Вопрос о том, мыслят ли животные, для меня решён однозначно положительно.
Окончательным толчком к этому утверждению послужило казалось бы малозначимое событие двадцати двухлетней давности.
Летом 1986 г. скоропостижно скончался на приёме у врача, сам будучи врачом, мой незабвенной памяти Отец, и мы с мамой съехались в одну по тем временам очень комфортную трёхкомнатную квартиру на Охте (это такой район Питера, тогда ещё Ленинграда). Худшего для моей молодой ещё семьи (я был 4 года женат), чем жить с мнительной и капризной пожилой женщиной, вечно листающей аннотации лекарств, было не придумать. Вернее, ещё хуже было бы оставить её одну. Это притом, что моя матушка очень добрая, интеллигентная и образованная старушка, в совершенстве владеющая двумя иностранными языками. Но это так, к слову.
Вскоре после переезда мы поняли, что нас ожидает пополнение семьи и Тане, супруге моей, чтобы сохранить ребёнка, пришлось часто лежать в больницах. Пребывала она в больнице и в будний мартовский день, на вторую половину которого приходится мой рассказ.
В большой комнате уже 4 месяца, как стояли не распакованные коробки с книгами, над кухней на антресоли громоздилась гора не разобранной посуды. В общем, работы мне было – непочатый край.
Я сегодня пораньше вернулся с завода (был в местной командировке) и решил повесить в маминой комнате шторы, для чего сначала прикрепить над окном карниз.
Обедать после работы не стал, хотя мама пожарила мне судака, запах которого приятно щекотал ноздри. Я просто не высыпался и сильно уставал (я всегда не высыпаюсь и сильно устаю) и опасался, что после еды усну и опять ничего не сделаю.
Перед работой, я аккуратно выложил на подоконнике весь необходимый инструмент, занёс стремянку. Люблю всё делать тщательно, с подготовкой – чтобы дело шло по заранее продуманному сценарию, пусть даже это лишь установка карниза. Правда, обратная сторона подобной основательности – медлительность. Научил же меня всем столярно-слесарным премудростям мой давний друг и наставник Володя Софийченко (он был старше меня на 14 лет, а в свои сорок погиб, попав под поезд (а возможно ему и подсобили).
Когда-то, лет так десять назад, я помогал ему ремонтировать квартиру, там всему и научился.
Главным же противником всех ремонтно-строительных работ по дому был мой серый, гладкошерстный, кастрированный Леопольд. Кот хитрый, ласковый и невероятно шебутной. Будучи ужасным обжорой, он мог поесть и буквально через 5-6 минут резкими дискретными мяуканьями начать требовать пищу снова. На тот момент ему уже стукнуло три года, несмотря на чревоугодие, был он не толстый, а лишь плотного телосложения при весе 4,5 кило. Короче, зрелый муж (правда евнух).
В моём присутствии он любил быстрыми движениями, ускоряясь и словно входя в раж, драть обои или диван. При этом периодически оглядывался нахальными глазами на меня, словно спрашивая: «Ну! А что ты мне сделаешь?» Я, естественно, прогонял его, а он опять через небольшое время брался за своё. Можете представить, во что превратился диван, и какими клочьями свисали в прихожей обои. Притом, мне было известно, что в моё отсутствие кот успокаивался и дремал в кресле. Получалось, что вредничал он принципиально при мне. По дому работать он мешал конкретно, цепляясь за провод электродрели, разбрасывая отвёртки и просто крутясь под ногами, но при работающей дрели или пылесосе убегал (не нравились коту высокие децибелы).
Однако, к моему приятному удивлению, Леопольд сегодня ко мне не приставал, и я, семь раз отмерив, один – отрезал, то есть ровно и точно вывесил карниз, несмотря на тупые победитовые свёрла (Бо-о-льшой дефицит тогда, между прочим, оставшийся у меня на память об Инструментальном заводе, где я проработал лучшие семь лет своей жизни).
Закончив дело, я вышел перекурить на лестнице а, вернувшись, в последующие четверть часа протёр и уложил на место инструмент, убрал пылесосом комнату и повесил шторы. Леопольда же было не слышно, не видно.
На этом домашние мои труды были закончены, и я перед тем, как ехать навестить Татьяну в больнице, решил наконец-то потрапезничать.
Мама показала рукой на сковороду на плите и удалилась радоваться шторам, обещанным ей уже как месяца два, а я наслаждался запахом жареной рыбы – награда ждала героя. Вот только Леопольд, куда он делся?
Крышка сковороды была чугунной, а потому тяжёлой, НО ПОД НЕЙ НЕ БЫЛО НИЧЕГО.
Однако, от запаха, работы и долгого голода у меня уже сосало под ложечкой.
-Мам! Ты всю рыбу что ли съела?
-Сынок! Я же жареное не ем, у меня диета (у моей мамы всегда диета!), я тебе пожарила. Бери и ешь, мне не оставляй! Один Тане кусок в банку положи!
-Мам! Да ты чего, кавинтон* свой что ли забыла принять?. Куда ты рыбу-то положила?
Мама вышла, наконец, в кухню.
-Да никуда я её не перекладывала, на сковороде она.
Я недоверчиво полез в холодильник, но с таким же успехом мог залезть хоть в стиральную машину, хоть в телевизор. Рыба бесследно исчезла.
-Мам! Да ты сама , наверное, съела и забыла?
-Да нет же! Может кошка-мерзавка? (мама в минуты волнения называла Леопольда кошкой, впрочем, он и не думал обижаться).
-Мам! Ну какой, к лешему Леопольд,!? Ему и крышку –то не поднять.
-Но и не я же – у меня диета.
Диета матушкой соблюдалась неукоснительно, а потому была мощнейшим аргументом, и я поверил, куснул на дорогу горбушку (уж чтобы не ехать совсем голодным) и пошёл к себе собираться.
Леопольд мирно дрыхнул в нелепой расслабленной позе на спине под моим письменным столом, а рядом валялись рыбьи позвонки- остатки двух кусков, один из которых я собирался отвезти Танечке.
Вот и решайте, есть разум у Кота или нет? (Я с тех пор слово Кот всегда пишу с заглавной буквы!) Мало того, что он осуществил кражу, но получается, что он и тщательно спланировал её, а именно, умудрился бесшумно не только сдвинуть килограммовую крышку, но и после похищения рыбы вернуться и замести следы своего преступления, задвинув её обратно, чтобы не сразу заметили!!! А? Каково? Не так ли действует опытный вор-человек?
Бесшумно, тайком, не привлекая внимание, да ещё и заметая следы, не оставляя улик. Так что Коты разумны, а как я впоследствии убедился и сострадательны. Вот уж настоящая высшая раса.
А не они ли пилотируют летающие тарелки, периодически посещающие наш мир? Вот и Леопольд смотрит на нас, оценивает, сочувствует, посылает отчёты своим сородичам. А, если человек не оправдает надежд и доверия Господа, не они ли унаследуют Землю? Наверное, и собачки тоже высшие существа. Жаль только, что с Котами не дружат!
В мае месяце, за 7 недель до срока, Таня родила девочку Юлю весом 980 граммов, которая через сутки умерла. Детей у нас нет.
Ленинград теперь – Петербург.
Мы давно уже живём в другом месте, в более просторной квартире. Мама совсем плохо видит, но по-прежнему щурясь, читает описания лекарств и сидит на диетах. Леопольд Григорьевич умер у меня на руках в возрасте тринадцати с половиной лет, не выдержав стресса от ремонта старой квартиры (не зря он так не любил ремонт!)19 ноября в год дефолта.
А по квартире, где мы сейчас живём, по ночам носится пьяная без валерианки моя сумасшедшая кошка Лукерья Григорьевна (тоже серая и гладкошерстная – ведь кто-то же должен любить не породистых кошек!). Днём она отсыпается и передаёт какие-то тайные сигналы своим сородичам из космоса, а ночью целенаправленно своим протяжным мяуканьем не даёт мне спать, отчего я и стал писать прозу.
*кавинтон- лекарство для улучшения мозгового кровообращения, стимулирует память
27.1.9
© Copyright: Георгий Олин, 2009
Свидетельство о публикации №2901270022