С минус одного до пяти лет я считал что смысл жизни -я сам. Меня обхаживали, любили и мной дорожили. Пока я в пять лет не разбил мамину лампу, доставшуюся по наследству от бабушки которой она досталась подарком от прабабушки, которая отбиваясь коромыслом сохранила её от дедушки который нашёл её на свалке возле дворца Елизаветы второй. Душетрепечущая история. На следующие два месяца смыслом жизни отчётливо стала разбитая лампа вместо меня. О ней говорили 24 в сутки, бормотали во сне, её бредили. Меня сопоставляли с антихристом и наверное выгнали бы из дома, если бы я, зная мамины слабости, не притащил бы домой полудохлого но милого котёнка, которого она приняла с радостью и следующие 4 месяца пока он рос, смыслом жизни был он. Мои надежды снова стать самым нужным в этом доме катились вниз с неконтролируемой скоростью. А папа купил себе новый телефон и теперь у него появился свой смысл жизни. Мне требовалось найти что то своё, дать своей жизни смысл. И я стал рисовать. На бумаге, в тетрадях, книгах, потом на балконе на кирпичах, в комнате на обоях, в садике на других детях, даже в туалете выписывал кренделя. Я рисовал всем чем мог а чем не мог - хотя бы просто тёр. Жизнь имела смысл. Но котёнок вырос, телефон устарел и родители вернулись в мой мир. И обнаружили до селе забытые изрисованные книги, комнату, балкон и жалобы из садика. Меня стали бить. Чем твёрдо вбили в мою голову что рисовать - плохо. Наверняка старались вбить что то другое - но вбили именно это. Ещё два месяца смыслом жизни был ремонт комнаты. Я отошёл на второй план. Потом наш котёнок принёс котят и мне достался третий план. Затем ремонт балкона и я уже на четвёртом. А потом папу уволили с работы и я совсем потерялся под переключаемыми кнопками телевизора и его словами - "Сама работай, овца , я для этого дома нормально так отпахал - могу и отдохнуть". А мне не хватало смысла во всём этом идиотичном бреде. И я стал писать. Выпросил у мамы толстую тетрадь и занялся писанием. Сначала я сам не мог разобрать что написал, но рифмы мне нравились. Я стал переписывать книжки, газеты, чеки из магазинов, папины емэйлы, мамины смски. Всем было плевать, я ведь не мешал их котятам и телевизору. Только не прошло и полугода, как мама, зачем то просматривая мои записи, уже ставшие отчётливыми и осмысленными, не наткнулась на папины емэйлы. Смысл жизни снова ускользнул. Тетрадь отобрали, компьютер поставили под пароль, мне влетело ремнём по лицу, а смыслом жизни стала какая то ****ь Даша с её сраными сиськами и тупым рылом. Так мама сказала. Пол года я не выходил из комнаты никуда кроме школы. Родители орали об этой Даше так, словно я не один ребёнок в семье. Потом они решили развестись. У них появился новый смысл - свобода. А я маялся. И в руки мне попал Кубик Рубика. Через две недели я его понял и собрал. Потом собрал змейку, потом скачал с интернета головоломки и перерешал их. На новый год попросил Санту купить мне головоломок. Санта купил новый пылесос. Сволочь. Я начал красть деньги и покупать головоломки сам. Жизнь наполнилась сладким вкусом побед, смыслом и счастьем. Под головоломками не было слышно криков, истерик родителей, мата и битого стекла. Только и на этот раз меня раскусили, больно били ремнём, оскорбляли, поставили коленями на горох и побежали упрашивать магазины забрать головоломки. Их естественно никто не взял и они продали их какому то дядьке соседу. Продали вместе с моей душой. Я плакал. Не так, как после рисования, как после сочинительства и писательства, по другому. Мне не было жалко нечестно купленных головоломок ,мне было жалко глупо проданной мечты. Я пробовал делать головоломки сам - но это было тупо. Я же знал ответ заранее. У меня начались мигрени, но я никому не сказал. Папа всё реже ночевал дома, зато стал чаще оставаться какой то Коля. Фраза - "он теперь будет твоим папой" не вписывалась в концепцию мира и я сказал что мне и мама то не нужна, не то что папа. Незнакомец попытался кричать -но я повизжал ему в лицо, хлопнул дверью и вернулся к своему новому смыслу жизни - медицине. Я читал буклетики в аптеках, все книжки что находил дома или у друзей, который стали всё реже приглашать меня в гости - я им казался тупым - потому что не кидался соплями, не пердел, не любил машинки и не бегал с вымышленным пестиком по двору. Я официально признал себя затворником. Деньги что сунул мне в карман благородный но молчаливый Коля на день рождения я потратил на Большой медицинский справочник. Медицина была великолепна, все эти страшные и захватывающие штуки внутри такого простого существа как человек. Мама потолстела, и объявила что скоро у меня будет сестра. У меня отобрали книги и стали делать ремонт с целью уменьшения моего жизненного пространства и дачи этого пространства кому то, чей плод даже ещё не обладал разумом. Медицина не врала, она помогала. И я втайне настоял и дал маме выпить какой то травы с длинным названием, пока у неё не случился выкидыш. Ничего, успокаивал я её - там даже ещё и разума не было. Получил по щеке, лишился последней книги, драгоценного справочника. Зато остановил ремонт. И потерял смысл жизни. Мигрень росла и уже не давала спокойно думать. Смыслом жизни мамы стал мёртвый плод, к нам стало ходить много странных друзей Коли, мама всё чаще просыпала на работу, синяки под глазами говорили о недосыпании и передозе. Я боролся с мигренью остатками их пива. Смысл был нужен как воздух. Я занялся домиками из спичек... Наверное было очень весело жечь их под балконом, потому что Мама с друзьями задорно смеялись и прыгали вокруг костра. Двадцать один маленький домик и один замок на почти десять тысяч спичек. Мама всю ночь блевала. Я её ненавидел, и вместо воды давал слабый раствор марганцовки. Она уснула лицом на унитазе. Я вернулся к поискам. Далее проскочили мимо - моделирование, компьютерные игры, мифология, оружие, боевые искусства, история, ролевые игры, музыка, гитара, театр. Я жадно поглощал книги, идеи, мысли, осваивал хобби пачками, изо дня в день пытаясь найти Его . Он то появлялся то исчезал. Мама сдавала позиции. Полиция всё чаще заходила и развозила маминых товарищей по домам. Её наркота стала смыслом её жизни, и меня не касалась. Меня касались её отвратительные попытки доказать что я столь же бесполезен, как мой отец. Она ломала мой смысл. И я отравил её белладонной. Жестоко но для себя. Смыслом жизни стала свобода. И я ею наслаждался. Италия, Франция, Испания, Германия, Англия, Чехия, Америка, Африка и Австралия. Свобода была смыслом получше других. Работа давалась легко, помогали прочитанные книги, ловкие руки и логика. Пока меня не нашёл отец. У него видать появился смысл отплатить обществу долг, и он, преследую меня, наконец загнал обратно в вонючую квартиру. Где сказал сидеть, дал жрать и вернулся в телевизор. Раз в день спрашивая меня - не хочу ли съиграть в футбол? Я ненавидел футбол. И отца, за отобранный паспорт, в котором за разноцветными штампами прятался смысл моей жизни. Вернулась мигрень. Убивать отца было страшно - полиция не оставила вариант отравления и приглядывала за мной. В тюрьме смысла точно не было. Я занялся самопознанием. И оказалось что смысл есть в самом смысле искать смысл. Отрастив бороду, длинные волосы и продав все книги из дома за коврик из тибета, я сутками медитировал, потерял 30 килограммов веса, обзавёлся натуральными дредами, зато чётко осознал, в чём смысл. Смысл крылся в идеях. И я заболел идеями. Сборища анархистов, иудеи седьмого дня, сатанисты, Большевики,Нацисты, кришнаиты, массоны, свидетели хер пойми кого ещё... У всех них был смысл и я его впитывал, читал предложенные книжки, запоминал и бросал. Никто не давал ответов. Ни одна религия, ни одна секта. Все они были богаты на идеи, но бедны на смысл. Кормиться смыслом было не от кого. Попробовал суицид - оказалось ничего, и я убивал себя новым способом каждую неделю. Врачи молодцы. Думал стать врачом, но меня упекли в дурку. Смысл жизни впервые в жизни не прервался переменой смысла на другой. Наоборот, он перетёк, видоизменился. В дурке было здорово. Давали медитировать, разговаривать, кормили, поили, и улыбались. Всё было клёво пока доктор не признал меня здоровым. Я воткнул себе в руку карандаш прямо в кабинете. Мне продлили смысл ещё на пол года. Следующий воткнутый карандаш доктор проигнорировал. Хотелось воткнуть в глаз, но стерео мир мне нравился больше. Я вернулся домой. Здорово. Папаша кони кинул самостоятельно, а в моём доме жил его выродок на стороне. Сын той самой Даши. Я выкинул его в окно. Второй этаж, выживет. Полиция обвинила меня в чём то некрасивом, и я предъявил справку из дурки. Оказалось - очень полезные бумажки выдают в это уникальном заведении. Смысл жизни потерялся в уборке квартиры, поиске работы и постоянном преследовании меня какими то нео хиппи тёлками, считавшими что люди с моим диагнозом- интересней чем нормальные ребята. Женщины вызывают мигрень и лишают смысла, как показал пример моей матери. Я их избегал.
Оказалось, никакая работа смысла не имеет. Чего я не скрывал от своих работодателей,и меня увольняли. Раз пятнадцать. Но денег я заработать успел. Мигрень душила меня ночами и я попытался уехать. Свобода, как назло, потеряла смысл. Мерзко. Вернулся, купил книг, не попёрло. Попытался порезать руки - страшно. Мигрень развивалась. Медитация не помогает. Рисую красиво, но без души. Перестал. Могу писать стихи пачками. Но не вижу в этом смысла. Не стал. Поискал женщину через интернет. Начал встречаться, она научила меня целоваться, и О боже, трахаться. И жизнь обрела смысл. Я бросил её через неделю когда она уже не могла дать мне ничего нового, и к тому же, хотелось большего. Я трахал всех и вся, я попробовал себя даже с животными - но это не доставляло такого удовольствия, как с женщинам и с некоторыми мужчинами. Жизнь благоухала. А вскоре стали благоухать гениталии. Врач положил на обследование и сказал что больше секса мне нельзя. Что порваны какие то связки, проблемы с анусом, вегетативная система нарушена и у меня рак яичек. Яйца отрезали и я вновь погрузился в привычную депрессию. Зато научился плевать в потолок густой слюной. За пару дней нарисовал на потолке что то типа девы марии, только немного напортачил с нимбом. Ночью она плакала. Патетично.
Мигрень волнами накатывала после каждого начатого дела. Ничего не помогало. Ни в чём не было смысла. Или я просто не мог найти его.
Пол века я отпраздновал бутылкой абсента и онанизмом. Потом из спичек собрал на столе монумент херу, написал стих про порочность бытия, завещание, где всё завещал больнице в которой лежал, нарисовал голого бога у которого в одной руке были весы а в другой мигрень, переписал на бумажку свой сложный диагноз, баллончиком написал на стене свобода, сел на свой медитационный коврик, допил остатки абсента, взял в руку револьвер, и улыбнувшись человеку в зеркале, последний раз пожалел, что пережил барьер в пять лет, когда я был чьим то смыслом. И не было мигрени.