Бумеранг
Пролог
Женская суть-обустройство дома, сохранность семьи и воспитание детей. Именно это истинное предназначение женщины, матери, жены. Бог создал женщину, чтобы она исподволь, незаметно направляла и помогала мужу, заботилась о близких. Мягкие, округлые формы даны женщине как предопределение ее сущности - нежность, ласка, мягкость. Ребенок, прижимаясь к матери, приникнув к благодатной груди, ощущает комфорт, покой и доверие.
Так и растет дитя, пока женщина, мягкая и нежная, не становится деспотом. Тогда у ребенка кончается счастливая пора жизни. Женщина и диктат - это совершенно несовместимо! Власть и жёсткость противоречат женской сущности, разрушают организм как вирусы, попавшие в благодатную среду...
Ночь, как всегда, свинцово надвинулась и сдавила грудь. Прошли очередные выходные дни и к ней опять никто не приехал. Отчаяние и тоска душили, не давая свободно вздохнуть и забыться тяжелым сном.
- Господи, за что??? За что ты меня наказываешь так сурово, Господи? За что? Слезы непрерывными струйками стекали к ушам, скатываясь на затылке в подушку.
Бедная подушка, сколько же в тебе потонуло слез? Сколько безответных вопросов поглотило твое мягкое чрево?
Нина Федоровна уснула только под утро. Едва смежила глаза, как в корпусе уже началось движение, возник шум просыпающегося дня. Начиналась однообразная сутолока будних дней, смысл которых был одним -выходные! На этот раз обязательно кто-нибудь приедет! Должны приехать!
В столовой все присутствующие оживленно перешептывались: - Недавно приняли новую постоялицу. Говорят - симпатичная женщина.
Нина Федоровна вздохнула: "Очередная жертва равнодушного отношения....". Вяло поковырявшись в тарелке с кашей, она выпила компот и пошла в парк, подышать воздухом и отвлечься от горестных раздумий. Она жила в пансионате уже шестой год. Каждую субботу и воскресенье, с тоской и надеждой, ждала приезда сына и внуков. Никто не появлялся, и жизнь ее снова "закукливалась" до следующих выходных дней.
Новенькая и правда оказалась удивительно хрупкой и симпатичной женщиной. Каждый день ее лицо лучилось доброжелательностью и радушием.
- Ничего, здешняя жизнь оботрет, обезличит это выражение, - злорадно думала Нина Федоровна и не могла понять, отчего ее раздражает эта новенькая. Жизнь в пансионате была действительно однообразной и вялой, среди увядших, забытых и заброшенных стариков, так или иначе оказавшихся здесь – в последнем приюте отверженных. Каждый из них жил ожиданием приезда родных. Кого-то навещали, кого-то нет. Екатерина Викторовна оказалась в числе последних - за несколько месяцев пребывания ее никто не навестил. Почему она продолжает улыбаться и ласково со всем разговаривает?
Так у Нины Федоровны появилась новая досада - Екатерина Викторовна. Каждый раз, натыкаясь на ее тихое просветленное лицо, Нина Федоровна испытывала злобное раздражение: Что же ты лыбишься-то? Никто к тебе не ездит, чем ты лучше нас? Чему радуешься?
Наконец, не выдержав ее ласкового приветствия, она спросила: - Вас никто не навещает. Дети, внуки есть?
- Есть, дочка и двое внуков. Не навещают и не будут возможно. Это длинная история. Пойдемте погуляем, расскажу Вам об этом.
Я очень сильно любила свою дочь, - начала говорить Екатерина Викторовна, - любила только для себя, как личную вещь, не давая ей ни малейшей возможности что-либо решать за себя. Первая крупная стычка у нас произошла, когда я не смогла простить мужу страсть мимолетную к секретарше. Выставила за дверь, хотя он умолял простить и говорил, что любит только меня. Дочь плакала, упрашивая, чтобы папа остался с нами - она боготворила отца. Но я не изменила решения.
Дочь не разговаривала с матерью почти месяц. Потом все улеглось. Следующий конфликт с дочерью произошел из-за туфель на каблучке. Дочь их очень хотела, а мать не разрешила - детский организм еще растет, нельзя стопу деформировать. Но разве будет об этом думать девочка, одноклассницы которой, уже дефилируют на каблуках.
Много было ситуаций, когда Екатерина Викторовна запрещала или отказывала дочери в категорической форме и той приходилось смиряться с решением матери. Дочь выросла и Екатерина Викторовна стала отбраковывать ее кавалеров - безумно боялась, что дочь уйдет от неё. Только когда возраст дочери подошел к тридцати, пришлось разрешить ей выйти замуж, но с условием, что жить молодые будут с ней. Зять ей не нравился, он ведь "забрал" у нее дочь. Рождение первого внука «окрылило» Екатерину Викторовну. Но зять, как-то незаметно привязал сына к себе и стал для него самым главным. Внучка, родившаяся через пять лет, тоже потянулась за ним.
Долго терпела Екатерина Викторовна такое положение вещей, не забывая закатывать дочери скандалы. Когда внучке исполнилось десять лет, она поставила дочь перед фактом: Или я или муж - не могу жить с ним под одной крышей. Пусть он уходит, внуков мы не отдадим!
Дочь, наконец, сделала свой собственный выбор - ушла с мужем и детьми. Такого удара Екатерина Викторовна не ожидала - те снимали квартиру, а ей было тесно от негодования и обиды в ее большой и свободной квартире.
- Я не буду рассказывать Вам, как возмущалась и протестовала. Расскажу, как я сюда попала.
За год, который пролетел незаметно, Екатерина Викторовна сдала: стала плохо себя чувствовать, мучили боли, похудела. Когда все же решила выяснить что с ней - ужаснулась. Она обошла многих врачей, которые рекомендовали провести операцию, облучение. Решиться на все было страшно, еще страшнее было отсчитывать время, которое затягивала на ее шее неизбежность.
В итоге она попала к целительнице, проехав немало пути.
- Что же ты милая всех приминаешь-то? Столько всего наворотила... - начала говорить опрятная и молочно-прозрачная бабулька, когда Екатерина Викторовна оказалась перед целительницей.
- Милая моя, болезнь ты сама на себя привлекла - своим отношением к близким и окружающим тебя. И вылечиться сможешь только сама. Никто тебе не поможет! А начинать надо с себя, с оглядки назад. Вспомни-ка всех кого обижала, на кого гневалась, с кем не считалась.
Вспомни и проси у всех прощения. Искренне проси, от души. Только так ты себе поможешь. Проси у всех прощения и прощай всех. Прощай их, потому что они были причиной твоих поступков. Прощай себя, за то, что так реагировала. Проси Господа, чтоб помог тебе в этом! Проси своих предков, чтоб поддержали тебя. Проси до тех пор, пока на душе не станет светло и легко.
Когда этого добьешься, все хвори уйдут сами. Прими мир таким, каков он есть! Соблюдай закон Божий, не совершай смертных грехов. Относись к окружающим так, как хочешь, чтобы тебя так воспринимали. Все в руках твоих!
- Так просто? - удивилась Екатерина Викторовна.
- Так просто - улыбнулась целительница, - только простое, самое сложное и есть. Ох, как тяжело переступать через себя, через обиды и неприятия. Сколько сил и упорства надобно будет, чтобы переломать себя, пересмотреть отношение к людям и жизни вообще.
- Если бы передо мной не стоял выбор - быть или не быть, я бы не осилила всего этого, - продолжала Екатерина Викторовна - это только кажется, что все так просто. Я и выла, и ругалась, и молчала, преодолевая себя. У меня на это ушло более полугода.
- Так вы здоровы теперь? - не удержалась Нина Федоровна.
- Слава Богу, здорова. Не поверила бы ни за что, если бы это случилось не со мной! Вы знаете, у меня будто крылья выросли, так мне жить стало легко и я решила уйти сюда. Оставила ключи внучке, подкараулив ее у школы, написала дочери письмо о прощении, сказала, что уезжаю отдыхать к дальней подруге. Пусть мои родные живут спокойно своей жизнью. Буду здесь доживать свою жизнь, делая добро другим, как сумею.
Нина Федоровна снова не спала ночь. Только мысли ее теперь были другими. Она впервые, за многие годы не вопрошала: За что? Умиротворенно закрыв глаза, она быстро уснула - у нее появилась цель.
Когда увозить Екатерину Викторовну приехали зять, дочь и внуки (они все это время искали ее), провожать их высыпал весь пансионат. И Нина Федоровна, впервые за все эти годы, счастливо улыбаясь прошептала: "Господи, спасибо тебе!".