Она металась по комнате.
Призывно открытое окно смущало собой, но Лери упорно отказывала своей позорной мысли.
«Ни за что!».
***
Как быть? Что делать?
Брошенное навзничь самолюбие. Глодающие сердце и разум амбиции. Наверное, нужно выбирать: Творец или Женщина?
***
На этот литературный турнир Лери шла, как на Голгофу. С одной стороны, хотелось стать Героиней, а с другой – не хотелось возможной боли. Может, ну это все к черту, пока не поздно?! «Слабость – не мой конек!»
… В зале было много людей. Приехали Творцы из Столицы.
Призывно открытая дверь манила обратно.
Лери видела молодых и не очень, талантливых и не очень, самоуверенных и тоже не очень.
«Кажется, гениев здесь нет, значит, позор сгладится на общем фоне», - цинично защищала она себя, усаживаясь где-то в дальнем углу зала.
***
- Лери Весенняя, выходите! – ведущий был таким нагло-покровительственным, что захотелось плюнуть ему в лицо.
Девушка прошла к сцене. Быть чертовски привлекательной – этого она ужасно не хотела, но все в зале отметили ее чертовскую привлекательность. Мужская часть Творцов снисходительно улыбалась, ожидая слабое письмо и розоватую сентиментальность. Сентиментальность действительно была розоватой, но письмо оказалось более, чем интересным и ярким.
Это удивило. Очень не приятно удивило Творцов-мужчин. Покровительство на эту особу отменялось, что понизило их значимость в собственных глазах.
- Лери, у Вас очень не плохие стихи, очень не плохой стиль. Но поработать еще нужно. Над текстами, и над собой, безусловно, - председатель жюри Антуан не знал, что сказать и как себя подчеркнуть. Антуан умел восхищаться… когда-то. С недавних пор его душила ревность: Муза предпочитала молодых и дерзких. Мысли, чувства, эмоции – юность так открыта, так непосредственно воспринимает эту Жизнь… Антуан давно отгородился… давно наблюдал мир через призму «взрослой мудрости», опыта и рационализма. И Мир перестал его любить. Если бы об этом знали окружающие, его бы искренне пожалели… Наверное, это трагедия – уходить на задворки великого Космоса – Литературы…
- Милая девушка, - «милая девушка» поняла, что сейчас начнут культурно «топить», - Вы очаровательны в своей искренности, я бы сказала, исповедальной откровенности. Это трогает и вызывает восхищение. Но, простите меня, это не литература. Деточка, я советую Вам писать, советую читать друзьям и маме, но это не большая литература.
- А что есть Большая Литература? – Лери надоело молча смотреть в пол и едва ли не шаркать ножкой, выслушивая замечания в свой адрес…
- О, если Вы этого не знаете, то, что Вы здесь делаете? – женщина в огромных, на пол-лица, очках театрально вздохнула.
- Я здесь, чтобы узнать!
- Девочка, большая литература – это мысль и адский труд, объединенные в такую сложную, надсознательную квинтэссенцию, что прочувствовать ее можно лишь с годами и слезным опытом. Вы должны страдать, тогда поймете и познаете литературу. Большая литература, да будет Вам известно, - это Данте, Шекспир, Пушкин, в конце концов.
- А я думала, что Большая Литература, как Бог, в нас, а не где-то вне, - Лери прямо в упор смотрела на критикессу.
- Это философский вопрос, который я с удовольствием обсужу с Вами позже, - Творец-женщина (хотя, кажется, женщиной она давно перестала быть) решила закруглять тему, иначе эта выскочка может наговорить глупостей, которые в состоянии подорвать и без того шаткий авторитет. Последние годы Критикесса почти не писала, почти не издавалась и почти не жила: муж бросил ради подобной малолетки. Писать перестала – слишком больно. Все ее темы сводились к разрывам, разводам и тихой злобе. Она понимала, что исписалась, но этого никому не стоит знать. У нее есть 2 удачных романа, написанных 7 лет назад – этого пока хватит. Инерция публичной любви – вещь все-таки приятная.
- Лери, а мне понравилось то, что Вы написали, и то, как Вы написали. Девушка, пишущая о любви – прекрасна, - Творец из Столицы улыбался так тепло, так понимающе, что девушка даже улыбнулась. Ох, зря! Ох, зря! Это многое решило. – Читатели устали от чиклита («литература «цыпочек» - прим. автора), устали от образованного и отчаянного феминизма Арбатовой, литературе нужна Женщина, умеющая любить и жертвовать ради любви. Пишите, Лери, обязательно пишите.
***
А гении все-таки на турнире были.
Лери глотала каждое слово, озвученное молодым стеснительным юношей Маратом. Обидно, что он лучше… Но она умела восхищаться!
***
Творец из Столицы подошел к Лери, когда она разговаривала со старинным другом Александром.
Кажется, его признавали в узких кругах провинциальной «богемы», но вот за что девушка пока не знала. Это не было завистью, скорей, она просто была дотошная: если она чего-то не понимала, то превращалась в золотоискателя, который готов был дойти до сердца Земли, лишь бы найти искомое!
А еще, кажется, он был увлечен ею. Но девушка этого не знала наверняка, да и не хотела знать: определенность в этом вопросе могла разрушить их теплое приятельствование.
- Вы достойно держались перед жюри! – Творец из Столицы опять понимающе улыбнулся. Лери улыбнулась в ответ – ох зря!
- А поехали по Городу?! – неожиданно предложил Творец. Неожиданно для девушки, но четко запланировано для него.
Лери предложение не понравилось из-за смутной догадки, но садистское любопытство…
***
Они сидели в дорогом ресторане.
Александр пил томатный сок и рассуждал о капризах современной литературы.
Творец умно и тонко комментировал высказывания Александра и загадочно улыбался, поглядывая на Лери.
Девушка пила мартини. Лед в виде стрелочки трагично таял. Вместе с ним таяла ее радость по поводу «признания» Творца из Столицы ее «дарований».
- … Но я думаю, это временное явление, - самозабвенно продолжал Александр. – Литература зависима сегодня от читательских низов. Уверен, она окрепнет и задаст жару всем этим «массам».
- Элитарщину разводишь?- резко вступила в разговор Лери.
- Нет, Лери, нет. Но высокая литература для высоких людей!
- А ты, конечно, высокий людь? – глаза сардонически загорелись.
- Ну, естественно, - Александр допил томатный сок и попросил повторить.
- Дети мои, не спорьте! – Творец решил «разнять» молодежь и перевести беседу в нужное русло. – Ты, говорят, прозой балуешься…
- Скорей, грешу, - перебила.
- Ну да. Тоже о любви?
- Нет.
Рубленые ответы насторожили Творца из Столицы.
- А что еще?
- Будто кроме любви – никаких тем нет.
- Ну для женщины… - вставил Александр.
- Что для женщины? – Лери выпрямилась, допила залпом мартини, мельком взглянула на чашку кофе глясе. – Что для женщины? Больше не о чем писать? Я написала 2 философских эссе о ноосфере. Я дописываю литературный ответ на «Разоблаченную Изиду» Блаватской.
- Это что-то о мировых религиях? – уточнил Александр.
-Да, «что-то о мировых», - ядовито передразнила Лери. – Вынашиваю замысел романа о Музе.
- ? – Творец удивленно приподнял бровь.
- Да-да.
Девушка загорелась. Мороженое окончательно растаяло в кофе, но это не заботило. Откровение о своих творческих достижениях и планах увлекло, но…
- Мило, - улыбнулся Александр. – Может, хочешь еще чего-нибудь, скажи, я закажу.
Глаза Творца из Провинции нежно остановились на чувственных губах девушки. Невольно он облизнул свои.
Эти детали не ускользнули от проницательной Лери. Злость сменилась грустью.
«Мило, - ухмыльнулась про себя девушка. – Всего лишь мило».
***
- Я дам тебе своих крошек почитать. Буду рад отзыву, - Творец из Столицы аккуратно, будто это ящик Пандоры, передал Лери рукописи.
Она улыбнулась.
- У тебя божественная улыбка, - прошептал на ушко Творец из Столицы. Александр увлеченно намывал лобовое стекло… чересчур увлеченно.
Творец и Лери стояли у ее дома.
- Мне очень важно твое мнение…
Она не поверила.
- Правда! Буду ждать! – Творец галантно поцеловал ее руку. Лери почувствовала, что сердечко забилось, как бабочка в узком пространстве. Девушка хотела возненавидеть себя за этот трепет.
***
…«И все-таки я банальная баба!» - Лери бросила рукописи на стол. Творец или Женщина? Что же в ней первично? Что важней?
Она металась по комнате.
Призывно открытое окно смущало собой, но Лери упорно отказывала своей позорной мысли.
«Ни за что!».
Как быть? Что делать?
Брошенное навзничь самолюбие. Глодающие сердце и разум амбиции. Наверное, нужно выбирать: Творец или женщина?
Рукописи Творца застенчиво манили.
***
«И все-таки она банальная баба…» - Александр злился на Лери, на Творца, на себя и на эту чертову Большую Литературу: не будь ее, не познакомился бы с этой Женщиной – Творцом… И все же сначала именно Женщиной… «Черт!»
***
«И все-таки она немножко банальная… - размышлял Творец, сидя в кожаном кресле у себя в номере. – хотя пишет она, конечно, очень и очень зрело… Стиль подшлифовать, а так… И упрямая! Пытливая! И все же как Женщина куда более хороша! Ох, хороша!!! Губы… Глаза… Фигурка… Тургеневская тональность…»
***
Ночи не было. И рассвета не было. Даже утра.
Лишь Лери и рукописи.
Страница за страницей, за мыслью мысль, за импульсами вдохновения новые… Растеклась по строчкам, растворилась в чувствах невпопад, отдалась чужим эмоциям и аллегориям. Она умела восхищаться. Она любила восхищаться.
«Бесценно, - шептала девушка, водя по строчкам, будто желая осязать Большую Литературу. – Бесценно…»
Дочитав последнюю страницу, Лери заплакала. По-детски, со всхлипываниями. Будто причастилась к Космосу. И была так счастлива!
Отзыв писала до 8 утра.
«Это гениально…» - начала она.
«Нет, не то. Слишком пафосно».
« Уважаемый …! Прочла все Ваши работы и скажу честно – это лучшее, что я…»
«Нет! Опять не то!»
«Я счастлива!»
«Да, именно так!»
Излила себя, не оставив ни капли потаенного. Открылась нараспашку.
«Он решит, что я глупая фанатка. Юная поклонница, отыскавшая нового кумира. Он решит, что я влюбилась, а Литература лишь прикрытие…»
Лери быстро подошла к письменному столу, резко схватила исписанные неровным почерком листы и готова была их порвать… Она увидела засохший след от слезы… Это была слеза такого восторга, ради которого люди хотят Быть, восторга, которым можно жить как прошлым, так и будущим, как целью, так и просто фантазией. Девушка не решилась убить этот восторг. Слишком кощунственно.
***
«Она точно влюбилась… - улыбался Творец из Столицы, пробегая глазами по сбивчивым строчкам. Засохший след от слезы приятно щекотнул по сердцу. – Влюбилась!»
С одной стороны радовала ее симпатия, а с другой… Не желал он с ней общения на уровне Просто Мужчина – Просто Женщина…
Он взглянул на Лери, что разговаривала с каким-то мужчиной, вкрадчиво улыбалась и пыталась всучить листы желтой бумаги:
- Поймите, она очень стесняется показать свои труды. Почитайте, если это возможно. Для нее это важно.
- А почему она сама не решится? – мужчина внимательно смотрел на улыбку и родинку около губ Лери (Творец из Столицы этот взгляд точно заметил, потому что сам часто смотрел так же).
- Она не ходит, понимаете. Но даже, если бы и приехала с мамой, то… Ну, комплексы, застенчивость... – Лери наконец удалось отдать листы со стихами.
- Для Вас, Лери, все, что угодно. Письменный отзыв не обещаю, ибо очень занят, - это «ибо» всегда резало слух Лери: уж больно много в нем напыщенности и наносной значимости, хотя… в таланте и влиятельности этому человеку нельзя было отказать, - ну а устно расскажу Вам о своих впечатлениях.
- Спасибо.
Лери улыбнулась, кивнула и подошла к Творцу.
- Фух, хорошо.
Молчание. Творец понимал, что Лери слишком горда и смущена, чтобы спросить об отзыве.
- Лери, твой отзыв меня покорил…
(Это была правда.)
- … Никак не ожидал…
(Но надеялся.)
- … Ты очень умная…
(Не поспоришь.)
-… Но я не так уж и хорош. Я не золотой, я скорей, позолочен твоим восхищением.
(А тут уж он кривит. И сам это понимает.)
- Я писала то, что чувствовала и как чувствовала. Иначе не умею, - Лери пыталась не расплакаться. Он смотрел ей на родинку и губы. Он, даже ОН, видит в ней в первую очередь Женщину. Лери не рискнула приложить свои труды к отзыву: все же суть и эпицентр их своеобразной коммуникации – его Творчество, а не ее робкие, хоть и искренние попытки писать. Значит ли все это, что у нее нет таланта, что ей не стоит больше писать?.. Может, плюнуть и подчеркивать в себе то лучшее, что в ней есть. Кто-то из великих сказал: «Не надо работать над своими слабыми сторонами. Лучше укрепите сильные».
«А взять и обаять Его! Это же легко. Он уже почти мой! - Лери выпрямила спину, метко стрельнула глазами и попала четко в цель: Творец тоже приосанился и приготовился сказать какой-нибудь комплемент… - Нет! Не хочу! Сегодня он уедет, и я останусь для него очередной фанаткой из Провинции, падкой на высоких гостей из Столицы и готовой обожать любое творчество и любую профессию, лишь бы ее приголубили или увезли с собой… Нет!»
А вслух:
- Я восхищаюсь Вашим творчеством. Я уважаю его и знаю, к чему мне стремиться!
***
Осталось 3 часа до отъезда. Творец хотел провести это время максимально интересно. Лери с приятельницей собиралась уходить после церемонии оглашения результатов литтурнира.
«А подруга интересная!» - мысль приятно щекотнула предвкушением. Творец подошел к девушкам и пригласил их в кафе.
***
- Ну что Вы, - Ника попивала коктейль и непринужденно смеялась. А что ее принуждать? Ей было хорошо, Творец из Провинции был внимателен, но почему-то осторожен в комплементах, но Нику это не заботило. Как Настоящая Женщина она знала, что нравится ему, а остальное ее не касалось. – Я думаю, главное, быть честным перед собой.
- А перед людьми? – провоцировал Творец.
- Это сложнее, да и не всегда надо.
- Разумно. А в творчестве?
- Тоже надо быть максимально честным, иначе не поверят, не захотят понять.
- Ты не права, - попыталась вмешаться в диалог Лери, хотя уже понимала, что если к ней изначально не было интереса как к Творцу, то теперь интереса уже не было и как к Женщине. Что самое удивительное – это тоже пугало. – Писатель должен быть как актер. Он играет роль, но должен играть ее достоверно, предельно откровенно, но не исповедально. Творец может быть разным и должен быть разным. Он одновременно является каждым из своих героев, он вживается в каждого, понимает и живет им. Он одновременно и главный персонаж, и эпизодический, и положительный, и отрицательный. Он мыслит, говорит и совершает поступки, как все его герои …
- Но все равно в итоге точка зрения автора одна, мысль едина, иначе он бы не смог донести читателю СВОЕ мнение и СВОЮ позицию, - резонно ответила Ника, выигрышно поворачивая лицо, чтобы обратить внимание собеседников (в частности, одного из них) на свой поистине роскошный профиль: что-то было в нем неуловимо завораживающе по – ахматовски. Даже Лери им восхитилась. Она понимала: Ника Женщина, Умная Женщина и большее ей не нужно, да и ни к чему. Она самодостаточна, поэтому по-настоящему достойна зависти и восхищения. Лери так не могла.
- Да, конечно. Он как Бог: имеет множество ипостасей, но именно структурой и финалом своих произведений проявляет свое первичное и первоосновное Я, - Лери смотрела то на Нику, то на Творца. Девушка знала особенности подобных визуальных контактов. Хотя Творец оставался настоящим джентльменом и не обделял вежливым вниманием и Лери, но она слишком все понимала. Слишком.
- Ладно, Лери, - примирительно проговорила Ника (Лери понимала, что интонации примирения были всего лишь способом показать, какая та мудрая). – Спор бесцельный. Писательство – это одно сплошное СУБЪЕКТ, поэтому стремиться к абсолютным законам здесь… бессмысленно и… немного глупо.
***
«Роскошные глаза, - думал Творец, чересчур пристально глядя на Нику. – В три цвета. Надо обязательно во 2 главе в описании Актрисы это добавить. Думаю, этот штрих сделает ее выразительней».
А еще ему импонировала манера речи девушки: глухой и крепкий голос к концу фразы всегда смягчался и едва не переходил на шепот, что окрашивало слова Ники, о чем бы она ни говорила, в оттенок сексуальности и непроизвольного (и оттого еще более чарующего) соблазнения.
«Это тоже надо вставить. Образ получится -… конфетка, а не образ!»
Творец был доволен. В Нике он нашел нужный материал. Да и девушка ничего. «Надо бы продолжить знакомство!»
- …Вот я и мечтаю съездить в Питер. Стыдно там не быть, - говорила Ника Лери по-детски картинно вздохнула.
«!!!»
- А поехали со мной сегодня! Я как раз в Питер еду на пару дней!
***
Перрон. Александр копошился в машине, открыв капот. Ника успела собрать вещи и теперь пересчитывала сумки, чтоб ничего не забыть. Местные творцы провожали Творцов из Столицы. Лери задумчиво следила за движениями своего Творца. Роскошно улыбался. Внимательно подписывал свои книги Фанатам. Поглядывал на Нику.
Стали прощаться.
Волею звезд и посредством жуткой давки спешащих покинуть задумчивое болотце Провинции Творец и Лери оказались вдруг рядом.
- До свидания, Лери, - немножко виновато сказал Творец, пожимая руку девушке.
- Прощайте, - Лери улыбнулась так, как улыбалась в начале их знакомства. Творец на секунду засомневался… в чем, он сам не понял, но ощутил, что что-то неуловимо-волнующее прошло по касательной и оставило след. И теперь он точно знал, что его следующий роман будет посвящен Женщине – Творцу.
***
- Ну уехал и уехал, - Александр приобнял и поцеловал по-отечески в лоб Лери. – Сколько таких еще приедет.
- Такой больше не приедет, - прошептала Лери, высвобождаясь из объятий друга.
- Лери, пойми, - Александр открыл дверь машины Лери, - Творцы не умеют любить. Для них люди – материал. «О, классная история – возьму-ка себе! О, а этот плачет по-особенному – вставим где – нибудь!» Женщина для них либо Муза, которая, как только себя исчерпает, будет брошена в утиль (вспомни Анну Керн и Пушкина), либо… чисто мужская потребность.
- Неправда! – Лери отошла от машины. Она теребила блокнот в руках. Новенький блокнот для черновых записей. – Неправда! А воспринимать Женщину на равных, Творцом?
- Женщина и так творец, - улыбнулся своей меткой мысли Александр, - куда дальше-то? Зачем?
- Ты тоже так считаешь?!
- Нет… Но двум Творцам вместе быть нереально. Кто-то должен быть проще… - он запнулся. – Хочешь, я буду для тебя проще?
Лери отвернулась, ничего не сказав, и пошла прочь от уже тронувшегося поезда, прочь от влюбленного друга и непонятости.
«Творец или Женщина?
Либо с Ним, но проще для Него… либо без Него, но Творец…
Мы не вместе… Значит ли это, что я все же Творец? Или я просто негодный материал? Или не удобная Женщина?»
Как быть? Что делать?