Фонограмма (Леонид Фульштинский) / Проза.ру

   Перед началом собрания подошёл ко мне председатель месткома:
   - Хватит, Коноплёв, отмалчиваться. Сегодня ты должен выступить.
   - Что значит «должен»? – взорвался я. – Никому я ничего не должен. Долг мой – честно работать, не халтурить. А выступать – это не по моей части.
   - Знаю, что ты у нас не Цицерон, но сейчас, ты, наверное, слышал, по всей стране общий подъём активности, отмалчиваться и отсиживаться за чужими спинами нельзя. Да к тому же к нам комиссия с проверкой нагрянула. Хочет услышать голос из гущи масс.
   - Комиссия?! – замахал я руками. – Тем более выступать не буду. Лучше смену у станка отстою, а зарплату в какой-нибудь фонд перечислю.
   - Так я и думал, - тяжко вздохнул председатель. – С таких, как ты, легче две нормы, чем два слова выжать. Поэтому мы решили прийти тебе на помощь. Будешь выступать под фонограмму.
   - Как это? – удивился я.
   - А так как некоторые певцы выступают. Выходят на сцену, открывают рот, а дальше уж дело техники – динамиков, усилителей, микрофонов.
   - Выходит, они вовсе не поют?
   - Ну, я же сказал: только рот открывают, как рыбы. Но за счёт фонограммы достигается эффект полной творческой самоотдачи.
   - Да какой же это эффект, - возмутился я. – Самый настоящий обман.
   - Скажешь тоже – обман. Это продавщица обманывает, когда обвешивает. А тут тебе не лавочка, а искусство. Артист создаёт иллюзию, и хоть сам не поёт, но мысленно участвует в творческом процессе.
   - А зарплата за такое пение тоже мысленно начисляется?
   - Зачем же. Зарплата начисляется как положено.
   - Вот бы всюду так. Представляешь: подхожу я к станку и не включая его имитирую руками все положенные движения. А из-под резца детали сами по себе, словно птицы, из рукава вылетают. Или возьмём сельское хозяйство. Вместо охапки сена подсунули корове стенограмму с высокими цифрами заготовленных кормов. Прожевала она газету и всё: можешь подставлять ведро.
   - Корова не дура. Она желудком соображает. Её голой цифрой не проведёшь.
   - Конечно, цифрами только человека провести можно.
   - Видишь, какой ты умный. Значит, будешь сегодня выступать.
   Сказал, повернулся и ушёл прочь, а я стал обдумывать своё положение. Насчёт фонограммы он, конечно же, пошутил, а выступать, видимо, придётся. Ну что ж. Скажу всё, как есть. О безобразиях в цехе. В общем, найду, что сказать.
   Началось собрание. Назвали мою фамилию. Вышел я на трибуну.
   - Товарищи! - произнёс в микрофон и... не узнал своего голоса. – Давно пора кончать с беспорядками в нашем цехе...
   - За последнее время наш цех добился больших успехов, - разнеслось по залу.
   - Что за чертовщина, - испугался я и с опаской взглянул на микрофон. Ничего подозрительного. Микрофон как микрофон. Величиной с кулак, дырочки со всех сторон. Я поближе наклонился к нему:
   - Только за последний квартал мы недодали народному хозяйству...
   - Наши достижения впечатляют и окрыляют. Мы перевыполнили план... – донеслось из зала.
   - Авралы и штурмовщина! – говорил я.
   - Научная организация труда, - перевирал микрофон.
   - Грубость и администрирование...
   - Скромность и чувство такта...
   - Считаю, дальше так жить нельзя...
   - С каждым днём жить становится всё лучше, всё веселее...
   Я оторвался от микрофона и вытер пот со лба. Что ж это получается? Меня не слышат. Вернее, слышат. Но не меня, а составленную для комиссии фонограмму. Я же, получается, как тот незадачливый артист, только рот открываю. Но артист хоть голос свой тиражирует, свой репертуар прокручивает, а я? С чьего голоса пою? Под чью пляшу дудку? Оказывается, не шутил председатель месткома. Оказывается, не только петь, но и речь толкать под фонограмму можно. Влип я в историю. Как же теперь выкручиваться? Обвёл я глазами зал, увидел устремлённые на меня взгляды и понял: люди чего-то ждут. Взялся я тогда за микрофон, аккуратно свернул ему голову и спрятал в карман.
   - Теперь, - сказал, - всё. Буду выступать без подсказки. А то привыкли – по бумажке, под фонограмму.
   - Давай! – зашумели в зале. – Валяй! Главное, чтоб по сути.
   - А если по сути, то в цехе давно пора начинать коренную ломку.
   Сказал я это тихо, без микрофона, но, странное дело, меня услышали. Воодушевлённый, я выложил всё, что думал, правда, в конце выступления из правого брючного кармана вырвался в эфир надтреснутый микрофонный голос:
   - Встав на трудовую вахту, коллектив нашего цеха идёт семимильными шагами вперёд от победы к победе...
   Зал дружно рассмеялся и перекрыл концовку фонограммы бурными продолжительными аплодисментами.