Долго прыгал на разных станциях Тряня с письма на письмо. Пока одно из них не занесло его в большой город. Началось всё плохо. Спящего Тряню стащили грубо с письма и кинули куда-то, так что он пребольно ударился. Домовёнок увидел на входе двух огромных мохнатых уродов с тупыми ухмыляющимися мордами. Кто-то сзади помог ему встать. Тряня обернулся и увидел козлоногого. Что-то было в нём от козла, даже рога были, точнее один и совсем не козлиный, да и в лице и повадках было многое от хищной ловкой кошки.
– Как пацан понравились тебе ифриты, то-то учись вовремя соскакивать или шифруйся лучше, это ж просто ифриты красные дешевка, их проскочить как два пальца об асфальт, вот если бы черные или белые да еще с собачками. Тебя как звать?
– Тряня.
– А я Хозер, ты на них не обижайся, лучше спасибо скажи, что не запустили внутрь, а то разобрали бы тебя на запчасти там.
– Как это, – не понял Тряня.
– Очень даже просто, тут людей на запчасти разбирают и распродают, а какого то хоммера и подавно, так для забавы.
– Как людей, – опять не понял Тряня.
– Ну, например парень сэнэговый поехал отдыхать в Турцию, а там вскоре находят труп его выпотрошенный, и никому дела нет ни русским, не тем более турецким властям, потому как богатства того только молодость и здоровье, родители конечно горем убиты, зато кому-то в богатой стране достанутся здоровые почки или сердце, например. Ладно, не бери в голову.
– А ты откуда всё знаешь?
– Да бывал я там. Я много где бывал, особенно где нельзя, экстримал я по натуре. Ну, теперь думаю, будешь подальше от ифритов держаться.
– А почему они такие злые?
– В принципе они не злые, они без всяких принципов злобные, потому как глупые, тупые охранники, работа такая. Ты, смотрю, в городе впервые, многому научишься, если выживешь, но одному нельзя. Один ты никто, ничто, тебя не было, нет и не будет. И еще опасайся контов и Хосста.
– А кто это? Ты с ними встречался?
– Ну, Хосста никто не видел, а кто и видел, того уж нет, но все знают, что он есть, а конты, они служат Ордеру. Говорят он главный благодетель, потому как сам так решил, а мне лучше встретить Хосста, чем жить по Ордеру. Ну ладно пацан пойдем, здесь искать нечего.
Хозер повёл Тряню по извилистой плохоосвещенной улице. Редкие прохожие мелькали, словно тени, и не обращали на них никакого внимания, разговаривали о чём-то своём:
– Ты завязывай с дурью своей, никому же этого не надо, ни тебе, никому. Этого дерьма столько наплодили и ты туда же.
– Кова отцепись, да я сам всё понимаю, сделать ничего не могу, ну прёт это из меня, откуда не пойму, не знаю. Ни выгоды, ни смыслы. И чую ещё чуть-чуть или в голове что-то порвётся или в груди или ещё гадость какая, и нет меня.
– Ну, Мажжер, шиза у тебя, упекут, точно упекут. И определят те диагноз звери психиатры нестарческое слабоумие.
– И хец с ним. Не знаешь, серу еще колют?
– Оченно хочется пострадать, помучиться.
– Сплю и вижу. Для начала по паре кубиков в четыре точки.
– Ты ещё про инсулинчик вспомни. Лучше пошли в «Калигулу», текилка там неплохая.
– Мне у них больше абсентик прикалывает.
– А не с этой ли зелёнки те бошку так мутит?
– И как мутит, Кова френд старый мой. Такие переходы. Пусто. Вакуум. Ноль. Чувств никаких, только ощущения. И самое сильное, как внизу живота что-то гниёт. Бабац откуда-то сразу и всё. Тебе понятно самое сложное. И ты так высоко и многое стало твоим. Другой бабац. Опять ничего. Только вырванный кусок текста, набор слов и понять ничего не можешь. Точняк слабоумие. Усталость и мерзость внутри.
Но своего сокровища никому не отдам. И зла никому не будет.
– Ну, зло всегда с нами. Зови не зови. Прячься не прячься.
Мажжер и Кова свернули направо, а козлоногий сворачивать не стал.
Вдруг Хозер резко остановился, взял Тряню за руку и быстро перевёл на другую сторону. Домовенок только и успел разглядеть согбенную фигуру. Проводив уходящего взглядом, Хозер вздохнул:
– Плохая примета, встретить его – быть беде.
– Кто это был?
– Хоммер с камнем, что ничего о нём не слышал? Ладно, расскажу, только давай без вопросов, бура такая – появился маленький хоммер, и был при нем маленький камешек, и как не пытался избавиться он от своего камешка только тот всегда возвращался и ещё с каждым разом становился больше. Рос хоммер, рос и камешек. Тянет иногда хоммеров в дела им не предназначенные, редко, но бывает. Зачесалось и этому летать научиться, но с камнем как взлетишь, бросает он камень и вверх, только приподнимется, а камень уже на нём и вместе вниз и уже не то, что взлететь, отбросить камень от себя не может, так и таскает на себе.
А вот ещё видишь зданьице с выкрутасами, туда тоже попадать не советую. Обязательно обманут, и поиметь могут за твои же бабки.
– Ты и там побывал?
– Занесло как-то по молодости, чуть не соблазнился по неопытности, хорошо, что в одном месте развили во мне чутьё на разные пакости.
Хозер высоко поднял свой гордый козлиный профиль и ухмыльнулся:
– Юзы глупые и не знают бараны и овечки, как много отдают. Отдают не за грошик самое дорогое, а бывает и последнее. В поганой Юзме и не нужно никому чужое добро, а вот за чужим дерьмом трясутся. А у нас в Хорме всему настоящему рады. Каждый на своей волне сидит. И тут, – он показал на зданьице, – серьезные уроды сидят.
– А всё же, что там такое?
– Да, в общем, ничего особенного, обыкновенный сайт знакомств.
– А как отсюда уехать?
– Уехать? – Хозер странно, почти беззвучно рассмеялся.
– Добро пожаловать в систему, малыш. Да ты не бойся, городок неплохой, и живут в нём добрые милые гады, ну и попадаются иногда всякие психи-одиночки.
Хозер опять резко остановился и придержал за плечо Тряню. Дорога начинала здесь спуск вниз, где на небольшой пятиугольной площади собралась толпа хоммеров. Они молча, как завороженные, окружили взлохмаченного и чрезвычайно возбужденного хомма. Тот вёл себя более чем странно, и постоянно говорил, причем разными голосами, порой из него рвалось жуткое многолосие.
– Возблагодарим того, кто дал нам всё, братия. Возблагодарим тех, кто дал нам жизнь. И возблагодарим власти за то, что не всё ещё отнимают.
Хватит. Мы живем плохо, потому что они живут слишком хорошо и не по праву. Хватит. Пенсионеры на рельсы. Нам нечего терять. Хватит.
Народный фронт победит.
Победит. Победит.
А паразиты никогда.
Никогда. Никогда.
Пусть экономят богатеи.
Роскошь это преступление.
Убей жирного кота – спаси планету.
Хозер заговорил непонятно и негромко:
– Редплаква.
Сплюнул и добавил:
– Симатта.
Мимо проходил очень невысокий пожилой хомм в сероголубом халате и на деревянных сандалиях.
– Бака ни цукеру кусури наши.
Хозер повернулся и поклонился проходившему, тот ответил:
– Атара кучи ни казе о хикасу.
Хозер закачал головой:
– Наруходо.
Дождался, когда тот странный прохожий скрылся, вздохнул:
– Оками Мамоно.
И чуть позже:
– Сэмпай.
Потом замотал своим рогом.
– Что-то я тормозить тупо стал. Ну вперед хода нет. Налево тупик. Пошли направо в обход.
Тряня молчал, но в его глазах Хозер увидел столько вопросов, что поспешил их упредить:
– И не спрашивай.
Так что какое-то время они шли молча. Мимо прошла интересная парочка местных жителей. Один длинный худой и голубой, в смысле цвета одежды, да и весь голубизной отсвечивал. Другой приземистый плотный, весь в коричневом, а морда ужас какая зелёная. Он и выговаривал своему грустному спутнику:
– Сколько я тя долбать могу. Твоя чернуха-порнуха не канает больше, нет спроса. И сколько хочешь, капай в свою буру про избранного, философию и мистику. Никто жрать не будет. Позитифф в моде. Пиплы позитифф хочут, начинай гнать позитифф и драйву побольше. Понял драйву. Пых-пых.
Тряня с Хозером зашли в какие-то уж очень глухие места. Сзади с ними поздоровались:
– Эй, подружки, бабла не отсыпите?
Обернувшись, они увидели компанию мелких хоммеров. Впереди стоял тот, кто спрашивал, озорно улыбался, и ловко поигрывал каким-то недлинным предметом. За ним стояло еще пятеро, в них не было и капли обаяния их вожака. Всё, что они имели предъявить – самодовольные ухмылки и обрезки труб.
– Ну что дядя делиться будем?
Вожака подержал тот, что был покрупнее остальных:
– Песда. Пиппецц педерасинам.
Хозер засмеялся, погладил свой рог. Потом медленно сжал пальцы и резко их разогнул. Каждый палец украсился чем-то блестящим и явно очень острым.
– Мальчики хотят проблем. Их есть у меня.
Бросив ухмылки и свое оружие, пятеро в панике скрылись. Вожак улыбнулся еще обаятельнее.
– Дядя, всё понял. Сделай скидку малолетке. Каждый может мистекнуться.
Хозер ничего не сказал, но коготки втянул. Хомменок спокойно ушёл, провожаемый грустным взглядом Хозера.
– Милый мальчик. И я был таким, пока не испортили.
Его взгляд в мгновение изменился.
– Ну ладно пацан мне пора.
Хозер исчез, как не было. И как это у него, получается, подумал Тряня. тут же позавидовал этой способности нового знакомого, когда увидел, что издали к нему приближаются каменнолицые. Их пристальные взгляды не обещали ничего хорошего. От ужаса домовенок обернулся и побежал, не разбирая дороги. Остановился он, когда почувствовал, что нечем дышать. Вокруг стояла убийственная вонь. На входе в несуразное зданьице спал грязный ифрит, поменьше тех двоих. Тряне стало плохо. Он бы упал, если бы ни чья-то сильная рука его не подхватила и не потащила прочь. Хоммер унесший Тряню был удивителен уже тем, что имел одну руку, одну, но такую что десяти стоила. С его лысой башки свисала витая прядь волос.
– Ну что же ты хлопец лизишь куды ни попадя, ну нравится многим людям друг дружку обсирать, вот и завели сат, где только этим и занимаюся.
Спаситель заботливо нёс хомменка, и всё что-то говорил, но спасенный его не слышал. Он не мог оторвать взгляда от идущего им навстречу странного хоммера в темно коричневом плащ-накидке. Тряню поразило даже не его мертвенно-белое лицо, главное, что на этом лице не было глаз. Глазницы были, но за ними темнота, мгла беспросветная. Прохожий видимо почувствовал трянин взгляд, глазницы закрылись двустворчатыми ярко желтыми веками.
Маленький хоммер вспомнил, кого ему напомнил странный прохожий. Зверохоммеров с которыми беспощадно расправлялся Иргудеон. Но почему? У тех и морда удлиненная зубастая и шкура чешуйчатая, и хвост с шипами. А этот…. ну хвост под плащом можно и спрятать.
Однорукий притащил Тряню к себе. Так и сказал
– Во це моя хата.
Пахло в хате не розами.
– Да ты хлопец голодный, сало люблишь, да шо же я, кто ж сало не люблит.
Тряня сало ещё не пробовал, но кивнул. Серко, так звали хоммера одной рукой, но ловко нарезал сало и черный хлеб. На толстый кусок хлеба положил тонкий слой сала и налил тёмной жидкости в кувшинчик.
– Пыво, тут сосед Геррыч снабжает, по мне горилка слаще будет, тебе ж того рано будя, с непривычки обрыгаешь мне все тута.
Свою горилку Серко закусывал толстым куском сала без всякого хлеба, зато сгрызал немерено лука и чеснока. Тряня просто обалдевал от ароматов.
– Кушай хлопче, кушай, то тебе не васькин еббенц гиде говно да дорого. Серко не дал ему отдохнуть.
– Ну, пошли брат, я ж из-за тебя до Геррыча не дошел. Он меня на шнапс со шпигом звал. Не сало с горилкой конечно, но халява разумеешь.
Однорукий дал Тряне какую-то палку сказав:
– Авось и не сгодиться.
И пошли, но далеко уйти не получилось. Серко встал как вкопанный
– Ах, мать вашу.
Тряню же ужас просто заморозил на месте. Серые звери появились ниоткуда, и горя красными глазами надвигались на них, лязгая железными зубами. Вокруг шей искрились гривы.
– Ну, хлопчик, не журись.
И началось. Откуда что взялось. Домовёнок ни о чем не думал, крутился, как мог, уворачивался, успевая бить палкой. Серко работал рукой, как кувалдой просто плющил, ломал хребты и головы. Но зверей казалось, появляется всё больше. Тряня вдруг услышал металлический грохот и увидел бегущего к ним толстопузого и рыжего, одетого в железо хоммера. Над рыжей головой тот держал огромный меч. Непонятные Тряне, но страшные слова он мешал с русским матом. Толстопуз их спас. После пары взмахов мечом нападавшие зверюги, издав жуткий звук, исчезли. Серко все же покусали. Толстопузый и Тряня помогли ему дойти.
– Геррыч, братка тащи свой шнапс.
Серко из большой бутылки стал поливать укусы, не забывая усатого рта.
– Горылка, хлопец, лучшее средство от всякой заразы, ежели конечно не палёная.
Геррыч налил себе огромную кружку темного густого пива, Тряне поменьше. Холодная жидкость успокоила, и домовенок спросил:
– Что это за звери были?
– Это… да вуки суки.
– Вуки?
– Ну да, их братья мулумане расплодили. Конты их бьют, бьют, а они шкерятся, шкерятся суки и как, Хосст ни к ночи будя помянутый, из ниоткуда и опять в никуда.
– Мулумане, – не понял Тряня.
– Ну, це юзеры такы, им мериканы плотять шоб православным пакостили, так они и мериканам и всем гадят, не пойму я мереканов от деньжищ больших дурят люди. Фашизму нову зробили ыдыологья проста як писня – раша дерьмо, руси говно.
Геррыч гыкал и булькал животом от смеха:
– Ти Сэрко гут понимать гросс политик.
– И шо понимать, ты брат Тряня, как учуешь вонь похуже того сраного сата знай, что там политика и не лезь туды. Но мериканов я шипко уважаю, дурни мускали, шо не зробят все людям своим же простым и на пакость.
От всего пережитого и выпитого Тряня не заметил, как отключился. Откуда-то доносился ленивый спор друзей:
– Да запродались наши козаки ляхам за мериканские деньги, а швабам вашим бьединяться с мускалями надо, пока тех желтые не схавали. Довумучася шо в жопе окажутся.
– Нихт Сэрко, эти швайны засрут и мой фатерланд и мир весь как матушка страна своя. Ваш экономик нихт экономик, айне гроссе воровайство. Гут арбайтен нихт гут кущат гроссе боссе вороват гут жевайт. Такой страна нихт завтра
– Твоя правда брат, добре робит жывот гробит гад да кат сыт и богат… а ну усех далеко. За добре лыцарство, братство наше великое, хай живее и не сгине, а сгине семя хаинно на моей украинны… ох не буду горевати буду танцевати.
Серко схватил большую металлическую кружку с пивом, выскочил из-за стола, стал притопывать и покрикивать:
– Геть, геть.
Геррыч с такой же кружкой подскочил к другу. От их топота и криков всё тряслось вокруг. Танцуя, они выпили не по одной кружке и упали замертво.
Их громовой храп и убийственный пердёж выгнали Тряню на улицу. Он дышал свежим воздухом, смотрел на огни, что загорались и гасли вблизи и дальше. И звуки, много звуков разных. Почти неслышно, как разговор на непонятном языке. Когда вернулся, богатыри не спали, жевали сосиски с кислой капустой, дали и ему.
– Вот что, хлопчик, мы тут подумали и решили пристроить тебя в ученики. Сейчас Гунн дай бин и Майстер Гросс набирают пацанов. Гунн дай бин конечно большая сила, только эта желтая рожа ежли его разгневать и сожрать может, у Гросса конечно не сахар, но вроде не ханнибал, не замечен еще.