(из серии «Крестовые гастроли»)
Отряд особого назначения N 206 проводил серию экспериментов в степях Монголии. Почему не в степях СССР? Не потому, что в СССР к тому времени уже не оставалось незагаженных степей. Скорее потому, что Монголия от СССР мало чем отделялась - это во-первых; и в то же время была сравнительно далеко от Москвы - во-вторых. Ну, и, открыто говоря, потому, что монголы - также, как и семипалатинские казахи - не слишком высоко котировались в табели о рангах строителей коммунизма. И если Казахстан ассоциировался с подбрюшьем России, то Монголия, стало быть
- с курдюком...
В конце концов, не в Поволжье же испытывать биологическое оружие - там ведь и без того уже грохнули первую атомную бомбу - эксперимент над населением мог бы получиться недостаточно чистым...
- Кристиан! Ты свою фляжку любимую не забыл?
- Не забыл, Оленька.
- А что это ты?..
- Что, милая?
- Да какой-то ты... Не выспался, что-ли? Голова болит?
- Голова в порядке - душа болит.
- С чего бы это?
- Если бы знать...
Небольшая колонна спецмашин двинулась в степь. Было 7-25 утра. Солдатики завтракали. Из столовки доносился алюминиевый звяк и бряк. Приблудный пес вытянулся в длинном-длинном зевке, пару раз выпустил и вобрал желтые когти, нехотя подтянул задние лапы к передним и, лениво помахивая хвостом, потрусил к кухне. Словом, все было как всегда, но Ольге передалась тревога командира - она долго глядела на пыль, косматым облаком клубившуюся за колонной. Пыль показалась особенно въедливой и противной. Высоко-высоко в блекло-голубом небе висел коршун.
Из "гостевой" палатки раздался истошный вопль, потом возбужденные голоса, идиотские крики и пошлые хиханьки двух женщин. "У, шлюхи, - ругнулась про себя Ольга, - навязались на мою голову..." Злость вывела ее из оцепенения, она вернулась "домой" и принялась наводить порядок в своем "ядовитом" хозяйстве. Она, конечно, понимала: мужикам необходимы развлечения и физиологическая разрядка - все же полтора месяца в поле. Но эти две... Знала, что они сами напросились на "пикник" с офицерами, знала, что Кристиан подумывал отправить их в Улан-Батор, но путь-то неблизкий и специально ради них гонять машину... А девки на отъезде не настаивали, им и без офицеров было кем заняться. Среди солдатиков участились выясняловки и даже драки. И все же, девки - не приблудные собаки, одна из них и вовсе оказалась чьей-то высокопосаженной дочкой. И хотя криминалом все это пока не пахло - скандальчик мог разразиться пренеприятнейший. Степной телеграф приносил и уносил подчас сверхсекретную информацию.
- В конце концов, если дело дойдет до разбирательства, всем будет ясно, что эти мерзавки здесь добровольно, - успокаивала себя Ольга Немировская, - доказательств - хоть отбавляй, не говоря уже о свидетелях... И все, и хватит об этом!..
Но беспокойство не отпускало ее ни после завтрака, ни даже во время тончайшей работы, когда она смешивала компоненты... ну, неважно чего. Лабораторное колдовство, колбочки-реторты, дистилляторы-конденсаторы - это всегда отвлекало Ольгу. Она любила возиться с опасными химикатами еще со школы. Химичка у них была - шкодная Элеонора Александровна Тё - миниатюрная такая кореянка, которую просто невозможно было бояться, но в лаборатории которой никто никогда не ходил на голове. Она обязательно показывала какой-нибудь хулиганский или страшно красивый опыт примерно раз в неделю и отменяла "факультативную демонстрацию", если "класс не оправдал доверия".
А тут даже бинаризация не помогла - все валилось из рук, спиртовка пару раз погасла, капля гадости упала на стол, зашипела и препротивно завоняла. Немировская все бросила и пошла на кухню. Только вывернулась из-за угла кошары - единственного более-менее капитального сооружения, в котором располагались склады, кухня и столовка - на тебе: солдатик лапает "гостью". Одной рукой залез ей под рубашку, второй шарит пониже пупка.
- Тьфу, мразь, - тихо выругалась Ольга и, бешеным глазом глядя на солдатика, заорала, - а ну, марш в роту. А ты, стерва, чтобы носу не высовывала из палатки! Увижу - нагайками выгоню в степь обоих!
Та в ответ пробурчала что-то на своем тарабарском, заправила рубаху в юбку и, вихляя задом, спокойно пошла к себе.
Жара, жара зависла над лагерем. Где-то там, у горизонта, над выжженной степью подрагивало марево. Затихли даже неумолчные цикады, ультразвуковой писк которых чем-то отдаленно напоминал бормашину на бешеных оборотах. Если бы не уютное бормотание Пелагеи Степановны - поварихи - да грохот передвигаемых чугунков, сковородок и чанов, - тишина была бы абсолютной, изнуряющей и вгоняющей в дурман. Хотелось сесть прямо в теплую и мягкую, как мука, пыль и уснуть - только бы в тени...
- "Жара, пыль, мухи" - постой, откуда это? "Унесенные ветром"? Или нет, там было про Австралию... Такая же степь, те же лошади, засуха, желтая жухлая трава... Погоди, какие лошади? При чем тут...
Просто она услышала стук копыт - пока еще очень далеко, но явственно и... много! Не один и не два всадника, видимо, целый табун перегоняют араты. "Надо будет попросить или купить у них кумыс. Противно, но полезно - особенно для желудка."
Она оттолкнулась от стены, к которой привалилась плечом, вышла из тени и обогнула угол кошары. Перед ней открылась степь. На дальних холмах она увидела всадника. Приложила ладонь козырьком ко лбу, пригляделась. Появился второй. Потом третий. Вслед за ним на холм выполз танк. Неуклюжий, квадратный, - видимо, еще довоенный.
- Что за чушь, - поразилась Ольга, - что они, на танках за табунами гоняться будут? Идиотизм...
Но вслед за танком на гребне показалась самоходка - вполне современная. А потом - опять, еще и еще, и десяток, и два - всадников.
- Никакой это не табун! Это... Черт его знает, что - свадьба? Танково-кавалерийские маневры? Бред какой-то. Что они здесь делают? А-а! Будут расстреливать этого танкового дедушку! Мишень! Теперь ясно... Но сюда-то они какого черта прутся?
Им оставалось перевалить еще один невысокий гребень, аккурат у которого и располагался палаточный лагерь. Танково-кавалерийская кавалькада двигалась неспешным аллюром, "голова" ее уже скрылась с глаз в лощине, а "хвост", взяв чуть в сторону от пыльного шлейфа, как бы начал фланговый маневр. Ольга продолжала наблюдать. Что-то подсказывало ей, что надо бы позвать дежурного, но с другой стороны, "не они же на нашей территории - мы на их..." Через несколько минут авангард из пяти всадников поднялся на ближайшую высотку и остановился. Стало ясно видно, что это не простые пастухи - какие-то шишкари в народных шапочках и кафтанах, пестро украшенных всяческими бусинками, шитьем и позументами. "Вожди" посовещались, помахали руками и трое из них поехали к лагерю. Тем временем на правый фланг гребня взобрался "дедушка", а на левый - самоходка. Кавалерия расположилась между.
- Принимай парад, Ольга Николаевна, - сказала себе Немировская, - ты единственный офицер в расположении...
Она жестом подозвала к себе солдатика из кухни и приказала ему сбегать за дежурным. Поправила платье и прическу и пошла навстречу "парламентерам". И не испытывала при этом никакого беспокойства. Из головы начисто выветрились мысли об этих проститутках - она подумала, как бы освободить две-три фляги для кумыса.
- Кто здесь старший, - шагов за пять от Немировской спросил пожилой "вождь" прокуренным голосом и почти без акцента.
- Во-первых, здравствуйте, - спокойно ответила Немировская. - Во-вторых, вы на территории ООН-206, в-третьих, за старшего я - старший лейтенант медслужбы Немировская. С кем имею честь и по какому поводу?
- А где майор Вилар?
- Вы знакомы с майором Вилардье? - улыбнулась Ольга. - Он в поле. У вас к нему дело?
- Мы знаем, что он силой удерживает в лагере двух гражданок Монгольской Народной Республики. - Только тут сердце Ольги дрогнуло впервые. Она взяла себя в руки и несколько осевшим голосом ответила:
- Никто их силой не удерживает. Вон они, в той палатке, - она махнула рукой в сторону "гостевой". - И можете убедиться сами.
Монгол хлестнул камчой лошадь и галопом поскакал к палатке. Один "парламентер" остался возле Немировской, второй поскакал следом за "вождем". К Ольге подошел дежурный.
- Кто это, Ольга Николаевна?
- А ты у них спроси.
- Вы кто такие будете? - повернулся дежурный к "парламентеру". Тот услышал, но не ответил. - Не понимаешь? - тот отрицательно покачал головой. Сбегать за толмачом?
- Не надо, - Ольга презрительно усмехнулась. - Похоже, они прибыли за этими туземками.
А в это время адъютант "вождя" спрыгнул с лошади и ворвался в "гостевую". Оттуда послышался бабий визг. "Адъютант" выволок упирающихся женщин буквально за волосы и поставил перед "вождем". Тот не задавая никаких вопросов, сходу начал на них орать. Первая, та, которую вот только что лапал солдатик, что-то возмущенно ответила. Тогда "вождь" очень ловко, почти без замаха, стегнул ее камчой по плечам, а потом сразу переключился на вторую и начал ее избивать. Немировская дернулась было к ним, но ей перегородил дорогу третий. На чисто русском языке и с явно угрожающей интонацией он коротко бросил:
- Не лезь, баба. Это их дело.
Немировская остановилась. Прекратилась и экзекуция. Женщины кинулись в палатку и через несколько секунд вынырнули со своими пожитками - благо, вещей у них было немного: сумочки да кофточки. "Адъютант" поехал первым, следом - плачущие "курортницы", замыкающим - "вождь". Проезжая мимо Немировской, он небрежно процедил:
- А в-четвертых, свое пребывание на нашей территории можете считать оконченным. Античеловеческие эксперименты – тоже.
С этими словами "парламентеры" вместе с "пленницами" покинули лагерь. Вся "операция по освобождению заложниц" продлилась полторы, от силы - две минуты.
- Ф-фу, - облегченно вздохнул дежурный. - Международный конфликт исчерпан?
- Не знаю, не знаю, - озабоченно покачала головой Немировская. - Боюсь, нашему командиру здорово достанется в Улан-Баторе.
- Да ну, ерунда, из-за двух... х-г-м...
- Как знать, как знать...
Тем временем монголы вернулись на гребень и стали что-то возбужденно обсуждать. Еще один "вождь" в парадном мундире пару раз приласкал соотечественниц камчой, а потом под конвоем двух всадников отправил за холм вниз.
С этого момента стало ясно, что именно он командует всей операцией, хотя и явно моложе "вождя-парламентера". Именно он послал двух всадников на фланги и через минуту, когда вестовые передали его приказ, вынул из ножен сабельку, поднял к зениту и дал резкую командную отмашку. Стволы к тому времени уже были нацелены на лагерь, из них тотчас же изрыгнулось пламя. Начался настоящий - сначала артиллерийский, а затем и автоматно-пулеметный перекрестный обстрел. Первый же танковый снаряд угодил в кошару, Пелагею Степановну буквально разорвало на куски. Второй разворотил кошару окончательно, и хотя Ольга успела забежать за стену, ее тяжело контузило. Она уже не видела, как после короткой огневой подготовки монголы, полумесяцем охватывая лагерь, пошли в атаку. Атаковать было практически некого, они рассыпались и изрубили саблями всех оставшихся в живых. Затем нашли и разлили бензин и солярку, сожгли все, что горело, взорвали бочки из-под топлива.
Тем временем "главнокомандующий" увидел, что Немировская зашевелилась, приказал отволочь ее в ближайшие кусты. Она опять потеряла сознание и очнулась, уже когда он разодрал подол ее платья, обнажил грудь и вынул из штанов свой гнусный обрезок. Она закричала и тут же получила сильнейший удар в челюсть. Опять отключилась и не чувствовала, как на ней побывало пять или шесть погромщиков. Последнего торопили, ему приказали добить ее, а он захотел сначала поиметь удовольствие. Это и спасло ей жизнь. Убегая, он выстрелил почти не целясь, и попал в верхнюю левую часть грудной клетки, почти в плечо, выше сердца. Пуля прошла насквозь и не задела жизненно важные органы.
...Пришла в себя только когда вернулся Кристиан. Он привел ее в чувство, перевязал и прикрыл остатками платья лично, не подпуская даже Валдеса с Леонидом. Леонида он послал за водой, а потом приказал стоять спиной не ближе двадцать шагов и никого не подпускать, приговаривая "ничего, ничего, Оленька, мы же с тобой врачи, в конце концов»,- он заставил ее обмыться. Она пыталась что-то рассказать, но только всхлипывала и дрожала. И когда она закончила самое интимное омовение, он еще раз, почти насильно, умыл ее, строго приказал не плакать, влил ей в рот спирт, дал запить.
- Вот теперь рассказывай. Только не торопись и не плачь. Ты теперь снова старший лейтенант, уже почти оправившийся после легкого ранения.
И она, - представьте себе - улыбнулась. И рассказала. Все, что видела. Остальное было понятно и так, без свидетелей, которых не осталось ровным счетом ни одного. Было еще светло, когда она закончила, и Кристиан собрал свой маленький отряд. Пять офицеров, три солдатика, уйма оружия и три автомобиля, не считая БТР. Уже смеркалось, когда они подъехали к фактории Хантыгер и увидели тот самый допотопный танк. Стрелять и давить юрты начали сразу, безо всяких переговоров и выяснения виновных. Гранаты раскидывали наугад, никуда специально не целясь, кроме танка. Двенадцать трупов, девяносто три раненых монгола. Погибли и три солдатика. И пятый офицер.
Достался автомат и Немировской, но она почти не стреляла. Во-первых
сильно болело плечо, во-вторых она экономила патроны. Она искала ЕГО.
Единственного. Первого и главного своего врага. И увидела раньше всех.
Точнее - почуяла, поскольку он приближался почти сзади на своей
косматой черной лошаденке - вонючий поганый ублюдок, мразь косоглазая.
Она вышибла плечом дверцу, выпрыгнула из машины и подняла автомат, когда его лошади оставалось до нее пять-шесть шагов. Вся первая очередь угодила в грудь животному и не задела опешившего седока. А лошадь по инерции прыгнула еще раз и упала к ногам женщины. ОН не успел соскочить, нога запуталась в стремени, но он не расшибся и даже не потерял сознания. Это было очень важно для Ольги, она спокойно ждала, когда он высвободится и встанет. После первой же ее очереди вся его свита - с ритуальными сабельками и охотничьими пукалками - кинулась врассыпную, они остались по сути один на один. И только когда он встал и потянул из ножен саблю, она нажала на гашетку. Стреляла одиночными. Первая пуля угодила ему в плечо - правая рука повисла. Вторая - в нижнюю часть живота, но еще не ТУДА. Он согнулся - и третья пуля опять попала в плечо, заставила распрямиться. И тогда Ольга, испугавшись, что не успеет отстрелить ему ЧТО НАДО, выпустила всю обойму по ногам и между. Она буквально изрешетила ему всю нижнюю часть тела, пока не убедилась, что ПОПАЛА - и тогда отпустила курок. А он, гад, все еще стоял, хотя, не исключено, что был уже пару секунд как мертв. На роже его застыло ошарашенное выражение, с отвислой челюсти потекла то ли слюна, то ли кровь. Чтобы прекратить эту жуткую сцену, она всадила последнюю пулю ему в лоб. И бросила автомат.
Секундой позже снаряд угодил в БТР - именно тогда и погибли солдатики. Взрывы прозвучали буквально как гром среди ясного неба на фоне автоматного треска и одиночных выстрелов. Офицеры опустили оружие и оцепенело уставились на кровавое месиво, которое осталось от "вождя аборигенов". И именно в эту секунду монгольские солдаты набросились на них со всех сторон и повязали...