– Я Вас приветствую, мадам!
– Как ты любезен сегодня. Не к добру.
– Да ладно, чего уж там; чай, не на свидание пришла.
– Чай, говоришь?
– Как же без него!
– А ты мог бы для меня своей царской травы заварить?
– Заварю, заварю.
– Усыплять сегодня будешь?
– Нет.
– А я бы не отказалась.
– Я тебя понимаю. Но… Видишь ли, какая штука, гипноз как наркотик. Людям нравится это состояние. Так что ты не исключение.
– Жаль.
– Да не стоит об этом жалеть!
– Приятно быть исключением.
– По-разному… Так, сегодня у нас маленькое развлечение.
– Вот так сразу, безо всяких прелюдий?
– Будешь позировать.
– Ты хочешь нарисовать мой портрет?
– Нет, конечно! Да и рисовальщик из меня никудышний.
– А как ты готовишь эскизы для своих скульптур?
– Я работаю без эскизов.
– По памяти?
– Почти.
– Как это?
– Подожди, усядусь поудобней… Ты по улицам ходишь – спотыкаешься часто?
– Ну, Антон, и сравнения у тебя. Говорили мне, что ты странный, но теперь я и сама вижу.
– Не странный я, просто приземлённый.
– Ой, вот только этого не надо! Приземлённый…
– А что? Я мыслю простыми категориями: еда, женщина, глина.
– Совсем ты меня заморочил.
– Ну-с?.. Приступим, Вера Михайловна!
– Мне потом можно будет посмотреть?
– Сегодня не понравится. Даже показывать не стану.
– Включи какую-нибудь музыку, что ли… И расскажи, как ты умудряешься работать без эскизов.
– У меня в голове много проектов. Они живут своей жизнью, изменяются, я отрабатываю технику резьбы…
– Антон, а что это такое? Это же не глина!
– Это скульптурный пластилин. Он не такой текучий, как простой. Что бывает критично, особенно в жару.
– Почему не в глине?
– Глина быстро сохнет, у нашей жирность маленькая. А нам потребуется время.
– Жирность?.. у глины?!
– Ну, как бы тебе объяснить… Вот представь, что ты в песок выливаешь воду. Что будет?
– Прольётся до дна.
– Правильно. У песка жирность нулевая. И глина разная бывает.
– А с какой ты работаешь?
– С кембрийской. Я, как ты знаешь, человек небогатый, ездить за хорошей глиной не по карману.
– То есть, эта совсем плохая?
– Да нормальная, работать можно! Я её промываю, сушу. Чистенькая становится, без единой крупиночки.
– Так вкусно рассказываешь, что аж самой захотелось её помять.
– Могу дать кусочек.
– Всего кусочек?
– Тебе хватит. Потом поймёшь.
– Мне не понять, я же баба глупая.
– Не глупей кошки.
– Да…Что значит, не глупей!
– …Когда я впервые приступил к заготовке большого объёма, – ну, большой он был, конечно, относительно… использовал детскую ванну. Классная была идея!.. А у меня тогда в мастерской жила кошка…
– Сейчас не живёт?
– Добрые соседи отравили… В моей жизни было три кошки, которых я никогда не забуду… Вот… Алиска была третьей. Наверно, больше не будет.
– И что твоя Алиска делала?
– О, много чего! Была хозяйкой дома, любила воротнички сосать. Я попробовал – ни фига не вкусно… Ещё любила спагетти, особенно с грибами. Натрескается, лохудра, и лежит-пыхтит с набитым брюхом. Никакого «Вискаса» не надо.
– Ты про неё как про человека рассказываешь…
– …Любила смотреть телевизор, лёжа под одеялом. Кончик откинет и таращится на экран, как будто что-то понимает.
– Я про такое слышала. Собаки тоже чудят иногда, если долго с людьми живут.
– Эт точно… Они все нам стараются подражать… Когда пришла пора котят рожать, она до последнего терпела, пока я не пришёл. Как это, мол, рожать да без хозяина!.. И малышню свою сразу в постель мою перетащила… Член семьи, – умора…
– Может она и скульптуре училась?
– Хотела понять, что я вытворяю. Пока глину месил, всё время вокруг ходила. То понюхает, то в ванную лапу сунет. Никогда с таким весельем не работал.
– Может и мне кошку завести…
– Дочку расти. Чтоб из неё кошчонка не получилась.
– Всё, больше не отвлекаю.
– За меня не волнуйся.
– …Кто это поёт?
– Не узнала? Ну, ты даёшь, Михайловна. Это же Хампердинк!
– Точно! Я эту песню раньше не слышала.
– Может, забыла? Очень старая запись, в начале семидесятых у нас в стране выходила.
– Как называется?
– «Возьми моё сердце».
– Антон, ничего не хочешь у меня спросить?
– Сама, сама всё мне расскажешь.
– А если не расскажу?.. пригрозишь Максиму пожаловаться?
– Очень мне надо, жаловаться…
– Объясни, зачем тебе это нужно?
– В конце восьмидесятых я узнал про одного доктора из Армении, который корректировал психику пациентов, создавая их скульптурные портреты. А у меня есть одна отличительная особенность. С раннего детства…
– Ну, наконец-то! А то, – приземлённый… обыкновенный…
– Ничего там необыкновенного. Я подражатель, своего рода имитатор.
– Как это!
– Как подражают дети? Вот вспомни себя.
– Да я до пяти лет про себя ничего не могу сказать.
– А после пяти?
– Я-то как раз обыкновенная. И никакими подражаниями не занималась.
– Ладно, в другой раз.
– А с какого возраста ты себя помнишь?
– Отчётливо помню с месячного.
– Ты Марине Алексеевне тоже сказки рассказываешь?
– Я не шучу.
– А в два месяца ты занялся подражанием.
– Хм… В этом что-то есть. Надо будет повертеть… У меня хорошо получалось подражание животным. Мяукал так, что кошаки в округе с ума сходили. И не только кошаки… Потом певцам разным подражал. Если бы в художественную школу не поступил, то, может, и музыкант из меня неплохой получился бы.
– Из тебя неплохой экстрасенс получился.
– Не называй меня так. Я не экстрасенс.
– Значит, маг или колдун.
– Я ни то и ни другое.
– Кто же ты, в таком случае?
– …Так вот… Мне достаточно было один раз посмотреть, как он работает, и я смог повторить его метод.
– Ясно, ты просто гений.
– Не возражаю.
– Надо же!
– Гениев много, особенно у нас в России. Это не подвиг… Поверни голову чуть влево… Хорошо.
– Уже хорошо?
– Нет, пока не очень.
– Николай мой учитель.
– Ох, как я не люблю это слово.
– Откуда ты про него узнал?.. Максим рассказал?
– Предположим, что Максим… Вы давно с ним встречаетесь?
– Восемь месяцев.
– Мэм, а по Вам розги плачут.
– Это моё… дело.
– И Максима тоже.
– Я тебе говорила уже.
– Он тебе не угрожал?
– Максим?.. Пусть только попробует!
– Николай.
– Откуда ты знаешь!..
– Сквозняком надуло.
– …Антон, я устала.
– Всё, пара штрихов… На сегодня достаточно.
– Может, всё-таки посмотрю, а? Ну, хоть одним глазком.
– Я сказал – нет. Запомни, женщина, это моя территория, здесь условия диктую я. Запомнила?
– Ух, какой ты!.. Марина надоест, – позвони.
– Когда ты видела Николая последний раз?
– В середине марта.
– Не жалует он тебя своим вниманием, как я погляжу.
– Он очень сильный. Сильней тебя.
– Что ж ты тогда ко мне пришла!
– Он сказал, что «чёрные» такими вещами не занимаются.
– Чёрный, значит… Уже тепло… Влипла ты, Михайловна, по самое некуда.
– Я знаю, Антоша, но ничего поделать не могу. Он как магнит. Только посмотрит, и я пропала.
– Дура набитая.
– Не груби.
– Я не Макс, мне можно.
– Ты так и не сказал, зачем тебе это нужно.
– А-а… ты про это… Марина попросила.
– Я не первая.
– Тебя это не касается… Что вас с Мариной связывает? Работаете в разных организациях, видитесь редко.
– Она интересная женщина. Интересы не пересекаются.
– Кто мне сегодня предлагал позвонить?
– Да я пошутила. Могу пошутить?
– Я такие шутки не понимаю.
– Забудь.
– Забыл.
– Ладно, пойду я. Когда прийти в следующий раз?
– Свяжемся. Я сейчас занят, надо несколько долгов раздать. Как со временем определюсь, – сообщу.
– Позвонишь, а?..
– Позвоню… Ну, ты зараза!
– Пока-пока, Антошенька.
продолжение http://www.proza.ru/2009/01/27/120