I
Ей было 17. Она каталась на роликах каждый летний день, каталась просто так без особой цели: просто делать было нечего. Она искала новых встреч, знакомств. Ей было одиноко - лето. Всегда так: ждешь каникул, хочешь ускорить время, а когда они наступают, то начинаешь страдать от безделья. Один день похож на другой. Все одно и тоже. И к концу лета уже безумно хочешь вернуться к учебе. Да и друзья все возвращаются с дач, деревень, курортов.
А летом никого нет. Все разъехались. С теми, кто остался в городе общаться не хочется - надоели, прискучили. С новыми людьми знакомится трудно: вдруг ты им не понравишься или они тебе не подойдут, будут слишком навязчивыми. Если сейчас, идя по улице, ты заметишь привлекательного человека, то, скорее всего, тебе вряд ли удастся с ним познакомится. Люди как будто создают вокруг себя непроницаемый барьер, мысленно отталкивая навязавшегося спутника. Хотя понятно почему: увеличилась преступность, с тобой могут сделать все что угодно, тебя легко обидеть, ты становишься очень уязвимой.
Но иногда так хочется разделить с кем-то свои мысли, поговорить о пустяках, пошутить, просто помолчать вместе. А рядом никого не оказывается - ты одна. Говорят, что человек сам творец своих мыслей и действий. Но так ли это? Мы предпочитаем положиться на кого-то, позволяем другим людям принимать решения за нас, находись под их влиянием, уходим от ответа, молчим или говорим, не задумываясь о сказанном. Люди становятся жестокими. Они не обращают внимания на чужие проблемы и несчастья. Даже если хотят помочь, то просто боятся это сделать, стесняются. Мы просто теряем себя...
II
Вот так, незаметно наступил август. Она опять вечером каталась на роликах рядом со своим домом. Там была хорошая дорога и никакой опасности. У неё запутались волосы, она их пыталась распутать пальцами. Рядом кто-то проехал. Она обернулась. Красивый мужчина средних лет с небесно-лазурным взглядом ... Инвалидная коляска. Она его уже встречала несколько раз, но не придавала большого значения. А теперь увидела его глаза. Глубина их взора поразила ее. Они были как всеобъемлющий океан: в них была жажда жизни, неразделенная любовь и огромная надежда. Они вмещала в себя все. Именно этого ей не хватало в жизни. Они встретились глазами и простились: каждый поехал в свою сторону, по разным направлениям. Она еще несколько раз провожала его взглядом, но он больше не замечал её.
Проходили дни, недели, месяцы. Она все каталась на роликах, и каждый вечер надеялась увидеть его хоть на мгновение. Несколько раз он прогуливался с другом, с отцом, но чаще он был один. Она так хотела разделить с ним его одиночество. Может быть, она была не лучшим собеседником, но могла выслушать, что-то посоветовать, что-то рассказать ему.
Однажды вечером она шла, погруженная в свои мысли. Улица была пуста. Собирались тучи. Вдруг из-за угла она увидела его. Проходя мимо, она улыбнулась. Он посмотрел на неё с недоумением, и остановился. Она улыбнулась просто потому, что была рада его видеть. У неё сегодня выдался тяжелый день: рано встала, 4 пары в институте, в семь только дома, а еще надо сходить в магазин. Она шла уставшая, грустная. Уже ничто не могло её обрадовать. Но, увидев его впереди, силы вернулись к ней опять, радость переполнила её душу, и она улыбнулась,.. Это получилось само собой, машинально.
- Простите, мы с вами знакомы? – поинтересовался мужчина.
- Нет. Не знакомы…
- Почему вы улыбнулись? Вам что-то показалось смешным? - сказал он. Казалось, что в его глаз сейчас разразится молния и грянет гром.
Она была перепугана и не ожидала такого поворота событий. В горле её пересохло. Она не знала, что ему ответить: сказать правду или соврать? Его лицо было искажено злобой. Он ждал объяснения.
Она набрала воздуха в грудь и решила сказать всю правду:
- Я вам улыбнулась потому, что уже много раз вас видела, когда каталась на роликах, и не решалась познакомиться, хоть очень этого хотела. Я не могла предположить, что вам это будет не приятно. Простите меня, если я причинила вам боль. Но это не со зла, я просто хотела с вами познакомиться. Это что, воспрещается?
- А вы не подумали, что может, этого не хочу я? - сказал он. Его голос надрывался, переходя на крик.
Он была изумлена его заявлением.
«Боже мой, я, действительно, не подумала об этом. Наверно, я ужасно глупо выгляжу в его глазах» - промелькнуло в ее голове.
- О... Извините... Я настолько была рада вас видеть, что даже не подумала о том, что вам будет не приятна моя улыбка. Но поверьте, она от чистого сердца. Я ни в коем случае не хотела вас обидеть - её голос стал тихим-тихим.
- А не много ли вы на себя берете? Что вам так интересно со мной познакомиться, с инвалидом, с калекой? Действительно, это чрезвычайно забавно!
- Я, я... Вы считаете, что я в корыстных целях решила с вами познакомиться? Да насколько же тогда жесток этот мир, что мы даже не можем подойти к тому человеку, который нам кажется приятным, просто узнать его имя, немного поговорить! Простите, простите меня за мою бестактность, но я не раскаиваюсь в том, что улыбнулась вам лишь потому, что вы мне понравились. Или может все дело в том, что я не достойна быть знакомой с вами?
Во всяком случае, я еще раз извиняюсь и постараюсь, как можно реже встречаться на вашем пути - последние слова она говорила через силу. Её глаза были полны слез, она хотела убежать, исчезнуть, лишь бы больше не видеть его грозного, злого взгляда. Взглянуть на него не было сил, и она побежала, побежала, не видя дороги, не видя людей. Сердце щемило, душевная боль сковала её дыхание. Слезы градом лились из глаз; начался ливень... Она бежала вся мокрая, её била дрожь. Она еле различала дорогу, но сумела добраться до дома. Она звонила и звонила в дверь, никто не открывал, пришлось искать в сумке ключи, но руки дрожали, и замок поддавался. Наконец она вошла в коридор, скинула туфли и повалилась на кровать. Слезы душили её. Такое чувство, как будто в её сердце воткнули нож: все внутри сжалось от инородного тела, которое некому вынуть, и от которого все внутри холодеет и превращается в лед.
…А он по-прежнему стоял на том же самом месте. «Что на меня нашло? За что я так нагрубил ей? Она ведь ни в чем не была виновата. Она так страстно желала со мной познакомиться, а я оттолкнул её от себя, да еще так бестактно!» - все произошедшее промелькнуло у него перед глазами.
Ему хотелось поехать за ней и попросить прощения, но она исчезла, исчезла также незаметно, как и появилась. Его пробила дрожь, он только теперь заметил, что шел ливень и дул неимоверный, пронизывающий ветер...
III
Она старалась не выходить на улицу после семи часов - эти было время, когда он возвращался с работы и шел гулять. Ей было тяжело. Никто до этого не причинял ей столько боли. Когда она шла по улице, то ей казалось, что все на неё смотрят с презрением, как будто знают, что произошло. Никогда до этого она не чувствовала себя настолько потерянной и закомплексованной. Ей казалось, словно отвернулся от неё весь мир, а главное он... Ее глаза поблекли, вера исчезла, надежда растворилась в безысходности.
Если она шла по улице и вдалеке видела его, то сворачивала с пути. Она обещала не встречаться, и слово свое сдержит по мере сил. Но они уже были на исходе. Ей не хватало его взгляда, привычек, которые она замечала за ним. Она просто скучала по нему и по многочисленным встречам глаза в глаза. Он был близко, но, в то же время, далеко. Они жили рядом, но на расстоянии. С того самого дня она видела его всего несколько раз и то, только издалека. Но даже этого ей было достаточно. Лишь бы только убедиться в том, что с ним все в порядке.
Спустя несколько недель она гуляла со своим трехлетним племянником возле дома. Они играли в догонялки, смеялись, обнимались. Маленький Алешка бежал за ней, хохоча, и кричал, что обязательно догонит. Она убегала от него не очень быстро, на таком расстоянии, что бы сорванец мог её поймать.
- Я тебя догнал! Я победил! Ты плохо бегаешь! - выкрикнул запыхавшийся мальчуган и обнял её за колени. Она взяла его на руки, они кружились, смеясь и радуясь. Они были как оно целое, как маленький комочек счастья. Они отдавались друг другу всецело: от них шел внутренний солнечный свет, который освещал все вокруг.
Она любила своего племянника. Она ценила его детскую, самую верную и чистую любовь. Когда она прижимала егощечку к своей, то все невзгоды казались ей ничтожными. Вот и сейчас она излечивала себе душу, обнимая маленькое сокровище. Но вдруг, она случайно свела взгляд на дорогу и увидела его... Он оказался так близко и, наверное, видел их игру. Улыбка сошла с ее лица. Даже маленький Алешка притих. Они стояли, оцепеневши, около минуты и смотрели друг другу в глаза. К ней предательски подступала слеза, она отвернулась, взяла за руку мальчонку и пошла прочь...
Когда он тогда увидел ее, такую радостную, искрящуюся, солнечную, ему стало стыдно, стыдно за свое поведение, за боль, которую он причинил ей. Но больше всего ему не давал покоя её взгляд. До этого он никогда не видел столько раскаяния и жалости у человека, который ни в чем не был виноват. Ему показалось, что он что-то потерял. Но что? Он не знал. Просто как-то пусто стало на душе...
IV
Через месяц, в выходной день, она опять решилась покататься на роликах до наступления окончательных морозов. Уже был вечер, гуляли парочки, родители с детьми, старики. Она спокойно скользила по улице, вдыхая свежий, холодный ноябрьский ветер. Впереди был поворот. Она всегда останавливалась и смотрела, не было машин, и только потом продолжала движение. На этот раз она увидела черный джип, мчащийся по тротуару с огромной скоростью. Она успела затормозить заранее. Но, вдруг, впереди увидела маленького двухгодовалого мальчишку, который бежал за кошкой прямо под машину. Оставались считанные секунды.
- Не-е-е-т! - она сорвалась с места. Машина была уже около нее, а ребенок все бежал и не обращал внимания на движущееся на него авто. Она понимала, что может сама попасть под машину, но еще была возможность спасти ребенка. Сделав еще один возможный шаг, одной рукой она схватила мальчонку под живот, а другой пыталась удержать равновесие, балансируя на одном ролике и стараясь свернуть на обочину. Ей все же удалось развернуться, но она не удержала равновесие и упала на землю спиной, сумев не причинить вреда малышу. Удар был мог быть существенным, но она не сильно ушиблась, так как упала на мягкую землю. Все вокруг замерло... Прошло несколько секунд... Мотом она встала. Только теперь она почувствовала боль в руке, из которой текла кровь. Кто-то поднял ребенка на ноги. Испуганный малыш заплакал на взрыв. Но её уже не волновал ребенок, она судорожно искала этого подлеца - водителя машины. Он до сих пор сидел в джипе. Его била дрожь. Она резким движением открыла дверь машины. Одной рукой выдворила его с места, а другой со всей силы всыпала ему пощечину. Её глаза горели сумасшедшим огнем. Она уже не контролировала себя: - Придурок! Ты хоть думал куда ехал? Ты на дорогу смотрел? Ты себя кем считаешь? Думаешь, раз сел за такую тачку, значит тебе все позволено? Ты хоть понимаешь, что сейчас могло случиться? Да ты чуть на ребенка не наехал - на самое дорогое, что есть в этой жизни! Или тебе это ни о чем не говорит? Ты, вообще, понимаешь, что такое человеческая жизнь, а тем более жизнь ребенка? Мужчина стоял оцепеневши. Физически намного сильнее её, он мог грубо ей ответить, но он лишь стоял в непонимании и моргал глазами. Затем на него налетели родители мальчика. Мужчина, опомнившись, попытался извинится. Все ожили, начался переполох. Она еле успела увернуться от налетевших на мужчину родителей и села на траву. Рана на руке щипала, но кровь уже засохла. Её нервы были на пределе, она тряслась. Кто-то к ней подъехал. Она подняла голову и... опять увидела его. Он стоял возле нее так близко и даже что-то сказал.
- Извините? - она не могла поверить своим глазам.
- Могу ли я вам помочь? У меня есть пластырь и перекись водорода.
- Да нет, не стоит, спасибо за беспокойство. Рана уже высохла и кровь остановилась. Но он взял ее руку в свою, намочил вату в растворе, обработал рану и наложил пластырь, Она смотрела на него, он улыбался. Её рука была в его руке. Они были так близко друг к другу, она ощущала его дыхание.
- Я хотел извиниться за свою бестактность тогда, в прошлый раз при нашей первой встрече, но после этого я вас видел лишь раз, но и тогда вы убежали.
- Вам не за что просить прощения, вы ни в чем не виноваты. А не видели вы меня потому, что я старалась не попадаться вам на глаза. Я тогда вас очень расстроила и еще раз прошу прощения.
- Нет, нет, вы не правы. Это я тогда погорячился. На меня что-то нашло. Я и подумать не мог, что вы действительно хотите со мной познакомиться. Да, я сглупил и очень извиняюсь перед вами. Кстати, меня зовут Сергеем. А вас?
Она улыбнулась солнечной улыбкой и сквозь смех произнесла:
- А меня Мариной.
- Вот мы и познакомились.
- Да... Теперь, если я вас увижу, то обязательно буду здороваться. Вот что только было нужно - просто спросить имена друг друга. А у нас получилась целая трагедия.
- Действительно, по-моему, мы переборщили. Давайте я вам помогу встать.
Она протянула ему неповрежденную руку, он помог ей подняться. Для нее это был не просто знак внимания, это был самый счастливый момент за несколько месяцев. Бывает так важно прикоснуться к тому человеку, который тебе нравиться, затянуть к нему в глаза, улыбнуться. И она сегодня прочувствовала это счастье всем своим
нутром. Он рядом, он с ней разговаривает, он не зол на неё...
Р.S.: В тот вечер он поводил ее до её подъезда и пожелал скорейшего выздоровления.
V
Теперь она летела на крыльях любви и счастья. Она плыла в облаках. И жизнь показалась такой замечательной. Она почувствовала и свое место в ней. Теперь она жила ради него, ради того, чтобы видеть его глаза и чувствовать его дыхание. Они встречались почти каждый вечер. Только она уже не каталась на роликах, а шла вместе с ним пешком. Им всегда было о чем поговорить, их беседа была оживленной и безмятежной. Болтали они чаще о пустяках. Они смеялись и радовались вместе каждой минуте.
В одних из таких дней они гуляли возле его дома. Он был радостным, она — влюбленной, влюбленной в него. Они шли по переулку. Вдруг его взгляд стал напряженным и серьезным. Впереди шла женщина 25 - 30 лет. У нее был черные, жгучие волосы, тонкий стан, высокий рост и сильно напудренное лицо. Выглядела она намного старше Марины. Они поравнялись, он взял эту девушку за руку и поцеловал. Таким радостным и в то же время взволнованным Марина не видела его никогда. Он просто светился изнутри, как будто его душа вырывалась из тела. Девушка лишь, с высока посмотрев на него, натянуто улыбнулась.
«Какая бестактность и неуважение» - подумала Марина.
- Здравствуй, Любочка - пролепетал он, краснея и смущаясь - Куда так спешишь и откуда?
- Как всегда с работы. Вот даже встретить некому! - противным, медленным, тонким голосом ответила девушка.
- Хочешь, я тебя провожу до твоей парадной? Марина потеряла дар речи. Он словно слился с этой Любочкой в одно целое и совсем позабыл про нее, свою спутницу. Но Марина лишь отошла подальше, что бы не мешать им.
- А как же твоя пассия? - ехидно спросила девушка.
- Кто? - переспросил Сергей.
- Ну, вон та девушка! - Люба укачала на Марину костлявыми пальцами с длинными ногтями, покрытыми черным лаком.
Сергей обернулся. Он только сейчас вспомнил о существовании той, с кем гулял. Радостная улыбка спала с его лица.
- Ой, познакомься - это Марина. Но она не моя пассия, мы просто гуляли вместе.
У Марины пересохло в горле от таких слов, слезы предательски подступили, но она взяла себя в руки и поздоровалась с девушкой.
-Извини, сегодня не получится тебя проводить - с глубоким огорчением произнес Сергей.
- Да ничего страшного, дойду сама - как будто смеясь, процитировала Люба.
Марина опустила взгляд на него, и сердце ее сжалось, когда увидела в его глазах такую боль и разочарование, что поступить по-другому она не могла и, глубоко вздохнув, произнесла:
- Как-то не красиво получается. Думаю, надо проводить Любовь до дома. Да и вам есть о чем поговорить...А мне пора…
- Правда? Марина, ты не обидишься, если я пойду с Любой? - оживленно спросил Сергей.
- Да нет, что ты, я все понимаю... До встречи, пока - выпалила Марина, пытаясь сдержать слезы. Она шла очень быстро, словно боясь, что он ее догонит, он не только не догонял, он даже забыл о том, что гулял сегодня с ней, смеялся, шутил. Вся его суть сейчас была обращена только к одной женщине - к Любе...
VI
Марина тогда еле-еле дошла до дома. Слезы катились по щекам. Но она не могла ничего поделать. Марина поняла все: то, что она нужна ему была лишь для того, что бы хо чуть-чуть скрасить одиночество, загладить свою вину, и что он был безумно влюблен в эту девушку, в эту холодную, бесчувственную дурочку, которая умела лишь язвить и бессовестно пользоваться им. Сергей же этого не понимал, для него она была божественно идеальна. Но божество это было не ангелом, а дьяволом во плоти. Только он этого не замечал...
«Как же больно, как больно сердцу, и душу просто выворачивает на изнанку, в чем же я так виновата, за что мне такое наказание, почему именно я так должна страдать? » - про себя подумала Марина.
Она не выходила из дому уже несколько дней и все плакала. Глаза припухли, щеки впали, кожа покраснела. От нее ничего не зависело. Все было в руках Всевышнего. И она молилась, молилась каждый день: молилась за себя, за него, за Любу, за любовь...,
Спустя неделю Марина стала выходить на улицу, но гуляла далеко от дома, чтобы его не встретить и не заплакать. Она понимала, что его сердце принадлежит не ей. Что бы она не делала, его разум будет подчиняться только той роковой женщине - только Любочке.
Как же безжалостна эта жизнь по отношению к тем людям, которые любят безответно. Она их изматывает, высасывает все силы и превращает в истощенных созданий, которые уже будут не в состоянии возвратиться к обычной жизни. Судьба пленила их. Они заключенные своих же собственных мыслей, чувств. Они рабы, бесправные люди неразделенной любви. Такой была и Марина. Она страдала. Ее любовь, которая могла стать для нее великим чувством, стала самым жестоким учителем жизни.
VII
Наступил декабрь. Холодный северный ветер подул на город леденящим дыханием. Оставшаяся на земле трава покрывалась утром инеем, днем, под уже не согревающим, но по-прежнему светившем солнцем, он таял, но к вечеру появлялся вновь. Небо стало пронизывающе- спокойным. Оно теперь жило в ожидании зимы. Деревья оголили свои ветки - словно люди, потерявшие самое главное, но живущие с надеждой на то, что когда-нибудь придет весна и вновь появится то, что было смыслом их существования. Только тогда деревья обретут листья, а люди - любовь. Марина шла по алле, кутаясь в огромный теплый шарф. Мороз пронизывал ее до костей. Вокруг никого не было люди предпочли укрыться от такой погоды дома, рядом с согревающими батареями, горячим ужином и теплой постелью. А она шла к нему. Да, именно к Сергею, Сегодня нем он позвонил ей и попросил прийти, если она не будет занята - Люба встретила какого-то бизнесмена и встречается с ним, а ему даже не звонит - забыла. Марина, нисколько не колеблясь, тут же сорвалась с места и понеслась к нему. Она должна его успокоить, пожалеть, приготовить ему ужин, обнять, поцеловать так крепко, чтобы он все забыл, хоть на мгновение. Она все сделает для того, чтобы больше никто и никогда не причинил ему боли...
Марина дошла до его дома, позвонила. Дверь открыл его отец. Они не были знакомы, но Марина видела его раньше. Кивнув головой на ее приветствие, он указал на Сережину комнату, приглашая зайти. Марина сняла сапоги, пальто, не одевая тапочек, прошла в комнату. Свет был приглушен. В конце комнаты, у окна, опустив низко голову, сидел мужчина. Она не сразу поняла, что это был Сергей. Его лицо было бледным, несчастным, подавленным. Слез не было, но глаза были припухшими и красными – значит, плакал. Она подбежала к нему, села на пол рядом, взяла его руки в свои. Он поднял голову и посмотрел на нее своим глубоким, потерянным взглядом. Марина никогда не видела столько горечи в его небесно-голубых глазах. Она целовала его сухие ладони и шептала ему:
- Солнце, все будет хорошо, ты только не плачь, я ведь рядом, я всегда буду рядом с тобой, ты только посмотри на меня своим прежним жаждущим взглядом, улыбнись, прошу тебя.
Она обняла его крепко-крепко, и он заплакал на ее плече, не в силах больше сдерживать себя. Его сильные руки гладили ее волосы, она целовала его лицо, мокрые, соленые щеки и припухшие губы. Он не отстранял ее, а только прижимал к себе все сильнее и сильнее.
Серёженька, драгоценный мой, не плачь, перестань, она не стоит твоих слез. Все наладится, вот увидишь. Я не позволю никому тебя больше обижать. Никому, никому...
Он зажал ее лицо ладонями, посмотрел мокрыми от слез, но уже веселыми глазами и сильно-сильно поцеловал ее в губы.
- Чтобы я без тебя делал, девочка моя маленькая. Я уже все потерял, только ты у меня и осталась. Звездочка моя, не уйди только от меня к какому-нибудь богатею, не обменяй мою привязанность на деньги. Обещаешь?
- Обещаю! Клянусь самым дорогим, клянусь» только не плачь больше, ладно?
Он улыбнулся так нежно, так заботливо, как отец своей любимой дочке. Она для него и была маленьким ребенком, юной девочкой, которая искренне верила в него, в его силы, возможности как никто другой.
- Тебе надо поесть, ты так исхудал. Давай, я тебе приготовлю обед, ты должен есть. Хорошо?
Он кивнул ей, но не отпустил, еще раз прижав ее к себе. Она поцеловала его мягкие волосы, поднялась, обняла его за плечи:
- Сейчас что-нибудь придумаем с обедом.
Через двадцать минут стол был накрыт. Вкусным ароматом наполнилась квартира двух одиноких мужчин - обед был готов!
VIII
Марина теперь часто приходила к нему, готовила еду, убиралась, ходила в магазин. Она стала частью его семьи, они ее ждали, не могли уже без нее обойтись. Марина ждала его с работы. И гуляли они теперь вместе, вместе радовались, вместе переживали, вместе всегда, вместе везде.
Они часто сидели, обнявшись в парке, любуясь падающим снегом. Он нежно целовал ее в губы. Они мечтали о том, как будут вместе дальше жить, что их ожидает в будущем. Ничего не омрачняло их беззаботное существование. Но когда-нибудь любому счастью приходит конец. Не может человек постоянно быть счастливым - это против законов природы. Что-то отходит на задний план, пропуская вперед новые события, которые не всегда бывают хорошими. Так случилось и в Сережиной жизни. Заболел его отец. Заболел серьезно. За ним нужен уход, но для Сережи это трудно. Как только Марина узнала об этом, то сразу же бросилась на помощь. Но Сергей принял ее предложение холодно:
- Я не хочу, чтобы ты ухаживала за отцом. Он тебе не родной человек, да и что ты будешь тратить свое время на немощного человека - у тебя есть будущее, которое ты должна устраивать.
-Да ты что, Сереж, как ты такое можешь говорить. Ты - моя семья, и твой отец тоже. Я не могу бросить любимых людей в трудной ситуации. Я и представить не могла, что для тебя я являюсь чужим человеком. Ты меня как по сердцу ножом, понимаешь?..
- Марина, но у тебя будет другая семья. Ты найдешь себе хорошего, здорового мужа, народишь детей.
- Да не нужен мне другой муж. У меня есть ты! И для меня этого достаточно! Мы, понимаешь, Сережа, мы оказались в трудной ситуации. Ты не один, Мы вместе преодолеем эти трудности. По одиночке нам не справиться. Только вместе!
- Господи, какая же ты наивная! Ты считаешь, что сможешь справиться с больным человеком - это ведь адский труд! Он уже даже вставать не может!
- У нас все получиться, Сереженька, ты только верь! А я буду ходить в храм, молиться, я буду ухаживать, а если понадобятся деньги, то я пойду еще на одну работу. Но не надо только терять надежду, унывать и бездействовать! Все будет хорошо, ты слышишь меня?
Она взяла его за руки и встряхнула. Сергей подмял голову, потянулся к ней, обнял за талию, прильнув головой к ее животу. Она гладила его по голове. Так они и стояли. Каждый думал о своем, но они оба верили, верили в то, что чудо произойдет, и в то, что друг без друга им не правиться...
IX
Марина каждый день приходила с утра в его дом, давала лекарство отцу Сережи, кормила их завтраком, отправляла его на работу, убиралась, готовила обед и ужин, ждала Сережиного возращения. Так проходил день за днем.
Но состояние здоровья Сережиного папы было не стабильным: то наступали улучшения, то резко происходили ухудшения.
Однажды Сергей пришел домой таким томным и грустным, что Марина сразу поняла: что-то случилось. Она поинтересовалась. Но ответил он не сразу. Оказалось, что он встретил Людмилу, рассказал о своих проблемах, а она только лишь сказала: «Как жаль! Я тебе сочувствую. Извини, но у меня много дел, до встречи!»
- Как же так, я ведь так ее любил, а сейчас, когда мне так тяжело, даже не может просто выслушать, не то, что уж помочь! Марин, но так ведь не правильно! Это так несправедливо!
Марине нечего было ответить. Она-то знала, что эта Любочка никогда его не любила, и что ей абсолютно все равно, болеет ли кто-нибудь или нет.
Но он этого не понимал и по-прежнему любил ее как мальчишка.
- Наверно, она действительно занята. Или у нее есть свои трудности - предположила Марина. Она сказала именно так потому, что хотела успокоить его, обнадежить, но как, она не знала.
Если она пыталась ему что-то объяснить, он даже слушать ее не хотел. Любочка была святой. А то, что она не может ему помочь, он объяснял ее занятостью, деловитостью. Марина понимала, что Любе он не нужен. Ей льстило то, что он до сих пор любил ее, готов был выполнить все ее прихоти. Она только пользовалась его чувствами, его добротой. Не любила Люба его, даже когда он не был на инвалидной коляске. Даже тогда, когда Сережа попал в аварию, он разве пришла к нему в больницу, поддержала его или хотя бы позвонила? Нет! Она забыла о нем, как неизвестном прохожем, как будто с ним она не была знакома. После выписки из больницы он сам позвонил ей первый. И не она стала интересоваться его здоровьем, а он ее. Люба тогда соврала ему, сказав, что болела серьезно. И он ей поверил, поверил и простил. Сережа любил ее всегда, не зависимо от ее выходок, унижений, оскорблений в его сторону. Он обожествлял ее, он жил ей. А она жила собой. Себя она любила больше всех. Она всегда была свободна, свободна как ветер. Кто-то ее любил, кто-то ненавидел. Но она была выше всех, она была частью неизвестного, не по поддающегося покорению. Она была птицей, которая не умела жить в клетке. Приручить никому не суждено было ее. Если она и оказывалась в чьих-то руках, то эти отношения долго не длились. Сережа же был для нее катализатором, запасным вариантом, спасательной шлюпкой, глупым мальчиком, который безумно ее любит. А она была стервой, дьяволом во плоти. Он был одурманен ее красотой, грацией, недоступностью. Его глаза были окутаны пеленой ее чар. Что бы не происходило, он никогда не сомневался в ней, в ее любви к нему, в ее честности…
X
Сережиному отцу становилось все хуже. Из-за этого переживал и сам Сережа. Он стал нервным, часто грубил, повышал голос без повода. Марина не знала как себя вести, что бы она не делала, что бы не говорила, на все Сергей отвечал лишь криком и грубостью. Он стал чаще критиковать ее, хотя раньше не позволял себе такого: и одевается я не так, и говорит не так, и думает не правильно, и вообще с ней жить, оказывается, не возможно. Марина всё это терпела и никогда не отвечала ему той же монетой; но, придя домой, плакала, плакала от безысходности, своей беспомощности в этой ситуации. Она не знала, что ей делать, как вернуть то прежнее искреннее чувство, которое было раньше. Тогда он никогда ее не оскорблял, а если ему что-то не нравилось, то он мягко говорил ей об этом, не потребляя резких слов, тем более, не переходя на крик. Но больше всего ей было больно оттого, что он унижал ее перед другими людьми. Ей становилось так неуютно, стыдно, но не за себя, а за него, за то, что он так низко ценил их отношения,
Сережа перестал держать ее за руку, целовать, обнимать. И огрызался, когда это пыталась сделать Марина. А ей было так холодно, так грустно и одиноко без его знаков внимания, что душа разрывалась на части, а сердце щемило в груди. Он опять был близко, но, в то же время, далеко. Она не чувствовала того солнечного света, который раньше светился из его глаз, от которого становилось так тепло и уютно, что уходить уже никуда не хотелось. Сейчас он был похож на ледяную глыбу, от которой так веет холодом, что все вокруг замерзает моментально.
Даже приближающаяся весна не могла оттопить это замерзшее сердце. Хотя уже с крыш начали капать сосульки, таял снег, прилетали перелетные птицы, природа набирала новые силы для своего скорого преобразования, в жизни Марины и Сергея продолжалась ненавистная, промерзлая зима со своими серыми буднями и угнетающими ночами. Словно кто-то перебежал дорогу им счастью, их простой, не требующей усилий любви. Марина знала, кто являлся причиной этого состояния – безусловно, Любочка. Сергей страдал не только оттого, что отцу было с каждым днем все хуже и хуже, но и оттого, что Люба не отвечала на его постоянные звонки, ее трудно было найти, она исчезла не оставив и следа. Он ждал ее на остановке автобуса, на котором она ездила на работу. Ждал ее там, часами и не дожидался, уходил домой - туда, где его ждал вкусный ужин, приготовленный Мариной, чисто убранная квартира и пока еще борющийся с недугом отец. Но только не считал Сережа это самым главным в жизни, не видел он в тот момент своего счастья, которое было так близко от него - стоило только руку протянуть. Он был одержим этим дьяволом, роковым идолом, который не воззревал на его молитвы, который не позволял ему увидеть себя хоть на мгновение. Сережа не понимал тогда, что уходит из его рук, уплывает в неизбежность и никогда больше не вернется, не воскреснет вновь...
XI
В конце марта умер Сережин отец. Последние его слова были обращены к Марине:
- Марина, Мариночка, ты только не бросай Сережу. Он без тебя не обойдется...
Сам Сережа сидел рядом, опустив голову. Марина держала руку отца. Слезы катились градом. Впервые в жизни, видя страдающего, умирающего человека, она не могла ничем помочь. За эти мучительные четыре месяца болезни положение Сережиного отца сильно ухудшалось. В конце концов, врачи отказались его лечить, ссылаясь на его возраст и безнадежное состояние. В последние дни Марина делала все, что только было в ее силах, но идти против законов природы она не могла, и 27 марта Сережин отец скончался на своей постели у себя дома, держа за руки двух любимых им людей - Марину и Сережу.
Похоронили его на Большеохтинском Георгиевском кладбище, находившемся в их районе для того, что бы можно было, как можно чаще ездить на могилу. Марина все организовала: устроила поминки, заказала машину, купила все положенные принадлежности. Сначала было отпевание - Сережин отец был крещеным - затем были похороны.
Сережа за весь день не проронил ни слова. Только когда опускали гроб, он зарыдал, сначала не слышно, тихо. Марина обняла его. Она прижала свои губы к его щеке и ощутила соленый вкус слез, которые лились из его очей…У нее самой уже больше не было сил плакать, глаза стали такими сухими, что больно было даже моргать. Он взял ее руку, прижал ее к своим губам и издал такой стон, что все обернулись, а вороны сорвались с веток с безумным криком. Это был крик души, осознание того, что близкий человек никогда больше не будет с тобою рядом, ты его ни когда не увидишь, не обнимешь, не расцелуешь, не скажешь ему спасибо. Пришло одиночество...
После похорон и поминок Марина осталась с Сережей на ночь. Он по-прежнему молчал, слова не связывались в предложения. Никто из них не мог поверить в случившееся. Они не осознавали кончину отца. Качалось, что вот-вот откроется дверь, и Сережин папа войдет в комнату с добродушной улыбкой, подмигнет им и спросит: «Что у нас на обед?». Но дверь предательски не открывалась, и было настолько тихо, что можно было расслышать движение колыхающихся голых веток перед домом...
XII
Марина теперь жила вместе с Сережей. Сначала он был против того, что бы она помогала ему, но она настояла, и без нее он обходиться не мог, поэтому согласился. Сердце его потихоньку оттаивало от потери отца. Сережа стал чаще гулять, подключился к работе. Но по вечерам он часто сидел перед окном молча. На улицу уже пришла весна: дул легкий ветер, по дорогам разлилась слякоть, небо было чистым и прозрачным. А сердце еще щемило от прожитого, хоть и не часто, но так же больно. Но Сережа страдал не только от потери отца, но и оттого, что уже давно не видел Любы. На похоронах ее не было. Хотя Марина звонила ей. Она знала, что Сереже будет приятно ее увидеть. Марина надеялась, что ее приход скрасит его одиночество и боль. Но она не позвонила, не пришла ни на первый день, ни на девятый. А Сережа ждал ее. Если на лестничной площадке слышались шумы, он бросал все дела и подъезжал к двери, надеясь, что в нее позвонит Люба. Но шумы исчезали, растворяясь в тишине, и день продолжался дальше. Тогда, он брал Маринины руки в свои, разворачивал их ладошками вверх и целовал, нежно смотря в Маришины глаза. И это простое, незамысловатое действие было для нее таким божественным и важным, что она готова была растворится в этом новом чувстве - в зарождающейся любви. Ей так хотелось его обнять, нежно поцеловать, посмотреть в его лазоревый взгляд. И она обнимала, целовала, смотрела в его очи, как в свое отражение и просто любила... Любил ли он ее? Она не знала. Скорее всего, он относился к ней как самому лучшему другу, как родной сестренке, которая всегда поймет, приласкает, успокоит. Он был благодарен ей за ее заботу, за то, что не бросила его в трудной ситуации, не оставила его в одиночестве. Но не екало у него сердце от ее доброты. Он ждал той, которую любил, которая никогда не была его, но всегда жила в его памяти, в его изнывающем сердце. Она была лишь видением, иллюзией его воображения. Он жил мечтой о ней и питался соками этой любви. Они не давали ему полного удовлетворения, но вселяли надежду, давали чувство душевного счастья. Он мучился, но считал это не страданием, а испытанием их чувств. Марина не могла ничего сделать. Любовь ведь живет сама по себе, а не в зависимости от чего-либо. Марина пыталась залечить ему душевные раны, старалась воспринимать лояльно его чувства, но только ночью под одеялом она прятала свои слезы безысходности.
Любовь предполагает прощение за все. Тот, кто любит, сможет отпустить свою вторую половинку, если та страдает не по нему. Но куда могла уйти Марина? Она никогда не оставила бы его одного. Кто же кроме нее придет помочь ему, приготовит ужин, уберет дом, польет цветы? Любочка? Нет, вряд ли, та на такое не способна. Она жила лишь для себя, во имя своей красоты, во имя своей молодости...
Но больше всего в данной ситуации страдала Марина. Она не знала как себя вести, как облегчить Сереже жизнь. Он стал чаще принимать какие-то таблетки, запираться в комнате. Однажды, убираясь, Марина нашла пустую бутылку коньяку, а потом еще одну. Этого она боялась больше всего. Алкоголь мог облегчить душевные страдания, позволял забыться на короткое время, но это «лекарство» было губительным для здоровья, а тем более для Сережиного. Она попыталась поговорить с ним, но он ничего не желал слушать. Сережа обвинил ее в том, что она лезет к нему в душу, что она его не понимает и ничего не знает о любви. Марина была ошеломлена его заявлением. Ее горло пересохло, слова не связывались в предложения...
- Да, ты прав! Я действительно, наверно, ничего не знаю о любви! Куда уж мне до твоих высоких чувств! Она-то тебя, безусловно, понимает и любит. Только что это за любовь такая, при которой ей наплевать на тебя, на то, что ты страдаешь, мучаешься от этой любви? Что, она заботилась о тебе, когда ты попал в аварию, когда было плохо твоему отцу? Она пришла на похороны? Да нет же! Она, видите ли то болела, то у нее вдруг неожиданно случались непредвиденные обстоятельства, то просто пропадала где-то! Ты знаешь, я ведь звонила ей, просила прийти на похороны, зная, что тебе это облегчит страдание. Но ты знаешь, что она мне сказала: «О! Я очень сожалею о случившемся, но у меня не так много времени, чтобы тратить его на такие мелочи! У меня сейчас только личная жизнь устраивается!»? И повесила трубку, Я не хотела тебе говорить, но я не могу смотреть на то, как ты страдаешь по человеку, который не стоит того...
- Не правда! Ты лжешь! Нагло лжешь мне в лицо! Не смей так о ней говорить! Ты ей и в подметки не годишься! Убирайся из моего дома! Нахлебница!- он настолько был возбужден, настолько рассержен, что уже не контролировал свои эмоции и, в ярости схватив хрустальную вазу со стола, кинул ее прямо в Марину.
Она не ожидала этого, поэтому увернуться не успела. Ваза попала прямо ей в плечо. Марина почувствовала сильную боль. Голова закружилась, и она сползла на пол. Из раны текла кровь... Марина попыталась встать. Ноги не слушались - еще не прошел шок. Она еле-еле поднялась и, подкашиваясь, держась за стену, пошла к выходу. Накинув на себя куртку, Марина выбежала из дома, ничего не понимая. От холода и боли в руке она потеряла сознание...
Очнулась в больнице. Рядом с ее постелью сидел Сережин друг - Вадим, Марина открыла глаза и, увидев его, удивилась.
- Где я? Что случилось?
- Ты в больнице. Упала в обморок прямо на улице. Если бы меня рядом не было, то так бы и осталась лежать, и никто не подошел бы. А я иду, смотрю, кто-то идет, шатается и, вдруг, падает, Я подбежал и не мог поверить: это же Мариша, Сережина девушка...
- Сережа?.. Как там Сереженька без меня? Он же не справится один - перебила его Марина, попыталась подняться, но резкая боль охватила грудную клетку. И она упала на постель от бессилия.
- Я даже встать не могу. Сколько я пролежала без сознания?
- Только лишь день. Но, думаю тебе от этого не легче.
- Да, ты прав. Сережа дома один, наверное, сидит голодный, беспомощный. Боже мой, а я тут... - Он был просто ошарашен, услышав слова Марины.
«Как она может после случившегося еще беспокоиться о нем?» - недоумевал молодой человек.
- Маринка, ты ненормальная. Он виноват в том, что случилось, а ты волнуешься о нем, как он себя чувствует. Ты что, с ума сошла?
- Откуда ты знаешь про случившееся? Я ведь ничего не говорила?
- Когда я тебя нашел, то сразу позвонил Сереже. А он никак не отреагировал, ты представляешь! Я подумал, что он в шоковом состоянии и повторил дважды. Сергей заорал на меня, перебил. Он рассказал и о ссоре, о метком броске в тебя вазой. Я не мог поверить в случившееся! Я был настолько раздражен, что высказал все ему! Он выругался и повесил трубку. Я ходил к нему вчера вечером, принес еды. Пытался поговорить с ним, но он отказывался что-либо отвечать.
- Наверно, он разочарован. Ему сейчас очень тяжело, Вадим…
- Тяжело? Ты это так называешь? Да ты действительно умалишенная. Не понимаешь, что ты ему безразлична?
- Не говори так, у него кроме меня ведь никого нет. А что на счет ссоры, так у кого их не бывает? - Марина схватила Вадикину руку так сильно, что он даже испугался - Я тебя прошу, позаботься о нем, я ведь даже встать не могу, пожалуйста. Если хочешь, то я тебе даже деньги дам, столько, сколько понадобится, только не бросай его одного.
- Хорошо Мариш, хорошо, ты только не волнуйся. Я все сделаю, как ты попросишь. Тебе сейчас нужно отдыхать и выздоравливать.
- Вадим, забери, пожалуйста, мою сумку у врача и возьми из нее лекарство. Это для Сережи, я вчера купила, пускай принимает три раза в день до еды по две капсулы, Скажи, что это обязательно, так врач прописал.
- Господи, Маринка, как у тебя хватает сил еще думать о нем? За что ты так его любишь, скажи?
- Любят за то, что человек просто есть. Он рядом со мной и мне этого достаточно, больше ничего и не нужно.
- Да-а-а... До сих пор не могу тебя понять. Ну ладно, выздоравливай. Я тебе там фруктов принес, сока, пирожных. Доктор сказал, что это тебе можно. Я к тебе завтра обязательно зайду.
Он подошел к Марине и поцелован ее в щеку. Он смотрел на нее и удивлялся: такая девушка рядом с Сережей, а тому наплевать на это. Он даже не замечает ее любви и преданности. А она ведь готова на все ради него.
- Ты что? - спросила Марина у Вадима - Почему гак смотришь на меня?
- Да нет, ничего, просто любуюсь тобой.
- Чем тут любоваться? Я в таком виде, что лучше не видеть меня.
- Нет, ты очень красива, поверь. Ну да ладно, пока.
Вадим ушел, а Марина смотрела на закрытую дверь и удивлялась его поведению. «Про что это он?»...
XIII
Вадим забрал Маринину сумку и вечером занес ее Сергею.
- Вот, тебе Марина передала - Вадим протянул сумку.
- А, значит с ней все в порядке? Что, уже выздоровела? Так быстро? Вчера, кажется, ты говорил, что она себя плохо чувствовала. И уже здорова... Вот тебе и на - саркастические нотки так и звучали в каждом его вопросе и нарастали все с новой силой.
- Она в больнице, идиот! Ты ей чуть кость не раздробил! Ты перед кем тут разыгрываешь свой спектакль? Она там лежит и даже встать не в силах! И при этом первым ее вопросом знаешь, какой был? Да тебе не понять. Ты никогда не понимал. Она спросила, как там Сереженька. Просила позаботиться о тебе, накормить, а то говорит, он там один не справится. И после этого ты будешь утверждать, что виновата во всем она?
- Ты ей больше верь! Строит из себя больную, бедную овечку. Да здорова она, небось! А ты что крутишься постоянно возле нее? Нравится? Так бери, только отстань, не учи меня жить, меня жить достаточно испытала,..
- Да я бы взял бы и не отпускал, да только любит она только одного дурака. Еще так любит, что готова все отдать, лишь бы он был счастлив и здоров. А он не понимает ничего, только собой и живет, своими мечтами, какими-то глупыми надеждами. Проснись, Сережа, проснись. Оглянись вокруг, ты же всех друзей растерял, гоняясь за своей Любкой, за этой дурой, для которой самое главное в жизни - это деньги, а не люди.
- Нет, не правда!
- Правда, хочешь, я тебе докажу это? Хочешь? - Вадим достал телефон, нажал пару кнопок. Послышались из диктофона два голоса: его и женский, Любин:
- Как там Сережа? Не заходишь к нему?
- Да на кой он мне нужен, этот инвалид в коляске?
- Зачем ты так? Он же только тебя любит.
- Любит? Ну и пусть любит, пусть чается надеждами! Только ничего ему не достанется, размечтался... Он что думает, что я, самая красивая девушка в нашем бывшем классе, буду с ним, калекой и бедняком? Да, сейчас, ишь чего захотел! Единственное его достоинство – это его трехкомнатная квартира. За это стоит им еще покрутить пару годков.
- Люба, ну ты и сука... Ты же убьешь его такими словами.
- А кто тебе сказал, что он что-то узнает? Ты же ведь ничего не скажешь, А то иначе я скажу твоему начальнику как ты деньги отмываешь, дорогой мой!» - на этом запись прервалась.
- Вот тебе твоя Любочка, как на ладони... Вот вся ее любовь. Ну что, убедился? А теперь сравни: Люба или Марина, чья любовь настоящая? По-моему, догадаться не трудно.
- Уходи! Я не желаю тебя сейчас видеть! - Сергей указал пальцем на выход.
- Образумишься, позвони мне, я приду. Я ж Марине обещал...
Вадим, не заставляя себя ждать, ушел, положив Маринину сумку на комод в коридоре.
Сергей еле сдерживал слезы. Голова его склонилась на грудь, руки опустились без сил. Он так и остался сидеть в прихожей, не сдвинувшись с места.
«Как же так? Нет, это не правда, я ему не верю... Но это действительно голос Любы, и это ее слова, слова, в которые я не хочу верить, которые рвут мое сердце на куски!»
- Любочка, ну за что? За мою любовь, за дни ожиданий? - взмолился Сережа - Господи, за что?.. Он заорал так, словно хотел докричаться до самих небес. Да только никто там ему не ответил.
XIV
Позже, когда Сережа успокоился, проезжая на кухню через коридор, он заметил Маринину сумку. Открыл ее, вытряхнул содержимое: помада, таблетки, ежедневник, медальон... Он открыл его и увидел свою фотографию, ту самую, которую у него попросила Марина, сказав, что на память. Она никогда никому не показывала этот медальон. Как-то, когда они только начали встречаться, Сергей заметил его у Марины и спросил: «Что там?». Она сказала: «Фотография человека, который дороже мне всего на свете», но так и не открыла медальон, ссылаясь на то, что это личное.
Почему-то только сейчас он понял смысл этих слов. Никогда ему еще никто не говорил такого и никогда не носили его карточку всегда с собой. Почему-то раньше он и не замечал, что рядом с ним есть тот человек, для которого его жизнь не безразлична. Он думал, что она с ним только потому, что жалеет его или просто привыкла.
- Нет, этого не может быть, это только лишь фотография. Это ничего не доказывает - попытался себя разуверить в сделанном самим же заключении. Он снова оглядел все содержимое и заметил тетрадь в твердой обложке. Раньше она часто ее носила, говоря, что это ежедневник. Он открыл ее: письма, числа: 25 октября, 4 ноября, март.
- Да это же дневник!
Он пробежал глазами страницы. В каждой строчке его имя, в каждом слове боль, принесенная им. Она корила себя за все, что происходило: за его грусть, за его печаль, за смерть отца. И через каждую строчку вопросы: «Что будет дальше, господи?», «Как мне жить без него?», «Как мне вернуть его к жизни?».
- Я даже представить не мог ее страдания. И ведь не замечал как ей плохо, как она страдает, волнуется, беспокоится обо мне! Каким же я был глупцом, идиотом. А Она только мной и жила...
Сергей сложил все содержимое в сумку. Затем быстро оделся, позвонил Вадиму и попросил отвезти его к Марине в больницу. По пути он купил ей красные тюльпаны - ее любимые цветы. В больнице пришлось долго упрашивать врача провести его к Марине, но, в конце концов, тот согласился, дав на встречу пол часа. Он въехал в палату. Марина спала. Он приблизился к ней, положил цветы на тумбу возле кровати. Сергей смотрел на нее и удивлялся тому, что никогда не замечал ее красоты: ореховые, шелковые кудри на фоне белоснежного, утомленного лица, тонкий, прямой нос, пухлые, слегка розоватые губы и пышные, угольно-черные ресницы. На светлом, больничном белье ее тонкие, длинные пальцы казались безжизненными и холодными. Вид у нее был болезненный, но это нисколько не уменьшало ее красоты.
Он подъехал, взял ее руку в свою, повернул ладошкой к себе и поцеловал. Марина открыла глаза. Она попыталась встать, но обессилено упала на кровать.
- Сереженька? Что ты тут делаешь?
- Здравствуй, Мариша. Лежи, лежи, тебе нельзя вставать.
- Как ты добрался до сюда? Это ведь так далеко.
- Вадим подвез. Я... пришел извиниться перед тобой, хотя, конечно, не достоин никаких извинений. Я пойму, если ты не простишь меня. Но за это время я кое-что осознал: ты именно тот человек, с которым я хочу прожить остаток моей жизни. Ты для меня очень много значишь, и я не хочу тебя потерять.
- Сереженька, я не сержусь на тебя. Я ведь тебя люблю. И это я во всем виновата и была не права, когда говорила о Любе, и готова извиниться за сказанное. Для меня самое главное, что ты сейчас со мной. И большего мне не нужно. Пойми, я просто хочу, что бы ты был счастлив. А без меня или со мной - это не важно. Если у тебя есть тот человек, который тебя любит, то я буду только рада за вас, поверь.
- Нет у меня кроме тебя никого. Да и тебя я чуть не потерял. Какой же я дурак! У меня как пелена с глаз сошла. Не понимаю, чем жил, чем чаялся все эти годы. И главное, если бы что-то было с Ней. Так ведь не было! Я все придумал, все. Жил только мечтами. Я никчемный мазохист - получал удовольствие от недоступного и не недостойного, оттого, что не давалось в руки, и никогда бы не было моим. И не понимал, не видел, кто меня любит по-настоящему. Да и любовь ли это была? Нет, наверное, лишь страстное увлечение. И больше ничего, ничего...
- Сереженька, что ты такое говоришь? Не принимай мои слова близко к сердцу, я ведь могу и ошибаться насчет Любы.
- Нет, ты не ошиблась, ты, как всегда, оказалась права. Это я просто был глупцом, икавшим идеал в несовершенстве.
- Не говори так, ты ведь любил. И это главное. Любовь бывает разная, но какая бы она не была, все равно она достойна того, что бы о ней говорили. Не перечеркивай того, что было, потому что это наше прошлое. А без прошлого не составишь будущее.
- Что же нам теперь делать, Мариш?
- Просто надо жить...
- Как это?
- Жить, любить и быть любимыми. И все у тебя будет, вся жизнь в твоих руках, только не урони ее, хрустальную, а то разобьется хрупкое сердце, и не соберешь осколков...
- А знаешь, что? Давай вместе будем держать, крепко-крепко, так же крепко, как мы будем любить друг друга. Ты и я - вдвоем. И больше нам никто не нужен. Весь мир будет у наших ног. А мы будем просто жить...
2007 год.