Домашнее пернатое, его величество Абдул, в лице взлохмоченного папугая, сиживало на жерде возле пуговки, чуть прикимаривая и сонно разваливаясь вдоль кукурузной клетки. Папугаю Абдулу снились вкусные-вкуснейшие Останкинские жабы, профессор Мазнюк в кепке, и будущая невеста Нюра Вторая, давно бродившая «по забродам желаний и чувств». Разбудил его папугайское величество сам профессор Мазнюк. Сняв кепку, профессор повесил её на гвоздь и громко пчихнул: "Ну, Абдулушка, невесту тебе принёс, будешь теперь женихом пернатым, ястребом молнеиносным, ну, а лучше орлом! На! Пользуйся".
Из подарочной обёртки профессор Мазнюк извлек чучело резиновое в виде куколки папугайской с пипкой на холке и маленьким донышком под хвостом. Надувная невеста отливала зелененьким, с преобладание фиолетинок и вкрапок сизого голубея, в тон старого таза, валявшегося на антресолях у дяди Гены лет сто, а то и больше. Её клюв, был ярко красный, как бардак, а пахло от неё кислотой китайской парфюмерии «Дзынь», что настораживало.
«Простите, профессор, - заговорил нечеловеческим голосом Абдул, - но я не намерен свою судьбу связывать с хамством,.. Сегодня же, собирите мои пожиточные! Я улетаю на Канары, к дяде Мондику под крыло. Рейс Туполево – Канары. Первым классом, извольте».
Вечером, со слезами на глазах, профессор проводил его величество Абдула на недельку развлечься к дяде Мондику под крыло, а сам, придя домой загрустил: выпил стаканчик бренди, зажевав сухой апельсиновой шкоркой морщась, выдавил прыщ на пятке, потом скоро всковырнул мини ключиком лакированный шкаф под кукурузной клеткой, и достал свою любимую ненаглядную, чуть запылившуюся, но всё-таки сдувшуюся Манделену Резинкину. Она была похожа на сапог без каблука и смотрела на профессора ужасом страсти. Профессор закрыл глаза и потерял сознание.