«Уйти дорожкой лунной по воде
К сияющей лишь для тебя звезде.»
(Т.Богачева)
- Хватит смотреть в темноту улицы. Собирайся, едем к реке.
Я повернул голову на звук голоса. Интересно, как он может так ходить бесшумно? Так двигаться странно, как будто перетекать из одной точки пространства в другую… И еще эти его занятия… с завязанными глазами. Интересно. Как он это делает? Как он этому научился? А глаза, глаза всегда печальные. Темно-синие печальные глаза...
- Собирайся, собирайся. Мне надо с тобой поговорить. И говорить нам лучше у реки. Там, где Луна и Ветер, там, где Ночь и Звезды. Сегодня изумительная ночь. Лунная ночь. Тихая ночь и ветер. Тебе нравится ветер?
Я поднялся, надел куртку, и мы вышли к машине.
Он все время меня заставляет двигаться, что-то делать, даже совершенно ненужные вещи. И еще... ему очень нравится, когда я рисую. Но я не могу сейчас рисовать. Я не могу понять линию, я не чувствую жизни в своих каракулях. Они стали мертвыми и бесполезными. Я же по его глазам вижу, он понимает это, но все равно, раз за разом заставляет меня рисовать. Хорошо, хоть говорить не заставляет...
Машина плавно выехала на дорогу, ведущую к реке. Зима. Мимо проносились сосны и ели в снегу. Снега было много. Этой зимой выпало очень много снега. Снег лежал на ветвях деревьев белым, теплым покрывалом. Казалось, что деревьям тепло спится под ним. Тепло… Спится… Я тоже хочу уснуть и спать. Спать-спать-спать… Только спать. Не говорить и не двигаться, не рисовать, не смотреть на людей, не слушать их голоса, не видеть их лиц… Провалиться в темноту и не быть. Не быть, не существовать, не чувствовать…
- Открой глаза. Слышишь?! Открой глаза. Тебе не нужно сейчас спать. Ты мне нужен для разговора проснувшийся, а не сонное чудо, которому ничего уже не надо. Ты замерз? Ответь мне, ты замерз или нет?
Машина остановилась. Он взял мои ладони в свои и стал растирать мне пальцы.
- Посмотри на меня. Посмотри мне в глаза. Ну же, ребенок, ты же можешь это сделать. Ну, сделай это для меня, посмотри мне в глаза. Пожалуйста, малыш, посмотри мне в глаза.
Мне стало больно. Пальцы согрелись. Почему я постоянно мерзну? Мерзну, даже когда тепло… Я открыл глаза и посмотрел на него. Опять эта его печаль в глазах…
- Молодец, малыш. Ты молодец. Руки согрелись? Кивни, хотя бы для приличия, если руки согрелись…
Я кивнул. Он дал мне шарики. Черные, тяжелые, со значками Инь-Ян. Шарики звучали. Приятный звук маленьких колокольчиков…сухой черный щелчок…
- Давай, крути их, малыш. Тебе это необходимо. Давай-давай. И потом, ты не забыл, что нам нужно поговорить? А чтобы поговорить, мы должны доехать все-таки до реки. Поэтому, я буду вести машину, а ты не будешь спать. И, пожалуйста, не закрывай глаза.
Машина плавно двинулась вновь. Шарики тихо звучали у меня в руке. Рисунок двигался, рисунок жил. Одна пара Инь-Ян, другая пара Инь-Ян, и снова первая пара Инь-Ян… Бесконечное вращение Инь-Ян, бесконечная смена белого и черного на черном фоне. И еще, серебристые линии. Линии, окаймляющие бело-черные запятые и разделяющие их… Серебристые линии, серебристый звук, черные шарики, черный щелчок… Бесконечная смена звуков – черный – серебристый – черный… - серебристый, такая же смена, как и Инь-Ян, как и Белое-Черное… Постоянное вращение, постоянная смена…
Машина остановилась. Он повернулся ко мне.
- Ну что, выйдем? Посмотри, посмотри какая ночь. Я тебе покажу Луну. Я тебе покажу Ветер. Пойдем, малыш. Ты должен это видеть. И ты должен меня выслушать.
Я открыл дверь. Морозный ветер лизнул мои волосы, легонько коснулся лица.
- Так, ты еще и без шапки… Да… я полный придурок, не проверил, как ты оделся. Извини, но я никогда не возился с детьми. Пусть даже, если этим детям и 17. Ладно, не простудишься. Сегодня всего лишь минус пять. Не холодно. А если начнешь мерзнуть – вернемся в машину. Пошли.
Мы вышли из машины, и он повел меня к реке. Не доходя до спуска, остановились. Мой ангел-хранитель поднял голову и посмотрел вверх. Улыбнулся. – Посмотри, какая луна. – Потом показал рукой вдаль на реку.
Река была белой. Сплошной белый цвет, не тронутый следами человека. Белая, занесенная снегом река. Она тоже спала. Или… или нет?
- Что ты видишь? Ты видишь дорожку? Лунную дорожку? Видишь? Кивни, если видишь.
Я кивнул. Да. Дорожка. Лунная дорожка на белой реке. Она серебрилась и убегала вдаль. Вдаль...
- Какого цвета дорожка? – я вздрогнул от вопроса. – Какого цвета дорожка? – снова повторил он.
– Живая. Она - Живая. – звуки сами собой сложились в слова и вырвались наружу. Меня затрясло. Стало холодно. Темно.
- Не закрывай глаза. Слышишь?! Не закрывай глаза! Все верно, дорожка живая. Это и есть ее цвет. Ты молодец, ребенок. Молодец, только не закрывай глаза, смотри на дорожку.
Я почувствовал прикосновение его рук к моим ладоням. Он стал их растирать. Снова растирать… Снова появилось покалывание. Я открыл глаза и посмотрел на него. Он улыбался. Не могу вспомнить, видел ли я раньше его улыбку… - Ты улыбаешься… - я услышал собственный голос. Было странным слышать собственный голос.
- Да, улыбаюсь. Если хочешь, я буду улыбаться тебе всегда. Хочешь? – и тут он рассмеялся. Его смех был таким прозрачно-искристым, что я непроизвольно улыбнулся. Улыбнулся ему, и то, что поселилось во мне, неожиданно вырвалось наружу. Слезы хлынули из глаз. Они текли и текли, и я не мог их остановить.
Он прижал меня к себе и тихо проговорил – Давай, малыш, давай, выкидывай эту дрянь из себя. Ей там не место. Пусть она выходит со слезами. Здесь никого нет. Здесь только Луна и белая река. И еще Живая Лунная Дорожка. Твоя Дорожка…
От его тихого голоса и таких простых слов, от слез, что текли по моим щекам, мне стало легко. Легко. Так, как это было когда-то давно... Давно. В другой жизни. Я улыбнулся и посмотрел на него.
- Ну что же, одну проблему мы решили. Ты чувствуешь ветер? – я кивнул.
Ветер. Прохладная ладошка ветра смахнула остатки слез.
– Какого цвета ветер зимой? Зимней ночью? – спросил он.
Ветер. Луна. Белая река. Ночь. Ветер. Мороз.
- Ветер серебряный. Он рисует ночью узоры над белой рекой. Серебряные узоры. Да?
- Все верно. Он рисует узоры серебром. Ты мне нарисуешь ветер? Завтра?
- А сегодня? Сегодня можно?
- Ты хочешь рисовать?
- Да…
- Тогда – домой.
Я кивнул. Мы сели в машину и поехали домой. Перед моими глазами уже ожила картинка. Картинка, которую я обязательно нарисую ему. Я нарисую ему лунную дорожку на белой реке и серебряный ветер, зовущий вдаль… Нет, не вдаль… В высь, туда, где Луна, туда, где есть звезды. Тебе ведь нравятся звезды? Правда?