С минуту я лежал, просто глядя в потолок, пока не вспомнил, что не у себя дома и даже не в чужой парадной. Тогда я вскочил, схватился за колючий ошейник, ощупал его, нашел номерок и бессильно сел на кровати.
-- Черт, черт, черт… -- ну что я мог сделать? Я уже не был властен в своей жизни. Кто-то привел меня, кто-то дал мне кличку, я теперь зафиксирован в реестре как Пират, номер такой-то, под именем Андрей Дворецкий. Волколак, беспородный, мужского пола. И сегодня меня куда-то переправят.
Вошла тетка. Принесла стакан чая и бутерброды, сказала «Ешь, скоро поедем» и вышла. Я сел на кровать с ногами и прижался к стене.
Ну разумеется, когда я был свободен, я даже не думал о такой перспективе. Ни разу мне не пришла в голову мысль заделаться чьей-то собственностью. Никогда я не задумывался, как это – быть человеком в собачьей, вернее, волчьей шкуре. Я только представлял себя волком, большим, мохнатым, вовсе не грозным, очень резвым и веселым. Я даже оборачиваться не умел. Один раз у меня, правда, отросла шерсть на загривке, но на следующий день не удалось даже это.
Пришла тетка, взяла меня за ошейник и повела прочь.
Я шел послушно, как теленок на убой. Мне уже казалось, что это никогда не кончится, что меня вот так будут вести долго-долго, до самой смерти. Но, впереди замаячил выход, открылась решетка, меня вывели и посадили в грузовик. Пристегнули к решетке окна, как будто у меня рук нет, чтоб отстегнуться в случае чего.
Ехали долго. Потом, когда я задремал, убаюканный неожиданно мягкой дорогой, машина вдруг остановилась. Тетка влезла в машину, отстегнула меня и вывела. Мы стояли на причале. Где-то далеко впереди в дымке виднелся большой пароход. У причала стоял катер. Тетка передала меня с рук на руки большому злобного вида катерщику, передала документы и какую-то коробочку. Перекинувшись с катерщиком парой слов, тетка помахала мне и ушла. Катерщик дернул меня за поводок, крючья впились мне в горло.
-- Э-э-й! Поаккуратней! – вскрикнул я. Катерщик испуганно дернулся, потом взял себя в руки и взял меня за горло. Заодно сдавил и ошейник. Дышать стало нечем. Куда уж там Федору! Этот был настоящий громила. Захочет, так утопит, будто я сам свалился. Я опустил голову и покорно проследовал за ним в катер.
Я лежал, положив голову на руки, и смотрел в воду. На лицо мне попадали пенные брызги, хотелось пить, но я не решался просить. Мне казалось, что он просто сбросит меня в воду, и мне останется только кричать, захлебываясь, что я уже напился.
В конце концов мы прибыли на тот самый большой пароход. Меня тут же отвели в каюту, пристегнули к кровати. Я приготовился было подремать, но тут вошел катерщик с коробочкой в руках. Из коробочки появился шприц-пистолет. Катерщик взял меня за шею сзади, пригнул и вкатил мне под лопатку укол. Самого укола я, разумеется, не почувствовал. Зато опять пришли ко мне радужные собаки.
Потом уже двое матросов перенесли меня бездвижного на берег. Я вяло оглядывался, стараясь все заметить, а вдруг придется бежать. Ага, вон там стоят лодки, хотя я навряд ли доплыву до большой земли даже на лодке. А вон там – причал для катеров. Должен же кто-то сюда возить еду. Матросы заметили, что я за ними наблюдаю, и стали мне улыбаться. Я хотел улыбнуться в ответ, но как только раскрыл рот, как увидел на их лицах испуг. Закрыл рот и больно прикусил губу. Черт, клыки выросли. Скосив глаза, я увидел, что уже вечер. Это я что ж, почти сутки проспал?
Матросы внесли меня в какое-то помещение и там оставили. Я приподнялся на локте и огляделся. На меня смотрело с десяток пар любопытных глаз. Все они были без ошейников, зато с номерками на цепочках. Мальчишки и девчонки чуть помладше меня. Чуть сзади стояла крупная седая женщина, на шее которой была массивная серебряная цепь, а на ней блестел серебряный номерок. За ее плечами стояло двое высоких атлетически сложенных мужчин, которые негромко переговаривались.
-- … Андрей Дворецкий, -- я поднялся. Меня слегка штормило, но я уже сносно держался на ногах. – То есть, Пират. Я не знаю, как у вас принято называться. Номер…
-- Пират? Интересно. Давно уже никто не назывался этим именем. – Сказала женщина.
-- Если б я назывался сам, я выбрал бы что-нибудь пооригинальнее. -- Сказал я. Девчонки за ее спиной захихикали.
-- Цыц, мелочь! – прикрикнула женщина и девчонки с мальчишками рассыпались бисером, на ходу перекидываясь. Они унеслись веселым галопом, а я все стоял и смотрел на оставшихся.
-- Я старшая. – наконец сказала женщина.
-- Я понял, -- ответил я, -- А как вас зовут?
-- Это моя кличка. У волколаков нет имен.
-- Я Матерый, -- сказал один из мужчин. Он был почти такой же седой, но выглядел намного моложе. Второй подошел ближе и протянул руку:
-- Я Меченый. – И правда, он был весь какой-то рваный. Рваные шрамы на руках, лице, даже голова казалась исчерченной сеткой шрамов. Я нерешительно пожал руку.
-- Пират. Дурацкое имя.— Я развел руками. Меченый и Матерый переглянулись.
-- Бывают хуже. Имена не выбирают. Многих называют по приметам, кое-кого по характеру, а еще по окрасу, величине, старшинству… Да посмотри на нас.
Мы прошли сквозь помещение, и вышли в сад. Сад был большой и неухоженный.
Матерый и Меченый шли немного быстрее, о чем-то оживленно переговариваясь вполголоса, потом я отвлекся, а когда посмотрел в их сторону, их уже не было, только вдалеке мелькали две тени, одна посветлее, другая побольше. Старшая улыбнулась, глядя на мою растерянность. Мы пошли дальше и Старшая немного отстала, когда я засмотрелся на окрестности. Я оглянулся. Передо мной сидела большая белая и очень мохнатая волчица с цепью на шее. Она призывно тявкнула, показывая длинные клыки, которые весьма убедительно доказывали, что в случае чего ей есть чем отстаивать свою точку зрения. Закрывая пасть (ртом это было уже можно назвать весьма скромно), она щелкнула челюстями. Я содрогнулся и развел руками.
-- Я не могу. Я не умею оборачиваться. Совсем. – Я опустился на четвереньки и подбежал к ней. Старшая фыркнула. Видимо, так она смеялась. Я и вправду выглядел очень смешно – я только сейчас это осознал. Представьте себе полностью одетого человека, который вдруг садится на корточки и изображает собаку, как это делают дети. Черт, а стоило мне только возмутиться и показать, что оборачиваться я не умею! Тогда меня бы точно не отправили сюда. Хотя, как я мог это доказать? А то, что у меня действительно отрастают клыки к ночи? И сейчас во рту неудобно. А может, я вампир? Такой большой нелетающий вампир? Нет, навряд ли.
Старшая затрусила мимо меня, куда-то вслед за не так давно ушедшими самцами. Я попытался ее догнать и тут же убедился в преимуществе волчьих лап перед человеческими ногами.
Я остался один. Где-то впереди маячили огни, раздавался приглушенный рык, в кустах неподалеку что-то шуршало. Я направился к кустам. Но перед этим все же встал на ноги.
Раздвинув ветви руками, я просунул голову вглубь. Там, на подстилке из опавших листьев возились двое средних волков, свиваясь клубком и размахивая лапами. Вдруг один из них увидел постороннего и негромко и слегка обижено тявкнул. Второй тоже остановился и недоуменно посмотрел на меня.
-- Извините, я не знал. – Я задом выполз из кустов и подумал, что застал супружескую пару за любовной игрой и мне стало стыдно. Зато, вряд ли стыдно стало им, насколько я знал, волки обычно не церемонятся в такие моменты. Но ведь это не совсем волки?
Я направился в сторону видневшихся невдалеке огоньков, приглядываясь к дороге. Было достаточно темно и вскоре я зацепился за что-то ногой и упал. Сзади раздался смех. Я быстро повернулся. Там стояло двое держащихся за руки людей. Или, скорее, нелюдей. Это их я застал в кустах – показалось мне. Я покраснел и порадовался, что в темноте меня плохо видно. Но они опять засмеялись.
-- Ты что, наблюдатель или наказуемый? – спросил мужчина.
-- Я? Я тоже… оборачиваюсь. – Мне было стыдно. И страшно. А вдруг они потребуют доказательств, а я не могу обернуться. Тогда они могут порвать меня на клочки и никто не узнает. Ведь здесь резервация диких зверей, а как там они между собой ладят – уже никого не волнует. Никто не пересчитывает поголовье, никто не следил за соблюдением правил и законов. Которых, кстати, может быть и нет.
-- Если бы ты был волколаком, ты бы уже перекинулся. – Они развернулись, моментально перекинулись и умчались, взвывая. Перекидывались они очень красиво и изящно. В тот момент, как опускались на четвереньки у обоих уже прорезалась щетина, а когда они вставали на ноги, ставшие лапами, в них не было уже ничего человеческого. И бежали они очень мягко, легко подкидывая ловкие лапы. Я засмотрелся и опять упал.