Нос бесцветной лепешкой расплылся по скользкой поверхности. Большой круглый серый глаз потонул в другом таком же. Пытливые пухлые маленькие пальцы старательно прощупывают холодную поверхность, запоминая маленькие бугорки, трещинки и впадинки.
Алинка пыхтит, выпятив нижнюю губу, упрямо тычется лбом в зеркальный овал, прищурившись, изучает его всем своим дыханием. Темные волосы давно освободила от надоевшего тугого банта, они вьются по круглым плечикам, лезут за шиворот.
Ресницами задумчиво-искоса хлопая, задумалась у трюмо. Тут же рядом на стуле висевшую алую мамину шаль стянула радостно, по пояс в нее укуталась, засмеялась. Потом на плечи горделиво, царственно приспустила, подбородок высоко подняла, снисходительно свое отражение окинула взглядом. Скрутила платок в узел и, как мячом, играть попыталась, но не получилось – не прыгает мягкая ткань.
Вот шаль на стул вернулась – съёженным вишневым прямоугольником.
С пола зеленый бант подобрала, к волосам примеряет, непослушными пальцами хитрые косы выплетает. Пушистые волосы выскальзывают, рассыпаются.
С любопытством полувыглядывая из-за дверного косяка, на Алинку настороженно смотрят блестящий глаз, пол-розового носа и пол-кисточки белых усов. Котенок осторожничает – ему не хочется вновь оказаться в цепких Алинкиных руках, которые вчера уже попытались вплести его в волнистые локоны, подобно мягкой ленте…