Осточертелые черти забираются все глубже в чернеющие мысли. Погружение прошло успешно. Чертят эти ребята на ладони новые линии, а мне только щекотно и все. И зачерстветь боязно. И лучше бы вообще без линий, но сними как-то привычней. Черные чернила чертежа координат между мной и тобой уже даже не пачкают. Просто невыносимо хочется чертыхнуться и разбить телефон о стену… но страшно получить сдачи от стен, они ведь тоже вполне осязаемы для лба. Черти все чертят и кидают в тебя осколками старого зеркала, а чертовы эти осколки все время попадают не в сердце даже и не в глаза, но во вполне очерченную точку на карте. А в этой точке я. С чертовыми линиями/луниями и полнолуниями/униями между да и нет…Просто бред. Все равно не повернуть чертову дюжину любовей и не прийти обратно к пречищенной. Ее всю жизнь чистишь-чистишь, а в чернилах искупать оказывается чертовски приятно. И все сначала. Чердаки с антресолями в голове ломятся от тебя. Чернотроп начался, значит черти убедятся в моей беспомощности и проведут жирную черту от точки К к точке М. получится отрезок. А в этом отрезке каждая черточка, чертовка, запомнилась, задумалась.
И маршрут давно знакомый: по проспекту, по ступенькам, прямо к двери, в темную комнату, на кресло – утра ждать, а потом чернявому про любовь петь… И поется, черт побери, складно и сладко – ан нет! червоточит уже яблоко. Черти беснуются, хохочут и подрисовывают тихой сапой линии проклятые – лабиринтами метрополитеновскими запутать – запугать задумали. Хожу вокруг да около, неприкаянная, а они околачиваются, окаянные…Может, их задобрить? Так добра мне не хватит – все в 160 выложила – вложила. Чернила-то черные, но дни-то серые… И забыть бы, задуть свечечку, пока игра чертями не сыграна… Ты бы дал мне что ли чарочку-чаровницу… Что, и та дырявая? Черти чертенят спать укладывают, колыбельные поют ветром северным. За Уралом, наверное, и ветры другие… А, может, ну их чертей к черту. Пусть почертят еще буквы на твоих-моих листах, а по осени их сожгут, не задумаясь… так, наверное, и поступим.