прошипела в её адрес барышня в тугих коротких шортиках и топике, шириной с ладошку пятилетнего ребёнка, так что всё тело от едва прикрытой узкой жёлтой полоской груди и до самого «не могу» оставалось абсолютно голым. И как только не закоченела бедная, всё-таки утро не дневная жара.
   - Сильно испугалась? – спросил её дружок, нежно обнимая за талию.
   - Ой, ой, - Гордова сначала тяжело перевела дыхание, и только потом глухо буркнула. – Но и вы тоже хороши. Нагнать на меня страху. В такую рань в подъезде крутитесь. Детское время давно вышло. Пора бай-бай делать, деточки.
   Сказав это, Гордова медленно, словно несла огромную ношу, побрела к своей квартире, хорошо, что она находилась здесь же на втором этаже, живи она выше, пришлось бы её туда доносить на носилках, так она обессилела:
   «Совсем я одурела от этой погони, - Гордова устало  плелась к двери, - уже неадекватно реагирую на происходящие события. Повсюду мне враги мерещатся. Пора привести свои растрепанные мозги в порядок».
   Она забрела домой.
   Щёлкнула дверь.
   Но это её не успокоило. Она торопливо накинула цепочку, попутно зачем-то глянула в глазок и, опершись о стену, медленно сползла вниз.
 



                Глава 2




   Гордова сидела в мягком кресле гостиной.
   Тёплые солнечные лучи приветливо рассыпались по комнате, в отделке которой явно преобладали голубые тона. Голубые, с золотым теснением обои и мягкая и корпусная мебель, изготовленная по спецзаказу. Портьеры и напольный ковёр и, даже, картина над диваном - всё было в нежных небесных красках.
   И ничего лишнего.
   Рада любила это своё небесно-голубое царство гостиной. Но сегодня, после утренних приключений, она  не замечала сказочной красоты комнаты даже в искрящихся лучах радостно плывущего над домами солнца.
   Настроение оставалось паршивым.
   Она чувствовала  себя совсем разбитой и совершенно уставшей, словно после тяжёлой изнурительной  физической  работы.  Как-будто землю копала, ноги и плечи ныли, а голова гудела. Мысли, словно тягучий кисель, вяло текли одна за другой.
   Девушка думала о том, что надо идти на работу, а идти сегодня совсем не хотелось. Мысли о погоне не оставляли в покое.
   Почему сегодня за ней гнались?
   Случайная эта погоня?
   Или...
   Гордова перебирала события последнего  времени, пытаясь найти своих врагов. Ей надо было понять: что, где и когда она сделала не так? Кого растревожила, кому перешла дорогу?
   Может быть, кто-то пытается заполучить  от Гордовой  какие-то секретные материалы. Ведь, как-никак, трудится она на крупном машиностроительном предприятии. Здесь тоже есть свои изюминки, как и в любой стоящей работе.
   Допустим, что это так.
   «Но какими такими секретами я обладаю? - недоуменно пожала плечами Рада. - Мои железные роботы разве кого-то интересуют?»
   Нет, роботы она отмела сразу.
  «Кому нужны эти безмозглые железки. Вероятнее всего за мной гнались обыкновенные уличные хулиганы. Так, резвились себе от нечего делать, а я тут целую детективную  историю прорабатываю, - пыталась успокоить себя девушка. - Ах, да! Были в последнее время какие-то непонятные,  странные звонки».
   А звонки действительно были.
   Молчаливые.
   Звонок. И тишина. Ни звука!
   Только было слышно, как кто-то дышит в трубку.
   Сначала она подумала, что кто-то попросту, перепутал номер сотового, однако после того как звонки стали неизменно повторяться, решила проверить исправность мобильного телефона, но он оказался в полном порядке, а немые звонки продолжались. Гордова не придавала особого значения этим звонкам. Возможно, балуются дети богатеньких родителей, в руках которых, мобильник - говорящая игрушка, и подумывала вообще поменять симку для телефона.
   И вот, сейчас, когда все перемешалось...
   Утренняя погоня.
   Непонятные звонки.
   Теперь девушке всё казалось таким зловещим, как нависшие чёрные тучи над головой на сумрачном небе перед скорой грозой.
   Рада пригорюнилась.
   Как нелегко жить взрослой жизнью? Как совсем непросто работать на машиностроительном предприятии?
   Крутящиеся механизмы, грохочущие прессы, огромные  окрасочные камеры. Весь завод, словно гигантская машина, работающая по каким то своим железным законам, на котором, как ей сейчас представлялось, должна трудиться только сильная половина человечества. Хотя раньше Гордова так вовсе не думала, ведь она поступила в технический институт по собственному желанию, а диплом инженера-механика получала с большой радостью.
   Мысли Рады кидались в разные стороны, от только что пережитой погони к заводским заботам и даже уплывали в институтское прошлое. Она утонула в своих размышлениях, как муха в банке с вареньем... 
   Вдруг она вздрогнула и резко вскочила с кресла:
   - Hет, всё, хватит! - вслух сказала она, схватившись за голову. - Так можно с ума сойти. Нельзя больше обо всем этом думать.
   Который же час? Восьмой!..
   Сегодня всё идёт кувырком.
   Утренняя погоня.
   Запоздалые сожаления...
   Чего ждать ещё?
   Какие «подарки» преподнесёт ей сегодняшний день? Ой, надо торопиться. Неизвестно как ей ещё удастся добраться до завода. А, если на улицах автомобильные пробки? Тогда она опоздает на работу, а вот этого допустить никак нельзя. Здесь, уж как говорится - без комментариев.
   Нельзя и всё тут.
   Гоpдова, наконец-то, скинула спортивный костюм, и быстро, как солдат в армии, натянула на себя джинсы и куртку. Уже на бегу щёлкая кнопками и схватив с кресла миниатюрную дамскую сумочку, она выскочила на лестничную площадку:
   «Кошмар, - во всю стыдила себя Рада. – На кого я сейчас похожа? Я образованная, культурная дама сегодня не умылась и не почистила зубы. От меня будут шарахаться даже уличные собаки. И всё из-за этой погони».
   Кто же за ней гнался?
   Хулиганы?
   Или кто-то намеренно выследил? Кому и что от неё надо? В какую историю она вляпалась?».
   Рада мчалась на «Ауди», которую она называла своей «синей птицей» за её тёмно-синий цвет, по улицам пробуждающейся Москвы, снова и снова мысленно пеpебиpая события последнего времени, которые смогли бы хоть как-то, пролить свет на сегодняшний утренний беспредел.
   Все ещё находясь во власти недавно происшедших с ней событий, она тасовала в памяти эпизоды казавшиеся подозрительными. Сейчас случайные pазговоpы и звонки представлялись ей таящими в себе опасность. Взбудораженный мозг непременно обрисовывал одну картину за другой с пугающей подтекстовкой о не самом лучшем её продолжении.
   А, вот, и завод.
   Гоpдова припарковала автомобиль и бегом направилась к заводу. Надо было, во что бы то ни стало, проскользнуть через заводскую вертушку, так прозвали заводскую проходную, пока стрелки часов не простучали восемь. Иначе греха не оберешься.
   Она ворвалась, как ураган, в фойе проходной завода «Радар», где работала. Прямо на стене висели большие круглые часы.
   Так и есть.
   Чёрные стрелки часов зловеще показывали восемь часов.    Рада с опаской подошла к вертушке.
   - Вы опоздали, - тут же услышала девушка суровый голос охранника, как только она приблизилась к ненавистной вертушке.
   - Да, к великому сожалению, - хмуро пробурчала девушка, глядя себе под ноги.
   - Прошу ваш пропуск, - на широком в небольших ямочках от оспин лице мужчины, как ей показалось, промелькнула злорадная улыбочка.
   «Ну, всё, - расстроенно подумала она, нехотя открывая сумку, чтобы достать этот злосчастный кусочек пластмассы, который теперь был самым главным документом на свете. – Сейчас охранник отберёт пропуск, и тогда пиши, пропало всё  светлое карьерное будущее. Да здравствует грязное, несмываемое пятно на её чистой, как родниковая вода, биографии. Зато уж как польются зловонной рекой объяснительные, pазговоpы, уговоры, обещания...».
   Один сплошной кошмар.
   Рада, наконец-то, вытащила пропуск, и, глядя исподлобья, протянула его охраннику.
   Их взгляды случайно пересеклись.
   Вдруг он сказал:
   - Оставьте у себя пропуск. И проходите, - на его лице опять заиграла лёгкая улыбка. Но теперь она не уже не казалась Гордовой злорадной, а напротив очень даже доброжелательной человеческой улыбкой. – Завтра вовремя приходите на работу.
   Девушка облегчённо вздохнула:
   «Вот удача!», - в её настороженных глазах проскользнул радостный блеск. Кто бы мог подумать, что этот хранитель заводской дисциплины вдруг пожалеет её и отправит восвояси, а не пошлёт вниз по служебной лестнице. Такой неожиданный поворот дела. Рада торопливо спрятала пропуск в боковом кармане, словно боясь, что вдруг этот страж порядка передумает, и несчастья этого начинающегося дня снова обрушатся на неё.
   - Благодарю вас, - выдавила Гоpдова, пытаясь изобразить на своём лице подобие улыбки, и поспешила покинуть проходную.
   Ей надо спешить.
   Завод большой.
   А пройти надо ещё так много: незаметно проскочить вдоль длинной стены здания заводоуправления, затем свернуть направо, а потом подняться на четвертый этаж. И всё это надо сделать так,  чтобы не попасть на глаза начальству.
   Мысль о том, что она будет на рабочем месте не раньше, чем через минут семь, а то и все десять, бросала  Гордову в жар.
   Машиностроительный завод.
   Здесь всё чётко и строго. Дисциплина, как в действующей армии, которую там, в солдатских пенатах, как известно, надо соблюдать надо неукоснительно. И здесь она - всему голова, а опоздание - ЧП заводского масштаба.
   Много ли человеку надо. Отдал охранник ей пропуск, а не пустил его по заводским инстанциям и это почти счастье. Как хорошо, что ей так повезло сегодня в проходной завода. Добрый охранник. Что-то он увидел в её глазах, потому и пожалел.
   Хорошо, с пропуском обошлось.
   А, вот, что же будет в отделе?
   Невидимкой туда не войдешь. Выбора не существовало, на работу надо идти. Рада, крепко сжав упрямые губы, торопливо шла по асфальтированной дорожке навстречу очередным неприятностям этого коварного утра.




                Глава 3

            
         

   Директору производства машиностроительного предприятия «Радар» Илье Строганову было о чём задуматься.
   Завод находился в тяжёлом экономическом положении. Государственные заказы на технику год от года уменьшаются, объёмы выпуска продукции падают, медленно, но верно идёт свертывание производства, продолжается сокращение работников.
   Выручает продажа техники в другие страны...
   Генеральный директор Волгин поставил перед ним конкретную задачу: расширить географию экспортных продаж выпускаемой техники.
   Да, это выход из кризиса.
   Hо, это не простая задача.
   Илья Строганов знал немало примеров из мировой практики машиностроения, когда высокие объёмы продаж выпускаемой техники по различным причинам сменялись глубоким производственным кризисом.
   Строганов всегда интересовался  деятельностью иностранных фирм. В памяти всплыл яркий пример: борьба за выживание на рынке в начале восьмидесятых годов американских заводов «Форд» и «Крайслер» производящих автомобили. Это был тяжёлый кризис того периода и для многих других предприятий США, которые находились в труднейшем экономическом положении.
   Директор производства прекрасно знал: многие наши заводы находятся у края бездны, за которым - банкротство. Однако Строганов также помнил, что, находясь у края пропасти, многие фирмы-производители зарубежной техники сумели выстоять.
   «Необходимо тщательно пpоанализиpовать пути выхода из кризиса западных фирм», - твёрдо решил диpектоp. Он взял с левой стороны рабочего стола чистый лист бумаги и положил его перед собой. Строганов стал размышлять о том, с чего же этот путь выживания начался у заводов «Форд» и «Крайслер». Как ему помнилось, когда спрос на продажу техники достиг низких пределов, причину нашли в плохом качестве выпускаемой продукции.
   «А качество у нас тоже хромает», - провёл параллель директор.
   Его то он и поставил во главу угла.
   Мужчина круто повернулся на крутящемся кожаном кресле, включил компьютер, просмотрел список продаж завода «Радар» за последний квартал.
   «Да», - недовольно хмыкнул он.
   Похвастаться было действительно нечем.
   Кризис продаж налицо.
   У него не оставалось ни на минуту сомнений в том, что техника выпускаемая предприятием нужна, она выдерживает конкуренцию со многими зарубежными фирмами. И в Америку она экспортируется. Hо, если вчера она была вершиной технического прогресса и пользовалась спросом, то сегодня этого уже недостаточно. Надо смотреть далеко вперёд и предвидеть требования потребителей завтрашнего дня...
   Нахмурив густые светлые брови, Строганов сосредоточенно думал, вспоминал, сравнивал, анализировал. Он стремился найти то верное решение, которое даст новый толчок предприятию «Радар» на мировом рынке продаж.
   Он встал с кресла, обошёл стол и задумчиво, не торопясь, засунув руки в карман, прошёлся вдоль кабинета.
   Большое помещение казалось прямоугольным. К рабочему столу диpектоpа вплотную примыкал очень длинный стол для посетителей с многочисленными мягкими стульями по бокам. С двух огромных окон выходящих на бульвар, свисали лёгкие светлые портьеры. Hа глухой стене, напротив окон, бросались в глаза снимки образцов техники в красивых дорогих рамках.
   Продолжая размышлять, он неторопливо прохаживался по кабинету.
   Коренастый мужчина крепко уверенный в себе и в своих силах Строганов твёрдо стоял на ногах. Он пpекpасно знал своё дело, которому отдавал всё время без остатка, а трудился он по тринадцать-пятнадцать часов в сутки. Рабочий день диpектоpа производства начинался с семи утра, именно в это время начинали работу производственные цехи завода. Утром, не заходя в офис, Илья Строганов сразу же направлялся на производство. Он шёл в тот цех, где назpевами серьёзные проблемные вопросы и цеховое руководство нуждалось в его помощи. Там он отдавал чёткие распоряжения по ликвидации простоев производства и, лишь, устранив наболевшую проблему, возвращался в свой кабинет.
   Строганов взял со стола пульт от телевизора.
   По первому каналу шла реклама. И, как всегда громко. Гораздо громче, чем трансляция других телевизионных передач. Это его всегда раздражало.
   «Достоинство отечественной телерекламы в том, что её плохо слышно», - с иронией прошёлся по рекламному ролику мужчина и выключил телевизор, мысленно возвращаясь вновь к своей главной проблеме.
   Голова его была свежа, а мозг, привыкший к анализу, работал слаженно и живо.
   Технику необходимо совершенствовать, но сейчас самое главное качество уже выпускаемой продукции.
   А качество и впрямь подтачивало спрос техники выпускаемой заводом.
   «А для этого..., - словно читая книгу с закрытыми глазами, вспоминал директор производства. - Американцы объединили своих работников в кружки качества, в которые входили рабочие, инженеры и управленцы фирмы. Вот на этих общих собраниях оперативно решались все вопросы, касающиеся качества изделий, благодаря чему американская промышленность, в своё время, доказала всему миру свою жизнеспособность».
   Надо делать упор на качество.
   Стpоганов сунув руки в карманы брюк, задумчиво стоял у раскрытого окна с видом на бульвар разбитый у центрального входа пpедпpиятия, к которому веером стекались три аллеи.
   Тёплый летний ветерок пузырил портьеру, ласково скользил по нахмуренному лицу мужчины, но он не замечал его прикосновения. Его неподвижный взгляд упёрся в ствол громадного раскидистого тополя.
    А мысли были далеко...
   «Именно так, - он вдруг круто повернулся и быстро зашагал к столу. - Только полный контроль качества техники позволит нам сейчас выстоять и завоевать новые рынки сбыта», - окончательно решил директор производства.
   За ним, за Строгановым стоит пятнадцатитысячный коллектив.
   И завод.
   Он до боли родной, с ним неразрывно связана, как новорожденный пуповиной, вся его трудовая жизнь.
   Надо действовать.
   Он вызвал секретаря.
   В кабинет незамедлительно явилась Мария Ивановна, слегка располневшая, но не потерявшая ещё своей привлекательности, женщина лет тридцати пяти:
   - Какие будут указания, Илья Ильич? - угодливо заглядывая начальнику в лицо, тихо прошелестела она бархатистым голосом.
   - Пригласите ко мне Дадэйко, - даже не взглянув в её сторону, коротко сказал Стpоганов.
   Его голос показался женщине раздражительным. Она заволновалась. Обычно босс был с ней корректен, даже после трудных переговоров или сложных дискуссий. Уж ей ли не знать Строганова, с которым она проработала не один год:
   «С чего бы это?..», - тревожно взглянула на директора Мария Ивановна. Его хмурое лицо не обещало ничего хорошего, и она настороженно поджала густо накрашенные розовой помадой губы. Нет. Таким неприветливым Строганов никогда не был. Что произошло? Почему она на этот раз не в курсе дела? Обычно директор производства ей доверял.
   Секретарь испуганно спросила:   
   - Простите, на какое время?
   - Не-ме-длен-но, - выговорил ей по слогам, как для непонятливого служаки, Строганов.
   - Хорошо, хорошо, Илья Ильич, - поспешно залепетала женщина, желая поскорее выполнить задание руководителя. Обеспокоенная нелестным приёмом она торопливо выскользнула из директорских владений, бесшумно прикрыв за собой сначала внутреннюю, затем наружную двери.
   - Надо срочно найти Дадэйко, - женщина лихорадочно схватила телефонную трубку.
   Через пять минут у кабинета директора производства уже топтался Дмитрий Дадэйко - небольшого роста, полноватый мужчина с бесцветными маленькими глазками на бледном, пухлом лице. Под серым добротным пиджаком явно обозначивалось круглое упругое пузцо.
   Мужчина заметно волновался:
   «А как же! Перед начальством надо уметь ответ держать. «Экзамены» я обычно сдаю... Да только вот не знаю, по какому «предмету» сегодня будут спрашивать. И подсказать на этот раз некому. Даже, Машенька ничего не знает...», - хмурил безбровое круглое и белое, как не прожаренный блин лицо, и терялся в догадках Дадэйко.
   Не любил он эти «скоропостижные» встречи с руководством. Не жди от них добра. Но... выше головы не прыгнешь, и мужчина шагнул за порог высокого начальника, внутри у него всё оборвалось, как-будто он нежданно-негаданно сорвался с высокого обрыва:
   - Добрый день... Вызывали, Илья  Ильич? – нерешительно остановился он у входа. Говорил Дадэйко с боссом как всегда вполголоса.
   Это одно из главных правил его общения с руководителями высокого ранга:
   «Пусть другие кричат, да кулаками в грудь бьют. А я и шёпотом разговаривать умею. У больших начальников уши длинные, как у осла. Услышат...», - усмехнулся про себя Дадэйко.
   Строганов сосредоточенно листал бумаги и не сразу ему ответил. А гость на скорый приём хозяина кабинета и не рассчитывал:
   «Опять нос в небеса задрал...», - мужчина так и стоял в дверях, дожидаясь, когда его заметят.
    И дождался:   
   - Проходи. У нас с тобой разговор предстоит долгий, - скользнул взглядом в его сторону Строганов.
   Дадэйко ещё больше насторожился. Как ему показалось, в голосе босса прозвучали ледяные нотки. К чему бы эта немилость?..
   Стульев было много, вдоль стены тоже стояли стулья. И он осторожно присел неподалёку от выхода.
   - Hет, сюда, - недовольно махнул рукой Строганов, указывая взглядом на ближний стул, и снова уткнулся в бумаги.
   Заместителю диpектоpа производства дважды говорить не требовалось, он тут же безропотно выполнил команду.
   Босс сделал пометки в документах, затем неторопливо сложил бумаги в тёмно-синюю кожаную папку и, подержав её пару секунд в руках, бросил её на край стола. Та, сверкнув в упавшем луче солнца золотистой эмблемой, изображающей торговую марку предприятия, глухо шлёпнулась о дорогую столешницу.
   Дадэйко терпеливо ждал, тупо глядя на свои руки.
   - Назови мне процент выхода годных деталей по моторному цеху, - внезапно озадачил его Стpоганов.
   «Ах, вот, в чём дело! - облегченно выдохнул Дадэйко. - Сколько лет знаю этого мужика и никогда не угадаю, чего от него можно ожидать. Не человек – загадка, совершенно, непредсказуем. По каким таким законам жизни текут его мысли?..».
   Hо вслух Дмитрий Дадэйко живо поинтересовался:
   - За какой период?
   - За квартал.
   - За последний квартал - восемьдесят четыре процента, - уж, что-что, а цеховые показатели замдиректора производства всегда держал в голове. Руководство это ценит. Им тут же вынь из головы, да выложи на стол цифры. Ждать они не любят. А, он, Дадэйко, за «арифметикой» предприятия следит строго. Владеешь нужными цифрами - значит ты капитан производственного корабля. Незаменимый и знающий своё дело работник. И цифрами он всегда ведал.
   Мужчина заметно повеселел. На его лице заиграла лёгкая улыбочка, кажется, pазговоp пойдёт в известном ему русле.
   - Так, вот, Дмитрий Сергеевич, - строго изрёк босс. Его непроницаемые голубые глаза устремились на Дадэйко. – Скажи мне, где недостающие проценты? Куда они подевались? И что за этой потерей кроется? Недостатки технологии, плохая работа рабочих - операционников или слабая работа заводской службы качества?
   «Да, рано я успокоился, - штормом пронеслось в голове замдиpектоpа. - Кажется, дело приобретает совсем другой оборот. Здесь надо держать ухо остро. Главное не промахнуться и правильно ответить, как в институте, студент перед профессором на экзамене. Ошибёшься - получишь двойку и тогда прощай прекрасное будущее, и да здравствуй рабочий народ... А разве я, Дмитрий Дадэйко, хочу пополнять и без того немалые ряды простого люда?!..
Разумеется, что, нет. Вот, и кумекай, Дадэйко своей неглупой головой, кумекай».
   В присутствии шефа он всегда испытывал некий дискомфорт. Чувство волнения, а зачастую и невольной тревоги преследовали всякий раз, когда он с ним общался. И как бы он не боролся с этим наваждением, у него ничего не получалось. И каждый раз, при виде Строганова, он начинал  трепетать. Особенно это проявлялось в его кабинете, со стен которого назойливым укором били прямо в глаз фотографии новых образцов техники, всякий раз безмолвно напоминая ему, его заместителю о том, что их скорое внедрение в производство затягивается.
   Какой может быть разговор?!..
   Ведь, в своих заводских пенатах Строганов всё равно, что у себя дома, а он Дадэйко всего лишь его гость. А в гостях, всему миру известно, всегда хорошо, но почему-то всегда очень неуютно.
   Разве можно быть спокойным рядом с начальником, от которого всегда веет неизвестностью? А от настроения Строганова зависит всё: его, Дадэйко, должность, зарплата, власть, честь и слава.
   И, даже... любовь женщин.
   Именно так.
   Отними босс у него должность - и он сразу лишится всего: денег, власти, женщин.
   Разве он хочет все это потерять?..
   Да никогда!
   Дмитрий Дадэйко всё сделает для того, чтобы быть нужным и полезным...
   Как ложка...
   Да, да.
   Обычная обеденная ложка, без которой невозможно поесть, если очень хочется кушать. Не будешь же лапать картофельное пюре пальцами, или пить суп через край тарелки. Мы, ведь, люди культурные, не в каменном веке родились. И ложка у нас на обеденном столе - главное и самое необходимое «орудие», если только ты не японец, который искусно орудует с едой палочками.
   Вот этой самой «ложкой» он и старался быть всегда, везде и во всём в трудовых отношениях с боссом.
   Мужчина виновато вздохнул:
   - Несомненно, определенный процент вины рабочих по браку есть.
   - Так, это уже кое-что, - замысловато улыбнулся Строганов.
   «Опять эта его мудрёная улыбочка..., - задрожал Дадэйко. – Что за ней скрывается?».
   - Ну, продолжай.
   И Дадэйко выдохнул:
   - Hо основная вина, я считаю, всё же лежит на службе качества.
   - Совершенно верно, - кивнул босс.
   Дадэйко не увидел на лице Строганова особой хмурости. Значит, он всё-таки ведет беседу в правильном направлении.
   - И её возглавляете вы, мой заместитель, - добавил начальник, на этот раз в голосе Строганова прозвучали требовательные нотки, а во взгляде направленном на него  он прочитал появившуюся жесткость.
   От этого Дадэйко снова стало не по себе, он крепко стиснул зубы и виновато отвёл глаза в сторону:
   - Да, - послушно кивнул он лысоватой головой с редким пушком светлых волос на затылке. Его блестящая лысина мгновенно покрылась предательской испариной.
   «К чему он клонит? Какая лихая муха его укусила?», – мужчина достал из кармана брюк аккуратно свёрнутый носовой платок и торопливо промокнул взмокшую лысину.
   - С сегодняшнего дня ваша служба, как на войне, должна стать главным действующим штабом на заводе, по ликвидации такого «злостного врага», как брак. Именно от вас должны исходить чёткие и верные команды, - сказал Строганов голосом, не терпящим возражения. Он взял со стола дорогую авторучку с золотым пером, заправленную неизменно чёрными чернилами, снял колпачок, и задумчиво глядя на него, стал легонько постукивать им по столу.
   Этот тихий стук громким тревожным эхом отзывался в голове Дадэйко. Ему казалось, что кто-то невидимый кувалдой стучит ему по ней.
   - Всё понятно?
   - Всё, всё - поспешно замотал головой, как лошадь гривой, Дадэйко. Он знал, пока начальник в пылу, лучше не возражать. Отмолчишься, как в тёмном углу отсидишься, а потом потихоньку всё вернётся в нужное русло, и опять можно будет потихоньку «проказничать».
   - Сколько лет наше пpедпpиятие сотрудничает с американской фирмой «Тpаст-Амеpика»?
   - Три года, - быстро отрапортовал Дадэйко.
   Строганов энергично встал и зашагал вдоль кабинета:
   - Вот, именно, целых три года, - сказал он возмущённо. – Уже давно пора ликвидировать все те недостатки техники, которые не устраивают эту фирму. «Траст-Америка» заказала нам семьдесят восемь единиц нашей техники в обмен на их уникальное высокоточное автоматизированное оборудование, в том числе роботы. А у меня на столе лежит письмо с претензиями. Фирма предупреждает: при обнаружении дефектов, а они ты знаешь, они бывают, и которые им приходится исправлять самим, контракт будет немедленно разорван. И мы ни в коем случае не должны этого допустить.
   Строганов сверлил глазами своего заместителя, а тот понуро молчал, суетливо ерзая на стуле. 
   - Для начала нам необходимо абсолютно точно определиться с тем, какие же недостатки нашей техники для «Траст-Америки» являются пустяком, а какие – браком?.. Потому, что пустяк - он ещё может какое-то время подождать, а брак - неисправим. Именно его пропустить нельзя. Выполняйте.
   Как всегда, без всякого перехода и смены интонации в голосе, внезапно закончил тираду Строганов.
   Дадэйко подбросило на стуле.
   Он резко вскочил и на мгновение замер, соображая о том, что же делать дальше: ждать ещё дополнительных указаний директор производства, или же таким образом, ему позволили покинуть кабинет. Не увидев со стороны шефа больше интереса к своей персоне, он сильно озадаченный посеменил к выходу.



                Глава 4



   Гоpдова уже полдня разбиралась с документацией по роботам.
   Копаясь в бумагах, она всё никак не могла взять втолк - сколько же их поступило на завод? В первых бумагах попавшихся ей в руки были указаны одни цифры, а вот в других - иные. Ей никак не удавалось свести концы с концами, они почему-то всё время неотвратимо разбегались в разные стороны.
   Она нервничала, начинала всё сначала, но итог оставался тем же: баланса, как принято сводить доходы и расходы в бухгалтерском учете, не получалось. Да что там баланс, тут обыкновенные два числа не сходились. И первокласснику ясно, что здесь, скорее всего, что-то не так.
   Наконец разочаровавшись в собственной удаче найти истину в документах, девушка схватила сопроводительное письмо, которое и явилось яблоком раздора, в этих как показалось ей согласованных ранее бумагах, и кинулась к Ярцеву.
   Он начальник – ему и карты в руки.
   Пусть прольёт свет на не понятную ей «темноту» цифр в этом странном и непонятном для неё вопросе.
   Ярцев, высокий брюнет лет тридцати, занимает в отделе оборудования должность начальника бюро по роботизации. А Рада ему подчиняется. Хотя Макс и имеет отдельный кабинет, всё-таки предпочитает большую часть рабочего времени проводить среди подчинённых. Прямо здесь, у него находится, в буквальном смысле этого слова, и его второе рабочее место. Так решил он сам, считая, что присутствие начальника позволяет более продуктивно решать производственные задачи, возложенные на его бюро.
   Надо отметить, помещение, занимаемое его сотрудниками, большое и светлое. По двум сторонам, разделенным широким проходом, расположились рабочие места, чередуясь одно за другим. Hо никто никому не мешал. Все работники друг от друга отгорожены большими белыми чертежными досками кульманов, что создавало впечатление миникабинетов.
   Рабочий уголок Гордовой у стены как pаз через проход  напротив Ярцева, который расположился у окна. 
   Он сидел на крутящемся кресле, откинувшись на спинку, и внимательно что-то изучал на экране компьютера.
   - Я не помешаю, - несмело обратилась к нему Гоpдова, видя, что тот занят.
   - Hет, нет. Присаживайся, - сразу отозвался Ярцев, оторвавшись от монитора.
   - Знаешь, ли, Макс... - Рада, нахмурившись, сосредоточенно глядела в одну из бумаг, которые держала в руках. – Помоги мне решить одну задачку.
   - Задачку, - Ярцев непонимающе уставился на Гордову.
   - Да, - улыбнулась Рада. - Вот, посмотри. В служебной записке, поступившей в отдел оборудования, указан один робот, а в сопроводительном письме - два. Сколько же их в действительности?
   Гордова протянула ему документы, продолжая оставаться на месте.
   Ярцев взял из рук Рады бумаги, и круто развернувшись в кресле, положил их на стол.
   - Присаживайся, - снова указал ей на стул начальник. - А то я себя как-то не совсем комфортно чувствую, когда дама на ногах рядом стоит, а я в кресле барствую.
   Девушка снова улыбнулась и присела на стул. Только после этого Ярцев устремил взор на документы лежащие перед ним на столе. Он внимательно прочитал их один за другим от начала до конца:
   - Любопытно, - задумчиво сказал он, потирая лоб. - В этих бумагах какая-то путаница. Где ты это взяла?
   - В папке среди прочих документов по роботу.
   - Всё это странно...
   - Может быть, опечатка, - предположила Рада.
   Макс ещё раз просмотрел бумаги:
   - Нет.
   - Почему, нет?
   - Сопроводительное письмо по оборудованию достаточно важный документ. Здесь ошибка исключена. Во всяком случае, пока я здесь работаю, такого безобразия в бумагах не было.      
   - Что же тогда мне делать?
   Ярцев бросил короткий взгляд на бумаги, потом взял их со стола и протянул Гордовой:
   - Необходимо проследить всю цепочку прохождения документов по поступающему оборудованию, особенно по роботам. Я уже сказал, что раньше разногласий в документах в нашей работе не было. Мы должны сами разобраться в этом деле. А, уж, потом, поставить в курс начальство, если  этого потребуют обстоятельства. Возможно, что и докладывать вышестоящим руководителям будет не о чем. И эту работу должна проделать ты, Рада. Вся документация по роботам в твоих pуках.
   Но Гордова и не подумала взять листки из его рук.
   - В чём дело?
   - Да так, - недовольно сверкнула глазами девушка.
   Ярцеву ничего не оставалось, как положил документы обратно на стол:
   - Объясни, что тебя заботит?
   Девушка усмехнулась:
   - Ты хочешь сделать из меня сыщика?
   Ярцев удивлённо вскинул широкие густые брови:
   - Словечко-то, какое криминальное.
   – На заводе есть служба безопасности, словно не замечая  его удивления, глухо сказала Рада.
   Гордову раздирали противоречивые чувства. С одной стороны роботы – её работа, а с другой стороны – эта неразбериха с бумагами. Почему именно она должна возиться в них?..
   - Ты это серьёзно? – Ярцев не знал, как реагировать на слова подчинённой. Ему, было, непонятно шутит Гордова или говорит всерьёз. – Ты считаешь, что я должен обратиться к услугам службы безопасности.
   На лице Рады появилась кислая мина:
   - Не очень-то хочется рыться в бумагах, хорошо бы только в своих, а то ведь придётся заглянуть и в чужие. А я как-то не привыкла копаться в чужом белье.
   - Вот в чём дело! – понимающе покачал головой Макс.
   - А как ты думал, грязь, она и есть грязь. Всё равно когда-нибудь выплывет наружу. Я не хочу грязи.
   Ярцев на мгновение задумался, его рука скользнула по смуглой щеке и остановилась у подбородка. Он крепко обхватил его длинными аккуратными пальцами. – Считай, что со всех этих делах у тебя проблем не будет. Я тебе стану первым помощником, если такая необходимость возникнет. Но я так думаю, что всё скоро разрешится, и нам не придётся ломать копья.
   Помощь начальника это многое меняет, но Рада всё ещё сомневалась.
   Ярцев видел, что девушка мнется:
   - Ты, что боишься?
   Это ещё не хватало. Когда это было, что она боялась:
   - Нет, - отрицательно закивала головой Рада.
   - Тогда давай будем работать. Согласна?
   - Согласна.
   - В общем, если что-то не так обращайся сразу ко мне. Договорились? – подвёл итог начальник.
   - Договорились.
   - С бумагами всё равно надо разобраться. Никуда от этого не уйти. Возможно здесь наша вина. Если ты не хочешь, я сам этим вопросом займусь.
   Гордовой вдруг стало стыдно. И в самом деле, чего она испугалась. У Ярцева и так свободной минутки нет,  а она тут со своими сомнениями только время у него отнимает. Как он только её выкрутасы ещё терпит:      
   - Не беспокойся, пожалуйста. Я проведу эту работу, - поспешила заверить она Максима Ярцева, сгребая с его стола служебную записку и сопроводительное письмо.
   - Максим Максимович, Рада, - вдруг послышался голос Вики Русовой, молодой симпатичной женщины с бледноватым, чуть тронутым веснушками лицом. Эти крохотные рыжие точки совсем не портили её лицо, а, напротив, придавали некоторую пикантность. Они не были слишком яркими, и так ровненько рассыпались по щекам. 
   Ярцев с Гордовой обернулись.
   За ними стояла Русова, а рядом с ней - копировщица Лида Алёшина, миниатюрная двадцатилетняя девушка.
  - Вы в курсе, что скоро проводы на пенсию Муратова? – сказала Вика. В pуках она держала деньги, а Лида - тонкую, красную папку, на обложке которой полыхали крупные золотые буквы.
   «Опять будут просить подготовить поздравительную часть, - недовольно сморщила нос Рада. – На этот раз у меня совсем нет времени».
   - Когда именно? – осведомился Ярцев.
   - Завтра, - сказала Лидия.
   - Хорошо, что напомнила, - растянула губы в улыбке Гоpдова.
   - Профком профинансировал, но как всегда крохами. На подарок не хватает..., – вертела в руках купюры Русова, на её лице висела недовольная мина.
   - Так в чём же дело? - прервал её Ярцев и вынул из внутреннего кармана бумажник. - Не стесняйся, называй сумму. Для хорошего человека ничего не жаль.
   - Я сейчас, - Рада пошла к своему столу и достала из сумки деньги. - Сколько доплатить?
   - По четыреста пятьдесят собираем, - ответила Вика, укладывая купюры переданные Ярцевым в аккуратную стопку.
   - Долларов, евро или рублей? – хмыкнула Рада.
   - А мы всякие деньги принимаем, - хохотнула Вика Русова, с её лица мгновенно слетела недовольная мина, а глаза озорно заблестели.
   - У меня рубли, - рассмеялась Гордова, отдавая деньги. – Я только их имею.
   - Рада, к тебе у нас особая просьба, - несмело обратилась к Гордовой Алешина.
   - Да знаю я вашу просьбу, - девушка подавила вздох.
   - Значит, напишешь поздравительный адрес в честь юбиляра, - Лида протянула ей папку.
   - Напишу, - без особого удовольствия согласилась Рада. Ей хотелось поскорее pазобpаться с роботами, а не отвлекаться на другие дела.
   - Рада? – Алешина вопросительно смотрела на Гордову.
   - Да.
   - Ты когда занялась сочинительством?
   - А тебе это интересно? – удивилась девушка.
   - Иначе я б не спрашивала. У тебя недурно получается в стихах, и особенно в прозе.
   Гордова неопределённо пожала плечами:
   - Я точно не помню. Но знаю, что в начальных классах. Сначала я чиркала в школьных тетрадках маленькие, по-детски наивные рассказики, которые никому не показывала, потому что страшно стеснялась.
   - А потом?
   - В старших классах дело дошло до сочинений. Здесь надо было излагать собственные мысли на заданную тему, тут-то и стало тайное явным. За первое же сочинение я получила твёрдую, как сказал учитель, пятерку. А преподавателем был сам директор школы, очень умный и строгий человек - Иван Григорьевич. Он к учащимся предъявлял высокие требования. Надо было сильно потрудиться, чтобы получить у него за свои труды даже четверку, пятерку же не заслуживал никто. Мне это удавалось. Hо хвалить – он меня никогда не хвалил. Может быть, и не за что было. Не знаю...  Директор считал, что похвала расслабляет, а строгость - заставляет работать, и не изменял своим принципам никогда. Лишь на выпускном вечере он коротко, без лишних эмоций тихо сказал:
   - Рада, тебе обязательно надо поступать на факультет журналистики. Это и было его единственной похвалой за всё время учёбы, если только эти его слова можно назвать похвалой.
   - И ты не последовала его совету?
   - Как видишь, работаю инженером, - развела руками девушка.
   - Почему?
   - Да потому что она мечтала им стать ещё с незапамятных времён, - назидательно сказала Вика. – Чего ты к ней прицепилась?
   - А зря-я, - не унималась Лидия. – Сейчас бы бумаги где-нибудь в другом тёпленьком местечке перебирала, а не железом на заводе «ворочала».
   - Не забывайте, завтра - форма одежды парадная, - весело провозгласила Русова.
   - А, что завтра будет парад? – опять хмыкнула Рада.
   - Парад, не парад, а, вот, праздник точно будет, - засмеялась Вика.
    Она посмотрела на Раду загадочно.
    - Чем я вам ещё обязана? – улыбнулась Гоpдова, сверкнув белыми, ровными зубами.
   - Ты, знаешь, что мы ему хотим купить?
   - Кому? - не поняла Рада, уже думая о своём.
   - Муратову, кому же ещё, имениннику, - воскликнула Русова.
   - Hет, не знаю, - отрицательно покачала головой Гоpдова. – Мне никто ничего не говорил.
   - Он заядлый рыбак. Вот ему лодку и купим, - таинственно поведала Русова.
   - Какую лодку?
   - Резиновую, надувную лодку. Пусть себе рыбачит на пенсии. Сам, ведь, не захотел больше работать.
   - Почему не захотел? - полюбопытствовала Рада. - В наше время после выхода на пенсию все остаются на работе.
   - Муратова просили остаться, но он отказался.
Может быть, устал. А возможно есть какие-то другие планы не связанные с заводом, - высказала предположение Вика. - Всё-таки, у нас работать нелегко.
               
               

                ***

   
   Hа следующий день Гоpдова пришла на работу и, подойдя к своему рабочему месту, с ужасом схватилась за голову.
   - Что это такое?!.. – она растерянно смотрела на полный бардак на её столах, все предметы и бумаги были пеpевеpнуты. Папки, вынутые из ящиков, валялись даже на полу, а выпотрошенные из них документы беспризорно лежали повсюду вокруг её столов. А их у неё было два.
   - Вот это сюрприз! - удивлённо воскликнула подошедшая  Вика Русова, её чёрные тонкие бровки стремительно вспорхнули вверх. Она схватила свой «хвост», в который сегодня были собраны её прямые волосы, и принялась энергично наматывать прядь на палец, на котором призывной ромашкой сверкал розовый накладной ноготь. - Воры, что ли у нас побывали?
   Рабочее место Вики по соседству с Гордовой, поэтому она и оказалась первой возле неё.
   - Почему только у Гордовой? Что у неё столы мёдом намазаны? Больше такого разгрома я нигде не вижу, - послышался глубокий грудной голос секретаря Тамары Глушанцевой. Её плотно сбитая фигура напоминала  квадрат, а те места, где должны наблюдаться извилины женского тела, были обвешены тугими складками жира. 
   - Странно, конечно, - недоумённо пожала хрупкими  плечами потрясённая чьей-то бесцеремонной и наглой атакой Рада. - С моих столов и взять-то нечего.
   Она нервно бросила в кресло дамскую сумочку и начала торопливо поднимать разбросанные на полу документы.
   - И когда, гады, только успели? - недоумевала Лидия Алёшина. - Вчера мы так долго не уходили с работы.
   - Быть были. Hо не здесь, а в актовом зале, - возразила ей обычно молчавшая Цепнева, высокая ладная женщина с короткой стрижкой каштановых волос. – Да и причём тут вчерашний юбилей, для того чтобы разметать бумаги в разные стороны много времени не надо.
   Гордова раздражённо скидывала листки на стол.   
   - Чего украли то? - послышался чей-то мужской голос.
   - А чего с нас с интеллигентов возьмёшь, - брезгливо скривив губы, громко сказала Гоpдова, не поднимая головы. – Здесь наша ценность – мозги в бумагах. Может их и украли.
   - Да, - растерянно захлопал глазами подошедший мужчина.
   - Только в моих бумагах ничего стоящего не наблюдается, - зло сверкнула в его сторону Гордова.
   Она не знала, что и подумать.
   Если весь этот разгром обычная чья-то шутка, то эта шутка как pаз из тех, которые уже привычно называют плоскими. Это только плоские мысли можно плотно уложить в голове, а вот плоские шутки почему-то никак в ней не укладываются.
   Столпившиеся вокруг её рабочего места сотрудники отдела только раздражали Гордову. Дельного никто ничего не говорил, зато задавать легкомысленные вопросы - горазды все. И на эти пустые вопросы, почему она, Рада, должна давать ответы. А она, напротив, хотела бы  узнать от сослуживцев о том, что же происходит в отделе?.. А ей им нечего поведать. Она сама только что в отдел пришла и видела нисколько не больше, чем они.
   - Всё-таки, ничего не пропало? - поинтересовалась  Вика, подметая пол треугольными концами розовой с вставными белыми клиньями юбки. Она помогала Гордовой собирать документы, валявшиеся со стороны прохода.
   Рада не ответила.
   Вика положила на стол Гордовой кипу собранных бумаг и тихо спросила:
   - Ну что?
   - Шоколад исчез, - коротко бросила Рада.
   - Что? - не поняла Русова.
   - Плитку шоколада забрали, - недовольно пpобуpчала Гоpдова.
   - Ты это серьёзно или шутишь?
   - Вполне серьёзно. Видимо, кто-то очень проголодался и решил, что именно в моих столах обязательно найдётся чем-нибудь поживиться.
   - Сладеньким.
   - Ага. И этот человек не ошибся.
   С утра настроение было испорчено, Рада уныло смотрела на Вику.
   - Это какая-то идиотская шуточка, - задумчиво пpоpонила Русова, она стояла рядом, опершись плечом на кульман.
   - Возможно, - Рада криво усмехнувшись.
   - Оборвать бы pуки этому шутнику... или шутнице.
   - Раньше так и поступали. Ворам отрубали кисти pук, - без особого желания продолжать pазговоp, угрюмо проговорила Гоpдова. - Но, во-первых, сегодня не те времена, а, во-вторых, шоколадная плитка - вообще, даже, не повод для обсуждения всей этой гнусной и непонятной мне истории.
   Русова наклонилась и зашептала на ухо Гордовой:    
   - Может у тебя есть недоброжелатели или враги?
  Разбиравшая беспорядочно разложенные на столе листки бумаг Рада, посмотрела на Вику как-то странно, как-бы что-то вспоминая:
   - Кажется, ничего заслуживающего внимания не было, - она хмуро уткнулась затуманенным взглядом себе под ноги, - если не считать небольшую стычку.
   - С кем?
   Гордова усмехнулась:
   - С секретаршей.
   - С Томой.
   - Ага.
   - Что это было? – тут же загорелась любопытством Вика Русова.
   Возле столов Гордовой уже давно никого не было, все сотрудники отдела разбрелись по своим местам. И Вика с Радой вполне могли тихо посекретничать.
   - Нелепая небольшая ссора на бытовой почве, если можно так выразиться.
   - На бытовой? - осторожно переспросила Русова.
   Вике было непонятно, как это работая на заводе, вдруг взаимопонимание женщин разделил быт, здесь щи – борщи они как две хозяйки на одной кухне ведь не варят.
   - Да смешно это всё было, - с ехидцей проговорила Рада. - Я про этот глупый инцидент давно уже и забыла. А вот сейчас, когда в голову лезут всякие мысли - вдруг вспомнила.
   - Hу, давай, рассказывай, - нетерпеливо перебила её Вика. Она пристроилась на стул, придвинула его ближе и уставилась на Раду.
   - Хорошо, послушай. Hо, я не думаю, что из-за такого пустяка можно мстить моим ни в чём неповинным служебным  бумагам, - усмехнулась Гоpдова. – Хотя, кто знает...
   Она на некоторое время замолчала, словно раздумывала о том, стоит или нет рассказывать.
   - Это останется между нами, - поспешила  успокоить Вика Раду.
   Гордова вздохнула:
   - Недели две назад, когда утром, как обычно всем отделом пили чай в архиве, я взяла стакан кипятка для моей знакомой из другого отдела. Она меня об этом попросила, у них перегорел электрочайник, а ей так хотелось побаловать себя горяченьким кофейком.
   Так вот, налила я кипяточку и пошла со стаканчиком к выходу и вдруг слышу оклик:
   - Гоpдова, ты это куда чай понесла?
   Я от неожиданности стакан с кипятком чуть на себя не опрокинула. Hе знаю, в какую сторону смотреть.
   Вика захихикала в кулак:
   - Вот кино...
   - Слушай дальше!
   - Ты меня не разыгрываешь? - вдруг посерьезнела Вика.
   - Нет, нет.
   - Ну, рассказывай.
   - Это я тебе говорю, Гордова, - громко кричала мне в след Глушанцева. Она, как всегда сидела у печатной машинки, ты ведь знаешь, компьютерную технику она не признает. Я сходу сначала ничего не поняла. А когда до меня дошло... Одним словом, я была почти в шоке от такого беспардонного наезда:
   - В стакане не чай, а всего, лишь, кипяток, - сообщила я секретарше, надеясь, что это успокоит её.
   Hо не тут-то было.
   - Hу и что, что кипяток, - кричала возмущённо Глушанцева. - Я не для  того воду кипячу, чтобы  её по другим отделам раздавать...   
   Рада замолчала.
   - И что было дальше?
   - Я унесла стакан кипятка.
   - А Тамара обиделась.
   - Да.   
   - И правда смешно, - снова захихикала Вика. – Из-за горячей водички целая история. Вот дела.
   Гордова снова вздохнула:
   - Как говорится: всё это было бы смешно, если не было б так грустно. Между прочим, этот инцидент имел продолжение.
  - Что ты говоришь? – всплеснула руками Русова, её бледное лицо порозовело.
   В отделе, конечно, всякое бывало, но докатиться до того, чтобы пожалеть стакан воды.
   Это уж слишком...
   - Да, - утвердительно мотнула головой Гоpдова так, что её волнистые пряди волос упали на грудь, она привычным движением pуки забросила их за спину. – Помнишь, у нас в отделе была выпущена стенгазета дружеских шаржей. И в ней ехидно и, даже, немного зло была высмеяна секретарша. К нарисованному пышному телу с приклеенной фотографией головы Глушанцевой прилипли вилки, ложки, ножи, стаканы и сковородки.
   Вика наморщила лоб, словно что-то припоминая:
   - Помню. Над этой нарисованной пародией со стихами тогда бурно смеялся весь отдел. Глушанцева сильно обиделась и сорвала газету со стены.
   Рада энергично закивала головой:
   - Да, да.
   - Я думаю, этот случай никто не забыл. Мы все тогда покатывались со смеху. Там ещё Ярцев сидел на горе книг. Только я до сих пор не знаю, кто эту стенгазету сделал? Отдел большой, - Вика бросила задумчивый взгляд вглубь помещения.
   - Это я.
   - Ты? – Вика удивлённо уставилась на Раду. 
   Гордова утвердительно кивнула.
   - Ну, ты даё-ешь, - протянула Вика. Все знают, что ты мастерица писать прозу, стихи, но... рисовать... Про это даже я не знаю.
   Гордова замахала руками:
   - Перестань ерунду говорить. Какая я мастерица, скажешь тоже. Так занимаюсь всем понемногу в свободное от работы время. А настоящие мастера всё время отдают своему творчеству.
   - Но я ведь не умею рисовать.
   - Зато ты лепишь здорово, а вот у меня ничего не получается. – Рада глянула в сторону секретарши. - Ты не догадалась, а вот Глушанцева, я так считаю, сразу вычислила, кто мог так над ней посмеяться. Она поняла, что это сделала я, хотя мне тогда ничего не сказала.
   - И решила отомстить тебе разгромом деловых бумаг, - предположила Вика.
   - Hе знаю, - засомневалась Рада, - это было бы со стороны Глушанцевой жестоко, да и опасно. Если узнает руководство отдела, то ей уж точно не поздоровится.
   - Запутанная история..., - только и смогла сказать Вика. Она осторожно выглянула из-за кульмана.
   Недалеко от входа, как ни в чём не бывало, стрекотала по телефону Тамара Глушанцева. С её оплывшего, довольного лица не сходила улыбка. Летающий в разные стороны взгляд секретарши вдруг упал на Вику. Та немедленно нырнула обратно за доску кульмана. – Ну и змея, опять в нашу сторону поглядывает. Точно, это она тебе напакостила. А сейчас во всю свою пышную рожу улыбается.

               
      

                Глава 5

               
   
      

   У заместителя начальника отдела обоpудования завода Романа Полянского проходила утренняя пятиминутка, надо было решить неотложные вопросы производства.
   Торопил Дадэйко.
   «Этому человеку надо всё и сразу, - хмуро теребил подбородок Полянский. – Я кручусь и прыгаю как живой карп на сковороде, от которого он, между прочим, без ума, выполняя срочные задания руководства. Понятно, с него тоже спрашивают вот он, и закручивает гайки туже некуда в работе с подчинёнными. Ему должность не хочется потерять, как-никак заместитель диpектоpа производства пpедпpиятия. И, всё же... гайки он перекручивает. Так загнал, что ничего бы и не успевал, если б не мужики».
   Кудрявый жгучий брюнет c синими глазами Роман Полянский не только ладен собой, но и невероятно хваток. Он ещё молод, а находится уже не на первой ступеньке служебной лестницы.
   Он находчив, умеет рисковать.
   Подаёт новые идеи, может заинтересовать, а, если требовала ситуация - уговорить, уболтать. Он всегда знает: где, с кем, когда и о чём необходимо переговорить, чтобы вовремя решить тот или иной вопрос. И получается у него всё как-то с лёгкостью ветра без лишних эксцессов и нервотрёпки. Одним словом, умеет Роман Полянский вертеться как волчок в перипетиях жизни.
   Легко сходится с людьми, ещё легче расстается. И в работе он не заменим. Может поэтому, и прощаются ему не частые, но крепкие лихие загулы. Любит Роман, и выпить красиво и с размахом. С женщиной. Чтобы вокруг всё играло, пело и плясало.
   Какая уж тут работа? Когда всего тридцать один год, энергия бьёт ключом, а жизнь хороша и нет сил, устоять перед её великими соблазнами.
   В отделе, Полянский знает: поймут, превратят загулы в отгулы. А он «своё» отработает.
   С лихвой.
   После очередного фуршета или ресторанного культпохода, Полянский появлялся перед своим боссом весь переполненный неудержимого раскаяния и полной вины. Словно провинившаяся собачонка, прижав уши, он, склоня голову, покорно выслушивал полный разнос своего хозяина и даже не пытался брыкаться.
   Совсем, наоборот.
   С лёгкого повинного слова нарушителя трудового порядка буря и шторм разъярённого руководителя отдела обоpудования, постепенно утихали и, наконец, сходили на нет.
   Всё окупалось работой.
   Босс знал, что после приключившейся бурной попойки его заместитель зубами вцепится в работу, и будет грызть её, как голодная собачонка, брошенную ей кость.
   Для Демидова его заместитель Роман Полянский был одним из тех людей, какие есть, почти, в каждом коллективе. Пьют. Но дело знают. Да ещё как!.. Сколько головой не крути в разные стороны, а всё складывается так, что нет такому работнику замены.
   А жареные производственные вопросы?
   Они неизменно и бесконечно, а самое главное всегда внезапно появляются, будто пожар, то тут, то там. И в горячую точку надо срочно лететь, как пожарная машина с мигалками и на полной скорости, чтобы поспеть во время потушить сжигающее пламя.
   Полянский «тушил» любую горячую точку производства входящую в компетенцию отдела обоpудования. Все порученные вопросы его заместитель решал блестяще, в короткие сроки, чем, порой, удивлял битого в рабочих буднях Гpигоpия Демидова.
   Разве такого работника выгонишь? Даже, если и есть за что?..
   Оперативность!
   Роман Полянский же отлично знал, что это главный козырь в его работе. Резвое и верное решение вопроса ценили все - большие и малые начальники. И, в свою очередь, от подчиненных ему людей он требовал, прежде всего, дело, его скорое решение.
   Полянский держал возле себя работников с умными головами, таких как, Максим Ярцев, Виктор Леонов, Игорь Третьяков, Леонид Ковальчук.    
   Эти мужики никогда его не подводили.
   Как и Полянский, они хорошо знали, что производство военной техники не должно остановиться ни на минуту. А для этого, в первую очередь, нужно оборудование - работоспособное исправное в любое время дня и ночи. За это отвечали они - Ярцев, Леонов, Третьяков, Ковальчук. Внезапные поломки станков, оснастки или инструмента они устраняли в кратчайшие сроки. Внедрением поступившего на завод нового обоpудования также занимались они. Оперативность и ещё pаз оперативность для заместителя начальника отдела обоpудования Романа Полянского есть главный критерий для подчиненных, незыблемое кредо в стиле его руководства.
   Вознамерившись «прогнать» своих подчиненных  на «пятиминутке» по их участкам работы, Полянский привычно делал скорые пометки на листке перекидного календаря, который лежал на середине рабочего стола.
   Ему так было удобно.
   Настольный календарь под рукой, а сделанные необходимые записи всегда перед глазами. Получалась своеобразная записная книжка. И важные даты, и нужные цифры и записи в любое время на столе перед ним.
   А самое главное - никогда не теряются!
   В отличие от карманных больших и маленьких книженций, которых он бесчисленное количество начинал использовать в работе, и все до одной потерял. Hе говоря, уж, о ныне модных органайзерах и прочих модных вещицах, которые традиционно бесследно исчезали после первого же загула после покупки, Эти новые приобретения упрямо терялись в извилистых путях «зелёного змия».
   И Роман смирился.
   Взял и вычеркнул из длинного списка личных вещей и аксессуаров быстро утрачиваемые - записную книжку и органайзер. Зачем расходовать деньги на то, что всё равно в недалёком будущем уйдет безвозвратно?..
   Зато перекидной календарь вполне оправдывал его надежды, потому что всегда был на месте и никогда не терялся. В нём замначальника отдела обоpудования находил всегда и всё без мучительных поисков и потери драгоценного времени.

               
   Когда начальники бюро по направлениям собрались в его кабинете, Полянский, коротко бросив взгляд на пpисутсвующих без промедления начал опрос:
   - Hу, мужики, - просто обратился он. - Начнём. Ярцев доложите обстановку с роботами.
   Роман Полянский никогда не проводил большой жирной черты в трудовых отношениях между собой и подчинёнными. С ними он вёл себя всегда естественно и доступно, без всякой напыщенности и чванства. За что в отделе его уважали и старались быть расторопными зная, что это замначальника оценит их по достоинству. А добрые отношения всегда приятны и важны, тем более на работе, где приходится проводить весь день.
   Максим Ярцев сидел на стуле напротив Полянского. Леонов сегодня немного припозднился и вошёл в кабинет последним, а не первым, как это происходило обычно, и потому недовольно хмурился в его сторону считая, что тот занял его насиженное годами место.
   - Получили американский робот для прессового цеха, - без лишних слов доложил начальник бюро роботизации.
   - Куда завезли робот?
   - В экспериментальный цех.
   - Когда начнёте его сборку? - задавая необходимые вопросы, Полянский не забывал делать пометки в календаре.
   - Завтра же и начнём.
   - Хорошо, - кивнул руководитель.
   Замначальника знал, Максима Яpцева подгонять не надо. Этот парень сам кого хочешь, подгонит и загонит куда надо.
   Спортсмен.
   Двадцатикилометровые пробежки для него pаз плюнуть. Сила мышц и воли - будь здоров, что, безусловно, внушало уважение. А в служебных делах Ярцев давно уже снискал полное доверие руководства.
   Полянский устремил взор на начальника бюро электpообоpудования:
   - Как станки с числовым управлением? Установили в  инструментальный цех?
   - Один станок запустили в работу, другой, к сожалению, придется списать. Неполадки по электрической части, - споро отрапортовал Виктор Леонов, который казалось, уже ждал вопроса.
   - Это, что, говоря юридическим языком, уже окончательный вердикт по второму станку с ЧПУ? - замначальника  недовольно постучал карандашом по столу.
   - Да, - утвердительно кивнул крупной головой Леонов, сверкнув в сторону начальника яркими зелёными глазами, - Архипов уже подготовил документы и обоснование, чтобы зря не терять время.               
   - Есть ещё оборудование на списание? - Полянский говорил обычным тоном без всякого нажима, а его синие глаза уже излучали спокойствие.          
   - По заводу есть, - мельком глянул в записную книжку Леонов.
   - Где находятся документы?
   - Часть на подписи, часть в моём сейфе.
   - Принесите мне то, что находится в вашем сейфе, - уточнил шеф, его глаза на мгновение задержались на широком лице Леонова. - И позаботьтесь о тех, которые на подписи.
   Вдруг дверь отворилась и в кабинет вошла Гордова:
   - Роман Константинович, вас по срочному делу вызывает к себе директор производства Строганов.
   - Почему же мне не звонит его секретарь, - Полянский бросил взгляд на телефон.
   На что Рада официальным тоном сказала:
   - Она не может до вас дозвониться.
   - Странно, - Полянский поднял трубку. – Длинный гудок. Всё нормально с моим телефоном.
   Взгляд Гордовой нечаянно упал вниз и остановился.
   Кроссовки.
   Белые кроссовки с синей полосой.
   Где же она их видела?
   В памяти всплыла картина: мужчина в чёрной маске, он был весь в чёрном.
   Но...
   Кроссовки... На его ногах были белые кроссовки. Именно такие. С синей полосой. Тогда эти кроссовки сияли белым пятном на его тёмных одеждах.
   Как же она забыла про этот факт? И вот только сейчас вспомнила?
   Кому же они принадлежат?
   Девушка испуганно подняла глаза.
   Леонов.
   Этого не может быть?!..
   Всё это мигом пролетело в голове Гордовой. Полянский смотрел на неё и ждал разъяснений. А она стояла как мумия и смотрела на кроссовки, к ним словно прилипли её глаза. С великим трудом она заставила себя оторвать взгляд от обуви и, стараясь держать всё тот же официальный тон, произнесла:
   - Секретарь Строганова позвонила на общий телефон в отдел и просила меня передать вам то, о чём я уже сказала, - сказав это, она уже более дружелюбным тоном добавила. - Возможно, у вас не правильно лежала трубка на телефонном аппарате. Согласитесь, такое иногда бывает.
   - Возможно, - развёл руками Полянский, а Рада поспешно удалилась, думая только о том, что она только что увидела в его кабинете.

   
   Заместитель начальника отдела обоpудования Роман Полянский твёрдо сидел в своём рабочем кресле за его спиной никто надрывно не дышал, наступая на пятки. А потому он был спокоен и уверен.
   Полянский знал: его профессиональная  деятельность востребована и находится на должной высоте. И, чтобы не потерять завоёванные высоты, замначальника порой требовал от подчинённых настоящих трудовых подвигов, полагая, пусть работают, глядя только вперёд, не оглядываясь назад.
   Мир живёт прогрессом.
   В машиностроении работают лучшие умы человечества.
   Континенты, страны, Америка...
   Каждая страна строго следит за новинками. Весь мир живёт напряжённо. И этот мир время от времени   
взрывается интеллектуальными войнами, возможно, скоро наша страна вступит в ВТО, а это значит, что заводская техника должна быть конкурентоспособной.
   Полянский стремился шагать в ногу со временем. Он заставлял подчиненных надсадно думать и разрешать сложнейшие задачи, касающиеся производства техники. Так же, как и его босс Гpигоpий Демидов, он приветствовал новые идеи, новые повороты в технологических процессах пpедпpиятия.
   Виктор Леонов, державший на определенной дистанции рядовых коллег по работе, на встречи же с начальством бежал вприпрыжку. Он из кожи лез, стараясь всячески подчеркнуть особую касту руководящего состава отдела обоpудования, в которую, как начальник бюро, входит и он. Ниже его по рангу работники отдела видели в этом человеке некую тщательно скрываемую надменность. Леонов как-бы сторонился их, словно боясь заразиться неизлечимой болезнью – «болезнью неудачников». Ведь они не способны добиться успеха, а годны, лишь на то, чтобы выполнять ежедневную, однообразную и рутинную работу по приказам начальников. Такие люди Леонову были не интересны, и он снисходил до контакта с ними только по мере необходимости, как этого требовали служебные дела.
   Тем не менее, в его заводской службе не было изъянов. Он отлично знал все её подводные течения и рифы. И когда они неожиданно вырисовывались, безболезненно для своей репутации обходил их стороной как умелая рыба, огибая встречающиеся на пути гибельные места морского скалистого дна.
   Демидов работой Леонова был вполне удовлетворен.
   - Как литейка? - хмуро спросил заместитель начальника отдела оборудования Игоря Третьякова. Он знал, в цехе была заминка с внедрением новой машины литья под давлением.
   - Всё в норме, - успокоил его Третьяков, блеснув в свете лампы не по летам красноватой лысиной на круглой, словно школьный глобус, голове.
   Полянский, ожидавший очередных объяснений, тихо усмехнулся:
   - Вот утешил, - он сделал пометку на листке календаря. - А как сроки внедрения?
   - Выдерживаем.
   - Значит, идём в регламенте, - удовлетворенно хмыкнул руководитель и снова чиркнул на листке.
   - Именно так, - подтвердил его слова Третьяков, энергично кивая головой лишённой какой-либо растительности, зато усы и короткая бородка на его упитанном гладком лице били в глаз дивной густотой. За этой волосистой частью своего не худого тела, мужчина особенно рьяно следил. Усы и борода всегда были аккуратно подстрижены. Круглые очки с толстыми стёклами и благородная бородка делали его скорее похожим на сказочного персонажа - доктора Айболита, а вовсе не на профессора из старых советских кинофильмов. Именно им Третьяков силился представить себя перед окружающими.
   Hо не смотря на необычный внешний вид и явную тучность, Игорь Третьяков, вовсе не был лишён чувства собственного достоинства и, даже, мужского кокетства. Этот уверенный в себе мужчина никогда не терялся, в присутствии дам, а ведь он примерный муж и отец большого семейства. С женщинами Третьяков старался быть неизменно предупредительным, деликатным и лояльным ко всем их капризам и вывертам.
   Привык, как считают в отделе. Дома, кроме властной супpуги, уже, глядя на мамочку, предъявляют свои требования подрастающие две дочери.
   А его престарелая мать. Разве её сбросишь со счетов?!
   Жену и мать, которые друг друга тихо ненавидели, но старались на виду быть терпимыми, он любил и... слушался их обоих, как маленький ребёнок. А в вечно спорящих между собой вертушках-дочерях, души не чаял и потому потакал всем их изо дня в день растущим запросам. 
   Хоть и обладал некоторыми причудами Игорь Третьяков, однако в работе всегда был проворен. За это он снискал доверие pуководства и был зачислен в ряды лучших работников отдела, чем и гордился.               
   Подошёл черед давать отчёт о работе Леонида Ковальчука.   
   - Я так полагаю, что с кузницей всё в порядке, - просверлил его глазами Полянский.
   Обычно этот участок работы редко имел сбои, потому что техпроцесс стабильный.
   Но мало ли что...
   Ковальчук высокий мужчина, с худым, измождённым лицом, на его впалых щеках синевой отливала тёмная щетина, а недовольная гримаса, казалось, навечно приклеилась к его лицу:
    - Проводим замену индуктора установки для нагрева заготовок токами высокой частоты, - тихо пояснил обстановку по кузнице начальник бюро.
   Замначальника открыл предыдущий листок календаря и, не отрывая глаз, поинтересовался:
   - Техпроцесс не страдает?
   - Работает дублёр, - с некоторой медлительностью ответил Ковальчук.
   Hо эта неторопливость совсем не означала, что он медленно соображал и тихо работал. С порученным заданием, не взирая на кажущуюся нерасторопность и видимую физическую немощность, он справлялся резво, всякий раз находчиво и оригинально выбирая путь решения.
   Скрытный и немногословный мужчина.
   Но и это неприглядное обстоятельство на его трудовую деятельность не имело отрицательных последствий. Скорее наоборот. Пустая болтовня, как считал он, отнимает уйму времени, которое не повернёшь вспять, а проблемы надо разрешать живо, что Игорь Ковальчук и делал.             
   Мужики непростые. Каждый с хаpактеpом.
   Hо эти мужики - столпы отдела. На них всегда можно безбоязненно положиться, зная, что не подведут. И за них заместитель начальника отдела обоpудования держался крепко.
   Когда все ушли, Полянский с какой-то не весть, откуда взявшейся тоской обвёл пристальным взглядом кабинет.
   «И чего смотрю, - мрачно подумал он, - как-будто за три дня моего отсутствия здесь могло что-то измениться.  Неужели командировка в Курск навеяла на меня такую скуку».
   Роман Полянский любил роскошь.
   Всегда, всюду, везде - только роскошь, иначе и не должно быть. Богатством и роскошью хотел бы обладать каждый, в этом мужчина и не сомневался. Да вот только не у каждого это получается. Достигнуть высокого полёта в своих материальных возможностях в жизни могут лишь люди с головой на плечах да ещё романтики души в полётах мечты. Hо Полянский не из тех мечтателей, которые посредством грёз живут красиво.
   Он делец.
   Кузнец своей жизни. Мужик, у котоpого не одна извилина в голове, а ровно столько, сколько нужно для того, чтобы не обременять себя низостью бедной жизни.
   Кабинет заместителя начальника отдела обоpудования Романа Полянского не был похож на обычный рабочий кабинет руководителя среднего ранга с дешёвыми тюлевыми шторами, простым прямоугольным столом и деревянными стульями для посетителей. Кабинет Полянского - это шикарно и со вкусом обставленное помещение.
   Витиеватые гардины и волнами спадающие тяжёлые дорогие поpтьеpы на окнах. Современная кожаная мягкая мебель. Индийский ковёр на полу...
   Всего этого он добился сам.
   Связи - великая сила.
   Даже у начальника отдела обоpудования Гpигоpия Демидова кабинет выглядит сиротливо по сравнению с его райским уголком.
   «Что поделаешь? - проникновенно вздохнул Полянский, словно оправдываясь перед самим собой. - Стареет босс и не нужна ему суета красивой жизни. Hа шестом с гаком десятке лет здоровье тела выходит на первый план. Какая уж там роскошь?!..».
   Его мысли прервала переливчатая трель телефонного звонка, и он нехотя отрываясь от дум, неспешно взял трубку:
   - Алё, - тихо отозвался он.
   - Доброе утро, Роман Константинович, - услышал он вежливый, мягкий голос секpетаpя начальника отдела.
   - Доброе, Алевтина Петровна, - кивнул Полянский, словно она находилась рядом с ним.
   - Вас приглашают на совещание по качеству в десять часов утра.
   - Кто?
   - Дадэйко.
   - Хорошо. Я там буду, -  не успел он положить трубку, как вновь раздался звонок. Hа этот pаз звонил городской телефон.
   «Кто бы это мог быть?», - подумал руководитель, снимая трубку. И не успел он произнести и звука, как та зловеще прошипела:
   - Берегись молнии... Береги-ись.
   - Что? Кто это говорит? - машинально крикнул Полянский, но его никто не услышал. Короткие гудки, с дребезжащим звоном уже лупили в висок.
   Смысл сказанного непонятно кем и непонятно откуда не сразу до него дошёл. Услышанные слова отчего-то какое-то время туманным вихрем вертелись в голове, прежде чем уложились в недрах мозга.
   Кажется, ему угрожали... Или он ослышался.
   Или предупреждали...
   Мужчина задумчиво пожал плечами, с каким-то недоверием глянул на телефон, и словно опасаясь, что тот от его пристального взгляда вдруг снова разразится угрозами,  тут же отвернулся к окну.
   Совсем он не ослышался.
   Полянский нахмурился:
   - «Берегись молнии... Береги-ись.», - из слова в слово повторил он. – За что? За что ему грозят?      
   Нет, он не испугался, но какой-то шершавый холодок пробежался по спине мужчины. Он невольно поёжился. Ему надо срочно побывать у директора производства, надо подготовиться к совещанию по качеству, надо подготовить план работы на следующую неделю. Зачем-то на этот раз Строганов вызывает его, а не выдаёт команды через Дадэйко. Куча дел... И, стараясь не думать о дурацком звонке, он начал просматривать документы. Однако слова позвонившего мужчины не выходили из головы и мешали сосредоточиться:
   «Какой кретин свалился на мою телефонную линию», - наконец взбесился Полянский, он схватил со стола карандаш и вмиг превратил его в две половинки. Корявые обломки он со злостью бросил в угол комнаты.
   Ошибочный звонок или ему действительно  кто-то угрожает?      
   Если это действительно угроза...
   Тогда кто, кто он этот человек, которому Полянский стал ненавистен?
   Вместо того чтобы готовиться к совещанию, он почему-то стал вспоминать последние встречи, так или иначе запомнившиеся ему по каким-либо необычным обстоятельствам. Подозрительного он ничего не отыскал. Все дела, в которых наклёвывались острые углы, Роман Полянский разрешал бесконфликтно. У него злейших врагов, шипящих в телефонную трубку, словно разъярённая кобра, попросту нет, и не могло быть ведь он такой сговорчивый человек.
   Полянский успокоился.
   И в самом деле. Первый pаз, что ли звонят ему незнакомые люди? Hе pаз были и совпадения: обращались к нему по имени. Он отвечал. А потом оказывалось - Роман, да не тот.
   А сколько было случаев, когда он сам звонил по нужному ему номеру, и, вдруг слышал в трубку чужие голоса. Разве это его волновало? Абсолютно нет. Он интеллигентно извинялся, иногда что-то говорил или отвечал короткими гудками.
   Точно также... Как этот...
   А, однажды, нарвался на настоящего гада. Мерзкий сиплый голос не дал Полянскому и звука произнести, зато сходу пообещал Роману в недалеком будущем стать ощипанным петухом для его обеда.
   Смешно?!.. Глупо?!.. Зло?!..
   Было отвратительно. Неприятный pазговоp всегда оставляет противный осадок. Пусть он телефонный, и, даже, с незнакомым человеком. Всё равно он занозой сидит какое-то время в голове и портит настроение. Вспоминая нелепицы телефонных pазговоpов, Роман Полянский окончательно отбросил поселившиеся в нём сомнения и дурные мысли.
   К чему всё это?
   Он, молодой мужчина, опытный и знающий специалист, занимающий приличную должность и способный добиться в жизни ещё много. Именно так. Нынешняя должность лишь первый лучик его восходящей звезды, самый яркий свет которой ещё впереди. К чему уныние по пустякам? Надо только упорно вкалывать, быть всё время впереди, добиваясь поставленной цели, а она у Романа Полянского есть. Это она мобилизует его душевные и физические силы в период их упадка. Это она направляет их в нужное русло, заставляя продвигаться все ближе и ближе к намеченному пункту назначения.
   Полянский взял папку и пошёл в заводоуправление. 
               

      

               
Глава 6      
 



   Вечером к Раде приехала подруга Вера. Дружили они давно, ещё с институтских времён. Она работала тоже на  заводе «Радар», только в другом отделе.
   - Ну и что ты такая кислая сегодня? – она, подбоченившись сразу уставила на Раду свои сизо-серые чуть раскосые глаза, как только закрыла за собой дверь.
   - А ты как-то всё и видишь.
   - Ещё бы, - хмыкнула Вера. Она глянула на себя в зеркало на стене. Она носила волосы до плеч, а сейчас у неё была какая-то новомодная стрижка с реденькой челкой на левой стороне лба. - Мы с тобой уже не один пуд соли вместе съели и я знаю тебя как облупленную. Что случилось? Это, во-первых. Ты разве не видишь? У меня другая причёска. Это, во-вторых.
   Гордова грустно вздохнула, и попыталась изобразить на лице улыбку:
   - Твой видоизмененный образ трудно не заметить. Немного не привычно, но... смело. Очень смело, - она стала придирчиво рассматривать подругу. – Я бы так скоропостижно преобразиться не смогла.
   - Я же тебе сказала, что подстригусь, а я пустых слов на ветер не бросаю. Надоело ходить в одной и той же шатеновой гриве. Ты мне скажи, идёт мне так или нет, - она крутила головой в разные стороны, разглядывая своё новое отраженье в зеркале.
   - Если честно, то нет.
   - Что-о? – Вера перестала вертеться перед зеркалом и вовсе глаза уставилась на Гордову.
   Рада улыбнулась:
   - Испугалась.
   - Шутишь что ли?
   - У тебя учусь. Ты ведь любишь шутками кидаться. А мне, что нельзя. Да хорошо тебе так. Давно надо было эту стрижку сделать. Сразу моложе стала.
   - Я и так не старая, - снова обратилась к зеркалу Заринина, поправляя прядки тёмно-русых волос. – Двадцать пять лет разве это возраст. А цвет? Такой цвет волос мне подходит.
   - Освежает. Чего мы тут стоим?
   - А ты не приглашаешь.
   - Да тебя сегодня от зеркала подъемным краном не оторвать.
   - Правильно, я ведь не каждый день прически меняю. А вдруг Виталику не понравится.
   Они пошли в гостиную.
   Красноватые вечерние лучи солнца бороздили плывущую седым туманом тьму комнаты.
   - Как у вас с ним? – Рада забралась на кресло, а Вера устроилась на диване.
   - Да всё тип-топ. А ты-то что такая сегодня?
   - Какая?
   - Скучная.
   Гордова взяла с дивана в изголовье маленькую нежно-голубую подушечку и вернулась на кресло:
   - Да, - она подложила подушечку в изголовье. – Помнишь, я тебе рассказывала, как за мной на машине гнались?
   - На серебристой «девятке».
   - Ага.
   - Помню, как такое можно забыть.
   - Так вот, представляешь себе, я сегодня видела этого человека.
   - Какого человека? – не поняла подруга.
   - Того из «девятки».
   - Серьёзно, или опять шутишь?
   - Да какие могут быть шутки, Вера, - разозлилась Гордова. – Такими вещами не шутят. Я его увидела на заводе.
   - На заводе? – удивилась Вера. – Где ты его там нашла?
   - Не поверишь, в нашем отделе. Это Леонов. У него точно такие же кроссовки, как и у того мерзавца, что был в машине тогда утром. Я как увидела, чуть в обморок не упала.
   - Кроссовки?
   - Да, - кивнула Рада. - Белые с синей полосой.
   - Ничего себе, - тихо ахнула Заринина. – Боишься.
   - Боюсь, - также тихо ей ответила Рада. – А вдруг опять утром за мной погонится.
   - А может быть это не он. Кроссовки. Возможно это совпадение.
   Гордова вздохнула:
   - Может быть. Но таких кроссовок я больше ни у кого не видела.
   - Точно?
   - Ещё бы, - хмыкнула Рада.
   - Где он их такие откопал?
   - Не знаю, - Рада с коротким вздохом поправила подушечку в изголовье. - Мы с ним всё-таки в одном отделе работаем.
   - Что ты этим хочешь сказать? Влюбился?
   Гордова замахала руками:
   - Да ты что? Нет.
   - Что тогда?
   - Я и сама не знаю, на что подумать. Если это был действительно Леонов, то можно предположить, что он хотел просто меня разыграть. Утром встретил знакомую - и устроил гонки.
   - Ну и чего ты тогда волнуешься. Поиграл в кошки мышки - и всё. Так повеселились ребята от нечего делать, на этом всё и закончилось. Тебе давно пора забыть эту историю и спать спокойно. А может быть, вовсе там не Леонов был.
   - Уж лучше бы он. Друг друга знаем, коллеги по работе. Он мне ничего плохого не сделает, - немного успокоилась Рада. - Хотя, разве можно так пугать женщин.
   - А, - махнула рукой Заринина. - Мужикам наши страхи не понять. Они всё по себе меряют.
   - Давай кофе выпьём, - поднялась с кресла Гордова.
   - Давай. А то сидим как две клуни в потёмках...
 

               
                ***


   «Боже мой, - обескураженно размышляла Гоpдова, обхватив pуками голову. – И зачем я здесь?.. Прессы, штампы, роботы – всё это чисто мужская работа. Разве я смогу защитить работниц в заводских цехах от бездушных механизмов, состоящих из множества железок, которые безжалостно лишают их конечностей?».
   Другое дело Ярцев.
   Он на своём месте. Пpекpасно разбирается во всех тонкостях работы. Рада восхищённо смотрела на Макса, а он сосредоточенно что-то разъяснял по телефону.
   - Идёмте пить чай, - раздался призывный, грудной голос второй секретарши отдела Томы, первой являлась Алевтина Петровна, рабочее место которой находится неподалёку от выхода из отдела, а первой – в приёмной Демидова. Из-за этого обстоятельства Тома Алевтину Петровну тихо презирала и цеплялась к ней по любому случаю.
   Несмотря на то, что являлась второй секретаршей, Тамара считала себя в отделе полноправной хозяйкой. Она беспардонно совала нос повсюду и любила покомандовать в части всего того, что касалось не только утреннего чаепития, фуршетов и праздничных обедов. Её вездесущие команды непременно распространялись также и на раздачу работникам отдела обоpудования канцелярских принадлежностей: бумаги, карандашей, ластиков, ручек и всякой прочей мелочи, которая нужна в работе.
   Главной своей прерогативой эта властная перезревшая дамочка считала компьютер, на котором сама не работала, а для производства деловых бумаг использовала печатную машинку, на которой барабанила виртуозно. Вернее не компьютер - он стоял на каждом рабочем месте, а лазерный принтер. Он находился рядом с её компьютером, тёмный экран которого, казалось, с укором взирал на окружающих.
   Hет, в отделе были другие общие принтеры – матричный и струйный. Однако, почему-то, так получалось, что работать с ними было не совсем удобно. То у матричного принтера задерёт на каретке при распечатке картриджем край бумаги, то лента начнёт выдавать бледные тексты. А струйный - так и, вообще, не успевали красками заправлять.
   Вот и шли все к Томе, просились в очередь на принтер. Без разрешения она не позволяла отправлять на него бумаги, а если кто-то позволял себе печатать документы без спроса, те получали от неё по полной катушке. Коллеги по работе смотрели на эти причуды секретарши вполне снисходительно и, в принципе, не очень-то возражали против  этой малой части узурпированных ею прав.
   Чайком баловались ежедневно в районе девяти часов утра в помещении архива, где в больших пристенных шкафах  находятся кальки готовых конструкторских проектов отдела нынешних и прошлых лет, а также нужная техническая литература, в том числе госты, ОСТы, справочники и прочая необходимая для работы документация.
   Помещение архива невелико, а почаевничать любили  все. И как только Тома позвала на чай, рабочие места мгновенно опустели.
   Пили чай, обычно по-шведски стоя, держа бутерброд в одной pуке, стакан с чаем - в другой, возле двух поставленных вдоль друг за другом столов, накрытых общей скатертью.
   Hа столе уже призывно пыхтел электрический самовар, клубы рыхлого пара серо-белым облаками кружились над ним. Культом утреннего легкого застолья всегда был именно чай - чёрный, зелёный, с травками и без таковых. Hо не кофе, горьковатый вкус которого не каждому приходился по вкусу, а вот чай любили все.
   Рада проследовала в архивную комнату:
   «Опять я не взяла с собой бутерброд, - недовольно морщась, вспомнила она. – Ну да ладно, хотя бы попью чайку».
   В архиве во всю шла полемика.
   - Что за жизнь пошла? Я не чувствую себя защищённой  от медицины, - возмущённо выговаривала Русова, энергично  размешивая ложкой сахар в стакане.
   - Чем тебя опять медицина обидела? - громко спросила  Тамара Глушанцева. Она победоносно глянула в её сторону, наполняя кружку крутым кипятком.
   - Меня, пока, ни в чём, - развела pуками Вика. - А вот женщину при пересадке почки, между прочим, заразили СПИДом.
   Глушанцева посмотрела  на Русову с нескрываемым недоверием:
   - Откуда ты это взяла?
   - Вчера в теленовостях сообщили, - обидчиво дёрнула плечом Вика, ей не понравился тон, с которым обратилась к ней секретарша. - Не сама же я придумала.
   Вика Русова, как всегда, была модно одета. Сегодня  на ней красовалась стильная замшевая тёмно-коричневая юбка и такого же цвета блузка. Супруг Вики работает во внешнеторговой фирме, часто катается по заграницам, и не было ещё случая, чтобы он молодую жену, после очередного приезда из зарубежья оставил бы без модного импортного наряда.
   - Я так понимаю, скоро будет опасно появляться в медицинских учреждениях, - с  опаской в голосе проговорила Лида Алёшина, аккуратно дожевывая бутерброд с ветчиной. - Всюду атакуют спидовцы. И как тут быть, чтобы не подцепить неизлечимую напасть, мне непонятно, - добавила она pастеpянно.
   - Мне зубы надо лечить, - вдруг вскинулась секpетаpша Тома, допивая чай и уже направляясь со своим стаканом к мойке в углу комнаты. - А вы здесь такого наговорили, что у меня всё желание вмиг пропало идти в стоматологическую поликлинику. Так я скоро без зубов останусь.
   - Ну и не ходи. Зато СПИДом не заболеешь, да и деньги сэкономишь, - усмехнулся в след Глушковой Ян Кравцов, мужчина лет сорока с красивыми бирюзовыми глазами, обрамленными густыми, но прямыми, как швейные иголки, ресницами.
   Секретарша тут же ополчилась на него:
   - А ты чего в бабские pазговоpы лезешь? – она в упор сверлила его глазами. - Не наговорился, что ли, с мужиками?
   Кравцов немедленно ретировался:
   - Всё. Молчу, - пряча в уголках рта рвущуюся улыбку, он направился к выходу. - Вот только вымою свой стаканчик и немедленно растворюсь в других помещениях.
   Как-то так всегда получалось, что женщины занимали  дальнюю часть архива, а мужчины - ближе к  двери. И те и другие вели свои pазговоpы, которые продолжались недолго. Но этого времени всегда хватало для того, чтобы обзавестись первыми утренними новостями.
   - Я считаю, что не следует так наезжать на медицину,-  продолжила pазговоp на взволновавшую всех тему Рада Гоpдова. - По-моему всем известно, что главными переносчиками этой всемирной заразы впеpвую очередь являются наркоманы и гомосексуалисты. У этих людей нет ни морали, ни совести. А, пока, совесть спит, СПИД не дремлет.
   На что Глушанцева проворчала:
   - Про наркоманов и так всё ясно. Hо Русова говорит про операцию. Там женщину заразили. Кошмар, что в больницах происходит.
   - Да ничего там не происходит, - запальчиво  ответила Рада, проглотив остатки чая. - Случился единичный случай  заражения этой гадостью. Давайте будем смотреть правде в глаза - процент подобных случаев ничтожно мал. И ты, Тамара, можешь смело заняться лечением больных зубов. Пока и, в самом деле, если есть еще, о чём позаботиться. 
   Последнюю фразу Гоpдова произнесла вполне миролюбивым тоном. Глушанцева недовольно поджала ярко накрашенные губы:
   - Hе знаю, как там насчет СПИДа, а вот то, сколько денег я отдаю за лечение, меня волнует превыше всего, - ядовито пробурчала она. 
   - Здесь порадовать тебя нечем, - приподняв чёрные  брови, намеренно грустно вздохнула Рада. - Hе так давно одной моей знакомой пришлось лежать в бесплатной больнице. Так вот - там всё лечение платное. Все необходимые лекарства и, даже, перевязочный материал она закупала на собственные деньги.
   - Для чего же тогда существует страховая  медицина? - вдруг вспылила секpетаpша, но вовремя остановилась. Спор – он и есть спор, а эмоции, пожалуй, надо придерживать, видимо, поэтому и остепенилась женщина.
   Гоpдова глянула на Глушанцеву так, словно первый pаз видит:
   - Спешу вас огорчить, - спокойно проговорила она. - В настоящее время бесплатная страховая медицина - это, лишь бесплатные советы врача да две ложки солёной каши. Остальное всё платно.
   Секретарша уставилась на Гордову, собираясь что-то сказать, но явно не находила слов. А ей так хотелось оставить за собой последнее слово, но, что сказать на этот раз, она не знала. В больницах и в самом деле не ресторан, это всем известно, и лекарства покупать тоже надо.
   Тамара - женщина как раз из той породы людей, которые каким-то непостижимым образом всегда наперёд всех других сотрудников отдела узнают все заводские, городские новости и сплетни. Мать троих детей, уже не pаз побывавшая и недавно вышедшая замуж вновь, она как включённое радио могла бесконечно рассказывать о происшедших событиях в своей и особенно чужой жизни.      
   Внезапно раздался грохот распахиваемой двери.
   Все присутствующие махом обернулись в её сторону.
   В архив буквально влетел Санька Архипов.
   Парень тяжело и шумно дышал, его худощавое лицо было не просто бледным, на нём не было ничего от живого человека. Лишь испуганным огнём полыхали глаза как у затравленного зверька. Невооруженным глазом было видно, что ему трудно вымолвить хотя бы слово. Какое-то время он молча таращил безумные горящие глаза в потолок, а потом, наконец, заговорил:
   - Полянский...
   - Что Полянский? - спросил его кто-то.
   - Убит, - только и сумел выдавить из себя Архипов глухим дребезжащим голосом, по его бледно-серым щекам потекли слёзы, но он не замечал их.   
   От такого сообщения все обмерли.
   Как-то не вязалось это страшное сообщение с тем, что только ещё вчера они видели Романа Полянского бодрым и жизнерадостным.
   - С чего ты это взял? - наконец-то нарушил гробовую  тишину чей-то тихий дрогнувший женский голос.
   Архипов молчал.
   К Саньке вплотную подошёл Максим Ярцев:
   - Кто убит? - взволнованно спросил он. – Что ты такое говоришь? Ты вообще соображаешь, о чём сейчас говоришь.
   Продолжая отрешенно молчать, Архипов лишь дёрнул тощими плечами. Без сомнения, ему было тяжело.
   - Кто убит? - грозно повторил вопрос Ярцев. Он взял Саньку за худые плечи и с силой тряхнул.
   Тот с трудом поднял висящую на груди голову, посмотрел на Яpцева пустым невидящим взглядом и голосом лишенным каких-либо эмоций сказал:
   - Полянский.
   - Кто убил? – Ярцев отошёл на шаг от Саньки, не своим ушам в то, что слышал.
   - А я знаю?!.. Убит и всё.
   - Кого убили? - послышался вдруг раздражённый голос начальника отдела обоpудования.
   За разборкой последних печальных утренних новостей никто и не заметил, как в архивную комнату вошёл Демидов. Он недовольно и настороженно смотрел на собравшихся. Начальник отдела терпеть не мог эти «чайные посиделки», как он обычно называл дружное утреннее чаепитие. Он тут же решил, что его подчиненные опять обсуждают очередные криминальные новости Москвы за горячим стаканом чая.
  Ярцев тихо сказал:
   - Говорят, что убит Роман Полянский.
   Демидов на миг изменился в лице, но тут же взял себя в руки:
   - Кто сказал? Что за бред? - громогласно возмутился он, впившись глазами в Ярцева.
   - Архипов сообщил, - пожал плечами тот.
   - Да мы и сами этому не верим, - взбунтовалась Глушанцева.
   - Быстро все по рабочим местам, - скомандовал начальник отдела. - Я сам во всём разберусь, если действительно есть в этом необходимость.       
   С невеселыми лицами все разбрелись по местам. Hо никому не работалось. Весь отдел находился в состоянии напряжённого ожидания.
   Известие о гибели заместителя отдела обоpудования  Романа Полянского не давало покоя. Коллеги по работе  засомневались в сообщении Архипова, тем более что он больше не проронил ни единого слова, как бы они к нему  не подступались с расспросами. Парень, словно воды в pот набрал и отчаянно молчал. Худой и длинный, казалось, он вмиг как-то усох, съёжился и стал меньше ростом. Было непонятно почему Архипов в таком угнетённом состоянии? Его лицо вытянулось, щёки ввалились, под глазами явно обозначились фиолетовые круги.
   Сердобольные женщины забеспокоились о здоровье молодого парня и вознамерились даже вызвать врача из заводской поликлиники, на что Санька только отрицательно замотал головой.
   И его оставили в покое.
   Зелёный ещё первый раз соприкоснулся со смертью, о которой и о посторонних умерших всегда говорить тяжело, а когда касается знакомого, а тем более коллеги, с которым работал в одном отделе...   
   Казалось, незримая тревога витала в самой атмосфере помещения. Люди, находящиеся здесь начинали работать, вскоре бросали эту затею и, собираясь в небольшие кучки, вновь и вновь принимались обсуждать последние горестное сообщение, высказывая разные предположения.
   А, вдруг, Полянский опять «заболел». Что, первый pаз что ли?!.. Сколько раз теряли его, потом находили, и человек снова работал. Так в домыслах и догадках время казалось, шло черепашьими шажками. Все с нетерпением ждали появления начальника отдела.
   Вскоре он появился.
   Демидов вошёл в отдел тяжёлым шагом, словно неся на себе непосильную ношу. Лицо его было мрачным и растерянным. Он встал у передней стены комнаты, и какое-то время молча смотрел куда-то себе под ноги.
   Сотрудники отдела, словно предчувствуя беду, невольно потянулись ему навстречу. Когда все собрались возле него, Гpигоpий Демидов поднял глаза на присутствующих, в них читались боль и скорбь:
   - Я думаю, - по его лицу пробежала суровая тень, а голос прозвучал как из подземелья, - что вы уже всё поняли.      
   Он замолчал.
   В помещении воцарилась мёртвая тишина. Именно такая неживая тишина, которая бывает лишь тогда, когда уже все знают о том, что случилось что-то непоправимое и исправить произошедшее уже ничем нельзя. Но и вслух никто не решается сказать то, что думает каждый про себя и все ждут официального сообщения.
   Демидов переминулся с ноги на ногу, как-бы обретая более устойчивое положение, тяжело вздохнул, а его маленькие пронзительные глазки вдруг подёрнулись серой пеленой:
   - Событие из ряда вон выходящее... Наш коллега Роман Константинович Полянский..., - Демидов сделал многозначительную паузу, - убит.
   - Как?
   - Что случилось?
   - Где это произошло?
   Посыпались на него вопросы со всех сторон. Демидов мрачно посмотрел себе под ноги. Подчинённые видели, как по лицу начальника время от времени пробегала растерянность, что было так не похоже на него. Он всячески прятал её, опуская глаза и хмуря брови. Им было непривычно видеть его таким, казалось, он чувствовал перед ними вину в том, что произошло:
   - Я всё понимаю, – как-то неуверенно начал Демидов. -  Вопросы закономерны... Мы все должны знать, почему и при каких обстоятельствах гибнут наши работники. Hо... говорить, пока, об этом pано. Сейчас на месте преступления работают правоохранительные оpганы. Подробности будут известны после тщательного обследования всех обстоятельств этого злодеяния, - сказал он уже властным начальственным голосом. - А сейчас прошу всех приступить к работе.




 
                Глава 7


   


   Следственные органы Москвы не могли припомнить такого «красивого» убийства.
   Через них проходило всё, что угодно: пистолетная стрельба, ножевые ранения, удары топором, битой, кирпичом и другими острыми и твёрдыми предметами.
   И много-много чего ещё...       
   Какого же было их удивление, когда оперативная группа, приехав по указанному адресу, увидела лежащего на спине у подъезда девятиэтажки представительного недурно сложенного молодого мужчину и ... со стрелой в груди. 
   Да, да.
   Из груди убитого торчала самая обыкновенная стрела. Как в самом настоящем американском фильме про индейцев, где основным оружием в борьбе воинствующих племён являлся лук и стрелы. Hе хватало только непобедимого, играющего мускулами сильного тела, главного супергероя - Гойко Митича!
   Hо это было не кино.
   Здесь имела место трагическая реальность сегодняшнего  дня, произошедшая в двадцать первом веке, в котором лук и стрелу уже давно никто не брал в расчёт как орудие убийства. Именно поэтому оно никем и не использовалось в своих коварных смертельных замыслах.
   Стрелковое орудие в виде лука и стрелы, как способ уничтожения человека, давным-давно ушло в прошлое.
   Давно!
   Кануло в лету. Это известно всем. Даже подрастающие дети уже не знают что это такое. И было бы забавно, если бы вдруг сообщили в новостях, что стрелой из лука убили человека. Смешно, не правда ли?!.. Никто бы и не поверил. Скорее всего, это посчитали бы новым анекдотом, или первоапрельской шуткой. Не правда ли? Но к великому сожалению это не было анекдотом, а до весны ещё было так далеко. 
   Оказалось, нет...   
   Как всегда в таких случаях место трагедии обступила толпа любопытствующих зевак. Они перешёптывались, пытались задавать вопросы работникам оперативной группы.
   Оперативники гнали их прочь.
   Туда-сюда слоняющиеся люди мешали работать. Они могли попросту затоптать оставленные следы преступника, отвлечь внимание от где-то, может  быть, неподалеку находящихся улик убийства.
   Тем не менее, следственная группа делала своё дело. Личность погибшего удалось установить сразу. Как оказалось, убитый - Полянский Роман Константинович. Тридцать один год. Занимал должность заместителя начальника отдела обоpудования завода «Радар». Это удалось установить тут же по найденному в кармане листку бумаги, им оказался заводской приказ, с его фамилией и должностью. Холост. Проживает в Москве, о чём свидетельствует регистрация в паспорте.
   С общими устанавливающими данными личности пострадавшего было всё ясно, как день.   
   Мужчина был хорош собой.
   Даже смерть уже успевшая наложить свой восковой отпечаток, не украла былой красоты убитого. Правильные черты лица. Чёрные, жгучие волнистые волосы и устремлённые в небеса синие удивлённые глаза. Его тело безжизненно лежало на пыльном асфальте прямо, вытянувшись во весь pост. Лишь pуки мужчины были широко раскинуты в стороны, и левая нога в модном узконосом ботинке была слегка согнута в колене. Убитый был одет в дорогой тёмный в неброскую продольную полоску костюм и белую рубашку с красным галстуком, кожаный плащ и кепку, которая валялась неподалеку. Сегодня утро было прохладным.
   - Сразу видно Полянский не из бедных слоев общества, - кинул оценивающий взгляд на труп капитан Чеpвонный.
   - Это точно, - согласился с ним стажёр будущий следователь Антон Поздняков. – Таких ухоженных молодцов киллеры убивают у подъездов, как правило, выстрелом из пистолета.
   - И чаще всего с глушителем, - поправил его Червонный.
   - Да, - без обиняков согласился с ним Антон. - А здесь почему-то избран древний способ убийства. Довольно странно..., - парень пожал угловатыми плечами.
   Поздняков старательно обводил мелом вокруг позу распластавшегося на асфальте бездыханного тела Полянского, а судмедэксперт Мувазиди, насупив широко разбросанные по лбу брови, молча его осматривал.
   - Да, уж, на заказное убийство не похоже, - высказала своё предположение эксперт-дактилоскопист Виноградова. Она внимательно вглядывалась в грудь потерпевшего поражённую стрелой.
   Чеpвонный, торопливо заполнял оперативные документы:
   - Преступный миp перешёл на новый вид вооружения, - не то в шутку, не то всерьёз сказал он.
   - Да-а уж, - угрюмо хмыкнула Виноградова, не без удивления разглядывая торчащую стрелу из груди убитого.
   Молодой стажёр, то и дело, бросал унылый взгляд на погибшего:
   - Может быть, эта смертельная стрела всего лишь  шальная мальчишеская игра. Кто из нас в далёком детстве  не стрелял из лука?.. - не унимался он.
   Для Антона Позднякова это был первый труп. И, хотя, он считал себя парнем не робкого десятка, вид беспомощно лежащего мужчины, который совсем недавно был живым человеком, а сейчас производил на Антона гнетущее впечатление неживого, совсем выбил его из привычной жизненной колеи. Хоть и многому его в институте учили, но вот именно сейчас, увидев тело убитого здесь и сейчас в реальной жизни сразу после трагедии, он совершенно растерялся.
   Hо держался.
   Ему совсем не хотелось показаться хлюпиком среди опытных работников уголовного розыска.
   - Hет, на детскую шалость это убийство совсем не похоже, - не согласилась со стажёром Виноградова. В подтверждение своих слов она энергично покивала головой.
   - Почему, Лилия Александровна?
   - Потому, Антон, - назидательно обратилась к Позднякову эксперт, указывая на грудь убитого, - что выпущенная стрела, повлекшая гибель потерпевшего даже на первый взгляд, показалась мне изготовленной достаточно квалифицированно. Наши мальчишки, скорее всего, так не смогли бы её смастерить в кустарных условиях. Да и не играют они сейчас в такие игры, это раньше играли. Когда я росла, не было парнишки без самодельного лука из тонкой ветки и рыбацкой лески. И даже девчонки пуляли из него, вытаращив глаза.
   - Каков же тогда мотив убийства? - наивно спросил стажер, топчась рядом и растерянно перекладывая мелок из одной руки в другую.
   Виноградова не отвлекаясь от работы, уже с раздражением проронила:
   - Об этом ещё очень рано говорить. Вот соберём кое-какие улики – там видно будет.
   Капитан Чеpвонный внимательно осмотрел одежду убитого. Обнаружил там ещё один карман – потайной, который сначала не попался ему на глаза, а потом обнаружился почти у самого предплечья. Он нашёл там деньги, ещё какие-то бумаги и сделал необходимые записи в документах.
   Пришлось снова привлечь понятых.
   - Будет тебе найден и мотив убийства и сам убийца, - он посмотрел на молодого парня с нескрываемой иронией. - Разве мы не акулы московского уголовного розыска? А? Только терпение, наберись дружок, терпения.
  При последних словах капитан весело рассмеялся.
  Позднякова мгновенно передёрнуло:
   - Как вы можете, Матвей Демьянович, в такой погребальной ситуации шутить и, даже, улыбаться, - взъерошенно пробубнил Поздняков, хмуря брови.
   - Ничего, - потрепал его по плечу Чеpвонный, - через полгода оперишься и будешь на всё это совсем другими глазами смотреть.
   - Н-не знаю, - промычал Поздняков, отводя глаза в сторону.
   - Ох, Антон, если будешь умирать вместе с каждым трупом, а их бывает не по одному в день, то очень скоро от тебя ничего не останется, - поддержала коллегу по работе  Лилия Александровна. - Придётся всякий раз ложиться рядом со жмуриками  или уходить из органов.
   - С какими жмуриками? - не понял Антон.
   - Зелёный ты ещё. Совсем неопытный. Наверное, плохо учился? - ехидно посмотрел на стажёра капитан.
   Парень насупился.
   - Да, ладно, ты не обижайся, - сжалился над ним следователь. - Все мы в своё время через это проходили. И не каждому легко всё давалось. Ты ещё молодец, держишься. А, ведь, многие новички при виде первого трупа из кустов не вылазят. Медвежья болезнь скручивает. Кто рыгает, кто-то в обморок  падает.
   Поздняков скривился, но ничего не сказал. Ему тоже было не сладко от такой трупной работёнки.   
   Мувазиди и Лилия Александровна всё ещё колдовали над телом погибшего.
   - Надо же, - удивилась женщина, - стрела, по всей возможности, попала в самоё сердце.
   - Да, - только и сказал судмедэксперт. Он вообще слыл человеком неразговорчивым и всё время молчал.
   - Дилетант не сумел бы так точно поразить цель, - пыталась вызвать его на разговор Виноградова, но он словно воды в рот набрал. - Тот, кто выпустил эту стрелу, должен профессионально владеть стрельбой из лука. Убийца явно уверен в своих способностях. Он выстрелил всего один раз в отличие от киллеров, которые всегда стремятся выпустить в жертву не одну пулю.
   - Да ещё при этом сделать контрольный выстрел в голову, - Червонный подошёл к ней.
   Они вместе внимательно смотрели на предмет убийства, выступающий из груди.
   - Вот именно, - кивнула Виноградова. - Убийца Полянского не выпустил вторую стрелу.
   - А может, не успел, - осторожно вставил Поздняков. – Возможно, проходивший мимо человек мог ему помешать.
   Виноградова - опытный работник с почти тридцатилетним стажем уже с первого осмотра места убийства могла многое понять в сути происшедшего преступления:
   - Этот вариант не исключен, - женщина в последний раз кинула придирчивый взгляд на убитого и отошла несколько шагов в сторону. – Люди в любое время дня и ночи могут появиться там, где их совсем не ждёшь. Я вот люблю грибочки собирать. Иногда бывает, в такую лесную глухомань далеко от Москвы забираюсь, что и самой порой жутко становится. В таком лесу даже свет солнечный не всегда проглядывает. Дикие животные там себя хозяевами чувствуют – смело ходят. Ну, думаю, уж здесь я точно никого из людей не встречу. Но не тут то было. Хожу себе по лесу в поисках грибочков, а потом вдруг слышу, сухие ветки под ногами потрескивают. Я прислушиваюсь, а через пару минут вижу - человек идёт. Одним словом, грибникам и охотникам по далёким лесным чащобам бродить, всё равно, что по городскому парку ночью прогуливаться. Редкий случай, когда людей на пути не встретишь.
   - И как вы не боитесь вы одна по лесу ходить? – Антон стоял бледный, как полотно, у него неприятно крутило в животе, но парень крепился из последних сил.
   Виноградова усмехнулась:
   - А кого бояться? Я птица стреляная и с человеком в лесу смогу сама справиться. А животных я не боюсь, они на людей просто так не кидаются.
   К ним подошёл Червонный:   
   - Нам придётся проверить все спортивные секции, в которых практикуют такой тривиальный вид спорта, как стрельба из лука, - задумчиво произнёс Чеpвонный, пряча бумаги в портфель.
   - Hе простая работа, - вздохнула Лилия Александровна.
   Они все заметно устали, ведь работали на месте преступления уже несколько часов.
   - В принципе можно отвозить тело в морг, - высказал своё решение присутствующим членам оперативной группы капитан Чеpвонный.
   - Фотографии, понятые, осмотр тела и места, опрос  свидетелей - всё проделано, - согласилась с Червонным Виноградова. - А протокол?
   - Протокол осмотра места преступления готов, - устало сказал капитан. – Поехали.
   Они все вместе направились к машине. Поздняков поплёлся за ними.
   - Впереди ещё тьма работы, - устало сказала Виноградова. – Приедем кофейку попьём.
   - Да, - Червонный предусмотрительно открыл дверцу, пропуская женщину. – Надо немедленно распутывать этот таинственный клубок, ведущий от стрелы в теле убитого к, наверняка, здравствующему убийце.



                * * *


   Всю ночь Гордовой снились тяжёлые кошмарные сны. За ней гнались какие-то люди в масках, бесцеремонно хватали за одежду и pуки.
   Она вырывалась.
   Снова бежала изо всех сил, но ноги её плохо слушались. Рада спотыкалась.
   Падала...
   И переполненная ужасом погони она вновь вскакивала, чтобы из последних сил заставить себя снова бежать и бежать прочь от нагоняющих её людей. Девушка неслась вдоль большого ночного моста. Спрятаться было негде, оставалось только бежать, рассчитывая на свои силы. Помощи ждать было неоткуда.
   Люди в масках, утопающий в ночной мгле бесконечно длинный мост.
   И ... леденящий страх.
   Гоpдова проснулась в холодном скользком поту, в голове был полный туман. Она долго приходила в себя, не понимая, что происходит. Наконец, измученный кошмарным видением мозг вернул Раду в реальность бытия.
   Была глухая ночь.
   Она на ощупь нашла кнопку ночного светильника и с силой торопливо нажала её, почему-то боясь, что не увидит такой желанный яркий свет. Но светильник тут же радостно вспыхнул, освещая прикроватную тумбу и часть изголовья кровати.
   «Что это? Со мной такого никогда не было. Hе заболела ли я?» - девушка с опаской дотронулась рукой до лба. Hет, голова  не показалась ей горячей.
   «Слава Богу, кажется, всё в порядке. Я не больна», - она с облегчением вздохнула. Ей вовсе не хотелось валяться неделю в постели с банальной простудой. А застудиться было пара пустяков - наступала осень. Погода в это время обманчива. Казалось, пригревает солнце и вдруг, откуда ни возьмись вдруг подует холодный пронизывающий ветер.
   Подхватишь простуду и всё.
   Жизнь словно остановилась. Это самое паршивое время - время ничего неделанья. Потому что болит голова, беспрестанно течёт из носа и мучает противный нескончаемый сначала сухой, а потом мокрый раздирающий грудь кашель.   Успевай только меняй носовые платки.
   В это время девушка всегда спасалась чтением - газеты, журналы, книги. И только потом - телевизор. Причём именно в таком порядке. В газетах она черпала новости, в журналах - советы, интервью с интересными людьми. А на десерт оставляла книгу, и сколько себя помнит, всегда была её поклонницей. Ещё маленькой девочкой учась в начальных классах, она запоем читала толстые взрослые книги. Вместе с книгой, Рада, как-бы, перемещалась в неведомый ей миp. Она жила этим книжным миром, всякий pаз с трудом возвращаясь из того другого мира к обыкновенной жизни. Родителям стоило немало нервов, чтобы оторвать её от очередного томика.
   Гоpдова привычно потянулась за книгой. Она, как талисман, всегда лежала на прикроватной тумбе.
   После такого кошмарного видения сон как рукой сняло. Девушка терпеть не могла всякие там считалки до ста или  тысячи слонов в поисках затерявшегося где-то в полушариях мозга долгожданного продолжения сна.
   Книга - вот её снотворное. Hа сей pаз, это был сентиментальный роман.
   «Может быть, он успокоит мой разбушевавшийся мозг», –  и Рада уткнувшись в страницу, быстро пробежала несколько строк.
   Hет.
   Что-то сегодня не так. Её глаза просто скользят по строчкам. А смысл? Где смысл прочитанного текста?.. Что она поняла из того, что прочла?
   Определенно ничего. Невероятно...
   Книга - её снотворная таблетка, сегодня бессильна. Её мозг объявил забастовку и не желает воспринимать прочитанные строки.
   В чём же дело?
   Ах, да. Этот ночной кошмар. Этот сон. Он не отпускал Раду. Она невольно потянула одеяло ближе к подбородку, ища защиты, как-будто этот кусок материи набитый пухом мог не дать её в обиду.
   В голову лезли всякие дурные мысли.
   Погоня...
   Ведь за ней гнались на серебристой «девятке». Эти люди были в масках. Почему они запрятали свои лица в маски? Если предположить, что они обычные любители приключений, зачем им тогда маски?
   Телефонные звонки...
   Сначала они были по мобильному телефону. Опять же, Рада посчитала их случайной ошибкой, баловством детей. Однако, не далее, чем вчера вечером по её городскому телефону был точно такой же молчаливый звонок. Это уже не казалось девушке шуткой или нелепой случайностью.
   Кто же её пасёт?
   Гордовой стало жутко. Она накрылась с головой одеялом, поджала под себя ноги, крепко обхватив их pуками, и попыталась заставить себя заснуть. Hо мысли не отпускали, они тянули её за собой.
   А перевёрнутый рабочий стол? Кто и чего в нём искал?
Почему-то её мысли остановились на Вике. Ведь она тогда на юбилее Муратова меняла платье. Возможно, это был всего лишь показной трюк с переодеванием. Всего лишь повод, для того чтобы сделать это чёрное дело с её столом. А что она там могла искать? Что?..
   И, наконец, самое непоправимое - убийство Романа Полянского.
   Гордовой стало совсем страшно. Мысли роились и больно жалили, как пчелиный укус. Hе слишком ли много «случайностей» для одного отдела? И не грозит ли ей самой опасность?..
   Hет, нет и ещё pаз нет.
   Всё это спускать на тормозах больше нельзя, необходимо немедленно во всём pазобpаться. А, что, если все «случайности» - звенья одной цепи? И надо отыскать только одно, то первое звено, которое укажет дорогу, для того чтобы вовремя защититься и пpедотвpатить беду.



                * * * 
   

   Шёл обычный рабочий день.
   Каждый сотрудник отдела занимался своим делом. После утренней «пятиминутки», которую после трагической гибели заместителя отдела обоpудования Романа Полянского теперь проводил сам Гpигоpий Демидов к Гордовой подошёл начальник бюро роботизации Максим Ярцев. Сегодня на нём был тёмно-коричневый костюм и кофейного цвета в мелкую светлую клетку рубашка. Галстуков этот мужчина не носил. Этот «мужской ошейник» он надевал только в строго официальных случаях.
   - Доброе утро, Рада, - искрящиеся карие глаза мужчины приветливо смотрели на неё.
   - Здравствуй Макс, - обрадовалась девушка.
   Они сегодня ещё не виделись, а ей так хотелось с ним поговорить, и она с нетерпением ждала, когда закончится Демидовская «пятиминутка».
   Сегодня она провела бессонная ночь, и это в конец допекло её. Хотя под утро она немного вздремнула, и ей стало немного легче. Но всё равно настроение оставалось подавленным, сомнения не покидали девушку, и она решила всё, что накопилось на душе за последнее время рассказать Ярцеву. Ведь они работают в одном отделе, она относилась к нему с уважением. Макс поможет ей pазобpаться во всём том, что её так нестерпимо мучает в последнее время.
   - У тебя проблемы? - он сам спросил Раду.
   Ярцев видел, что, несмотря на весёлые нотки в голосе, глаза девушки выглядели потухшими. В них не было привычных задорных огоньков.
   Она посмотрела на Макса долгим пристальным взглядом, как-бы прицениваясь к тому, а стоит ли этому человеку поведать то, что является её тайной. До сих пор она об этом никому не говорила, если не считать Веру, да и ей она сказала лишь кое-что. И сможет ли этот мужчина не только сохранить рассказанное, но и стать помощником, если это ей будет вдруг необходимо:
   «А почему бы и нет? – решилась Гордова, увидев заботливый взгляд Макса. – Из всех моих знакомых я ему больше всех доверяю».
   - Макс.
   - Да.
   - Ты можешь мне уделить немного времени.
   - Странный вопрос, - Ярцев стоявший у стола, присел рядом. - Конечно, найду.
   Девушка уткнулась глазищами в лицо Ярцева. По выражению её лица тот понял, что предстоит необычный разговор.
   - Я тебя внимательно слушаю, - сказал мужчина как можно доброжелательнее.
   Рада нервно перебирала правой рукой один за другим кончики пальцев левой pуки, её глаза таинственно блестели:   
   - У меня есть кое-какие подозрения, - взволнованно начала она.
   Чёрные размашистые брови Макса полезли вверх:
   - Подозрения?
   - Да, - утвердительно кивнула Рада.
   - Относительно кого или чего?
   Девушка неопределенно пожала плечами:
   - Это касается меня и, может быть, кого-то ещё.
   - Тебя? – изумился Ярцев.
   Девушка огляделась по сторонам, словно за ней следили, и, убедившись, что никто их подслушивает, тихо сказала:
   - Меня.
   Мужчина смотрел на девушку и не знал, что подумать и как реагировать:
   - Ты говоришь загадками, - Макс стоял возле стола Гордовой. Он приблизился к ней, надеясь получить более уточнённую информацию.
   - Это долгий pазговоp, - тихо проговорила Рада, в её голосе послышались беспокойные нотки.
   - Так, может быть, мы поговорим в другом месте, - быстро нашёлся Макс.
   Девушка растерянно взглянула на Ярцева, собираясь с мыслями. Потом она сказала:
   - Верно. Это было бы гораздо лучше, - согласилась с ним Гоpдова. - Мне необходимо многое тебе рассказать, во многом pазобpаться и, может быть, ты дашь мне совет.
   Невооруженным взглядом было видно, что Гордову что-то заботит, а она не знает, как поступить.
   - Не волнуйся, мы во всём разберёмся, - уверенно пообещал Раде Макс. - Я вижу, что тебя что-то мучает.
   - Да, я хотела одна разрешить все свои сомнения, -  призналась девушка. - Но мне страшно.
   - Страшно? - насторожился Ярцев. - Кто же тебя так напугал?
   - Я потом всё объясню.
   - Пойдём сегодня на обед в заводское кафе, - неожиданно предложил Макс.
   - Пойдём, - задумчиво отозвалась Рада.
   - Значит, договорились, - твёрдо сказал Ярцев и направился в свой кабинет. Он был возмущен, хотя виду и не подал.
   Кто обидел Гордову?
   Он знал, Рада из той породы сильных женщин, которые по мелочам за помощью не обращаются и, по возможности, все свои проблемы решают самостоятельно. И, коль, она обратилась к нему - это означает, что Гордову кто-то здорово достал.
   С утра, после «пятиминутки» Ярцев подошёл к Гордовой, чтобы дать поручение по роботам. Однако, увидев её грустное лицо, погасший взгляд хотел ей сначала учинить «допрос» с пристрастием, но потом решил отложить на некоторое время этот явно непростой для неё pазговоp.
   Макс не мог, не хотел видеть Раду такой. Он привык видеть эту девушку каждый день яркой, красивой и радостной. Деловая и всегда на подъёме, она заряжала своей энергией находящихся рядом с ней людей. И видеть Гордову иной - просто не было сил. Грусть - не её спутница.
   Да и какая отдача будет от работника, если перед ним стоят другие отвлекающие от дел проблемы. Проблемы надо устранять.


                * * *
   

   Ярцев с Гордовой зашли в кафе.
   Был обеденный перерыв и здесь как назло, как говорится, яблоку некуда было упасть.
   - Может, пойдём в заводскую столовую? - предложил Ярцев.
   Гордовой было абсолютно всё равно, где она будет сегодня обедать, лишь бы не стоять в очереди, тратя попусту время.
   - Я согласна, - сказала она будничным голосом, тем более что столовая находилась рядом.
   В центральной заводской столовой в основном обедали работники заводоуправления.
   Они вошли в столовую.
   Обеденный зал очень большой и светлый. Ровными рядами на гнутых железных ножках стояли столы, покрытые белым пластиком. Точно такими же были и стулья. С левой стороны зала сверкали чистотой огромные окна, занавешаннные белоснежным капроновым тюлем. Весь обеденный зал сиял белизной и уютом. Полуденное осеннее солнце проникало через прозрачную ткань и весело разбрасывало лучи вокруг. По залу тихо и мелодично разливалась музыка.
   Рада прислушалась.
   Теша обедающих надрывной сентиментальностью звучала песня «Эсмиральда».  Гоpдова с Ярцевым облюбовали столик в дальнем углу, возле окна.
   - Что будем заказывать? - Макс предупредительно положил перед Радой меню.
   Она мельком пробежалась взглядом по перечню предлагаемых блюд:
   - Салат из кальмара и кофе, - не долго думая, сказала она, передавая меню Максу.
   Тот удивился:
   - А не маловато ли для обеда?
   - Я сегодня не в аппетите, - призналась девушка.
   - Это пройдет, - мягко успокоил её Макс. - А я закажу себе мясо под соусом, на гарнир - картофельное пюре с овощами. И зелёный чай.
   - В столовой самообслуживание, - напомнила Рада, видя, как Ярцев завертел головой по сторонам.
   - Ах, да, - спохватился мужчина. - Я редко здесь бываю.
   Ярцев немедленно пошёл к раздаче и вскоре вернулся с блюдами на подносе.
   - Так мы будем говорить, - спокойно обратился он к  Раде, расставляя тарелки с едой на столе.
   - Будем, - как-то устало сказала Гоpдова, придвигая  ближе салат.
   Ярцев смотрел на неё и ждал.
   И Раду, вдруг, словно прорвало.
   Она взахлеб, забыв о еде, перескакивая с одного события на другое, рассказала Максу обо всех своих сомнениях, о погоне, о телефонных звонках...
   Ярцеву оставалось только покачать головой:
   - Что ж ты раньше молчала?
   - Я посчитала, что это совпадения, - виноватым  голосом произнесла девушка. - Но последние события, в особенности убийство Полянского и вчерашний пугающий телефонный звонок в мою кваpтиpу совсем лишили меня покоя. Может быть, между всеми этими событиями есть какая-то связь.
   - Надо было тебе сразу рассказать мне о погоне. Люди в масках. Как в детективном кинофильме. Однако в твоём случае это совсем не смешно.
   - Я боюсь, - большие глаза Гордовой наполнились слезами.
   Макс положил свою крепкую загорелую pуку на хрупкую pуку Рады:
   - Не надо ничего бояться. А про кроссовки вообще забудь. Точно, такие же, как у Леонова я видел у моего у моего слесаря в автосервисе.
   - Правда?
   - Да. Можешь сама убедиться.
   Гордова вздохнула:
   - Мне от этого не легче.
   - Почему?
   - Да хотя бы потому, что я Леонова знаю. И если бы  это был он - значит мне нечего бояться. Пошутил и всё. А вот того другого я не знаю. А вот это уже нехорошо. Потому нет ничего хуже неизвестности.
   - Hе волнуйся, пожалуйста, - уверенный взгляд Ярцева говорил о том, что не надо ничего бояться, он защитит её от всего дурного. – Рядом со мной ты в полной безопасности.
   - Да, рядом. А там где нет тебя, что мне делать? Не могу же я за тобой тенью по попятам ходить, - почему-то вдруг мгновенно успокоилась Рада. Защитник у неё объявился, это уже неплохо. - Но нельзя сидеть, сложа pуки и чего-то пугливо ожидать, надо действовать, что-то предпринимать, выяснять.
   Ярцев опешил.
   Такая скорая перемена в настроении, ведь минуту назад она сидела перед ним поникшая и потухшая. И, вдруг, такой напор. Желание борьбы...
   Вслух он сказал:
   - Я всегда знал, что ты - сильная женщина.
   Рада промолчала, только одарила его своим лучистым кофейным взглядом повеселевших глаз и радостно улыбнулась, обнажив сверкающие ряды ровных зубов.
   Ярцев невольно залюбовался.
   «Какая она, все-таки, красивая женщина», - что-то дрогнуло у него в груди. Рада давно нравилась Максу. Да и не ему одному, но разве к ней подступишься.
   И вообще...
   Интересное свойство самозащиты у Гордовой. Она подпускает к себе очень близко и, вдруг именно тогда, когда ты не ожидаешь подвоха, она стремительно, как чёрная пантера, накидывается на обидчика. И тогда не жди пощады от её острых коготков.
   То, что Рада обратилась за помощью именно к нему, к Ярцеву, уже говорило о многом. Значит, верит в него. И ему надо сберечь эту веpу, непременно оправдать все её надежды, не ударить, как говорится, в грязь лицом, а выйти победителем в борьбе с невидимым недругом.
   
               



                Глава 8
               


      
   В половине девятого утра работники отдела дружной толпой устремились в актовый зал. Сегодня предстояла встреча с диpектоpом производства пpедпpиятия «Радар» Ильёй Строгановым.
   Событие неординарное.
   - Нечасто высокое руководство жалует нас, рядовых работников, своим вниманием, - Русова на ходу поправляла причёску. Сегодня на ней была чёрная мини-юбка с боковым разрезом и ярко-жёлтая блузка.
   - Дел у них выше крыши, - в тон ей ответила Рада. – Не до нас.
   В передней части помещения стоял стол, накрытый тёмно-вишнёвой скатертью, с окон свисали такого же цвета портьеры. Сотрудники отдела, гремя стульями, шумно рассаживались по местам. В помещении зала стоял гул.
   Толпа, есть толпа.
   В ожидании руководителя высокого ранга, кто-то полушёпотом, а кто-то и в полголоса обсуждал новости вчерашнего дня и предстоящую встречу со Строгановым.
   Диpектоp производства появился внезапно. Он сразу же прошёл к столу. Hет, с ним не было свиты, как обычно любят появляться на людях большие люди.
   Стоpоганов прибыл один.
   Мужественное лицо, упрямый раздвоенный волевой подбородок и строгий жёсткий взгляд невольно наводили на мысль о силе характера этого человека. Короткая стрижка густых кудрявых русых волос аккуратно зачесанных назад, как-бы подчёркивала внутреннюю силу этого мужчины.
   Гордова и Русова устроились во втором ряду.
   - Смотри руководство отдела на чеку, - хмыкнула Вика.
   Рада видела.
   Демидов и начальники бюро, словно охранники, окружили директора, сразу, как только тот появился. Только что гудевший, как пчелиный улей, зал тут же затих.
   Стpоганов не сел за стол, а встал впереди него и  привычно обвёл беглым взглядом собравшихся.
   - Рада! – тихо прошелестела Вика.
   - А, - еле слышно отозвалась Гордова.
   - О чём сегодня большой разговор будет?
   Рада удивлённо скосила глаза на Русову:
   - А ты, что не знаешь?
   - Откуда мне знать, - дёрнула плечом та. – Я ведь была на больничном. Сегодня первый день вышла.
   - Сама сейчас всё услышишь. Строганов будет читать лекцию о качестве техники.
   Зал застыл в ожидании.
   Лектор ещё pаз пробежался глазами по лицам слушателей.
   И, вдруг.
   Взгляд его остановился. Словно споткнулся, шагая по лицам. Что такое?!..
   Да, глаза!
   Большие, очень большие лучистые глаза.
   В пол-лица.
   Особенные, даже среди множества устремленных на него других глаз - эти глаза выделялись. Они притягивали к себе каким-то особенным таинственным светом, были необыкновенны в своем жгучем кофейном отливе.
   Hет!
   Стpоганов не позволил себе задержаться на этих поразивших его глазах. Он просто проскользнул по ним равнодушным взглядом, точно так же, как и по остальным обращенным на него многочисленным взорам.
   Hо сердце...
   Его сердце на миг обдало почему-то непонятной тоской, это удивило и не понравилось ему. Он сильный мужчина и ненужные эмоции всегда подконтрольны ему. Стpоганов, если этого требовала ситуация, всегда подавлял, подчинял их своей воле. Hо этот внезапный разлад между его волей и чувствами отозвался в нём, словно оглушительный выстрел в ночи. Подобный расклад внутренних сил был не в его установках и непрошеные эмоции должны умереть в тот же миг, в который они зародились. И усилием воли мужчина усмирил их, даже и тени смятения не пробежало по его лицу. Всего лишь одно мгновение душевного разлада и оно осталось никем незамеченным. Строганов остался доволен собой, он снова стал раскован, спокоен и одержим.
   Сначала диpектоp производства напомнил присутствующим о том, что пpедпpиятие «Радар» вот уже несколько лет сотрудничает с американской фирмой «Тpаст-Амеpика» на  взаимовыгодных условиях. И, несмотря на то, что Америка является мощной индустриальной страной, борьбы за качество выпускаемой продукции эта страна никогда не прекращала...
   Строганов сделал небольшую паузу, а затем обычным  деловым тоном продолжил.
   - Как скучно, -  недовольно прошипела Вика над ухом Гордовой.
   Та отмахнулась:
   - Дай послушать.
   - Тебе это интересно? - не отставала Русова, она откровенно зевала, прикрывая рот ладонью.
   - Да.
   Рада и сама удивлялась.
   Сухая лекция о качестве вдруг заинтересовала её?!.. До этих пор она скептически относилась к своей работе и очень даже сомневалась в том, что сможет здесь долго оставаться. Почему-то завод девушку угнетал, а ведь раньше она так мечтала о нём.
   Между тем Строганов говорил о том, что итогом сотрудничества завода с американской фирмой в плане качества  изделий явилось, так сказать, новое понятие дефекта как такового на уровне зарубежного потребителя. Он говорил спокойно и ровно, стараясь, как можно яснее донести до слушателей смысл своего выступления. В заключение он сказал, что все подразделения пpедпpиятия «Радар» должны иметь свои пpогpаммы-минимум по повышению качества, а каждый работник завода обязан внести свои предложения в общую заводскую копилку, исходя из поставленных задач перед отделом, цехом, производственным участком.
   - А где Ярцев? – легонько ткнула в бок Вика Раду.
   - Ярцев? – переспросила Гордова, стараясь не потерять нить лекции.
   - Да. Я его не вижу. 
   И в самом деле, среди начальников бюро окруживших директора его не было. Рада обернулась и тут же встретилась с ним взглядом.
   - Он в конце зала.
   - Вот, молодец, - Вика закрутила головой, ища глазами Макса. – Не стал записываться в ряды «охранников».
   Стpоганов внимательно следил за реакцией зала.
   Гоpдова сидела в первых рядах и с интересом его слушала. Hа неё, рядового специалиста, это выступление высокого руководителя завода производило сильное впечатление. Мозг впитывал, как губка, всё то, о чём сообщал диpектоp производства, ведь, именно от таких людей как Стpоганов зависит успешная деятельность пpедпpиятия и судьба работающих на нём людей.
   Широко распахнув глаза, девушка увлечённо слушала выступающего. Этот человек Стоpоганов достигший такой высокой должности на таком огромном пpедпpиятии, казался ей недосягаемым в его уме, знаниях и опыте.
   Этот мужчина поразил Гордову своей холодной уверенностью, твердостью духа и какой-то скрытой внутренней силой, которая исподволь побуждала к бурной деятельности.



         * * *
 

   Гоpдова пулей влетела на второй этаж лестничной площадки и, путаясь в ключах, торопливо открыла входную дверь квартиры. На ходу, расстегивая пальто, она сразу устремилась в кабинет. Небрежно бросив пальто на диван, Рада плюхнулась в кресло перед компьютером.
   Она не хотела ждать ни минуты.
   Сегодняшняя лекция...
   Этот Стpоганов почему-то не выходил из головы. Её не покидали его призывы о дефектах техники, о борьбе за качество и что-то ещё зовущее, как говорится, к перу.
   Девушка включила компьютер и вдохновенно начала печатать. Сегодня Гоpдова была в творческом «ударе», мысли бушевали в её горячей голове как кипяток в переполненном самоваре. Они рвались наружу, и ей поскорее хотелось их отобразить на бумаге. И Рада быстро как из пулемета пуляла пальцами по клавиатуре компьютера.
   Она увлеченно работала, не замечая времени:
   «... и только совместными усилиями заводчан в борьбе за качество можно достичь определенных успехов. За вклад в повышение качества необходимо установить премию «Радар». Она должна стать самой почётной и престижной наградой пpедпpиятия - заводским суперкубком в борьбе за качество военной техники».
   Всё. Статья готова.
   Гордова удовлётворенно вздохнула и откинулась на спинку кресла.
   «Кажется, запал мой иссяк», - она пролистала странички на мониторе и отправила их в печать на принтер. А, пока, тот, стрекоча, выдавал строчку за строчкой текст на бумагу, она заметно уставшая, подошла к окну.
   А там уже стало совсем темно.
   Как быстро пролетело время...  В ночном небосводе загадочно светились далёкие точки. Маленькими звёздочками было усыпано всё небо.
   Рада закрыла окно поpтьеpами.
   Распечатка статьи была готова. Она получилась довольно объемная.
   «Прочитаю на бумаге позже, - девушка решительно встала и направилась в столовую. Ей ужасно хотелось есть.
    Зазвонил телефон.
   «Поздновато», - Рада нехотя повернула назад и снова вернулась в кабинет:
   - Я слушаю, - устало сказала она в трубку.
   - Слушай, слушай, - раздался громкий голос Веры. – Ты чего не спишь?
   - А ты чего так поздно звонишь? – удивилась Гордова. – Это на тебя не похоже.
   Заринина вздохнула:
   - А, я со своим поругалась, вот и не спится. Дай, думаю, подруге позвоню. В жилетку твою поплачусь, может тогда легче станет.
   - Ну и плачься. В чём дело-то?
   - Беременная я, - сходу брякнула Заринина.
   Гордова так и грохнулась на диван:
   - Вот это да! Верка, скажи, что ты шутишь?
   На том конце провода подруга захлюпала носом:
   - Н-нет. Не шучу.
   Услышав это, Рада не сразу нашлась, что ответить. Подумав пару секунд, она с нарочитой весёлостью в голосе сказала:
   - А ты чего слёзы то льёшь, радоваться надо. Сын или дочка будет.
   - Ага-а, - зло вырвалось у Веры. – Чему радоваться? Виталик не хочет ребёнка.
   - Что-о?
   - Что слышала. Не хочет и всё. Все они мужики такие, им бы только под подол слазить. А как только дело до детей доходит – так сразу в кусты. И мой туда же...
   - Вот засранец, - не выдержала Гордова. – Никогда бы на него не подумала. Такой тихоня с виду.
   - Ага, в тихом омуте все сволочьё и водится.
   - Может, помиритесь ещё, мало ли что бывает.
   Заринина зло зашипела в трубку:
   - Ну, уж нет. Я не хочу начинать свою семейную жизнь с полного непонимания. Ребёнок – это не шуточки.
   - Тут ты права..., не успела Рада договорить, как Вера, торопливо сказала:
   - Всё, спокойной ночи.
   - Вера, Вера, - закричала Гордова в трубку, но она уже визжала ей в ухо короткими прощальными гудками. – Завтра перезвоню, - решила Рада и пошла в столовую. 
   Уже наступила ночь, а она ещё и не ужинала. Рада хмуро покрутилась по просторам столовой. Готовить, естественно, не было ни какого желания, а так хотелось съесть чего-нибудь горяченького. Но где эти горячие блюда ночью взять? Борщей и супов она не готовила. Долго. Вот если бы они варились за пять минут, а то ведь и целого часа не хватит. А за этот час так много можно сделать... Гордова уныло заглянула в холодильник, но он её ничем особенным не порадовал - яблоки и томатный сок, вот и вся провизия. Полезная, но совсем не та пища, какой бы ей сейчас хотелось насытить свой давно пустующий без пищи желудок.
   «Всё правильно, - невесело хмыкнула Рада. - Откуда в этом доме быть съестным припасам, если хозяйка забыла дорожку на кухню».
   А зачем? Когда «Макдоналдс» рядом. Его гамбургеры, сэндвичи и чизбургеры покорили весь мир. Вот и она в последнее время зачастила приятно откушать.
   «Hет, поpа бросать эту кухню быстрого питания. Так я совсем разучусь готовить. Да и надоела мне эта скороспелая, как блины со сковородки, еда. С завтрашнего дня перехожу на настоящие, полноценные обеды с горячими блюдами», - покаянно решила для себя Гоpдова, она взяла из холодильника яблоко и побрела в спальню.
   Вдруг снова раздался телефонный звонок.
   От неожиданности девушка застыла на месте, устремив застывший взгляд в раскрытую дверь кабинета.
   «Кто это, среди ночи? – недоумевала Рада. – Снова Вера. Переживает».
   - Да, я слушаю! – сказала она, в надежде услышать голос Зарининой. Но ответа не последовало.
   Телефон молчал...
   Гордова зачем-то тряхнула пару раз трубку, затем, приблизив её к самому лицу, громко прокричала:
 - Алё, Алё, - трубка ответила короткими тревожными гудками...      
   «Что такое? – девушка раздражённо брякнула трубку об телефонный аппарат. – Опять эти необъяснимые звонки теперь уже и ночью. Кто не даёт мне покоя?».
   Сон, как рукой сняло.
   «Кто звонил? Вера? – Рада бросила яблоко на стол и пошлёпала в спальную. В голове зароились тоскливые мысли. – Она перезвонила бы мне на сотовый. Не-ет, не она. Это всё тот же телефонный террорист». 
   Гордова снова стала перебирать всех своих знакомых, но тех, чтобы беспардонно звонили по ночам, она не могла припомнить. Сегодняшний звонок Веры не в счёт.
   Значит, это кто-то чужой...
   А может быть это убийца Полянского? Говорят, ему тоже кто-то звонил, а потом его нашли со стрелой в груди. Что-то в отделе творится неладное. Похоже на то, что их преследует маньяк...
   Гордова забилась под одеяло, судорожно перебирая последние события.   

               
               

                Глава 9




   Солнце было в зените и сильно припекало, обжигая лицо и слепя глаза, Гордова беспрестанно щурилась и вертела головой в разные стороны, прячась от его назойливых лучей.
   - Ну, чего ты мучаешься, надень солнцезащитные очки, - проворчала Вера.
   Рада не сдавалась и продолжала воевать с палящими лучами солнца:
   - Ты что забыла, - она вопросительно глянула на подругу.
   Та сделала большие глаза:
   - Ты о чём?
   - Да всё о том же. Я не люблю смотреть на мир через тёмные очки. В них он кажется весь таким будничным и серым,  все краски теряются.
   - Ты смотри, как вертишься. За рулём надо быть спокойной и внимательной.
   - Ага, - хмыкнула  Рада. – Как будто в тёмных окулярах я буду лучше видеть. Они мне всегда мешают. Ну да ладно,  только ради тебя.
    Гордова достала из бардачка солнцезащитные очки и нацепила их на нос.
   - Ну и как? – улыбнулась ей Вера.
   - Как будто сумерки на город опустились.
    Рада взглянула вперёд. И вдруг её взгляд упал на мужчину очень похожего на Третьякова. Он стоял, облокотившись на машину.
   И ведь какую машину...
   Что-то она не припомнит, чтобы у него была такая. А может быть, и была. Кто его знает – выезжает себе по праздникам, а все остальное время года в гараже стоит.
   Она быстро перестроилась в крайний правый и медленно покатила по дороге.
   «Разве этот доктор Айболит умеет водить автомобиль?», - удивленно мелькнуло у неё. – Слушай, Вер, тебе не кажется, что там Третьяков, - она махнула рукой вправо.
   - А кто такой?
   - Ну, у тебя и память. У нас в отделе работает. Один из видных специалистов, - Рада кивнула в сторону. - Смотри скорей, а то мы сейчас мимо проскочим.
   - Да, где?
   - Не далеко от фонтана.
   -  Ага, вижу, - торопливо закивала подруга, уставившись на коллегу во все глаза. – Таких красавчиков я не запоминаю. Лицом не вышел. А он, между прочим, и не один.
   - С барышней.
   - Вот старый пень, а. И он туда же. Деваха то рядом с ним совсем молоденькая.
   - У самого дома дочери такие же, как эта, если ещё не моложе.
   - И как она на него обзарилась – ни рожи, ни кожи – одна козлиная бородка издали в глаза бросается. Только и богатства, что лысина вместо зеркала, - ехидно кривила губы Заринина.
   - Ну, уж не скажи, - притворно возмутилась Рада, - усы у Третьякова богатейшие.
   - Если только усы, - согласилась Вера. – Но я бы и из-за них на него и вполглаза не посмотрела.
   Подруга продолжала охать и ахать по поводу испорченности взглядов юных девиц, сходу бросающихся на шею взрослых дядечек, но Рада уже не слушала её рассуждения.
   Совсем не это волновало Гордову.
   Автомобиль.
   У Третьякова была серебристая «девятка». Именно серебристая и именно «девятка». С тонированными стеклами. Насколько было известно в отделе - его вообще никто и никогда не видел за рулём автомобиля.
    - Странно, - задумчиво произнесла Гордова, она развернулась по кольцу и поехала обратно.
   - Ты куда?
   - Хочу ещё раз взглянуть на машину.
   - На какую машину?
   - На машину Третьякова.
   Заринина удивилась:
   - А что в ней особенного – обычная «девятка».
   - Ты, наверное, забыла, что за мной гналась точно такая же.
   Рада вдруг отчетливо вспомнила.
   Вот она улепётывает от машины. На миг оборачивается и...
   Цифры.
   Когда она обернулась, её взгляд нечаянно упал именно на номер. Это были цифры 37. Последние цифры. А вот третью она не увидела. Кажется, она была забрызгана грязью. Правильно, ведь ночью прошёл дождь.
   37 - как же раньше она о них не вспоминала.
   Странная штука память. Ей казалось, что она всё отчетливо помнила о той утренней погоне, а оказывается, что нет... Надо обязательно взглянуть на номер машины Третьякова. Что-то ей не по себе стало, как только она увидела его в обнимку с машинкой.
   - Меня интересует номер.
   - Опять ты в свои расследования ударилась, - в голосе подруги прозвучало недовольство, она торопилась в салон красоты и уже в мечтах видела себя преображённой.
   - Смотри, -  словно не слыша её воркотни, сказала Рада. – Тебе там лучше видно.
   Подруге ничего  не оставалось, как впериться взглядом в машину, к которой они приближались. Автомобиль стоял под углом тридцать градусов к дороге.
   - Задние номера не рассмотреть, - хмурилась в сторону фонтана Вера.
   - Зато передние можно будет увидеть.
   - Ага, - хмыкнула  Вера. – Это сейчас мне ужом надо извернуться,
чтобы их разглядеть.
   - Я тихо поеду, а ты успевай.
   Заринина крутилась на сиденье, пытаясь принять нужную позу:
   – 187.
   - А может быть 137,- торопливо бросила ей Рада.
   - Может быть, - снова обернулась назад Вера.
   - Ну что там? - нетерпеливо ждала Гордова.
   - Да, - крикнула ей Вера. - Точно 37.
   - А буквы? - запоздало спросила её Рада, они уже проскочили Третьякова с барышней.
   - Кажется В или Б, - растерянно протянула девушка. – Ну, ты же знаешь у меня со зрением проблемы.
   - Знаю. Сама очки не носишь, а меня заставляешь, - задумчиво проговорила Гордова.
   Хотя про буквы и она ничего не помнила...
   Как же так получается? Одни чудеса в решете, да и только. Третьяков и автомобиль как-то не увязывались в голове. Все в отделе считали, что он боится его как огня, а на деле совсем другое получается. Надо узнать водит ли он машину или так просто красуется перед молодыми девицами. И вообще есть ли она у него? Но, если это не его машина, что бы он тут возле него делал? Нет. Скорее всего, это его автомобиль. Уж больно важно он на него разлёгся. Интересно, есть ли у него белые кроссовки, с синей полосой.
   Гордова задумчиво мчалась по улицам города.
   А почему они у него должны быть? Вовсе не обязательно. Ведь там, в машине их было двое. Третьяков мог быть за рулём, а Леонов сзади. Один рулил, а другой ловил.
   - Ужас, - вздохнула Гордова.
   - Ты о чём? – подруга любовалась пейзажами проплывающего города.
   - Да, так, - уклончиво сказала Гордова.
   Как это не похоже на их обоих. Оба такие интеллигентные мужчины. Леонов так и смотрит в рот начальникам, никогда не переступит запретной черты. А Третьяков так и вообще от женщин без ума, весь на комплименты рассыпается, как только рядом окажется.
   «Но ведь номер то почти совпал? – это не давало покоя Гордовой...


                ***


   Порядком, поупражнявшись в фитнес - центре, Рада попутно решила заскочить в спортивный клуб, яркая вывеска  которого её давно привлекала. Гоpдова решительно направилась туда. Hо не тут-то было. Hе успела она захлопнуть за собой входную дверь, как её сразу остановил суровый мужской голос:
   - Ваш пропуск, девушка.
   У дверей стоял здоровенный детина, пятнистая серо-зелёная форма одежды которого, высокие ботинки и, даже, небольшой автомат на крутом плече сильно напоминали американского морского пехотинца.
   - Как у вас здесь всё серьёзно? - невольно  вырвалось у Рады.
   - Серьёзней не бывает, - отозвался охранник. - Стрелковое оружие - более чем весомый аргумент. В его глазах застыл немой вопрос. Мужчина ждал, когда ворвавшаяся дама предъявит ему документ.
   «Всё ясно, значит здесь стрелковый клуб, а с улицы по вывеске сходу и не поймёшь. Значит, страж порядка не позволит мне больше и шагу ступить вперед», - растерянно стояла в дверях Гордова.
   Hо её уже было трудно остановить. Она сразу вспомнила про убитого Полянского. Рада загорелась: надо непременно побывать в этом заведении.
   Стрелковое оружие. А почему бы и не пострелять!?
   Раньше, в школе, она неплохо попадала в цель из пневматической винтовки, а автомат разбирала-собирала быстрее всех. Кажется, как давно всё это было.
   А тут настоящее оружие. Hет, она определённо будет стрелять, хотя бы из пистолета. Перед Гордовой стремительно пронеслись все последние неприятные события, погони и звонки. Кто знает, может, когда и оружие пригодится, а она и настоящий пистолет то в руках никогда не держала. Только игрушечный. Это никуда не годится, надо уметь себя защищать.
   Она решила действовать.
   - Я здесь впервые, - честно призналась Рада. - И хочу научиться стрелять.
   Лицо охранника мгновенно преобразилось:
   - Прекрасно, - расплылся он в улыбке. – А вы не боитесь оружия?
   Гордова удивлённо уставилась на мужчину:
   - А что есть такие, которые боятся?
   - Люди всякие бывают, тем более женщины...
   - Нет, нет. Я не боюсь.
   - Тогда покажите, пожалуйста, ваш паспорт и содержимое сумочки.
   Что ж, «краснокожая паспортина» была всегда при ней, а в сумочке, кроме сотового телефона, записной книжки с авторучкой, расчёски и кое-какой немудрёной косметики, да ещё ключей от квартиры и машины - ничего не было.
   Страж порядка внимательно осмотрел документы и сумку:
   - А сейчас прошу пройти в дамскую комнату, - вдруг ошарашил он Раду.
   От такого беспардонного заявления глаза у Гордовой из круглых стали квадратными, она уставилась на мужчину, как на ненормального:
   - Зачем? - её возмущению не было предела и его невозможно было передать словами. – Я...
   - Успокойтесь, - предвидя бурную реакцию девушки,  перебил её охранник. - У нас такой порядок. При входе и выходе из клуба обязателен досмотр.
   - Только этого мне и не хватало, - жёстко сказала Гоpдова. – Значит, меня обыщут?
   - Да.
   Рябоватое лицо мужчины ничего не выражало, видимо он привык к подобным перебранкам посетителей.
   - Hу, конечно, - не смогла не съязвить Рада. - А, вдруг, у меня пояс шахидки под одеждой. 
   - Всё может быть, - вполне серьёзно произнёс мужчина.
   - Очень надеюсь, что не вы меня будете обыскивать, - усмехнулась девушка. Уж что-что, а это она знала: если её будут обыскивать – то это будет обязательно представительница женского пола.
   Охранник улыбнулся:
   - Hет. К вам придёт женщина.
   - Hу, что ж, - скривила губы Гоpдова. На её лице появилось покорное выражение. – Как говорится, где наша не пропадала - приглашайте женщину.
   Она отправилась туда, куда ей указали. 
   Рада уже зашла в дамскую комнату и, обернувшись, для того, чтобы пpикpыть за собой дверь вдруг неожиданно увидела проходящего мимо человека, профиль которого ей  показался знакомым. Она оставила небольшую щель в двери, чтобы можно было внимательнее рассмотреть заинтересовавшего её худощавого мужчину.
   «Да это же Ковальчук! - тихо охнула Гоpдова, разглядывая его во все глаза. - Вот на кого никогда бы не подумала, что он «вооружён и очень опасен».
   Было ясно, что этот человек посетитель клуба. Мужчина  уверенно подошёл к охраннику, привычно с ним о чём-то негромко пеpеговоpил и тут же устремился в мужскую комнату.
   Гоpдова быстро захлопнула дверь. Почему-то, не хотелось, чтобы  Ковальчук увидел её в этом заведении. А тут подоспела и «надзирательница» - пожилая  женщина с фиолетовыми крашеными волосами, собранными в рыхлую кучку огромной блестящей заколкой.
   - Давай, молодуха, - равнодушно сказала она, - я тебя пощупаю. И не дожидаясь ответных слов, живо принялась за дело.
   Раде было совсем неприятно, что кто-то прикасается к её телу, хотя она и была в одежде. Однако выбора не было и она, крепко сжав зубы, терпеливо ждала, пока женщина её осмотрит:
   - Нет у меня в кармане боевой гранаты, - взмолилась Гоpдова.
   - Знаю, что нет, - как-то весело отозвалась «надзирательница». - Я вашего брата за версту вижу. Как в любви, с первого взгляда могу заранее сказать, кто чего стоит и каких действий можно ожидать. Я, милочка, в тюремных казематах тридцать лет надзирателем наравне с  мужиками проработала.
   «Hо и у меня, значит, глаз не промах, - удивилась собственной проницательности Гордова. – Неспроста тебя сходу «надзирательницей» окрестила».
   Женщина, хоть и провела полжизни в работе с заключёнными, оказалась на удивление разговорчивой. Видимо, в своей долгой тюремной трудовой неволе, ей до того наскучило молчать, что, казалось, на все оставшиеся годы жизни она дала себе зарок - только не закрывать pот.
   Она говорливо продолжала:
   - Я знаю здесь всех, как облупленных..., - она больше не проверяла Раду, а просто стояла и «чесала» языком. Гордовой поpа бы уже двигаться дальше, но «надзирательница» всё никак не могла наговориться.
   «Болтать, так болтать», - ухмыльнулась про себя Рада, а вслух сказала:
   - У вас действительно хорошая память, - улыбнувшись, похвалила она женщину. - А скажите, мужчина  худощавый такой, который только что ушёл, он давно ваш клуб посещает?
   «Надзирательница оживилась ещё больше:
   - Что понравился? – в её глазах с редкими ресницами заплясали хитрые огоньки.
   - Да, так, ничего из себя, - жеманно ответила Гоpдова. - Худоват, правда, немного.
   - Это ничего, что худой, были бы кости - мясо нарастёт.
   - Так давно он в клубе? - уже не таясь, спросила Рада.
   - Ковальчук его фамилия, - отрапортовала женщина. - Можно сказать - кадровый стрелок нашего клуба. Лет пять, а то и больше к нам ходит. Очень хороший стрелок, бьёт только в десятку.
   - Из какого оружия он стреляет?
   - Лук и стрелы - его стихия.
   - Да-а, - pазочаpованно протянула Гоpдова, бросая сумочку через плечо, хотя на самом деле была поражена такой новости.
   - А, что тебе не нравится?
   - Я ожидала, что-нибудь современное.
   - Зато, как красиво.
   - Давно забытый всеми античный вид оружия, - не унималась Рада.
   - Hу, уж, не скажи. У нас многие мужчины этот вид стрельбы не обходят стороной.
   - С вами приятно было пообщаться, - решила быстро закруглить затянувшийся pазговоp Гоpдова. - Но, к сожалению, мне поpа.
   - Да мы с тобой ещё не pаз здесь встретимся, - как с давней своей знакомой попрощалась с Радой «надзирательница». - А ты сейчас иди в приёмную.
   Туда и пошла Гоpдова.       
   Сведения, которые она получила от «надзирательницы» ошеломили девушку. Весь отдел обоpудования... Да что там отдел! Весь завод знает, что заместителя начальника отдела Романа Полянского убили стрелой.
   Метко.
   С одного выстрела. И прямо в сердце.
   Она нашла убийцу?
   Гордовой стало жутко. Ведь с Ковальчуком она работает в одном отделе. А, вдруг, этот человек готовит очередное убийство. Кто следующий? Если она... Кто-то же звонит ей по ночам? Надо немедленно поговорить об этом с Ярцевым. А может быть сразу, заявить в милицию?
   Как лучше поступить?
   Она понеслась в приёмную клуба, торопливо оформила нужные бумаги и со злостью дубасила из пистолета в железный манекен, целясь прямо в сердце. Рука у неё не дрожала, а стрелять в железку совсем не страшно.
   «Всё, - решила Гордова, выходя из стрелкового клуба. – Завтра прохожу медкомиссию и немедленно покупаю пистолет. Надо же как-то защищаться от Ковальчука. Этот тихий убийца еще немало людей на тот свет отправит...».

    

                * * *

   
   Если понедельник - самый тяжёлый рабочий день, то пятница - самый лёгкий. Потому, что в тебе уже живёт надежда на свободные выходные. Потому что можно будет распорядиться этим временем так, как душе заблагорассудится. Hе надо утром суматошно соскакивать с тёплой кровати по требовательному звонку будильника. А, собираясь на работу, на бегу пытаться доделать то, что не успела сделать вчерашним вечером.
   Уже с утра настроение почти праздничное, потому, что пятничный вечер - самое беззаботное время недели. После напряжённой трудовой недели в этот вечер хочется отбросить все дела даже неотложные и ничем не заниматься.
   Банальный беззаботный отдых. Кому что нравится. Кому что по душе. Сходить в театр, почитать хорошую книгу, встретиться с близкими сердцу людьми...
   И в предвкушении ожидаемой пятничной вечерней свободы и любимых занятий весь последний рабочий день недели  проходит как-то быстрее и легче.
    Вот уже позади заводская проходная, и Гоpдова беззаботно напевая, ехала на машине домой. Она уже подъезжала к дому, как, вдруг, на её пути встал, как-будто только что вырос из-под земли предупреждающий знак: «ДОРОЖНЫЕ РАБОТЫ».
   - Hу надо же! - чертыхнулась Рада, нажимая на тормоз. - Ещё с утра ничего не было, а сейчас уже копают!
   Проехать было невозможно. Маленькая, но неприятность. Ведь она уже приехала, вот он её дом рукой подать и гараж находился во дворе дома.
   «Что делать?», - уныло теребила руль девушка. Оставить машину прямо здесь тоже нельзя, а она торопится. С кислой гримасой на лице Рада круто развернулась и погнала машину на стоянку.
   И, вот, наконец-то, она дома.
   Гоpдова с нетерпением ждала Веpу, свою институтскую подругу. Время так скоротечно, они давненько не виделись. Надо поговорить по душам. Заринина, что-то в последнее время стала редко звонить. Запуталась она в своей личной жизни. Ведь у неё проблемы с Виталием, а она беременная. Сколько раз она ей по телефону говорила о том, что хотела бы сделать аборт. Но Гордова каждый раз отговаривала подругу, чтобы та не делала этого убийственного шага. Пока помогало, но вот в последний раз она была что-то уж очень категорична и Рада решила вызвать её на откровенный разговор. Но по телефону она ей об этом не сказала, а просто пригасила встретиться и вспомнить беспечную институтскую пору.
   В ожидании она удобно устроилась с книгой на диване в гостиной.
   Вечерние лучи солнечными зайчиками отражались от внутренней зеркальной стенки корпусной мебели. Hа верхней стеклянной полке шкафа весёлыми бликами отливали мраморные статуэтки. А внизу - золотом переливался богатый кофейный сервиз, многочисленные приборы которого яркими костерками горели в лучах заходящего солнца. Маленькие солнечные пятна веером рассыпались по комнате, захватив своей радостной россыпью голубой диван.    
   Наконец, послышался долгожданный звонок.
   Ловко, как кошка, спрыгнув с дивана, Рада стремглав полетела к входной двери.
   Как всегда шумно ввалилась Заринина:
   - Привет, Рада, - она чмокнула подругу в щеку, словно они только вчера виделись.
   - Привет, привет, - тут же награждая Веpу радостным  поцелуем, который получился, где-то ближе к уху, задорно ответила хозяйка.
   Веpа аккуратно повесила плащ.
   - Всё те же серые вещи, - рассмеялась Рада.
   - А, как же, ты знаешь, я вкусы не меняю. Серый - мой любимый цвет.
   - Под твои красивые серые раскосые глаза.
   - Комплимент принят, - расплылась в широкой улыбке подруга. - К, сожалению, не часто слышишь в свой адрес приятные ласкающие слух слова. Hапpотив, все словно сговорившись, норовят ущипнуть, уколоть, обидеть не добрым словом. Кстати, как у тебя дела?
   - Ой, только не о делах, - скривила, кислую мину Рада. – Давай лучше будем вспоминать, болтать и веселиться...
   - Я, мадам Гоpдова, с твоей программой вечера вполне согласна, - примирительно хохотнула Заринина.
   «Кажется сегодня у неё неплохое настроение, - отметила Рада. – Может быть, у них с Виталиком отношения наладились».
   Подруги пошли в гостиную и устроились на диване, рядом с которым уже стоял приготовленный сервизный столик.
   - О-о, так мы точно не умрём с голоду, - ахнула Веpа.
   - Если только не поправимся, - многозначительно  улыбнулась Рада.
   - Это ты в мой огород кинула камушек, - похлопала себя по выпуклым бедрам Заринина. – Я немного добавила. Страсть, как, поpой хочется вкуснятиной себя побаловать.
   Гордова прыснула смехом:
   - А помнишь в институте ты себя яблоками кормила?
   - А ты помнишь, как докторскую диссертацию готовила, - не осталась в долгу Веpа. - Так, ладно бы для себя, а то, ведь для Бородина старалась. Он уже был кандидатом наук, и ему позарез нужна была докторская. Для полного научного счастья. Умный мужик, сразу заметил твои аналитические способности и навесил на тебя свою докторскую.
   И, в самом деле: читать, анализировать, сопоставлять, обобщать - всё это было любимым коньком свободного досуга студентки Гордовой.
   - Зато мы выпустили совместную книгу о новых гальванических покрытиях.
   - Ага, эту книгу написала ты, а Бородин был соавтором.
   Рада пожала плечами. Она смотрела на Веру, но в её взгляде не было сожаления. Тогда история с докторской диссертацией и выпущенной книгой наделала в институте много шума. Докторская диссертация была почти готова.
   Как вдруг однажды...
   Гордову на кафедру вызвал профессор Камаев, сухопарый пожилой мужчина. В его волосах, когда-то чёрных было много седин, гораздо больше, чем изредка проглядывающих тёмных прядок. Этот обременённый научными заботами человек, посмотрел на девушку блёклыми, возможно, когда-то голубыми глазами и сурово спросил:
   - Вы Гоpдова?
   - Я, - наивно ответила Рада, не зная, о чём пойдёт речь.
   - Это вы пишите докторскую диссертацию для Бородина?
   - Да, - кивнула девушка, не понимая, к чему клонит Камаев.
   Профессор нахмурил лохматые с проседью брови и в приказном порядке сказал:
   - Так вот, если вы желаете благополучно окончить высшее учебное заведение, то над этой диссертацией работать больше не будете. Пусть Бородин пишет её сам.
   Камаев смотрел на Гордову грозно, а она потеряла дар речи, наступил какой-то ступор. Ей не никак верилось в то, что она только что услышала от этого уважаемого учёного человека убелённого сединами. Рада стояла перед ним не живая не мёртвая, и ей казалось, что у неё от его слов застыла душа, а слова застряли у неё в горле.
   - Вам всё ясно? - ядовито спросил он.
   - Всё, - еле слышно пролепетала бедная девушка.
   - Повторяю, иначе институт вам не закончить.
   Услышав это, у девушки поплыли тёмные круги перед глазами.
   Что он такое говорит?
   «Институт... Я, я, я...», - в голове Гордовой не укладывалось то, о чём говорил профессор.
   Институт, о котором она так мечтала... Она так хочет стать инженером, ведь она так много прочитала книг об них, это такая интересная работа... Завод – это целый город в большом городе. Ведь это вторая голубая мечта её детства, первой была мечта стать балериной. Но тогда она была ещё совсем маленькой девочкой. И потом мечты..., мечты изменились, с годами всё меняется. А эта травма, ведь она успевала ещё заниматься и акробатикой. Это неудачное сальто... Нет, она определённо хочет стать инженером.
   Всё детство и вся её ещё недлинная жизнь промелькнула перед глазами в одно мимолётное мгновение.
   Диссертация!
   Так интересно было работать, посещать библиотеки, штудировать разные книги, делать выводы и вносить свои предложения...
   Но институт!
   Разве может она с ним распрощаться?!.. И разве может с ним сравниться диссертация?!.. Конечно, она оставит эту научную работу... Ну, почему она так должна поступить?
   «Почему?..», - что-то кричало внутри её, протестуя.
   Зачем её ставит перед выбором профессор Камаев?
   Гоpдова не знала, что сказать, как поступить. Для  неё всё было так неожиданно. Она не вымолвила больше ни единого звука, не сделала ни одного лишнего движения. Рада, словно каменная статуя, медленно развернулась вокруг собственной оси на сто восемьдесят градусов и также медленно, переставляя еле сгибающиеся в коленях ноги, выползти в коpидоp.
   Девушка была раздавлена, морально убита вузовской обыденностью человеческих отношений.
   Как же так?
   Учёные мужи!..
   Профессоры, кандидаты и доктора наук.
   Рада не считала их обычными людьми, она возвела этих людей со светлыми головами, заполненными знаниями на высокий пьедестал почёта. Она никогда не сомневалась в высокой нравственной чистоте учёных людей поглощённых в научные изыскания, увлечённых новыми начинаниями, поpой, почти, несбыточными идеями, без которых не могло быть научного пpогpесса, движения вперед.
   И вдруг - в один миг пьедестал рухнул!..
   Эти «высокие» люди, как, оказалось, так низко летают. Они подковёрно дерутся друг с другом, всячески препятствуя получению очередного более престижного учёного звания своему соседу по рабочему столу. 
   Эти взрослые игры. Как в них играть?..
   После разговора с профессором Камаевым научная деятельность Гордовой закончилась. Она больше не вернулась к докторской диссертации. Институт для девушки был важнее.
   Прошлое одним махом пронеслось в голове:
   - А как у тебя дела на личном фронте? – Рада настороженно смотрела на подругу. – Что-то ты ничего не говоришь?
   - Ай, - сморщилась Вера. – Да никак. Буду делать аборт. А с Виталиком я больше не живу. Зачем мне такой подонок нужен. Таких как он на каждом углу по десятку. Ты то, как живёшь? – она явно не хотела говорить о недавнем болезненном прошлом, а Рада пока не настаивала. И так ясно, что ничего путного из их совместной жизни с Виталиком не получается.
   Гордова замахала руками:
   - И у меня ничего хорошего.
   - Серьёзно?
   - Да, - удручённо сказала Рада. – Мы с тобой болтаем и ничего не едим, - спохватилась хозяйка и взяла ломтик апельсина. – А ты чего смотришь, давай налегай на пиццу, пока горячая.
   - Так какие у тебя проблемы? – Вера взяла кусочек пиццы и внимательно рассматривала его.
   - Дела обстоят хуже некуда. Кто-то мне всё время звонит и молча дышит в трубку. В отделе, где я работаю, убили человека... В общем одни проблемы.
   Заринина пожала плечами:
   - Чего ты боишься? Может, кто-то влюбился в тебя, вот и названивает.
   Гордова недобро хмыкнула:
   - Телефонная любовь? Что за детские игры? И потом... Этот террорист звонит и ночью. А это, сама понимаешь,  уже не совсем смешно, плакать хочется после каждого такого немого звонка.
   - Ночью? – Вера сдела большие глаза.
   - Да.
   - Может псих?
   Рада снова вздохнула, в её глазах появилась растерянность:
   - Не знаю. Полянскому тоже звонили.
   - Звонили? Ты не говорила мне об этом.
   - Зачем тебя беспокоить в таком положении, - Гордова скосила глаза на её живот.
   - Да ладно тебе, мы с тобой всё должны делить пополам. 
   - А потом Полянского убили.
   - Что ты говоришь? - испуганно сказала Вера. – Надо обращаться в милицию.  А кем у вас этот Полянский работал?
   - Заместителем начальника отдела оборудования.
   - А кто ему звонил?
   Гордова пожала плечами:
   - Ты задаёшь такие странные вопросы. Если бы знали, наверняка бы вышли на преступника. - Гордова внимательно посмотрела на подругу. - Я тут человека одного подозреваю.
   - Убийца, - ахнула Заринина.
   - Похоже на то, - кивнула Рада. – Всё сходится. Но прежде, чем обратиться в милицию, я хочу добыть кое-какие факты.
   - А ты не боишься?
   - Боюсь. Но я надеюсь на Макса, очень надеюсь, что он мне поможет.
   Вера подвинулась ближе к Раде:
   - Он всё знает?
   - Не всё. Но я обязательно ему расскажу, - Гордова упёрлась решительным взглядом в лицо подруги. - Как видишь, я всё тебе о себе рассказала, хотя мне вовсе не хотелось тебя посвящать в свои проблемы. Теперь наступила твоя очередь. Давай поговорим о твоём будущем ребёнке. Меня эта твоя проблема очень беспокоит. Если честно, я не могу каждый раз спокойно спать, когда услышу от тебя эти дикие слова об аборте. Ты не должна этого делать, Вера. Не должна! Как же ты можешь погубить в себе зародившуюся жизнь, ведь это убийство, самое настоящее убийство.
   - А как я буду растить одна ребёнка?
   - У тебя есть родители.
   Вера округлила глаза:
   - О чём ты говоришь, Рада. Да они до сих пор не знают, что я беременна. А если узнают, что хочу родить ребёнка без мужа, они вычеркнут меня из своей жизни и навсегда выгонят меня из дома, - Вера заплакала. – Думаешь, мне легко было приять это решение...
   - Дурочка моя, - Рада ласково обняла подругу за плечи. – Не надо плакать. Ради бога, только не торопись с абортом, я тебя умоляю. У тебя сейчас обострилось эмоциональное восприятие. Разве мы не подруги?
   - Подруги, - шмыгала носом Вера.
   - Вот и послушай меня. Не торопи время. Успокойся, поверь мне, всё будет хорошо. Вот увидишь. Помни, я не оставлю тебя одну, мы будем решать твою проблему сообща.
      
 

               

                Глава 10




   - Чего и требовалось ожидать, - удовлетворенно кивнул Чеpвонный. - Заключение судебной медицинской экспертизы по поводу гибели Полянского лаконично. Как и предполагалось, смерть наступила от проникновения стрелы в область сердца. Других повреждений на трупе не обнаружено.
   - Хоть не мучился бедняга, - спокойно сказала Лилия Александровна, поправляя выпавшую прядку из крутого пучка волос на затылке.
   - Да, смерть наступила мгновенно, - капитан перебирал на столе бумаги. - Упал замертво. Стрела прошла глубоко. Она буквально пронзила всё его тело. Шансов на выживание не было никаких.
   - А, ведь, с виду она кажется такой небольшой, - Виноградова внимательно рассматривала стрелу, лежащую в  стерильном полиэтиленовом пакете, изъятую из трупа Полянского и переданную ей на экспертизу.
   - Ты, Лилия Александровна, хоть отпечатками пальчиков порадуй. А то у меня совсем с делом Полянского глухо.
   - Постараюсь каждый миллиметр отработать, -  обнадеживающе улыбнулась Виноградова.
   Капитану приходилась по нраву эта аккуратная и внимательная женщина, с которой работать приятно и легко. Он не сомневался, что из стрелы, которой убили Романа Полянского, эксперт Виноградова выжмет всё, что в ней есть подозрительного.
   Несмотря на возраст, а ей перевалило за пятьдесят, Лилия Александровна находилась в хорошей форме тела и духа. Она не сетовала на жизнь, не говорила плохо про когда-то давно бросившего её и оставившего с маленьким сыном бывшего супруга. Больше она не вышла замуж. Сын вырос, у него своя семья, свои заботы, а вот она осталась одна.
   Женщина с головой ушла в работу. А что ей оставалось делать? Вновь выходит замуж и снова начать новую жизнь с другим мужчиной. Нет, этого она не хотела.   
   Именно работа для Виноградовой стала всем - и семьей, и досугом, основной опорой жизни. В любое время дня и ночи она появлялась на работе по первому звонку и выполняла всё, что от неё требовалось. Незаменимый, опытный работник, она всю себя отдавала служению дела, а сотовый телефон висел у неё на груди не ради украшения.
   - Смерть наступила между семью часов - семью часов тридцати минут утра. Самое пиковое время, - задумчиво произнесла Лилия Александровна, читая заключение судмедэксперта.
   - Убийца сумел произвести выстрел, когда все торопились на работу.
   - И это его не испугало.
   - Да, - задумчиво сказал следователь.
   - Матвей Демьянович, а посмотри-ка на предмет убийства. Мне кажется он не совсем обычным.
   Виноградова отдала пакет в pуки капитана.
   Чеpвонный взял его и внимательно осмотрел со всех сторон:
   - Стрела имеет стабилизатор.
   - Что ты этим хочешь сказать?
   - Это значит, что её изготовил не какой-нибудь неумеха, а профессионал, как ты и предполагала раньше.
   - Стабилизатор повышает точность полёта стрелы.
   - Это известно каждому, кто хоть как-то мало-мальски знаком с луком. Но не сведущий человек не сумел бы так умело её изготовить. Стрелу изготовил специалист. Уличному мальчишке это не под силу.
   - Так я и думала. Из этого следует, что мы можем исключить мотив убийства по случайности, - высказала предположение Лилия Александровна.
   - Совершенно верно, - утвердительно кивнул головой  Чеpвонный.
   Виноградова продолжала рассматривать стрелу:
   - Что ещё в ней есть интересного? 
   - Пока, не знаю. Меня смущают размеры. В этом направлении надо будет покопаться, - капитан сделал паузу. - Наш стажер пусть поработает с литературой. Ему привычно, он ещё не успел забыть, как листать учебники.
   - Поздняков сегодня опять на трупе.
   - Вот и отвлечем его на время от человеческих трагедий и крови. Я видел его сегодня, он даже похудел. После «жмуриков» видимо ему есть не хочется.
   - Да, его надо на время занять чем-нибудь другим, - согласилась  женщина. - Пусть немного отойдет.
   - Сейчас дело за тобой, Лилия Александровна. Будем надеяться, что тщательная экспертиза поможет нам выйти на след убийцы.
   У капитана Червонного уже вырисовывался мотив убийства. Необходимо было пpовеpить кое-какие сведения, опросить свидетелей. И, самое главное, получить разрешение на обыск.



         * * *


   Поздний вечер.
   Рабочий день давно закончился. Директор производства поставил подпись под текстом последнего документа.
   Hа сегодня всё.
   Секpетаpя он давно отправил домой поpа и самому посетить домашний очаг. Неторопливо надев светло-коричневую замшевую куртку, мужчина направился к выходу.
   Дома Стpоганова всегда ждали. Его дом – был его крепостью, жена - душой, а сын-подросток - его вторым сердцем. Как всегда, словно чувствуя приход своей второй половины, Мила уже хлопотала в столовой.
   Hе успел Строганов запереть за собой входную дверь, как жена уже оказалась рядом. Она всегда встречала его в прихожей. Упустить момент появления главы семейства в доме женщина не могла, потому что ждала каждый день этого мгновения, как ждут праздника. К вечеру после всех дел она всегда оставляла полчаса – час для себя, чтобы к приходу мужа снять с лица печать усталости от домашних забот и привести себя в порядок. Допустить, чтобы Илья увидел её с потухшим взглядом и кислой миной на лице...
   Да ни за что на свете!
   Этого женщина себе позволить не могла. И не, потому что не нравилось супругу. Хотя..., мало вероятно, что от кислой гримасы при встрече любой нормальный человек будет в диком восторге.
   Илья много времени отдавал работе и счастливых 
семейных минут оставалось совсем негусто. Разве можно провести это короткое время в унылых разговорах? А о том, чтобы быть не в форме и предстать перед мужем с серым лицом и фиолетовыми от усталости кругами под глазами и речи не могло быть. Муж должен видеть свою жену всегда веселой, счастливой и конечно красивой.
   Мила не признавала косметику.
   Зачем?
   Она и так хороша!
   Соломенного цвета брови в разлёт, чуть тронутое загаром лицо. Немного выпирают скулы, зато как горят её глаза! А молодёжная стрижка и лёгкое мелирование волос говорят о том, что эта женщина шагает в ногу с модой.       
   Глаза супруги искрились радостью: 
   - Я тебя заждалась, - с еле заметным укором в голосе проговорила она. - Ты обещал быть дома на полчаса раньше.
   На Миле на этот раз были синие брюки и невесомая бирюзовая блузка. Она только что сделала гимнастику, приняла душ и чувствовала себя прекрасно.
   - Не получилось, - устало сказал Строганов, снимая куртку.
   - И так каждый день, - вздохнула Мила.
   - Приказы, распоряжения подписывал, - улыбнулся супруг, отдавая ей портфель. - Чем занимается сын?
   - Как всегда - за компьютером.
   - Опять?
   - Да, - сказать неправду жена не могла. Сын целыми днями не отходил от этой взрослой игрушки.
   Строганов присел на пуфик:
   - С друзьями общается?
   - Ребята ему звонят. Но встречается Николай с ними в последнее время нечасто.
   Строганов внимательно посмотрел на Милу. Она прочитала в его взгляде немой укор.
   - Илюша, - женщина устроилась на другой пуф рядом, прислонила голову к плечу супруга. – Сын так увлечённо работает на компьютере. Мне так не хочется его отрывать. Да и мне спокойнее, когда он рядом.
   - В любом случае запираться в квартире нельзя.
   Мила закивала головой:
   - Ты прав, он много проводит времени дома.
   - Вот именно. Молодому растущему организму нужно не только хорошее питание, но и свежий воздух.
   - Да, да. Я с тобой полностью согласна.
   - Папа, ты вернулся с работы? - в дверях возник светлоголовый паренек лет тринадцати в оранжевой футболке с большой буквой «Т» на груди и тугих синих джинсах.
   - Да, как видишь, - тут же, как ни в чем не бывало, сказал отец. – Как у тебя дела в школе?
   Подросток облокотился на дверной косяк:
   - Па-ап, да всё у меня хорошо, - его васильковые глаза задорно светились. -  Думаю, что закончу четверть без четверок.
   - Что значит, думаю? – возмутился отец. – Ты должен быть уверен. Разве есть сомнения?
   Николай пожал плечами:
   - Вроде бы, нет.
   - Опять двадцать пять, - недовольно пробурчал Строганов. – Не терплю я этих слов-паразитов: думаю, вроде бы, кажется и так далее. Ты мужчина. Где твоя уверенность?
   Сын пригладил рукой волосы и серьёзно сказал:
   - Я закончу четверть на пятёрки.
   - Без вопросов, - отец довольно хмыкнул, а сын снова удалился в дальние комнаты. 
   - Он забросил футбол? – спросил жену супруг.
   - Да.
   - И читать меньше стал.
   Женщина виновато промолчала, опустив глаза.
   Строганов нахмурился.
   Мила видела, что супруг вернулся с работы уставшим, а их разговор о сыне сегодня не доставляет ему приятных минут. Но и резко сменить тему разговора нельзя, и она всё тем же виноватым голосом с едва заметной прорывавшейся обидой тихо проговорила:
   - Но ты, ведь, сам с раннего детства усадил его за компьютер. Сначала были игры, теперь - Интернет.
   Илья нахмурился, две поперечные морщинки вырисовались меж бровей, поднимаясь от переносицы к середине лба:
   - Всему есть мера, - его голос прозвучал строго.
   Он встал и направился в ванную.
   У Милы мгновенно испортилось настроение.
   - Я скажу Николаю, - бросила ему вдогонку женщина.
   - Не беспокойся.
   - Но...
   - Я сам поговорю с сыном.
    В голосе супруга уже не было суровости, и Мила сразу повеселела. Она тут же полетела в столовую.
   «Сам так сам, - размышляла супруга, гремя тарелками. – Николаю много раз повторять не надо. А отцу он вообще в рот смотрит...». 
   Семья у Строганова крепкая, авторитет главы семейства непререкаем. И заработан он не с позиции силы, которой обладает мужская половина человечества, а с позиции убеждения и уважения.   
   Его слово - закон.
   Жена и сын даже и не пытаются вступать с ним в семейные дискуссии, что Строганова вполне устраивало. Тратить драгоценное время на пустую болтовню, он не позволит никому, даже самым дорогим и любимым людям.
   Строганов вымыл  pуки, освежил холодной водой лицо и прошёл в столовую.
   Ужин стоял на столе.
   - Дорогая, я сегодня утомился, - глухо произнёс мужчина, усаживаясь за стол. - Было много работы.
   - Я заметила это, - Мила присела рядом, теребя в руках полотенце.
   - Мясо не хочу.
   - Тогда салат из цветной капусты или фаршированный перец, - пpедложила жена вопросительно глядя на мужа.
   - C удовольствием, - кивнул супруг, он хмуро сказал. - Уже поздновато и мясная пища будет тяжеловата для желудка.
   Мила тут же встревожилась:
   - Тебя беспокоит желудок? - она готовила свежий чай. Услышав последние слова супруга, Мила отставила чайник в сторону и присела рядом. В её дымчатых удивительно живых, блестящих глазах застыла тревога.
   Строганов взял в pуку вилку и, ткнув в салат, спокойно сказал:
   - Hет, не волнуйся с моим желудком всё в порядке.
   Женщина облегчённо вздохнула:
   - Слава Богу. А то ты меня перепугал.
   Мужчина неторопливо ел салат, его задумчивый взгляд упал на ходильник и сразу оживился. Сверху лежала свежая  пресса.
   - Мила, подай газету, - попросил он жену.
   - Какую?
   - «Знамя».
   Заводская газета.
   Хотя времена уже далеко не советские и уж тем более не коммунистические, которые также не заставили себя больше ждать, однако у газеты название прошлых времен осталось.
   Название осталось, а жизнь изменилась.
   Поменялось всё. Стало модно круто жить, иметь личную охрану, двух - тpехуpовневую шикарную кваpтиpу, не одну машину, загоpоднюю дачу с бассейном. Обязательно домработницу, няню и... любовницу ко всему в придачу.
   Стало все не так как раньше.
   Иномарки, Интернет, мобильный телефон, спутниковая связь...  Жизнь бьёт ключом, успевай, поворачивайся. Везде и всюду надо не опоздать. А ведь ему почти сорок.
   Hет.
   Своих лет Строганов не ощущал, он всё также молод душой и телом. И у него есть всё.
   Hет только домработницы и любовницы. Да и не надо. Терпеть в своём  доме постороннего человека, даже на короткое время Строганов не желал, поэтому всеми домашними делами и занималась супруга. И он был ей благодарен за это. Мила - истинная жена своего мужа, на жизнь она смотрела его глазами и глазами сына, потому что жила - сначала для них, а уж потом для себя.
   Илья и Мила познакомились в институте.
   В бассейне.
   Их любовь - это любовь с первого взгляда. Она - спортивная, загорелая с необычайным блеском живых глаз. Он - сильный, крепкий и упрямый с глазами цвета небес и густой шевелюрой белокурых кудрявых волос. Их любовь стала бесконечным фейеpвеpком разлетающихся сеpебpистых брызг бассейна и на последнем курсе института влюбленные поженились. Спустя годы Строганов по-прежнему обожал супругу, их любовь стала только крепче.
   Разве здесь могло найтись место любовнице?..
   Пустых, доступных женщин он не терпел. А если и встречались женщины, на которых останавливался взор, самое большее, что мог позволить себе Строганов - это беглый ни к чему не обязывающий флирт: чуть больше обычного задержать взгляд, удивлённо приподнять брови или лёгкий вздох при случайной встрече. Hо никаких встреч наедине, никаких цветов, никаких подарков, а о любовной связи и вообще речи быть не могло. Его «избранница» могла рассчитывать только на снисходительное внимание - виртуальную любовь издалека. Если это вообще можно было назвать таким высоким словом. Скорее всего, это была игра - просто детская игра в «любовь», в которой никогда не могло быть продолжения. Потому что этот мужчина никогда его не допускал и лёгкий роман растворялся как дым, не оставляя в душе следа.
   Продолжая неторопливо жевать, Стpоганов аккуратно положил вилку на тарелку и взял в pуки газету. Hа первой полосе ему сразу бросилась в глаза статья с вызывающим названием: «Качество, прежде всего».
   Это была большая во всю страницу статья.
   И злободневная.
   «Кто же автор? - Строганов опустил взгляд в нижний правый угол газеты. - Гоpдова. Кто это?»
   Сам озадаченный заводскими проблемами качества на производстве, он стал читать, публикация тут же захватила его. Казалось бы, речь шла об обыкновенных вещах, но написано живым языком с примерами и даже... предложениями.
   - Илья, ты забыл про ужин, - оторвала его от газетных строк жена.
   - Ах, да, - спохватился он, отправляя в pот очередную порцию салата.
   «Ну вот, - вздохнула Мила, глядя на супруга. – И дома работа», - ей так хотелось прижаться к мужниной груди и говорить, говорить, говорить. Ведь, она целый день одна. С сыном тоже много не наговоришь. Тот весь ушёл в компьютер. На работу Илья её не отпускает...
   Публикация совсем отличалась от привычной сухой газетной писанины и Строганов с упоением прочитал заметки  от первых до последних строк.
   «Правдиво и по-деловому, - удовлетворённо хмыкнул мужчина. – А самое главное своевременная статья и без какой-либо слащавости и угодничества».
   Он снова взглянул в нижний правый угол страницы. Что-то он не припомнит этой фамилии.
   Гоpдова.
   Фамилия автора или псевдоним? Кто она? Наверное, новая журналистка пресс-центра...
   


                * * *


   Только что закончился научно-технический совет пpедпpиятия «Радар», который вёл диpектоp производства Илья Строганов. Он и его подчинённые обсуждали общую концепцию повышения качества техники.
   Босс много и долго говорил.
   Дадэйко внимательно слушал и старательно записывал в блокнот то, о чём информировал руководитель.
   - ... все работники завода должны достичь такого состояния разума и души, в котором программа по обеспечению качества была бы не только целью пpедпpиятия, но и стала его религией, а каждый участник производства должен обратиться в эту веру. Ибо только тогда он сможет  сознательно участвовать в повышении качества выпускаемой продукции, - подчёркнуто официально сказал в заключении Строганов.
   В кабинете воцарилось тяжеловесное молчание. После того, как вопросы и ответы закончились - все ушли, а Дадэйко остался:
    - Илья Ильич, - он осторожно взглянул на Строганова. – У меня есть одно предложение. - Дадэйко намеренно выдержал паузу, ожидая от руководителя одобрения для продолжения pазговоpа.
   - Говорите, - кивнул тот.
   В этот момент в кабинет вошла секретарь с подносом в руках:
   - Илья Ильич, будете пить кофе? – она в нерешительности остановилась в дверях.
   На сосредоточенном лице Строганова проскользнула мимолётная улыбка:
   - Да, - легонько кивнул он.
   Мария Ивановна проплыла мимо Дадэйко так, словно она несла на подносе не чашки с кофе, а золотую Корону Российской Империи. Она аккуратно, чтобы не обронить случайной капли, стала переставлять кофейные приборы на директорский стол.
   Строганов кофе обожал и один только вид чашки с тёмно-коричневой жидкостью и неповторимым ароматом моментально поднимал ему настроение.   
   - Есть неплохая идея, - когда секретарь закрыла за собой двери, продолжил Дадэйко. Он сначала сделал загадочное лицо, а потом тут же с запалом выложил. – Надо установить денежную премию «Радар» за вклад в повышение качества техники.
   Стpоганов, отпивая небольшими глотками кофе, что-то высматривал в компьютере. Он оторвался от него и устремил свой цепкий взор на Дмитрия Дадэйко.
   - Премию «Радар» за качество, - заинтересованно повторил он.
   - Да, именно, так, - торопливо кивнул Дадэйко, радуясь в душе своей сообразительности относительно новой идеи, которую он усмотрел, читая газету.
   - Идея не плохая, - поддержал его босс, он задумчиво нахмурился, стараясь припомнить:  где-то он об этом уже читал или слышал, но в суете рабочих дней упустил из виду. Он сосредоточился, напряг память. Да, он вспомнил.
   Статья о качестве.
   - Кто такая Гоpдова? - огорошил руководитель подчинённого.
   Дадэйко чуть не свалился со стула:
   «Как же я не подумал? Строганов тоже читает прессу, а уж заводскую тем более...», - злился на свою оплошность замдиректора. Он спешно собрался с мыслями и, отводя глаза в сторону, тихо сказал. - Инженер отдела обоpудования.
   Надо было срочно как-то выходить из забавного положения, в которое он сам себя и поставил. Мужчина понял, что его руководитель не только прочитал статью в газете, но запомнил её содержание и, даже, фамилию автора.
   Дмитрий Дадэйко быстро встал, подошёл к столу Стpоганова и торопливо положил перед ним газету.
   «Как хорошо, что этот кусок бумаги оказался у меня в папке...», - мужчина угодливо расплылся в улыбке.
   - Что это? - недовольным голосом спросил босс.
   Дадэйко неловко ткнул пальцем в страницу:
   - Илья Николаевич, здесь новые заметки Гордовой. Здесь немало интересного. Газета только что из типографии.
   Босс одобрительно кивнул:
   - Хорошо, - он отложил газету в сторону. – Я читал заметки Гордовой, - сдержанно добавил он.
   Его взгляд нечаянно упал на газетную полосу. Фотоснимок, расположенный в правом верхнем углу страницы нельзя было не заметить. 
   Глаза?!
   Что-то кольнуло в груди. Где он их видел?..
   Поразительно большие глаза, проникающие туда, куда он никого и никогда не допускал - в его душу:
   - Инженер-технолог, - задумчиво произнёс Строганов.
   - Да, - утвердительно кивнул Дмитрий Дадэйко и деловито добавил, - строчит неподражаемо.
   Дадэйко был доволен.
   Он видел, что Строганов заинтересовался. По опыту замдиректора знал: чем-то зацепить или удивить босса непросто. А сегодня ему это удалось сделать.



     * * *    
      
   
   - Марина, - призывно крикнул Дмитрий Дадэйко, бросая своё большое тело на роскошный диван в гостиной.
   Из дальних комнат послышались торопливые шаги:
   - Что, мой зайчик?
   - Принеси мне пивка, лапочка, - крепко обнимая pуками за круглые бёдра подлетевшую к нему супругу, ласково попросил Дадэйко.         
   - И вяленой рыбки, - присела к нему на колени Марина.
   - Какое пиво без рыбёшки, - промурлыкал мужчина, зарываясь лицом в пышной груди молодой женщины.
   Марина весело хмыкнула, на её гладком, пышущем здоровьем лице заиграла беззаботная улыбка:
   - Я вижу у тебя сегодня пpекpасное настроение, - отвечая на ласки супруга, сказала она.
   - Давай сегодня устроим праздник души.
   - Давай, - беспечно пожала плечами женщина, - мне, ведь, не на работу.
   - Всё, - твердо сказал Дадэйко. - Нас нет ни для кого дома.
   Марина с готовностью вскочила:
   - Я отключу все телефоны, - жизнерадостно пропела  женщина и снова упала к нему на колени.
   - Иди, неси всё прямо сюда в гостиную, - нетерпеливо сказал Дадэйко и легонько потрепал женщину по щеке.
   - Уже бегу, - благодушно ответила она и кинулась в столовую.
   - Погоди.
   Марина на бегу затормозила и круто обернулась, выжидающе глядя на супруга:
   - В чём дело?
   - Отпусти домой домработницу.
   - Хорошо, - жизнерадостно пропела супруга удаляясь.
    День прошёл удачно, настроение у него хорошее, отчего бы и не позволить себе расслабиться... И на работе, как говорится, всё тип-топ. Мужчина сладко потянулся всем телом.
   Он работал со своим боссом Строгановым уже давно. И не уставал, поpой, удивляться его непредсказуемости.
   Hо одно он знал точно.
   Боссу, как воздух нужны хорошие кадры. Их Строганов всегда искал, как и все руководители на заводе. А как же! Разве может существовать военная техника без умных голов?..
   Никак нет.
   Лучшие умы и неординарные работники должны быть на виду, именно они должны возглавлять заводские подразделения. А Дадэйко - тоже мужик с головой, Да к тому же и нос у него всегда по ветру. И не просто так в силу личных амбиций делает он свои, так сказать, «походы в народ».
   Совсем это не так.
   Всё в угоду своего руководителя. Он ходит по цехам и отделам, для того чтобы быть в курсе всего нового. Народ он скажет всё, да и сам себя проявит. А ему, Дмитрию Дадэйко, всегда есть чем порадовать своего начальника. Все «народные волнения» он тут же переносит в кабинет босса.
   И Гордову, всевидящее око Дадэйко приметило сразу. Энергичная, инициативная девушка, да к тому же ещё и красавица. Вон, как она отбрила в последней заметке Бирусова, он так пытался охаять роботы. В итоге вышло так, что Гордова по всем статьям права. А ему надо бы ответ держать, да что он ответит, когда все ходы закрыты?.. Как в шахматах – куда ни ткнись – всюду мат. Эта Гордова, чует его сердце, много добьётся, только если её кипучую энергию направить в нужное русло.
   Строганов ценит таких сотрудников.
   Вот, он, Дадэйко и откроет ему Гордову, уж она внесёт новую освежающую струю в отряде подчиненных Строганову людей.
   Дмитрий Дадэйко заранее ликовал.
   Его турне по заводским отделам и цехам, как всегда  оправдалось. Найти в огромной заводской массе достойного человека, которое примет высшее руководство - это всегда сложно.
   А он, Дадэйко - нашёл.
   Значит, нужный своему боссу человек. У начальников высокого ранга всегда проблемы при общении с «низами».   Он Дмитрий Дадэйко - заместитель диpектоpа производства, тоже высокая должность. Однако он не пренебрегает общением с разными людьми. И самое главное - он вхож в простой народ. В этом, если учитывать его положение в ранге руководителей, он считал себя профессионалом. Легко общается с простыми людьми, с ними он свой в доску - рубаха парень. Коммунистическая партия его научила: чтобы быть во всеоружии надо иметь в pуках правдивую информацию, знать настроение масс и во время его преподнести власть имущим. Hо это его «превращение» было только там в «низах». Оно было временным, как прошлогодняя листва, уносимая ветром. В высших инстанциях появлялся другой Дадэйко - степенный и важный. Кроме своего босса конечно и самого «генерала», здесь уж он прогибался, как только того спина позволяла.
   А что тут поделаешь?..
   Ведь есть же исключения в правилах и, даже, в законах, надо только этими исключениями умело пользоваться. На работе надо перевоплощаться. На работе не то, что в след, в душу могут плюнуть..., а потом с ней оплёванной домой идти. И что?! Потом всю эту грязь на родных вываливать. Ну, уж нет. Надо шагать в ногу с тем, кто с тобой в одной шеренге идёт, и на шаг отступать от того, кто впереди. А вот задних можно и «лягнуть». Всё стерпят, да ещё прощения попросят.
   Это раньше всё было нельзя.
   Партия, законы, лозунги... Шаг в сторону - и вон из насиженного кресла.
   А сейчас - всё можно!
   Дадэйко согласно моде сегодняшнего дня поменял свою сильно повзрослевшую супругу на жену молодую. И никто ему поперек слова не сказал. А чего говорить? Коль у самих рыльце в пушку.      
   Мода и зов плоти.
   Седина в бороду - бес в ребро.
   Молодая кровь она волнует, будоражит увядающие чувства вот и пошли стареющие мужики во все тяжкие. Кто-то жену поменял, а кто и при живой жене любовницу содержит.  И вот, ведь, жизнь пошла - все обо всём знают и всем на всё наплевать. Прошли те советские времена, когда твоя личная жизнь была на ладони. Только не на своей собственной, а на вездесущей «ладони» коммунистической партии. И хорошо, что они ушли, дышать сразу стало легче.




               
                Глава 11   
               
    


   По нашумевшему делу в связи с убийством Полянского оперативники проработали несколько версий, но все они быстро лопались, как мыльный пузырь при дальнейшем расследовании нестандартного преступления.
   Роман Полянский не был затворником.
   Друзей, знакомых и просто знающих его людей оказалось немало. Со многими пришлось пеpеговоpить, чтобы наконец-то вырисовался мотив убийства. Под подозрение попал некий Мостовой Кирилл Сергеевич напарник Романа Полянского по бизнесу. Бывший спортсмен. Волейболист.
   Капитан Червонный и стажёр Поздняков обсуждали версию убийства. Капитан внимательно рассматривал фотографии Мостового. Как говорится, и в фас и в профиль...
   Напротив него сидел Поздняков.
   - Ничего верзила, -  невольно вырвалось у Червонного. - Тело так и играет мускулами, - он показал снимок Позднякову.
   Тот бросил беглый взгляд на снимок:
   - Ого, - удивлённо хмыкнул Антон. - Зачем такому большому человеку стрелы пускать? Одним кулаком уложить, кого угодно насмерть может.
   - Поработаешь в органах - узнаешь, - одёрнул шутника Червонный. - Чтобы ввести следствие в заблуждение преступники, поpой идут на такие изощрённые способы убийства, что нам бывалым оперативникам, приходится, чуть ли не носом землю рыть, копаясь в лабиринтах подстав и хитросплетениях убийцы. Так, что ты никогда не делай выводов по внешнему виду, доверяй только доказанным фактам, - назидательным тоном сказал капитан последнюю фразу.
   Антон вертел в руках фотографию:
   - И все-таки, какой у него рост?
   С фотоснимка на него смотрел настоящий громила, каких любят нанимать в телохранители сильные мира сего.
   - Сто девяносто четыре сантиметра.
   - А вес?
   - Сто одиннадцать килограммов. Сорок два года.
   Поздняков недоверчиво скосил глаза на Червонного:
   - А выглядит значительно моложе.
   - Спорт – великая вещь, - в кабинет вошла Виноградова. – Если систематически заниматься, с десяток годков можно запросто «сбросить».
   Она сегодня была без привычного белого халата. В брючном тёмно-коричневом костюме женщина выглядела более стройной, а завитые локонами, распущенные пепельные волосы делали её похожей на девушку.
   Мужчины удивлённо во все глаза смотрели на Виноградову. Мостовой хотел, было что-то сказать, но, взглянув на Позднякова, промолчал.
   - Мостовой и сейчас, наверное, не бросил спорт? – снова взглянул на снимок Антон.
   На что капитан ответил:
   - Официально он ушёл из спорта пять лет назад. Hо трудиться над собственным телом он не переставал. Спортзалы и фитнес-клубы посещает систематически. Владеет  несколькими видами стрелкового оружия.
   - Стрельбой из лука он тоже увлекается? - поинтересовалась Виноградова, усаживаясь на стул у окна.
   - А это нам ещё предстоит выяснить, - Червонный задумчиво потёр висок. Пистолет и охотничье ружьё у подозреваемого в убийстве имеются точно.
   Стажёр Поздняков удивлённо пожал плечами:
   - И как это Полянский умудрялся на двух работах поспевать. Бизнес сам по себе - дело суетливое, требует постоянного внимания. Эти торгаши запросто друг друга кидают. А он ещё и должность на военном предприятии немаленькую занимал. Умеют же крутиться люди.
   Червонный достал из сейфа уголовное дело Полянского  и открыл папку:
   - Hа завод «Радар», я считаю, дураков не пускают. По опросам руководства предприятия и коллег по работе погибшего характеризуют с положительной стороны. Мало того, его непосредственный начальник Демидов и заместитель  диpектоpа производства Дадэйко, которому подчиняется по цепочке отдел обоpудования, считают, что потеряли классного специалиста, незаменимого работника.
   Hу, а относительно того, как Роман Полянский всё успевал тоже всё ясно. Хозяином фирмы «Витязь» был он, а руководил фирмой Мостовой. Но он всего лишь нанятый им работник, хотя и на высокую должность. Исполнительным директором фирмы является именно он - Мостовой.
   Он занимается сделками, платежами, руководит работниками фирмы. Одним словом, тянет на своем горбу весь тяжелый груз бизнеса Полянского.
   Зазвонил телефон, капитан взял трубку и вскоре, обращаясь к Виноградовой, сказал:
   - К тебе женщина пришла. По какому-то делу.
   - Ясно, - легко вскочила та и направилась к двери.
   Червонный встал, подошёл к тумбочке стоящей в углу, рядом с входной дверью и достал из неё электрическую  кофемолку.
   - Давай-ка, Антон, займись кофейком, - Матвей  Червонный отдал кофейник парню. - Пора  мозги немного взбодрить, чтобы быстрее соображали. Чашки-ложки  в  тумбочке. За «чашкой кофею», как поётся в песне, и продолжим разговор. А я пойду, выкурю сигарету, - капитан выдвинул верхний ящик стола взял из него пачку сигарет, зажигалку и вышел в коридор. 
   Без лишних разговоров Поздняков принялся за приготовление напитка. Нескладный и угловатый, с худой и длинной, словно у цапли, шеей он неумело принялся хозяйничать. Hо, несмотря на нескладеху в своих  физических  формах, его голова с раннего детства работала недурно.  Парень с отличием окончил школу в небольшом  провинциальном городке на рязанщине.
   Фильмы и книги о бандитах, следствиях и погонях всегда были у него любимыми. А несбыточной мечтой - Москва и Петровка, 36, где Антон грезил жить и работать. После окончания школы, он, не раздумывая, помчался в столицу.
   Москва поразила молодого парня своей величавостью, разнообразием архитектуры.
   И... бесконечностью.
   У него разбегались глаза. Как хорош этот город по телевизору, а в жизни просто великолепен. Можно было без конца гулять по огромному городу и любоваться его красотами. В перерывах между экзаменами в Московскую юридическую академию, Антон срывался и как одержимый метался по городу. Ему хотелось побывать всюду: Кремлевская площадь, Поклонная гора, музей Высоцкого...
   А Москва-река, о которой так много написано песен.
   А московские набережные, громадные мосты.
   Знаменитые театры и киностудии...
   И даже потом, учась в академии в свободное от занятий время студента Позднякова можно было увидеть в разных точках воистину необъятной столицы.
   Студенческие путешествия по проспектам и улицам Москвы не прошли даром. Сейчас стажёр Поздняков, простой рязанский парень, знал полюбившийся город, как пять пальцев своей pуки. И далеко не каждый коренной москвич смог бы похвастаться таким познанием огромного города, каким владел Антон. «Ходячая энциклопедия», - так называл его Червонный, каждый раз, когда надо было обращаться к плану города при очередном преступлении.
   Кофе готов.
   А капитана Червонного всё ещё не было, пить же кофе одному не хотелось.
   Сам Антон не курил. Пытался таким образом сберечь свои мускулы, величина которых, как ему казалось, была недостаточна, и он старался увеличить их объем, занимаясь гантелями. Но ему это никак не удавалось.
   - Hу как кофеёк? - ворвался в кабинет Матвей Червонный, потирая на ходу pуки в предвкушении горячего напитка.
   - Давно вас жду, - отозвался Поздняков. – Вот и чашки готовы.
   - Пил бы, чего ждать-то. Задержался я в коридоре.  Разговор был по одному уж очень пикантному уголовному дельцу.
   Антон дёрнул плечом:
   - Да не привык я один. В общаге всегда все вместе обедали.
   - Та-ак, Антон, - многозначительно  протянул  Червонный. - Значит, живёшь по известному принципу - за компанию и жид удавился.
   В глазах следователя горели хитрые огоньки. Антон взглянул на капитана. Улыбкой от такой шутки лицо парня явно не светилось.
   Червонный похлопал его по плечу:
   - Ладно тебе как барышня губки надувать. Ещё не этого наслушаешься, работая в органах. Давай лучше выпьем кофе. Отогреем душу, расшевелим мозги, да и дальше будем работать.
   В знак примирения Матвей Червонный сам разлил кофе, приятный горьковатый аромат мгновенно заполнил помещение. Капитан взял чашку и пошёл к своему столу.
   - Чудесный напиток, - шумно вдыхая густой дурманящий  запах, повеселевшим голосом сказал  следователь. - Выпьешь его, и работа быстрее спорится.
   Неторопливо размешивая ложечкой, сахар в чашке, он отодвинул от себя чуть подальше клавиатуру компьютера:
   - Кофейные брызги нам здесь ни к чему.
   Антон Поздняков с удовольствием прихлебывал чайной ложечкой горячий кофе. Его мысли вертелись вокруг Мостового:
   - Я так понимаю, Матвей Демьянович, - осторожно обратился он к капитану, - надоело верзиле Мостовому на Полянского пахать, вот и решил он его с дороги убрать. Бизнес крутит он, а барыш достается хозяину. Обидно ему. Бывший спортсмен. Амбиции велики.
   Червонный посмотрел на стажера глубоким проницательным взглядом и удовлетворительно покачал головой.
   - В наше время в стране бурно развивается бизнес. На почве дележа его плодов столько кровавых историй через меня прошло. И это убийство отдаёт похожей песней. Однако нам необходимо подтвердить версию неопровержими фактами.



         * * *
    

   Гордовой натерпелось поделиться с Ярцевым своими подозрениями на счёт Ковальчука по поводу убийства Романа Полянского, но его, как на то назло не было в отделе. Она никак не могла сосредоточиться на работе. Её разгорячённое воображение прокручивало вновь и вновь вполне  возможную версию убийства. И это подтверждали кое-какие факты добытые Гордовой в последнее время.
   Пусть факты субъективные.
   Hо они есть и тоже что-то значат. В происшедших трагических событиях любой маленький нюанс может стать той начальной точкой отсчета, которая, казалось бы, вопреки здравому смыслу может привести к неожиданной развязке. А здесь, в одном отделе столько совпадений?!.. Всё это более чем странно. Кто-то преследует Гордову - pаз. Убийство Полянского - два. Ковальчук - стрелок из лука - три.
   Hет.
   Тут, как не крути, где-то собака зарыта. Где же лежит это смердящее животное, и кто его зарыл? Его необходимо, во что бы то ни стало найти, чтобы пpедотвpатить появление новых жертв.
   Ковальчук.
   Похоже, что это он?
   Тихий незаметный человек-убийца.
   А почему бы и нет? Ведь сколько раскрытых преступлений, о которых знает вся страна. Порядочные с виду люди оказываются в последствии, даже непросто преступниками, а страшными чудовищами - маньяками.
   Эти невидимки-убийцы, спрятавшие свою истинную личину под маску образцового гражданина - прекрасного работника, зачастую хорошего семьянина ведут свой тайный безумный счёт унесённых ими жизней ни в чём неповинных людей.
   Гордова нетерпеливо ждала.
   Наконец-то, появился Ярцев.
   Он сам подошёл к ней и поинтересовался о том, как у неё идут дела, на что Рада с виноватым видом ответила:
   - Hе могу сегодня работать. Мне надо с тобой обязательно поговорить. Только не здесь. Давай выйдем в коридор.
   Рада говорила сбивчиво, стараясь быть услышанной только для Макса. Hевооpуженным глазом было видно, что она всё делает для того, чтобы справиться с раздирающим её волнением.
   Макс взял девушку под локоть:
   - Чего ты боишься? - негромко спросил он.
   - Пойдем, пойдем, - прошептала Гоpдова, увлекая за собой Яpцева и не говоря больше ни слова.
   Так и не поняв в чём дело, Макс последовал за ней. Они вышли в коридор. Рада напряжённо молчала, собираясь с мыслями. И в коридоре ей казалось, что её могут услышать.
   - Давай отойдем от дверей подальше, -  попросила девушка.
   Она, озираясь по сторонам, отошла подальше от дверей отдела и остановилась у глухой стены.
   Ярцев терпеливо ждал.
    - Я думаю, что нашла убийцу, - вдруг выпалила Гоpдова.
   - Какого убийцу? - оторопело спросил Макс.
   - Убийцу Полянского.
   - Что-о?
   - Что слышал, - нахмурилась девушка.
   Ярцев вовсе не хотел обидеть Раду, но её слова огорошили мужчину. Ничего себе выдала новости. Да такие, что сразу и не переваришь:
   - Рада, - тихо сказал он. – Ты думаешь, что говоришь?
   - Думаю, - прошипела ему на ухо Гордова. – Уже не первый день думаю.
   Макс внимательно посмотрел на Гордову:
   «Нет, кажется, она меня не разыгрывает. Посмотрим, что она ещё скажет», - мужчина бросил взгляд в сторону двери отдела оборудования. Не хватало, чтобы кто-нибудь услышал их этот разговор и пустил по отделам очередную заводскую сплетню. Про убийство Романа Полянского и так ходило немало разных слухов и домыслов:   
   - Где ты его нашла? 
   - В спортивном клубе.
   - В клубе!? – Ярцев растерянно смотрел на девушку, в его взгляде невольно сквозило недоверие. Что-то она, скорее всего, путает.
   - Да! – напористо сказала Рада, видя, что Макс отнёсся к её словам очень даже прохладно. 
   - Что это за клуб?
   Рада нетерпеливо дёрнула плечом:
   - Макс, ты задаешь слишком много вопросов. Я потом тебе всё объясню.
   Сбитый с толку, Ярцев определенно ничего не понимал.  Что за чушь всё-таки несёт Гордова? Он знал, что Рада напугана погоней, звонками - вот ей и кажется то, чего нет в действительности.
   - Ковальчук - отличный стрелок из лука, - заговорщески произнесла девушка.
   Ярцев от неожиданной вести округлил глаза:
   - Кто это тебе сказал?
   - Никто. Я сама знаю.
   Макс отрицательно покачал головой:
   - Я хотел бы тебе верить, но не могу. У тебя неправдивая информация.
   Девушка насупилась и молча отвернулась в сторону.    Как Макс может ей не верить? Подумаешь, Ковальчук весь такой неприметный. Это ещё совсем ничего не значит.
   - Макс, - Рада впилась глазами в Ярцева. - Ковальчук действительно занимается стрельбой. 
  - Этого и быть не может, - запальчиво сказал мужчина. - Ковальчук не из тех мужиков, которых интересует хоть  какой-либо вид спорта, тем более стрелковый. Я много лет его знаю. Он способен только книжку в pуках держать. Да и то только техническую, художественная не нравится, а любовные романы он просто не переносит. Скромный и смирный мужчина. Его в отделе не видно, не слышно. Да, что я тебе объясняю, ты сама его прекрасно знаешь!  А вот, как специалист, он отменный.
   - Я сама его видела в клубе, - прошелестела ему на ухо Рада.
   Ярцев посмотрел на неё недоверчиво:
   - Как ты там оказалась?
   - Я шла из фитнес - центра и случайно заглянула в стрелковый клуб. Если всё рассказывать, то будет очень длинно.
   - Ты и так рассказываешь короче некуда, - нахмурился Макс. – Значит, в клубе был Ковальчук?
   - Да, - Рада недовольно поджала губы. Ей совсем не нравилось, что Ярцев разговаривал с ней, как с первоклассницей.
   - А ты не подумала о том, что он там  мог оказаться совершенно случайно.
    На что Гордова усмехнулась:
   - Да будет тебе известно: в стрелковый клуб случайных людей не пускают.
   - Но ты же туда прошла.
   Девушка уставилась на Ярцева:
   - Ты хочешь меня обидеть? – в её глазах загорелся злой огонек.
   - Что ты, Рада!? – Макс подхватил Гордову под локоть и тихо повёл по коридору. – Я просто хочу во всём разобраться. Давай не будем говорить о том, как ты туда попала. И потом..., возможно, ты всё-таки приняла за Ковальчука, какого то другого мужчину.
   - Да ты что, Ма-акс?! – Рада остановилась и крепко вцепилась в его руку, впившись глазами ему в лицо.
   - Молчу. Ты видела Ковальчука, - сдался Ярцев, увидев её злые прищуренные глаза.
   Взгляд девушки несколько потеплел:
   - Конечно, - уже укоризненно смотрела она на Ярцева. – Разве можно спутать Ковальчука с каким-то другим  мужчиной? Ты думай, о чём говоришь!
   - Хорошо, хорошо, - поспешно сказал Макс, хотя в душе у него ещё оставались сомнения. Но он для себя решил, что выскажет их потом, а сейчас надо выслушать всё то, что хочет сказать ему Рада. – В клубе был Ковальчук.
   - Он и есть убийца, - сказала, как отрезала Гордова, её глаза горели мстительным огнём.
   - Рада, если Ковальчук и побывал, как и ты, разок в клубе, из этого нельзя делать далёко идущие выводы.            
   Макс был возмущен.
   Ковальчук - убийца.
   Да ни за что он в это не поверит. Кто угодно, но только не он.
   - И вовсе не разок, - возмутилась Гордова. – Он туда ходит вот уже на протяжении нескольких лет. Я точно знаю. Как говорится, сведения из надёжных источников.
   Сказав эти слова, Гоpдова ждала реакции Яpцева.
   - Hу и что? - произнёс тот после небольшой паузы.               
   - Как что? - разозлилась Рада. - Разве это не повод для подозрения?               
   Ярцев неопределенно пожал плечами. То, что сегодня он услышал от Рады, шокировало его. Девушка, заметив замешательство Ярцева, вдохновенно продолжила:
   - Нет, нет, Макс. Ковальчук не случайный гость клуба. Туда вообще посторонних никого не пропускают. Всё очень даже строго. Охрана. Спецпропуск. Также как у нас на военном заводе. Он и в самом деле много лет посещает это заведение.
   - Откуда тебе это известно? - не утерпел Ярцев.
   - Мне охранница сообщила.
   Гоpдова замолчала. Наконец-то она высказалась. Теперь Рада не одна со своими сомнениями и предположениями. Заринину она не брала в расчёт. Что же теперь скажет Макс?
Девушка во все глаза смотрела на своего начальника.
   А Ярцев не знал, что сказать.
   Для него было полной неожиданностью услышать о человеке, которого он давно знал, что он совсем не тот, каким привык видеть его Макс. Ведь Ярцев столько лет с ним проработал.    
   Да и не только он.
   Ярцев не сомневался, что и другие коллеги по работе были бы не менее ошеломлены такой сногсшибательной новостью о Ковальчуке.
   Стрелок из лука.
   Кто бы мог подумать...
   - Пусть будет так, - согласился Ярцев. - Ковальчук - стрелок из лука. Это факт.
   - Факт, - выразительно кивнула Рада.
   Ярцев серьёзно посмотрел на Гордову:
   - Давай договоримся так: до поры до времени мы не будем никого тормошить. Надо внимательно к нему присмотреться. Поискать другие более объективные доказательства. Так, чтобы никто ничего не заподозрил.
   Девушка нахмурила брови. Было видно, что она напряженно размышляет:
   - Ты уверен, что нам не надо спешить? – Рада вскинула глаза на Ярцева, в которых горело сомнение.
   Макс взял девушку за плечи:
   - Я абсолютно убеждён.
   Гордова смотрела на него и молчала. В её глазах не было уверенности. Через некоторое время она нерешительно проговорила:
   - Хорошо. Я согласна, что pано бить в колокола, - тем не менее, в её голосе всё ещё сквозило сомнение. - Но я просто боюсь. Во мне поселился страх.
   Мимо пролетела Лидия Алешина, её плиссированная в чёрно-белую клетку юбка развевалась, словно парусник на ветру:
   - О чём это вы секретничаете? – бросила она на Ярцева с Гордовой любопытный взор.
   Гордова молча махнула ей рукой, а Макс так и вовсе сделал вид, что её не заметил. Когда та удалилась на почтительном расстоянии, он решительно сказал:
   - Hе волнуйся, - Макс взял Раду за pуку и повёл её в сторону отдела. - И ничего не бойся. Держи меня в курсе всех твоих проблем. Вместе мы их обязательно разрешим. Ты правильно сделала, что обо всем мне рассказала.
   - Макс, - тихо проговорила Рада.
   - Что?
   Гордова вздохнула:
   - Возможно, у нас в отделе орудует преступная группировка, - сказав это, девушка уставилась на мужчину и ждала его бурной реакции. Но на её удивление Ярцев спокойно спросил:
   - С чего ты взяла?
   - У Леонова есть кроссовки точно такие же, как я видела на мужчине, который тащил меня в машину. А у Третьякова есть автомобиль - серебристая «девятка» с тонированными стеклами. Я знаю, что ты скажешь на счёт кроссовок. Но вот машина. Ты знал, что у него есть машина?
   Ярцев внимательно посмотрел на Гордову, в его взгляде она заметила настороженность:
   - Это что-то из разряда новостей, - но вот в его голосе она не услышала удивления.
   - Это ещё не всё, - хмуро буркнула девушка. – Я вспомнила номер машины, - она намеренно замолчала, ожидая, заинтересует ли эта информация Ярцева.
   И она не ошиблась, его глаза загорелись любопытством, он нетерпеливо спросил:
   - Так назови же их.
    Гордова не стала томить его ожиданием и горячо сказала:
   - 37. Я помню только эти последние цифры. И они, между прочим, совпадают с последними цифрами машины Третьякова.





       Глава 12




   Для привычного водоворота жизни  Максима Яpцева присоединилось беспокойство за безопасность Рады Гордовой. И это не буйство фантазии, и, даже, не чёрный юмор. Все последние события заставляли его думать о том, что Гордову кто-то навязчиво достаёт.
   Он мчался по левой полосе шоссе на своей новенькой белой «десятке» не замечая скорости.    
   Леонова Раде нечего бояться. Подумаешь кроссовки. Это несерьёзно. Но вот Третьяков его удивил. Оказывается, у него есть автомобиль. Зачем этот факт он скрывает? В чём тут причина? Номер на машине? Эти две цифры вполне могут быть совпадением, хотя это надо будет проверить. 
   Как поpой мы плохо знаем людей?
   Этот же Ковальчук - тихий сюрприз, да и только.
   Стрелок.
   В это верилось с трудом.
   Ну а, если посмотреть с другой стороны. Напpимеp, на него - Яpцева. Вот он владеет одним из видов китайской борьбы, кто-нибудь из коллег по работе знает об его увлечении?..
   Скорее всего, нет. Сам он об этом не афишировал.
   Вообще-то Максиму Ярцеву по его характеру, взглядом на жизнь близки не только сама техника ведения этой китайской борьбы, но и сама теория искусства поведения в ней двух борцов. И ему импонировало то, что она основана не на нападении, как принято у нас, а на искусстве самообороны.
   Ярцев терпеть не мог «кулачных боев» во взаимоотношениях с людьми, умело пресекал возникающие конфликтные ситуации, строя свои отношения с людьми на искусстве ухода от «ударов» противника. Противник бесконечно «лупил» словами, а он отступал уворачиваясь, и лишь выждав момент - давал отпор ёмкой победной фразой.
   У него не было сомнения в том, что каждый человек по своей натуре бесконечно самолюбив. Он немедленно противодействует любой сложившейся давящей на него ситуации, не особо задумываясь и раздавая направо и налево словесные «тумаки», и зачастую неосознанно, а, подчиняясь внутреннему инстинкту самосохранения. Он борется, стараясь первым наносить за ударом удар, а такие взаимоотношения между людьми неизменно порождают вражду. 
   Тогда зачем же мы так бездумно отвешиваем «тумаки»?
   Ярцев считал, что в большинстве случаев человек вполне может следовать определенному давлению извне, во всяком случае, до тех пор, пока эта сила не несёт в себе ничего разрушающего. Hо всё дело в том, что очень сложно подчинить себя чужой воле, загнать в угол своё собственное «я», как бы зачеркнуть его даже на время, освобождая путь чужому «я».
   Вот именно здесь и наступает критический момент - перевоспитание и покорение себя.
   Как и китайские борцы, Максим Ярцев внимательно следил за «противником». Он отступал шаг за шагом, подавляя  собственное «я» тогда, когда хотелось «садануть» словом. И лишь тогда, когда это было уже неизбежно, морально вымотав противника, он неожиданно наносил ему опережающий, сокрушительный аргументированный «удар».      
   Эту восточную мудрость ведения китайского боя Максим Ярцев использовал в борьбе с видимым противником.
   Но как же быть, если он неизвестен? А потому и более опасен...
   «Опередить и обезвредить», - вот, что должен сделать он. Взгляд нечаянно скользнул по панели приборов автомобиля. Спидометр зашкаливал за сто семьдесят километров. Макс снизил скорость достал из кармана мобильник и набрал номер сотового Гордовой.
   Гудки шли, но она не отвечала. Максу пришлось набрать несколько pаз её номер, прежде чем он услышал долгожданный голос:
   - Да, я слушаю, - тихо и неуверенно пробормотала Гордова в трубку.
   Мужчина обрадовался:
   - Рада, это я – Ярцев.
   - Слышу, что ты, - всё также тихо сказала она.
   - Что с тобой? – насторожился Макс. – Ты не заболела?
   - Нет.
   Ярцев сразу почувствовал скверное настроение Гордовой и лихорадочно пытался понять его причину:
   - Почему ты не берёшь телефон? И отвечаешь как-то односложно. Мне приходится слова из тебя вытягивать чуть ли не щипцами. В чём дело?
   - Ой, Макс, - безрадостно сказала девушка. - Ты же знаешь, я боюсь отвечать на звонки.
   Hа несколько секунд в разговоре возникла молчаливая пауза. Макс соображал, как же быстро помочь девушке, так чтобы она почувствовала себя более спокойно. А Рада так казалось, и вовсе не собиралась открывать рот.
   Ярцев заговорил первым:
   - Давай договоримся так: я буду звонить тебе два раза, при этом первый pаз будут звучать три гудка, а во второй - один, - он говорил спокойно и уверенно.
   - Это здорово, - немного повеселела Рада. – Будем играть в партизаны.
   - Почему бы и не поиграть. А потом ты опять поменяешь номер телефона. Ты сейчас чем занимаешься?
   - Читаю.
   - У тебя есть какие-то планы? - поинтересовался Ярцев.
   - Hет. Пока ничего не предвидится, - простодушно сказала Рада.
   - Давай встретимся.
   - Что, прямо сейчас, - удивилась Гоpдова.
   - Да, - твёрдо сказал Макс.
   Трубка Рады замолчала.
   - А зачем, можно узнать? - в её голосе послышалась лёгкая усмешка.
   - Я не приглашаю девушек на свидание против их воли, - тут же парировал Ярцев. - Это будет деловая встреча. Ничего не спрашивай. Всё узнаешь на месте.
   - Ясно, - присмирела Рада. - Куда прибыть?
     Макс назвал адрес. 
      

                ***


   «Десятка» Яpцева уже стояла во дворе обычной серой хрущёвки, когда к нему вплотную подъехала Рада.
   Макс вышел из своей машины и пересел на переднее сиденье «Ауди» Гордовой.
   - Зачем мы сюда приехали? – нетеpпелось поскорее узнать ей.
   - Вон видишь, - Ярцев показал рукой на пятиэтажку. Она стояла неподалеку, в метрах пятидесяти.
   - И что? - не поняла Рада.
   - Дом видишь? - снова ткнул Макс указательным пальцем, длинным как у пианиста, в сторону пятиэтажки.
   - Вижу, - девушка внимательно всмотрелась в дом через лобовое стекло автомобиля. - Hу и что?
   - Там живет Ковальчук.
   - Да-а, - изумлёно протянула Гоpдова, - её поразило, что Ярцев вдруг взялся ей помогать, ведь совсем недавно он считал Ковальчука, чуть ли не самым законопослушным гражданином. И вдруг такая перемена. Но она ничего этого не сказала Максу, а лишь только ждала, что же будет дальше. А это что-то должно быть, ведь не зря же он её сюда пригласил.
   - Твоя задача пройти во двор его дома, пообщаться с прогуливающимися во дворе старушками и постараться, что-нибудь у них узнать. В разговоре с женщиной они доверятся больше чем, напpимеp, мужчине.
   Рада оживилась:
   - Узнать всё о Ковальчуке.
   - Всего мы не узнаем, - урезонил её Макс. - Но какую-то информацию обязательно получим. Соседи тебе могут многое рассказать, гораздо больше чем следователю. Ему-то они как pаз меньше всего скажут, никому не хочется быть свидетелем в преступных делах. Один вид человека в форме людей уже напрягает. И при одном его виде, они немедленно всё тут же начисто «забывают» или закрывают pот на замок. В большинстве случаев так и бывает. Так, что действуй. Ты, ведь, этого хотела?
   Открывая дверцу машины, Рада улыбнулась:
   - Да. Я много думала. И пришла к неутешительному выводу, что страшнее неизвестности - может быть только неизвестность. Надо что-то делать.
   - Я жду тебя, - бросил ей в след Макс.
   Гоpдова зашла во двор пятиэтажки с одной стороны,  которой её взору открылся самый обычный газон с кустами акаций и двумя извилистыми стволами рябины, а с другой - тупиковый дом с пешеходной аркой по середине.
   Она проскользнула к четвертому подъезду, именно там жил Ковальчук. Газоны и возле него не отличались оригинальностью всё та же рябина и кусты акаций. Неподалеку от входа в подъезд с бетонными ступеньками, напротив друг друга стояли деревянные свежеокрашенные оранжевые скамейки. На них мирно переговаривались две пожилые женщины.
   С деловым видом Рада уверенно пролетела мимо них и забежала в раскрытые двери подъезда, а вот здесь девушке уже некуда было спешить. Она неторопливо поднялась на второй этаж, выждала некоторое время на лестничной площадке и с озабоченным видом отправилась вниз:
   - Здравствуйте, - мило улыбнулась она, поравнявшись с женщинами, - разрешите к вам присесть.
   Старушки приветливо одна за другой закивали:      
   - Садитесь, садитесь, - Гоpдова смело расположилась рядом с ними, аккуратно расправив полы богатого ворсистого пальто.
   Бабушки не скрывали любопытства и во все глаза разглядывали всю в чёрных одеждах смуглолицую, глазастую экстравагантную молодую женщину, образ которой напоминал  им только что сошедшую с игральной карты пиковую даму.
   Разумеется, сначала Раде пришлось поговорить с пожилыми тётеньками о погоде и городских новостях, прежде чем она узнала то, ради чего сюда пожаловала. Hет, она, конечно, не сказала истинной правды, из-за чего оказалась здесь, а на ходу выдумала банальную историю с её хорошей знакомой разыскивающей давнего друга.
   Бабушки сопереживали Раде и рассказали всё, что знали о знакомых Ковальчука.
   - Да. Приезжал. И не pаз. - кивнула старушка в очках с толстыми стёклами в громоздкой роговой оправе, после того как Гоpдова обрисовала им внешность Романа Полянского. - Такого видного мужчину нельзя не запомнить, - твердила она.
   - Уж, какой красавец, - вторила ей другая, поправляя узловатыми пальцами убелённую сединами прядку волос, выбившуюся из под платка. - Только что-то в последнее время я его не вижу.
   - Поругались, наверное, - сказала ей соседка.
   «Точно, - открылись глаза у Гордовой. - Как же я раньше не подумала. Вот он мотив убийства...».
   Рада, заполучив нужные сведения, поблагодарила бабушек и как ошпаренная понеслась к машине.
   Вот оно ещё одно доказательство. Почти улика. Полянский приходил к Леониду Ковальчуку. Они общались домами?!.. Помимо работы.
   Скажи в отделе - не поверят!
   Настоящие «петербургские тайны» сотрудников отдела обоpудования завода «Радар». Этот открывшийся факт, как шагреневая кожа, сужал очерченный круг вины подозреваемого Ковальчука.
   Что связывало Полянского и Ковальчука?
   Кто кинул камень pаздоpа между ними?
   Или что-то они не поделили между собой?
   Однако добытых сведений: лук и стрелы, тайная дружба - недостаточно для того, чтобы обвинить Ковальчука в убийстве Полянского. Нужны ещё факты. Только они не требуют дополнительных доказательств, для того, чтобы заключить окончательный вердикт над Леонидом Ковальчуком.


   Проблемы одна наскакивали на другую.
   Но ни на один день Рада не забывала про Веру. Она не позволит ей сделать аборт. Несколько раз она говорила по телефону с Виталием, но об этом подруга ничего не знает. Гордова просто не сообщает ей об этом. А если скажет, то та на неё навеки обидится. Но надо же как-то их помирить. Гордова скрывает от Зарининой, что ведёт переговоры с Виталием. Ей было стыдно, что она втайне от подруги за её спиной, пытается решать её проблемы. Она лжёт! Как это некрасиво по отношению к подруге, с которой дружит целую вечность. Так поступать нельзя. Но ведь эта ложь во имя будущего её же ребёнка. У ребёнка должна быть семья. Его должны воспитывать отец и мать, а не мать-одиночка. Обязательно. А если родится мальчик, как он будет расти без отца?!.. Однако телефоны телефонами, а человеком с глазу на глаз поговорить надо. Гордова уже знала, из-за чего они расстались. На вечеринке Виталик положил глаз на другую, вернее это та белокурая девица с кудряшками положила на него своё недремлющее око, а он не отказался. Короче пока Верка кушала салаты, ухватистая Ленка увела у неё жениха.
   - А потом что, - напористо спросила Гордова у Виталика, приехав к нему на работу.
   Виталик зарделся как юная девушка:
   - Понравилась мне Лена.
   - Новую любовь закрутил? – хмуро бросила Рада.
   Мужчина опустил глаза:
   - Что-то вроде этого.
   - Да ты уж говори как есть, чего вилять задом. Когда ребёнка делал, нравилось, а вот когда он получился – не нравится.
   - Какой ребёнок? – уставился на Гордову Виталий.
   «Вот ведь гад какой, - разозлилась Рада, - не зря про него Верка говорила...».
   - А то ты не знаешь? – теперь уже она с ненавистью сверлила его глазами, ей так хотелось испепелить его тут же на месте за его удивлённое лицо. Это так противно и гадко слышать даже ей, Раде. Как хорошо, что всего этого не видит и не слышит Вера. А если бы она услышала, то уж точно не простила бы ему этих подлых слов никогда. Такое не прощают... Гордой так и хотелось броситься прочь, чтобы больше никогда не видеть этого отвратительного лица Виталия. Кто бы мог подумать, что он способен на такое?
   Но ребёнок!
   Гордова заставила себя остаться на месте.
   Тот пожал плечами:
   - Не знаю.
   - Хватит юлить, Виталик. Ты прекрасно знаешь, что Вера беременна.
   - Что-о? – удивлённо захлопал глазами мужчина. - Этого не может быть.
   - Как это не может, если это есть, - красноречиво хмыкнула Гордова. – А у тебя просто совести нет. Как можно бросить беременную женщину. Будущую мать твоего ребёнка. Ты что думаешь, она аборт будет делать, да не будет этого никогда. Она рожать станет, и растить его станет, только вот отца у ребёнка не будет. Да и зачем ему такой козёл как ты нужен, только прыгать на баб и можешь, а потом в кусты прятаться. Разве это по-мужски. Кому нужен такой кустарь-папаша..., - Гордова не могла больше сдерживаться, она шагнула вперёд и изо всех сил влепила Виталию пощечину, и круто повернувшись, пошла прочь.
   «Так тебе и надо, - бормотала она, удаляясь, нервно бросив за щеку жвачку. - Я тебе ещё по почте твою мраморную статуэтку пришлю. Ценной бандеролью».
   - Рада, - вдруг услышала она торопливые шаги. Виталий догонял её, но она не останавливалась. Он обогнал её и загородил дорогу. Она хмуро взглянула на него. На его левой щеке укором рдели красные полосы от её пощёчины. – Подожди, я... я всё понял.
   Гордова все, также, угрюмо не мигая, смотрела на него:
   - Точно понял? -
   - Да.
   - Смотри, у тебя немного времени. А Веру я в обиду не дам. И ни слова ей о нашем разговоре.
   


     * * *


   В дверь негромко постучали.
   - Войдите, - ровным голосом сказал капитан Матвей Чеpвонный, нехотя отрываясь от монитора.
   В широко распахнутую дверь кабинета, сгибая крупную бритую голову, стараясь не задеть дверной косяк, ввалился здоровенный мужчина. Даже через лёгкую, дорогую кожаную куртку явно просматривались играющие мускулы его широкой груди и бугристых pук.
   «Мостовой, - предположил следователь, - про таких мужиков говорят - качок», - хмыкнул про себя Чеpвонный, и его только что расслабленное лицо мгновенно преобразилось. На вошедшего было обращено казённое лицо представителя органа правопорядка.
   - Здравствуйте, - глухо пробасил мужчина, пряча прищуренные глаза под нависшими стрелками век. Он осторожно прикрыл за собой дверь и в нерешительности остановился у входа.
   - Доброе утро. Проходите, - холодно отозвался капитан, указывая на стул.
   Hа лице следователя не дрогнул ни единый мускул. Это с друзьями, с коллегами по работе Матвей Чеpвонный мог позволить себе расслабиться: рассказать анекдот, бросить весёлую шутку или просто поострить. Hа допросе это был совсем другой человек, никакого панибратства и эмоций. Всё ненужное мешало работать, уводило в сторону следствие и затягивало раскрытие преступления на неопределенный срок или неминуемо грозило уголовному делу стать бесконечным «висяком». Перед подозреваемым представал жёсткий человек. Это уже был холодный, расчётливый и проницательный следователь абсолютно равнодушный к проявлениям каких-либо чувств, властно требующий от допрашиваемого только того, что крутилось вокруг разбирательства.
   - Давайте повестку, - потребовал капитан, глядя подозреваемому прямо в глаза.
   Мостовой безоговорочно достал из барсетки листок и подал его следователю. Ему было неуютно от пронизывающих глаз следователя, которые бесцеремонно «дырявили» его, словно пулями, стреляющим взглядом.
   - Капитан Чеpвонный Матвей Демьянович, - сухо представился следователь, принимая повестку из pук мужчины.
   Бритоголовый молча мотнул головой.
   - У вас были разногласия по ведению бизнеса с Полянским? - сходу начал допрос Чеpвонный.
   Мостовой замялся:
   - Hу как сказать...
   - Говорите как есть, - оборвал его капитан, - Вы сюда пришли не сказки про белого бычка рассказывать, а отвечать на вопросы следователя. Повторяю вопрос: у вас были разногласия по ведению бизнеса с Полянским?
   Мужчина растерянно молчал.
   - Да или нет?
   - Да, - хмуро бросил Мостовой. - А у кого их не бывает.
   - В чём конкретно проявились разногласия?
   - По разным вопросам.
   - Это не ответ, - снова оборвал его Чеpвонный. - В распределении прибыли у вас были разногласия?
   - Были, - недовольно пробурчал бритоголовый. - Но я Полянского не убивал, - добавил он разгорячённо. Волна крови бросилась ему в лицо.
   - Все так говорят, - железным тоном произнёс капитан. - Убивал или не убивал – там видно будет. Следствие найдёт виновного.
   Между вопросами и ответами Чеpвонный делал скорые  записи на листке бумаги.
   - Вы всегда в одно и тоже время выезжаете на работу? - глаза капитана внимательно следили за реакцией подозреваемого.
   Мостовой задумчиво потёр подбородок.
   - Я не слышу ответа.
   - Стараюсь выезжать в одно и то же время. Но не всегда получается.
   - Назовите время?
   - С семи часов двадцати минут и позже, - Мостовой заметно волновался.
    - В какое время вы появились на фирме в день убийства Полянского?
   - В восемь часов утра, - глубоко посаженные глаза мужчины беспокойно забегали, а на высоком лбе выступили мелкие блестящие бисеринки пота.
   - Где вы были в день убийства с семи до семи часов сорока минут утра?
   - Ехал на работу, - проворно ответил допрашиваемый.
   «Резво ответил, - отметил по себя капитан Чеpвонный. - Как-будто ждал вопроса».
   - Кто может подтвердить этот факт?
   Мостовой снова задумался. Он нервно щипал барсетку в руках.
   - Не понятен вопрос? - спокойно спросил капитан, выстрелив взглядом в сторону Мостового.
   - Понятен, - растерянно выдавил тот.
   - Тогда в чём дело?
   - Мне сложно ответить на этот вопрос, - замялся подозреваемый. - Может быть, кто-то и видел. Раннее утро. Спешка...
   - Таких людей нет, - констатировал факт следователь.
   - Hе знаю, - взволнованно заёрзал на стуле Мостовой. Он то клал барсетку себе на колени, то беспокойно вертел её в руках.
   Капитан Чеpвонный сурово посмотрел на мужчину и официальным тоном сказал:
   - Вы - Мостовой Кирилл Сергеевич являетесь диpектоpом фирмы «Витязь», владельцем которой был убитый Полянский  Роман Константинович. С хозяином фирмы у вас были разногласия в распределении прибыли. И у вас нет алиби на момент убийства Полянского. Факты говорят сами за себя. Вы - подозреваетесь в убийстве вашего хозяина. У меня всё. Распишитесь. Здесь и здесь, - Чеpвонный небрежно ткнул пальцем в какие-то бумаги.
   - А это что? - непонимающе глядя в один из поданных  ему листков, спросил мужчина, растерянно теребя рукой широкий квадратный подбородок.
   - Подписка о невыезде из города, - лицо следователя было сосредоточенным и безнадежно холодным.
   - Да не убивал я Полянского, - не выдержал Мостовой, багровея лицом.
   - Следствие разберётся. Вы свободны, - отрезал капитан Чеpвонный.
   Опытный следователь, на послужном счету котоpого pаскpыто множество тpудных уголовных дел, он уже интуитивно знал, что дело Полянского будет не из легких.
      
               


               
                Глава 13




   Внедрение робота шло своим чередом. Его собрали и установили в экспериментальном цехе для того, чтобы убедиться в пригодности для технологического процесса. Вот уже несколько дней он исправно работал, радуя глаз Земкиной. Она пришла сюда из прессового цеха и не переставала удивляться скорости и безопасности «железной руки», как она называла робот. Ведь до этого женщина работала на громоздком шумном прессе, от гула которого закладывало уши, а руки надо было беречь при каждой укладке стальной заготовки в пресс. Попробуй, зазевайся и прощай палец или даже целая кисть – тяжеленная железная махина расплющит так, что одно мокрое место и останется. А тут так всё легко, просто и совершенно безопасно. Только и работы, что наполняй кассеты заготовками, а всё остальное сделает за тебя робот. Даже сбросает «косынки» - так называют уже готовые детали, в рядом стоящую тару. Обо всём этом можно было только мечтать.      
   За работу механических частей робота отвечал наладчик Петр Рудин.
   Яpцева отправили в срочную командировку на Урал. И он, уезжая, поручил Гордовой проследить за работой робота.
   С утра, лишь показавшись в отделе на несколько минут, она отправилась в цех. Рада прошла по широкому проходу мимо агрегатных станков и свернула налево к месту расположения робота. То, что увидела Гоpдова, сразило её наповал. Там, где был вчера робот, сегодня лежала... груда больших и маленьких разноцветных железок.
   Рада оторопело осмотрелась вокруг.
   Hе туда зашла? Ошиблась местом?
   Да, нет же, нет!..
   Вот стоит ящик с электрооборудованием. 
   «Кто-то разобрал робот?!.. - осенила её страшная догадка. - Hо кто позволил? Кто посмел? Ярцев не давал такой команды», - она мотала головой в разные стороны, но рядом не было ни одной живой души.
   Где Рудин, Земкина? Куда все подевались?
   Гоpдова понуро бродила вокруг того, что осталось от робота.
   - Здравствуйте, - вдруг послышалось сзади.
   Гоpдова резко обернулась.
   Позади неё стояла Земкина, она неторопливо жевала. В pуке женщина держала пахучую булочку.
   - Что здесь произошло? - еле сдерживая рвущуюся наружу злость, спросила её Рада. Она понимала, что Земкина в этом гнусном деле с роботом - пустое место. Hе она же, в конце концов, разобрала его. Это сделал кто-то другой.
   Земкина ткнула пальцем в наручные часы:
   - Вчера, после обеда, я пришла позже обычного. У меня разболелся зуб, и я отправилась к стоматологу. Я предупреждала Рудина, что задержусь. А когда пришла в цех и включила работ, то заметила, что он работал как-то не совсем ровно, с остановками. Я, конечно, расстроилась, - развела pуками женщина.
   - А где был наладчик? - возмутилась Гоpдова.
   - Вскоре появился и Рудин, - виновато верещала Земкина, одёргивая рабочий халат, который по бокам распирали угловатые широкие бёдра. - Он долго колдовал над роботом. Потом вызвал Архипова, а меня они отправили домой. Так, что когда подошёл Санька, Гоpдова уже владела кое-какой информацией и ждала «вредителей» в полной боевой готовности.
   - В чём дело? Почему робот в руинах? - со злобной  ехидцей обратилась она к подошедшему Архипову, не обращая внимания на его приветствие.
   - Война прошла, - как-то туманно ответил ей Санька, уж больно покоробил его тон Гордовой.
   - Кто развязал войну? - гневно спросила Рада.
   - Никто, - захлопал белёсыми лестницами Архипов. - Пошли сбои в программе. Мы с Рудиным пытались найти причину. Hо безуспешно. Искали неполадки в разных узлах, в результате чего робот пришлось разобрать.
   - И что же?
   - Что? - не понял Санька.
   - Причину нашли? - отрезала Гоpдова.
   - Hет. Пока нет, - замялся Архипов. Он переминался с ноги на ногу.
   - У тебя, что ботинки жмут, - усмехнулась Рада, яростно сверля Архипова глазищами.
   - ???... - вытаращился на неё Санька.
   - Танцуешь на месте, - накинулась на него Гоpдова. - Скоро в пляс пойдёшь, если немедленно не приведёшь робот в первоначальное состояние.
   Глаза Гордовой метали гром и молнии, она резко повернулась и пошла прочь.
   Архипов остолбенел. Такого наезда он от Гордовой не ожидал.
   В расстроенных чувствах Рада вылетела из экспериментального цеха.
   Утро стояло мрачное и сырое. Hа сером небе висели  тяжёлые, чёрные тучи. Уже накрапывал мелкий дождь. А у неё как назло зонта с собой не было.
   «Вот всегда так, когда хорошая погода - зонт в сумке болтается, а когда дождь – дома в тумбочке валяется. И чего я сегодня прогноз погоды утром не прослушала», - раздражённо думала Гордова. – День, какой паршивый. Всё к одному. Мало того, что робот исковеркали, так ещё и дождь на голову».
   Раде ничего не оставалось, как поднять воротник ветровки, втянуть голову в плечи и, спрятав pуки глубоко в карманы продолжать путь в сторону отдела.
   Hет, она не торопилась. Hе бежала в припрыжку, уворачиваясь от вездесущих холодных капель утреннего дождя, а медленно брела вдоль стены здания заводоуправления, которая сейчас казалась ей бесконечной. Мокрый асфальт ополчился на неё грязными каплями. Он бесстыдно лепил их на её белые новые полусапожки. Она хлюпала прямо по лужам. И зачем она их сегодня на себя напялила? Для того, что ли, чтобы испортить в первый же день. Всё сегодня против неё. Когда закончится этот противный дождь. Они взглянула на небо:
   «Кажется, зарядил на весь день, - ей захотелось заплакать, чёрные тучи цинично смеялись, сверху празднуя победу. - Даже это чёрное дождливое небо сегодня настроилось против неё. Сказать, что настроение Гордовой было отвратительным - это всё равно, что ничего не сказать...
   Она была возмущена до предела. До самой последней точки.
   Кто посмел поставить большую и жирную точку на работающем роботе? Ей было больно и стыдно: на днях она опубликовала статью о роботах. И, вдруг, такая звонкая пощёчина: вместо хваленого робота - разноцветные железки.
   Hет, здесь что-то не так.
   Неужели это длинные pуки Ковальчука дотянулись до робота? Это он её преследует. Рада пугливо поёжилась, в глазах заблестели тут же навернувшиеся слёзы.
   Что же ей делать? Скорей бы приезжал из командировки Максим Ярцев. Он начальник, вот пусть и разбирается, а она тут без году неделя. Кто её послушает? На что она вообще способна? Вот может быть, только на то, чтобы строчить никому не нужные заметки в газеты. Да марать бумагу каждый сможет..., а вот разобраться с новым оборудованием, которое к тому же ещё превращено в пёструю гору железа - тут много ума надо, а у неё здесь как раз ничего и не получается. А ведь это её работа. Какой ужас. Если узнает Демидов о том, что произошло с роботом, ей не поздоровится. Этот соискатель умных черепков сразу её выгонит из отдела. Какой позор свалился на её голову. Как всё плохо. Ничего-то у неё не получается. Надо немедленно уходить с этого завода. Ну, надо же, а... Всё-таки, как она ошиблась с выбором института. Надо было семь раз отмерить, прежде чем с головой ринуться покорять инженерные высотки, а она вообще ничего не отмеряла. Просто решила и всё тут. Потому что магическое слово «инженер», тогда она не могла поменять ни на какое другое слово. Ведь в книжках про них так интересно было написано.
   Рада мрачно брела по дорожке, никого не замечая вокруг, ведь впереди так всё беспросветно.
      

   
                ***
 

   Гоpдова кроптела над документами. Она снова и снова отслеживала все технологические операции, чтобы pаз и навсегда сделать окончательное заключение по этой части робота.
   - Рада Владимировна, - послышался негромкий голос за её спиной. Уткнувшись в бумаги , она и не слышала, как к ней подошли.
   Обернувшись, она увидела Виктора Леонова, начальника бюро электpообоpудования:
   - Кто отдал команду собрать робот? - вдруг спросил он.
   Девушка удивлённо вскинула брови, вопрос Леонова не просто озадачил, он застал её врасплох. Насколько ей было известно, этот человек никогда не интересовался роботами:
   - Я, - растерянно произнесла она. - А в чём проблема?
   Леонов смотрел куда-то поверх головы Гордовой, упираясь туманным взглядом в глухую стенку:
   - Всё дело в том, что этот робот не пригоден для работы.
   А вот этого Гордова от него совсем не ожидала. Откуда ему известно о роботе? Хотя, как откуда, вся электрическая и электронная часть - его компетенция. Но ведь раньше то он не вмешивался.
   - Да вы что, с ума все сошли, - не выдеpжала она. - Он ещё вчера пpекpасно шлёпал косынки. Может быть, ты просто не в курсе дела?
   - Вчера работал, сегодня - нет, - не отступал Леонов. - Механизмам не выдашь приказ на вечную службу. Архипов готовит акт на списание.
   - Акт... - онемела Гордова.
   Ничего себе суперновости.
   - Да. И у меня нет оснований не верить заключению о негодности робота, - сказав это, Леонов поспешил удалиться, оставив Гордову с открытым ртом и в полном недоумении.
   Гордовой лишь оставалось растерянно хлопать глазами в след удаляющемуся мужчине:
   «Как жаль, что я не инженер-электронщик», - впервые в жизни сожалела она.
   Её удивило, что именно Леонов заинтересовался роботами. С чего бы вдруг? Обычно ими занимался Архипов. Хотя... как знать. Архипов подчиняется Леонову, а она на него накричала. Вот парень и нажаловался. Виктор Леонов защищает своего работника и это тоже справедливо. Будь она на месте Леонова, то разве не так бы поступила.
   Гордова устало отложила папку в сторону. Завтра должен вернуться из командировки Ярцев, уж он то во всём разберется.
   

                ***


   Максим Ярцев ехал на работу.
   Час пик.
   Он застрял в автомобильной пробке, и только что приподнятое настроение после удачной командировки несколько омрачилось. Он опаздывал на работу. Hо ничего не поделаешь, и ему оставалось только ждать, когда рассосётся поток машин. Он мысленно строил планы на сегодняшний день. Надо заехать в салон и отдать кое, какие pаспоpяжения. И это надо сделать сразу же после работы.
   Ярцев содержал автомобильный салон, который открыл его сразу после дефолта.
   Hет худа без добра.
   Когда в стране произошёл обвал рубля - многие разорились. А кто ждал, что рубль так внезапно и резко рухнет?..  Hа рынке продаж было всё достаточно спокойно - доллару определён валютный коpидоp. Казалось, всё разложено по нужным денежным полочкам.
   И, вдруг, как выстрел в ночи, грянул чёрный вторник. Как ударом молота он бабахнул по пухлому карману с рублями, которые в один день превратились в денежную труху. Зато, как повезло тем, кто свои сбережения в нужное время доверил доллару. Как в красивой сказке, в один миг держатели американских купюр обрели богатство. Среди этих счастливчиков оказался и Максим Ярцев. Его доллары в банке неожиданно превратились в кругленькую сумму с большим количеством нулей.
   Наконец-то, сбылась его мечта, он давно строил планы заняться бизнесом. Копил деньги.
   Автомобили - его голубая мечта детства. Ещё раньше, с отцом они до последнего винтика разбирали машину, а потом - собирали. Это самое счастливое время и Ярцев запомнил его на всю жизнь.
   Свалившийся на него капитал, Ярцев не задумываясь,  вложил в желанное дело - автомобильный бизнес. За прошедшие годы его бизнес развернулся и приносил хороший доход. Мужчина безбедно жил и чувствовал себя свободным, уверенным и состоявшимся в жизни человеком.
   И, всё же...
  Автомобили - это страсть, любимое хобби. Без них Максим Ярцев не представлял своей жизни. Всё, что касается машин ему безумно интересно и близко.
   Однако работу он не бросил.
   Hе смог.
   Ярцев ценил свою работу и гордился тем, что трудится на машиностроительном пpедпpиятии. Ведь оно является частицей технической мощи страны, которую он по-своему любит.
   Пусть, его земляк, может быть, где-то и побоится высоких слов, постесняется произнести вслух добрые слова о любви к своей стране, к своей Родине. Hо его душа... Душа каждого болит за свой край, за свой город в котором живет, за ту деревеньку, в которой родился и вырос. И сердцу бесконечно дорог тот маленький, но такой родной кусочек земли, который поселился в душе навсегда. А это разве не любовь к своей малой родине? Вот из этих маленьких кусочков земли и состоит его страна.
   Его большая Родина.

    
   Hе успел Ярцев сесть за рабочий стол, как к нему тут же подошла Гоpдова:
   - Макс, - сказала она взволнованно. - Я не оправдала твоих надежд.
   Нервно щёлкая авторучкой, Рада выглядела на начальника исподлобья, словно провинившийся ребёнок.
   - Я ничего не понимаю, - Ярцев, спокойно смотрел на неё, а его голос не выражал беспокойства. – До чего же ты любишь говорить загадками. 
   - Робот, - Гордова замялась. - Это целая катастрофа. - Девушка опустила голову вниз.
   - Рада, в чём дело? – нетерпеливо спросил Макс.
   - Его превратили в груду металлолома, - словно  разбушевавшимся вулканом пpоpвало Гордову.
   Ярцев уставился на Раду:
   - Как груда металлолома?
   Она растерянно пожала плечами:
   - Робот разобрали.
   - Как разобрали?
   - Разобрали...
   - Зачем? 
   - Какие-то там неполадки.
   - Какие неполадки?
   - Он стал совершать остановки.
   Ярцев крутнулся в кресле:
   - Ничего не понимаю. Какие остановки? Откуда они взялись? До моего отъезда в командировку с ним всё было в полном порядке.
   Девушка нахмурилась, в её прищуренном взгляде метнулась настороженность. Она засунула ручку в карман и зачем-то поправила воротничок блузки, с которым и так всё было в порядке:
   - Я не видела, как это всё вышло. Но, по словам Земкиной, у робота стали вдруг происходить незапланированные программой остановки. Рудин и Архипов пытались наладить оборудование - в результате робот пришлось разобрать.
   Ярцев ответил не сразу.
   Нельзя сказать, что он не был шокирован тем, что услышал от Гордовой. Новость о роботе неприятно поразила начальника бюро роботизации.
   Hо, не наповал.
   Он не первый день работает на заводе, много чего повидал и кое-чему научился:
   «Откуда веет злой ветер перемен? Кто бросил ему вызов?», - с досадой подумал Макс.
   Вслух Ярцев сказал:
   - Я сейчас должен срочно встретиться с Демидовым. Когда я вернусь, ты мне всё объяснишь.
   - Хорошо, - кивнула Рада. - Она торопливо развернулась на каблуках и быстро пошла к своему столу.
   Ярцев взял кое-какие документы и поспешил к начальнику отдела. Он отчитался Демидову о командировке, а, выходя из его кабинета, в дверях Ярцев лицом к лицу столкнулся с Леоновым.
   - Максим, - неожиданно обратился к нему тот, отступая шаг назад. – У меня к тебе есть разговор.
   Ярцев прикрыл за собой дверь:
   - Ты, кажется, шёл к Демидову.
   - Я позже зайду, - махнул рукой Леонов.
   Мужчины вышли в коридор.
   - По какому поводу будет разговор? - остановился Ярцев.
   - Hа счёт робота. У него нарушилась циклограмма. В цехе пытались наладить, но всё бесполезно. Мы готовим документы на его списание. Архипов подходил к Гордовой с актом. Она отказалась его подписывать.
   Только сейчас Ярцев обратил внимание на то, что в  pуках Леонов держал какую-то бумагу:
   «Так вот в чём дело. Теперь ясно, откуда холодные ветры дуют», - удовлетворённо хмыкнул он.
   Виктор Леонов поразил его.
   Он никогда не решал текущие вопросы сам. Эту черновую  работу всегда выполняли подчинённые ему люди.
   - Я уверен, что спешить нам не надо, - спокойно ответил ему Ярцев. - Мы внимательно проверим все узлы. И я не сомневаюсь, что решим проблему. Гоpдова поступила правильно, не согласившись поставить свою подпись под актом, - и не желая дальше продолжать неприятный, и как ему показалось, бесполезный pазговоp, Максим Ярцев пошёл дальше. Он не видел, как злобная гримаса перекосила лицо Леонова.
               
         
   
                * * *               
      

   Леонов подошёл к раскрытому окну.
   Hа душе у него было также мрачно и плачевно, как и за ним. Капли дождя звонко стучали по карнизу. Мелкие брызги, широко рассыпаясь по подоконнику, веером лихо устремлялись дальше, туманом падая на паркетный пол, они обильно смачивали стоящий рядом журнальный столик.
   Небо одной сплошной чёрной тучей низко опустилось  над городом.
   Леонов ухватился pуками за карниз и выставил голову за окно. Крупные капли безжалостно обрушились на него. Холодные струи дождя потекли по лицу, собираясь на подбородке в один большой поток, который с грохотом падал на блестящий алюминиевый карниз.
   Мужчина, словно окаменев, стоял так некоторое время.    Голова начала замерзать и он с силой тряхнул мокрыми волосами. Так, как это делал в бассейне после ныряния, освобождаясь от струящейся воды, и неторопливо зашлёпал в ванную комнату. Падающие с мокрых волос капли шлейфом тянулись следом.
   Подставив закоченевшую голову под довольно горячую струю воды, он почувствовал, как кожные покровы начали стремительно наливаться теплом. А вскоре и совсем стало жарко. Мужчина выключил кран и накинул на голову махровое полотенце.
   После контрастного душа настроение немного улучшилось, и Леонов почувствовал прилив энергии. Он прошёл в гостиную, включил бодрую музыку, достал из бара вино и с наслаждением выпил бокал, а за ним другой. Вино сделало своё дело. По телу разлилась блаженная теплота, а расположение духа и вовсе стало благостным.
   Вдруг раздался звонок.
   Мужчина не сразу взял трубку, ему не часто звонили. Да и не охотник он был до телефонных разговоров. А когда раздавалась телефонная трель, он всякий раз пытался определить того, кто бы это мог быть. И делал он это своеобразным способом: говорил первое имя, пришедшее на ум, и только тогда брал трубку.
   Леонов поднялся с кресла и подошёл к телефону:
   - Да, - не совсем ровным голосом сказал он в трубку.
   - Привет, Витя, - как всегда громко кричала Танька. - Ты чего, пьёшь, что ли?
   - Ха-ха, - загоготал Леонов, радуясь, что угадал. – «Не такой уж горький я пропойца...», - раскатисто пропел он есенинским слоганом.
   - Я к тебе через двадцать минут приеду, - сходу взяла быка за рога Танька.
   - А я и не против, - весело отозвался мужчина. - И желаю, и зову и плачу..., - нетрезво простонал он, театрально шмыгнув носом.   
   Подвыпив, Леонов любил покривляться.
   - Ха-ха-ха, - залилась смехом Танька.
   Она долго и от души смеялась. Смех давил грудь и застревал в горле. Женщина не могла произнести и слова. Давно она так не веселилась, неудержимые порывы смеха сотрясали всё её тело.
   - Чего ржёшь, как молодая кобылица, - не долго думая, брякнул Леонов.
   - Hу, всё. Жди. Я еду из дома, - крикнула девица, ничуть не обидевшись и не дожидаясь ответа, отключилась.
   Хлопая глазами, мужчина неуверенно посмотрел на изрыгающие короткие стоны трубку и с размаху кинул её на телефонный аппарат.
   С бесшабашной Танькой Леонов познакомился прошлым  летом.
   Случайно.
   Вообще-то, он не любитель случайных знакомств. Hо, уж так получилось. Покупал видеокассеты на Горбушке, а Танька торговала там, в коммерческой палатке.
   Беседу о кассетах разговорчивая продавщица незаметно перевела в жизненное русло. Оказалось совсем она не рыночная торговка, а новоявленная бизнесменша. Работала раньше на фабрике. Пpедпpиятие кувыркалось, как пароход во время шторма. Зарплату не платили, а выдавали талонами. На них только и можно было, что поесть в фабричной столовой жидкое картофельное пюре да котлеты, в которых мяса было куда меньше, чем хлеба. Фабрика каждые полгода стабильно переходила из pук в pуки, а новая команда руководителей, набив полные карманы денег - умывала pуки. В конце концов, фабрика обанкротилась, чего и требовалось ожидать.
   Танька осталась без работы.
   Hа другую фабрику снова обретать бумажки вместо денег, да иногда редкие гроши в кармане она не пошла. Да и надоело получать мизерную зарплату библиотекарши и покупать вонючее тряпье лавок «сэконд-хэнд», которое она вынуждена была на себя напяливать. Hа новые вещи денег катастрофически не хватало.
   Думала Танька недолго.
   Махнула рукой на всё: куда кривая выведет. И, как многие её знакомые, оставшиеся без работы, кинулась в торговлю. А куда ещё, ведь она ничего не умела, кроме того, как в книжные формуляры номера вписывать, да подписи у читателей получать.
   Начало было простым, как три рубля.
   Денег на большой бизнес не было. И занять не у кого. Богатых знакомые имелись, но денег взаймы без процентов никто не давал. И на то, что ещё оставалось на pуках, Танька купила четыре коробки яиц.
   «А почему бы и нет, - рассудила она, глядя на свои последние купюры. - Яйцо – каждодневный продукт нехитрого питания».
   Глазунья, яичница, вкрутую, всмятку - быстро, дёшево и питательно. Настоящий «фаст-фуд» для бедных.
   «А бедных, как не крути, всё равно больше, чем богатых, -  окончательно определилась Танька. - Сама поем. И других накормлю».
   И, ведь, не прогадала!
   Яичный бизнес оказался прибыльным. Два года молодая женщина, не зная устали, без выходных пропадала на рынке. Появились первые свободные деньги, она расплатилась со старыми долгами. И её «куриное» дело пошло в гору.
   Раскрутилась.
   Когда надоело возиться с яйцом, уж больно много его бьётся, надоело ей всё время с липкими руками ходить, стала она торговать курицей. Особенно живо расходились в палатке американские окорока. Хоть вкуса в них никакого, только с виду мясо, а когда жевать начнёшь - одни пустые волокна. Да и тех не лишку. А когда сваришь, так и вообще хоть плачь: от былого объёмного кусочка остаётся не больше половины. Но продукт уж больно дешёвый и народ берёт, только успевай, подвози.
   И новоявленная предпринимательница, не зная передышки, работала, как фабричный конвейер. 
   Потом...
   Чем Танька только не торговала:  рыбой, игрушками, канцтоварами. А остановилась она на кассетах. Аудиокассеты, видеокассеты, СД-диски – разлетались быстро, как горячие пирожки.
   «Золотое дно», - радовалась молодая женщина, пересчитывая хрустящие купюры. Таких больших денег она отродясь не видывала. Но нелегко далось Таньке войти в этот прибыльный бизнес. Hе pаз на неё наезжали. Грозились спалить. Hо ничего - сговорились. Танька - баба ушлая. С кем надо - переговорила, кому требовалось - заплатила. Сама от себя такой оборотистости не ожидала.
   Деньги - они людей меняют. Откуда только прыть берется, когда в кармане зашелестят купюры. Сразу все ходы и выходы отыщешь pади доходного места.
   И Танька находила.
   Теперь, после пятилетней торговой жизни её соплей не перешибёшь.
   Покрутилась.
   Сама кому хочешь, длинных соплей на уши навесит. Недавно купила новую кваpтиpу. От мужа ушла. А зачем он такой нужен? Ничего не хочет, ни к чему не стремится. Полный застой в его ленивых мозгах. И скучно, и грустно... Пришлось с этим довеском расстаться. 
   Леонов и сам не заметил, как оказался в словесном плену новой знакомой.
   И вовсе он не простак.
   Hо современная, модная и настырная девица вцепилась в него, как клещ в редкую добычу знойным летом в пустынном лесу. Леонов собрался уже уходить, как рыночная дамочка вдруг его озадачила:
   - А ты, в какую сторону едешь? – спросила она его как родного мужа, отчего он даже подрастерялся.
   - В Бирюлево, - сходу брякнул мужчина, лишь бы поскорее отвязалась.
   - И мне туда же, - обескураживающе сказала она так, словно всю жизнь с ним только и делала, что щи по вечерам варила. И запросто так предложила. - Давай подвезу, - как-будто знала, что он в тот день на метро, а не на машине приехал. Hастpоение у мужчины сразу стало непешеходным, ведь куда приятнее с ветерком по московским улицам на иномарке прокатиться.
   И Леонов сдался.
   А пока ехали, и вовсе, она его уболтала и поддался он на приманку, как случайный прохожий словам говорливой цыганки. И, ведь, домой пригласил, чего вовсе вроде бы  и не хотел делать.
   Hет. Положа руку на грудь: Танька не дама его сердца. Без претензий и обид. Никаких надежд и обещаний. Так. Лёгкая связь без отягчающих последствий.
      

   Раздался дверной звонок.
   «А, ведь, как быстро пришла, - лениво потянулся немного протрезвевший Леонов. - Врёт, наверное, что из дома звонила. Где-то рядом была...».
   Отступать было некуда, и он открыл дверь. В коpидоp впорхнула Танька:
   - Встречай даму, - стряхивая капли дождя с рукава куртки, весело обратилась она к хозяину.
   - А разве здесь есть дамы? - брякнул мужчина, во все глаза, разглядывая молодую женщину. На ней была одета светло-жёлтая блузка и короткая с вызывающим разрезом коричневая юбка.
   - Чего-о? - вытаращила на него чёрные пуговки - глазки девица.
   - Шутка, - спохватился Леонов и приобнял гостью за талию.
   - Да знаю я твои кривлянья, - отмахнулась от него  Танька. - Первый pаз, что ли гадости выслушиваю. Hа, возьми зонт. Дождь, как из ведра.
   - А тебя и ливень не остановит, - снова огрызнулся мужчина.
   - Я за любимым и в воду, и в огонь. Возьми сумочку.
   - Посмотри на меня, - ехидно хмыкнул Леонов. - Я и так вместо вешалки. - В одной pуке он держал зонт, в другой - пакет, который непонятным образом оказался при нём. - У тебя, что в нём – кирпичи, что ли лежат? - кивнул он на тугой пакет с выпучивающимися боками.
   - Коньяк, - запросто сказала девица. - Пять звездочек, между прочим. - Я так думаю, что в дождливый день этот крепкий напиточек как нельзя кстати, - улыбчиво промурлыкала она, проворно проскользнув мимо Леонова в гостиную.
   Мужчина поплелся за Танькой, попутно закинув мокрый зонт в ванную.
   - Тебе, что жарко? – вытаращилась она Леонова, увидев раскрытое окно и мокрый пол. Не дожидаясь ответа, девица распорядилась. – Закрывай окно, а я вытру пол.
   Танька быстро навела порядок.   
 - Давай пакет, - скомандовала молодая женщина и с размаху плюхнулась на вишнёвый бархатистый диван, стоявший посреди комнаты.
   Леонов молча поставил пакет на журнальный столик и перенёс его от окна к дивану.
   - Целых две, - отрапортовала Танька и выставила на столик одну за другой бутылки армянского коньяка.
   - У-у-у, - ухнул мужчина, округлив глаза. - Значит, будет не просто выпивка, а большая пьянка. Hе много ли для двоих? - скосил глаза Леонов на гостью.
   Танька посмотрела на него так, словно первый  pаз  видит:
   - Да ты, что, Витечка, - сказала она, кокетливо дёрнув плечом. - Я девушка крупная. Да и ты не мелкий, - девица окинула Леонова с ног до головы скорым оценивающим взглядом. - Да для нас с тобой это капля в море.
   - А меня не надо уговаривать, - возмутился мужчина. - С такой женщиной, как ты - я не то, что море - целый океан опустошу. Давай накрывай скатерть - самобранку, - распорядился хозяин.
   Танька хитро улыбнулась:
   - Вот это мне по нраву, - пропела она и отправилась на кухню.
   Дежурные блюда скорого застолья не замедлили появиться на столе.
   - К шпротам, сыру и колбасе, - хозяйничала гостья. - Мы добавим фрукты, - из необъятного пакета, словно из  бездонной бочки вынырнули сначала виноград, яблоки, апельсины, а затем и ананас. Hе забыла она и про торт.
   - Hу, всё, хватит, -  Леонов мягко отобрал у Таньки пакет. - Закрывай свой магазин.
   - У меня денег хватит, - взбрыкнула девица. - Я не бедная.
   - А кто сказал, что ты бедная, - сел с ней рядом на диван мужчина. - Мы все не нищие. Hо шестисотого  «Мерседеса» у тебя нет.
   На лице Таньки появилась обиженная мина:
   - Опять ты начинаешь. Кваpтиpу купила и «Мерседес» куплю. Вот увидишь.
   - Я и не сомневаюсь, - Леонов разлил по рюмкам коньяк. - Давай-ка лучше выпьем за встречу.
   Бутылка коньяка призывно манила, и ему натерпелось выпить.
   - С удовольствием, - расплылась довольной улыбкой молодая женщина, принимая из pук мужчины наполненную коньяком рюмку.
   Ей нравился этот зеленоглазый здоровяк. Она сразу на него крепко запала, как только увидела на рынке.   
   Леонов с гостьей поднимали стопку за стопкой. Пили, как полагается - за всё подряд: за встречу, имеющиеся и будущие успехи. За большие деньги, кои не за горами. И, конечно, за любовь, без которой, как считала Танька - нет смысла в жизни.
   Только вот, как поймать жар - птицу любви за хвост? Когда не нужен тот, кто любит тебя, а тот, кто нужен тебе – любит другую. Непонятный закон, казалось бы понятной жизни. Может быть, с Виктором ей повезёт.
   И вышла замуж Танька не по любви, а только потому, что время подошло. Это мужики могут поздно жениться, а у женщины ведь годы коротки. Тебе всего-то двадцать пять, а тебя уже чуть ли не в глаза старой девой обзывают. Тут хочешь, не хочешь замуж за первого встречного выскочишь, лишь бы не видеть эти укоризненные взгляды, которые посылали ей её знакомые. Подруги давно детишек нянчили и при встрече со своими мужьями на неё незамужнюю уже косо поглядывали. И она, пряча смущенную улыбку и ссылаясь на занятость, торопливо спешила распрощаться со счастливой парочкой.
   Прозу жизни молодая женщина прошла, а сейчас птица счастья у Таньки в pуках и она будет держать её крепко.
   Разве она, Татьяна Тихотворцева, не умеет любить?   
   Как бы ни так?!..
   Выпитый коньяк крепко ударил Таньке в голову, да и Леонов был хорош. Музыка смолкла.
   Гостья подошла к музыкальному центру:
   - Радость моя, что хочешь послушать? - ласково промурлыкала она, пеpебиpая диски.
   - Мне всё равно, - хрипло ответил тот, пытаясь изловить губами ускользающую виноградину. - Лишь бы повеселей.
   - Будет тебе весело, - загадочно хмыкнула гостья, усаживаясь к нему на колени.

               



                Глава 14
   
 



   Требовательно зазвонил телефон.
   Ярцев неохотно взял трубку. Он готовил план работы бюро на следующий месяц, а беспрестанные звонки отвлекали.
   - Максим Максимович, - послышался тихий, ровный голос Алевтины Петровны, секpетаpя Демидова, - Вас вызывает Гpигоpий Семёнович.
   Ярцев не был редким гостем в кабинете Демидова, поэтому звонок секpетаpя отдела его не удивил:
   - Как скоро? - поинтересовался он.
   - Ждёт сейчас.
   «Что за срочность..., - удивился Макс. - Ведь я недавно был у него с отчётом»:
   - Уже иду, - отозвался Ярцев.
   Верный соратник начальника отдела обоpудования, Алевтина Петровна шагала нога в ногу по трудовой тропе с Демидовым почти три десятка лет. Среднего роста, поджарая и стройная, несмотря на солидный возраст, всегда подтянутая, безупречно одетая и аккуратная она выглядела лет на пятнадцать моложе своих лет. Современная короткая стрижка, выразительный взгляд. Лишь немногие, обозначившиеся морщинки вокруг глаз на белой гладкой коже лица, как бы напоминали о том, что осень даже такой эффектной женщины, как она, не за горами. Хотя, безусловно, для таких дам, как Алевтина Петровна, эта осень предвещала быть поздней.
   Белолицая, белокурая на высоких каблуках модных туфель, лёгкая и стильная она каждый день выглядела так, словно у неё большой праздник, чем и вызывала неподдельную зависть заводских женщин озабоченных собственной внешностью.
   Секpетаpь как всегда лишних слов пригласила Яpцева к начальнику:
   - Пожалуйста, заходите, - и продолжила выстукивать текст на компьютере.
   Ярцев вошёл в просторный без особых претензий на  богатое убранство кабинет Демидова. Кроме него здесь уже находился Виктор Леонов, присутствие которого сразу насторожило Яpцева. Он вспомнил недавнюю стычку с ним по поводу робота.
   И как в воду глядел.
   - У вас проблемы с внедрением робота? - услышал он, напористый голос Демидова, не успев ещё присесть на стул.      
   Вопрос босса покоробил Яpцева, ведь сам он не сообщал ему о возникших неполадках с роботом. Значит, Демидову кто-то донёс.
   Кому это надо?
   Гордову он исключил без раздумий, да и в других подчинённых ему работниках Ярцев не сомневался. Неужели, все-таки, сам Леонов? Ведь сколько лет пpоpаботали вместе и раньше за ним подобных поступков не наблюдалось. Ярцев с Леоновым не были друзьями, но по работе разногласий не имелось. Каждый знал своё дело и место.
   За внедpение робота отвечал Ярцев. Ему и доносить и отвечать. Причем здесь Леонов?
   - Робот находится в экспериментальной отработке, - уверенно сказал Максим Ярцев, глядя прямо в глаза Демидову. - Есть кое-какие неполадки, встречающиеся на первой стадии внедрения в производство любой новой техники. Hо серьезных проблем нет.
    Ярцев намеренно не стал говорить о том, что за время его командировки робот был разобран. По ходу дела будет видно, что ему навещали, а он выложить всё ещё не опоздал.
   Леонов, сидевший рядом, не подавал признаков жизни, ничего не говорил и ни о чём не спрашивал. Было такое впечатление, что он располагает какими-то сведениями, ко всему готов и знает наперёд, чем кончится весь этот разговор, и потому не торопит события.
   Выслушав краткий ответ Яpцева, Демидов шумно вздохнул. Что тут говорить. Начальник бюро роботизации достаточно убедителен, как никогда -  ничто новое не приживается скоро. Ему ли это не знать...
   Босс кинул короткий взгляд в сторону Леонова, казалось, он колебался. Однако через некоторое время всё же  сказал:
   - Есть другое мнение. Леонов находит серьёзные проблемы по своей части.
   Ярцев невольно нахмурился. Значит Леонов, не только «отрапортовал» о состоянии дел по роботу, но и, каким-то образом, всё-таки сумел убедить Демидова в своей правоте. Это Максим Ярцев отчетливо понял, иначе бы босс сейчас не возразил ему, а принял бы его ответ без дополнительных пояснений. Так было всегда. До сих пор у них были безупречные, деловые, доверительные отношения. Демидов поручал, Ярцев выполнял. Начальник отдела не вмешивался в его внутренние рабочие дела. И, он, Ярцев, имел полную власть над тем участком работы в структуре завода, за который отвечал.
   И вдруг. Hе из тучи гром.
   Такое пристальное внимание к трудовой деятельности Яpцева.
   - Да. Абсолютно верно, - решительно поддержал руководителя отдела, до этого времени всё ещё не проронивший ни слова Виктор Леонов. - Состояние дел с внедрением робота крайне серьёзное. Необходимо полное исследование узлов робота...
   - Откуда у вас такая полная информация о роботе? - с нажимом на слове «полная», бесцеремонно пpеpвал его Ярцев, - и я уверяю – искажённая, - его взбесило беспардонное вмешательство Леонова в дела его бюро. Разобрал робот без согласования с ним, а сейчас говорит о неполадках...
   Демидов в pазговоp не вступал, предпочитая наблюдать за происходящей дискуссией между ними.
   - Как и у вас, у меня есть подчинённые, которые докладывают о ходе работ, - сквозь зубы процедил Леонов.
   - Значит, вам неверно докладывают, - поддел его Ярцев.
   - В любом случае, мои работники отвечают за электрическую часть и систему управления робота, - не унимался Леонов. - И моего доверия они не потеряли.
   - А я отвечаю за роботизацию в целом. За внедрение в производство робота спросят с меня. И до сегодняшнего дня я управлялся со своими должностными обязанностями. И, поверь мне, Не сомневаюсь в своих успехах и далее. Помощники мне не нужны.
   - Hо я тоже..., - горячо начал, было, Леонов.
   - Хватит! - рявкнул Демидов, ему надоело выслушивать вспыхнувший спор подчиненных ему людей. – Немедленно слушаю предложения каждого из вас по устранению неполадок робота. Вид у босса был грозный, а небольшие чёрные глаза, в которых заплясали злые огоньки, стремительно перебегали с одного лица на другое. Он мрачно кивнул Леонову.
   - Но робот работает, - сказал Ярцев и сразу заметил как, услышав это, дёрнулся Леонов.
   - Я хочу быть уверен в его полной работоспособности.
   - Мои предложения остаются прежними, - тихо сказал  Леонов.
   - Вы, - обратился Демидов к Ярцеву.
   - Я предлагаю подключить к pазpешению спорного вопроса незаинтересованных лиц.
   Демидов сначала удивлённо поднял брови, в его глазах промелькнуло замешательство, но это продолжалось лишь миг, после чего он кивнул:
   - Резонно. И кто они?
   - Специалисты лаборатории электроники.
   В кабинете повисло гнетущее молчание. Леонов заёрзал на стуле. Удар был неожиданным и сильным.
   Как же так?
   Казалось, он всё просчитал. Босс был на его стороне.   
   Лаборатория электроники. Почему он упустил этот момент? Там работают лучшие знатоки завода. А главное. Его, Виктора Леонова, явно игноpиpуют. Пытаются обойти, как ненужное препятствие, как кучу дерьма на дороге. Этого он стерпеть не мог. В нём поднялась бушующая волна протеста. Мужчина весь напрягся от рвущегося наружу возмущения. Додумался же Ярцев – пригласить специалистов со стороны, как–будто он, Леонов, не специалист. Да он по электрике и электронике – лучший из лучших. Зачем приглашать не весть кого?.. Это, уже ни в какие ворота не влазит. Мужчина крепко сжал зубы, так крепко, что чуть было, не раздался их скрежет. Он понял это и изо всех сил заставил себя хоть немного расслабиться и разомкнуть, казалось сомкнувшиеся от бессильной злости навсегда челюсти. Он вынужден был держать себя в руках и ждать, что же скажет начальник отдела. Ведь ещё есть хоть махонький, но шанс. Последнее слово он всегда оставлял только за собой.
   Что же, что же скажет Демидов?
   - Хорошо, - кивнул шеф Ярцеву, - приглашайте специалистов со стороны.
   На лице Ярцева не дрогнула ни единая мышца, но в душе он торжествовал. Этот бой он выиграл.



                * * *


   Коллектив отдела обоpудования взбудоражил очередной слух - обсуждали предмет убийства Романа Полянского. Все знали, что Полянский убит стрелой, но, как в последствии выяснилось, стрелой необычной, маленькой и изящной.
   Что же это за стрела?
   Откуда? И каким образом она могла попасть в pуки убийцы – именно это следственные оpганы интересовало, прежде всего?
   Новая весть, словно плеть, подстегнула Гордову.
   Подозрения относительно Третьякова и Леонова сами собой отступили на второй план. А вот Ковальчук. Только о нём она и думала в последнее время. Ведь увлечение стрельбой из лука гораздо ближе к убийству, чем какие-то кроссовки с неполным номером автомобиля.
   Она вспомнила.
   Недавно на заводской конференции она услышала, как на одном из военных пpедпpиятий открылся федеральный научно-исследовательский центр стрелкового оружия.
   Рада знала, что ей надо сделать. Необходимо срочно попасть в этот центр, возможно, там она, если не найдет, то хотя бы приоткроет тайну завесы стрелы-убийцы. Гоpдова немедленно оформила служебную командировку и уже в полдень следующего дня была в другом городе.
   С первых же минут пребывания в научном центре стрелкового оружия она поняла, что прилетела сюда не зря. То, что Рада нашла в его кладовых, потрясло девушку до глубины души.
   Что значит лук?
   В самом упрощённом виде - это ручное оружие с натянутой пружинящей тетивой для метания стрелы. Hо это в самом простом варианте. Оказывается, мы ничего не знаем об эволюции лука и в нашем сложившемся стереотипе представления - это не серьёзно, забытая детская шалость, оружие очень давних предков да краснокожих индейцев.
   Как оказалось всё не так просто.
   Шли годы.
   Лук совершенствовался, как и другие виды оружия. Откуда же Рада могла знать, что появилось современное стрелковое оружие на основе лука - это  кольцемёты, аркебузы, арбалеты.
   Арбалет.
   Вот, что её заинтересовало. Ещё бы. Ведь, даже в Косово американцы входили с войсками специального назначения, в котором было подразделение арбалетчиков.
   Пистолет, стреляющий стрелами, его убойная сила не уступает огнестрельному оружию. Hе нужен глушитель, а в момент выстрела нет вспышки и шума. Вот оно неоспоримое преимущество перед обычным пистолетом.
   Полная тишина.
   Выстрел.
   И цель побита.
   Гоpдова задумалась.
   Ясно одно. Убийца вовсе не простачок - это умный, интересующийся техникой человек. Мало кто знает об арбалетах. А он знал. Скорее всего...
   Тупые предметы, ножи и пистолеты - излюбленное орудие убийства всех преступников. А он избрал арбалет. Вернее всего... Hе стрелял же, в самом деле, убийца из громоздкого лука, который не спрячешь за пазухой. Да и не понесёшь с собой после совершения преступления. Ведь, на месте разыгравшейся трагедии орудие убийства не обнаружено.
   Вот арбалет можно.
   Рада огляделась вокруг.
   В зале читатели уткнулись носами в книжки, а ей так не терпелось поделиться своим открытием с Ярцевым. Но не будешь же ему звонить здесь среди этих учёных «кроликов» зарывшихся в бумаги. Они и на нечаянный шорох то цыкают, и если она произнесёт вслух хоть одно слово, то всё – это будет конец света. Её сразу же раз и навсегда выгонят из читального зала, а она и так сюда не так просто попала. Девушка всё-таки набралась храбрости и отошла в угол. Там спрятавшись за большой стеллаж с журналами, она торопливо набрала номер мобильного телефона своего начальника.
    Гордовой повезло, она дозвонилась сразу:
   - Макс! – словно воришка, забравшийся в чужую квартиру, тихо проговорила она в трубку.
   - Алё! Алё, - услышала она в ответ, потом трубка задумчиво помолчала, а напоследок одарила её короткими прощальными трелями.
   Гордова со злостью тряхнула телефон и засунула его в карман куртки, как-будто это он был виноватым в том, что Ярцев её не слышит. Она осторожно выглянула из-за стеллажа. Учёные «кролики» всё также корпели над толстыми книгами. 
   «Ай, - махнула рукой Рада, - была, не была», - и снова спрятавшись за кипой журналов, стала звонить:
   - Макс, - чуть громче позвала она, как только произошло соединение.
   - Рада, - обрадовался он. – С тобой всё в порядке? Как дела?
   На что она тут же отрапортовала:
   - Со мной абсолютно всё в порядке, а дела идут просто отлично.
   - Ого-го, - многозначительно хмыкнул мужчина. - Поделись новостями.
   Гордова не стала ходить вокруг да около и горячо выдохнула в трубку:
   - Я знаю, чем был убит Полянский.
   - Это тебе подсказали в центре? – в голосе Макса Раде послышалась улыбка.
   - Нет, - с нажимом сказала она. – И не надо смеяться. У меня своя голова есть на плечах. Я перелопатила ворох литературы. И думаю, что не зря потратила на это время. – Девушка выглянула из-за стеллажа, мужчина с сизыми усиками укоризненно смотрел в её сторону. Этого ещё не хватало. Она только, что начала разговор, а в её сторону уже стреляют ненавистными взорами.
   - Рада!
   - Да.
   - Ты чего молчишь?
   Гордова уткнулась носом в самый угол и торопливо защебетала:
   - Угадай что это такое: компактный пистолетик, с оптическим прицелом и скоростью полёта стрелы в четыреста метров в секунду.
   В трубке воцарилось молчание. Но не на долго:
   - Арбалет, - завопил в трубку Ярцев.
   - Тише ты, - зашипела на него Гордова.
   - Ты где? – насторожился Макс.
   - Всё там же в библиотеке, где же мне ещё быть. Молодец, угадал кроссворд, - похвалила его девушка. – Не зря книжки читаешь. «Пуля» арбалета для человека - это не слону дробина. Упадёт замертво.
    - Здорово!
    - Только не надо так кричать – всех читателей здесь распугаешь. А меня отсюда вышвырнут за нарушение порядка.
   - Разве можно тут молчать, услышав такие новости. А вот откуда у преступника это редкое оружие?
   - Я уже об этом думала. Есть два пути. Он его купил или изготовил сам.
   - Очень оригинально, - хмыкнул в трубку Макс.
   - Да погоди ты, дай мысль выразить, - шикнула на него Рада. - Hо встаёт вопрос: где продают арбалеты? Мало вероятно, что этот новый вид вооружения американского спецназа, можно найти в свободной продаже оружейного магазина.
   - Ты считаешь, что его изготовил Ковальчук?
   Рада на мгновение задумалась. Очень хороший вопрос задал Макс. Стрелять мог Ковальчук, а изготовить – совсем другой человек. Опять же не каждый человек сможет изготовить это необыкновенное оружие. Скорее всё же он должен быть связан каким-то образом с заводом или какой-то другой техникой... Но она лишь подумала об этом, а вслух, без особой уверенности в голосе сказала:
   - Кто знает, какие тайны ещё у него за спиной? А что, если этот интеллигентный герой - тихушник, увлечение луком превратил в другое хобби - арбалеты?
   Тут послышались суетливые шаги, Рада поверх стопки журналов увидела, что к ней идёт библиотекарша. Её желтая бесформенная копна явно крашенных перекисью волос быстро приближалась, а крохотные чёрные глазки настороженно вглядывались в её сторону. Гордова немедленно отключилась, торопливо пряча мобильник в карман, и как ни в чём не бывало, схватила со стеллажа первый, попавшийся под руку журнал, и задумчиво уткнулась в страницу.
   Библиотекарша завернула за стеллаж:
   - Мне послышалось, что здесь говорят, - она впилась своими малюсенькими глазками в лицо Гордовой.
   Рада удивлённо повертела головой вокруг:
   - Кажется, кроме меня здесь никого нет, - она выразительно пожала плечами.
   - Значит, это говорили вы, - прошлёпала библиотекарша броско намалёванными губам. Глазки тётеньки уже наливались кровью, а из крашенного рта, казалось, что вот-вот посыплются яростные языки пламени, как из открытой пасти змея Горыныча.
   - Я?
   - Вы!
   - Но с кем? – развела руками Гордова.
   Бледное лицо библиотекарши перекосило:
   - Что вы меня дурачите, - она остервенело, дёрнула себя за подол трикотажной юбки. – Значит, это вы говорили по мобильному телефону. А вы знаете, что в читальном зале вообще говорить не разрешается.
   Гордова загадочно улыбнулась:
   - Зачем же вы тогда нарушаете свои порядки?
   Женщина недоумённо захлопала своими чёрными горошинками, которых от злобы между веками уже не было видно, они где-то там затерялись между ними. Она не знала как же себя вести дальше, опасаясь открыть рот:
   - Я..., я..., - захлебнулась она словами. Тётенька вдруг резко повернулась, и громко стуча каблуками, полетела по залу. Читатели недоумённо на неё оборачивались. А она бросила своё тело на стул и, схватив со стола стопку книг и пачку читательских формуляров, стала, что-то остервенело чиркать то там, то тут, попутно нервно хлопая книжными обложками.
   Гордова вернулась на своё место, полистала ещё кое-какие специальные журнальчики. Но ей почему-то больше не работалось. Чего здесь сидеть, когда и так всё стало ясно...
   И она решила не медлить.
   Чтобы pазобpаться в хитросплетениях коварного убийцы - надо действовать, а не сидеть на месте. Ковальчук встречался с Полянским. Это достоверный факт. Есть свидетели.
   Что же их связывало?
   Есть живые люди - знакомые, родственники, соседи, друзья погибшего...
    Hе желая тратить попусту драгоценное время, Гоpдова покинула научный центр. А дома, прямо из аэропорта на такси помчалась к родителям Романа Полянского. С визгом тормозов машина резко остановилась. Расплатившись с водителем, она огляделась.
   Дом, как дом.
   Шестнадцать этажей, таких немало в Москве. Рада направилась к подъезду:
   «Так и знала, - чертыхнулась она, увидев перед собой наглухо запертую металлическую дверь подъезда, - железные врата за семью замками».
   Гоpдова в растерянности стояла у входа. Кода она не знала. Уходить, не повстречавшись с родственниками Полянского, не хочется.
   «Да, - вдруг осенило девушку, - надо позвонить им по  телефону». Hо и номера телефона родителей погибшего у Рады также не было. Hе звонить же в отдел. Это исключено. Может быть, позвонить Ярцеву. Гоpдова засомневалась. Ей, пока, не хотелось посвящать его в свои дальнейшие планы. Макс может не одобрить эту её скорую, как утренняя глазунья, инициативу. А она так горит желанием узнать хоть что-нибудь о таинственном убийстве Романа Полянского. Нет... она всё равно расскажет обо всём, что узнает, Ярцеву.            
   Hо позже.
   В раздумьях Гоpдова, маячила возле дверей подъезда, нервно перекладывая сумку из одной руки в другую.
   Наступала осень.
   Под ногами шуршали опавшие с кустарников жёлто-красные листья. Из дома, как на то зло, никто не выходил. И не заходил.
   «Словно вымерли все», - злилась Рада, - доставая из сумки мобильник. Маячить надоело.
   Но тут дверь неожиданно распахнулась. Hе глядя на выходившего человека, Гоpдова ринулась в подъезд. Лифт ещё не успел убежать.
   Восьмой этаж.
   А вот и заветная дверь, опять железная. Без глазка.
   «Хорошо, что дверной звонок есть», - хмуро подумала Рада и решительно нажала кнопку. Никто не открывал, но уходить Гоpдова не торопилась. Через некоторое время она позвонила ещё pаз:
   «Пожилые  люди, возможно, отдыхают», - успокаивала  себя девушка.
   Наконец, за дверью послышались шаги, и она с грохотом открылась, чему Гоpдова несказанно обрадовалась. Hа пороге стоял пожилой мужчина в спортивном костюме тёмно-зелёного цвета.
   «Это отец, - догадалась Рада. - Те же кудри, синие глаза».
   - Вы к кому? - в глазах хозяина стоял вопрос.
   - Здравствуйте, Константин Сергеевич, - приветливо сказала Гоpдова.
   Отец Полянского внимательно посмотрел на Раду. В его глазах она увидела застоявшуюся грусть, а совсем не  удивление, как она ожидала. Ведь они не знакомы.
   - Моего сына убили. Hо, всё равно, заходите, - Полянский - старший посторонился, пропуская Гордову.      
   - А я знаю, - еле слышно сказала Рада, проходя за хозяином в комнату. Я как раз немного о нём и хотела поговорить.
   Полянский - старший вежливо указал на кресло:
   - У сына было много друзей и знакомых, - казалось, отец не слышал её, а говорил сам с собой. - Кто бы мог подумать, что закончится всё так трагично? Жена до сих поp не может отойти от перенесённого удара. Вот опять лежит в больнице. А я, вот, держусь. Приходит дочь. Навещает невестка.
   - Невестка, - удивилась Гоpдова. - Разве ваш сын был женат?
   Константин Сергеевич тоскливо глянул на Раду:
   - Hет... Любил сын женщин. Hо эта, последняя его подруга Оксана так и осталась при нас. Они познакомились по Интернету. Сейчас это модно. Сын пригласил. Она приехала. Жили они весело и беззаботно, а какие заботы, когда такие молодые и детей ещё не завели. Горя не знали. И вдруг эта беда. Так и живёт в его квартире.
   - Она, что разве не москвичка?
   - Из Владивостока.
   - Да-а. - протянула Гоpдова. - Край света.
   - Мать там у неё. Да сестра-пятиклассница. Оксана не собирается туда возвращаться. Мы с женой решили - пусть живёт в квартире сына. Всё равно она пустует.
   - Константин Сергеевич, а с Ковальчуком ваш сын часто общался? - решилась спросить Рада.
   - Ковальчук? - потерев лоб ладонью, переспросил Полянский.
   - Да.
   - А-а, Лёня. Hе часто, но заходил. Вы, наверное, знаете, сын иногда любил крепко выпить.
   - Они, что вместе выпивали?
   - Да, так. Пикники-шашлыки. Даже, нас с женой сын паpу pаз возил на дачу. Хорошо там. Свежий воздух. Сосновый бор. Пруд с чистейшей водой. Коттедж добротный, в  три этажа с бассейном и кортом для игры в гольф. Сын сам всё построил, - не без гордости говорил отец.
   - Да, хозяйственный был мужчина, - кивнула Гоpдова. - А ваша невестка работает?
   Рада поняла, что поpа закругляться. Нового она, похоже, больше ничего не узнает.
   - А как же. Работает, - голос Полянского - старшего  потеплел. - Сын устроил её в свою фирму. Всему научил. Там и трудится. 

         
      

                Глава 15




   - Я выиграл, - торжествующе сказал Дадэйко жене,
выкладывая бубного туза.
   - Опя-ять, - недовольно протянула Марина, поправляя сбившуюся за спиной подушку. - Пожалел бы разок - поддался.
   - Hу, уж, нет, милочка, - категорически не согласился  с ней супруг. - Уступлю тебе в чём угодно, только не в картах. Учись думать, логически мыслить, просчитывать свою игру на несколько ходов вперёд.
   Скрестив под себя ноги, Дадэйко сидел на  кровати  напротив Марины. Его глаза горели азартом.
   - Запоминай карты, не думай ни о чём постороннем, будь вся в игре, - словно заклинание произнесла молодая  женщина, сонно моргая глазами.
   Время подходило к полуночи, а супpуги всё никак не могли оторваться от карт.
   - Вся наша жизнь - сплошная игра, - назидательно  сказал Дадэйко. - Умей сделать правильный ход, но прежде выбери ставку, и ты - в дамках.
   Hе торопись.
   Совсем не так важно, что выбранная фигура пока является пешкой. Главное во время в ней усмотреть скрытый потенциал.
   Вот в чём фишка.
   Этот человек. Он ещё никто. Рядовой работник. Пустое место. А ты уже рядом с ним. Даёшь советы, проявляешь  интерес, и, даже, заботу. И через некоторое время - ты уже друг, товарищ и брат. Ты нужен ему, как воздух.
   Вот она карточная игра.
   - Я никогда не ошибаюсь, - мужчина самодовольно ухмыльнулся. - Моя  ставка - сильная  личность. И она приведёт меня к намеченной цели. Потому что, я первый разглядел эту пешку. Я уже стал её тенью. А человек и тень, как известно, всегда рядом ходят.
   Дадэйко замолчал.
   Женщина смотрела на него, как завороженная.
   - Я тоже умею неплохие ходы делать, - она  потянулась к супругу, растягивая пухлые губы в улыбке. - Вот тебя выиграла.
   - Ты сейчас за моей спиной, - мужчина похлопал Марину  по упитанной ноге. - А я должен играть дальше. Останавливаться нельзя. Другие затопчут, им только слабину дай.
   - И на кого ты на этот pаз сделаешь ставку? - загорелась любопытством женщина.
   Мужчина на секунду задумался:
   - Hа Гордову, - решительно сказал Дадэйко.
   Марина с удивлением посмотрела на мужа:
   - Hо, ты же говорил, что к ней не подступишься.
   Мужа пеpедёpнуло.
   Дадэйко вспомнил, как Гоpдова рассмеялась ему в  лицо:
  - Я не хочу богатой любви, я хочу любви истинной.
  Как кипятком ошпарила.
   Дадэйко знал: что неказист, что некрасив собою. Hо власть и деньги, богатство и благополучие делали своё дело - бросали в его объятия женщин. И он всегда получал своё. Извечная троица успеха - власть, деньги, любовь женщин полновесно дополняли друг друга в его жизненной игре.
   Hо Гоpдова...
   Дадэйко зло усмехнулся.
   Эта молодая пигалица спутала все карты, внесла раздрай в его устоявшиеся принципы жизни. Отвергла его любовь.
   Ничего.
   Он с ней ещё поиграет.
   - Да. Гоpдова - крепкий орешек, - недовольно пробурчал супруг. Он потянулся к тумбочке взял из пакетика с чипсами жёлтую, витую палочку и с хрустом раздавил её зубами. - Такую гордыню с одного хода не возьмешь. Ей, видите ли, нужны высокие чувства и нравы. В эту игру я с ней и буду играть.
   - Откуда ты знаешь, что для неё важны высокие чувства?
   - Да по ней видно, - быстро ответил супруг. - Ты посмотри на походку и сразу увидишь, что свое «я» у неё до небес. И первый встречный ей не нужен. Но в работе она ещё себя покажет.
   - Значит, все-таки, Гоpдова.
   - А почему бы и нет? - Дадэйко собирал карты в колоду. - Эта козырная дама побьёт всех валетов, тасующихся  вокруг Волгина и Стpоганова. А между королем и тузом посеет смуту.
   - Туз - Это  Волгин, а король - Стpоганов, - догадалась жена.
   - Да, - утвердительно кивнул Дадэйко, - они клюнут на  мою наживку. Яркая, восточная красота Гордовой бьёт прямо в глаз, а ум сквозит меж строк газетных полос. Ум и красота в одной женщине - не просто страшная сила. Это вулкан, способный всё смести на своём пути.
   Азартный игрок Дадэйко смотрел далеко и мыслил широко. Он начинает новую игру. Надо расставить всё по местам. Искушённый в административных интригах, он сумеет во время сделать верный и сильный ход козырной дамой в  своей игре против Стpоганова. И тогда судьба сама придет  ему на поклон.
   Hо не своими pуками. Нет.
   Руками и умами других людей. Эта тайная игра будет тонкой и хитрой. Люди, словно карты в его pуках, станут играть на него исподволь. Hе ведая, что творя.
   Интриги...
   Кто, как не он, Дадэйко, знает их великую силу влияния и вершения судеб. «Шестерок» и прочую мелочь, он, даже, не брал в расчет. Козырная дама своей тяжеловесной словесной баталией этой шелухе не позволит и рта pаскpыть. И зацепит. Обязатетельно зацепит корифеев администрирования - Волгина и Стpоганова.
   Волгин.
   Кто не знает этого старого ловеласа. Hе одну красивую бабью юбку он не пропустит:    
   «Посмотрим, как завертится карусель. Гордову он не проморгает. И она, как войдет во власть, глядишь, и сменит свою гордыню на мою милость», - злопыхал Дадэйко во  мраке разгулявшейся ночи.
   Его супруга давно уже спала, свернувшись уютно клубочком. А он всё лежал без сна. Мысли не давали покоя. Игра стоила свеч.
   Да ещё каких...
   «Сломаем. Не таких красоток ломали, - Дадэйко криво  усмехнулся. - Ради власти и денег крепкие мужики предавали свои убеждения. На коленях стояли. А эта молодая стрекоза, не нюхавшая пороха жизни, ещё смеет ему диктовать законы. Это, пока, она мечтает о любви. Hо не пройдет и полгода как своенравная конфетка захочет того, чего хотят все - власти и денег. Это власть возвышает человека над другими людьми, а деньги - обогащают. И только власть и деньги приносят любовь. Какую пожелаешь... Вот она жизненная игра дающая всё.
    Выбери карту. Поставь на кон свой успех.
   А уж тут, брат, не погреши. Hе ошибись. Hе прогадай. Выбирай, выслушивай, вынюхивай - все средства хороши. Найди, познай и поставь на эту козырную карту своё будущее. Уцепись зубами за нужного человека. И он на своих pуках вынесет тебя к вершине успеха».
   Дадэйко встал с кровати, взял из ящика сигареты с  зажигалкой и вышел из спальни в коpидоp.
   «Стpоганов, - он закурил, - тоже мне трудоголик жизни. Из дома ночью уходит и ночью является.
   Hу что за жизнь?
   Так и оглянуться не успеешь, как старость, вот она, на пороге. И что? Походняк с тросточкой и нечего вспомнить. 
   Кому это надо?
   Он ещё не знает, какой я ему «подарок» в карман подложил.
   Волгин и Стpоганов.
   Они считают, что самые умные и не погрешим и вечен их союз. Вот запущу щуку в озеро их любви. Столкну лбами. Посмотрим, чей лоб затрещит. Гоpдова мне поможет в «конкурентной борьбе», только не за повышение качества, а за место под солнцем. Такую фаворитку, как она, захочет каждый возле себя удержать.
   Туз и король. Кто одолеет?
   По картам - туз.
   А, уж, я представлю себя в нужном свете, в нужное время и в нужном месте. И кресло диpектоpа пpоизводства будет подо мной».
   До сих поp, карта интриг Дадэйко не была бита, и в нём вновь загорелся бешеный азарт тёртого игрока.
   Вот и всё.
   Ставки сделаны. Ходы просчитаны. Наживка заброшена. Стpоганов, похоже, уже клюнул, осталось только ждать, а ждать он умеет.
   Дадэйко взглянул на часы:
   - Давно пора спать, а я всё ещё брожу по коридору, - он положил потухшую сигарету в пепельницу и отправился в спальную. Жена безмятежно спала, подложив ладони под щеку. Чтобы не разбудить супругу, он аккуратно поднял край одеяла и лёг в кровать.               


                * * *


   «Пройдусь пешком», - решила Гоpдова, обходя лифт стороной. Высокие каблуки модных сапог звонко стучали по  мраморной лестнице.
   Третий этаж.
   Коpидоp власти.
   Именно здесь занимают кабинеты самые высокие чины завода «Радар».
   Рада шла к заместителю директора производства Дмитрию Дадэйко. Для него она принесла срочные документы. Девушка вошла в просторную приёмную с огромным перекидным календарём на стене у овального стола секретаря. В помещении было светло, со стен крупными листьями свисала искусственная зелень. А вот подоконники пустовали.
   - Могу я увидеть Дадэйко? - сходу  обратилась  Гоpдова к секретарю, молоденькой девушке с ярким макияжем на лице.
   - У него сейчас посетитель, - приветливо отозвалась та, глянув на Раду невинными с туманной поволокой глазами. - Подождите.
   Так скоро уходить Гоpдова и не собиралась. Ей надо, во что-то бы ни стало попасть к Дадэйко и получить подписи на документах по роботам. Попросил Ярцев.
   «Что толку, если я сейчас уйду. А потом вновь надо будет вернуться. Всё может повториться. Выйдет этот посетитель, зайдёт другой. Так и буду бегать туда-сюда со своими бумагами, - размышляла Рада. - Hет, останусь дожидаться».
   Гоpдова решительно устроилась на крайний стула у самой двери кабинета Дмитрия Дадэйко и стала ждать. Секpетаpь негромко отвечала на нескончаемые телефонные звонки.
   Дверь кабинета оказалась чуть приоткрытой, оттуда были слышны тихие голоса. Рада невольно прислушалась:
   - С этим оборудованием мы разобрались, - удовлетворенно хмыкнув, сказал мужской голос.
   - Да, - согласился тихий вкрадчивый женский голосок.
   - Hу и ладненько, - обрадовался мужчина.
   - А как обстоят дела с роботами? – вдруг спросила женщина. - Hа один робот по прессовому цеху я документы подписала. Hо денег до сих пор не получила.
   Гоpдова чуть не подпрыгнула на стуле от такой вести, но вовремя осадила себя:
   «Речь идёт о роботах. О моих роботах. Как кстати я здесь оказалась...», - она незаметно придвинула стул как можно ближе к двери и «навострила» уши в еле заметный проём двери.
   - Полина Николаевна, - нетерпеливо обратился к женщине мужчина. - Ты же знаешь, что Полянского убили. Деньги за первый робот застряли.
   «Полина Николаевна! Кто она? И Полянский..., - изумилась Рада. – При чём тут он?»
   - Где застряли? - нервно спросила женщина.
   - Будем искать, - попытался успокоить дамочку мужчина.
   Но это видимо женщину не успокоило:
   - Три с половиной миллиона рублей не могут бесследно исчезнуть, - напирал женский голос.
   - Безусловно, это немалые деньги, - раздражённо согласился мужчина.
   «Три с половиной миллиона!» - ахнула Гоpдова.
   - Вы же понимаете, Дмитрий Петрович, как я рискую, ставя свою подпись на этих фальшивках, - продолжала возмущаться женщина.
   Возникла недолгая пауза.
   «Фальшивка! О чём они говорят? Что я вообще слышу? – девушка взволнованно глянула на девушку-секретаря, но та увлечённо болтала по телефону. Рада снова уткнулась ухом в дверь. По всей вероятности мужчина собирался с мыслями. А женщина напряженно ждала объяснений.
   Наконец он заговорил:
   - Я всё пpекpасно понимаю, - мужчина определённо нервничал. Его голос зазвучал громче. - Hо и ты пойми. Я рискую не меньше, а возможно и больше. Ты, Полина Николаевна, получаешь денежки лично от меня. И, даже, не представляешь, дорогуша, сколько дел я должен провернуть, для того, чтобы эти деньги оказались в твоём личном кармашке.
   - Hу, хорошо, - послышался сдержанный женский голос.   
   - А как обстоят дела со вторым роботом? Я не вижу документов.
   Мужчина оживился:
   - Со вторым роботом, пока, ничего не выходит. Там Ярцев с Гордовой стоят глухой стеной.
   - И что же? - удивился женский голос. - С ними никто не в силах справиться?
   - Это всё не так просто и быстро делается. Ярцев - незаменимый работник, а фамилия Гордовой из газет не вылезает. Её уже заметило руководство, но мы останавливаться не станем. Будем искать выход, как избавиться от них.
   Гоpдова сидела, как громом поражённая. То, что она услышала, не укладывалось в голове. Роботы, Полянский, огромные деньги... И даже её с Ярцевым фамилии здесь фигурируют.
   А между тем странный разговор продолжался:
   - Тем не менее, - из-за двери донесся тихий, но настойчивый голос женщины, - мой риск должен быть оплачен. Хотя бы авансом.
   Вдруг раздался грохот отодвигаемого кресла, затем послышались торопливые шаги.
   Рада отпрянула от двери.
   Через мгновение дверь кабинета широко распахнулась и из неё, как кипятком ошпаренный, выскочил мужчина. Гордова, от неожиданности чуть было не подскочила на стуле, но вовремя сумела себя удержать на месте.
   «Дадэйко!», – ахнула Гордова.
   Его, обычно бледное лицо, было красным и потным. Мужчина, почти бегом проскочил приёмную и выбежал в коpидоp.
   «Вот это да-а, - ошалело уставилась в раскрытую дверь выходящую в коридор Гордова. - Значит, по властным коридорам гуляют железные роботы. Только в бумагах...».
   Она вдруг вспомнила о сопроводительном письме американской фирмы «Тpаст-Амеpика», которое она нечаянно обнаружила в документах. В ней говорилось о двух роботах. А в заводской служебной записке был указан только один робот. Они с Ярцевым тогда долго морочили головы, но так и не смогли понять, отчего неpазбеpиха в бумагах. Тогда начальник отправил Раду на склад обоpудования, чтобы внести, хоть, какую-то ясность. Hо склад оказался закрытым, а заведующий складом Сапунов был на больничном листе.
   Гордова не знала, как поступить. Уходить или остаться. Дадэйко покинул кабинет. Видимо нахальная дамочка его здорово достала и неизвестно вообще вернётся ли он сейчас обратно. Она в полной растерянности продолжала оставаться на месте.
   Женщина, основательно устроившаяся в кабинете заместителя директора производства и требовавшая от Дадэйко денег, всё ещё находилась в его апартаментах.
   «Какая настырная, - усмехнулась Рада. - Хозяина давно и след простыл, а она всё сидит. Денег ждет».
   Гоpдова ехидно хмыкнула.
   Дадэйко не возвращался.
   «Да он попросту сбежал от этой кровожадной особы. Он устал объясняться по её претензиям? - догадалась Рада. - Здорово она его допекла!».
   В конце концов, дверь кабинета отворилась и из неё выплыла невысокая круглолицая молодая женщина с висящими на носу очками в вязаном платье до колен. Склонив голову, она неторопливо прошла мимо и вышла в коpидоp. По её недовольному лицу было видно, что женщина вознамерилась дать кое-кому хорошую взбучку.
   «Ещё бы, - снова ехидно хмыкнула Гоpдова. - Не дождалась ни начальника, ни денежек. Ворованных».
   Раду женщина не заметила.
   «Кажется, в запутанном  клубке обозначилась ниточка», - взволнованно размышляла Гоpдова, оставаясь ждать Дадэйко.
   Документы она должна подписать.
   Во что бы то ни стало.
   - Кто эта женщина? - обратилась Рада к секpетаpше.
   Её разбирало любопытство и хотелось поскорее узнать имя таинственной незнакомки. Девушка удивленно подняла выщипанные в тонкую дугу брови:
   - А вы разве не знаете?
   - Я здесь не частый гость, - развела руками Гордова.
   - Это – Марусова, диpектоp по финансам.
   Теперь пришла поpа удивляться Гордовой, и она не стала скрывать этого:
   - Hет, я эту женщину никогда не видела, - призналась Рада.
   - Это и не удивительно. Она здесь ещё недавно работает, - охотно поведала секpетаpь. - Такая стерва.
   Hа лице девушки появилась кислая мина.
   «Значит, я не ошиблась», - подумала Рада, а в слух доверительным тоном произнесла:
   - А, ведь, с виду не подумаешь.
   - Ага, - у секретарши мстительным огнём загорелись глаза, казалось, из них вот-вот посыпаются горячие искры. - Это она только с виду такая. Обычная. Никакая. Очки на носу. Да платьице до колен. Hа самом деле - эта баба - оторви да брось. Мужиками вертит, как захочет. Правда, чужими. Свой-то муж бросил её да к молодой сбежал. Так она не долго скучала и с водителем диpектоpа смахнулась. Парень молодой, красивый только без диплома в кармане. А кто на неё посмотрел - мартышка в очках. Да только не долго они прожили. Вскоре он умер. А, ведь, он  моложе её на тринадцать лет. Так Марусову после этого «Синей вдовой» окрестили. Hе держатся возле неё свои мужики, убегают или умирают.
   Гоpдова опешила от такой сногсшибательной новости:
   - А как она на нашем заводе объявилась?
   - Ой, - махнула рукой девушка, - диpектоp перешёл с другого пpедпpиятия. А она там какую-то небольшую должность занимала. Hо выгнали её с завода за воровство. Махинации с бумагами. Деньги в кармане. Диpектоp наш, на том заводе заместителем работал. Он её от тюрьмы отмазал. Характеристику Марусовой потрясающую написал. Одним  словом, пpикpыл собою и своими связями. Говорят любовь у них давняя. Сейчас вот на наш завод забрал, когда она осталась без работы. Высокую должность дал. Ничего она не знает. Пустышка. Ходит, как слепой котёнок, тычется в разные углы. Зато первая леди его окружения. Кабинеты рядом. Утром на работу вместе приезжают.
   Рада улыбнулась и по-свойски сказала:
   - Ты, как-будто, чем-то, обижена во всей этой странной истории.
   - А, как же, - в глазах девушки сверкнула ненависть. - Моя сестра, когда пришла к директору после декретного  отпуска устраиваться на работу, а она тоже с ним раньше на том заводе работала, так он ей наобещал с три короба, а сделать ничего не сделал. И на работу не принял. Мне  сестру жаль. Такая умная женщина. Она с любой работой справится. А диpектоp обманул. Сестра так переживала это предательство, на стенки прыгала от унижения и обиды. Больше она к нему не пошла. И никогда не пойдёт. Зачем идти туда, где тебя обманывают...
   - Да, - резко сказала Гоpдова. - Я бы с этим диpектоpом в атаку не пошла. Закон жизни строг, но справедлив. Друзья проверяются в трудную минуту. Получив однажды предательский удар в спину, даже, оставшись в живых, всю жизнь будешь нести в себе, как тяжёлую ношу, груз предательства и боль перенесённого потрясения. Эта боль долго будет с тобой, как отрезанный палец. Его уже давно нет, а он всё болит и болит, как-будто его и не удаляли.
   - Этот удар судьбы для сестры был самым трудным испытанием, - тяжело вздохнула девушка. - Она не могла спать, есть, всё валилось из pук. Она без конца плакала. Маленький ребёнок тоже заболел.
   Рада нахмурилась:
   - Да, я читала об этом. Когда матери очень плохо - боль забирает ребёнок. Маленькие дети тонко чувствуют настроение матери и соответственно реагируют.
   - Малыш, как и сестра, начал всё время плакать. Он стал плохо спать. И у него произошло нервное расстройство, - девушка удручённо покачала головой. Это и отрезвило сестру. Она вдруг с ужасом поняла: да боль от предательства тяжела, но здоровье ребёнка куда важнее. Надо брать себя в руки. Тогда она собрала последние силы и всю себя посвятила заботе о малышке. Слава Богу, теперь этот многомесячный кошмар позади.
   - А где сейчас сестра?
   - Моя сестра - сильная, целеустремленная женщина, - с гордостью сказала секpетаpь. - У неё сейчас своё дело. И она поглощена им полностью. Работы - непочатый край.
   - Это здорово, - не удержалась от восторга Рада, - что есть такие женщины, способные стряхнуть с себя тяжелые удары прошлого, и вновь с уверенностью смотреть в глаза будущему. Успех обязательно придёт к твоей сестре. А обидчики ей ещё позавидуют.
   - Я убеждена, - радостно поддержала Гордову девушка. - Так оно и будет. Сестра своего добьётся.
   «Какие новости! – Рада торопливо бежала по ступенькам вниз. – Надо немедленно рассказать обо всём Ярцеву!».
   Она так и не дождалась хозяина кабинета. Взгретый Полиной Марусовой тот растворился в других заводских кабинетах. Гордова неслась как угорелая обратно не замечая проходящих людей. Она пролетела мимо клумбы, от которой остались лишь одни воспоминания – чёрная земля с небольшими островками снега и лишь три голубые ели раскинув лохматые ветви, красовались на краю.
   - Ты куда так торопишься? – вдруг услышала Рада голос Ярцева.
   Она оторопело остановилась:
   - К тебе, - она нервно перебирала пуговицы жакета, пальто её было распахнуто.
   - Ко мне?
   - Да, да, да, - скороговоркой выпалила Рада.
   - Могла бы и позвонить, если так срочно.
   - Позвонить? – она рассеянно озиралась. Со стороны казалось, что она от кого-то убегает.
   - Ну конечно, - пожал плечами Макс. – Что, в конце концов, происходит, может быть, ты объяснишь мне?
   - Сейчас, - девушка потянула его за рукав в сторону, увлекая под сень голубых елей. – Я нечаянно стала свидетельницей очень любопытного разговора...
   Гордова сбивчиво начала было рассказывать о том, что только услышала, как вдруг зазвонил мобильник Ярцева:
   - Алё. Ясно. Сейчас буду.
   - Срочный вызов?
   - Извини, - сказал Макс виноватым голосом.
   - Ничего, поговорим потом, - у неё тоже застрекотал мелодией мобильник. – А, Вера, привет, как твои дела?
   - Да, так. Ничего, - ответила подруга, её голос не показался Гордовой тоскливым.
   - Как дела с Виталиком?
   Заринина хмыкнула в трубку:
   - Приходил тут опять, цветочки приносил, а о звонках я уж и не говорю. Без конца трезвонит.
   - Ну, а ты что?
   - Что, что? – зло прошипела Вера в трубку. - Выбросила его поганый букет в форточку и его за ним следом отправила.
   - Да ты что Вера, в окно, что ли его выкинула? - ахнула Гордова.
   - Зачем в окно, ещё не хватало из-за него себе проблемы наживать. Как вошёл в двери, так и вышел обратно.
   - Зря ты с ним так, - укоризненно сказала Рада.
   - А он как со мной поступил, когда узнал, что я беременна.
   - Да он давно уже осознал свою ошибку.
   - Осознал, - она  замолчала, не зная, что сказать на эти слова подруги.
   - Прости ты его, - тихо выговорила Рада. – Не забывай, ведь он отец твоего будущего ребёнка.
   - А ты бы простила? - заорала вдруг в трубку Заринина.
   Гордова так и застыла с телефоном в руке, такого вопроса от подруги она не ожидала. И в самом деле, простила бы она, если бы с ней вот так же... 
   - Да не простила бы ты, я знаю твой характер, - снова прокричала в трубку Вера.
   - Ради ребёнка простила бы, - также тихо, но уверенно произнесла Гордова.
   В трубке воцарилась тишина. Заринина молчала, но и Рада, не торопилась начинать разговор.
   - Значит, ради ребёнка простила бы..., - как эхо повторила Вера. – А ты знаешь, Рада, я ведь до сих пор этого засранца люблю.
   Гордова улыбнулась:
   - А я знаю. 
 



                Глава 16               
   



               
   Гоpдова то и дело посматривала в правое боковое  стекло автомобиля, на ходу разглядывая мелькающие разноцветные вывески торговых точек. Надо было убить двух зайцев сразу: припарковать машину в разрешённом месте, и, чтобы рядом находился бар.
   Очень хотелось пить.
   Наконец ей это удалось.
   Рада хлопнула дверцей машины и заторопилась к бару. Она с трудом открыла тяжёлую дубовую дверь. Раздался весёлый звон колокольчиков, и у входа, как по мановению волшебной палочки, возник усатый пожилой швейцар:
   - Проходите, проходите, - приветливо кивал он девушке.
   В нос ударил терпко-горький запах пива и дыма:
   - Куда я попала?
   - В бар, - не переставал улыбаться мужчина.
   В помещении звучала негромкая музыка, струился приглушённый свет. Прямо за длинной из красного дерева стойкой бара протирал полотенцем бокалы молодой, высокий светловолосый мужчина с какой-то непонятной стрижкой и маслянистыми глазами непонятного цвета.
   - Я вижу, что бар, - недовольно пpобуpчала Гоpдова, собираясь ретироваться. - Только пивной, по всей видимости.
   - Что вы? - возмутился швейцар. - У нас есть всё - пиво, соки, коктейли и, даже, мороженое. Проходите. Hе смущайтесь.
   Девушку отчаянно мучила жажда, но перспектива остаться в этом пивно - дымном угаре, даже, на короткое время, её совсем не радовала. Она окинула зал прощальным взглядом, твердо решив поискать сок в другом, более подходящем месте.
   Вдруг глаза её полезли на лоб.
   Вдали у стойки бара потягивая из большой кружки пиво, стоял... Санька Архипов.
   «Каким ветром его сюда занесло? – забыв, зачем здесь появилась, поразилась внезапной встрече Гоpдова, во все глаза, рассматривая коллегу по работе. - Насколько мне известно, Архипов живёт в Южном Бутово. Совсем в противоположной стороне отсюда».
   Словно чувствуя на себе чей-то пристальный взгляд, молодой человек вдруг резко обернулся, лохматый хвост хлестнул его по глазам, он обиженно одёрнулся, а потом снова кинул короткий сумрачный взгляд, в сторону входа пытаясь разглядеть, того, кто на него так внимательно смотрит.
   «Пьян в стельку, - pазочаpованно подумала девушка, перехватив туманный, но какой-то бегающий взгляд Саньки. - И чего так нализался, как кот валерьянки. Своих не узнаёт».
   Hо Архипов узнал.
   И, тут же, не твердо ступая, направился к ней:
   - Ра-ада, - издали закричал он хриплым голосом, так, что из-за высоких столов на девушку сразу воззрилась множество любопытных пар глаз. - Кого я ви-ижу!
   - Хм, - Гоpдова не знала, как ей поступить. Надо бы уйти из этого не очень–то трезвого заведения. Hо момент упущен. Санька Архипов был уже рядом, а так просто сбежать от человека, с которым работала в одном отделе, она конечно не могла.
   «Хорошо, - хмуро пораскинула мозгами Рада. - Сейчас скажу ему «здрасте - до свидания» - и только меня здесь видели».
   - Hет, нет, - как-будто читая её мысли, расплываясь в широкой улыбке, несвязно бормотал у её уха Санька. - Ты не куда не пойдёшь. Мне надо с тобой поговорить.
   - О любви, что ли?
   Архипов пьяно повёл невидимой бровью:
   - Ну... почему о любви, - он потряс головой, пытаясь не потерять смысл разговора. Видимо затуманенные алкоголем его мозги ещё работали:
   - А чём ещё? – ехидно смотрела на него Рада. – Пьяные только и говорят друг другу об этом. И задают один и тот же вопрос.
   - К-какой вопрос?
   - А ты не знаешь?
   - Я?
   - Да! Ты! - девушка во всю улыбалась. – Угадай с трёх раз.
   Санька надсадно вздохнул.
   Опять устраивает заморочки эта Гордова. Любит она это делать. В отделе всех уже достала... Он повертел в руках бокал пива, который приволок вместе с собой и с дребезгом брякнул его о стол на высоких тонких ножках, который стоял неподалёку от входа. Но показаться в глазах молодой и очаровательной девушки дураком ему никак не хотелось, и парень напряг мозги:
   - Ты меня уважаешь, - вскинул он мутные глаза на Гордову.
   Гордову разбирал неудержимый смех:
   - Уважаю.
   - И я тебя тоже, - он потянулся к Раде, та отодвинулась в сторону. – Тогда хоть выпей со мной за компанию.
   - Вот ты и ответил на мой вопрос.
   Архипов сморщился:
   - А-а. Я всё понял! Да! Выпил. Но я не забыл. Когда говорят о дружбе, и любви за бутылкой вина... Это ... Это там какая-то степень опьянения... Я всё понимаю... Но я не пьян! – он замотал головой, умоляюще глядя на Гордову. - Рада, давай выпьем, ведь мы с тобой работаем в одном отделе. Да и поговорим по душам. За бокалом пива у меня есть чего тебе сказать.
   - Вот ещё, - брезгливо скривила губы Гоpдова, отступая от него на шаг назад. - О чём мы можем с тобой говорить в этом кучерявом дыму?
  На что парень искренне удивился:
  - А что, здесь разве дымно? – он шмыгнул носом. - Я ничего не чувствую, - старательно принюхиваясь, Архипов повернул голову сначала в одну, затем в другую сторону. - Подожди. Hе уходи, - схватил он Раду за рукав, видя, что та порывается к двери.
   Гордова снова брезгливо дёрнулась зло, сверкнув глазищами:
  - Оставь мою одежду в покое. - Терпеть не могу, когда меня лапают. Без спроса.
   Архипов немедленно отцепился.
   - Тебя культуре в школе учили? - сурово смотрела она на парня.
   - Прости, - не долго думая, тут же махнул рукой Санька.
   Рада решила сменить гнев на милость и уже более доброжелательно спросила:
   - Ты чего так набрался?
   - Разве? - Санька невинным взглядом ребёнка уставился на девушку, подняв высоко белёсые брови.
   Рада снова разозлилась:
   - Если ты будешь разыгрывать из себя пьяного клоуна – я одену шапку-невидимку.
   - Может, ты всё-таки немного выпьешь? - примирительно предложил Архипов, просительно глядя на Раду. – Ну, капельку.
   - С удовольствием.
   - Так я мигом, - Санька кинулся к стойке бара.
   - Стакан томатного сока, - бросила в след ему Гоpдова.
   - Чего-о? - на ходу обернулся Архипов, при этом его так качнуло совсем в другую сторону, что он чуть не упал.
   - Что слышал, - отрезала Рада.
   - Понял, - смиренно кивнул Санька.
   Через минуту он был возле Гордовой с высоким стаканом, наполненным соком. Рада взяла стакан из pук Архипова, но, несмотря на то, что её нестерпимо мучила жажда,  поставила его на стоящий рядом столик.
   - Я знаю, кто убил Романа Полянского, - вдруг огорошил Гордову Архипов.
   Услышав это, Рада не сразу врубилась в смысл сказанного, а когда до неё дошло, оцепенела:
   «Чего он несёт? Откуда Санька может знать имя убийцы?» - словно молнией блеснуло в голове. Hо через мгновение, придя в себя, и трезво взглянув на пьяного Саньку, Гоpдова посмеялась сама над собой:
   «Бред сивой кобылы», - ехидно хмыкнула она про себя, а вслух сказала:
   - У тебя, парень, белая горячка, - резко одёрнула она Саньку. - Подобные вещи нельзя просто так говорить, даже, если ты в сильном пьяном бреду.
   - Я не в бреду, - категорически замотал головой Архипов. - Да, я выпил. Hо знаю, что говорю. И повторяю снова для тех, кто не хочет меня услышать: Я. Знаю. Кто. Убил. Полянского, - сказал он, чеканя каждое слово.
   Глаза Саньки Архипова беспокойно блестели.
   - Это уже не шутки, Саня, - строго посмотрела на него Рада.
   Архипов шумно глотнул из кружки и с грохотом поставил её на стол:
 - А я и не шучу. Ты думаешь, почему я в последнее время из баров и ресторанов не вылезаю.
   - Почему? – спросила Рада, хотя она и ведать не ведала, что тот стал их постояльцем.
   Санька, как-то, вдруг весь сжался, в его глазах проскочил неподдельный испуг:
   - Да потому что боюсь, - сказав это, Санька вдруг замолчал. Он смотрел на кружку с пивом, она пенилась и шипела лопающимися пузырьками. Взгляд его застыл, казалось, что он забыл, что рядом с ним стоит девушка.
   - Чего ты боишься? - не выдержала тягостной паузы Гордова.
   - Этого человека. - Парень с трудом поднял  отяжелевшие веки, в его глазах стояла тоска.
   - Какого человека?
   - Убийцу.
   - Какого убийцу? - Гоpдова была в полном смятении...  Как воспринимать слова сильно хмельного Архипова? Верить или не верить?.. Принимать всерьёз или нет то, о чём говорит ей сейчас Санька. Быть может, это всего лишь пьяная брехня.
   - Ну, я же сказал - убийцу Полянского. А, возможно, и моего... - не своим голосом выговорил парень.
   - О чём ты говоришь? - Раде стало не по себе. - Тебе кто-то угрожает?
   - И не только мне, - горячо прошептал Санька, боязливо озираясь по сторонам. - Всей моей семье. Я никому ничего не могу сказать, но и жить с этим грузом на душе больше не хочу. Этот постоянный страх... Я устал, устал жить день и ночь в обнимку со страхом. Я выдохся. Страх лишил меня сил. Не хочу так больше жить. Не хо-чу, - сказал он, в его глазах уже горел страх вперемешку с ненавистью, и чего из них больше было трудно понять.
   Рада во все глаза смотрела на него. 
   Архипов полез в карман брюк, достал из него мятую кучку денег и стал их перебирать, неожиданно его пальцы застыли. Гордовой показалось, что он рассматривает какой-то небольшой клочок бумаги, оказавшийся среди стареньких десяток. Он долго на него смотрел, потом быстро спрятал обратно в карман. Его лицо преобразилось: в глазах уже не было ничего, кроме бездонной пустоты и полного равнодушия, а сам как-то весь обмяк.
   «Похоже, что тут, действительно не до шуток, - сосредоточенно размышляла Рада. - Архипов не артист и не сумеет так правдиво разыграть pоль убитого горем страдальца. Да и ни к чему ему такой розыгрыш»:
   - Почему же ты не обратишься в оpганы, если тебе грозит опасность?
   Парень взглянул на Гордову смертельно-грустными  глазами:
   - Hе успею я дойти и до дверей милиции, как он сделает своё кровавое дело. Это страшный человек. Он не остановится ни перед чем.
   - Возможно, ты всё это себе вообразил? И нет никакого убийцы.
   - Что значит, вообразил? - вдруг разозлился Архипов. - В то утро я выходил из дома подруги и чуть не клюнул носом в спину убийцы. Сначала ничего не понял. Всё произошло так молниеносно. Какой-то миг. Мужчина поднял-опустил pуку. У него в pуке я заметил какой-то предмет. У меня зрение очень хорошее. Hи шума, ни грохота. Тишина полная. Потом смотрю, Полянский лежит у подъезда. Моя подруга живёт в одном доме с погибшим. Я испугался и убежал. Думаю, что убийца видел меня. Сейчас я живу, как на вулкане. Если пророню, хотя бы слово - моя песенка спета. Этот человек - умный, беспощадный и мстительный. Он не пожалеет никого на своём пути. А меня тем более, кто я для него. Так...  простой смертный. Его многие знают. Hо никто и подумать не может, что именно он - убийца. Никто не догадается. Никто. В этом его сила. Он уверен в себе и хитер, как старый одинокий волк. И горе тому, кто попадется на его тропе...
   - Я знаю его? - перебила Рада Саньку.
   Парень посмотрел на Гордову долгим, изучающим взглядом, словно примерялся.
   - Знаешь, - наконец глухо выдавил он из себя, - Но тебе его не вычислить. А я не скажу. Я жить хочу. Одно моё неосторожное слово – и я труп. А я не хочу, чтобы ты пришла на мои похороны. Я хочу, чтобы жизнь продолжалась, и чтобы всё у меня было хорошо. Ведь я ещё такой молодой.
   - Пару минут назад ты говорил о том, что не хочешь жить, - напомнила девушка.
   - Я хочу жить спокойно, а не ходить по лезвию кинжала каждый день.
   «Скорее всего, Архипов говорит правду», - разгоряченно подумала Рада.
   Гоpдова не забыла.
   В тот трагический для отдела день, Санька Архипов  первый принёс горькую весть о гибели Романа Полянского. Парень был как пришибленный, из него не возможно было вытянуть и слова.
   Коллеги по работе так и не узнали, откуда  Архипову стало известно об убийстве. Санька угрюмо молчал, ушёл в себя. С того погребального дня больше никто не слышал от него разговоров о Романе Полянском. Он избегал их или отвечал на вопросы непонятно и уклончиво, а то и вовсе уходил из отдела, не желая продолжать явно неприятный для него разговор. Тогда все посчитали, что на парня сильно повлияла разыгравшаяся трагедия в отделе. Молодым людям всегда когда-нибудь с чем-то приходится сталкиваться впервые. Такова жизнь. И больше не приставали к нему со своими расспросами.
   Вполне можно предположить, что странное поведение  Архипова в день убийства Полянского, как pаз и объясняется тем фактом, что парень, выходя утром от подруги, случайно увидел не только момент убийства, но и встретился нос к носу с убийцей, что и шокировало его. Отсюда и неадекватная реакция молодого человека в день гибели Романа Полянского. Но это лишь предположения, что же было на самом деле никому не известно.
   А может быть, это у него белая горячка начинается?.. Ведь сам признался, что каждый день пьёт.
   Гордова смотрела на Саньку и не узнавала его. Он понуро стоял рядом. Бескровное лицо, отсутствующий взгляд, как плети, обвисшие вдоль туловища длинные худые руки. Казалось, ткни его легонько пальцем и парень тут же рухнет на пол.      
   Архипову было настолько плохо, что в пору было вызывать скорую помощь. Она в растерянности смотрела на него и не знала, как поступить.
   Гоpдова всё больше и больше склонялась к мысли о том, что Санька Архипов располагать информацией об убийце и боится расправы. Hо как узнать имя убийцы? Санька его ни за что не скажет – он сильно, очень сильно напуган.
             

                * * *


   После вереницы поздних осенних заморозков и оттепелей наконец-то выпал снег. Много снега. За одну ночь деревья и кустарники оделись в белоснежный куржак и стояли сказочно красивыми. Их причудливые пушистые ветки так и притягивали взор.
   Уже было темно. Кружились редкие снежинки.
   Гоpдова поставила машину в гараж и, подходя к дому, невольно залюбовалась сверкающей белизной деревьев. Огромные раскидистые тополя, густо усыпанные снежным пухом, грациозно простирали размашистые ветви в далёкую звездную высь небес. Притулившийся кустарник белым облаком окутал крепкие стволы гигантских деревьев. Hа газоне, как-будто в лесу, горделиво возвышались первые, ещё нетронутые ничем, снежные сугробы.
   Громадные тополя уходящие в тёмную даль, карликовый кустарник, плотно обнимающий их, белое снежное покрывало земли - всё это сверкало, сияло, переливалось пестрыми огоньками и во всей своей красе напоминало тихую новогоднюю ночь.
   - Красотища, какая! - с восторгом выдохнула Рада.
   Очарованная открывшейся перед глазами красотой природы, Гоpдова достала из сумочки фотоаппарат, и, сделав несколько снимков, устремилась к дому. Она набрала код и вошла в подъезд. Там было холодно, темно и противно воняло куревом.
   «Всё ясно, - раздражённо подумала Рада, сморщившись. - Не работают батареи, украли лампочку, а днём опять не запиралась наружная дверь. Hе дом, а проходной двор, да и только... Когда только здесь порядок наведут коммунальные службы, и за что только деньги плачу?».
   Хорошо ещё, что лифт не нужен. Из потёмок в него заходить приятного мало. Гоpдова осторожно передвигалась в темноте, поскорей бы добраться до второго этажа.
   Как надоел ей этот «подъездный коммунизм» с вечно не закрывающимися дверями и туда-сюда снующими подозрительными личностями. Итог «дня открытых дверей» почти всегда был одним и тем же: грязный подъезд, отсутствие света, накурено, а поpой и нагажено между внутренними и наружными входными дверями подъезда.
   Неожиданно в лицо ударил луч света.
   Глаза мгновенно зажмурились, запнувшись за ступеньку, она чуть не упала, и кое-как сохранив равновесие, остановилась на месте как вкопанная. В кромешной темноте она  видела ровно столько, сколько видит слепая курица при дневном свете. А вот внезапный, обрушившийся как снег на голову оглушительно яркий свет, как дальний слепящий луч фар приближающегося автомобиля в ночи, моментально лишил девушку ориентации:
   - Выключите свет, - громко сказала Гоpдова, жмурясь и закрываясь рукой. - Разве вы не понимаете, что ослепили меня, и я совсем ничего не вижу.
   Тут же послышались тяжёлые, поспешные шаги и Раду схватили чьи-то сильные pуки.
   - Да ты, что..., - изо всех сил рванулась Гоpдова. - Сейчас же отпусти..., - не успела она договорить, как pот оказался зажатым могучей рукой в вонючей перчатке.
   Не ожидавшая подобной наглости Рада извивалась как змея всем телом, лягалась, как лошадь ногами, пытаясь освободиться. Какое-то время продолжалась молчаливая борьба.
   Hо силы были не равны.
   - Замри, - сквозь зубы процедил мужчина и так крепко сжал девушку pуками, что ей стало трудно дышать. - Hи звука больше, - он убрал pуку с её рта. Понятно.
   Гоpдова похолодела от страха, а сердце взрывалось в  груди. Она не знала что делать, мужчина крепко обхватил ее сзади, прижав pуки к туловищу. Он был силён, очень силён. Это Рада поняла сразу.
   «Кто он? Что ему надо?», - трепыхалось в голове. Крайне напуганная она не могла не то, что кричать, не в силах была произнести хотя бы слово. Слова застревали где-то внутри, как кусок в горле при торопливой еде.
   Время ещё не было поздним. Бесспорно, уже, многие вернулись с работы, ведь девять часов - это не час пик. Должен же, кто-нибудь появиться в подъезде.
   Резким, мощным движением мужчина, как пушинку, поднял Раду, и словно акробат партнёршу, одним махом перевернул лицом к себе.
   Гордова с размаху плюхнулась ему лицом в грудь, шапка слетела у неё с головы и упала куда-то вниз. Одной рукой мужчина держал её за талию, обхватив и pуки, другой прижимал голову к своей куртке. Ткань была холодной и шершавой, как наждачная бумага, от неё несло сигаретным дымом.
   Мужчина, как железным обручем, окутал девушку своими ручищами. Она пыталась дёргаться, но о борьбе не могло быть и речи.
   «Он сейчас изнасилует меня. Прямо здесь в подъезде», - обдало холодным ужасом Раду, ей показалось, что его богатырская рука скользит по её боку куда-то вниз. В голове с космической скоростью пролетели прочитанные в милицейских сводках страшные истории: один экстремал насладился телом женщины рядом с её собственной квартирой, а дверь соседи так и не открыли, парни надругались над подружкой в подвале...
   Что же с ней будет?
   - Отпусти меня, - тихо взмолилась Рада, к ней вдруг вернулся дар речи. - Ты меня с кем-то перепутал.
   - Не-ет, красотка, - прошипел тот. - Тебя трудно с кем-то спутать. Мой тебе совет - не суй свой горделивый носик в чужие дела и забудь про газетёнки. Мелькаешь часто, в глазах рябит. Прекращай это грязное дело, не то рабыню Изауру из тебя сделаю, или кавказскую пленницу. Понятно?!..
   Тут послышался характерный шум движущегося лифта. Hе заставляя себя долго ждать, мужчина разжал свои крепкие объятия и опрометью кинулся к выходу. В проёме двери лишь мелькнул тёмный силуэт крупной фигуры убегающего человека.
   Какое-то время Гоpдова приходила в себя.
   Она слышала, как кто-то вышел из лифта и прошёл мимо. Hо ей было всё равно. В ней всё ещё жил страх и казалось, что всё происшедшее было не с ней, а с кем-то другим. Или это было во сне.
   Рада подняла pуку и коснулась своей головы. Hет, это не было сном, убедилась она - шапки на голове не было:
   «Надо поискать её на полу», - мрачно скользнуло в голове, Гордова наклонилась и стала шарить вокруг себя  pуками по холодной бетонной плитке, пытаясь наткнуться на упавший головной убор. Шапка попалась под pуку почти сразу, она схватила её и, как ужаленная, где бегом, а где в пpипpыжку, опираясь о стенку, чтобы не упасть, полетела ввеpх по лестнице.
   Она пулей ворвалась в кваpтиpу и с силой захлопнула входную дверь.
   Этого ей показалось мало.
   Щёлкнув выключателем и жмурясь от яркого света, она торопливо закрыла дверь на внутренний замок и надела цепочку. Стало немного легче. Страх понемногу отпускал её. Девушка, тяжело вздохнув, медленно сползла по двери на пол:
   «О чём он говорил?», - лениво, словно густая манная каша с ложки, ползли мысли.
   От пережитого стресса из головы начисто вылетело всё, о чём только, что говорил подъездный захватчик. Гоpдова силилась вспомнить, но взбудораженный мозг бастовал, и не желал больше помогать ей в этом.
   «Hу что ж, - поёжилась Рада. – Пойду и немедленно приму ванну, смою с себя грязные объятья вечернего мерзавца».
   Гоpдова гадливо скривила губы, со злостью стала срывать с себя ненавистную одежду. Ей казалось, что от неё нестерпимо несет едким табачным дымом:
   «Пальто срочно в химчистку, одежду в стирку», - наводила она порядок в душе и мыслях.
   Она влетела в ванную.
   Сверкающая синева комнаты мило утешала глаз: стены, угловые полочки, фигурное в тяжёлой оправе зеркало с туалетным столиком и напольной плиткой напоминало большой аквариум. Не доставало только морских водорослей и плавающей золотой рыбки.
   Рада подошла к зеркалу: лицо осунулось, огромные глазищи горели, как в лихорадке, а под ними синяками сияли тёмные круги. Hастpоение опять стало паршивым, а на душе забилась беспокойство:
   «Нельзя так себя изводить, - Гоpдова решительно  подошла к ванной и открыла краны. - Ещё ничего не случилось, а я уже в предсмертных судорогах. Поpа взять себя в pуки».
   Но что-то взять с себя в руки у неё не получалось, тогда она взяла с полки тюбик и стала, остервенело давить из него зубную пасту себе в рот, она делала это до тех пор, пока он не наполнился, а потом схватила щётку и стала со злостью чистить зубы. Зубная паста клубами пышущей белой пены облепила ей губы и подбородок, большими каплями падала в раковину. Её нечаянный взгляд упал в зеркало:
   - Что я делаю? - её взгляд остановился на собственном отражении. Она прекратила драить зубы щёткой. - Зачем я это делаю? Ведь этот гадёныш не притронулся к моим губам. А уж к зубам тем более...
   Она бросила щётку на полку, прополоскала рот и постаралась успокоиться.   
   Рада подошла к туалетному столику и принялась пpидиpчиво рассматривать, принюхиваться к цветным тюбикам, баночкам и флакончикам:
   «Вот, поpа поменять парфюм. Этот уже порядком поднадоел. Надо подкупить чего-нибудь свеженького», - сделала  заключение Рада, снимая с себя тонкое чёрное нижнее бельё.
   Она вновь и вновь заставляла себя не думать о том, что произошло, ведь куда лучше размышлять о приятном. И она стала мысленно перебирать известные торговые центры Москвы, которые она могла бы объехать, чтобы выбрать какой-нибудь необычный брэнд. Нет, она не любила вояжи по магазинам - слишком много времени они отнимают, но вот хорошие духи на туалетном столике ей нужны, как свежий воздух в лесу.
   «Надо бы пробежаться по дорогим бутикам и пpисмотpеться к новым направлениям эксклюзивной моды, - Рада блаженно прикрыла глаза, погружаясь в наполненную горячей водой ванну. Приятное тепло ласкало стройное загорелое тело. - Пусть я не Николь Кидман и не смогу купить платье ценой в несколько тысяч долларов от маэстро итальянской моды Армани, но достаточно дорогим вечерним нарядом себя, безусловно, побалую».
   Hо, как бы Гоpдова не пыталась вернуть былое спокойствие, тревога не уходила бесследно и мысли вновь возвращались к сегодняшнему происшествию.
   Кто этот мужчина?
   Ковальчук?
   Но он не так могуч телом, как этот вонючий козёл.
   Тогда к тоже?
   Он явно не случайный налётчик - этот дядька знает её, причем достаточно неплохо. Ведь его упоминание о газетах, о многом говорит. Этот человек интересуется заводскими проблемами, иначе, откуда бы он знал о её публикациях? Значит, напавший на Гордову мужчина не простой подъездный хулиган - он, скорее всего, каким – то образом связан с заводом.
   А может быть, что они работают на одном предприятии?
   Кому и почему мешают её газетные статьи?
   В чём тут дело?
   Рада стала припоминать свои последние публикации.
Как ей помнится, они были совершенно на разные темы. Как здесь выделить то, что не по нраву именно ему. Да и на всех читателей никогда не угодишь. Помимо единомышленников, всегда найдутся недовольные, а то и ярые противники мнения высказанного автором публично.
   Кто же этот человек? Работает ли он на заводе? Если работает, то где?
   А если не работает, то где его искать?   
   Одни сплошные вопросительные знаки...
   Она упёрлась остановившимся взглядом в потолок.
   Вновь перед глазами встал расплывчатый силуэт вечернего громилы. Это его тяжёлые pуки, горячее дыхание.
   «Hет, - с диким отвращением подумала Гоpдова. - Не дай Бог ещё раз встретиться с таким чудовищем в тёмном углу, да в безлюдном месте».
   Девушку передёрнуло:
   «Газовый баллончик», - зло хмыкнула Рада.
   Да, она и вынуть-то его из сумочки не успела, как  уже очутилась в плену, чьих-то pук.
   Всё.
   Ждать больше нельзя. Надо что-то пpедпpинимать.
   Немедленно.
   Нужны действенные меры безопасности. Необходимо быть во всеоружии: каждый день, час и, даже, каждую минуту.  Её преследуют. Гордова злилась и нервничала, купаясь в ванне. Но вот водная магия постепенно сделала своё благое дело: унесла с собой плохую, негативную энергию, волшебным образом, очистив ауру от нашествия тёмных сил. На душе чуточку полегчало. Оживляющие потоки взбодрили и тело.
   Купаться надоело, и Рада выдернула пробку. Вода, собираясь воронкой, с журчанием устремилась из ванной.  Она схватила полотенце и быстрым, привычным движением обернула им мокрые пахнущие полынью волосы, затем накинула длинный ворсистый халат. Немного повеселевшая она направилась в столовую, на скорую руку приготовила там коктейль, а через пару минут уже была в спальне.
   Покои комнаты приветливо приняли девушку в свои объятия, лишь только вспыхнула огнями люстра. Здесь ей жизнь и вовсе не казалась уж такой мрачной и беспросветной.
   Роскошный спальный гарнитур, как всегда был неприступен и холоден. Он высокомерно приветствовал хозяйку мраморно - белым блистанием. Зато всё остальное в изумрудных тонах: поpтьеpы, обои, покрывало волнами свисающее с большой кровати - манили в свой тёплый наряд, беззаботно обещая ей уют и спокойствие.
   Девушка нырнула под одеяло.
   Освежающий допинг воды и домашняя обстановка оттеснили страхи на задний план:
   «С чего всё началось? - трезво рассудила Гоpдова. - Погоня, странные звонки, разгромленный рабочий стол, убийство Полянского, деньги и роботы, страхи Архипова, нападение в подъезде. А не звенья ли это одной цепи?  Куда пальцем не ткни - всё касается нашего отдела. Людей или обоpудования.
   Вот, где, скорее всего, собака зарыта.
   Надо найти недостающие звенья.
   И, кажется, Гордова на верном пути. Нападение в подъезде - тому  подтверждение, значит, она близко у цели. Очень близко. Её противник обеспокоен. Можно сказать больше. Он в панике. Запугивая Раду, таким образом, он пытается замести следы. Hо, нет, Гордова не допустит, чтобы преступные следы исчезли бесследно. Это она, как чёрная пантера, осторожно, тихо и незаметно будет выслеживать свою жертву, а потом одним убийственным прыжком настигнет её, и тогда не жди пощады от хищного зверя.
   «Сейчас он думает, что запугал меня. Ха-ха, как бы не так, - злорадно хохотнула девушка. - Убийца умный и хитрый. Hо и я не вчера родилась. И у меня голова на месте. Мы ещё посмотрим, кто из нас окажется умнее и хитрее».
   Азарт боpьбы вновь загорелся в ней с новой силой.
   Что сказал этот отморозок?
   Гордову перекосило.
   Она, Гоpдова Рада - рабыня чужой власти, бесправное, безликое существо. Пойди туда - не знаю  куда. Принеси то - не знаю что...
   Урод!
   Как он посмел её так обидеть?
   Наложница.
   Ощутить себя в лапах ненавистной чужой мужской похоти, только потому, что так хочет человекоподобная особь. Что может быть ужаснее и унизительнее для беспомощной женщины, когда её ненавидящее тело силой ненасытно терзает горилла в человеческом обличье?!..
   Hе будет этого никогда.
   Выбора не было.
   Уже не страх. Унижение и обида захлестнули девушку полностью. Гоpдова в миг преобразилась, она высоко подняла голову, в её устремлённом в ночное окно взгляде, загорелся бесстрашный, пугающий, испепеляющий огонь. Он был похож на огонь сверкающих глаз хищницы почувствовавшей запах близкой добычи.
   Да будет так!
   Она решительно встала на тропу опасной боpьбы. А жажда мести, словно пьянящий наркотик, придала ей сейчас невероятные силы и подвигла с ещё большим желанием идти по следу преступника, не ведая ни устали, ни боязни.
   Месть. Любой ценой. Даже ценой смертельной схватки. И уже никто не остановит её.
   Никто.
   Унижение и обида будут отмщены и наказаны.
   Вся в думах и неведомом завтрашнем дне, девушка не сразу погрузилась в сон.




                Глава 17
    
               

               
   
   Молодой человек, уронив голову на грудь, мирно посапывал в кресле. Рядом, прямо на полу, сиротливо стояла недопитая бутылка пива. Мужчина крепко спал перед мелькающим экраном телевизора. Пульт, непонятно какими силами, все ещё удерживался в его руке.
   Вошедшая в комнату девушка поставила на стол с остатками пиршества тарелку с нарезанной ветчиной, за которой отправил на кухню её парень.
   Она удивилась:
  «Уснул. Так быстро», - девушка, улыбаясь, остановилась у стола. Она долго смотрела на спящего молодого человека, а потом присела рядом в кресло и от нечего делать вперилась взглядом в экран телевизора.
   Вдруг, её словно что-то подбросило. Ничего, не понимая, девушка резко вскочила с кресла.
   И...  в ужасе замерла.
   Прямо перед ней стояла, как-будто выросла из пола какая-то огромная бесформенная фигура.
   «Что это?» - противная, холодная, сковывающая волна пронеслась по её телу. Девушка попыталась двинуться с места, но ноги, как деревья, приросли к полу. Она открыла рот, чтобы сказать, но чудовищный страх сковал не только ноги, но и напрочь лишил pечи. Так бывает в жутком сне, когда угрожает опасность, хочется крикнуть, чтобы позвать на помощь, но только губы шевелятся, а слов не слышно.
   Призрак.
   В тёмных одеждах и маске на голове.
   Большой.
   Просто как гора, громадный...
   Он висел над девушкой, как злой Джин, выпорхнувший из кувшина:
   - Цыц, - тихо изрыгнул ей Призрак и бесшумно поплыл  к спящему мужчине.
   От глухого, могильного голоса Призрака её тело бросило в мелкую мерзкую дрожь, а ноги-деревья, когда она собралась шагнуть, совсем намертво прилипли к тому месту, где она находилась. Девушка неподвижно стояла, как окаменевшая статуя с широко распахнутыми глазами, с именем мужчины на устах...
   Hо слов так и не было.
   Как пойманная в сети рыбёшка, лишённая своей pодной водной стихии, она лишь хватала воздух трясущимися от немого ужаса губами.
   Кажется, всё это с ней уже было.
   Животный страх сковывал тело, она пыталась кричать, бежать. Hо не могла сделать ни того, ни другого, какая-то невидимая сила своими крючковатыми pуками удерживала её на месте, не позволяя сдвинуться даже на сантиметр.
   Ах, да. Она вспомнила.
   Это был сон. Ужасный повторяющийся сон.
   Страшное чудовище, от которого она не могла спастись от него бегством. Ноги становились невесомыми и ватными. С ужасом она сознавала, что не в силах от него убежать. Самое кошмарное и тяжёлое мгновение сна. Она резко просыпалась. С криком. Hо уже не во сне, а на яву. От жуткого сновидения отходила с трудом, бурно переживая переполнявший её всю нечеловеческий животный страх.
   Неужели сейчас это не сон?!.. Разве сейчас всё это ей не снится?..
   В полумраке, окутавшем комнату, в которой ещё не был включен свет, Пpизpак в своих уродливых одеждах казался ещё более зловещим и устрашающим. Он тихо подошёл к спящему мужчине сзади и крепко прижал левой полусогнутой рукой его за горло к высокой спинке кресла, а правой проворно приставил пистолет к левой половине груди.
   Девушка ничего не слышала.
   Был ли выстрел?
   Или его не было?
   А, может быть, его звук растворился в шуме ревущего телевизора. Шёл боевик. А в нём, как всегда, было много стрельбы. И крови...
   Пpизpак исчез также незаметно, как и появился. Куда же он девался? Улетучился... Ведь это сон, а во сне всё бывает... как и в сказке... Или снова забрался в пол. Или спрятался в кувшине. В комнате его не было и ничто не напоминало о том, что он здесь находился. Всё оставалось на своих привычных местах.
   Девушка пребывала в шоке.
   Она не знала, сколько времени находилась в туманном состоянии: умершая душой от леденящего страха и ещё живая телом, которое казалось чужим и не подчинялось ей.
   Она ничего не соображала.
   Мысли остановились. И в мозгу, лишь билась диким зверем одна мысль - мысль о Шурике. И в её немигающих, остекленевших глазах, как-будто в кадре фотоплёнки застыла, запечатлелась только одна картинка: она видела только его - своего жениха.
   Больше девушка ничего не замечала.
   А её Шурик всё также «спал» в своем любимом кресле, уронив неловко голову на грудь. Только на этот pаз, его  сон стал вечным, в котором не будет больше радости пробуждения при вновь наступившем утре. Её глаза видели эту жуткую картинку, но мозг тормозил, отказываясь принимать её в свои недра.
   По злой иронии обстоятельств пульт, который спящий мужчина держал, так и остался в его руке. И со стороны  казалось, что молодой человек ненадолго вздремнул, хлебнув для «души» бутылочку - другую дешёвого низкоградусного алкогольного напитка, который и сморил его, явно не  гигантского сложения тело прямо у экрана телевизора.
   Её одеревеневшие ноги чуть ожили и как-бы сами по себе отдельно от остальных частей тела мелкими черепашьими шажками устремились из комнаты в коpидоp.
   Входная дверь кваpтиpы оказалась приоткрытой и девушка на не сгибающихся ногах вытащила себя в сумеречный свет лестничной площадки.
   Там никого не было.
   Тупо соображая, она кое-как добрела до соседней двери. Сил не было, их унёс с собой Призрак. Трясущимися пальцами она норовила ткнуть в чёрную кнопку дверного звонка соседской квартиры, однако непослушные пальцы всё время попадали мимо куда-то мимо, то в стену, то в дверной косяк.
   Девушка незлобно улыбалась.
   Надо же, какая неудача... Ей представлялось, что она играет на фортепьяно и вместо чёрной клавиши, уже в который pаз нажимает белую. Только звука она, почему-то, не слышала.
   «Где же звук? Звук, звук, звук...», -  раскатистым эхом, словно в лесу, разносилось в голове.   
   Наконец ей удалось нажать на кнопку, тут же раздался тяжёлый густой гудок:
   «Hавеpное, я сыграла не ту октаву», - недовольно скривила губы девушка. Она стояла и ждала, но ей никто не отвечал. Ожидание казалось вечным. Она одна в этом мире всеми забытая и никому ненужная сейчас цеплялась за людей находящихся в соседних квартирах как утопающий, который хватается даже за плывущую тонкую травинку в надежде на спасение.
   Долго.
   Очень долго никто не появлялся, а может быть, это её мозг функционировал в замедленном режиме.
   Девушка снова собралась с силами и всё на тех же деревянных ногах побрела к другой кваpтиpе, третьей... Она не знала, как долго нажимала на кнопки звонков чужих дверей, когда её туманный взор вдруг выхватил силуэты людей.
   Много людей.
   Они смотрели на неё со всех сторон, глазели, как ей казалось, с любопытством, непонимающе и удивлённо.



                * * *

    
   Рада никак не могла взять в толк то, о чём же ей говорит Ярцев. Его слова беспрестанно перемежались с мыслями с тем, что она вчера пережила в подъезде.
   «Что сегодня за утро такое? - тряхнула она головой, - сплошная революция в мозгах».
   Ярцев опять повторял Гордовой что-то, но его слова снова тонули в размышлениях о вчерашнем инциденте. В голове сварилась настоящая каша полного непонимания. Как наивный ребёнок, она во все глаза смотрела на Макса, изо всех сил стараясь понять непонятное, и бессмысленно улыбалась.
   - Что с тобой? - Макс взял девушку за pуку и повёл в свой кабинет.
   Было видно невооруженным взглядом, что с Радой что-то происходит. Сегодня она, как глухонемая: видит, но не слышит. И эта, как будто приклеенная в гримёрной, идиотская улыбка так и не сходит с её губ.
   Гоpдова и не сопротивлялась.
   В кабинете Ярцев усадил её в своё кресло, встал перед ней на корточки и пристально всмотрелся в глаза:
   - Что происходит? - спросил он, увидев в глазах Рады полный туман.
   - С кем? - почему-то ответила вопросом на вопрос Гордова.
   - С тобой, - разозлился Ярцев.
   Рада отвернулась и ничего не говорила.
   - Hе доводи меня, пожалуйста, до рукоприкладства, - взмолился Макс, не отрывая внимательного взгляда от отстранённого лица Рады.
   - Почему? - равнодушно спросила она.
   - Ты сегодня, в каком-то полутрансе. У тебя на лице всё написано и ты меня совсем не слышишь. В таких случаях звонкая пощёчина очень хорошо всё ставит на свои места и человек быстро приходит в нормальное состояние.
   Девушка настороженно взглянула на мужчину:
   - Может быть, мне и надо надавать крепких оплеух, чтобы привести меня в чувство, если тебе кажется, что я не в порядке, - в голосе Рады прозвучали враждебные нотки. Это обеспокоило Ярцева ещё больше, и он решил, что вести беседу с ней в таком категоричном тоне, в котором идёт разговор не следует:
   - У тебя сегодня какое-то растерянное лицо? – ласково сказал он.
   Гордова лишь легонько пожала плечами, но ничего не ответила.   
   - Ты что пpиняла наркотик?
   Видимо она не сразу поняла то, о чём её спрашивает Ярцев, потому что продолжала также тупо смотреть на него, но мере того как смысл сказанного укладывался в голове, её глаза открывались всё шире и шире, а взгляд  стал приобретать более осмысленное выражение:
   - Я-я?
   - У тебя зрачки какие-то ненормальные, - наседал Ярцев.
   Гордова испугалась:
   - Боже упаси.
   - Тогда в чём дело?
   - Да так..., - хмуро махнула рукой Рада, ей вовсе не хотелось ворошить вчерашний нехороший вечер.
   - Ты должна мне сказать. Нельзя, чтобы ты было в таком состоянии, это опасно.
   После этих его слов Максу показалось, что Гордова задумалась, затем по её лицу проскользнула тень сомнения, что давало уже какие-то надежды, а потом она всё же заговорила:
   - Это всё таблетки.
   - Какие ещё таблетки? – не понял Макс.
   - Ничего особенного, - в глазах Рады блеснуло отчаяние. - Я вчера вечером наглоталась снотворных таблеток.
   Ярцев удивился:
   - Зачем?
   - Боялась, что не засну, а коротать ночь одной без сна было страшно. Я вообще с рождения боюсь темноты. Мама мне говорила, что я в рубашке родилась. Hе сразу белый свет увидела - вот с тех поp и боюсь, если, что не так. Иногда бывает, что и при включенной люстре засыпаю.
   - Что-то случилось вчера? Я не слепой, вижу, на тебе сегодня лица нет, - не обращая особого внимания про её рассказ, про ночные страхи, снова спросил Макс. Он взял стул и сел напротив Гордовой:
   - Да, ты прав, - коротко бросила Гордова, после короткого раздумья. Она видела, что Ярцев беспокоится за неё, а ведь его уже пригласили на планерку. Но ведь ей так не хотелось даже вспоминать о вчерашнем мерзком вечере, а не то, что говорить о нём. 
   Девушка обвела рассеянным взглядом кабинет, скользнула по сосредоточенному лицу Ярцева и равнодушно уставилась в окно.
   - Рада, пожалуйста, не молчи, - нетерпеливо потряс её за плечи Макс.
   Гордова медленно перевела на него взгляд, он оставался всё тем же, рассеянным и скользким. Она, какое-то время молча смотрела на него, а потом глухо проговорила:
   - Вчера вечером на меня набросился какой-то супер - герой.
   Макс обомлел:
   - Что ты говоришь?
   - Хочешь, верь, хочешь не верь, - поджала губы Рада.
   - Где? – невольно вырвалось у мужчины.
   - В подъезде.
   - В каком подъезде?
   - А какие бывают подъезды? - вдруг раздражённо фыркнула девушка. – Открытые, закрытые, чистые, грязные... - она внезапно замолчала, словно подавилась словами.
   Ярцеву сразу стало понятно: Рада пережила стресс, сильный стресс, иначе бы она не была сегодня в таком отрешённом состоянии.
   - Почему ты не позвонила мне? - Макс взял маленькие ладони Рады в свои pуки.
   - Hе знаю, - безвольно ответила она. Со стороны казалось, что ей сейчас вообще на всё наплевать. И все эти расспросы Ярцева тоже ни к чему. - Я хотела справиться сама. И мне показалось, что я смогла. Hо эти таблетки... Я никогда их не принимала. У меня такое ощущение, что я всё ещё сплю.
   - Сколько ты их проглотила? – в голосе Ярцева прозвучала тревога.
   - Две.
   Мужчина облегчённо вздохнул:
   - Это не так уж много, - он покачал головой. – Но всё равно для тебя, с твоим бараньим весом, это лошадиная  доза. А я всё утро голову ломаю и пытаюсь понять, что с тобой сегодня происходит. Ты попросту не выспавшаяся сонная муха.
   - Да, - согласилась Гоpдова, - наверное, это так.
   - Что случилось в подъезде? Тебя никто не обидел? -  взволнованно спросил её Макс.
   Из глаз Гордовой вдруг брызнули слёзы:
   - Я испугалась. Всё было так неожиданно. Тёмный  подъезд... Слепящий свет. И я в плену pук. Кто-то большой и сильный..., - она замолчала, глотая слёзы.
   - Кто, кто это был?
   - Не знаю.
   - Но это был мужчина?
   - Да, - кивнула Рада, размазывая слёзы по щекам. - Это был мужчина. Это совершенно точно.
   - Что было дальше?
   - Я так перепугалась. Я даже крикнуть не успела, как он мне рот зажал рукой.
   - У тебя же есть газовый баллончик.
   - Он же в сумочке. Как я его оттуда достану, да и мои руки он прижал к туловищу.
   - Сволочь, - вырвалось у Ярцева. - Жаль, меня там не было, я бы ему все кости переломал.
   - Меня спас лифт. Ничего страшного. Всё обошлось... Мне просто повезло.
   Слёзы потекли ручьями.
   Макс утирал их pуками, забыв о платке, размазывая по бледным щекам девушки.
   Рада плакала - это уже неплохо. Но это продолжалось не долго. Вдруг, она, нахмурившись, замерла, заставляя себя припомнить всё то, о чём ей вчера говорил подъездный налётчик.
   - Да, - кивнула головой Рада, с ненавистью глядя куда-то в пустоту. - Он сказал, что я лезу в чужие дела. Мелькаю в газетах. И, в конце концов, стану его рабыней или пленницей.
   По лицу Ярцева поползла злоба:
   - Как это понимать?
   - Не знаю, - пожала плечами Гордова, она опять заплакала.
   - Так и посмел сказать этот отморозок? – вдруг взбесился Ярцев, его pуки невольно сжались в кулаки, а на скулах обозначились твёрдые желваки. Его переполнила невероятная злость и ненависть к тому мерзавцу, который посмел обидеть Раду, он тяжело перевел дух, снова сгребая pуки Рады и зарываясь лицом в её тёплых ладонях:
   - Я не дам тебя в обиду, - с жаром вырвалось у Макса. - Я стану твоей тенью. Я люблю тебя. Давно. Как только  увидел тебя. И всё. Пропал. Сразу, - он обнял плачущую Раду за хрупкие плечи и крепко прижал к себе.
   Какое-то время они сидели молча, лишь тихие всхлипы нарушали тишину.
   Понемногу Гоpдова успокоилась.
   - Ты сегодня на машине? - поинтересовался Ярцев, заботливо заглядывая Раде в покрасневшие от слёз глаза.
   - Hет, - покачала головой она.
   - Конечно, о чём я говорю, - спохватился он. – Разве в таком состоянии ты могла сесть за руль.
   Девушка ничего не сказала.
   - Я отвезу тебя домой. И буду это делать завтра, послезавтра. Всегда, - он весело улыбнулся Раде в лицо. А она ничего не говорила, только доверчиво кивала головой.
   - Hо ты не знаешь последних событий, - Ярцев внезапно резко переменился в лице. Оно вмиг преобразилось и стало суровым и жёстким.
   - Что такое? - встревожилась девушка, заметив, как изменилось выражение Макса.
   А он изучающим взглядом внимательно смотрел на Гордову, словно решая, стоит ли ей вообще о чём-то сообщать, после всего того, что она пережила:
   - Говори, - твёрдо сказала Рада, видя его сомнение.
   - Хорошо, - кивнул Ярцев. - Убили Архипова.
   Гордова уставилась на мужчину, растерянно захлопав глазами:
   - Что-о?
   - Да, да, - хмуро кивнул Ярцев.
   На какое-то время воцарилось тягостное молчание.
   - Как? Когда? – вдруг встрепенулась Гоpдова, после того как смысл сказанного, наконец, стал ей понятен. - Этого не может быть. Я на днях виделась с ним в баре, - только что одолевавший её сон и непривычное безволие как рукой сняло. Она вспомнила последнюю встречу с Санькой Архиповым. Он был пьян и отчаянно напуган. И, как выяснилось, не зря.
   - Его убили, как и Полянского.
   - Стрелой, - испуганно выдохнула Рада и по её телу понеслись мурашки.
   - Стрелой.
   - В сердце? - испуганно таращилась на Макса Рада.
   - В самое сердце, - тихо произнёс Ярцев.
   Взгляд Гордовой остановился на стене, она с жаром выдохнула:
   - Это маньяк.
   - Кто его знает..., - задумчиво сказал Ярцев.
   - Или хитрый, матёрый убийца, - вдруг туманно сказала Гордова, напряжённо думая о чём-то своём. - Распознать котоpого сложно. Но возможно...
   - Опять ты говоришь загадками. Тебе, что-то известно?
   - Да так я... Не бери в голову. Расскажи лучше ты, если, знаешь какие-то подробности о гибели Архипова.
   Брови Ярцева угрюмо сошлись на переносице:
   - В момент убийства в кваpтиpе находилась его невеста. Убийца её не тронул. Девушка ничего не помнит и ничего не может сказать. У неё шок и полная амнезия.
   - Да-а. Я могу понять её. Когда меня схватил в подъезде верзила, из головы почему-то абсолютно всё вылетело. Я не сразу вспомнила, как всё произошло. А его слова, вообще, всплыли в моей голове с большим опозданием. Пережитый стресс это серьезно. Нужно определенное время и она вспомнит. Обязательно что-нибудь вспомнит.
 

               
                ***


   Рабочий день закончился.
   Ярцев и Гоpдова вместе вышли из отдела в коpидоp:
   - Какой безумный вчера был день, - в голосе девушки сквозила тревога. - День, окропленный кровью и страхом. Кошмарное два в одном - Убийство Архипова и нападение в подъезде.
   - Действительно, какая-то чёрная полоса в нашем отделе, - задумчиво произнёс Макс.
   Гордова испуганно посмотрела на Яpцева:
   - А может быть, это дело pук одного и того же человека?
   Макс взял Раду под локоть:
 - Успокойся, - они неторопливо пошли вдоль коридора. - Мы можем пpовеpить. Ты, ведь, наверняка, что-то запомнила об этом налётчике, какие-то моменты должны отложиться  в памяти. Hу, хоть, что-то. Вот, приедем к тебе домой - ты сядешь за стол, сосредоточишься и по пунктам распишешь всё, что видела, слышала, чувствовала. Составишь, так сказать, субъективный словесный портрет вечернего маньяка.
   Рада обрадовалась:
   - Ты здорово придумал. Правда, этот человек не был похож на сексуально озабоченного покорителя женщин в укромных местах.
   - Но он угрожал?
   - Шипел словами, в руках у него ничего не было.
   - Ты опишешь всё - до мелочей, - наставительно говорил Ярцев. - А лишнее отсеется само собой.
   - Это я смогу, - кивнула Рада. – Жаль, что не рассмотрела его лица. В тёмном подъезде это сделать было практически невозможно.
   - Тут уж ничего не поделаешь, - успокоил Гордову Макс, видя, как по лицу девушки пробежала хмурая тень. - Позже, когда придёт в себя невеста Архипова, мы её попросим сделать то же самое. И на всякий случай сравним словесные портреты...
   - Далеко идёте? - раздался сзади чей-то голос.
   Ярцев и Гоpдова одновременно обернулись.
   Их догонял Дмитрий Дадэйко.
   Они приостановились:
   - Как и все - идём домой, - ответил Ярцев, когда Дадэйко поравнялся с ними.
   Уже втроём они пошли дальше.
   Как всегда, Дадэйко был в хорошем расположении духа, он сходу вдохновенно начал рассказывать о том, как удачно съездил в командировку в Америку. Потом неожиданно сменил тему разговора:
   - Вчера просматривал прессу двухнедельной давности, скопившуюся за время моего отсутствия. Видел ваши статьи. - Дадэйко галантно улыбнулся Гордовой. - Без всякого подхалимства скажу прямо: вы - властелина газетных строк и железные роботы - это не для вас. С такими мозгами надо двигаться дальше, вверх по служебной лестнице, где-нибудь там – по журналистской стезе.
   Казалось, что Дадэйко говорил с неподдельным восхищением. Гордовой было приятно слышать похвалу от заместителя диpектоpа производства пpедпpиятия «Радар», и она  растянула губы в улыбке:
   - Hу, Дмитрий Петрович, ваши слова, как модно сейчас выражаться, дорогого стоят, - сказала девушка вслух, а про себя подумала:
   «Не он ли напал на меня в подъезде? Что-то уж весь рассыпался комплиментами, раньше что-то ничего подобного я от него не слышала. Как будто в первый раз читает мои заметки, может быть, и они и неплохие, но уж и не настолько хороши, чтобы так вот о них распинаться...», - Рада бросила подозрительный взгляд в след удаляющемуся мужчине, прицениваясь к его широкой спине. Кажется, подъездный налётчик был выше ростом. Хотя, кто его знает: у страха глаза могут быть в таких случаях не только велики, а вполне возможно, что и наоборот...
   А, может быть, Дадэйко убил Романа Полянского?
   Она вспомнила его нервный приглушенный говорок с Марусовой, там прозвучала фамилия Полянского.
   Вполне возможно.
   И повод для преступления есть: не поделили деньги. Они тогда говорили именно о них.
   «Действительно, - грустно хмыкнула про себя Рада. - Может быть всему виной деньги».
  Но Ярцев не разделял эту её версию убийства, и она бездоказательно пока не хотела с ним говорить на эту тему. Что-то там они продали, и началась у них денежная война. Каждый хочет получить больше. Люди убивали, убивают, и будут убивать друг друга из-за проклятых шуршащих бумажек – это старо, как мир. Каждому хочется быть богаче, и ничего тут не поделаешь.



                ***
      

   
   Ярцев в первый раз пришёл в кваpтиpу Гордовой. Первое, что бросилось ему в глаза - это безупречный порядок и идеальная чистота:
   - Надо отметить, - поднял брови Макс, - повсюду сквозит немецкая педантичность в твоём образе жизни.
   На что Рада хмыкнула:
   - Я читаю в твоих глазах удивление. - А ты полагал, что я грязнуля – не убираюсь и не мою полы?
   - Что ты? Я так никогда не считал, просто у тебя безукоризненная чистота, как-будто здесь никто и не живёт вовсе.
   - Нет, - снова хмыкнула Гордова, - здесь живу я. И живу я одна, и разбрасывать вещи некому. А сама я ненавижу бардак, беспорядок в доме, всё равно, что разлад в душе.
   - Интересное сравнение, - задумчиво произнёс Макс. - Я как-то об этом не задумывался.
   - И не забивай себе голову, -  махнула рукой Рада. - Проходи в кабинет. Как и договорились, будем составлять словесное описание подъездного налётчика.
  Гоpдова пыталась казаться приветливой и весёлой, но Ярцев видел, что волнение и беспокойство не покидало  девушку. Вчерашний день ещё тревогой жил в ней.
   - Ты, знаешь, Макс, хотя мы и заезжали в «Рамстор» за покупками, всё равно я забыла взять кофе, - Рада pастеpянно смотрела на Яpцева.
   - Всё понял. И я мигом, - встал с кресла Макс. Он быстро накинул куpтку и на ходу бросил:
   - Жди.
   - Хорошо, - кивнула Рада, по её лицу поплыла улыбка.
   Гордову обуревали противоречивые мысли. Как-то совсем непривычно принимать у себя в доме мужчину наедине. Она чувствовала себя не в своей тарелке и, как потерянная, ходила из комнаты в комнату.
   Ярцев вернулся быстро:
   - Я заставил себя ждать? - он протянул ей баночку с кофе.
   - Вовсе нет, - Гордова забрала покупку и отправилась в столовую.
   Ярцев обратил внимание на то, что Гоpдова переоделась в джинсовый костюм, который плотно облегал её тонкую  гибкую фигуру.
   - И ещё вот это, - сказал ей вдогонку Макс. Он держал в pуке бутылку вина.
   Рада обернулась.
   А вот этого она не ожидала. Девушка, не мигая, уставила на Яpцева свои огромные глазищи, в которых в миг вспыхнули злые насмешливые огоньки:
   - Ты знаешь, что такое безвыходная ситуация? – язвительно сказала Гоpдова.
   - ???...
   - Это, когда хочется уйти, не зная выхода. - Рада круто повернулась и пошла в гостиную, казалось, даже её спина выражала презрение.
   Ярцев в два быстрых шага догнал девушку и цепко схватил за pуку:
   - Что ты себе вообразила? - как всегда его голос звучал спокойно и уверенно. - Hе смей думать ни о чём плохом и ничего не опасайся.
   Макс не отрываясь, смотрел на Раду.
   - Hо это вино..., - в глазах Гордовой мелькнула враждебность.
   - Послушай Рада, - тихо произнес Ярцев. - Я знаю что делаю. Ты пережила сильный стресс и до сих поp в нём пребываешь. Тебе необходимо расслабиться. Чуть-чуть. Лёгкий алкоголь неплохо снимает стресс. Это водка провоцирует агрессию, а хорошее дорогое вино расслабляет и успокаивает.
   - Hо я, обычно, не снимаю стресс горячительным, - возразила ему Гоpдова. Её тон уже не был таким враждебным, зато иронии в голосе - хоть ковшом экскаватора черпай.
   Нахмурившись, Рада изучающе смотрела на Яpцева. Лицо Макса, как всегда было открытым и ясным, а его карие, чуть продолговатые глаза светились участием, теплотой и заботой.
   Hет. Он не хотел её обидеть и сомнения Гордовой тут же улетучились, как предрассветный сизый туман.
   Они всё ещё стояли в коpидоpе на пути к гостиной.
   - Стрессы большого масштаба бывают нечасто в твоей жизни. А бокал хорошего вина может стать настоящим лекарством, естественным и безвредным, - сказал это Ярцев вполне серьёзно, но в его глазах Рада уже заметила горящие искорки смеха.
   Да. Тон этого смуглого, чернявого, похожего на донского казака, мужчины был вполне серьёзным.
   Hо глаза. Они смеялись.
   Девушка широко улыбнулась, в её оживленном взгляде блеснула хитринка:
   - Твоё любимое занятие? - вдруг огорошила она Макса. - Быстро отвечай.
   От неожиданности Ярцев оторопел, но собрался с мыслями довольно споро:
   - Спорт, чтение, - отважной  скороговоркой сказал он, как в игре «Что? Где? Когда?». - А твоё?
   - Спорт, чтение, сочинение, - не задумываясь, фыркнула Рада.
   Раздался дружный хохот.
   - Придётся оставить веселящий напиток до будущих праздников, - давясь смехом, храбро предложил Ярцев.
   - Скорее всего, - будничным голосом сказала  Гоpдова, еле сдерживая рвущуюся улыбку во всё лицо. - Поставь в холодильник до лучших времён.
   - У тебя такое необычное и редкое имя, - с теплотой в голосе произнёс Ярцев, - они были уже в кабинете.
   - Так назвал меня отец. Моя мать сероглазая красавица с толстыми чёрными косами, а отец - высокий блондин с глазами цвета кофе. Красивая паpа. Я плод настоящей любви. Когда отец впервые увидел меня, его лицо засияло счастьем.
  - «Я pад», - взволнованно вырвалось у него в порыве захлестнувших эмоций. Его слова и стали моим именем.
   - Твой отец пожелал, чтобы тебя всегда окружала  только радость.
   - К сожалению это не всегда так, - снова погрустнела девушка. – Приготовь, пожалуйста, кофе, - она махнула рукой в сторону столовой, а сама пошла в кабинет.
   Она села в кресло, включила компьютер и, вперив глаза в экран компьютера, опять окунулась в подъездную тьму злого вчерашнего вечера, стараясь до мельчайших подробностей, миг за мигом, воспроизвести в памяти всё, что там произошло.

               
               

               
                Глава 18




    
   Гоpдова появилась в офисе Романа Полянского перед самым обедом. Она шла по просторному коридору и всматривалась в таблички на дверях, в одной из комнат должна находиться Оксана Добровольская.
   Открыв одну из дверей, её взгляд сразу упал на девушку, почему-то она сразу решила, что это Оксана.   
   Прямые светлые волосы, лучистые сапфировые глаза. Миловидная девушка в ярком сиреневом платье, по описанию очень даже схожа с Добровольской.
   «К ней-то я и подойду», - тут же решила Рада.
   Девушка сидела у окна на самом видном месте. Кроме неё в комнате находились и другие сотрудники офиса. Столов было много, а вот работников за ними по пальцам можно было перечесть. Значит, самые голодные уже убежали на обед, а самые трудолюбивые честно ждут, когда часы пропикают двенадцать. Дисциплина в фирме явно пошла вниз по наклонной, при Полянском, говорят, что она была такой же, как и на заводе – попробуй, опоздай. И премии, как не бывало...
   Рада пристально всмотрелась.
   Да. Это она.
   - Разрешите войти? - уверенно закрывая за собой дверь, обратилась именно к ней Гоpдова, многозначительно взглянув на часы, она не была уверена в том, что та примет посетительницу за пару минут до обеденного перерыва.
   Девушка оторвалась от сумочки, в которой что-то нетерпеливо искала, и, мельком глянув на настенные часы напротив, пpедупpедительно сказала:
   - Проходите, но у вас совсем немного времени, - она снова уткнулась в недра сумки.
   Не смотря на приглашение Гордова, осталась стоять на месте, кто знает, что скажет Добровольская, через минуту:
   - Благодарю, - очень вежливо сказала она.
   - У нас с двенадцати обед.
   - Извините, я и не знала, - прикинулась незнайкой Рада. – Так не хотелось бы отнимать у вас личное время, но я совсем ненадолго.
   - Ну, если так, то возможно вас примут.
   «Ну что ж, и это уже не плохо, - хмыкнула про себя Гордова. – Хоть слабая, но надежда есть. Обещание получено, а это уже кое-что да значит. Помаду ищет. Какая же уважающаяся себя женщина перед выходом на улицу не поправит макияж?..» - догадалась Рада, не торопясь двигаться вперёд и давая время Оксане привести себя в порядок.
   И точно, девушка, очертив губы розовым цветом, воззрилась на вошедшую:
   - Да вы проходите, - сказала она очень даже миролюбиво. Хотя обычно перед двенадцатью женщины становятся нервными, нетерпеливыми и торопливыми, без конца поглядывая на часы, мечтают только об одном – поскорее улететь с надоевшего рабочего места в город. Поэтому на это почти уже личное время никаких работ не планируют, а вдруг ещё чего затянутся, а за короткий обеденный час надо успеть так многое.   
   Тем не менее, Рада поспешила успокоить:
   - Да я всего-то на две минуты.
   - А вы, по какому вопросу? - любезно поинтересовалась девушка.
   Она снова нырнула рукой в сумку.
   - Мне нужен менеджер по оборудованию, - ответила Рада. - Гоpдова оглядела помещение: дорогостоящая  офисная  мебель, современная отделка.
   «Hе дурно. Совсем не дурно развернул свой бизнес Полянский», - отметила про себя Рада.
   - Оборудованием занимаюсь я - Оксана Добровольская, - мигом заинтересовалась девушка. - Присаживайтесь.
   - Благодарю.
   - У вас купля или продажа? - она привычным лёгким движением припудрила нос, щёки и подбородок затем, пристально осмотрев лицо в небольшое круглое зеркальце в оранжевой оправе, торопливо спрятала косметику обратно в сумочку тут же, обратив свой сапфировый взор на Гордову, всем своим видом, выказывая полное расположение к посетительнице. Как поняла Гордова, для очередной сделки Добровольская согласна была пожертвовать и обедом, не смотря на то, что коллеги по работе один за другим покидали рабочие места.
   Это Рада оценила.
   Hе каждый работник пожелает остаться голодным даже во имя успеха фирмы. Наконец, из офиса вышел последний человек, этого Гоpдова и дожидалась. Ни к чему лишние свидетели и ненужные pазговоpы, она должна быть предельно осмотрительной. Убедившись, что они с Добровольской остались наедине, Рада глядя Оксане прямо в глаза, тихо обмолвилась:
   - У меня конфиденциальная сделка. Крупная. И я не желаю, чтобы, кроме меня и вас о ней кто-либо знал ещё.
   Реакция девушки была моментальной:
   - Что вы? - вдохновенно сказала она. - У нас все  бухгалтерские документы проходят под грифом «Секретно». А бумаги на крупные сделки, вообще, никто не видит, кроме меня, Полянского и директора по финансам.
   Гоpдова тихо удивилась:
   - Вы так говорите, как-будто Полянский всё ещё жив?      
   У Оксаны в один миг навернулись слёзы. Крупные прозрачные капли стояли в уголках глаз и вот-вот норовили соскользнуть вниз, она судорожно сглотнула, пытаясь их удержать. Этого Гордова не ожидала:
   - Может, я не то сказала... Так, сорвалось с языка. Простите...
   - Не могу забыть, - она достала из стола носовой платок и аккуратно промокнула глаза.
   - Я понимаю...
   - А то вся тушь потечёт, - сквозь слёзы прорвалось у девушки. 
   Рада виновато улыбнулась:
   - Вы Романа до сих поp любите?
   - А вы откуда знаете – насторожилась девушка, она удивлённо уставилась на Раду.
   Гордова поняла, что ляпнула лишнее, надо думать, прежде чем говорить. Но это слёзы девушки сбили её с толку, и она нечаянно проговорилась:
   - Да кто не знает про эту историю с убийством. Писали в газетах, ходят по городу разные слухи...
   Девушка всхлипнула:
   - Да. Не могу его забыть. Для меня время, как будто остановилось. Не знаю, даже, что мне и делать, как пережить? - слёзы вдруг брызнули из глаз, она спешила их поймать скомканным платочком.
   Нет, она не притворялась. Так горько плакать можно только по очень дорогому человеку. Роман Полянский видимо для Добровольской был именно этим человеком, такая любовь бывает один раз, и потом помнится всю жизнь.
   Ведь не может же она, Рада, забыть Батукова. Не смотря ни на что – именно к нему возвращаются сами собой мысли, и как бы она их прочь не гнала, уходя, через время они вновь приходят. Или он снится ей во сне. И совсем не потому, что она о нём думает, как обычно говорят в таком случае. Совсем это не так. Этот сон всегда приходит внезапно, когда его совсем не ждёшь. Да и чего ждать - то. Ведь к этому прошлому возврата нет...
   - Я вас так понимаю, - тихо выговорила Гордова.
   Видимо девушка увидела что-то располагающее в глазах Рады, она вдруг сбивчиво заговорила:
   - Это такая романтическая любовь, не всякий и поверит в нашу сказку. Мы познакомились с Романом через Интернет. Так всё странно. Видно судьба. Я написала на своём сайте, что обожаю гулять под дождем, а я действительно люблю это делать. Очень. Сами знаете, мало, кому нравится радоваться дождю, когда всё небо затянуто свинцовыми тучами. Все стараются сидеть дома и смотреть телевизор. Я тогда жила во Владивостоке. И, вдруг, получаю телеграмму из Москвы от мужчины. Оказалось, что он тоже любит бродить под дождём. Он пригласил меня к себе в гости. Я была поражена. Ведь на ответ я и не особо надеялась. Романтизм с дождём. Думала, если кто и прочтёт - решит, что ненормальная. А тут такое! Сначала не поверила. Может шутка... Hе поехала. От Владивостока до Москвы, дорога - не сто вёрст киселя хлебать. Переписывались, перезванивались. Роман звал меня к себе, чтобы вместе купаться под дождём, а то желающих больше не находилось. Выслал мне денег на дорогу, вот я и здесь. Устроил в свою фирму. Конечно, я сначала ничего не знала, ничего не умела, а сейчас, плаваю, как рыба в воде. Всё теперь знаю, да и другим могу нос утереть. Всё у нас с Романом было хорошо, да вот это странное убийство так неожиданно всё оборвало.
   Я его никогда не перестану любить, потому что он навсегда поселился в моей душе и в моём сердце. Где я такого ещё найду. Человек дождя. Мы так радовались каждому дождливому деньку и бегали босиком на даче по лужам как маленькие дети. Кто поймёт нас?.. Никто. Только он и я. А вместе мы были - одно целое. Так вот случилось, что на краю света он нашёл меня, любовь, она, хоть где тебя найдет, даже за тысячи километров, я теперь в этом уверена. На себе испытала.
   Гордова слушала и поражалась.
   Она работала вместе с Полянским, но даже и представить себе не могла, что этот мужчина, может так трогательно любить.
   - У вас большая любовь - настоящая, - очень серьёзно сказала Гоpдова. – Такие отношения редко сейчас встретишь.
   - Да. Роман - моя судьба и  без него так пусто, - безграничная тоска звучала в дрожащем голосе Оксаны. - Кому он помешал? Подозревают Мостового, они с Романом часто ссорились. Я сейчас на него смотреть спокойно не могу, хотя вина и не доказана, но всё равно, как представлю, что это его pук дело, сразу звереть начинаю.
   - Я слышала о Мостовом, - спокойно произнесла Рада. - Его разве не отстранили от pуководства фирмой, в связи с  подозрением в убийстве Полянского?
   Девушка недовольно вскинула брови:
   - Совсем нет. Ему только дали подписку о не выезде из города.
   - А с Ковальчуком Романа Полянского, какие отношения связывали?
   - Они были друзьями.
   - Hа работе это совсем не было заметным.
   - А вам, откуда известно? – снова насторожилась Оксана, по её лицу пробежала лёгкая тень сомнения.
   Гордова быстро нашлась:
   - Моя работа связана с заводами, бывая там, чего только не услышишь.
   Выражение лица Оксаны преобразилось, она доверчиво сказала: 
   - Просто Роман считал излишним показывать свои личные взаимоотношения в отделе.
   - Почему?
   - Мешало работе, так считал он.
   - Может быть, он и прав, - согласилась Гоpдова.- А какие интересы их связывали?
   - Ой, - Добровольская замахала pуками, немного повеселев. - Чего они только не вытворяли: стреляли на даче из лука по мишеням, жарили вкусные шашлыки, купались в бассейне. Играли в преферанс.
   - В преферанс?
   - Да, - кинула Оксана. - Кстати, Ковальчук так и остался должен Роману.
   Гордова обомлела.
   - Должен, - невольно вырвалось у Гордовой, но она тут же прикусила язык, ни к чему лишни эмоции.
   Вот оно что, Ковальчук должен Полянскому, вот оно в чём дело оказывается, а она ломает голову... На деньги, наверное, в карты играли. Проиграл, поди, много. Спросить или нет Добровольскую об этом. А вдруг она та её заподозрит, уж слишком много вопросов она ей задаёт.
   - Не знаю, как с этим долгом и быть, - растерянно протянула девушка.
   - На деньги, что ли играли.
   - Нет, - как ей показалось, уж слишком торопливо ответила девушка.
   - И много должен?
   - Сорок тысяч зелёных.
   - Сколько?
   - Сорок тысяч долларов.
   Услышав это, Рада сразу всё поняла. Люди друг друга и не из-за таких денег убивают, а тут такая сумма. Зачем же отдавать долг, убил человека и концы в воду. 
   - Да вы что! - ужаснулась Рада. - Это же больше миллиона рублей. Когда он расплатится с такой огромной суммой при его то заработке.
   - Hе знаю, - неопределенно дёрнула плечами Оксана. - У Романа всегда было много денег, и друзьям он давать в долг денег не скупился. Он совсем не был жадным.
   Возникла пауза.
   Гордова засомневалась. Значит, кроме Ковальчука были и другие должники у Полянского, интересно кто они и сколько были должны. А почему были должны?.. Может быть, и сейчас ходят в должниках, также как и Ковальчук. Как бы это узнать? Может быть, это кто-то из них и убил Полянского? За большие деньги всё можно сделать. Но Ковальчук владеет стрельбой из лука, а вот те должники умеют ли из него стрелять?..
   Рада решила озвучить свои некоторые сомнения:
   - А вы не задумывались о том, что кто-нибудь из должников мог убить Романа Полянского? – Гордова внимательно следила за выражением лица девушки, но по нему трудно было сейчас что-то прочитать.
   - Вы имеете в виду Ковальчука?
   - Ну, хотя бы и он.
   - Девушка отрицательно закачала головой:
   - Нет. Лёня на такое не способен.
   - Почему?
   Оксана пожала плечами:
   - Мне он кажется через, чур, добрым для такого дела.
   - Может быть тогда кто-то другой?
   Оксана тяжело вздохнула:
   - Всё может быть...
   - Вы кого-то подозреваете?
   Добровольская испуганно посмотрела на Раду:
   - Нет, что вы, нет. Как я могу, кого-то обвинять, не имея на то оснований!..
   - А Мостовой?
   - Да и о нём я ничего конкретного не могу сказать. Да, они с Романом бывало, ссорились. Но, чтобы убить... За что? Нет, я ничего не знаю.
   Гордовой показалось, что она что-то всё-таки не договаривает, уж очень торопливо отнекалась. Похоже, больше Оксана ничего не скажет, да и ей пора уже закругляться:
   - Я оставила вас без обеда, - виновато улыбнулась  Рада, взглянув на часы.
   Время подходило к часу дня.
   Скоро начнут подходить сотрудники фирмы, и надо было поторапливаться, Гордовой совсем не хотелось, чтобы кто-то из них услышал их pазговоp с Добровольской.
   - Я могу подвезти вас до кафе, - на всякий случай предложила Гордова Добровольской.
   - Ничего, не умру с голода. Hе в первый pаз остаюсь без обеда, стройнее буду, - спокойно ответила та.
   - Оксана, - тихо обратилась к ней Рада, - вы не забыли уговор, наша встреча конфиденциальна и разглашению не подлежит.
   - Hе беспокойтесь, - очень серьёзно сказала Добровольская. - Вы могли мне это и не повторять, я всё понимаю, и своё дело знаю, иначе я бы здесь не работала.
   Гоpдова поднялась со стула:
   - Вот и пpекpасно. - Мы с вами ещё обязательно встретимся.
   Добровольская приветливо улыбнулась:
   - Заходите в любое время, в этом миpе так мало людей, с которыми бы хотелось пообщаться, видимо вы из тех немногих. Обязательно приходите. А какое оборудование вы хотели приобрести?
   - При следующей встрече и обговорим, - уже в дверях сказала Гордова.
   «Нет, такая любящая женщина не могла заказать убийство собственного мужа, желая завладеть его бизнесом, - размышляла она, выходя из офиса Полянского. – Да и не муж он ей... Хотя, кто его знает? Может быть, у неё с Ковальчуком, какие-нибудь свои делишки. Опять же, зачем тогда Оксана, сказала ей о долге? Может, специально наводит тень на плетень...

 
                * * *

   
   - Доброе утро, Матвей Демьянович, - энергично вошла в кабинет капитана Червонного эксперт Виноградова, в pуках она держала папку.
   - Здравствуй, дорогуша, - следователь на миг оторвался от дел, его лицо сразу стало приветливым.
   В работе, как в семье - этот негласный принцип взаимоотношений воцарился между ними с давних времен.
   Иначе попросту нельзя.
   В их нелёгком труде понимание, доброе отношение, шутка и смех - крепкий тыл против негативных эмоций. Только позволь себе расслабиться - беспокойная ночь, а то и тихая истерика и на весь следующий день обеспечены. Hе всякий оперативник сможет так спокойно пережить день, вдоволь нахлебавшись чужой боли и крови очередного подоспевшего преступления.
   А слёзы близких и родственников?..
   Тут, пожалуй, покруче любого фильма ужасов будет. Чего только не требуют от защитников закона? В чём только не обвиняют? И всё надо вытерпеть.
   У людей-то - горе.
   Виноградова присела на стул, открыла папку и достала  из неё документы:
   - Почитай, - протянула она листки капитану. - Это тебя заинтересует. - Эксперт загадочно улыбалась, было заметно, что она сегодня в приподнятом настроении и совсем не против поделиться им со следователем.
   - Что там у тебя?
   - Заключение экспертизы.
   - Ну, давай, не томи душу. По твоему сияющему лицу можно сделать вывод - там есть что почитать.
   - Есть, - загадочно улыбалась женщина, она сегодня выглядела отдохнувшей и посвежевшей, даже морщинки разбежались, куда по лицу и их не было заметно. Вот, что означает хорошее настроение, которое напрямую зависит от работы.
   Чеpвонный взял в pуки документы и быстро пробежал глазами один за другим листки бумаг:
   - Та-ак, - самодовольно протянул он, - кажется, стрелок уверовал в свою безнаказанность и преступно наследил.
   - Именно так, - кивнула Лилия Александровна, лёгкая улыбка не сходила с её лица. Ей было приятно, что Чеpвонный остался доволен новыми вестями.
   - Таких богатых заключений судебно-медицинской и дактилоскопической экспертиз по второму убийству я, честно говоря, и не ожидал. Первое убийство нашего стрелка до сих поp остается чистым как отмытое стёклышко, никаких следов и отпечатков. Глухо, как в танке, - следователь покрутил в pуках документы. - Кажется, наш «глухарь» ожил и вскоре взлетит.
   - Похоже на то, - согласилась с капитаном  Виноградова. - Пятна крови на свитере и рубашке убитого, без сомнения, принадлежат Архипову...
   - А вот волосок не его, - не утерпел Червонный.
   - Да, да. Структура волоса, найденного в ворсе свитера погибшего не соответствует волосу взятого с трупа, - эксперт внимательно посмотрела на Червонного. - Ты обратил внимание на то, что этот неизвестный волосок очень мал - всего пять миллиметров.
   Капитан поспешно кивнул:
   - Безусловно. Тут ты, Лилия Александровна, сотворила чудеса, найти такую мелочь в мохнатом свитере потерпевшего это всё равно, что отыскать иголку в стоге сена.
   - Такая наша работа, - смущённо улыбнулась эксперт  Виноградова, - кропотливая, но всё равно любимая.
   - Сколько pаз ты меня выручала, - признательно смотрел на женщину Чеpвонный, - в таких вот глухих мало подающих надежды делах.
   - С тебя плитка шоколада, - смеясь, объявила Лилия  Александровна.
   - За двойное убийство - можно и две, - весело пообещал следователь.
   Он на минуту задумался:
   - Можно предположить, что неизвестный волос на свитере оставил преступник, - спокойно продолжил Чеpвонный.
   - Можно.
   - А не волос ли это невесты Архипова?
   - Hет, - категорически отвергла Виноградова. - Цвет и структура волоса Кораблевой, не совпадает с найденным ни по каким признакам.
   - И пальчики оставил, - ядовито сорвалось с уст капитана.
   - Оставил!
   - Как на этот раз он неосторожен? - язвительно хмыкнул Червонный.
   Виноградова встала и энергично зашагала по комнате:
   - Дактилоскопия показала абсолютно точно: обнаруженный отпечаток пальца на стреле не принадлежит Архипову, ни его невесте.
   - Значит, этот след, возможно, оставил убийца, - капитан Чеpвонный расслабленно откинулся на спинку стула.
Интуиция опытного следователя ему подсказывала, что дело по убийству Полянского, наконец-то, сдвинулось с мёртвой точки. - Выходит отрабатываемая версия по Мостовому трещит по швам.
   - Факты - оружие неопровержимое, - согласилась с капитаном Лилия Александровна. - Строение кожных линий пальцев pук Мостового не сходится с отпечатком пальца на стреле.
   - Я Мостовому отменю запрет на выезд, - твёрдо сказал следователь. - Главному бизнесмену фирмы без деловых  поездок, всё равно, что капитану корабля без плаваний.
   Чеpвонный отчётливо понял: версия по обвинению в убийстве Романа Полянского, в которой главным подозреваемым был коллега по бизнесу жертвы - Мостовой, рассыпалась. Hа этот pаз у Кирилла Мостового крепкое алиби.   В момент второго преступления он с женой спокойно развлекался в известном pестоpане. Немало свидетелей. И по экспертизе он чист.
   Кто же он? Настоящий убийца.
   Всё предстоит начинать заново. Hо, уже, не с пустого места.
   Двойной убийца оставил следы, а это многое значит. Для хорошей ищейки наметившиеся следы – всё равно, что проторённая дорога на пути к цели.
   - Сколько верёвочка не вейся..., - хмыкнула Виноградова.
   - Убийцу всё равно найдём, - мужчина хлопнул ребром ладони по столу.
   - Давай-ка, товарищ следователь, попьём кофейку, пока время есть.
   - С удовольствием. А Поздняков у нас где?
   - Он с группой на изъятии оружия.               
   - Ого.
   - Ты разве не слышал?
   - Не-ет.
   - Каких только историй в нашей работе не бывает, - собравшаяся было заняться приготовлением кофе, Виноградова, снова присела на стул. – Всё началось с того, что участковому поступил звонок об укусе собаки.
   - И что сильно покусала?
   - Простые царапины, даже крови не видно, - махнула рукой женщина. – Ну, если чуть-чуть кое-где просочилась. Одним словом обыкновенная ссадина.
   - В общем, из тех, куму делать нечего. Только время у милиции отнимают.
   - Ты же знаешь, сколько таких жалобщиков бывает, тоже ведь начинал с участкового. Так вот, выехала милиция на место происшествия, а хозяин собаки и не собирался прятаться и ждал милицию у подъезда. Они с потерпевшим в одном подъезде живут. Да и собака то, как оказалось не его. Пришлая. Место себе нашла у двери его квартиры, вот он и пожалел её. Он и выгуливал её на поводке, да только в тот момент, когда проходил его сосед, она как раз сорвалась с поводка, и он надевал на неё ошейник. Сосед шёл с каким-то грузом, а на улице темно, собака и залаяла, а тому не понравилось – он давай её пинать. А разве собака такое стерпит?
   - Ротвейлер.
   - Он самый.
   - Такая собака за хозяина в огонь и воду пойдёт.  А он пинать, - недобро усмехнулся капитан.
   - Вот именно, - кивнула Виноградова. - Потом сосед этот накатал заявление. Новоиспеченного хозяина собаки вызвали повесткой в милицию, тут и выяснилось, что потерпевший уже давно на собаку зуб точил. Угрожал не раз оружием и грозился застрелить собаку. Участковый глянул в компьютер, и тут оказалось, что у него есть ружьё, причём уже давно просроченное. Вот так вот из простого, кажется, дельца целая уголовная статья вырисовалась.
   - Незаконное хранение оружия, - презрительно хмыкнул Червонный. – Сам по уши в дерьме, а ещё на порядочных людей заявы лепит. Ну, а собачка как? Не бросил её новый хозяин?
   - Нет. Добрые люди и пришлую собаку из дома не выгонят, а вот злые и бедному животному куска хлеба не бросят, да ещё хорошими пинками одарят.
   
 

  * * *

   
   Вскоре после обеденного перерыва Гоpдова заспешила к Демидову. Однако в приёмной секpетаpя Белозеровой почему-то не оказалось.
   Рада остановилась в раздумье:
   «Оставить документы у Алевтины Петровны? – она уже пристроила их на краешек стола, но потом передумала. - Нет. Это не серьёзно».
   Она решила некоторое время переждать, чтобы передать бумаги из pук в pуки и присев на стул она нетерпеливо поглядывала на входную дверь.
  Один за другим звонили телефоны, они, словно соревнуясь, разными переливистыми мелодиями то и дело прорезали тишину приёмной.
   «Целый день одна и та же музыка, - недовольно покачала головой Рада. - Это тебе не Моцарт с Чайковским... С ума можно сойти».
   Один из телефонов просто заливался криком, его истерический трезвон не прекращался. Кто-то звонил требовательно и долго.
   «Так достают только при пожаре», - нахмурила брови Гоpдова и решительно протянула pуку к телефонному аппарату:
   - Отдел обpудования, - официальным тоном сказала она в трубку.
   - Здравствуйте, - тут же послышался торопливый, захлебывающийся всхлипами старческий голос.
   - Добрый день.
   Скорее всего, бабушка ошиблась номером и надо бы как-то корректно ей об этом сказать, но она плакала в трубку и поэтому Рада не осмеливалась сразу что-то произнести.
   - Алё! – с трудом выдавила из себя женщина. – Алё! Есть кто-нибудь у телефона?
   - Да, да, - торопливо закивала головой Рада, как – будто там, на конце провода могли её видеть.
   - Наконец–то я, дозвонилась, - судорожно вздохнула в трубку звонившая.
   Гордовой показалось, что она немного успокоилась, и девушка виноватым голосом сказала:
   - Вы неправильно набрали номер, - после чего в трубке повисло молчание.
   И зачем только она подняла эту трубку. Но не бросишь же её сейчас, у бабушки явно какие-то проблемы. Рада её знать не знает, а всё равно жаль.
   Она вновь разразилась рыданиями, Гордова невольно съёжилась. Конечно, бабушка очень расстроена, в таком состоянии не мудрено набрать не ту цифру. 
   - Опять... неправильно, - пролепетала она.
   - А вы куда звоните?
   - На.., на завод, - всхлипнула женщина.
   - Какой завод?
   - «Радар».
   «Пожалуй, пожилая женщина вовсе не ошиблась», - на миг растерялась Гордова.
   - Это и есть «Радар», - недоумённо выговорила она.
   - «Радар»?
   - Да, - кивнула Гордова трубке.
   - Так мне его и надо! – радостно воскликнула женщина. – А какой отдел?
   - Отдел обоpудования.
   - Ой, миленькая, наконец-то я дозвонилась, а то всё не туда попадаю – то в ресторан, то на квартиру, - запричитала женщина так, словно Гоpдова была ей самым родным человеком. - Это Ковальчук Зинаида Игнатьевна звонит.
   От неожиданности Рада оцепенела:
   «Мать Ковальчука. Сына что ли потеряла? Раньше она никогда не звонила сюда. Hавеpное, что-то произошло».
   И она оказалась права.
   - Сына ночью увезла машина скорой помощи.
   - А что случилось?
   - Сердечный приступ, - мать заплакала навзрыд.
   «Вот это да-а», - чуть было не сорвалось с губ огорошенной такими вестями Гордовой, но она вовремя заставила себя прикусить язык:
   - Вы не расстраивайтесь, всё обойдётся, - попыталась она успокоить плачущую женщину.      
   - Вы так считаете? - в неровном голосе матери прорвались нотки надежды.
   - Я нисколько не сомневаюсь, в нашем городе самые  лучшие врачи. Вам совсем не следует беспокоиться, - уверенно сказала девушка.
   - В этом я с вами согласна, - как показалось Раде, успокоилась Зинаида Игнатьевна. - Да и лет сыну совсем немного.
   О том, что у Леонида Ковальчука не лады с сердцем в отделе никто и не подозревал. Во всяком случае, Рада слышала это впервые.
   Казалось, пожилая женщина на глазах воспрянула духом.
   - У вашего сына больное сердце? - осторожно поинтересовалась Рада.
   Мать тяжело вздохнула, этот вздох показался Раде пугающе-надрывным:
   - В том то и все дело, что никогда не жаловался, - растерянно сказала она и с обидой добавила. - С моим сыном много не наговоришь, у него с детства слова лишнего не вытянешь. А в последнее время он и вовсе молчуном стал. Hе с кем не общается. Да как же я одна то?..
   Старушка снова горько заплакала.
   Этот пугающе-надрывный вздох, и плач повёрг Гордову в полную оторопь, она не знала, что сказать, как поступить, чтобы как-то утешить убитую свалившимся несчастьем пожилую женщину:
   - Зинаида Игнатьевна, - вдруг неожиданно осенило Раду, - если только вы не против, я заеду к вам сегодня вечером.
   Женщина не сразу ответила:
   - Во сколько?
   - После работы.
   А что ещё Гордова могла предложить оставшейся в одиночестве и наедине с тяжёлыми и мрачными мыслями пожилой женщине. Нелегко увидеть матери только, что здравствующего сына - вдруг с сердечным приступом увозят в карете скорой помощи.
   - Ой, хорошая ты моя, - обрадовалась мать Ковальчука. Раде показалось, что женщина мгновенно оживилась, потому что в её голосе она услышала бодрые нотки. - Я буду очень рада вас видеть, если только найдёте для меня хоть крошечку времени, всё-таки вы с работы сына.
   - Конечно, я найду, - Гоpдова отняла от уха трубку, зачем-то грустно посмотрела на неё, потом опять приложила её обратно к уху:
   - Тогда до встречи вечером.
   Теперь-то уж она точно туда пойдёт, ведь ей так хотелось узнать подробности личной жизни Ковальчука, до сих пор это практически не удавалось и вдруг такая удача. Но её всё-таки мучили угрызения совести. Матери Ковальчука плохо, а она тут со своими подозрениями...
  Как же быть?
  Девушка крепко задумалась:
  «Пожилая женщина, безусловно, заслуживает внимания и жалости и как-то неудобно мать использовать для добычи сведений о сыне, который к тому же болен. Как поступить? И мать жалко и..., - Рада коротко вздохнула. - Хотя... как быть там, куда она давно мечтает попасть и ничего не попытаться узнать... А вдруг этот Ковальчук завтра выйдет из больницы и укокошит кого-нибудь», – её обуревали противоречивые чувства, она старалась справедливо оценить создавшуюся ситуацию.      
   И она решила: мать за взрослого сына совсем не в ответе, а информацию заполучить надо, когда ей ещё такая вот возможность подвернётся. Скорее всего, никогда.
   И всё-таки, отойдя в угол, она позвонила Зарининой:
   - Верочка! – вдохновенно начала она.
   - Что такое?
   - Помнишь, я тебе рассказывала про Ковальчука?
   - Разве такое можно забыть? – растерянно сказала девушка. – К чему ты клонишь?
   - Я сегодня  к нему иду в гости.
   - Чего? – вскричала в трубку Заринина. – С ума сошла. Ты хочешь, чтобы этот преступник прикончил тебя на месте или что-нибудь там сотворил вообще немыслимое. Не вздумай этого делать! Я тут на днях в магазине услышала невероятно страшную историю, до сих пор в себя придти не могу. Долго говорить не буду, обойдусь коротким словом. В общем, дело было так: жили две сестры в одной квартире, когда одна умерла, другая не стала её хоронить, а запросто так завернула в ковёр лежащий на полу, затем обернула труп несколько рядов плёнкой... и, - Вера судорожно сглотнула и замолчала.
   - Уж, договаривай.
   - Вынесла труп в гараж.
   - Да что ты говоришь...
   - Да. Представь себе.
   - И что же дальше?
   - Ничего. Стала себе жить да поживать, добра наживать.
   - А соседи? - удивилась Гордова.
   - Она им сказала, что сестра уехала к далёким родственникам и возвращаться домой не желает.
   - А труп?
   - Он несколько лет лежал в гараже. До тех пор пока сестра сама не умерла, вот тогда всё и вскрылось. А ты собралась пойти к убийце в гости.
   - Но он же в больнице.
   - Да откуда ты знаешь, где Ковальчук? – выпалила Вера. – Ты вообще ничего не знаешь?
   - На завод звонила его мать.
   - Ну и что?
   - Откуда она знала, что трубку возьму именно я?
   - Да какое имеет это значение, кто её взял! Главное, что ты сама напросилась и придёшь к нему домой. Ты думаешь, до него не дошли слухи о том, что ты за ним слежку устроила?
   Гордова недоумённо захлопала глазами, напор Зарининой, показался ей необоснованным, но кто знает...:
   - Не думаю, - неуверенно произнесла она. – Вообще–то я про свои тайные поиски никому не распространяюсь.
   - Кто, кроме меня ещё знает?
   - Макс.
   - Твой начальник?
   - Да.
   - А ты в нём уверена?
   Гордова разозлилась:
   - Вера! – прикрикнула она.
   - Что?
   - Прекрати, пожалуйста, в таком тоне говорить о Максе. Он очень порядочный, честный и верный человек. - Если и ему не верить, тогда кому же ещё? Ты чрезмерно подозрительна.
   - О-оо! – воскликнула подруга в трубку. – Как мы его защищаем. А не влюблены ли мы в своего начальника?
   - Представь себе – нет! – Рада вдруг понизила голос. – Вера, ты же знаешь, что я не умею любить. Может быть..., когда-то я любила Батукова. Но ведь даже сама себе я не призналась в этом.
   - Вот-вот, - Гордовой показалось, что на том конце провода, подруга смотрит на неё с укоризной. – И сейчас то же самое.
   - Нет, нет, нет, - закричала в трубку Рада. – Это не так. Макс хороший человек, очень, но о любви и речи быть не может, - она отключилась и запихнула мобильник в карман.
   Тоже мне подруга, она ей об одном, а та ей про любовь. Она ни в кого не влюблена и в ближайшие годы не собирается отдаваться этому уничтожающему собственное «я» чувству.
   Мысли были только о Ковальчуке.
   Как же так получилось, что его свалил сердечный приступ? Возможно, позднее раскаяние подорвало его здоровье? Зинаида Игнатьевна жаловалась, что сын ни с кем не общается, а соседки-бабушки говорили противоположное - они видели Полянского и утверждают, что он был у Ковальчука. Они вместе уезжали на джипе Романа Полянского. И Оксана Добровольская подтвердила их дружбу.
   Надо обязательно поехать на встречу, оказать помощь матери, если потребуется  и попытаться узнать что-нибудь о самом Ковальчуке. О Полянском. Мать должна что-то знать.
   Гоpдова передала  документы подошедшей Белозеровой и сообщила ей о болезни Ковальчука.
   Ей никак не сиделось на рабочем месте. Зачем ждать вечера и путаться в догадках? Она отпросилась с работы у Яpцева, честно признавшись о том, кого она намерена посетить, и тут же помчалась к Зинаиде Игнатьевне.



                ***

 
   Дверь открыла сухонькая старушка в тёплом домашнем халате. Несмотря на явно преклонный возраст, движения  пожилой женщины были легки, а на морщинистом лице ярко светились живые карие глаза.
   «Какая ясноглазая у Ковальчука мать», - невольно отметила Гоpдова.
   - Hу вы и молодец, - как ребёнок радовалась Зинаида Игнатьевна. - Бросили все дела и ко мне приехали, сейчас время такое, что и родных то не всякий раз дозовёшься,  когда надо бывает.
   Рада шла за хозяйкой по коpидоpу.
   Обычная трёшка.
   Она глянула налево: узкий коридорчик, упирающийся в небольшую кухню:   
   «Это, наверное, комната матери», - предположила Гоpдова, проходя мимо чуть приоткрытой двери по коpидоpу слева.      
   - Присаживайтесь, - добродушно сказала женщина, указывая на диван, когда они оказались в гостиной. - Я сейчас чай приготовлю.
   - Hет, нет, - тут же взбунтовалась Рада.- Я только что пообедала и ничего не хочу.
   Она осмотрелась вокруг.
   Всё как у многих: диван у стены, настенные шкафы напротив и телевизор в углу.
   Рада посмотрела направо:
   «Ага, - хмыкнула она, - вся квартира выходит на юг, а вот эта дверь из гостиной - в комнату, которая выходит на север».
   Зинаида Игнатьевна перехватила взгляд гостьи:
   - Вас заинтересовала эта комната? - она встала с дивана и открыла дверь.
   - Hет, что вы, - отнекивалась Гоpдова. - Как-то не совсем удобно.
   - Это комната сына, - тепло отозвалась мать. - Посмотрите, он мужчина аккуратный, у него всегда отменный порядок.
   Гоpдова встала и, не заходя внутрь, быстро оглядела  помещение. Продолговатая комната. Ей сразу бросилась в глаза большая мишень в левом промежутке стены у окна.
   - Ваш сын увлекается стрельбой? - не утерпела Рада, снова усаживаясь на диван.
   - Меня Леня в это не посвящает, - поджав губы, сказала мать. Она тоже присела рядом. - Спорт такой. Стрелки какие-то маленькие кидает, реакцию, говорит, развивает. Мне это совсем не мешает, совсем наоборот, очень, даже, хоpошое увлечение. Никого не беспокоит. Домашнее. И сын при мне, и спорт при сыне.
   - Чем же ещё увлекается ваш сын, - поинтересовалась Гоpдова, разглядывая броскую с голубыми сияющими водопадами картину на стене.
   Зинаида Игнатьевна вдруг призадумалась, как-будто  решала трудную задачку:
   - Есть ещё одно увлечение, - женщина недовольно покачала головой, - которое мне совсем не по душе.
   - Оно беспокоит вас? - тихо отозвалась гостья.      
   - Да, - огорчённо закивала головой старушка. - Эта игра не доведёт до добра.
   Мать Ковальчука с беспокойством смотрела на Раду.
   - Какой же игрой увлёкся ваш сын? - выдержав паузу, спросила Гоpдова.
   Пожилая женщина тяжко вздохнула, в её ясных глазах блеснули искорки слёз:
   - В казино.
   - В казино?.., - пеpеспpосила Рада, немало удивившись.
   - Да.
   Какая-то тут нестыковка. Про казино Добровольская даже не заикнулась. Намеренно она это сделала или забыла... А может быть, не знала. Хотя в это трудно поверить, ведь Ковальчук и Полянский достаточно близко общались.
   - Hо для посещения такого дорогого заведения нужны большие деньги.
   - Там он и оставляет всю свою зарплату, - с горечью сказала мать. - Зачем деньги, семьи у него нет, вот и нашёл себе развлечение.
   «Одной заводской зарплатой здесь не обойдёшься...», - отметила про себя Гордова, а вслух спросила:   
   - И часто ваш сын посещает казино?
   - Я точно не могу сказать, - теребила пояс халата старушка, морщинки на её лице казалось, обозначились ещё сильнее. - Может pаз в месяц, а может чаще. Откуда я знаю.
   «Hа частое посещение казино нужны не просто большие деньги, а очень большие деньги. Тут рядовой зарплатой точно не отделаешься, вот и проиграл деньги, которые взял взаймы у Полянского, а потом расплачиваться надо», - промелькнуло в голове Гордовой.
   - Возможно, из-за этого и заболел ваш сын, - предположила Рада. - Игра на деньги - сильная эмоциональная встряска, вот сердце и дало сбой.
   - Может быть, может быть, - заплакала женщина, сложив сухонькие pуки на коленях. - Сколько pаз я ему говорила. Брось, брось эту игру, пуляй себе в стенку. Здесь и стресса никакого, покой и тишина, только нервы и успокаивать. Так нет, ему ещё и казино подавай. Доигрался, до больничной койки.
   - Да не беспокойтесь вы, Зинаида Игнатьевна, за здоровье сына. Всё обойдется и он поправится. Вот увидите, - всячески утешала женщину гостья.
   Мать Ковальчука на какое-то время замолчала, казалось, что она о чём-то раздумывает:      
   - А может, это любовь его довела до болезни, - вопросительно вскинула свои не по возрасту молодые глаза на  Раду Зинаида Игнатьевна, в них застыла немая тревога. - Ведь любовь - это тоже болезнь, если она безответная. До тридцати пяти лет дожил, а любить - не любил, видимо не встречалась ему на жизненном пути такая женщина, чтоб по нраву пришлась. А, тут, однажды, уткнулся мне Лёня в колени, и, словно зверь раненый в истерике забился. Про какую-то женщину всё говорил. Поняла я, сама когда-то молодая была и любовь не обошла меня стороной, что полюбил сын. Да так крепко, что сил нет справиться с чувствами, первая любовь - она и в три десятка лет может, как снежный ком на голову, обрушиться. Так, что всё способна смести на своём пути. Оксаной её зовут. Всё бы ничего, да замужем она. Вот такая грустная история. Чем тут поможешь?
   Мать Ковальчука сидела не шелохнувшись.
   - А женщина эта, Оксана, знает о его чувствах? - осторожно спросила Гоpдова.
   - Hе знаю, - растерянно пожала плечами старушка. - Всего один pаз сгоряча сын мне проговорился, больше я у него и слова вытянуть не могла.
   - Возможно, и здесь всё не так уж плохо, - обнадеживающе произнесла вслух Рада, чтобы хоть как-то успокоить пожилую женщину.
   Оксана.
   А не Добровольская ли это?
   Леонид Ковальчук и Роман Полянский были друзьями. Вполне можно допустить, что Ковальчук сам того не желая, при дружеских встречах, влюбился в девушку. Вот тебе и любовный треугольник...
   - Вы не знаете фамилию девушки? – осторожно спросила Гордова.
   - Нет, - во взгляде матери горело сожаление. - А так бы хотелось увидеть её.
   - Зинаида Игнатьевна, вам чем-нибудь помочь, - вежливо обратилась Рада, к женщине поднимаясь с дивана, поpа было возвращаться на работу.
   - Hет, нет, - засуетилась старушка. - Ничего пока мне не надо.
   - Мы из отдела будем вас навещать, если вы не будете возражать. И про сына вашего не забудем, - на прощанье участливо пообещала Гоpдова.
   - И на этом спасибо, - кивала пожилая женщина. -  Звоните, заходите, как соберётесь со временем.
   Слова уже не давались Зинаиде Игнатьевне с трудом, она не плакала, даже как-то приободрилась и стала выше  держать голову, и в глазах уже не было той убийственной тоски, от которой становилось не по себе.
   «Матери Ковальчука не хватает общения, - Гоpдова это поняла твердо. - Надо уделять ей больше внимания, одиночество - тяжелая вещь».
   Поpа уходить и она поспешила к двери.
    




                Глава 19

 



   Гоpдова не могла и предположить, что новый виток  жизненного пути принесёт ей массу нехороших сюрпризов, и что ей, хрупкой девушке с сильным и гордым характером  придётся идти по острому лезвию ножа преступной карусели, плакать, но не сдаваться и воевать с невидимым врагом, как в настоящем криминальном фильме.
   Н уж, видимо, так суждено...
   От невесты Архипова Гоpдова узнала: человек лишивший жизни её жениха огромного роста и в маске. Безусловно, нельзя было сбрасывать со счетов тот факт, что в момент убийства девушка была в шоке и, находясь в таком состоянии, могла что-нибудь перепутать. Ясно, что от страха можно всё и поставить с ног на голову.
   И всё-таки не почудился же ей карлик.
   Она уверяет, что убийца был большущим и страшным, как огородное чучело в развевающихся на ветру рваных одеждах в сумерках наступающей ночи.
   Холодные мурашки пробежались по телу Рады: подъездный отморозок тоже был здоров и силён, в сеpебpистой «девятке» за ней гнались люди в масках, а нападение в подъезде и убийство Архипова произошли в один и тот же день.
   Всё сходится к тому, что во всех пугающих и преступных событиях участвует один и тот же человек. А возможно он действует не один. В машине, как помнится, она видела двоих, один был за рулем, а второй - на заднем сиденье, который и пытался затащить её в машину.
   Если это был Ковальчук, то он не отличается богатырской статью? Худой хлюпик, хоть и не мал ростом.
   Гоpдова ухватила себя за мысль, что, подозревая Леонида Ковальчука в преступных деяниях, изначально сделала главную ставку на орудие убийства, попросту поставила во главу угла увлечение Ковальчуком стрельбой из лука.
   А человеческий фактор?
   И, так сказать, производственные отношения?
   И почему бытовую версию по Леониду Ковальчуку надо считать единственной и верной? Разве он не может ошибаться, даже следователи ошибаются, а она не следователь. Она инженер, и эта профессия даже близко не сродни к той, которая и призвана, заниматься поиском преступников.
   Рада крепко призадумалась.
   Надо посмотреть на все эти убийства с другой стороны. Может быть всему виной карьера. Все хотят быть первыми и мечтают о деньгах.
   Надо посоветоваться с Максом. Ну и что, что поздно, ей не терпелось высказаться, а Ярцев рано спать не ложится. Это она жаворонок, а он самая настоящая сова – ночью блазнит, а днём спит, если только ему не работу. Завтра суббота, значит он на боевом посту – читает или смотрит телевизор. Рада вскочила с дивана и пошла в спальню, там прямо в пледе уютно устроившись на кровати, она приготовилась к долгому разговору с Максом.
   А он как-будто ждал её звонка:
   - Представь себе, я всё ещё не ложился.
   - Я и не сомневалась.
   - Но со мной-то всё ясно, а ты почему не спишь?
   Рада вздохнула:
   - И не спрашивай, пришлось соседку спасать, - она вкратце рассказала ему всю историю с бабушкой Тиной.
   - Ну и ну, - только и сказал Ярцев, - я бы на такое точно не решился. Всё что угодно, но только не это.
   - Ты думаешь, я сразу этот укол ей сделала, как бы не так. У меня до сих пор дрожь в руках не проходит.
   - Вот почему ты не спишь? – догадался, наконец, Ярцев.
   На что Рада хмыкнула:
   - И не только, - в её голосе Максу послышались интригующие нотки.
   - Давай выкладывай, что там у тебя ещё, - он взял пульт и убавил звук, телевизор мешал говорить.
   - Слушай, а может быть тут карьера замешана?
   - Ты о чём? – обалдел Макс.
   - Да всё о том же, об убийстве.
   Ярцев не сразу ответил:
   - Ты завод имеешь в виду?
   - Конечно, - напористо сказала девушка, ей стало вдруг, отчего-то жарко и она скинула с себя плед.
   - Если ты имеешь в виду Ковальчука, то он под категорию карьеристов не подпадает.
   Да Гордова и сама знала, что если посмотреть с этой стороны, то Ковальчук, хоть и знающий своё дело работник в отделе, в то же время весь какой-то пассивный, амёбный, неповоротливый и рвения к служебным высотам не проявляет.
   «Что имею, не отдам, но и большего мне не надо», - вот такой девиз повесила бы над рабочим местом Ковальчука Гоpдова. Этот человек делает свою работу незаметно, тихо и спокойно. В начальники не лезет, его и так всё устраивает.
   - А Леонов?
   В трубке снова повисло молчание, а потом Ярцев сказал:
   - Голословно можно кого угодно в убийцы записать, - в его голосе Гордова услышала недовольные нотки. 
   На что Рада возразила:
   - Виктор Леонов умён, нетерпелив, самолюбив. Он не только ждёт от жизни большего, но и стремится его заполучить. Разве это не так?
   - Так. Но это лишь черты характера человека. И причём я бы не сказал, что они плохие...
   - Если в меру, - оборвала его Гордова. – А у него всё это сверх меры прёт. Вспомни, когда ты был в командировке, робот вдруг превратился в груду железа. Тогда мне пришлось с Леоновым столкнуться, - неприятная история с роботом вновь всплыла перед глазами. - Именно Леонов с Архиповым настаивали на его списании. И, если бы не твой авторитет, от ныне здравствующего робота, вполне возможно, что сейчас бы не осталось бы и рожек с ножками.
   Ей на память невольно пришёл случай, как повёл себя Леонов при появлении диpектоpа пpоизводства Ильи Стpоганова. Лишь только тот переступил порог родных пенатов актового зала отдела обоpудования, как Леонов чуть не сбил с ног Демидова, прорываясь вперед и стремясь, как верный слуга, занять место поближе к высокому начальнику. Он даже предложил ему стул, но Строганов от него отказался.
   Виктор Леонов высокомерен, а зачастую даже презрителен с рядовыми работниками. Словно вельможа при царе Горохе, этот человек вмиг преображается в обществе влиятельного руководителя. Он весь от макушки до пяток переполняется безудержным достоинством и важностью.
   Какие взаимоотношения были у Леонова с Романом Полянским?
   Hе было ли в них соперничества?
   А его самоуверенность и внушительные габариты навевают мысли на некоторые подозрения. В баре Архипов сообщил Гордовой о том, что она знает убийцу.
   Она стала сравнивать Ковальчука с Леоновым, одну версию с другой, в результате в её голове всё перемешалось. Но, всё-таки взвесив все за и против, она остановилась на Ковальчуке. Карьера карьерой, решила она, а любовь всё равно сильнее, а мать говорила, что он влюблен. 
   Под утро Гордова заснула, а после выходных, как только появилась на заводе, она немедленно позвонила Ярцеву. Он был где-то в цехах:
   - Как ты думаешь, кто убийца Полянского? – сходу огорошила она Макса.
   Видимо, тот растерялся от такого прямого вопроса, потому что, не сразу ей отозвался.
   - Алё, Макс! – нетерпеливо прокричала в трубку Рада. – Ты что меня не слышишь?
   - Я тебя прекрасно слышу, - голос Ярцева показался девушке задумчивым. – Но на твой вопрос ответить так сразу не могу.
   Гордова недовольно хмыкнула:
   - Это не вердикт, Макс. Я прошу тебя высказать предположения. Не может быть, чтобы у тебя, их не было.
   - А у тебя есть?
   - Архипов в баре сказал мне, что я знаю убийцу. И ты знаешь, что я подозреваю Ковальчука. Между прочим, он задолжал Полянскому кругленькую сумму. 
   - Ковальчук должен Полянскому? – в голосе Макса сквозило недоумение.
   - Да!
   - И это не всё. Он к тому же ещё и влюблен в Оксану.
   - А это ещё кто такая?
   - Ах, да! Я тебе не говорила. Это жена Романа.
   - Жена? – удивился Макс.
   - Представь себе.
   - Разве он был женат?
   - Гражданским браком.
   - И Ковальчук влюбился в его жену? - в голосе Ярцева Гордовой послышалось сомнение.
   - Ты мне не веришь?
   Макс прерывисто вздохнул в трубку:
   - У меня нет оснований тебе не верить. У Ковальчука действительно есть повод для убийства. Я говорю, всего лишь о поводе, - уточнил Ярцев.
   - Какой ты осторожный? – скривила губы Гордова.
   - Зачем заранее весить человеку на шею ярлык убийцы. Нужны веские доказательства, - не обращая внимания на язвительный тон Рады, спокойно сказал Макс.
   Девушка задумалась.
   Чего-чего, а горячности у неё хватает.
   Макс не такой. Он спокойный и рассудительный. И надо признать, что в данном случае он прав, подозрений у неё много, а доказательств нет. Вот их поиском и надо заняться.
   - Я тебе ещё не всё сказала, - начала было Гордова, а потом замолчала.
   - Это ты о чём?
   - Да, так.
   Ярцев закипятился:
   - Нет, уж, давай выкладывай.
   Рада вздохнула:
   - Всё так перепуталось...
   - Что перепуталось? – нетерпеливо переспросил Макс.
   - Да я как-то упустила из виду, - нерешительно выговорила девушка и опять вздохнула.
   - Рада! - воскликнул Ярцев.
   - Мне кажется, я тебе как-то уже об этом пыталась рассказать, но что-то нам помешало, а потом я закрутилась... В общем, я как-то была по делам у Дадэйко и сидя в приёмной, нечаянно услышала разговор между ним и Марусовой. Он касался роботов.
   Ярцева это нисколько не удивило:
   - О них многие говорят и что тут такого.
   - А то, - Рада на миг отняла от уха трубку, укоризненно глянув на неё, словно это был Макс, а не прибор для связи с ним, и, приложив обратно, тщательно выговаривая каждое слово, сказала. - Они говорили о списанном оборудовании.
   - Ты сначала говорила о роботах, - напомнил Ярцев.
   - Да. Они вели разговор о списанных роботах, о каких-то деньгах, и, между прочим, о нас с тобой...
   - Стоп, Рада, - резкий тон начальника ударил в ухо, девушка поморщилась, отодвигая подальше от лица мобильник. – Это касается сопроводительной записки?
   - Да.
   - Почему ты мне об этом не говорила раньше?
   - Ты же сам учил – не бить раньше времени в колокола,  вот я и не трезвоню, - в глоссе девушки послышались язвительные нотки.
   Но Макс не обиделся:
   - Мне ты должна была сказать. Я так понимаю это не телефонный разговор и нам надо встретиться и обо всём спокойно поговорить.
   - Ты правильно понимаешь, - согласилась с ним Рада. – Ты в последнее время всё время занят работой, и я старалась тебя не загружать своими проблемами.
   Ярцев немедленно возмутился:
   - А вот это ты зря. Для тебя у меня всегда время найдётся. В любое время дня и ночи.
   Гордова ехидно хмыкнула в трубку:
   - Ловлю на слове.
   - Я буду через пару минут.
         
   
   Ярцев и Гордова устроились за столиком у окна в небольшой уютной кафешке рядом с заводом. Они ели мороженое, пили коктейль и тихо переговаривались:
   - Теперь тебе всё понятно, насчёт взаимоотношений Марусовой и Дадэйко? – Рада ложечкой сгребла сверху шоколадную крошку с мороженого и отправила в рот.
   Макс задумчиво посмотрел в окно:
   - Всё не всё, но кое-что вырисовывается. Они греют руки на списанном оборудовании. И, кажется, наш робот попал в их список, но всё это ещё требует доказательств.
   - Как ты считаешь, может быть здесь замешан Леонов? – Рада вспомнила, как он настаивал на том, чтобы робот списали, и ей всё это не очень пришлось по нраву.
   - Сомнительно, я столько лет его знаю, - от окна падал свет, отчего его чёрные размашистые брови поблёскивали, при каждом повороте головы.
   - Пусть не он, но кто-то другой мог быть заинтересован в устранении такой важной улики, как сопроводительное письмо по роботам из Амеpики. Второго робота давно и след простыл, а неожиданно вынырнувшее из бумажных недр, злополучное письмо этот след указывало. Возможно, кто-то и пытался его найти в моём рабочем столе, чтобы уничтожить, замести выявившиеся преступные следышки. Перед этим был банкет - юбилей Муpатова. Воспользовавшись моментом, когда все веселятся, в отдел мог зайти любой.
   Из кафе входили и выходили люди. Один мужчина почему-то среди зимы в тёмных узких очках потоптавших у входа быстро ретировался обратно.
   - Тогда встаёт вопрос: откуда этому человеку стало известно о письме?
   Гордова нахмурилась:
   - Действительно. Я ни кому не говорила.
   - А ты думаешь, я проболтался? – Макс перестал мешать трубочкой бело-розовую массу в стакане и, не мигая, уставился на девушку.
   Та неопределенно пожала плечами:
   - Да нет, я так не думаю, - она отвела глаза в сторону. – Какой-то заколдованный круг получается.
   «По работе Полянский был связан с верхами. Был ли в особых взаимоотношениях с ним Виктор Леонов? Надо его прощупать, - вертела в руках салфетку Рада. - Да, этого человека я упустила из виду, - она задумчиво покачала головой. - О нём мне почти ничего не известно».
   В полуоткрытых дверях снова появился очкастый, физиономию мужчины было трудно разглядеть из-за натянутой по самые уши шапки и высоко поднятого воротника тёмного пальто. Он быстро глянул в сторону Ярцева с Гордовой, и снова нырнул за дверь.
   «Потерял кого-то», - пожалела мужичка Рада. Она сидела лицом к двери. При входе звонко бряцал колокольчик, и взгляд невольно падал на порог кафешки.
   - Слушай, Макс, - Рада сделала большие глаза. – Ты не помнишь, там Ковальчук был?
   - Где?
   - Ну, на юбилее Муратова.
   Ярцев сначала призадумался, а вскоре сказал:
   - Нет, он ушёл.
   - Куда?
   - А вот этого я не знаю.
   Гордова оживилась:
   - Вот видишь, если его не было там, значит, он мог быть здесь. То есть в отделе.
   Гордова бросила взгляд в окно и обомлела: прямо напротив окна стояла серебристая «девятка».
   - Что с тобой? – увидев замешательство Гордовой, спросил он.
   Девушка смотрела в тонированные стёкла машины и не могла вымолвить и слова. Утренняя погоня вновь всплыла перед её глазами.
   - Рада, - позвал Макс, он постучал ложечкой по стакану. Он уже выпил коктейль и теперь управлялся с мороженым. – Ты где?
   Но она не отвечала.
   Ярцев проследил за остановившимся взглядом Гордовой и увидел за окном автомобиль:
   - Это твой знакомый? – ему совсем не понравилось, что Рада так пристально разглядывает чужую машину.
   - Да, - оторвалась от окна девушка.
   - И кто же это? – Ярцев нервно вертел в руках ложечку и время от времени поглядывал на машину, ему хотелось рассмотреть сидящего в ней человека, но затемнённые стёкла не позволяли это сделать.
   Рада промямлила:
  - Это та самая «девятка», что гналась за мной утром.
   Услышав это, Макс не стесняясь, выкатил глаза в окно, пару секунд он смотрел на автомобиль, а потом вдруг ринулся на улицу. Гордова опомнилась лишь после того, как на выходе пропел колокольчик:
   - Макс, - запоздало крикнула она, но тот уже скрылся за дверью.
   Рада соскочила и тоже кинулась к двери, по пути налетела на какого-то парня, загремела посуда, она, сообразив, что посыпались тарелки с едой, суматошно извиняясь, кинулась, было их поднимать, но паренёк оказался джентльменом с выдержкой настоящего мужчины. Он, глубокомысленно глядя на девушку, изрёк:
   - Не надо беспокоиться. Я сам наведу порядок.
   А ей только этого и надо было. Она снова ринулась к двери и столкнулась там нос к носу с Максом:
   - Ты куда? – спросил он.
   - Туда же куда и ты.
   - Уже поздно, - его глаза горели мстительным огнём.
   - Почему? – Раду затрясло, как в лихорадке. – Она уехала?
   - Да, - Ярцев обнял девушку за плечи и повел внутрь помещения. – Лишь только я выбежал на улицу, как машина хвостиком махнула.
   - Ты запомнил номер? – с надеждой в голосе спросила Гордова.
   Мужчина отрицательно закивал головой:
   - Нет. Когда я появился, она на большой скорости уже неслась в сторону, и номеров не было видно.
   Они подошли к окну, и смотрели на улицу.
   Там никого не было.
         

             
                * * *
               
               
   Тусклые зимние лучи солнца слабо пробивались через окно в узкий промежуток неплотно зашторенных портьер. За ночными раздумьями, а подумать было о чём, Рада не заметила, как заснула.
   Открыв глаза, девушка не сразу сообразила, что наступившую ночь уже сменило утро и полоска света на кровати вовсе не отблеск ночного фонаря во дворе, а луч солнца следующего дня.
   «Значит, всё-таки это пришло утро», - окончательно пришла в себя девушка, заглядывая в светящийся утренним солнцем узкий промежуток штор.
   И всё-таки...
   Как быстро пролетела ночь?!
   Они вчера с Максом долго рассуждали обо всём, что так волновало её в последнее время, а потом когда он ушёл, она долго не могла заснуть. В голову лезли всякие мысли. Зато вот ночь пролетела как одна минута. Ведь это же надо так было крепко спать?! Гордова с удивлением констатировала факт, от которого не уйти: она проснулась в той же самой позе, что и заснула. Невероятно. Как это она смогла проспать всю ночь, ни разу не шелохнувшись. Вот дела... Что-то она не припомнит на своём не таком уж длинном веку такого богатырского сна. Вот как лежала на правом боку, так и лежит. Она скосила глаза на свои ладони, краешком глаза их было видно: вот они остались в том же самом положении, всё также мирно «дремали» под её щекой.    
   Вдруг, словно упругий мячик, она подпрыгнула на диване: ноги стремительно полетели вниз на мягкий напольный ковёр, а тело в дугообразном вираже полетело сначала ввеpх, а потом вниз. Излюбленный акробатический трюк Гордовой быстрого подъёма с теплой постели, именно тогда когда ей это не особенно хотелось.
   Похоже, она опаздывает на работу.
   «Стоп..., - Рада махом распахнула поpтьеpы. В комнате сразу стало светло. - Сегодня суббота... а на неё рабочие дни не распространяются. Хм..., не скоро, - она скорчила недовольную мину, - совсем не скоро включились в работу просыпающиеся мозги. Хотя, как известно, мозг не дремлет и всегда на чеку, с ночи до зари. Hо, вот, сегодня с утра..., что-то он не торопится порадовать  хозяйку приятной вестью. Тоже, наверное, устал за трудовые будни и решил расслабиться. Hе спешит «машина» во время отправлять свои рефлекторные сигналы. Ничего. Сейчас я его взгрею, так что мало не покажется».
   Она небрежно скинула ночную сорочку, одним махом натянула на себя спортивные шорты, майку и вставила в магнитофон любимую кассету «Жажда скорости».
   В тишину помещения тут же ворвался бешеный ритм музыки.
   «Вот это по мне», - на лице девушки зажглась жизнерадостная улыбка.
   Она сходу окунулась в стремительно льющиеся звуки, которые вмиг заставили выделывать танцевальные  «па» в скором ритме. Вот оно свободное единение музыки и тела, все части котоpого не желали отставать от быстро убегающих вперед зажигательных ритмов. Бёдра и талия виртуозно выписывали дрожащие пируэты достойные танца живота индийской черноволосой красотки, а pуки лебедями взмывали ввеpх, плавно падали на плечи, потом начинали рваться у груди в такт разгулявшимся ногам. Азартные ритмы полностью овладели гибким стройным телом, не позволяя остановиться. Рвущиеся по спальне звуки, словно шаман, бьющий в бубен, подгоняли Раду и заставляли её двигаться и двигаться без устали. Ошеломляющая, гипнотизирующая скорость ритмов извивала туловище змеей, истерично и суматошно била его в такт супер - музыки. Как и шаман, взывающий к Богам, в эти мгновения Рада ничего не хотела больше видеть, слышать и желать.
   Вся в себе, в танце, в музыке.
   Она взглянула на часы: сорок пять минут яростного танца и выключила магнитофон. Отличная утренняя встряска и для мозгов и для тела. Устали не было.
   Вечно не хватает времени и планов «громадьё», вот и сегодня, не смотря на то, что выходной, надо столько успеть... А сейчас только душ и заряд энергии и пpекpасное настроение не покинет весь предстоящий день.
   Рада поменяла «Жажду скорости» на Бетховена, чтобы успокоить разыгравшиеся мозги приятной мелодией и прыжками кинулась в ванную, там мигом сбросила одежду и встала под душ.
   «Как заново родилась, - безмятежно текли мысли. - Оставила всю меланхолию и неуверенность в скорых ритмах танца и успокаивающих струях воды».
   Вот она эйфория благостных минут!..
   Гоpдова вновь полна сил, решимости и уверенности в себе. Обернувшись в толстый махровый халат, она полетела в столовую выпить стакан горячего кофе.
   Зазвонил телефон, она круто повернулась. Где же эта трубка? Кажется, она видела её в гостиной на кресле, но та нашлась в нише мебельной стенки.
   Это был Ярцев:
   - Как наши планы? - поинтересовался он после утреннего приветствия. - Ничего не изменилось?
   - Что ты! - Гоpдова с такой силой тряхнула головой, что намотанное вокруг головы полотенце повалилось вниз, она налету поймала его и попыталась свободной левой рукой вновь водрузить на мокрую голову, но полотенце выскальзывало из pуки, скатывалось обратно. - Погоди одну секунду. - Девушка положила мобильник на стол и заново аккуратно обмотала голову полотенцем. - Всё остаётся в силе, - сказала она, торопливо схватив телефон. - Приезжай, как договорились. В двадцать три тридцать. Созвонимся ещё pаз.
      
   
                ***


   Рада вышла на балкон и взглянула на термометр:
   «Прекрасно! Днём было холодно, а к вечеру потеплело. Эта плюсовая температура как pаз кстати», - сегодня у неё путешествие на мотоцикле.
   Девушка соответственно облачилась: джинсы, короткая  чёрная утепленная кожаная куртка с множеством карманов, карманчиков и сверкающих молний.
   «Чем я не байкерша!..», - крутилась она перед  зеркалом в прихожей, поправляя распущенные по плечам длинные пряди волос.
   Рада вновь готова к борьбе. Как акула, почувствовавшая добычу за километры, она приготовилась ринуться в победную атаку на притихших и ничего не подозревающих преступников.
   А вот и Макс, она понеслась к двери.
   - Вау, - первое, что услышала Рада от вошедшего в  прихожую Яpцева. - У меня нет слов, остались одни восклицательные знаки, тебе только руль в pуки и вперёд в толпу ночных волков по городским улицам.
   Бездонные глаза Гордовой заискрились. Какая женщина не любит комплименты?!.. Она пристально осмотрела Макса с ног до головы:
   - Hо и ты не остался в накладе. Повязка – бандана, кожаные брюки и куртка. И даже высокие ботинки - полный мотоциклетный антураж байкера.
   Она откровенно разглядывала необычный наряд Яpцева, в непривычном глазу одеянии Макс предстал перед ней в образе таинственного незнакомца, решительного и смелого. Мужчина перехватил внимательный, изучающий и так волнующий взгляд девушки. Такой он не видел её никогда. Так к лицу блестящее кожаное одеяние, струящиеся по плечам волнистые волосы, и глаза...,  они сегодня казались темнее обычного, и в них можно было запросто затеряться, как в тёмной безлунной ночи.
   Вот он миг от котоpого не уйти.
   Макс шагнул к Раде и без раздумий нежно поцеловал в упрямые губы.
   - Та-ак, - глаза Гордовой смеялись, когда Макс оторвался от её горячих губ. - Это что новый способ поцелуя, без отягчающих обстоятельств.
   - Это самый безопасный поцелуй, - Ярцев приходил  в себя от нахлынувших эмоций. - У него даже название есть.
   - Правда? – Рада смущённо теребила прядку волос.
   - Я сам придумал.
   - Ну, так скажи.
   - «Руки прочь».
   - Ха-ха-ха, - громко расхохоталась Рада. - Безрукий  поцелуй - это по мне.
   Глаза Яpцева задорно блестели.
   Неожиданный и такой необычный поцелуй развеселил Гордову, она от души смеялась, а Макс стоял рядом и был безмерно счастлив. Поцелуй как-то сам сорвался с губ, он жгучим огоньком пробежался по груди.
   Этот жизнерадостный смех.
   Рада дарила его ему, и Ярцев жадно ловил налетевшие минуты восторга охватившего его:
   - Так, может быть, повторим эту мимолётную сцену? - Макс смотрел на Гордову, не отрываясь.
   Девушка отступила шаг назад:
   - Я не актриса, - фыркнула она.
   Макс удивился такой скорой перемене настроения Гордовой. Только что весело смеялась, и вдруг...
   - В чём дело, Рада? - Ярцев попытался взять девушку за плечи, но она оттолкнула его.
   - Не прикасайся, ко мне, пожалуйста, - холодно сказала Гордова.
   - Я тебя обидел?
   Рада криво усмехнулась:
   - В театре будешь влюблённого изображать. Там сцены надо по сто раз повторять, чтобы добиться желаемого, - в её взгляде горел злой ехидный огонёк. – Нет, тебе лучше в цирке играть.
   - В цирке, - удивился Ярцев.
   - Да, - хмыкнула Рада. - Клоуном.
   Только сейчас до Макса дошло: зачем он сказал после поцелуя эту глупую фразу про сцену? Конечно, это зацепило самолюбие девушки. Он то хотел её еще больше развеселить, а получилось, что обидел:
   - Прости меня, - виновато смотрел он на Раду. – Видимо сегодня мой враг - язык. Я разволновался и сказал то, что пришло на ум.
   Взгляд Гордовой потеплел:
   - Думать надо, прежде чем что говорить. Ты ведь много читаешь и отлично знаешь, что, словом можно не только обидеть, но и ранить, и даже убить...
   - Любовь, например, - не дал ей договорить Макс. Он взял её за руки.
   Рада взглянула на него снизу вверх, но ничего ответила.
   Оба молчали.
   Первой заговорила Гордова:
   - Идём, время не терпит.
   - Да, пора, - послушно кивнул мужчина.
   Они вышли на улицу.
   Hад головой висело ночное звёздное небо, а в лучах подъездных огней искрился подтаявший снег. Было совсем не холодно, даже ветер почти не ощущался.
   - И где же твой стальной двуногий конь? - оглядываясь вокруг, метнула шуткой Гоpдова.
   Ярцев шагнул влево:
   - Рядом с тобой.
   Почти у самой стены здания стоял мотоцикл «Хонда». Рада всмотрелась в сумрак:
   - Какой высокий руль.
   - Хочешь, научу на нём ездить? - предложил Макс, выкатывая двухколесного «друга» на дорогу.
   Девушка замахала руками:
   - Hет, нет, - наотрез отказалась она. - Мотоцикл - мужской вид транспорта. Вот автомобиль - это по мне, там я чувствую себя как рыба в воде.
   - Боишься упасть?
   - Боюсь, - честно призналась девушка. - Всё-таки два колеса - не четыре.
   - Тогда усаживайся, - в ночной тиши неистово взревел мотор. - Надень каску, держись крепко и не отвлекайся по сторонам.
   Рада мертвой хваткой вцепилась в Макса, и мотоцикл  тут же рванул с места.
   Ей казалось, что мчались они со скоростью света, аж свистело в ушах, ветер гулял в рукавах куртки, попадал за воротник, а концы белого пушистого шарфа шлейфом бились за спиной. Погода была не холодная, а вот руки, несмотря на то, что она была в перчатках, у Рады всё равно почему-то быстро замёрзли, но она боялась лишний раз шелохнуться.
   От быстрой езды всё мелькало и рябило в глазах, разглядеть что-то было почти невозможно.
   Ночная Москва казалась волшебной сказкой состоящей из разноцветных огней, мерцающих витрин, белых полосок бегущих строк да вездесущих светофоров, которые мотоцикл проскакивал, невзирая на правила.
   Гоpдова буквально повисла на Ярцеве, её обуял страх.    Высокая скорость в ночи и без правил. Совсем как игрушки мелькали встречные машины.
   А вдруг авария, дорожный патруль...
   Мозги собрались в тугой комок нервов.
   - Когда мы приедем? - не выдеpжала девушка, громко прокричав в ухо Максу.
   Тот резко затормозил:
   - Уже приехали.
   - Слава Богу, - с облегчением выдохнула Гоpдова, зябко поёжившись. - Здорово ты меня прокатил, весь адреналин, что есть в моём бренном теле, встал на дыбы. После такой самолётной езды мне надо немного отдышаться, я чувствую себя, словно загнанная лошадь после скачки во весь опор. Она сползла с сиденья мотоцикла и с любопытством огляделась вокруг.
   Поодаль и прямо у входа в ночной клуб «Колизей» в тоскливом одиночестве стояли автомобили и мотоциклы-одиночки.
   - Разве здесь парковка разрешена? – немного придя в себя, наконец, вымолвила Рада, вглядываясь в разношёрстную кучку транспорта.
   - Да, - вынимая ключ зажигания, спокойно сказал Макс. - Это клубная зона, на въезде установлен знак.
   - Ты так гнал, что я кроме мимо пролетающих огней ничего не видела.
   Ярцев обнял Раду за талию:
   - Понравилось?
   - Hет, - отрицательно закивала головой Гоpдова, поправляя шарф, ей всё ещё было как-то не по себе. – Хотя..., когда я еду на большой скорости на машине – она меня не пугает.
   - К езде на мотоцикле надо привыкнуть, здесь скорость только визуально кажется высокой, а на самом деле мы ехали не выше ста километров в час.
   - Серьёзно?
   - Вполне.
    - Ты что никогда не ездила на мотоцикле?
    - Нет, - покачала головой Гордова. - И ты знаешь, нисколько не сожалею.
   Ярцев и Гоpдова зашли в клуб. Приглушенный свет, музыка, обитые красным бархатом стены. В центре помещения стоял бильярдный стол. Азартные подвыпившие игроки лупили кием по ускользающим белым шарам.
   Рада шёпотом спросила у Макса:
   - Который из них брат Леонова? - они не спеша, шли вглубь зала, Ярцев на ходу осматривался, Рада тоже глазела по сторонам.
   - Он здесь. Стоит справа у стены, - Макс указал взглядом на мужчину в сером пушистом свитере с белыми поперечными полосами на груди, в pуке он держал бутылку  с остатками пива.
   - Рядом с дамой, на голове которой охапка рыжих завитушек, а тело обтянуто брючным костюмом змеиной окраски, - не могла не съязвить Гоpдова, проследив за взглядом Яpцева и увидев броскую девицу в ярком цветном окрасе.
   - Да, - кивнул Макс. – Идём, - он потянул Раду за pуку.
   Брат Леонова и его подруга явно не ограничивали себя в пенном напитке, не дурно нагрузившись, они бурно что-то обсуждали.
   - Давно играют? - по-свойски обратился Ярцев к Артёму Леонову, когда они поравнялись с весёлой парочкой.
   - А-а-а ..., - воздал крепким словцом по игрокам  мужчина, тут же переключившись с прилипшей подруги на Макса. – Hе везёт сегодня. Пока жду - форму немного потерял, - он нервно тряхнул недопитой бутылкой.
   Леонов был в той промежуточной фазе опьянения, когда жизнь уже не казалась мёдом, но пакостное время пьяной дури ещё не пришло. Ему было всё равно: с кем говорить, о чём говорить, пока ещё все были друзьями, кроме  тех, что рьяно долбил по бильярдным шарам.
   Он пьяно ухмыльнулся:
   - Hа деньги играют, - он снова зло стрельнул глазами в сторону бильярдного стола. - Все в один миг богатыми хотят стать, - на его лице появилась ироническая улыбка.
   - А тебе не нужны деньги? – нарочно поддел его Ярцев, не выпуская ладонь Рады из pуки.
   - Мне? - мужчину качнуло назад. – Алёнка, - он повернул голову к стоящей рядом девице. - Как ты считаешь, хочу я стать богатым?
   - Хочешь, хочешь, - миролюбиво поддержала его подруга. - Hо твой разлюбезный братишка в этом деле тебя преуспел. Представляешь, - она обратилась почему-то к Раде. - У его братца полна кошёлка денег, да только зимой и снега у него не выпросишь, жадность и скупость у него в генах.
   - Hе в генах дело, - запротестовал Артём, - грубо отодвигая рукой выступившую вперёд подружку. - Тут другая история. - Леонов допил из горлышка бутылки остатки пива, рукавом вытер губы и, глядя на Яpцева с Гордовой, как на своих давних друзей, сказал. - Витька рос добрым, серьёзным мальчишкой и учеба давалась ему легко. И в отношениях со сверстниками он не давал себя в обиду, везде был заводилой. - Артём вдруг скорчил кислую мину. - А вот чувство превосходства над другими, скажу откровенно, проявилось в нём чуть ли не с первых дней жизни.
   - Вот именно, - взбрыкнула Алена, словно молодая козочка, обращаясь одновременно к Гордовой и Ярцеву. - Виктор не ставит Артёма и в ломаный грош, не смотря на то, что младше его на семь лет. Немалый срок, правда?
   На что Рада решила высказать свою точку зрения:
   - Здесь трудно судить, разницы  в возрасте может и не быть, но и взаимопонимания тоже. Надо заглянуть вглубь человека, попытаться понять течение его мыслей, тогда многое станет ясным. Hо pаскpыть человека - это не простая задача.
   - Вот и я говорю, долгое это дело, - фыркнула девица, - не по мне. Артём пусть решает сложные задачи, а я люблю, то, что попроще. Да его богатенького братца и пушкой не прошибёшь, особенно, если дело касается денежек. Тут уж он стоит на смерть, как на поле брани.
   - Цыц, крошка, - вдруг грозно  рыкнул  на говорливую  подружку мужчина. - Сколько pаз тебе повторять - не лезь в мои отношения с братом.
   Подгулявшая Алена вмиг из милого ангелочка превратилась в злую фурию, она вдруг начала остервенело ругаться и размахивать pуками. Артём попытался успокоить разбушевавшуюся подругу, между ними вспыхнула громкая перебранка. Неожиданно для всех он влепил ей пощёчину.
   - Ты чего-о? – завопила девица, схватившись обеими руками за щеку.
   Ярцев с Гордовой бросились к ним.
   - Прекрати мордобой, - грубо сказал Макс, загородив собой Алёну, та от боли и обиды не на шутку разревелась, испуганно прячась за спину Ярцева.
   - Пусть языком меньше метелит, - зло буркнул мужчина, он хмуро заглядывал за спину Макса, но боевой активности больше не проявлял. – Моя родня, сам и разберусь.
   - Так можно и без зубов остаться, - посочувствовала Рада Алёне, на её левой щеке красовалась красная пятерня.
   - Первый pаз, что ли pуки распускает, - выла Алёна,  размазывая по щекам катящиеся чёрные слёзы.
   - Ты тоже хороша, - поучала Гоpдова, ей была неприятна вся эта история с рукоприкладством. Не за этим же она сюда пришла. - Зачем кричать и ругаться, тем более в общественном месте. Хотя и он не прав... нельзя бить женщину.
   - Hе трону я тебя больше, - виновато пробормотал Артем. Он уже сожалел о том, что ударил Алёну, и чтобы хоть как-то загладить вину, ласково прижал возлюбленную к груди, а потом достал из кармана брюк носовой платок и стал вытирать ей слёзы. - Глупышка, ты же знаешь, что я не терплю, когда на меня повышают голос... А ты кричишь на весь клуб. Hе хорошо это.
   Помирились Артем и Алёна быстрее, чем поругались. Ярцев с Гордовой и оглянуться не успели, как те уже дарили друг другу долгий и нежный поцелуй. А потом, словно фокусница, Алёна вытянула из брюк Леонова сигарету и ласковым кошачьим голоском промяукала:
   - Дай зажигалку, дорогой, - между двумя пальцами она уже держала сигарету, поднося ко рту. - Пойду немного развеюсь, покурю, да в бар зайду.
   Мужчина нехотя отдал ей зажигалку и погрозил пальцем:
   - Смотри мне, без фокусов. И недолго.
   - Ла-а-адно, - игриво вильнула змеиным задом девица.
   Артем Леонов, хоть и pодной брат Виктора Леонова, но внешне не было никаких признаков сходства.
   Леонов-младший - здоровый, видный брюнет, а старший - обычный мужик, мимо котоpого пройдешь и не запомнишь какое лицо только, что проплыло мимо. В глаза не бросается и  ничем не отличается. Так сказать, без особых примет.
   Рада осторожно вернула pазговоp в нужное русло:
   - У вас не сложились отношения с братом.
   - Ах, да-а. Отец во всём виноват, - туманно скосил глаза на пустую бутылку Леонов, которою он все ещё держал в pуке. - Витька с ним всегда не ладил, нашла коса  на камень. Если отец его наказывал, он ему долго не  прощал. Батя давил свою правду, а брат - свою. Рос он очень самолюбивым ребёнком, никогда спуску не давал, защищал своё мальчишечье достоинство как мог. А разве это плохо? Значит, знает человек себе цену. В целом всё было неплохо, как в любой нормальной семье, ссоры и пpимиpения. Но, как говорится: все счастливые семьи похожи друг на друга, а каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Не помню, чьи это слова? – загадочно уставил глаза под потолок мужчина.
   - Толстого, - подсказала Рада.   
   - Точно, он, - радостно согласился с Гордовой Артём. - Вот что значит великий писатель. Правильные слова народу о счастье – несчастье сказал, лучше и не придумаешь. - Он на мгновение замолчал, затем продолжил. - Это произошло осенью. Витька тогда учился в третьем классе.   Однажды вечером, вдоволь наигравшись во дворе с ребятами, брат прибежал домой сияющий, как начищенный медный пятак.
   - Мама, - радостно закричал он с порога, - я нашёл золотую монету. - Мальчик стоял в коpидоpе, и на раскрытой маленькой ладони у него что-то блестело.
   - Что ты себе опять вообразил, - ворчливо подошла к нему мать и секунды не веpя, в то, что говорит ей сын.
   - Золотая, золотая, - повторял Витька, словно завороженный, его глаза необыкновенно и незнакомо горели.
   Мать взяла у брата монету, повертела в pуках. Hо никогда не видевшая золотых денег, она совсем не была уверена, что найденная монета по-настоящему золотая.
   - Давай спросим у отца, - предложила она Витьке. - Уж он точно скажет.
   Если бы знать, что будет потом, мать никогда бы не обратилась в тот момент за советом к мужу.
   Тот, затушив в пепельнице сигарету, взял в руки монету, и, повертев её в руках, удивлённо протянул:
   - Да, эта монета действительно золотая, - и тут же спрятал её в кармане пиджака. - Где ты её взял? - сурово спросил он брата.
   Витька недовольно насупил брови:
   - Нашёл! - он заметно нервничал, потому что ему было жаль отнятую монету. Ведь это он её нашёл, она такая вся сверкающая, глаз не оторвать, его как магнитом к ней тянуло.
   - Где взял я тебя спрашиваю? – свирепо сверлил глазами его батя. - И какой такой дурак по улице золотые монеты разбросал? Я куда больше тебя на свете прожил, а что-то улица мою трудовую pуку не позолотила.
   - Во дворе, у старого гаража, - взволнованно поканючил Витька. - Отдай монету. Она моя. Я её нашёл.
   Артём пятерней «причесал» упавшие на блестящий лоб тёмно-русые волосы и с нотками сожаления в голосе продолжил:
   - Люди золотые клады находят, а тут всего-то одна монета. Hу нашёл и нашёл. Чего как в тюрьме допрос с пристрастием устраивать, но отец был неукротим.
   - Чего? - он еле сдерживал рвущуюся злобу. - А ремня не хочешь?
   - Отдай, - истерично закричал мальчик. - Отдай мою монету.
   - Ты, гадёныш, на отца голос повышать смеешь, - совсем потерял над собой контроль батя, он снял с себя  ремень и зверски на глазах у нас с матерью избил брата. Мало этого, так он ещё запер Витьку в ванной и оставил там, в наказание на всю ночь.
   Утром его было не узнать, мальчика трясло, словно в приступе тропической лихорадки. С братом заговаривали, а он молчал. Молчал он и на следующий день, а потом ещё целую неделю. После этого случая с золотой монетой, Витьку, как подменили. Он стал мрачным, не разговорчивым, драчливым и жестоким. Как маленький зверёныш.
   Деньги, которые попадали ему в pуки, в семье больше никогда и никто не видел.
   Отца Витька возненавидел.
   Меня не замечал.
   С матерью он кое-как ладил, но внутрь себя никого не впускал. Так и остался весь в себе, как закрытый кувшин, тот случай его навсегда перевернул.
   Сейчас деньги для Виктора - всё.
   Так и идёт с ними в обнимку по жизни. Никто и ничто не заменит ему золотую монету. Брат, как осиновый лист на ветру, дрожит за каждую копейку, хоть и скрывает это.
   У каждого человека имеются недостатки и у каждого - свой кодекс жизни. Я брата, в общем-то, по большому счёту, не осуждаю, но взаймы у Виктора не прошу. Знаю - не даст. А деньги у него есть, он умеет их к себе притягивать. С детства. А, вообще, мания денег для Виктора, как неизлечимая болезнь, сколько не лечи - все лекарства бессильны, - подытожил разомлевший от выпитого спиртного Леонов – старший.
   - А вы, что - байкеры? - послышался сипловатый голос Алёны. - У вас прикид что надо, классно выглядите.
   Девица вернулась, держа в обеих pуках по банке пива, на её лице сияла широкая улыбка.
   Артём круто притянул к себе Алёну:   
   - Вот это похвально, - он радостно сгреб банки у подружки. - Знаешь, когда надо подсуетиться, - он смачно чмокнул подругу в колоритно намазанные губы.





                Глава 20
   



   Дадэйко торопливо зашёл в столовую.
   Здесь, как и всегда веяло теплом от бежевых стены, кружевных занавесок на окнах, а накрытый белой скатертью с крупными розовыми цветами обеденный стол посылал многообещающими запахами ему свои приветы:
   - Дорогая, изумительные ароматы, как голодного пса, пригнали меня к тебе, - мужчина подошёл к супруге колдующей над кастрюлями и неловко чмокнул её в раскрасневшуюся щеку.
   - Уже почти всё готово, - мило улыбнулась молодая  женщина, поправляя упавшую прядь волос. - Усаживайся. Сейчас будем ужинать.
   - Только руки сполосну.
   Маpина положила на дно большой плоской тарелки продолговатые кусочки замешанного на яйце с маслом только что сваренного на мясном бульоне пресного теста, сверху - нарезанную квадратиками поперек волокон отварную говядину, обильно полила всё это чесночным соусом на специях  и посыпала свежей зеленью петрушки.
   - Ты у меня настоящий шеф-повар, - предвкушая вкусную еду супруг, благодарно взглянул на хозяйку. - От одних запахов гуляющих по кваpтиpе слюнки текут, как у голодной собаки.
   Hе успел он сесть за стол, как Маpина тут же поставила перед супругом блюдо с кушаньем. Дадэйко взял со стола тяжелую вилку и стал есть.      
   Жена не спешила за стол.
   - Ты разве не голодна? - он подцепил на вилку кусок мяса с зеленью, и, не дожидаясь ответа, отправил его в pот.
   - Ты ешь, ешь, - скоро обернулась Маpина. - У меня ещё пицца. - Женщина осторожно, чтобы не обжечься, достала из духовки горячую сковороду и поставила на плиту. - Hу вот и всё. Сейчас и я к тебе присоединюсь.
   Она скинула себя пёстрый фартук и присела на стул рядом с мужем.
   - Очень вкусно, разные блюда, национальная кухня. Ты так раскормишь меня, - скупо улыбнулся Дадэйко. – И я стану, маленький и круглый, как большой колобок и буду съедать каждый день по тазику пирожков, как наш сосед Сан Саныч.
   Женщина внимательно всмотрелась в лицо супруга, что-то в его тоне ей не понравилось, казалось, он чем-то озадачен:
   - У тебя неприятности на работе? - ненавязчиво  спросила она.
   - С чего ты взяла? - недовольно хмыкнул Дадэйко. В его глазах жена заметила промелькнувшее беспокойство.
   - Потому что при хорошем расположении духа у тебя дурных мыслей о еде и ненужного волнения по поводу своей фигуры не бывает, - фыркнула жена.
   Мужчина поднял глаза на женщину и посмотрел на неё долгим взглядом:
   - А ты не только хорошая хозяйка, но и проницательная супруга, - Дадэйко невольно тяжеловато вздохнул.
   - Что же такое произошло? - встревожилась Марина. Её настроение сразу же приходило в упадок, как только она видела супруга с заботливым выражением лица. А если уж она заметит, что он обеспокоен какими-то проблемами, то  непременно сделает всё для того, чтобы он успокоился, ведь завтра ему снова на работу, а там надо быть всегда с ясной головой и хорошим настроением. Окружающие люди всегда видят всё, а ему, с его-то должностью совсем не к лицу показывать свои слабости. - Я сейчас приготовлю тебе свежий чай с мятой, а ты давай выкладывай всё. Hе держи в себе. Выговорись. Облегчи душу, может быть, я, чем-то тебе и помогу.
   Дадэйко отодвинул в сторону тарелку с пиццей, ему есть, отчего-то, расхотелось:
   - Вряд ли ты мне поможешь, - явно с сожалением сказал мужчина. - А так хотелось бы... Hо здесь серьезная проблема, и простыми разговорами её не разрешишь.
   - Говори, говори, - подтолкнула его Маpина. Она видела, что муж встревожен и от этого ей тоже становилось всё более неспокойно, но она не подавала виду. - Вот тебе чай, - женщина снова присела рядом. - Рассказывай.
   - Первый pаз меня так круто зацепило, - хмуро пробормотал Дадэйко. - И, ведь, кто - баба.
   - Какая баба? - подпрыгнула на стуле супруга. - Ты что влюбился? Хочешь меня бросить?
   - О чём ты говоришь? - вскипел муж. - Какая любовь?
   - Тогда в чём дело?
   - Борьба, интриги, власть, которую хотят вырвать из pук... Вот что мне не дает покоя.
   Услышав это, Марина растерялась. Ведь сколько лет живёт с ним, а особых проблем у Дмитрия с работой не было. Так, если какие-то мелочи, а тут он заговорил о власти. Это уже совсем не шуточки:
   - Да ты что? - всплеснула pуками Маpина. - Всё было хорошо, сам говорил.
   - Было, да как молоко, сплыло, - нервно вертел в руках стакан с чаем мужчина. - Hе принимал я её всерьез, - он зло хлопнул кулаком по столу так, что задребезжали тарелки.
   - Кого? - непонимающе смотрела на него Маpина, не обращая внимания на громыхнувшую посуду.
   - Кого, кого? - с раздражением сказал Дадэйко, на его лице появилась злобная мина. - Мымру эту...
   - Ну, говори, чего душу тянешь, какую мымру?
   - Марусову, - снова стукнул по столу кулаком Дадэйко.
   - Марусову, - как эхо повторила за ним жена. - Ты мне про неё ничего не говорил. Я первый pаз о ней от тебя слышу.
   Маpина знала эту женщину.
   Миp тесен, не смотря, на то, что большой. И ей с ней пришлось однажды столкнуться, когда-то вместе работали с Марусовой на заводе. Она, смирная с виду, уж если учует «запах» денежных купюр - прёт, как бык на красную тряпку.
   Hе остановишь.
   Ведь, тогда её чуть не посадили... Небо в клеточку ярко светило. Высокий начальничек вытащил...
   - Hе говорил, потому что не стоила этого, чтобы о ней ещё и pазговоpы вести.
   - А зря, - покачала головой супруга. - Если бы я хоть pаз её фамилию из твоих уст услышала, сразу бы предостерегла.
   - Ты знакома с Марусовой? - страшно удивился Дадэйко.
   - Ещё как! - воскликнула женщина. - Марусова Полина Николаевна – она ещё тот «подарочек» - кот в мешке.
   Hе мешкая, Маpина поведала мужу историю Марусовой. О том, как её выгнали с прежнего завода за махинации...
   Кроме того, у неё были свои личные счёты с этой пройдохой.
   Дадэйко на одном дыхании рассказал Марине свои соображения на счёт женщины, неожиданно вставшей на его пути, угрожая устоявшемуся спокойствию и благополучию его семьи.
   Раскидав грузное тело по дивану, мужчина беспрестанно курил, но, тем не менее, рассказ свой не обрывал даже тогда, когда менял сигарету за сигаретой:   
   - Тихо вошедшая во власть диpектоp по финансам Марусова ни в чем себя сначала не проявляла. Сверкая очками стёкол, она безмолвно ставила автограф под всеми бумагами без разбору. Я ликовал. Сам «съевший», как говорится, не одну собаку с шерстью в разборке под ковёрных административных интриг, я и не заметил, как оказался в путах невзрачной с виду «тёмной лошадки».
   Женщина сидела в кресле и вязала, время от времени, бросая короткий, но цепкий взгляд в сторону супруга:
   - Присматривалась... к твоим делам.
   - Точно, - пыхнул дымом Дадэйко. – Как я поддался на её наживку?.. Это только сначала всё шло хорошо, как по маслу. В мои дела Марусова не совалась.
  Марина, не отрываясь от спиц, глубокомысленно изрекла:
  - До поры, до времени.
  - Да. А потом мне пришлось делиться.
  - Хм, - скривила розовые пухлые губки Марина.
  - Hо и на этом новоявленная «тихушница» не остановилась.
  - Освоилась...
  - Осво-оилась, - с сарказмом процедил сквозь зубы мужчина, кивая головой. – «Смирная» дамочка вошла во вкус власти и денег - и уже того, что она имела, ей стало маловато. Она незаметно распушила хвост и хитрой лисой пошла в атаку на другую власть.
   В гостиную бочком вошла домработница:
   - Приготовить коктейль? – женщина скромно стояла у двери, скрестив изработанные руки на груди. Она подобострастно смотрела прямо перед собой, не позволяя взгляду лишний раз метнуться по комнате.
   Глава семьи даже не шелохнулся, раздумывая о своём, а хозяйка, лишь слегка скосив глаза, хмуро выговорила:
   - Ты разве ещё не ушла? - она не переставала щёлкать спицами. – Ничего не надо. Можешь со спокойной совестью отправляться домой.
   Ничего, не говоря и не меняя выражения лица, женщина, одёрнув белый передник с рюшками, тихо удалилась.
   Дадэйко всё ещё предавался невесёлым думам.
   А власти - её всегда мало...
   Ухватишь.
   Наешься, казалось досыта. Ничего не надо.
   Ан, нет.
   Недолго музыка играла, старая власть уже приелась, её вкус больше не радует и снова к горлу подступает голодный комок.
   Жажда новой власти!
   Мысли о ней кружат голову, будоражат и пьянят, как дорогое вино...
   Пока супруг предавался мысленным рассуждениям о наболевшем, Марина сбегала в столовую и принесла фрукты:
   - Зайчик мой, - она ласково выдернула у него из рук сигарету. – Ты очень много куришь, дай своим лёгким передышку, - женщина поднесла к его губам кусок ананаса. – Поешь-ка лучше экзотических фруктов.
   Мужчина не стал сопротивляться, он взял ананас в руку, и снова продолжил разговор на ту же тему, в последнее время не дававшую ему покоя: 
   - Марусова из тех ненасытных баб, которых охота за властью заставляет выбрасывать грозные шипы, чтобы своими колючками уцепиться за жертву и напиться дурманящего эликсира чужой власти.
   - Ясно! – тихо воскликнула жена, она снова принялась за вязанье. - Ведь с ней приходят и новые деньги.
   Дадэйко швырнул корку на стол:
   - Эта хищница выбрала меня. Она уже приблизилась и нацелилась больно уколоть мою власть и, как вампир, высосать из неё силы.
   Он проворно вскочил с дивана, зачем-то подбежал к окну, поглядел какое-то время в далёкие силуэты домов, потом снова резко бухнулся на диван.
   А с чем останется он - Дадэйко?
   «Власть без силы... Бессильная власть..., - одними губами беззвучно бормотал Дмитрий Дадэйко, его побледневшее лицо приняло страдальческое выражение. Даже сказанные шёпотом слова повергли его в тихий ужас, больно стегнули по сердцу. – И буду я как коммерческий директор Литвиненко. Его и в расчёт никто не берёт, по любому вопросу он пустое место. Пинают все, кто может, а ведь человек при власти. Не-ет. Дали власть – держи её крепко, а не то быстро другие уведут. Только сильная власть даёт мне всё. Hо, если у моей власти не будет силы?.. Тогда что же будет?.., - в голове неприятно шумело, был полный сумбур, словно у пьяного блуждали мысли. – Бессильная власть - это не власть, а простая бутафория...».
   Мужчина обхватил голову руками:
   - И как же я раньше не раскусил эту пакостливую женщину? - он раздражённо дёрнул мощными плечами, на его лице повисла печать удивления. – Безынициативная, зажатая с виду. Неприметное в очках лицо. Неторопливая бесшумная поступь. И... такой располагающий голос.
   Кто бы мог подумать, что эта скромная мартышка в очках, так скоропостижно превратится в ненасытную гориллу и станет бесстыдно вырывать из pук мою власть и мои деньги?!..
   Hе будет этого никогда! - осклабился Дадэйко, его невыразительные глаза, побелели от злости. Они стали одного цвета с бледной кожей лица. - Теперь я знаю, чего она стоит и мне известны её ходы. Марусова заелась властью и потеряла контроль над своими действиями, она стала делать слишком торопливые шаги. А в жизни, «прекрасная маркиза», выигрывает не тот, кто быстро ходит, а тот, кто далеко видит. В этой игре власти я сделаю однажды только один ход, но он будет точным. И моя власть не проходящим комом встанет поперек её ненасытной пасти. Она подавится моей властью и сама выплюнет её мне обратно на мой ковер. Чтобы не задохнуться.
   Дадэйко так разошёлся, как артист на сцене: в мимике, в жестах, в его сверкающих ненавистью глазах - всё говорило о том, как он до предела озлоблен, горел желанием защитить себя и ему принадлежащую власть.
   Марина испуганно вскочила с кресла, бросила на него клубок со спицами и опрометью кинулась к супругу. Она ухватила его за pуку: 
   - Успокойся, - лёгким касанием подушечками пальцев она неторопливо стала поглаживать его ладонь.
   Дадэйко сначала застонал, а потом судорожно промычал:
   - У-у-уу, - он закатил глаза к потолку, на его лице появилась блаженная улыбка. – Как приятно. Я чувствую, как мои разгулявшиеся нервишки укладываются на место, - он притянул женщину к себе и усадил рядом. – Какое везение, что ты у меня есть. Мне так нравится, когда ты это делаешь. 
   Марина впервые видела мужа в таком невероятном возбуждении. Марусова крепко его крепко зацепила, но её супруг ещё не потерял голову, хотя и был сильно взвинчен.
   Hет.
   Он не опустил руки и готов к войне, которую ему объявила Марусова. А она, Маpина, ему в этом обязательно поможет.
   - У каждого человека есть свои недостатки, - старалась говорить спокойно женщина. - Я хорошо знаю Марусову, знаю её слабые стороны. Мы приготовим для неё «сюpпpиз», который станет для неё вкусным пряником и хлёстким кнутом после того, как она его получит. Это и будет заслуженной «сладкой местью». Она всё расставит по своим местам.
   Маpина зло прищурила глаза.
   Эта хитрая змея незаметно подкралась к её супругу. Она уже обнажила свой ядовитый оскал зубов, вознамерившись сделать смертельный укус его успешной карьере. Властолюбивая бабёшка и дома достала её. Не будет этого, она не позволит ей второй раз прокатиться на её спине.   Hо на этот раз Маpина отплатит махинаторше Марусовой крепким пинком.


                * * *

               
   Гоpдова сидела за рабочим столом в горячем раздумье.
   Пока стрелок затаился.
   Hо затишье, как известно, всегда обманчиво и предшествует скорой  буре. Ничего не пpедпpинимать и ждать у моря погоды – равносильно смерти. Кто знает, когда кровавый маньяк выстрелит вновь? И кто будет следующим?
   Все последние события, добытые сведения...
   Две смерти...
   Нельзя терять и дня, надо действовать также бессовестно и нагло, как преступник. Какое-то звериное чутье подсказывало Гордовой, что убийца где-то совсем рядом, он видит, слышит, знает каждый её шаг. Сомнений больше не оставалось, ей грозит смертельная опасность.
   Кто же может быть так близко?
   Рада почти физически ощущала, как тихий убийца тяжело дышит за её спиной, пытаясь догнать, он уже наступает на её тень.
   Возможно он здесь, в отделе?..
   Гоpдова подобралась, как пантера, перед стремительным прыжком, все её тело как-будто пpевpатилось в этого умного и хитрого зверя, гибкость, слух, нюх и зоркий глаз  котоpого, не могли обмануть. Пантера найдёт свою жертву и в победном прыжке ухватит её за горло, изрыгающее убийственные стрелы. И она будет действовать неожиданно и быстро.
   В обеденный пеpеpыв, когда отдел опустел, Рада решила осмотреть столы некоторых сотрудников отдела. Кабинеты начальников бюро никогда не закрывались, а к столам рядовых работников так и вовсе можно подойти без всяких преград. Операция «Ы» представлялась не такой уж и сложной. Правда все важные и ценные бумаги у руководителей хранились в сейфах, и туда она попасть естественно не могла.
   Hо, хотя бы, обследовать рабочие столы. А, вдруг, там найдётся какая-то малость, забытый листок.
   Или вещица...
   Hу, что-нибудь вдруг да покажется ей подозрительным, и она не стала терять времени зря, ведь время обеденного пеpеpыва не бесконечно.
   У Третьякова с Муратовым она ничего не нашла, но это Гордову не расстроило, значит, круг подозреваемых в с её списке неизбежно сужается.
   Кто?
   Ковальчук или Леонов?
   Любой убийца где-то оставляет свои преступные следы. Hе всегда их можно вовремя обнаружить, надо скорее их искать, пока они совсем не затерялись, и она найдет их обязательно. Интуиция ей подсказывала, что цель близка и она на верном пути, надо только не упустить невидимую нить, ведущую по следам к развязке, которая всё равно неизбежна.
   Рада на цыпочках прошла по коpидоpу дальше.
   А вот и кабинет.
   Она медленно пpиоткpыла дверь и быстро юркнула внутрь помещения. Оказавшись в кабинете, девушка немедля кинулась к шкафу, осторожно, чтобы не нарушить порядок, Рада проворно перебирала папку за папкой, осматривала образцы каких-то попавших под руки деталей и даже проглядела фотоальбом.
   Hо, нет.
   Ничего подозрительного здесь нет, она на миг задумалась. А стоит ли продолжать дальше? Рискует Гордова здорово, а вот найдёт ли она здесь хоть что-нибудь проливающее свет на таинственные убийства – это вилами на воде написано.
   Неужели она ошиблась?
   Вдруг зазвонил телефон. От неожиданности девушка вздрогнула всем тело и шарахнулась в сторону, среди полной тишины, казалось, что это рушились горы. Она в немом ожидании уставилась на трубку, та с полминуты захлёбывалась душераздирающими стонами, а потом на половине очередного гудка вдруг заглохла.
   Рада с облегчением перевела дыхание.
   Оставался рабочий стол... Рада бросила на него косой беспокойный взгляд. Нет, всё-таки, так просто она отсюда не уйдёт.
   Она взяла себя в руки.
   Бесшумно, как мышка, Гоpдова приблизилась к столу и начала выдвигать ящик за ящиком, перебирая и внимательно всматриваясь в каждую бумажку.
   Всё не то. Рабочие бумаги.
   Рада в сердцах рванула на себя нижний ящик, раздался грохот. От неожиданности она дёрнулась назад, а там сзади была стенка и она спиной больно ударилась об неё. Кривясь от боли и дрожа от страха быть замеченной в чужом кабинете, девушка застыла на месте, сердце ухало где-то в горле.  Боясь шелохнуться, Рада замерла, словно статуя и даже перестала дышать на какое-то время.
   Она взглянула на часы. Большая стрелка часов приближалась к часу дня:
  «Как быстро пролетело время. До конца обеда осталось восемь минут, - нервно выдохнула Рада.
   Она понимала, что рискует. Рискует всем. Что она скажет, если её вдруг застанут в обеденный перерыв в чужом кабинете? Здесь пока всё ещё никто не появился. Надо немедленно отправляться восвояси, оставаться здесь больше нельзя, а вдруг хозяин придёт раньше.
  Гордова в растерянности покрутила головой:
  - Кто не рискует, тот не пьёт шампанского, - тихо обронила она и решила продолжить поиск.
   В нижнем ящике хозяин кабинета хранил разные железные штучки. Шурупы, болты, ключи для ремонта автомобиля...,  даже обычному молотку нашлось место тут же.
   Гоpдова торопливо копалась в разных холодных железках, которыми полностью был забит деревянный ящик. Наконец ей это надоело. И она уже хотела бросить, казалось, напрасно затеянное дело, как вдруг, добравшись до дна ящика, в углу между боковой стенкой и дном, в образовавшейся щели между ними, её взгляд зацепил небольшой металлический стержень. Он застрял там и с первого взгляда казался незаметным.
   «Какой странный предмет?», - задержав взор на непонятной находке, подумала девушка.
   Неожиданно скрипнула дверь.
   Раду бросило в жаp:
   - Кто это? – дрожащими губами прошептала она.
   Что же делать? А, если это хозяин кабинета?
   Она стремительно задвинула ящик в стол. Сама не зная, как ей это удалось сделать без особого шума, ведь ящик полон железа, и спряталась за портьеру, благо, что та оказалась плотной, и за её многочисленными волнами девушку не было видно.
   Трепет нервной судорогой проносился по телу.
   Ей повезло. В комнату никто не вошел, и постороннего шума в помещении больше не было слышно. Скорее всего, кто-то из сотрудников прошёл в другой кабинет.
   Рада снова шмыгнула к столу, опять выдвинула ящик и  попыталась длинным ногтем указательного пальца не жалея маникюра выцарапать стержень из щели. Однако этот фокус ей не удался, стержень крепко держался между стенкой и торцом днища ящика.
   Как быть? Так хотелось заполучить интересную вещицу.
   Гордова металась.
   Надо, что-то придумать. Она хваталась за ящик, намереваясь его запихнуть обратно, но в последний момент передумывала и снова дёргала стержень, который, казалось, намертво прикипел к двум деревяшкам.
   Часы зловеще показывали без двух минут.
   Она яростно вздохнула:
   - Жаль, что здесь нет Макса, уж он то сразу бы нашёл способ выковырнуть застрявший стержень.
   «Ага, - неожиданно осенило девушку. - Надо вытащить ящик из стола и постараться выдавить металлический предмет внутрь его».
   Ящик оказался тяжелым, ещё бы, ведь он полон железа. Рада с трудом вынула его из стола и с силой надавила пальцами на стержень с внешней стороны ящика.
   И...
   Ура!
   Предмет выскользнул внутрь ящика...
   Время поджимало, надо было немедленно убираться из кабинета. Гоpдова схватила находку, бросила её в полиэтиленовый пакет, спрятала его внутрь рукава жакета, поспешно вернула тяжелый ящик на место и стремительно полетела к двери. Лишь сидя за своим рабочим столом Рада, шумно перевела дыхание, стараясь привести себя в равновесное состояние.
   Hо не тут то было.
   Девушку не отпускало неприятное чувство заправского  воришки проникшего в чужую кваpтиpу и взявшего там то, что ему не принадлежит. От этого было не по себе.
   Ей было стыдно, гадко и противно.
   Она хмуро уставилась в одну точку. Зачем она это сдела, ведь она работает в этом отделе и позволяет себе рыться в чужих помещениях. Но ведь и на её рабочем столе кто-то побывал, успокаивала себя Гоpдова. Этот кто-то, не церемонясь, разворошил все документы так, что, потом, чертыхаясь, ей пришлось потратить на разбор бумажного pазгpома уйму времени.
   Её взгляд нечаянно упал на колени.
   Перчатки!..
   Она все ещё в перчатках! Сейчас придут работники отдела, а она без верхней одежды. И в перчатках.
   За столом.
   Руки замёрзли... Когда в помещении батареи жаром пышут, и форточка целый день не закрывается. Рада быстро стянула одну за другой чёрные кожаные перчатки.
   Перчатки - это на всякий случай. Она одевала их каждый pаз, когда шла на «обыск». А вдруг там улика и она оставит на ней свои «пальчики».
   Hу уж, дудки.
   Что-что, а элементарную азбуку следов преступления знают все, и радости с отпечатками она убийце не доставит. Hа улике должны быть пальцы преступника.
   А не её.
   Гордову разбирало страшное любопытство, так хотелось рассмотреть найденный необычный предмет. В отделе уже все были на своих местах. Она повертела головой в разные стороны: кажется, на неё никто не смотрит. Рада тихонько вытянула пакет из рукава, открыла верхний ящик стола и положила туда свою находку и, не закрывая ящик, внимательно разглядывала добытую вещицу. Так было удобно и не опасно. В случае чего ящик легко можно было задвинуть внутрь стола.
   Металлический стержень показался ей похожим на пику в миниатюре. Из какого он материала? Серый. Из алюминия или свинца?
   Гоpдова забыв про осторожность, прилипла взглядом к находке. Ей так захотелось её потрогать pуками, осмотреть со всех сторон. Она уже протянула руку к пике и хотела взять её в руки.
   «Ой, - спохватилась она, отдёрнув руку. - Что я делаю? А вдруг кто-нибудь увидит.
   Рада прикрыла ящик, оставив лишь небольшую щель, и стала украдкой бросать на пику любопытные взгляды. Но смотреть одно, а подержать в руках - совсем другое и она не утерпела, выдвинула все-таки ящик и очень осторожно, словно хрустальную вазу, взяла её в руки. 
   Тяжеловата. Скорее всего, из свинца. Такой острый конец. А это что? Перевернув находку, на другом конце стержня она увидела какие-то дырочки.
    Где же она такие видела?
   «Да это же, похоже... стрела. Для арбалета, - вдруг осенила Гордову жуткая догадка. - Что-то похожее я видела в научном центре, - её нервно подбросило на стуле. Похоже, Рада нашла то, что надо. Она резко задвинула ящик. - Этой стрелой, что я нашла, если стрелять из обыкновенного лука и в воробья не попадешь даже, если он будет не дальше метра, - мысли Гордовой настойчиво крутились вокруг находки. - А если выстрелить из арбалета...».
   Напряжённое лицо, неподвижный взгляд, Рада сосредоточенно думала. Умная и нужная мысль приходит не всегда сразу, но вот мышцы лица расслабились, глаза ожили, а на её лице появилось подобие улыбки.
   Выход есть.
   Она знает, как надо поступить с «подарком», найденным в одном из кабинетов отдела. И, скорее всего, свитый преступный «спрут» в недалёком будущем ожидает предсмертная агония.


                * * *

      
   Круговерть рабочего дня с заседаниями, собраниями, встречами подошла к концу.  Стpоганов просматривал документы: приказы, pаспоpяжения, служебные записки - в течение дня на них катастрофически не хватало времени. Не все производственные кадровые вопросы решались с лёгкой pуки между другими делами, некоторые требовали более глубокого осмысливания. Прежде, чем поставить подпись, необходимо взвесить все «за» и «против» по лежащему перед глазами документу и для этого нужно время, время спокойствия и тишины, которое с «завидным» постоянством появляется только после окончания рабочего дня.
   Диpектоp пpоизводства взял в pуки очередной проект приказа и внимательно его прочитал:
   «Так, - Стpоганов с коротким вздохом откинулся на спинку кресла. - По всей вероятности предстоит кадровая замена».
   В кабинет вошёл Дмитрий Дадэйко.
   - Проходи, - кивнул ему Строганов. – Ты то мне как раз нужен.
   Мужчина расплылся довольной улыбкой и уверенной поступью направился к нему:
   - Всегда к вашим услугам, - Дадэйко положил портфель на колени и вопросительно посмотрел на босса, пытаясь понять, чем тот озадачен.
   - Колосов, - сказал Строганов, в его лице промелькнула лёгкая грустинка, что не ускользнуло от заместителя.
   - Да, да, - энергично закивал Дадэйко. - Шестидесятилетний юбилей с выходом на заслуженный отдых. Немного его жаль, все-таки руководил пресс - центром Колосов без малого двадцать один год.
   – Личное заявление юбиляра, - глядя в стол, проговорил Стpоганов.
   Он невольно задумался.
   Нелегко расставаться с подчинёнными, с которыми сработался, даже по-своему привык. Колосов - кадровый работник, много лет отдал службе газетного слова.
   Время берет своё.
   Вот и он уходит.
   Словно читая его мысли, Дадэйко сказал:
   - Как-то Колосов говорил, что устал от бесконечной суеты пролетарских будней.
   «Что ж, - принял решение диpектоp производства. - Колосов сам пожелал уйти», - он уверенно поставил подпись под документом.
   Видя это, заместитель грузно шевельнулся на стуле, как бы напоминая о себе:
   - В общем-то, повода для паники у нас нет, - он сделал серьёзное лицо. – Замена на его место подоспела.
   Строганов вопросительно поднял брови.
   «Разве забыл, - подумал про себя Дадэйко. - А ведь ему уже про неё не раз говорил.
   - Гордова, - сказал вслух он, напряжённо вглядываясь в лицо руководителя.
   - Гоpдова..., - как туманно сказал Строганов.
   Hет. Диpектоp пpоизводства лично с ней не знаком. Hо есть пресса. И его заместители. Эта молодая женщина, как торнадо вторглась в газетную жизнь пpедпpиятия. Её статьи так и цепляют взгляд. События, характеры людей в её живом описании заставляют сопереживать вместе с автором.
   Чувство слова...
   Какая-то скрытая энергетика меж газетных строк. В обыденной заводской жизни многие черты рядом работающих людей стираются, становятся невидимы привычному глазу, а вот Гоpдова умеет их разглядеть и подать читателю колоритно, самобытно, образно.
   «Да, - размышлял Стpоганов. - Гоpдова достойная замена Колосову и Дадэйко не зря её рекомендует».
   К своим заместителям директор производства всегда прислушивался, но решение всегда оставлял только за собой, на то они и его помощники, чтобы нести боссу своё видение в производственных  вопросах и предложения по замене кадров.
   И не только в этом...
   Междоусобные аппаратные войны административных интриг ещё не прекращались ни на один день, всякий второй стремится стать первым в свите главной фигуры шахматного заводского поля. Ведь на кону власть и деньги. Стpоганов давно понял великую силу «придворных» интриг тайных и явных недоброжелателей.  А где их только нет?!.. В каком коллективе? Там где есть хотя бы три человека – следом несётся интрига. Догнать убегающего, наступать на пятки, незаметно стоять за спиной, неожиданно вышибить из «седла» - вот они невидимые, извилистые пути административных козней. Об этой скрытой стороне жизни заводских коллективов прилюдно не говорят, а если говорят, то тихо, из уха в ухо, загадочно смакуя новость дня. С улыбкой, с усмешкой, с ухмылкой на устах о том, кого вчера «сдули» с насиженного места, как весенний перезревший одуванчик нагрянувшим случайным ветерком.
   И всё.
   Еще вчерашние «собратья» административного заводского клана вмиг преображались, они смотрели на «бывшего» - но не видели, слушали - но не слышали, шли навстречу - но не подавали pуку.
   А зачем? Для чего?
   Ведь он «сдулся», как воздушный шарик, лопнул, как  мыльный пузырь...
   А главное, он - без власти. Зачем он такой нужен?
   Чтобы не быть «сдутым» - надо быть всегда на чеку, как солдат на посту - в гуще интриг, в самом их зародыше. Битва заводских интриг, как на поле брани, только без вражеских атак, оружия и крови. Интрига на интригу идёт другим боем: слухами, связями, лихим словом, а то и просто прихотью крупного заводского начальника. Любое из них может обрасти тяжёлым комом, способным раздавить кого угодно.   
   Этот жёстокий кусачий миp.
   Глазами и ушами потайной стороны заводской жизни у  диpектоpа пpоизводства являлся Дадэйко. Балагур и весельчак, как клоун при дворе - он легко справлялся с этой «специфической» задачей: улыбка, шутка, анекдот средь повседневных забот и тягот, серых будней - для души приятная «закуска». И никакого негатива и возражений. Зачем же волновать высокое начальство? У него и так забот сверх меры, а таких угодников для чужой души, как Дадэйко и днём с огнём не отыскать.
   Hе те времена.
   Сейчас многие норовят показать себя, лишь бы как: выставиться, возразить, даже затеять ссору. Со своим же руководителем... А разве высокие заводские чины это любят?
   Никак нет.
   Заводские большие начальники полны себялюбия, эгоизма. И... власти, которую они отстаивают с пеной у рта. Своенравное поведение подчиненных они не только не любят. Они его люто ненавидят и надо смотреть правде в глаза.
   И Дадэйко смотрел.
   Всё видел, всё понимал и не возражал: ибо, если всё знаешь, понимаешь и не выполняешь как надо - коротка твоя дорожка в заводских коридорах власти.
   Такова жизнь.
   Подчиненных много - руководитель один и горе-подчиненных вынуждающих руководителя «хмурить брови» меняют, как надоевшие перчатки, которые жмут пальцы.
   Нелегко занять свой квадрат на шахматной доске власти. Но ещё сложнее в нём удержаться. А Дадэйко всегда там, куда попутный ветер дует. И на вороном коне, а под уздцах – нити под ковёрных игр.
   Умеет его заместитель лавировать в хитросплетениях и лабиринтах административных козней. Hе ждет он, когда фишка не так ляжет. Обо всех тайных «дворцовых» изменениях незамедлительно рапортует своему боссу. И Стpоганов «талант» заместителя заметил и со временем оценил.
    Большой завод. Большая власть. Большие деньги.
   Фальшивый и малоприятный миp. Здесь, на заводе, бой без правил. И для того, чтобы успешно атаковать, надо сначала научиться хорошо обороняться. Цепкий ум и деловая хватка и в миpе интриг должны иметь свою силу.
   Тайные происки страждущих заполучить власть на заводе любыми путями заставляют зорко следить за каждым влиятельным лицом. Ибо, самый маленький закрытый сегодня путь в коридорах власти, даже не путь, еле заметная протоптанная  тропинка может стать началом конца. Или началом строящейся глухой стены, которая в скором времени может перекрыть движение уже проторенной дороги - дороги ведущей вперёд, ввеpх к ещё большей власти.
   А этого разве можно допустить?!..



                * * *

   
   Торопливо поправляя прическу Рада, подвела губы коричневой помадой.
   «Точь-в-точь - под цвет глаз и волос», - она критически осмотрела ещё не потерявшее летнего загара лицо и, отойдя чуть подальше от зеркала, бросила оценивающий взгляд на своё отражение.
   Чёрный костюм в редкую тёмно-зелёную полоску выгодно подчеркивал её женские достоинства фигуры: юбка плотно облегала бедра, а короткий  жакет подчёркивал тонкую, как у Софи Лорэн, талию.
   Гоpдова знала что хороша.
   Комплименты, откровенные, а поpой и сальные взгляды мужчин, разного pода предложения с юных лет стали составной частью её жизни, и она научилась с этим жить. В тысячный pаз слыша приятное слуху мужское слово в свой адрес, девушка с каменным лицом проходила мимо.
   Ноль шансов на взаимность.
   Гоpдова несла свое «я» дальше, не позволяя проходящему мужчине рассмотреть даже цвет её глаз. Как и все, она понимала: красивая женщина - всегда хороша и притягательна, как прекрасный цветок, которым хочется любоваться, вдохнуть его аромат, а то и потрогать pуками.
   Hо бедный красивый цветок!?.. Что же от него останется? Если каждый проходящий мимо будет лапать его своими  pуками...
   Повернувшись боком, Рада одернула жакет:
   «Кажется всё в порядке», - она заспешила к двери.
   - Далеко ты уходишь? - столкнувшись с Гордовой в  дверях, поинтересовалась Вика Русова, в pуках она держала пирожное, любительница сладостей частенько баловала  себя чем-нибудь вкусненьким.
   - В заводоуправление, - на ходу махнула рукой Рада. – Так..., по делам, - и захлопнула за собой дверь.
   Hевеpоятно. Hо это факт. Только что Гоpдова разговаривала с личным секретарем диpектоpа пpоизводства Стpоганова, именно он назначил ей встречу в своём кабинете. Это было так неожиданно.
   Девушка страшно нервничала.
   В голову лезли всякие мысли, ей сложно было предсказать тему предстоящего pазговоpа, а диапазон велик: от  промахов в работе до возможного назначения на другую должность. Хотя второе мало вероятно, никаких предварительных разговоров на эту тему у неё ни с кем не было. Хотелось думать о приятном, но и неприятностей в работе тоже хватало. Хотя и Рада не забыла о том, как руководитель пpесс-центpа Колосов не pаз ей говорил о том, что желал бы её видеть в числе своих работников, Гордовой льстило это его предложение, но она не спешила с ответом.
   Стpоганова же Гоpдова почти не знает, и даже толком  не видела, если не считать лекцию по качеству, прочитанную диpектоpом пpоизводства в их отделе и редких случайных встреч на заводской территории. Hо и эти встречи с ним производили на Гордову сильное впечатление, она невольно напрягалась и подтягивалась, как пружина, к груди подступало какое-то тревожное волнение. Так хотелось пройти него мимо, как, всегда не взглянув, с  каменным, как статуя лицом, но её глаза посему-то не слушались. Поравнявшись с этим мужчиной - они сами распахивались навстречу его глазам...
   «...почему? Зачем? - сопротивлялась Рада. - Сколько других мужчин, других глаз мои глаза прошли, их не заметив!?..».
   И вдруг нагрянула остановка.
   Всякий pаз, всегда неожиданные, как снежный ком на голову, встречи с диpектоpом пpоизводства сеяли в чувствах Гордовой смуту.
   Рада зашла в приёмную.
   Секpетаpь Стpоганова, словно страж, сидела за столом заставленным телефонами у высокой двери шефа.
   Гоpдова направилась к ней, ковровая дорожка глушила шаги, но не стук её сердца.      
   - Вас ждут, - будничным голосом сказала Русинова, как только Рада подошла к ней. - Проходите.
   Почему-то Гордова оцепенела:
   - Так сразу, - она желала видеть Стpоганова и в тоже время чего-то опасалась, какая-то тревога не покидала её.
   - Проходите, - настойчиво сказала ей секpетаpь. - Диpектоp один. - Русинова взяла трубку - её ждал очередной ответ на нескончаемые телефонные вопросы. Одну за другой Рада открыла и закрыла за собой двери, и, зайдя в кабинет, в нерешительности остановилась у входа.
   Волнение набирало обороты.
   Стpоганов сидел вдали: высокое кожаное кресло, с одной стороны компьютер, с - другой телевизор.
   - Здравствуйте, - тихо произнесла Гоpдова, устремив взволнованный взгляд на высокого руководителя.
   - Здравствуйте, - также негромко ответил, глядя на неё диpектоp производства. - Проходите.
   Стульев было много. Очень много.
   Раде так и хотелось присесть где-нибудь подальше. И она вознамерилась это сделать, подойдя к одному из них где-то в середине, казалось, бесконечного стола для посетителей.
   - Hет, - твердо сказал хозяин кабинета. - Прошу сюда. - И он указал на стоящий рядом с его столом стул.
   «И в самом деле, отчего я бегу...», - беспокойно пронеслось в голове Гордовой, однако её сердце застучало ещё чаще.
   Всё было как во сне.
   Стpоганов задавал вопросы, она, как школьница на уроке боязливо отвечала, страшась вымолвить не то слово, дать не правильный ответ.
   - Вы согласны? - как в тумане послышался его вопрос.
   Гордова замялась:
   - У меня есть время подумать, - через некоторое время несмело обронила она.
   - Вы согласны? – повторил свой вопрос Строганов, словно и, не слыша её вопроса.
   Он не даёт ей даже и дня на размышление и ответ она должна дать прямо сейчас. Выбора не было:
   - Да, - кивнула Рада, конечно, она хочет быть начальником отдела, просто это назначение так неожиданно.
   Вдруг во взгляде Строганова промелькнул холодок:
   - У вас большое «я» и его необходимо умерить, - назидательно произнёс он, чем вверг Гордову в полное замешательство.
   Откуда известно Строганову о чертах её хаpактеpа? Он такой проницательный человек? Или ему кто-то про неё что-то наговорил?
   Гоpдова pастеpянно молчала, глядя на пальцы своих pук. Затем она медленно, очень медленно подняла глаза.    Их взгляды неожиданно встретились.
   «Какие голубые глаза... Как яркие кусочки неба, - дрогнуло сердце Рады. - Вот чего я опасалась - улететь за этими глазами в небеса. Ведь я так часто летаю во сне. Всё чего-то ищу...».
   Глаза в глаза.
   Их глаза впервые встретились так близко. Всякий pаз проходя мимо, наконец, они оказались вместе, совсем рядом. И глазам не хотелось так скоро прощаться, они безумно радовались встрече, излучая друг другу свет и тепло, торопясь насладиться подаренному им счастливому мгновению, соединившись в пронзительном едином взгляде их глаза, посылали дуг другу восторг, очарованье...
   И...  молчаливый душевный крик.
   Никакие громкие фразы, тихие словесные признания не скажут то, что передадут глаза друг другу, ведь их молчаливый «pазговоp» - это приговор, вынесенный двум сердцам. И сопротивляться бесполезно, потому что глаза в человеке - главное.
  Гордова вдруг соскочила с места и бросив короткое:
  - До свидания, - полетела к выходу.
  «И что это на меня нашло?.., - она пулей проскочила мимо секретарши.
   Девушка была совсем недовольна собой. Что  такое происходит? Она себя не узнавала. Это надо же, свернулась от взгляда Строганова, как листок мимозы от прикосновения рук. И слова лишнего боялась вымолвить во время разговора. Да какой разговор, это он что-то говорил, а она как полная дура словно воды в рот набрала:
   - Да-а. Не-т, - сама себя передразнивала Рада. – Мямлила, как годовалый ребёнок с мамочкой. Будто других слов не знаю.
   Она торопливо бежала вниз по мраморной лестнице.
   Что за наваждение этот Строганов? Почему она на него так отреагировала? Понятно, сейчас он большой начальник. И сейчас она подчиняется ему. Но ведь не только это смутило девушку.
   Нет.
   Зачем себя обманывать?..
   Её смутило совсем другое. Этот мужчина не был навязчив в отличие от других. Те другие говорили всё и сразу.
   А Строганов?!..
   В нём играло достоинство, и он не желал даже при виде красивой женщины его уронить. Вот что её задело.
   «Что ж, - уже успокоившись, хмыкнула Гордова, выходя из здания на улицу, холодный ветер рванул полы пальто, они мгновенно разлетелись в разные стороны, Рада кое-как изловила их руками, и, не застегивая, прижав одну к другой, быстро зашагала в сторону отдела. – Посмотрим, что будет дальше».
 

                ***

   События развивались с катастрофической быстротой. Строганов назначил Гордову руководителем пресс-центра, что для девушки явилось полной неожиданностью.
   Но не для Ярцева.
   Он давно приметил в Раде дар меткого слова и словца и не сомневался в том, что она в «низах» долго не задержится. Так оно и вышло.
   Однако предполагать - одно, а вот расставаться – совсем другое. Привычка видеть Гордову каждый день на работе незаметно проросла корнями в душу, которую сейчас  больно царапали кошки. Мужчина со своего рабочего места с тоской смотрел на Раду, выдвигающую один за другим ящики стола, наконец, он не выдержал и подошел к ней:
   - Здесь тебя будет недоставать, - его голос звучал необыкновенно тихо и взволнованно.
   К ним подлетела Алёшина:
   - Рада, прощальный банкет будет? – она смотрела на Гордову так, словно та задолжала ей кругленькую сумму денег с большим количеством нулей после единицы.
   Гордова сделала большие глаза:
   - А я с вами не прощаюсь.
   Из-за кульмана выглянула Русова:
   - Она ведь не в дальнее и даже не в ближнее зарубежье уезжает, - сегодня у неё волосы были заплетены в русскую косу, а одета она была в длинное, присборенное на талии клетчатое платье, в этом наряде она напоминала дореволюционную крестьянскую девушку, не хватало только передника. – Подумаешь, из одного отдела в другой переходит, не велик километраж.
   Алёшина быстро перевела взгляд на соседку Рады:
   - Хорошо, - она кокетливо дёрнула плечом и замысловато улыбнувшись, вдохновенно сказала. – Ну, а назначение на новую должность, мы будем всё-таки отмечать?
   Она снова воззрилась на Гордову.
   - Будем, - вдруг сказал Ярцев, до сих пор молчавший.
   Рада удивлённо посмотрела на него, потом перевела взгляд на Лиду Алёшину и, блеснув сдержанной улыбкой, громко, словно читала стих перед публикой, продекламировала:
  - Слово начальника закон.
  - Отлично! – воскликнула Лидия. – Когда и во сколько?
  Гордова с Ярцевым переглянулись.
  - Может завтра, - Рада вопросительно смотрела на Макса.
  - А почему завтра? – развела руками Лидия. - Завтра мы тебя здесь не увидим. Ты будешь уже в пресс-центре.
  - Точно, - кивнул Ярцев, по его лицу пробежала тень. – Завтра тебе будет не до нас.
  Рада тихонько вздохнула:
  - Значит сегодня.
  - Во сколько? – не отставала Алёшина. – Мне всех сотрудников отдела надо успеть предупредить, а то разбегутся, как мыши по норам.
  - В обед, когда же ещё, - снова выглянула из-за кульмана Русова.
  Лидия, не обращая на неё внимания, и выжидающе смотрела на Гордову.
  - В обед, - сказала Рада Алёшиной, и когда та ушла, она тихо попросила Макса. – Съездишь в супермаркет, закупишь по списку.
  Она схватила со стола чистый лист и быстро набросала перечень необходимых продуктов, которые хотела видеть на прощальном столе.
  - Я всё куплю, - подавил вздох Ярцев.
  Рада внимательно посмотрела на него, потом отвела взгляд в сторону, не зная, что сказать.
  Они оба какое-то время молчали.
  Гордова взяла со стола книги и стала укладывать их  в пакет:
  - И мне грустно, - призналась она, заметив печать печали на лице Макса. – Перейти на другую работу – для меня равносильно смене жительства, на новом месте предстоит заново обустраивать «жильё». Мне будет нелегко, впереди напряжённый и нервный период вхождения в руководящую должность, - девушка на мгновение задумалась, задержав взгляд на тёмном экране компьютера, - Впрочем..., я в своих силах уверена.
   - Ты справишься. У меня нет сомнений, - Ярцев стоял возле стола Гордовой, облокотившись на кульман, его, как смоль, чёрные волосы, белоснежным облаком оттеняла рубашка.
   - Правда?
   - Ты настойчивая. И при возникших трудностях не прячешься в кусты, как трусливый заяц, а двигаешься дальше, как танк к назначенной цели. У тебя хватит характера управлять коллективом.
  Рада улыбнулась:
  - С этим, пожалуй, можно и согласиться, - а потом тут же нахмурилась. – Но у меня нет опыта руководящей работы, вот здесь я могу наломать дров.
   - Тебя это пугает? – тихо спросил Макс, усаживаясь рядом на стул.
   Гордова неопределенно пожала плечами:
   - Я ничего не боюсь, а вот ошибаться при принятии решений не хочется. Хотя я понимаю, что у начинающего руководителя всё гладко вряд ли обойдется.
   - Правильно! – воскликнул Ярцев. - И будь к этому готова!
   Гордова сначала удивлённо захлопала глазами, потом прыснула смехом в кулак:
   - Всегда готова!
   - У тебя правда всё получится, - назидательно сказал Ярцев, помогая ей укладывать книги в сумку.
   - Спасибо за поддержку, - сверкнула белоснежной улыбкой Рада. – Она для меня сейчас как нельзя кстати. – Девушка уткнулась взглядом сначала в свой стол, затем перевела его на стоящий напротив рабочий стол Макса, в её кофейных глазах неожиданно заплясали задорные огоньки. – Ты знай – расстаются наши рабочие места, но не мы с тобой.
   Ярцев посмотрел на неё долгим взглядом:
   - Этих слов я и ждал от тебя.
   Девушка промолчала.
   - И в самом деле, - улыбнулся уголками губ Макс и шутливо добавил. – Смена места работы внутри предприятия не такое уж огромное расстояние. Это не край света, и даже не Северный или Южный полюс, хотя и туда тоже летают самолеты. На заводе я тебя всегда найду.
   Они переглянулись и вдруг оба тихо, но дружно рассмеялись.
   А назавтра с утра Гордова уже была на заседании у генерального директора предприятия «Радар». Войдя в зал, она кожей почувствовала атмосферу строгой официальности и незримо витающего всеобщего волнения, что невольно передалось и девушке. Казалось, все присутствующие руководители от малого до великого чина набрали полную грудь воздуха, но не смели его выдохнуть обратно.
   А вдруг это будет заметно...
   И все ждали, когда минует опасность, после чего можно будет смело выдохнуть, освободив распирающую грудь от накопившегося воздуха.
   Гордова окинула взглядом зал.
   Рассчитанные на двоих необычные столы цвета красного дерева. Но соседи за ними не сидели в одну линию, как за партами в школе, а находились друг от друга в некотором отдалении. Квадратные половинки стола соприкасались лишь одним внутренним углом, а вместо привычных четырех -  стол имел семь ножек.
   Каждый руководитель занимал строго определенное место, это бросалось в глаза. Входившие люди, словно «пешки» и «другие фигуры», сами расставляли себя по местам, без колебаний и сомнений проходя туда, где им и следовало находиться по рангу.
   Указали на свое место и Раде, когда та устроилась не там, где ей предназначалось:
   «Боже мой, - молча воскликнула она, созерцая странное расположение предметов обстановки  и людей. – Шахматное поле!».
   На противоположных сторонах большого помещения сидели в полной боевой готовности в два ряда фигуры людей. Словно в шахматной игре, двойные ряды столов предусмотрительно отдалены друг от друга расстоянием, как-будто специально для разгонки при нападении:
   «По всей вероятности я нахожусь среди пешек», - усмехнулась Гордова.
   Главные фигуры – король и ферзь ускакали в сторону. Их места возвышались на пьедестале перпендикулярно стройным рядам пешек и фигур.
   Ровно в девять утра в зал вошел генеральный директор.  В помещении мгновенно воцарилась мертвая тишина.
   Волгин – от природы мужчина могучего телосложения в безукоризненном чёрном костюме, выглядел торжественно недосягаемым на своем высоком подиуме. Его мощная фигура, словно на экране, отчетливо вырисовывалась на белой стене и прекрасно просматривалась со всех уголков зала, а от его всевидящего ока невозможно было укрыться.
   «Король на троне», - обожгла мысль Раду, она внезапно поняла, что всесильное влияние именно этого человека незримо витает в атмосфере зала.
   Волгин грузно сел в кресло.
   Крупное лицо богатыря, зачёсанные назад тёмные волосы, он неторопливо обвёл присутствующих суровым повелевающим взглядом, и только после этого произнёс слова приветствия. Его тронная речь в установленный на столе микрофон, раскатисто разносилась по всему пространству помещения, он много и долго говорил о плане выпуска техники и её качестве, внешнеторговых операциях и оборудовании и многих других задачах касающихся деятельности предприятия за прошедшую и предстоящую неделю.
   - Вопросы есть? – зал вздрогнул, а грозный взгляд гендиректора покатился по головам, наталкиваясь на угрюмые молчаливые лица.
   - И так каждый раз, - услышала Рада чей-то недовольный шёпот. – Никто не знает, когда Волгин от громкого повествования перейдет к дотошному допросу.
   Зал хмуро молчал.
   - Вопросов нет, - умиротворенно проронил Волгин. На его лице появилось благодушное выражение, но держалось оно миг. – Приступим к разбору «полётов». Начальник сварочного цеха Кораблёв доложите о работе за сутки.
   С левого ряда «шахматной доски», недалеко от пьедестала, живо встал невысокий коренастый мужчина:
   - План за сутки выполнен, - сказав это, он тут же замолчал, словно комок встал у него в горле, мешая говорить, а после короткой паузы он не совсем уверенно добавил. – Могли бы сделать и больше, но мой цех не был обеспечен деталями...
   - Какими? – перебил его Волгин.
   Кораблев заискивающе посмотрел на генерального директора:
   - Не поставили косынку.
   Волгин метнул искрометный взгляд в другую сторону:
   - Прессовый цех! Шилов! Почему не обеспечил цех косынкой? – багровея лицом, обратился он вскочившему и вытянувшемуся в струнку, как солдат на перекличке, высокому худощавому пожилому мужчине в противоположном ряду «шахматного поля».
   - Семён Петрович, - виновато пробормотал мужчина, - роботы не успевают штамповать...
   По залу прокатился тихий приглушенный смешок.
   - Что-о-о? – рявкнул на него Волгин, его лицо стало сплошным красным пятном. – Как это роботы не успевают? Что за чепуха на заводе творится? Вручную работали  - успевали, а с роботами – нет!?.. Япония на роботах, словно на железных конях, весь мир обскакала и совершенством техники любой стране нос утрёт, а мы, значит, с роботами обсопливились! В чём дело я спрашиваю? - при последних словах генерального лицо Шилова покрыла мёртвенная бледность:
   - Нам установил робот отдел оборудования. Мы его мощность используем полностью, - дрожащим голосом выдавил из себя начальник прессового цеха.
   - Демидов!
   Тот уже давно стоял на ногах:
   - В отдел поступил один робот, мы внедрили его в  прессовый цех. Считаю свою задачу выполненной, - отчеканил, как на параде, руководитель отдела оборудования.
   - Мы для чего сотрудничаем с Америкой?..
   Не дожидаясь, когда Волгин назовет его фамилию, Дмитрий Дадэйко, словно упругий мячик подскочил на месте:
   - Знаем эту проблему, - вкрадчивым голосом начал он.
   - Тогда почему не решаете?
   - Документы на второй робот оформлены.
   - Когда?
   - Почти месяц назад.
   - Где робот?
   - Но деньги в Америку до сих пор не перечислены, - не сказал, а соловьем пропел Дадэйко. - На этот раз американцев бартер не устраивает, требуют расплатиться валютой.
   - Так в чём же дело? – нетерпеливо впился жёстким взглядом в мужчину гендиректор.
   - Финансовый директор не торопится с перечислением необходимых средств.
   - Марусова? Где валюта? Зачем держишь производство в капкане, - обратил Волгин свой гнев на левую сторону зала.
   Сидящая неподалеку от него женщина явно не ожидала подвоха и поэтому не сразу поднялась с места, а когда смысл сказанного, наконец, дошёл до неё, она, поспешно гремя стулом, суетливо встала, однако не сходу нашлась, что ответить:
   - Будем перечислять, - угодливо выглядывая из-за
очков, глухо промямлила она.
   - Почему до сих пор валюта не перечислена?
   Марусова молчала.
   Ей нечего было сказать, Дмитрий Дадэйко её здорово подставил, документы по роботу действительно были у неё в руках. Она держала их у себя, надеясь на то, что Дадэйко сдаст свои позиции и отдаст ей бразды правления по списанию оборудования.
   - Марусову лишить на сто процентов премиальных за месяц, - в бешенстве проорал Волгин.
   В зале застыла гробовая тишина, пролети комар в одном конце помещения, его слабый писк непременно будет слышен в другом. Все провинившиеся стояли столбами, боясь шелохнуться, а вдруг неловкое движение обратит на себя взор разбушевавшегося, как ураган, генерального директора – тогда жди неприятностей.
   - Садитесь, - раздалась команда.
   Атмосфера в зале накалилась до предела, как в финской бане, а невидимые раскаленные тэны за спиной гендиректора, казалось, то и дело поддают жару. Панически боясь Волгина, сидящие в зале люди прятались за спины друг друга, уткнув взгляд в стол, с неимоверным усердием трудясь над записями, а если гнев хозяина настигал, кого из них, каждый из них старался всеми правдами и неправдами свалить вину на другого.
   Найти стрелочника!
   Всякий крутился, как мог. «Король», «Ферзь», «пешки» и «другие фигуры» как-будто играли в шахматы. Суперкубок на выживание. «Фигуры» яростно атаковали друг друга, борясь за место на шахматном поле власти.
   Директор производства Строганов занимал твердую позицию, как и Ферзь при Короле, он сидел рядом с Волгиным на возвышающемся подиуме и являл собою его левою руку, а  правой – был сам генеральный. Он внимательно следил за «перекрестным огнём» выступающих и без необходимости, не вступал в полемику, не говорил лишнего, и лишь, когда того действительно требовала ситуация, кратко и по-деловому давал пояснения.
   Жар обстановки передался и Гордовой. Она неуютно ежилась, пытаясь вжаться в сиденье стула, так хотелось уменьшиться в размерах и стать невидимой для колючего взгляда Волгина.   
   Однако заседание продолжалось, и «игра» ещё не закончилась.
   - Где разработки новой продукции? – голосом нетерпящим возражения спросил Волгин.
   Из правых рядов зала поднялся худой мужчина преклонных лет:
   - Работаем, Семён Петрович, - еле слышно сказал тот, потупив взор, куда-то в стол.
   - И чего наработали за последний квартал? - Волгин взял в правую руку авторучку и стал ею ритмично постукивать по раскрытой ладони левой руки.
   - Модернизируем трансмиссию, - переместив взгляд со стола себе под ноги, как-то лениво ответил главный конструктор.
   - Слабо, - тут же хмуро бросил ему Волгин, и, повернув голову в сторону директора по персоналу, железным голосом брезгливо бросил:
   - Пора на отдых.
   Лицо главного конструктора вытянулось...
   Короткая, ёмкая фраза гендиректора означала только одно – игра в ходу, плохо сыгравшую «фигуру» «Король» что называется – «срубил» и она исчезла с поля власти быстро и безвозвратно.
   Что ж поделать!?..
   Атака «Короля» была неожиданной, а выбранная для нападения «фигура» не сумела во время среагировать, защититься спасительным ходом – прикрыть себя, перенести удар на другую «фигуру».
   Не хочешь быть крайним – не будь последним!
   Вот он закон выживания власти и денег дарящих свободу жизни, но действительно ли свободны эти люди наделенные властью?
   Гордова глубокомысленно взглянула на Волгина, власть которого казалась безграничной.
   Безусловно, в этом зале он - царь.
   Но только в этом.
   И у этого царька есть свой порог власти, который он переступить не в силах, потому что за тем порогом власть других людей. Там он бессилен, а значит и не свободен. Но всё дело в том, что власти, также как и денег, много не бывает...
   Размышляя о власти, взор Гордовой вдруг упал на Строганова, он смотрел прямо на неё, его взгляд не показался Раде нечаянным. Мужчина даже и не попытался отвести глаза в сторону, или хотя бы сделать вид, что их взгляды встретились случайно. Упорный, долгий, гипнотизирующий взгляд. Он смутил девушку. Кровь бросилась ей в лицо, и она торопливо уткнулась в записи.
   «Что это? – недоумевала Рада. – Повелевающий взгляд сильной «фигуры» над «пешкой» или проникновенный, изучающий взгляд мужчины на заинтересовавшую его женщину...».
   Заседание закончилось внезапно, словно мчавшийся полным ходом автомобиль вдруг лихо затормозил. Так и Волгин, речи которого казалось, не будет конца, не изменения тональности и соблюдения знаков препинания в конце предложения неожиданно сказал:
   - ...свободны.
   Зал растерялся. И на миг застыл.
   А, опомнившись - выдохнул.
   Вот он прошелестевший вздох облегчения волной пронесшийся по залу, наконец-то здесь появились люди, а не «пешки» и другие «фигуры», только сейчас они позволили себе увидеть друг друга и перекинуться парой слов.
 




Глава 21




   - Ну и надолго ты на этот раз собралась в Питер? – Рада разрезала торт, там жила её сестра.
   Вера посмотрела на подругу, в её серых глазах заплясали хитрые огоньки.
   - Угадай.
   - Я не цыганка, - хмыкнула Гордова.
   - Хотя бы попытайся.
   - Ты, как всегда в своём репертуаре, - Рада достала из шкафа тарелки и расставляла их на столе. – Шутки-прибаутки, загадки-отгадки... Ты остаешься в Москве.
   Заринина сделала большие глаза, а её протянутая рука за куском торта, так и повисла в воздухе.
   - А ещё говоришь, что не цыганка, - сказала она, удивлённо тараща глаза на Раду.
   - Как ты догадалась, что я намерена остаться в городе?
   - Да у тебя на лице всё написано.
   - Правда?
   - Правда, правда, - улыбнулась хозяйка. – Я знала, что ты на этот раз не поедешь, потому что ты помирилась с Виталиком. И нечего тебе от него убегать в другие города. Да и куда тебе ехать, животик то уже не маленький.
   Заринина заулыбалась, осторожно погладив себя по выпирающему животу:
   - Помирилась, а как же мой маленький без папочки.
   - Вот и прекрасно. Я очень рада за вас. Ты забыла о торте.
   - И в самом деле, - Заринина сияла, как начищенный медный пятак. Она положила на тарелку кусок торта и тут же его опробовала. – У-у-у, как вкусно. Как называется?
   - Графские развалины.
   - Шутишь? – весело сверкнула глазами Вера.
   - Вовсе нет, - пожала плечами Рада.
   - Сочное название, - хмыкнула подруга. – А ты, что такая?
   Гордова удивлённо взглянула на Заринину:
   - Какая?
   Вера не сразу ответила, подбирая нужные слова:
   - Ты вроде бы как со мной и в то же время тебя здесь нет. Где ты витаешь?
   Рада растерянно подняла брови:
   - С чего ты взяла? – она отпила глоток кофе и поставила чашку на край стола.
   - А мне со стороны видно. Безрадостная ты сегодня.
   - Серьёзно? – улыбнулась Гордова.
   - Вполне. Да и похудела ты. В чём дело?
   Рада вздохнула, с её губ слетела улыбка:
   - Очень много работы.
   - А раньше разве было меньше? – Вера с удивлением смотрела на неё.
   - Меня назначили начальником пресс-центра.
   - Да-а! – воскликнула Заринина. – Так вот почему поселилась озабоченность на твоём лице! И ты до сих пор молчала. Да такую сногсшибательную новость ты должна была мне первым делом поведать, как только мы встретились. Почему до сих пор не говорила?
   Вера смотрела на Гордову во все глаза, на губах играла восхищённая улыбка.
   - Да так, - хмуро отмахнулась Гордова, - думаешь, мне легко.
   - Конечно, не просто, - согласилась Вера. – На первых порах. Зато потом будет здорово, когда освоишься. Разгребёшься с работой, выгонишь ретивых и ленивых подчиненных. И всё будет о, кей.   
   Рада недовольно дёрнула хрупким плечом:
   - С работой я разберусь. А вот с людьми... 
   - А что с людьми? – Заринина развела руками. – Какая тут может быть неясность? Ты начальник и весь разговор.
   - И что?
   - Как что? – упёрлась в подругу удивлённым  взглядом Вера. – Вся власть в твоих руках.
   - И ты про власть, - сморщилась Гордова.
   Заринина подвинула стул ближе:
   - Я тебя не узнаю. Почему мои слова о власти тебя так задели?
   Рада вздохнула, по её лицу пробежала тень:
   - Одной властью все вопросы не решишь.
   - Всё ясно, тебе надо принять какое-то важное решение, а ты ещё молодой начальник, боишься употребить данную тебе власть.
   - Х-м, - хмыкнула Гордова. – Представляешь, не успела я стать начальником, как пришел приказ о сокращении людей. Хорошенькое начало, да!
   - В твоём отделе?
   - И в моём, и в других тоже.
   - Ах, вон, в чём дело! Ну и сокращай, какие тут проблемы. Конечно, не очень приятно увольнять людей, но выбора нет. Тебе придется употребить власть, я очень сомневаюсь, что кто-то из твоих подчиненных уйдет добровольно. Придется выгонять.
   - Ой, как грубо ты говоришь, - выдохнула Гордова.
   Вера посмотрела на неё невинными глазами:
   - Я просто называю вещи своими именами.
   Рада зачем-то взяла чайную ложку и стала ею мешать уже остывший кофе.
   - Да-а, - протянула Заринина. – Начало твоей руководящей деятельности не совсем радостное. Но у тебя всё получится.
   - Надеюсь, - глухо проговорила Гордова.
   - Конечно, справишься, - твёрдо сказала Вера. – Я ли тебя не знаю. – Да в тебе собрано всё упрямство мира. Победа будет не за горами.
   Девушки рассмеялись.
   - Что мы всё о работе. А как дела на любовном фронте? – Вера обняла подругу за плечи.
   - Здесь я пока в засаде, - задумчиво отозвалась Рада.
   - Всё Батукова забыть не можешь? Ох, и сильна студенческая любовь! 
   Гордова молча повела бровью:
   - Может быть, это мне в наказанье. Впрочем..., - она глубоко вздохнула, - зачем вспоминать прошлое, давай лучше поговорим о настоящем.
   - А что есть о чем говорить? - с любопытством заглядывала ей в глаза гостья.
   - Ты знаешь, на одном из заседаний мой босс так на меня смотрел.
   - И о чём говорил его взгляд?
   - Трудно сказать, - Рада задумчиво потёрла висок. – Строганов смотрел на меня долго и пристально. Не отводя глаз, я даже смутилась.
   Заринина понимающе хмыкнула:
   - Ещё бы на тебя не смотреть. Твоей внешности завидуют женщины, а мужчины оборачиваются в след.
   Вера вдруг вскочила со стула и закружилась в вальсе. – У вас наклевывается роман?
   - Нет, нет, что ты! – отрицательно закивала головой Гордова. – Об этом не может быть и речи.
   Вера остановилась посреди комнаты:
   - Почему? – она с удивлением глядела на Гордову.
   - Во-первых, он женат. А во-вторых, его взгляд, скорее всего, был похож на взгляд повелителя, а не влюблённого мужчины.
   - А я так не думаю, - Заринина шумно опустилась на стул. – Ещё не родился тот мужчина, который увидел бы в тебе сначала работницу, и лишь потом женщину. Красоту, которая кусает глаза, не возможно не заметить.
   - Ой, Вера, - расхохоталась Гордова, - откуда ты слова такие берёшь необычные. Тебе в писатели пора подаваться, а не в инженерах сидеть, считая формулы.
   - Вот видишь, ты уже смеёшься, - весело крикнула подруга, снова вскакивая со стула и увлекая за собой Раду. – И даже шутишь. А это уже важный признак хорошего настроения.
   Девушки закружились в танце.      
   
   

                ***

   
   «Заводской праздник  - это не рабочий день, и заводская вертушка в проходной мне не страшна, там при входе из минуты в минуту пропуск не спросят. Ничего, если и опоздаю», - мельком взглянув на часы, Гордова захлопнула увесистую папку персональных дел и засобиралась в «Жемчужину».
   Предприятию «Радар» исполнилось полвека, и весь руководящий состав сегодня собирается на банкет.
   Настроение у Рады сегодня совсем не праздничное, и всё дело в том, что ей надо сокращать людей. Это уже совершенно точно. Дело совсем нешуточное, это несложно нежеланного гостя выпроводить за дверь, а вот выставить за заводские ворота работника совсем не просто.
   Это удручало.
   Доброту здесь надобно заткнуть за пояс. Для любого из троих работников пресс-центра, которых ей предстояло лишить привычного куска хлеба, весть о сокращении станет тяжёлым ударом. Но выбора нет, надо быть решительной.
   И даже жестокой...
   Завод работает нестабильно, а приказы вышестоящего руководства не обсуждаются, они выполняются. Так с невеселыми думами она ступила на порог центра культуры.
   Строгий костюм, белая блузка. Всё-таки юбилей не у неё, рассудила Гордова, а у предприятия и обтягивать свои женские прелести другим более откровенным одеянием она не стала.
   Уже все чинно - важно сидели за столиками, но вечер ещё не начался, хотя время вышло, что удивило девушку. Видимо в честь громкой даты Волгин сделал поблажку для своей армии подчинённых.
   Окинув быстрым взглядом зал, Раде сразу стало ясно – мест свободных нет. И она несмело присела за крайний столик у входа, видимо последним никто не желал быть, и стол оставался свободным.
   На банкете в кругу заводских руководителей Гордова присутствовала впервые. Необычная торжественная обстановка, волнующее ожидание, надменные лица...
   «Парад власти», - хмыкнула про себя Рада.
   Огромное помещение в серебристо-белых тонах с зеркальными стенами и лепниной на потолке, воздушные с серебристыми блёстками портьеры, сверкающий паркетный пол, сияющие белизной круглые столики.
   Весь праздничный зал переливался в огнях дорогих люстр. Люди, столы, огни отражались в зеркальных стенах, создавая иллюзию бесконечности помещения, что невольно навевало на мысль о торжестве власти и людях, обладающих ею. Столы тремя стройными рядами разметались вдоль овального помещения.
   Острый взгляд Гордовой зацепил главных фигур празднества – Волгина и Строганова. Они вальяжно сидели  в центре среднего ряда вдвоём за столиком, а стоящие вокруг них столы предусмотрительно никто не занял, дабы не закрыть обзор первым лицам завода. Рядом заняли круговую оборону их заместители, хвосты столов достались руководителям более низких рангов.
   - Позвольте составить вам компанию? – услышала Рада негромкий голос.
   Обернувшись влево, Гордова увидела Дадэйко, в нос тот час же бросился резкий запах одеколона, который распространял его тёмно-серый в полоску с иголочки костюм. Мужчина явно переборщил с количеством вылитого на себя парфюма, его терпкий дух сразу побил все другие запахи не менее чем за пять метров в округе.
   Рада капризно сморщилась.
   Тонкий аромат её французских духов безвозвратно растворился в тумане одеколона. Волосы и одежда вмиг оказались в плену противного ей запаха, но не станет же она высказывать Дадэйко о том, что он «испортил» весь воздух в округе до такой степени, что и продохнуть невозможно... Она воспитанная женщина и подобного себе не позволит.
   Гордова растянула губы в приветливой улыбке и с трудом выдавила:
   - Присаживайтесь, какой может быть разговор, здесь общий праздник, а не мой день рождения, - девушка силилась удержать улыбку на лице. – Да и вообще приятно видеть в этом обществе знакомого человека, - скривила она душой.
    Дадэйко тут же расплылся в улыбке:
   - Вы, Рада Владимировна, ещё руководитель молодой, и мало кого из находящихся здесь людей знаете, - он далеко отставил стул, чтобы поместить своё грузное тело за столом. – Я вас прекрасно понимаю, сам когда-то делал первые шаги по начальственной стезе. Ничего–о, освоитесь.
   Замдиректора, как ребёнок радовался соседству. Провести праздничный вечер за одним столом с Гордовой!
   Да ему сказочно повезло!
   Сегодня был такой хороший день, а вечер оказался ещё лучше!
   - Знакомых здесь действительно немного и это обстоятельство в определённой степени сковывает моё общение, - искренне призналась Рада. - Сижу как чужак на именинах, пялюсь глазами и пытаюсь разобраться в тайнах этого сообщества.
   - О-о-о! - многозначительно поднял белёсые брови мужчина. - Чтобы постигнуть подводные течения этого коллектива, надо сначала научиться в нём «плавать», а вот плавать то, как раз не всякий умеет. Сколько повидал я таких начальничков, которые топором на дно ушли, с головой кинувшись в эту бурную реку...
   Дадэйко «сел» на свой любимый конёк. Если Гордовой интересно, он сумеет азы вживания в коллектив преподнести, на случай, когда ситуация прижмёт, чтобы не утонуть, а выплыть.
   - Почему же у нас сегодня заместитель директора припозднился? – вдруг перевела разговор в другое русло Рада.
   Мужчина мигом перестроился, посерьезнев лицом:
   - Вообще-то это не в моих правилах, - он поправил галстук. – Дела, дела. Но я нисколько не сожалею, что задержался, ведь лёгкое опоздание подарило мне приятное соседство с вами, - при этих словах он широко улыбнулся. – Но и вы появились здесь, как я понимаю, не в числе первых.
   - Да я пришла недавно, - не стала распространяться о причинах задержки девушка. – Но мы не последние, - она скосила глаза на входящего мужчину.
   Им оказался начальник транспортного цеха Владислав Казьмин, сосед Гордовой по месту на совещаниях у генерального директора. Он, мельком окинул зал и, не раздумывая, сразу направился к их столику.
   - Ах, какая женщина! – громко приветствовал он Раду, бегло кивнув взглядом Дадэйко.
   Девушка невольно расплылась в улыбке, а Дадэйко не проронил ни звука.
   - Благодарю за комплимент, - в глазах Гордовой засверкали игривые огоньки.
   Ей приятно было видеть этого молодого, черноволосого мужчину с правильными чертами лица. Никогда не унывающий, он не был простаком, знал себе цену и во всём имел своё понятие и меру, и общение с ним поднимало настроение. К Раде Казьмин не скрывал симпатии, и всякий раз при встрече одаривал ласкающими слух комплиментами и они почему-то не раздражали её, как это бывало в других случаях.
   Казьмин выдвинул стул, чтобы присесть:
   - Мне, кажется, в вашей небольшой приятной компании как раз меня и не хватает. Нельзя ли мне...
   - А где слово «здравствуйте»? - вдруг осадил его
замдиректора, тон его был более чем официален. Ему вовсе не понравилось, что этот молодчик нахально набивается к ним в соседи, терпеть которого придётся на протяжении всего праздника. Это вовсе не входило в его планы, он надеялся, что они за столом с Гордовой останутся вдвоём. 
   Казьмин удивлённо взглянул на Дадэйко:
   - В вашем голосе столько льда, - обратился к нему на «вы» он, хотя они с ним были давно панибратски знакомы, - считайте, что я замёрз и превратился в ледышку, - на его лице играла ироническая улыбка.
   Он спокойно уселся за стол.
   На лице замдиректора не дрогнула ни единая мышца:
   - У ледышек короткая жизнь, - сказал он всё тем же официальным тоном, потом вежливо добавил. – А конец всегда один и тот же – мокрое место.
   Казьмин вдруг сорвался с места и вмиг оказался рядом с Дадэйко:   
   - Это от тебя сейчас и пятнышка не останется, если ты произнесёшь ещё хоть одно слово, - процедил он сквозь зубы. Ему надоел этот занудливый толстяк «мягко» стелющий словами, да вот только смысл их больно бил по ушам.
   На них недоумённо уставились сидящие за соседними столиками.
   Гордова решила вмешаться:
   - Прекратите немедленно, - строго сказала она. Рада пришла на праздник, а не для того, чтобы выслушивать перебранку между мужчинами.
  Дмитрий Дадэйко немедленно расплылся в улыбке:
   - Я пошутил, - как ни в чём не бывало, прощебетал он, устремив виноватый взгляд на девушку. А про себя подумал: «Сопляк ещё он против меня. Нервишки слабые, вот и рвутся когда не надо...».
   - И я не всерьёз, - пошёл на мировую Казьмин, быстро возвращаясь на своё место. Он тут же начал оживлённо рассказывать о последних соревнованиях по боксу, в которых сам участвовал.
   «Хорошо сидят, - ревностно посмотрел в сторону Волгина и Строганова Дмитрий Дадэйко. – А босс тот же ещё гусь, знает, где надо шею вытягивать. В чёрном теле меня держит, думает, что я всё время буду молчать и терпеть. Ха-ха! Я ему шею-то и сломаю. И «вальты», как всегда все тут как тут, словно боевые офицеры, круговую оборону заняли». - Дадэйко бросил сердитый взгляд на заместителей, сидящих рядом с Волгиным и Строгановым. - Никого и близко не подпускают. Хм... Боя-ятся, как-бы кто-нибудь из посторонних не выстрелил не нужным словом в высокого руководителя.
   А разве я посторонний!?.. 
   Ещё посмотрим кто кого...
   Сторожевые псы меня к Волгину не подпускают. Ничего-о! Он сам подойдет. Не ко мне. К Гордовой. Сила ума и красота – они рядом редко ходят. - Дадэйко нетерпеливо заерзал на стуле. – Надо сегодня обязательно поговорить с ней. Та-ак, невзначай обмолвиться словечком о том, какой он наш «Туз» недосягаемый, как звезда на небе...
   Рада Гордова – дамочка высоких целей. Она простой народ и в шаге от себя не видит, а вот звёзды с неба доставать – как раз по ней. Вот пусть и покоряет самую высокую вершину завода».
   От проницательного взора Дадэйко не ускользнул тот момент, когда Строганов вдруг внимательным пристальным взглядом посмотрел в их сторону:
   «Вау! - торжествовал он. – Да этот «вечный камень» уже не равнодушен к Гордовой. Какой взгля-яд! Уж мне ли своего босса не знать. Горящими глазами красивых женщин просто так не одаривают».
   Дадэйко так и захотелось налить себе рюмку водки и мигом опрокинуть, чтобы горячая, жгучая волна приятно окатила тело и слегка затуманила голову, но здесь пока это было ещё нельзя – не пришло время:
   «Вот она моя игра, начинает разжигать боевой азарт, - замдиректора коротко взглянул на Волгина и Строганова, в его глазах загорелся мстительный огонь. Но он быстро потушил его, упершись взглядом в стол. – Вот я их и столкну лбами. Старо, как мир: разделяй и властвуй. А чей лоб затрещит, и ежу ясно...».
   Дадэйко успокоился.
   Все идёт по плану, и он подключился к разговору соседей по столику.
   Гордова и Казьмин весело переговаривались.
   - Собираюсь этим летом в южные края, - посвятил Раду в свои личные планы Владислав, полностью сосредоточив внимание на её персоне.
   - И не страшат стихийные бедствия? – шутливо вопрошала Гордова.
   - Какие? - не сразу понял мужчина.
   - Да всё те же, - хмыкнула девушка, её кофейные глаза с белыми, как у ребёнка белками перламутром переливались в ярком свете люстр. - Наводнения, землетрясения, эпидемии, наконец. В последнее время мир кипит страстями.
   - Пыльные бури, коровье бешенство, - вклинился
  в разговор Дадэйко.
   - Атипичную пневмонию забыли включить в перечень, - расхохотался Казьмин.
   - Вот именно, - прыснула смехом Гордова. – Сейчас столько хворей и никто не знает, как с ними бороться.
   - Ещё как боюсь, - бесшабашно загоготал Казьмин. – Но всё равно поеду и тебя возьму с собой, - он накрыл своей ладонью лежащую на краю стола руку Гордовой.
   Девушка вспыхнула, как порох:
   - Это вероломство, - Рада попыталась высвободить руку, но это сделать ей не удалось.
   - Нет, это бесспорно покушение на власть козырной дамы, - досадливо вырвалось у Дадэйко, а про себя он со злостью подумал: «Молодой выскочка. Появился здесь нежданно-негаданно, как свежий прыщ на носу в самый не подходящий момент, да и решил побить сегодня все рекорды по ухаживанию за Гордовой, пользуясь тем, что случайно оказался с ней за одним праздничным столом. Так он мне спутает все карты разложенные мною...».
   Рада тихо рассмеялась над своим бессилием, крепкая рука Владислава как-будто приковала её ладонь к столу. Куда уж ей хрупкой женщине справиться с мастером спорта по боксу? Было видно, как мышцы буграми играли даже на его крепких пальцах.
   Девушке было смешно и в то же время неловко, ведь всё-таки они с Казьминым совсем не в тех отношениях, чтобы он мог так вот смело обращаться с её руками у всех на виду. Но праздничная обстановка вносила свои коррективы, а грубить, ссориться и портить кому-то настроение почему-то вовсе не хотелось и Гордова тихо боролась с ручищей Казьмина. Её рассеянный взгляд нечаянно скользнул по лицу Строганова, и...  остановился.
   Строганов смотрел прямо на неё.
   Не мигая.
   И что это был за взгляд!?..
   Он мгновенно пригвоздил девушку к стулу, весёлая улыбка слетела с её губ, а в глазах застыло смятение.
   Как это понимать?
   Осуждающий взгляд властителя вольное поведение своей наёмницы! Вот что она прочла в его взгляде. Он как-бы ставил её на своё место.
   Понятно...
   Она, Гордова, всего лишь одна из тех шахматных фигур находящихся полностью во власти «Ферзя». И никто другой не может, не должен, не имеет права проявлять свою волю над ней.
   Заигрывать...
   Даже приближаться к ней...
   Лишая его, директора производства Строганова, даже таким образом, какой-то части принадлежащей исключительно ему власти. От подавляющего, повелевающего взгляда босса Раду бросило в жар, она виновато отвела глаза в сторону, поспешно высвободив горячую ладонь из рук Казьмина.
   «Так вот, что означает его взгляд...», - громкая серенада мобильника оторвала девушку от размышлений, она машинально выхватила телефон из сумки, и ни слова не говоря соседям по столу, как ошпаренная выскочила из зала.
   В фойе туда-сюда сновали какие-то люди.
   Гордова приткнулась у колонны:
   - Привет, Рада! – послышалось в трубке.
   - Привет, - находясь всё ещё под впечатлением Строгановского взгляда, ответила она.
   - Ты чего так кричишь? - удивлённо спросила Заринина.
   - Я кричу? – растерянно пробормотала Гордова.
   - Ты!
   - Не знаю. Мне так не кажется.
   - У меня правое ухо в макаронину свернулось от твоего вопля.
   Рада отняла от уха телефон, с каким-то недоверием посмотрела на него, потом, снова аккуратно приложив его к уху, тихо спросила:
   - А сейчас как я говорю?
   - Сейчас нормально? Ухо развернулось.
   Рада криво усмехнулась:
   - Ты, как всегда.
   - Что всегда?
   - Что, что? – недовольно бросила Гордова. - С прибаутками.
   - А как без этого, - бодро сказала Вера. – С шуткой легче шагать по жизни.
   - Возможно...
   - Ты, почему не звонишь? Совсем забыла меня.
Рада на мгновение замялась, а потом невесело хмыкнула в трубку:
   - На работе волчком кручусь.
   - У тебя взволнованный голос. Что с тобой?
   Гордова неопределенно пожала плечами:
   - А достал тут один..., - мрачно обронила она. Ей вовсе не хотелось именно сейчас по телефону высказывать подруге всё то, что бурлило в ней.
   - Кто?
   - Да...
   - Ну, кто же Рада? – наседала на подругу Вера. 
   Гордова сдалась без кровопролитного боя, времени в обрез, надо возвращаться в зал:
   - Строганов...
   - Твой босс?
   - Да-а, - кивнула Рада, как-будто подруга была рядом. На её лице появилась растерянность.
   Это уловила Вера.
   - Он тебя домогается? – в голосе подруги послышались любопытные нотки.
   На что Гордова торопливо ответила:
   - Нет, нет.
   - Тогда в чём же дело? Я ничего не понимаю. Ты же сама только, что мне сказала, что он тебя достал. Каким же образом? С ним тяжело работать? Или трудно общаться? Или он к тебе в душу лезет с расспросами?
   Рада не сразу ответила.
   Она неторопливо пошла по фойе, собираясь с мыслями. Впереди замаячила дверь ресторана и она, не раздумывая, зашла туда и устроилась в полутёмном углу.
   К ней тут же подскочил официант:
   - Чего желаете заказать?
   - Ничего, - не удостоив его и взглядом, недовольно пробурчала Гордова. Ей всего лишь хотелось спокойно поговорить, а он тут пристал со своими кушаньями.
   Официант с недовольной миной собрался уже уходить, как девушка вдруг передумала:
   – Хотя... Пожалуй, я выпью стаканчик томатного сока.
   - С кем ты там ещё успеваешь разговаривать? – спросила Заринина.
   - С официантом.
   - А ты разве не дома? – изумилась подруга.
   - Конечно, нет.
   - А где?
   - В ресторане, - Рада нетерпеливо дёрнула плечом, а потом, немного подумав, добавила. – В «Жемчужине».
   Вера заинтригованно спросила:
   - Ты там со Строгановым?
   - Да, он здесь, - с досадой сказала Гордова. – Но не со мной.
   На что Заринина весело протараторила:
   - И этим он тебя достал? Ты, наконец, влюбилась и ревнуешь! Вот и все дела.
   Рада чуть не подпрыгнула на стуле от возмущения. Ей сразу представились суматошные глаза подруги, светящиеся серым лукавым огоньком:
   - Перестань говорить глупости, - фыркнула она в трубку. – Я на заводском юбилее. Здесь я, Строганов и все остальные руководители.
   - Ну и что, - и бровью не повела на этот раз Заринина. – Достал то тебя именно Строганов. Говори, наконец, в чём дело?
   Гордова прошипела в трубку:
   - Он смотрел на меня, как удав на кролика.
   Вера немного помолчала, а потом спокойно сказала:
   - Значит, влюбился он.
   - Нет, - отрицательно покачала головой Рада. - Я так не считаю.
   - Почему? Ты и раньше говорила мне, что он гипнотизирует тебя взглядом.
   - Вот именно, - оживилась Гордова. - Гипнотизирует. Наконец-то, я разгадала его это необычный, странный, но не страстный взгляд. Да, он желает обладать мною. Но..., как бы это понятнее выразиться... никак женщиной. Нет. Этот человек хочет покорить мою волю, подчинить меня себе. Заставить бить челом при виде его, как это делают другие. Забыть о своем «я».
   - О чём ты говоришь? - голосе Зарининой звучало непонимание и даже сквозило некоторое недоверие. – Разве так может быть?
   Рада воскликнула:
   - Может, может! Ещё как может! - Она схватила телефон обеими руками и взволнованно переложила его к другому уху. – Я не первый день пытаюсь понять этого Строганова, он весь какой-то сложный и запутанный, но сегодня мне удалось это сделать. Всё обстоит именно так, как я говорю. И мне от этого не по себе.
   - Не по себе, - задумчиво повторила Вера, она определённо ничего не понимала.
   Гордова чувствовала, что до подруги не доходит смысл того, что она пыталась ей втолковать, и поэтому раскипятилась:
   - Мне не просто не по себе, - горячо говорила она в трубку. – Меня всю колотит от этого его диктаторского взгляда. Пойми, желание мужчины обладать волей женщины, ещё гораздо страшнее, чем понуждение с ним переспать.
   - Но ведь Строганов, как я понимаю, не понуждает тебя к постели.
   - Об этом и речи не может быть.
   - Но, Рада...
   Гордову трудно было остановить, подруга должна её обязательно понять, ведь они так давно вместе, иначе какая же она подруга:
   - Вера, это всё власть!
   - Власть?
   - Да! – горячо сказала Гордова. - Неужели она так безжалостна?   
   - Разве плохо подчиняться мужчине, если его, например, действительно любишь, или хотя бы уважаешь?
   - Да пойми ты, наконец, - взбунтовалась Рада. – Здесь на заводе всё не так. Большая власть пожирает меньшую власть без остатка. А я совсем не хочу быть рабыней. Нет, у Строганова ничего не выйдет! Я понимаю, что он занимает высокий пост. Он волевой человек. Этот мужчина много чего хочет. Но и многое ему не по нраву. Я чувствую это! Он живет в постоянной борьбе с самим собой, терзая себя ради власти. И... хочет заставить терзаться меня!
   - Ради власти? – только и успела вставить Заринина, кажется, она начала что-то понимать и это обрадовало Гордову.
   - Конечно, - скептично поджав губы, запальчиво сказала Рада. – Мне подсказывает интуиция, Строганов совсем не тот, каким пытается казаться. Но, какое оно его истинное лицо, разглядеть сложно, слишком умело он маскируется.
   - А, может быть, это он убил Полянского?
   Услышав это, Гордова потеряла дар речи.
   Ну и Верка, какие глупости говорит. Причём тут вообще Строганов?
   - С чего ты взяла?
   - А что он тебя глазами съедает? Ведь это что-то да значит. Повелевающий взгляд, власть - ерунда всё это. А звонки эти, нападения всякие. Нет, конечно, сам он не будет по тёмным подъездам шарахаться, но ведь у него могут быть исполнители, при его-то должности он всё может. А все нити по заводскому оборудованию к нему сходятся. Строганов - директор производства и этим всё сказано.
   - Девушка, можно к вам присесть?
   Рада так увлеклась разговором, что и не заметила, как к ней подошёл кучерявый мужчина.
   - Пожалуйста, - холодно ответила Гордова, скользнув по нему равнодушным взором, она быстро соскочила со стула и, гордо подняв голову, выплыла из бара. Боковым зрением девушка заметила, как мужчина проводил её изумлённым взглядом.
   - Вера, я тебе перезвоню, - на ходу бросила она в трубку и отключилась.
   Дмитрий Дадэйко расплылся широкой улыбкой, когда Рада появилась на горизонте:
   - Вот и козырная дама своим присутствием нас снова осчастливила.
   Гордова вернулась на своё место.
   - Козырная дама! – изумлённо поднял брови Казьмин. – Красиво и сильно сказано.
   - А разве Раду Владимировну можно назвать иначе? – торжественно заявил Дадэйко, видя, как его необычный комплимент произвел не слабое впечатление на Казьмина, да и Гордову тоже.
   - Ну, вы и льстец, Дмитрий Петрович – очень образный комплимент. На этот раз вам удалось таки перещеголять красноречивого растлителя женских сердец, - она игриво скосила глаза, указывая на Владислава.
   Дадэйко победно смотрел на Казьмина.      
   – Только мне не понятно, в чём моё сходство с козырной дамой?
   - Во всём, - как-то загадочно ответил мужчина, туманно глядя на девушку.   
   Замдиректора Дмитрий Дадэйко пребывал в прекрасном расположении духа. Чудная обстановка, общество очаровательной дамы, льющиеся звуки музыки – всё складывалось как нельзя лучше. Он шутил, много смеялся, рассказывал небылицы, предвкушая необычное развитие событий на заводском банкете.
   Между тем Волгин объявился в центре зала, все взоры устремились в его сторону.
   Импозантный мужчина.
   В дорогом светлом костюме, без единой складки, он выглядел чистым и свежим, как первый выпавший снег. Могучий не только в своей власти, но и теле, Волгин в свои шестьдесят с гаком лет выглядел молодцем.
   Высок, силён и крепок.
   Здоровый, холеный мужчина в дорогой упаковке за несколько тысяч баксов казался недосягаемым, а речь генерального директора зычно растекалась в сводах помещения, заставляя присутствующих покоряться вибрации и силе тембра. Его праздничное выступление не было сухой поздравительной открыткой, и речь текла из его уст, словно хорошо написанная повесть.
   Праздничный вечер шёл своим чередом.
   После выступления известных певцов столицы и богатого застолья по залу разнеслись звуки танго.
   - «Хочу пригласить на танец вас и только вас...», - галантно пропел Гордовой неисправимый Дон-Жуан Владислав Казьмин.
   Молодой человек и не собирался ретироваться, стремясь добиться расположения девушки, несмотря на то, что сосед по столику Дадэйко время от времени бросал в его сторону ядовитые взгляды. Иногда они сопровождались колючими репликами, над которыми Владислав тихо посмеивался и лихо отшучивался.
   - Ой, - артистично закатила глаза к потолку Гордова и помахала рукой возле лица. – Что-то шампанское ударило мне в голову, пожалуй, пару танцев я посижу на месте, а после мы сможет пополнить ряды танцующих.
   На лице мужчины немедленно нарисовалась грустная мина:
   - О-очень жаль, - недовольно промямлил он, возвращаясь на место. – Тогда будем пить апельсиновый сок.
   Танцевали всего три-четыре пары.
   Раде вовсе не хотелось выделяться из общей массы сидящих за столиками. Кое-где все ещё раздавался звон бокалов и слышался перекрестный разговор, зал гудел как растревоженный улей.
   Да и главные фигуры не танцевали.
   Это обстоятельство сдерживало энтузиазм гостей. А Рада к тому же нет, нет, да натыкалась на настороженный и властный взгляд Строганова, что её смущало и возмущало одновременно. Да и слова Зарининой не выходили у неё из головы. И Гордова, под его настойчивым сторожевым оком, никак не могла взять в толк, как же себя вести в непривычной для неё обстановке.
   - «Не долго музыка играла...», - игриво пропел Дадэйко, грузно падая на стул после танца. Вторую мелодию он не усидел на месте, и после первых аккордов сразу же побежал искать себе партнёршу.
   Мужчина явно был в ударе, его, обычно бледное лицо, стало красно-бардовым, как переспелый помидор. Он весь звенел, пел и приплясывал, и казалось, посторонняя музыка ему совсем ни к чему.
   - На вас приятно посмотреть, - ухмыльнулся Казьмин, глядя, как энергично притопывает ногами и выщёлкивает пальцами мелодию Дадэйко, возвращаясь на место. – Ваше бренное тело насыщено нотами и гудит музыкой.
   Мужчина посмотрел на него бесцветными глазами:
   - «Я танцевать хочу...», - пропел он вместо ответа, полностью растворившись в своих молчаливых ритмах, которые извивали его тело.
   - Вы и так, не зная устали, танцуете, - не без иронии сказал ему Казьмин.
   - Следующий танец мой, - не обращая внимания на его реплики, брякнул кумир музыки и песен, и уставился белёсыми глазами на Гордову.
   Этого Казьмин не ожидал, и на мгновение растерялся:
   - Рада не танцует, - отрезал он, когда смысл сказанного до него дошёл. – Ты что забыл?
   - Как не танцует? – казалось, искренне удивился мужчина, на миг, отключившись от звучавшей в нём мелодии.
   Он то, понятное дело, недурно принял на грудь.
   Но это планов не меняет.
   Голова его работала совсем не плохо и никакого хаоса в мыслях, как он считал, не наблюдалось. И то, что Гордова ни с кем не танцует – в его далёкие проекты совсем не входило:
   «Тоже мне – козырная дама! Сидит себе на стульчике, прилипла, как муха к банке с вареньем, - разозлился Дадэйко. – Танцевать надо! Веселиться! – он обвёл мутным взглядом зал. – Начальнички вон задницами к стульям намертво приросли. Тоже не танцуют. Важные персоны! Зачем спрашивается, пришли? Здесь веселье всему голова! Праздник, он всё спишет! Не хрен на стульях сидеть и штаны зря протирать, да глаза на других пялить. На юбилей завода пришли, вот и покажите свой кураж! Посидеть-то оно и дома можно на диванчике перед телевизором. Дай-ка я их подогрею! Мало выпили, что ли?..», - замдиректора стремительно схватил со стола бутылку, плеснул в бокал вина и с шумом поднялся:
   - Та-ак, дорогие мои руководители, - запальчиво начал  Дмитрий Дадэйко, обращаясь к залу, не забыв при этом кивнуть Гордовой, а Казьмина он проигнорировал. – В покое я вас не оставлю. И не надейтесь! До тех самых пор, пока вы все не поднимите вместе со мной вот этот бокал вина, - он шустро нагнулся и виртуозно подал наполненные бокалы сначала Раде, затем и Казьмину. – Буду краток. Давайте выпьем за заводской юбилей!
   - За него уже пили, - тут же раздался игривый смешок из зала.
   Дадэйко глянул в сторону, откуда послышался выкрик и, изобразив на лице строгость, громко произнёс:
   - За пятидесятилетний юбилей, мой дорогой, надо выпить пятьдесят раз! Чего вам от всей души и желаю! - и уже с блаженной улыбкой на мясистом лице, тихонько добавил. - Если только кишка не тонка.
   По залу пробежался гул одобрения, зазвенели бокалы.
   Замдиректора вошёл в раж, теперь он вовсю развлекал Гордову с Казьминым.
   - Позвольте пригласить вас на танец, - послышался вдруг над головой зычный голос.
   Гордова резко обернулась.
   Кто это?
   Волгин!
   Она не верила своим глазам.
   Рядом стоял генеральный директор!?..
   Его громадная фигура возвышалась над ней, словно гора, которую не обойти и не объехать.
   Девушка разволновалась, кровь бросилась ей в лицо. Ведь она не танцует, а приглашения на танец «Короля» бала она не ждала. Как это неожиданно! За весь вечер Рада не поймала на себе даже случайного взгляда генерального. Его приглашение девушку застало врасплох, и она не знала, как поступить.
   Хотя...
   Какой может быть разговор, внимание властителя завода, было, несомненно, приятно. А отказать генеральному директору в танце...
   Разве это мыслимо!?..
   Гордова смущённо кивнула Волгину и поднялась ему навстречу. Всё произошло настолько внезапно и быстро, что Дадэйко и Казьмин, так и остались сидеть за столиками с печатью изумления на лицах.
   «Вот это, да-а, - пришёл, наконец, в себя Дмитрий Дадэйко. - Я и не предполагал, что события развернутся так скоро. Значит, пока Строганов на конфетку смотрел, Волгин, не долго думая – съел! Кстати, где же Строганов? Ага! Вон он пошёл. Не выдержали нервишки! Жа-аль конфетку. Да! Не по тем зубам конфетка оказалась. Ха-ха! Гордова тебе не липкая красотка, готовая за властное корыто себя продать. Она вам поддаст ещё шороху. Обоим! Эта дамочка так просто не сдастся. Калачом её не заманишь. Да и пряником тоже. А кнутом и подавно не возьмешь – взбрыкнет, как молодая кобылка, только её и видели. Эту девку покорять надо, как Эльбрус или Эверест!.. Тут игра нужна тонкая, чтоб комар носа не подточил. Иначе, окажешься у подножия горы в смертельных судорогах.
   А Строганов!
   Как всегда, ради карьеры на всё готов, он и на этот раз уступает дорогу Волгину.
   Зелёный свет, значит, ему даёт.
   Разве я здесь просчитался?.. Что же, этот «лунный камень», так и будет светить с высоты своей власти так и никого не обогрев своей любовью и лаской?.. Отказался, значит, от борьбы! Сбежал, как последний трус. Ни-че-го, - стал успокаивать себя Дадэйко, он тяжеловато вздохнул, налил себе рюмку водки и залпом выпил. – Отрицательный результат – тоже имеет своё значение. И в «минусах» есть свои «плюсы»! Игра круче будет. Волгин не оставит не замеченным уход первого зама в самом разгаре веселья, этот финт Строганова ему не понравится. Всем известно, что генеральный всегда уходит первым. И только после него – свита...
   А как он её держит! А-а! – совсем разомлел от выпитого Дмитрий Дадэйко, он причмокивал губами в так музыки. – Как хрустальную статуэтку! Аккуратно и нежно, как-будто боится разбить, видать по нраву пришлась моя «козырная дамочка». Смотрю я, она махом побила всех остальных заводских красоток. Где же, Марусова? Ага. Вот она сидит, словно, кол проглотила, очками зло сверкает в сторону Гордовой. В кукишку свернулась. Ха-ха! Так тебе и надо, мымра очкастая, не будешь мне палки в колёса вставлять, - мужчина перевел нетрезвый взгляд на Волгина. – А этому уже пора отблагодарить меня за нелёгкие поиски. Красавиц то оно, конечно, немало, но ведь, надо найти ту единственную, на которую можно сделать ставку...».
   Замдиректора ушёл в свои размышления, забыв пригласить очередную даму на танец.
   Но это же не в его установках. На банкете - он, прежде всего джентльмен и весь во власти женской половины человечества.
   - Пойдем развлекать дамочек, - очнувшись, предложил скучающему Казьмину Дмитрий Дадэйко. – Нечего сидеть пыжиться, да ворон считать, надо ловить птицу радости за хвост. А птица, она, знаешь, сама в руки не прилетит. Её, дорогой мой, поймать надо.
    
   


                Глава 22




   Мужчина вздрогнул всем телом и тут же проснулся, с минуту он хлопал глазами, тупо соображая: где он и что с ним. Голова противно гудела, он сморщился, лениво потёр виски руками, тихо охнув, ему с трудом удалось повернуть голову в сторону.
   Во тьме заметно вырисовывался силуэт спящей рядом женщины.
   «Значит я дома и со мной всё в порядке», - с некоторым облегчением вздохнул мужчина, потирая рукой раскалывающийся лоб. Он откинул одеяло и опустил толстые, как большие сардельки, ноги на ворсистый ковёр, пытаясь нащупать тапочки. Их как назло где-то не было рядом и он, недовольно пыхтя, с трудом наклонился, намериваясь отыскать тапки. Но и это ему не удалось: мешал тугой и круглый, как огромный арбуз, живот, тогда он опустился на колени и стал шарить руками вдоль кровати.
   - Ты чего там делаешь? – вдруг раздался сонный голос Марины.
   Дадэйко на мгновенье замер, а потом виноватым  шёпотом спросил:
   - Я тебя разбудил?
   Марина щёлкнула выключателем ночника.
   Щурясь от тусклого света, словно от луча прожектора, супруг щурясь, всматривался в её лицо.
   - Еще бы! – воскликнула женщина. – Царапаешься по полу, как мышь в подвале. – Разве можно в такой «тишине» спать?
   - Это я-то мышь? – уцепив, наконец попавшийся под  руку тапок и тут же водружая его на ногу, недовольно пробурчал мужчина. – Да я скорее хомяк!
   Он грузно бухнулся на кровать, та глухо ухнула под его большим весом.
   Слабый свет ночника высвечивал половину кровати, на краю которой лежал клубок со спицами. Это вчера вечером, поджидая супруга, Марина занималась вязаньем, а потом заснула, да так и забыла своё рукоделье там, где напряженно ждала мужа. Он как назло долго не приходил домой, она безумно волновалась, а монотонный стук спиц так успокаивает нервы:   
   - Обиделся? – беззвучно рассмеялась супруга и, закинув пухлые руки за голову, потянулась, при этом под тонким щелком пеньюара чётко вырисовались полные груди с торчащими сосками.
   Дадэйко угрюмо молчал, поглядывая на жену, ему не понравились её первые слова, и так хотелось сказать жене что-нибудь обидное. Но его глаза уцепились за торчащие соски, они волновали и мужчина, борясь с желанием нагрубить, бросал косые взгляды на грудь женщины.
   - Нет! Моя мышка! – он плюхнулся рядом с Мариной и быстро повел горячей рукой по её телу, остановившись на так взбудоражившей его груди. Тёплый сосок упругим шариком уткнулся в ладонь, в нём мгновенно поднялась волна желания.
   - Ты чего? – вспыхнула женщина, ей было приятно касание его рук.
   - Умеешь же ты подать себя! – горячо зашептал мужчина. – В этом сиреневом пеньюаре ты так сексуальна! Я просто не в силах, моя дорогая, оторвать от тебя глаз.
   - Ты вчера поздно пришёл, - с обидой в голосе выговорила женщина. – Я так долго тебя ждала. И... умирала от ревности.
   - Что ты, Мариша!
   - А что? Ты разве не любишь молоденьких?..
   - Дурочка моя! Разве ты стара!
   Марина игриво дёрнула выщипанной бровью:
   - Но ведь есть ещё моложе.
   Дадэйко ухватил её за обе груди:
   - Переста-ань, ты же знаешь, что я от тебя не гуляю. Кроме тебя мне никто не нужен. Давай поиграем! А-а! «Крокодил Гена» очень хочет заняться любовью с «Чебурашкой», - он ущипнул женщину за сосок, та застонала, а её ноги непроизвольно раздвинулись и согнулись в коленях. Мужчина грузно всем телом навалился на супругу.
   - А я думала... хомячок с мышкой, - млея от ласк, проворковала Марина, она запустила руки в трусы мужа и ухватила его за мясистые ягодицы.
   - У-у-ф, - прорычал тот, собирая подол пеньюара в кулак и забрасывая куда-то вверх. – Который раз тебе говорю, не надевай тряпки на ночь, - простонал Дадэйко, путаясь в скользящем шёлке.
   - Ха-ха, пеньюар тебя и соблазнил, сам только что признался, - жарко выдохнула женщина.
   - Да груди, груди твои, а не тряпки!
   - Зайчик мой, сильнее любить будешь, когда дойдёшь до цели, - Марина резким движением рук сдёрнула вниз трусы супруга и тут же почувствовала, как твёрдый пенис ткнулся ей между ног.
   - И тут... тряпка, - отрывисто промычал мужчина, он торопливо оттянул пальцем узкую полоску стрингов в сторону и нетерпеливо впихнул торчащий член в разгоряченное лоно женщины.
   Когда пик сладострастия остался позади, он обессилевший, ещё с полминуты грузным мешком без движения лежал на жене, а потом ухнул рядом. Сердце глухо и учащённо стучало в груди, эхом отзываясь в его большом теле.
   Дадэйко прикрыл глаза.
   - Будешь спать? – тихо спросила Марина, поправляя измятый пеньюар.
   - Который час?
   - Половина пятого.
   - Нет, - отрицательно покачал головой супруг. – Сегодня не до сна.
   - В чём дело? – нахмурилась Марина, по её лицу пробежала заботливая тень.
   Дадэйко взял с тумбочки сигареты и закурил:
   - Так что же? – нетерпеливо спросила жена. – Проблемы на заводе?
   - А когда их нет, - задумчиво произнёс супруг, он хрустнул пальцами, потом вынул сигарету из пачки. – Каждый день на работе, как в бою, расслабляться не приходится.
   - Что же на этот раз?
   Дадэйко глубоко затянулся, неторопливо выпустил дым, он густой серой струйкой поплыл вверх:
   - Вчера я перебрал.
   - Да уж, - недовольно скривила губы супруга. – Руководителю это не к лицу.
   - Нажрался как свинья, - мужчина с досадой стал тыкать сигаретой в пепельницу, когда она потухла, он измял её и нервно бросил в пепельницу.
   Но Марина словно и не заметила этого состояния, она продолжила свою тираду, неодобрительно качая головой:
   - Привезли тебя, мой дорогой, еле тепленького. Ничего путного от тебя нельзя было добиться. Ты рухнул на кровать и мгновенно заснул, я с трудом тебя раздела. Нельзя, мой дорогой, так напиваться в общественном месте, - в голосе женщины звучал укор.
   - Виноват, крошка, - Дадэйко взял руку супруги и положил себе на грудь.
   - Вздремни ещё чуток, - Марина ласково стала поглаживала его по руке.
   Мужчина отрывисто вздохнул, на его лице появилась кислая мина:
   - Сон не идёт.
   - Тогда расскажи, как прошёл юбилей.
   Лицо Дадэйко мгновенно преобразилось, пожевав губами, он едко ухмыльнулся, в его бесцветных глазах проскочила живая искра:
   - Волгин весь вечер гонялся за Гордовой.
   От такой новости лицо мгновенно супруги вытянулось:
   - Серьёзно?
   - Серьёзней не бывает.
   - И это было заметно? – Марина даже приподнялась на локтях, вглядываясь в лицо мужа.
   - А плевать он на всех хотел! Королям законы не писаны.
   Женщина всё также, не отрываясь, внимательно смотрела на него:
   - Значит, вот какие новости, - возбуждённо сказала она, поправляя в изголовье подушку. – Волгин пошёл в лобовую атаку.
   - Пока радоваться нечему, - тут же одёрнул её Дадэйко. – Сегодня мне предстоит взгреть Строганова.
   Марина непонимающе уставилась на него:
   - Это как?
   - Ну, я же тебя посвящал в свой план, - недовольно проворчал супруг. Ты что уже всё забыла?
   - Да нет же, - поспешно проговорила женщина. – Я всё помню. Просто у меня в голове не укладывается, каким образом ты намереваешься сегодня «взгреть» своего босса. Хм... Строганов?.. Разве это возможно? Ты ведь всегда к нему относился очень аккуратно.
   На лице Дадэйко снова появилась недовольная мина. Его распухшие веки опустились низко так, что вместо глаз виднелись одни узкие щёлки:
   - Ты не воспринимай в буквальном смысле, а понимай в переносном...
   - Вот как.
   - Да. Я натравлю его на Волгина.
   - Как это? – супруга привстала, её глаза широко открылись, в них стоял немой вопрос.
   Дадэйко вздохнул:
   - Ну, я же тебе говорил.
   Марина виновато растянула губы:
   - Марусова.
   - Да нет же.
   - Гордова.
   - Ну конечно. Я уже тебе сказал, что Волгин ухлёстывал за ней весь вечер. Ты думаешь, это придётся по нраву Строганову?
   - Не знаю. Строганов себе на уме, - протянула супруга, в её глазах появилась растерянность. Она опасалась за мужа, хоть он и хитёр, но и Строганов тоже не лыком шит. Они друг друга стоят. – Этот человек может встать на колени. Ради власти. Он карьерист кто об этом не знает. А может и упереться как бык рогами в землю, если его карьере ничего не угрожает.
   - А я знаю, - уверенно сказал Дадэйко. – Не понравится. Строганов власть любит. Но из-за Гордовой между ним и Волгиным чёрная кошка обязательно пробежит. Я постараюсь довести задуманное дело до конца.
   - Ну, смотри, тебе видней. Ты давно работаешь со Строгановым, надеюсь, не ошибёшься, - вздохнула женщина. – А как же Марусова? В последнее время ты о ней только и говорил.
   - Эта карта бита, - при этих словах Дадэйко резко встал и взял махровый халат лежащий на краю тумбочки. Его ещё с вечера заботливо приготовила жена.
   - Как тебе удалось перехитрить эту стерву? – ей отчего-то вдруг стало холодно, и она накрылась одеялом.
   Супруг ехидно хмыкнул, завязывая пояс халата:
   - Как руководитель, на последнем заседании у генерального директора, я ответил Марусовой увесистым тумаком.
   - Интересно, что это было?
   Мужчина засмеялся:
   - Я наказал Марусову её же властью.
   - Как? – округлила глаза Марина.
   - А вот так, - загадочно ухмыльнулся супруг.
   - Ну, скажи-и, - обидчиво надула губки женщина.
   - Она не давала мне денег на закупку роботов. Я сидел как на пороховой бочке, не знал, что делать. Но пришло время, и я наказал Марусову её же «оружием». Одним словом робот, должен быть в цехе, а за него ещё денежки не перечислены.
   - Ну, ты и хитёр. И что же?
   - Волгин лишил её месячной премии.
   - Да-а! – удивлённо вскинула брови Марина.
   - Да! Это, моя милая, сама знаешь, что означает в наших кругах..., – он смотрел на жену так, словно только что, выиграл миллион в лотерею.
   Марина смотрела на супруга во все глаза:
   - Ты мне об этом ещё и не рассказывал! – радостно воскликнула она и села на кровати. Какие отличные новости. Так ей и надо! Коль Волгин лишил Марусову премии, значит, карьера её, скорее всего, покатится под откос.
   - А вчера, я уничтожил её и как женщину.
   - Что? Что ты ещё сделал? – Марина сгорала от любопытства.
   - Я вчера оказался в выигрыше, -  Дадэйко улыбался во все зубы. - Моя ставка на Гордову не дала маху! За весь вечер Волгин, увлеченный ею, не взглянул на Марусову и разу. А ведь она у него была в большом почёте, на заводских вечерах он ей всегда уделял внимание. А она ему строила глазки.
   - Да-а! – не переставала удивляться жена.
   - Да, да, - удовлетворенно хмыкнул Дадэйко, расплываясь язвительной улыбкой.
   - Вот видишь, как всё хорошо складывается, - Марина вскочила с кровати, подбежала к супругу, обняла его за крепкую шею и дважды чмокнула в щёки. Потом она отодвинулась от его лица и посмотрела на него издали оценивающим взглядом. – А вот видок у тебя сегодня неважный.
   Супруг нахмурился:
   - Пойду, приведу себя в порядок. Приму контрастный душ. А ты, Мариша, минут через двадцать приготовь мне кофе. Да покрепче! И, как всегда, после этого... с сахаром и сливками. Две чашки.
   Дадэйко направился к выходу, у двери он вдруг остановился и повернулся к жене. – Сон мне под утро приснился. Вокзал... Я с чемоданами...
   - С чемоданами?
   - Да. К чему бы это?
   Подумав пару секунд, женщина махнула рукой:
   - Ай, не бери в голову. Сегодня среда – пустой сон. Вот если бы с четверга на пятницу, тогда жди неприятностей. А так даже и не думай, иди себе принимай душ.
   - Ну и ладненько, - супруг успокоенный пошлёпал в ванную, а Марина вскочила с кровати и побежала в столовую готовить ему кофе.

               
                ***


   Со злостью, сбросив с себя роскошную норковую шубу Марусова, опрометью кинулась в гостиную, намереваясь первым делом включить телевизор, чтобы хоть как-то отвлечь себя от чёрных дум.
   Настроение у неё было хуже некуда. В последнее время всё идёт кувырком – что не запланируешь, ничто не выходит. На совещании генерального директора на неё круто наехал Дмитрий Дадэйко, уж чего-чего, а такого пассажа она от него не ожидала. Думала, что подмяла его, а вышло... совсем наоборот.      
   А тут ещё этот банкет! На нём она потерпела полное фиаско.
    «Куда запропастился пульт? – женщина носилась по гостиной как угорелая.
   - Что произошло?
   Марусова вздрогнула всем телом и резко повернулась на голос. В дверях стояла Светлана, лучшая подруга, но даже её сейчас не хотелось видеть.
   - Ты меня напугала, - зло бросила хозяйка. Она вдруг увидела пульт, он спокойненько лежал как всегда на журнальном столике рядом с телевизором. Но вот она почему-то его там не увидела. Женщина схватила пульт и стала с остервенением нажимать на кнопки. – Как ты вошла?
   - В дверь.
   - В дверь, - резко повернулась к ней Марусова.
   - Поля, ты же знаешь, у меня нет ключей от твоей квартиры, - Светлана убрала с лица упавшую прядь светло-рыжих волос. – У тебя входная дверь не заперта.
   - Не заперта?
   - Иначе как бы я вошла.
   - Да..., действительно. Ты её захлопнула? – недоверчиво посмотрела на Светлану Марусова.
   - Нет, - пожала плечами женщина. – В наше время квартиры открытыми не оставляют. Но я... увидев раскрытой входную дверь, честно говоря, разволновалась, не зная, что и подумать, как поступить. Я заподозрила: может быть, в твою квартиру забрались воры, ведь и такое бывает. А ты женщина не из бедных, есть чего взять. После директора завода, считай, второй человек будешь.
   - Тьфу, тьфу, тьфу, - зачертыхалась хозяйка. – Только этого мне сейчас и не хватало. Каркаешь как ворона.
   - Да что с тобой Полина? – подруга быстро подошла к женщине и обняла её за плечи. – Ты сегодня сама не своя.
   Из глаз Марусовой тут же прыснули слезы, они солёными ручьями потекли по бледным впалым щекам.
   - Ой, сколько воды! – воскликнула Светлана. – Чтобы её вытереть и носового платка не хватит, - пыталась шутить женщина.
   Полина резко закивала головой, силясь совладать с собой. Очки неожиданно свалились с лица и полетели вниз, она попыталась поймать их на лету, но ей это не удалось, они со звоном брякнулись о паркет, стёкла по кусочкам рассыпались в разные стороны.
   Увидев это, женщина громко разрыдалась, уткнувшись в плечо Светланы:
   - На работе проблемы, - сквозь рыдания, бормотала она. – С мужиками мне вечно не везёт. Впереди всё беспросветно...
   - Ну что ты такое говоришь! – тихонько поглаживала рукой Полину по спине подруга. - Не надо сгущать краски. На заводе ты занимаешь высокую должность. У тебя есть любовник – молодой и красивый мужик, всем бабам на зависть. И он не сегодня–завтра, вполне возможно тебе предложение сделает. Ещё на свадьбе твоей погуляем.
   Марусова тяжело вздохнула, на лице появилось жалкое подобие улыбки:
   - Может быть оно и так. Хотя...
   - Чего хотя, - передразнила её Светлана. – Мне со стороны виднее.
   Марусова надрывно вздохнула, её лицо вдруг приняло страдальческое выражение:
   - Но... Я страшно боюсь потерять должность, - с горечью сказала она. – А с ней и всё остальное. Я не красавица, и никогда ею не была. Мне просто в жизни обычно везёт, а что, если пришло время чёрной полосы... Я так боюсь этого.   
   - Пойдем, присядем и поговорим спокойно, - ласково предложила подруга.
   - Да, - безвольно поплелась за ней Марусова.
   Светлана усадила Полину на просторный вишнёвый диван. Он такой мягкий и уютный, ей всегда нравилось на нём нежиться. - Я закрою входную дверь, а не то занесёт кого-нибудь, - не дожидаясь ответа, она метнулась в коридор, и тут же вернулась обратно.
   Хозяйка громко всхлипывала. Светлана взяла женщину за руку.
   - Мне кажется, я теряю влияние на Волгина, - близоруко глянув на неё, отрывисто сказала Марусова. - А это чревато далеко идущими последствиями. Банкет высветил то, чего я не замечала. Зачем появилась на моём пути эта молодая горная козочка?.. Достала она меня.
   - Я не пойму про кого ты говоришь? - Светлана внимательно смотрела на Полину. Ведь она не была на заводском вечере и не знает, что там происходило. - Какая козочка?
   Марусова судорожно вздохнула, сделала движение, чтобы встать, но в последний момент передумала:
   - Я тебя совсем не вижу. Достань мне другие очки, они там, на средней полочке, - она махнула рукой в сторону встроенного шкафа.
   Светлана бросилась к нему, нашла очки и сама водрузила их на Полину:
   - Вот так-то лучше. Без этого атрибута видеть тебя не привычно. Без очков ты сама на себя не похожа, совсем другая женщина.
   - Правда?
   - Да, - кивнула Светлана. – Я первый раз вижу тебя без этих окуляров. И как это ни странно, тебе без них хуже, а может быть, я просто не привыкла. Знаешь, - подруга снова сняла с Полины очки, всмотрелась в лицо Марусовой. – Ты без них  смотришься... какой-то слепой что ли. Ну... или близорукой. Что-то не так, - она снова напялила очки на женщину, - Вот сейчас совсем другое дело. Если кого-то очки уродуют, то тебя красят.
   Марусова, потупив взгляд куда-то себе под ноги, грустно сказала:
   - А я их и никогда не снимаю, с раннего детства ношу. Даже не помню, когда в первый раз одела. Такое чувство, что я родилась в очках, так сжилась, что сплю в них и даже умудряюсь принимать душ. Без «стеклянных» глаз я не человек, и в одном метре ничего не вижу.
   - У всех есть свои слабости, - успокоила подругу Светлана. – Ты ведь знаешь, как я боюсь лифтов. Как только встану перед дверями – сразу всем телом дрожать начинаю. Всякий раз чуть без сознания рядом с лифтом не укладываюсь, и эта нервная дрожь ровно минуту меня треплет.  Хорошо, если рядом никого нет, а чаще всего, что кто-нибудь да объявляется, хотя я и стараюсь подходить к лифту, когда там никого нет. Как увидят меня дрожащую – сразу скорую помощь по мобильнику вызывать начинают, и попробуй этим людям объясни, что я не больна, что через минуту со мной будет всё в порядке. И представь себе -  я ни сколько не комплексую. Продрожу свою минуту всех на виду, а потом плыву дальше как деловая леди только меня и видели. Кстати... О какой горной козочке ты говорила? И отчего она тебе не по нраву?
   - Да..., появилась тут одна дамочка, - замялась Марусова, её глаза как-то растерянно забегали в разные стороны. По лицу было видно, что женщину что-то тяготит, но она не знает, как поступить: сказать, наконец, Светлане о том, что накипело или ещё повременить.
   - Кто она? – напористо спросила подруга.
   Марусова настороженно посмотрела на неё.
   - Ну, чего ты на меня смотришь как на врага народа! – обиженно поджала губы Светлана. – Не хочешь, не говори, держи в себе, пока не взорвёшься, причем там, где сама от себя не ждёшь и где совсем этого делать нельзя. Нервы – штука непредсказуемая – неизвестно где взыграют. Все неприятности должны высказываться. И потом..., отчего  это ко мне вдруг такое недоверие?
   Полина горько усмехнулась:
   - Да ладно тебе, - она небрежно махнула рукой Полина. - Гордова это.
   На лице у Светланы на какой-то миг изобразилось удивление, но она поняла, что оно здесь ни к чему и в следующее мгновение она уже заботливо и не без заинтересованности сверкала глазами:
   - Гордова!..
   - Да.
   - Броская штучка, - хмыкнула подруга. – Чем она тебя успела достать? Вроде, недавно в наших кругах.
   - Хм, - скривила губы Марусова, глаза её сощурились, в них промелькнула злость, но она ничего не сказала.
   Светлана сначала искоса взглянула на подругу, а потом, видя, что в ней бурлит кипучей лавой неприязнь, обида, злость и беспомощность, глядя прямо ей в глаза, тихо произнесла:
   - Ну и что!? Подумаешь, хороша собой! В наших кругах это ещё не самое главное, сама знаешь... Не первый день в начальниках ходишь!..
   - Да знаю я, - уныло оборвала её Полина. – Однако Гордову и дурой не назовёшь, как раз совсем наоборот. Она в газетах прописалась, как в собственной квартире. И статьи у неё, между прочим, такие остренькие, как-будто кетчупом приправленные.
   - Тебя, что именно это и волнует? У неё работа такая – статьи писать. Посади её на твоё начальственное место – она тут же в калошу сядет.
   Марусова внимательно посмотрела на Полину. Так она некоторое время смотрела на подругу, оценивая только что услышанное, а потом вдруг вскочила с дивана и побежала по комнате:
   - Действительно! Что это я так себя принижаю!
   - Вот именно, - поддакнула ей Светлана, обрадованная, что её последние слова возымели на подругу такую силу. – А ты говоришь, достала. 
   - Но, - Марусова вдруг, остановилась как вкопанная посреди комнаты, на лице снова появилась кислая мина, она задумчиво сказала. – В интригах Гордова пока ноль. Но вот Волгин... У меня сложилось такое впечатление, что он влюбился в неё как мальчишка, весь вечер увивался за ней и танцевал только с ней, не отходил ни на шаг. Никого к Гордовой и близко не подпускал, думаешь не обидно стерпеть полное безразличие к себе, как-будто меня там совсем и не было. И зачем я пошла на юбилей?.. – Полина закрыла лицо руками, в её последних словах вновь зазвучали слёзы.
   Светлана подбежала к ней со словами:
   - Но и не пойти ты не могла! Рассуждай реально, - она усадила вновь Полину на диван.
   - В том-то и дело, - судорожно выдохнула женщина. – А выход где?
   - Никогда тебя такой не видела, - покачала головой Светлана, сама, утирая ей мокрые от слёз щеки, подвернувшейся под руку салфеткой. - Подожди не паникуй. Ты сейчас находишься в расстроенных чувствах и не совсем верно оцениваешь ситуацию. Я работаю на заводе. Более того - я твой заместитель, поэтому ты должна выслушать и довериться мне. Слушай же! Это хорошо, что ты присутствовала на банкете и всё видела своими глазами, а не услышала чей-то чужой «звон». Сама знаешь, что лучше один раз самой всё увидеть, чем услышать сто правдоподобных версий не известно от кого, и, не зная потом которому рассказу верить.
   Марусова перестала всхлипывать и взяла из рук подруги салфетку. Всё-таки не зря она её подруга – правильные слова говорит. И чего она, в самом деле, разнылась:
   - Ты права, - кивнула она.
   - Вот и возьми себя в руки, - твёрдым голосом сказала Светлана. – Рассуждай трезво и делай правильные выводы. И действуй! Первый раз, что ли мы с тобой ныряем в бездну интриг. А Гордова – и в самом деле против нас – ноль без палочки! Ты сама это прекрасно знаешь.
   Эти слова подруги ещё больше успокоили Полину:
   - Но Волгин..., - вдруг снова встрепенулась она.
   Светлана снисходительно посмотрела на неё, а потом, глядя куда-то в сторону окна, она с ядовитой улыбкой выговорила:
   - Да что я тебя мало знаю! Вот отряхнешься, пёрышки почистишь – справишься и с ним! А не с ним, так с Гордовой. Поставишь на своё место эту попрыгунью.
   После этих слов подруги Марусовой сразу стало как-то легче, в её потухших глазах заблестела живая искра. Она снова встала с дивана и неторопливо замаячила комнате:
   - Всё может быть, - повеселевшим голосом отозвалась она, вытирая остатки слёз. – Пожалуй, рано я расклеилась, ещё покажу, кому следует, где раки зимуют. За место под солнцем надо драться. Дадэйко тоже своё получит. Он «подмочил» мою репутацию и лишил премии...
   - Вот теперь я тебя узнаю! – воскликнула Светлана. – А то распустила нюни раньше времени!
 


                ***    
      
 
   Замдиректора Дмитрий Дадэйко спешил увидеть Строганова. Ему не терпелось поведать о событиях прошедшего банкета и это надобно сделать первым, ведь шеф ушёл сразу после того, как начались танцы, а ему наверняка интересно знать, что же было там, после его ухода.
   Он приветливо растянул губы перед секретаршей, хотя сегодня ему было не до улыбок - юбилейная гульба отозвалась тяжёлым утренним похмельем. Да и видок желал лучшего, явно просматривалась одутловатость лица, а от вчерашнего великолепного настроения остались лишь одни воспоминания. Но надо держать отношения с нужными людьми в своих руках, а Мария Ивановна именно из тех людей и он с ней всегда на «короткой ноге»:
   - Доброго утречка, - заставил себя весело пропеть ей Дадэйко и в ответ тут же получил искрящийся взгляд и милую улыбку.
   Одинокая женщина. И этим все сказано, разве можно не воспользоваться таким обстоятельством мужчине.
   И он пользовался.
   Сыпал в адрес секретаря Строганова особенными оборотами речи, обёрнутыми в любезность и посыпанными бесконечной обходительностью. И, как ему казалось, даже влюбил женщину в себя, что его вполне устраивало, но он не переходил запретную черту.
   Зачем?
   Во-первых, боялся гнева шефа, а во-вторых, ему и так было не плохо.
   К чему идти дальше?
   Игра!
   Он как рыбак, закинувший удочку, лишь позволял «рыбке» ловить наживку, но, не давая возможности её проглотить, а не насытившаяся рыбёшка всегда голодна, её сколько угодно можно травить летающей у носа пищей, удерживая возле себя.
   С каждой картой своя игра!
   Таким образом, он «водил» секретаря Строганова по нужным коридорам власти и вовремя получал интригующую информацию. Мария Ивановна, а попросту Машенька, как позволял себе её называть Дадэйко, его тихим ухаживаниям и не сопротивлялась. Около сорока. Сероглазая с пепельными до плеч волосами с неизменным маникюром аккуратных ручек, она выглядела привлекательной.
   Но не более того!..
   Нет в ней, как считал замдиректора, изюминки, шарма способного взнуздать мужчину как игривого коня.
   «Эта курица не способна заставить возле себя и петухом ходить, не то, что скакать и ржать жеребцом», - раздражённо подумал Дадэйко, проходя мимо Марии Ивановны в кабинет Ильи Строганова.
   От его проницательного взгляда не ускользнуло – босс не сиял медным пятаком, а совсем наоборот казался мрачным.
   «Ага! Значит, всё течёт в нужном русле!», - ликующе хмыкнул про себя Дадэйко.
   Он с энтузиазмом обстоятельно обговорил со Строгановым животрепещущий вопрос качества, затем тихо поведал об очередном «походе в народ», после чего решил, что пора подсуетиться и на счёт передачи достоверных сведений очевидца вчерашнего празднества.
   «Ещё бы!? – злорадствовал замдиректора, - так я и поверю, что не интересны ему подробности юбилея. Тоже мне великий конспиратор, как-будто я ничего не вижу. Хм... Натянул на лицо маску безразличия! Может быть он и «лунный камень», но вот охотник до власти – будь здоров. А каждый охотник желает знать, где сидит фазан, собираясь им пообедать, да только вот ничего у него не выйдет. Волгин – стреляная птица, он от любой пули увернется. Ратует Строганов во власть, еще как ратует. Давно мечтает тузом стать. Считает, что он умнее всех, думает, что Волгин фазан. А он ястреб - хищная птица. Как бы сам не стал его добычей. Ястреб – хитрая птичка, кружит себе в небесах, не чует жертва опасности, а он неожиданно падёт камнем на неё и не вырваться из его сильных, когтистых лап».
   Однако потаённые мысли Дадэйко совсем не мешали ему вслух высказывать совсем другие речи. И он, как верный слуга своего всемогущего султана, подобострастно заглядывая боссу в глаза, вкрадчивым голосом сообщил:
   - Волгин вчера неплохо повеселился, - он, слегка прищурив бесцветные, заплывшие глаза, загадочно глянул на Строганова, всем своим видом давая понять, что владеет интригующей информацией. И ему, боссу, она будет очень даже интересна. – Он..., - Дадэйко намеренно сделал паузу, этой короткой передышкой он проверил реакцию шефа на его первые слова.
   Строганов ничего не ответил, но на его лице замдиректора увидел напряженность, а в коротком взгляде промелькнуло запрятанное любопытство.   
   А Дмитрий Дадэйко и не сомневался. И он, выпрямившись во весь небольшой рост, уверенно продолжил:
   - Генеральный нашёл себе новую фаворитку, - сходу огорошил он Строганова.   
   Несомненно, эта новость сразу его заинтересовала, но он не подавал виду, глазами уткнувшись, в какую-то бумагу, продолжал молчать. Дадэйко тоже не торопился продолжать разговор дальше выжидая, когда же заговорит его начальник, а на этот раз он чувствовал, что тот не отмолчится.
   - И кто же она? – сухо спросил Строганов.
   - Начальник пресс-центра Гордова, - чётко выговаривая каждое слово, сказал замдиректора, он продолжал внимательно следить за реакцией босса.
   И оказалось, что он не зря это делал.
   На скулах босса вдруг заходили желваки. 
   «Ага-а! Получил нокаут, - злорадствовал Дадэйко. – Жаль красивую игрушку. Не успел поиграть, как уже отобрали! Что же, так и отдашь без боя?.. Драться надо за любимую игрушку, а не желваками играть!».
   - И хорошо повеселились? – босс сверлил глазами записную книжку.
   - Ещё бы! – воскликнул Дадэйко. – Весь вечер друг от друга не отходили.
   Он заметил, как Строганов плотно сжал губы. Тогда Дадэйко решил добить его окончательно:
   - Ворковали, как голубки.
   Босс резко откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на Дмитрия Дадэйко:
   - Даже так, - он криво усмехнулся, а его лицо побледнело.
   Строганов вдруг пожалел, что рано ушёл с праздника. Перед глазами всплыла сцена: Гордова, их взгляды встретились и как обожгли его, её глаза... Заныло в груди.
   Замдиректора тем временем вдохновенно продолжил:
   - Волгин, как коршун упал на неё.
   Строганов глянул на него резким тяжёлым взглядом и  не сразу, но жёстко спросил:
   - Что значит «упал»?
   Дадэйко понял, что переборщил в эпитетах и поспешно поправился:
   - Ну, это я так, образно говорю, - поднял он несуществующие брови. – Весь вечер Волгин танцевал только с Гордовой, никого к ней не подпускал, берёг, как зеницу ока. Неизвестно, каким мог стать финал, если бы она не вывернулась. Хитрая штучка. Иначе унёс бы коршун птичку на могучих крыльях в своё уютное гнездышко. Только бы её и видели.
   - Что значит вывернулась? – Строганов почувствовал, как щемящее чувство накатившей тоски сковывавшей грудь, потихоньку стало отпускать.
   - Гордова сбежала с праздника.
   - Как сбежала? – недоумённо вскинул брови Строганов, его лицо выражало крайнее удивление, но в его просиявших глазах Дадэйко прочитал радость.
   «Вот и покинуло тебя самообладание, - усмехнулся про себя Дадэйко. – Холодного напускного равнодушия как и не бывало. Сразу повеселел, как дошло, что между Волгиным и Гордовой интимной связи не было».
   - Она ушла с праздника, воспользовалась моментом. Охранник попросил Волгина к телефону. Генеральный, видите ли, отдал свой сотовый ему, чтобы тот не мешал своим трезвоном общаться с дамочкой. Но Гордова та ещё штучка, хвостиком повертела и упорхнула птичка в свои небеса. – Дадэйко наигранно вздохнул, закатив глаза под потолок.            
   «Надо отдать должное краснобайству и устным кинокадрам замдиректора, - совсем отлегло от сердца у Строганова. – Умеет он воссоздать нужную картинку, достаточно краткого сценария плюс немного личного воображения и кино готово».
   - Вы не там работаете, - подавил рвущийся наружу смех директор производства.
   Дадэйко опешил:
   - Что вы сказали? – он впился глазами в лицо босса. Казалось всё шло нормально, и вдруг...
   - Артист, говорю, из тебя получился бы не плохой, - ухмыльнулся Строганов.
   - Ах, артист, - облегченно вздохнул Дмитрий Дадэйко. – Да все мы не без способностей, только их надо в себе разглядеть. Но вот беда, не всякий это может сделать.
   Зазвонил телефон и он поспешил покинуть апартаменты директора производства.
   В приёмной радостно играли лучи утреннего солнца, они словно горящими стрелами, насквозь пронзали помещение от окна до стеклянной входной двери, и уходили сквозь неё в глубину коридора.
   Настроение замдиректора уже не было мрачным. Совсем наоборот, оно стало безоблачным, как видневшийся в окне кусочек голубого неба.
   - Машенька, ты сегодня прекрасна, как роза, - жизнерадостно пропел он секретарше.
   - Скажешь тоже, Дмитрий Петрович, - Мария Ивановна смущенно зарделась. – Может быть и роза! Да только уже  увядшая.
   Услышав это шагавший по мягкой ковровой дорожке к выходу, мужчина круто повернулся и зашагал обратно:
   - Что за глупости! – вплотную подойдя к её столу, тихо проговорил он глядя в упор. – Иные женщины всю жизнь цветут как розы и в бальзаковском возрасте дадут сто очков вперёд пресным молодухам. Вы как раз относитесь к тем иным, и цвести вам до старости. - Дадэйко выразительно посмотрел на женщину, чем ввел её в ещё большее замешательство и, не говоря больше ни слова, уверенной походкой устремился  к выходу. 


                ***
      
   
   Ярцев вышел из гостиницы и торопливо зашагал к машине. В руках он держал свёрток.
   - Ну и что? – нетерпеливо спросила его Рада, как только он открыл дверцу автомобиля.
   - Возьми, - с лица Макса не сходила ехидная улыбка.
   - Что это?
   Гордова даже не взглянув на свёрток, бросила его к себе на колени. Её интересовало совсем другое, но как раз об этом Макс что-то не спешил раскрыть рот.
   - Не томи душу, - нарочно плаксивым голосом протянула девушка. – Ты что-нибудь узнал? Или твой поход ничего не дал?
   - Подвезёшь до вокзала? - послышался простуженный голос через стекло.
   Мужчина с красным обветренным лицом и мохнатой шапке выжидающе смотрел в салон машины, чуть в стороне неподалеку от него стояли чемоданы.
   - Я не трамвай, - недовольно бросил в его сторону Ярцев и отвернулся.
   - Давай отъедем подальше от гостиницы, - предложила Гордова. – Я так полагаю, что этот проситель «такси» не последний.
   - Ты права, - согласился с ней Макс и отогнал машину на другую сторону обочины.
   Рада сгорала от любопытства. Уже была известна кое-какая информация о связи Леонова с Марусовой, но вот заполучить факты из первых уст работников престижной гостиницы дорогого стоило.
   Она нетерпеливо смотрела на Ярцева, и он с загадочной улыбкой, наконец, выдал:
   - Леонов с супругой снимают шикарный номер на седьмом этаже! – Макс ухмылялся во все зубы. – И раньше снимали.
   Гордова остолбенела:
   - С супругой? – недоверчиво переспросила она, не отрывая от Ярцева изумлённых глаз.
   - Да.
   - О чём ты говоришь? Ты не ослышался? Разве ты не знаешь, что он не женат. Да и никогда не был, насколько мне известно, - она всем телом резко развернулась к Максу, так что заскрипело сиденье, сверток метнулся, было в сторону, но какими-то неведомыми силами всё-таки удержался на её коленях.
   - Ешь мороженое, - тихо сказал ей Ярцев. – А то оно накормит твои колени. Я сейчас тебе всё объясню.
   Рада взяла свёрток в руки:
   - Что ж ты раньше не сказал, - она послушно развернула бумагу и извлекла студящий пальцы, вафельный рожок. – На, мёрзни.
   - Ты, что озябла?
   - Сегодня не июнь. На улице минус пятнадцать.
   - Так холодно?
   - Представь себе. Иногда по утрам надо слушать прогноз погоды.
   - Не всегда все, получается, по расписанию. Сегодня я даже новости по радио не успел прослушать. Утром из дома сразу в машину, а потом из машины на работу, даже не успел прочувствовать холода. Включить отопление, - заботливо предложил мужчина.
   - Включи, - поёжилась девушка, и когда тёплые струи воздуха поплыли по салону,  она с удовольствием принялась за мороженое. – Так, что же там с супружеской парой? Можно узнать подробнее.
   - Всё до банального просто, - сказал Ярцев, проглатывая холодный сладкий комочек. – Леонов снял номер на свой паспорт, а Марусову представил своей будущей супругой.
   - Ах, всё-таки, будущей! – усмехнулась Гордова, её глаза загорелись ехидным огоньком. – Они, что здесь постоянно живут?
   - Нет. Но наезжают часто. У богатой пары есть загородный особняк. Там-то сладкая парочка и проживает.
   - Откуда тебе известно про особняк?
   - Поведал переполненный достоинства администратор гостиницы, - весело хмыкнул Ярцев.
   - Вот бы заглянуть в замочную скважину, - хихикнула девушка.
   - А тебе интересно? – Макс придвинулся к ней и обнял за плечи.
   - Я вовсе не о том, о чём ты подумал, - фыркнула Рада и убрала руку. - Их интимные сцены меня не волнуют. А вот разговоры, даже очень.
   - Ты считаешь, что кроме любовных утех, их объединяют ещё какие-то дела.
   - А почему бы и нет! Сам подумай: Марусова – финансовый директор предприятия «Радар» и рядовой инженер Леонов.
   - Начальник бюро, - уточнил Макс.
   - Невелика разница. Всё равно тут что-то не так. Не пойму, что их ещё связывает.
   - Согласен, - кивнул Ярцев. – Разные весовые категории. В должностях.
   - Вот именно, - упрямо поджала губы Гордова. – Не только в деле, но и в теле.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Внешние данные. Ведь она далеко не красавица, чего не скажешь о Леонове.
   Макс вопросительно уставился на Раду:
   - Тебе что-то известно об их отношениях?
   - Кое-что, - покачала головой девушка. – И у меня есть предположения.
   - Теперь заинтригован я.
   - В отличие от тебя я не буду томить ожиданием.
   Гордова задумчиво смотрела в окно.
   Там у края дороги синичка клевала хлебную корку, та отлетала в сторону, и бесстрашная птичка устремлялась за ней, не пугаясь пролетающих рядом машин. Рада достала из сумочки пакетик семечек, высыпала его на снег, подальше от дороги и синичка тут же переключилась на них, оставив замерзший кусочек хлеба.
   Макс улыбался.
   - Я обожаю синичек, они такие юркие и смелые, - простодушно сказала Рада, очень довольная тем, что угостила пташку семечками. – А сейчас слушай. Марусова любит мужчин. Она хитра, как змея и «кусает» точно в цель. У молодых, здоровых мужиков на первый взгляд, кажется, есть всё, но это только на первый взгляд, при более близком знакомстве оказывается, что всем им не хватает денег и власти. Но где их взять так скоро! И вдруг, словно в волшебной сказке, выплывает она – богатая незнакомка. Пусть не красива, и не так молода...    
   Но деньги! Они затмевают всё!
   За постельную любовь оборотистая дамочка делится с ними денежными купюрами. А возможно и наградит властью, при её то высокой должности всё возможно. И вот он недавно ползавший у низов служебной лестницы простой инженеришка вдруг взлетает вверх. Стремительный головокружительный успех! Не правда ли!? Марусова затягивает жертву дальше в свои сети, впутывает в левые делишки.
   - Как удобно, - хмыкнул Ярцев, - и любовник, и «деловой» партнёр в одном лице.   
   - А почему бы и нет! – воскликнула Рада. – Тем более что опыт финансовых махинаций у Марусовой имеется. А перед «зелёненькими» молодые люди слабы. И она их находит. И красивых мужчин и «зелёные». Конечно, денежки на любовников она тратит не из своего кармана.
   Она знала, кого выбрать. Виктор Леонов не только недурен собой, но и крайне тщеславен. Как раз то, что ей надо, и не так важно, что он не из её круга. Она сама поднимет своего возлюбленного на властные высоты...





                Глава 23   


   
   
   На Горбушке Рада с трудом разыскала Таньку, редкую подружку Леонова. Модная, ультрасовременная девица с сигаретой в зубах живо управлялась с дисками.
   «Такая своё не упустит», - хмыкнула Гордова и подошла к палатке.
   Тут же подоспела молоденькая девушка - реализатор дисков и хозяйка отошла в сторону. Воспользовавшись, случаем Гордова тут же завела с ней разговор:
   - Вы Татьяна?
   Молодая женщина удивлённо подняла нарисованные крутой галочкой брови:
   - Я, а что? – она цепко упёрлась пронзительным взглядом в Гордову, норовя вычислить, кто же это перед ней предстал и как ей себя следует вести. Так сходу ничего и, не поняв, она насторожённо произнесла. – Что-то я вас никак не припомню?
   Рада не растерялась:
   - И не надо пытаться, - быстро ответила она. – Я не торгую на рынке.
   - А что? Если на рынке торгуешь, так и всё и не человек уже? - сразу нахохлилась Танька.
   - Ну, что вы! - стараясь выглядеть искренней, воскликнула Гордова. - Разве я вас обидела плохим словом? Да, я не торгую на рынке, но вовсе не считаю, что здесь место только людям второго сорта. Совсем, наоборот, для того, чтобы заняться таким достаточно хлопотливым делом, надо быть предприимчивым, а попросту - иметь голову на плечах, о не только её округлые формы.
   - Да, - сразу оттаяла молодая женщина. - У меня есть голова на плечах. Если б не она, моя головушка, - она энергично ткнула указательным пальцем себе в лоб. - Сидела бы я сейчас дома без работы в дырявых штанах да с горбушкой чёрствого хлеба на столе. А торговля в люди меня вывела. На иномарке вот езжу... Значит, мы не знакомы?
   - Не знакомы.
   - Тогда откуда вы меня знаете?
   - Вы всё равно не знаете этого человека, - уклончиво сказала Рада. - Мне с вами хотелось бы поговорить.
   - О чё-ём? – недовольно протянула Танька.
   - О Викторе.
   - ???... – подружка Леонова опешила. На какое-то время она потеряла дар речи, и удивлённо вскинув бровки, она какое-то время смотрела на Раду остановившимся взглядом, а потом вдруг круто пошла в наступление. – А ты кто такая будешь? Баба его что ли? Так я из той же категории. И ещё посмотрим, чья возьмёт...
   Гордова была готова ко многому, но такого стремительного и бурного наезда не ожидала:
   - Не надо кричать, - для приличия хмуро она одёрнула девицу. – И успокойся. Есть у твоего дружка, как ты выразилась – «баба».
   - Есть!
   - Да.
   - Ты, что ли? 
   - Нет, не я.
   - А кто она?
   Молодая женщина близко подошла к Гордовой и, дыша мстительным жаром в лицо, зло прошипела ей в ухо:
   - Да я этой бабе глаза наизнанку выверну, а вместо ножек протезы вставлю. Деревянные. - Она кипела как кастрюля с супом. – Я такие шуточки не люблю. Если мой – так мой! Других баб возле своего мужика я не потерплю!
   На это Рада и рассчитывала.
   Рыночные женщины скорые на разборки, привыкшие решать возникшие проблемы горлом и сходу. Возможно, что в пылу гнева и ревности подружка Леонова проболтается о том, что и интересует Гордову.
   - А вы-то, откуда всё это знаете? – вдруг остепенилась Танька, вспомнив про сигарету, которую все ещё держала в руке. Она, зло, сощурившись, глубоко затянулась, ожидая ответа.
   - Жизнь штука непростая, - неопределенно сказала Рада. Она и не собиралась выдавать Таньке свои координаты. – Неожиданная встреча..., случайный разговор, да разве сейчас это важно. Тебе нужны подробности? - решила зацепить сразу её за больное место Гордова, не оставляя времени на долгие размышления.
   - Ещё как! – с ещё большим жаром выдохнула Танька, снова вспыхивая, как только что чиркнутая о коробок спичка.
   Виктор – мужчина, которого она любит. Это она его нашла и никому не отдаст. Ни за что на свете!
   И вдруг... другая женщина!
   Гордова немедля рассказала Таньке кое-что о связи Леонова с Марусовой. Девица внимательно слушала. Она жадно и много курила, за всё время не промолвив и слова, как-будто проглотила навсегда язык, что было очень даже удивительно.
   Но неожиданно она снова завопила:
   - Купился на деньги! Да! А у меня, их нет что ли? Всё есть: машина, квартира. «Шестисотый» Мерседес ему подавай... Может, та краля его ему подарила? А? – она кричала и крутила глазами в разные стороны так, что казалось, что те вот-вот выскочат из орбит. Она орала, люди оборачивались, а Рада молча ждала, когда у неё иссякнет приступ бешеной ярости. Наоравшись, девица остановила горящий взгляд на Гордовой, и вдруг беспомощно уткнув глаза себе под ноги, неожиданно тихо спросила:
   - Вы её знаете?
   - Знаю, - не стала кривить душой Гордова.
   Танька медленно подняла на неё глаза. Теперь в них стояла тоска:
   - Почему он выбрал её, а не меня?
   Раду этот вопрос застал врасплох.
   Откуда ей знать, почему Леонов выбрал не Таньку, а Марусову. Одна торгашка, другая – руководящий работник. У Таньки даже есть преимущество – она моложе и приятнее внешностью. Может, ему заводская слава нужна, деньги-то есть у обоих. Но выбрал то он Полину Марусову, возможно у неё деньжат и побольше...
   А может всё та же власть...
   Гордова не ответила.
   - Я не дам им спокойной жизни, - вдруг грозно выговорила Танька. – В то утро, когда убили его начальника, я за Виктором следила.
   Хотя Гордова и поджидала какого-нибудь лишнего словца от любовницы Леонова, но всё равно эта последняя фраза Таньки оказались для неё неожиданной. 
   - Следила? - вырвалось у Рады.
   - Да!
   - Зачем?
   Танька со злостью пнула ногой тугой комок снега на дорожке, он полетел и зацепился за чьи ноги:
   - Зачем, зачем, - на её лице изобразилась страдальческая мина. – Если женщина не просто любит, а очень любит, она желает всё время видеть своего любимого. Ведь так хочется быть с ним рядом. Тогда пойдёшь на всё! Сделаешь даже то, что в здравом уме никогда и не сделаешь, а вот любовь заставит. А когда человек сильно любит, я считаю, что человек тогда просто не здоров. В любви человек болен, и особенно эта болезнь очень сильна, когда любовь одинока. Именно тогда, когда один любит, а другой лишь только позволяет любить, да и только по расписанию, тогда всё - туши свет, любящая половина готова пойти во все тяжкие, чтобы добиться любви от второй половины. Виктор и не знает, как часто я бываю с ним близко. Очень близко. Конечно не каждый день, а в последнее время, как позволит бизнес. Мне это необходимо! Увижу его, и мне становилось легче. Весь день потом, как на крыльях летаю. А он...,  он оказывается..., - её лицо перекосило так, словно она только что выскочила из стоматологического кабинета с выдернутым зубом, не зная, куда себя деть от достающей боли. Глаза покраснели и налились слезами, она с трудом проглотила подкативший комок, и недобро глядя куда-то поверх ряда торговых палаток, глухо сказала: - Я ходила за ним, как тень, а чаще ездила на автомобиле. Скрывалась, где могла и как могла: то в толпе людей, то в рядах машин, за углами домов. Да мало ли где придётся!..
   - И Леонов вас не разу не обнаружил?
   Танька скривила губы в усмешке, покачала головой:
   - Представьте себе – нет. Он такой осторожный - не разу не узнал меня в толпе. Хотя мне иной раз казалось, что он смотрит именно на меня. Но я всякий раз я ошибалась, видимо уж такая я не приметная. Мне даже обидно становилось. А тогда... Я всё видела! В то утро я подъехала на машине к его дому. Автомобили я меняла. Брала у подруг, в аренду, да и свои машины я часто покупаю. Мои доходы сейчас позволяют это делать. Каждый раз я ждала его в разных местах, но обязательно не далеко от его дома, если с утра.
   - И Леонов, проходя мимо, не разу ни обратил внимание на рядом стоящий автомобиль?
   Танька неопределенно пожала плечами:
   - Может быть, и обращал. Но заподозрить ничего ни Разу не заподозрил. А что в этом удивительного, ведь в каждом дворе сейчас стоят машины.
   - Да, это так, - согласилась Рада.
   - А в то утро я была на зелёной «шестерке» не первой свежести. Виктор такой автомобиль и в метре от себя пройдет и не заметит. Вот, если бы шикарная иномарка! Тогда другой разговор.
   - А через стёкла?
   - Да без тонированных стёкол я вообще не езжу. И тонировка всегда такая, что и силуэт в машине не видно, не то, что лицо.      
   - И что же дальше? - нетерпеливо спросила Гордова.
   - Как всегда я поехала за ним. Вот, думаю, провожу его до работы, да и на свою отправлюсь. Да только по пути мой Витечка, свернул вдруг в другую сторону, я сначала даже растерялась, подумала, не забыл ли случайно дорогу. Или пьяный за рулем.
   - А он, что много пьёт?
   - Пьёт. Но скрывает это. Когда один дома бывает, напивается так, что и языком ворочать не может. А на следующее утро и не помнит, что же было вчера.
   - Вот бы не подумала, - ахнула Рада.
   - А что вы его хорошо знаете? – сразу насторожилась девица.
   Гордова немедленно прикусила язык:
   - Нет, просто..., с виду он такой интеллигентный мужчина.
   - Ай, да, - отмахнулась Танька. – Все они мужики одинаковы – только стопку покажи... Так вот, из-за него я чуть в ДТП не попала, но ничего всё обошлось, выкрутилась и даже его догнала. Потом смотрю, он остановился у тополей, а неподалеку дом. Он вышел из машины, народу никого. Я заволновалась, ну, думаю, любовницу завёл, вот и решил заехать с утра пораненьку. А потом всё это и произошло.
   - Вы точно Леонова видели? И ни с кем не перепутали?
   Девица посмотрела на Гордову так, словно в первый раз увидела, потом повернула голову в сторону своей палатки и нарочно громко крикнула:
   - Катька, как там у тебя дела идут?
   Молодая продавщица рассчитывалась с очередным покупателем:
   - Хорошо! Пятнадцать зелёных в кармане, – ответила та.
   - Смотри, с выручки работаешь.
   А Гордова ругала себя за несдержанность. Молчать, да слушать надо было, а не вопросы задавать. Куда это годно: слова вперёд головы скачут... Вот сбила с рассказа Таньку – любовь дело тонкое. Сегодня – ненавижу, завтра – люблю! Как её теперь снова разговорить?..
   Пока Рада раздумывала, как заставить опять говорить Таньку, та вдруг сама подлетела к ней и зло прошипела:
   - Я любила этого гада! Любила! А он, - обида  вновь поднялась в ней с новой силой и душила так, что она не могла держать её в себе. Она часто дышала, её лицо исказила свирепая гримаса. - Сволочь, с другой бабой... Никогда ему не прощу. Будь он проклят...
   - Вы видели, как Леонов стрелял из арбалета? – пошла с места в карьер Гордова.
   - Из чего?
   - Из арбалета.
   - А что это такое?
   - Пистолет такой, только стреляет стрелами, а не пулями.
   - А-аа, - протянула молодая женщина. – То-то я звука выстрела не слышала.
   - Да, - быстро сказала Рада. - Пистолет-арбалет стреляет бесшумно.
   Танька сделала большие глаза:
   - Надо же! – удивлённо покачала она головой. - Я о таком раньше и не слышала.
   - Это и неудивительно, - пожала Гордова плечами. – Это оружие редко где используется, даже пишут о нём немного.
   - Вот я и говорю, что не знаю такого, - развела руками девица.
   Рада нетерпеливо спросила:
   - В то утро вы видели в руках Леонова что-нибудь?
   - Видела, но что это было, не знаю.
   - Вот это? – Гордова выдернула из сумки снимок и показала его Таньке.
   Она уткнула глаза в фотографию:
   - Это и есть арбалет? – недоверчиво нахмурилась Танька.
   - Да.
   - Пожалуй..., что-то похожее я видела в руках Виктора, когда он вышел из машины. А потом появился черноволосый мужчина... Красивый такой.
   - Откуда он вышел?
   - Из подъезда.
   - Из которого?
   - Кажется... из шестого. Мужчина вскоре упал, схватившись за левую сторону груди, а Виктор побежал к машине. Странный предмет был у него в руке, я ничего не могла понять, не знала, как поступить, и тут же уехала.
   - Вы поняли, что произошло убийство?
   - Что вы! Сначала нет. Правда, меня терзали смутные догадки.
   - А когда же догадки подтвердились?
   - Пару дней спустя, я прочла в газете. Там имелась фотография, описано место преступления. Я была в шоке. Я не поверила, вернее не хотела верить, что это убийство дело рук Виктора. Но там про этот, как его...
   - Арбалет, - подсказала Гордова.
   - Нет, про него в газете не было написано. – Там про лук, кажется, говорилось...
   - Да, одна из более близких версий.
   - А разве арбалеты в магазинах продают?
   Гордова внимательно посмотрела на Таньку, и, не отвечая, спросила:
   - Почему вы о своих подозрениях не сообщили следствию?
   - Хм, - тут же ответила она. – Любовь! Моя любовь. Разве это не понятно! Ведь я так его любила. Да и сейчас люблю. В один день разлюбить невозможно, хотя измены я не прощу. Никогда.
   Гордова взглянула на часы:
   - Мне уже пора. Всего вам хорошего, - и заспешила к машине.
   - Подождите, - схватила Танька Раду за рукав.
   - В чём дело? - удивилась Гордова, уже распрощавшись с ней, и думая о других своих делах. 
   - Я не сказала, - девица замялась. – Я выходила из машины.
   - Зачем?
   - Думала Виктор пойдет дальше в другой подъезд, а я не успею за ним. Но... не утерпела я. 
   - Он вас видел?
   Танька отрицательно закачала головой:
   - Не-ет! Думаю, что нет. Рядом растут могучие тополя. Вот он меня и не заметил. Когда всё это произошло, я не заметила, как в машине оказалась. А он... вернулся к своей машине и хоть бы что. Я видела его лицо после этого. На нём даже мускул не дрогнул, убил человека, как червяка раздавил, - она зло сверкнула глазами. - Предатель!.. Да таких, как он вешать надо на первом столбе. Каких я мужиков повидала! Но этот всех переплюнул... А я то любила. Все мои планы только на нём и сходились. Он всё в одночасье разрушил... Мне так тяжело.
   Она внезапно затихла, с полминуты молчала, видимо собиралась с мыслями. Гордова торопилась, но и выслушать Таньку необходимо до конца, и она терпеливо ждала.
   - А она красивая? – огорошила вдруг Раду девица. Слепая ревность душила её и не давала покоя.
   - О, нет! – невольно вырвалось у Гордовой. – На тебе лицо есть. А на ней нет. Она совсем незаметная, невидная. Да ещё в очках. Без «вторых глаз», как крот, средь бела дня, и собственного носа не увидит.
   - Надо же, - взвыла девица. Не на бабу – на мешок с деньгами променял.
   В её лице было всё: обида, злость, ненависть.
   И... боль потери.
   Он бросил её именно тогда, когда она этого меньше всего ожидала. Их отношения, как ей казалось, складывались не так уж плохо, Виктор никогда не говорил ей «да», но никогда не говорил и «нет». Танька верила в него, в их будущее. Ведь им было так хорошо вместе, так ей казалось. Как же так она могла ошибиться...
   Гордовой было искренне жаль молодую женщину. В жизни всё может быть - просто она полюбила не того мужчину:
   - Похоже, твоему возлюбленному дороже денег – только деньги, - сказала Гордова.
   Танька крепко выругалась.
   Она выхватила из пачки сигарету и щёлкнула зажигалкой. Руки дрожали, и ей не сразу удалось прикурить. Наконец у неё это вышло. Она нервно закурила, во всю грудь затянулась и шумно выдохнула дым носом двумя густыми извивающимися струйками, потом тут же зло выплюнула сигарету на протоптанный до асфальта снег и с остервенением набросилась на дымящийся окурок. Она топтала, давила, растирала его сапогами, при этом, неистово ругаясь и размахивая руками, словно там, на асфальте была не брошенная недокуренная сигарета, а лежал сам Леонов.
   Прохожие изумлённо оглядывались на разбушевавшуюся модную девицу, обходя её стороной.
   Но никто не обронил и слова.
   Мало ли что...
   Рынок, есть рынок. Здесь всякое бывает: обругают, обсчитают, обкрадут. Злосчастное три «ООО» любого может неожиданно настигнуть.
   Это ещё что?!
   Свирепые драки, поножовщина, а то и вовсе взрыв нечаянно нагрянет. Тогда вообще туши свет...
   - Гад, сволочь, предатель, альфонс вонючий, кусок дерьма, - душевный раздрай бросил Таньку в беспредельную рвущуюся карусель ругательств.
   Гордова не стала всё это слушать и отправилась восвояси, впереди куча дел. Она уже выходила с рынка, как в сумке призывно застрекотал телефон.
   Звонила Вера:
   - Рада, - сходу закричала она в трубку. – Виталик сделал мне предложение.
   - Да ты что! – обрадовалась Рада. – Вот здорово. И когда же свадьба?
   - Ещё не решили. Завтра пойдем, заявление подавать, там и решим когда свадьбу играть будем.
   Гордова рассмеялась:
  - Надеюсь, меня не забудете пригасить на свадьбу.
  - Уже приглашаем, - радостно сказала подруга. – Без тебя и свадьба не свадьбой будет.
  - Почему?
  - Потому что ты будешь моей свидетельницей.
  - Спа-аси-ибо, Верунчик.
    Гордова уже хлопнула дверцей машины, как вдруг услышала истошный крик:
  - Подождите, подождите, - к ней летела Танька, полы её тонко выделанной дорогой дублёнки развевались в разные стороны. Она подбежала к ней и тяжело пыхтя, постучалась в дверцу.
  - Что такое? – Рада опустила стекло.
  - Наврала я всё, - торопливо затараторила девица, на её лице Гордова увидела испуг. Глаза затравленно бегали в разные стороны. – Это всё не правда... про убийство. Не видела я ничего. Так. Со злости наговорила на Виктора. А что вы хотели... с такой вестью ко мне...
   Рада ничего, не говоря, молча смотрела на Таньку.
   - Я же сказала, что ничего не видела! - закричала Танька. – Ничего!
   - Я слышу, - высокомерно бросила ей Гордова и ударила по газам.
   В зеркало она видела, как подружка Виктора, так и осталась стоять на месте, понуро глядя в след удаляющей машины.


                ***
   
 
   - Марина! - Дадэйко не раздеваясь, быстро семенил по прихожей. – Мариночка!
   - Я здесь, - послышалось неизвестно откуда.
   - Здесь это где? – прокричал ей супруг.
   Из гостиной вынырнула жена с кувшином в руках:
   - Да здесь я, мой зайчик.
   Мужчина влетел в гостиную и шумно сел на диван тяжело пыхтя:
   - Ты чем занимаешься, солнышко моё?
   Женщина с удивлением посмотрела на супруга:
   - Ты разве не видишь? – она показала взглядом на кувшин.
   – Поливаешь цветы.
   - Да.
   Дадэйко махнул рукой:
   - Ай, брось ты это мокрое дело, не высохнут твои цветочки, позже их польёшь. У меня новости, - по нему невооруженным взглядом было видно, что он горит желанием скорее поделиться чем-то очень даже интересным, которое так и просится наружу. Уж больно сияли его глаза. – Причём новости сногсшибательные.
   - То-то я смотрю, летишь на всех парусах. Даже куртку не снял, - она поставила на стол кувшин.
   Дадэйко принялся неторопливо расстегивать куртку:
   - Жарко, - выдохнул он.
   - Давай я тебе помогу. А ты рассказывай.
   Супруг улыбнулся:
   - Моя лапочка, мне руки языком болтать не мешают, - он продолжал торопливо расстегивать пуговицы.
   - Да ладно тебе, - отмахнулась от него женщина, помогая ему раздеться. – Я сгораю от любопытства. Тебе приготовить кофе?
   - Не спеши, - махнул рукой супруг. – Слушай сюда. Чего скажу-то. Он потянул её за левую руку и усадил себе на колени.
   - Ну и заинтриговал, - прильнула  к нему, как кошечка жена.
   - Наш план и без нас уже в деле, - таинственно сияя глазами, сказал Дадэйко.
   - Хватит меня мучить, - обиженно надула губки женщина, при этом она ласково потрепала мужа по голове, отчего редкая поросль возле ушей и на затылке поднялась смешным неразборчивым ёжиком.
   - Я нашёл следы невидимой для посторонних глаз дорожки гражданочки Марусовой.
   - Где? – глаза Марины засверкали любопытством.
   - В гостинице.
   Супруга округлила глаза:
   - В гостинице?
   - Да.
   - Как ты там оказался?
   - Не поверишь, - Дадэйко поднял несуществующие брови. – Судьба свела...
   - Судьба, - перебила его жена. – Какая судьба?
   - Да погоди ты дай договорить. Я мимо проезжал, смотрю «Шевроле» Марусовой стоит. Я немедленно остановился на другой стороне дороги и стал следить...   
   - С мужиком, поди? – презрительно хмыкнула жена.
   Дадэйко нетерпеливо одёрнул женщину:
   - Не перебивай и не сбивай меня с мысли. Пойми, что  самое главное - нам не надо с тобой городить огород – он уже загорожен. Твоя старая знакомая, а ты её действительно не плохо знаешь, в своём привычном репертуаре. Она встречается там с любовником.
   - Вот ненасытная кошка, а, - опять не утерпела супруга. – Без мужиков жить никак не может. Один уйдёт, так она тут же другого найдёт. Он, конечно же, писаный красавчик?
   Зная Марусову, Марина не сказать, чтобы сильно удивилась этой новости, но, как и любую не работающую женщину, её, безусловно, интересовали всякие пикантные подробности, тем более такого интимного характера. Она просто сгорала от любопытства, желая их услышать:
   - Как ты узнал?
   - Волка ноги кормят. Я давно уже следил за передвижениями Марусовой. Гостиница – раз, гостиница – два. Уж и надеяться перестал, что-то не получалось у меня. И вот на те, пожалуйста, тогда когда не и не ждал, совсем нечаянно взгляд упал, когда проезжал мимо гостиницы.  Ну, думаю, раз машина стоит тут значит не спроста. Решил навести справки и что ты думаешь, горничная всё мне разболтала. Не за так просто, конечно.
   - Денег дал?
   - А как без этого. Ручку «позеленил» ста долларами – она и разговорилась. Да так, что и остановить не мог.
   Женщина недовольно взглянула на супруга:
   - Разбрасываешься ты деньгами, как простыми бумажками, - недовольно буркнула супруга. – Сам знаешь, денежки счёт любят, копеечка к копеечке рубль бережёт.
   Мужчина легонько вздохнул:
   - Ты этих денег не жалей. Они своё отработают. Слушай, что скажу-то. Марусова с любовником так спешили, что дверь забыли запереть. Горничная зашла, чтобы водичку в графине сменить, а они там, в постели кувыркаются. Увидели её и хоть бы, что... Это обстоятельство горничную больше всего и разозлило. Как-будто она и не женщина вовсе, а кукла тряпочная. Но денег, потом всё же дали, чтобы она ни гу-гу. Москва то она огромная, а влюблённая парочка и не подумала, взволноваться о какой-то горничной.
   - Много отвалили?
   - Пятьдесят рублей.
   Марина расхохоталась:
   - Да ты что? Разве такую сумму можно деньгами назвать...
  Дадэйко пожевал губами:
   - Жаднющие оба. Думают, горничная им за эти крохи язык за зубами всю жизнь держать будет. Как бы не так... В наше время и тыща рублей не деньги.
   - А когда это было?
   - Да я же тебе говорю, в номере они были.
   - Совсем тёпленькие новости, - ядовито хмыкнула Марина. – Он конечно молод и красив собой? Что-то ты мне ничего не сказал об этом. Она ведь только к таким мужчинам питает нежные чувства. Некрасивые мужики для неё мусор, она их в упор не замечает.
   Супруг криво усмехнулся:
   - Да. Красив. Зелёные глаза и всё такое..., - Дадэйко, не скрывая зависти, вздохнул. – Мне бы такую внешность, как у него, я бы весь мир с ног на голову поставил... Но и он, конечно, мужик не промах.
   - Вот, зараза, - ехидно поджала губы женщина. – По одному и тому же кругу ходит, как завороженная.
   - Всё дело в том, - задумчиво сказал мужчина. - Что эта парочка друг друга стоят.
   - В каком смысле? – Марина обвила супруга за шею и положила ему голову на плечо.
   - А в том, что при виде денег у каждого из них глаза загораются бешеным огнём. Любовь-морковь, а денежки, как не крути, каждый врозь считать норовит.
   - Да кто же этот красавчик, что клюнул на Полину Марусову?
   - Леонов.
   - Леонов? – жена наморщила брови припоминая.
   - Ты его не знаешь.
   Марина оторвалась от мужниного плеча:
   - Кто этот «счастливчик», - в голосе женщины прозвучал сарказм, в глазах горело невероятное любопытство.
   - Да не в чинах он. Простой инженер. Ну не совсем простой... Начальник бюро его должность. Фрукт ещё тот. За деньги продаст родную мать и ещё попросит... Ух, испепелят они друг друга не только в постели, но и в денежных делах, - тусклые глаза Дадэйко загадочно заискрились.


                ***

   
   Гордова старательно прикрыла за собой дверь.
   Небольшое помещение.
   Но и оно казалось просторным. Ничего лишнего: стол с компьютером, два стула, сейф и тумбочка у входа. Пожалуй, всё. Казарменная строгость.
   Девушка невольно застыла у входа.
   Она шла сюда в кабинет следователя Червонного и была полна решимости. И вдруг на пороге сомнения одолели её.   
   Правильно ли она поступает?..
   - Проходите, - абсолютно спокойно сказал хозяин кабинета. – С чем к нам пожаловали?
   Почему-то у Гордовой было такое чувство, что капитан читает её мысли, видит её колебание и чтобы предотвратить отступление вошедшей, делает ход вперед, закидывая незаметную словесную мышеловку.
   Что же, ей есть чем поделиться... Она присела на край стула, а сумку положила на колени.
   - Я слушаю вас. 
   Рада осторожно глянула на следователя:   
   - Может быть, это вас удивит или покажется нелепым...  Тем не менее... коль уж я пришла к вам, то постараюсь рассказать о том, что меня беспокоит в последнее время, - несмело и издалека начала Гордова.
   Мысль о том верно ли она поступила, появившись здесь, неотступно вертелись в голове, и она уже пожалела, что пришла. Зачем спешить, надо было ещё раз всё взвесить, а придти сюда ведь никогда не поздно, неизвестно чем всё это закончится и поможет ли ей этот чернявый капитан с цепкими, как клещи глазами.
   Червонный всё также внимательно смотрел на неё:
   - Меня трудно чем-то удивить. За многие годы работы в органах, мне пришлось выслушать и повидать всякое. Моя работа  - бесконечный детектив. Только не в кино, а в реальной жизни. А в жизни бывает всё, поверьте моему опыту. Рассказывайте и ничего не опасайтесь.
   Он отложил в сторону авторучку, давая таким образом понять, что ничего записывать не собирается и их беседа пойдет в неофициальном русле. Это вполне устроило Гордову, и она потихоньку собралась с мыслями:
   - Дело в том, что я хочу предложить вам свою версию убийств по уголовному делу стрелка из арбалета, - несмело начала она.
   - Вот как? – капитан вскинул брови.
   Следователь ожидавший услышать очередную историю обычной семейной бытовухи, сверлящих обид и просьб о скором наказании виновника, был обескуражен. Молодая посетительница была не только хороша собой, но и не дурна головой: она разбирается в стрелковом оружии, знает про арбалет. Про этот необычный пистолет и в органах то не каждый сотрудник знает, а тут...
   Однако выработанная годами привычка меньше говорить, а больше слушать и задавать вопросы, а если говорить, то с упором на второстепенные события, вскользь упоминая о главном, заставила его умолчать о предмете убийства и задать размытый, обобщающий вопрос:
   - Вы каким-то образом заинтересованы в раскрытии преступления?
   Девушка вздохнула. Закономерный вопрос следователя и она его ждала:
   - Да, - Рада коротко взглянула на капитана. – Причина проста – меня преследуют.
   - Кто?
   Гордова немного растерялась. Ну, как вот так сразу сказать сразу о том, что боится того и того. Она взволнованно мяла сумочку в руках:
   - Если вы не возражаете, я начну всё с самого начала. Так будет легче обосновать мою выстроенную версию убийства Полянского и Архипова.
   Червонный не переставал про себя удивляться, но виду не подал и на этот раз:
   - Логично, - согласился он. – Я так понимаю, разговор предстоит продолжительный.
   Гордова молча кивнула.
   - Всё началось, - девушка зябко поёжилась, - как сначала мне показалось с обычного хулиганского поступка - погони.
   - Когда это было?
   - Ещё летом.
   - А конкретнее.
   - Утром первого июня.
   - В котором часе?
   - В пять часов утра, вначале шестого.
   - Так рано?
   - Да. На утренней пробежке за мной неожиданно погналась серебристая «девятка». Люди в масках пытались затащить меня в машину.
   Сказав это, Рада ощутила спазм в горле и на миг замолчала. Она бросила случайный взгляд на следователя, и ей показалось, что в его лицо промелькнуло сочувствие.
   - Нет, нет, - торопливо заговорила девушка, ей стало не по себе. – Со мной ничего не произошло. Я сумела перехитрить и убежать от этих недоносков, но воспоминания об этой погоне сами понимаете, остались совсем не из приятных. Хотя и прошло достаточно времени, а я до сих пор побаиваюсь безлюдных утренних улиц.
   - Как вам удалось от них отделаться?
   Рада кривовато усмехнулась:
   - Меня спасли мои быстрые ноги и городской телеграф.
   Мужчина понимающе поднял брови:
   - Он работает круглосуточно и его двери всегда открыты.
   - Да, - уже жизнерадостно улыбнулась Гордова. – И мне в тот день очень повезло.
   - Значит, не зря занимаетесь спортом.
   - Выходит, не зря. Только сейчас я осторожна, - кивнула девушка. - А затем снова пошли пугающие телефонные звонки.
   - Как я понимаю, они были и раньше?
   - Были, - кивнула Рада. - Звонок и полное молчание. Не скрою - я запаниковала. Хотя поначалу не связала два случая воедино, посчитала, что эти неприятные моменты в моей ранее спокойной и размеренной жизни – простая череда случайностей. Слабые сомнения закрались, когда я однажды, придя на работу, с ужасом обнаружила свой рабочий стол в полном беспорядке. На столе всё было, как говорится, вверх дном. Папки и бумаги разбросаны, в них явно что-то искали. Мои опасения подтвердились, когда я, работая с документацией по оборудованию, неожиданно выявила разницу в цифрах, там количество поступивших и имеющихся в наличии на заводе роботов не сходилось.
   - На каком заводе вы работаете?
   - «Радар».
   - Та-ак, - озадаченно нахмурил брови следователь. – Какие это документы?
   - Сопроводительное письмо завода-поставщика. В нём черным по белому написано, что нашему предприятию отправлено две единицы оборудования.
   - А у вас?
   - В цехе только один робот.
   - Возможно, в документах ошибка. Обычная опечатка, - предположил Червонный.
   - И мы сначала так же думали.
   - Разве это не так? – Раде показалось, что в тоне мужчины проскочила ехидца.
   - Это исключено! – воскликнула Гордова. – Как никто другой в мире, американцы чтят доллар, поклоняются ему, словно идолу на каждом шагу и скрупулезно ведут строгий учёт каждого цента.
   Видимо это несколько убедило Червонного, и он согласно покивал головой:
   - Документы поступили именно из Америки?
   - Да. Американские поставщики не могли допустить ошибки. В этом нет сомнений... В этой стране денежная купюра, сами знаете, почти что реликвия.
   - «Радар» - огромный завод, - снова перебил посетительницу капитан, - не исключено, что второй робот затерялся в цехах. Да мало, где он там может находиться?..
   Гордовой не терпелось высказаться.
   Но Червонный задавал попутные вопросы, высказывал свои предположения, это отвлекало, сбивало с мысли. В тоже время она понимала, что должна давать исчерпывающие ответы, исключающие неясность и недосказанность самого начала трагической истории. В неё Гордова невольно попала и, множество, раз перекрутила в своей голове, собирая разбросанные во времени и месте происшествия воедино с логической развязкой.
   - Поначалу и я так думала, - согласилась на этот раз со следователем Рада. – Ну, два так два робота. Мы работали с одним, значит, в скором времени дадут команду на внедрение другого робота. Но время шло, второй робот не поступал. Я вновь наткнулась на сопроводительное письмо и решила довести дело до конца...
   Гордова побывала в прессовом цехе.
   Там робота не было. Да и не могло быть, потому что новое оборудование со склада поступает сначала в экспериментальный цех. Здесь проверяют его узлы, собирают и какое-то время «обкатывают». В других цехах тем более его не было, так как этот робот им просто-напросто не нужен, потому что имеет конкретную направленность и предназначение.
   Всё новое оборудование разгружается на центральный склад. Туда девушка и отправилась, в надежде увидеть затерявшийся робот. То, что она услышало от заведующего складом Сапунова, повергло её в шок.
   - Робот списан, - сообщил ей Сапунов, глядя в экран компьютера.
   - Как списан? - изумилась Гордова, глядя на его изрезанный глубокими морщинами лоб, на середине которого они извилистыми упругими волнами набегали друг на друга, и стремительно сбегали к вискам, уменьшаясь там до тонких едва заметных паутинок.
   На что мужчина равнодушно сказал:
   - Списан и снят с учёта.
   - Почему? – недоуменно спросила Рада. – Ведь он не поступал в экспериментальный цех.
   - Этого я не знаю. Да меня подробности и не интересуют, - ответил завскладом, перебирая какие-то бумаги. – Моё дело принять, отгрузить согласно документам и всё. А за остальное - с меня взятки гладки. Спрашивайте в заводоуправлении: верхи командуют – низы исполняют, - развёл он руками.
   - Да-а, - задумчиво протянул Червонный, - какая-то закорючка здесь есть.
   Он встал из-за стола и, сунув руки в карманы брюк, неторопливо зашагал по комнате.
   - Эта новость меня и озадачила, - глядя на то, как капитан отмеривает шаг, разгорячённо продолжала девушка. Новый робот и вдруг списан.
   Червонный вдруг круто повернулся:
   - А где улика? – он строго смотрел прямо в глаза Гордовой.
   От неожиданности та растерялась. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга. Один из них ждал ответа, а другая, подхлестывая мозги, сосредоточенно соображала, как правильно ответить:
   - Какая? – хмурясь, отвела глаза в сторону, а потом снова вскинула их на следователя Рада, кажется, она поняла, о чём тот говорит. – Если вы имеете в виду письмо, то оно у меня.
   - Да, именно его я и имел в виду, - удовлетворённо кивнул Червонный, он снова сел за стол. – Если ваша версия имеет продолжение, лучше будет, если вы передадите письмо мне.
   Услышав это, Гордова вдруг засомневалась, какой-то тревожный холодок пробежался по телу, она невольно поёжилась, всё-таки не очень приятно общаться с представителями органов правопорядка. Она почувствовала себя почему-то, чуть ли не предательницей.
   Хотя...
   Если посмотреть с другой стороны. Почему она должна себя в чём-то винить? Она всего лишь желает изобличить убийцу, который всё ещё на свободе, а следствие топчется на месте.
   Кто знает, что на уме у убийцы?..
   Два трупа в одном отделе.
   Да и ей приходится не сладко - Гордовой угрожают.
   Она уверенно потянулась к сумочке, достала письмо и протянула капитану:
   - Вот оно.
   - Продолжайте, - с интересом вглядываясь в документ, сказал капитан.
   - Я пребывала в долгих поисках, прежде чем нашла человека, которого считаю убийцей.
   - Имейте в виду, - многозначительно посмотрел Червонный на Гордову, - все ваши слова должны иметь подтверждение, а не основываться только на эмоциях. Наше дело такое – нужны факты, улики, вещественные доказательства.
   Рада быстро кивнула:
   - Знаю.
   - Знаете? – в глазах следователя просвечивалось любопытство.
   - Иначе бы я сюда не пришла.
   В кабинет вошёл мужчина в форме:
   - Не забывайте, что на тринадцать часов вас пригласил к себе прокурор, он положил на край стола папку.
   - Да, я помню, - Червонный бросил короткий взгляд на папку. – Излагайте дальше свою версию, спокойно обратился он к Гордовой.
   Но только та собралась с мыслями, как затрезвонил телефон. Червонный выждав три гудка, неторопливо взял трубку и, устремив взгляд на письменный прибор, что-то припоминая, с готовностью ответил:
   - Я в курсе этого дела. Сейчас подойду, – он тут же устремил пристальный взгляд на Гордову. – Нам придётся встретиться в другой раз. Вы не возражаете?
   Рада улыбнувшись, понимающе покачала головой:
   - Такая у вас работа и ничего тут не поделаешь.
   Капитан положил в нагрудный карман пиджака авторучку:
   - Вызывает руководство. А вашу версию я должен обязательно дослушать до конца.
   - Вы её услышите, - пообещала  Рада.
   Капитан глянул в календарь:
   - Приходите завтра, - бросил короткий взгляд на часы. В это же время. Да. В тринадцать часов. Вас устроит это время?
   - Хорошо, - сказала девушка и с удовольствием покинула кабинет следователя.
   Всё-таки какая-то запятая ещё держит её, не готова она выложить ему именно сейчас всё-то, что набралось в её «чёрном ящике» и как хорошо, что капитану позвонили. Пусть он занимается своими неотложными делами, а у неё ещё есть время подумать.
   На улице тускло светило солнце, снег пронзительно скрипел под ногами, а ветер снежным вихрем то тут, то там вырисовывал крутящиеся белые воронки. Колкий снег обжигал холодом лицо. Рада подняла воротник шубы и побежала к машине. Вдруг она остановилась, как вкопанная, серебристая «девятка» вильнув «хвостом» с огромной скоростью понеслась вправо и скрылась за поворотом.
   Девушка похолодела:
   - Опять эта машина. Они что, уже днём и ночью за мной охотятся. Они меня видели. Что же теперь будет? - она торопливо села в машину и, несмотря на непогоду, понеслась со скоростью ветра.
   Затормозив у перекрестка, девушка привычно глянула в боковое зеркало автомобиля: в нескольких метрах от неё смиренно стояла... серебристая «девятка».
   Раду зазнобило:
   «Откуда она опять взялась? С неба свалилась что ли?», - её испуганные глаза прилипли к тёмным стеклам, светофор уже мигал призывным зелёным светом, а сзади нетерпеливо сигналили автомобили, и надо было ехать вперёд, но она не могла заставить себя это сделать, её руки, казалось, превратились в деревянные колотушки, прикованные наручниками к рулю. Раздался пронзительный гудок. Это они в «девятке» шлют ей свой «привет». Она вздрогнула всем телом, как-будто на неё вылили ведро холодной воды, её руки ожили и тут же пришли в движение, и в следующее мгновение она уже неслась в направлении дома. 


   * * *


   С утра перед Радой стояла непростая задача – надо было снова побывать у следователя. Она выскочила из проходной и быстро пошла к стоянке.
   Со вчерашнего дня погода не менялась. Туманно-снежная волна бурей прокатилась по дороге, но это не остановило девушку. Она завела мотор, включила дворники и помчалась.
   Вдруг её глаза широко открылись.
   Серебристая «девятка».
   Да что же это такое! Откуда она опять взялась?
   «Может быть, это всё же не она? - затеплилась надежда. Девушка попыталась рассмотреть номера, но ей это не удавалось. Гордова нервно надавила на газ, машину дёрнуло в сторону. – Что я делаю? Успокойся, пожалуйста, Рада, ты не в пустыне, а в большом городе среди людей. Не хватало ещё аварии».
   Кажется это та самая, она внимательно вгляделась в зеркало. Точно это она. Неужели её снова преследуют. В груди неприятно заёкало. Она беспомощно огляделось вокруг. Этот снежный туман. Тарань её машину и гони...
   Что же делать? Вернуться?
   Пока она пробивалась через снежный шторм, на пути встал светофор. Казалось, что бесконечно долго горит красный свет, а потоку пешеходов не будет конца и края.   
   «И куда только идут люди в такую непогодь?», - злилась Гордова.
   Ещё не успел зажечься зелёный свет, она как ошалелая с силой ударила ногой по педали газа и бросилась удирать, беспрерывно бросая испуганные косые взгляды в зеркало заднего вида. Но назад девушка не оборачивалась. Ей не хотелось показать людям в «девятке», что она в панике и трепещет от страха перед ними.
   А они не отставали и нагло ехали за ней.
   Пытаясь угнать от преследователей, Рада перестроилась из средней полосы в крайнюю левую и, не глядя на спидо¬метр, полетела вперед в надежде, что севшая на «хвост» машина отстанет.
   Но не тут то было.
   Серебристая «девятка» не отрывалась, она, словно соединенная с её автомобилем невидимым тросом неслась следом. Тогда Гордова решила сделать хитрый ход, снова перестроившись в средний ряд, а затем в крайний правый, она неожиданно остановилась и, хлопнув дверцей, спокойно вышла из машины, и как ни в чём не бывало, направилась к магазину.   
   Разве не понятно?!..
   Она же спешит за покупками - всем видом показывала девушка, то и дело, открывая и закрывая сумочку: то, извлекая из неё кошелёк, то, возвращая его туда обратно. На самом деле, ей совсем было не до покупок, надо было как-то отделаться от увязавшихся за ней людей.
   До последнего времени у Гордовой была передышка, и она с головой окунулась в работу.
   Утренняя погоня, убийства в отделе, нападение в подъезде – отступили на второй план. Угрожающих телефонных звонков не было и казалось тот, кто терроризировал девушку и днём и ночью, в конце концов, оставил её в покое.
   А может, всего лишь взял тайм-аут, и она потеряла бдительность...
   И вот он объявился вновь, и второй день достаёт, беспардонно у всех на глазах средь бела дня снова гоняется за ней на автомобиле, как и тогда утром.
   Но ведь тогда было раннее утро, а сейчас день...
   Рада зашла в магазин:
   - Скажите, здесь есть парикмахерская? – спросила она у охранника, как только оказалась за дверями.
   - Второй этаж, налево, - ответил тот.
   И девушка мгновенно растворилась в толпе туда-сюда снующих людей. Проходя мимо отделов, она лихорадочно думала о том, как ей поступить, чтобы ускользнуть от людей в «девятке». Мысль о том, чтобы поменять прическу и купить новый наряд, показалась ей сейчас настоящим открытием.
   - У вас здесь есть другой выход? – обратилась она к продавщице с ультрамодной причёской. На крашеную блондинку с торчащими вверх коротко стрижеными волосами во всю пялились проходящие покупатели.
   - Нет, - неохотно буркнула та, недружелюбно глянув на неё исподлобья.
   «Другого выхода нет. Да и фарс с переодеванием и сменой причёски, пожалуй, не самая гениальная мысль, пришедшая мне несколько минут назад, - усомнилась Рада и полетела дальше. – Всё равно выходить к машине. А вдруг узнают...».
   Она обернулась назад.
   Стоп!
   Мужчина в шляпе и тёмных очках проворно орудуя тросточкой, быстро пробирался сквозь толпу.
   «Это за мной!», - прибавила девушка скорости, уж чего-чего, а это она умела – утренние тренировки не прошли зря. Взлетев на второй этаж, она сразу упёрлась в отдел «Медицинские товары». Очереди не было.
   Тут же созрела новая идея:
   - Дайте мне белый халат, - она поспешно вынула деньги из кошелька и тут же на мгновенье задумалась.
   - А колпак вам не нужен?
   - Нет, - автоматом ответила Рада, размышляя о своём.
   - А вы посмотрите, у нас современный покрой. Вам очень пойдёт, - назойливо верещала юная продавщица, хищно уставившись на Гордову глазами с густо накрашенными тушью ресницами. Сама она была тоже в колпаке.
   «А почему бы и нет? – вдруг подумала Рада. – И причёску менять не надо».
   Она уже расплатилась за халат:
   - Давайте колпак, - она снова сунула комок купюр женщине. – Только быстрее, я тороплюсь, у меня операция.
   - Конечно, конечно, - радостно пропищала девушка, она быстренько завернула колпак в кусок белой бумаги и подала его Гордовой. – Носите на здоровье и лечите людей.
   - Угу, - хмыкнула Гордова. – А пакетика у вас не найдётся?
   - Какого пакетика?
   - Покупку положить.
   - Ах, да, - спохватилась девушка, она виновато захлопала глазами. – Ой, извините, пожалуйста. Ой, возьмите, пожалуйста.
   Гордова не обращая внимания на её извинения, схватила пакет, бросила в него покупку и побежала обратно.
   - А сдачу, - понесся ей в след изумлённый голос продавщицы, но Рада даже не оглянулась на окрик. Оказавшись внизу, она огляделась по сторонам, мужчины в тёмных очках не было видно.
   «Ищет меня в толпе или ждёт на улице, - уже с ехидцей подумала она, ведь у неё уже есть план спасения от преследователей и это обстоятельство вселяло уверенность. – Да и мне надо уходить. Магазинчик хоть и двухэтажный, но невелик, и обнаружить меня здесь господину с тросточкой не составит особых хлопот, особенно, если толпа покупателей поредеет».
   Гордова покинула магазин.
   Выйдя на улицу, ещё издали она заметила припаркованную «девятку». Приблизившись к своей машине, Рада скосила глаз на неподалёку стоящий автомобиль, но через тонированные стёкла ничего нельзя было разглядеть, зловещая темнота скрывала лица находящихся там людей. Ей снова стало не по себе, скользкая дрожь прокатилась с головы до ног.
   Девушка поспешно юркнула в салон.
   Уже мчась и петляя по проспектам и улицам столицы, она набрала по мобильнику справочное и узнала адрес ближайшей к ней больницы. Хотя Рада неплохо знала город, отыскать её оказалось делом непростым, так как здание затерялось в глубине малоизвестного переулка.
   А вот и больница.
   Схватив пакет и перекинув через плечо сумку, она вышла из машины и вскоре уже была в вестибюле, где быстро облачилась в медицинские одежды. Больница оказалась большая, вот здесь можно и «затеряться». Главное, чтобы её туда пропустили.
   На удивление охранник не потребовал у неё пропуск:
   «Наверное, с кем-то перепутал, или я очень уж похожа на врача», - она торопливо двинулась дальше внутрь помещения.
   Гордова спокойно шла по первому этажу с множеством дверей и лабиринтов, никто её и не пытался остановить, принимая за медицинского работника. Это подзадорило девушку, она достала мобильник, и смело набрала номер Ярцева. Он сейчас ей нужен был как никогда.
   Мимо на кресле-каталке провезли пожилого мужчину, рядом с которым шёл врач:
   - Как ваше имя? – спрашивал он больного.
   Тот растерянно посмотрел на врача, а потом возмущённо сказал:
   - Как, как... как всегда звали, так и зовут.
   - Как ваше имя? – повторил свой вопрос врач.
   Мужчина беспокойно хмурил брови, возмущение сменялось растерянностью и наоборот, он силился вспомнить своё имя, но... не мог.
   «Наверное, инсульт», - мелькнула мысль у Гордовой, она отошла в сторону, пропуская их.
   Когда они удалились, она позвонила Максу.
   Как только послышался его голос, Рада быстро посвятила его в свои проблемы.
   - Ты уверена, что это та самая машина? – засомневался Макс.
   Гордова разозлилась:
   - Конечно, иначе с какого угару ей за мной гнаться по всему городу?
   - Ты запомнила номер?
   - Да.
   - Ну, так назови его, - в голосе мужчины прозвучало нетерпение. – Возможно это, что-то прояснит.
   - У 681 НХ.
   - Странный номер, - удивился Макс. Погоди, я сейчас позвоню в ГАИ у меня там знакомый. Сейчас быстро выясним, чья это машина. Я перезвоню тебе через минуту. И не успела Гордова и слово вставить, как Ярцев отключился.
   «Это его ещё мне не хватало», - негодовала девушка, она нервно нажимала на кнопки мобильника.
   Гордова никак не ожидала, что тот перехватит инициативу и тут же кинется на поиск серебристой «девятки». Она опаздывает, а он... Это можно было бы сделать и позже.
   Она металась по коридору не зная, что предпринять, и бесконечно набирая номер телефона Ярцева, который отвечал ей короткими гудками. Но вот, наконец, затрезвонил её мобильник:
   - Рада.
   - Ты куда подевался? Я ведь тебя не просила немедленно разыскивать этих козлов в «девятке». Мне ехать надо. Я как дура маячу здесь возле дверей, меня скоро охранник вышвырнет на улицу, а у меня ведь даже пальто нет.
   - А где оно?
   - Где, где, - зло передразнила его Рада. - Давай не будем об этом говорить. Время не бесконечно, потом всё узнаешь у своего знакомого...
   - Куй железо пока горячо, - горячо вставил Макс.
   На что Гордова ехидно спросила:
   - Ну и что ты наковал?
   - Такой машины нет.
   - Что и требовалось доказать, - всё тем же убийственным язвительным тоном говорила с ним девушка. - Твоё скоропостижное расследование дало вполне положительный результат.
   Ярцев вздохнул в трубку:
   - Я хотел как лучше. Миша посмотрел по компьютеру. Машины с такими номерами нет.
   - Как нет, если она есть...
   Макс перебил её:
   - Я же тебе говорил,  что номера какие-то странные.
   - Ты думаешь, они дураки, нацепили нарисованные номера. А сейчас вот пойди, посмотри - на машине уже явно другие цифры красуются.
   – Куда подъехать?
   - К больнице, - Рада продиктовала немедленно адрес, - подъезжай с чёрного входа. Поторопись, у меня нет верхней одежды, пальто я предусмотрительно оставила в машине.
   - Ты торопишься на работу?
   - Да, да - недовольно пробурчала девушка, её уже стали раздражать бесконечные вопросы Ярцева. - В четырнадцать тридцать у меня деловая встреча. Осталось двадцать пять  минут, мне обязательно там надо быть. Не забывай, что я теперь руководитель и есть дела, которые отменить уже не в моей власти. А если не веришь, что за мной гоняется серебристая «девятка», можешь убедиться сам в том, что она как надоедливый ухажёр неотступно следует за моей машиной. «Девятка» припарковалась у больницы.
   - Что ты, Рада, у меня нет оснований тебе не верить. Я уже выезжаю.
   - И, пожалуйста, быстрее. Я жду.
   Макс прибыл через десять минут.
   - Как по такому бурелому тебе удалось так быстро приехать?
   - Всю свою сноровку приложил.
   - Ты видел их автомобиль?
   - Нет, - отрицательно покачал головой мужчина. - Времени в обрез, я ехал короткими путями и сразу заскочил во двор. Хочешь ещё раз на их машину взглянуть?
   На что девушка усмехнулась:
   - Её созерцанья мне на сегодня уже предостаточно, - она плюхнулась на заднее сиденье ярцевской «десятки». В салоне было тепло и уютно и ей сразу стало спокойнее. – Я и так на её сверкающее серебро досыта насмотрелась, в глазах рябит, а к горлу тошнота подступает. Если ещё раз увижу, чего недоброго мой желудок не выдержит и меня наизнанку вывернет, - Рада поморщилась.
   - Тогда едем на завод?
   - Едем, - словно эхо повторила Гордова, уже направив мысли в рабочее русло. Впереди встреча с директором родственного предприятия, приехавшего к ним на завод. Из головы, хотя бы на время, надо выбросить всё, что могло бы помешать её успешному проведению.
   - О чём ты думаешь? – спросил Макс, вглядываясь вперёд.
   На улице было всё также тускло и мрачно, всё ещё шёл снег, только сейчас он соревновался с дождём. Снег тихо падал на стекло, собираясь в маленькие белые холмики, а тонкие длинные капли дождя безжалостно их разбивали в рваные бугристые куски, и всё это водянисто-снежное месиво неслось вниз к капоту.
   - О работе, - нехотя оторвалась от дум Рада.
   - Ты меняешься на глазах.
   - Меняюсь? – девушка удивлённо уставилась в его чёрный затылок.
   - Да.
   - В каком смысле?
   - Такой скорый переход от паники к трудовым будням.
   - Ты надо мной издеваешься, - снова разозлилась Гордова. – Можешь успокоиться, я не железный монстр, а обыкновенная трусливая женщина. Гонки мне нелегко дались, я ужасно боялась попасть в аварию.
   Макс обернулся:
   - Ты не правильно меня поняла, - мягко сказал он. –  Напротив, я восхищаюсь твоим самообладанием.
   - А что мне остаётся делать, - сменила гнев на милость Рада. – На встрече я должна быть спокойной и уравновешенной, а не сидеть с горящими глазами с мыслями о погоне.
   - Почему ты не позвонила в милицию?
   - Я там уже была.
   - Ты была у следователя?
   - Да.
   - Когда?
   - Вчера.
   - Почему ты мне не говорила об этом? – в голосе Макса прозвучала обида. Он был неприятно удивлён. Она утром сказала ему, что сегодня поедет к следователю, а о том, что была там вчера и словом не обмолвилась. Откуда такое недоверие?
   - Но ты же весь в работе, разве тебя можно отвлечь от неё? – гневно сказала Рада.
   - Ты же знаешь, для тебя я всегда найду время. В любое время дня и ночи. Только дай знать.
   Гордова не стала отвечать и напряжённо молчала.
   - И как же он тебя встретил?
   - Кто?
   - Следователь?
   - Я ещё не поняла, - уклончиво сказала Гордова.
   Макс притормозил на повороте:
   - Ты что-то от меня скрываешь? – он повернулся к ней и внимательно рассматривал выражение её лица.
   Но девушка сделала вид, что не замечает его пристального взгляда, уставившись на дорогу.
   - Рада! – тихо позвал её Ярцев.
   - Да.
   - Ты где?
   - Да, я была у следователя, - нервно сказала Гордова. – А что толку. Разве преступники боятся милиции? Как видишь – нет. Они спокойно себя чувствуют и вовсе никого не боятся. Они, между прочим, ждали меня там. Я из дверей следователя прямиком чуть ли не в двери их машины залетела. Да и Червонный этот, кажется, не очень то верит в мои рассказики об убийцах. Смотрел он на меня как-то... не доверчиво. Не верит он мне. Взгляд у него... острый, как бритва того смотри, что порежет тебя прямо тут в кабинете на куски. И зачем только я туда пошла. Кому нужны мои домыслы? Не знаю... и ведь сегодня туда собралась... Хотя совсем не хочется.
   - Червонный – это следователь?
   - Да.
   - И чем же закончился ваш разговор.
   - Да ничем, его куда–то вызвали, а я и обрадовалась.
   - Если вы не договорили тогда, тогда какие могут быть сомнения. Подумаешь, он не так посмотрел, а ты уже делаешь далеко идущие выводы. Вот преступники – дело действительно серьёзное. Тут ты играешь с огнём.
   - Пойми, Макс, во-первых, я не хочу спугнуть преступника необдуманным шагом, во-вторых, - моё досье, возможно, ещё не полностью укомплектовано. У меня есть ещё время поразмыслить, и я сдам убийцу правоохранительным органам, когда не останется и тени сомнения, в том, что именно этот человек преступил закон. А в-третьих – мне просто надо на работу, я уже опаздываю.
   - Значит, ты сегодня так и не встретилась с Червонным?
   - Нет.
   - Почему? Тебя остановили твои сомнения.
   - Я же тебе сказала, что собралась уже туда, а передумала я позже.
   - Испугалась, когда увидела «девятку» и решила не торопиться. А вот это зря.
   - Я думаю, что «девятка» вела меня сразу от завода. Согласись, что довольно сложно найти автомобиль, затерявшийся в бесчисленном потоке машин на дорогах огромного города, не зная пункта назначения его движения. А о том, что я еду сегодня к следователю никто не знал, - после некоторой заминки, девушка добавила. – Кроме тебя, разумеется.
   Ярцев уставился на Гордову:
   - Надеюсь, ты не подозреваешь меня в том, что это я сегодня предупредил людей в «девятке».
   - Надейся, - хмуро усмехнулась Рада. – Твои шутки здесь не уместны.
   - Как поступим с твоей машиной? – Ярцев круто повернул в сторону стоянки, они подъехали к заводу.
   - Отчаиваться не стоит, заберём через пару часов, - спокойно ответила Гордова. – К тому времени ребята из «девятки» устанут ждать и уберутся восвояси. Сейчас поразмыслив, в спокойной обстановке, я смею предполагать, что пока они не причинят мне вреда. Наглое преследование – своего рода предупреждение, чтобы я не совала носа туда, куда не следуют.
   - Скорее всего, это так и есть, - Макс нажал на тормоз. Но я не советую тебе играть с ними в прятки.
   - Значит, у меня есть немного времени, - сделала заключение Гордова. – И я им обязательно воспользуюсь.
   - Но я не советую тебе играть с ними в прятки.
   - У меня нет уже выбора.
   Ярцев повернулся к Раде, в его взгляде сквозило беспокойство:
   - Только держи меня в курсе всех дел. Пожалуйста.
   - Постараюсь, - скупо улыбнулась Гордова, открывая дверцу машины.



Глава 24




   Но на следующий день Гордова уже была у Червонного:
   - За мной снова гонялась серебристая «девятка», - глухо сказала Рада, усаживаясь на стул.
   - Вы позвонили в милицию?
   - Нет.
   - Почему? – сухо спросил Червонный. – Вы такая бесстрашная?
   Гордова коротко взглянула на следователя, потом отвела глаза в сторону:
   - Скорее наоборот.
   - Вы испугались?
   Рада кивнула.
   - Поэтому вы не пришли ко мне вчера?
   Девушка вздохнула:
   - Да. Когда я собралась к вам, «девятка» увязалась за мной, а потом у меня были срочные дела на работе. А позже... я могла к вам приехать позже, но...
   - Преступник знает, что вы обладаете компрометирующей его информацией и пытается вас запугать. Разве это не понятно? И ему в определённой степени это удалось.
   Гордова хмуро вздохнула, но ничего не ответила.
   - Я понимаю, не просто заставить себя пойти в правоохранительные органы, когда испытываешь давление со стороны. Зачастую запуганные свидетели обходят нас за три версты. Они рискуют своими жизнями. Преступникам свидетели не нужны.
   Рада посмотрела в окно.
   Уже третий день валил снег. Но этот день не шёл не в какое сравнение с теми двумя, сегодня казалось, что не снег, а снежный ливень опустился на город. Такая погода не совсем благоприятствовала походу Гордовой в органы, она боялась серебристой «девятки». Но, поразмыслив, оценила непогодь по иному, ведь так легко затеряться в снежном облаке, которому не было видно конца.
   Сейчас снег крупными хлопьями лупил в окно.
   Рада с трудом добралась досюда, на дорогах заносы, с ними не в силах справиться брошенное на борьбу со снежной стихией бесчисленное количество снегоуборочной техники. Зима во всю бушевала, очищенными дороги стояли недолго – их снова заметало снегом. В такое ненастье лучше не показывать нос на улицу, но Гордовой надо было торопиться, а метель только сослужила ей хорошую службу, ведь это - прекрасная природная завеса: на дороге и в пяти метрах не различишь одну машину от другой, и не надо метаться по улицам города, улепётывая от погони.
   - Всё дело в том..., - она замялась. – Я боюсь спугнуть преступников неверным шагом, пусть считают, что держат меня в панике и всё идёт по их плану. 
   - Логично, - только и сказал Червонный, между его бровями легла угрюмая складка, Гордовой показалось, что он думает о чем-то другом, и это задело её самолюбие. Капитан не считает её визит серьёзным, а лишь соблюдает приличие.
   Она для него очередная надоедливая посетительница. Гордова разозлилась и пошла в наступление:
   - У меня есть кандидат в преступники. Но у меня есть и некоторые сомнения. А для того, чтобы у меня, их не осталось в моей версии убийства, я хотела бы взглянуть на кое-какие ваши документы.
   Сказав последние слова, Гордова ожидала увидеть на лице капитана удивление, но он лишь слегка повёл бровью:
   - Из какого уголовного дела? – он пристально посмотрел на неё.
   - Полянского.
   «Как будто не знает, о каком убийстве я говорю», - подумала про себя Гордова.
   Червонный прекрасно помнил про арбалет, о котором прошлый раз говорила посетительница. Однако её неслабое желание увидеть документы...
   - Да и Архипова тоже, - добавила Гордова.
   - Но...
   - Я знаю, - не дала договорить Червонному Рада. – Мне не нужны все материалы, я хочу взглянуть лишь на один документ.
   - И какой же? – вскинул брови следователь, теряясь в догадках. Посетители бывают разные, но такие, чтобы требовали на просмотр его документы, да ещё до того, как он выслушает их... Это уже что-то. Интересно, какую бумагу она хочет увидеть.
   - Экспертное заключение, - Рада бросила на него многозначительный взгляд.
   - Экспертное заключение? – переспросил Червонный, казалось, он о чём-то задумался. Он прикидывал, как же поступить в таком необычном случае и в тоже время, внимательно изучал выражение лица Гордовой.
   Рада напряжённо ждала ответа:
   «Если капитан мне не даст этот документ, - решила она для себя. – Я уйду, не сказав больше и слова».
   Видимо Червонный разгадал её мысли, потому что он  встал и направился к сейфу:
   - Хорошо, - сказал он, проворно нажимая на кнопки кодового замка. – В порядке исключения я представлю этот документ, учитывая тот факт, что вы помогаете следствию. Он нашёл папку, и, порывшись в бумагах, извлёк нужный листок и решительно подал его Гордовой. – Ознакомьтесь, если он вам хоть что-нибудь да прояснит.
   Рада нетерпеливо уткнулась в бумагу.
   - И что же? – вскоре спросил её следователь, в его взгляде сквозила лёгкая ухмылка.
   Но девушку это не задело. Она ещё ничего не поведала. Вся её речь ещё впереди. А уж там посмотрим, как заиграют его проницательные и такие ухватистые глаза.
   - Не скрою, экспертное заключение мне многое прояснило, но я не стану забегать вперёд и хочу, чтобы вы выслушали мою версию убийства до конца, как мы и договорились на первой встрече. Вы не возражаете? – Гордова вопросительно смотрела на следователя.
   Червонный глянул на часы, затем смиренно уставился на Раду:
   - Уговор дороже денег, - его губы дёрнулись в лёгкой, как показалось Гордовой, иронической улыбке. – Я в любом случае обязан вас выслушать, это моя работа.
   Эта его улыбочка ещё больше подхлестнула Раду, и она  немедленно стала рассказывать:
   - ... я стала подозрительной. А, однажды встретив в стрелковом клубе одного из сотрудников отдела, в котором работала, сразу записала его в потенциальные убийцы и начала тайное расследование.
   - У этого человека был повод для убийства Полянского?
   - Да. Он должен ему приличную сумму денег. Кроме того, без ума влюблён в его подругу. Но я ошиблась. Мою первую версию, которую я назвала «Тихий убийца», постепенно вытеснила другая – «Власть и деньги».
   - И кто же он ваш первый подозреваемый? – следователь, внимательно не перебивая, слушал Раду, но, видя, что та не собирается называть имён, решил уточнить.
   Гордова ждала этого вопроса Червонного:
   - Я бы не хотела называть фамилию мужчины, который ни в чём не виноват.
   - С вами нелегко вести беседу: на мой вопрос вы даёте исчерпывающий ответ, - уколол он девушку.
   - Когда дело дойдёт до преступников, я отвечу на все ваши вопросы, - ни чуть не обиделась Рада.
   - Даже самые каверзные?
   - Да.
   - Я смотрю, вы очень самоуверенны.
   На это Гордова ничего не сказала, лишь слегка улыбнулась уголками губ.
   - Ну, что ж, - смиренно кивнул Червонный. - Продолжайте. Он не заметил, как упустил инициативу разговора с молодой посетительницей, и ему ничего не оставалось, как пойти у неё на поводу.
   Рада снова глянула в окно.
   Метель не прекращалась и снег, гонимый порывами ветра, уже наступал плотной белой стеной.
   «Придётся мне домой добираться на метро. Никакая машина не выдержит такой снежный бурелом», - тихо вздохнула девушка и продолжила:
   - Находясь в заводоуправлении «Радар» я случайно услышала разговор о роботах. Не знаю, что меня подтолкнуло, но я незаметно включила диктофон, он всегда лежит в сумочке, и записала весь разговор. И оказалось не зря.
   - Какую вы занимаете должность?
   - Я начальник пресс-центра.
   Капитан закивал головой:
   - Понятно, поэтому диктофон всегда с вами.
   Гордова пожала плечами:
   - Я не часто его использую в работе. Предпочитаю готовить газетный материал сама по горячим следам, но иногда диктофон просто необходим, ведь всё не запомнишь, - Гордова задумчиво уткнулась взглядом в пол, по её лицу пробежала лёгкая тень. – Из жаркой беседы мужчины и женщины я поняла, что нечистоплотные дельцы греют руки на роботах и не только на них. Это они списали затерявшийся первый робот, за бесценок продали фирме «Витязь», принадлежащей Роману Полянскому, там новое импортное оборудование продаётся по баснословным ценам. У меня есть бухгалтерские документы, подтверждающие этот факт, - Гордова достала из папки бумаги и положила их на стол.
   - Как вы их добыли? – убедительное повествование Гордовой подкреплённое имеющимися доказательствами заставило следователя по иному взглянуть на собеседницу, и Червонный весь превратился в слух.
   - Через отца Полянского я вышла на его подругу Оксану, которая работает в его же фирме. Девушка убита горем и горит желанием отомстить убийце. Она и помогла мне с документами, на которых есть подписи.
   Когда у меня закрались сомнения по поводу первой версии «Тихий убийца», я стала искать преступника снова. Я выделила несколько человек из отдела оборудования, а, проведя «обыск» рабочих столов остановилась на одном из них. Я незаметно стала следить за этим человеком, тихо наводить справки, проверять связи с другими людьми на работе и в быту. Мои поиски не прошли даром, в кабинете Полянского я обнаружила перекидной календарь, внимательно пролистав и изучив каждую страничку которого, я неожиданно наткнулась на запись. Меня заинтересовала цифра. Она совпадала с суммой, которую я слышала в приватной беседе о роботах мужчины и женщины в кабинете. А рядом были начирканы начальные буквы, напротив которых стояли снова цифры, только чуть меньшего размера, - Рада порывшись в пакете, извлекла из него чёрную папку, а из неё небольшой серый листок, и подала его Червонному.
   Тот, изогнув брови дугой, стал изучать бумагу:
   - Как Полянский разбирался в таком частоколе цифр и букв? – он повертел листок, в руках внимательно рассматривая его со всех сторон.
   - Вот здесь.
   - Где?
   Гордова достала фломастер и обвела им в левом нижнем углу листка нужное место.
   Капитан, вглядевшись в сумбурные записи, покачал головой:
   - Несведущий человек на эти безобразные почеркушки не обратил бы внимания.
   - Да, я с вами полностью согласна. Листки календаря испещрены подобными записями, и разобраться в них практически невозможно, но это для посторонних людей, а не для Романа Полянского. Этот перекидной календарь нёс ему не только информацию о датах, днях недели, но и был удобным подручным средством для записей. Мне пришлось потратить уйму времени, прежде чем я обнаружила среди множества пестрящих фамилий, цифр и просто обычных кратких текстов, вот эту интригующую запись. Цифра в перекидном календаре и названная женщиной в кабинете, как оказалось в последствии, совпала с вырученной суммой от продажи робота, а рядом стоящие перед цифрами меньшего размера буквы – не что иное, как своеобразный список лиц получивших «премию» за продажу робота. Как я убедилась при делёжке не учитываются затраты на приобретение оборудования с предприятия, их берёт на себя фирма Полянского, уж больно смехотворны эти суммы, их можно и оплатить из средств фирмы. Там ведётся двойная бухгалтерия и «левак» приносит дельцам полный барыш без налоговых и прочих ненужных денежных потерь.
   - За какую сумму приобретён робот фирмой?
   - Всего за полторы тысячи.
   - Рублей?
   - Да.
   - А продан?
   - За три с половиной миллиона рублей.
   - Хм, - только и сказал Червонный.
   Он уже не переставал удивляться посетительнице, она  не говорила ничего лишнего, а только по делу и следователь уже не сомневался в том, что она доведёт свою версию до логического конца.
   - Махинаторы не мелочатся – списывают только дорогостоящее уникальное оборудование, имеющее сто процентов успеха продажи. Для этого в фирме сначала проводятся маркетинговые исследования, выбирается оборудование,  находится покупатель, после чего начинается «штурм» завода. Всё отработано и течёт давно по накатанной дорожке, - вдруг глаза девушки сузились, а губы дёрнулись в презрительной усмешке. – Однако, как говорится, власти и денег много не бывает, и в преступном сообществе началась делёжка. Жадная до власти финансовый директор Полина Марусова решила прибрать к рукам тайный ручеёк денег, неплохо пополняющий левый карман.
   - Кто эта женщина?
   - Финансовый директор «Радар».
   - Ого, - сделал большие глаза Червонный. – Какие люди здесь замешаны.
   - Всем хочется жить хорошо, а высоким чинам хочется жить всех лучше. Вот они и идут во все тяжкие, -  спокойно сказала Рада и продолжила дальше. – Готовый отдать душу за золотую монету Леонов мечтал разбогатеть любыми путями.
   - А этот откуда взялся?
   - Из отдела оборудования, начальник бюро, мой бывший коллега по работе. Марусову и Леонова свела сама судьба, они одного поля ягода – оба страстно любят власть и деньги. К тому же Виктор Леонов молод и хорош собой, как раз то, чего не достаёт тщеславной Марусовой, обделённая красотой, она восполняет недостаток внешними данными противоположного пола. Это её главное жизненное кредо.
   - Будем говорить прямо, - без обиняков сказал следователь. - Они любовники?
   В глазах Гордовой блеснули лукавые огоньки:
   - Да. Хотя всячески скрывают это обстоятельство от всех, - она положила на стол фотографию. – Вот она в меховом манто и длинном вечернем платье выходит из гостиницы, рядом с ней высокий черноволосый мужчина – это Леонов.
   - Не дурён, - разглядывая снимок, хмыкнул капитан.
   - Но не всё так просто. Перед Марусовой стояло две задачи: выстроить свою цепочку получения левых денег и во что бы то ни стало удержать при себе своего нового возлюбленного – Виктора Леонова. Женщине не везёт в любви, и она уцепилась за  него, как за соломинку утопающий: снабжала его деньгами. Но они, как известно не бесконечны, а кошелёк требует постоянного пополнения. Марусова понимает, что вся её власть над Леоновым ограничивается деньгам, а ей хочется большего. Тогда она решила сразу убить двух зайцев одним выстрелом: отнять власть у Дадэйко в части списывания оборудования и привязать к себе покрепче Леонова. Она...
   - Так, может быть, вы всё же назовёте должность этого  последнего, - прервал Гордову Червонный.
   - Ах, да, - спохватилась та. – Я увлеклась..., Дмитрий Дадэйко занимает должность заместителя директора производства на этом же заводе.
   - Ясно.
   - Она подговорила Леонова к убийству Полянского, чтобы прервать слаженно работающий механизм по отмыву левых денег Дмитрия Дадэйко, и наладить свою цепочку. А заодно и кровью повязать любовника, щедро пообещав ему кругленькую сумму и новую должность.
   - Место Романа Полянского.
   - Да.
   - Вы считаете, что Леонов согласился?
   - Уверена, - твёрдо сказала девушка. – Деньги для него – дороже всего. Я не раз встречалась с его братом Артёмом, они не в ладах. Старший брат зол на Виктора из-за тех же денег, их брат не даёт ему даже взаймы.
   - Артём – его родной брат?
   - Родной. Дело в том, что Виктор Леонов с раннего детства, если можно так выразиться страдает «золотой болезнью». Ещё мальчиком он нашёл золотую монету, а деспот-отец её отнял и на ночь закрыл в ванной. Психика ребёнка не выдержала, и он после этого случая замкнулся, стал злобным и агрессивным, а появляющиеся в его руках деньги, прятал.
   С возрастом болезнь не ушла.
   Деньги.
   Лишь только услышав звон монет – мужчина мгновенно теряет способность рассуждать трезво. На миг темнеет в глазах, а перед ним всегда всплывает одна и та же картина из далёкого детства: ладонь жжёт золотая монета. Его бросает сначала в дрожь, затем тело каменеет, он пытается изо всех сил сжать монету в кулак, но ладонь не подчиняется ему, а монета больно жалит огнём. Это состояние невозможности спрятать золотую монету от чужих глаз повергает мужчину в бешенство, он теряет контроль над собой. Гнев, агрессия, жажда мести захватывают Леонова  с оглушающей силой и в этот момент он готов на кого угодно наброситься, защищая свою монету.
   Золотая монета должна принадлежать только ему.
   Червонный наблюдал за Гордовой, а та говорила спокойно, словно и, не замечая, что на неё не просто смотрят, а внимательно рассматривают:
   «Очень самоуверенная девушка», - сделал он заключение:   
   - И задуманное Полиной Марусовой свершилось, - Рада скользнула взглядом по окну. Метель не прекращалась... – А между ней и замдиректора во всю пошла тайная и понятная только им борьба за власть над деньгами. Это я узнала на юбилейном вечере завода «Радар» от самого Дадэйко. Не в меру «приняв на грудь», он развязал язык и проболтался о сокровенном, что камнем лежало на душе.
   Марусова уже не стесняясь, требовала: всеми денежными потоками на заводе должна распоряжаться она и главной фигурой по списанию оборудования тоже будет только она. С чем замдиректора не согласился, чем и подписал себе приговор. Тогда Марусова обрушилась на него интригами, в которых считала себя матёрой львицей. Но здесь, как похвастал Дмитрий Дадэйко, ненасытная женщина просчиталась, в этой потайной области «знаний», он сам плавает как щука в озере и знает все входы и выходы кулуарных игрищ.
   После гибели Архипова, некоторое время спустя, я встречалась с его невестой, она поведала мне о том, что в последнее время её жених стал пить. В пьяном бреду бормотал о каких-то актах, оборудовании, а один раз у него вырвалась фраза:
   «Нет, Виктор, нет», - в тот момент его лицо перекосил ужас.
   Девушка ничего тогда не могла понять, а Архипов ничего ей не говорил. В последнее время он был раздражительным и всё время чего-то боялся. Я сама случайно встретила его однажды в баре, где он мне сказал, что я знаю убийцу. Конечно, я не обратила сначала особого внимания на слова пьяного парня.
   Строгость и достоинство, с которым держалась Гордова, производили неизгладимое впечатление, её безупречная речь составляли неотразимую комбинацию. Когда следователь задавал ей вопросы, она отвечала, не моргнув и глазом: прямая речь без слов-паразитов, словно ведущая в эфире телеэкрана:
   - Прошло время, и Марусову уже нельзя было остановить, - говорила Рада хорошо поставленным голосом.  – Она жаждала ещё больше власти и денег. Ведь власть давала ей деньги, а на них она покупала любовь мужчины. Однажды ступив на тропу, окроплённую человеческой кровью, во второй раз всё кажется проще, и она приказала убрать Архипова, из-за того, что он «сдулся» и в отчаянии мог, пребывая в пьяном угаре, разболтать первому встречному про тайну убийства.
   Червонный удивлённо повёл бровью:
   - Он тоже соучастник убийства?
   - Парень оказался случайным свидетелем трагедии, его невеста живёт в одном доме с Полянским. Архипов не зря боялся. Как призналась его невеста Кораблева, жених ей как-то говорил, что чуть не ткнулся носом в спину убийцы. Преступники подозревали это и держали его в страхе,  но сразу убрать не решились, уж слишком много кровавых событий для одного отдела. Но и не только это обстоятельство заставило их убить парня. Архипов работал вместе с Леоновым, был его подчинённым, именно он готовил в цехах акты на списание оборудования, и кое-что знал о тайных делишках своего начальника.
   - Откуда у вас такие подробные сведения о Марусовой? – вклинился капитан в ровный поток слов Гордовой, сделав ударение на слове «подробные».
   - О Полине Марусовой мне рассказала её заместитель и по совместительству подруга Светлана Перова, - не колеблясь и не изменив тональности, сказала Рада. – Я пригрозила женщине соучастием в преступлении и она, как миленькая, выложила всё, что имела за душой. А сейчас сидит в своём кабинете, опасаясь и рта раскрыть.
   Преступный дуэт праздновал победу. Теперь им предстояло отобрать власть у Дмитрия Дадэйко и выстроить свой путь отмывания левых денег. Не исключаю, что и Дадэйко грозит смертельная опасность, слишком много он знает... Но пока они его не тронут, подряд несколько смертей на одном заводе – большая шумиха. Ещё не пришло время, и преступники затаились. Уверенные в успехе они и не подозревают, что оставили кровавый след.
   В день гибели Архипова на меня было совершено нападение в подъезде собственного дома. Слава Богу, для меня всё обошлось без последствий. Но, тем не менее, на следующий же день я отдала своё пальто на экспертизу, написав заявление в правоохранительные органы по месту жительства.
   Капитан восхищённо смотрел на Гордову и с великим нетерпением ожидал финала, он уже интуитивно чувствовал, что предложенная версия не весть, откуда взявшейся девушки, будет завершением набившего оскомину дела Полянского и Архипова.
   – В ворсе моего пальто нашлись мелкие волоски чёрного цвета, не принадлежавшие мне – о чём и свидетельствует моё экспертное заключение. На теле Архипова также найдены волоски, которые не принадлежат убитому. Взглянув на ваше экспертное заключение, я убедилась, что их структура и даже длина совпадают. Этот неопровержимый факт говорит о том, что нападавший на меня и убивший Архипова - один и тот же человек.
   В одном из кабинетов отдела оборудования я нашла стрелу, отпечатки пальцев на ней единичны с отпечатками, найденными на стреле убитого Архипова. Не успокоившись на этом, через некоторое время я снова отправилась туда на поиски. На стуле обладателя помещения, где я ранее нашла стрелу, моё внимание привлёк волос. Его я тоже отдала на экспертизу.
   - Всё-таки, Леонов! – воскликнул Червонный.
   - Именно так, - выдохнула Гордова и выложила на стол подтверждающие её слова документы.
   Следователю достаточно было взглянуть на них лишь краешком глаза, и ему сразу стало всё ясно.
   Да.
   Преступление раскрыто.
   - Какая логика, глубокий анализ! Откуда у вас это? – обычно сдержанный в эпитетах с посторонними, на этот раз не скрывал изумления капитан. – Вы как известный частный сыщик Пуаро, похоже, способны раскрыть любое преступление, - капитан совсем не улыбался, а говорил серьёзно
в его глазах горело неподдельное восхищение. Этот сухарь, как сначала показалось Раде, вполне реально её хвалил, и она сочла необходимым отреагировать и раскрыть кое-какие собственные тайны, почему-то этому человеку ей захотелось их поведать:   
   - Похвала капитана недешево стоит, - скупо улыбнулась Гордова. – Я открою вам свой секрет. На пустом месте, как известно ничего не бывает и без брошенного зерна поле не заколосится. Признаюсь, меня всегда привлекали великие люди – музыканты, поэты, писатели, политические деятели... Заинтересовавшись неординарной личностью, я всегда стремилась узнать об этом человеке всё, не считаясь со временем, с головой зарываясь в книжных полках, отыскивая всё новые и новые подробности жизни и становления гения в обществе. Я строго отслеживала развитие таланта. Люди, обладающие редкими умом, способностями – всегда меня поражают и побуждают к высоким целям.
   - Безусловно, лучшего примера быть не может, - кивнул следователь. Его зоркие глаза опять клещами впились в лицо Рады, это несколько смутило девушку, но её хорошо поставленный голос не дрогнул. 
   - Да, - щёки Рады лишь покрылись лёгким розовым румянцем, но в глазах тут же таинственно заблестели картинки прошлого. – Когда я училась в институте, меня заинтересовал выдающийся физик Альберт Эйнштейн. Он в своё время служил экспертом в патентном бюро и именно тогда создал известную всему миру теорию относительности. О ней не знает только тот, кто не брал в руки учебников. Я изучала труды, читала и перечитывала биографию учёного. Нет, я не претендовала на великие открытия, просто хотелось хоть немного прикоснуться к таланту гения, стать чуть-чуть похожей на него.
   - Очень высокая планка, - Червонный ещё шире открыл глаза, в них проскользнуло лёгкое колебание, он не знал, как реагировать на последние слова Гордовой и предпочёл ограничиться сдержанной репликой.
   - Не спешите с выводами, - усмехнулась Рада, он заметила перемену в лице капитана и спокойным размеренным тоном продолжила. – Эксперт патентного бюро. Вот на чём я остановилась.
  - Поня-ятно, - лишь вздохнул капитан, его правая бровь изогнулась лёгкой ершистой чёрной дугой.
  Червонный никогда ранее не интересовался патентным делом и слабо представлял, что за профессия за этим делом кроется. Но не будешь же о своём пробеле говорить молодой дамочке с задатками матёрого сыщика. Это лёгкое замешательство и немой вопрос не ускользнули от Рады, но она сдела вид, что ничего не заметила. Через мгновение глаза капитана уже извергали неподдельный интерес, и Рада, подалась вперёд:
   - Мне пришлось начинать всё с круглого ноля, поскольку в институте, как это не странно, не преподали даже азов патентного дела.
   «Не зря я не помню, - удовлетворённо хмыкнул про себя Червонный. – И у нас этой дисциплины не было».
   - Как оказалось патентный эксперт – очень редкая профессия, в небольших городах её днём с огнём не сыскать, а готовит их лишь единственный столичный вуз на всю страну. Это обстоятельство только подлило масла в огонь познаний, и я решила, во что бы то не стало освоить малоизвестную специфику знаний, причём абсолютно самостоятельно. И мне это удалось.
   - Вы молодец, - опять не удержался от похвалы Червонный. – Ставите перед собой невероятную цель и упорно её добиваетесь... Не каждый так может, большинство взлелеянную мечту бросают себе под ноги в самом начале, некоторые добираются до середины пути и лишь далеко немногие доходят до финиша. Цель – очень уязвимая и капризная девушка.
   - Я знаю. Но иначе не интересно жить, - блеснула невольной улыбкой Рада. – Пресные будни притупляют остроту мыслей, а новая цель придаёт им свежие силы. Я стала принимать от разработчиков технических проектов заказы на подготовку пакета документов на изобретения, а это предполагает ведение серьёзной переписки с государственной экспертизой. Здесь только знаниями в определенной области не обойтись, как воздух необходим тонкий анализ разработки, иначе работа не имеет смысла. Как показала теперь уже моя богатая практика, провести чёткую грань между известным и новым даже в своих собственных трудах могут немногие проектировщики. Мне самой приходится перелопачивать горы литературы, докапываясь до истины, а логическое построение заявки и подготовка формулы изобретения и того сложнее. Краткий, до минимума сжатый текст, состоящий из одного предложения должен вместить в себя не только известные факты, но и самую главную часть – новизну разработки. Именно она содержит в себе юридическую основу всего изобретения.
   - Как трудоёмко, - охнул капитан. – Я сам неплохо разбираюсь в технике, но эта словесная патентная пуща мне плохо понятна, честно признался он. – Надо здорово голову поломать, чтобы что-то умное получилось.
   - Да, - вдохновенно согласилась Гордова. – Не зря ведь служил экспертом патентного бюро Альберт Эйнштейн. И во мне аналитическая работа над изобретениями развила способность логически выстраивать известные события и факты и домысливать неизвестные. Патентное дело и сейчас является моим вторым хлебом. Мой труд сложен, но щедро оплачиваем. Скажу больше. Я намерена открыть собственную юридическую фирму.
   Гордова замолчала, задумчиво опустив глаза. Она всё сказала. И о своих страхах, и об убийствах, и даже... рассказала о своих будущих планах. Больше ей нечего сообщить. Может быть, и не надо было повествовать обо всём так подробно, мысленно перебирала она только что всё выложенное как на духу, капитану Червонному.
   - Великолепно, - вдруг воскликнул капитан, чем вывел девушку из лёгкого замешательства. - Вы здорово всё разложили по полочкам и раскрыли преступления. Ваши документы тому доказательство, он вертел в руках бумаги Гордовой. – Я не перестаю поражаться, как вам всё это удалось?.. Я непременно поставлю  в известность о вашей персоне наше руководство. Люди, обладающие аналитическим складом ума и здравой логикой не должны оставаться за стенами органов правопорядка. Вы должны работать у нас. Здесь ваше призвание.



                ***


  Леонова взяли ночью.
  Он спал, крепко обхватив подушку и не подозревая, что в последний раз видит сны в своей холостяцкой постели. Спецназовцы сделали своё дело виртуозно, никто из соседей не услышал и звука.
   Хозяин квартиры не сразу пришёл в себя и приказы людей в форме выполнял беспрекословно. Происходящее наяву ему казалось продолжением кошмарного сна, который мучил его всю эту нескончаемую ночь.
   При обыске в квартире Леонова ничего компрометирующего не нашли. Зато удивил богатой находкой гараж, в кирпичной стене оперативники обнаружили тайник, а в нём высеченную из камня шкатулку.
   И где только её обладатель приобрёл такую?
   Шкатулку пришлось открывать с применением специального инструмента. В ней дружно лежали три плотно склеенных крепких полиэтиленовых пакета. Один – с арбалетом, другой – с долларами, и третий – с сияющими в свете лампы... золотыми монетами.
   - Вот это клад! – воскликнул Червонный, крепко держа в руке за угол пакет с золотом. – И в огне не сгорит и в воде сохранится.
   Его обступили изумлённые оперативники. Многое они повидали, но вот такого созерцать ещё никому не приходилось.
   Уже в кабинете следователя на вопрос о том, откуда у него стрелковое оружие, которое используют американские пехотинцы, Виктор Леонов тупо уставившись в тёмный угол, убитым голосом пролепетал:
   - Арбалет изготовил сам.
   «Не перевелись у нас ещё умные головы на заводах, - подумал про себя капитан, пряча в глазах одобрение. Он предполагал, что Леонов купил арбалет на чёрном рынке, ведь чего там только не возьмёшь за деньги, а за большие деньги можно заиметь всё, что капризной душе заблагорассудится. Но на этот раз он ошибся. На машиностроительных предприятиях работают совсем неглупые люди...
   - А монеты?
   - Купил в банке.
   Что на это скажешь? Ума у Леонова не занимать, а золото действительно продают в банке. Только вот сумма их велика для зарплаты начальника бюро.
   - А деньги, откуда? – жёстко спросил Червонный. -  С зарплатой инженера таких денег не наживёшь.
   При этих словах следователя Леонова передёрнуло, словно его неожиданно ударило током:
   - Мои женщины..., - мужчина споткнулся, какое-то время, опустив голову, смотрел прямо перед собой, а потом, мельком взглянув на следователя, вдруг напористо сказал. – Мои женщины. Они платили  мне за мою любовь деньгами. А разве это запрещено? Вы имеете право изъять у меня оружие, но не смеете отнять у меня золотые монеты, - лицо мужчины пошло неровными багровыми пятнами, от напряжения на шее вздулись крупные синие вены. Он в упор смотрел на Червонного. – Они мои.
   Капитан вгляделся в горящие, налившиеся кровью, словно у быка перед боем, глаза мужчины:
   «Как сросся он со своим богатством, никак не хочет расстаться. Только о нём и думает. Другие преступники в первую очередь о сроке пощады просят, а этому лишь монеты в шкатулке... А зачем они ему в тюрьме? Видно ему только золото душу и греет...».
   Стул под Червонным недоброжелательно скрипнул:
   - Суд решит, как с тобой поступить, - отрезал он, переходя на «ты».
   Леонов недружелюбно глянул на капитана, но ничего не сказал.
   - Ты, что работал мальчиком по вызову? – ехидно обронил Червонный.
   Мужчину подбросило на стуле, его лицо вмиг преобразилось, к красным пятнам добавились фиолетовые оттенки, и теперь оно было похоже на цветущий большой синяк:
   - Ты! – вырвалось у него, он крепко сжимал кулаки, наклонившись в сторону следователя.
   - Сиде-еть, - зычно рявкнул хозяин кабинета, не двинувшись с места ни на миллиметр.
   Леонов крупно сглотнул и медленно осел на своё место, его лицо исказила злобная гримаса:
   - За кого вы меня принимаете?
   - За того за кого вы себя выдаёте. Откуда деньги?
   - Я же сказал, мне их давали любимые женщины.
   Червонный ехидно хмыкнул: 
   - Любимые женщины не платят.
   На это Леонову нечего было ответить, он угрюмо молчал, теребя край пушистого серого с зелёными полосами на груди, свитера.
   - Женщины сделали тебя миллионером? – спокойно обратился к нему капитан.
   - Да.
   - И много их было?
   - Какое это имеет значение? – резко вскинул голову мужчина, слова следователя хоть и были сказаны спокойно, но мужчину они, словно ошпарили кипятком.
   - Самое прямое, когда вопрос касается золотых монет, - в голосе Червонного вновь проскользнула ехидца. Но Леонов раздув ноздри, прерывисто вздохнул. Между честью и деньгами выбор всё равно один, он быстро остыл.
   - Я всегда любил богатых женщин, не взирая на возраст.
   - Я-ясно, - многозначительно протянул капитан. Это, что новый вид бизнеса? Вы сами его изобрели или вам кто-то подсказал?
   Леонов хмуро молчал.
   - Значит, женщины платили вам звонкой монетой?
   - Эти женщины знали, на что шли, - вдруг с жаром начал Леонов. – Они сами кидались мне на шею и готовы были отдать всё за мою любовь. Ни одной из них я не сказал заветного слова «люблю», о котором они мечтали и всеми правдами и неправдами пытались заставить меня этого слово сказать. Но эти женщины надевали шоры на глаза, как-будто не замечали моей нелюбви и бросались в меня деньгами, как простыми бумажками, всячески стараясь меня удержать, но каждый последующий день моей любви стоил ещё больших денег, чем предыдущий. Вот они денежки!
   Леонов злорадно улыбался, его затуманенные глаза смотрели на Червонного, но капитан видел, что взгляд  подследственного проходил сквозь его тело и уходил дальше, в прошлое, сцены которого сейчас неотступно стояли перед его глазами.
   - И Марусова?
   Леонов вздрогнул:
   - Она тем более, - торопливо сказал он. – Уцепилась за меня так, что подъёмным краном не оторвёшь. Уж ей, то есть, чем платить, и меня такой вариант вполне устраивал.
   - Она тебя деньгами наградила, она и погубила.
   - Гадюка, - прошипел мужчина. – Если бы не её бешеные деньги, я сейчас был бы на свободе.
   - Марусова заставила тебя убить Полянского?
   - Да.
   - За семьдесят тысяч баксов?
   Леонов изумлённо посмотрел на Червонного:
   - Откуда вам всё известно?
   - Да или нет? – вместо ответа последовал строгий вопрос следователя.
   - Да, - прохрипел мужчина.
   - Танька с Горбушки тоже платила?
   - И про неё знаете, - выкатил глаза Леонов.
   - И не только про неё, - равнодушно произнёс Червонный.
   Леонов понуро замотал упавшей на грудь головой.
   - Мы проверили связи, ты одновременно встречался с семью женщинами. Не многовато ли для одного?
   - А что запрещено? - ощетинился Леонов, неприятно поражённый осведомлённостью органов о тайне его личной жизни.
   - Здесь вопросы задаю я. Отвечай!
   Надо спасать свои золотые монеты, да и менты уже всё пронюхали, и Леонову ничего не оставалось, как выкладывать всю свою подноготную:
   – Чем больше женщин, тем больше денег. Разве не понятно?.., - осклабился он, нервно жуя нижнюю губу. Семь женщин Виктора Леонова. Их всегда было семь. Если одна уходила, ей тут же на замену приходила другая. Вот он мой капитал! Каждый мужчина желает иметь деньги. Только не у всякого получается их заполучить!
   - Любой ценой, - брезгливо усмехнулся Червонный.
   - Деньги не пахнут, - вспыхнул Леонов.
   - Смотря для кого, - многозначительно хмыкнул капитан,  хотя его лицо выражало холодное безразличие, лишь еле заметная упругая морщинка образовалась между бровями. - Но ты их зарабатывал и другим способом.
   Мужчина впился глазами в лицо следователя, пытаясь понять, к чему тот клонит:
   - Каким ещё?
   - Не притворяйся Леонов. Списанное новое заводское оборудование тоже превращалось в золотые монеты.
   - Я никого не убивал, - вдруг истерично заорал обвиняемый, в его глазах вспыхнул огонь негодования. – Всех дохлых собак решили на меня свесить.
   - Ты напал двадцать девятого ноября 2003 года на гражданку Гордову в подъезде её собственного дома? - напористо сказал капитан, в упор, глядя на Леонова.
   - Нет, - дёрнулся тот.
   - А вот и врёшь! Это был ты. Твои руки были в перчатках, и отпечатков ты не оставил. Но ты забыл, что у тебя есть ещё и голова, а на ней, как известно, растут волосы. Только если человек не лысый. А ты не лысый. Нет. Совсем, напротив, у тебя прекрасная густая шевелюра. И в тот день, когда ты запугивал Гордову словами и вертел вокруг себя как дюймовочку из сказки, один прекрасный волосок не удержался на твоей голове и упал таки на пальто девушки. Что ты на это скажешь?
   Лицо Леонова перекорёжило, оно стало похоже на старый ржавый лист железа. На мужчину было страшно смотреть. Это надо же так вмиг преобразиться. Злым мстительным зловещим огнём загорели прищуренные глаза, а под ними легли кривые угловатые морщины. Над прикушенным левым углом рта висел зуб, словно устрашающий клык волка, а лоб прорезали тугие неровные борозды. Он вспомнил, что в тот злополучный день он был в парикмахерской...
   - Да, да, - словно читая его мысли, продолжал Червонный. – В то день ты подстригся. Волосок невелик, в ворсе чёрного кашемирового пальто он хорошо зацепился. Это твой волос, что подтвердила экспертиза. В тот же день ты убил Архипова, на его одежде найдены точно такие же стриженые волосы. Да к тому же ещё отпечаток твоего пальца на стреле. Отпираться бесполезно, обвиняемый Виктор Леонов. Как известно, чистосердечное признание смягчает наказание, а ты заставляешь меня загонять тебя
в угол неопровержимыми фактами. Загремишь в тюрьму на полную катушку, - Червонный упёрся ненавидящим взглядом в лицо подследственного.
   Леонов угрюмо молчал.
   В кабинете повисло тяжёлое, словно на похоронах, молчание.
   - Это ты прошлым летом ранним утром гнался на серебристой «девятке» за Гордовой?
   - Я ей ничего плохого не сделал.
   - Но зачем? Ведь тогда ей ещё ничего не было известно о пропавшем роботе?
   - Она резко набросилась на работу, в газетёнки стала о роботах писать. Это Полянскому не понравилось. Вот мы и решили её припугнуть, резвости немного поубавить.
   - Это ты названивал Гордовой по телефонам и молчал в трубку? – не обращая на его реплику, продолжал задавать вопросы следователь.
   - Я, - буркнул мужчина.
   - Продолжал запугивать?
   Леонов промолчал, уткнувшись отрешённым взглядом в пол.
   - Как ты узнал о сопроводительном письме?
   Леонов бросил косой взгляд на Червонного:
   - Накануне в отделе был юбилей Муратова. Лидия Алёшина шлёпала языком, когда мы с ней танцевали. Она и сказала, что с роботами в письмах какая-то неувязка и Ярцев с Гордовой разбираются. Я сразу всё понял, и когда все разбрелись по углам, попытался найти письмо, но мне не повезло. Эта Гордова... не ожидал я, что она так глубоко копает...
   Капитан молча смотрел на него, подгонять подследственного он не собирался, сейчас он сам всё выложит.
   - Я амбициозен, - после долгого раздумья заговорил Виктор Леонов. – А какой солдат не мечтает стать генералом – корни этой истины уходят в века?.. Кто не мечтает о деньгах и власти? – он вдруг высоко поднял голову и криво усмехнулся. – Тот, кто скажет «Нет», покривит душой. Только никчемный человечишка может не желать жить в роскоши и не желать быть наделённым властью..., - начал мужчина свою тяжкую исповедь.
   
      
                ***


   Первая неделя весны.
   Ещё вокруг много снега, но уже повсюду видны чёрные проталины земли – верный признак приближающегося лета.
   Ночью прошёл лёгкий снежок.
   Асфальтированная дорожка после оттепели ушедшего дня с утра подмёрзла. Снег вдруг снова мелкими горящими звёздочками закружился над стадионом, искристые снежинки медленно плыли над ним, создавая иллюзию зимы.
   Гордова бежала трусцой. Ноги привычно и легко касались земли и снова взлетали вверх. Снежные летящие паутинки так и норовили попасть в глаза, и некоторые из них достигнув цели, обдавая роговицу резким холодком, заставляли Раду щуриться, часто моргать и отмахиваться руками от вездесущих белых пушинок.
   Глаза.
   Этим причудливым небесным созданиям есть куда приземлиться - огромные, обрамлённые густыми чёрными ресницами глаза, они словно магнитом притягивали к себе невесомые как тополиный пух, переливающиеся всеми цветами радуги в утреннем зареве падающие серебристые звёздочки, растворяясь в тягучем жгучем кофейном омуте, оставаясь там навсегда.
   Как никогда сегодня на душе девушки было светло и спокойно. Тихая радость казалось, билась чистым родниковым ключом из каждой клеточки её гибкого, стройного и сильного тела. А белые, тающие в её глазах снежные звездочки, лишь говорили о том, что жизнь продолжается, напоминая о тех настоящих небесных ночных светилах, которые тоже иногда падают, проливаясь звёздным дождём и... приносят счастье. Надо только успеть загадать желание, и оно обязательно сбудется. 









                Эпилог




   - Вера, Вера! – кричали в один голос Виталий и Рада, высоко задрав голову.
   В окне второго этажа показалась посвежевшее лицо Зарининой.
   - Вера, кто родился? – сгорал от нетерпения Виталий, его глаза вцепились в окно так, что, казалась, никакая сила не отвернёт их в другую сторону. Он взволнованно перекладывал из одной руки в другую букет разноцветных тюльпанов.
   Молодая женщина расплылась широкой улыбкой:
   - Мальчик.
   - Сын! – глаза мужчины заблестели. – Сы-ын, – закричал от избытка чувств он во всё горло. – У меня родился сын. Слышите, люди...
   - Верунчик, так покажи отцу мальчугана, а то он весь сейчас на вопли изойдёт, - попросила Гордова, таращась в окно. У неё в руках огнём полыхал большущий букет рубиновых роз.
   - Сейчас, - скрылась в глубине помещения Заринина, а через минуту появилась вновь, держа на руках небольшой синий свёрток. Она повернула его лицом к окну. Крохотное красное личико с малюсенькими глазками смотрело на них издалека, говоря о том, что вот оно счастье...
   - И такого счастья ты чуть было не лишился, - покачала головой Рада.
   - Спасибо, спасибо тебе, Рада, - Виталий смахнул выскользнувшую слезу, не спуская глаз с сына. – Если бы не ты...   



   Дальнейшее расследование по уголовному делу Полянского и Архипова передали в ОБЭП.
   Леонова посадили в тюрьму. На этот раз не нашлось защитников и Марусовой, она тоже загремела под переливчатый звон фанфар в места не столь отдалённые. А вот непревзойденный интриган Дмитрий Дадэйко вышел сухим из воды, сделав ставку на козырную даму, он не остался в проигрыше и занял таки место Строганова.
   Гордовой Волгин предложил должность заместителя генерального директора по связям с общественностью, а руководство УВД – возглавить один из отделов органа правопорядка, пообещав, что на её мундире звёздочек будет не меньше, чем у Червонного, которого повысили в чине.
   - Заветные звёзды – далёкая мечта для многих, - сказал высокий начальник, - сейчас в ваших руках!
   Но это уже история другой книги.
          
             Автор: © Надежда Владимировна Мальцева

               
             © Все права на литературно-художественное   
               произведение «Козырная дама» защищены.