Посвящается моим друзьям,
и соратникам по оружию…
Всем тем, кто выбрал себе нелёгкую судьбу Солдата…
Бойцам подразделений специального назначения ГРУ, посвящается…
Андрей Негривода
«РДГ»
(Команда Филина)
Все герои этой книги реальные люди,
живые или уже ушедшие…
Автор намеренно изменил их
фамилии, не тронув боевые клички и
имена, дабы не смущать покой живых…
И умерших, да будет земля им пухом,
и вечная память…
Всё написанное – воспоминания самих
героев.
* * * * *
От автора.
Ну, вот мы и встретились опять, мой дорогой читатель и Ты знаешь почему…
Да, ты, безусловно, прав! Познакомившись, однажды, с Филином, у тебя, закономерно, должен был бы возникнуть вопрос: «А что же остальные? Неужели этот, в то время, желторотый лейтенантик, пацан, смог пройти всё, и совершить всё то, что было совершено, сам?! Ведь не супермен же он, в конце концов!!!» Нет, конечно же! Ты абсолютно прав! И именно потому, что Ты прав, я хочу, наконец-то, отдать должное всем тем, кто был ему, и учителями, и друзьями! Всем тем, кто стал нашему капитану братьями, по оружию, и братьями по крови!.. Я хочу рассказать Тебе, о тех парнях, которых много лет спустя стали называть «юношами стального поколенья»! И это, наверное, самое правильное определение! Самое правильное ещё и потому, что придумал его человек, который и сам сложил свою голову в далёком Афганистане – поэт и настоящий русский офицер, лейтенант Александр Иванович Стовба или просто «Аист»…
Каждый, повторяю, каждый из этих парней достоин много большего, чем получил за свой ратный труд и уж, конечно же, достоин отдельной книги!..
Прошло уже двадцать лет, с того момента их первой встречи с Филином… Бог ты мой, как, всё же, быстро летит время! Прошла ровно половина жизни!.. А эти мужики уже тогда были ВОИНАМИ!.. Для Андрея они были и строгими, а иногда и жестокими, учителями, но!.. И братьями! И уж, конечно же, без них, умудрённых житейским, но больше военным опытом, готовых всегда подставить своё плечо, а если нужно, то и свою голову, не задумываясь, без этих отчаянных парней никогда, и я в этом уверен, Андрей не стал бы тем легендарным Филином, о котором уже тогда ходили легенды. Да и не о нем, в общем-то, были те солдатские легенды, а о его группе!..
Разведдиверсионной группе специального назначения, РДГСН (или просто РДГ) капитана Андрея Проценко, «Филина»…
Я расскажу Тебе, дорогой мой читатель, о каждом из них! И о тех нелёгких военных дорогах, которые привели их, в конце концов, в эту РДГ…
Я расскажу Тебе об их честности, бескомпромиссности, верности и преданности своей Отчизне, долгу и солдатскому братству! И об их ежесекундной готовности пожертвовать собой ради других!
Потому, что они были, и остались навсегда настоящими русскими солдатами! Они ВОИНЫ!!! И их девиз был: «ЕСЛИ НЕ МЫ, ТО КТО?»
Низкий Вам поклон, БРАТЬЯ мои!
Книга – это то, самое малое, что я должен был бы, и могу сделать для каждого из вас…
Вспомните, БРАТИШКИ мои, нашу старую, отрядную песню:
Бой затих у взорванного моста,
ГСН растаяла во мгле.
Зам по «Д», не терпящий удобства,
Умирает на чужой земле.
Жаркая нерусская погода
Застывает на его губах
Звезды неродного небосвода
Гаснут в его голубых глазах.
Умирает он, не веря в сказки,
Сжав в руках разбитый пулемет.
И к нему в набедренной повязке
Вражеский наемник подойдет...
Подойдет, посмотрит, удивится,
Вскинет пистолет, прищурив глаз.
Скажет: «Много съел я бледнолицых,
Русских буду кушать в первый раз».
А в России зацвела гречиха,
Там не бродит дикий папуас.
Есть на свете город Балашиха!
Есть там ресторанчик «Бычий глаз»...
По субботам и по воскресеньям
Люди в ресторан идут гурьбой.
Среди них идут, держа равненье,
Парни с удивительной судьбой.
Узнают их по короткой стрижке,
По одежде типа «балахон».
Их в округе местные мальчишки
Называют «дяденька шпион».
Если где-то гром далекий грянет,
В неизвестность улетят они,
Пусть им вечным памятником станет
Проходная возле ДорНИИ!..
(Зам по «Д» – зам по диверсионной работе.)
Книга седьмая
«Док»
* * * * *
Пролог
…Мишка Парубец… «Док»… Наш уникум – вундеркинд! Закончил 4 курса Военно-медицинской Академии, ещё бы немного и получил бы звёзды, а так… Но, он и без диплома всем нашим дырки латал в «поле» будь здоров…
Мастер спорта по самбо, дзюдо и боксу, и кандидат в мастера по контактному каратэ, ну, коричневый пояс…
Ну, а о его специализации в составе РДГ, ты, наверное, дорогой мой Читатель, уже и сам догадался… Да, чего скрывать, практически все бойцы РДГ Филина были обязаны если не жизнью, то уж наверняка здоровьем этому несостоявшемуся доктору. Хотя… Почему не состоявшемуся? Может быть несостоявшемуся, как офицеру – тогда да… А вот как врачу!.. Да Мишка был не просто врач! Это был профессор, если не академик военно-полевой хирургии!.. В сложнейших условиях, на боевых заданиях, а иногда так вообще просто в бою, практически без инструментов и лекарств, он своими руками творил такие чудеса, давая бойцам шанс ещё пожить, что, наверное, мог бы читать лекции на тему: «Как сотворить чудо, при тяжёлых и средних приникающих ранениях»!..
Док, всегда был к Андрею очень доброжелателен, и не потому, что Филин был его командиром, а просто, как к человеку. Как к homo sapiens… Да и не только к Филину, а и ко всем остальным! Миша, если так можно выразиться, любил всё человечество! Видимо профессия врача, хоть и несостоявшегося, накладывала отпечаток на его характер. Он, прочитав единожды священные слова всегда соблюдал тот кодекс чести, который взял на себя ещё, будучи молоденьким, восемнадцатилетним пареньком, и никогда, поверь мне, дорогой мой Читатель, Миша этот кодекс не нарушил. И никогда он не боялся вступить в открытую конфронтацию с не очень добросовестным, или откровенно циничным коллегой, или просто любым офицером, чтобы потом у него не болела душа и не мучила совесть, о том, что он сделал не всё, что мог или был обязан… Этот «Кодекс Чести», Мишка пронёс собой через всю свою жизнь, и следует его канонам и по сей день! И мне очень хочется, дорогой мой Читатель, чтобы ты прочёл его, и, наверное, понял, кто же такой «Док»:
«Клятва Гиппократа»:
«…Клянусь Аполлоном-врачом, Асклепием, Гигеей и Панацеей и всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство: почитать научившего меня наравне с моими родителями, делиться с ним своим достатком и в случае надобности помогать ему в нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно и без всякого договора; наставления, устные уроки и все остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому.
Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости.
Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство.
Я ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, занимающимся этим делом.
В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами. Что бы при лечении – а также и без лечения – я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной.
Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена; преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому…»
Наш «Док» никогда не пасовал в бою! Ни при огневом контакте, ни уж, тем более, в «рукопашке»! Но!.. И это очень важно и показательно! Как только заканчивался бой, Мишка тут же бросался разыскивать раненных, и оказывать им первую медицинскую помощь! И помощь эта, была, поверьте уж на слово, весьма и весьма квалифицированная… И в такие моменты ему было совершенно не важно кто перед ним – враг, который стрелял в него ещё несколько минут назад, или свой – для него все были одинаково ранеными, а значит, нуждавшимися в помощи, людьми… Он просто делал своё дело, и… Бойцы РДГ понимали в такие моменты, что вот она, самая настоящая, бескорыстная и красивая человеческая душа!.. И уважали за это Мишу, и частенько прикрывали его собой… Так чтобы он этого не заметил, иначе Док мог обидеться…
…А ещё мне кажется, что человек, который приходит в медицину по велению души и зову собственного сердца, а особенно в военную хирургию, изначально красив не только своей душой, но всем своим внешним обликом! И, скорее всего это так, ибо повстречать довелось многих…
А Мишка… У него действительно очень добродушное русское лицо, немного скуластое, но не «до безобразия», а очень пропорционально! Прямой нос, маленькие, приплюснутые к голове уши, и «баночки» под глазами, набитые на долгих тренировках… А глаза-то доброго доктора Айболита!.. А глаза, как известно – это зеркало души!..
Только вот шеи у Дока никогда небыло! Мышцы росли на косую от ушей прямо к плечам! Мощный человечище!..
Ну, что? Проживём несколько лет жизни Дока вместе с ним?
Ну, тогда… За мной!!!
Часть первая
Школа «СЭН’Э»
Богатырское наше правило –
Надо другу в беде помочь,
Отстоять в борьбе дело правое,
Силой силушку превозмочь.
Эх, да надобно жить красиво,
Эх, да надо нам жить раздольно!
Богатырская наша сила –
Сила духа и сила воли.
* * *
Лето 1978 г. Москва. «Фрунзевец»…
«…Я – Миша, и я пришёл к вам!..»
…Было субботнее утро, и спортивный зал «Фрунзевец», что находился недалеко от станции метро «Маяковская» сегодня пустовал. Вернее, в этот выходной день здесь не занимались спортсмены других секций, но… Вот уже несколько лет сюда приходили странные люди, которые пытались научиться странному в те годы, диковинному спорту…
…- Здравствуйте, Тадеуш Рафаилович…
Уже известный всей Москве тренер, обернулся, и посмотрел на паренька:
- Здравствуй… Ты кто?
- Я?.. Я – Миша… И я пришёл к вам!..
- Зачем?
- Хочу заниматься каратэ… Возьмите меня в ученики…
Учитель внимательно посмотрел на паренька, как бы что-то для себя решая:
«…Мальчишка, кажется, не простой! Да и в спорте совсем не новичок по всему видать! Крепкий, коренастый… Лет шестнадцать, наверное, а судя по «сбитому» носу, набитых пятаках на костяшках кулаков, и «баночками» под глазами, боксом занимается давно – лет семь-восемь… А вот ломаные уши, толстые накачанные запястья, сломанные ногти на пальцах и «косолапость» – это уже странно… – Подумал Учитель. – Это явные признаки борца! Причём не «вольника» или «греко-римлянина», а самбо или дзюдо!.. Интересно-интересно!.. И когда же это он успевает?..»
- А ты боксом давно занимаешься, «Миша»?
Паренёк с удивлением посмотрел на мастера:
- С детства… Восемь лет уже…
- А борьбой?
- Пять…
- Дзюдо или самбо?
- И то, и то… Я у Масолкина тренируюсь… Так меня выставляют на соревнования и по самбо, и по дзюдо…
- Вот даже как? Ну, и какие же у тебя результаты?
- Кандидат в Мастера Спорта…
- По какому виду?
- По всем…
- Не понял?!!
- И по боксу, и по борьбе…
- А сколько ж тебе лет, «Трижды Кандидат»?
- Пятнадцать, Тадеуш Рафаилович…
- Интересный ты парень, «Миша»… – Учитель медленно обошёл вокруг паренька. – Таких выдающихся результатов добился в таком возрасте… А в школе небось из-за тренировок и не появляешься вовсе? Круглый «двоечник» небось?
Парень зыркнул на мужчину воровато, и проговорил:
- У меня даже ни одной «четвёрки» нет…
- Одни «колы» да «пары»! – Улыбнулся Учитель, понимая, что угадал.
И тут он получил такой «удар» по своему сознанию, которого вовсе и не ожидал:
- У меня одни «пятёрки», Тадеуш Рафаилович…По всем предметам… И других оценок никогда небыло…
Учитель молчал минуты три, и всё это время очень внимательно, и как-то строго рассматривал паренька, и наконец, спросил:
- А когда же ты успеваешь заниматься всеми остальными, «юношескими» делами, а? Друзья-то у тебя есть?
- Есть, конечно! В секциях…
- Девчонка, которая нравится?
- В школе… Одноклассница…
- Ну, и?
- Я ещё успею!..
- М-мда! – Проговорил как-то неопределённо Учитель. – А кем в жизни-то быть хочешь? Решил уже?
- Конечно!
- И кем же?
- Врачом хочу быть! Хирургом!..
Этот ответ напрочь выбил Учителя из колеи:
- А зачем же тогда тебе такой спорт? Хирург, как скрипач, должен пальцы беречь! Или ты об этом не знаешь?
- Знаю… Только я военным хирургом хочу быть!..
«…Вот это кадр! – Подумал Учитель, озадаченно потирая подбородок. – Впервые такого вижу! И, кажется, не врёт!.. И цель парнишка, кажется, имеет!.. А спорт ему не для уличных драк – это понятно!..»
- А почему ты пришёл ко мне? У тебя, судя по всему, очень хорошие перспективы и в боксе и в борьбе…
Паренёк подумал немного и поднял взгляд на Учителя:
- Понимаете… Я всегда задавал себе вопрос… Вот в боксе… Там же «ударный инструмент» только руки! А почему? Ведь ноги у человека намного сильнее рук! Почему их не используют?.. Начал борьбой заниматься… Там тоже интересно, но… Тоже немного не то… А я в армии хочу служить! А армия – это не соревнования, там всякое случится, может… – Он говорил горячо, и очень убеждённо. – Армия – это не ринг, и не татами… Вот я и хочу уметь защитить себя и других…
- Защитить?
- Конечно, защитить! А что ещё?
- Кх-м!!! – Учитель ещё пристальнее посмотрел на этого паренька. – Защитить, значит… Как тебя зовут, говоришь?
- Миша Парубец.
- Ты вот что, Миша… Приходи в следующую субботу на тренировку…
- Так вы меня берёте, Тадеуш Рафаилович?!!
- Беру-беру… Приходи…
- Только у меня это…
- Что, Миша?
- У меня денег оплачивать занятия вашей секции нет… Я и в других-то секциях держусь только потому, что уже «Кандидат»… Сначала всё нормально было… Только… У меня отец два года назад погиб… Машина его сбила… А мама… Она простым почтальоном работает… Да и сестрёнка у меня младшая… Дашка…
- Сколько сестрёнке-то?
- Семь только-только исполнилось… Осенью в первый класс пойдёт…
Учитель улыбнулся одними уголками рта:
- Так ты и её, небось, защищать собрался?
- Конечно!.. И не только!.. Ведь есть же и слабые люди, правильно?
- Правильно-правильно… Жду тебя в субботу, на тренировку, защитник человечества!
- А как же?..
- А вот так! – Теперь Учитель улыбался широко и открыто. – Нам настоящие защитники ещё очень даже понадобятся! Так что приходи! Разберёмся…
…С того самого дня Миша начал приходить на тренировки в школу восточных единоборств под названием «СЭН’Э»…
Его, поначалу, было дело, определили в детскую группу, но… После нескольких тренировок, присмотревшись, поняли, что парню среди детей делать нечего – как-никак, а «Трижды Кандидат»!..
Теперь спортзал «Фрунзевец» стал для Миши едва ли не родным домом – небыло ни одного дня, чтобы он не проводил здесь 2-3 часа на тренировках: понедельник и четверг – бокс; вторник, среда и пятница – дзюдо и самбо; суббота – каратэ…
И только по воскресеньям он проводил время со своей матерью и младшей сестрой Дашей… К этому маленькому, но такому любознательному человечку Миша относился с особенным трепетом и любовь!.. Он исполнял все её капризы, водил в зоопарк, в кино, в планетарий, покупал мороженое и игрушки… А потом опять всю неделю экономил на своих школьных обедах, те 70-80 копеек, что давала ему мать, чтобы в следующее воскресенье у Дашки опять было весёлым и счастливым днём!.. Он даже не задумывался над тем, что делает, и как, просто… В его жизни были две женщины, за которые он готов был отдать абсолютно всё, пока две – его мать, и его младшая сестра Даша…
…Ты всё ещё веришь в любовь,
Фильмами добрыми бредишь.
И всё ещё веришь в любовь,
Веришь...
Из дома уходишь тайком,
Так же без спроса взрослеешь.
И всё ещё веришь в любовь,
Веришь...
Младшая моя сестрёнка,
Что же ничего не скажешь мне?
Младшая моя сестренка,
Жаль тебя мне...
Какая бесстрашная ты –
Кормишь дворнягу с ладошки...
Тебя любят травы, цветы,
Кошки.
И всё же ты, всё же дитя,
Фильмами добрыми бредишь.
И веришь в любовь не шутя,
Веришь...
Младшая моя сестрёнка,
Что же ничего не скажешь мне?
Младшая моя сестренка,
Жаль тебя мне...
…По правде говоря, девчонки в классе просто сохли по Мише!.. Да и то подумать – круглый «отличник», умный, начитанный да ко всему прочему ещё и спортсмен, каких поискать «Кандидат в Мастера»! И не по шахматам, в самом, что ни на есть мужском спорте! Да какая же дура откажется от такого спутника, который и разговор поддержит, и сам интересное расскажет, и если вдруг так случится, ещё и от хулиганов защитить сумеет!.. В общем… В своей школе девятиклассник Миша Парубец пользовался популярностью и вниманием даже у десятиклассниц… А что?! Этот «мальчик» уже был под 180 ростом, в плечах размере в 50-ом, и с тонкой талией и бёдрами, на которые спокойно налазили брюки 46 размера! Эдакий «треугольник»! Эдакий, молодой бог Адонис, в помесь с Гераклом!.. Потому, что его руки, плечи и грудь, да вообще весь торс, который бугрился большими мышцами, вообще был предметом зависти всех школьных пацанов, а девчонки, постоянно придумывали какие-то маленькие женские хитрости, чтобы прикоснуться к этим стальным мышцам!.. Склонятся над ним, сидящим за партой, якобы желая что-то узнать, или встать на цыпочки, чтобы «на ушко шепнуть по секрету», но обязательно так, чтобы коснуться его руки или плеча своей грудью…
В общем… Завидный был Миша «жених» да только… Не замечал он никого из этих девчонок, потому, что была в его душе «зазноба» – Марина… Марина Горячева… Которая «не замечала» его самого! Единственная, из всех девчонок в классе, да и во всей школе! Или, может, просто делала вид, что не замечала?..
Не высокая, но очень ладно «скроенная», с двумя светло-русыми косичками и очень миловидным личиком и с задорно вздёрнутым носиком… У них с Мишей было очень много общего – она тоже была «круглой» отличницей, и тоже занималась спортом – спортивной гимнастикой. И уже была «Мастером спорта» и участвовала во всесоюзных соревнованиях!..
Нет… Если честно, то Марина конечно же замечала душевные страдания Миши. И, чего скрывать, как и он, Марина больше никого, кроме него единственного, возле себя «не видела»… Но… А как же гордость девичья? А как же серенады лунной ночью под балконом? А как же страстные признания в любви, под стрёкот сверчков и цикад? Чтобы хоть немножко, хоть чуть-чуть было похоже на Ромео и Джульетту, Тристана и Изольду, Руслана и Людмилу… Кому ж такого не хочется?
О чём только не мечтают девчонки и мальчишки в пятнадцать-шестнадцать лет!.. Что только не грезится им в их юношеских снах!.. Жаль только, что проходит совсем немного времени, каких-то два-три года, и вся эта розовая и такая красивая романтика исчезает куда-то, а вместо неё… Вместо неё к восемнадцати годам, к огромному сожалению, как правило, приходят если не прагматичный расчёт, то вино, сигареты, а иногда и наркотики, и ранние беременности, как издержки всех этих развлечений… А настоящие, красивые, тёплые чувства, уходят куда-то навсегда, оставляя своё место в юношеских, не сформировавшихся душах, цинизму, чёрствости и бесстыдству, которое окрестили красивым словом «раскомплексованность»… Или остаются, но лишь у очень немногих!.. Жаль, что такие вещи ещё не понятны в пятнадцать, когда кажется, что весь мир радуется просто тому, что ты в нём есть…
В общем…
Они тянулись друг к другу, и даже, возможно и любили по-юношески, но… Никто из них не решался пока первым завести разговор о своих чувствах… C'est la vie, как говорят французы, или попросту такова жизнь…
…В жизни Мишы, в его душе, только-только начинала появляться третья женщина… Она была для него ещё чем-то очень эфемерным и недоступным, хотя сердце подсказывало, что именно она, Маринка, займёт в его душе своё большое, и достойное место… А пока была мама и сестрёнка Дашка…
* * *
Весна 1979 г. Москва.
«…Вот ты и Мастер!..»
…И бесконечные, изнуряющие тренировки…
…Месяц за месяцем…
…- Ити! Ни! Сан! Си! Го! Року! Сити! Хати! Кю! Тзю! – Командовал сенсей Тадеуш, и от его резкого голоса по додзо гуляло гулкое эхо.
Кохай Миша Парубец тренировался упорно, и даже, если можно так сказать, как-то очень самозабвенно…
Добившись немалых результатов в боксе и в борьбе, именно здесь, оказалось, он нашёл то, что было ему по душе, и что полностью отвечало его пониманию быть сильным телом и духом…
Именно здесь в спортзале «Фрунзевец» на Маяковке он «нашёл свой путь»…
…- Йё! – с этой команды начиналось его субботнее утро.
И начиналось многочасовое самоистязание…
А когда Учитель подавал команду:
- Ямэ!..
То все, кто в тот момент здесь находился, прощались с сенсеем, говорили традиционное «Ос!» и покидали додзо, а Миша…
Миша оставался ещё на полчаса-час, отрабатывая на боксёрской груше удары…
Тадеуш наблюдал издалека за этим упорным парнем, и только иногда подавал команды:
- Михаил!
- Да, сенсей!
- Ногарэ! Ногарэ!!!
- Ос! – Отвечал Миша, и продолжал лупить своими кулаками грушу, но теперь уже учитывая те рекомендации, которые давал ему его тренер…
И небыло, казалось никакой усталости в теле этого упорного, и целеустремлённого паренька…
…Учитель всё ждал, когда же наступит тот момент, когда его, чего уж скрывать, один из лучших учеников выдохнется, наконец-то, и отойдёт от избиваемой им боксёрской груши…
Да только Миша почему-то от неё не отходил…
Мощные серии, «двойки» и «тройки», сыпались как из пулемёта, по рукам и плечам, бугрящимся мощными мышцами, струились ручейки горячего пота, и парень всё бил и бил… С какой-то неистовой исступленностью…
И, в конце концов, сенсей подал резкую команду:
- Ямэ!!! – Скомандовал Тадеуш через полчаса. – Сейдза!
Миша послушно отошёл от груши и опустился на татами в позе медитации, на колени, и усевшись на пятки.
- Мокусо! – Резко скомандовал ещё раз Учитель.
И Миша закрыл глаза…
Тадеуш подошёл к своему ученику, присел в такой же позе напротив, и внимательно пригляделся…
Парень сейчас был похож на молодого жеребца, которого решили испытать на выносливость, но немного переборщили с нагрузками – он подрагивал всем телом, был таким мокрым от пота, словно только что вышел из парилки, и было заметно, что его ноги еле-еле несут своего хозяина… В общем… «Жеребца» загнали, и теперь ему нужен был отдых…
- Что с тобой происходит, Миша?
Мишка открыл глаза, и устало посмотрел на Учителя:
- Скоро будут соревнования по боксу, сенсей, на первенство Москвы…
- Не то!.. Ты уже давно готов к этому первенству, и сам прекрасно об этом знаешь!
- А через месяц, по дзюдо, а ещё через две недели по самбо! И я везде участвую! Если займу призовое место, то получу «Мастера Спорта»!..
- Не то!!! – Сказал Тадеуш, и строго посмотрел в глаза своего ученика. – Помнишь, что я говорил в самом начале, когда ты только-только пришёл в додзо? Настоящий воин должен быть открыт душой!.. Ты не доверяешь мне?
- Доверяю, Учитель!
- Тогда почему же ты не хочешь сказать мне правду?
- Я… Я… Простите меня, Учитель…
- Что с тобой происходит, Миша? – Теперь голос Тадеуша стал намного мягче. – Давай-ка отбросим все условности и поговорим начистоту, просто как друзья… У тебя произошло что-то в семье?
Миша потупил взгляд, но так ничего и не ответил…
- Нет, Миша… Так не пойдёт… Истязать самого себя я тебе не позволю, и, поверь мне, я это сделаю! Вот возьму, да и расскажу твоим тренерам о твоём душевном состоянии и порекомендую найти тебе замену на соревнованиях… Или давай, рассказывай, что у тебя в душе творится!
- Мать болеет… – Произнёс парень, глядя в пол.
- Как болеет? Чем? Насколько это серьёзно? – Продолжал настаивать Учитель. – Михаил! Я жду ответа!
- В больнице она…
- Давно?
- Уже три недели… Что-то у неё по-женски… Я точно не знаю… Операцию сделали…
- А как же твоя сестра? Как ты с Дашкой управляешься?
- А у неё до вечера «продлённая группа», они там и уроки делают, и отдыхают, и кушают… А вечером я её забираю… Ну, а утром в школу вместе идём… Потом, после занятий, я в больницу, а после – на тренировки…
Учитель внимательно посмотрел Мишу:
- Ты когда ел в последний раз? Только честно!
- Я не помню… Готовить некогда… А Дашке я денег даю, чтобы она в школе ела, там неплохо готовят…
- И лекарства покупаешь матери?
- Покупаю… Те, которые говорят…
- Слушай, ученик… У тебя деньги-то есть?
- Есть пока ещё… – И Миша опустил взгляд в самый пол.
- Ясно! – Проговорил Учитель задумчиво. – Так!.. Заканчивай тренировку, и давай в душ… Потом поговорим!
А через двадцать минут они встретились у главного входа в спортзал «Фрунзевец»:
- Ну, что? Пойдём что ли, ученик?
- Куда? – Не понял Миша.
- Как это куда? Сестру твою с «продлёнки» забирать! – Усмехнулся Тадеуш. – А потом домой…
- Куда домой?
- Ко мне домой! Жене я уже позвонил, так что нас ждут…
- Я… Я это… Я не могу, Учитель… Я так не могу!
Взгляд сенсея тут же посуровел:
- Во-первых – тебя, Михаил, никто даже не собирается спрашивать! Это решение принял твой учитель и наставник, и, по канонам восточной философии, ты, его ученик, обязан подчиниться! Так?
- Ос! – Ответил Миша.
- Хорошо! Во-вторых – в шестнадцать лет, школьник, не может в полной мере заботится о своей восьмилетней сестре… А если даже у него это и получается, то… Обязательно найдутся всезнающие соседи, которые «борцы за законность», которые «накапают» в органы и за вами приедут из одной, очень хитрой социальной организации, и заберут в интернат!.. Потому, что вы несовершеннолетние! Понятно?
- Ос, Учитель!
- Хорошо! В-третьих – Дашке твоей в моём доме будет куда, как интереснее, потому, что у меня дочка, Софья… Он правда, на четыре года постарше Дашки будет, но… Поверь мне, им будет чем заняться!.. Это тоже понятно?
- Ос!
- И последнее, Миша… – Учитель проговорил это с какой-то странной, отеческой теплотой. – Ты очень талантливый парень… Умный, и, что я считаю очень важным для бойца, очень целеустремлённый… И ты, я знаю, добьешься своей цели и получишь «Мастера», но!.. Для этого тебе элементарно надо есть! Еда – это твоя сила, и это твоя энергия! Не будешь есть, ничего не получится!.. А у меня жена готовит так, что пальчики оближешь!.. Денег у меня, к сожалению, нет, но вот взять вас двоих «на довольствие» я могу! Так что, не пропадём! А когда твоя мать выйдет из больницы, вот тогда вы домой и вернётесь!.. А пока, это время, будете жить у меня! И накормлены, и под приглядом! Я доходчиво тебе объяснил? Больше вопросов, я надеюсь, не будет?
- Нет, Тадеуш Рафаилович… – Ответил Миша, и на его глаза навернулись слёзы. – Спасибо вам… Большое спасибо…
…И совершенно неожиданно оказалось, что жить в доме Учителя Тадеуша было интересно не только маленькой Дашке, но и Мише! Всё здесь было направлено на изучение и познание каратэ. А его тринадцатилетняя дочь Софья, им не просто увлекалась, а уже даже и тренировала детишек младшей группы!.. И хорошо, надо сказать тренировала! Со знанием дела!.. Она-то и увлекла Дашку в эти «сети»… И, совершенно добровольно, взяла на себя обязанности забирать свою младшую подругу из школы…
И ещё они, все вместе навещали в больнице свою больную мать, которую почему-то не выписывали, а даже сделали ещё одну операцию… И женщина была безмерно благодарна тренеру, за то, что он позаботился, и не оставил её детей в такой вот беде…
А Миша…
Миша тренировался… До самозабвения! До такой слабости в ногах, что порой просиживал в раздевалке после тренировки по 20-30 минут, чтобы ноги донесли его до дома Учителя…
…А потом, в мае, был тот чемпионат, первенство Москвы, на котором Миша среди юношей, в своём весе проиграл только в самом финале и занял Второе место…
- Ты не расстраивайся, Михаил! – Говорил ему тогда Учитель. – Твоё Второе место, оно позаслуженнее иного Первого будет! Ты вспомни, кого ты на этом чемпионате побил!
- Да чего там вспоминать… – Миша был недоволен своим результатом. – Побил и побил…
- Э, нет, Михаил! Не всё так просто! Ты помнишь, как в боксе присваивают «Мастера Спорта»? Нет? Так я напомню! – Тадеуш почему-то улыбался. – Претендент на звание должен выиграть в спарринге на ринге три боя с «Мастерами»…
- И что с того, Учитель?
- А то, что по жеребьевке на этом чемпионате, так уж тебе «повезло», ты дрался с четырьмя «Мастерами»! В «одной восьмой финала», в «четвертьфинале», в «полуфинале», ну и в финале, в конце концов… И проиграл только последний бой! Хотя… По всем расчётам знающих людей ты должен был вылететь из чемпионата ещё в «одной восьмой» – там против тебя стоял член юношеской сборной Союза!..
- Так что? Получается, что я…
- Получается, Миша, что побив трёх «Мастеров» и заняв Второе место, ты выполнил, и даже перевыполнил немного, норматив!.. Вот ты уже и «Мастер Спорта», ученик!.. И заслуженно, я считаю!.. Когда-то я тоже был «Мастером» по боксу, так что в этом спорте что-то понимаю…
Только теперь у Мишки засветились глаза… Да-да! Только теперь!.. Нет, он знал, конечно же, о нормативах, но был так расстроен своим проигрышем, что забыл о них напрочь!..
В тот же вечер, пропустив с разрешения тренера, очередную тренировку по боксу – на сегодня с него бокса было достаточно – он помчался к своей тайной зазнобе Марине, чтобы рассказать, а может даже и похвастать немного, о том чего он добился…
…- Ну, как? Выиграл?
Марина не язвила, а даже наоборот, проявила странный для неё, потому что раньше такого небыло, живой интерес к Мишиным достижениям…
А Мишка зарделся сразу же, да так, что его лицо теперь совсем не отличалось от варёного бурака:
- Проиграл…
- Как? Не может быть! – Марина округлила глаза. – Ты же столько тренировался, так рвался на эти соревнования!.. Как же ты проиграл?..
- В финале…
- Подожди!!! В финале? Значит… Ты занял Второе место на первенстве Москвы?!! И это ты называешь проиграл?!!
- Знаешь, Марин… – Мише почему-то было стыдно поднять на неё глаза. – Может я и не прав… Но я считаю, что Победитель только тот, кто победил, кто первый!.. А все остальные какие-то… «Полупобедители» что ли…
- И ты не прав! Второе место – это значит, почти всегда, что в этот день тебе немножко не повезло… Оно такое же ценное, как и Первое, потому что за него борются только двое, самых сильных! Это Третье место всего лишь «Почётное», потому что двум уже побеждённым дают последний шанс… Спортивное «золото» и «серебро», Миша, они почти равноценны!.. Ну, ты к этому ещё привыкнешь… Я вот, к примеру, завоевала свои первую «почётную» бронзу только на своих пятых или, кажется, даже шестых соревнованиях! Я ты только появился и сразу Второе место!.. Да ты просто молодец!.. И в следующий раз ты будешь более удачливый, и обязательно победишь!!!
И…
Наверное, Марина и сама от себя такого не ожидала, но… Она схватила его за лицо своими крепким, цепкими ладошками гимнастки и неумело чмокнула в губы…
В общем… У Мишки получилось, как в той старой песне, которую пел пьяный таможенник Верещагин:
…Ваше благородие, госпожа Удача,
Для кого ты добрая, а кому иначе…
Девять граммов в сердце – постой, не зови!
Не везёт мне в смерти, повезёт в любви.
Девять граммов в сердце - постой, не зови!
Не везёт мне в смерти, повезёт в любви…
Ваше благородие, госпожа Победа,
Значит, моя песенка до конца не спета.
Перестаньте, черти да клясться на крови!
Не везёт мне в смерти, повезёт в любви.
Перестаньте, черти да клясться на крови!
Не везёт мне в смерти, повезёт в любви…
…У Мишки от этого, самого первого в его жизни поцелуя перехватило дыхание так, словно его не поцеловали, а со всего маху саданули апперкотом прямо под дых!.. И, совершенно задохнувшийся, он взял, да и выпалил:
- Зато я теперь стал «Мастером», Мариш!..
- Вот и молодец, вот и здорово! – Выпалила девчушка, и теперь уже целенаправленно и обдуманно поцеловала Мишу долгим поцелуем. – Значит, ты не зря тренировался, Второе место, а не Первое – это просто ерунда и случайность!..
…Тогда, в то их такое случайное, никем не запланированное и самое первое свидание в подъезде девушки, они простояли на лестнице обнявшись несколько часов… А домой, вернее в дом Учителя, Миша вернулся только во втором часу ночи, и совершенно счастливый лёг спать…
Всё! Абсолютно всё изменилось в его жизни с этого дня…
Теперь он не ходил, как все обычные, нормальные люди, а просто летал!.. И не только по улицам, а и на тренировках… И больше всего это было заметно именно в додзо, на тренировках у Учителя… Потому, что Миша полностью перенёс с собой в каратэ боксёрский девиз легендарного Мохамеда Али: «Летать, как бабочка, и жалить, как пчела!»…
И результаты не заставили себя долго ждать – за неделю до чемпионата по дзюдо Учитель Тадеуш официально и очень торжественно вручил Мише «красный пояс»…
- Ты достиг очень хороших, и очень больших результатов, ученик, за тот неполный год, когда начал ходить в наше додзо и познавать здесь истину… И когда-нибудь, Михаил, ты станешь выдающимся бойцом! Поздравляю тебя, ученик! Теперь ты мой семпай и я доверю тебе тренировки младшей детской группы, вместе с Софьей… – И тут Учитель наклонился к самому уху Михаила. – Она уже почти год тренирует, а «красного пояса» сама так пока ещё не и заработала …
- Ос, Учитель! – Ответил Миша с почтением…
…Сказать, что Миша был на седьмом небе от счастья, это значит не сказать ничего!.. Наверное, это и называется той «белой полосой» в жизни каждого человека, когда у него получается всё, чего хочется, и от этих успехов у него вырастают крылья…
Через неделю Миша выиграл чемпионат Москвы по дзюдо, в своей юношеской категории и по праву получил звание «Мастера спорта», в шестнадцать лет!!!
Был, правда, небольшой провал через две недели, когда на чемпионате по самбо он занял всего лишь четвёртое место, но Миша по этому поводу теперь совершенно не расстраивался – теперь в его жизни были два мудрых человека, которые сумели объяснить ему про спорт простые истины.
Учитель Тадеуш сказал, что даже было бы странно, если бы он завоевал хоть какое-то место, потому что в шестнадцатилетнем возрасте такие результаты, да за такой срок это вообще непостижимо.
Он так и сказал ему тогда, после турнира:
- Тебе, Миша, ещё очень повезло, что ты хотя бы до полуфинала добрался… А я, если честно, вообще опасался, что у тебя «пупок развяжется»! Боялся, что ты просто сломаешься от нагрузок физических и моральных, а так бывает очень часто!.. Да и шутка ли сказать, ученик! За месяц ты стал серебряным призёром Москвы по боксу, чемпионом по дзюдо, защитил два норматива «Мастера спорта» и я сам вручил тебе «красный пояс» по каратэ! Про такое я даже никогда не слышал, и думаю, что никогда больше и не услышу!.. А что касается самбо, так своего «Мастера» ты ещё успеешь защитить, в течение следующего года – соревнований будет много, а тебя, как борца, поверь мне, заметили!.. Так что, всему своё время, ученик!..
И была его мудрая, не по годам, Марина, которая сказала просто:
- Мишенька… Я знаю, что такое спортивный азарт – сама не один раз уже выступала на соревнованиях… Только… Послушай меня… Ты уже и так доказал всем, что ты уникальный спортсмен… Но теперь… Теперь тебе придётся выбрать… Если ты и дальше будешь тратить всё своё время на бесконечные тренировки, то его совсем не останется на меня… А я, если честно, очень хочу, чтобы ты был рядом со мной, Миша… Хочу, чтобы ты по-настоящему был моим парнем… Ведь ты же не собираешься быть только спортсменом?
- Нет, Марина… – Твёрдо ответил Мишка. – Я уже давно решил, что стану врачом! Военным врачом!
- А тогда послушай меня! – Она обняла его и посмотрела прямо в глаза. – Ты уже «Мастер», Мишенька… Дальше в спорте перед тобой остаются только «Мастер Международного класса», но для этого надо тренироваться до умопомрачения, войти в Союзную сборную и поехать хотя бы два-три раза на чемпионат Европы, я не говорю уже о большем… И «Заслуженный Мастер Спорта», но его получают только «старички», и только если у них в «зачёте» несколько побед, и как минимум на Европе… На это уйдут годы…
- Да если честно, Мариш, мне это и не надо…
- Ты уже «добежал» до того предела, Миша, после которого надо решать, бежать ли дальше и посвящать всю свою жизнь только спорту, или остановиться, и задуматься…
- Я понимаю, Мариш…
- Мне кажется, что не очень, Миша… Вот ты уже «Мастер» по боксу и дзюдо… «Кандидат» по самбо… Что дальше?
- Знаешь… – Ох, и трудное же это было решение, но Миша понимал, что его надо принять. – Если честно, то я нашёл себя в каратэ… По-настоящему нашёл… Это именно то, что мне нужно… А бокс… Я ведь и пошёл-то на борьбу именно потому, что бокс не совсем мой спорт… А тянул дальше уже, наверное, просто по инерции…
- Ты хочешь сказать, что…
- Я полностью перейду на тренировки по каратэ, Мариш… Да и с дзюдо тоже самое – дальше уже идти некуда, да и незачем… Ты права…
- А самбо?
Мишка улыбнулся:
- А вот самбо пока пусть будет! – Он чмокнул её прямо в нос. – Я был «Трижды Кандидатом», когда пришёл в додзо к Учителю, теперь просто обязан стать «Трижды Мастером»… Ну, чтобы уравнять баланс… Вот получу «Мастера» по самбо, и полностью переключусь на каратэ! Обещаю!
- Ну, пусть хоть так… – Согласилась тогда Марина. – Всё равно времени у нас с тобой будет хоть немного но побольше…
…И Миша именно так и сделал…
Он продолжал тренировки в додзо у Учителя Тадеуша, и тренировался в борцовском зале, но только как самбист – с дзюдо и боксом было покончено… Хотя… Карате, давало теперь Мише намного больше, чем эти два спорта им оставленные. Потому, что в нём было очень много и от бокса, и от дзюдо, только здесь всё это было соединено воедино…
…Миша тренировался упорно, неистово, и… Целенаправленно!..
…Весной 80-го, в апреле, когда до окончания школы Мише оставалось всего-ничего, он получил и своего третьего «Мастера» по самбо, заняв Второе место, на очередном чемпионате… Но… К тому времени для него это уже было совсем не важно… И он без сожаления оставил и самбо…
Теперь его единственным спортивным наставником был Учитель Тадеуш… Да и не только спортивным… Этот мужчина теперь стал учителем Миши в самом прямом и самом широком смысле – он учил семнадцатилетнего теперь уже, паренька, как жить дать дальше, и очень верил в то, что он не сломается по ударами судьбы…
А жизнь, надо сказать, Мишу не пощадила… Видимо, как это правильно говорят, «Судьба человека, она как зебра – после белой полосы, обязательно наступает черная»…
А чёрная полоса Миши началась сразу же после Нового Года…
* * *
Зима 1980 г. Москва.
«…Терпеть! Только терпеть и не сломаться!..»
…Всё действительно началось срезу же после Нового года…
Водимо високосный 80-й начинал собирать свою жатву…
Почти полгода семейству Парубец казалось, что всё опять вошло в их обычную, семейную, нормальную колею… Мишкины успехи – это само собой, а Дашка, увлёкшись, под бдительным надзором старшего брата и Софьи, каратэ, стала намного более дисциплинированнее, и из отсталой «троечницы» в первом классе, во втором уверенно перешла в «твёрдые хорошистки»!.. Она и сама радовалась своим успехам, приписывая их «дяде Тадеушу», и радовала ими брата и мать…
А вот их мама…
Она после перенесенных операций, казалось, пошла на поправку, и даже опять вышла на свою нелёгкую работу простого почтальона… Всё в их семье вернулось в какую-то более или менее привычную колею, как вдруг…
…11 января 80-го…
…Учитель куда-то выходил из додзо на несколько минут, его позвали к телефону, а потом, вернувшись, прямо посреди тренировки скомандовал:
- Яме! Миша, подойди!
Миша подбежал к Учителю и склонившись в традиционном поклоне Сэнсэй ни рэй, проговорил:
- Ос!
- Йой! Работаем ренраку! Кихон! Хадзиме! – Скомандовал Учитель резким голосом.
Место Учителя, тренирующего группу, занял один из его учеников, мужчина лет тридцати, который был, кажется архитектором, а в додзо уже успел получить «коричневый пояс».
Сам же Тадеуш, как-то странно обнял за плечи Мишу, и вывел из зала:
- Мне надо с тобой поговорить…
- У вас что-то случилось, учитель?
- Случилось… – Казалось, что Тадеуш не знал, как начать разговор. – Случилось, Миша… Только не у меня, а у тебя… Даже не знаю, что сказать…
- Учитель… – Миша не узнавал своего сенсея. – Помните, вы мне рассказывали, как учил Морихей Уэсиба?
- «Если не знаешь, что делать – делай шаг вперёд»… Ты это имел в виду, Миша?
- Да, Тадеуш Рафаилович…
Учитель с каким-то горьким сожалением посмотрел на Мишу и проговорил:
- Что ж… Ты парень, крепкий… Боец… И держать удары умеешь… – Тадеуш посмотрел куда-то вдаль сквозь помёрзшее окно. – Надеюсь что и жизненные удары тоже…
- Что случилось? – Миша почувствовал, наверное, самим сердцем, и задал правильный вопрос. – Что-то с мамой?
- Да, ученик… Мне позвонили из больницы, потому что она просила врачей позвонить именно мне… Её забрали ещё утром, когда ты и Дашка были в школе… Ей стало плохо прямо на работе… Добрые люди вызвали «Скорую» для лежавшей в снегу почтальонши…
- Что, учитель? Что?!!
- В общем… – Тадеуш крепко сжал руку своего ученика. – Крепись, Миша… Мамы больше нет… У неё оказался рак… Давнишний… И её, оказывается, именно поэтому два раза оперировали прошлой весной, когда вы с Дашкой у меня жили, а потом выписали… Я разговаривал с её врачом, Миша… В общем… Он сказал, что примерно так и ожидал… В середине, может в конце января…
Миша сидел на длинной деревянной скамеечке похожий на каменное изваяние… И только мысли… Его мысли рвались наружу, как разбушевавшаяся раскалённая магма рвётся из кратера вулкана:
«…Мама! Мамочка! Что же ты мне ничего не сказала?!. Родная моя!.. Как же мы теперь с Дашкой без тебя будем?!! А Дашка?!! Я меня хоть паспорт уже есть, а она? Её же теперь в интернат заберут или в детский дом!.. Мамочка! Что же теперь будет-то?!.»
Он долго сидел, не шелохнувшись, и только две слезинки, выкатившись из его глаз, упали на пол…
- Держись, ученик… – Тадеуш всё это время был рядом с ним. – Держись!.. Ты же боец! А потому должен выдержать!
- Я сумею, Учитель… Я выдержу!..
- А с похоронами я помогу!.. Вся наша школа поможет! Не беспокойся! Мы своих в беде не бросаем!
- Спасибо, Учитель…
- С сегодняшнего дня вы с сестрой будете жить у меня, Миша… Как оно там будет дальше с Дашкой не известно, но попробуем отбиться… В детдом не отдадим! Во всяком случае, пока все бумажные волокиты пройдут, у вас будет нормальная крыша над головой!
- Спасибо, Учитель… Спасибо за помощь и поддержку…
- Так должно быть, Миша!.. Так правильно и по-человечески… В общем… Разберёмся с твоей бедой вместе, ученик – так любую беду, которая в дом приходит переживать легче… Да справляться с ней сообща тоже легче!..
- А как де Даша? Как ей сказать?
- Пока не стоит, Миша… Скажем, что ваша мама уехала надолго… На лечение за границу… А когда поправится, то обязательно приедет… Ничего! Справимся вместе!.. А Дашка, когда подрастёт, поймёт и простит…
…20 февраля 80-го…
…Да только…
Видимо и в правду говорят, что беда в одиночку не ходит, а своих подружек за собой водит… «Пришла беда – отворяй ворота!..»
Только-только Миша начал «возвращаться к жизни» после похорон матери, только-только та, острая как бритва боль потери близкого человека притупилась, как…
…В тот день даже погода была какая-то угрюмая и мрачная…
Ну, помните, как у Горького: «Над седой равниной моря ветер тучи собирает…»?.. Моря в Москве, конечно же небыло, но вот над городом… В середине дня было темно, как поздним вечером, над головой клубились низкие и какие-то свинцовые облака которые полностью закрыли собой небо… Да только… На самом деле и облаков-то тех видно небыло – на Москву буквально обрушился снегопад и мощный ветер!.. Да ещё и мороз стоял под 20 градусов!..
Миша в тот день сам забрал из школы свою сестрёнку, и они, прикрывая шарфами и варежками свои лица, и частенько подставляя под этот ветродуй спины, кое-как добрались до «Фрунзевца», на тренировку к Учителю.
В зале было тепло и уютно, и они, раскрасневшиеся с мороза, улыбались своим знакомым, которые тоже пришли сюда потренироваться…
Дашка сразу же нырнула в женскую раздевалку, и Миша уже собрался было последовать её примеру, как его позвал Учитель:
- Миша!
- Да, Тадеуш Рафаилович? – Он подошёл к своему сенсею.
- Как дела, ученик?
- Всё в порядке… Дашка сегодня две «пятёрки» получила – по математике, и рисованию. У меня «пятёрка» по английскому… – Он уже привык рассказывать Учителю об их школьных успехах так, как если бы об этом спрашивал родной отец. – А что?
- Собирался потренироваться?
- Конечно!
Тадеуш посмотрел куда-то в сторону:
- Ты это, Миша… Дашка пусть тренируется… За ней София присмотрит… А потом и домой отведёт… А ты не торопись переодеваться…
Миша смотрел на учителя в недоумении, и пытался понять, почему он говорит такие странные для него вещи…
- Какие-то неприятности, Учитель? Почему мне нельзя тренироваться?
- Тебе сейчас надо будет поехать в одно место, Миша… В институт Склифосовского…
- Зачем? Что мне там делать?
- Это ты там узнаешь… Там, в отделении травматологии… В общем Маринка там твоя! – Выдавил из себя, наконец-то, Учитель, и уже вдогонку Мише крикнул. – Осторожнее, ученик! Сам под колёса не попади!
Он бежал так, как больше не бегал в своей жизни никогда…
Напрочь позабыв о том, что существует метро, он как сумасшедший нёсся по заснеженным, завьюженным улицам… Поскальзывался, падал, иногда прямо лицом в сугробы, но вставал и продолжал бежать дальше, мимо застывших в снежном плену автобусов и троллейбусов…
«…Быстрее!!! Быстрее беги!!! Ещё быстрее!!!»
Подгонял он себя, путался в полах своего старенького, короткого пальто, опять падал, но поднимался, и с упорством Титана, продолжал бежать навстречу ветру, который пригоршнями бросал ему снег прямо в лицо…
Мокрый, промёрзший до костей, он ввалился в медицинский корпус, и, не снижая скорости, понёсся вверх по лестнице к травматологическому отделению…
- Где лежит Горячева Марина? – Рявкнул Миша на молоденькую дежурную медсестру, сидевшую за письменным столом.
И видимо грозно рявкнул, да и весь вид его был какой-то взъерошенный, а взгляд не предвещал ничего хорошего… Девушка испуганно отстранилась от парня подальше и, слегка заикаясь, проговорила:
- А-а… Он-на в т-третьей п-палате… В-вон х-халат весит… Н-надо об-бязательно н-надеть…
- Хорошо!
Едва ли не крикнул Миша, одним рывком, так что пуговицы разлетелись по коридору, сбросил с себя пальто, накинул на плечи белый халат, и уже через несколько секунд стоял около кровати Марины:
- Привет, Мариш…
Он смотрел в её лицо, которое потемнело от боли и было теперь не румяным, как обычно, а мертвенно-серым, и на обилие бинтов, которые превратили её талию и бёдра в какой-то белый кокон.
- Как же это ты?..
- Вот так, Мишенька… – Она попробовала улыбнуться пересохшими губами, но у девушки ничего не получилось. – Сорвалась…
- Она как раз «большой оборот» делала… Рука сорвалась, и Марина всем махом на нижний брус…
Миша обернулся на голос человека, которого в самом начале вообще здесь не заметил. Это был её тренер, который сидел на стуле в самом уголке, неестественно сгорбившись, как древний старик.
- Что врачи сказали? – Спросил Миша.
- Перелом таза… Через час-полтора будут делать операцию… Я тут позвонил… У меня есть друг старинный… Профессор хирургии… Вот теперь ждём пока он приедет…
- Он хороший врач?
- До этого всех на ноги ставил…
- Куда же вы сами смотрели-то?!! Э-эх, вы!!! А ещё тренер!!!
- Не надо, Миша… Не ругайся… – Проговорила Марина. – Сергей Викторович не виноват… Это я сама… Соревнования скоро… Хотела усложнить программу на перекладине, а ему ничего не сказала… Вот видишь… Не получилось у меня…
- Что же ты наделала, Мариша!.. Зачем?.. Что же теперь будет-то?
Девушка отвернула голову к стене, так чтобы не смотреть на Мишу, и тихо сказала:
- Не верю я этому профессору… Не сделает он ничего… У меня от талии и ниже всё огнём горит… А ногами двинуть не могу – совсем не чувствую… Словно они чужие, словно одолжила у кого…
Она помолчала немного и громко прошептала:
- Я теперь калекой останусь, Миша… И ты меня бросишь… Всё… Закончилась любовь…
- Дура!!! – Не сдержался Миша. – Я тебя не брошу! Никогда! Ни за что! Я же люблю тебя, Маришка! Понимаешь ты это?!!
Странное это было признание в любви…
Они уже почти год были вместе, и даже строили какие-то совместные планы, но… Странно, но они так, ни разу, так и не сказали друг другу ни единого словечка о любви… Просто так как-то сложилось, что она подразумевалась сама собой, что они о ней знали, и… Может быть они просто ещё стеснялись этих слов…
Девушка повернула своё, измученное болью, лицо к Мише и из её миндалевидных глаз покатились большие, горькие слёзы:
- Мишенька… Не бросай меня пожалуйста!.. Я же умру без тебя!..
…Он просидел больше пяти часов в коридоре, пока шла операция…
А когда к нему вышел профессор, то Миша только посмотрел на него, задавая немой вопрос…
- Вы кто ей, молодой человек?
- Жених, и… Будущий муж! – Сказал Миша с уверенностью. – Как она?
Профессор помял пятернёй свой подбородок, и задумчиво проговорил:
- Очень сложный перелом… Ей предстоит очень длительное лечение, и, возможно, ещё не одна операция… О спорте теперь не может быть и речи… Вопрос стоит так, что будет ли она вообще когда-нибудь теперь передвигаться самостоятельно… И… Тут даже не всё от врачей зависит… Тут очень многое зависит от её организма…
- А что может быть, доктор?
- Если всё будет хорошо, то она, возможно, через какое-то время, вернётся к нормальной жизни…
- А если…
- В таком случае, молодой человек, мне очень жаль… – Профессор посмотрел Мише в глаза. – Возможно, что ей придётся всю жизнь провести в инвалидной коляске… Очень много теперь будет зависеть от того, насколько она будет хотеть ходить… От её морального состояния… Так что… Возможно, что если вы сумеете окружить её заботой и заставить хотеть жить, то это будет для вашей невесты очень важным стимулом…
- Я её не брошу, профессор! – Произнёс Миша убеждённо.
- Надеюсь… Возможно, что от вашего к Марине отношения, завит 70 процентов её выздоровления!.. Помните об этом, молодой человек! И постарайтесь почаще её чем-нибудь радовать!..
- Я постараюсь… Я всё сделаю…
…Начиная с этого дня, Миша всё свободное время пропадал в больнице, и лишь изредка приходил домой, чтобы помыться и привести себя в порядок… Он даже свои школьные уроки делал в больнице, радом с койкой Марины, а на следующий день сдавал её выполненные «домашние задания» школьным учителям – заканчивался десятый, выпускной класс… С Учителем он виделся, в основном на тренировках в додзо, а с сестрёнкой Дашей ещё и в школе…
И Миша готовился к соревнованиям…
Хотя, если честно, то он готов был уже забросить куда подальше занятия не только самбо, но и каратэ… Но…
Во-первых, ему не позволяла совесть так поступить перед Учителем Тадеушем… А во-вторых, когда он поделился своими мыслями с Мариной, она заявила ему очень жёстко и категорично, что, мол, просто перестанет его уважать, если он оставит спорт, потому что будет считать, что Мишка просто слабак, и он сломался перед трудностями… А ещё, мол, он ей обещал прошлой весной, что получит своего третьего «Мастера», а Марина доверяет только тем мужчинам, которые умеют держать своё слово…
Вот она, женская хитрость во благо… А может и не хитрость, потому что именно тогда, именно в тех, таких тяжёлых для семнадцатилетнего пацана обстоятельствах, и закалился по-настоящему, Мишкин характер… И благодаря даже не сильному мастеру каратэ, Учителю Тадеушу, хотя и ему тоже, конечно, а слабой девчонке, которая волею случая стала инвалидом, но не потеряла силу духа и воли к победе, а главное – к жизни!..
И надо знать Мишу!..
«…Ладно! Будет тебе Маришка, третий «Мастер»! – Думал он в те дни, шагая на тренировки. – На изнанку вывернусь, все жилы порву, или мне их порвут, но сделаю, как обещал! Или тогда мне рядом с тобой просто нечего будет делать!..»
…19 апреля…
…Весна к тому времени уже полностью вступила в свои права, ушли холода, растаял снег, уже довольно ощутимо припекало весёлое солнышко, и даже распустившиеся почки на ветках кустов и деревьев уже превратились в зелёные масляные листочки. Зацвели яблони и вишни, а в Ботаническом саду зацвела крупными, сиреневыми цветами японская сакура… Природа ожила после холодной зимы, прилетели птицы в свои старые скворечники… В общем… Всё жило, и всё радовалось жизни…
Мишу в отделении травматологии института Склифосовского уже считали едва ли не своим сотрудником, столько времени он провёл здесь, столько ночей он ночевал здесь, на жёстком стуле у койки своей Маринки. Ему даже принесли старенькое продавленное кресло, что парню было удобнее в нём засыпать, за что он был безмерно благодарен…
За два месяца его Марина перенесла несколько операций, но… Особого результата они не принесли, разве что избавили девушку от постоянной боли… Но ходить она так и не начала… Теперь за неё это делал Миша… Вернее, они делали это вдвоём… Миша просто возил её всюду в инвалидном кресле… И старался вселить в неё уверенность в завтрашнем дне, уверенность в том, что ничего не потеряно…
- Мариш! Смотри, какая красота!
Он привёз её тогда на ВДНХ, а потом они долго гуляли по зелёным аллеям, и случайно, а может быть и специально, попали в Ботанический сад, где Миша прикатил коляску к небольшому, но такому красивому, цветущему дереву…
- Спасибо тебе, Мишенька… Я, если честно, сколько себя помню, всё своё «свободное» время от школы проводила на тренировках… Так что… Стыдно, но я даже не знаю, что это за дерево такое, представляешь?!
- Я тоже только теперь узнал, Мариша… Оказывается, это именно она и есть, священная японская сакура… Я видел её цветок, но только на эмблемах школ по каратэ, а вот так в живую… Я-то думал, что она только на Окинаве и растёт…
- И я тоже! Представляешь! Представляешь, какие мы с тобой отсталые и тёмные люди! Ведь если бы я не грохнулась с тех перекладин, мы бы так и думали всю жизнь!.. Какие же мы отсталые люди!!! Просто средневековые!!!
Он весело смеялись над тем, что на самом деле было грустно, но именно это, не обращать внимания на свои болячки, да ещё и научиться смеяться над ними, помогало этим двоим влюблены сердцам пережить свалившиеся на них трудности… И не опускать руки!..
Миша сидел рядом с креслом-каталкой на деревянной скамеечке, и теребил в руках какую-то старую газету:
- Мариш… Я тут в городской библиотеке посидел немного… Мне Учитель посоветовал, вот я и поискал в старых газетных подшивках… – И тут он раскраснелся как помидор. – А когда нашёл, потихонечку стырил… Но, ведь, это же не дорогая старинная книга, а простая «Комсомолка», только двухгодичной давности…
- Я что в ней, Миша?
- Ты когда-нибудь слышала про Валентина Ивановича Бондаря?
- Нет, а кто это?
- Мне кажется, что это именно тот человек, который может нам с тобой помочь…
- В чём помочь, Миша?
- А ты вот послушай! Это газета от 3 апреля 1978 года, «Комсомольская Правда»… Его, Мариша, сравнивают с лётчиком Алексеем Маресьевым… – Миша развернул пожелтевшие листки и стал читать. – «…Валентин Бондарь родился 3 апреля 1948 года в Каунасе. Отец погиб от пули бандита. Вслед за ним умерла и мать. Мальчик попал в детский дом, где увлекся акробатикой, борьбой, тяжелой атлетикой и культуризмом…
Счастье для мальчишки-детдомовца послевоенных лет Вали Бондаря воплотилось в слове «цирк». Над серыми буднями сказочным дворцом возносился цирк шапито: праздничная музыка, яркие огни, сильные, красивые люди. Для мальчишки, который сбежал в шапито из приюта, цирк составлял всю радость в жизни. Каждый день он сбегал из детдома, чтобы вечерами учиться на манеже волшебному искусству. Но только через пять долгих лет мальчишеской любви и горьких разочарований судьба ответила ему взаимностью: подростка приняли в цирковой кружок. Здесь он научился акробатике, а со временем стал «художником трапеции» – в пятнадцать лет он начал выполнять опасные трюки на трапеции. Какое это, наверное, счастье – свободной красивой птицей парить в высоте, чувствовать в каждом движении сильное, послушное тело! ...
Всё рухнуло в одночасье…
Начав выступления в цирке как воздушный акробат, в 1962 году рухнул с 13-метровой высоты… Случилось то, что случается раз в 100 лет: лопнул штамберт – стальная перекладина, на которой крепятся вся арматура и страховка. Тринадцать метров свободного падения! Он даже не успел сгруппироваться. Зрители, наблюдавшие представление в Каунасском дворце спорта, зашлись в едином выдохе «А-ах!» и смолкли враз, когда тело гимнаста глухо ударилось о пол. Бондарь ничего этого не слышал… У него было более 10 переломов, включая перелом спинного мозга, который полностью парализовал ноги. Диагноз докторов был такой: «Компрессионный перелом позвоночника в поясничном отделе и черепно-мозговая травма…» И был врачебный вердикт – Валентин Бондарь проведет оставшуюся часть жизни в инвалидной коляске»…
«…Будь мне тогда лет тридцать, – говорил позже Валентин Бондарь – скорее всего, я не сумел бы психологически перешагнуть через понятие «невозможно». Но лет мне было вполовину меньше, и по характеру я оставался детдомовцем, а нам судьба ничего не давала даром…»
Неделю в реанимации, балансируя между жизнью и смертью, Валентин не мог в полной мере осознать, что с ним произошло. Зато когда увидел, как медсестра, словно бревна, передвигает его ноги, и понял, что они живут отдельно от туловища – заплакал. А когда на обходе врач сказал, что так теперь будет всегда, Валентин испытал самый настоящий глубочайший шок.
Первое, что сделал Бондарь, окончательно придя в себя – попросил ребят принести ему из цирка гантели и резиновый эспандер.
Недели через две на очередном обходе врач его отругал, но Валентин не бросил своих занятий и одновременно принялся изучать по книгам и учебникам строение человеческого тела, анатомию мышц, биомеханику, проштудировав весь курс медицинского вуза, касающийся всех видов перелома позвоночника...
Через восемь месяцев Валю Бондаря, инвалида 1-й группы, выписали из больницы. А он прямо на коляске отправился во Дворец культуры профсоюзов и попросил у директора разрешение вести цирковую студию. И получил добро – Валентина приняли на работу руководителем... Циркового кружка!.. Это было равносильно чуду, во всяком случае, по эмоциям не уступало тому моменту, когда, очнувшись после падения, он понял, что жив… Цирк опять был рядом, значит, жизнь продолжается. Если до трагедии была цель – попасть в цирк, то теперь – заново, во что бы то ни стало, научиться ходить и вернуться на арену…
Жизнь более или менее налаживалась. Днем он занимался с ребятами, вечером либо «лопатил» медицинскую и цирковую литературу, либо, оставаясь в спортзале после всех, продолжал свои изнурительные тренировки. Но теперь уже со знанием дела, четко представляя, чего хочет добиться конкретным упражнением от определенной группы мышц. Нередко случалось так, что, таская до одури свои безжизненные ноги на костылях по гимнастическим матам, на пол Валентин боялся выходить, потому что, упав, разбился бы наверняка, он падал, когда иссякал суточный ресурс сил, да так и засыпал. Утром, находя его в неестественной позе и не сомневаясь, что он мертв, уборщицы вызывали «скорую» и милицию… Так было несколько раз, пока они не разобрались, что к чему…»
Миша посмотрел на Марину, которая закрыла глаза, и подставила лицо солнечным лучам, и, тем не менее, очень внимательно слушала – на её виске пульсировала тоненькая жилка, говорящая о том, что девушка очень напряжена и сконцентрирована…
- Тебе плохо, Марин?
- Миша, мне хорошо… Ты не останавливай, ладно? Ты читай! Читай про этого Бондаря!.. Очень интересно, чем всё это закончилось!..
- Хорошо… Так вот… Слушай дальше… – Миша опять вернулся к газетной статье. – «…Бондарь встал на костыли не в одночасье. Сначала до звериного рефлекса он отработал координацию движений при ходьбе шагом, в железо превратил мышцы плечевого пояса, отжимаясь до синих кругов в глазах на брусьях с грузом, привязанным к ногам. Сегодня Валентин Иванович точно знает, сколько движений и какие были проделаны впустую, но также и знает, что без этих «холостых» упражнений не было бы его уникальной методики. День, когда он почувствовал, что у него снова есть ноги, Бондарь называет началом своей новой жизни. Он упорно шёл к этому. Целых пять лет один месяц и семь дней! Шёл, несмотря на то, что был приговорен медицинскими светилами к вечной недвижимости.
Ещё семь месяцев Валентин проходил, опираясь на палочку…
Через шесть лет после травмы Валентин Иванович Бондарь «родился заново»…
Он вернулся в большой цирк, но уже не воздушным акробатом, а силовым жонглером… Будь Бондарь хоть супергимнастом, никакая самая прогрессивная медицинская комиссия не допустила бы его снова работать под куполом. И он решил переквалифицироваться в силовые жонглеры… За пять лет «безногой» жизни Валентин привык все делать руками и знал, что они не подведут… Начались гастроли по стране, и никогда в своих номерах Бондарь не стоял на месте. Все время что-то совершенствовал в трюках, бесконечно работал над своим многопудовым реквизитом. Пошли в гору и результаты выступлений на арене. Именно тогда появилась его знаменитая пирамида с общим весом в 1000 килограммов, впервые он поставил феноменальный номер с удержанием на плечах легкового автомобиля, вес его латунных шариков для жонглирования вырос до 45 килограммов каждый. Народ повалил в цирк посмотреть на Бондаря-силача… А начиналось всё с самого первого силового номера «акробатический мотоциклист»… Когда врачи узнали, что он не только пошёл, но и даже вернулся в цирк, они не поверили. Но люди, прикованные к инвалидному креслу поверили и стали приходить к нему на консультации… Каждый день Валентин Бондарь три-четыре часа работает со своими пациентами, работает в промежутках между представлениями, поздно ночью после работы, иногда в гостиницах во время гастролей… Никакую отдельную плату с больных Бондарь как не брал, так и не берет. Он получает строго фиксированную зарплату в том учреждении, где трудится, а это Московский цирк на Цветном бульваре…
А своим больным Валентин Иванович всегда говорит почти одно и то же: «Я могу сказать вам, как делать упражнения, но без вашего желания мои слова не принесут успеха. Даже если мое оборудование было бы из золота, вы никогда не будете идти, если у вас нет уверенности. Вы должны работать с той же самой преданностью, дисциплиной, и будет сила каждый день, много лет, если необходимо. Только тогда вы скажете «Я сделал это, я могу идти!..»
Миша свернул газету и посмотрел на Марину… А она…
По её щекам текли крупные слёзы… Но плакала девушка как-то совсем уж по-мужски – без всхлипываний и истерик…
- Мариша, прости! – Бросился к ней Михаил. – Я не…
- Всё правильно! Всё правильно Миша… Спасибо тебе, что пытаешься хоть что-то сделать… И знаешь что…
- Что, Мариночка…
- Дай мне обещание…
- Обещаю! – Тут же сказал Миша.
- Но ты ещё не знаешь, что я хотела тебя попросить!
- А мне всё равно! Я тебе верю!
- Хорошо… Тогда пообещай мне, что ты обязательно возьмёшь меня посмотреть, как ты будешь бороться на чемпионате… Я очень хочу!
Михаил задумался лишь на секунду:
- Хорошо… Ты будешь видеть все мои схватки!
- А после чемпионата ты отвезёшь меня в цирк…
- К Дикулю?
- Сначала просто в цирк… Ведь я из-за спорта уже даже и не помню, когда в последний раз была в цирке!.. А там посмотрим… Хорошо?
- А ещё я тебе обещаю, Марина… – Миша был серьёзен и как-то очень официален. – Что если вдруг, ведь такое может быть… Если вдруг Бондарь откажется, или не сумеет… Я обещаю, что обязательно стану врачом! Хорошим врачом, Марина, и сам тебя вылечу!.. Сам!!!
И опять из глаз девушки брызнули слёзы, только теперь они опять были совсем другие… Наверное, в тот момент, она даже была счастлива оттого, что её судьба так сурово обошлась со своей хозяйкой, приковав к инвалидному креслу, иначе она, может быть, так никогда и не узнала бы какой цельный и целеустремлённый, а главное очень преданный человечище её Мишка…
…На соревнованиях эта странная пара пользовалась всеобщим пристальным вниманием и не только у болельщиков, но и спортсменов, и тренеров, и судей…
День соревнований начинался для Миши не с получасовой, а то и больше, «тренерской накачки» на победу в раздевалке, а с поездки в общественном транспорте в компании Марины, и кресла-каталки… Потом он завозил её в зал, оставлял почти у самых ковров, и мчался в раздевалку, потому что команды уже начинали выходить для приветствий…
На второй день соревнований Миша попросту к этому приветствию опоздал из-за городских пробок, его тренер строго настрого наказал своему помощнику, чтобы тот, начиная со следующего дня, ездил за девушкой на своих «Жигулях» и привозил её во Дворец Спорта «Динамо» вовремя, хватит, мол, этих опозданий!..
Может быть, такая тренерская забота и покажется странной человеку несведущему в том, что происходит в спорте помимо подиума или борцовского ковра, «за кулисами», так сказать, но… Просто в спорте, особенно, когда спортсмены переступают черту «Мастера Спорта», очень многие между собой знакомы и даже дружны. И очень многое знают или слышали друг о друге… Марину Горячеву здесь узнали многие – как-никак, а она входила в основной состав Сборной Союза… И очень многие знали о той беде, которая с ней произошла… А когда они увидели радом с ней Мишу, и то с какой заботой он к ней относится, то эти «дважды два четыре» мог не понять только совсем глупый человек…
…И на этих соревнованиях Марина «ожила»!..
Она опять окунулась в атмосферу спортивного соперничества, как-будто вновь вернулась к привычной жизни!.. Девушка даже посвежела как-то, а на её щеках появился румянец азарта! Ну и настроение!.. Настроение у неё, конечно же, было лучше всех!.. Она истово «болела» за своего Мишеньку, кричала, стучала кулачками по подлокотникам кресла, даже свистела, а она, оказывается, умела громко свистеть, сунув два пальца в рот, и громко хлопала в ладоши и обнималась с Дашкой, которая тоже была тут и тоже болела за брата, когда тот проводил классный приём или побеждал на ковре…
Ну, а Миша, от присутствия родных ему людей, и под испытывающим взглядом Учителя Тадеуша, который тоже переживал и болел в этом зале за своего ученика, казалось, обрёл какие-то совершенно неземные силы!..
…Чемпионат города в этом 80-ом году был очень серьёзным соревнованием, и участвовали в нём уже довольно известные в своей возрастной категории борцы… А кое-кто из них, кому, как и Мише, должно было исполниться 18 лет, вполне мог попасть в Олимпийскую Сборную Союза, пусть и не в основной состав, но всё же! На носу была летняя Московская Олимпиада, и этот турнир, был одним из негласных отборочных соревнований…
И, понятное дело почему, но так получилось, что из всех «юношей»-участников турнира, из всех весовых категорий, «Кандидатами в Мастера» было только двое – Миша, и ещё один паренёк, который проиграл первую же свою схватку – все остальные были «Мастера»…
…В последний, четвёртый день турнира, 19 апреля, на ковёр, бороться за Первое место, вышел парень, который гарантированно был в Олимпийской Сборной, и который уже имел титул Чемпиона Европы среди юношей, и Михаил Парубец…
И соперник Миши уже не улыбался снисходительно… Так как это было в самый первый день, когда проходили первые схватки, потому что уже знал, с кем имеет дело – в той схватке, которая ещё была не «на выбывание», он проиграл Мише. Да как проиграл!!! Через семь секунд после начала и иппоном!.. Вот тогда-то и забегал наблюдатель из Олимпийского Комитета!.. Вот тогда-то он и начал расспрашивать кто такой этот парень, да откуда и когда ему исполнится 18 лет… Потому, что победить Чемпиона Европы «чистой победой», да за считанные секунды порой не под силу даже Чемпиону Мира, и это на самом деле так!..
Они прошли все схватки, и теперь опять встретились на ковре…
И в этом бою должно было стать ясно, кто же из них сильнейший, кто выиграет этот чемпионат, хотя уже было известно из «достоверных источников», что в запасной состав Олимпийской Сборной попадают двое – занявшие здесь Первое и Второе место… Для них этот финал уже сам по себе был пропуском в большой спорт… Но не только!.. Он был ещё и делом престижа и спортивных амбиций… Хотя… Нет… Не для них! А только для «побитого» иппоном Чемпиона Европы…
А вот для Миши…
«…Всё! Как и обещал Маринке, третьего «Мастера» я уже точно заработал… А теперь хватит!.. Пора заканчивать со всем этим баловством, и начинать заниматься серьёзными делами!.. – Думал он, поправляя на себе тёмно-голубую самбовку и завязывая потуже пояс. – Маринку вон, к Дикулю везти надо… В Академию поступать, к экзаменам готовиться… А Олимпиада эта… Ну так мне когда-нибудь будет приятно вспоминать, что я на неё чуть-чуть не попал… Выиграть я там всё-равно не выиграю, а время потеряю… В общем… Пусть простит меня советский спорт, за то, что потерял в моём лице не самого плохого спортсмена – с меня достаточно!..»
Но просто так «сдать» бой, на глазах у любимой девушки, сестрёнки и Учителя Тадеуша, Мише не позволила гордость…
И он боролся, боролся по-настоящему…
Так, как боролся бы простой «Мастер» против «уже Чемпиона»…
Миша боролся в «три четверти силы»… И его противник это понимал… Потому, что делал ошибки, и Мишка уже на первой же полуминуте мог бы его опять поймать на «Иппон», но… Он только цыкнул языком, давая понять, что видел оплошность, но специально ничего не сделал… И парень занервничал, заставляя Мишу «цыкнуть» на него ещё несколько раз…
И тогда Мишка тихо шепнул ему, когда они стояли в стойке:
- Давай, делай «вазари»… Потом я две «кока»… А в конце сделаешь одну «юка» … Будешь «Первым»…
- Почему? – Шепнул парень.
- Это тебе надо… А мне нет… Давай…
Миша предлагал парню очень достойный вариант победы над собой, который не повредил бы ничьему самолюбию, и не вызвал бы подозрений у судей – сначала «Чемпион» набирал «половину победы», потом Миша догонял его по сумме очков двумя «четвертинами», а в конце проигрывал, но с самым минимальным перевесом в одни «восьмушку»…
Они пошли по кругу и Миша, как бы случайно «скрестил» ноги во время шага… Борцы знают, что это самый простой, и самый сладкий способ заработать вазари, но случается он крайне редко, потому, что это грубейшая ошибка… Такие ошибки мастера уже никогда не совершают – это удел начинающих самбистов-учеников… Секунда, и обе ноги Миши взлетели на метр над татами, а он сам грохнулся на спину, громко шлёпнув, как это и положено при страховке, ладонями по ковру – боковая подсечка была выполнена «Чемпионом» безукоризненно…
- Вазари! – Громко объявил рефери на ковре.
Потом, совершенно без всяческой подставы, Миша поймал «Чемпиона» на два броска, но не довёл их до полного завершения и получил две «Кока», и уже в самом конце, когда до окончания схватки оставались считанные секунды, он позволил бросить себя через бедро, но при этом приземлился за «синим кругом» татами.
- Юка! – опять объявил рефери.
А через несколько секунд бой был закончен…
…- Мишка!!! Мишенька!!! Ты молодец!!! Ты такой молодец! – Кричала во всё горло Марина и даже подпрыгивала в своём кресле от радости. – Дашка!!! Смотри, какой у тебя брат молодец!!! Я его так люблю!!!
За эти дни они как-то очень сдружились, и теперь чувствовали себя едва ли не родными сёстрами…
Пока устанавливали пьедестал для награждения, к Мише подошёл Учитель Тадеуш:
- Послушай, Михаил… – Он прищурил один глаз. – Ты зачем эту схватку «сдал»?..
- Я не…
- Миша… Врать своему учитель не хорошо и не красиво, и это большое неуважение… Так почему? О том, что тебе пообещали денег не верю – ты за это ещё и морду бы набил! И сделал бы ему иппон на двадцатой секунде! Уж я-то тебя знаю за два года!..
- Просто… – Миша посмотрел на смеющуюся Марину и сказал. – Я ухожу из спорта, Учитель… Есть задачи поважнее…
Учитель проследил за его взглядом:
- А вот теперь понятно… Теперь я узнал своего семпая… Только… Ведь это был шанс, Миша… Не вышел бы ты на ковёр на этой Олимпиаде, но уже был бы в «обойме» Сборной Союза!.. А там… За четыре года… Кто знает, может я сейчас разговариваю с тем, кто отказался от своего будущего Олимпийского золота…
- Мне это не нужно, Учитель… Я уже всё решил… Я же вам говорил, ещё при первой встрече два года назад, что хочу быть врачом… Теперь я хочу этого ещё сильнее… Это для меня важно, потому, что важно для Маринки… А каратэ я не брошу – это для души…
- Что ж… Кажется, мне удалось тебя чему-то научить… Ты выбрал правильный путь, ученик…
В этот момент к ним подошёл дядечка средних лет, у которого на лацкане пиджака был значок Олимпийского комитета:
- Молодой человек! – Сказал он. – Я хотел бы с вами переговорить! Я уже разговаривал с вашим тренером, и он согласен…
- Чтобы я тренировался в Сборной?
- Вы, видимо, очень догадливы!..
- Я не хочу!..
От этого ответа мужчина просто опешил и недоумённо посмотрел на Тадеуша, который широко улыбался:
- Н-не понял?!! Вы не хотите попасть в Сборную Союза?!!
- Нет! Я вообще больше не интересуюсь самбо!
- Но ваш тренер…
- А мой тренер просто ещё не в курсе… Я ему чуть позже сам скажу…
Миша взбежал на подиум и поднялся на пьедестал, чтобы получить свою медаль, а обескураженный мужчина обратился к Тадеушу:
- Он, наверное, перенервничал из-за проигрыша?
- Ну, уж нет! Этот парень из-за такой ерунды нервничать, никогда не станет!
- А что же тогда? Почему он отказывается?
- Парень решил, что у него в жизни есть задачи поважнее, да и рановато ему в Сборную – парню только-только семнадцать исполнилось…
Мужчина смотрел на Учителя сквозь линзы своих очков абсолютно бараньими глазами:
- Бог ты мой! Какая несусветная глупость! Ведь это же не просто спорт, а уже политика – престиж всей страны! Вы-то хоть понимаете, почему он так делает?
- Я-то понимаю, любезный… Только вот вы, думается мне, никогда этого не поймёте!.. И вообще!.. Михаил не интересуется политикой! Ему не неё плевать!!!
* * *
Лето 1980 г. Москва.
«…Белые полосы в жизни не исчезают навсегда! Просто их иногда надо упорно икать!..»
…2 июня…
…- Миша! Мне кажется это сказкой!..
Марина сидела у самого бортика манежа в своём кресле и заворожено смотрела на сорокалетнего атлета, который состоял, казалось, из одних мощных бугров мышц.
Он бросал вверх большие блестящие металлические шары, а потом ловко ловил, их начинал жонглировать!.. И шары эти, были вовсе не резиновыми или из папье-маше, потому что по лицу этого «Геракла» тёк самый настоящий пот – он трудился, «без дураков»…
- Это он? Валентин Бондарь? – Марина в замешательстве смотрела на Мишу. – Это он был парализован после того как разбился?
- Это он, Мариша! Он!..
Она с замиранием сердца смотрела на то, как атлет поднимал всё большие и большие тяжести, а потом просто закрыла глаза, когда он поднял на своих плечах «Жигули»…
И вдруг почувствовала, что летит…
Оркестр заиграл Венский вальс, а Марина… Она просто стала тихонечко подпевать, не открывая глаз:
- Па-дам, па-дам, па-дам, пам-пам! Та-ри, ра-рам, па-дам, пам-пам! Та-ри-ра, рай-ра, рам-пам-пам! Та-ри-ра, рай-ра, рам-пам-пам!
- Молодец, девочка! – Услышала она рядом со своим ухом глубокий мужской баритон. – А поёшь красиво, и координация есть!..
Марина открыла глаза и увидела, что тот атлет, оставив в покое свои блестящие железяки, кружит её в вальсе посредине манежа, держа её на своих мощных руках прямо так, вместе с креслом-каталкой!.. А рядом, всего в метре от них, кружится в странном танце, больше похожем на приготовления тигра к прыжку, её Миша…
- Ты спортсменка? – Спросил мужчина.
- Да… Была…
- Наверное гимнастка… И упала с бревна…
- С перекладин…
- Давно?
- Четыре месяца прошло…
Оркестр играл вальс, зрители, все до единого, встали и аплодировали этому странному танцу и ещё более странной паре, а мужчина, казалось, этого вовсе не замечал:
- А этот мальчик, который явно хочет достать меня своей пяткой в нос, и наверняка умеет это делать, он кто?
- Это Миша… – Девушка зарделась под пристальным взглядом, как мак. – Я его люблю…
- Да и он тебя, судя по всему…
- Он мне очень помог! Я бы наверное без него умерла… Это он про вас узнал, Валентин Иванович, и сюда привёз тоже он… Вы, ведь, Валентин Иванович? Бондарь?
Атлет докружил вальс до того места, откуда и начал, и опустив кресло с девушкой на своё место спросил:
- Ходить хочешь?
- Очень!!! Очень хочу!!!
- И детей хочешь? И мужа?
- И детей!!! И Мишеньку!!!
- Тогда не уходите никуда после представления!..
Он строго посмотрел на Мишу, который в стоял в метре от них, в боевой стойке Дзию-камае-дачи:
- И не надо пытаться меня ударить, Михаил… Я ничего плохого ей не сделаю!..
И опять обратился к Марине:
- Ты успокой своего будущего мужа, девочка… А потом досмотрите представление – будет ещё много интересного! А когда всё закончится, я сам к вам выйду! Ну? Договорились?
- Договорились…
- Вот и хорошо!..
Мужчина легко перепрыгнул бортик, обтянутый красным бархатом, выбежал на центр арены, и поклонился, продолжавшим аплодировать стоя, зрителям…
- Миша! Мишенька! Ты чего это?! Ты же сам говорил, что он может помочь! Что он другим помогает! Чего это ты на него?!
Мишка стыдливо опустил глаза и стал просто пунцовым:
- Испугался, я… А вдруг он тебя упустит…
- Дурачок ты мой! Да он же целую тонну, на плечах держит!.. А я что? Да во мне вместе с этим креслом не больше шестидесяти килограмм! Да ведь ты же сам меня вместе с ним по лестницам носишь, когда надо!.. – Она весело и задорно смеялась над своим незадачливым Мишкой. – Или забыл с перепугу?
- Так то я… Я уже знаю как…
- А он, думаешь, не знает?
- Всё равно! Если бы он тебя упустил!.. Я бы его так шарахнул, что больше никто и никогда не помог!
- Эх, ты! Защитник, ты мой! – Она с нежностью погладила Мишу по щеке. – Смешной… Но мне приятно!..
- Интересно… Что он нам скажет, Мариш?
- А вот скоро и узнаем!
- Скорее бы уже!
- Не спеши, торопыжкин! Он нас сам заметил, и это главное! – Она посмотрела с любовью и нежностью. – Мне кажется, что теперь всё будет хорошо… Ой! Ой! Смотри, смотри! Какие пуделя красивые! А умные какие!..
Марина, уже взрослая, семнадцатилетняя девушка, радовалась цирковому представлению, как маленькая девочка! И такая была во всём это трогательность, что у Миши непроизвольно навернулись на глаза слёзы…
…Именно с этого дня, со 2 июня 80-го года в жизни Миши опять началась «белая полоса»…
Валентин Иванович, тогда не обманул этих «молодожёнов» и после окончания представления утащил их в свою гримёрку…
А вот дальше…
Дальше Миша впервые в жизни, нет, не узнал, а почувствовал всем сердцем, что такое значит, когда человек ему доверяет, до самого конца…
Может быть, с высоты прожитых лет это и выглядит по-детски глупо, потому что с годами мы набираемся не только жизненного опыта, но и, «в нагрузку», как лежалый товар, набираемся ещё и цинизма. И теряем, к огромному сожалению, ту стыдливость, которую заложила в нас Матушка Природа, а кое-кто, попутно ещё и совесть…
Но в те, 70-е – 80-е годы, когда всеобщая распущенность, хамство и разврат ещё не прогрызли в обществе дыры изнутри, как черви в яблоке, когда девчонки носили в школе белые бантики и фартушки, а мальчишки коричневые школьные костюмы, когда школьное общество ещё не разделилось на «детей нищего быдла» и «детей «космонавтов». Когда ещё и в помине небыло понятия «золотая молодёжь», которая, на самом деле, тупея от распущенной вседозволенности и живя, с молчаливого согласия своих разжиревших родителей, под девизом «секс, наркотики, рок-н-ролл», оказывается на поверку ржавой трухой и гнилью. Когда по ночам тебе не снятся порнофильмы, потому что ты о них только слышал, и ещё знаешь, что это настоящая «уголовщина» и за неё сажают, а снятся просто красивые девушки, девочки… Когда для тебя в те, пуританские годы, даже невинный поцелуй был уже едва ли не подвигом, когда со своей девушкой и за ручку-то не всегда держишься…
…Ты помнишь, дружище, вьетнамские кеды?
Коленную выпуклость детских колгот?
Настольный хоккей у «блатного» соседа?..
Дай, Боже, мне память, какой это год?
А помнишь, те вязанные рукавицы,
Да-да, на резинке из старых штанов,
Родителей наших счастливые лица…
Гагарин… Харламов… Блохин… Моргунов…
Ты помнишь – мы жвачку жевали неделю,
Её в холодильник на ночь, положив?
Ты помнишь «Орленок»? Вот это был велик!!!
Разбит он, до наших детей не дожив…
На школьном дворе помнишь лихость былую,
И первый, с ночевкой в палатках, поход?
А, помнишь?.. Решались мы на поцелуи…
Дай, Боже, мне памяти, кой это год?
Так если ты помнишь – вон душу на плаху!
Какая Европа, Америка, бля?!!
«Несчастное детство»? А шёл бы ты на ***!
Счастливей – не будет уже у тебя!..
…Вот о чём я хочу сказать!
Семнадцать лет в 80-ом!..
Когда уже и хотелось аж до скрежета зубовного, но было стыдно до пунцовых ушей, если кто-то ловил тебя на том, что ты загляделся… Нет! Не на длинные девичьи ноги, едва-едва прикрытые мини-юбками, которые и юбками-то не назовёшь, а в лучшем случае просто оборками на трусы… Кода ты просто задерживал взгляд на коленках, выглядывавших из-под коричневого школьного платья, а всё остальное, что было под этим платьем, ты просто дорисовывал в своём воображении…
…-Значит так, дочка! – Валентин Иванович легко, словно пушинку, поднял своими могучими руками Марину из кресла, и уложил на жёсткий топчанчик. – Прежде, чем о чём-то разговаривать, мне нужно знать о чём! А для этого мне нужно тебя осмотреть, и понять серьёзность твоих травм. Это понятно?
- Конечно, Валентин Иванович… – Согласилась Марина.
- Отлично… А посему… – Он обернулся к Мише. – Мне сейчас нужно пойти переодеться и принять душ… Это не долго – минут пятнадцать… А тебе, молодой человек, задание… Поможешь девушке раздеться! Мне нужно будет осмотреть её тело, а не то бельё, которое на ней одето. Так что давай, помогай будущей жене! Потому, что раз это именно так, то тебе ещё не раз придётся это делать…
Знаменитый атлет мощно хлопнул ладонью юношу по плечу, и вышел, хлопнув дверью… А Миша замер, как соляной столб, посредине гримёрки, глядя растерянным взглядом на девушку… Да, в общем-то, и она чувствовала себя ни сколько не лучше Миши, и не выглядела более увереннее… Они смотрели друг на друга и просто не знали что делать… А время шло и делать было просто необходимо!..
И Марина решилась…
- Миша… Мы ведь сами к нему пришли, правда? И он может помочь…
Она решительно стала стягивать через голову свою блузку, гладя Михаилу прямо в глаза, потом пробовала дотянуться до застёжки своего кружевного лифчика, но… Видимо такие «упражнения» дома она делала только с помощью матери – лицо Марины перекосила гримаса боли…
И тут она требовательно взглянула на парня:
- Ну что же ты застыл на месте как памятник, Миша?!! Ты что, живой голой женщины никогда не видел?
- Нет… Не видел…
Она посмотрела на него странным взглядом и, словно что-то решив про себя, заявила:
- Ну, значит… Вот теперь и увидишь!.. Давай, помогай мне! А то скоро Бондарь придёт, а мы не готовы… Ну!!! Давай же! Снимай!..
Миша совершенно деревянными пальцами расстегнул крохотные крючочки на бюстгальтере, и едва не вскрикнул, не иначе как от перепуга, когда прямо перед его глазами на свет Божий явились очень красивой формы, набольшие девичьи груди с маленькими коричневыми сосочками… Потом, такими же, «деревянными» руками, он неумело стянул с девушки ярко-красные спортивные штаны, оставшиеся у неё со времён её бытности в Сборной союза, и опять замер… Просто-таки засох, уставившись на розовые шёлковые трусики…
- Миша… Будь же ты мужчиной, в конце концов! Я же не смогу это сделать сама!
И тут… Словно какая-то струна, лишняя, и никому не нужная, оборвалась внутри парня… Он бережно и очень нежно освободил Марину от этой самой последней части её туалета, и…
Просто таки залюбовался её телом… Таким ладным, молодым, и ещё не потерявшем, из-за болезни, упругости мышц… Он нежно и очень медленно провёл самыми кончиками пальцев по её бёдрам, плоскому животу, груди… А когда решился всё же поднять на неё стыдливый взгляд, и попытался убрать руку, то… Она не открывая глаз поймала её, и опять уложила на свою упругую грудь… И Миша почувствовал под своей ладонью твёрдую горошину набухшего соска… Сколько продолжалось это блаженство они не знали, возможно секунды, но тогда… Тогда им показалось что это длилось целую вечность… И именно после этого, они стали по-настоящему, и уже, наверное по-взрослому близкими друг другу людьми…
…А Бондарь…
Валентин Иванович осмотрел тогда Марину, бережно, но со знанием дела, ощупал каждую косточку, каждую её мышцу и вынес свой вердикт: «Да – сложная травма! Да – тяжело будет! Но!!! Он поможет ей встать на ноги! Если она сама ему в этом поможет! Ну и ещё Миша!»… Он не сказал, что девушка будет ходить через месяц или через год, но пообещал, что это обязательно случится, если они наберутся терпения, и будут, не жалея себя, выполнять все его предписания изо дня в день… Ребята уезжали в тот день из цирка окрылённые надеждой на лучшее…
Потом были выпускные экзамены в школе, которые они оба сдали на одни пятёрки…
Потом был выпускной бал, где нашим «молодожёнам» вручили заслуженные за окончание средней школы медали: Марине – «Золотую», а вот Мишке – «Серебряную», потому что до восьмого класса у этого «отличника» немного пошаливала оценка по поведению, из-за его взрывного характера…
А потом… В самом начале июля Мише пришлось расстаться со своей сестрёнкой Дашенькой…
Эта волокита длилась почти полгода, но… Учителю Тадеушу, подключившему все свои связи, так и не удалось победить жестокую государственную бюрократическую машину – девочка должна была продолжить школьное обучение в интернате… Единственное, что всё же удалось сделать Тадеушу, так это уговорить социальных работников отправить её в спортивный интернат, в котором, по счастью, работал тренером его большой, старинный друг ещё по боксу… Да и не далеко это было!.. А когда им всем вместе удалость всё же соблюсти все официальные формальности, то Учитель договорился с руководством интерната о том, что Дашка в нём будет только учиться, а тренироваться, и уж тем более жить, она будет, как и раньше, в его доме… Если бы всё это случилось немного раньше, то такого договора, конечно же не получилось бы, но…
19 июля в Москве начинались XXII Летние Олимпийские игры…
Ну, и что, скажет кто-то?.. Да то, что Тадеуш Рафаилович к этому времени и его школа карате, которая существовала уже 10 лет, стали настолько известны и популярны, что теперь сюда приходили тренироваться самые разные люди… В том числе и директор того детского спортивного интерната!.. А сам Тадеуш, был приглашён в судейский состав игр, которые оценивали олимпийские схватки борцов дзюдо!.. В общем, Учитель был настолько известным и уважаемым в спортивных кругах человеком, что ему просто не могли отказать! Тем более, что кто как не он лучше всех мог позаботиться о судьбе, и спортивной судьбе тоже, девчушки, которая уже настолько привыкла к его дому, что даже самого Учителя, не говоря уже обо всех остальных домочадцах, очень непосредственно называла просто по имени! Просто Тадеуш и всё! Так, как называла бы своего отца…
Честно говоря, все эти изменения, произошедшие в её жизни, восьмилетняя Дашка током-то и не заметила – она просто «сменила» школу, которая была ближе к дому Тадеуша, и всё…
И Миша тоже остался доволен, потому что понимал, что это самое разумное решение. Потому что так получались, что теперь «и волки сыты, и овцы целы»…
…15 июля…
…В этот день на Ленинградском вокзале его провожала вся его «новая семья»: Дашка, Марина, Учитель Тадеуш, его дочь Софья, и жена Татьяна…
- Миш, а Миш! – Дёргала его за рукав рубахи Дашка. – А ты когда приедешь! А ты на долго уезжаешь?
- Скоро, Дашуль… Поучусь и приеду на Новый год…
- И больше не уедешь?
- Уеду… Но не надолго… Потом летом опять приеду…
- И тогда уже не уедешь?
Миша поднял взгляд на Учителя ища помощи и «защиты» от вопросов этой «почемучки».
- Даша! – Тадеуш поднял девчушку на руки, и картинно сдвинув брови, заговорил «серьёзным» голосом. – Твой брат едет учиться! Он будет врачом! Ты же не хочешь болеть?
Даша мотнула головой.
- Вот и он не хочет, чтобы кто-то из нас болел! Миша хочет, чтобы вообще никто не болел! Он хочет научиться лечить людей! Тогда он сможет вылечить всех нас, если будет нужно!
- И Марину сможет?
Вот это был вопросище! Такие монументальные вопросы умеют задавать только дети! И очень часто, они, эти вопросы ставят в тупик казалось бы очень умных и взрослых людей… И вот, поди ж ты, попробуй ответь!..
- И Марину сможет! – Ответил Учитель и посмотрел девчушке прямо в глаза.
Даша думала секунд двадцать, а потом сказала:
- Тогда ладно! Если и Марину сможет вылечить, тогда пусть едет!.. Только пусть он хорошо учится!!! – И она помахала Мише указательным пальчиком.
Они смеялись, говорили о чём-то, но… Когда до отправления поезда оставалось десять минут, Учитель увлёк всё семейство за мороженым, давая возможность проститься с Мишкой и Марине…
- Ты не скучай там, Миш…
- Буду! Даже не проси! Обязательно буду!..
- Ты, главное, учись… Нам в семье хирург-травматолог, наверняка, ещё понадобится…
- Мариш… Как же ты будешь без меня теперь к Валентину Ивановичу на сеансы ездить?..
- Миша! У меня отец есть! Просто ты его «задвинул» куда подальше своим характером, и стал опекать меня сам, но папа у меня хороший и добрый!.. Он мне всегда поможет!.. И потом… К Дикулю теперь надо будет ездить не чаще одного раза в месяц, чтобы он смотрел динамику выздоровления… Теперь всё зависит только от меня самой… Он меня всему научил… Всему тому, что мне нужно, и программы составил и тренажёры сам сделал!.. Так что теперь… Теперь только я сама, Мишенька!..
- Мариша! Только я тебя прошу! Умоляю! – Мишка присел на корточки рядом с креслом. – Только не торопись! Я знаю тебя! Ты теперь захочешь побыстрее встать на ноги!.. Теперь не торопись! Чтобы не сделать ещё хуже! Ты слушайся Валентина, он сам через это прошёл! И не в теории испытал, а на собственной шкуре!.. Он знает, когда придёт срок! Обещаешь?
- Но это так тяжело ждать, Мишенька! – Вздохнула Марина. – Ждать когда придёт этот срок… Я так хочу быть для тебя нормальной женщиной… Красивой, сексуальной… Полноценной!!! А не инвалидом!!!
- Ты у меня самая красивая и самая сексуальная, Маришка! – Юноша поцеловал её прямо во вздёрнутый носик. – И самая полноценная!!! А это… Это просто временные трудности! Но мы же сильные! Мы же с тобой «Мастера Спорта», Мариночка!!! А значит, мы с ними с этими трудностями, обязательно справимся! Да?!!
- Да, Миша! – Девушка смотрела на него счастливыми глазами. – Да!!!
- Ну, вот и славно! А я буду тебе звонить! И писать буду! Каждый день! А Новый Год мы встретим все вместе!
- Я уже согласна, любимый…
…Миша ещё долго смотрел через окошко тамбура, как исчезал за поворотом перрон Ленинградского вокзала…
Поезд увозил Михаила в город на Неве… К новому, теперь уже взрослому будущему, к новой, взрослой жизни с её проблемами и заботами… Только…
Мишке почему-то казалось, что именно этот поезд увозил его из детства… И на душе его скребли кошки, и хотелось выть и рвать подушку казённую зубами… Было, отчего-то, очень тоскливо…
… Куда уходит детство,
В какие города,
И где найти нам средство,
Чтоб вновь попасть туда?
Оно уйдет неслышно,
Пока весь город спит,
И писем не напишет
И вряд ли позвонит!..
И зимой и летом,
Небывалых ждать чудес
Будет детство где-то, но не здесь…
И в сугробах белых,
И по лужам у ручья,
Будет кто-то бегать, но не я…
Куда уходит детство,
Куда ушло оно?
Наверно, в край чудесный
Где каждый день кино,
Где также ночью сине
Струится лунный свет,
Но нам с тобой отныне
Туда дороги нет…
И зимой и летом,
Небывалых ждать чудесь,
Будет детство где-то, но не здесь…
И в сугробах белых
И по лужам у ручья
Будет кто-то бегать, но не я…
Часть вторая
Мишкины «Университеты»…
…Ваше Благородие, госпожа Повестка!
Для кого ты сапоги, а для кого-то «беска» .
Забрали на два года – попробуй отслужи!
Не везёт мне жизни, повезёт в любви.
Ваше Благородие, госпожа Лопата!
Стала ты сестрою мне, ну, а Лом стал братом.
Два вагона щебня – попробуй разгрузи!
Не везёт мне в службе, повезёт в любви.
Ваше Благородие, госпожа Столовая!
Ты кормила кашей нас, в основном перловою.
Сухпаёк армейский – попробуй разгрызи!
Не везёт мне в службе, повезёт в любви.
Ваше Благородие, господин Патруль!
Ты меня застукал в двадцать три нуль-нуль.
Десять суток на губе – попробуй отсиди !
Не везёт мне в службе, повезёт в любви.
Ваше Благородие, господин Приказ!
Наконец-то Родина вспомнила о нас.
Слёзы навернулись – вот и отслужил!
Повезло мне в службе, повезёт в любви…
* * *
Небольшая историческая справка из Большой Советской Энциклопедии…
…Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова (ВМедА) – старейшая среди военных академий и медицинских вузов нашей страны. История её возникновения относится к первой трети XVIII века…
По Указу императора Петра I в Санкт-Петербурге на Выборгской стороне для оказания медицинской помощи «служивым людям» в 1715 году были учреждены Военно-сухопутный и Адмиралтейский госпитали, а тремя годами позже и Адмиралтейский госпиталь в Кронштадте. И при этих госпиталях, названных генеральными, как и при учрежденном в 1706 году госпитале в Москве, в первой половине XVIII века сосдаются госпитальные, медико-хирургические школы, положившие начало оригинальной отечественной системе военно-врачебного образования.
Эти школы в 1786 году были объединены в Главное врачебное училище…
18 декабря 1798 года, уже император Павел I, подписал указ о строительстве помещений для учебных театров, то бишь аудиторий, врачебного училища и для общежития его учеников. Дата подписания указа считается днем основания Медико-хирургической, а с 1881 года – Военно-медицинской академии.
В 1808 году императором Александром I академия была возведена в ранг «первых учебных заведений Империи»: она получила права Академии наук, ей разрешено было избирать своих академиков и она стала именоваться Императорской Медико-хирургической академией или просто ИМХА.
Именно ИМХА положила начало высшему медицинскому, ветеринарному и фармацевтическому образованию в нашей стране.
В 1806 году в её составе появляются первые терапевтическая и хирургическая клиники. С 1808 по 1838 год президентом академии был лейб-медик императорского двора баронет Яков Васильевич Виллие, полвека возглавлявший медицинскую службу русской армии. Более 500 воспитанников академии под его руководством принимали участие в Отечественной войне 1812 года и вызвали своим искусством благодарность императора Александра I, и восторг и уважение знаменитых хирургов Наполеона Перси и Ларрея.
По инициативе знаменитого хирурга Николая Ивановича Пирогова в 1841 году в ИМХА была учреждена кафедра госпитальной хирургии и тогда же создается кафедра госпитальной терапии, что было важной вехой в развитии высшего медицинского образования в России. И, также, впервые в России, были учреждены кафедры и клиники: офтальмологии, психиатрии, оперативной хирургии с топографической анатомией, педиатрии, гигиены, общей и экспериментальной патологии или патологической физиологии, оториноларингологии, общего учения о заразных болезнях с практическим курсом бактериологии, ортопедии.
А учредив в 1872 году «Особый женский курс для образования ученых акушерок», академия явилась инициатором высшего женского медицинского образования в нашей стране.
40-е и 50-е годы XIX столетия в истории ИМХА связаны с именем гения отечественной медицины Николая Ивановича Пирогова, который провел в её стенах 16 самых плодотворных лет своей жизни…
Академия с гордостью числит в рядах своих ученых Ивана Михайловича Сеченова – основателя современной школы физиологов, автора всемирно известного классического психофизиологического трактата «Рефлексы головного мозга». Широкую известность и славу академии принес и Сергей Петрович Боткин – основатель и крупнейшей терапевтической школы.
Гениальный ученый, физиолог с мировым именем Иван Петрович Павлов отдал работе в стенах академии более 50 лет своей жизни. За свои работы Иван Петрович Павлов первым в России был удостоен в 1904 году Нобелевской премии.
А вот профессор Александр Порфирьевич Бородин снискал всеобщее уважение не только как блестящий лектор, педагог и ученый-химик, но и как великий композитор, автор известной оперы «Князь Игорь», что вообще является уникальным и единственным случаем в мировой медицинской практике…
После революции 1917 года, в годы гражданской войны в тяжелейших условиях, порожденных разрухой, голодом и эпидемиями, продолжали свою педагогическую и врачебную деятельность профессора и преподаватели академии. За период с 1918 по 1929 год через клиники академии прошло 26 тысяч раненых и больных. Профессора академии, преподаватели и врачи выезжали на фронты гражданской войны для оказания помощи и организации медицинского обеспечения частей Красной Армии…
С первых дней Великой Отечественной войны профессорско-преподавательский состав и выпускники академии возглавили различные медицинские учреждения. Многие профессора были назначены на командные должности Главного военно-санитарного управления, военно-санитарных управлений и отделов фронтов и армий. До конца 1941 года академия находилась в блокированном Ленинграде и активно участвовала в его обороне, помогала медицинской службе Ленинградского фронта и органам гражданского здравоохранения. В Самарканде, куда академия была эвакуирована позже и находилась до июля 1944 года, она продолжала вести большую разностороннюю учебную, научную и лечебную работу. За мужество и героизм, проявленные при организации медицинского обеспечения войск Красной Армии во время Великой Отечественной войны, сотни воспитанников академии, как и профессорско-преподавательский состав, были награждены орденами и медалями…
…В наше время Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова готовит военных врачей – начальников медицинской службы частей и кораблей Военно-Морского Флота, Вооруженных Сил.
Подготовка специалистов осуществляется на трех факультетах:
- факультет подготовки врачей для Ракетных и Сухопутных войск, с группой подготовки врачей для Воздушно-Десантных Войск;
- факультет подготовки врачей для Военно-Воздушных Сил;
- факультет подготовки врачей для Военно-Морского Флота.
Срок обучения в академии 6 лет базовой подготовки и ещё один год первичной специализации в интернатуре.
Обучение осуществляется на кафедрах и в клиниках академии. Наряду с лекциями и практическими занятиями в классах и лабораториях широко используются занятия, где курсанты изучают работу военно-медицинской службы в полевых условиях. После пятого курса курсанты академии проходят войсковую или флотскую стажировку в округах и на флотах.
В академии имеются все условия для занятий физкультурой, спортом и художественным творчеством. Для курсантов созданы хорошие жилищные и бытовые условия.
По окончании обучения выпускникам академии выдается диплом государственного образца, присваивается квалификация врача по специальности «лечебное дело» и воинское звание «старший лейтенант медицинской службы», а также выдается удостоверение о прохождении первичной специализации и сертификат специалиста. После окончания академии молодые врачи проходят службу в различных регионах нашей Родины, постоянно поддерживают тесную связь со своими учителями и воспитателями, высоко несут звание выпускника Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова…
* * *
Осень 1980 г. Ленинград. ВМедА…
«Метка дурака»…
…Небыло ничего удивительного в том, что Миша поступил в академию что называется «с первого захода»…
Всё началось с того, что подавая документы, он озадачил всю Приёмную комиссию. Немного портила «лучезарную картину» «круглого отличника» не «Золотая», а «Серебряная» школьная медаль, но это было не «самое страшное» – медаль, она и есть медаль!.. А вот когда на стол легли три «Книжки спортсмена» в которых были записаны все его достижения в почти родственных видах спорта, то ему элементарно не поверили… А вот слушок, о том, что появился абитуриент, который просто вундеркинд и «уникальный спортсмен» всё-таки пошёл гулять по старым коридорам академии…
Вступительные экзамены по биологии, истории, химии и сочинение по русскому языку прошли для Миши практически незаметно – он скучал по Москве, по близким ему и родным людям, по Марине, а потому и сдавал их на каком-то автопилоте... При проходном балле 18, он получил все «пятёрки» и заработал 20… Потом был психотест, с которым он тоже справился, хотя и сталкивался с ним впервые.
А потом было последнее собеседование…
В те годы, когда мужчина в военной форме и с офицерскими погонами на плечах – это было достойно и престижно. Когда в Военные Училища были конкурсы по 17-20 человек на место, едва ли не такие же, как в МГУ, МГТУ имени Н.Э. Баумана, МГИМО или, скажем во ВГИК, просто набрать проходной балл было не достаточно, и полученные «пятёрки» и «четвёрки» на вступительных экзаменах далеко не всегда были решающими…
После всех абитуриентских «мучений», нужно было пройти последнее собеседование… На нём присутствовал весь «генералитет» Училища или Академии, то бишь, начальник и его замы, в звании как правило, не ниже генерал-майора, заведующие кафедрами, старшие преподаватели, ну и строевые командиры. Итого, на тебя одного, юного, несмышлёного, семнадцатилетнего пацана, приходилось два три генерала, и полтора десятка полковников, которые задавали тебе глупые вопросы, типа «Почему ты хочешь служить в Армии», а сами очень внимательно наблюдали за тем, насколько «слаб в коленках» будущий офицер… И если ты мямлил с перепугу, от обилия увиденных на погонах звёзд, если на мог четко сформулировать свой ответ, то… Даже при набранных 20-ти баллах на экзаменах, ты совершенно спокойно мог поехать обратно домой – характер будущего «защитника Родины» к семнадцати годам от роду уже должен был быть сформирован…
Сначала собеседования проходили те, кто набрал 20 баллов, потом 19, дальше 18… Случалось так, что после них оставались «свободные вакансии» и тогда на «эшафот» шли те, у кого были 17 баллов…
…Миша стоял посредине просторной комнаты, в трёх-четырёх метрах от длинного стола, за которым и заседал весь ареопаг академии…
Он зашёл сюда пятым… И последним из тех, кто сдал экзамены на все «пятёрки» и теперь смотрел на суровые лица преподавателей, и никак не мог понять, чем они так сильно озадачены…
Наконец заговорил полковник, сидевший радом с начальником академии:
- Молодой человек… Скажите… Вы обязательно хотите быть военным?
- Да! – Сказал Миша твёрдо.
- А почему же вы не поехали поступать в какое-нибудь другое военное учебное заведение? Ну, скажем, в Рязанское Училище Воздушно-десантных войск, например? Уверен, что там вас приняли бы почти без экзаменов!.. С вашими-то достижениями в спорте!
- Я хочу быть именно врачом!
- И обязательно военным?
- Обязательно военным-хирургом!
Полковники переглянулись между собой, и тут слово взял другой офицер, майор, который был намного моложе остальных:
- А мне вот, если честно, что-то не особенно верится в то, что у тебя, мальчик, могут быть за плечами три «Мастера Спорта»…
Миша медленно повернул голову на это несправедливое замечание, и остановил тяжёлый взгляд на майоре. А тот продолжал, ничего не замечая:
- Я, слава Богу, не первый день в армии, и не первый день в спорте! И я не врач, а строевой командир учебной роты! – Майор вперил полный недоверия взгляд в Мишу. – И учился я именно в «Рязанке»! Там же и получил «Мастера» по самбо!.. Так что… Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться?!
- Слушаю, майор. – Ответил начальник академии.
- Предлагаю решение о принятии этого абитуриента отложить до вечера… Если он «Мастер» то я это пойму сразу!
- Вы предлагаете устроить турнир по самбо?
- Я предлагаю, товарищ генерал-майор, самый простой вариант вывести этого малолетнего брехуна на чистую воду! Нельзя начинать службу, и уж тем более обучение в академии с такого наглого вранья!.. Пусть он сумеет доказать, что он действительно чего-то стоит! И если это правда, то…
- Вам будет стыдно, товарищ майор… – Проговорил вдруг Миша глухим голосом. – Стыдно потому, что вы уже офицер, а значит, должны быть справедливы! А вы только что совершенно незаслуженно обидели незнакомого вам человека… Обидели подозрением, и оскорбили словом… Такое ли поведение достойно Советского офицера? Я не настаиваю, но вам лучше извиниться прямо сейчас…
Генерал, да и все остальные, с интересом и вниманием выслушали Мишин спич, и по тому, как некоторые из этих лиц тронули едва заметные улыбки, юноша понял, что он уже принят! Но!.. Вызов был брошен! Прилюдно!
- Ты, мальчишка, ещё совсем зелёная сопля, чтобы учить меня офицерской чести! – Рявкнул майор. – А обижаться ты будешь не здесь, а на свою девочку в подворотне, за то что «обещала, но не дала, пидманула пидвела»… Я – боевой офицер, и не тебе…
- Ты не офицер, майор, а говно! – Мишины слова падали в тишине, как двухпудовые гири. – Был им, и, наверное, навсегда, им и останешься!.. А моя девочка уже полгода передвигается только в инвалидной коляске, потому что тоже защищала «честь Родины» в основном составе Сборной Союза, а тренировалась в твоём родном клубе «ЦСКА»! Только ей немного не повезло… Я потому и хочу стать хирургом, чтобы дать ей возможность опять ходить… Так что не тебе майор, пятнать её имя своим грязным языком… И если ты, подонок, действительно офицер, то я тебя вызываю! При всех!.. И советую вспомнить всё, чему тебя учили, потому что на ковре ты будешь держать ответ за каждое твоё грязное слово!..
Мише развернулся, в полной тишине подошёл к двери, и только взявшись за ручку, обернулся, и тихо проговорил:
- Простите меня… Я не хотел говорить о личных мотивах… И пусть даже я не поступлю, но… Всё равно!.. Я заставлю этого майора извиниться!..
И вышел, громко хлопнув дверью…
…И небыло ничего странного, что через три часа в спортивном зале собрались не только абитуриенты, которые в течение этого времени успели стать вновьпоступившими курсантами, но и все те полковники и генералы, которые присутствовали на «последнем собеседовании»…
Все ожидали этой схватки…
Может быть кому-то это и покажется неправдоподобным, но… Бывают, случаются порой в жизни такие нереальные ситуации, что поверит в них очень трудно… Но они были, а слов из песни, как говориться, не выбросишь…
Это была его первая дуэль…
Да-да!..
Именно так Миша и расценивал то, что произошло на том собеседовании… И, если бы оскорбление незнакомого человека касалось лично его, то может быть он просто промолчал бы, стерпев обиду… «Лучший бой – это предотвращённый бой», учил его Тадеуш… Но… Когда дело касалось его Маринки, то тут уж Миша готов был идти напролом, чтобы отстоять и защитить честь любимого, и такого беспомощного человечка…
И сколько их потом этих дуэлей было…
Миша никогда не вёл им счёт и просто не хотел помнить их количество… Единственное, что он знал всегда, так это то, что готов за Маринку сразиться хоть с тысячей чертей, и всегда был уверен в том, что победит, потому, что это было справедливо!..
…Майор вышел на ковер, держа старенькую, застиранную самбовку в руке, и поигрывая довольно внушительной мускулатурой:
- Послушай, юноша… Может быть я и в самом деле перегнул немного палку, но я не люблю лгунов!.. Согласись, что ты наврал по поводу трёх «Мастеров» и будем квиты… А в академию ты уже в любом случае поступил! Так что… – Он протянул ему руку. – Ведь побью же я тебя, мальчик! Больно будет!
Миша посмотрел майору прямо в глаза:
- Дело не в «Мастерах»… Дело в том, майор, что ты почему-то думаешь, что тебе всё дозволено… А это не так!.. – Он демонстративно убрал свои руки за спину. – Например, обращаться ко мне на «ты»… Хотя я с ТОБОЙ, свиней на лугу не пас!..
Лицо майора начало потихоньку заливаться краской злобы, а Миша, специально желая вывести его из себя, продолжал:
- А ещё, ТЫ, считаешь, что ТЕБЕ дозволено, безнаказанно оскорблять чужую девушку, которую ТЫ, подонок, даже не видел никогда!.. ТЫ лучше подумай, майор…
- В Армии положено говорить «товарищ майор»!
- А ТЫ мне не товарищ, «товарищ майор»! Ты просто сволочь и хам! Так вот, ТЫ, ТОВАРИЩ, подумай, пока время есть, и извинись так же прилюдно, как прилюдно имел смелость оскорблять…
- Или ты меня заборешь? – Улыбнулся ехидно майор.
- ТЕБЯ, майор, заборет любой в этом зале! – Миша поставил последнюю «точку». – А я тебя просто накажу… Как дебильного ребёнка…
- Ну-с с-сучёнок! – Майор зашипел вдруг, как кобра. – Я тебя не пожалею! Я тебя сейчас просто бить буду!
- Ты лучше себя пожалей, десантура… Хотя… Какой ты десантник… Слепой идиот…
Миша был прав…
Не заметить его «ломаных» ушей, «сбитого» носа, мощных накачанных запястий, «косолапость», но вместе с тем и лёгкость в движении, было просто невозможно! Для человека, более или менее опытного в спорте всё это было явными признаками того, что парень отдал этому занятию, не один год жизни… Учитель Тадеуш заметил всё это сразу!.. Но с того времени прошло целых два года! Два года упорных тренировок!.. За которые костяшки его кулаков, и рёбра ладоней просто-таки ороговели…
Не заметить всего этого мог либо человек который затаил на Мишу какую-то глубокую личную обиду и ему было на всё это глубоко наплевать, либо тот… Либо тот, кто в спорте понимал не больше, чем свинья в апельсинах…
…Миша вышел на ковёр в своём кимоно, которое осталось у него от занятий карате в школе Учителя Тадеуша, и повязал свой заслуженный «красный пояс», и только теперь увидел, что майор начал что-то соображать… Но… Видимо теперь, от злости и ярости, его мозг уже неадекватно оценивал ситуацию…
- Ага!!! Так ты ещё и каратист, типа! Ну-ну!!! Новомодненький спортсменишка! – Майор встал в довольно странную стойку. – А как насчёт боевого самбо, дурашка?
Он посмотрел на молодого лейтенанта, который выполнял на ковре роль рефери, и кивнул головой. И лейтенант громко крикнул:
- Хадзимэ!..
Майор тут же, как разъярённый бык на красную тряпку, бросился в атаку на Михаила…
* * *
Совсем немного об истории создания борьбы самбо.
(То, что стало известно автору после долгих бесед с Мишкой и то, что можно найти в литературе об этой поистине народной русской борьбе)…
Поверьте на слово, но спортивное самбо, то, которое мы знаем и видим на соревнования и международных чемпионатах, совершенно не то, что самбо боевое, которому тренируют в армии. Здесь нет страховочных поддержек партнёра, и всяческих других, именно спортивных вещей. Боевое самбо направлено на то, чтобы максимально эффективно и быстро нейтрализовать противника… Миша, в своё время, когда ему было 11 лет, но, уже имея трёхгодичный опыт тренировок в боксе, специально пошёл именно на самбо, перелопатив, предварительно, ту литературу по этому единоборству, которую можно было найти в библиотеках. И именно поэтому он тренировался не у абы кого, а именно у Масолкина, который был учеником самого Харлампиева…
Миша, если честно, любил эту борьбу…
Именно поэтому, когда сложились обстоятельства, он оставил сначала бокс и дзюдо, и лишь после этого самбо… И именно поэтому, он едва не попал на Московскую Олимпиаду в составе Сборной Союза, которая как раз шла сейчас полным ходом… В самбо Мишка Парубец был не менее талантлив, чем в карате… И он очень много знал об этом, истинно русском, виде единоборства…
И если уж очень сжать его обширнейшие познания об этой борьбе, если выбрать из них, как говорят в Одессе: «Самый цимес», и рассказать то, с чего всегда начинал свои многочасовые рассказы об истории самбо сам Миша…
То…
САМБО – самооборона без оружия…
…В настоящий момент, на самом деле, нет единого мнения о том, кто же всё-таки является основателем самбо.
Официально основоположником борьбы самбо считается, конечно же, Анатолий Аркадьевич Харлампиев, чья книга «Борьба самбо» много раз издавалась в Советском Союзе.
В своё время Анатолий Аркадьевич председательствовал на научно-методической конференции «1-го Всесоюзного тренерского сбора», проходившего в мае 1938 года. Именно на нём и были обсуждены основные вопросы создания и развития «борьбы вольного стиля». Ко всему прочему, Харлампиев был назначен старшим тренером сбора. Он же, первым, и возглавил, организованную в 1938 году, «Всесоюзную секцию борьбы вольного стиля», которая в будущем стала Федерацией самбо.
Вообще, Анатолий Аркадиевич Харлампиев – уникальный человек! Человек-легенда!..
Родился он в Смоленске 29 октября 1906 года…
Дед маленького Толи Харлампиева – Георгий Яковлевич Харлампиев был выдающимся гимнастом и кулачным бойцом. Он много лет собирал, изучал и классифицировал различные приёмы боя, борьбы и самозащиты. Будучи чрезвычайно сильным человеком, он пальцами мог порвать монету в три копейки. Существует даже легенда о том, что его будущая жена однажды ехала на тройке и лошади понесли. И катастрофа казалась неминуемой, однако по той же улице гулял Георгий Яковлевич, который смог остановить тройку лошадей просто голыми руками – так они и познакомились…
Отец Толи – Аркадий Георгиевич Харлампиев с отличием окончил Академию художеств и был послан на обучение в Париж за государственный счет. Через некоторое время он остался без средств, и, чтобы продолжить учёбу, начал выступать на профессиональном европейском боксёрском ринге. Вскоре стал чемпионом Франции, а затем и Европы в абсолютной категории!!! Вернувшись в Россию, по прошествии какого-то времени, именно он, Аркадий Георгиевич, стал родоначальником российской, а затем и советской школы бокса…
Так что корни «рукопашника» в маленьком Анатолии были заложены двумя поколениями бойцов…
В шестилетнем возрасте Анатолий Аркадьевич, которого тренировали дед и отец, выступал в воздушной гимнастике под куполом цирка. А в шестнадцатилетнем возрасте он был уже зрелым бойцом и весьма разносторонним спортсменом, в голове которого возникла идея создать для Красной Армии истинно русскую борьбу. Тогда, в 1922 году, известный военный деятель Николай Ильич Подвойский «благословил» Анатолия Аркадьевича на разработку универсальной борьбы…
В то время он работал в Коммунистическом университете трудящихся Востока (КУТВ) и Обществе строителей Международного красного стадиона (ОСМКС) преподавателем физической культуры, и ещё немного подрабатывал в одном из московских театров, обучая актёров сценическому движению.
В КУТВе собирались профессиональные революционеры из стран Дальнего Востока, в том числе из Китая и Монголии, многие, из которых владели боевыми искусствами. Поэтому у Анатолия Аркадьевича была возможность регулярно с ними практиковаться. Боролся он и с татарами, практикуясь в их национальной «поясной борьбе». Но ещё задолго до этого он в совершенстве овладел французской борьбой, английским и французским боксом… Немного фехтовал, бегал, был великолепным акробатом и альпинистом высокого класса. И лично знал таких выдающихся борцов как Иван Поддубный, Буль, Спуль!
В течение нескольких лет Анатолий Аркадьевич ежегодно выезжал в среднеазиатские и кавказские республики, где ещё сохранились национальные виды борьбы. Он изучал их, систематизировал приёмы и методы тренировки, для чего боролся на состязаниях сам, и иногда по много часов подряд…
При весе в 72 килограмма, используя своё мастерство, он иногда побеждал бойцов в два раза тяжелее него самого…
Уже, будучи выдающимся мастером, Харлампиев изучал классическое дзюдо и был очень хорошим и талантливым учеником у друга своего отца, Василия Сергеевича Ощепкова, который долго жил в Японии и тренировался в школе дзюдо Кодокан.
Именно поэтому большинство источников считает, что основы борьбы самбо были заложены ещё до Харлампиева. Фундамент был заложен Василием Сергеевичем Ощепковым и ещё одним выдающимся борцом – Виктором Афанасьевичем Спиридоновым.
Ощепков был великолепным дзюдоистом, учеником самого Дзигоро Кано, и всего лишь третьим из европейцев получившим второй дан по дзюдо в Кодокане и лично от ханси Дзигоро Кано!.. Но… Случилась история, полностью соответствовавшая духу того времени… В 1937 Ощепков пал жертвой всеобщей шпиономании, был арестован, обвинён в шпионаже в пользу Японии наравне с другими разведчиками 4 Управления НКВД, и скончался в тюрьме через 10 дней после ареста от сердечного приступа… В 1957 году Ощепков был реабилитирован…
…В 1938 году борьба самбо обрела официальный статус, и Харлампиев возглавил Федерацию самбо СССР, однако развитие нового вида борьбы было приостановлено Великой Отечественной войной. В первые же её дни Харлампиев ушёл добровольцем на фронт и провоевал всю войну… Его служба была отмечена многими правительственными наградами. Закончив войну на Дальнем Востоке, он учился борьбе уже у японских пленных, в обозе которых было десять татами для дзюдо…
После войны Харлампиев продолжил свою работу по распространению и развитию самбо. И даже после ухода с поста главы федерации в солидном возрасте, Харлампиев оставался общепризнанным лидером этой борьбы и имел непререкаемый авторитет в этой области… Умер Анатолий Аркадиевич 16 апреля 1979 года в возрасте 73 лет, и официально именно он, выдающийся человек и спортсмен, считается основоположником борьбы самбо…
Но…
Не стоит забывать и о ещё одном человеке, внесшего свой огромнейший вклад в создание и развитие этого общенационального вида борьбы…
Виктор Афанасьевич Спиридонов… Он был офицером НКВД, изучавшим дзю-дзюцу ещё до революции 1917 года. Именно он возглавлял в обществе «Динамо» работу в области спортивно-прикладной дисциплины «самозащита без оружия»…
После гибели Ощепкова главой «Всесоюзной секции борьбы вольного стиля» стал Харлампиев именно потому, что Спиридонов не мог быть публичным лицом из-за рода своей деятельности…
Изучение борьбы народов СССР было начато ещё при Ощепкове. Спиридонов же кроме дзю-дзюцу являлся знатоком бокса и савата, правда, эти приёмы как травмоопасные в спортивное самбо не вошли. Но о них не забыли!..
Боевое самбо – это единоборство, было создано в 30-х годах в СССР специально для обучения сотрудеиков силовых структур. Тогда, в те годы тотальной шпиономании, боевое самбо не считалось спортивной дисциплиной и являлось запрещенным к обучению гражданских лиц…
В отличие от спортивного самбо, где задачей спортивного поединка является демонстрация бросковой техники «борьбы в одежде» или техники болевых приёмов, в поединке по боевому самбо важна именно эффективность технических действий по устранению физической агрессии…
Решением задачи спортивного поединка является добровольное признание себя побеждённым одного из участников. Задачей же схватки в боевом самбо совершенно иные – явная(!) небоеспособность противника…
Именно поэтому в боевом самбо возможно применение технического арсенала из любого вида спортивного единоборства. Например: броски и удержания посредством захватов одежду, болевые воздействия на связки и суставы – это характерно для самбо или дзюдо. Могут быть использованы броски посредством классических захватов за тело, характерных для борьбы вольного и классического стилей. Или удушающие воздействия посредством захватов за одежду, что опять же из дзюдо, или частей тела, но это уже ближе к смешанным видам единоборств таких как M-1, Pride. Ну, и, конечно же, всевозможные удары руками и ногами, характерных для различных видов ударных единоборств, таких, как бокс или каратэ…
…Возможно, что всё то, что было написано в этой коротенькой главе и не понравится редакторам книги и будет вырезано, но!.. Кое для кого, как мне кажется, в этих немногих строках откроется что-то новое, чего он не знал, и о чём даже не догадывался!..
* * *
Там же, и те же…
…Майор действительно «кое-что понимал» в боевом самбо, которое в те годы было единственным видом единоборства введённого в войсках, и… Совершенно ничего не соображал, и даже не представлял себе, что такое каратэ… И что может уметь хорошо подготовленный каратэка… Он был уверен, что для настоящего боя нет ничего лучше, чем боевое самбо…
И, если честно, то он не так уж и был далёк от истины, потому что много позже, Учителем Тадеушем была создана школа «Русского Рукопашного Боя», в основу которого легли именно боевое самбо и каратэ, ну и искусство владения холодным оружием…
И хороший самбист может очень достойно противостоять каратэке, но… При условии, что тот никогда не занимался ни дзюдо, ни уж тем более самбо – тогда «чистый» самбист будет бит, и бит нещадно…
…То, что делал майор, было, в общем-то, классикой боя, без фантазий и разнообразия, и Миша прекрасно понимал его замысел. А замысел был прост и незатейлив – перехватить противника по «среднему уровню» в районе талии или бёдер, и, используя инерцию, жёстко уронить его на спину…
Приём, надо признать, очень опасный! Потому что атакующий, врезаясь, словно торпеда, в корпус противника, «ломает» его пополам, сначала бросая лицом на свою спину, а потом, продолжая двигать, и подсекая ноги, опрокидывает на землю. При этом корпус атакуемого создаёт такой рычаг, что он обязательно «достаёт» землю своим затылком!
И тут уж всё зависит от задач и целей того, кто атаковал… И если, вдруг, «противник ему больше не нужен», то он, этот противник, может шваркнуться затылком о землю так, что мозги разлетятся в разные стороны… То бишь, «пораскинуть мозгами», в прямом смысле слова…
Помните?
Задачей схватки в боевом самбо является явная небоеспособность противника… Или… Дальше додумывайте сами…
…Какую задачу ставил перед собой майор, знал только он сам, но… На этот опасный приём он пошёл нисколько не задумываясь…
И Миша понял, что этот человек не просто хам и подонок, но ещё и законченный подлец, который готов добиваться своих целей любой ценой, а такой человек опасен… И Миша решил ответить достойно! Так, чтобы навсегда отбить у майора охоту лезть напролом…
…«Десантник» летел на юношу примерно так же, как это делают борцы сумо, а Миша даже не двигался с места, застыв в неизвестной для майора стойке ожидания Учи-хатиджи-дачи…
До Михаила оставалось примерно полметра, и в глазах его противника уже засветились радостные искорки предвкушения скорой победы, как вдруг… Он даже не понял, куда подевался этот «малолетний наглец»…
…«…Нет, майор! Ни калечить, ни «выключать» я тебя не буду – так для тебя будет всё слишком просто и безобидно, а ты этого не заслужил! – Подумал тогда Миша, решая, как поступить дальше. – Я тебя буду унижать при всех, так же, как ты это делал со мной! Только я это сделаю по-своему! Ты, гадина, без ущерба для твоего поганого здоровья, будешь выть от боли на глазах всей академии!..»
…Миша стремительно, но как-то очень мягко, словно кот, сделал оборот на пятке левой ноги на 360 градусов, пропуская мимо себя майора, как это делает настоящий тореадор, пропуская мимо себя тушу быка, и… Нанёс ему вдогонку удар Ороси-цуки , немного повыше левой почки, но не кулаком, как это было задумано в изначальной технике удара, а кэйко . Да и не ударил-то, а так, хлестнул расслабленной кистью…
Долгие тренировки под требовательным взглядом Учителя, не прошли для Михаила даром – он точно знал, чего хотел, умел контролировать свои эмоции, и научился наносить снайперские удары именно туда куда задумал…
- Ва-а-а-ау-у-у-у!
Дико взвыл майор, и грохнулся на ковёр, сначала на колени и на локти, а потом на живот, и стал жёстко мять место, куда клюнула его «рука-клюв»… Это была болевая точка около самого надпочечника, при воздействии на которую возникает ощущение, что тебе к этому месту приложили раскалённый докрасна пятак!.. Оч-чень, признаться, неприятное ощущение! Очень!..
Майор поизвивался немного лёжа на ковре, уподобясь ужу, а потом уставился ненавидящим взглядом на Мишу, который сидел на противоположной стороне ковра в медитативной позе на своих пятках…
- Ах, ты падла, малолетняя!.. – Майор вскочил на ноги, и ринулся на юношу. – Я тя щас прямо под ковёр закопаю!..
Он добежал до сидевшего юноши и…
Буквально натолкнулся на стену…
Произвести такой удар из медитативной позы, сидя на татами на собственных пятках, на самом деле, могут очень и очень не многие бойцы, даже посвятившие каратэ по половине жизни…
Просто… Если вообще повернётся у кого-нибудь ЭТО назвать простым… «Из-под» Миши «вылетела» его нога, и нанесла удар между «солнечным сплетением» и горлом, в грудину, останавливающий удар Мае-чусоку-гери …
Майор попятился, «задохнувшись», а Миша уже был на ногах и в мгновение ока, двумя руками одновременно, опять нанёс Ороси-цуки, и опять кэйко, но теперь он «клюнул» этими хлёсткими ударами в подключичные впадины…
У всех, наблюдавших за эти невероятным действом, сложилось впечатление, что майор попросту провалился обеими ногами в яму или эти два удара вбили его в татами «по колено» – он бухнулся на колени перед Мишей, и взвыл диким воплем «раненой в жопу рыси»:
- А-а-а-а-и-и-и-й-й!
…Миша полностью, до последней запятой, выполнял то, что сам себе пообещал, обрабатывая болевые точки майора…
В этом ударе тоже небыло совершенно ничего опасного для здоровья. Эти точки мастера восточных единоборств называют «останавливающие»…
Ведь, если немного покопаться в истории, то все эти единоборства или большая их часть родились на Востоке, в Тибете ли, Китае, Вьетнаме, Монголии или Японии в среде бедняков, которым по закону запрещалось иметь оружие. В Японии носить оружие имели право только самураи, в Китае только солдаты мандарина, и все они имели право без суда и следствия, изрубить своими мечами любого крестьянина или простолюдина, который посмел не подчиниться их воле… Вот и начали эти простые бедные люди придумывать способы защиты от вооружённых людей…
А уж известные всему миру монахи монастыря Шао-Линь, по даже кодексу своему не имели права использовать своё умение среди народа… И если уж так случалось, что на монаха наступал агрессивный невменяемый человек, и уж тем более вооружённый, то монахи использовали именно «останавливающие» точки… Воздействие на них не опасно ни для жизни, ни для здоровья, а лишь вызывает кратковременную, но очень сильную и резкую боль или ощущение жжения…
Вот у кобры, например, в арсенале, кроме смертельно опасных, ядовитых зубов, тоже есть факторы «останавливающего» действия – громкое шипение и раскрытый, яркий «капюшон». Но даже если противник глуп и приблизился вплотную, кобра не всегда и не сразу пускает в ход свои ядовитые зубы, а иногда наносит вначале фальшивый укус, резко выбрасывая вперед переднюю часть туловища и ударяя врага головой и закрытым ртом. Этим приемом она пытается отпугнуть его, не используя своего главного оружия…
Шаолиньские монахи своим поведением в таких случаях, когда подвергались агрессии, были очень именно на кобру… И они прекрасно знали все «останавливающие» точки на теле человека, им умели с ними обращаться… И редкий идиот пытался продолжать состязаться в силе с шаолиньским монахом, получив один-два вот таких удара… А потом эти знания ушли в народ, который стал их использовать с той же целью в своих видах борьбы…
…Точки в подключичных впадинах вызывают резкую, острую боль, и на минуту-полторы парализуют движения рук превращая их в плети… Через минуту чувствительность возвращается, и вместе с ней проходит боль…
- А-а-й-й-я-а-а-а!
Майор катался по ковру в пароксизме боли, а Миша спокойно наблюдал за ним, опять усевшись в медитативной позе на противоположном конце борцовского ковра…
- Ямэ! – Крикнул лейтенант. – Иппон! За явным преимуществом!
- Ну, не-ет! – Рявкнул майор, почувствовав, что боль ушла. – Я эту суку щас пополам сломаю!
- Ну… Давай, попробуй… – Проговорил Миша спокойно. – Дураков, как правило, учить приходится долго…
Миша решил посмотреть, на что готов пойти его соперник, до какого предела подлости дойти, чтобы получить желаемое, а поэтому решил дать ему возможность попробовать ударить…
Он встал в открытую стойку провоцируя майора к действию, и тут же получил мощный, что называется «от всей широты души», удар, называемый в карате Кин-гери – удар подлый, и практически никогда не используемый настоящими бойцами…
Только…
Ну, не стал же Миша, конечно же, в самом-то деле, рисковать своим будущим потомством – Марина ему этого никогда не простила бы… Он просто мастерски провёл Хидзи-уке – блок локтем внутрь на среднем или нижнем уровнях, с упором в бедро. Михаил немного присел, и принял удар на выставленный локоть…
- В-ва-а-а-а-а-а! – Взвыл нечеловеческим голосом майор.
Миша попросту ответил ему, его же монетой – чтобы не травмировать противника, удары подъёмом стопы обычно блокируются предплечьем, но сейчас, когда юноша уже понял, кто перед ним, он решил больше не церемониться. Тем более что успел перед этим уже два раза «предупредить» майора, что бы тот остановился, и «не лез дальше»…
Попробуйте, хотя бы не сильно ударить подъёмом стопы, ну скажем, в уголок кровати… Не самые приятные ощущения, правда?.. А майор бил со всей силы, совершенно не рассчитывая напороться на острый локоть!..
Вообще-то, такие вещи уже чреваты серьёзными травмами… И если это будет не перелом плюсны, то уж хромать такой человек будет не меньше месяца, и ступать травмированной ногой будет так, словно идёт по битому стеклу, потому что любое неверное движение вызывает резкую и острую боль… И по-хорошему, на такую ногу обязательно надо наложить недельки на две если не гипс, то уж шину обязательно!..
В общем…
Майор «за что боролся на то и напоролся!»...
А Миша решил довести дело до конца…
Ещё в середине этой схватки, он, если честно, сомневался, стоит ли это делать, но теперь, когда были расставлены все точки над «Ё», Миша хотел сделать так, чтобы о том, кто такой этот человек, знала вся академия…
Он подошёл к извивавшемуся на ковре майору, присел на корточки и сказал негромко:
- Извинись, майор!.. Пока совсем не опозорился!..
- Я тебя сгною, падла! – Прошипел тот сквозь непроизвольно брызнувшие из глаз слёзы. – Ты у меня, сука, вылетишь из академии, в самую дальнюю жопу Советской Армии!
- Дурак ты, майор… И вот тебе «метка дурака»… Поноси её, пусть все знают, кто ты такой… Глядишь, когда-нибудь, и поумнеешь… Хотя, это врядли…
Он нанёс ему не сильный, но хлёсткий Рютокен-цуки в совершенно определённое место…
Иногда, в уличных драках, в это место попадают случайно, но результат получается просто ошеломляющий! Ещё говорят, что «человеку надели очки»… Да! Ты наверняка уже догадался, о чём идет речь!.. Есть такое место, чуть-чуть выше переносицы, примерно между надбровными дугами, в которое, если случайно попасть, то результатом становятся два здоровенных, лилово-синих «фонаря» под обоими глазами! «Очки»!..
«Позорное место», потому что такие «прожектора» никакими солнцезащитными очками не прикроешь, и все окружающие понимают, что с тобой недавно произошло. И смеются над тобой, и если, не явно тыча пальцами, то уж в душе наверняка!..
В драках это происходит, как правило, совершенно случайно, потому что откуда бы уличным драчунам знать секреты тибетских монахов?..
А вот Миша знал совершенно точно, где находится эта точка, и бил целенаправленно!.. Теперь на лице хромого, а это уж как пить дать, майора минимум на две недели был вывешен транспарант «Я – дурак!»…
- Ямэ! – Подал команду лейтенант. – Иппон!..
- Ос! Ос! Ос! Ос!
Миша поклонился в традиционных Отагай ни рэй – поклонах всем, на четыре стороны света – и, совершенно безо всяких эмоций, как человек, выполнивший не самую простую, но обязательную работу, сошёл с ковра…
И тут к нему подошёл крепкий, подтянутый, спортивного телосложения офицер с погонами подполковника:
- Молодой человек! Минуту!
Миша выпрямился и посмотрел на говорившего усталым взглядом:
- Да?
Мужчина протянул для рукопожатия свою ладонь:
- Меня зовут подполковник Онищенко, Тимур Тимофеевич… В курсантской среде меня называют «ТТ», думая, видимо, что я об этом не знаю… Видимо сравнивают с известным пистолетом «Тульский Токарев», за пробивную силу… – Подполковник улыбнулся. – Я – заведующий кафедрой физической подготовки курсантов академии… Я сам, в прошлом, «Мастер Спорта» по боксу в полутяжёлом весе…
- Михаил Парубец. – Представился Миша в ответ.
- Я присутствовал и на собеседовании, когда майор Цикнасер непонятно почему затеял весь этот бестолковый и грязный словесный сыр-бор, и, конечно же, здесь в зале…
Подполковник замолчал на секунду, а потом продолжил:
- Конечно… Существует понятие корпоративной этики… Но… Между нами… Строго говоря, майор был не прав, да ещё и упрям, как осёл, за это и поплатился… И, должен тебе сказать, Михаил, что ты, ещё не успев толком стать курсантом, уже сумел нажить себе очень не хорошего, и довольно «грязного» врага…
- Я разберусь с этим сам, Тимур Тимофеевич…
- Разберёшься-разберёшься… Только не сам, потому что кроме одинокого, и, как выяснилось, не очень умного врага, ты сумел завоевать откровенные симпатии большого количества офицеров и практически всего высшего командования академии!.. Так что, речь сейчас не о майоре, речь о тебе самом… Думаю, что мой совет учиться в группе курсантов, готовящихся для службы в ВДВ, будет излишним?
- Я, в общем-то, и сам хотел в эту группу…
- Ну, вот и правильно… Ты москвич, Михаил, насколько я знаю?
- Да…
- И каратэ занимался тоже там, понятное дело…
- Там…
- А у кого тренировался? Просто я сам немного интересуюсь этим спортом… Интересно для бывшего не плохого боксёра!.. Что-то новое появилось в спортивном мире!..
- В школе «СЭН’Э»… «Красный пояс»…
Подполковник посмотрел на Мишу пытливым взглядом:
- Ну, да… Теперь понятно… – Он потеребил свой кончик носа двумя пальцами. – Вообще-то… Стоило об этом предупредить майора… Может он отделался бы меньшим позором просто извинившись… Ну, да, что сделано, то сделано…
- Он всё равно не послушал бы…
- Возможно… Ну, и?.. Думаешь продолжать тренировки?
- Вообще-то хотелось бы, товарищ подполковник…
- И как ты себе это представлял?
- Не знаю… Может быть в свободное от занятий время…
- Понятно… Хорошо! – Подполковник, видимо, перешёл к делу. – А что если ты, если всё равно собираешься тренироваться и дальше, будешь попутно тренировать и других?
- Как это?
- Эта идея уже давно витала в воздухе… Мы даже думали привлечь для этого какого-нибудь тренера «со стороны» и сделать экспериментальную группу из курсантов группы ВДВ… Только найти настоящего, а не мнимого, знатока и мастера оказалось, к превеликому сожалению, не так-то уж и просто!.. И вот теперь, с согласия начальника академии, я предлагаю эту группу вести тебе. Ты же уже наверняка имеешь тренерский опыт…
- Год… Только я тренировал детскую группу…
- Это не имеет значения! Я думаю, что с детишками даже сложнее было!.. Ну? Как ты на это смотришь, Михаил?
- Заниматься одному проще – это можно делать когда угодно, а вот тренировать группу… Для этого нужно специальное время, товарищ подполковник…
- Ну-у-у! Это-то мы решим! – Улыбнулся «ТТ». – Для начала, скажем, те, кто попадут к тебе в ученики, будут полностью освобождены от всяческих нарядов и караулов – их дело буду тренировки… А твоими «нарядами на службу» и караулами будут занятия с ними… Потом мы в «Учебной части» подкорректируем расписание занятий по физподготовке для курсантов и офицеров академии, с учётом твоих тренировок, ну, и ещё есть кое-какие маленькие хитрости…
- И офицеров тоже?
- А почему же нет? – Улыбнулся подполковник. – Дело полезное, а для офицера, так просто нужное и, я бы сказал, просто необходимое… Вот я, к примеру, первый в эту группу и пойду тренироваться!.. Ты как, Михаил, возьмёшь к себе в ученики тридцатипятилетнего подполковника, который когда-то был «Мастером» по боксу?
Миша покраснел до самых корней волос, и смущённо ответил:
- Попробую…
- А ты не стесняйся, как красна девица! Стесняться своих знаний – это не правильно! Ими гордиться надо! И делиться!..
* * *
28 декабря 1980 г. Ленинград.
«…Здравствуй!.. Это я…»
…Вот так, с лёгкой руки, подполковника Онищенко осенью 80-го в Ленинграде, в стенах Военно-медицинской Академии образовался «филиал» школы каратэ «СЭН’Э», которым руководил Миша… Михаил Парубец…
…Он с радостью взялся за предложенное ему любимое дело. Да с таким энтузиазмом и самоотдачей, что…
Конечно же, и это понятно, Миша не мог не рассказать об этом в телефонном разговоре своему Учителю – Тадеушу… И попросил прислать ему литературу, методички, собственные рекомендации и заметки о методике преподавания каратэ, и тому подобные вещи… И Тадеуш с радостью откликнулся на просьбу своего любимого ученика…
…Что же касается основной учёбы, то Михаил «грыз гранит науки» с таким остервенением, которому удивлялись даже старые, бывалые преподаватели академии…
И если не считать основных занятий в аудиториях академии, то Миша постоянно пропадал, либо в спортзале, либо в библиотеке… Он даже практически не ходил в «увольнения» в город, мотивируя это тем, что ему там попросту нечего делать, и ему жалко просто так терять время зря…
Кое-кто из курсантов недоумённо пожимал плечами, а кто-то, втихаря, даже покручивал указательным пальцем у виска, мол, «Мишаня совсем сдвинулся»… Да только им было невдомёк, что открывая учебник анатомии или физиологии, у Мишки перед глазами тут же появлялась его Маринка в инвалидном кресле…
И если его не могли найти в спортзале на тренировке, или в библиотеке, обложившегося множеством книг, то тогда уж точно знали, где он пропадает в этот момент…
Миша сумел уговорить преподавателей, благо личностью он в академии был теперь известной и весьма популярной, и теперь ходил на лекции и практические занятия на кафедру травматологии вместе с курсантами старших курсов…
И несколько раз даже выходили курьёзные случаи, когда его вызывали преподаватели, задавали вопросы, и Миша на них отвечал. Подробно, и со знанием дела… А когда преподаватель начинал искать в журнале взвода его фамилию, чтобы поставить напротив ней «пятёрку», то только тогда, под всеобщий курсантский смех и выяснялось, что его фамилии здесь попросту не может быть…
В конце концов, где-то уже в ноябре, одному из старых профессоров эти смешки надоели до такой степени, что он просто взял, да и вписал Мишу в журнал старшекурсников, и поставил заслуженную «пятёрку»… И вдруг… Опыту профессора последовали и другие преподаватели и доценты кафедры… А потом вся эта «самодеятельность» дошла до начальника академии…
…19 ноября…
…В этот день Мишу вызвали «на ковёр» к генералу, чтобы тот разобрался наконец-то с тем «бардаком», который творился на кафедре травматологии «по вине курсанта Парубца»… Именно так звучали фразы в рапорте неугомонного майора Цикнасера…
Только…
Генерал не стал «рвать глотку, не разобравшись» и наказывать всех «кто под горячую руку попал» направо и налево, а предложил Мише сесть напротив него за большим письменным столом, и спросил тихо и даже как-то даже по-отечески:
- Зачем тебе всё это, курсант? Куда ты так торопишься? Словно боишься не успеть куда-то… Всему своё время… Правда… Я уже беседовал с преподавателями кафедры… И должен признать, что такие отзывы о познаниях в части травматологии, я не слышал уже очень давно… А ещё я выяснил, что особенно тебя интересует травматология касающаяся опорно-двигательного аппарата… Почему именно такая направленность, Михаил? – Генерал с интересом смотрел на своего курсанта. – Я помню, что при поступлении в академию тобой была произнесена какая-то фраза, по поводу твоей девушки-инвалида… Я хочу тебя попросить освежить мою память, чтобы понять мотивы твоих поступков!..
Через десять минут начальник академии уже знал о Мишином горе…
- Ну, что ж, молодой человек… Я понимаю ваше стремление, и мотивы, которые вами двигают… И, в общем-то оно похвально… Только есть во всём этом одно «но»… Как бы вы не хотели, как бы не рвали под собой землю, но стать раньше положенного для этого времени хирургом, или травматологом, вы всё равно не сможете…
- Разрешите мне продолжать посещать эти занятия!
Генерал посмотрел на Мишу с сочувствием:
- Ну… Всё нарушение дисциплины я вижу лишь в том, что вы получаете заслуженные отметки «отлично» примерно на год-два раньше того, чем это должно было бы происходить… Что ж… Если вы, молодой человек, считаете, что у вас на это достаточно времени и сил, то я не стану возражать… Только, вы немного не с того начали…
- А с чего надо?
- Вам бы надобно сначала освоить курс патологической анатомии и физиологии…
- А?..
Генерал улыбнулся, предвидя вопрос:
- Я уже сказал, что если у вас достаточно времени и сил, и результаты «нарушения дисциплины» будут не менее впечатляющие, то можете посещать лекции и практические занятия и на кафедре патанатомии…
…Вот так примерно всё и получилось…
Миша взвалил на себя огромный «воз» обязательств, и, тащил его за собой по жизни, ничуть не считая, что это «перебор»…
Так прошёл самый первый в его курсантской жизни семестр.
Началась сессия и…
Начали происходить самые настоящие чудеса!..
В группе, которую тренировал Миша, в которой кроме десятка офицеров, в основном молодых лейтенантов, старлеев и капитанов, насчитывалось ещё и около тридцати курсантов, разных курсов. Все они были разными людьми, с разной успеваемостью и объединяло их только то, что они по-настоящему интересовались каратэ, и имели некоторую предварительную физическую подготовку, занимаясь некогда боксом или борьбой…
Так вот! Странное дело, но успеваемость этих курсантов резко подскочила кверху, и во время сессии ими небыло получено, ни одной «тройки»! Миша объяснял это тем, что у его парней просто вырос самоконтроль, а отсюда и всё остальное…
…28 декабря…
…В тот день он уже закончил основную тренировку, и теперь отрабатывал со своей группой способы релаксации…
- Сейдза! – Командовал он резким голосом, так что по залу гуляло эхо. – Мокусо! Ясумэ! Ногаре!
Четыре десятка человек застыли в позах медитации, и глубоко дышали по специальной методике, восстанавливал затраченные на тренировке силы…
Миша сидел в такой же позе, но лицом к своим ученикам, и тоже медитировал на дыхании, вентилируя лёгкие, когда услышал за спиной лёгкий шорох… Он обернулся и…
В дверях спортзала, одетый в строгий официальный костюм, стоял Учитель Тадеуш, а рядом с ним…
Марина…
Она, как и раньше сидела в инвалидном кресле, но сегодня выглядела абсолютно счастливым человеком! Она улыбалась и «во все глаза» глядела на Мишку влюблённым взглядом…
Если бы эта встреча произошла в иной ситуации, то Миша наверняка рванулся бы к этим таким родным людям из всех сил, но…
Но!..
«Саморегуляция и самоконтроль» – учил его Тадеуш основным канонам каратэ. В любой ситуации надо уметь владеть собой, и контролировать свои эмоции! И уж особенно, если это касается додзо! Додзо школы – это святыня и её необходимо уважать, чтобы не происходило…
Миша отвернулся от своих таких неожиданных гостей, посмотрел на умиротворённые лица своих учеником, и, видимо поняв по ним, что результат тренировки достигнут, подал резкую команду:
- Мокусо ямэ!
Затем он встал, сделал поклон всем Отагай ни рэй, и наконец, скомандовал:
- Ямэ! Следующая тренировка после отпуска, в январе!
Ученики ответили Мише поклоном Сэнсэй ни рэй, выдохнули дружное:
- Ос!
И рассыпались по залу, направляясь в раздевалку…
А Миша был уже рядом со своими неожиданными гостями.
Тадеуш, улыбаясь, склонился перед ним традиционном поклоне, и произнёс японское приветствие:
- Коничува , сэнсэй!
- Коничува, гуру! – Ответил Миша, и посмотрел на девушку. – Здравствуй, Марина!
- Здравствуй, Мишенька! – Он немножко растерялась, не зная, что сказать. – Это, я… А мы вот… Решили с Тадеушем Рафаиловичем приехать к тебе в гости…
- И очень хорошо, что сегодня! – Он поцеловал её и посмотрел на Учителя. – Сегодня последний день… Завтра я уже должен был ехать в отпуск в Москву!
- Неужели ты думаешь, Миша, что я не узнал, когда начинается твой отпуск! Мы специально приехали именно сегодня, ученик!.. И кстати… План твоего отпуска, скажу тебе по секрету, немного изменён с согласия твоих командиров… Он начинается сегодня, в 18.00… – Улыбнулся Тадеуш. – То есть ровно через час… За который ты должен будешь успеть привести себя в порядок, переодеться в порадно-выходную форму и получит увольнительную у своего командира роты… Вопросы, пожелания есть?
- Да! – Едва ли не крикнул Миша.
- И какие же?
- Чтобы вы за этот час никуда не исчезли!
- Ну, за это не волнуйся…
- Мы тебя ждём! – Крикнула Марина вдогонку.
А Миша уже бежал, да просто летел к своему общежитию…
…Ровно в 18.00 он, выкатил кресло-каталку с сидевшей в нём Мариной, за КПП академии – впереди был первый, очень им заслуженный двухнедельный отпуск…
Весь следующий день они втроем гуляли по заснеженному Ленинграду, и Миша, только сейчас, впервые, видел те исторические места, которые разглядывали все, приезжавшие в это красивейший город.
Марина только удивлялась:
- Миш! А ты разве здесь ещё небыл?
- Нет, Марина…
- Но ведь ты уже целых полгода живёшь в Ленинграде! Тебя что, не отпускают в увольнение, как всех остальных?
- Почему? Отпускают…
- И что?
- Я сам не хожу… Что мне здесь самому делать? Просто зря время терять… А так я спокойно в библиотеке могу посидеть, и почитать кое-какую, важную литературу…
- Дурачок! Этот город надо разглядывать очень пристально!.. И разглядывать его модно до бесконечности!..
- Когда-нибудь, Марина… Когда-нибудь мы будем разглядывать его вместе, и будем гулять по нему все «белые ночи» напролёт!.. Но… Для того, чтобы это случилось, я сейчас не хочу терять ни секунды времени…
Она посмотрела не него пронзительным, влюблённым взглядом:
- Спасибо тебе, Мишенька…
- Мариш. – Миша нежно погладил девушку по руке. – Как твои успехи по методике Бондаря? Что он сам говорит-то?
- Я была у него неделю назад… Ну что… Я показала ему всё, чему научилась. Все упражнения… Он говорит, что всё правильно… В общем… Надо набраться терпения, и трудиться… Тогда будет результат…
- Он будет, Мариша! – Юноша говорил горячо и очень убеждённо. – Я уверен, что он когда-нибудь будет! И мы его дождёмся, результата этого!..
…30-го декабря вечером, они сели на скорый поезд и уже утром 31-го, накануне Нового Года, вышли на перрон Ленинградского вокзала Москвы, где их встретили жена Учителя Тамара, его дочь Софья, и малышня Дашка… Всё «семейство» опять было вместе…
* * *
27 октября 1984 г. Ленинград.
«…Пора в армию!..»
…Рассказывать об учёбе Михаила в академии нет никакого особенного смысла – парень целеустремлённо шёл своей дорогой. Учился и тренировал, тренировал и учился…
Его достижениями за эти четыре года было то, что с разрешения начальника академии, он потихонечку, помаленечку, начинал проходить практику в клиниках академии, как травматолог… Ему уже начинали доверять самостоятельно накладывать швы на резаные и рваные раны, диагностировать, под присмотром опытных врачей-преподавателей, другие травмы, и при необходимости даже накладывать гипс, или шины…
В общем…
Как хирург и травматолог Миша значительно опережал в своих знаниях и умении своих сокурсников. Он, практически, уже мог самостоятельно проводить не очень сложные операции.
Об этом в начале пятого курса, когда впереди было ещё целых два года учёбы и год ординатуры, говорить было ещё очень рано, но… Его преподаватель уже намекали ему, что, мол, на кой ему служба в войсках, когда он такой уникум? «Надо бы начинать задумываться об аспирантуре!»…
А ещё Миша за это время досконально освоил мануальную терапию! Вот в этом вопросе он мог бы уже давно получить свой заслуженный диплом, и начинать работать мануальным терапевтом, вправляя кости и суставы! Или, по крайней мере, физиотерапевтом, досконально, до последней запятой знавшего как и при каких нагрузках работают те или иные группы мышц, и что нужно, для скорейшего восстановления повреждённого сустава или связки! Годы, проведённые в спорте, полученные на рингах и на борцовских коврах травмы, не прошли для него даром! И этот личный опыт очень здорово помогал ему в академической учёбе…
Были у Миши за эти четыре года и очень радостные дни…
Самый первый случился летом 81-го, в августе, когда он, успешно окончив первый курс академии, приехал на месяц в отпуск…
В тот день они вместе с Мариной поехали в цирк на очередной «медосмотр» к Валентину Дикулю. И вот там-то… Валентин Иванович проделал своими ручищами какие-то манипуляции с ногами девушки и решительно потребовал пошевелить пальцами:
- И не надо мне рассказывать, Марина, что ты не сможешь! Ты можешь! Давай! Напряги волю!!!
И… Прямо на Мишиных глазах случилось чудо – Марина сумела шевельнуть большим пальцем!..
В тот день он подарил ей огромный букет из 19 пурпурных, бархатных роз… Ей тогда ещё небыло девятнадцати лет, но дарить 17 роз Миша попросту постеснялся… А может быть всё было и не так… Кто уж теперь толком это кроме них двоих знает и помнит…
Потом был другой радостный день, когда его девятилетняя Дашка выиграла в своей возрастной категории чемпионат Москвы по каратэ!.. Он тогда за неё очень был рад, хоть и не мог приехать и посмотреть на её бои – шла активная подготовка к зимней сессии второго курса…
А уж когда летом 82-го, окончив так же успешно, как и первый, второй курс академии Миша приехал в Москву в свой второй летний отпуск, и его на перроне встретило всё семейство, но Марина…
Марина была уже не в инвалидной коляске, а самостоятельно передвигалась на костылях!.. Вот тогда-то, он прыгал от радости едва ли не до крыши Ленинградского вокзала!.. А допрыгнуть до ней, довольно высоко…
Потом начался очередной учебный год для курсанта Парубца, курсанта уже третьего курса Военно-медицинской академии… И пришёл один из самых счастливых для Миши, Новый 1983 год…
Он тогда, как это уже сложилось по традиции, сдав на «отлично» уже пятую сессию, приехал в Москву ранним утром 31-го декабря… И немного удивился, что его никто не встретил… Но будучи уже человеком военным, понимал, что за то время, пока он был в пути, могли произойти разные события, и потому, не задерживаясь ни секунды на вокзале поспешил в, ставший ему теперь родным, дом Учителя Тадеуша…
И оказался прав…
За этих семь-восемь часов… Марина начала ходить!.. Сама!.. Ну, может быть не совсем, а опираясь на палочку, но… Тем не менее!.. Она теперь ходила самостоятельно! Ну, и надо ли вам говорить о том, что наш юноша был на седьмом небе от счастья?..
А потом, двумя месяцами позже, в феврале Марина сообщила ему такую новость, от которой он ходил очумевший почти неделю – она забросила в дальний уголок уже и палочку, и теперь ходит самостоятельно:
- Мишенька! Я теперь, как все! Я опять нормальная! Я опять хожу!
- Ты справилась Маринка! Ты у меня молодчина! – Мишу просто распирала радость.
- Это только благодаря тебе, любимый!.. Если бы ты в меня не верил, если бы не делал того, что мог и того что не мог тоже делал, я сама никогда не стала бы снова ходить… Я ведь слабая… У меня нет такого характера и такой воли, как у тебя, Мишенька! – Говорила она тогда в телефонную трубку. – Я бы уже через пару месяцев опустила бы окончательно руки, и перестала бы даже пытаться!.. Это ты заряжал меня и своей верой, и своим оптимизмом, и своей волей… Так что… Это ты три года поднимал меня на ноги, Миша! Не Валентин Иванович, хотя огромное ему спасибо, но он только указал правильную мне дорогу… А провёл меня по ней ты… Три года, Миша! Три года!..
…А в августе 83-го, во время очередного Мишиного отпуска, перед началом четвёртого курса, они поженились!.. И это было одним большим, сумасшедшим счастьем на них двоих!.. А Марина, к тому дню, сделала столько «семимильных шагов», что в день их с Мишей свадьбы, порхала как бабочка, кружась в вальсе!.. Ну, и, понятное дело, что почётным гостем у них был Бондарь…
Но…
Не обходилось, по правде говоря, и без огорчений…
Видимо, просто, так устроен этот мир, что у человека не могут в жизни происходить только радости. Видимо, неприятности и огорчения созданы для того, чтобы ему, человеку, жизни не казалась малиной, и чтобы он не расслаблялся под манной небесной, а постоянно был начеку…
И прав был великий певец, когда предупреждал весь мир об осторожности и внимании!.. Ох, как прав!..
Сегодня кому-то говорят: «До свиданья!»
Завтра скажут: «Прощай навсегда!»
Заалеет сердечная рана.
Завтра кто-то, вернувшись, домой,
Застанет в руинах свои города,
Кто-то сорвется с высокого крана.
Следи за собой, будь осторожен!
Следи за собой!..
…Единственным врагом у Миши, заработанным за всю его жизнь, был майор Цикнасер. Тот майор, который так неоправданно и необоснованно невзлюбил Михаила с самого его первого дня в академии. Да-да! Это именно тот майор, который сначала оскорбил нашего героя при всех, а потом, так же при всех и был побит и унижен…
Этого офицера, эту его такую лютую нелюбовь к простому парню, не понимал никто… Да и Миша поначалу тоже не мог понять, почему ему строит козни человек, к которому он попросту не имеет никакого отношения – майор небыл в академии даже строевым офицером, командовавшим учебным взводом или ротой курсантов. Цикнасер был офицером «Строевой части»…
Только не подумаете случайно, что это имеет отношение к какому-либо строительству! Нет! На это в училище была «Служба тыла». А название «Строевая часть» получила от «строй», в смысле «армейский строй»… И занималась она ни чем иным как «Личными делами» офицеров и курсантов академии. В общем, если грубо перевести это на «гражданский» язык, то это был попросту «Отдел кадров». Хотя… Распределения выпускников на «блатные» престижные или уж совсем не престижные места службы напрямую зависели именно от «Строевой части»… От этого, грубо говоря, отдела, на самом деле, зависело очень многое, потому что они распоряжались документами, «Личными делами» всех военнослужащих воинской части… И, если честно, то «строевиков» не любили. Нигде и никогда!.. И если армейских «гэбэшников» из «Особого отдела» называли просто «особистами», то этих… Этих «военных» называли «эсэсовцами», а подразделение в котором они служили просто и незатейливо – «СС»…
Ну, в общем, понятно, надеюсь…
Так вот…
Майор Цикнасер, а к весне 83-го уже подполковник, был заместителем начальника «СС» академии, то есть, не самый последний по должности офицер… А потом, как это выяснилось Мишей несколько позже, действительно боевой офицер!..
…Тогда, когда Миша только-только поступал в академию, летом 80-го, информация о том, что кто-то из советских солдат служит в Афганистане, была строго засекречена, но… Тем не менее… Слухи такие уже начинали потихоньку пробираться в жизнь…
Что же касается майора, то он, как оказалось, служил в 350-ом полку Витебской воздушно-десантной дивизии, и принимал участие в той афганской заварухе с самого начала – с 27 января 1979 года… И не важно, что служил он на должности зам. начальника «Тыловой службы» полка, и был там, за Речкой, простым майором-тыловиком, «снабженцем» то есть, что было совершенно не удивительно при такой-то фамилии…
Дело было совершенно в другом!
Тогда, в самом начале той, афганской войны, некоторые вот такие «боевые» офицеры, могли уехать в Союз для продолжения дальнейшей службы, да ещё и с повышением в должности, а иногда и в звании, даже после простой контузии… Чем, майор, естественно, и воспользовался!.. Он даже умудрился выдурить для себя медаль «За боевые заслуги»!..
В апреле 80-го, Цикнасер появился в академии, и «отмаячил» где только можно было своей «заслуженной» боевой наградой, чем тут же вызвал немое раздражение едва ли не всех офицеров…
Да… Про Афган тогда ещё не знали…
…В Москве уже идёт Олимпиада
Под ликование трибун...
А на чужой земле снаряды
Рвут жизни тех, кто смел и юн…
Смеется олимпийский мишка,
Весь город в праздничных огнях...
А здесь советские мальчишки
Свинцом распяты на камнях…
Рекорды ставят чемпионы,
Для них – цветы и пьедестал...
А здесь, в пустыне раскаленной,
Ещё один солдат упал…
В Москве идет Олимпиада,
Там спорта мирового цвет...
Ну, что ж, наверное, не надо
Вам знать о тех, кого уж нет…
Но, ведь…
Точно так же не знали до сих пор и про Вьетнам, Анголу, Мозамбик, Сомали, Эфиопию, Египет, Ливан… Про все те места, где служили наши советские военные специалисты-инструктора или как их ещё назвали «советники»… И, а это-то уж понятно всем, что все люди болеют, а если дело происходит в странах, где может быть по несколько революций и военных переворотов за месяц, то иногда случаются и ранения… И лечат всё это, конечно же, не местные знахари-шаманы, а военные медики!.. И таких, прошедших кривые дорожки «братской взаимопомощи отсталым народам», в академии было предостаточно! И с наградами, куда как более серьёзными!..
В общем, этот «тыловой, боевой, десантник» вызывал у офицерского общества всеобщую неприязнь и эдакое немое, но практически явное, раздражение…
Но… Случился турнир-соревнование академии по самбо – спорт этот был популярным и им занимались многие – и, поди ж ты, Цикнасер, неожиданно для всех, взял на нём Первое место!.. Вот тогда-то он и возгордился сам собой, мо «десантура» это вам не хухры-мухры и не цацки-пецки, а лучшие войска, а «боевые» офицеры-десантники, такие как я – самые лучшие офицеры на всём белом свете… И длилась эта гордость ровно три-четыре месяца, пока не приехал поступать в академию абитуриент Михаил Парубец…
Документы подаваемые на поступление обязательно проходят через «СС», а кто-то из старших «эсэсовцев» обязательно присутствует в Приёмной комиссии… Ну, и понятное дело, что увидев Мишины документы, майор понял, что может теперь распрощаться с тем единственным, в чём он был в академии первым… А вот таким, «цикнасерам», очень важно хоть в чём-нибудь быть первыми! Очень важно! Их с самого рождения распирают амбиции, и они, из-за своего непомерного самомнения, очень обижаются, и порой на всю жизнь, на тех, кто «лишает их гордости» и первенства… Всё это Миша понял не сразу, но очень быстро… Цикнасер попросту ревновал Мишу к спорту!.. Вернее, даже не к спорту, как к таковому, а к его достижениям, и не мог ему простить того, что «этот сопляк» может на ковре больше, чем «боевой офицер-десантник»…
Может быть и не стоило уделять столько внимания этому человеку, но дело в том, что он практически сделал себе «целью жизни» выкинуть Мишу из академии… И гадил ему всячески… Мелко и подло… В основном паскудными и довольно грязными провокациями и кляузными рапортами-доносами на имя начальника академии… Гадить Мише серьёзно майор не умел – его мелкой мерзопакостной душонке попросту не хватало на это масштаба…
Но делал он свои пакости с завидным постоянством, действуя по принципу «Вода камень точит»…
И если бы все его провокационные высказывания касались только Мишу лично, то он давным-давно, наверное, просто перестал бы замечать, эту облезлую шавку! Но… Беда была в том, что Цикнасер увидев однажды собственными глазами Марину в инвалидном кресле, когда они впервые с Тадеушем приехали в академию, теперь постоянно отпускал по этому поводу грязные и обидные колкости и высказывания…
Он подкарауливал Мишу, потом «случайно» сталкивался с ним, заводил разговор – а по Уставу курсант не имеет права просто развернуться и уйти от старшего по званию без разрешения – делал вид, что он шутник и хохмач неимоверный и… Произносил фразочки, или задавал вопросы, типа: «Слушай, Миша!.. А как же вы с ней в постели-то, если она ногами совсем не двигает, а? Ты их ей что, предварительно привязываешь к шкафу, чтобы удобнее было?!.»… Или «Повезло тебе, Миша! Такая тёлка досталась, да с такими достоинствами!.. Разденешь её в постельке, и… Крути как хочешь! Всё равно она лягнуть тебя не может! Женщина – мечта поэта!.. Эх! Мне бы такую!..»… Или совсем уж: «Выгодная у тебя жена будет!.. Одну пару сапог всю жизнь носить может!.. Никаких растрат!.. Да и по ёбарям-любовничкам не особенно-то бегать будет!.. Кому она нужна кроме тебя!..»…
И все понимали, что это были чистой воды провокации – майор рассчитывал элементарно получить по морде!
Смешно? Ну, уж нет! Это было совсем не смешно, а даже очень серьёзно!
В те годы, в 80-е, да и до сегодняшнего дня, будь солдат или курсант пусть даже самым распрекраснейшим воякой, но если он ударил офицера, то… Вы когда-нибудь слышали термин «неуставные взаимоотношения»? Нет?.. Между солдатами, на них, как правило, смотрели сквозь пальцы, но если по морде получал офицер, то тогда это становилось куда как серьёзнее! «Дисциплинарный батальон» на два года – это было за счастье, а то могли ещё и уголовную статью приляпать!.. Особенно, если «битый» офицер писал рапорт не только на имя командира, но ещё и в «Особый отдел» и в Военную Прокуратуру!.. А в том, что Цикнасер именно так и поступит, дай ему повод, никто ни секунды не сомневался!.. И сдерживаться Мише на эти грязные реплики было очень тяжело…
Но он, всё же, как бы это ни было странно, майор был бит Михаилом за эти четыре года, и неоднократно…
Просто Миша научился в ответ, подстраивать эти «случайные» встречи с Цикнасером так, чтобы у него было не меньше двух свидетелей, и уже потом при офицерах, и при своих свидетелях-«секундантах», вызывал майора на «дуэль» на татами, вызывал очень корректно, тщательно подбирая слова… Ну, и учил его там, на борцовском ковре, хорошим манерам целенаправленно «массажируя» болевые точки на офицерском теле… А майору ничего не оставалось, как получать ****юлины, и раз за разом носить под глазами «метку дурака»… Всё это, с одобрения зав. кафедры физподготовки, обустраивалось, как очередной турнир академии, по самбо ли, или по каратэ, и «избиение тупого младенца» происходило, как правило, при стечении большого количества академического люда… Несколько раз присутствовал даже начальник академии…
Только вот… «Тупой младенец» почему-то ума никак не набирался…
И если бы не он, этот майор, а потом уже и подполковник, то жизнь Миши в эти четыре года можно было бы назвать абсолютно счастливой о плодотворной… Но ведь, должна же быть, наверное, хоть маленькая ложка дёгтя в бочке мёда, чтобы от сладости жопа не слиплась!.. Ты это всегда понимаешь, и всегда её, этой ложки пытаешься избежать… Но!..
Вот именно так и получается «круговорот говна в природе»… Его бьёшь, топишь, а оно всё равно всплывает и начинает вонять…
Благо, что Мишу радовали его близкие люди…
…В начале апреля 84-го, с согласия командования академии в её спортивном зале, превращённом мишиными стараниями в настоящее додзо, был проведён квалификационный турнир…
Всё-таки, как-никак, а прошло уже три с половиной года с начала первых тренировок, и под этими сводами успели вырасти довольно приличные бойцы… И поэтому… В Ленинград, приехал Учитель Тадеуш, и привёз с собой полтора десятка своих учеников, которым тоже уже было пора сдавать квалификационные экзамены…
И, конечно же, здесь были и Софья, и Дашка, которую теперь совсем уж нельзя было назвать «малышнёй», ну, и… Марина, конечно же!.. Хотя, если честно, то Мишка согласился на то, чтобы она приехала только после того, как Тадеуш пообещал ежеминутно лично за ней присматривать – Марина была беременна…
Вот уже восемь месяцев… Да-да!!!
Тогда на своей свадьбе, в конце августа, она наверное так счастливо и кружилась в вальсе, потому что уже тогда об этом знала… Ну, или, по крайней мере, догадывалась, как догадывается любая женщина о своей беременности… А Мише он сообщила эту новость только в октябре… Ну, не смогли они с Мишей дождаться своей первой брачной ночи, потому и «согрешили» в первый же день его приезда в отпуск, отправившись «посмотреть» старую квартиру семейства Парубцев, потому что теперь эта квартира должна была принять новую семью…
Беременность была Марине к лицу – она перестала быть похожей на девушку-подростка, и превратилась в настоящую женщину… И Миша никак не мог налюбоваться своей женой-красавицей!.. И ещё… Он с тихим злорадством наблюдал за тем, с какими обалдевшими, бараньими глазами смотрел на неё майор Цикнасер…
Турнир закончился через три дня, и результаты его ошеломили не только Учителя Тадеуша, но, даже, и самого Мишу!.. Под его «крылом» выросло сразу семеро бойцов, которые уверенно сдали экзамен на «красный пояс»! И это была оценка уже не Миши, а самого Учителя Тадеуша!..
Ну, а он сам…
Именно тогда Мишка и получил из рук своего сенсея «коричневый пояс», и чёрное кимоно – привилегия всех сенсеев…
…- Я думаю, ученик, что если всё будет и дальше так, как есть сейчас, то это додзо может превратиться в отдельную, самостоятельную школу каратэ… Ты очень много привнёс в это искусство «рукопашного боя», Михаил, и довольно много такого, чему не грех поучиться и мне самому… Так что, ученик… Ты заслуженно получаешь свой «коричневый пояс» и кимоно сенсея… Поздравляю!
- Ос, Учитель!
…1 мая 1984 года…
…- Товарищ сержант! Разрешите обратиться!..
В додзо, прямо посредине тренировки, нарушая все мыслимые и немыслимые законы и правила поведения в додзо, ввалился курсант первого курса, с повязкой «Посыльный» на рукаве.
- Выйди вон, и войди в додзо как это положено – спросив разрешения у сенсея… – Сказал Миша спокойно, не повышая голоса. – И разуйся, прежде, не в хлев со свиньями входишь…
- Хорошо… Только вас срочно вызывает «Дежурный по части», товарищ сержант… Вам из Москвы звонят…
- Бзи-и-инь! – Оборвалась какая-то струна в голове Миши.
- Сергей! – Подозвал он своего сокурсника, носившего «красный пояс». – Заканчивай тренировку без меня… Я к «Дежурному»… Что-то в Москве случилось…
Он как был в своём кимоно и босиком, благо было уже довольно тепло, рванул «во все лопатки» к главному учебному корпусу, где находилось и комната «Дежурного по части», а курсантик с повязкой «Посыльный» безнадёжно отстал где-то позади… Не прошло и пяти минут, как Миша вошёл в комнату к «Дежурному», и тот кивнул головой лежавшую на столе трубку городского телефонного аппарата:
- Красивый женский голос… Молодой… И ждёт давно… Уже, минут десять, не меньше, так что поторопись, сержант! – Проговорил подполковник, один из Мишиных преподавателей, а затем поднялся, и, поправив китель под портупеей, сказал в никуда. – Пойду-ка, я покурю, а то совсем засиделся…
- Алло! – Рявкнул Миша в телефонную трубку.
- Боже! Напугал совсем! – Проговорила на другом конце провода Марина. – Ты чего так кричишь, папаша? Совсем оглушил!..
- Да это я так, Мариш… Испугался чего-то… Ведь только вчера утром звонил… Поговорили, всё нормально, а тут вдруг… – И Миша смолк на полуслове.
- Бзи-и-инь! – Оборвалась в его голове ещё одна струна.
- Мариш…
- Что, любимый?
- Как ты меня только что назвала?
- Когда! Хи-хи! – Задорно хихикнула девушка.
- Да секунду назад!!! Как ты сказала? «ПАПАША»?!!
- Хи-хи!!! – Раздался ещё один смешок. – Ну, слава Богу! Додумался!.. Ты у меня такой умный, сильный… А дурашка, какой был, такой и остался!..
- Мариш! Ты где?!!
- Я?!! Я в роддоме…
- Началось?!! А что-то голос у тебя… Что-то совсем…
- Я и говорю – «Дурашка»!.. Хи-хи! – Она опять весело, и как-то очень счастливо хихикнула. – Закончилось уже всё, Миш… Ещё ночью… Ты теперь у нас солидный дядя! У тебя теперь есть дочь… С чем я тебя и поздравляю! Папаша!!!
- Ё-маё!!! – Мишка онемел на целую минуту.
- Мишенька! Миш! Ты что там, совсем дар речи потерял? – Не выдержала Марина затянувшейся паузы. – Поговори со своей женой, а!
- Мариш! Маришка!.. Как она?! Какая?
- Смешная! Маленькая! Я её уже кормила…
- Здоровая?
- Здоровее не бывает! «Три, триста», и 54 рост! И голубые глаза! Представляешь?
- Бог ты мой! Дочка!.. – Он никак не мог прийти в себя. – А ты? Как ты сама-то, Мариш?!!
- Да нормально всё!.. Мы вчера с тобой как поговорили в 12 часов, так у меня и схватки пошли… Сначала по чуть-чуть, но мы в роддом сразу поехали… А вот с 6 вечера всё и началось… Ну… Потерпела немножко… Она в час ночи родилась… А у меня всё в порядке, и никаких осложнений…
- Это хорошо! Блин!!! Как же это всё здорово!!!
- Миша… Я хочу её Верой назвать…
- А может Валентиной? Всё-таки…
- А Валькой мы следующую дочку назовём! Или сына! В честь Валентина Ивановича… А её… Её, нашу первеницу, хочу назвать Верой!.. Потому, что мы с тобой так верили, что…
- Хорошо, Мариш… Я согласен!.. Та права… Без веры, наверное, ничего бы у на и не получилось…
- Вера Михайловна… Звучит?
- А то! – Улыбнулся Мишка. – И даже очень гордо звучит!!!
…Кода Миша вышел через несколько минут из здания главного учебного корпуса, то прямо перед самым входом столкнулся с «Дежурным».
- Ну, что, сержант? Надеюсь, что ничего плохого дома не произошло? Хотя… Судя по твоему сияющему виду, можно догадаться, что как раз наоборот – что-то весьма хорошее и важное. Так?
- У меня дочка родилась… – Только и смог выговорить Миша.
Из его глаз вдруг брызнули слёзы, а горло перехватили спазмы…
- Ну-ну… – Растерявшийся седой подполковник совершенно не знал как себя вести. – Чего же ты плачешь, сержант? Это же хорошо!!!
- Это я от радости!..
…Вот так наш Мишка стал отцом…
…15 октября…
В тот злосчастный день несколько друзей, курсантов 5 курса Военно-медицинской академии, вышли в увольнение в город. Был среди них и Мишка Парубец. Это был один из тех немногих редких дней, когда он решил отдохнуть немного и отвлечься от спорта, от учёбы, и от прочих забот… Мишка взял, что называется, тайм-аут – отдыхать, что ни говори, тоже необходимо… Он просто решил немного «подышать воздухом»…
Их было пятеро курсантов, и девушка одного из друзей…
Они гуляли по Ленинграду, наслаждались красотой этого великого города, и ловили последние тёплые дни – осень в 84-ом выдалась какая-то затяжная, и на удивление тёплая…
Время, как известно, в хорошей компании летит быстро, поэтому молодые люди, практически не заметили, как наступил вечер, и наступило время возвращаться в академию – увольнение заканчивалось в 21.00…
Ребята уже ехали в полупустом трамвае, тактично отойдя к задним дверям, и давая возможность влюблённой паре пошептаться перед расставанием, когда в этот же трамвай шумной гурьбой ввалились курсанты последнего пятого курса, это было видно по нашитым на чёрных кителях «годичкам», Ленинградского военно-морского училища… Их было человек десять-двенадцать и все они были навеселе…
…Один из них, явно заводила этой ватаги, мутным взглядом посмотрел на девушку, потом на курсанта-медика, приобнявшего её за талию и что-то шептавшего на ушко, и громко сказал:
- Какая хорошая девушка! Красивая… И водишься к каким-то придурком! Ты посмотри, что у него в петлицах, цыпа! У него же прямо там написано «Хитёр, как змей, и выпить не дурак» … На хена он тебе нужен?!! Пойдём с нами, с военными моряками! – Парень взял девушку за руку и притянул к себе, а парня грубо оттолкнул к окну. – А ты пошёл на фуй, урод! Такие девчонки не для тебя!
Но и парень этот был не промах, даром что ли, он несколько лет занимался в додзо под руководством Миши:
- Послушай, морячок… – Он смотрел прямо в глаза обидчику. – Оставь девушку в покое, это моя невеста, и у нас скоро свадьба… И вообще, тебе на мешало бы перед ней извиниться, за хамское поведение…
Девушка высвободила, наконец-то, свою руку, и влепила наглецу хлёсткую пощёчину, а потом прижалась к своему парню… Да только этой пощёчиной она натуральным образом взбесила выпившего «морячка»:
- Ах ты, с-сука! – Рявкнул он на весь трамвай. – Да я тебя щас прямо здесь раком поставлю!!! А ты, козлик, вали-ка отсюда лучше, а не то твои кости вся твоя сраная академия собирать будет!
И тут же, без предупреждения саданул парня кулаком в глаз!
Конечно, будь здесь иная ситуация, то Мишкин друг без особого труда увернулся бы от этого удара, но… Получалось так, что увернувшись, он подставлял под кулак лицо своей девушки… И он принял «огонь на себя»…
А подвыпивший «морячок», видимо, бить умел, и удар ему ставил довольно не плохой тренер по боксу – этот удар был нокаутирующим – парень принял удар в лицо и «поплыл»…
- Вот так, козлик! Отдохни! – И «морячок» опять схватил девушку за руку. – Ну что, по****ушка? Пойдём, прогуляемся до ближайших кустиков, или тебе по кайфу будет прямо здесь, в трамвае?
Он нагло сунул свою руку под платье, и девушка вскрикнула…
- Слышь-ка, мореман! А что в Военно-морском Флоте учат воевать только со слабыми девушками? Или, может быть, ты выйдешь на остановке, и пройдёшь до тех кустов, о которых только что говорил, с нами?
«Морячок» резко обернулся, и увидел прямо перед собой Мишу, и троих его друзей, уже окружённых толпой курсантов-моряков.
- Опа, братва! Полундра! Тут у нас грозный защитник нарисовался! – Криво усмехнулся наглец. – Слышь-ка, защитник, ты чё давно по рылу не получал?
- А ты знаешь… – Усмехнулся Мишка в ответ. – Действительно давно не получал! И как-то даже уже соскучился! Кругом одни ****оболы! Все только то и делают, что обещают, но никто так по рылу и не даст…
- Ну, так это я могу легко поправить! Хоть сейчас!
- А вот сейчас не надо! Здесь люди в трамвае! Давай подождём минутку, до остановки и выйдем… А там «исправляй» себе на здоровье, сколько угодно!..
- Слышь-ка, Айболит, ты чё совсем страх потерял?
- А я его и не находил, «морячок»… – Миша улыбнулся в перекошенное от злобы лицо наглеца. – Да и незачем мне было его искать…
- Н-ну, ладно! Щас выйдем!..
Было понятно, что драки не избежать, тем более, что агрессивно был настроен не только этот один «морячок», а и все его спутники, а их было много… Нет, не настолько много, чтобы пятеро парней, постоянно тренировавшихся каратэ, не смогли бы с ними справиться – один против троих, не так-то и страшно – просто курсанты-моряки об этом не знали. Они просто видели свой троекратный численный перевес, и хотели наказать «за наглость» и «поставить на место» каких-то задрипаных врачишек…
Парень, которого ударили, уже пришёл в себя, и слышал весь разговор своего сенсея с наглецом, а потому не стал начинать котовасию прямо в трамвае, а только молча кивнул Михаилу, подтверждая свою готовность к предстоящей схватке…
«…Эх, блин горелый!.. – Думал в тот момент Миша, глядя на то, с какой ненавистью смотрят на него и его друзей моряки. – И за что же это вы ребята так не любите Сухопутные войска?.. А ведь, вы же, такие же как и мы, нормальные, обычные парни… Что ж вам так подраться-то невтерпёж?.. Эх!.. Только бы патруля небыло, а то придётся потом ещё по улицам бегать… А то, что мы курсанты академии, так это можно вычислить сразу – здесь, в ближайшей округе больше ни одного военного училища нет… Ладно… Может ещё удастся этого агрессивного павиана просто словами уговорить… Хотя… Скорее всего, не получится… У него же кулаки уже аж до ушей чешутся… И парень этот опасен – хороший удар, и подлая душа… И ударить он может в любой момент…»
И Миша оказался прав…
Не успел он, толком, спустится с последней ступеньки трамвая на асфальт, как ему прямо в лицо прилетел прямой боксёрский джеб…
Но Мишка принимать его в лицо не стал – он только немного отклонил голову в сторону, и кулак моряка пролетел мимо уха…
… А дальше началась свистопляска уличной драки…
И друзьям Миши, да и ему самому, пришлось, биться по-настоящему, потому что моряки, совершенно не придерживаясь никаких правил, сняли свои ремни с заточенными бляхами, и стали очень опасно размахивать ими неправо и налево, пытаясь попасть по курсантам-медикам… О драке спортивной, здесь небыло и речи! Здесь попросту пытались устроить настоящую бойню…
Поначалу ребята ещё кое-как сдерживались, но после того, как одному из них ударили острой бляхой по лицу и рассекли щёку буквально пополам, то тут уж стало не до политесов и церемоний – тут надо было уже выскакивать из сложившейся ситуации с наименьшими потерями…
Закончилось всё это минуты через три, когда все до единого моряки «улеглись» на ленинградскую брусчатку – кто постанывая, а кто и вовсе без сознания…
- Ты как, Андрюха?
Михаил подскочил к своему товарищу с распоротым лицом.
- Нормально… Только теперь шрам на всю морду останется, как у настоящего пирата… – Улыбнулся парень, но было видно, что ему больно.
- Так, пацаны! – Миша уже тогда умел быстро принимать решения. – Собирайте все эти морские ремни, и давайте бегом на наше КПП… Надо по-быстрому доложить нашему «Дежурному», потому что, кажется мне, просто так всё это не заглохнет…
Тут был уже самый простой армейский принцип: «Кто первый доложил, тот и прав!»…
Ребята побежали к КПП академии тёмными аллеями и переулками, не желая попадать на проспектах на глаза военным патрулям…
К КПП они добрались минут через двадцать, но…
Они опоздали…
Как оказалось позже, битых курсантов-моряков обнаружил военный патруль, начальником которого был их же, офицер, из военно-морского училища – какой-то капитан-лейтенант… Ну, курсанты и наплели ему, что на них напали, и избили «айболиты»… А офицер, возжелав справедливости, вызвал по рации из комендатуры, подмогу, так сказать…
На КПП академии, уже стоял гвалт, здесь же находился и «Дежурный», полковник, старший преподаватель одной из кафедр, и две машины – «Уазик» коменданта и бортовой ГаЗ-66 с десятком вооружённых солдат из караула гарнизонной комендатуры…
- Кажется, парни, на этот раз мы очень здорово влипли… – Проговорил Миша и решительно направился к воротам. – Но идти всё равно придётся – нас теперь по рассечённой щеке Андрюхи в любом случае опознают…
Их пятерых тут же, без объяснений, погрузили в кузов грузовика, и под охраной увезли на гарнизонную гауптвахту…
Потом были десять дней написания рапортов и объяснительных, разговоры с офицерами Военной Прокуратуры, установление истины, привлечение свидетелей, и тому подобная бодяга…
Миша и в этом, к сожалению оказался прав прав – влипли они в историю по самое «не хочу»…
Но самое поганое в ней было то, что тот «морячок» который и заварил всю эту канитель, оказался сыном какого-то вице-адмирала, одного из командиров Балтийского Флота! А ещё у него оказался после драки сломанный указательный палец… Невесть какая травма, но ему наложили гипс, а для его отца это стало поводом для того, чтобы метать гром и молнии, и желать немедленной мести…
Ленинград, так повелось ещё от Петра, традиционно считается колыбелью русского флота, и, опять же традиционно, в нём «правят бал» именно военные моряки…
А поэтому…
Друзей выпустили с гауптвахты через десять суток, 25 октября, а через два дня, 27 октября, Мишу вызвали к начальнику академии, от которого он и узнал, что судьба его дальнейшего пребывания в стенах академии решена…
- Мне очень жаль, сержант, что получилось именно так… – Говорил тогда генерал. – Но, когда в ходе разбирательства выяснилось, что ты обладаешь очень высокой спортивной подготовкой, да являешься ещё и тренером, то именно на тебя и «спустили всех собак», Михаил… И я, к превеликому сожалению, не смог тебя отстоять… Очень уж разозлился адмирал, и поднял на уши едва ли не весь Балтийский Флот и Прокуратуру… Кстати, один из военных прокуроров, мой давний знакомый, мне и посоветовал решение «наименьших потерь»… Адмирал намерен довести дело до суда, и поверь мне, Михаил, он не остановится, пока не добьётся своего… Поэтому, для тебя же будет лучше, сержант, уехать сейчас, послужить до весны в войсках, а следующим летом восстановиться на твой теперешний пятый курс… А я отдам команду в «Строевую Службу», чтобы ты получил предписание в какую-нибудь воинскую часть Московского Военного Округа…
- Спасибо, товарищ генерал-майор. – Проговорил Миша. – Наверное, так действительно будет лучше всего…
Все понимали, что это не справедливо, и курсанты, и офицеры академии, и были возмущены тем, что делал этот вице-адмирал, «защищая» своего сынка, и только один единственный человек от души радовался произошедшему…
Подполковник Цикнасер…
Теперь именно он был начальником «СС» академии, и он лично, готовил предписание для Миши…
А когда наш герой появился в его епархии, то подполковник удовлетворённо, но как-то очень по-змеиному прошипел:
- Ну вот, товарищ сержант Михаил Парубец! Вот, наконец-то, я и дождался справедливости! Не быть тебе офицером, сучонок!.. – Он улыбнулся «от уха до уха». – Помнишь, я тебе ещё тогда, в 80-ом, обещал, что сделаю всё, чтобы ты уехал в самый дальний уголок, в самый, что ни на есть медвежий угол?.. Генерал распорядился направить тебя служить в Московский Военный Округ… Приказа я нарушить не могу, конечно же… Но наш начальник не уточнил более ничего… И вот поэтому, я для постарался от все души!
Он швырнул через стол Мишины документы:
- Пошёл на фуй отсюда, падла! Надеюсь, что служба тебе понравиться!
Миша посмотрел на подполковника презрительным взглядом, и, понимая, что терять ему больше нечего, буквально плюнул ему в лицо словами:
- Гнида, ты, подполковник! Краса тыловая! Гнидой был, гнидой и остался… «Боевой», бля офицер… На складах с крысами, да с прапорами воевать – вот вся твоя война… На большее у тебя храбрости никогда небыло, да уже и не будет…
* * *
1 ноября 1984 г. Рязанская область. Чучково.
«…Никто кроме нас!..»
…Что и говорить…
Подполковник Цикнасер действительно постарался от души… Да только… Если бы он знал, какую важную роль сыграл этим в дальнейшей жизни Мишки Парубца, то наверняка, сделал бы всё совсем иначе, и отправил бы курсанта пятого курса служить в какой-нибудь заштатный госпиталь… Но подполковник хотел преподать строптивому курсанту урок «выживания в армии», и… Сам того не ведая, оказал Мише огромную услугу…
…Если говорить, и говорить очень коротко, и том, куда Мишка Парубец был направлен служить, то…
В/ч №54607, не простое воинское подразделение. Это знаменитая «Чучковская» бригада спецназа ГРУ!..
Эта уникальная, 16-я бригада специального назначения была сформирована 1 января 1963 года в поселке городского типа Чучково Рязанской области на основе директивы Генерального штаба в соответствии с постановлением ЦК КПСС от 20 августа 1961 года «О подготовке и разработке спецтехники для организации и оснащения партизанских отрядов». Основной причиной, послужившей толчком для формирования таких подразделений, стало появление на вооружении армий стран НАТО мобильных средств ядерного нападения. Спецназ являлся основным и наиболее эффективным средством борьбы с ними. И, если положить руку на сердце, то практически единственным…
В задачи бригады входило ведение автономной разведки в глубоком тылу противника и уничтожение при необходимости мобильных средств ядерного нападения. Ведение разведки сосредоточения войск противника, а также проведение диверсий и организация партизанского движения в тылу врага. В задачи спецназа также входило уничтожение видных военных и политических деятелей противника…
Считается, что тот, кто прошел школу Чучковской бригады, становится настоящей машиной для убийства. Он в совершенстве владеет всеми видами огнестрельного оружия и знаниями по подрывному делу, и способен выживать даже в самых неблагоприятных условиях…
И вот, на базе этого уникального подразделения…
…Осенью 1984 года Генеральный Штаб Вооружённых Сил СССР принимает решение ввести в Афганистан, в дополнение к тем трём, которые там уже несли свою нелёгкую службу, ещё несколько отрядов специального назначения. А так как количество отрядов для разведывательного управления 40-й армии превысило все мыслимые пределы, то было так же принято решение ввести в Афганистан штабы бригад, которые занимались бы общим руководством действий подчиненных отрядов, а так же в штабе армии развернуть группу, которая бы занималась управлением деятельности частей специального назначения.
Впоследствии эта группа носила кодовое название «Экран»…
И в бригадах специального назначения на территории СССР приступили к формированию отдельных отрядов спецназа специально для Афганистана. Всего было сформировано пять таких отрядов:
-в Оловянной, в Забайкалье, в 1984 году, на базе 24-й ОбрСпН, был сформирован 281-й отдельный отряд специального назначения. Но отряд в Афганистан не посылался;
-в Хабаровске в 1982 году на базе 14-й ОбрСпН был сформирован 282-й отдельный отряд специального назначения, который в Афганистан тоже так и не был послан;
-в Марьиной Горке, в Белоруссии, в начале 1985 года на базе 5-й ОбрСпН был сформирован 334-й ооСпН, командиром которого был назначен майор Терентьев. В марте отряд был направлен в ДРА и вошел в состав 15-й бригады. Местом его дислокации стал печально знаменитый Асадабад;
-в Изяславе, на Украине, на базе 8-й ОбрСпН в феврале 1985 года был сформирован 186-й ооСпН, командиром которого был назначен подполковник Федоров. Отряд был передан 40-й армии 31 марта 1985 года и организационно вошел в состав 22-й бригады. Местом дислокации отряда стал населенный пункт Шахджой…
И был создан ещё один отряд…
В Чучково…
На базе 16-й ОбрСпН Московского Военного Округа был сформирован 370-й ооСпН, командиром которого был назначен майор Игорь Михайлович Крот. Отряд был отправлен в Афганистан весной 85-го, и вошёл в состав 22-й бригады…
…Так уж случилось, что до ушей подполковника Цикнасера долетел слушок, что по Союзу начали формироваться отряды «смертников» специально для Афгана. Вот старший «эсэсовец» Военно-медицинской академии, «боевой офицер прошедший Афган», и решил до конца удружить своему заклятому другу, понимая, что в Московском Военном Округе он задержится очень ненадолго…
…Единственное, чего он не смог изменить в приказе начальника академии, так это того, чтобы перед прибытием к новому месту службы, Миша получил возможность на трое суток попасть домой, к своей семье…
…1 ноября Мишка прибыл в штаб бригады…
И началась служба…
И уже ровно через неделю знания и умения сержанта Парубца по достоинству оценили и офицеры и солдаты…
Мишка учился быть разведчиком, а своих собратьев по оружию учил быть отменными бойцами-рукопашниками…
Но на самом деле…
Мише приходилось очень тяжело…
Нет, он, проведя 14 из 21 года своей жизни в спорте, да не абы каком, а самом, что ни на есть мужском, конечно же, небыл белоручкой! И выносливости, и терпения, и упрямства в достижении цели ему, конечно же, хватало – Миша по своей природе был бойцом! Но…
Тут уже дело было именно в его моральном и душевном настрое…
Миша хотел быть офицером, но…
Он хотел людей лечить, а не убивать… Мишка хотел быть врачом, а не спецназовцем… Поэтому, ему поначалу, именно морально, было тяжело заставить себя относиться к оружию, как к неотъемлемой части тела своего организма… Ну и, конечно же быт… Быт разведчика-спецназовца… Это Мишке было чуждо, и поначалу у него даже волосы вставали дыбом от того, чему их пытались научить опытные инструктора, и что им, простым солдатам и сержантам приходилось делать в пока ещё учебных, «боевых выходах» на полигонах бригады…
Что им всем приходилось есть, пить, как искать следы, как добывать нужную информацию, как добывать «языка»… Хотя последнему своих сотоварищей учил уже сам Миша, подробно объясняя «прикладную физиологию», и показывая на практике некоторые приёмы и способы, о которых некоторые инструктора даже и не догадывались…
А вот всё остальное…
* * *
О «быте» разведчика в «боевом выходе»…
…Еда разведчика на боевом выходе – это вообще отдельная песня!
Бойцу, который уходит в глубокий тыл, понятное дело, необходимо поддерживать свои силы, а значит, он должен есть. Но есть так, чтобы после него не оставалось никаких следов! Так же, как и, извините за натурализм, «ходить до ветру»…
Ведь, даже если он отойдёт побрызгать на деревце, то опытный следопыт, который возможно уже идёт в нескольких километрах позади по его следу, эту «метку» обязательно увидит! По сбитой со ствола пыли, по мокрым потёкам, которым тут просто неоткуда взяться, по каплям упавшим в ту же пыль под ноги. Всё это следы!!! А если, извините, разведчику, надо отойти за камень и присесть?.. А следы всё равно оставлять нельзя – это непреложный закон, если хочешь выжить!
И как такое возможно, скажете вы?
Ну, с едой постарались учёные из ВПК.
Для начала, это «шоколад»…
Во всяком случае его так называли…
Там, в этой плитке, действительно было некоторое количество шоколада, но только в виде скрепляющего материала, типа «цемента», а всё остальное – это сублимированные, перетёртые в порошок сушёное мясо, орехи, изюм, курага, и ещё что-то – богатая белковая пища… Хотя на вкус редкостная гадость, надо признаться! И привыкаешь ты к ней далеко не сразу, а только выходе на третьем-четвёртом, когда устанешь, как лось, которого гонит волчья стая, и тебе уже не до щепетильности и гурманства…
Жуешь, всё что под руки попало!
И хорошо, если это вот такой «спецназовский сухпай», а когда он заканчивается, а случается и такое, то тогда уходишь на «подножный корм», помня, что белок в еде – это твои силы, а твои силы – это твоя же жизнь…
А ещё помнишь, что белок – это абсолютно всё, что движется! А вот чистый протеин – это то, что движется, но природа создало его в хитиновой оболочке. Личинки, к примеру, жуки, мухи, тараканы всяческие, пауки… А уж если тебе удалось поймать «рыжего» скорпиона или «большую чёрную фалангу»!.. В Гиндукуше этого добра больше, чем в любом другом месте на Земле, и если тебе ещё при этом удалось остаться не ужаленным их смертельным ядом, то тогда, считай, что тебе крупно повезло – протеина в них хватает ровно на один полноценный обед!..
Очень здорово поймать ящерицу или змею! Змея это вообще «три в одном флаконе»! У взрослой эфы, гюрзы или щитомордника, местная разновидность гремучей змеи, не говоря уже о кобре, в теле примерно около литра крови, или чуток поменьше, это уже зависит от размеров. А это питьё, в котором, опять же, густо разбавлен протеин, твоя жизнь. Литра хватит на троих! Как и мяса, которого в такой змее может быть до двух-трёх кило! Ну, а её шкура, если её снять правильно, чулком, может пригодится как прочнейший жгут, чтобы перетянуть рану или, как прочнейшая удавка, для твоего противника, ну, или как шикарный, красивый пижонский пояс, если тебе, в конце концов, удастся выжить…
Но, тут опять же встаёт вопрос: «Кто на кого охотится? Ты на свой «обед», или твой «обед» на тебя»?..
Но это так, маленькое отступление… Да!..
Так вот в комплект «спецназовского сухпая» ещё входили и тюбики! Да-да!!! Именно те же самые, «из-под одного станка», так сказать, тюбики, которыми пользовались космонавты на околоземной орбите! Эти тюбики изготавливались на одном одесском комбинате, находящимся на стыке Молдаванки и Бугаёвки, который всегда был закрытым «почтовым ящиком»… Только в Одессе всегда и все, от мала до велика, знали, что там производят, потому, что в любой одесской квартире была его продукция – это же Одесса! – «Если ты за день ничего не с****ил, то день прожит зря!»… Так вот!.. Были тюбики с борщом, супом, гречневой кашей, сладким джемом, да и ещё с большим множеством выбора! Места занимает мало, а хватает надолго!..
…Что же касается «исходящих из человека последствий» после еды, то они, не в пример обычному обывателю, были скудными – организм переваривал практически всю эту концентрированную еду! Но они, всё же, были! Да простит меня ещё раз читатель! Просто мне хочется сказать, что разведчик-спецназовец тоже обычный человек, с такими же функциями организма как и у всех остальных, а не железный робот! И вот последствия этих функций надо уметь прятать так, чтобы тебя не могли по ним найти!.. Ведь да же по интенсивности запаха, и температуре можно определить, кто и когда был на этом месте…
Да-да-да!!! И не надо морщить свои носы!!!
Тут, на самом деле, не до брезгливости!..
Если ищешь следы, и находишь их вот в таком виде, то ты обязательно их понюхаешь и пощупаешь, чтобы понять, как давно здесь был твой противник, потому что такой след остывает примерно на 5-7 градусов в час! И ты точно можешь себе представить, как далеко ушёл от этого места тот, за кем ты «партизанишь»…
Вот поэтому-то самое первое, чему учат хорошие инструктора на занятиях по маскировке, так это удаление-уничтожение своих собственных следов. Всех!
Их учат снять ножом дёрн так, чтобы этого небыло заметно, по крайней мере, сутки, пока трава у которой подрезали корни не пожелтеет и не высохнет по солнцем – сутки это много… Сутки времени этого как правило достаточно, чтобы суметь оторваться от погони… Так вот!.. Учат салажат трём словам: «Посрал? Понюхал? Закопай!!!»…
* * *
И совсем немного о спецназе ГРУ…
«...Я сам – гюрза!..»
…Будни…
А можно ли вообще назвать буднями жизнь разведчика-спецназовца?
Да… Наверное можно… Если ты сам такой… Если и ты когда-то стал Псом Войны, и понял, раз и навсегда, что это твоё призвание… Бесконечные походы, «свободные поиски», существование на острие, на грани между жизнью и смертью…
Жизнь разведчика-спецназовца…
Любой другой, «нормальный человек», который если и сталкивался в армии со «спецами», то только вскользь, никогда не поймёт что это такое быть бойцом разведгруппы специального назначения, но!.. Он всей душой, всегда и везде будет уважать этих мужиков! И он всегда, с благоговейным трепетом в своём сердце будет относиться к тому, что умели делать эти парни!.. Понимая, где-то, в глубине души, что вот именно они-то и были и есть настоящими ремесленниками войны… Ведь не зря же есть такой тост, который выпивают в свои профессиональные праздники и пограничники, и артиллеристы, и моряки: «За них, за нас, и за спецназ!»…
За спецназ!..
Им всегда и везде, отдельное слово, и дань уважения!.. Потому, что…
Кто, как не они, разведчики-спецназовцы, идут впереди всех?! Помните? «Тишина, и в жопе ветка – впереди ползёт разведка!»… Кто, как не они принимают первый удар на себя, если не повезло и попали в засаду? К кому, как не к ним, к первым, обращаются за помощью, если в засаду попали не они, а кто-то другой?! Кто, рискуя собственными головами, уходит в долгий и непредсказуемый «свободный поиск», чтобы добыть те самые разведданные, которые потом используют все остальные, и артиллерия, и танкисты, и авиация? И кто, уходя в неизвестность, тащит на своих плечах десантные РД по 35-40 кэгэ веса, в которых, порой не находится места для сухпая, но оно обязательно находится для лишних пару сотен патронов, потому что патроны – это жизнь!.. И ещё очень много можно задавать подобных вопросов «Кто, как не…», которые напрямую будут относиться именно к этим парням… И ещё… У кого, как не у «спецов», на груди самые почётные награды? Хотя… Далеко и не все, которых они, достойны на самом деле… Да, в общем… Что говорить об этом зря, когда все эти прописные истины известны даже тем, кто никогда не служил в армии! Спецназ – есть спецназ!..
Но были даже среди них, такие, которые отличались какой-то особенной смелостью, и, даже, наверное, бесшабашностью, которые вызывали глубочайшее уважение даже среди самих «спецов»…
Как-то ваш покорный слуга довольно долгое время общался с одним офицером-спецназовцем, прошедшем в Афгане такое, что и в страшном сне не приснится! И, что самое интересное, рассказывал он это со смехом! Хотя едва остался жив!..
…«…В Газни стоял вертолетный полк. Как-то ночью в октябре 1986 года «духи» протащили сквозь посты боевого охранения «безоткатку» и долбанули по стоящим на аэродроме вертолетам и три машины сгорели!.. Да чего там говорить зря!.. Дрыхли посты охранения, вот и протащили…
Я к тому времени исполнял обязанности начальника штаба батальона. Прихожу утром в штаб и застаю сумасшедший дом в день землетрясения. Оказывается, уже прилетал замкомандующего – генерал-лейтенант, колоритный дядечка, косивший под Жукова. Целый час он вставлял пистон нашему новому комбату:
- Твою мать, майор! – Орал генерал. – Отряд спецназа стоит, а «духи» у него под самым носом что хотят, то и делают!..
Пистон надлежало спустить по нисходящей, так что следующим был я, хотя ни сном ни духом не предполагал, что происходит! И вообще… Мне уже через неделю предстояло меняться и, наконец-то, ехать в Союз…
Парадокс был ещё и в том, что наш отряд спецназа формально-то хоть и был в лагере, но фактически его там небыло: из трех рот – две в дальних засадах, а третья в нарядах… Но в накрученной и воспаленной голове комбата созрел план операции возмездия: идти на Искополь и загнать «духов» в норы, чтобы высунуться боялись!..
Честное слово, комбат – очень хороший мужик, это потом говорили все, кто с ним служил!..
Но тогда...
Он в Афгане был меньше недели и не очень понимал, чего требует. Искополь – это исконно «духовский» укрепрайон, что-то вроде знаменитого Панджшера, только там Ахмад-Шах, а здесь Раббани… Войсковые операции, и те проку не давали. А тут…
Кому идти? Свободных от нарядов бойцов наскреблось семнадцать, то есть больные да случайные. На задание же должно выходить не меньше двадцати!.. С трудом находим двух приблудных саперов и проводника служебной собаки без собаки…
Кто поведет? Капитан Алексин…
Я тогда аж подпрыгнул:
- Саша Алексин? Да он же только пару дней как из Союза, реального боевого опыта – ноль!
- Тогда поведешь ты! – Говорит комбат.
- Я? Легко! Но кто в штабе останется?
Комбат долго матерился, а потом принимает решение…
Группу веду я, показываю Алексину, как надо работать, потом мы возвращаемся к постам боевого охранения аэродрома, там переднюем, меня заберет бронетранспортер, а следующую ночь Алексеев работает сам: «Капитан он или не капитан?»… Логика, конечно, в стиле 41-го года, но дальше – больше: оказывается, наша группа должна засветиться…
Тут я подпрыгиваю второй раз – сознательно засветиться в районе «работы»! Подобное в моем спецназовском мозгу вообще никак не укладывается! Но таков замысел: противник должен понять, что в окрестностях Искополя появилась группа спецназа, а спецназа нашего «духи» уже действительно по-настоящему боялись!.. Под эту марку нам надлежало немного побутафорить, а там вернется с засад вторая рота – она-то и займется настоящим делом. Бред, конечно, но выбирать не приходилось…
Как мы шли – это вообще отдельная песня… Но вышли все же на «духовские» дозоры. Ну, и обстреляли их в наглую. Причем обычно спецназ действует очень аккуратно, трупы оттаскивает, прячет, а тогда мы их демонстративно оставили. Даже раненого добивать не стали: пусть кричит, у нас задача такая – больше шума.
Но только «духи» тоже не дураки. Как потом выяснилось, именно из-за нашей сознательно топорной работы они и решили, что никакой мы никакой не спецназ, а обычная пехота. И стали, в свою очередь, преследовать уже нас самих. А мы принялись петлять и отрываться…
Оторвались. И допетлялись…
Вместо намеченного для выхода участка вышли к минному полю. Было это около 2.50 ночи, а с 3.00 до 3.05 – сеанс радиосвязи с боевым охранением на основной частоте, с 3.05 до 3.10 – на запасной.
В 3.00 нам никто не ответил – сука-радист проспал, и только в 3.06 наконец откликнулся. Я потребовал, чтобы выслали провожатых, чтобы провести через мины группу. На той стороне поля появляются два силуэта, медленно, зигзагами движутся к нам. Они? А кто ж его знает?!!
А ночь, что называется, «перестает быть томной»… «Духи» нас уже обнаружили и слетаются как мухи на дерьмо. Причём, то самое дерьмо – это мы… Их ещё чуть-чуть соберется и всё – передавят, как курят…
Счет идёт уже на минуты… Делать нечего, и я принимаю решение: мелкими группами двигаться в сторону провожатых… До них метров пятьдесят, луна светит, авось повезет… Первыми пошли лейтенант Савченко и ещё два бойца…
До сих пор себя виню – мне все кажется, что тогда, у левой ноги одного из бойцов, я успел заметить темное пятно мины. И вроде бы я даже попытался крикнуть «Стой!», но тут под этой самой левой ногой полыхнуло белым огнем…
Это была растяжка…
Передний боец и лейтенант Савченков её переступили, даже не заметив, а замыкающий зацепил… И ему оторвало ногу… Напрочь…
Савченков изрешетило до задницы, мы потом вместе лежали в палате, у парня из-за повреждения пяточного нерва боли были страшные, все время стонал, а я стыдил: «Не тебе одному больно!»… Но его можно понять – первое ранение, как никак… Алексееву осколком ухо срезало, так и прибежал ко мне тогда с висящим ухом… Ничего, потом пришили. Головной остался без штанов – их изорвало в клочья, но при этом ни царапины. Смешно…
А я… Я принял полный набор осколков – от голеней до «лифчика» на груди с запасными магазинами…
И снова угодил в госпиталь»…
А ещё он частенько вспоминал один случай…
«…Мы тогда шли досмотровой группой по степи на БТРах… Обычный рейдовый выход… Вдруг мощный толчок, и машина встаёт буквально раком!.. Я сначала решил, что это подрыв, на случайную мину наскочили, такое бывало и довольно часто, а потом оказалось, что это мудила-механик умудрился не проскочить арык! В общем, застряли… Но место вроде спокойное. Ждём вызванной по рации подмоги… И тут я вижу вдруг, метрах в десяти от БТРа гюрза, здоровенная такая, с руку толщиной... Выхватываю ПМ, бабахаю ей в голову… На хрена? Не знаю и до сих пор не могу объяснить… Нервы? Инстинкт? Хер его знает!.. И вообще, что бы она нам сделала – мы же на броне сидим, высоко! Но только гюрза, вместо того чтобы испугаться, мгновенно оборачивается и атакует нас… Это с рассказа даже представить себе трудно! Всё тогда было как в замедленном кино – она почти летит по воздуху, стремительно извиваясь, я бью из пистолета, и каждый раз пуля взметает пыль в миллиметре от того места, где только что был изгиб ее тела. А я стреляю очень хорошо! Гюрза подлетает к БТР, яростно впивается зубами в его колесо, а потом как-то очень спокойно, с достоинством уползает… Я очень часто вижу всю эту сцену во сне… Почему? Да потому, что сам – такая же гюрза!..»…
Удивительно, сколько вот таких, настоящих ремесленников войны, осталось теперь не у дел… Молодые ветераны, которые могли бы очень многое рассказать, и очень многому научить тех, молодых пацанов-офицеров, которые ещё только-только собираются стать настоящими воинами… А скольким они, эти ветераны, могли бы спасти жизнь, поделившись своим таким бесценным опытом?!! Жаль, что этого не понимают те, кто сейчас в армии «у руля»…
* * *
Там же. Посёлок Чучково…
…Много, очень много незнакомых премудростей, пришлось постигать Мише, и столько же новых, совершенно незнакомых для него, военных наук… Но именно теперь он был бесконечно благодарен своему Учителю Тадеушу, который развил в нём характер не бойца, а именно воина! И дал те знания, которые, как когда-то думал Миша, ему никогда в жизни не пригодятся. Владение ножом, например…
И, как бы это ни было странно, теперь уже Миша преподавал это искусство! Искусство владения ножом, и умение метать ножи!..
…- Кинжальный прямой штык от автомата АКМ с лобжинкой для кровостока для метания был бы удобен, если бы не имел кольца для насадки на ствол и чрезмерно загнутого и утяжеленного конца ручки… – Рассказывал Мишка на занятиях, и его слушали, разинув рты не только солдаты-«срочники», но и офицеры, и даже те инструктора ножевого боя, которые были признанными мастерами этого вида оружия. – Когда я снимаю все эти лишние причиндалы, то им можно прекрасно пользовался!.. А вот штык напоминающий финку от автомата АК-47, использовать для метания ещё труднее! Потому, что его «жало» смещено в сторону, а рукоятка очень тяжелая, со многими изгибами и углами… И ещё очень мешает односторонняя пила, которой можно запросто поранить руку. Надо быть хорошо подготовленным бойцом, чтобы иметь определенный результат при бросках такого штыка. Но, в общем, его можно использовать в армии, и в частности, для разведчиков… Расстояние до цели в момент броска должно быть примерно четыре с половиной, может быть пять с половиной метров – это зависит от роста бойца и длины его руки… Есть ещё армейский кинжальный штык с ромбовидным заточем с обеих сторон лезвия, но с таким же недостатком – у него тоже очень неудобная ручка. Одним словом, наши отечественные штыки за ручку не кинешь. Очевидно, ученые из Министерства обороны экспериментировали с этими ножами в кабинетах… И ещё один «неудобный!, не правильный момент… Цвет метательного ножа должен быть черным, чтобы он практически не был виден в руке, и уж тем более в полете… И уж никак не блестящим, с красно-оранжевой рукояткой!..
Миша метнул штык-нож через головы, слушавших его наставления, бойцов, куда-то, за их спины, и оттуда раздалось:
- Д-дунц-з-з-з! – Армейский штык-нож воткнулся в деревянный столбик, на котором висел щит с прикрепленной к нему стенгазетой.
- Поэтому благодаря огромнейшему опыту моего Учителя, и его познаниям в этих вещах, был сконструирован нож, который лучше всего подходит именно для этих целей… – Миша явил на свет божий самодельный нож, который он сам, с разрешения и с помощью одного из прапорщиков-техников, изготовил за неделю в слесарных мастерских бригады. – Форма метательного ножа, ребята должна быть крайне утилитарна и функциональна. То есть только так и никак иначе! Опираясь на опыт Учителя, и немного на свой личный, я пришел к выводу, что метательный предмет, а именно нож, должен напоминать силуэт плывущей акулы. Такой нож удобно не только метать, но им ещё удобно работать в ближнем бою и фехтовать на дистанции... Но…
Миша пустил нож по рукам, чтобы каждый мог его посмотреть и «почувствовать»:
- Мы – разведчики… И нам необходимо иметь в руках функциональное, и максимально простое оружие!.. Поэтому… Этот нож уже тоже не «плывущая акула»… Я ещё больше упростил форму ножа, и сама рабочая часть, та, что входит в мишень, а в бою в тело противника, теперь напоминает пулю. Обратили внимание? А теперь о его размерах… – Нож тем временем вернулся к Мише, и он взял его в руку. – Длина всего ножа – 250 миллиметров, ручка – 100, лезвие – 150. То есть лезвие полторы длины ручки… Ширина лезвия – 25-28 миллиметров. При изготовлении толщина заготовки должна быть примерно два с половиной миллиметра. Толщина накладок ручки по два миллиметра. Заклепок, держащих ручку с каждой стороны, можно делать две или три…
На заготовку идет сталь в 55 единиц жесткости по шкале Роквелла. Если взять 60 единиц жесткости, то при обучении нож, попадя в стенд плашмя, будет ломаться, потому что такая сталь практически будет хирургической, а при 50 единицах жесткости нож, попадая в стену, будет сильно гнуться. Поэтому взята середина шкалы. Но… Тут уже, метод проб и ошибок… Можно брать рессорную сталь от «Волги» ГАЗ-21 или клапанную сталь от автомобильного двигателя…
- А как насчёт балансировки! – Задал кто-то вопрос.
- В этом вопросе очень важную роль играет вес ножа, ребята… – Миша опять взял нож в руки. – Вес метательного ножа должен быть 200 граммов. А его балансировка проверяется таким образом: в то место, где рукоятка начинается от лезвия, ставится указательный палец, скажем, правой руки, а указательный палец левой руки слегка удерживает нож в горизонтальном положении у жала. При отпускании пальца левой руки рукоятка ножа, как бы задержавшись, ровно и, безусловно, должна потянуть нож к полу. Если рукоятка ножа будет значительно тяжелее лезвия, то нож тут же упадет на пол в сторону рукоятки. Поэтому такую рукоятку просто необходимо облегчить…
Миша посмотрел на своих, таких разных, «учеников» внимательным взглядом, и продолжил:
- Говоря же о дистанции до цели, я сразу же хотел бы заострить внимание на очень близком расстоянии до мишени, а в боевой ситуации – до противника… – Миша обвёл внимательным взглядом затихших слушателей. – Существуют четыре основные «рабочие» дистанции. Но, самые используемые – это полтора и два метра… Я пока не говорю о методах метания и об очень важном в умении метать нож – о том, как его правильно держать… Обучаясь, необходимо сначала нарастить квалификацию на этих расстояниях, и только после этого тихонько отодвигаться, удаляясь от мишени. Это реальные дистанции, как для обучения, так и в боевой ситуации, дающие возможность быстро разобраться с противником… Затем идет очень реальная дистанция в два с половиной и три метра. Потом четыре-четыре с половиной – это, кстати говоря, самая результативная дистанция лично для меня. Ну и дальше… Пять, шесть, семь, и восемь метров…
Миша улыбнулся:
- Когда метатель отходит на такую дистанцию, то наверняка чувствует, что досужие разговоры даже о двенадцати метрах, а уж тем паче о двадцати или тридцати – это самая настоящая сказка, для пионеров и блеф!.. В смысле методики, освоив несколько из перечисленных дистанций, в конце тренировки надо пробовать приближаться и уходить от мишени. Такая практика дает очень хорошие результат в бою, мужики, когда дистанцию будет трудно определить на глаз в силу различных погодных или других обстоятельств, или попросту отсутствия на это времени… А вообще, для того, чтобы ближе подобраться к противнику и успешно реализовать свои замыслы, ребята, очень хороша дистанция в шесть-восемь метров. Но, к тому времени надо быть уже очень хорошим метателем, иначе…
… Ну и так далее, день за днём…
..Шли занятия и тренировки, спецназовцы оттачивали свои навыки, и за этими заботами дни летели незаметно…
На Новый Год Миша получил увольнение на трое суток, и встретил его в Москве, кругу своей большой семьи…
А потом пришёл тот день…
25 февраля, 370 отдельный отряд специального назначения был переброшен в Афганистан…
Сначала в Кабул, а потом на юг, в городишечко Лашкаргах…
Часть третья
6 «отдельный» батальон…
…Слышал краем уха я, но от больших людей,
Что Афганистан не в моде нынче – темы есть модней.
«То есть как это не в моде?» – удивился я,
Это что ли марка, фирма женского белья,
Чья-то модная прическа или гарнитур,
Или стал уже не в моде разговор про «бур»?
Стингер, БМП, засады, чей – то караван,
Автомат, гранаты, мины, полчища душман?..
Ведь в своих вечерних залах так любили вы
Говорить на эти темы, спутники войны,
А теперь уже не в моде, ах, надоела кровь,
Устарела эта тема? Ну, так это ж не любовь!
Вот бы вас теперь всех вместе, да в Афганистан,
Посадить бы на песочек – рядом Пакистан,
Нет водички, очень жарко, жмет бронежилет…
Проползла бы рядом кобра – ах, какой сюжет!
В магазине два патрона, в фляге нет воды,
Тут, наверно, без диеты похудели б вы.
Да, забыли про бандитов – полчища душман.
Что ж, сегодня вы в засаде, а рядом караван!..
Ой, лицом вы посерели, ой, вам не до войны,
Ой, простите, не заметил, мокрые штаны…
А ещё бы к вам в салоны сотни матерей,
Для которых эта тема стала всех важней.
А ещё бы Вас к мальчишке, что лишился ног,
Для которого хирург наш стал отец и бог!
Слышал краем уха я, но от больших людей,
Что Афганистан не в моде, темы есть модней…
* * *
7 марта 1985г. Афганистан. Кишлак Лашкаргах.
«…Здравствуй, Лошкарёвка!..»
…- Слушай, «замок»… Я вот если честно, с самого начала, ещё тогда, когда ты приехал к нам в бригаду в ноябре, никак не могу понять одной вещи… Какого тебя включили в состав нашего Отряда?..
Его «взводный», молоденький лейтенантик Алексей Николаев, только летом 84-го надел офицерские погоны, успешно окончив Рязанское Военное Училище ВДВ… Парень учился на факультете войсковой разведки, был прекрасным спортсменом-дзюдоистом, и вообще… Очень цельным таким человеком… Потому и попал после выпуска по распределению в «Чучковскую» бригаду на должность командира взвода… Ну, и… Тут же начал писать рапорта о своём желании продолжить свою службу в ОКСВА… Он просто засыпал ими командира бригады, успев написать их около двадцати, до того момента, пока пришёл приказ о формировании Отдельного отряда… Ну, и, понятное дело, был включён в его состав в числе самых первых офицеров…
С Мишей они были практически ровесники, всего-то чуть больше полугода разницы, а поэтому и сошлись как-то сразу… В Одессе говорят, что мол, моряк моряка видит издалека… Здесь получилась практически та же ситуация – они оба увидели друг в друге бойцов, настоящих мужчин, без рисовок и «надутых щёк»…
И ещё…
Ещё там, в Союзе, инструктора объяснили, что у них, у каждого из них должен быть «рабочий позывной». Да, в общем-то, это было понятно и оправдано…
…Нет, это небыло никаким панибратством, или попустительством со стороны офицеров и прапорщиков – так всегда было принято в разведке…
Имя любого человека – это штука не просто личная, а даже, наверное, где-то интимная…
Обращение к человеку по имени, а особенно в армейской среде, очень обязывает… Куда, как проще обращение по твоему «второму имени», да оно и демократичнее намного…
Но…
Есть в этих именах и другая сторона, истинно «рабочая»…
…В казарме, в быту, в среде разведчиков, ещё как-то поддерживались, описанные Воинским Уставом, взаимоотношения между командирами и подчинёнными, да и то – разведка есть разведка…
А вот в боевой обстановке – дело совершенно иное!.. В разведгруппе, к примеру, где всего-то 10 человек, в тылу противника, в «свободном поиске», каждый разведчик имеет «право голоса», то есть высказать своё мнение о сложившейся ситуации, а умный командир всегда его учтёт, при принятии окончательного решения!.. Да и в бою, если уж такое случалось, «рабочий позывной» всегда был намного эффективнее!
Вот просто возьмите, в виде самого простого эксперимента, в руку секундомер и замерьте, сколько секунд уйдёт на то, чтобы произнести: «Товарищ лейтенант, нужен огонь на левый фланг!»… Сколько? Три-четыре секунды?!! А если сказать: «Ник! Огонь влево!», тогда сколько? Секунда? Вот именно!!! Эти 2-3 лишние секунды в бою могут решить очень многое! Для всех, и для каждого в отдельности! Реактивная граната, выпущенная из РПГ-7 со 100 метров, летит до цели полторы секунды!..
…«Рабочий позывной» должен быть звучным и коротким, как выстрел! На один, максимум на два слога – сказал, как выстрелил! Чтобы не терять драгоценные, бесценные секунды, или даже мгновения, на бестолковую трепотню, которая просто «вяжет язык»!.. И это важно! Это даже важнее того, кто ты вообще есть такой! Эти мгновения, порой, решают всё!..
Не думай о секундах свысока!
Наступит час, и сам поймёшь, наверное…
Свистят они, как пули у виска,
Мгновения, мгновения, мгновения…
У каждого мгновенья свой резон,
Свои колокола, своя отметина.
Мгновенья раздают кому позор,
Кому бесславье, а кому бессмертие!..
Из крохотных мгновений соткан дождь,
Течет с небес вода обыкновенная,
И ты порой почти полжизни ждешь,
Когда оно придет, твое мгновение…
Придет оно большое как глоток,
Глоток воды во время зноя летнего,
А в общем, надо просто помнить долг,
От первого мгновенья до последнего…
Не думай о секундах свысока!
Наступит час, и сам поймёшь, наверное…
Свистят они, как пули у виска,
Мгновения, мгновения, мгновения…
…Да! Всё так! Секунды, мгновения… Когда жизни висят на волоске…
И если разведчик ходит в свои «свободные полёты» постоянно, то он настолько привыкает к своему второму «имени» что иногда, даже перестаёт реагировать на то имя, которое ему дали при рождении!.. Смешно, наверное… Да, нет! Просто это жизнь… Это то, что происходит с человеком, который «женился» на войне…
А потом мы, потом переносим эти привычки в мирную жизнь, потому что уже не можем без «рабочего позывного», потому, что это уже в подкорке нашего, опалённого войной мозга!..
И называем своих жён Кися, Солнышко, Рыбка, Зайчик…
И мы их любим, потому и называем их так, как нам кажется, ласково, а не Кобра, Слон, Сало, как это было принято там, в армейской среде… А они, наши любимые женщины всё равно на нас обижаются: «Я тебе не Кися! Я меня есть имя! Я уже начинаю забывать, как меня зовут!»… И они правы! Потому, что никогда не видели, и слава Богу, что это так, того, что довелось увидеть и пережить их мужьям… И мы, оберегая их душевный покой, всю жизнь ищем, но так и не находим никогда, те правильные слова, чтобы объяснить, почему мы делаем именно так…
А они просто не понимают, того, что мы и хотели бы их называть по имени, но… Это «вяжет язык» и выдаёт имя твоего командира, а это просто опасно! В первую очередь для него самого… Так уж сложилась наша судьба, судьба разведчиков-диверсантов… Мы всегда бережём жизнь своего командира! И мы переносим нашу «систему безопасности» в семейный быт, а потом нас называют солдафонами и с нами иногда даже разводятся, думая, что мы грубые и неотёсанные мужланы… Не понимая того, что эти «мужланы», схоронив на своём веку на войне не одного близкого человека, не только очень ценят чужую жизнь, но и берегут её по-своему!.. Так, как их мудрые учителя учили их беречь чужие жизни на войне… И порой, и очень часто, за счёт своей собственной…
Но это так, просто небольшие размышления…
…Так вот…
Лейтенант Алексей Николаев, командир взвода, и его заместитель, сержант Мишка Парубец, как-то сразу прониклись друг к другу доверием, и общались между собой на равных… Ну, а насчёт позывных, то, не мудрствуя лукаво, лейтенант носил позывной «Ник», ну, а Миша, это-то уж совсем понятно и оправдано – «Док»…
Правда, было поначалу несколько недель, когда его называли «Мастер», но… Этот позывной не прижился, и в первую очередь из-за самого Миши – скромный от природы, он просил так себя не называть, объясняя это тем, что до настоящего мастера ему ещё далеко так же, как до Китая на карачках…
…- Не могу я этого понять, Док… Ведь есть же приказ по Министерству Обороны, что курсанты военных училищ, проучившиеся более 2 курсов в высших военных учебных заведениях, и отчисленные, за что-то там, служат в тех частях, куда их направили, до ближайшего Приказа «на дембель»!.. А если это так, Док, то твой Приказ должен появиться на свет через неделю другую!.. Ты же, по идее, уже в мае должен был быть дома! Вот я и не возьму в толк…
- Почему меня включили в состав взвода, и вместе со всеми направили сюда, а Афган? Ты это хотел спросить, Ник?
- Именно!!!
- А это я сам рапорт написал…
- Не понял? Какой рапорт?
- На имя командира бригады, и на имя командира формировавшегося отряда…
- Рапорт, чтобы тебя…
- Направили для прохождения службы в ОКСВА…
- Ты чё, Док? Совсем что ли больной? – Изумился лейтенант. – На хрена оно тебе надо было? Ну, я – понятно! «Рязанка», разведфак – это моя профессия! Я ты-то что?
- А я, Лёша, между прочим, тоже практически офицер… И меня тоже учили!.. А ещё, меня учил мой Учитель… И ещё не известно, какая «школа» для Афгана важнее!.. А уметь спасать людей – это штука очень относительная, Ник… Возможно то, чему я вас всех научу, «рукопашка», владение ножом, возможно этим я тоже спасу кое-кого… Ну, а лечить… На это есть дипломированные хирурги… А я, если не дай Бог случится, тоже кое-что сумею сделать…
- Так то оно так… Только… Ну, у меня никого нет – молодой ещё, да и случая не представилось… А у тебя жена, дочь…
- Во-первых, Лёша, я на полгода тебя младше! – Улыбнулся Миша. – А во-вторых… Маринка, моя жена, полностью одобрила моё решение ехать в Афган, потому, что понимает, как это для меня важно, командир… И знает, что я сумею кое-кого, кое-чему научить… Если бы ты знал, сколько мы с ней прошли вместе… Так что… А Учитель… Тадеуш даже «благословил» меня… Вот так, товарищ лейтенант Лёша… А с командиром нашим у меня договор – до осеннего Приказа, и домой… Такие дела, Ник…
Лейтенант посмотрел на Мишу внимательным, и каким-то, очень уж мудрым взглядом:
- Ну… Наверное, Миша ты прав… Не мне о том судить… Только вот… Мне-то как быть? – Проговорил он задумчиво. – Ты, если так, будешь в «дембельском» статусе ходить больше полугода – это, во-первых, а «дембелей», ты это уже знаешь, на боевые стараются не отправлять – это негласный закон… А во-вторых… Тебе хоть бери, да серьгу в ухо вешай! Блин горелый!.. Как же я тебя за собой на караван поведу, когда знаю, что у тебя семья и маленький ребёнок?!! А если случится что?..
Миша только улыбнулся в ответ. Только вот улыбка его была грустной…
- Не волнуйся, лейтенант. – Ответил он своему командиру. – О том, что меня ждёт жена и дочь знаешь не только ты, но и я сам… И постараюсь зря свою башку не подставить… А про серьгу в ухе забудь, Ник! Мне никаких привилегий не требуется! А замечу за тобой – обижусь, так и знай!!! Я не доктор-белоручка, сам знаешь, я ещё и боец!.. И столько времени провёл на рингах и татами не для того, чтобы меня берегли, как хрустальную вазу – я всегда буду там, где больше всего нужен!..
- Ладно, не кипятись, «замок». – Улыбнулся лейтенант. – Никто тебя, никуда и не собирался прятать!.. Просто подумалось… И о серьге вдруг вспомнилось… Под мысли…
- Не получится у тебя, Лёша, меня «спрятать»… И давай договоримся – никаких «опознавательных знаков» мне не требуется. Отслужим, и даст Бог, домой вернёмся… Живыми и здоровыми…
* * *
Маленький ликбез некоторых армейских понятий…
Кстати говоря…
Может это немного и отойдёт от основного нашего повествования, и пусть меня за это простит мой читатель, но!.. Момент этот достаточно важен!..
Ни для кого не секрет, что в Советской Армии, среди солдат-«срочников» существовала, существует, да, наверное, и будет существовать всегда, такая штука, как «дедовщина»… Все этим понятием пользуются, но мало кто знает откуда оно вообще пошло, как зародилось, и что это вообще такое…
А зародилось это понятие ещё в царской армии! Тогда, когда из русских городов и деревень, забирали простой, рабочий и крестьянский люд в рекруты, на службу в армию. На 25 лет!.. Рекрутировали не каждый год, а раз в три года… При условии, что Россия вела какие-то войны… А вела она их практически постоянно, начиная от Великого императора Петра I… И воевала Русь Великая, то на севере со шведами, то на юге с турками-османами долго и кровопролитно. А между делом отбилась ещё и от французов…
В общем…
Солдатушки, бравы ребятушки,
А кто ваши жёны?
Наши жёны – пушки заряжёны,
Вот кто наши жёны!
Солдатушки, бравы ребятушки,
А кто ваши сёстры?
Наши сёстры – сабли, пики востры,
Вот кто ниши сёстры!
Солдатушки, бравы ребятушки,
Кто же ваши деды?
Наши деды – славные победы,
Вот кто наши деды!!!
Русский солдат считался лучшим во всём мире потому, что многое умел, знал, был смекалист и храбр!..
А достигалось это как? Правильно! Опытом многолетней службы во славу Отечества!.. И пусть говорят что хотят, об угнетении простого народа, и ещё там о чём, но!.. Уже тогда, в царской России была профессиональная армия! Ведь сейчас всё то, что пытаются возродить в боевых войсках, все эти «контрактники», не что иное, как именно «то новое, что уже давно забытое старое»!!! И, поверьте на слово, а если нет, то покопайтесь в исторической литературе!.. Тех денег, что платили в царской армии рядовым солдатам и унтер-офицерам, а их платили без задержки(!!!), хватало на то, чтобы они, солдаты, поднимали на ноги свои семьи! А семьям погибших солдат, выплачивались пенсии! Да-да!!! Не удивляйтесь! Было именно так!
Ведь достаточно просто подумать о том, а чего ради Русские Солдаты не бежали от своих «офицеров-тиранов» в родные, бескрайние сибирские земли, а продолжали исправно служить «царю и Отечеству»? Сложный вопрос? Да ерунда! Как раз простой до невозможности – это была их работа!.. И с этой работы, их отпускали раз в год в отпуска домой, к семьям, «на побывку», если, конечно не шла война. На 2-3 месяца!..
Всё, как говорится, возвращается на круги своя к контрактной службе. Жаль только, что до этого не додумались раньше – глядишь, может, и было бы меньше потерь, особенно среди зелёных необстрелянных пацанов…
И была ещё одна традиция среди пожилых солдат и матросов царской армии и флота…
Серьга в левом ухе…
Именно на эту старинную традицию Российской армии и намекал Мише его командир, лейтенант Алексей Николаев…
Этот знак очень уважался, да-да, именно уважался, что бы про них ни говорили, офицерами и прапорщиками!.. А означал этот знак то, что в семье этого солдата именно он и есть последний кормилец «мужского» рода. И таких солдат никогда не посылали на передовую под пули, если они сами того не хотели!!! Офицеры уважали и берегли их, зная, что дома у него остались только женщины…
Так вот именно их в солдатской среде и называли «дедушками». И пользовались они, как правило, огромнейшим авторитетом, потому что серьга вешалась в ухо только лет через пятнадцать-двадцать службы, годам к 45, а то и пятидесяти, когда уже на форме у него красовалась не одна медаль или «Георгиевский (солдатский) крест». А встречались и такие, что были кавалерами «полного Георгиевского банта», то есть имели ордена «Георгиевский крест» всех 4-х степеней!!! Да достаточно вспомнить, или просто посмотреть впервые, кто не видел, фильм-классику «Тихий Дон», и задуматься, а откуда же у казачков столько наград!.. И увидеть всё те же серьги в ушах!.. Или фильм «Даурия», о сибирских казаках…
В общем… Именно оттуда всё это и пошло…
Таких «динозавров» государевой службы, этих «дедушек», не просто любили и уважали, но отчасти и боялись, потому что они, нигде не погибнув за столько лет, были, как правило, «МЛАДШИМ КОМАНДИРСКИМ СОСТАВОМ», то есть унтер-офицерами или боцманами, которые и занимались именно тем, что «воспитывали» и обучали военному ремеслу молодых рекрутов… А те, в свою очередь, добровольно, добровольно подчёркиваю(!!!), и только из глубокого уважения к возрасту и терпению, выполняли для «дедушек» мелкие услуги и поручения…
После 1917-го года всю эту традицию извратили и испоганили… И до наших времён, до времён той, Афганской войны, о которой я сейчас пытаюсь рассказать, дошли совершенно другие отношения и названия для солдат, прослуживших тот, или иной срок в армии…
«Дух», ещё иногда говорили «тень» или «призрак», но первое наиболее употребимо – солдат, да, в общем-то, и не солдат-то ещё, до принятия Присяги. Ну и, первые полгода службы.
«Салабон» или «салага» – тот, кто прослужил от полугода до года.
«Черпак» – это уже очень «серьёзный» товарищ! Прослуживший от года до полутора, и который «имел право» гонять как сидоровых коз первые две категории, но и!.. И это «очень важно»! Заглядывал в столовой в кастрюлю, а потом сообщал «старослужащим» что сегодня им уготовили на обед! И перемешивал её содержимое до равной консистенции, если кастрюля эта шла на «дембельский стол». Да ещё и разливал еду по алюминиевым, или какие там были, тарелки. Отсюда и «черпак»…
«Дедушки» или «деды» – ну, эти-то понятное дело, те которые прослужили от полутора, до двух лет. Именно они и считали, что уже знают про армию абсолютно всё…
Ну, и «Дембеля» или «гражданские» – это те, которые уже отслужили свой срок, дождались приказа об увольнении в запас, то есть о «демобилизации», и, по сути дела, по всё той же Конституции, уже не являлись военнослужащими, а только ждали своей замены, чтобы уехать домой. Этим, как правило, всё уже давным-давно было глубоко по тулумбасу потому, что они уже давно в своих мыслях ехали в поезде на Родину…
…Так вот!
В Афган попадали только «салабоны», после полугодичных «учебок». И назвать по неосторожности его «духом» было крайней неосторожностью, которая могла вылиться во всё, что угодно! Обижались мальчишки! Крепко обижались! И не только потому, что они уже успели «перейти» в иной «статус»! А ещё и потому, что там, за Речкой, «духи» были только одни – душманы, афганские моджахеды. И назвать так же солдата считалось сродни тому, если бы его обозвали фашистом!.. Обидно!..
* * *
7 марта 1985 г. Афган.
Там же и те же…
…- Слушай, Лёш… – Мишка немного замялся. – Проблема есть…
- У тебя? – Удивился лейтенант.
- Ты можешь как-то посодействовать… Мне бы в Москву позвонить по ЗАСу… Праздник завтра… Мне бы моих женщин поздравить…
Лейтенант резко встал и произнёс решительно:
- Пойдём!
- Куда?
- К Кроту! – Так же решительно проговорил «взводный». – Майор – мужик правильный, он поймёт!
- Да неудобно как-то командира отряда по таким пустякам дёргать… – Засомневался Миша. – У него и так дел по горло… Может, просто, сами со связистами договоримся, а?
- Это не пустяки, Док!.. Да и ты, Миша, не самый обычный сержант… А партизанить… Не люблю я этого… Пойдём!
- Эх, блин… – Прокряхтел Миша, и нехотя поднялся. – Зря я этот разговор завёл… Не стоит командира беспокоить…
- А я говорю – стоит! И ещё как стоит! – Лейтенант направился в сторону штаба отряда. – Сержант Парубец!
- Я!
- За мной!
- Есть!..
…И уже через двадцать минут Миша держал в руку телефонную трубку, находясь в кунге машины ЗАС…
- Алё? – Раздался в наушнике голос.
«…Маринка! – Миша даже опешил немного на минуту, не находя слов. – Родная моя! Как ты там?..»
- Алё?! – Проговорил наушник ещё раз. – Ну, что же вы молчите? Алё?!! Кто это?!!
- Это я, Мариш… – Выдохнул Док. – Привет…
- Миша?.. Это ты? Ты где? Ты откуда звонишь? Ты уже в Москве?
Мишка только улыбнулся грустно:
- Ну, вот! Затараторила!.. Столько вопросов за одну секунду! Ответить-то дашь хоть на один?
- Мишенька! Я так соскучилась! Ты где?!!
- Служу, Мариша…
- Ты не в Москве?.. Как жалко!.. А я подумала… Тебя так хорошо слышно, словно ты в соседней комнате…
- Нет, родная моя, я ещё не в Москве…
- А когда ты вернёшься, Мишенька?
- Когда придёт время, Мариш… Я просто хотел вас всех с завтрашним праздником поздравить…
- Спасибо тебе…
- Как Викуся? Как она?
- Всё в порядке, Мишенька… Ты знаешь… Она уже научилась ходить!
- Подожди! А не рано? Ей же только десять месяцев!
- Вполне нормально! Эх ты, папаша! Таких элементарных вещей не знаешь, а ещё врач! – Хихикнула Марина. – Она у нас с тобой кто? «Победительница»!!! Вот она и побеждает! И вообще, папаша! У тебя растёт хорошая, здоровая дочь! И у неё всё в порядке и в пределах нормы – нормально начала ходить, вовремя, два зуба во рту – тоже вовремя! И говорить начнёт тогда, когда и положено ребёнку её возраста!.. Нормальная, здоровая девчонка растёт, Миша! Так что у неё всё в порядке!..
- Ф-фуф! – Выдохнул Мишка шумно. – Ну и, слава Богу!.. Я то я разволновался что-то… Ну, а ты сама-то как? Как девчонки? Дашка, Соня?
- У нас всё в порядке, Миша!.. Всё хорошо!.. И все передают тебе привет!
- Спасибо… – Миша посмотрел на лейтенанта-связиста, который уже мялся на своем стульчике, словно сидел на шиле. – Ладно, Мариш… Надо заканчивать… Чтобы начальство не нервничало…
- Береги себя, родной! – Всхлипнула девушка. – Ты нам всем очень нужен! Береги себя!
- Всё будет хорошо, Мариш!.. И не плачь! Всё очень скоро закончится…
- Я люблю тебя, Мишенька!
- И я люблю тебя, Маринка! Я вас всех люблю! И скоро вернусь… Я обязательно вернусь, родная моя!.. И не думай ничего! Я обязательно вернусь к вам, живым и здоровым!..
- Скорее бы уже…
…Голубые снега России…
В окнах – золото мирных огней.
Разве есть что-нибудь красивей?
Разве есть что-нибудь родней?
Маришкины добрые руки,
Отчий дом, любовью согретый,
Почему же, только в разлуке,
Понимаешь – что значит это?
Лес осенний, под солнцем поблеклым,
Журавлей караван летящий –
Это стало таким далеким,
Это стало таким вчерашним...
А сегодня – черные скалы,
Испытанье жарой и холодом,
На дорогах Афганистана
Мы сжигаем солдатскую молодость.
Это нужно – знаем и сами,
Ни к чему бесполезные споры,
Но слезами, слезами, слезами
Пропитались афганские горы.
Трассы пуль в темноте кромешной
И душманы на косогорах,
Мы их всех одолеем, конечно,
Но нескоро, нескоро, нескоро...
Мы мечтаем вернуться к березам,
В дом далекий, в Россию милую,
Но текут материнские слезы
Над могилами, над могилами...
Эти слезы на камне стынут
И росой блестят на полянах.
Если б все их собрать воедино –
Захлебнулись бы в них душманы!
Мы воюем, стреляем, деремся...
И не все герои красивы...
Мы вернемся, конечно, вернемся
К золотым березкам России…
* * *
22 августа 1985 г. Афганистан. Хребет Шингар.
«…Держись, Док!..»
…20 августа, 12.20 АМ…
…- Док! Давай ко мне!
Лейтенант Николаев только-только вернулся из штаба отряда в расположение своего взвода, и тут же вызвал своего «замка», который проводил с бойцами занятие по рукопашному бою.
- Есть! – Крикнул Мишка в ответ.
Он перепоручил разведчиков своему «семпаю», пареньку, который довольно основательно занимался каратэ ещё до армии в школе, а сам бросился в канцелярию крупной рысью…
- Что во взводе?
«…Будет дело! – Подумал Док. – Не дают передыху, «душарики» – два дня, как вернулись, и опять в «поиск» уйдём…»
Миша заранее знал что прав, потому что именно эта фраза лейтенанта «Что во взводе?» уже стала символичной – он, может, не понимая и не осознавая этого, всегда произносил её перед тем, как его взвод должен был выйти на очередное задание…
- Всё в норме, командир!
И этот ответ Дока, тоже уже успел стать символичным…
- Отлично, Док! – Лейтенант был очень возбуждён. – Тогда садись и слушай задачу!
Николаев походил немного по крохотной комнатке ротной канцелярии, а потом уселся на краешек стола:
- Уходим в «поиск», Миха!
- Что-то зачастили, с поисками наши командиры, Лёша… – Ответил Док. – Людей совсем истрепали… Только-только после недельного выхода вернулись, и опять…
- Приказ Крота…
- Надолго уходим?
- Как и в прошлый раз… Предварительно на сутки, но как оно повернётся никто не знает, так что…
- Ясно… Значит опять на неделю?
- Если всё сложится, то суток на двое… Банда Хармамада что-то совсем разгулялась… Но, кажется, теперь уже стало известно, где у них основное логово…
- Есть новые данные, Лёша?
Этот вопрос Миши был совсем не праздным!..
Полевой командир, «генерал» Хармамад…
Этот «бородатый» и очень «непримиримый» «товарищ», «правая рука» Раббани, очень здорово и с завидным постоянством портил кровь советским войскам, совершая, раз за разом, свои вылазки из гор на дороги. Его отряд, который базировался отдельными независимыми группами по нескольким горным аулам и кишлакам, насчитывал около тысячи(!) прекрасно вооружённых боевиков, и поэтому, поле деятельности Хармамада было очень обширным! Он появлялся и на шоссе Кандагар-Даулатабад-Шинданд, и на грунтовке, ведущей к городу Фарах, это на востоке, ближе к иранской границе, а на западе его боевики выходили на шоссе Калат-Кандагар, и иногда добирались даже до окрестностей Газни!.. В общем, активничал Хармамад очень здорово, постреливая раз за разом по колоннам и нападая на заставы и блок-посты советских войск и ЦАРАНДОЯ…
За ним, конечно же, охотились… В основном «Газнийский» отряд спецназа ГРУ, потому, что считалось, что «генерал» имеет основную базу и штаб где-то в районе между горами Шейхангар и хребтом Мазар, а это была «зона ответственности» 177 отряда, но…
Правда, одно время, считалось, что Хармамад обитает в злополучном и печально известном горном массиве Луркох, а за этот участок отвечал уже отряд «Лашкаргахский»… И опять возникало это слово: «Но»…
Где точно была основная база этого башибузука, толком никто так и не знал – все те сведения, которые получали «особисты» от пленных моджахедов были крайне скупы и очень противоречивы. Ясно было только одно – «генерал» ведёт «кочевой» образ жизни, постоянно перемещается, и нигде больше суток не задерживается. Он хоть и верный воин Аллаха, которому «сладко» и почётно умереть за веру с оружием в руках, но жить ему, всё же, хочется! Ох, как хочется!.. Да ещё и не просто жить, а быть «большим баем» и легендарной личностью, перед которой преклоняются простые дехкане… А для этого ему приходилось скакать по степям и горным отрогам, как тому волку, которого ноги не только кормят, а ещё и сохраняют ему эту самую, сладкую, и такую поганую жизнь…
Вот и в последний свой боевой выход взвод Дока выходил почти так же «на ура!», имея неподтверждённые сведения от «особистов» о том, что «генерал» Хармамад должен остановиться на пару-тройку дней в кишлаке Хаджи-Алам-Калай, возвращаясь после очередного набега на шоссе Кандагар-Шинданд. И пройти он должен был со своим отрядом через перевал Фадж…
Взвод пролежал в засаде пять суток, только…
«Генерал» со своим отрядом «непримиримых» так и не появился…
Толи почувствовал, что идёт прямо в западню, толи его предупредили о засаде многочисленные местные соглядатаи, толи и вовсе эти сведения были заведомой «дезой»… Как оно там было на самом деле, теперь не знал никто, но разведчики вернулись в «Лошкарёвку» ни с чем, напрасно потратив силы и физические и душевные…
А за сутки до них в отряд из «свободного полёта» вернулась ещё одна разведгруппа – «группа по добыче «языков», которой командовал капитан Жамлиханов…
И вот теперь предстоял новый «поход за головой Хармамада»…
…- Есть проверенные сведения, Док, о том, где на самом деле обитает этот гадёныш со всеми своими нукерами!
- В прошлый выход, Лёша, мы тоже шли с проверенными сведениями… Только не получилось ни хрена…
- На этот раз, думаю, всё будет в порядке – пленного «лошарика» сам Рашид и допрашивал! Так что…
Капитан Рашид Жамлиханов был их командиром роты…
Очень «цельный» офицер, таких побольше бы в армию, и ещё больше в спецназ!.. Спортсмен и умница, это он был основным тренером отряда по рукопашному бою, до того момента, как в его составе не объявился наш сержант Мишка Парубец. Но, кроме всего прочего, капитан был ещё и прекрасным командиром и очень хорошим человеком! Опытным и умным! И бойцы разведроты в капитане, что называется, души не чаяли!..
…- Притащили «болтуна»?
- А как же! Ты же знаешь, что Рашид, если сам идёт в «поиск», то никогда без «языка» назад не возвращается… И сведения, которые добывает от них Рашид, всегда достоверные…
- Экспресс-допрос «не отходя от кассы», значит? – Спросил Док.
- А иначе, по-хорошему, с этими шакалами не получается… Жаль только, что не всегда удаётся такие вот допросы проводить, иначе мы бы уже не только Хармамаду «ласты завернули», но и Раббани, да и всем остальным, бля!..
Эта уверенность лейтенанта опиралась не просто на веру в своего командира, а ещё и на собственный, пусть пока ещё и не очень большой за пять месяцев, но всё же боевой опыт!..
Всё довольно просто, если знать маленькие «тонкости»…
Разведчики, идущие в «поиск» именно за «языком», как правило одни из самых лучших и опытных, и прекрасно знающих своё дело… В каждом отряде спецназа, по примеру Джелалабадской десантно-штурмовой бригады, специально были созданы отдельные группы «по захвату «языков», эдакий «спецназ спецназа»… И для добывания сведений разведчики этих групп пользовались довольно изощрёнными приёмами, для того чтобы пленённый «язычок», на самом первом «экспресс-допросе», через три-четыре минуты после пленения, не стал «быковать» и качать права, а был насмерть напуганным и покладистым…
А как заставить моджахеда добровольно раскрыть рот и дать тебе полезную развединформацию, если для него умереть «от стали» в бою – высшее благо, потому что тогда он сразу же, «напрямую», попадает в «Воинство Аллаха»? Да ты его хоть на куски режь, а он будет только молчать и улыбаться! Да ещё и насмехаться над твоим бессилием: «Гяуру никогда не сломить воли правоверного!»…
Только фигня всё это!
Как говорят в Одессе: «Понт, для приезжих!»…
Для того, чтобы твой «язык» запел, словно, соловей по весне, нужно просто немного знать их традиции, немного почитать Коран, и немного знать законы Шариата… И он расколется перед тобой пополам, как гнилой орех, от темечка до самой задницы!..
Конечно! «Особисты-контразведчики» в больших гарнизонах ни в коем случае не могли пользоваться такими методами, потому что на допросах пленных моджахедов, как правило, присутствовали и представители ЦАРАНДОЯ или ХАДа , а они, понятное дело, тоже мусульмане… В общем, в штабах, при стечении большого количества местного люда, кощунствовать над религией «особистам» было не с руки, и они вели долгие, нудные, и, как правило, бесполезные разговоры-уговоры…
А вот в «поле»…
Там совсем другое дело!.. Там никто не помешает опытному разведчику-спецназовцу узнать то, что он узнать хочет! Только запоминать успевай!.. Порой рейдовые разведгруппы за пять минут «общения» с «духом» добывали больше информации, чем в штабах за долгие недели!..
А просто всё!..
Коран говорит, что моджахед, умерший как воин, от пули или кинжала, «от стали», то бишь, беспрепятственно попадает в небесное воинство Аллаха. Это почётная смерть… Потому, что душа правоверного уходит к Аллаху через голову, то бишь, через горло и рот… И ждёт его тогда вечное блаженство в райских кущах среди сонма молодых полуголых девственниц, всегда готовых ублажать своего нового господина так, как ему того захочется…
Но!.. Есть и позорная для любого моджахеда смерть, когда его душа, ну, в смысле, вояки этого, выходит через жопу… Если моджахед утонул или же, к примеру, его повесили, или попросту сломали шею… Горло его в этом случае не свободно, вот душа его и уходит ко Всевышнему «чёрным ходом», вся измазавшись в говне. Грязная она тогда, и к Аллаху её не допускают! Никогда!.. И мечется несчастная душа убиенного «духа» в потёмках, не попадая в райские сады… И нет ему тогда покое ни на земле, ни на небе…
Западло им вот так умирать! Всё что хочешь отдаст за достойную правоверного мусульманина смерть… Или расскажет то, что от него хотят узнать…
Такие вот дела-секреты спецназовского ремесла…
…- Понятно. – Ответил Док лейтенанту. – Ну, и куда теперь?
Лейтенант разложил карту:
- Вот смотри… – Он взял остро отточенный карандаш, и, используя его как указку, стал водить по карте. – Вот грунтовая дорога, ведущая от шоссе, через степь Кигатудашт к горному хребту Шингар. Видишь?
- Тут километров тридцать, судя по карте…
- Если быть точным, Док, то двадцать семь до кишлака Льваргай… Дальше дорога ведёт в горы… Ещё одиннадцать километров горного серпантина до перевала, а за ним, на той стороне гряды, километрах в двух, есть кишлак Дайлакор… – Лейтенант поднял на Мишку взгляд. – Вот это и есть наша искомая точка… В этом кишлаке, как оказалось, и затаборился «генерал»…
- Дайлакор, значит…
- Тот «язык», которого прихватила в «поиске» группа Рашида, оказался «лицом, приближённым к императору»… Они хапнули одного из командиров групп, который, ко всему прочему, ещё и дальний родственник самого Хармамада! Вот он и начирикал то, чего до сих пор не знали «особисты» из штаба бригады… Оказалось, что этот Дайлакор – «родовое гнездо» Хармамада, его родительский дом!..
- Кишлак большой?
- «Родственник» не умеет толком считать, поэтому говорит, что там много дувалов… Но «особисты» прикинули, что его «много» это, примерно домов пятьдесят…
- Значит, «духов», которые могут держать в руках автомат там может оказаться рыл сто пятьдесят, а то и все двести… – Проговорил Миша. – Хорошенький расклад… А почему не организуют войсковую операцию?
- Вот и я об этом ротного спросил, Док… – Ответил лейтенант. – И капитан мне популярно пояснил… Дело в том, что на перевале Фадж мы ждали Хармамада «в холостую». На Фадж он никогда не ходил, и не ходит до сих пор… Просто кто-то ошибся… А может та «добрая душа», что слила «контрикам» эту информашку, попросту не умеет читать карты… Да дело-то уже вовсе и не в этом… Так вот… Отряд «генерала» действительно возвращался после очередной вылазки, но через хребет он перемахнул в двадцати километрах западнее Фаджа, через другой перевал…
- К кишлаку Дайлакор. – Догадался Док.
- Именно!.. Так вот!.. В кишлаке они задержатся не больше, чем на трое-четверо суток и поползут дальше на северо-запад к хребту Мазар, через район источника Маджудчина, к кишлаку Шейхан… Там, якобы, намечается «большой военный совет» всех полевых командиров Раббани… Но это уже не наша забота – там будут шуровать пацаны из «Газнийского» отряда… Наша задача «зачистить» Хармамада, тогда Раббани потеряет едва ли не половину своего войска.
- Как это?
- «Язычок» Рашида начирикал ещё одну интересную подробность… – Лейтенант как-то странно улыбнулся. – Нашего «генерала», как оказалось, не очень-то и любят… Зависть! Зависть-матушка!.. Один из тех пороков, которые губят любое дело… А нам это только на руку…
- Лёш… – Не выдержал заданной паузы Миша. – Ты конечно офицер и командир, и всё такое, только… Ты не нагонял бы зря лишней изжоги, а? Мне же ещё пацанов к выходу готовить…
- Не интересно с тобой, сержант… Никакой интриги, сплошная банальщина… Солдафон ты, Миша! Самый обычный солдафон!
- Просто мои пионерские костры в заднице уже давно отгорели, Лёх… Я обычный, приземлённый практик, который хочет не только выжить в этой мясорубке сам, но ещё и пацанов сохранить… Так что там с завистью, лейтенант?
- Ладно… Слушай… – Алексей закурил сигарету и продолжил. – Хармамад, как оказалось, самый обычный дехканин, который родился около сорока лет назад в простой и очень бедной семье… А «приподнялся» он в авторитете, и стал «большим баем» только на войне с русскими «шурави»… Он, оказывается очень жадный товарищ, и львиную долю того, что добывают его отряды, нападая и грабя наши колонны, он забирает лично себе… А ещё он очень кровожадный и мстительный! Просто крокодил какой-то… Его боятся все подряд! От родни, до всех прочих боевиков!.. Он и подчинил-то себе всю эту толпу и заставил воевать с нами только за счёт своёй крайней жестокости! И ещё… На него очень много обиженных!.. Так что, если нам удастся его «зачистить», то все его бородатые боевички разбегутся по домам, и будут сидеть рядом со своими жёнами по высокогорным аулам тихо, словно мыши под веником…
- А это около тысячи вооружённых рыл!.. – Закончил мысль Миша.
- Теперь понятно?
- Понятно!.. Не понятно другое! Почему же всё-таки не большая войсковая операция?
- Не успевают наши командиры – Хармамад в кишлаке уже сутки… И сколько он там пробудет ещё, никто не знает… На подготовку операции уйдёт несколько суток, а за это время…
- «Генерал» уйдёт… – Проговорил Миша. – Теперь ясно… Что ещё, Ник?
- Условия там, Док, не самые благоприятные – кишлак находится на высоте примерно двух с половиной тысяч…
- И что? Мы и на «три с половиной» уже ходили!
- Оно-то так, только… Места там хоть и «глухие», но дорога на перевал довольно хорошо укатана… Если «проколемся» на чём-то, то из соседних кишлаков к Дайлакору, нам в тыл, очень быстро могут подтянуться те «духи», которые живут по близ лежащим окрестностям, и мы получим классические «клещи» – кишлаков там, хоть и маленьких, но вполне достаточно, чтобы набралось ещё около сотни «духов»…
- Это кроме тех двух сотен, которые могут сидеть рядом с «генералом»…
- Именно так, сержант… И тогда нам может быть очень грустно…
Миша подумал несколько минут и спросил:
- М-да… Хреново может получится… Нам и так по десятку «духов» на нос достаётся, а если к ним ещё и подкрепление подскочит, тогда совсем не уж не красиво будет… А что сказал ротный?
- План в штабе такой… В район перевала идёт звено «крокодилов» и делает там большой «шухер»… Они будут утюжить немного подходы к перевалу минут двадцать… Но немного в стороне от основной цели. Так, словно у авиации есть какие-то сведения, но они не совсем точные, а «Карлсоны» о том, что это «дэза» не догадываются… «Звуковая завеса», короче говоря… А там ещё, глядишь, и пара десятков зазевавшихся «бородатых» попадут под «раздачу пряников»… Но это не главное! Главное другое – создать видимость атаки совершенно не того места о котором мы знаем… Отвлечь внимание… Начальство уверено, что если этот авианалёт пройдёт так, как задумывается, то «духи» в Дайлакоре успокоятся, подумав, что авиация попросту не знает, куда и что надо бомбить… Наш взвод, Док, пойдёт на двух Ми-8… Наши «Дяди Миши» пройдут немного в стороне от того места, которое будут обрабатывать «крокодилы», и мы подсядем в небольшой горной долинке перед перевалом, на полпути между ним и кишлаком Льваргай… Всё нужно проделать так, чтобы «духи» ни о чём не догадались…
- Ясно… Загрузились, долетели до места, сели под шумок, выпрыгнули из «вертушки», и на рысях к перевалу… А там уже как сложится… Так?
- Так, Миша, всё так…
- Ну, в общем, всё ясно… Когда вылетаем?
- Сейчас 12.50, Док… – Лейтенант посмотрел на часы. – Взвод должен быть готов к выходу к 17.00… Работать будем ночью…
- Сделаем… – Док встал. – Ну, что, командир? Пойду к пацанам?
- Давай, сержант… И вот ещё что… Тройной боекомплект на каждого и сухпай на неделю – если Хармамада в кишлаке на окажется, то мы пойдём за ним по следам… Что затевает Раббани не знает никто, но то, что он собирает этот «Большой Хурал» уже само по себе говорит о том, что он готовит какую-то крупномасштабную пакость! А «генерал» Хармамад со своими «бородатыми» – основная боевая сила Раббани!.. Его обязательно надо достать в этот раз, потому, что неизвестно, где и когда, и с какой целью, это говно всплывёт в следующий раз!..
- Достанем!..
- И ещё… Рашид предложил усилить взвод десятком людей из его группы…
- Не стоит, Ник… – Миша потёр указательным пальцем нос. – Они, конечно мужики опытные, дело своё знают и всё такое, но… Во взводе они не притёрлись… Пока сообразят, как взаимодействовать, можем получить раздрай… Лучше мы сами сработаем…
- Вот и я тоже самое капитану ответил… Добро, сержант! – Алексей с силой хлопнул ладонью по столешнице. – Дуй к пацанам и готовь к выходу… У тебя есть четыре часа! Подумай о вооружении и о «карманной артиллерии», на всякий случай – может пригодится… В 17.00 взвод должен быть на вертолётной площадке в полной «боевой»!
- Сделаем! – Ответил Миша и вышел из канцелярии, оставляя лейтенанта наедине со своими мыслями…
…20 августа, 18.10 РМ, кишлак Ингарак…
…Две десантно-транспортные «вертушки» Ми-8мт с двумя десятками бойцов разведвзвода на борту, вылетели из Лашкаргаха через двадцать минут после «крокодилов» в 17.50…
Операция началась на полчаса позже намеченного времени, для того, чтобы разведчики высаживались уже в вечерних сумерках – самое проверенное время для работы спецназа, на стыке дня и ночи…
Сначала пилоты первых двух «горбатых» должны были основательно потрудиться этих первых двадцать минут со своими скорострельными пушками и РСами , загоняя «духов» во всевозможнейшие щели…
А потом… Потом им на смену должна была прийти вторая пара «горбатых», и продолжить начатое, «утюжа» горные склоны ещё минут пятнадцать-двадцать…
Это и была та самая, «звуковая завеса» – вторая пара «крокодилов» сначала сопровождала в район высадки транспортные «вертушки», и лишь за несколько минут до «точки высадки» уходила левее, к тому месту, где трудились их товарищи. «Духи» должны были подумать, что это попросту «вторая волна» авиаудара, а не вертолёты сопровождения, и должны были пережидать эту «волну» в своих схронах, пока в трёх километрах западнее, в крохотной горной долине высаживались разведчики…
Всё, к счастью, именно так и получилось…
…Долина, на которой должны были высадиться спецназовцы, с высоты была похожа на маленькое, зелёное, круглое кофейное блюдце с кирпично-красной каймой – горы… Базальтовые горы хребта Шингар, освещённые заходящим солнцем, были неестественно красного цвета…
- Красиво… – Проговорил задумчиво боец-пулемётчик взвода. – Только красота какая-то зловещая… Словно в ад прилетели…
Док посмотрел на этого парня:
- Да уж, Кот… Эт точно – словно в ад прилетели… И нам по этой сраной красоте ещё и бегать придётся, да тех «чертей», которые здесь живут отлавливать… Так что не расслабляйся! Домой приедем, вот тогда и будем о красоте думать…
- Не боись, земеля! – Улыбнулся парень. – Сработаем в лучшем виде!
- Хотелось бы…
…Рядовой Константин Белый, с позывным Кот, которого друзья, шутя, называли «Белый Кот», так же, как и Миша, был коренным москвичом. И он, прослужив в армии, в общей сложности, уже больше полутора лет, так же, как и Док, должен был уезжать на «дембель» уже осенью – «дедушка» Советской Армии…
В спецназ Кот попал благодаря своим спортивным достижениям – «КМС» по пулевой стрельбе… Его по началу, было дело, хотели направить служить в спортроту Московского Военного Округа, но парень отказался, и попросился в боевые войска. Так он оказался в рязанском посёлке Чучково, в бригаде спецназа ГРУ… В бригаде ему тут же попытались всучить снайперскую винтовку, но… Нет, Костя не отказывался, но, нежданно негаданно для командиров, да и для самого себя, показал такое виртуозное владением ПКМом, что его армейская судьба тут же и была решена – пулемётчик!.. А потом, уже в Афгане, одним из самых первых в отряде, в апреле, Кот был награждён медалью «За боевые заслуги»…
С Мишкой они, понятное дело, подружились едва ли не с самого первого дня – земляки, спортсмены, и почти ровесники, да и на «дембель» они собирались ехать вместе… А ещё Кот очень заинтересовался каратэ, и собирался после службы продолжать тренировки под началом Дока. А в виде «аванса» он обучал Мишку «правильной» стрельбе из всего того, что могло стрелять, начиная от автоматического пистолета Стечкина, и заканчивая крупнокалиберным пулемётом «Утёс»…
…- Да нее дёргайся ты, Мишаня! – Кот хлопнул Дока по плечу. – В первый раз что ли? Всё нормально будет!..
- Может быть, может быть… – Мишка всматривался в приближавшуюся «зелёнку» долины через круглый иллюминатор. – Только муторно что-то на душе, Кот… Гадко как-то, мерзки и паскудно…
- Проскочим…
Пулемётчик ответил с напускной весёлостью, но было видно, что его тревожат те же мысли… Да и не его одного – лица ещё восьми бойцов-разведчиков, сидевших на деревянных лавочках «вертушки», были похожи на каменных сфинксов…
…Они не знали, как и что,
Они не ведали предела –
В смертельно выигрышном лото
За чьи-то души клали тело.
Делили жизнь напополам –
Была и, дай-то Бог, продлится.
Тяжёлый крест доверен нам,
Наперсный может надломиться…
Они не знали, где и как
Их смерть найдёт и успокоит.
Свинец расплавленный – пустяк,
Да что-то душу беспокоит...
Почто нам жизнь дана одна?
За девять дней здесь сорок длятся.
На годовщину ордена
Домой быстрее нас домчатся.
С присяги знали слово «честь».
Не честных сразу находила,
Кого – губительная лесть,
Кого – холодная могила…
И правило на всех одно –
Скупой скупому платит дважды.
И чёрно-белое кино
Цветным не станется однажды…
Они не знали, почему
«Убит» рифмуется с «гранитом»,
На пули шли по одному,
«Гранит» зарифмовав с «зенитом»…
Не зная страха пустоту,
Душе губительного дела,
Они стояли на посту,
За чьи-то души клали тело...
…«Зелёнка» долины выросла прямо перед глазами как-то неожиданно, хоть и наблюдал Док за её приближением, не отрывая глаз. Он видел, как на небольшую зелёную площадку «высыпались» из первой «вертушки» бойцы, которыми командовал лейтенант, видел, как первый вертолёт уступил место их машине, но… Всё равно… Всё произошло как-то неожиданно – вот они кружат над «зелёным, с красной каёмкой блюдцем», а вот, вдруг, это «блюдце» уже превратилось в место десантирования…
«…Ну!.. Давай нам Бог удачи!..»
Он рывком сдвинул в сторону полутораметровую дверь вертолёта и скомандовал, перекрикивая рёв двигателей:
- К вертолёту! Резко!..
Пятнадцать секунд, и вертолёт, прижимая разведчиков к земле мощным потоком воздуха, взмыл в вечернее небо…
Двадцать разведчиков…
Они замерли на зелёной травке долины, стоя на одном колене, кольцом, ощетинившимся двадцатью стволами во все стороны света…
- Щух-щух-щух-щух! – Всё дальше и дальше уходили от долины транспортные «Дяди Миши». – Щух-щух-щух-щух!
- Внимание! – Проговорил вполголоса лейтенант через несколько минут, тогда, когда «вертушки» в небе превратились в крохотные чёрные козявки. – Головной дозор – удаление двести! Боковые дозоры – удаление сто! Арьергард – удаление пятьдесят!.. Направление движения – перевал… Идём вдоль дороги – удаление триста метров! Начинаем движение!..
Восемь молчаливых разведчиков парами рассыпались с зелёной поляны – все уже давным-давно знали свои роли, поэтому лейтенанту и не требовалось ничего уточнять – здесь работали настоящие профессионалы…
Взвод шёл к перевалу, прижимаясь к западной окраине «блюдца», и с каждым шагом этот путь становился всё тяжелее и тяжелее…
Ночь в горах…
Она, наступает здесь стремительно, и даже как-то внезапно…
Вот только сейчас было светло, и солнце, зацепившееся за горный пик, освещало своими лучами долину… Но проходит всего несколько минут, и окружающая тебя картина меняется координально! Далёкие отроги гор всё ещё раскрашены светом вечернего солнца в золотистые и оранжево-красные краски, так же, как и дальние, восточные окраины долины – там сейчас ещё день. А вот здесь у подножия гор, на западной окраине долины уже почти пришла ночь – здесь всё окружающее уже утонуло в глубоких, вязких, ночных сумерках…
И смотреть теперь разведчикам приходилось буквально во все глаза, чтобы, не дай Бог, не нарваться на какого-нибудь случайного местного дехканина, и подать вовремя сигнал опасности всем остальным, чтобы взвод залёг и ни в коем случае не выдал своего присутствия. Здесь шла война, и здесь, в вотчине противника были свои правила… И никто из этих пацанов не желал брать на душу лишний грех и лишнюю убиенную душу…
«Почему так?» спросит человек далёкий от всех этих тонкостей…
Что ж… Я расскажу… Только…
Мой дорогой читатель сейчас, наверное, ужаснётся, схватившись за голову, а цензура, наверняка, не пропустит эти строчки, но…
Таковы уж неписанные «правила» войны для разведчика-спецназовца, а вот уж эти-то люди не дадут соврать!..
Для пленных всегда и везде сохраняются их права, если они были пленены в открытом боестолкновении! Когда, там, всяческое «Ура!», да с фуем наголо в атаку, и тому подобными вещами…
Хотя, сами «духи» этих правил обычно не соблюдали, расценивая гяуров, как грязных животных, и не просто убивали, а устраивали изуверские, показательные казни…
Кто-то слышал что такое «Красный Тюльпан»? Нет?..
Пленного сначала напичкивали наркотиками до умопомрачения, потом подвешивали на большом, деревянном кресте, привязывая его за руки, и надрезали кожу подмышками и вокруг тела по груди и лопаткам… А потом эту кожу сдирали вниз, до пояса… Когда человек приходил в себя после наркотиков, то он либо умирал от болевого шока, либо сходил с ума… Бывали случаи, и довольно многочисленные, особенно вблизи крепости Герата, когда «духи» выставляли такие вот «Красные Тюльпаны» в зоне видимости советских гарнизонов, чтобы русские «шурави» знали, какая участь их ждёт, попадись они по неосторожности в руки моджахедов…
Ну и где тут эти сраные «Права человека»? Кто их здесь, в Афгане, знает?
Хотя… Как бы это ни было странно, но вот как раз боевики-то о них и знали! И требовали, что бы к ним относились в полном соответствии с положениями Венской Конвенции о военнопленных! И нам приходилось эти положения соблюдать!..
М-да… Так вот!..
А для разведчиков-спецназовцев, такой альтернативы небыло! Не могли они, да просто не имели права брать пленных, которых в задании нет никакой возможности тащить за собой, если оно, это задание не предполагало захвата «языка»! И дело тут не в кровожадности, а в элементарном инстинкте самосохранения!.. Тут даже…
Тут, в «свободном поиске», проще говоря, совсем другие правила!..
Когда разведгруппа находится на враждебной территории, то любой, кто её заметил, ЛЮБОЙ(!!!), может рассказать об увиденном тем, кто тебя потом будет убивать… Здесь живут по законам Шариата, один из который гласит: «Помоги своему правоверному «брату» бороться с гяурами-иноверцами, и будешь прославлен, ибо свершишь дело, угодное Аллаху!»… И тут уж не до детских игр в «Казаки-разбойники» и не до Венских Конвенций, потому что убивать тебя здесь будут по-настоящему, от всего своего, ненавидящего тебя сердца!!! Тут, уж, либо тебя, либо ты…
И никакие этические нормы морали здесь ни причём! Жить-то каждый хочет! Даже «Терминатор»!.. И поэтому… Поэтому любой, кто «оказался в ненужное время, в ненужном месте», должен быть «зачищен наглухо»… И я мог бы привести массу примеров, когда в наших военных, воспитанных в рамках цивилизованных устоев и святости человеческой жизни, вскипало чувство вины, жалости и сострадания, и они оставляли «глазастых» связанными у себя за спиной, а потом… Потом, вместо одного «местного», гибли десятки людей, и их посмертно награждали званиями Героя… Да только кому нужны те «посмертные» награды? Тебе? Или, может, твоим родным?..
А все просто, как «дважды два»!
Когда в твоей стране идёт война, а ты не солдат, то, не фуй шастать там, где не надо, а лучше сидеть дома, как мышь под веником, и не высовывать свой любопытный нос на улицу! Тогда, глядишь, и выживешь… А иначе рискуешь лишиться своей сопливой сопатки! Вместе с головой, на которой она выросла…
Но, как бы там ни было, а наши молоденькие пацаны, которым довелось служить в спецназе, были воспитаны, всё же в рамках нормальной, человеческой морали… И никакая война не могла заставить их «крошить в капусту» всех, кто попадался под руку! Не хотели они этого! Никогда!..
…В общем…
Разведчикам куда как «приятнее» было залечь в кустах, и превратиться в «камень» или корягу, и пролежать так несколько минут, а иногда и часов, если позволяло время, чем лезть на глаза местному жителю, а потом…
Ну, в общем понятно…
Тем более, что в вечерние часы настоящие «духи» по «зелёнке» не шастали – боялись. Как правило, это были обычные пастухи. А кем были эти пастухи, в стране, в которой вот уже столько лет шла война, и взрослые мужчины, добровольно или по принуждению, становились моджахедами? Правильно! Древние старики или совсем ещё сопливые мальчишки!.. И как на такого поднимется рука, хотя ты и знаешь, что уж он-то сомневаться не будет, и обязательно «стуканёт» о тебе мастному баю!.. Вот где самая настоящая дилемма, до которой Гамлету, с его маниакально-депрессивным «Быть или не быть?», как до Китая на карачках…
…Примерно часа через два вот такого вот, «черепашьего» продвижения вперёд, разведчики оказались метрах в трёхстах от крайнего дувала маленького кишлачка Ингарак, и лейтенант подал знак залечь…
…- Что, командир?
Док, уподобившись тени, неслышно приблизился к лейтенанту, и ни одна веточка не шелохнулась за то время, пока он пробирался через кусты.
- Кишлак… И в нём какие-то странные движения…
Мишка посмотрел на крайний дувал и понял, о чём говорил взводный… И то, что он увидел, действительно было странным… За те месяцы, которые он успел провоевать здесь, в Афгане, Док уже успел приобрести некоторый опыт, сходив в добрых два десятка боевых выходов, и уже знал некоторые тонкости афганского бытия…
Настоящий, правоверный, так обязывает его Коран, все свои дела должен делать днём. И только днём!..
А дальше:
«Аллахо Акбар! Аллахо Акбар! Аллахо Акбар! Ауузу бил-ляяхи мина-шайтаани р-раджим! Бис-ми Лляяхи-Ррахмани-Ррахим!..» …
После вечернего намаза все дела прекращались!.. Ночью правоверный должен отдыхать от трудов и любить жену!..
Только вот сейчас что-то не складывалось! Не согласовывалось со Священной Книгой…
В конце полудороги-полутропы, упиравшейся в кишлак, горел довольно большой костёр, а около него, в отблесках пламени, были видны четыре, вооружённые автоматами, мужские фигуры… Причём, и это было совершенно не похоже на то, как ведут себя обычные афганцы – они не сидели вокруг костра, покуривая «косячки» с «афганкой», а довольно бодро прохаживались рядом, то и дело исчезая в темноте…
- Пост?
- И, думается, не простой пост, сержант…
- Дальняя охрана перевала! – Догадался Док. – Сколько тут до него?
- Не больше километра, Миша…
Лейтенант обернулся к Доку и еле слышно проговорил:
- Я вот о чём думаю… Не так как-то всё!.. Ждут они чего-то…
- Или кого-то… – Так же задумчиво ответил сержант. – Не стали бы «бородатые» просто так среди ночи слоняться… Что там «язык» нашему капитану наплёл? Что Хармамад очень кровожадный крокодил? А не его ли они так боятся проспать, Ник?
- Скорее всего, так...
Лейтенант замолчал на долгих пять минут, пристально наблюдая за происходящим, а потом опять тихо проговорил:
- Есть у меня смутное подозрение, «замок», что нам сегодня не придётся идти через перевал – Хармамад сам к нам придёт…
- Что делаем?
- Время – 20.40… Если «генерал» и пойдёт сегодня, то здесь он будет, мне кажется, не раньше 23.00… Если вообще пойдёт…
- «Язычка» бы прихватить, да и расспросить по-быстрому… – Ответил Док задумчиво. – Мож и узнаем чего путного…
Лейтенант перевернулся на спину, посмотрел в небо, и тихо сказал:
- Значит так, Миша… Бери с собой пару человек, сержант, и пробегись-ка по дороге к перевалу… Осторожненько так, пробегись!.. Если «недремлющее око» есть здесь, в кишлаке, то на перевале должно быть обязательно!.. Будет возможность – бери «дятла»… Только так, чтобы никто ничего не понял!.. Посмотри за охранничками для начала… Не думаю, что у них есть большое понятие о сменах часовых, но ожидать можно всего… Времени тебе, на всё про всё – до 22.30, почти два часа… На связь только в экстренном случае! Давай, действуй!..
…Тот километр, что отделял взвод спецназовцев от перевала, трое разведчиков, во главе с Доком, прошли в кромешной темноте минут за двадцать и наткнулись…
Да, это было именно то, оборудованное для поста наблюдения, место…
Здесь, кустов, дающих густую тень, уже небыло, а только голые скалы, освещённые призрачным, мертвенно бледным светом большой луны…
«Пост» был оборудован в виде пулемётного гнезда, сложенного из базальтовых валунов, на троих-четверых человек…
Это было классическое фортификационное сооружение, в котором, при желании, можно было продержаться не меньше часа, если иметь пулемёт конечно, сдерживая противника, до подхода подкрепления…
Перевал представлялся довольно узкой, метров в тридцать, седловиной с довольно крутыми, склонами. И подняться по этим склонам, чтобы обойти перевал по гребню, без альпинистского снаряжения небыло никакой возможности. По крайней мере, так казалось ночью…
А вот «гнездо» находилось метрах в пятнадцати над дорогой, на одном из склонов и было сложено в виде полукольца с бойницами на скальном карнизе. И подняться к нему можно было по одной единственной узкой тропинке…
Всё это разведчики поняли, конечно же, не сразу…
Сначала, в тот момент, когда они уже были почти у самой седловины, Кот, который тоже был в этой тройке и шёл впереди, припал к земле, укрылся за большим валуном, и молча, ткнул пальцем куда-то на склон. Присмотревшись, Мишка увидел то, что первым заметил его друг…
- Смотрим! – Проговорил он беззвучно одними губами.
Они прождали десять минут, и наконец-то поняли, что в ДОТе никого нет – ну не может человек, не прошедший специальную подготовку, пролежать без малейшего движения столько времени! А взяться такой подготовке у диких афганских горцев было попросту неоткуда!..
…- Кот… – И опять это было произнесено почти беззвучно. – Сходи!
Призрачная безмолвная тень, скользнула вдоль дороги и стала пробираться вверх по тропинке к «гнезду», словно это был и не человек вовсе, а бестелесное приведение…
«…Хоть бы там и в самом деле никого не оказалось! – Думал Мишка, наблюдая за своим другом. – Осторожнее, Котяра! Смотри в оба!..»
Прошло ещё несколько минут томительного ожидания и Док, напрягавший свои глаза так, что они едва не вылазили из орбит, увидел сигнал, который подал пулемётчик: «Чисто!»…
Две минуты, и уже все трое сидели в «духовском» пулемётном гнезде…
- Классное местечко! – Прошептал Кот. – Я бы со своей «машинкой» здесь пару часов «духов» смог бы продержать! Смотри, Док, какие здесь сектора – всё как на ладони!
Через бойницы ДОТа, в лунном свете действительно просматривались подступы к перевалу с одной и с другой стороны…
- Нам здорово повезло, пацаны, что здесь никого нет! – Ответил Док. – Будь здесь «бородатые», они засекли бы нас ещё на дальних подходах…
- Что-то не понятно мне всё это, земеля… – Проговорил пулемётчик. – В кишлаке «бородатые» не только не дрыхнут, как сурки, но даже и около костра не сидят, как обычно, а бродят по окрестностям, как дурные привидения, а здесь вообще никого! Они что, совсем тупые?
- Дети гор – дикий народ, дикие нравы…
Проговорил третий разведчик, связист, Игорь Бочкарёв, которому служить было ещё до следующей весны.
- Ну-ка, Бочка, давай взводного на связь… Посоветуемся, а то и в самом деле херня какая-то получается… – Сказал задумчиво Док. – Так как-то совсем не правильно…
Минута, и Док уже говорил в микрофон радиостанции:
- Гром-1, ответь Грому-2! Гром-1, ответь Грому-2!..
- На приёме! – Услышал он голос лейтенанта в наушниках ещё через полминуты. – Слушаю!
- Есть «гнездо», Ник! Пустое!..
- Принято, Док! – Ответил взводный. – У нас новости!..
- На приёме!
- Пока ты шёл к перевалу… Тут у нас один персонаж нарисовался, Док… Пряник ещё тот! Гордый, аж до самой жопы!.. Судя по всему, Хармамад в нашем кишлаке…
Эта новость была плохой… Теперь, трое разведчиков были в километре от основной группы, и случись что непредвиденное или случайное, и между ними оказывался хорошо вооружённый и многочисленный отряд «непримиримых»…
Всё это Мишка сообразил в считанные секунды:
- Мои действия, Ник?
Мишка уже заранее, и без этого вопроса знал, как поступит его командир, потому, что точно так же поступил бы и он сам, но… Армия – есть армия, а в ней существует понятие приказа…
Кто-то сейчас, из «бывалых полководцев» обязательно скажет, что такого офицера-командира, который оставляет на перевале в такой ситуации всего одну «боевую тройку», зная заранее, что на них могут попереть не менее полусотни боевиков, надо попросту отдать под суд за «полное служебное несоответствие», потому что эти парни практически обречены!.. И именно поэтому он, командир, отправляет туда, в эту большую задницу, своих самых лучших, и самых опытных бойцов, а командовать этими героями командир доверяет, как правило, своему близкому и проверенному другу… Скажет, обязательно скажет!.. Только… Уважаемые Суворовы, Кутузовы, Наполеоны и Эйзенхауэры, вспомните на одну секунду, а доводилось ли вам, лично, бывать в шкуре того «ротного» или «взводного Ваньки», которому приходилось принимать именно такое, нелёгкое решение имея «на руках» приказ от таких полководцев, бля, как вы сами?!! И вспоминали ли вы в тот момент негласный закон не только спецназа, а вообще любых родов войск, который настойчиво шептал тебе на ухо: «Пусть лучше погибнет один-два бойца, чем всё подразделение!..»?!! И думали ли вы о том, в тот момент, что вам, «великим полководцам», остаться вместо них тоже нельзя, потому, что идя на верную гибель, вы обезглавливаете всё подразделение, тоже обрекая его на верную смерть! Вам нужно было не только выполнять приказ «великомудрого» штабного командования, но и спасать остальных солдат! Вспоминали, думали?!! Нет?!! Тогда и не ****ите зря – языком болтать, не по горам бегать!!! «Не судите, и да не судимы будете!»…
Поверьте!!! Просто поверьте на слово, потому, что это из личного опыта, что если тебе и приходится принимать такое решение, то оно потом всю твою жизнь весит у тебя на шее тяжёлым булыжником, давит тебе на плечи, и не даёт спать по ночам!.. Это даже не «Высшая Мера», когда один выстрел, хлоп, и всё, отмучился раз и навсегда!.. Это пожизненное заключение, и каторга совести для настоящего боевого офицера!..
И на такое самопожертвование всегда шли только добровольцы, потому, что отправить бойца в такую жопу приказом мог только законченный мудак болван, подонок и сволочь!.. Хотя… Иногда встречались и такие… Вот они-то, как раз, чаще всего и натягивали потом на свои жирные задницы генеральские лампасы, хотя бывали и исключения, и генералами становились достойные того офицеры…
И, уж во всяком случае, если командир с офицерскими погонами не законченная мразь, а настоящий русский офицер, то он, убедившись в безопасности или хотя бы относительной безопасности, основной группы, всегда возвращался за теми или тем, кто дал им такую возможность, возможность выполнить приказ, а заодно и вырваться из когтистых лап Костлявой… Потому, что в спецназе всегда, и во все времена существовал неписанный закон – «Из боя возвращаются все!»… И не важно уже живые ли, раненные ли, или погибшие… А иногда и в кусках разорванной плоти, собранной в плащ-палатку, но… Всё равно все!.. Из боя возвращаются все!... Он, этот офицер, возвращался, рискуя теперь уже только одной головой – своей собственной!.. И уж, конечно же, никогда этот офицер не оставался неблагодарным командиром после того, что совершили его солдаты!!!
…Лейтенант ответил через несколько минут тяжёлого раздумья:
- Мих… Хармамада надо отсечь от перевала…
- Я понял, командир… Не говори лишнего, командир… Мы остаёмся…
- Добро, сержант… – Нет, небыло ещё ничего тяжелее в жизни лейтенанта Николаева, чем это, принятое этой ночью, решение. – Тогда так… Отправляю к тебе «тройку» Кирпичёва, Док, пацаны уже сами вызвались… Сейчас 21.10… Они будут у тебя в 21.30… Ты должен укрепиться и перекрыть дорогу через перевал на ту сторону… Ребята приволокут к тебе пару коробок с пулемётными лентами для Кота, и «Шмель», на всякий «пожарный»… Я начну работать в 4.00, на «собачьей вахте»… Задача тебе, сержант – не пропустить «генерала» в Дайлакор, иначе он уйдёт… Постарайся, Миша… Продержаться надо будет не больше часа – в 5 утра уже светает и я смогу вызвать «горбатых»…
- Сделаем, Ник… Сделаем, как надо!..
- И ещё… Прямо сейчас посмотри пути отхода!.. Если поймёшь, что удержать «генерала» на этой стороне хребта нет возможности, то уходите с перевала на гребень!.. Мы его потом, в другой раз отловим, а пацанов ты обязан сохранить! Это приказ, сержант! Как понял?
- Понял, командир…
- Удачи тебе, Док… Держись!
- Всем нам удачи, Лёша!
- Отбой!
- Конец связи!
Миша отдал «переговорник» рации и посмотрел на своих бойцов. А те в ответ вопрошали немыми взглядами.
- Хармамад в Ингараке… Мы остаёмся здесь, мужики… Этот шакал не должен проскочить на ту сторону…
- Нормально! – Только и сказал Кот и принялся устанавливать в одной из бойниц свой пулемёт. – Жаль патронов только маловато – всего одна лента…
- Кирпич со своими пацанами притащит для тебя ещё пару… – Ответил Мишка.
- О!!! Это уже дело!
- Когда начнётся весь этот кильдым? – Спросил радист, тоже начавший поосновательнее устраиваться в «гнезде».
- На «собаке», в 4.00…
- Значит, нам лейтенант повоевать всего час выделил? – Переспросил Кот. – Ну, тогда проскочим!..
- А может ещё и не придётся… – Проговорил Бочка. – Кто знает, как «лошарики» будут себя вести на «собачьей вахте»… Может спать будут, как суслики…
- Посмотрим, мужики… Утром посмотрим… – Ответил Миша. – Встретим Кирпича, устроимся, а там… «Собака» всё покажет…
…«Собачья вахта» или просто «Собака»…
Самое поганое время для того, кто стоит на посту в карауле, и самое любимое время для тех, кто живёт на войне соответствуясь с принципом «Пришёл, нагадил, отвалил!»…
Во всей Советской Армии время несения службы на постах для караула начиналось в 19.00. Как правило, это было три смены часовых, которые стояли на своих постах по два часа. А среди ночи наступало такое время, когда человеческий организм, просто вопил, требуя сна!.. Глаза часового закрываются сами собой, хоть спички между век вставляй! И самое противное то, что Уставом Караульной службы часовому запрещено не только курить, ну и практически всё остальное – есть, пить, сидеть, говорить, справлять естественные надобности… Ему, часовому, разрешено только нести службу!.. А как её нести, когда в твоём организме отключается даже «автопилот» – единственное, чего тебе хочется, так это только спать!.. Правда… Такое случалось только с молодыми и неопытными солдатами, которые ещё не знали, что закрыв глаза «всего на одну минуту», можно не открыть их больше никогда, потому, что именно в это время и работали диверсанты, потому, что это их самое любимое время! Не зря ведь живёт поговорка в народе: «Крадётся, как тать в ночи!»… И слава Богу, если они, эти «тати» оказывались своими, родными, только проверяющими несение службы на постах, «старослужащими» – тогда ты отделывался всего-то несколькими смачными ****юлинами по дурной башке, чаще в ухо или по зубам, чтобы клювом не щёлкал, несколькими поджопниками и парой-тройкой внеочередными нарядами на кухню… Но если это были «духи»…
К огромному сожалению, но за 9 лет афганской войны была варезана до последнего человека не одна застава и не один блок-пост советских войск только из-за того, что какой-нибудь молоденький «салабон» прикрыл свои глаза всего на одну минуту, думая, что все в округе хотят спать точно так же, как и он сам… В это время очень важно понять, что ты можешь попросту не рассчитать свои силы… Ты закрываешь глаза, думая, что сумеешь их открыть тогда, когда потребуется, в любую секунду, думая, что сумеешь что-то услышать, а когда открываешь их, и смотришь на часы, то с ужасом понимаешь, что проспал не меньше часа…
А бывали и такие случаи, что «духи» намеренно «смеялись» над незадачливым часовым – он просыпался после сладких сновидению на посту и видел вокруг себя только трупы, и чаще всего обезглавленные…
Вашему покорному слуге довелось однажды видеть такого парня, который от осознания того, что он проспал около двух десятков жизней своих товарищей, попросту двинулся мозгами… Нет, он не буянил, и не рвал на себе одежды… Парень просто так глубоко ушёл в себя, что у врачей не оказалось сил и средств вернуть его в действительность из той злополучной ночи, которой он теперь только и жил… А паренёк всё разговаривал тихо со своими друзьями, и просил у них прощения, за то что всего на минуту приклонил голову к гранитному валуну…
Так вот, с некоторого времени, в войсках стало принято на эти два часа ставить на пост тех солдат, которые уже были научены горьким опытом, и умели справляться со своим организмом, приказывая ему не спать…
Про это время, когда небо ещё даже не начинает сереть перед рассветом, но ты уже всем своим нутром понимаешь, если не спишь, конечно, что он уже близко, говорили, что в эти часы не спят только собаки, да и то, не все, а только бродячие – с 3 до 5 утра…
Потому-то и «собачья вахта»…
…21.35 РМ…
…- Вижу движение, Док!
Мишка посмотрел в направлении, о котором только что сказал Кот:
- Это наши… Кирпич с пацанами…
- У меня тоже есть движение… – Прошептал внезапно Бочка, который наблюдал за противоположной стороной перевала. – Метров триста… Двое и ишак с мешками… Идут к перевалу… Медленно…
Док метнулся к противоположной амбразуре и впился взглядом в дорогу…
Отсюда, с высоты ДОТа, на дороге, освещённой лунным светом, было прекрасно видно двоих ночных «путешественников», которые шли по дороге от кишлака Дайлакор к перевалу, по обеим сторонам животного. Они не просто шли во весь рост, а поддерживали мешки на спине мохнатого серого ишачка, и даже слегка подталкивали его сзади в ляжки, помогая преодолевать довольно крутой подъём…
«…А мешочки-то килограмм по шестьдесят будут, если не больше – вон как ишак под грузом прогнулся! – Пронеслась молнией мысль в голове Дока. – Что же это вы, красавцы, на ночь глядя через перевал-то тащите?..»
…Говорят, что ослы очень выносливые, и могут тащить на себе большое количество груза. Говорят… Те, кто только слышал об этом, но никогда не сталкивался… Да! Осёл очень выносливое животное! Гораздо более выносливее, чем лошадь! Но… Он намного её меньше. И даже у мохнатого ослика есть свой предел «грузоподъёмности», и он его очень точно знает! И никогда не сдвинется с места, хоть ты кол ему на голове теши, если этот предел будет превышен хотя бы на один килограмм!.. Так вот, средний осёл может тащить на себе около сотни кило, ну, плюс-минус килограмм-полтора, но никогда больше!..
…- Этих будем брать! – Решение пришло в одну секунду. – А заодно и узнаем поточнее, где Хармамад обитает… Может тот крендель, что перед лейтенантом засветился и не «генерал» вовсе, а так, ряженый клоун для отвлечения внимания…
Док обернулся к своим товарищам:
- Кот – ты за старшего! Держи своей «машинкой» сектора! Прикроешь, если что… Бочка – ты второй «номер»!.. А я, пока этим полудуркам ещё ничего не видно, спускаюсь к дороге – сработаем вчетвером с пацанами Кирпича…
- На перевале они будут минут через семь-восемь…
- Успеем!
Мишка бросился к тропинке, которая вела вниз, и уже через две минуты был на дороге, где нос к носу столкнулся с «боевой тройкой» младшего сержанта Кирпичёва.
- Куда летишь, «замок»? – Спросил он тихо.
- Пара «бородатых» с «мохнатым грузовиком» с той стороны к перевалу ползёт, Колян! – Выдохнул Миша. – Будем брать! Одного! Второй нам не нужен…
Больше слов было не нужно – Кирпич с одним из разведчиков метнулся на другую сторону дороги, оставляя Дока и ещё одного бойца там, где они встретились. Захват живого «языка» ложился именно на их плечи, потому, что, и это уже давно стало непреложной аксиомой во взводе лейтенанта Николаева, никто не мог и не умел сделать это лучше, а главное бесшумнее, чем его замкомвзвод, сержант Парубец…
Пять минут ожидания растянулись так, словно это были часы – вот уж, во истину, нет ничего сложнее, чем ждать и догонять…
Но наконец…
Сначала над срезом седловины перевала, над его «горизонтом», показалась одна национальная шапочка-«афганка», следом за ней вторая, а ещё через секунду и ослиные уши, стоявшие торчком…
Ребятам просто повезло, что афганцы, скорее всего, были не опытные боевики-моджахеды, а простые дехкане, которые взялись за оружие волею случая или обстоятельств… Любое животное слышит, и чует намного лучше человека. Особенно ночью, и особенно, если оно боится!.. Будь это настоящие «духи», то они-то уж обязательно обратили бы внимание на эти торчащие колом ослиные уши, но… Они, видимо очень торопились, а потому и не замечали вокруг себя ничего, пребывая в полной уверенности, что в такой глухомани кроме больше них никого нет, да и быть не может…
Разведчик, который находился рядом с Доком, очень медленно вытянул из ножен свой НРС и вопросительно посмотрел на сержанта. Но Мишка только отрицательно махнул головой, и извлёк на свет Божий свой, знаменитый на весь отряд, самодельный метательный нож, имеющий форму пули…
…«Нож разведчика стреляющий, второй модификации», так расшифровывается аббревиатура НРС-2, этого отличного и надёжного оружия, которое было на вооружении спецназовцев!
Ваш покорный слуга не один год относил его на поясном ремне и знает, о чём говорит!.. Эти ножи использовались только разведчиками-спецназовцами, и собственно, были созданы именно для этих целей. И у этого ножа был один маленький секрет… Да собственно почему был? Они, эти НРСы стоят на вооружении до сих пор! Так вот в его рукоятке до поры, до времени, покоился специальный 9-ти миллиметровый бесшумный патрон СП-3, а позже и СП-4. Для тех, кто знает, что это такое – это понятно, а для незнающих – эти знания могут быть излишними… При большой необходимости, или при крайнем случае, разведчик мог взвести небольшую затворную рамку, и выстрелить из этого ножа! В противника, или в себя… Это уж, как судьба…
И повсеместно, достаточно набив на этом руку, разведчики пользовались НРСом и как метательным ножом тоже… Только… Довольно увесистый, с тяжёлой рукояткой, этот нож только в редких случаях помогал при взятии «языка» – он входил в тело противника с такой силой и так основательно, что «реанимировать» после него «духа», чтобы тот прочирикал хоть что-нибудь было очень и очень сложно… С помощью НРСа хорошо было снимать часовых – вот тут-то он был практически незаменим…
…- Я сам… Ты прикрываешь… – Прошептал Док одними губами.
Мишка сжался за большим валуном, уподобившись большой пружине, дожидаясь сигнала, который должен был подать Кирпич…
- Ух-ху! Ух-ху! – Проухала сова…
Афганцы только повернули головы в сторону этого звука – сов, этих ночных охотников, они знали, а потому и не удивились особенно… Хотя, откуда бы было взяться сове на высоте в две с половиной тысячи метров, да ещё и не в лесу, а на голых скалах?.. Возможно, если бы у них была минута на осмысление этой несуразицы, то они поняли бы, что здесь что-то не так, только этой минуты у них уже небыло…
Док выскочил из-за валуна и беззвучной пулей понёсся к «духам», которые стояли к нему спиной…
Десять метров, пять, три…
На противоположной стороне дороги из-за большого камня выросла фигура Кирпича, которая тут же и метнула нож в сторону боевиков… Вот где пригодился вес НРСа!..
- Х-хэк! – Хрюкнул один из боевиков, когда нож с противным чавкающим звуком вошёл в его горло.
И всё-таки эти афганцы были не простыми…
Ступор, в который обычно входит человек от неожиданности, как правило, длится секунд десять-пятнадцать, а то и полминуты, пока он осознает, что же произошло и сможет что-то предпринять в ответ, такова уж природа человеческой психики… Так бывает практически всегда!..
Но не в этот раз…
Не прошло и трёх секунд, а второй «дух» уже схватился рукой за АКМ, висевший на его плече…
- Х-ху-ух-х!!!
До «духа» оставалось ещё метра два, и Мишка не успевал, поэтому он даже и не попытался достать «духа» своим ножом. Мощно оттолкнувшись левой ногой, так мощно, что взлетел над землёй метра на полтора, Док нанёс моджахеду прямо в ухо свой коронный, сокрушающий удар – Хайсоку-маваси-учи-кеаге…
Даже в додзо, на татами, когда Док был босой, даже тогда редкий его противник мог удержаться на ногах, пропустив этот удар, но уж наверняка всегда это был нокдаун! А вот «духу» повезло меньше – на ногах сержанта были довольно тяжёлые прыжковые ботинки-берцы…
…- Ну, ты дал, «замок»! – Проговорил восхищённо младший сержант Кирпичёв, когда четверо разведчиков через несколько секунд собрались вместе, над поверженными боевиками. – А чего ж ты нам такого на тренировках не показывал, а?
- Потом покажу… – Ответил Мишка. – Так! Пеленаем этого! «Двухсотого» за валуны!
- А ишака?
Мишка посмотрел на животное, которое поглядывало по сторонам грустными глазами.
- Пока за валуны… А там посмотрим…
Он обернулся лицом к тому месту, где находилось пулемётное гнездо, и подал сигнал: два пальца в виде английской буквы «V», кулак, опять два пальца, и резко руку вниз, к земле – «Второй» вдвоём ко мне!»… «Вдвоём» – имелось в виду с радиостанцией…
Две минуты, и, слегка запыхавшийся, Бочка присоединился к своим товарищам:
- Ну, ни хрена себе, Док! – Это было первое, что он произнёс. – Мы там с Котом просто офуели, когда усекли, как ты его срубил!
- Потом восторги! – Мишка строго посмотрел на своего бойца. – Готовь рацию, Бочка! Резко!..
Радист без лишних разговоров настроился на волну и подал «переговорник» Мишке. А он тем временем уже слушал доклад ещё одного разведчика из «тройки» Кирпича – Абдулло Рахимова. «Рахим» был узбеком, а потому прекрасно мог общаться с пленным «духом» на фарси или дари.
- Ну, что, Рахим?
- Хармамад в Ингараке – лейтенант не ошибся… С ним всего около полусотни самых проверенных нукеров…
- Это оч-чень хорошо!.. Что ещё? Зачем они среди ночи шли в Ингарак?
- Этого он не говорит, шакал! Он только шипит, как кобра и грозится всеми неземными карами! Что б его бешенный ишак за язык укусил! Сын шакала!
- Что в мешках, Кирпич?
Младший сержант только улыбнулся грустно:
- В одном килограмм шестьдесят расфасованного по пакетам героина, а во втором десяток наших родных «семьдесят вторых» ОЗМок…
- Оп-па! – только и сказал Мишка. – Не плохой улов… Серьёзный…
Сержант был прав – это было более чем серьёзно!..
В программу подготовки разведчика-спецназовца обязательно входит минно-взрывное дело. Пусть не в таком объёме, как у профессиональных сапёров-минёров, но разведчики обязаны знать элементарные азы, и иметь минимальную практику позволяющую поставить элементарную минную ловушку, или снять таковую. Ну и, конечно же, они обязаны были знать основные, наиболее распространённые типы мин…
Поэтому-то Мишка и сумел сразу же оценить эту находку…
…ОЗМ-72…
Этот тип мин ещё называют «лягушками»… Ещё существует более старый, предыдущий образец «лягушки» – ОЗМ-4… Так вот… Маленький ликбез минно-взрывного дела для непосвящённого в эти дела читателя… Кто знает, а вдруг пригодится… Это противопехотные мины, но не фугасные, а осколочные, с готовыми убойными элементами… Такие вот дела… Осколочная мина ОЗМ-72 кругового поражения, и радиус сплошного поражения у неё составляет 25 метров! Мина эта выпрыгивающая, потому и «лягушка», снабжена готовыми осколками в виде цилиндриков. И их около 2500 штук… После её подрыва в этом её «радиусе сплошного поражения» даже травы не останется – всё косит!.. Но это ещё не всё!.. Масса взрывчатого вещества, а в этой мине тротил – 660 грамм!.. Высота взрыва мины над поверхностью земли от шестидесяти сантиметров, до метра… И ещё… Конструкция этой мины позволяет устанавливать её с самыми различными взрывателями и даже в управляемом варианте. Устанавливается эта мина, понятное дело, вручную, и частенько устанавливается на «неизвлекаемость», а по эффективности и универсальности, она до сих пор является одной из лучших в мире!..
…Док взял в ладонь переговорник и тихо проговорил в микрофон:
- Гром-1! Ответь Грому-2!
- На связи! – Практически сразу ответил лейтенант.
- Имею «языка», Ник!
- Отлично! Что чирикнул?
- «Генерал» у тебя… С ним около двух взводов, не больше…
- Совсем хорошо!.. Что ещё?
- Двое «бородатых» тащили из Дайлакора на «мохнатом грузовике» шестьдесят кило «Змея Горыныча» и десяток наших «лягушек»…
В эфире зависла пауза на минуту – лейтенант соображал, как теперь поступить с той информацией, которая попала ему в руки. А информация была очень и очень важной!..
- Одно не понятно – почему его сопровождали только двое боевиков? – Проговорил он задумчиво. – Предложения есть, Док?
- Этого ишака наверняка ждут, командир! На нём только одной наркоты примерно на сотню тысяч «гринов»!.. Да плюс «лягухи»… Есть шанс вытащить «генерала» из кишлака!
- На подрыв?
- Только так!
Лейтенант уже догадался, какие мысли крутились в голове его замкомвзвода – Док собирался ловить Хармамада «на живца», сымитировать подрыв этого крохотного каравана на мине…
Взрыв наверняка услышат в кишлаке, а ещё там услышат, что на перевале нет никакого боя и тогда, почти наверняка подумают, что «перевозчики» нарвались на случайную мину – мало ли их здесь – и пойдут спасать своё драгоценное добро. А то, что оно драгоценное, так это было просто безусловно! И разведчики были уверены, что спасать его пойдут обязательно, зная, каким жадным был «генерал» Хармамад!.. Возможно, что он даже лично пойдёт на перевал за грузом, что было бы просто отлично – в узкой седловине раздолбать его отряд куда как легче, чем в дувалах кишлака…
- Что надумал? – Спросил лейтенант.
- Кирпич со своими пацанами и Бочкой возвращаются вместе с «языком». Мы с Котом организуем минную засаду и остаёмся на перевале… По сигналу подрываем «грузовик» и ждём «генерала»… Ты, Ник, должен будешь долбануть ему в хвост тогда, когда он втянется в седловину, а я подорву ОЗМки…
- Вас только двое, Док! А если на перевал подойдут «бородатые» из Дайлакора? Там-то взрыв обязательно будет слышен!
- Десять «лягушек», командир! А до Дайлакора три кэмэшника!.. Пока они подтянутся, если вообще выйдут из кишлака, мы все вместе успеем зачистить отряд «генерала» и встретить этих красавцев… Только я думаю, что никого не будет! Ты же сам знаешь, что его не любят! Поэтому-то, наверное, и не сопровождали этот груз…
- Опасно, Мих!
- Нормально! Справимся! Тем более что их вовсе не две роты, как мы думали в начале, а только два взвода, а это уже не счёт!
- Добро, Док… – Лейтенанту тяжело далось это решение, но он понимал, что Мишка прав, и это хороший шанс выполнить задание, который больше может и не представиться. – Отправляй пацанов… Устанавливай мины и сиди тихо! Работать начнем, как и намечалось – в 4.00…
- Не пойдёт, командир! «Генерал» наверняка ждёт груз раньше, так что может что-то заподозрить… Тогда минная засада не сработает…
- Предложения?
- Работаем в 0 часов! – Ответил Миша уверенно. – Пока они прочухают, что случилось, пока соберутся и выйдут из кишлака, пройдёт не меньше получаса. А может и больше… До утра дотянем обязательно!
- Добро! – Ответил лейтенант. – Согласен! Действуй! Конец связи!
- Отбой! – Проговорил Док в микрофон и посмотрел на разведчиков. – Всем всё ясно?
- Ясно-то ясно, Мих, только зря ты нас отправляешь… – Ответил Кирпич.
- Вы там нужнее, Колян!.. Значит так! Ленты для Кота наверх, в «гнездо»! И «Шмеля» туда же… Вот эта штуковина нам точно пригодится!..
- Ты бы поосторожнее с ним, Док…
- Нормально, «младшой»! Жахнем так, что от «генерала» аж перья полетят»!.. Я его после ОЗМок из «Шмеля» приглажу – глядишь, меньше по горам «духов» бегать будет!..
- Ладно… Держись, Док! А мы, думаю, не задержимся!..
* * *
РПО «Шмель»
(Реактивный Пехотный Огнемет).
(маленький ликбез по стрелковому вооружению).
РПО «Шмель» предназначен для поражения укрытых огневых точек противника, вывода из строя легкобpониpованной и автомобильной техники, а также уничтожения живой силы противника.
При разработке реактивного пехотного огнемета «Шмель» ставилась задача создания массового оружия для мотострелков и подразделений химических войск, отвечающего, с одной стороны, требованиям современного ближнего боя, а с другой – способного заменить артиллерию в труднодоступных для нее условиях: в горах, в населенных пунктах, при ограниченной видимости…
РПО-А (термобарический) предназначен для поражения укрытых огневых средств в городе, в полевых условиях и в горах, а также для разрушения укрытий, автотранспортной и легкобронированной техники. По эффективности разрушающего фугасного действия на основные виды целей не уступает 152-милимметровым артиллерийским гаубичным снарядам. Его ударная волна может «затекать» в окопы и укрытия… Импульс давления при взрыве термобарической смеси, а, следовательно, и её разрушающая способность значительно выше, чем у традиционных взрывчатых веществ, например тринитротолуола, что при взрыве в строениях и сооружениях, как правило, вызывает разрушение стен и межэтажных перекрытий. В зоне детонационных превращений термобарической смеси происходит полное «выгорание» кислорода и развивается температура выше 800 градусов!..
В общем… Прекрасное и весьма грозное оружие!
У бойцов «Ограниченного Контингента», а с их легкой руки и во всей остальной Советской Армии прижилось имя «Шмель», до того бывшее не более, чем шифром разработки…
«Шмель» – это «реактивный пехотный огнемет». Вот только никакого сходства с огнеметом привычного облика – струйным, плюющимся на десяток-другой метров соплями жидкого пламени – у «Шмеля» как не было, так и нет…
Основным боеприпасом «Шмеля» был, конечно же, РПО-А…
И как уж только его не крестили и обзывали на Западе, этот снаряд, чтобы только запретить его производство и поступление на вооружение в войска! И вакуумными бомбами, и кислородными, и «взрывчатыми веществами топливно-воздушного типа»!.. И только в последнее время стало постепенно распространяться название, которое не выглядит полным языковым ублюдком, но, вместе с тем, отвечает сути этих снарядов – термобарические боеприпасы… «Термо» – от греческого therme, то бишь, «тепло». «Барические» – от греческого же baros, то есть «тяжесть»… И получается – «Теплотяжелые» снаряды, одним словом…
Но, это если переводить буквально…
А если не буквально… То получаются боеприпасы, чье поражающее действие основывается на резком локальном повышении температуры в сочетании со стремительным перепадом давления. Штука очень коварная, не зря бомбы и снаряды подобного типа с самого момента их появления в конце 70-х – начале 80-х годов в арсеналах основных участников гонки вооружений, пытаются подвести под запреты международных конвенций как «негуманное оружие». Можно подумать, что существует другое, «гуманное оружие»! Наверное, имеются в виду обычные рогатки!.. Пока что безуспешно…
Коварство термобарических боеприпасов заключается в том, что каждый из них, в самом общем виде, представляет собой как бы огромный аэрозольный баллончик. При подлете к цели или непосредственно при столкновении с ней горючее содержимое этого «баллончика» выбрасывается в воздух, образуя с ним облако взрывоопасной смеси, отсюда и топливно-воздушный тип. А дальше это облако подрывается, атмосферный кислород выгорает – это кислородная бомба, образовавшаяся область пониженного давления схлопывается – это бомба вакуумная, и… Всё!!!
То есть, буквально – всё!!!
Разрушительный эффект просто колоссальный!!!
Дома складываются как карточные коробки – кто постарше, должен помнить кадры хроники «американо-израильской агрессии в Ливане»… Там термобарические боеприпасы впервые были продемонстрированы широкой западной публике. Это именно ими ломали Западный Бейрут. Зрелище, конечно, впечатляющее, но, всё же, и оно не позволяет представить в полном объеме чудовищную мощь этих бомб и снарядов…
При попадании в БМП, эту четарнадцатитонную бронированную машину просто переворачивает вверх гусеницами!.. Из экипажа, как правило, не выживает никто…
Да и вообще, выжить, оказавшись в эпицентре огненного облака можно лишь чудом…
…Впервые боеприпасы с объемно-детонирующей смесью или попросту боеприпасы объемного взрыва – БОВ по армейской аббревиатуре – Советская Армия опробовала, понятное дело, на афганской войне.
…Как бы там ни было, но в начале 80-х реактивный пехотный огнемет РПО-А «Шмель» поступил в войска…
* * *
21 августа 1985 г. Афганистан. Перевал на хребте Шингар.
«…Мы идём, сержант! Мы уже идём!..»
…Оставив на час пулемётное гнездо, Док и Кот соорудили из десятка трофейных «лягушек» великолепную «минную засаду»… Странное дело, но ни Мишка, ни Костя, небыли асами минного дела, но… По какому-то наитию, что ли, они расставили мины так, как это сделал бы профессионал-минёр самого высокого класса…
Классического детонационного шнура, понятное дело, у них с собой небыло – не их боекомплект, но у них в карманах всегда находились небольшие мотки медной проволоки в зелёной, прорезиненной оплётке…
Разведчики-спецназовцы, вымуштрованные своими многоопытными инструкторами, всегда носили с собой на «боевые выходы» в многочисленных кармашках «разгрузки», или просто штанов, множество всяческой «дребедени», которая могла показаться несведущему человеку полным барахлом… Ну, типа, как эти, двадцатиметровые мотки тонкой медной проволоки в зелёной прорезиненной оплётке… Как в детском стишке: Чего только нету у Миши в кармашке – винтики, болтики, гайки, бумажки!»… А чё там? Навернул на ладонь, пару-тройку моточков, да и сунул в карман! Весу-то от одного мотка, грамм пятьдесят-семьдесят от силы! А пригодится ох, как может! Универсальная вещь!.. А казалось бы, простая проволока!.. Да только…
Вот, к примеру, если ей ручонки добытому «языку» спеленать поплотнее, то вариантов у него уже нет – тонкая и прочная, она просто-напросто режет плоть до кости, если пленённый «язычок» начнёт вдруг шебуршиться, удумывая высвободиться, и «сделать от разведчиков ноги»…
Или, к примеру, удавочку соорудить, для того же «язычка»… Не так, чтобы совсем придушить, а просто оглоушить – верёвка, она и места много занимает, и не такой эффект даёт… А тонкая проволока, опять же, режет кожу, и вызывает очень сильный болевой, но, ещё более сильный, психологический, эффект! На самом первом «экспресс-допросе», с её помощью узнавались порой такие тайны, что и до сего дня находятся «за семью печатями»…
Или, например, соорудить растяжку, на пути следования твоего предполагаемого противника – её зелёную оплётку в траве заметить, ой, как сложно!.. Да мало ли ещё, можно придумать ей применений этой зелёненькой, медной проволочке!.. Абсолютно универсальная, и совершенно незаменимая вещь!.. И повсеместно носимая в карманах штанов спецназовцев различнейших армий мира… Тех спецназовцев, которым довелось сталкиваться с русскими… Голь, как говориться, на выдумки хитра!..
…«Минную засаду» соорудили в виде, последовательно стоящей вдоль дороги, цепочки из семи мин, которые должны были при подрыве плотно накрыть своими осколками как минимум сотни полторы метров, включая и саму седловину перевала… А оставшиеся четыре расставили большим квадратом, по периметру вокруг того места, где должен был «подорваться» на «случайной мине» ишак и один из сопровождающих его «духов»…
Странное дело, но трофейные ОЗМки, со всеми прилагающимися к ним прибамбасами – натяжными взрывателями с десятиметровыми мотками проволоки – были уложены в заводские коробки, и создавалось впечатление, что их только сейчас выдали с какого-нибудь армейского склада. Может, так оно и было на самом деле, а может, они тоже некогда были «духовскими» трофеями, кто знает?.. Но везение ребят было в том, что им не понадобилось ничего придумывать… А своих шесть двадцатиметровых мотков проволоки они соединили вместе и этого вполне хватило, чтобы протянуть этот кабель до самого «гнезда»…
…21 августа, 0.00 АМ…
...Безвинного ишака с такими грустными глазами было очень жаль…
Ну не поднималась на него рука, хоть тресни вдребезги напополам!.. Вся его вина было лишь в том, что на его спину взвалили эту опасную поклажу и заставили тащить её через перевал, но…
Просто сегодня этому несчастному животному не повезло…
…Мишка долго гладил его по мохнатому загривку, а ишачок, проникнувшись доверием к человеку, которому от него, в кои то веки, ничего небыло нужно, прядал своими длинными ушами и пытался облизать шершавым языком руку…
- Что ж это за жизнь такая ****ская? – Тихо проговорил Кот, глядя на эту картину. – Жил себе осёл, ослицу свою пялил, ослят строгал, и корячился на «духов» всю жизнь, таская на спине их сраные тюки с наркотой и оружием! Подневольная же скотинка! И теперь его за это под нож?
- Не тереби душу, Костя, там и так, словно коты насрали! – Ответил Мишка. – Думаешь, мне его не жалко? Или у тебя есть другое предложение?
- Нет у меня никаких предложений! – Резко и нервно ответил пулемётчик. – Просто невинную животину жалко! Я же из Феодосии родом, Док! А там, на пляжах знаешь, сколько фотографов с ишаками бродит? И они, бедняги, столько от отдыхающих терпят, что… У нас даже говорят, что у осла в глазах вся скорбь еврейского народа… Мне их с самого детства жалко было! Всё мечтал купить маленький домик и завести там парочку осликов… И чтобы они свободно жили в своё ослиное удовольствие, а не трудились, как настоящие ослы… Бля!
Мишка вздохнул, и посмотрел на друга:
- Отойди, Кот, к тропинке и залезь за валун… И отвернись, лучше… А я тут сам как-тнибудь… Только очень далеко не отходи – у нас после взрыва будет очень мало времени…
Мишка повёл осла к тому месту, где уже лежал мешок с наркотиками и «двухсотый» афганец. Животное шло послушно, только… Этот «мохнатый грузовичок» видимо понял, какая участь его ожидает, но упираться на стал, а только как-то очень грустно, с немым вопросом, посмотрел прямо в глаза Дока… И Мишка, не выдержав, отвёл взгляд…
«…****ство! Прав Кот – не жизнь это, а натуральное говно!..»
Он взял в руку ребристую «эфку», и покатал её несколько секунд на ладони… Надо сказать, что разведчики отряда признавали за «гранаты» только их, эти общеизвестные ребристые оборонительные «лимонки», то бишь, Ф-1, с радиусом разлёта осколков до 200 метров. А гладенькие наступательные гранаты РГД-5, с «радиусом разлёта» в 30-40 метров пользовались всеобщим презрением! Про них говорили, что этими «взрывпакетами» только рыбу глушить! И действительно глушили, когда представлялась такая возможность… И никогда не брали с собой на «боевые»…
- Прости, дружище… – Мишка в последний раз погладил животное по мохнатому тёмно серому загривку. – У нас просто нет другого выхода…
Он выдернул из гранаты предохранительную чеку, а потом…
Резко рубанул ножом ишака по шее, в том месте, где находилась артерия, и по сухожилию передней ноги, и резко отскочил в сторону… И правильно сделал, потому что животное, ещё не поняв того, что с ним произошло, завалилось на бок, едва не привалив своим весом сержанта…
Док, в ту же секунду подскочил к поверженному на землю животному, и сунул ему между ног «эфку»…
…Насколько это было безрассудно, Мишка понял намного позже, когда вновь и вновь прокручивал в своей голове события той ночи, а тогда…
Фонтан густой крови, бившей из перерезанного ослиного горла, окатил Мишку с ног до головы, а он уже нёсся со всех ног от животного к тому валуну, за которым залёг Кот…
- И-и-и-а-иа-иа!!! – Заголосил дурным голосом ишак, видимо сообразивший, наконец, что это его последние секунды. – И-а-а, иа-иа-и-и-а!!!
От этого предсмертного истошного вопля в ночи у Мишки встали дыбом волосы не только на голове, но и на руках, ногах и даже, кажется, за пуговицами ширинки…
- Д-ду-дух-х!!!
Сержант, конечно же, не успел добежать до базальтового валуна, но за те четыре секунды, пока сгорал запал взрывателя гранаты, успел проскакать, потому что бегом это можно было назвать с очень большой натяжкой, никак не меньше пятнадцати метров.
- Ф-р-р-р! Ф-фр-р-р! Ф-р-р-р! В-вау-у-у!!!
Осколки неслись следом густым роем злых шмелей, и завывали, как бешенные мартовские коты озабоченные спермотоксикозом, и… Все до единого пролетели мимо Дока… Бывало на войне и такое иногда…
А Мишка…
Взрыв «эфки» за спиной всего-то в пятнадцати метрах настолько ошарашил его, что он даже забыл о том, что нужно броситься на землю! Он просто замер на месте, стоя во весь свой немалый рост, уподобившись статуе, и всё ждал мучительно, раскалённый железный подарок прямо между лопаток… Он даже чувствовал движение сгустившегося воздуха вокруг себя!.. Но… Сегодня Костлявая только махнула своей косой над его макушкой – все осколки пролетели мимо…
- Вот ты мудило, сержант! – Крикнул Кот, высунувшись из-за валуна тогда, когда все осколки улетели в ночные горы. – Те чё, жить надоело? Или ломик глотнул ненароком? «Ты чё стоишь, как статуй и молчишь, как рыба об лёд?», как сказал бы тот Попандопуло? Что ж ты, дурило, не залёг-то?
- Не успел… – Прогудел Мишка.
- Вот же дурень!
- Потом разберёмся! – Мишка уже успел прийти в себя и, резко развернувшись, бросился обратно. – Давай сюда, Кот! Бегом! Времени мало!..
Времени у них действительно было в обрез – в кишлаке наверняка уже подняли тревогу, а им ещё предстояло «разложить всё по своим местам»…
…21 августа, 0.25 АМ…
…- Не додумали мы, Котяра… ****ство!.. Ладно! Прорвёмся!
Да…
Всё действительно пошло совсем не так, как предполагал Док и лейтенант Николаев…
«Духи» и в самом деле вышли из кишлака Ингарак и направились к перевалу, проверить, что же там произошло, но… Всего-то человек двадцать… Об этом Док узнал от самого лейтенанта:
- Гром-2! Ответь Грому-1!
- Слушаю тебя, Гром-1! – Ответил Миша.
- «Духи» разделились! К тебе идут десятка два «бородатых», а остальные выползли из кишлака и стоят на дороге… И «язык», сука, на****ел всё-таки – на дороге «бородатых» не меньше сотни… Мы их свяжем боем, сержант, и потянем за собой в долину, но к тебе прорваться сможем врядли… Так что… Подрывай своих и уходи оттуда, Док!
И в этот момент на ухо Мишке зашептал Кот:
- Из Дайлакора «бородатые» идут, бля! Не меньше взвода!
Док посмотрел на пулемётчика, и проговорил в микрофон рации:
- Уже на получается, Ник… Около взвода ползёт из Дайлакора… Мы остаёмся… По крайней мере полсотни «лошариков» к перевалу привяжем – тебе всё полегче будет!..
- Бля! Бля! – Прошипел лейтенант. – Держитесь, Док! Постарайся подольше не высовываться! Продержись до рассвета! «Вертушки» будут – я уже доложил! Лошкарёвка уже на ушах! Держись, «замок»! Я за вами сам вернусь! Держись!!!
- Всё будет нормаль, лейтенант! Конец связи!
Он положил переговорник на камень, взял в руки зелёный проводок, протянутый ими от мин, и посмотрел на Кота:
- Ну, что, земеля, повоюем? Ты обижался на взводного, что он тебе только час на «развлечения» выделил, так вот тебе ещё три, чтобы не заскучал!
Константин только улыбнулся в ответ:
- Нормально!!! Вот теперь оторвёмся на полную катушку! – Он белозубо осклабился. – Сегодня «дедушки» Советской Армии тряхнут стариной!
- Эт точно, Котяра!.. Главное только, чтобы старина не отвалился, когда им трясти будешь!!! – Улыбнулся Мишка в ответ…
- Не отвалится! – Ответил Константин, и передёрнул затвор ПКМа, досылая патрон в патронник, и вдруг произнёс. – А ослика жалко! Ни за что животина погибла…
- Только не плачь! – Мишка хлопнул друга по плечу. – А то получится, как в «Кавказской пленнице»: «Ты чего плачешь?», «Птичку жалко!»…
- И её тоже! А за животину, невинно убиенную, они мне, суки ответят по полной программе! Падлы бородатые!..
…0.45 АМ…
…Те двадцать боевиков, что вышли из Ингарака, добрались до перевала раньше своих сотоварищей, шедших туда же с противоположной стороны хребта. Минут на десять раньше…
Мёртвого осла с развороченными взрывом внутренностями, такого же, обезображенного осколками, «духа» и разорванный мешок с наркотиком, лежавшем тут же, они заметили издалека. И загалдели, как торговки на одесском Привозе…
Гвалт поднялся такой, словно у них, у каждого, отобрали самое ценное в жизни… И… Уже не разбирая дороги, они ринулись к плотным целлофановым пакетам, валявшимся среди камней в «творческом беспорядке»…
Два десятка человек сгрудились довольно плотной толпой, когда…
- Б-бу-бух!
Полыхнуло ярко-оранжевое пламя взрыва прямо в руках одного их «духов» – «эфка», освобождённая от предохранительной чеки лежала под одним из пакетов, и его нужно было только поднять… Вот его и подняли…
И понеслось…
- П-пух! П-пух! П-пух! П-пух!
Взорвались вышибные заряды «лягушек» и четыре металлических цилиндра подлетели над землёй на метр…
Все двадцать боевиков оказались внутри этого смертельного «квадрата»… И уж они-то точно знали, что происходит вокруг них…
- Алла акбар! – Только и успел прокричать один из «духов».
- Д-ду-дух-х! Д-ду-дух-х! Д-ду-дух-х! Д-ду-дух-х!..
Четыре «лягушки» буквально скосили всех, нашпиговывая от коленей до лба металлическими цилиндриками…
- Ух-ух-ух-ух-ух-ух! – Проговорило горное эхо.
И наступила тишина…
- Что-то так воевать даже скучно… – Проговорил в звенящей тишине Кот. – Ни разу не выстрелили, а два десятка «духов» «удвухсотили»…
- Настреляешься ещё! – Проговорил Мишка, поглядывая через бойницу на дорогу, по ту сторону перевала. – Вон те, из Дайлакора… Их уже на «фу-фу» не возьмёшь!.. Вишь, как разбежались по сторонам!
Отряд, боевиков, который двигался из «родового гнезда» Хармамада, рассыпался по склону, как горох из дырявого мешка, и теперь афганцы, перебегая от камня к камню, напрочь позабыв о прежней беззаботности медленно продвигались вверх… И только теперь, с высоты гнезда, стало видно, что эти басурмане имеют достаточно боевого опыта, и воевать с ними придётся всерьёз…
- Щас я их причешу маленько… – Проговорил Кот и припал к пулемёту.
- Отставить! – Скомандовал громким шёпотом Док.
- Ты чего, Мих? – Удивился пулёмётчик.
- Далеко! Метров пятьсот, не меньше! Такими темпами они эти «полкило» будут идти ещё минут двадцать, а время сейчас играет на нас… Так что… Подождём!
- Сколько ждать-то?
- Пока не будешь уверен, что можешь добросить до них «эфку»! Пульнём по парочке, потом и постреляешь… Якши, бача?
- Якши, Док… – Ответил Кот, и замер у своего ПКМа. – Подождём…
И в этот момент они услышали взрывы гранат и звуки далёкого боя…
«…Это наши! – Подумал Мишка. – Только что-то рано лейтенант начал! Неужели не мог ещё немного время потянуть?!! Хотя… Если Хармамад слышал взрывы и решил пойти на перевал всем отрядом, то тогда понятно – Лёшка будет отвлекать его внимание, а потом, как и говорил, потянет его за собой, в долину…»
- Наши? – Спросил Кот.
- Ник… Он уводит основной отряд…
- А эти? Если услышат, то обязательно ломанутся на подмогу!
- За гребнем услышать не должны – горы звуки отражают, а когда доберутся до перевала, то тут их уже мы с тоюой встретим…
- Их нельзя пропустить, земеля… Иначе нашим пацанам совсем грустно будет, а до рассвета ещё часа три…
- Не пропустим, Кот – не имеем права…
…1.10 АМ…
Звуки боя в долине удалялись, и его уже почти небыло слышно – лейтенант «связал руки» «генералу» основательно, а двое отчаянных разведчиков, которые словно орлы сидели в «гнезде» над перевалом, ждали своего часа…
Отряд моджахедов, кравшийся всё это время к перевалу по склону, наконец-то осмелел, не встречая на своём пути никакого сопротивления, и «духи» поднялись в полный рост, и даже стали громко и гортанно переговариваться между собой…
До седловины им оставалось пройти ещё метров сто, а может и меньше, когда Док толкнул в плечо своего товарища:
- Ну, что, боец? Подкинем «духам» ранний фруктовый завтрак, чтобы жизнь малиной не казалась? Начали?
- Наконец-то! – Выдохнул Кот, и привстал на одно колено. – Понеслась звезда по кочкам!
Металлические усики на предохранительных чеках четырёх гранат уже давно были разогнуты, оставалось только дёрнуть за колечко и бросить шестисотграммовую чугунную железку подальше на склон.
Что Док и сделал:
- Дёрни за колечко, голова и отвалится!
Они метнули гранаты одновременно, и тут же вслед за первой парой «эфок» полетела вторая…
Яйцеобразные «лимонки» описали красивую, плавную дугу, и плюхнулись прямо под ноги поднимавшихся по склону «духов»…
- Б-бух! Б-бух! – Рванула первая пара, озаряя пламенем взрыва камни.
- Б-бух! Б-бух! – Практически сразу же за ними взорвалась и вторая пара гранат…
* * *
Некоторые положения из общеармейской инструкции, по метанию ручных осколочных гранат…
(С небольшими комментариями автора)…
«…2. При метании боевых гранат, необходимо соблюдать меры безопасности, исключающие поражение метающего и его соседей. После метания наступательной гранаты на ходу, не останавливаясь, изготовиться к стрельбе и продолжать движение. После броска оборонительной и противотанковой гранаты немедленно укрыться, а после взрыва быстро изготовиться к стрельбе или начать движение…»
…Смешно, правда! Кажется, ну чего уж проще, а вот эти-то прописные истины, и нарушались с перепугу повсеместно!..
«…3. Метание ручных гранат в бою производится из различных положений: стоя, с колена, лежа, а также и в движении из бронетранспортера и в пешем порядке (только наступательных)…»
…Хотя, на самом-то деле, в жизни, а уж особенно в бою, метать эти железяки приходилось из таких положений и поз, что не придет ни в один здравый ум! Вот где была настоящая Камасутра! Или «Кому с утра?», как это получилось у Дока и Кота…
«…4. Для метания гранаты нужно выбирать место и положение, которые обеспечивают свободный полет гранаты к цели. Убедиться, что на пути полёта гранаты отсутствуют препятствия: ветви деревьев, высокая трава, провода и другие препятствия…»
…И только один Бог знает, сколько и было брошено в запале боя именно так, в ветки или провода!..
«…5. Метать гранату надо энергично, придавая ей наиболее выгодную траекторию полета…»
…А бывало, и не раз бывало, что просто катнёшь её, а сам за камешек или за стену…
«…6. Метание гранаты складывается из выполнения следующих приемов: изготовки для метания (заряжание гранаты и принятие положения) и, собственно, метания гранаты…»
…А иногда обходилось и без этого, а просто «метание», когда подхватываешь с землицы прилетевшую гранатку, да и мечешь её обратно, «на историческую Родину»…
«…8. Метание гранат производится по команде: «Гранатой – огонь!» или «По траншее, гранатами – огонь!». А в бою, кроме того, и самостоятельно…»
…Вот именно, самостоятельно! Какие там в жопу команды, когда «духи» в 30-40 метрах, и дело дошло до гранат! Сам! Только сам!..
«…Для метания гранаты необходимо:
- взять гранату в руку и пальцами руки плотно прижать спусковой рычаг к корпусу гранаты…»
…Нет, ну если ты обезьянообразный, а в запарке боя порой становишься кем угодно, бешенный гамадрил, то можешь всё это проделать и ногой! Только не забудь для начала снять ботинок, иначе придётся зажимать гранату между правым и левым полужопием…
«…- продолжая плотно прижимать спусковой рычаг, другой рукой сжать (выпрямить) концы предохранительной чеки и за кольцо пальцем выдернуть ее из запала…»
…А иначе и не получится ни хрена, будь ты хоть трижды Арнольд Шварц!...
«…- размахнуться и бросить гранату в цель…»
…Ну не в карман же её класть, когда чека в руке! Опасно – вместо гранаты к противнику могут улететь твои собственные яйца!..
«…после метания оборонительной гранаты укрыться…»
…Ну, это уж совсем для дураков, или тех, кто верит в собственное бессмертие…
«…Оружие при этом должно находиться в положении, обеспечивающем немедленную изготовку к действию (в левой руке, в положении «на грудь», на бруствере окопа и так далее)…»
…Правда, бывали такие случаи, что «гранатометатель» так увлекался этим делом, что потом напрочь забывал, куда всунул свой автомат!..
«…Способы метания гранаты:
9. При метании гранаты стоя с места, надо встать лицом к цели; гранату взять в правую (для левши – в левую) руку, а оружие в левую (правую) руку и выдернуть предохранительную чеку; сделать правой ногой шаг назад, согнув её в колене, и, поворачивая (как бы закручивая) корпус вправо, произвести замах гранатой по дуге вниз и назад; быстро выпрямляя правую ногу и поворачиваясь грудью к цели, метнуть гранату, пронося её над плечом и выпуская с дополнительным рывком кисти. Тяжесть тела в момент броска перенести на левую ногу, оружие энергично подать назад…»
…Ага!!! А «духи» при этом будут смотреть на всё это священнодейство, раззявив свои вафельницы, и ждать, что же из всего этого спорта получится, да? Вот просто интересно посмотреть на того, кто так дотошно и скрупулёзно описал всю эту галиматью!.. Он, наверное, будучи сопливым пионером никогда не бросал камней, и для него, уже будучи во взрослом возрасте, это стало настоящим откровением, не иначе!..
«…10. При метании гранаты с колена, необходимо принять положение для стрельбы с колена. Удерживая гранату в правой руке, а оружие в левой, выдернуть предохранительную чеку; сделать замах гранатой, отклоняя корпус назад и поворачивая его вправо; приподняться и метнуть гранату, пронося её над плечом, и резко наклоняясь в конце движения к левой ноге…»
…Во-первых вопрос – чем выдёргивать чеку, когда вторая рука занята оружием? Уж не использовать ли для этого свой собственный фуй, который вскочил у тебя в штанах, чтобы посмотреть на то, что это делает его хозяин?! А что – это идея!!! Просунул его в колечко, и ждёшь своего часа! Тогда всё получается – оружие в одной руке, граната во второй, а фуй в колечке!..
Может такое и бывало, на мне так никогда и не удалось увидеть в живую именно это – метание гранаты «с колена»… Может я не там был или не в той армии служил, где этот способ применяли?..
«…11. При метании гранаты лежа, принять положение, для стрельбы лежа, положить оружие на землю и взять гранату в правую руку. Левой рукой выдернуть предохранительную чеку и, опираясь руками о землю, оттолкнуться от нее. Отодвигая правую ногу слегка назад, встать на левое колено (не сдвигая его с места) и одновременно произвести замах. Выпрямляя правую ногу, поворачиваясь грудью к цели и падая вперед, метнуть гранату в цель; взять оружие и изготовиться к стрельбе…»
…Вот просто интересно, он сам, тот, кто эту инструкцию написал, пробовал именно так метнуть 600 грамм железа из положения лёжа?
«…Опираясь руками о землю…»… А гранату чем метать? Или футболить?
«…Отодвигая правую ногу назад…»… А это как? Может он имел в виду заднюю ногу? Но тогда эта писанина точно для гамадрила!
«…Выпрямляя правую ногу…»… А он её назад что, согнутой «сдвигал»? И она, наверное, при этом торчала, как труба «Авроры»!
«…Падая вперёд…»… В таком случае, куда, как эффективнее было бы сразу нырнуть, как дельфин, втыкаясь дурной башкой в землю!.. И вот ты уже не «гранатометатель», а простой, тупорылый страус, с головой в песке, и жопой, торчащей наружу!..
…И сколько ещё таких глупых несуразиц есть в этих инструкциях, которые зачитывали на занятиях с умным видом «бывалые» полковники-преподаватели, а потом, главное дело, ещё и требовали их дотошного и «правильного» исполнения на полигонах!.. И ведь приходилось всё это проделывать, чтобы получить «зачёт» по практике…
…Так вот, если говорить об оборонительной гранате Ф-1, то…
Возможная дальность броска зависит только от физических качеств солдата и в среднем составляет от 30 до 45 метров. Дальность разлета осколков около 30 метров… Правда… Во всех инструкциях указано, что дальность разлета осколков гранаты Ф-1 до 200 метров…
Возможно, что отдельные осколки и залетают на 200 метров. Ну, так это отдельные осколки. Автор находил за 150-200 метров осколки и от РГ-42, обычно это было верхнее донце корпуса с остатками запала. Только это не показатель. Опыт вашего покорного слуги говорит о том, что практически от любых боеприпасов любых калибров, снарядов, бомб, минометных мин и тому подобной хрени, основная масса осколков летит не далее, чем на 30-35 метров. Ну, а дальше – это уж зависит от невезухи!.. Если повезет, то и в метре от разорвавшейся гранаты тебе ни один осколок не достанется, как это и получилось у Мишки Парубца, то бишь, Дока…
А вообще, граната вещь крайне каверзная!
Никогда не знаешь, что от неё ждать. Можешь от собственной гранаты получить осколок, при том, что ни один солдат противника от неё не пострадал, хотя граната взорвалась в самой их гуще. Это только Шварценеггер в кинофильмах одной гранатой уничтожал взвод вьетнамцев. В реальном бою на гранату надежда кислая…
Был такой случай…
Году, кажется, в 1987 или что-то около этого, я тогда был ещё простым курсантом… Так вот… В одной войсковой части Уральского Военного Округа при метании гранат из танков, граната Ф-1 взорвалась внутри танка Т-62 на краю вращающегося полика возле места механика-водителя… На месте командира танка находился молодой солдат, на месте заряжающего командир роты. Так капитан не пострадал вовсе, солдат получил один (!) осколок в руку. Зато все приборы, сиденья, проводка были изрешечены осколками… Это чистейшая правда!.. Потому, что нам ещё зачитывали об этом случае перед строем, на общем построении Училища…
И ещё…
Из жизни, а не из глупой инструкции…
Если кто попытается выдернуть кольцо зубами, как это не раз показывали в фильмах, то он просто сломает себе зубы! Кольцо невозможно выдернуть даже рукой, если не разогнуты усики, да и когда они разогнуты, требуется усилие превышающее крепость зубов. Так что солдат или матрос, выдергивающий зубами кольцо не более чем очередная глупость кинорежиссеров!..
Нередко в армии среди солдат попадаются некие личности, носящие штаны по недоразумению. Внушенный им «мамашами» и различными «гуманистами-пацифистами» ужас перед гранатой настолько велик, что на огневом рубеже они становятся просто невменяемыми!
Они зажимают гранату так, что из неё едва ли не капает сок! Они не слышат команд и увещеваний! Они могут бросить чеку вместо гранаты и пойти с огневого рубежа с гранатой в руке вместо чеки! Могут, замахнувшись так, что силы хватит забросить гранату на другой конец полигона или на Луну, бросить её на полметра и тупо смотреть себе под ноги вместо того, чтобы бежать, спасая собственную задницу!..
Граната в таких руках, действительно смертельно опасна для окружающих. Настолько же опасна, как и в руках обезьяны, от которой никогда не знаешь, выдернет она кольцо или нет…
Но!.. Самое удивительное то, что среди женского пола таких инфантильных личностей не встречается!..
Женщины здесь старательны, аккуратны и исполнительны. Эмоции их в этот момент не посещают. Зато после броска они охотно щебечут среди подруг и об испытанном страхе, и о трясущихся поджилках, и об обписанных от этого страха трусиках…
* * *
Хребет Шингар… Перевал…
Там же и те же…
…Конечно, забросить, дальше пятидесяти метров 600 грамм чугуна очень и очень не просто, и удавалось это очень редким людям, от природы обладавшим недюжинной, богатырской силой, как Сашка «Бандера» , например, хотя этот парень вообще уникальный случай!
Но!.. Это если находится, так сказать, «на плоскости»…
Док и Кот находились высоко над перевалом!..
И их «эфки» по плавной дуге улетели метров на сто, никак не меньше!..
И взорвались именно там, где и было нужно!..
…- А-а-а-и-и-я-а-а!!! Ай-ай-яй-я-я-а-а-и-и-и!!!
Раздались душераздирающие крики раненных «духов» на склоне…
- Вот теперь-то мы и развлечёмся, Котяра! – Рявкнул Док. – Огонь!!! Огонь!!!
- Та-та-та-та-та!!! – Зашёлся пулемёт Кота. – Та-та-та-та-та-та-та-та-та!!!
Не отставал от него и Мишка, поливая моджахедов из своего АКМа скупыми, прицельными очередями:
- Та-та-та! Та-та! Та-та-та!!!
После взрывов гранат, «духи» на склоне лишились едва ли не трети своего состава, а вторая треть отряда полегла сразу же, после первых же пулемётных очередей…
- Ах-ха-ха-ха-ха!!! – Смеялся во всю глотку Кот, попав в родную стихию. – Хрен вам, а не перевал! Та-та-та-та-та-та-та-та-та!!! Здесь спецы работают, а не пионеры с грязной жопой! Та-та-та-та-та-та-та-та-та-та!!!
- Вали их, земеля! – Вторил ему Мишка. – Вали их всех, на хрен! Та-та! Та-та! Всех к Аллаху, на фуй!!! Та-та-та! Та-та-та-та-та! Та-та!..
Эта вакханалия продолжалась не более пяти минут…
…Бой…
Здесь время идёт совершенно по другому счёту… Не на минуты или секунды, а на «длину автоматного рожка»…
Всегда смешно смотреть на то, как в кино солдаты «воюют» часами!
Ну, вот просто подумайте, сколько может унести на себе снаряженных автоматных магазинов один человек? Десять? Пятнадцать?..
Для спецназа, инструкцией «по подразделениям специального назначения», опять, бля, эти тупорылые инструкции(!!!), и кто только их пишет, был установлен «лимит» одного боекомплекта для боевого выхода – 630 патронов, то есть на 21 «рожок»! А это что-то около пяти килограммов, если россыпью в рюкзак, потому, что снаряжённый магазин весит около полукилограмма…
Только настоящие, опытные «спецы» никогда не брали с собой «на боевые» меньше двойного боекомплекта, а иногда тащили за спиной и все три! И это не считая того, что АКМ сам по себе весит почти четыре кило! А всё остальное?.. Таскать на себе приходилось килограмм по 35-40, а пулемётчикам и радистам группы и того больше – килограмм под 50!..
Всё это сказано к чему? Темп стрельбы у АКМа – 650 выстрелов в минуту! Значит, 30 патронов из «рожка», это если сдуру, можно выпулить, за две с половиной-три секунды!.. А снаряженных магазинов, вместе с тем, что в твоём автомате и в подсумке, всего-то 5!.. Вот и посчитайте сами! Интенсивность боя может быть, конечно, разной, но, в среднем, и это из личного опыта, одного автоматного рожка хватает секунд на 30-40, ну иногда на минуту!
Вот это и есть счёт времени! Настоящий бой длится от 2, и максимум до 5 минут, а дальше… Дальше надо перезаряжаться! Потому что это не кино с бесконечными автоматными магазинами на полчаса!.. Настоящий встречный бой всегда идёт «волнами» – шквал огня с одной стороны, противник прижимает головы, потом наступает его очередь, когда ты лихорадочно снаряжаешь свои пустые магазины, а потом всё с начала, ведь «противнику» тоже необходимо перезаряжаться!..
И ещё один маленький нюанс, который так любят показывать в кино – автоматные рожки связанные изолентой!.. Такое было, конечно, только…
Такими вещами пользовались, да и то не всегда, если там командовали опытные офицеры или прапорщики, только на заставах, блок-постах и при защите гарнизонов! В общем, там, где боеприпасы можно было заранее снарядить и «заскладировать» рядом, под рукой!
А вот в спецназе так никто и никогда не делал!
Почему? Да потому!!!
Во-первых – это лишние полкило веса у тебя в руках! Не за спиной в рюкзаке, а именно в руках! Вот и побегай с этим весом! Да в «боевом» все и всегда пытались максимально облегчить руки! Потому, что уставшие и натруженные, они могу т подвести тебя в самый неподходящий момент! Когда ты, например, карабкаешься на скалы, или бросаешь гранату! Потому, что всё имеет свой «предел прочности»…
Во-вторых – эту «вязанку» не засунешь в подсумок, так как его четыре ячейки рассчитаны на толщину одного магазина. И тогда у тебя есть вариант попробовать запихнуть её себе в задницу!
И, в-третьих, и это самое, пожалуй, важное, без смеха – во второй магазин, который привязан так, что патроны снизу открыты, может набиться пыль и грязь! Ведь ты таскаешься с ним не по плацу гарнизона, а в основном по горам, которые не подметают ни «салабоны», ни «духи»! И в самый неподходящий момент, в бою, когда счёт идёт на мгновения, ты рискуешь получить перекос патрона в патроннике и заклинивание затвора, а это – смерть, верная и очень глупая!..
Так что извините уж меня, уважаемые «знатоки»-сценаристы и «знатоки»-режиссёры, что я, как тот попугай Хазанова, который орал во всю глотку: «Я и здесь молчать не буду!»… Но это полная херня!..
А насчёт самого оружия, то…
В 85-ом в войсках уже повсеместно был внедрён 5.45-миллиметровый АК-74 и его модификации – АКС-74, АКСУ… Но!.. И это была привилегия отрядов спецназа ГРУ!.. Здесь бойцы, не глядя на придурковатую инструкцию «о штатном расписании стрелкового вооружения в подразделении», оружие выбирали себе сами, сообразуясь с личными ощущениями и пристрастиями… И именно поэтому брали старенький, но такой проверенный и надёжный АКМ, калибра 7.62 миллиметра! У этого автомата, и дальность побольше, и мощность, и пробивная сила пули. А ещё, его патроны можно было найти, если возникла такая необходимость, едва ли не под каждым кустом – «духи»-то пользовались только этим автоматом!..
…1.35 АМ…
…Пять минут!..
Это много или мало?
Порой – это только миг! А порой, как для любвеобильного кролика – целая вечность!..
Только и эта вечность иногда заканчивается…
…- Отбились, Кот?
- Пока отбились, земеля… – Ответил пулемётчик. – Пусть пока эти козлы своих пособирают по склону, а мы перекурим маленько…
Мишка проверил свои магазины и взглянул на товарища:
- Ты это, Кость… Перекури, конечно, а заодно и снаряди мои рожки… – Док сбросил с плеч свой РД, и подал его Коту. – А я, пока тихо, сбегаю вниз…
- На кой?
- Ты думаешь, что на этом всё закончилось?
Пулемётчик посмотрел в звёздно-лунное небо и тяжело вздохнул:
- Хотелось бы, конечно… Только врядли… Полезут, суки! Обязательно полезут! Жопой чую!..
- Вот и я чую, земеля… Нам здесь торчать ещё часа три, не меньше, а я уже пять рожков патронов сжёг!.. Пойду, посмотрю, Костян… Может и получится у «двухсотых» боезапас пополнить… А за одно и «растягу» проверю, как она там после взрывов поживает, и, может, ещё одну-две поставлю. На всякий «пожарный!…
- Ладно… Давай, командир, дуй вниз… А я здесь посторожу…
…Через насколько минут блуждания среди посеченных осколками тел моджахедов, Мишка заскладировал у самой тропинки четыре автомата, которые не пострадали от взрывов мин. А ещё он сумел найти и собрать гирляндами на нескольких кожаных поясных ремнях одиннадцать брезентовых общевойсковых подсумков с четырьмя снаряжёнными магазинами в каждом! А в довершение ко всему, повесил на свой ремень ещё семь ребристых «эфок», найденных в складках одежд!.. Теперь тащить вверх по узкой тропинке к «гнезду» ему предстояло около полусотни кило, но это было ничто в сравнении с тем, какую уверенность теперь вселял в него весь этот арсенал, собранный по крупицам!..
«…Нормально! Два «лишних» боекомплекта патронов собрал! Теперь точно отобьёмся! – Думал он, отирая испачканные чужой кровью руки дорожной пылью. – Щас только посмотрю, как там «растяга» на ОЗМке поживает, и пора возвращаться…»
Он, сторожась, прошёлся вдоль всех семи, пока ещё ожидавших своего часа, «лягушек», увидел нисколько не пострадавший тонкий проводок натяжного взрывателя на третьей мине, и только-только собрался было поставить, как и говорил другу, «на всякий случай», ещё одну растяжку, соорудив её из парочки Ф-1, как…
- Б-ба-бах! П-ш-ш-ш!..
Откуда-то, с той стороны перевала, со склона, к «гнезду» пошла огненная комета с ярко-оранжевым дымным хвостом…
«…Кот!!!»
Больше ничего подумать Мишка не успел… Он просто стоял и смотрел на то, как огненная комета, пролетев насколько метров, закончила свой полёт, встретившись с камнями «гнезда»…
- Д-ду-дух-х!..
Яркий, красно-оранжевый шар взрыва осветил окрестности, а на дорогу полетели камни…
«…РПГ! С-суки! С-суки-и-и!..»
…Док, что было сил, рванул от дороги к тропинке, ведущей наверх… Он ещё успел прихватить всё то оружие, которое собрал несколько минут назад, и, напрягая последние силы, сгибаясь под грузом, взлетел к «гнезду»…
…Здесь ещё стоял белёсый дым, и кисло пахло пороховыми газами…
Но…
Нос врача учуял и ещё один запах, который он никогда и ни за что не спутал бы с каким-либо другим… Запах свежей крови…
- Кот!!! – Крикнул Мишка во всё горло. – Котяра!!!
…Всего-то одна единственная граната, но она принесла сюда неимоверные, и едва ли поправимые разрушения…
Разорвавшись, скорее всего, прямо в бойнице, она обвалила часть стены ДОТа, соорудив довольно большую пробоину, и почти полностью завалив булыжниками пулемётчика вместе с его оружием – из-под груды камней в лунном сете были видны только прыжковые ботинки и одна рука…
И этот запах… Кислый запах смерти…
- Что же ты наделал-то, земеля?! – Док с каким-то исступлением хватал камни и сбрасывал их вниз, на дорогу. – Как же ты его не заметил-то, Котяра? Как же мне тебя выносить-то отсюда теперь?!!
Сколько прошло времени Мишка не знал, да и не до того ему было… Но вот, наконец-то, в «гнезде» больше не осталось ни одного камня…
Костя Белый лежал навзничь на спине, и в его мертвенно бледном лице небыло ни кровинки:
- А-а-а!!! А-а-а-а!!! – Тихо, как побитая собака, подвывал Мишка, сидя на коленях над своим погибшим другом. – А-а-а-а-а!!! С-сук-ки-и-и!!!
…Мне ещё будут долго сниться
Горы, вставшие на дыбы.
Здесь писалась кровью страница
Тонкой книжки моей судьбы…
В той странице прощанья и встречи,
Нежность писем, жестокость боев,
И до крови истертые плечи
Горной тяжестью вещмешков…
В ней – суровая жажда походов,
И шумящий горный поток,
В ней приевшийся за полгода,
Застревающий в горле паек…
В ней всё то, что не сможет забыться,
Что навечно в душе моей:
В ней душманов звериные лица
И улыбки погибших друзей…
И цветы на могиле десантника,
И звенящая тишина...
Одного лишь в ней нет – романтики…
Не романтика здесь! Война...
«…Открой глаза, дружище! Просто открой глаза!.. – Молил он. – И я тебя вытащу отсюда! Открой глаза, Котик!..»
Слёз небыло… Был большой, тугой, как баскетбольный мяч, комок в горле, напрочь перекрывший дыхание…
- Ни хрена не получится у тебя, земеля! – Мишка вдруг склонился над другом. – Не получится у тебя вот так из армии свалить! Не дам!!! Нам с тобой ещё в Москву ехать вместе надо!!!
В эту минуту в Мише вновь возродилась и восстала ото сна сущность врача, дававшего присягу «всегда и везде спасать жизни страждущих», и взяла верх над сержантом-спецназовцем…
- Давай!!! Давай!!! Давай!!! – Он исступлённо, раз за разом, давил обеими руками на грудь своего друга, делая прямой массаж сердца. – Давай, гад!!! Дыши!!! Дыши, сволочь!!!
И опять время потеряло для него свой счёт…
Он остановился только тогда, когда услышал вдруг:
- Ты мне уже все рёбра сломал, замок…
Глаза Кота были закрыты, но его губы…
Его пересохшие губы шевелились:
- Не дави… Больно!..
И тут Мишка улыбнулся и отёр рукавом пот со лба, валивший градом:
- Вернулся… Дезертир… А ещё «спец» называется… Как же это ты, засранец, меня одного здесь решил оставить, а?.. А как же насчёт нашего закона?
- Отвали, «замок»… Дай поспать…
- Ну, не-е-ет, Костя! Теперь спать нельзя! Я тебя сейчас лечить буду!.. – Миша посмотрел на склон за перевалом, через пролом в каменной стенке. – Только «бородатых» отгоню немного, и лечить буду!
По склону, по дороге от Дайлакора, к перевалу поднимался ещё один отряд «духов», шедший на подмогу первому, и теперь он насчитывал рыл тридцать-сорок…
- Щас! Потерпи немного, дружище! Совсем немного!.. – Миша приготовил к выстрелу и взвёл чудом не пострадавший РПО «Шмель». – Я им только маленький фейерверк из «шайтан-трубы» устрою!
До отряда было около километра… В общем-то, это максимальная дальность для «Шмеля», из него более эффективно стрелять метров на шестьсот, но… У Дока в голове засела другая идея и ему нужно было время… Чем больше, тем лучше…
- П-пах! Пш-ш-ш-ш!!!
Ушла «комета» из расстрелянного гранатомётом «гнезда» в сторону кишлака и, через несколько минут жахнула далёким взрывом…
- Б-ба-бах-х-х!!!
- Ах-ах-ах-ах! – Отозвались горы…
Конечно же, в самую гущу боевиков Док не попал, да и никто не попал бы на таком расстоянии!.. Но!.. Термобарический снаряд, разорвавшийся метрах в двадцати в стороне, буквально сдул, смёл на хрен с дороги отряд моджахедов…
- Вот и ладушки! – Осклабился Док. – Пока вы опять в кучу соберётесь, да пока сюда доползёте, я делом займусь!..
…Нет, совсем не зря сержант Парубец имел позывной «Док»!.. Совсем не зря!!! Кем бы он ни был, замкомвзвода, бойцом спецназа, инструктором «рукопашки», но его истинная суть оставалась, всё же, неизменной – врач!..
Его «взводный», лейтенант Николаев, всегда удивлялся и не раз спрашивал, на кой хрен ему в ИПП нужны все эти штуки, которые он так заботливо в него пакует, на что Миша только отмалчивался, ничего не объясняя…
«…Вот и пригодилось!..»
Он достал специальные, изогнутые медицинские иглы, нить, которую обычно использовали при накладывании швов на раны и называли лигатурой, и приступил к священнодейству…
Экстренная хирургическая операция «в полевых условиях»…
- Сейчас ты будешь спать, дружище! – Сказал он. – А потом, когда проснёшься, всё уже будет в полном порядке…
Не успел Кот ответить, как Миша надавил указательным пальцем на известную ему точку за ухом, и раненный провалился в глубокий сон…
- Вот и хорошо, Костик… Вот и здорово… Поспи, а я тебя подлатаю маленько…
Он разрезал ножом штанины, и стал внимательно осматривать раны своего друга…
Больше всего пострадали ноги Кота. Они просто были нашпигованы осколками различной величины!.. Конечно, если взять каждый в отдельности, то ни один осколок не был смертельным, но… Их было такое неимоверное количество, от которого человек мог умереть даже и не от потери крови, а попросту от болевого шока! Сердце не выдерживало!..
«Операция» длилась минут сорок, а может и больше… Благо дело, из Дайлакора на перевал пока никто не собирался…
Миша разрезал раны своим, острым, как бритва, самодельным метательным ножом, потом выковыривал из кровоточащей плоти кусок металла, и сшивал дыру лигатурой… Резал, выковыривал, сшивал… Или, уцепившись за кусочек железа зубами, выдёргивал его наружу, если тот не слишком глубоко застрял в теле его друга, и его частичка, как вершина айсберга, торчала на поверхности… А потом он бинтовал сшитую рану, обработав её йодом… А когда закончились все бинты, Мишка сдёрнул с себя маечку-тельняшку…
- Ф-фу-ф! – Он отёр пот со лба, и посмотрел на часы. – 2.20… Ну что, Котик? Пора просыпаться…
Он опять нажал на какую-то точку на верхней губе своего раненного друга и тот открыл глаза.
- Как дела, земеля?
- Нечто среднее, между «фуёвым» и «очень фуёвым»… – Прошептал Константин. – Ты что со мной сделал, Док?
- Полечил немного… А то в тебе лишнего железа примерно килограмма полтора было… Вот я его и достал… Вон оно лежит… – Мишка ткнул пальцем в солидную горку окровавленных осколков. – Забери на память, если хочешь… будешь друзьям-родственникам на медальоны раздаривать…
Кот посмотрел на Мишу, и очень тихо проговорил:
- Спасибо тебе, Док… Я тебе теперь всю жизнь буду должен… А железо это… Да пошло бы оно на хер!.. Как там «духи»?
Мишка выглянул из пролома и тут же подался назад:
- Ползут, шакалы…
- Далеко?
- С «полкило» примерно… Время ещё есть…
Только Константин его ответа уже не услышал, провалившись в беспамятство…
Тогда Миша взял в руки переговорник рации, которая, так же, как и ПКМ Кота, чудом не пострадала от осколков разорвавшейся гранаты, и зашептал в эфир:
- Гром-1! Гром-1! Вызывает Гром-2!
- На приёме! – В ухо Дока, вместе с голосом командира, ворвался грохот боя. – Вы где, Док? Вы оторвались?
- Там же, где и были! – Ответил Миша. – Сидим в «гнезде»!
- Почему?!! Почему вы до сих пор не ушли?!!
- Кот «трёхсотый», командир… Тяжёлый, без сознания… Обе ноги и спина… Граната прилетела… Я его один не вытащу… Лучше уж здесь сидеть… Хоть перевал перекроем, и то больше пользы, чем словно сайгаки по степи скакать…
- До утра дотянешь?
- Надо дотянуть, командир…
- Держись, сержант! Уже недолго осталось! Всего-то пару часов…
Мишка усмехнулся грустно:
- Это примерно, как два года, Ник, или два столетия… Ничего! Живы будем – не помрём!.. Потом ещё и вспоминать будем!..
- Держись! Мы вас вытащим! Обязательно вытащим, сержант!..
- А в Москве водку вместе пить будем! – Док уже словно и не слышал своего лейтенанта, думая о своём. – Я тебя со всей своей семьёй познакомлю!.. Всё!.. У меня опять гости бородатые!.. Конец связи, командир!.. До встречи в Москве!..
…4.05 АМ…
…Время, в ту сумасшедшую, бесконечную ночь для сержанта-спецназовца Миши Парубца, остановилось вовсе…
Единственное, что он видел, так это то, как на перевал пёрло не меньше полусотни озверевших боевиков… Два часа назад он зарядил и расставил у бойниц все пять АКМов, которые теперь были в его распоряжении, а сам улёгся у пулемёта…
А потом…
Стрелял, стрелял, стрелял…
Переползал от одного автомата к другому, чтобы у боевиков сложилось впечатление, что здесь, в «гнезде», по крайней мере, отделение бойцов спецназа, и…
Стрелял, стрелял, стрелял…
И пел!!!
Да нет!
Он просто-напросто орал во всё горло без какой-либо мелодии песню, услышанную по радио, которая как-то сразу прижилась в его отряде!..
- Та-та-та-та-та!!! Падлы! Чурбаньё бородатое!!! Ну, держись, шакалы!!!
…А не спеши ты нас хоронить,
А у нас еще здесь дела.
У нас дома детей мал-мала,
Да и просто хотелось пожить.
А не спеши ты нам в спину стрелять,
А это никогда не поздно успеть.
А лучше дай нам дотанцевать,
А лучше дай нам песню допеть…
Пулемёт, словно отбойный молоток, долбил в его плечо, но Мишка уже просто замечал, ни боли, ни усталости… Он всё стрелял, и… Пел во всю глотку, надрывая голосовые связки…
…А не спеши ты нам в спину стрелять,
А это никогда не поздно успеть.
А лучше дай нам дотанцевать,
А лучше дай нам песню допеть.
А не спеши закрыть нам глаза,
А мы и так любим все темноту,
А по щекам хлещет лоза,
Возбуждаясь на наготу…
…- Та-та-та-та-та-та! – Очередь из пулемёта, перекат в сторону, к соседней бойнице, автомат в руки, и. – Та-та-та!!! Та-та! Та-та-та!!!
И истошный, песня-вопль, перекрывающая звуки боя:
…А не спеши ты нас не любить,
А не считай победы по дням.
Если нам сегодня с тобой не прожить,
То кто же завтра полюбит тебя.
А не спеши ты нас хоронить,
А у нас еще здесь дела.
У нас дома детей мал-мала,
Да и просто хотелось пожить…
…Но пришёл момент, когда…
Костлявой старухе под чёрным балахоном, видимо, до самых чёртиков надоели все эти игры в прятки с каким-то наглецом, и она, разозлившись не на шутку, махнула своей косой… А Миша… Видимо он именно в этот миг и пригнулся слегка, почувствовал её приближение…
…Прямо перед его глазами возникла, вдруг, маленькая, искристая вспышка… Пуля, прилетевшая в «гнездо» снизу со склона, ударила в камень:
- В-ж-жи-у-у! В-вау-у-у!!! – Пропела она свою мерзкую песню.
«…Неужели снайпер нарисовался? – Успел подумать Док. – Хреново…»
Ба-бах!!!
Удар по каске был такой силы, что Мишке на секунду показалось, что его со всего маху шарахнули по голове тяжёлым кузнечным молотом…
«…****ец подкрался незаметно… – Молнией мелькнула мысль в его голове. – Хана тебе, товарищ сержант…»
Сознание Док не потерял, но вывалился, как говорят боксёры, в состояние грога… Он с тупым удивлением смотрел на свою зелёную каску, которую попросту сорвало с головы, и никак не мог прийти в себя…
Такое с ним бывало. И не раз бывало!.. Ещё тогда, когда он в раннем детстве только-только начинал ходить на тренировки по боксу. Да и потом, когда Учитель Тадеуш несколько раз лично «сбивал с него спесь» в додзо школы «СЭН’Э»…
Теперь всё его тренированное такое ловкое тело было совершенно ватным, а сильные руки-ноги словно чужие, взятые напрокат… Да и вообще… Он сам себе напоминал в тот момент тряпочную марионетку, которой может управлять теперь кто угодно, или, при большом желании, взять да и сложить пополам, как ненужный хлам, да и бросить в дальний пыльный угол…
…Док тупо смотрел на то, как два десятка «духов» перемахнули через седловину перевала и уже очень споро продвигались по дороге, перебегая от камня к камню, приближаясь к тропинке, ведущей к «гнезду», и ничего не мог поделать – тело отказалось слушаться своего хозяина…
«…Ну вот, кажется, и всё, Мишаня… – Подумал он как-то отстранённо. – Жаль… Глупо получилось… Прав был лейтенант – раньше надо было уходить… А теперь уже поздно… Теперь уже всё поздно…»
Он сумел, всё же, заставить себя сдвинуться с места, и, словно мешок с гнилой картошкой, завалился на бок. Кое-как, делая неимоверные, нечеловеческие усилия, дотянулся рукой до «эфки», лежавшей в полуметре, радом с трофейным автоматом, и, зажав её в скользкой от пота ладони, рванул зубами предохранительную чеку…
- Хр-рум-м-с-с!..
Боли он не почувствовал, только рот сержанта наполнился чем-то вязким и солёным, а на языке стали перекатываться костяные осколки…
«…Ну и хрен с ними! – Док провёл языком по острым осколкам-пенькам, в которые превратились два его передних зуба. – Яблоки теперь жевать не придётся уже… А вот «духам» подарочек будет!..»
Он выплюнул изо рта металлическое колечко вместе с костяным крошевом и стал наблюдать за афганскими боевиками, которые уже, совсем было дело, собрались подняться по тропинке, как вдруг…
- П-пух! П-пух! П-пух! П-пух! П-пух! П-пух! П-пух!..
Кто-то из бородачей, на Мишкино счастье, всё же зацепил ногой невидимый в ночи проводок «растяжки», и… Вдоль дороги, одна за другой, выскочили, под лунный свет семь «лягушек»…
- Д-ду-дух-х! Д-ду-дух-х! Д-ду-дух-х! Д-ду-дух-х! – Рванули все семь мин практически одновременно. – Д-ду-дух-х! Д-ду-дух-х! Д-ду-дух-х! Д-ду-дух-х!..
…25 метров – радиус сплошного, тотального поражения…
Именно эти взрывы «лягушек», как бы это ни было странно и нереально, произвели чудесное, буквально воскрешающее действо, на неуправляемое тело Дока – он вдруг понял, что и руки, и ноги действуют, и что те, многочисленные огненные павлины, что всё это время кружились перед его глазами, улетели восвояси!.. Он опять превратился из марионетки в бойца спецназа…
- Что ж вы, сучата бородатые, минутой раньше мою «растягу» не нашли? Это же мне теперь к стоматологу за новыми зубами идти придётся, мать вашу!..
…Смешно, наверное… Какие только мысли не приходят в голову человеку, которому только сейчас удалось отмахнуться от неминуемой гибели… Да только… Ничего смешного в этом нет… Просто мозг человеческий, скорее всего, ставит вот такие, «защитные барьеры», чтобы после пережитого, у человека напрочь не «снесло башню»…
Док бросил взгляд вниз на дорогу, на которой стояла гробовая, кладбищенская тишина, да, собственно она и была настоящим кладбищем боевиков, и посмотрел на свой кулак, в котором была зажата граната:
- Ладно… Усугубим эффект, для пущей важности… – Сказал он сам себе, и бросил её вниз.
- Б-бу-бух-х!
Только после ОЗМок, взрыв «эфки» показался каким-то совершенно несерьёзным, словно взрывпакет из порошка марганца и марганцовки, который делали во всех школах пацаны, чтобы сорвать уроки…
- Не хило прилетело… – Док поднял свою каску, и теперь рассматривал в лунном свете вмятину, размером с кулак. – А ещё говорили, что эти каски натуральное говно!.. А она, вона! Баску мне сберегла!..
Потом он приложил ладонь к своей голове и тут же резко её отдёрнул – всё тело, словно облили ушатом кипятка… Боль была резкой и «обжигающей сознание…
И тогда Мишка начал свои медицинские исследования собственной головы, очень осторожно ощупывая её самыми пушечками пальцев, чтобы не вызвать очередное цунами «кипятка»…
Почти над ухом, чуть-чуть ближе к затылку, вздулась громадная шишка, которая показалась Доку размером с хорошее яблоко, и болела она так, что из глаз опять полетели искры…
- Твою мать! – Отдёрнул Мишка руку и невольно вскрикнул. – Чуть башку не снесло напрочь!.. Хорошая ****юля, нечего сказать!.. И так тебе и надо, чтобы в бою клювом не щёлкал!..
Он, сторожась и пригибаясь, прошёл пару шагов внутри «гнезда» и выглянул через пролом… И не увидел ничего… Ничего и никого, кто опять решился бы штурмовать перевал со стороны кишлака Дайлакор…
- Ну, вот и ладушки, сержант!.. Отвоевались, кажысь! – Мишка поднял с земли переговорник рации, и тихо проговорил. – Гром-1, ответь Грому-2!.. Гром-1, вызывает Гром-2!
- Жив, бродяга?!! – Вовался в ухо голос лейтенанта.
- Кажется…
- Держись! Совсем немного осталось! Карлсоны готовы подняться из Лошкарёвки минут через пять-десять!
- Здесь нет площадки, Ник…
- Что решаешь?
- Пойдём по дороге к Ингараку…
- Хармамада мы зажали – не выскочит… Только… Если вдруг «бородатые» ещё откуда появятся… Лучше не рискуй, Док, дождись «вертушку», а они там уж сами что-то придумают…
- Не придумают они ничего, командир, и горы не раздвинут… Это вам пёхом придётся сюда идти… Лучше уж я сам…
- Как только «горбатые» будут над нами и начнут «чёс», я выхожу навстречу, сержант…
- До встречи на дороге, командир… Конец связи!..
В Мишкиной, больной голове, родился совершенно немыслимый план, и он решил, что лучше теперь ничего не придумать…
Заложив под радиостанцию «эфку» без чеки, так же, как несколько часов назад он сделал это с пакетом героина, авось и клюнет кто на такое бесхозное дорогостоящее добро, да и улетит к Аллаху из-за жадности, Док вернулся к своему другу, который совсем недавно, скорее всего от звука взрыва, пришёл в сознание.
- Ну, что, Кот? Сваливаем отсюда?
- Я давно согласен, Мих… – Ответил пулемётчик, едва шевеля пересохшими губами. – И, желательно, сразу же аж до Красной площади…
- Теперь тебе уже не долго, Костя… Теперь ты туда и поедешь…
- Как идти-то будем? Мои ходули – в кашу…
- Не боись, земеля… – Вымученно улыбнулся Док. – Уйдём я тут для тебя целый трон придумал…
И Док стал сооружать то, «переносное устройство для раненного», которое задумал…
Сначала он взял один из РД и аккуратными рядами уложил в него двадцать пустых автоматных магазинов. Потом положил его около каменной стенки «гнезда» и посмотрел на Кота:
- Вот тебе и кресло, Кость…
- А подсумки на хрена? – Спросил тот вымученно.
- А на всякий случай… Чтобы жопу твою раненную прикрыть, если кто стрелять, вдруг, начнёт…
Он поднял своего обезноженного друга за подмышки, и усадил в это «кресло»:
- Жёстковато, конечно, но ты потерпи…
Потом Док снял с пулемётчика его «песочную» «афганку», а вместо неё надел на его плечи второй РД… Затем, расстегнув полностью плечевые лямки «кресла» на котором сидел его друг, уселся между ног Кота, и пропустив брезентовые концы через свой поясной ремень, затянул их так туго, как мог…
- Ну вот, Котяра… Твою жопу я к себе уже пристегнул… Теперь ещё и тебя самого осталось, и пойдём отсюда…
Он надел на свои плечи лямки второго РД, который был за спиной раненного друга, и точно так же был набит пустыми магазинами, и так же, как и у первого рюкзака, максимально затянул их, а потом ещё и стянул их между собой но уже на своей груди специальной брезентовой перемычкой…
И спасибо огромное советскому ВПК, который изготавливал эти десантные рюкзаки из крепчайшего брезента, чтобы он не улетел во время прыжка с парашютом…
Кот был намертво «приторочен» к спине Дока…
- Ну, что, земеля? «Нет коня – садись на меня»?.. Пойдём помаленьку?
Мишка связал форменной курткой ноги раненного под коленями и впереди себя, чтобы они не болтались и не мешали ему при ходьбе, и теперь попытался встать…
- Ы-ы-ех-х-х!
И опять огненные павлины полетели перед его лазами… И его качнуло так, что Док едва не упал, но успел схватиться рукой за стенку…
- Бля, Кот… Ты сколько весишь?
- Не знаю… – Ответил слабый голос за спиной. – Около восьмидесяти, наверное…
- А ты перед боем посрать успел? А то мне что-то кажется, что половина этого веса – говно!
- Успел… Как теперь только срать буду не знаю – всю жопу разорвали…
- Хорошо ещё, что я из тебя лишнее железо повытягивал, а то ещё тяжелее было бы… Твою мать…
«Павлины», кружившие в глазах, наконец-то исчезли, и Мишка, нагнувшись, подхватил с земли пулемёт, и повесил его на шею:
- В хозяйстве пригодится…
…4.45 АМ…
Рассказывать о том, как шли эти двое от перевала?..
О том, как давили врезавшиеся в Мишкины плечи лямки разгрузки?..
О том, что Миша уже через десять минут попросту перестал осознавать действительность, и просто плёлся зигзагами по дороге словно пьяный, сгибаясь под весом раненного друга, и болтавшегося на шее пулемёта?..
О том, что Костя Белый, раз за разом приходя в сознание просил оставить его, видя какие нечеловеческие усилия прилагает его друг, чтобы спасти его жизнь?..
Или о том, что через полчаса этих потуг Мишкино сознание перевернулось напрочь, и он вдруг, совершенно уже ничего не соображая, и не понимая того, что рядом могут быть «духи», напропалую меняя слова, загорланил во всё горло:
Я – з Док, «истребитель», живот мой гудит,
Горы – моя обитель,
Но Кот, который за мной сидит,
Считает, что он – «истребитель»!
В этом бою мной «душара» убит –
Я сделал с ним то, что хотел,
А Кот, который за мной сидит,
Изрядно мне надоел!
Он в этом бою навылет прошит,
А я его заштопал,
Но Кот, который за мной сидит,
Опять «завернулся» «в штопор»!
От перевала граната летит!
Несёт смерть всему живому!
А, кажется, что её стабилизатор поет:
«Мир вашему дому!»
С гранатомётом по склону идёт «бородач»
Уйду – я устал от ран!..
Но Кот, сжимающий свой «пугач»,
Я вижу, решил – «на таран»!
Что делает он?! Вот, секунда и взрыв!..
Но мне не лежать на камнях!
Запреты и скорости, всё перекрыв,
Его выношу на руках!
Я – главный, а сзади... Да чтоб я сгорел!
Бродить по горам больше некому!
Взорвал перевал я, а Кот, вдруг пропел:
«Мир, суки, вашему дому!»
…Что можно рассказать о тех минутах, которые растянулись для этих двоих отчаянных героев в целую вечность? И найдутся ли у кого слова, чтобы рассказать, что пережили они той ночью в этих проклятых горах? Думаю, что врядли!.. Хотя… Рассказать о том «боевом выходе» ещё есть что!..
…- Чух-чух-чух-чух!!! – Перемалывали воздух большие лопасти прямо над головой Дока. – Чух-чух-чух-чух!!!
А он… Он уже даже этого не слышал…
Его сознание уже отказывалось реагировать даже на этот такой родной и долгожданный звук!..
…Он видел большую зелёную «стрекозу», которая приземлилась в стороне, в пятидесяти метрах от дороги, уже освещённой первыми лучами солнца. Видел, как из неё на землю высыпались человечки, одетые в знакомую и такую родную, «песочную» военную форму, но…
Док просто посмотрел на всё происходящее отстранённо, так словно его всё это совершенно не касалось, и пошагал, сгибаясь под своей ношей дальше:
«…Тренируются пацаны… Эх, молодняк-молодняк!.. – Думал он, еле-еле передвигая натруженные, дрожащие и гудящие от усталости, как два трансформатора, ноги. – Ничё, салаги!.. Тяжело в учении – легко в гробу!..»
…- Стой! – Орал кто-то за его спиной.
Но Мишка никак не мог остановиться, и продолжал идти дальше, словно сломанный робот, у которого напрочь «подвис» основной процессор…
- Стой, Док! Стой! Всё!
Какая-то сила резко развернула Дока на сто восемьдесят градусов, и он увидел прямо перед собой знакомое лицо…
- Всё, замок! Ты пришёл!.. Ты вышел, Мих! – Улыбался человек, но Миша его почему-то никак не мог узнать. – Пойдём!
- Отвали, на фуй, чувырло! – Прохрипел Док пересохшими губами. – Меня там «взводный» ждёт… И ещё Кота в госпиталь надо…
- Ты чё это, Док?! Ты что, меня не узнаёшь? – Мужик отпрянул от Миши. – Ты контужен что ли? Это же я, Ник!
- Ник там! – Мишка мотнул головой в сторону долины. – А ты, жопа, вали отсюда! Мне идти надо!.. Некогда мне…
- Сержант Парубец!!! – Рявкнул мужик. – Гром-2!!! Ответь Грому-1!!!
И…
Это подействовало…
Словно какая-то пелена спала с глаз Мишки, и он уставился на лейтенанта:
- На приёме…
- Доложи обстановку!
- Перевал из кишлака Дайлакор перекрыт, Гром-1… – Промямлил сержант. – Силами боевой группы в составе рядового Белого и сержанта Парубца уничтожено больше двух взводов «бородатых»… В составе группы есть потери – рядовой Белый тяжело ранен и нуждается в срочной эвакуации…
Мишка почувствовал, что кто-то срезал лямки рюкзаков, приспособленных им для раненного Кота, и…
Наступила такая лёгкость, что казалось он вот прямо сейчас возьмёт, да и улетит в утреннее афганское небо, словно воздушный шарик…
Казалось…
Только получилось, на самом деле, что из этого «шарика» выпустили весь оставшийся воздух – Мишка попросту повалился на дорогу в пыль…
- Ты ранен, Док?!! – Лейтенант бросился к своему замкомвзводу. – Куда ты ранен, Миха?!!
- Всё в порядке, Лёша… – Мишка вытянулся на дорожной пыли во весь рост. – Я не ранен… Повезло…
- А чего ж у тебя вся форма на груди в крови? И лицо?..
Док мазнул ладонью по лицу, и посмотрел на запёкшиеся бурые сгустки:
- А-а-а, это… Это, командир, я гранатку кусал… Твёрдая оказалась – все зубы сломал…
- Какую гранатку? Ты чё, совсем сбрендил, парень?
- Да нормальную гранатку, лейтенант… Обыкновенную… Оборонительную…
- Ф-фу-ф!!! – Шумно выдохнул лейтенант. – Ну, слава Богу!.. А то я подумал, что у тебя совсем башню сорвало, Док…
- А я вот, командир, удивляюсь…
- Чему?
- Почему её и в самом деле не сорвало?.. Загадка природы…
- Ладно, герой… Пойдём в «вертушку»… Пора в отряд возвращаться…
- А что Хармамад?
- А что Хармамад… Подержали мы его до утра… В одном из кишлачков заблокировали, а там, с рассветом, вся наша рота во главе с Рашидом и прилетела… Под прикрытием звена «горбатых»…
- И что?
- «Зачистили» мы «генерала»… Наглухо зачистили, Миха…
- Ну, и хрен бы с ним, раз так…
- Вот и я о том же, «замок»… И это твоя заслуга!.. Твоя и Кота!..
- С чего бы это? Мы же просто на перевале сидели!
- Сидели, ага!.. И ни хрена не делали… И два взвода «духов» сами себя постреляли…
- Ну, потрудились маленько…
- Если бы это «маленько» к Хармамаду на помощь подошло, то тогда… Ещё не известно, кто кого заблокировал бы…
- Ладно, командир… Потом разберёмся, кто и чего делал… Я сейчас так спать хочу, что вообще ни хрена не соображаю…
Через несколько минут Док, спал на жёсткой лавке Ми-8 глубоким сном человека, честно сделавшего огромное дело…
Часть четвёртая
«Старую собаку невозможно научить новым командам»…
… Мы возвратились. Ну, а нас «не ждали»…
И тем, кто посылал нас воевать,
На наши ордена и на медали
С их мягких кресел хорошо плевать.
Да, эти кровь и боль нам не забыть,
Пусть мы для прессы «оккупанты», «звери».
Но жить нам хочется, и хочется любить,
И хочется, хотя б во что-то верить…
Мы возвратились, не расставив точки
В девятилетней «спрятанной» войне.
А здесь не легче. Автоматов строчки
Зловеще бьют по мирной тишине.
О взрывах и стрельбе кричат газеты,
Горят дома и слышен плач детей,
И в Оше васильковые береты
Стеной встают, спасая жизнь людей.
Война в окопы разные разводит
«Афганцев» Еревана и Баку,
И друг у друга на прицеле ходят
Те, кто «за речкой» был в одном полку.
Мы возвратились, огрубев в походах,
С наградами и болью свежих ран.
Хотелось мирные встречать восходы,
А дома нас встречает свой Афган…
Ребята, хватит с нас и слез, и крови!
И хватит войн немалых на счету,
Рожденных черной злобою людскою…
Так не пора ли подвести черту?..
* * *
Сентябрь 2008 г. Москва.
Немного от автора…
…За тот ночной августовский бой на перевале у кишлака Дайлакор, сержант Михаил Парубец был награждён медалью «За отвагу»…
Может ты, дорогой мой читатель скажешь, что это не справедливо? И я буду полностью с тобой согласен!.. От всей души!!! Так же, как были согласны с эти абсолютно все офицеры «Лашкаргахского» отряда спецназа ГРУ, которые были посвящены в подробности этого «боевого выхода», от самого майора Крота, и до его «взводного», лейтенанта Алексея Николаева…
Лейтенант, кстати сказать, так просто не мог смотреть в глаза своего «замка» до того самого дня, когда в самом начале октября он уехал из Афгана на «дембель»… Потому, что он сам, за ликвидацию «генерала» Хармамада и его основного отряда, численностью около полутора сотни «штыков», был награждён орденом Боевого Красного Знамени…
Командир отряда, по «представлению» лейтенанта Николаева, подписал тогда несколько «наградных листов», по которым сержант Парубец и рядовой Белый должны были, в конце концов, получить такие же, как и он сам, ордена… Только… Где-то там, в больших штабах, решили, что Коту, у которого уже была одна медаль, достаточно за ранение ордена Красной Звезды, а Доку…
Всего полгода в Афгане… А попал-то он туда как?!! «…После грубейшего нарушения воинской дисциплины и отчисления из высшего военного учебного заведения?..»… Какой такой, в задницу, орден?!! Он же даже ранен в том бою небыл!!! Товарища вынес с поля боя? Так это и вовсе его святая воинская обязанность!!! Да и врядли он успел за неполный год службы искупить свою былую провинность! Так что, медаль ему родному, и только медаль!.. «И пусть ещё скажет спасибо, что хоть её дали!..»…
А Мишка…
Он смотрел на всё это как-то совершенно отстранённо… Ему, грубо говоря, было глубоко и категорически наплевать с высокой горы на все эти «подковёрные генеральские интрижки»… Просто он знал, для самого себя знал, что сделал от начала до самого конца всё, что должен был сделать… Сделал всё, что мог, и даже то чего не мог…
…Тогда в августе, после счастливого возвращения в отряд в Лашкаргах, его уложили на койку медсанбата, на неделю, но…
Первых два дня Мишка неотлучно проторчал у койки Кости Белого, пристально наблюдая за тем, что теперь делали для его друга профессионалы в белых халатах – военные хирурги…
А потом, когда его отправили на санитарной «вертушке» в Кабул, а оттуда дальше, на Большую Землю, в Союз, в душанбинский госпиталь, к Доку пришёл майор-хирург…
Разговор тот Мишка запомнил на всю жизнь.
Запомнил дословно, до самой последней запятой, и многими годами позже рассказал о нём своему новому командиру – капитану Андрею Проценко, или просто Филину, как его знали во всём Отряде:
…- Он тогда ко мне в палатку пришёл, Андрей, уселся на койку, и долго-долго рассматривал меня, словно я музейный экспонат…
- И что? – Филин улыбнулся только уголками рта. – Сказал он тебе хоть что-нибудь?
- Сказал… Никогда я тех слов не забуду, командир!..
* * *
…- Ну, что, коллега? Как дела?
- У меня всё в порядке, товарищ майор. А вот у Кота…
- А знаешь, сержант… Я тебе вот что скажу… Восстанавливайся в академию, как на «дембель» уйдёшь… Жаль будет, если армия потеряет такого талантливого врача…
- Я ещё не врач…
- Ты уже, давно врач, сержант! – Возразил ему майор. – Это я тебе говорю!.. И не просто врач, а талантливый хирург!.. Ты хоть знаешь, сколько вытащил из своего друга осколков?
- Я их не считал – времени небыло… Но куча была приличная…
- Так вот я тебе скажу!.. Двадцать шесть!.. Без анестезии, без инструментов, без освещения, практически на ощупь!.. Положа руку на сердце, но я бы на такое, в таких условиях никогда не решился бы…
- Он мог умереть от болевого шока или заражения крови, товарищ майор!..
- Вот именно! Именно, что мог бы!.. И тем не менее!.. И скажу тебе ещё!.. Ты нам практически не оставил работы – ты не заметил всего-то два осколка!.. Не говоря уже о том, что все швы были наложены так профессионально, что ничего не пришлось после переделывать!.. Так-то!.. Первый раз за всю службу такое вижу!.. На, вот, держи! На память!.. – Майор протянул Мише два блестящих металлических осколка, которые, по странному стечению случайностей, напоминали две криво и очень неаккуратно «вырезанные» из куска металла звёздочки. – Будет что вспомнить в старости… И будет, чем гордиться!..
- Их надо было Косте отдать, товарищ майор…
- Я пытался, только… Это он сам попросил… Так и сказал: «Пусть они у Дока будут… По размеру почти генеральские, вот пусть он генералом и станет…»… Так что, сержант, твой друг тебя в генералы уже произвёл… И если честно, то я с ним абсолютно согласен…
* * *
И Мишка сохранил эти «генеральские» звёздочки…
А потом, в сентябре, пришёл Приказ Министра обороны о новом призыве, и увольнении в запас отслуживших свою срочную службу… И единственное, как новый командир отряда, наслышанный от майора Крота о том что сделал Док на том перевале и про ту вопиющую несправедливость, которая произошла с ним после этого, мог поправить эту несправедливость, так это в числе первых отправить его из армии домой, к семье. В «первых списках»…
Но перед этим Мишке пришлось сходить бы в ещё один, последний «боевой выход»… И, возможно, о нём совершенно и не стоило рассказывать, потому, что ничего особо выдающегося в нём не произошло, но…
Во-первых: не хочется, чтобы у человека, далёкого от армии, сложилось впечатление, что на каждом из таких «боевых выходов» обязательно случались подвиги – бывали и «будни»…
А во-вторых: почему-то именно этот, «обыденный» выход, Мишке очень запомнился. И он частенько вспоминал о нём. Правда… Без особенных подробностей… Так, словно это и не он вовсе был в составе того отряда, и не он гонялся по пустыне Регистан за «духами»-контрабандистами…
И только через довольно продолжительный срок Филин понял, почему Мишка рассказывает именно об этом «боевом выходе»… Миша рассказывал вовсе не ого результатах! Это был рассказ про его коллегу! Рассказ про настоящего, спецназовского врача!..
* * *
16-20 сентября. Афганистан. Пустыня Регистан.
«Дембельский аккорд» Дока…
…16 сентября…
…Задача того, 21 для Мишки Парубца, «боевого выхода» по меркам спецназовцев была обыденной: обычные поисково-засадные действия с целью срыва организованных контрабандных поставок на территорию Афганистана боевиков, оружия, боеприпасов и других «матсредств» из Пакистана и Ирана. И если кто-то думает, что каждая подобная операция сопровождалась вооруженным столкновением и результатом, то глубоко ошибается! Для того чтобы определить, где возможно появление каравана душманов, правильно выбрать место и скрытно организовать на нем засаду, приходилось как золотоискателям просеять огромнейшее количество «песка» информации… Заблаговременно изучалась местность, вероятные рабочие маршруты в зависимости от времени года и суток. Анализировалась любая информация по прошедшим результативным и нерезультативным «боевым выходам», сведения от «доброжелателей», особенности того или иного района, нравов и обычаев местных жителей и ещё очень большой пласт различнейшего рода данных…
…В пустыне вычислить путь, по которому могут пойти караваны, очень сложно или, даже, почти невозможно: вариантов очень много, а людей, как обычно, очень мало… А пустыня давала «духам» свободу для выбора маршрутов… Здесь перевозки осуществлялись чем угодно: на легковых японских «Тойотах» и иранских «Симургах», на американских «Доджах», и даже на наших «шишигах», армейских «ГАЗ-66», а иногда даже и на тракторах с прицепом, не говоря уже о «кораблях пустыни», верблюдах…
Караваны с оружием, боеприпасами, медикаментами и одеждой в зависимости от степени угрозы со стороны советских войск, включали в себя от одной до 10-15 машин или от 4-5 до 30-40 верблюдов… И «проводка» этих караванов организовывалась «духами» очень тщательно, и включала в себя целый комплекс сложных мероприятий. Поэтому, в лучшем случае, только каждый десятый «боевой выход» на поисково-засадные действия был результативным!.. Но это не значит, что остальные 90 процентов «боевых выходов» не имели смысла! Постоянное нахождение вдоль границы с Пакистаном и Ираном советских спецназовцев очень сильно мешало регулярному снабжению антиправительственных группировок в Афганистане, и это было истинной «головной болью» для моджахедов…
В Афгане, начиная с весны 84-го, вот уже полтора года, очень успешно, и благодаря, в основном, именно отрядам спецназа ГРУ, работал план «Завеса», по которому, от Джелалабада до Кандагара, перекрывались больше двух сотен контрабандных караванных путей…
Так вот…
В середине сентября, в пустыню Регистан вышел Мишкин 610-й отряд СпН численностью в 45 человек во главе с новым командиром роты.
Отряд этот должен был действовать на довольно большом расстоянии от основной базы в Лашкаргахе, а поэтому и включал в себя довольно большое количество техники. Бронегруппу на трех БМП-2 под командой старшего лейтенанта Семеша. Группу старшего лейтенанта Гущина, на двух автомобилях «Урал» с установленными в кузовах трофейными пулеметами ДШК и КПВТ. И группу заместителя командира роты, Мишкиного «взводного» старшего лейтенанта Никитина на двух трофейных «Тойотах», кстати сказать, отличные легковые вездеходы 4х4, с кабинами на двух человек и большими кузовами, в которых на турелях были установлены два 12,7-миллиметровых пулемета НСВ «Утес», и одном «Урале» с мощным, танковым 14,5-миллиметровым пулемётом КПВТ. При последней машине находился сам командир роты, осуществлявший общее руководство действиями групп…
Из «Лошкарёвки» отряд выступил 16 сентября, около пяти часов утра…
Через реку Аргандаб после проверки брода на минирование переправились уже в 5.30… Бронегруппа Семеша замыкала колонну всего отряда. Преодолев около 350 километров всего с одним привалом, к полудню следующего дня сосредоточились у горы Малик-Дукан…
После уточнения задач, согласно решению командира роты, отряд разделился.
Всем трём группам предстояло выйти в заранее определенные для них районы для проведения засад…
Бронегруппа под командой Семеша должна была вернуться примерно на 8-10 километров на север в пустыню, группа старшего лейтенанта Гущина – выдвинуться восточнее на столько же кэмэ, к колодцам Набичах и Навабчах, а группа старлея Никитина – уйти на тех же 8-10 «кило» на запад…
Таким образом, отряд рассредоточивался вдоль двадцатикилометрового участка афгано-пакистанской границы и перекрывал основные рабочие маршруты переброски оружия и боеприпасов в этом районе. В качестве одного из мероприятий по введению в заблуждение противника было предусмотрено, что группа Гущина уйдёт в назначенную точку только после того, как остальные группы уже закрепятся на указанных им местах в боевых порядках для проведения засад…
К вечеру 17 сентября, когда всё это уже было сделано, обе автомашины старшего лейтенанта направились в свой район…
Во втором «Урале» с семью разведчиками ехал Эльбрус Файдаров, младший врач медпункта «Лашкаргахского» отряда… После той августовской ночи, когда Доку пришлось делать операцию практически голыми руками, И его друг выжил тогда только благодаря Мишкиному «незаконченному высшему образованию», командиром отряда было приказано, чтобы теперь в каждую спецназовскую «боевую группу» на «боевой выход» непременно включался дипломированный фельдшер или медик… Это был самый первый «вход в поле» старшего лейтенанта Файдарова…
И именно Эльбрус вдруг заметил, что командир группы на своей машине ушёл с маршрута и повернул в сторону перевала Шабиян. Файдаров запросил по УКВ-связи старшего лейтенанта:
- Куда едем, командир?
На что Гущин ответил:
- Я заметил две «Тойоты» «духов», которые хотели выехать в пустыню из горного прохода! Но, увидев наши грузовики, они по-быстрому отвалили назад! Надо проверить!..
Миновав горный проход, группа очутилась на небольшом плато между двух горных хребтов: сзади – выход в пустыню, впереди – перевал. В какой-то момент, поняв, что «духовские» машины ушли далеко к перевалу, Гущин решил вернуться назад.
И в этот момент…
В этот момент со стороны гор начался обстрел… Группа проводки «духовского» каравана по всем правилам военной науки прикрывала его обратный отход в горы… На автомобилях спецназовцев тотчас же были пробиты все лобовые стекла. «Урал» Файдарова остановился в 300 метрах от входа на плато, и к нему подобрался командир группы со своими людьми. Разведчики спешились, а пустые машины с крупнокалиберными пулеметами отправили назад в пустыню…
Старший лейтенант Файдаров напоминал Гущину о приказе командира роты, в котором был указан чёткий маршрут и район выдвижения, но…
В ответ «молодой» и неопытный Гущин, который совсем недавно прибыл из Союза и непременно возжелал зарекомендовать себя перед вышестоящим начальством, «настоящим спецназовцем» заявил:
- Здесь командую я! А твоё дело – руки-ноги бинтовать!..
Тем не менее, после возобновившегося обстрела «духов» командир группы приказал отходить к выходу из горного плато, потому что понимал, что противостоять большому количеству моджахедов, у него нет ни сил, ни средств…
Приблизившись к выходу с плато, спецназовцы увидели, что впереди стоящая гора имеет два прохода. Тогда Гущин приказал Файдарову возвращаться со своими людьми через левый проход, а сам отправился в сторону правого, через который и заходила вся группа…
Семерка спецназовцев во главе с Файдаровым двинулась назад, к пустыне, но в тут момент Эльбрус вдруг заметил, что, «духи» успели их обойти и уже ждут у основания горы…
И он скомандовал:
- Делай, как я!..
Врачу попросту не оставалось другого выбора, и он поднял людей на вершину, высотой метров 30…
Не успели спецназовцы закрепиться на этой позиции, как душманы внизу сориентировались, и пошли в наступление…
Файдаров и семь разведчиков организовали оборону и вели бой практически в окружении, подсвечивая противника осветительными ракетами…
…А в это время…
Гущин со своей подгруппой из восьми человек вышел к машинам через горный проход и, пытаясь поддержать огнем из ДШК окруженных, периодически обстреливал и подгруппу Эльбруса… До часа ночи солдаты Файдарова отбивались от «духов», пытавшихся забраться на гору и уничтожить разведчиков…
Около полуночи даже был такой момент, когда Эльбрус сказал своим бойцам:
- Мы – спецназ, мужики!.. Не знаю, каким местом думает старлей, но… Мы здесь одни… Нас семеро, а «духов» около полусотни… И мне совсем не хочется знакомиться с ними поближе… Так что… Я принял решение… Погибнем, но в плен не сдадимся!.. Кто-то не согласен?
Таких не оказалось…
Когда командир роты, находившийся с группой старшего лейтенанта Никитина в засаде в 10-12 км от места событий, увидел осветительные ракеты, и поделился своими мыслями со своим замом:
- Или «духи» обкурились вусмерть, Алексей, или отмечают какой-то свой очередной праздник…
Мысль, что кто-то не выполнил его приказ, просто не могла прийти в голову офицеру-спецназовцу.
Но дежурный радист доложил, вдруг, что старлей Гущин передал в Центр сигнал «77777», что означало: «Веду бой, прошу срочной помощи!»…
Тогда ротный приказал готовиться на двух «Тойотах» выдвинуться на помощь к группе Гущина, и передать командиру бронегруппы Семашу, ждать команды на выдвижение.
Короче говоря, вся, задуманная поисково-засадная деятельность была теперь не просто под угрозой срыва, а в большой и глубокой негритянской жопе:
- Район засад уже «засвечен»… – Сказал тогда капитан старлею Никитину. – Теперь здесь уже точно никто не пойдет!.. Так что, ноги в руки и галопом!.. Надо наших пацанов вытаскивать!..
Перед выходом наконец удалось связаться со старлеем Гущиным… Оказалось, что у него есть один легко раненный и обстановка более или менее нормализовалась, а противник «вроде бы» отошел на перевал…
«Ротный» запросил у Центра на утро вертолет, для эвакуации раненного сержанта, а когда подтверждение было получено, капитан принял решение продолжать засадные действия и не срывать с места остальные группы – а вдруг «духи» не сообразили, что они наскочили только на одну из трёх групп, и пойдут, всё же, с караваном дальше…
…18 сентября…
…Утром прилетели два «крокодила» Ми-24, обработали районы предполагаемого нахождения «духов» и обеспечили возвращение подгруппы Файдарова, а «санитарный» Ми-8 эвакуировал раненого. Вместе с ним улетел в отряд и Эльбрус Файдаров…
Командир роты с третьей группой прибыл к месту событий и выслушал доклад Гущина. По его словам, при выдвижении по указанному маршруту их обстреляли с гор, и они были вынуждены принять бой. В результате был ранен в руку сержант Ивах. В ходе дальнейшего разговора со старлеем выяснилось, что автомат сержанта Иваха остался на плато…
Картина стала окончательно ясна, когда состоялся разговор капитана с сержантами и водителями машин…
- Баран! Тупой, безмозглый «турист»!.. – Вынес тогда свой «приговор» старлею Гущину Док, поделившись своими мыслями с Николаевым. – Его надо срочно убирать из отряда, Ник, иначе он ещё целую кучу пацанов здесь положит, чтобы орденок получить…
Командир роты доложил в Центр выводы из обстановки.
Исполняющий обязанности командира отряда майор Черныш, командовавший спецназовцами вместо улетевшего после совсем недавно полученного ранения майора Крота, приказал найти автомат и продолжать поисково-засадные действия. Ротному ничего не оставалось, как выполнять приказ, и капитан определил порядок действий отряда…
При подходе к горе, закрывающей плато, одна подгруппа занимает самую высокую её точку и обеспечивает продвижение справа и слева остальных подгрупп. Гущин должен зайти с поисковой группой на плато, найти автомат и вернуться назад. После этого правая и левая «подгруппы обеспечения» на технике выдвигаются к проходу, и обеспечивают отход с вершины горы пешей подгруппы…
Все, как это и всегда бывает, было хорошо в теории… «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги!»…
На практике же…
Солнце палило нестерпимо, и температура была уже под 40 градусов!.. Наблюдатели доложили командиру роты о странных столбах дыма в районе горных проходов, куда должны были идти назначенные подгруппы… А потом стали слышны характерные разрывы мин – минометы «духов» пристреливали проходы… Они решили, что шурави собираются идти к перевалу Шабиян. Начали работать по спецназовцам и «духовские» снайперы… Тогда командир связался с Центром и запросил «горбатых» для огневой поддержки. Прождали до 15 часов дня, только… Вертолеты не смогли прилететь из-за высокой температуры – на солнце было уже 50 градусов по Цельсию, и у вертолётов попросту «кипели» двигатели…
…Тем временем обстрел прекратился, и «ротный», всё же, принял решение идти на плато.
Два «Урала» с разведчиками выдвинулись вперед. В первом старшим ехал Гущин, во втором – Никитин, который сидел в кузове со снайперской винтовкой. Рядом со своим командиром в кузове, грузовика ехал, конечно же, и Док… За ними следовали две «Тойоты», в первой был командир роты. Замыкал колонну еще один «Урал».
…До горных проходов оставалось не более двух километров, когда Никитин доложил командиру роты:
- Командир! Всем предельное внимание – по нам работает снайпер!..
Остановились…
Командир роты подошел к Никитину, и тут они увидели, как патроны, лежащие в кузове, начали взрываться от высокой температуры. Капитан сорвал с пояса флягу воды и стал поливать боеприпасы…
«Прямо, как в «Белом солнце пустыни»! – Подумал тогда Мишка, так же, как и офицеры, используя драгоценную воду из собственной фляги «не по прямому назначению». – Только бы все сразу не сдетонировали!..»
После того, как «пожар потушили», машины продолжили движение, рассредоточились согласно замыслу. Когда гора, закрывавшая плато от пустыни, была занята подгруппой обеспечения и её «старший» доложил, что противника не наблюдает, выдвинулись остальные подгруппы.
Вот тогда-то Гущин и рванул на плато…
Командир роты между тем остановился возле горы, на которой вела бой подгруппа Файдарова и на склонах лежали трупы «духов»… После детального изучения подножия горы и досмотра убитых выяснилось, что душманы оставили четырех погибших, что было крайне странно… У двух – были обнаружены водительские права, в карманах у каждого – по полкило наркотиков… Далее был найден автомат, который, видимо, ночью не обнаружили «духи», и две гранаты от ручного гранатомета РПГ-7, пробитые пулями… Большое количество крови в нескольких местах позволило предположить о ещё нескольких убитых или раненых. Результат ночного боя подгруппы Файдарова был ясен, как Божий день…
А в это время Гущин доложил о том, что автомат сержанта Иваха найден…
Обе группы организованно отошли в пустыню. Уже смеркалось, и командир роты подумал о необходимости сменить район поисково-засадных действий, но на это требовалось согласование с Центром, что сулило ночевку в пустыне. Тогда было принято решение – Гущин выдвинется опять-таки к колодцам Навабчах и Набичах – своим первоначальным «координатам»…
После отбытия его группы командир роты сказал Никитину:
- Возвращаемся на запад, старлей, и засядем на старом месте…
…Местность впереди была испещрена сухими руслами рек, так называемыми «мандехами», глубина которых иногда доходила до 6-8 метров. Колонна из двух «Тойот» и одного замыкающего «Урала» из-за пыли, поднимавшейся за машинами, растянулась на полкилометра. Автомобили то спускались в мандехи, то поднимались наверх…
…Вдруг с головной машины, в которой сидел командир роты, в вечерних сумерках в метрах трехстах заметили два внедорожника с кузовами. Они остановились…
Из мандеха выехала вторая спецназовская «Тойота» и встала рядом с командирской. Все солдаты, находившиеся в кузовах «Тойот», были в национальной афганской одежде, в кузовах стояли крупнокалиберные трофейные пулеметы ДШК. То есть ни дать ни взять – отряд моджахедов.
Командир роты вылез из окна и сказал пулеметчику, ефрейтору Лебедеву:
- Заряжай!..
По связи всех оповестили о готовности к бою…
Тут, стоявшие впереди машины, мигнули три раза фарами. Им ответил тем же спецназовский автомобиль. Вновь был подан световой сигнал, и вновь последовал такой же ответ. Тогда внедорожники поехали в сторону советских машин. Командир роты помахал им рукой, как бы приглашая и успокаивая: мол, «свои», не бойтесь.
Лебедев доложил, что в приближающихся автомобилях по два человека, в кузовах пулеметов нет. Командир роты думал, что проблему можно решить двумя очередями из своих крупнокалиберных, но если «духи» подъедут ближе, и разглядят «рязанские лица», то тогда придется за ними погоняться…
И тут внедорожники внезапно остановились в двухстах метрах, резко развернулись и стали быстро удаляться – из мандеха выехал «Урал», и «духи» поняли, что перед ними шурави – «Уралов» у «духов» отродясь никогда не было…
И тогда развернулась настоящая погоня…
…Сумерки сгущались, и вся надежда у «ротного» была на мастерство его водителей: старлея Алексея Никитина, второго офицера его группы, и шофера «Урала»…
Солдаты в кузовах летали в разные стороны, как мячи, как говорят в Одессе: «Заполняя своими телами все пустые места», благо всё имущество было заблаговременно приторочено к бортам машин.
А вот ефрейтор Лебедев и пулеметчик с «Урала» ещё и умудрялись вести прицельную стрельбу по беглецам.
…Через полчаса начали попадаться барханы, машины «духов» разделились и потерялись в опустившихся сумерках…
Колонна остановилась…
Выбрали место для ночлега. Посовещавшись, командир роты и офицеры пришли к выводу, что беглецам деваться некуда. Они неминуемо должны проехать через район, в котором находилась группа… И приняли решение: организовать засаду, и заминировать несколько параллельных путей, а утром отправиться по следам «духов»…
Ночь прошла спокойно…
А с рассветом, уже только на легковых машинах продолжили преследование каравана. Через несколько километров была обнаружена «Тойота» синего цвета, застрявшая в бархане. После осмотра окрестностей и контрольных выстрелов по кабине досмотровая подгруппа выдвинулась к автомобилю. «Духов» в нём, конечно же, не оказалось, но зато кузов был забит мешками с цементом и коврами… А спидометр разбитого авто отсчитал всего около 300 км!..
Внедорожник, со всего размаха врезавшись в бархан и потерял правое переднее колесо. Поэтому сначала хотели его уничтожить. Но было жалко новую машину, тем более полноприводную модель, какие спецназовцам в виде трофеев ещё не встречались в пустыне. Водители поклялись, что они сумеют починить трофей. Тогда с ними была оставлена часть группы, а остальные поехали по следам второй машины. Через пять километров в бархане была обнаружена и она. Рядом с ней стояли две пары сандалий, а от них шли следы босых ног в сторону пакистанской границы…
К концу дня вся группа собралась вместе…
В Центр было доложено о захвате автомобилей. Они были одинаковыми как близнецы. Вечером группа переместилась в новый район, и там, в ходе детального досмотра содержимого машин были обнаружены четыре автомата Калашникова, три мешка иранских реалов и боеприпасы… Все это находилось в коврах. Был сделан вывод, что «духи» в Иране продали крупную партию наркотиков, купили две новенькие машины, а остальные деньги везли на родину в Афган…
Ротному вместе с сержантом Авдеевым пришлось до самого утра считать деньги. В мешках оказалось свыше пятидесяти миллионов иранских реалов…
…После возвращения из «боевого выхода» в Лашкаргах был проведен «разбор полетов» с нерадивыми, а отличившиеся представлены к наградам… Политотдел иранские деньги считал три дня. В результате выяснилось, что миллионов было не 50, а 24, а командиру роты сказали, что он ошибся… Однако по просьбе ротного для «ленинской комнаты» была закуплена «канцелярщина»: пачка фломастеров и две перьевые китайские ручки…
А новые трофейные «Тойоты» заменили на старенькие…
Старлея Гущина перевели в другую часть…
А на старшего лейтенанта Эльбруса Файдарова, за мужество и умелое командование подчинёнными в бою, командиром роты было написано представление на орден Красной Звезды и отправлено в штаб отряда… Но эту награду офицер так и не получил…
* * *
… - Ну, а потом, что? – Филин смотрел прямо в глаза Дока.
- Потом… А что потом, Андрюха? Я вернулся домой, в Москву… И началась моя «новая» жизнь… Послевоенная…
- Не надолго же тебя хватило, Миша, для «послевоенной жизни» насколько я знаю…
- Это точно, командир… но… Так уж получилось…
* * *
Октябрь 1985 г. Москва.
«…Вот и я…»
…14 октября, 17.30 РМ…
Этим тёплым осенним вечером, бравый сержант Парубец, в парадной форме ВДВ, с лихо заломленным на затылок небесно-голубым беретом, с аксельбантами, и медалью «За Отвагу», на груди, топтался, как шестнадцатилетний школьник у подъезда дома, в котором жил Учитель Тадеуш…
«…Год прошёл… – Мишка всё никак не мог заставить себя войти в этот такой знакомый подъезд. – Боже! Целый год!.. Ну, и чего же ты замер здесь, сержант спецназа? Струсил? Ну, да, конечно! Струсил!.. Ну, и что с того?!! Не так-то это просто, блин!.. Там же сейчас все, наверное! Сидят перед телевизором, или за столом… О чём-то своём разговаривают… Я вот так вот, возьми, и завались им на голову, как снежный ком с горы!.. Дурак! Надо было хоть позвонить… А-а-а! Чего уж теперь-то?!.. Ну, что!.. Вперёд, спецназ!.. Смелого – пуля боится, смелого – штык не берёт!..»
Мишка решительно вошёл в старенький подъезд, поднялся по мраморным ступеням лестницы – остатки былой роскоши этого, некогда шикарного купеческого «доходного дома» – и остановился у знакомых дверей.
- Та-та-та та-та та-та, та, та, та! – Где-то в глубине квартиры прозвучала мелодия «Подмосковных вечеров» входного звонка.
Прошло какое-то время, и…
Дверь отворилась настежь, и на пороге квартиры показалась крепкая фигура Тадеуша…
Они стояли и молча, смотрели друг на друга, оценивая взглядами те изменения, которые произошли с ними за этот год…
- Ос! – Наклонился Миша в традиционном поклоне приветствия сенсея. – Здравствуйте учитель…
- Здравствуй, ученик… – Тихо ответил Тадеуш, и Мишка показалось на один миг, что в глазах этого сурового человека блеснула скупая слезинка. – Заходи – ты дома…
- Тадеуш! Кто там? – Услышал Мишка голос жены Учителя, донёсшийся с кухни.
- Дверью ошиблись! – Ответил тот громко, и, как истинный заговорщик, подмигнул Мишке. – Ошарашивать, так не только меня, но и всех домочадцев! А то как-то несправедливо получается… Пойдём!
Только получилось совершенно обратное – ровно через пару минут ошарашен был сам Мишка…
Он, «под конвоем» своего Учителя, шедшего позади, вошёл в просторную гостиную и…
За большим круглым обеденным столом, сидело всё его семейство…
- Мишенька! – Тихо произнесла Марина. – Вернулся!
- Мишка вернулся! – Крикнули одновременно две девушки, в которых он едва смог узнать дочку Тадеуша Софью, и свою сестрёнку Дашку. – Ур-ра-а!!!
И тут, совершенно неожиданно для всех, девчонка-карапуз, сидевшая на руках у Марины, протянула к нему пухлые ручки и чётко выговорила:
- Па-па!!! Па-па!!!
На какую-то секунду повисла немая пауза, которую прервала неугомонная пятнадцатилетняя Дашка:
- А Викуська тебя узнала, брат… Хоть и видела последний раз год назад… Это, между прочим, её самое первое слово!.. Гордись, папаша!!!
Все как-то сразу одновременно загалдели, обсуждая наперебой все, случившиеся за последние минуты события, а Миша присел рядом с женой, очень бережно взял на руки дочь-карапуза, обнял их обеих, и шепнул на ухо Марине:
- Вот и я, родные мои… Вот и я…
- Слава Богу, Мишенька, что ты вернулся! – Ответила ему жена. – Мы тебя так ждали, так ждали…
А Док…
Док смотрел на неё и… Не узнавал…
Его Маринка никогда небыла «угловатым подростком», благо дело, долгие занятия спортом уже к пятнадцати годам от роду развили в ней настоящую женскую стать, но…
Обладая прекрасно сложенным телом, она всё же оставалась молоденькой девушкой. Взгляд её выдавал, что ли?.. И даже ещё год назад, когда Мишка видел её в последний раз, когда их дочери было уже полгода, даже тогда она всё ещё была такой же «девчушкой», хотя казалось бы!..
Но сейчас…
Маринка очень сильно изменилась за тот год, который прошёл в ожидании мужа… Теперь рядом с Мишей сидела настоящая женщина-красавица!..
Эта горделивая осанка, строгий взгляд, тем не менее, добрых и умных, влюблённых глаз… И если бы они были в Англии, то её совершенно спокойно можно было бы назвать леди!..
«…Вот это да-а-а! – Поразился Док и улыбнулся собственным мыслям. – Да её же теперь одну, без охраны, страшно на улицу отпускать – украдут!.. Вот так Маринка! Вот это женщина мне досталась! Мечта поэта!..»
А она всё продолжала громко шептать ему на ухо:
- А нам тут рассказали, где служил, и чем занимался!.. Мы теперь про тебя всё знаем, Штирлиц!..
- Кто рассказал-то, Мариш? – Удивился Мишка.
И тут…
- Я рассказал, командир!.. Кто ж ещё?!.
Док, прямо как сидел, обернулся на этот голос на стуле, да так резко, что нечаянно смахнул рукой чашку со стола, и та с грохотом разлетелась вдребезги на старом паркете… Только это был не единственный шум, который сотворил в ту минуту Миша – он вскочил на ноги, и стул, на котором он сидел, отлетел в сторону… Да только никто даже не обратил внимания, на этот маленький погром, устроенный сержантом – они во все глаза смотрели на этих двоих…
Говоривший только что парень, как-то неуклюже ковыляя, опираясь на палочку, подошёл к Мишке и протянул ладонь для рукопожатия:
- Ну… Здравствуй, командир…
А Мишка просто сгрёб его в свои объятия, и стал немилосердно тискать:
- Кот!!! Живой!!! Котяра, мать твою!!! Ты-то здесь как оказался?
- Попутным ветром надуло!!! – Кряхтел его бывший боец. – Вот зашёл в гости познакомиться… Да и о тебе рассказать маленько… О том, что ты, сержант, для меня сделал…
- Котяра!!! Ты как?!! Как ты, вообще?!!
- Нормально… Больше месяца в Душанбе, в госпитале провалялся… А в Москву только неделю назад, как вернулся… Вот и решил сегодня зайти… Ты же, по идее, только через месяц должен был вернуться, после того, как молодняк в курс дела вошёл бы, вот мне и захотелось твоих домашних успокоить… А тут ты сам! Собственной персоной!!! Так что… Порядок!!! Полный порядок, командир!!!
Они ещё несколько минут постояли вот так, обнявшись, а потом уселись за стол… И потёк неспешный разговор…
Домочадцы забросали Дока вопросами, на половину из которых он, умело лавируя словами и фразами, сумел всё же не ответить… Он поглядывал на «женский состав» этого гостеприимного и такого родного дома, продолжая рассказывать о своей службе «полуправду», но… Всё время избегал пристального взгляда Учителя – вот кто действительно, до самого конца понимал, что пришлось пройти этим двоим парням…
…А уже ближе к ночи Костя Белый засобирался домой:
- Спасибо вам! Спасибо за гостеприимство! Пора мне!
- Так поздно же уже! – Возмутилась жена Учителя. – Половина одиннадцатого, а тебе ещё до метро дойти надо, а потом на другой конец Москвы, через весь город добираться! Оставайся у нас, Константин! Места всем хватит!
- Не могу я, вы уж извините меня… Мать у меня… Она и так два года себе места не находила, пока я за Речкой служил… А как про госпиталь узнала, так на сердце жаловаться начала… – Кот улыбнулся грустно. – И не отпускает теперь никуда – боится… И никакие уговоры не помогают!.. Она всю ночь спать не будет – я это точно знаю… Так что… Вы уж меня простите, Бога ради, но я поеду… Старенькая она у меня… Её беречь надо!..
- А мы тебя проводим! Да? – Проговорила вдруг Марина, и хитро посмотрела на Мишку. – А потом и сами сходим, посмотрим, как там наша квартира поживает!
И Татьяна, эта, такая многомудрая жена Учителя, поняла всё без лишних слов:
- Ну, тогда совсем другое дело! – Сказала она, и понимающе улыбнулась. – Думаю, вам есть о чём поговорить… По-семейному… А Викторию я сама спать уложу, не беспокойтесь…
…23.30 РМ…
…Кота они усадили в такси, и Мишка тут же рассчитался с водителем, напрочь игнорируя протесты своего друга, а когда «Волга» с шашечками на дверях умчалась прочь, Мишка опять поднял руку, пытаясь становить второе такси.
- Миш, а Миш? – Марина прижалась к Доку всем телом, и опять посмотрела на него хитрым, интригующим взглядом. – А может, лучше прогуляемся немного пешком? Смотри, какая погода отличная!.. А идти-то всего ничего – минут двадцать…
- Погуляем, Мариш, обязательно!.. Только давай завтра, а? Втроём с Викуськой. Хорошо? А сейчас… – Он нежно обнял жену и привлёк себе. – Поедем, а?.. «Посмотрим», что там, в квартире нашей творится… Я так соскучился, Мариш…
…Ввалившись через несколько минут в квартиру, они «смотрели» долго и страстно… И только друг на друга…
И уже только ближе к утру, уставшие, счастливые и умиротворённые, они наконец-то угомонились, прижавшись молодыми, обнажёнными телами друг к другу…
- Что теперь, Мишенька… Что дальше?
- Работать пойду, Мариш… Отдыхать некогда!.. У меня же семья! Моих женщин надо кормить и одевать…
- А куда? Что-то придумал уже?
- Есть одна мысль, Мариш… – Мишка встал с постели, и подошёл к окну. – В академию ехать восстанавливаться сейчас, в октябре, уже поздно – семестр уже начался… Да, если честно, хочу с вами побыть – соскучился… Да и мозги за этот год от учёбы отвыкли… Так что, до следующего лета я из Москвы никуда!..
- Правда?!! Как здорово!!! А с работой-то что? Что за мысль, Мишенька?
- В госпиталь пойду работать… В госпиталь Бурденко… Документы покажу, глядишь на место фельдшера в хирургию и устроюсь…
- А почему именно в Бурденко? Ведь есть же много разных больниц!
- Много – это точно!.. Только «Бурденко» – Центральный военный госпиталь! Понимаешь? Военный!!! – Мишка присел на кровать рядом с женой. – Я же ведь с самого начала хотел быть именно военным хирургом, Мариш… Вот там опыта врачебного и наберусь… И ещё одно… Туда сейчас очень много «братишек» из Афгана попадают… «Тяжёлые»… Им помощь нужна… И, может быть, даже больше моральная, чем физическая… Поддержка им нужна, Мариш!.. А кто, как не бывший сержант-спецназовец поймёт их и добрым словом поможет?..
- Ты, наверное, прав… Да нет! Ты, как всегда прав, Миша! – Ответила Марина. – Этим парням действительно нужна помощь, а ты, я знаю, сумеешь найти правильные слова, чтобы вернуть их к жизни…
- Так ты согласна с моим решением?
- А ты хочешь сказать, что если бы я согласна небыла, то сделал бы иначе?
- Нет, Марин… Не сделал бы!.. И ты просто обязана меня понять!
- А я и понимаю, любимый…
- Вот и хорошо… Спасибо тебе…
- А Тадеуш?
- А что Тадеуш, Мариш?
- Ты вернёшься к нему в школу?
- Конечно! Обязательно!
…20 октября…
…Всё случилось именно так, как Док и говорил… И даже лучше!..
Его приняли в на работу в хирургическое отделение на фельдшерскую должность буквально с распростертыми объятиями!.. Дело в том, что по странному стечению обстоятельств, старшим ординатором здесь был его знакомый ещё по Афгану…
Этот майор служил в медсанбате Шинданда, куда Дока, вместе со всем его взводом понятное дело, заносило пару-тройку раз за время «боевых выходов»… И в каждый из этих разов, так уж складывалось, им приходилось доставлять медикам раненных бойцов, попавших в «духовские» засады… И каждый раз Док добровольно принимал на себя заботы об этих «двухсотых», до того самого момента, пока они не попадали в руки врачей… Костя Белый, Кот, к сожалению, был далеко не первым, к кому применил свои медицинские знания Мишка Парубец, и кто был по-настоящему обязан ему жизнью…
Так вот, этот майор, ещё тогда, не раз удивлялся тому, что удавалось сделать Доку в полевых условиях, спасая чужие жизни… Ну и, когда он встретил его в коридоре госпиталя Бурденко, и узнал причину, по которой здесь был Мишка, то лично отвёл его к завотделения, и рассказал полковнику о его былых «медицинских» заслугах… И вопрос о работе решился буквально за два дня… 20 октября фельдшер Михаил Парубец приступил к своим непростым обязанностям на новом поприще…
* * *
12 января 1986 г. Москва.
«…Я должен так поступить! Иначе не могу!..»
…Они как это было и раньше, когда случалось, встретили этот Новый 1986 Год все вместе – семья Учителя Тадеуша, и семья Мишки…
Правда, Миша перевёз жену и дочь в свою старую родительскую квартиру, да ещё и сестрёнку Дашку забрал с собой, но они, так уж сложилось, всё равно были родными людьми, и все их праздники и торжества были общими…
Тем более, что у семейства Парубцев опять намечались некоторые перемены… Та, октябрьская «ночь встречи» не прошла бесследно – Марина вновь была беременна! И они, все вместе, были от этого по-настоящему счастливы…
…А Миша вновь вернулся к тренировками в школе «СЭН’Э», посещая додзо в свободное от работы время, и стал одним из главных помощников Тадеуша – его старшим семпаем!.. Теперь он очень серьёзно готовился к одному их, важнейших для него событий в его спортивной карьере – весной, в мае, по приглашению Тадеуша, из Японии на семинар школы «СЭН’Э», должен был приехать президент Всемирной федерации каратэ «Фудокан», ханси, обладатель 8-го Дана, мастер Ни Ши Ями…
Учитель Тадеуш упорно готовился сам, чтобы получить из рук этого признанного мастера «свой» 3 Дан, и так же упорно готовил Мишу и дочку Софью, чтобы они получили, наконец-то, свои Чёрные пояса, и 1 Даны… А получить их из рук самого Ни Ши Ями было великой честью…
…И ещё…
Тадеуш уже тогда тренировал офицеров спецслужб и бойцов спецподразделений, воинские части которых находились в Москве и ближайшем Подмосковье, ну и, понятное дело, в этих тренировках обязательно принимал участие и Миша, как младший тренер…
Всё шло своим, достаточно размеренным чередом, и ничего не предвещало перемен в уже, более или менее, устоявшемся ритме жизни…
Но…
Как это всегда бывает, в планы вмешался Господин Великий Случай… Который напрочь, раз и навсегда, перевернул с ног на голову всю Мишкину жизнь…
…12 января…
В этот день Миша пришёл в госпиталь на свою обычную, суточную смену, и прямо в дверях отделения столкнулся с тем майором хирургом, который и помог ему с работой:
- О! Михаил! – Сказал он, и резко тормознул. – Это хорошо, что именно ты сегодня пришёл на смену! Очень хорошо!
Хирург казался каким-то всклоченным что ли, с сумасшедшинкой в глазах, и Миша решил узнать, что же здесь произошло, за те прошедшие двое суток, во время которых его здесь небыло:
- Что-то случилось, Пётр Иванович?
- Случилось… К нам новые больные поступили…
- Оттуда?
- Оттуда, Михаил… Ты же, если мне не изменяет память, в «Лашкаргахском» отряде спецназа служил?
- Ди-ли, ди-ли, ди-ли, бом-бом!!! – Что-то мощно звякнуло в голове Миши. – Ди-ли-бом, ди-ли-бом, бом-бом-бом!!!
Он уже давно был знаком с этим своим внутренним набатом, ещё оттуда, из Афгана, который всегда предвещал опасность, или, к сожалению, большие неприятности или горе…
Не часто, но этот предупреждающий набат иногда звучал в его голове, и Миша научился к нему прислушиваться и понимать…
- Что, Пётр Иванович? Есть кто-то из отряда? Кто?
- Старлей один… Иди, он в восьмой палате лежит… Он кажется уже отошёл от наркоза, так что ты сможешь с ним поговорить…
Мишка в несколько прыжков оказался около дверей палаты, и ворвался туда, словно ураган…
На одной из коек, бледный как лист бумаги, лежал старший лейтенант Алексей Никитин…
- Лёха… Ник… Как же это ты?
Офицер повернул голову, и вымученно улыбнулся:
- Привет, Док… Не думал я тебя здесь встретить…
- Как же это тебя угораздило-то, командир?
- Да вот, случилось… – Старлей посмотрел на Мишку, и отвернулся к стене. – Мне ещё повезло, сержант… Мы в тот день очень много пацанов потеряли…
- Как? Что случилось?
- Ротный наш, вместе с третьим взводом был в «свободном поиске»… – Начал свой рассказ офицер. – Сработали наши «караванщики» тогда нормально – выхватили караван в десяток верблюдов, «духов» грамотно «зачистили»… Из отряда отправились две вертушки, чтобы пацанов с добычей снять, и вернуть в Лошкарёвку…
- И что?
- …Было обеденное и послеобеденное построение, когда все услышали в небе рокот винтов вертушек и посмотрели в небо… Они шли со стороны, откуда, обычно в Лашкаргах приходили «почтовики»… И вот тут, на глазах у всех, у одной из «вертушек» отвалился хвост, вместе с хвостовым винтом… «Дядя Миша» начал вращаться по своей оси потом выровнялся на какое-то время… А потом начал падать… Вдруг, снова вращение, и опять выравнивание… Штопор, и снова выравнивание… А мы стояли, раззявив рты, и просто смотрели, что будет дальше… Как помочь-то?.. И в этот момент из «вертушки» начали прыгать люди… А потом взрыв… – Алексей говорил, глотая скупые солдатские слёзы. – «Вертушка» падает, и люди тоже… В этот момент раскрылся купол одного парашюта… Наш взвод, Док, к этому моменту уже весь был на броне и выдвигался к месту падения… Но тут парашют сложился, от него отделилась точка – пилот… Ты же знаешь, что нам в «вертушки» никогда парашюты не давали… Пилота нашли мужики из второго взвода и отвезли в медсанчасть… Привезли ещё живого… Я его не видел, но со слов мужиков, он сам расстегнул лямку парашюта, когда с высоты полета увидел, как люди разбиваются о землю… Та вертушка была «33» бортом, а пилот – командир эскадрилии, майор…
- Еп… Твою мать! – Только и сказал Мишка, живо представив себе всю эту картину. – А пацаны?
- Весь третий взвод вместе с «ротным» лёг… Двадцать семь «двухсотых»… А тут по связи передали, что «33»-й не просто так рванул, а его подстрелили… Вот я тогда с нашими и рванул тремя БМПшками прямо к горам… Там, короче, меня и пометили…
…Двое суток после этой встречи и этого рассказа Мишка не мог прийти в себя… Закрывался в ванной, и молча переживал…
А потом… Марина нашла измятый тетрадный листок, на котором каллиграфическим Мишкиным почерком были написаны стихи:
«…Борт 33-й! Прыгайте!
Прыгайте, Вам говорю!»
«…Нет, не могу, помилуйте
Здесь люди, да и сам я горю!..»
«…Борт 33й! Прыгайте!
Иначе Вам не успеть!»
«…Нет, не могу, помилуйте!
Уж лучше буду гореть!!!»
Молчанье глухое эфира
Секунды бегут – велики…
Прощание страшное миру
Прощайте, мои мужики!
В наушниках треск и хаос
Глаза у Всех полные горя
Лишь только мгновенье осталось
Мгновенье до смерти, не боле…
И видел я, как небо синело
Качаясь то там, то тут…
И спускался один, без тела,
«Наполненный» парашют…
…- Мишенька, что это? У тебя неприятности?
- Я возвращаюсь в армию, Мариша…
- Почему? Что-то случилось?
Мишка обнял жену и проговорил ей в самое ухо:
- Случилось, родная… Случилось… У меня друзья погибли… Они меня на дембель провожали! Я всех их знал! И вдруг… Все, одним махом!.. Двадцать шесть пацанов и «ротный»!.. Понимаешь?!.
- Как?
- Вертолёт… «Духи» вертолёт сбили… За несколько минут до приземления… С-суки!
И тут Док сорвался…
Он саданул кулаком в кухонную дверь так, что та лопнула прямо посредине, а на пол посыпались филёнки:
- Шакалы! Шакалы, бля!!! Я же их теперь за пацанов погибших зубами рвать буду, эту падаль!!!
Благо, что малышка Виктория в тот день опять была дома у Тадеуша, который считал её своей родной внучкой, иначе этот грохот наверняка испугал бы малолетнюю девчушку, как напугал её мать… Но… Марина была всё же взрослой женщиной, которая умела справляться со своими страхами… Он обняла Мишку за широкие плечи, и посмотрела в глаза:
- Но ведь ты всю жизнь мечтал быть врачом, Мишенька…
- Мечтал… Только… Тогда я ещё войны не видел… А теперь я знаю, что это такое… Я там нужен, Мариша… Я в спецназе служил… И теперь, наверное, навсегда останусь спецназовцем… Знаешь… Есть у афганцев такая поговорка: «Старую собаку невозможно научить новым командам!»…
- И что теперь будет?
- Поговорю с Тадеушем… Мы с ним несколько раз в Балашиху ездили… Там есть часть одна, мы её бойцов тренировали… Я ещё толком не понял, но знаю точно, что это часть какого-то спецназа…
- А дальше-то что?
- Напишу рапорт, пусть меня на «сверхсрочную» службу возьмут… И будет у тебя, Маринка, муж – армейский «сверчок»…
- И уговаривать тебя, я так понимаю, нет смысла?
- Мне надо в Афган вернуться, Марин… Не смогу я жить спокойно, если за пацанов не отомщу!..
- И это надолго?
- Пока война не закончится… А потом уж и в академию вернусь… Доучусь как положено, и буду дипломированным хирургом… А сейчас… Пойми! Я просто не могу иначе!..
Маринка тогда только всхлипнула тихонько, но ответила без укора:
- Ну, что ж, Миша… Значит, наверное, так и в самом деле надо… Иди… Служи… Учи других выживать… И обязательно выживи сам!.. А мы… Мы тебя будем ждать… Ждать и надеяться, что все пули пролетят мимо тебя, родной… Иди… – Она обняла его, и прошептала. – Спасибо тебе, Господи, что подарил мне настоящего мужчину… Служи, родной, и помни, что у тебя есть дом и семья…
…14 января…
…Учитель Тадеуш, когда узнал Мишкино решение, и причины, по которым оно было принято, молчал полдня… А потом, так же молча, одним жестом, позвал Мишу за собой, усадил в свою старенькую потрёпанную «копейку», и в полной тишине отвёз его в Балашиху…
…Каков был разговор у Тадеуша с командиром этой воинской части, для Мишки навсегда осталось загадкой, но… Через сорок минут ожидания в коридоре, дверь командирского кабинета отворилась, и из неё вышел крепкий моложавый подполковник. Он внимательно, оценивающе посмотрел на Мишку и протянул ладонь для рукопожатия:
- Меня зовут подполковник Воловец… Я командир Отряда… Рабочий позывной «Батя»…
- Сержант запаса, Михаил Парубец, позывной – «Док»! – Ответил Мишка…
- Уже не «запаса»… Уже сержант «сверхсрочной» службы… Добро пожаловать в семью, боец!.. Надеюсь, что ты не подведёшь своего учителя…
- Не подведу, товарищ подполковник! Никогда!..
…Вот так 14 января 1986 года, в Отряде появился ещё один боец – Док…
Часть пятая
«Никто, кроме нас!»…
… Ты просила писать о работе,
О погоде, о новых друзьях,
О войне, о прыжках с вертолета,
О закатах в афганских горах…
Хорошо, я на этом листочке
Опишу всё как есть, без прикрас,
Ты прочтешь в этих скомканных строчках,
Что в газетах не пишут о нас…
Я тебе расскажу о дуканах,
О пустынях с горячим песком,
И о том, как нас крестят душманы
Пулеметным, свинцовым дождем…
О верблюдах, к обстрелам привыкших,
О боях, о ночной тишине,
О друзьях – о живых и погибших,
О жестокой и странной войне…
В той войне нет ни фронта, ни тыла,
Но не легче от этого нам –
Нам, в чей стриженный, круглый затылок
Из-за камня стреляет душман…
Мы не боги – мы просто солдаты,
Нам знакомы и ярость и страх,
И пропитаны кровью закаты,
Что пылают в афганских горах…
А теперь – я листок разрываю
И сминаю в суровых руках.
Ты его не получишь, родная,
Ты не будешь читать о боях…
Ты другие слова прочитаешь,
Распечатав солдатский конверт:
«У меня все в порядке, родная,
Жду ответа. Целую. Привет!»…
* * *
Осень 2008 г. Москва.
И опять немного от автора…
«…А дальше?» – спросит, конечно же, мой Читатель…
Ну, а что дальше?
Мишка, волею судеб и жизненных перипетий попал в Отдельный отряд специального назначения…
Но и здесь он не изменил, всё же, своему истинному призванию – призванию врача…
Рассказывать о том, какие тренировки пришлось пройти Мишке, я думаю, не стоит – об этом мною уже написано несколько книг…
Скажу только одно: весной 86-го сержант Парубец, как полноправный боец, был зачислен в состав разведдиверсионной группы капитана Князева, или попросту Шаха…
И пошли «служебные командировки»…
Не хочется повторяться о том, что уже написано в книгах «Железный прапор» и «Слон»… Скажу одно – Мишка был «незаметным», никогда не лез «поперёк батьки в пекло», но всегда был настолько незаменимым бойцом, неотъемлемой частичкой этой боевой семьи, называвшейся РДГ, что теперь её невозможно было представить без сержанта Парубца…
И где только не успел побывать Док, за те два года, пока летом 88-го в Отряд, командиром РДГ пришёл его последний командир, молоденький лейтенант Андрей Проценко…
Они опять летали на выполнение спецзаданий «за Речку», в опалённый войной Афганистан, в Таджикистан, в Дагестан… Обо всём этом ваш покорный слуга уже успел рассказать в других книгах…
Но автору хочется вспомнить те, совместные операции, в которых вместе с Доком принимал участие уже и сам Филин… И рассказать о той, «незаметной» роли, которую играл в них Док…
А началось всё опять с Афгана…
С той, самой первой, для молодого лейтенанта, и едва не ставшей последней, боевой операции…
И рассказать о Доке хочется не как о прекрасном разведчике-диверсанте в чем ни у кого и никогда не возникало никаких сомнений, а о другой его ипостаси – рассказать хочется о Доке-враче…
Тогда, осенью 88-го, в той совершенно безумной и нереально сложной, даже для таких профессионалов, спецоперации, эта Мишкина ипостась, его вторая сущность проявилась не сразу, а только через почти две недели… Именно в тот момент, когда всем им потребовались его знания и уже немалый опыт в «военно-полевой хирургии»… Тогда, когда они нашли, всё же, на старой заброшенной конюшне, близ пакистанского городишки Чаман чайханщика Хайзуллу, но в таком состоянии, что…
* * *
Ноябрь-декабрь 1988 г. Афганистан.
Операция «Хайзулла» …
…- Тут вот ещё что, командир…
Всего несколько минут назад группа сумела бесшумно захватить старую конюшню, которую охраняли несколько «духов», и теперь командир «боевой тройки» Индеец, докладывал Андрею результаты этого захвата…
- Ну же, Артур!
- Там, у них, один пленный афганец, в клетке сидит, полужмурик… Его видимо пытали – я много чего видел в этой жизни, но этот должен был их сильно достать, если с ним такое сотворили… Пойдем, посмотришь…
В одной из комнат была оборудована походная тюрьма.
То, что увидел Филин, заставило его сердце ухнуть куда-то вниз, к каблукам…
Невольник сидел на полу, а его руки прикованы цепями к стене и разведены в стороны. Черная борода, смуглое лицо, всё бы ничего, но вот ноги!.. Кто-то методично, от колен вниз до щиколоток срезал ремешки кожи, в сантиметр шириной, получилась эдакая бахрома…
Он сидел в луже собственной крови, не подавая признаков жизни, а вокруг вились жирные мухи…
Волосы на голове Андрея приподняли чалму.
Не говоря ни слова, к афганцу бросился Док…
А Филин вышел на порог… И таким сладко-пьянящим показался ему воздух, после смрада и сладковатого запаха крови в узилище, что голова пошла кругом…
- Андрюха, тут такие дела… – Зашептал в ухо Док. – Края надрезов заживали не одновременно – его планомерно резали в течение, думаю, часов 40, никак не меньше… Он в болевом шоке, но, видимо крепкий мужичок… Он в сознании, и всё бормочет, что, мол, он несчастный чайханщик и кроме шурпы и чая ничего не знает… С ним сейчас Бай.
- Слышь, Док… – Андрей перевёл дух, еле-еле справившись с рвотным рефлексом. – Это Хайзулла... Это мы его искали…
- Ох, ни фуя себе струя!.. – Этот вояка был удивлен по-настоящему. – Выше подоконника!.. Ну и что дальше?
- Будем думать, и думать быстро!
Обалдевший от новости Док, пошёл поделиться ею с ребятами, а Филин остался стоять на пороге… Его никто не трогал, не задавал вопросов – каждый понимал, что от принятого командиром решения теперь зависят и их жизни…
Через несколько минут Андрей вновь вошёл в помещение, где находился Хайзулла, и не без содрогания, наклонившись над лицом Хайзуллы-Николая, он стал пристально всматриваться в это, невероятно постаревшее, лицо друга детства.
- Я вкатил ему промедол и, как смог, сложил в «кучу» его ноги… – Проговорил над ухом командира Док. – Он потерял много крови, лейтенант, и уже почти не жилец… Но, организм крепкий – выдержать такое не каждый смог бы… Он будет спать долго, не трогал бы ты его сейчас. Ему и так отвалило на всю жизнь…
Внезапно Хайзулла открыл глаза. И, от ясности взгляда, у Андрея мурашки поползли под одеждой.
- А я всё думал. – Очень медленно произнёс Хайзулла. – Кто же этот мой Большой Шанс, которого я знаю в лицо? Ну, привет, бача …
На большее, видимо, сил не осталось…
А потом…
Потом был тот бесконечный марш-бросок по дороге на Кандагар, а потом и через пески Регистана, был бой с преследовавшими группу «духами» полевого командира Алихана на мосту через Гильменд, была та безумная переправа на плоту, сооружённом из досок кузова грузовика… И всё это время Док, теперь полностью «превратившийся» во врача, ни на шаг не отходил от раненного, полуживого советского разведчика, который, собственно говоря, и был их «заданием»…
…Они упорно шли на север, к Газни, но… Время уходило неумолимо, словно вода в песок, и Хайзулле становилось всё хуже и хуже…
И хоть Док полностью взял его под свою опеку, Хайзулла всё чаще впадал в беспамятство и бредил. А Док с каждым часом становился мрачнее грозовой тучи…
- Андрей… – Как-то произнёс Док на девятый день этого «пути домой», сидя, около, опять начавшего бредить Хайзуллы. – Я сделаю всё что умею, но без антисептиков и антибиотиков мы его не довезём…
- Что посоветуешь, Док?
- Не знаю. Может, нужно было рискнуть и пошарить в Калате?
- А секретность?
- А если он кончиться у меня на руках?
- Нельзя этого допустить, Миша… Тогда все усилия псу под задницу!..
- А его организм нас не спросит, Филин! Твоё «задание» и так уже полутруп!.. Мы его уже больше недели за собой таскаем – растрясли сильно… Ещё два-три дня и будет твой чайханщик на тучке Аллаху чай заваривать!.. Это я тебе как медик говорю, а не как боец группы Филина!..
Андрей смотрел на лицо своего друга детства, покрытое крупными каплями пота, на губы, говорившие что-то, на непонятном ему языке, и понимал, что Док прав, но решения не приходили.
- И ещё… Если я и дальше буду обезболивать его промедолом, то через неделю он станет законченным наркошей… – Подлил масла в огонь Док.
- Ладно, Миша, дай подумать…
…9 декабря…
То, что произошло к вечеру этого дня, помогло, как оказалось потом, всей группе Филина…
«Было бы счастье, да несчастье помогло»…
…- Андрюха, слушай… – Внезапно вскинулся Медведь.
Где-то впереди, скорее всего на шоссе, шёл бой.
- Километрах в пяти по ходу, слушай! – Горячо шептал Медведь. – ДШК молотит, и кажется, миномёт…
Горное эхо доносило, такой узнаваемый, рокот крупнокалиберного пулемёта, и характерный свист, а за тем взрывы. Миномёт!
- Слухай, Филин… – В задумчивости проговорил Медведь. – А то, часом, не Алихан спутал кого с нами, а? У этого башибузука и ДШК есть, и минометы. Как думаешь?
- Бля! А ведь похоже на то, Игорь!
- Та-ак! Приехали… Твою мать!
- Будем ждать… – Сказал Филин. – До темноты… Потом пойдём дальше. А пока будем думать…
Звуки боя затихли очень скоро, но Филин ждал…
На шоссе они вернулись в 22.00…
В автобусе находились только Док с Хайзуллой, Змей с «Утесом», да Тюлень с «баранкой»… В головном дозоре шли Ганс и Бульба, остальные разбежались по флангам. Шли медленно, внимательно осматривая подходы к шоссе. А через два с половиной часа впереди завыл «горный волк» – Ганс объявил срочный сбор.
То, что увидели ребята, было жутко…
Андрей смотрел на место боя, или скорее побоища, и как будто видел всё его течение собственными глазами…
В засаду попал, как было видно по красным крестам на машинах, армейский полевой госпиталь…
Головной БТР, видимо, подорвался на кумулятивном фугасе – он уже догорал и к запаху гари добавлялся тошнотворный запах сгоравшей живой плоти. Два других БТРа охранения, в середине и хвосте каравана, были расстреляны из гранатометов…
Всё это могло произойти в первые, считанные, секунды, а дальше, закупорив колонну на шоссе, её методично расстреляли из всех стволов…
Особенно усердствовал ДШК… Как в тире! Суки!!!
Но то, что случилось потом – это было уже за рамками человеческого понимания. Эти подонки вытащили на дорогу из машин, видимо, оставшихся в живых медсестер…
Их здесь было восемь, совсем ещё девчушек… Или вернее, восемь обезображенных женских тел. Эти твари их насиловали, а потом убивали… Жестоко – просто резали как овец…
Каждый, из бойцов Филина, был поражён увиденным до самых сокровенных тайников своих, опаленных войной, душ…
И тут у Брата сдали нервы…
Каха – этот суровый грузин, бросился накрывать голые, обезображенные тела медсестёр какими-то тряпками:
- Шакалы, шакалы… – Слезы текли по суровому лицу Брата. – Псы бешенные!
Он всё прикрывал и прикрывал эти останки.
- Брат, что они наделали? – Не ожидая ответа, обратился он к Кабарде. – Как рука поднялась на красоту, а брат? Суки поганые!!! Я вашу маму, я вашу папу, весь ваш род шакалов… А-а! Дэда шеве !
И такой болью повеяло на всех из души Кахи, что ком к горлу…
- Брат, брат, дай «Утёс», да! – С горской горячностью обратился он к Филину. – Я их догоню, не могли далеко уйти, да! Дай пулемет, да! Как брата прошу!..
- Успокойся, Брат… – Обнял, было Каху за плечи Медведь, но тот ужом выскользнул из объятий.
- Нет, брат, нет!.. Эти девочки нас с того света достают, а они их… Ну, убил в бою – не понял, что женщина… Но они же их как отару овец зарезали, а до этого надругались! – Глаза Брата горели бешеным огнём. – Филин, брат, не дашь пулемёт, так уйду, да! Я их моими ножами резать буду!..
Филин вдруг понял, что Брата не остановить сейчас никому. Месть клокотала в душе Кахи и, как вулканическая магма, искала выхода наружу.
- Слушай приказ, группа! – Голос Андрея слегка дрогнул, но этого видимо, никто не заметил. – Брат, Индеец, Кабарда – головной дозор, отрыв от группы 500 метров, идти на цыпочках, себя не обнаруживать. Брат… Тебе отдельный, персональный приказ – в большую драку не лезть! Этим девочкам уже не помочь, а раскрыть группу – значит сорвать всё задание… Режь их, Брат, режь шакалов, но, по одному и тихо! Ясно?!
- Спасибо, брат, не пожалеешь, да! Не надо «Утёс», я их тихо, дедовским кинжалом… Спасибо, брат!
- Тюлень! Ищи «колёса»! Здесь одиннадцать «Уралов», может хоть один на ходу. Марш! Док, свою задачу знаешь – ищи медикаменты, о которых говорил. Вот она жизнь сучья – не было бы счастья, да несчастье помогло…
- Понял! Щас порыскаем немного! Не может здесь не быть того, что нужно – госпиталь, как-никак! – Уже на бегу просил Док.
- Бай, Ганс, Змей – справа! Мулла, Бандера, Бульба – слева! Тихонько прочешите окрестности, вдруг кто живой остался. Слон в арьергард 300 метров. Медведь, Сало со мной. Пошли, ребята!
Разведчики растворились в ночи как бесплотные фантомы.
…А через 3 минуты – одиночный пистолетный выстрел слева, и тишина…
И «Заплакал шакал»… Это Медведь подавал знак – «Всё в порядке?».
А ответ «ухнула клуша» – «Возвращаюсь!», а за ним «завыл волк» – «Срочный сбор!»…
И опять все вместе.
Ждали только охранения слева…
Внезапно, словно привидения, из «зелёнки» появились Мулла и Бульба, и немного поодстав от них, шёл Бандера, неся на руках нечто, извивающееся, похожее на человека…
- Вот, командир!.. – Наконец-то справившийся с ношей, произнёс Сашка.
Ношей оказалась молоденькая девушка, лет 20-ти, в каких-то жалких лохмотьях, оставшихся от формы, не прикрывавших ни один из женских «секретов»…
«…Натуральная блондинка…» – Совершенно машинально отметил про себя Филин, сам же и, удивляясь, не к месту появившееся мысли.
- Кусается… – Без злобы произнёс Бандера, показывая, окровавленные, искусанные до локтей, руки. – В Муллу стреляла, ещё бы немного и хана нашему проводнику…
Только сейчас Андрей заметил, что Абдулло сидел на асфальте, по-восточному, поджав под себя ноги, и зажимал ладонью рану на левом плече.
На девочке, каким-то чудом, держался пагон прапорщика медслужбы.
- Ты кто? Говори! – Спросил Филин.
- В-военф-фельдшер п-п-прапорщик Хмельницкая… – Прошептала та.
- С каравана?
В ответ, лишь, немой кивок головы.
- Говорить-то можешь?
- Н-н-не з-знаю… – Её била крупная дрожь.
- Ну, значит можешь.
- А-а в-вы к-кто?
- Мы, красавица, те, кто тебе поможет.
- В-вы наши?
- Наши, наши…
- Ой, м-мамочки! – И тут она разревелась. – А т-тот бородатый, н-ну в которого стреляла, тоже н-наш?
- И он тоже наш!.. – Успокоил её Андрей.
И тут началось нечто, чего не мог ожидать никто…
- Ребятки, м-миленькие, р-родненькие! А я т-там сижу, а в-вы здесь. – Такого потока слез не было, наверное, даже во времена Большого Потопа. – А я с-сижу и м-мужика жду, а-а вас тут ц-целая толпа! М-мальчики, вы меня с-спасёте? Да? Я ж-же ведь женщина, к-к-красивая… М-мальчики, к-кто хочет женщину? Н-ну, чего стесняетесь? Я ж-же сама прошу!!! – Бедная девочка металась между бойцами, и не знала, на ком ей остановиться.
Все просто остолбенели.
А что прикажешь делать? Они-то понимали в чём дело, но… Но делать-то что?!!
И тут, на выручку всей группе пришёл Док…
Схватив «прапорщика медслужбы», он, что было сил, прижал её к себе.
- О, к-красавчик какой, х-хочешь меня? – И красивые, «бантиком», губы вытянулись в ожидаемом поцелуе.
В ответ Док, наотмашь, залепил две такие пощёчины, что аж эхо отозвалось в горах.
- Ты чё, Док? – Вскинулся, было, Змей. – Ты чё творишь, бля?!
- У неё истерика – последствие перенесённого шока, от увиденного! Что, не поняли ещё?!! Да она сейчас что хочешь, сделает!.. Вы лучше найдите, во что её одеть, вон от формы одни шнурки остались, да погон на лифчике!.. – Зло проговорил Док, обнимая, затихшую в его объятиях девушку…
Бедная «прапорщик медслужбы» скулила и тихонечко подвывала, как голодный, брошенный щенок. Но… Док знал своё дело, как никто другой…
Филину нужна была информация, и получить от неё мог от девушки. И Миша старался привести её в чувства побыстрее… Не прошло и двух часов, как Андрей, наконец-то, смог поговорить со своим «найдёнышем»…
- Ну что ж, красавица, давай расскажи нам, кто ты, что и откуда?
Одетая, в чудом сохранившуюся, где-то в недрах каравана, форму, девушка начала говорить:
- Я – старшая медсестра полевого госпиталя, прапорщик Хмельницкая…
- Тебя зовут-то как?
- Ирина… – И тут же выстрел глазами из-под длиннющих ресниц.
- Так, Ирина! – Ох, не проста была «прапорщик», ох не проста! – А дальше, что?!
- Мы эвакуировали раненных из Кандагара…
«Опаньки! – подумал Андрей. – И что же дальше?»
- Вышли из Кандагара неделю назад, ну, 3 декабря. Шли медленно – у нас «тяжёлые» были, а дорога, сами знаете какая…
- Знаем, знаем, дальше говори!
- Не т-торопите меня, товарищ… - Она задумалась ненадолго. – Капитан, наверное? Мне не очень хорошо…
Увидев, сдвинувшиеся брови Филина она тут же затараторила:
- Позавчера, из Калата, «тяжёлых» забрали летчики на своих санитарных вертолетах, а остальные пошли на Газни в караване… – На её глаза опять навернулись слезы.
На повторную истерику у Андрея не было времени, поэтому он решил говорить по-армейски жёстко, пресекая, тем самым, поползновения к женским «соплям»:
- Дальше!
- А, а вы кто?
- Дальше прапорщик!
- Из Калата выходили в 3 часа дня…
«…Три часа дня! Женщины на войне, а разговоры как на кухне. Военный сказал бы в 15.00…»
- Дальше, дальше, прапорщик, ты же военный человек!
- А вечером попали в засаду… Всё произошло очень быстро. Нас сопровождали десантники из Кандагара, их БТРы взорвались как-то одновременно… Я, товарищ капитан, здесь уже целый год, и научилась быстро реагировать на взрывы… Как… Ну, не знаю как кто!..
- Я лейтенант… – Поправил её ошибку Филин.
- Ну, так будешь ещё капитаном… – И опять залп из-под ресниц…
- Говорите, прапорщик!
- Я выпрыгнула из кунга, и в кусты… А они стали специально стрелять по красным крестам!.. Они нас расстреливали!.. – Ирина всхлипнула, шмыгая носом. – И ещё кусты эти – сплошь колючки… Изодралась вся… Больно…
- Ладно, прапорщик, дальше всё понятно…
Андрей думал, глядя на девушку, что же дальше делать. А она, как побитый щенок, жалась к Филину.
- Послушай, лейтенант… – Зашептала, вдруг, девушка. – Ты женат, а? А хоть бы и женат… Хочешь, я буду твоей ППЖ , а? Нет, правда? Хочешь?
- Слушай меня, Иришка… – Андрей обнял такое податливое девичье тело. – В другое время, и в другом месте, поверь мне на слово, я бы тебя не упустил… Но, пойми, ты же прапорщик, мы на задании, всё же… Уже почти в самом его конце. Мы в этом грёбаном задании уже больше месяца – почти весь Афган пересекли… И осталось-то нам всего ничего – до наших дойти, до Газни… Понимаешь? Потом… Ладно Иришка? Всё потом…
Девушка послушно кивнула головкой и опять зашмыгала носом. Её необходимо было чем-то занять. Чем? Да её профессией, вот чем!
- Слон, давай Дока ко мне!
Док явился через три с половиной минуты.
- Я здесь, Филин.
- Миша, бери-ка с собой вот этого прапорщика медицинского… – Андрей кивнул на девушку. – И к нашим «трёхсотым»… Как они там, кстати? Что нового?
- «Чайханщик» в отрубе, бредит… Ещё сутки-двое задержимся, и мне придётся резать ему ноги, чтобы избежать гангрены… А в таких условиях – это… В общем, я ничего не гарантирую… У Муллы – плечо на вылет, кость не задета… Но, сама рана поганая, видимо, порвана вена – кровь так и хлещет – без операции он долго не продержится... – Доложил Док невесёлые новости.
Он покосился на девушку:
- Укушенному Бандере руки обработал и вкатил противостолбнячный… Может ещё и от бешенства ему кольнуть, как скажешь? – И улыбнулся уголками рта.
- Не надо… – Надула губки Ирина, и тут, тихонечко так, стала посмеиваться, сказала. – Я здоровая, испугалась только…
- Ладно, Док, бери прапорщика и к раненым. Их надо довезти до наших. И посоветуйтесь, там, что с Муллой делать. Зашейте ему плечо, что ли, как-нибудь, или ещё чего… Короче, вы медицина, сами знаете что делать… Всё! Оба свободны!
Док увёл девушку к нашему автобусу…
- Медведь. Что там, у Тюленя с «колёсами»?
- Колдует над одним из «Уралов», говорит что, может быть…
- Быстрее бы, ночь на исходе, уходить надо…
И тут мощно, басовито, взревел двигатель грузовика…
…Волею случая, было потрачено ещё несколько суток… Спецназовцы вынужденно «отдыхали», и только Док так и не выкроил для себя ни минуты для отдыха – у него «на руках» были двое раненных и девушка. «Прапорщик» хоть и крепилась, но время от времени всё же впадала в «тихую истерику», да они и понятно, пережить такое… Вот и приходилось Мишке проявлять чудеса не только хирургии, ни и психиатрии, чтобы никого из них не потерять…
Но, как бы там ни было… Благодаря его заботам Мулла, понемногу, оклемался и, хоть, был ещё очень слаб, но старался хоть чем-то помогать группе, вышедшей в свой последний марш-бросок в горы 15 декабря… Он, сидя верхом на трофейной лошади, мутным взглядом, всматривался в скалы и, о чудо, не раз уже, предостерегал от опасности…
А вот Хайзулла… Этот был плох, хоть и в сознании…
Док, улучив момент, прошептал Андрею, что ещё, максимум, сутки, и начнется гангрена, и не помогут даже те медикаменты, которые он нагрёб в расстрелянном госпитале. Это же подтверждала и Ирина. А поэтому группа Филина упорно лезла в горы…
И они победили, в конце концов, выполнив это неимоверно сложное задание! И все остались живы… В чём была не просто немалая, а огромнейшая заслуга Мишки Парубца…
* * *
Осень 2008 г. Москва.
И опять немного от автора…
…И они победили, в конце концов, выполнив это неимоверно сложное задание! И все остались живы… В чём была не просто немалая, а огромнейшая заслуга Мишки Парубца…
…Самое главное, без «розовых соплей», в любом спецзадании, его конечный результат… А результатом того задания было – живой Хайзулла…
И они справились…
О том, какой ценой, ты уже знаешь, мой дорогой читатель, прочитав книгу «Сделать невозможное», но хочется сказать ещё кое-что…
…Никакой личный героизм каждого из спецназовцев группы Филина не был бы оправдан, в конце концов, если бы «Хайзулла», или Николай Караманов, или просто «Монах», умер бы где-то на этом пути… Тогда все усилия были бы зря…
И, положа руку на сердце, именно Мишка, именно Док, совершил не спецназовское, а именно врачебное чудо, буквально вытащив Николая с того света обратно, к жизни…
Хотя…
И по-настоящему спецназовских чудес Док совершил за свою жизнь более чем предостаточно!.. Тех чудес, где требовалась железная выдержка, сквозь сжатые до скрежета зубы. Тех, где от того, насколько ты умеешь работать в команде, зависит не только твоя жизнь, но и жизни твоих товарищей… Тех, когда плюёшь на самого себя, на свои желания, на свою боль, понимая, что это мешает общему делу…
Да вспомнить хотя бы ту, таджикскую операцию зимой 90-го!..
* * *
20 января 1990 г. Горный Бадахшан.
Кишлак Кульджа…
…19 января, 20.00 РМ…
…Транспортные Илы Отряда поднялись в небо в снегопад… и взяли курс на восток…
Их путь лежал в, разрываемую горем, Фергану…
Впереди было около пяти часов относительного спокойствия. Ребята дремали, пытаясь урвать последние часы отдыха. Зная всю сложность задания, так могли поступать только настоящие профессионалы. Кто знает, когда удастся поспать в следующий раз? Может только Всевышний…
Равномерный, мощный гул турбин навивал дремоту. И только Филина мучило какое-то смутное беспокойство:
«…Тяжёлый будет десант. Ох, бля, какой тяжёлый! Так прыгать ещё не приходилось – ночью, на скалы, при максимально ограниченной снегопадом видимости… Да ещё никто не знает какой там будет ветер в этих горах. А высота?! С кислородными аппаратами мы ещё не прыгали, а тут… Высота-то 5000 метров, а фактически-то, у нас будет не более 700 метров – высокогорье, мать его!.. Да ещё этот мороз!.. В Москве было минус 17… А что будет там, в Бадахшане? За 30 упадёт?.. Надо будет лицо жиром намазать или, хотя бы, вазелином… Ребята, вон, все с баночками сидят. Ну, да ладно… Нам бы только приземлиться удачно, а там уж полегче пойдёт…»
…Не мог знать тогда Филин, что, то, что должно было произойти, он сменил бы на сотню вот таких же, смертельно опасных, десантов… Ну да это будет потом, а пока группа Филина со скорость, что-то около, 1000 километров в час приближалась к началу своего задания…
…- Ты, сынок, не торопись… Десант твой будет не из лёгких, потому я и полетел с твоей группой – летунов моё присутствие дисциплинирует!.. И выпускающим поработаю – вспомню молодость… – Говорил Филину Батя, но скорее говорил себе. – Ты поспал бы немного, а я минут за 30 до «точки» тебя толкну…
- Попробую… – Андрей откинулся к вибрирующей обшивке самолёта.
- Вот и хорошо… – Батя говорил так тихо, что кроме него самого никто не мог слышать этих слов. Это были, даже скорее, мысли вслух. – Поспи, мальчик. Хотя уже и не мальчик – офицер, орденоносец… А всё равно – пацан-пацаном… Да и вся команда твоя… Ну, кроме, разве что, Тюленя… Шпанюки – авантюристы. Всё пострелять да повзрывать им… Их самих и стреляют, и взрывают, а им всё нипочём… А Филин?! Сидит и обдумывает, что и как делать… Да им всем, только за одно такое десантирование, по ордену повесить нужно! Тут бы кости собрать, в таких-то условиях. Э-эх! Мать вашу… Мальчишки! С большими яйцами…
…В 1.15 из кабины пилотов вышел штурман, показывая Бате указательный палец левой руки.
- Филин! – Батя толкнул Андрея. – Мы на подлёте! Готовность 10 минут!
- Е-эсть! Группа приготовиться! До точки 10 минут!..
Зашевелились, просыпаясь, бойцы Филина. Проверили пряжки парашютов, оружие, кислородные аппараты. Медведь и Змей осмотрели ещё раз крепление на тюке с грузом… Подёргали, ещё раз что-то, подтянули. Появившийся штурман поднял над головой правую руку с оттопыренными тремя пальцами.
«Три минуты!»…
Поднялись, выстроились в два коротких строя по пять человек. Затылок ощущает дыхание, рука на плече впередистоящего…
Резкий поток холодного, обмораживающего ветра ударил в грудь, и казалось, ком снега поселился внутри сердца – медленно начала открываться задняя аппарель Ила…
«…Сейчас мигнёт жёлтая лампочка – 5 раз, а дальше зелёная и вперёд!..» – Подумал Филин.
- Ни пуха!.. – Прокричал в ухо Батя.
- К чёрту!..
На четвёртый сполох жёлтого огня Батя со штурманом вытолкнули в боковую дверь тюк.
Зелёный!!!
Побежали, пригибаясь, и посыпались из самолёта, словно горох из дырявого мешка. Получили тугую, увесистую зуботычину морозного ветра и провалились в чёрную, снежную бездну…
«…Тысяча один, тысяча два, тысяча три, тысяча четыре, тысяча пять – кольцо!..»
Рванул вверх, раскрывающийся купол параплана, удар в пах лямками «сбруи»…
«…Так, норма! – Филин огляделся. Под ним смутно серели десять куполов. – Отлично! Грузовой тоже раскрылся… Теперь только бы не разбросало на километры…»
Мороз обжигал…
И темнота… Это было, пожалуй, пострашнее всего… Неожиданно, резкий порыв ветра бросил Филина на несколько десятков метров в сторону.
«…Твою мать! – Андрей тянул стропы, пытаясь сохранить направление. – Только бы всё было хорошо, бля! Не видно ни хрена и этот ветер, сука! Только бы пацанов на скалы не вынесло!..»
Замигала лампочка высотомера – 50 метров… Андрей сбросил кислородную маску и, делая усилия над глазами, стал всматриваться вниз. Ещё 9-10 секунд…
Вот он момент истины!!!
Земля надвигалась, словно локомотив… Он стал различать какие-то предметы, кусты… Филин спускался по плавной косой траектории, пытаясь затормозить падение управляемыми стропами…
«Ещё 4-5 метров и будет пор… Бля-а-а!..»
Он резко задрал вверх ноги, едва увернувшись от, невесть откуда появившегося, огромного валуна… Да так и приземлился – задницей в сугроб, зарывшись по грудь и, отбив копчик…
Загасив купол, поднялся, с трудом, и огляделся.
Метрах в 20-ти от него высился скальный палец в три человеческих роста.
«…Прилетел, бля, в Азию! Ещё немного, и сел бы жопой на этот кол, мать твою!.. Повезло!..»
Достав фонарик с узким, как карандаш, лучиком голубого света, Филин сделал по две вспышки на все четыре сектора и, заметив несколько ответных вспышек, стал ждать…
Группа собиралась долго… Разбросало, всё же, её ветром…
Через двадцать минут послышался первый сигнал и, вслед за ним, из темноты появились Бай и Сало. Ещё через несколько минут, явились Мулла, Змей и Бульба. Дальше ожидание затянулось, но прошло ещё пятнадцать минут, и к ребятам присоединились Медведь и Бандера, волочившие тюк с грузом…
- Все в порядке? – Тихо спросил Филин.
- Норма…
- Порядок…
- Жопу, бля, отбил об камень… – Сказал Змей. – Синяк будет, наверное, аж до затылка!..
- Главное, что бы твоя жопа ни распухла – в штаны не влезет… – Пробубнил Бандера, распаковывая тюк.
- А я её в снег засуну… Для охлаждения…
- Кто видел Дока и Ганса?
- Их отнесло от меня метров на 500 или больше… – Сказал Бай. – Там скалы голые…
- Хреново…
- Будем искать?
- Подождём ещё, минут десять… Пока, распределить груз…
Вдруг, метрах в трёхстах от группы «завыл» горный волк. Ребята замерли, насторожившись. Через мгновение, они увидели три серии частых вспышек – «Все ко мне! Нужна помощь!»…
- Бандера, Бай, бегом!
«…Что-то случилось… Только бы все живы были!..»
…Вскоре, они различили три приближающиеся фигуры.
Кто-то шёл прихрамывая, а кого-то нёс на своём мощном плече Бандера…
«Кто?!.» – Ударила Филина мысль и бросила навстречу.
Хромающим оказался Док…
А вот Гансу не повезло… Совсем не повезло…
- Нас на скалы выдуло… – Морщась, говорил Док. – У меня вывих небольшой – ерунда, жить можно, а вот у Ганса совсем хреново… У него, при падении, нога провалилась в расселину, а купол потащил… В общем – открытый перелом… Он без сознания. Необходимо срочно в госпиталь, иначе Маргус без ноги может остаться…
Ребята смотрели на белое, как мел, лицо Маргуса, а несший его Бандера, уже распечатывал пакет первой помощи.
- Давай-ка, лучше я попробую что-то сделать, Сашок… – Протянул руку Док. – Ему сейчас главное кровотечение остановить и кость зафиксировать, как есть… Остальное ему потом , в госпитале делать будут… Если вытащим…
Сломанная кость, прорвав кожу и ткань формы, страшным обломком выглядывала наружу.
- ****ец! Приехали… – Констатировал Медведь. – Что теперь, Командир?
- Что теперь делать, что теперь делать?! – Филин ожесточённо тёр лоб ладонью. – Игорь, возьми карту и сориентируй нас по месту… Что делать? Я откуда знаю, что теперь делать?!. Мать их, эти горы!.. Постарайся поточнее, Медведь – это сейчас очень важно!..
Андрей оглянулся по сторонам:
- Змей, Бандера… Придумайте, из чего можно сделать носилки… Его выносить надо! И, быстро, пацаны, быстро!
Они метнулись куда-то в сторону и, тут же, пропали.
- Миша, ты сам-то как? – Спросил у Дока, колдовавшего с бинтами над ногой Ганса.
- Терпимо… Пока холодно – не распухнет, а там, может, и вовсе пройдет…
- Посмотрим…
- Филин… – Появился Медведь. – По ориентирам, мы в пятнадцати километрах западнее Кара-Мыка этого…
- Ну-ка, покажи!
- Вот, здесь… – Игорь ткнул пальцем в точку на карте.
- Так, а это что за Кульджа?
- А хер его знает… Кишлак, наверное, какой-то, горный…
- Километров шесть-семь будет?
- Вроде так…
- Хорошо!.. Идём на Кульджу!.. Там оставим, Дока и Ганса, и потопаем дальше…
- Меня-то чего оставлять?!
- А того, Миша, что раненому нужен медицинский уход до момента, пока вас не заберёт Джо! Ясно? Он со взводом должен идти на броне на Кара-Мык из Сары-Таша… Дадим радио в эфир – он подойдёт из Кара-Мыка, не так-то уж там и далеко, а не получится – вызовет «вертушку»… Да и не известно ещё, что там у тебя самого с ногой, а нам по горам этими долбанным, что козлам скакать предстоит… Если станет хуже – тебя негде будет оставить, Док… Кругом только «вечные снега» и голые скалы…
- Обидно, бля! С вами хотел!
- Ничего, Миша, ещё успеешь!..
Тем временем Бандера и Змей приволокли откуда-то две кривые жердины и стали расшивать по швам тюк из-под груза.
- Получится хоть что-нибудь? – Спросил Андрей.
- Получится! – Змей споро резал нити шва. – Брёвнышки сырые – не сломаются, а брезент такой, что и его ножом не возьмёшь – значит, тоже выдержит! Стропами и лямками свяжем, сверху брезент – Маргус как падишах поедет…
- Ну, его к Бениной маме так кататься… – Проворчал, помогавший Змею, Бандера.
Андрей вернулся к Гансу.
Маргус всё ещё не приходил в себя.
- Что-то не прёт нам, командир, в этом году… За месяц почти половина группы в «трёхсотых»… Как думаешь, потянем задание или помощи попросить? – Проговорил, стоявший рядом Медведь.
- А ты сам-то, что сделал бы?
- Не знаю! Хотя, меньше народа – больше кислорода…
- А какого тогда спрашиваешь?
- Ладно, проехали…
Часы показывали 3.15. С неба мощными зарядами сыпал снег и дул пронзительный ветер.
- Ну, что, двинулись вперёд, разведчики? – Произнёс Филин. – Пошла группа!
Медведь, Змей, Бульба и Бандера подняли носилки и двинулись вслед за Муллой, ушедшим на 50 метров вперёд и, как всегда, прокладывающим путь всей группе…
Да! Горы…
Памир – это вам даже не Кавказ!..
Группа пробивалась к кишлаку, отдавая все силы… Какой там мороз?!! От всех пар поднимался столбом, как-будто они только-только выскочили из бани… Пот валил градом, застывая сосульками на, успевшей уже отрасти, щетине…
Ганс, худощавый на вид, оказался достаточно увесист… Ребята сменяли друг друга каждый час, но, всё-равно, силы заметно таяли. Лёгкие, от тяжёлой работы и нехватки кислорода, здесь в высокогорье, казалось, вот-вот разорвутся…
Группа шла медленно, подстраиваясь под темп Дока, а тот, всё чаще и чаще, останавливался, что бы передохнуть и, с каждым часом, шёл всё медленнее, и уже заметно подволакивал покалеченную ногу…
Через четыре часа, когда они прошли не больше двух километров, Филин объявил привал.
- Змей!.. Посмотри-ка, Лёша, по сторонам – Доку нужно смастерить какой-нибудь костыль, иначе не дойдёт…
- Понято… Сделаем…
- Ну, что, Мишаня? – Филин присел рядом с Доком и, только сейчас, увидел его, посеревшее от боли, лицо. – Как нога?
- Погано… Кажется, связки порваны… Тогда, в горячке, и не понял, а сейчас уже хреново стало… Ты был прав, командир – не потяну я этот переход…
- До Кульджи-то хоть дотянешь? Ещё километров пять…
- А куда я, на хрен, денусь, Филин? Что бы вы ещё и меня несли? Тогда, это будет полная жопа – бери группу голыми руками…
- Тебе сейчас Лёшка придумает что-нибудь, типа костыля, что бы мог опираться… Ничего! Дойдём!
Док вымучено улыбнулся, доставая шприц-тюбик с промедолом…
- Мулла. Что у нас по курсу?
- Сплошь скалы. Плохая дорога, командир… Снег всё засыпал, идём как по полосе МВЗ – каждый шаг думать надо…
- Думай, думай дорогой!.. До Кульджи ещё километров пять. Сколько времени будем идти, Абдулло?
- Если снег закончится – часа три, если нет – пять-шесть, не меньше…
- Километр в час… – Задумчиво произнёс Андрей.
- Здесь горы, Филин, а у нас «трёхсотый» на руках. Даже не один…Когда ребят оставим – пойдём быстрее…
- Скорее бы уже… Время не ждёт…
Пробиваясь сквозь снег, они, всё же, дошли до кишлака, потратив одиннадцать(!) часов на, эти, пять-шесть километров…
Дока, в конце концов, тоже пришлось нести…
Бандере и Медведю попеременно. Нога его распухла так, что пришлось разрезать прыжковый ботинок… Миша пару раз терял сознание от боли, неудачно ступив на камень… Не помогли ни импровизированный костыль, ни обезболивающие уколы…
…В 18.30 Мулла, шедший впереди, поднял руку, сжатую в кулак: «Внимание!». Группа остановилась и, положив носилки с Гансом, заняла круговую оборону, ощетинившись стволами на четыре сектора. Филин и Змей присоединились к, стоявшему на одном колене, Мулле:
- Кажется, пришли, командир… – Доложил тот. – Слышишь, собака тявкает?
Где-то, совсем не далеко впереди, действительно, изредка, слышался брёх собаки.
- Собака в горах без хозяина одна не ходит. Там – или кишлак, или стойбище… Проверить?
- Давай, аккуратненько… Змей, подстрахуй его, издалека…
Разведчики растаяли снежном мареве, а Филин остался ждать, до рези в висках, всматриваясь в сумерки…
Мулла появился, как всегда неожиданно, спустя 10 минут:
- Порядок – это Кульджа.
- Слава Богу! Что там, Мулла?
- А что? Кишлачок – с кулачок, и живёт в нём мужичок – с ноготок, с семьёй – Мурталло Бахтеяров… Он готов взять к себе наших ребят на постой…
Филин кивнул головой, понимая, и подняв руку, сделал несколько круговых движений над головой, подавая сигнал группе о продолжении движения. А ещё через четверть часа, они уже сидели в доме Мурталло, протягивая руки к огню в очаге и, казалось, что никакая сила не сможет сейчас выгнать их на мороз под опостылевший снегопад…
- Уважаемый… – Обратился Филин к невысокому, одетому в традиционный, национальный халат, мужчине. – Хочу просить тебя приютить наших раненых товарищей… Не надолго – дня три-четыре, может пять… Они поранились в горах, а нам дальше идти необходимо… Их заберут. Тоже военные. Поможешь?
- Почему не помочь? Зачем спрашиваешь? – Размеренно заговорил хозяин дома. – Больному в горах худо… В доме место есть… Тепло… А когда за достарханом и так одиннадцать человек – две лепёшки для гостей всегда найдём… Пусть остаются сколько нужно… А мне поговорить о жизни будет с кем – в доме одни женщины…
Андрей улыбнулся этому архаизму – у Мурталло было девять дочерей. Видно, холодно было зимними ночами, вот и грелся хозяин под овечьими шкурами, как умел… Но вести беседы о жизни с женщиной!..
А старшая, Гульнара – волоокая, семнадцатилетняя красавица с иссиня-чёрными волосами, заплетёнными в бесчисленное количество косичек, уже и сама – невеста на выданье… Да только, где же тут женихов-то найти? Вот и положила наяда глаз на нашего Муллу…
…- А скажи-ка Мурталло, есть ли в кишлаке человек, который мог бы пойти проводником? – Продолжал, между тем, Филин.
- Нурали… Нурали Давлатов… Он горы знает – как свой дом. Да, только…
- Что, только?
- Худой человек Нурали, жадный…
- А можно его как-то увидеть?
- Гульнара, сходи, позови Нурали на чай!
Накинув на плечи овечий полушубок, девушка выскользнула за дверь, бросив на Муллу откровенно вызывающий взгляд.
- Пойду, посмотрю вокруг, командир… – Проговорил Абдулло, поднимаясь.
Андрей кивнул, едва заметно улыбнувшись. Он тоже любил женщин и понимал Абдулло.
- Твой друг больница надо… – Подала голос жена хозяина, хлопотавшая около Ганса и Дока. – Совсем плохой… Лечить надо быстро… Умирать может!..
- Замолчи, женщина, когда мужчины разговаривают! – Грозно бросил Мурталло. – Сказано – заберут их скоро!.. Лучше молока согрей, напои гостей… Овечье молоко хорошо от всего лечит… Или не знаешь, женщина?
Не говоря ни слова, она принялась хлопотать у тандыра.
«…Вот же живут! Средневековье натуральное! Дети гор… Мужчина в доме – хозяин, царь и первый, после Аллаха… А и правильно, наверное!!!»
В дом, в сопровождении Муллы и Гульнары, вошёл довольно молодой, лет тридцати, мужчина. Огляделся воровато, что заметили все, поздоровался с хозяином и уселся на корточки около очага.
- Нурали… Моим гостям нужен проводник. Я сказал, что ты можешь помочь.
- Поторопился ты, уважаемый Мурталло – я пятый день болею, простудился видно… Ноги совсем слабые стали… Через хребет дорога не близкая – ноги сильные, крепкие должны быть… Вот, выздоровею – тогда проведу…
- Когда же ты выздоровеешь, уважаемый Нурали?
Нет, не нравился Филину этот человек. И не потому, что отказал. Просто первое впечатление… А своей интуиции Андрей доверял. Потому и решил уже для себя самого, что, независимо от ответа, не возьмёт этого проводника – с Муллой надёжнее…
- Пять-шесть дней буду лежать, молоко с маслом пить. Потом пойдём…
- Нет, спасибо… Ты лечись, уважаемый, не беспокойся – мы люди военные, справимся… – Усмехнулся Андрей.
Хозяин, приютившего их дома, видимо, всё понял и промолчал. Повисла гнетущая тишина. Нет, неуютно чувствовал себя здесь гость и, потоптавшись ещё немного, он ушёл…
- Худой человек… У нас не принято отказывать путнику в помощи… Но, он – не наш… Три года назад пришёл в кишлак с юга, из-за ледника. Стал здесь жить. Но его не любят – чужой он, совсем чужой…
- Ладно. Не беспокойся, хозяин. У нас есть Абдулло… Он – человек опытный, горы знает, так что не пропадём… – Филин обернулся к Мулле. – Выходим на рассвете, Абдулло… Может к тому времени и снегопад закончится…
- Я с вами пойду… Проведу до снегов – дальше дороги не знаю. Там вы уже сами…
- Спасибо, Мурталло! Спасибо за помощь!.. Бульба! – Андрея мучило потерянное время. – Давай радио Джо! Сообщи координаты Кульджи. Группа! Всем отдыхать… Завтра идём на хребет… Игорь, организуй-ка охранение… На всякий случай… Всё! Подъём в 4.00. Отбой, пацаны!..
…На утро 21-го января, группа Филина, вытянувшись в цепочку, ведомая Мурталло, уходила из Кульджи.
А на пороге того гостеприимного, таджикского дома стоял Док и тихонько шептал вслед своим побратимам:
- Удачи вам, братишки!.. Берегите себя!..
Та операция была, наверное, самой тяжёлой для Филина , и кто знает, как всё обернулось бы, если бы в составе группы остался Мишка, но… Случилось так, как случилось…
* * *
…Мишка Парубец…
Он всегда был не только спецназовцем, но ещё и врачом, и всегда приходил на помощь самым первым к тем, кому его врачебная помощь была нужна, невзирая на собственные раны…
Как тогда, в Нагорном Карабахе… Когда, по вине «залётного» генерала, отряд Филина потерял больше половины своих бойцов «двухсотыми», а все остальные, включая и самого Дока, были ранены…
* * *
30 августа 1990 г. Нагорный Карабах.
«Грады» .
…Земля всё сыпалась и сыпалась с неба…
Это был самый настоящий ад!.. Армагеддон в день Страшного Суда…
И судил Господь грешников по их деяниям. Но только… Что-то в этом светопреставлении было не так, не правильно было… Те, кто был постарше да поопытнее, те, кто не единожды нарушал заповедь Господню: «Не убий!», будучи прожжёнными вояками-профессионалами, те-то как раз и сумели выжить… А вот неопытные мальчишки-солдатики, совсем ещё мальчики, спрятавшиеся неумело, впопыхах, не понявшие в первый момент, что Гиена Огненная бьет прямо в них, они-то и умирали…
- Б-бах! Б-бах! Б-бах!.. – Содрогалась земля, разрываемая огненными смерчами, и разбрасывала далеко в стороны свою сухую, вперемешку с камнями и деревьями, черную плоть. – Б-бах! Б-бах-бах-бах! Б-бах!..
И не было на этом небольшом её пятаке, на этом, затерянном в горах плато, места, куда не заглянуло бы разгневанное Око Господне… И указывал Перст Божий на тех, кому выпало умереть – и они умирали… Страшно… Разлетаясь кусками и кусочками своих, ещё не успевших нагрешить, тел… Не понимая, за что же их так сурово покарали архангелы небесные, мечущие молнии…
- Бах-бах-бах! Бах-бах-бах! – Раз за разом падали молнии на, уставшую от гнева Божьего, землю. – Бах-бах-бах-бах!..
И вздохнув обреченно, вставала земля дыбом в очередной раз, и опадала вниз, на головы тех, кто сумели спрятаться в этой огненной круговерти, как бы желая похоронить и их…
«…Как же так?! Что же это?! Как такое вообще может быть?! – Надрывалась от крика бьющаяся в голове Филина, словно птица в силках, мысль. – Они же нас мочат!!! Свои же!!! Кто, кто мог отдать такой приказ?! Какая сука?! Но, я выживу! Специально, для того, что бы посмотреть в, заплывшие жиром, глаза этого кабинетного «Суворова» и сорвать с него погоны! И будь он хоть Министр Обороны! Плевать!!! Э-эйех! Сколько пацанов положили! Падлы! Падлы все!!!..»
- Бах-бах-бах! – Отозвалась каменистая земля новыми взрывами. А горы, ужаснувшись увиденному, отозвались далеким эхом. – Ах-ах-ах! Ах-ах-ах!
А с чистого, голубого, словно выстиранного, неба падает и падает земляной дождь…
Филин лежал под кустом барбариса и смотрел в это небо…
Страх уже ушёл, улетучился куда-то…
Он уже не боялся умереть, он даже хотел этого… Чтобы не опускать долу, потом, глаза под немыми, укоряющими взглядами матерей тех мальчиков, которых он сегодня потерял… Это было страшнее… И как, кому нужны будут потом его объяснения, что, мол, погибли они не по его, Филина, вине, а чьей-то ошибке?..
«..Не могу больше! Всё, финиш!!!»
Андрей поднялся, сначала на колено, потом в полный рост…
- Бах-бах-бах! – Вздохнула еще раз истерзанная земля.
- Ах-ах-ах! – Ужаснулось горное эхо.
- Вжиу-вжиу! – Пропели совсем рядом свою смертельную песню стальные шмели.
Его мощно ударило в плечо, и какая-то неудержимая сила стала валить на землю…
Кислый запах давно не мытого человеческого тела, земля, опадающая огромными комками и злой голос:
- С головой поссорился, командир? Ты какого фуя вылез? – Кричал ему в ухо Медведь, пытаясь перекрыть рокот канонады. – Ты чё, пацан, мать твою?
- Отпусти, Игорь – не могу больше! Как в глаза их родителям смотреть буду?!.
- Э, не-ет!.. Сначала мы отсюда выберемся, падлу эту найдём и поговорим по-нашему, по-спецназовски, а потом… Потом, если так уж невтерпёж, я тебя сам пристрелю… И для себя один патрончик оставлю… Лежи, дура, башку береги!..
Нет, небыло сил сопротивляться…
Филин лежал под огромным телом Медведя, прикрывавшим собой, его, командира, и тихо беззвучно плакал…
Ну, вот и всё…
Улетели восвояси архангелы, метавшие молнии наземь, и пришла тишина… Зашевелился, задвигался Медведь сбрасывая, присыпавшие их тела, килограммы серой, каменистой земли…
- Всё кажись, отстрелялись громыхалки… – Кряхтел Игорь, вставая на четвереньки. – Давай, Андрюха, поднимайся… Будем с тобой собирать остатки отряда… Тех кто выжил…
Он протянул к лежавшему на земле Филину свою огромную ладонь и, как-то неловко сгорбившись, потянул своего друга за лямки разгрузки.
- Оботрись, а то не удобного как-то, салаги могут не понять… – Игорь протянул, снятую с головы, камуфлированную косынку. – Нервишки тебе лечить нужно, Андрюха, а то, вон, башку начал подставлять… Бате так и доложу – не в первый раз это уже…
- Ладно, Игорёк, проехали. Давай-ка лучше отряд собирать. Сколько там его осталось?..
…Они сидели в «зелёнке» не небольшом плато, возвышавшемся над крохотной, словно чайное блюдце, горной долиной…
А внизу виднелся аул, небольшое селение под названием Мадагиз и протекавшая через него речушка Тертер. Странное это было селение, не такое как доводилось им видеть раньше. Абсолютно отрезанное от цивилизации горными отрогами, оно не имело дороги, выводящей к этой цивилизации. Жили здесь издревле горцы-армяне и ходили к людям в долинах, если была в том нужда, на лошадях, горными тропками… И только совсем недавно сюда стали залетать вертолеты, привозя какие-то необходимые для жизни вещи… Своя культура, свои, сложившиеся веками, традиции, непохожие ни на что… Мирные, добрые, всегда хлебосольные пастухи. Армяне-карабахцы… И надо же было так случиться, что именно в Мадагизе организовали свою базу или что там ещё, пришедшие по горным тропам с севера азербайджанские боевики…
…Медленно, очень медленно собирались бойцы.
Филин смотрел на них и понимал, что его диверсионного спецотряда больше не существует. Это были жалкие остатки от, существовавшего ещё полчаса назад, мощного, неплохо обученного подразделения…
- Медведь… – Филин смотрел на своего сгорбившегося боевого друга. – Собирай, Игорь, личный состав, то что от него осталось… А ты чего горбатый?
- Та хер его знает! Наверное, камешком по спине приложило… Что только тут сверху не падало… – Он обернулся к Андрею, открывая окровавленную спину. – Чего там?
- Да ты ранен! А ну!.. – Андрей очень аккуратно помог снять куртку камуфляжа.
- Ну, чё там, не томи душу, Андрюха!
- Что тебе сказать? Картина маслом!..
К ним уже успел присоединиться Док, который профессионально осматривал, ощупывал спину Медведя…
В, бугрящейся мышцами, спине засел небольшой осколок, хищно поблёскивая на солнце рваными зубцами…
Из-под железного «кусочка смерти» выкатилась скупая капелька крови…
Медведь повел плечами, как конь, отгонявший надоедливых мух:
- Ну? Чё там, Док?
- Не больно?
- Зудит немного, а так ничего…
- Осколок здесь, Игорь… Броник твой пробил насквозь, и под лопаткой остановился…
- И чё?
- Торчит, падлюка… На сантиметр примерно…
- Так тяни его, чего ждёшь?
- Не могу!.. Кто его знает, как глубоко он засел? Опасно, Игорь!
- Тяни говорю! Хер ли он там засел! Я его не чувствую – значит в мышце! Тяни, Док – мышца зарастёт… Давай, Мишка, у нас времени нет – пацанов собирать надо и валить отсюда, куда подальше… Давай, оперируй меня, медицина!..
Медведь лег на землю и схватился руками за тонкий ствол, чудом уцелевшего в этой мясорубке, деревца…
Операция в полевых условиях – «не отходя от кассы»…
Сколько же их, таких операций успел провести сержант Мишка Парубец, за свою спецназовскую «медицинскую карьеру»!..
…Пламя зажигалки прокалило кончик боевого ножа, и Док осторожно надрезал кожу с двух сторон от, торчащего из спины, металла…
«А теперь-то что, чем тянуть?..» – Не успел додумать мысль Филин, как Док ухватившись зубами, потянул осколок на себя…
- Та быстрее же тяни, бля! Чё ж ты возишься как с беременной, н-нах?!! Я же не каменный, н-нах! – Рявкнул Медведь.
И Миша резко распрямился всем телом…
Из его рта поблескивало стальное жало…
- У-ах-хы-ы! – Вздохнул Медведь.
- Вот!.. – Док показал Игорю, лежавший на его ладони, трехсантиметровый плоский кусочек металла. – Возьми, Игорёк, «на долгую, добрую память»!..
- Ты слез бы с меня… – Ответил Медведь Доку, сидящему на нём верхом. – А то что-то в желудке у меня непонятное происходит, словно кони трахаются – щас как пёрну, в Мадагиз улетишь…
Андрей и Миша совместными усилиями помогли Игорю сесть…
Откуда-то появилась фляга со спиртом и Док ни сколько не жалея, брызнул им в спину Медведя.
- Ты чё, бля, творишь?! – Выгнулся от неожиданности и боли тот. – Садюга! Лучше бы во внутрь дал принять!
- На! – Фляга скрылась в огромных ладонях Медведя, а Док, вколов предварительно какие-то препараты, стал перевязывать рану.
- Чё ты там в меня навтыкал? «Типа» врач…
- Обезболивающий, противостолбнячный и антибиотик. – Ответил Мишка, накладывая бинты на широкую спину прапорщика.
- А конский возбудитель?
- Извини, братишка, забыл… Ты мне потом напомни, перед тем, как к сестричкам в медсанбат пойдёшь лечиться…
- Даже не сомневайся! – Болезненно улыбнувшись, Игорь стал натягивать на тугие плечи форменную куртку…
…То тут, то там, виднелись, сквозь густые ветви «зелёнки», фигуры камуфлированных бойцов спецотряда, медленно стягивавшихся к своему командиру. То тут, то там, виднелись на их телах свежие, белеющие повязки, прикрывавшие раны…
Девятнадцать… Плюс Филин…
«Девятнадцать! Генералы, мать вашу! Угробили весь отряд! Суки!!!» – орал Филин не открывая рта.
- Все?
- Все кто остался…
Филин посмотрел на Медведя, ища поддержки.
- Мать твою! Двадцать шесть человек положили! – Игорь смотрел, ничего не понимающими глазами на Андрея. – Что же они наделали-то, командир?!
- Я разберусь! Потом, когда выйдем! Я со всеми разберусь!..
- Андрюха! А сейчас-то что?
- Всех нам не вынести, Игорь – это больше половины отряда… Будем здесь хоронить… Суки! Они же «Градами» били прямо по нам! По сигналу радиомаяка! Даже не потрудились внести поправки! Падлы!
Нервная дрожь била тело Филина словно эпилептика.
- Ребята, все целы? У кого что? – Он смотрел на своих друзей – ветеранов группы.
Здесь были все…
Вся его старая группа, которой вот уже два года, командовал Андрей.
- Нормально, терпимо… – Угрюмо отзывались его старые друзья.
- Почти порядок…
- Немного поцарапало, но в порядке…
- Так, пацаны! Будем братишек наших хоронить… Не по-нашему это не по закону «Из боя возвращаются все!», но выхода другого нет… Сами всё сделайте, а салажат «зелёных» не трогайте – мы мужики тёртые и то каково было, а им досталось на всю жизнь… Да, запомнят они этот денёк – пережить обстрел «Градами», когда лупят прямо по тебе!..
Они разошлись по двое и стали долбить, углублять, расчищать, оставшиеся после обстрела воронки. А потом сносили в них всё, что нашли оставшееся от их погибших товарищей…
…Этот, непомерно тяжелый, труд продолжался несколько часов, а к концу, этого ужасного дня, на плато выросло шесть небольших холмов – последнее пристанище для их, не успевших толком пожить, товарищей…
Группа стояла строем в одну шеренгу, отдавая последние почести.
- Готовсь!
Они подняли свои автоматы, готовясь дать последний салют.
- Пли!
Сухо щелкнули бойки автоматов, не произведя ни одного выстрела. Маскировка, мать её!!! Всегда эта секретность и маскировка!.. Но не поделать ничего… Такова уж специфика службы у разведчика-диверсанта…
- Пли!
Этот немой салют оглушил их больше, чем залп полковой артиллерии. Он гремел в их головах потом долгие и долгие годы, отдаваясь, повторенный многократно, эхом памяти и звучит по сей день…
- Помните это место, ребята! – Сказал тогда Андрей…
…Остатки израненного спецотряда, уходили…
Уходили на свою далёкую базу, в «зеленку», в ночь. И опять впереди были горы, по которым предстояло пройти около сотни километров, что бы вернуться в Степанакерт, а во внутреннем кармане Филина покоились, до времени, двадцать шесть титановых «личных жетонов»…
* * * * *
Эпилог
16 октября 2008 г. Москва.
…Филин оторвался, наконец-то, от клавиатуры своего компьютера, и посмотрел через окно куда-то вдаль… В никуда…
«…Док… Мишка!.. Братишка мой дорогой!.. Сколько же народу обязано тебе если не жизнью, то уж наверняка здоровьем?! Представить страшно! – Подумал капитан-пенсионер. – Такой «незаметный», ты всегда был абсолютно незаменим!.. Что?!! Что рассказать о тебе, уникальный человечище?!!»
Андрей посидел так ещё несколько минут, и решительно застучал по кнопкам клавиатуры…
* * *
…В конце августа 91-го, после того, как улеглись страсти «пьяного путча», Док подал рапорт командиру Отряда…
- Уходишь, Михаил?
- Ухожу, Батя… Хватит… Страна разваливается, и служить больше не для кого и не с кем…
- А я? А Джо? А те, кто остаётся?
- Не о вас речь, командир… Вы-то настоящие, а вот те, другие, которые теперь придут… Не могу я служить под началом клоунов… Не могу и не хочу!.. Да и вы не сможете… Я ещё тогда, весной решил, когда Филина из армии выбросили… Только не знаю чего ждал столько времени… А теперь… Вся группа Филина на гражданку уходит… Все наши пацаны! Всё! Отслужили, пока Родина была, а теперь от неё только воспоминания останутся…
- Тюлень и Змей остаются, Миша! – Полковник пытался использовать последний шанс, хотя и знал, что это уже бесполезно. – Ты же знаешь!
- Тюлень – это вообще отдельная песня, Батя! Не мне вам о нём рассказывать!.. Серёга на «гражданке» просто загнётся, если опять спасателем на пляж вернётся… Ну, а Змей… Лёшке просто деваться некуда – один он, как перст один… Так что… Извини, командир… Ухожу!..
- Чем займёшься-то, Док?
- Ну, а чем ещё? Тем, чем всю жизнь мечтал – хирургией!
- Не поздно?
- Не знаю… Посмотрим…
…Восстановиться и закончить обучение в Военно-медицинской академии у Миши не получилось – там, за семь прошедших лет, уже основательно поменялся командный и преподавательский состав… Да и возраст – 28 лет… Но… Идею стать врачом Док не оставил…
Он обменял свою большую московскую родительскую квартиру, на такую же большую но в Ленинграде, и вместе с женой Мариной и двумя подрастающими дочерьми перебрался жить в город на Неве…
У Дока, кстати говоря, 20 июля 86-го родилась вторая дочь – Валентина…
…Миша тогда устроился в одну из городских больниц фельдшером, и ночи напролёт штудировал медицинскую литературу, пытаясь вспомнить то, что позабылось за годы службы…
Ну, и…
Упорство и настойчивость, если человек идёт к своей мечте, всегда вознаграждается!.. Летом 92-го года Мишка успешно досдал кое-какие экзамены, и был восстановлен на 5 курс 2-го Медицинского института…
А летом 95-го, в 32 года от роду, он получил, наконец-то, свой, такой долгожданный диплом «хирурга-травматолога»… Или как там это правильно называется…
Не забросил он и свои занятия каратэ…
Он продолжал так же упорно тренироваться и получил, всё же, свой Чёрный Пояс… А в 95-ом, вместе с дипломом врача, получил 3-й Дан…
Вот так он и живёт до сего дня… В двух своих ипостасях…
В больнице – прекраснейший хирург.
В додзо собственной школы каратэ – Учитель, сихан, обладатель уже 6-го Дана каратэ «Фудокан»…
Боец и врач… Врач и боец…
И чего в нём больше, Мишка не знает до сих пор и сам…
* * *
…Филин опять оторвался от компьютера, и опять посмотрел в окно, думая о своём друге:
«…Ну, вот, Мишаня… Кажется и всё… Может быть я и не всё рассказал о тебе людям, дружище мой дорогой, но… Ты уж меня прости… Я рассказал то, что знал… То, что в твоей такой неординарной жизни касалось армии… Знаю, что ты продолжаешь помогать людям. Что твои уникальные руки сменили автомат на скальпель… И, наверняка, именно так и должно было, в конце концов, случится!.. Но!!! Знаю и другое!.. Что ты, дорогой мой Док, всегда готов сорваться с места, и уехать за тридевять земель, на войну, чтобы спасать там чужие жизни!.. Потому, что ты не просто врач – ты настоящий, проверенный не единожды, боец спецназа!.. «Старую собаку, невозможно научить новым командам!»… Так говориться в афганской поговорке… И кто уж, как не ты, Мишка, знаешь, насколько она права!.. И ещё!.. Я всегда знал и знаю, что если, не дай нам Бог, случится кому-нибудь, из бойцов нашей группы опять подать сигнал «333» , то ты обязательно будешь рядом!..»
И Андрей очень тихо, так чтобы никому не мешать, запел их старенькую, запомнившуюся на всю жизнь песню. Песню, оставшуюся в наследие от белогвардейских казачков, которые на самом деле, от всего сердца любили свою Россию… Песню, которую принёс в группу потомственный донской казачина, Индеец… Но, о нём – это уже совсем другая история… А сейчас… Сейчас Андрей пел песню, которую они не однажды пели все вместе…
Песню РДГ Филина:
…Как на быстрый Терек, на широкий берег
Вывели казаки сорок тысяч лошадей,
И покрылся берег, и покрылся берег
Сотнями порубленных пострелянных людей.
Любо, братцы, любо,
любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить!
Атаман наш знает, кого выбирает,
«Эскадрон по коням!», да забыли про меня.
Им досталась воля и казачья доля,
Мне ж досталась черная холодная земля.
Любо, братцы, любо,
любо, братцы, жить
С нашим атаманом не приходится тужить!
А первая пуля в лоб меня целует,
А вторая пуля да поранила коня.
Жинка погорюет, выйдет за другого,
Выйдет за другого, позабудет про меня.
Любо, братцы, любо,
любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить!
Жалко только волюшку во широком поле,
Жалко мать-старушку, да буланого коня.
Во широком поле станет черный ворон,
Станет ворон очи соколиные клевать.
Любо, братцы, любо,
любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить!..
Старики, старухи, дети, молодухи,
Тихо спит станица, только матери не спят.
Запалил станицу, вырезал станицу
Местечковый, жадный, трёхъязыкий продотряд.
Любо, братцы, любо,
любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить!
Так помянем, братцы, братьев наших верных,
Терских да кубанских наших братьев во Христе.
То иуда Троцкий, то иуда Свердлов
Подло распинали мать-Россию на кресте.
Любо, братцы, любо,
любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить!
И всё то, что было, помним всё, что было,
Тяжела казацкая мертвая слеза.
Даже и в могилах, в ямах торопливых
О Святой Руси Великой забывать нельзя...
Любо, братцы, любо,
любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить!..
…«…Ну, вот теперь, Док, теперь, кажется, действительно всё!.. Даже песню нашу старую спели!.. – Подумал Филин. – Живи, дорогой мой! Лечи людей! Воспитывай дочерей!.. Учи молодёжь философии бойца… И помни, что у тебя есть братья!.. Те, с которыми ты протопал не одну сотню километров по военным тропам!.. Я мы будем помнить о тебе, Док!.. И о том, что ты для всех нас, и для каждого в отдельности сделал, тогда, когда нам требовалась твоё умение, твоё большое сердце, и твои сильные и умелые руки!.. И дай Бог тебе здоровья, сил и мирного неба над головой!..»…
16 октября 2008 год.
Россия, Москва.
P.S.
Словарь терминов принятых в Каратэ.
…Пусть простят меня мои читатели, но, наверное, мне просто придётся сделать этот «Поскриптум», и провести небольшой «ликбез» по терминологии, принятой в японских единоборствах, потому, что далеко не каждый посвящал годы своей жизни тренировкам по этим, достаточно закрытым видам спорта, а уж понятия и команды, которые, традиционно, подаются на японском языке и подавно понятны очень немногим… А давать на каждое слово сноски, мне кажется, просто не разумно, потому, что, в конце концов, вся книга ушла бы на это… Ну и ещё, потому, что для нашего героя, Мишки Парубца, все эти понятия и термины были не просто понятны, но ещё и очень важны… Так неужели же мы все вместе не захотим знать и понимать то, что было понятно нашему Доку?..
Итак…
1. Общие понятия
Ханси – мастер (от 8-го Дана и выше),
Сихан – мастер (от 5-го Дана и выше),
Сэнсэй – учитель, наставник (от 3-го Дана),
Сэмпай – старший ученик (от 1-го Дана),
Кохай – младший ученик,
Додзё – зал для занятий, «Место, где ищут путь»,
Кихон – тренировка без партнера,
Рэнраку – комбинации,
Ката – форма, комплекс упражнений,
Кумитэ – спарринг,
Ибуки – силовое дыхание,
Ногаре – мягкое дыхание,
Самбон кумитэ – условный учебный спарринг на 3 шага,
Якусоку имппон кумитэ – условный учебный спарринг на 1 шаг,
Дзию кумитэ – свободный спарринг,
Тамэсивари – разбивание твердых предметов различными частями тела,
Ос – традиционная форма приветствия, выражение понимания, согласия и готовности,
2. Команды
Сейдза – принять позу для сидячей медитации
Или
Дзадзен – опуститься на колени,
Мокусо – закрыть глаза,
Мокусо ямэ – открыть глаза,
Рэй – поклон,
Тиндэн ни рэй – поклон символической святыне школы, алтарю,
Сэнсэй (сэмпай) ни рэй – поклон учителю (старшему),
Отагай ни рэй – поклон всем,
Йой – приготовиться,
Хадзимэ – начать,
Ямэ – закончить,
Маваттэ – повернуться,
Хантай – сменить стойку (левую на правую или наоборот),
Наорэ – вернуться в исходное положение,
Ясумэ – расслабиться
3. Стойки
а) ожидания и готовности:
Хэйсоку-дачи – ступни вместе,
Мусуби-дачи – пятки вместе, носки развернуты,
Хэйко-дачи – ступни параллельно примерно на ширине плеч,
Фудо-дачи - пятки на ширине плеч, носки развернуты,
Учи-хатиджи-дачи – стойка «голубя» (пятки на ширине плеч, носки повернуты внутрь),
б) основные:
Зенкуцу-дачи – передняя стойка,
Кокуцу-дачи – задняя стойка,
Санчин-дачи – стойка «крепости» или «песочные часы»,
Киба-дачи – стойка «всадника»,
Шико-дачи – стойка «борца сумо»,
в) переходные:
Некоаши-дачи – стойка «кота»,
Цуруаши-дачи – стойка «цапли»,
Какэ-дачи – «скрученная» стойка с заступом ноги сзади,
Мороаши-дачи – ступни параллельно на ширине плеч, одна нога выдвинута на длину ступни вперед,
г) боевая:
Дзию-камае-дачи
Или
кумитэ-дачи – стандартная боевая (равноправная) стойка
4. Уровни атаки и защиты
Дзедан – верхний (голова, шея),
Чудан – средний (корпус),
Гедан – нижний (ниже пояса, ноги),
5. Стороны
Хидари – левая,
Миги – правая,
6. Направления
Аго – вверх,
Мае – вперед,
Еко – в сторону,
Уширо – назад,
Маваси – круговое,
Сото – внутрь,
Учи – изнутри,
Ороси – вниз,
7. Ударные части тела
а) руки
Сейкен – кулак (передняя часть),
Уракен – перевернутый кулак (тыльная часть),
Тэтцуи – «кулак-молот»,
Шуто – «рука-нож», внешнее ребро ладони,
Хайто – внутреннее ребро ладони,
Шотей – «пятка» ладони,
Кокен – запястье
Кумадэ – «медвежья лапа», ладонь с полусогнутыми пальцами,
Еxoн-нукитэ – «рука-копье», ладонь с выпрямленными четырьмя пальцами,
Иппон-нукитэ – кулак с выпрямленным указательным пальцем,
Нихон-нукитэ – рука с выпрямленными пальцами, образующими «вилку»
Накаюби-иппонкен – кулак со сжатым наполовину средним пальцем (такой любимый Брюсом Ли),
Ояюби-иппонкен – кулак с полусогнутым большим пальцем,
Хиракен – кулак со сжатыми наполовину пальцами, ладонь открыта, «кошачья лапа»,
Рютокен – кулак «голова дракона», пальцы сжаты наполовину, средний выдвинут вперед, образуя вершину треугольника в суставах,
Хайсю – тыльная сторона ладони,
Тохо – «рука-крюк», раскрытая ладонь с отведенным большим пальцем,
Кэйко – «рука-клюв», пальцы собраны в щепотку,
Котэ – предплечье,
Хидзи – локоть,
б) ноги:
Чусоку – подушечка пальцев стопы,
Сокуто – «нога-нож», внешнее ребро стопы,
Тэйсоку – внутренняя выемка стопы,
Аши – подошва,
Какато – пятка,
Сунэ – голень,
Хидза – колено…
…Вот на этом, наверное, и можно закончить этот «ликбез», чтобы не вдаваться в подробности и не влазить в дебри названий уже технических приёмов, потому что, насколько мне известно, существуют только базовых, тех, которые обязаны изучить все, кто пришёл в додзо «искать свой путь в Будо», ударов руками около пятидесяти, и ногами около двадцати! Это не говоря о таких же базовых блоках ударов противника, которые называются системой тае-собакэ, или нейтрализация атаки противника…
Надеюсь, что это поможет моему читателю более свободно ориентироваться в тех событиях, о которых шла речь в повествовании…