Глава 3. Ночные гости
Как ни уговаривал Малти брата остаться и переночевать, Карви уже через час засобирался домой.
- Я обещал Эннун вернуться. Она тревожиться станет, если я не приеду.
- И куда тебя несет на ночь глядя?! – ворчал лекарь, заворачивая в тряпицу мягкий деревенский сыр и пироги с клюквой. – Отвезешь от меня жене угощенье. Переночевал бы, а уж с утра – в путь! Да она увидит, какой дождище, и все поймет!
- У нас может быть тихо и ясно, - стоял на своем Карви, - гляди-ка, высох совсем, а был ведь мокрый насквозь, - с удовольствием отметил он, застегивая пряжку плаща. – Ты не провожай, скажи только Линно, чтобы мне посветил. Да, вот еще что, - Карви поводил рукой по столу, выписывая какой-то сложный узор, и пристально посмотрел на брата: - У нас в городе неспокойно. Если Линно мне там понадобится, ты сможешь его отпустить?
- Как только ты пришлешь весточку, сразу отпущу. Я понимаю, у вас там почти война…
- Почти, - сквозь зубы процедил Карви, - и мой гонец может примчаться к тебе уже завтра! – пробормотал он. – Прости, я тебя взбаламутил. Иди скорее, отдыхай, я ведь знаю, тебя по ночам часто к больным будят.
- Бог создал врачей именно для этого, - с достоинством сказал Малти. - да хранит Он тебя на всех твоих дорогах!
- И тебя! – Карви крепко обнял брата и быстро вышел.
У крыльца его уже ждал Линно с конем в поводу. Несмотря на дождь и ветер, свеча в фонаре, который он держал в руке, горела ярко и ровно…
Когда Карви миновал главные городские ворота, было уже за полночь. Он знал, что Эннун и не ждала его раньше, но все равно беспокоится. Дороги он выбирал самые глухие, и добрался до столицы королевства благополучно, никого не встретив. Оказавшись в городе, он пустил и так уставшего коня шагом, стараясь не нарушить хрупкий покой спящих улиц.
Подъехав к дому, Карви без особой радости увидел, что у ворот его ждет Пелас, который с решительным видом шагнул ему навстречу, подняв повыше большой фонарь, сделанный в виде желудя.
- Я хочу знать, что он тебе ответил, - не здороваясь, заявил он, загораживая Карви путь.
- Это ты о чем? Я весь день в седле. До утра можно подождать с загадками?!
- Некогда, - резко ответил Пелас. – И не увиливай, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
Карви с явным неудовольствием огляделся.
- Идем в дом, - решился он наконец, - здесь не место для бесед. Я могу открыть тебе только то, что мне разрешено! И ни слова больше!
- А я и не прошу, - с готовностью отозвался Пелас. – Тебе достаточно просто сказать, приедет он или нет!
Проводив слегка успокоившегося, но теперь изнывающего от любопытства Пеласа, Карви с надеждой на спокойный ужин вернулся в дом. У Эннун давно уже было все готово, и только Карви поднес ко рту ложку со сложным, но невероятно вкусным блюдом, прозванным в родных краях его жены «летним лугом», на кухне появился старый лучник, потерявший в бою руку, и давно уже живший на покое в доме начальника стражи. Чтобы не скучать, деятельный Ярко присматривал за голубями и заодно за воротами.
- Карви, к тебе там какой-то юноша… Может, хочет поступить на службу?
- Приводи, - с готовностью кивнул Карви. – Посмотрим, кто он.
Проводив гостя, Ярко сразу же ушел. Карви заметил, что молодой лучник, поежившись, огляделся, словно боялся, что из темных углов кухни выпрыгнут с грозным кличем враги.
- Доброй ночи! Что привело тебя ко мне? – спросил Карви, поднимаясь из-за стола.
- Ради Христа, помогите! – лучник упал на колени, капюшон слетел с его головы, и золотистые волосы рассыпались по плечам.
- Ваше Высочество! – изумленно выдохнул Карви.
Принцесса Илма, стоявшая перед ним в мужской одежде и с луком за плечом, усталая и промокшая, была невестой его крестника. Карви хорошо ее знал, он почти всегда сопровождал принца, когда тот ездил ее навещать, а принцесса часто бывала них в гостях.
– Что случилось? – Карви помог Илме подняться и вгляделся в ее бледное лицо. – Так, я сейчас позову жену, она тебе поможет, тебе обсохнуть надо, а поговорим потом. Ты здесь в безопасности, слышишь?
Через полчаса Карви и Эннун сели наконец ужинать, но теперь уже втроем. Хотя правильнее было бы назвать эту трапезу ранним завтраком.
- Я сбежала из дома, - призналась Илма, - никогда бы не подумала, что это сделаю.
Эннун грустно покачала головой, а Карви заметил, что как ни смущается Илма своим поступком, ее карие глаза полны решимости.
- Я всегда говорил, что у нее сильный характер, - пробормотал он.
- Так что случилось, дорогая? – Эннун подлила девушке в чашку молока с медом и весело подмигнула, – я знаю, ты молоко не любишь, но это должна выпить как лекарство, а то заболеешь.
- Отец решил выдать меня замуж за одного из влиятельных соседей.
- И он, должно быть, стар и богат, - негромко подсказал Карви.
Илма сглотнула подступивший к горлу ком и кивнула.
- Я притворилась, что согласна. Под предлогом подготовки к обручению пошла на рынок, купила эту одежду, а лук у меня всегда был, - с гордостью продолжала Илма, улыбнувшись хозяину и хозяйке.
Карви вернул ей улыбку: он сам научил ее стрелять в прошлом году, когда никто не мог и представить, что принц будет где-то скитаться, а его невеста убежит из дома в дождь и холод осенней ночи.
- Как ты добралась? – быстро спросила Эннун. – Страшно было?
- Было, хотя я ехала очень быстро, так что сильно испугаться не успела. Я молилась и чувствовала, что Матерь Божия не оставит меня в беде, и Ангел-Хранитель будет рядом!
- Слава Богу! Прочитаем теперь благодарственные молитвы, что ты здесь! – Эннун перекрестилась и посмотрела на мужа: - Как мы можем помочь нашей девочке?
- Поживешь у нас, выходить будешь со мной и Эннун только в храм, это совсем рядом. Так будет спокойнее, - решил Карви. – Если что, выдадим тебя за новую служанку, ничего не поделаешь… Ты не против?
- Я с радостью! И простите, я свалилась вам как снег на голову, да еще и опасности подвергаю, - расстроилась Илма. – Простите!
- Не говори так, все в порядке! Ты же нам как дочь! – Эннун подошла к Илме и погладила ее по волосам.
- Будем считать, что ты тоже моя крестница, - предложил Карви. – Не бойся ничего! Если что, я поселю тебя в крепости, там уж точно никто не найдет!
Совсем стемнело. Эннун уже третий раз подогревала ужин, а Карви все не шел.
Поднялся ветер и теперь неприятно завывал в трубах, от чего ей стало совсем тревожно. Где-то хлопала не плотно закрытая ставня. Наконец, по крыше громко застучали крупные капли. Начался дождь.
- Совсем как вчера, когда ты у нас появилась, - Эннун постаралась улыбнуться Илме. – И давай-ка собирать на стол.
Они накормили Ярко и конюха, которые сразу ушли спать, а сами, помыв посуду, остались на кухне перебирать фасоль. Эннун все надеялась, что такая работа хоть немного успокоит ее.
- Хочешь, мы с тобой тоже поедим?
- Как скажете. Давайте! – Илма, стараясь как-то поддержать хозяйку, поставила чайник на огонь и достала из огромного ясеневого буфета чашки. – Он скоро вернется, не волнуйтесь. Моя мама всегда говорила, что нужно молиться о тех, за кого мы волнуемся, это самая действенная помощь! Тем более, когда мы должны сидеть и ждать.
- У тебя мудрая мама. И она права! Спасибо, дорогая! Это он, слышишь?! – встрепенулась Эннун, сразу повеселев, - ворота заскрипели! – и она бросилась встречать мужа.
- Я задержался сегодня и прошу прощения, - сказал Карви, едва только переступив порог кухни. – Но когда вы узнаете, почему я не пришел вовремя, то тут же меня простите. – Он сел в кресло, устало вытянул ноги и с загадочной улыбкой наблюдал, как его жена и принцесса накрывают на стол.
- Мы тебя и без того простим, - улыбнулась Эннун. - Я не видела тебя таким радостным давно, целый месяц, с тех пор, как наш младший сын женился.
- Вы ничего не слышали?
- Нет, хотя… Мы слышали, как улетали журавли. Они так жалобно курлыкали, что просто сердце разрывалось…
- Как будто прощались с домом, с тем, что им дорого… - тихо добавила принцесса Илма.
- Так я вам расскажу сейчас, - Карви подождал, пока Илма поставит на стол кувшин с молоком. Услышав новость, она могла его выронить, а Карви совсем не хотел ставить ее в неловкое положение.
- Линно здесь!
Илма без сил опустилась в кресло и, казалось, лишилась дара речи. Она так ждала, что Линно вернется, все время думала об этом! Он не мог оставить свою землю в беде! Он должен был приехать! А вот теперь он снова рядом, а она чуть не плачет…
- Девочка моя, - обняла принцессу Эннун. – Теперь все будет хорошо.
- Как он? Что с ним?– Илма с тревогой вглядывалась в обветренное лицо Карви, которое казалось таким серьезным… И все же, присмотревшись, она вдруг заметила в морщинках вокруг глаз по-мальчишески озорную улыбку…
- Линно в порядке.
- Где он остановился? – поинтересовалась Эннун.
- В замке, где же еще. Он, правда, сказал было поначалу, что еще подумает, не поселиться ли ему в казармах, чтобы быть рядом с войском… Пеласа, беднягу, чуть удар не хватил. Линно посмотрел на него, посмотрел, и решил остаться в крепости. Теперь Пелас там хлопочет и летает как на крыльях. Ты же знаешь, как он любит заботиться. Тем более, о Линно.
- Как его приняли в городе? – Эннун задала тот вопрос, который Илма не решалась произнести, и ободряюще улыбнулась девушке.
- Как… Да с восторгом! Я давно такого ликования не видел! Правда! Думал, что шум и до вас дойдет.
- Нет, - Эннун покачала головой, - здесь было тихо. Все готово, давайте ужинать.
- Давайте, - обрадовался Карви и виновато посмотрел на жену, - прости, вы тут волновались и в сотый раз все грели, а я …
- Ничего, ты дома, Линно в городе. Слава Богу!
После ужина Эннун осталась мыть посуду, а Карви и Илму выпроводила на голубятню.
- Сейчас не время для прогулок, так что поднимитесь наверх, вам надо поговорить. А лучше места, когда нельзя идти гулять, не придумаешь!
Карви молча кормил птиц и украдкой наблюдал за Илмой, давая ей время собраться с мыслями.
- Он изменился? Остался прежним? Какой он? Здоров ли? Не очень бледный? Не усталый? – теперь вопросы сыпались на Карви как из рога изобилия.
- Ну вот, ты снова можешь говорить… - Карви пододвинул Илме табуретку, а сам сел на ступеньку лестницы, что вела на крышу. – Линно такой же, как и прежде. Спрашивал, есть ли вести из твоего королевства… - и он мягко улыбнулся девушке.
- А как он себя ведет?
- Как принц или как гость без права приказывать? Ты об этом спрашиваешь, дитя мое? Он ведет себя как всегда, как будто ничего не случилось. Да иначе ведь невозможно. Он вернулся именно для того, чтобы объединить людей, повести их за собой. А ученику деревенского лекаря это не под силу. Правда ведь?
- Да, - согласилась Илма. – Не говорите ему, что я здесь.
- Почему? – Карви потянулся, взял с подоконника мешочек с зерном и удивленно посмотрел на принцессу.
- Он должен защитить королевство. А если узнает, что я сбежала из дома, будет тревожиться за меня. Пусть лучше думает, что я с отцом и в безопасности.
- А письма? – Карви с сомнением поднял бровь.
- Скажите гонцам, чтобы отдавали их Вам. Тогда им не придется уезжать из города, а в такое время каждый воин на счету.
- Каждый на счету всегда, не важно, война или мир… - пробормотал Карви. – Но твои рассуждения о том, что я сохраню моих гонцов для каких-нибудь других срочных дел, мне нравятся. Но, может быть, ты все же разрешишь мне рассказать о тебе Линно?
- Пожалуйста, не надо! – взмолилась Илма. – Ему и так тяжело! А в тот день, когда вы одержите победу, он все узнает.
- Ну, хорошо, - согласился Карви. – Если ты так хочешь, попробуем сохранить твою тайну.
- Вы так и не сказали, как он… Я боюсь, что он отвык от всего, что здесь его окружает. В письмах, - Илма невесело улыбнулась, - он описывал красоту гор, но там не был они слова о том, как ему там трудно. Даже между строк не прочесть…
- Знакомо, - кивнул Карви. – Я бы тоже так делал! Зачем лишний раз волновать дорогого человека?!
- С дорогим сердцу человеком нужно делиться всем, даже самым горьким, - наставительно сказала Илма. – Иначе о каком доверии может идти речь? Мы честны, когда молимся, рассказывая о горестях Господу и Пресвятой Деве в своих молитвах, и можем поговорить с родными или друзьями…
- Ты же не думаешь, что он тебе не доверяет?!
- Нет, я понимаю, что старается уберечь меня. А может быть, считает, что не пристало воину жаловаться…
- Скорее всего, первое, - покачал головой Карви, - но в чем-то ты права. Некоторые люди должны знать, что с нами происходит. Хотя… они и так знают все. И даже больше. А делиться надо. Особенно в семье. Где как не в семье! Когда вы поженитесь, расскажи ему о нашей беседе. Думаю, он согласится с тем, что ты сейчас сказала. Просто Линно знает, что ты беспокоишься о нем. «Ей и так несладко приходится, - говорит он себе, - я не могу добавлять ей тревог своими письмами»…
- Ему там правда было трудно? – едва слышно спросила Илма.
- Мой брат – человек временами суровый, но добрый. Он никогда не ударит ученика, не будет взваливать на него непосильную работу. Но… - Карви встал и в задумчивости прошелся по голубятне, подбирая слова, - понимаешь, он относился к Линно как к подмастерью! Как к обычному ученику! Линно просил ведь не говорить, кто он, думал, что больше не вернется сюда.
- Он собирался подыскать дом в горах, чтобы весной будущего года мы могли пожениться. А потом он хотел поступить в городскую охрану…
- Там достойное жалованье, - кивнул Карви, - он говорил мне об этом, и я его поддержал. Мы с Эннун обязательно стали бы вам помогать… Нужно же вам на что-то жить. Хотя Линно не из тех, кто боится работы.
- Я – тоже, - Илма сделала вид, что обиделась, но тут же рассмеялась. – Я боюсь совсем другого. Отец… Он… Он не согласится, чтобы я жила в обычном доме в горах.
- Да никто не говорит о том, чтобы вы поселились в хижине, - фыркнул Карви, - да Линно из кожи вон вылезет, но приведет тебя в хороший дом!
- Отец все равно не согласится. Он и так был очень недоволен, узнав, что мы не разорвали помолвку. А потом и вовсе… - Илма содрогнулась при одном лишь воспоминании о том браке, к которому принуждали ее дома, и осеклась. – Что нам делать? Матерь Божия, помоги!
- Подожди, пока не воцарится мир. Сердце подсказывает мне, что Линно не придется возвращаться в горы. Как ты думаешь, кто же будет здесь королем? Эло уже давно раскаялся во всем и начал бы разыскивать брата, если бы не война и это его ранение. Я очень надеюсь, что он все понял. Да и лучшего претендента на трон, чем Линно, нам не найти!
- Я тоже на это надеюсь. Но все же, если ему опять придется уходить… Вы – его крестный, Вы лучше его знаете, от чего ему труднее отвыкать?
- Я сегодня мало наблюдал за ним, - признался Карви, - честно, не до того было, но вот что я тебе скажу: легко отказаться от кольчуги, сработанной искусным мастером, сделавшим ее не только прочной, но и удобной. От надежно защищающих стен, от серебряных кубков, одежды из дорогих тканей… Это все быстро забывается. А вот что действительно трудно, так это уйти оттуда, где тебя любят. Он же знает, как к нему относятся здесь. Не только Пелас, который знает Линно с детства, или я, а все горожане. Сегодня я видел, как светлели лица, стоило ему только появиться. Ему достаточно просто молча быть рядом, и все счастливы. Не грусти, - Карви вгляделся в лицо принцессы и увидел, что она вот-вот заплачет. – Все устроится! Господь нас не оставит!
А в замке Линно только-только справился со всеми делами. Оказавшись в своих покоях, он прислонился к двери спиной и огляделся. Он так долго отучал себя от всего того, что раньше было привычным и казалось незыблемым… Медленно, словно смакуя каждый миг, он переводил взгляд с одной вещи на другую.
Древние иконы, перед которыми молился еще его прапрадед… Серебряная лампа, тисовый лук на стене, украшенный сложным орнаментом, обитые светлым деревом стены. В детстве он часами рассматривал резьбу на них: грифоны… диковинные птицы… листья плюща…
- Пока я должен быть здесь, - сказал Линно сам себе, с удивлением прислушиваясь к звуку своего хриплого от усталости голоса, - все будет так, как прежде. А потом… потом я поеду в горы медленно, чтобы успеть привыкнуть к ученику лекаря.
Умывшись, он вынул из костяных футляров карты, внимательно рассмотрел их и в задумчивости откинулся на спинку кресла. Сил уже не было никаких, но и спать он не мог: напряжение долгого, полного забот дня дало о себе знать.
Помолившись, Линно устроился на подоконнике, обхватив колени руками. Там его застала полночь. Чуть приоткрыв ставню, он попытался хоть что-нибудь разглядеть в ночи. Повеяло осенним холодком, Линно завернулся в синий королевский плащ и усмехнулся. Весь день он проходил в грубой черной одежде, которую носил в горах, и только сейчас, переодевшись в первую попавшуюся в сундуке тунику, оказавшуюся светло-коричневой с узким золотым узором по краю рукавов, понял, почему на него сегодня смотрели в городе с такой жалостью…