Собачье сердце Глава VI

Доктор Дэвил
Прошло где-то около недели. Я потихоньку свыкался с новым укладом жизни, мне даже начинало казаться, что по-другому и быть не может. Ежедневно я чистил, убирал, подметал, приводил в порядок отведенную мне территорию кухни. Перезнакомился с доброй половиной населения острова, по крайней мере, некоторых знал по именам, кое с кем даже задружил. Мне приветливо улыбались, махали – кто рукой, кто хвостом. И по-моему, это большое заблуждение, что волки хвостом не машут. Машут, еще как! Просто человек для волка – первый враг, а врагам не принято показывать свои слабости.
Конечно, в первую ночь было страшновато. Вспоминалась сцена у костра, оброненные слова про наказуемых. Я мерз под тонким одеялом, сворачивался в клубок, проклиная свою несчастливую звезду – если бы я умел полноценно оборачиваться, то наверняка бы не замерз! Вон у них шубы какие, недаром на земле валяются. Потом слегка согрелся и тут же провалился в сон. О чем тут же пожалел, потому как снилась мне тетка из приемника, ведущая на поводу громадную собаку – волкодава, как я с содроганием подумал. «А вот и наблюдатель!» -- весело приговаривала она, подводя пса к моей кровати. Пес лениво щурился, роняя слюну мне на одеяло и громко дышал в лицо. Я проснулся и понял, что чей-то мокрый нос тычется мне в щеку.
-- Кто здесь? – я уже успел подумать, что мне не приснилось, но протянув руку, убедился, что весит это существо на мое кровати никак не больше спаниеля. Существо помолчало и ткнуло нос мне в протянутую руку.
-- Ну, я спать хочу! – промямлил я, не зная, как отреагировать – то ли на проявление симпатии, то ли на провокацию. Волчонок убрал нос, но с кровати не слез. Я поворочался, волчонок придвинулся ближе. Делать нечего, раз он не сдает позиций. Не сталкивать же его силой! Я прикрыл его одеялом, отвернулся и попытался заснуть. Куда там! Волчонок вертелся под боком устраиваясь поудобнее, то вытягиваясь, то сворачиваясь клубочком. Мало-помалу он успокаивался и я задремал.
Утром меня разбудил веселый щенячий визг. Я открыл глаза и увидел трех волчат на своей кровати.
-- Блин, поспать не даете! Что, уже подъем? Ну ладно, ладно, встаю.
Нехотя, я вывалился из кровати, волчата тут же соскочили и выбежали. Потом уже, встретив Меченого, я спросил его, как мне отнестись к тому, что ко мне приходят спать чьи-то дети. Меченый нахмурился, но потом сказал:
-- Это не наши дети, это настоящие волки.
Как понимаете, мало сказать, что я был в шоке. Перспектива провести ночь с волками в одной постели не внушала особенной радости.
-- Что же мне делать?
-- По правде говоря, мы бы предпочли, чтоб они больше не появлялись в твоей кровати, но они периодически вытворяют такие шутки, так что гарантий я не могу дать. Я не могу им приказывать. Они приходят играть с нашими детьми, едят с нами и ходят с нами охотиться. Они многому нас научили – мы ведь дети города. Сам понимаешь, это другая коалиция, мы вынуждены сотрудничать с ними. Потерпи немного, им скоро надоест.
Но вопреки убеждения Меченого, волчата появлялись с завидной регулярностью, спали со мной, провожали меня до кухни, вились под ногами. Кроме них никто не приходил на обед на четвереньках. Все оборотни старались сохранить приличия. Все ели с тарелок и за столами, за этим особенно тщательно следил Меченый. Как я понял, он был неформальным «Серым кардиналом», официально признанным лидером была Старшая, но она редко присутствовала. То ли потому, что была занята решением каких-то важных вопросов, то ли потому, что в волчьем теле ей было легче передвигаться, и она не хотела нарушать установленных правил.  Зато присутствие Меченого было обязательным, он был первым, кто садился за стол, последним, кто вставал. Он строго следил за дисциплиной во время еды, отчитывал провинившихся и наказывал огрызавшихся. Нимало не смущаясь, он раздавал оплеухи во время мелких драк, отечески трепал по голове отличившихся. К волчатам он относился с легким предубеждением и опаской. При их появлении он говорил тише, больше следил за дисциплиной. Зато волчата чувствовали себя, как рыбы в воде. Наравне со всеми они получали свою порцию отнюдь не собачьего корма. Наравне со всеми убегали прочь из кухни. И если кто-то из волчат нарушал правила, то Меченый отчитывал и его, на полном серьезе, словно волчата понимали слова.
В конце первой недели меня привычно разбудил щенячий гвалт. Но едва открыв глаза, я понял – что-то случилось. Вся спальная стояла на ушах. Половина ночевавших уже успела перекинуться и теперь восседала на кроватях в позе сфинкса.
-- Что такое творится? Почему не спим? – спросил Меченый, входя в спальную.
-- Пятое! Пятое!—загалдели волколаки, в основном молодежь. Вся пузатая мелочь, ночевавшая здесь, недовольно и даже обижено поскуливала.
-- Ах, пятое! Ну, тогда другое дело! – и, выйдя во двор, громко закричал:
-- Охота! Охота!
-- Охота! – взвыли подростки. К ним присоединилось несколько взрослых волколаков, остальные недовольно засобирались.
На улице, окружая Меченого, толпилось по крайней мере с пятьдесят волколаков, среди которых, я заметил, некоторые были без номерков.
-- Кто это? Я их раньше не видел?—спросил я у подошедшего Мрака.
-- Волки. – коротко сказал Мрак и сплюнул в сторону.
-- Почему вы так к ним относитесь? Разве они не такие же, как мы? – спросил я.
-- Как кто? Ты-то сам вообще не пойми кто! – засмеялся Мрак, скаля зубы. Потом быстро перекинулся и вызывающе оскалился. Я понял, что на этой охоте мне делать нечего и пошел обратно на кухню.
Вошел Матерый, тоже редко появлявшийся на моей кухне.
-- Как работа? – спросил он таким тоном, будто и впрямь зашел на работу к приятелю, так,  поинтересоваться, как идут дела.
-- Ну как тебе сказать… -- я немного растерялся. Мое общение с высшими мира сего ограничивалось приветствиями, по душам я ни с кем толком не общался. С девушками я с опаской шутил, с парочкой парней просто болтал ни о чем, все время ловя на себе насмешливые взгляды, мальчишек немного наставлял, объясняя простые правила приличия. О чем мне говорить с Матерым, чтоб не показаться излишне дерзким? Вовсе мне не нравилось то, что здесь происходило, то о чем говорили и что было прекрасно слышно. Может, это были и вправду четко рассчитанные провокации, а может, просто меня никто в грош не ставит. За моей спиной шептались, что чья-то жена… что кто-то кому-то чего-то и так далее. Обычные слухи и злословие. А о чем им еще разговаривать, если ничего не происходит? Я даже не знаю, чем занимаются волколаки на острове. Просто бродят целыми днями от обеда до обеда, воспитывая подросших детей, заводя новых, или занимаются чем-то более серьезным?
-- Никак. Работа – она и есть работа. У меня ничего не происходит. Кастрюли, поварешки, веники. Сегодня будет суп, как и вчера. Вечером – картошка. Выдали пятнадцать новых стаканов вместо разбитых два дня назад. Все.
-- Я не про это. Как, обжился? Не обижают?
-- Да нет. Матерый, а чего они все всполошились?
-- Так пятое же. Большая охота. Мы все-таки немного волки. Животные, так сказать… Нам детей учить. – Матерый присел на край стола с таким видом, будто готовился к длительному разговору. Но сам рассказывать не торопился, ждал моих вопросов. Я так понял,  что свою роль сыграло некоторое предубеждение волколаков против меня, то, что оборачиваться я не умею, и вопрос – А не наблюдатель ли я? – так и оставшийся для меня непонятым.
-- Пятое чего? – притворно удивился я, потому как твердо знал, что сейчас конец месяца. И никак не начало.
-- Пятое воскресенье. У нас свой календарь, год начинается с января, месяца Нового – в день Большой  Луны, первое полнолуние в году, от которого потом считается весь остальной год. После Большой Луны считается две недели шесть дней – День Совы. Потом еще пара недель и празднуется Конец Лютого. А пятое воскресенье после Конца Лютого – это день Большой Охоты, когда отбрасываются все приличия. Молодые и старшая группа подростков, учителя, ветераны, все, кто в состоянии и при желании – все идут на Охоту. Это не просто слова. Это действительно слово с большой буквы, потому что для малышей это значит начало взрослой жизни, для учителей и мастеров – возможность показать свое умение загонять, ветераны вспоминают славные времена своей молодости…
Я слушал, не перебивая, кивал головой, показывая, насколько мне интересен рассказ, и в то же время отвлеченно думал – как заученно он говорит. Видимо, не один десяток новичков прошел через его руки. Сухо, как в учебнике, Матерый излагал факты, вроде бы глядя в угол, как бы вспоминая, и в то же время я чувствовал его боковой взгляд, как смотрит злая собака, не выдавая своего внимания. И чего они ко мне так прицепились? Мало – дали постыдную работу, еще бы дворником назначили – так еще присматриваются, будто у меня под носом куча секретов и одна большая Военная Тайна, которую кроме них никто не знает.