Две хризантемы

               
БЕРЕСНЕВА Л., Плэчинтэ А.
     Незаметно наступила осень. За одну ночь заполыхали огненным багрянцем клены небольшой рощи за деревней. Теперь казалось, что  алые кленовые листья обжигают крылья перелетных птиц, летящих к югу. Вечером же рдяные клены стремились помериться красотой с закатным солнцем.
     А в саду у дома Мияко осень оголила сакуры и абрикос, только черные ветки  хурмы были щедро усеяны красными плодами. И вдруг на клумбе, посреди увядающего сада, распустилась белоснежная хризантема. Она пахла свежестью первого осеннего морозца. Девушка дала ей имя – Белокрылая мечта. Чтобы хризантеме не было скучно в саду, Мияко привязала колокольчики к веткам ближайшей сакуры. При малейшем ветерке они пели цветку свою мелодичную песню. Мияко каждый вечер перед хризантемой зажигала фонарь, чтобы и ночью  она сияла своей белизной.
     Девушке захотелось всему свету рассказать о неповторимой красоте ее цветка. Вспомнив древний японский обычай, она написала на узких полосках бумаги стихотворные строки о своем любимом  цветке, прикрепила к ним яркие разноцветные ленты и привязала их к кленам. И долго слушала, как ветер шумит в ветвях деревьев,  как бы читая стихотворные послания:

               Осенью поздней
               Ни один не сравнится цветок
               С белой хризантемой.
               Ты ей место свое уступи,
               Сторонись ее, утренний иней.  (Сайгё)

    Когда Мияко возвращалась домой, вдруг стал накрапывать дождь. И она укрылась от него под багряным кленом, стоящим у дороги. И тут девушка услышала приближающийся конский топот и храп разгоряченного коня. Еще мгновение – и она увидела перед собой незнакомого юношу, который спешился с коня, низко и почтительно ей поклонился.
     – Милая девушка! Не удивляйтесь моему появлению. Послушайте меня. В   нашем древнем роду есть такой обычай:  мужчины, уезжая на войну, отправляясь в море или накануне трудных испытаний, дарили своим возлюбленным золотистую хризантему. Они верили, что этот цветок в любящих руках – залог их счастливого возвращения в родные края. Мне предстоит долгий путь в Поднебесную, где я буду совершенствовать свое мастерство живописи. Отдавая все время любимому делу, я не нашел еще своей невесты. Но чтобы не нарушать традиций рода, я решил подарить желтую хризантему той девушке, которая пленит меня своей красотой. Мне очень хочется, чтобы именно вы думали обо мне, когда я буду вдали от родины.
     Девушка робко взяла протянутый ей цветок. Так и осталась она в его памяти: в огненной раме багряных листьев, держа бережно в руках, как ребенка, желтую хризантему, на муаровых лепестках которой переливалось серебро дождинок.
     Потрясенная мимолетной встречей, Мияко не помнила, как дошла до дома. Поставила нежный цветок в хрустальную высокую вазу.
     Прошла неделя. Мияко, как обычно, утром  выбежала в сад к своей белой хризантеме и удивленно остановилась:  откуда ни возьмись, на белоснежную хризантему опустилась бабочка, трепеща желтыми крылышками. Девушка подумала: 

                И осенью хочется жить
                Этой бабочке: пьет торопливо
                С хризантемы росу.  (Басё)
 
     И в то же время у нее мелькнула мысль: «А вдруг это ветер принес живое послание от того далекого юноши, который так неожиданно вошел в ее жизнь?»
     Шло время. Все чаще по утрам иней серебрил каждую веточку деревьев, не забывая и белую хризантему. Но к полудню осеннее солнце уничтожало тончайшую работу морозца.
     А вот сегодня Мияко взглянула в окно и не могла поверить своим глазам. Холодный ветер безжалостно сломал прекрасную хризантему, и она бездыханно лежала на припорошенной первым снежком земле.  Девушка срезала цветок. Вместо росинок в его длинных кудрявых лепестках сияли льдинки. Мияко принесла замерзший цветок в дом и поставила в воду к желтой хризантеме. Казалось, их головки склонились друг к другу, а упругие листья желтой обняли стебелек белой хризантемы. И произошло чудо: золотистая хризантема как будто вдохнула жизнь в погибающий цветок. Белая хризантема расправила свои лепестки, стряхнув тяжелые капли растаявшего льда.
     Долго еще радовали трепетную душу девушки эти два дружно стоящие в вазе цветка. Любуясь ими, Мияко думала, что это похоже на гармоничное созвучие двух любящих сердец. Но, к сожалению, и прекрасное не вечно. Однажды она проснулась и увидела на столе рассыпанные желтые и белые лепестки – это был самый грустный день в ее жизни.
     Наступила зима. С тоской смотрела  Мияко на заснеженный сад. От мороза побелели ветки сакуры, растущей под окном. А вечером казалось, что 
«… паутина обледенелых веток поймала луну» .   Долгие зимние месяцы проходили для Мияко в ожидании весны и солнца.
     Девушка не знала, что в это время в далеком Китае в маленькой мастерской, заставленной холстами и подрамниками, густо пропахшей  краской, молодой художник увлеченно постигал искусство живописи. Он делал заметные успехи, как говорил его наставник. Действительно, стены мастерской уже украшали пейзажи величественной Фудзи, белое кружево цветущей сакуры, скромные весенние цветы среди зеленого луга. Но, что бы ни рисовал молодой художник, он  почти ежедневно подходил к мольберту, и с каждым днем все ярче и ярче  на полотне проступал образ: красивая девушка в обрамлении багряных листьев, держащая в руках золотистую хризантему. Художник писал этот портрет по памяти, и день ото дня в его сознании воскресали все новые и новые черты прекрасного облика Мияко. И уже почти готовый портрет создавал иллюзию, что она рядом с ним, здесь, в мастерской.
     А как же жила в эти дни Мияко? Однажды утром, посмотрев в окно,  она увидела  вместо скучного пейзажа поразительную картину:

                На окне, серебряном от инея,
                За ночь хризантемы расцвели…
     Мияко изумленно всплеснула руками, прошептав:
                И все утро яркое и чистое
                Буду видеть краски в вышине,
                И до полдня будут серебристые
                Хризантемы на стекле. 

     Ночью Мияко долго не могла заснуть, вспоминая неповторимые узоры на морозном окне. Ей подсказывало чуткое сердце, что это какой-то привет-напоминание от далекого неизвестного юноши.
     Прошла долгая зима, как яркие страницы книги, время перевернуло весну и лето. И вот наконец наступила осень – любимое время года Мияко. В  девятый день девятого месяца по лунному календарю в Японии отмечается Праздник хризантем. По старинному японскому обычаю Мияко вместе с подругами отправилась в город на выставку цветов. Все поражало девушек на этом празднике красоты: и  яркое разнообразие оттенков, и причудливость форм лепестков хризантем. Какое-то тайное предчувствие побудило Мияко купить там белую хризантему.
     Покинув выставку, девушки слились с шумной городской толпой. И вдруг судьба как будто задержала их у здания, где проходил вернисаж картин молодых художников. Мияко почувствовала сердцем, что вернисаж  – это какое-то веление судьбы, и смело вошла в гулкий, просторный зал. Она устремилась к тому, что ее особенно увлекало – живая яркость природы, запечатленная на холстах. И  вдруг Мияко удивленно замерла. Она остановилась перед портретом, на котором была изображена девушка в обрамлении рдяных листьев с желтой хризантемой в руках. У нее возникло ощущение, что она смотрится в зеркало – так была похожа на нее эта изображенная красавица. Счастливая, взволнованная, понимая, что она не забыта, что расстояние и время не оборвали тонкую нить их душевного притяжения, Мияко положила к картине свою белую хризантему. Вот опять белая и желтая хризантемы были рядом. Теперь она узнала имя того, с кем были связаны ее мечты и надежды, – Тэцуя Некими. Полная радостных ожиданий, она возвратилась домой.
               


                ***
     Прошло несколько лет. Теперь Мияко живет в большом городе на одной из шумных улиц. Но маленький двор напоминает ей прежний сад. Здесь тоже есть клумба, и на ней дружно цветут желтые и белые хризантемы.
     А кто же рядом с ней выходит полюбоваться красотой этих цветов?
Это известный художник Тэцуя Некими. А если вы войдете в их дом, то вас поразит удивительный портрет, готовый предстать на суд зрителей. Это очаровательный образ Мияко, любимой жены художника, и на руках  ее  улыбающийся младенец.

Классическая  японская поэзия  пер. со старояп. В.Марковой.– М.: АСТ:АСТ МОСКВА, 2006. – с.90
Там же, с. 37
Воронин А. Ave Fantome: Хайку (трехстишие). – Владимир: «Магистраль», 2002. – с.32
Бунин И. Стихотворения. – М.: Художественная литература, 1985. – с.80