Как-то раз, давно уже, мне сон приснился про Ирку. Говорю – «давно», потому что в нём мои Димочка с Никитой ещё были мелкие совсем... Ирка? Ну да, она самая, это через неё мы с Мишелем познакомились в своё время. Тем Мишелем... Она тогда на меховой фабрике работала на Докукина, а меня натаскивала по испанскому перед выпускными экзаменами... Ну, ты в курсе. И вот, представляешь, снится мне Ирка. Будто я с детьми в Москве и пошли мы дружной компанией её проведать к ней домой. То есть, во сне я совершенно не помню, что... И всё реальное такое! Сама пятиэтажка в отличие от нашей, например, была облицована не жёлтой в крапинку керамикой, а белой. И каждую плиточку я вижу отчётливо-отчётливо... Потом рябина перед подъездом... разрослась как. Облупившаяся краска на почтовых ящиках. Наш родной подъездный аромат – кошачьи ссаки вперемешку с гуталином, запахом жареной картошки и сохнущих половых тряпок...
Так всё и ощущалось, представляешь?! Ещё иркина дверь, обитая чёрным дермантином. Помнишь, как понтово было, чтобы гвоздики, которыми обивка к двери крепилась, - ну, такие, с резными шляпками – выкладывались в звёздочки там, солнышки с лучами, сердечко какое-нибудь вокруг глазка? На нашей двери, к примеру, всё было по минимуму (уж не знаю, как маменька с её эстетическим подходом такой важный момент в своё время упустила). А вот иркина дверь собой являла натуральное произведение обивочного искусства: сердечки на ней веером расходились, и звёздочки были, и узоры какие-то индейские... Так вот, стоим мы перед этой дверью, и дети в восторге – теперь такую фиг где увидишь – а я в звонок жму. И совсем мне не подозрительно, что дверь-то целёхонька и невредима, даже дермантин блестит, как новый...
Открывает нам Ирка. Ну, Ирка себе, и Ирка. Естественно, снилась она мне такой, какой я её последний раз в девяносто втором видела. Начинаются объятья всякие, поцелуи – всё-таки, пока мы с Мишелем не расстались, была она мне самая что ни на есть близкая подруга... Ахает-охает Ирка на моих пацанов, заходим в квартиру, начинаем разуваться.
Вот тут у меня и появилось ощущение, что что-то не так... Потому что в прихожей – сплошная викторианская мебель. Какая-какая... А вот такая. Старинная, спинки-ножки у стульев резные, изящные, обивка шёлковая, по ней вышиты гладью ангелы, - музейные экспонаты, да и только. Вместо плафона на потолке – люстра какая-то неописуемая, а в ней вместо лампочек вроде как и свечи горят. И вот на этом самом месте я вспоминаю про пожар. Ольгин звонок тогдашний вспоминаю. И такое облегчение на душе – блин, думаю, как же хорошо, что Ольга ошиблась... Или преувеличила для красного словца, - какая уж теперь разница. Ир, говорю, до меня тут слухи дошли, что квартира-то горела, но я жутко рада, что это слухи и были. И евроремонт у тебя изумительный... даже как-то череcчур для пятиэтажки, которую в скором времени всё равно снесут...
А она только улыбается в ответ. А... Ещё одна деталь. На протяжении всего нашего визита она вроде ни разу не закурила. И это Ирка-то, у которой пачка в день только так вылетала! Я тебе рассказывала, что в девятом классе именно с Иркой курить начала? Не рассказывала? Она тогда встречалась с кубинцем из военной академии и меня на их тусовки брала иногда – в языке попрактиковаться... Даааа, в чём мы там только не практиковались..!
Ну, потом мы всей компанией к Ирке в комнату зашли, и тут я вообще отпала. Потрясающие какие, говорю, у тебя фотообои! Типа сад цветущий, где яблони с вишнёвыми деревьями вперемешку. И ощущение объёма – просто невероятное! Кажется, что тебя действительно окружают цветы и заросли трав. Безумно красиво.
Сели мы, значит, на викторианские кресла, Ирка и говорит: ну, рассказывай мол. Мне бы первой у неё спросить... А я повелась – сама понимаешь, за все эти годы сколько всего наприключалось, и потрындеть люблю, чего уж там... И вот сижу я, соловьём заливаюсь, дети тут же играют – места много, деревья как настоящие, вроде даже и спрятаться за ними можно... Потом общих знакомых стали вспоминать – Володарскую, Олега, Мишеля опять же... Я Ирку спрашиваю – как, мол, они? Меня то в городе вообще бог знает сколько не было... А она плечами пожимает – не знаю, говорит, я с ними уже очень давно не общалась, но наверное нормально, раз не было их здесь. Я ещё подумала, что она свою квартиру после ремонта имеет ввиду и нынешнее расслоение общества. Раньше, мне кажется, не завидовали люди друг другу так сильно, не убавлялось у них общих тем, если у кого-то были машина с дачей, а у кого-то дедушкины часы в ломбарде... И по домам уже никто не тусуется почти, ты заметила? По клубам всё больше, да по боулингам или кафешкам... В общем, восприняла я иркины слова в этом ключе.
А потом – ёлки-моталки! – снится мне, что я дома чайник с плиты не сняла. В смысле, это я во сне как бы вспомнила. Соответственно, вскакиваю я с викторианского кресла, и говорю ирке: я, мол, сейчас домой сбегаю быстренько – благо в десяти минутах – для скорости лучше одна. Пусть, де-скать, ребята тут пока посидят. И вылетаю, как с шилом, сама понимаешь, где... С Молодцова до нашего дома и на трамвае можно было проехать одну остановку, помнишь? Но трамвая-то ещё дождаться надо, так что припустила я всё-таки на своих двоих. Прибегаю, чайник ещё не выкипел (на то и сон, всё-таки), только отдышалась, смотрю в окно и вижу – Боже ты мой! От трамвайной остановки топают взявшись за руки Никитка с Димочкой! Которые у Ирки меня должны были дождаться!
Я, естественно, пальто в охапку, ноги в сапоги – бегу вниз. Виданное ли дело – сами, одни – на трамвае... Ну, вроде в порядке, целы. Как же это, говорю, вы почему меня дожидаться не стали? А Никитка мне – мы, говорит, ещё немножко поиграли, но тётя Ира сказала, что нам там больше оставаться нельзя. Потом пришли два дяди доктора и проводили нас до остановки.
Тут я уже совсем не врубилась. Какие ещё дяди, говорю? В белых халатах, поясняет Никитка, таких длинных белых халатах до пяток. И Димочка вставляет свои «пять копеек»: мам, у них головы светились!
И вот с этого места я понимаю, куда мы с детишками в гости сходили... И просыпаюсь в холодном поту, уже прекрасно помня, что пожар в иркиной квартире на самом деле был, и сама она в этом пожаре погибла... Причина так и осталась невыясненной. А потом и пятиэтажки наши все снесли.
Действительно там всё по новой застроили уже?
Старались падисадники по возможности сохранять, говоришь? Ну, это хорошо – дереву сколько лет нужно, чтобы вырасти... Часто и сами люди столько не живут.
9/10.2007 Vi;a del Mar