Михайло Ломоносов и Леонардо да Винчи рассматривали некую материальную среду как причину тяготения. Причем, помимо газовых сред, жидкостных и сред плотных тел. Леонардо объяснял ее существование взаимодействием тел различной плотности, а Ломоносов - тем, что: "тяготительная материя сама есть тело, а другие тела находятся внутри нее".
В 1889 году, через двадцать лет после открытия в спектре солнечных выступов желтой линии гелия, знаменитый русский химик Менделеев читал в Лондоне лекцию, в которой с негодованием отозвался о "воображаемом гелии". "Опыт ясно показывает, - сказал Менделеев, - изменчивость напряженности света спектральных линий простых тел при различии температур и давлений, а потому можно думать, что линия гелия принадлежит одному из давно известных простых тел, поставленному в неизвестное для наших опытов состояние температуры, давления и напряжения тяжести".
Это значило, что нельзя полагаться всецело на линии спектра, потому что одни и те же вещества дают иногда разные спектральные линии в зависимости от того, находятся ли они в обычном составе земной атмосферы или в несколько измененных условиях, в ином состоянии. Так было, когда астрономы Секки и Вегенер сделали вывод, что в солнечной короне (в самом верхнем разреженном слое солнечной атмосферы) существует неизвестный газ "короний", а в самом верхнем слое земной атмосферы - там, где происходят полярные сияния, - другой неизвестный газ - "геокороний". Это заблуждение было развеяно физиками, которые неопровержимо доказали, что и тот, и другой "таинственный" газ - самый обыкновенный кислород.
Открытие гелия было встречено учеными с недоверием. Многие серьезные химики и физики не сразу поверили в гелий, потому что выводы его первооткрывателей показались им недостаточно обоснованными.
Сторонники же гелия обвинили Менделеева в ошибке. Пытливый ум ученых не придал значения тому, что желтая линия, приписываемая спектру гелия, найдена не только в спектре солнечных выступов, но и на земле...
В восемнадцатом веке в маленьком немецком городке Гейдельберге университетский профессор химии Роберт Бунзен старательно изучал, как ведут себя вещества в пламени высокой температуры. Осенью 1858 года он заметил и записал в лабораторном дневнике, что многие вещества ярко окрашивают бесцветное пламя. Впервые он обратил на это внимание во время опыта с поваренной солью. Как только соль попала в пламя, оно разгорелось ярче и пожелтело, а комната наполнилась удушливым запахом хлора. Убедиться в том, что именно натрий окрашивает пламя в желтый цвет, а не хлор, Бунзену помог профессор физики Густав Кирхгоф, смастерив из куска шлифованного стекла примитивный спектроскоп. Внимательно изучив линию паров натрия, физики обнаружили, что она двойная, то есть состоит из двух очень близко расположенных друг к другу желтых линий. Что же обнаружили первооткрыватели гелия в солнечном спектре? Прежде всего им бросились в глаза яркие линии водорода: красная, зелено-голубая и синяя. Но кроме этих трех линий, в спектре оказалась еще одна линия - желтая. Она была расположена довольно близко от того места спектра, где должна была бы лежать желтая линия натрия. Астрономы тогда высказали только догадку, что это, вероятно, очень легкий газ. О том, что этот газ мог быть металлической плазмой натрия, вряд ли кто задумался. Однако, в конце 90-х годов прошлого века стало известно, что перекрытие электронных оболочек в газообразном металле (металлическом газе) позволяет валентным электронам переходить от атома к атому. В этом случае частично свободные состояния валентных электронов не отделены от основного состояния атома энергетической щелью, поэтому пороговая энергия ионизации атомов в газообразном металле равна нулю. (А.А. Ликальтер. Металлическая плазма. Физика и астрономия, 1997 г.) "Критерием металлического состояния - пишет автор, - может служить наличие бесконечного кластера перекрывающихся классически доступных сфер, который охватывает весь объем металла...Поскольку критическая плотность в несколько раз ниже нормальной, легко понять, что металлический газ неизбежно находится вблизи перехода от металлического к неметаллическому состоянию. Промежуточный характер состояния металлического газа распространяется и на атомные состояния... Спектр электронных возбуждений становится сплошным..."
Похоже, гелий, как и геокороний, близок к разоблачению.
Известно, что одно из свойств гелия - его чрезвычайная текучесть в жидком состоянии, стремление заполнить объем и выйти за его пределы, причем пока неясно, что это - две различных вещественных среды или два различных состояния одного и того же вещества? Ведь такое же стремление выйти за пределы сосуда мы наблюдали и в опытах с обыкновенной поваренной солью при температуре чуть выше комнатной (27-29 град.Ц.).
Новое сверхтекучее вещество, конечно, же, еще не открыто, но должно было бы обладать, подобно гелию, ненулевой массой покоя и ядром, имеющим нулевой спин. Его атом должен быть без электронной оболочки (тот случай, когда след тензора энергии-импульса становится равным нулю для электромагнитных полей, но не для вещества), в противном случае он обладал бы энергией, и следовательно, его состояние зависело бы от температуры. Но ведь атом, не обладающий вообще никакими зарядами, представляет собой не вещество, а поле, потому что мы не можем судить о его элементарной принадлежности, не обнаруживая в нем заряженных частиц. Если же это поле, то в общем понимании оно представляло бы собой некое множество, являющееся поверхностью.
В 1-м издании "Основ химии" Д.И. Менделеев признал: "Обстоятельства, принимающие участие в спектральных явлениях, до сих пор еще изучены недостаточно полно..." (Менделеев Д.И., Соч., т.14, М.-Л., 1949, с.89). В 3-м - делает вывод о том, что "...спектральные явления определяются частицами, а не атомами, т. е. частицы металла натрия, а не атомы натрия производят тот род колебаний, который выражается в спектре натрия" (Менделеев Д.И. Основы химии, 3-е изд., ч.2, С-Пб, 1877, с.763).