День Солнца. роман гл. 1-3

(Землянам становится известно, что в различные исторические эпохи дружественная людям инопланетная цивилизация неоднократно пыталась передать человечеству очень важную для него информацию, но передаче всякий раз мешали некие силы. "Почтальоны" и контактеры умирали от болезней, погибали, бесследно исчезали. Разведчики времени из будущего отправляются в прошлое, чтобы принять послание, и сталкиваются с могущественным противником...)





ГЛАВА 1                МОНАХ СВЯТОЙ ОБИТЕЛИ
Неаполь-Рим, октябрь-декабрь 1503 года


1

     «… и направляется в монастырь Святой …» Приор быстро пробежал по строчкам письма и перевел взгляд на новоиспеченного послушника, нетерпеливо переминающегося у нижней ступеньки лестницы. Что-то в нем было такое, что заставило приора перечитать предписание еще два раза.
     - Так как, говоришь, тебя зовут? – спросил настоятель, пожевывая.
     - Пьетро.
     - Сколько тебе лет?
     - Тридцать семь, святой отец.
     Приор недоверчиво прищурился. Нормальный мужчина к тридцати семи годам обычно обрастает болезнями, лишается зубов и волос, лицо его покрывают мужественные морщины, кожа на руках становится похожа на древесную кору и глаза не блестят так живо. Новый брат выглядел слишком молодо для своих лет, и это тоже было подозрительно.
     - Хм. Чем ты занимался ранее?
     - Изучал науки, святой отец.
     - Что же заставило тебя вступить в братство?
     - Разочарование в мирской жизни.
     - Что ж… - Приор медленно сложил предписание и наконец удостоил странного монаха отеческого взгляда. – Здесь, сын мой, ты найдешь утешение и освобождение от бренности суетного мира. – Он сделал знак стоявшему рядом монаху. – Брат Антонио, это наш новый брат. Отведи его в общину и покажи ему его келью.
     Брат Антонио молча кивнул и поплыл по сводчатому коридору. Новичок двинулся за ним.
     Приор посмотрел немного им вслед, потирая пухлые руки, и заключил:
     - Очень странно.


2

     Отай еле дождался конца лекции. Лектор-теолог говорил нудно, серо,  делал длинные паузы и заходился кашлем. Старик страдал астмой и сегодня у него, кажется, был не лучший день. В зале стоял тяжелый дух, как, впрочем, и в церкви, и в трапезной, и в келье, и во дворе, да и во всем этом городе.
     Нужно было придумать другую легенду, думал Отай, незаметно зажимая нос пальцами. От соседа справа разило прокисшим потом. Нужно было! Он не выдержит. Он просто не сможет думать о работе, он может думать только об этой вони. Хорошо, если Неоло удалось что-то найти, тогда его миссия будет короткой.
     Неоло… Отай улыбнулся, прикрыв улыбку ладонью. Вот она удивится, увидев его. Почему-то Рибан решил, что разведчикам лучше не знать, кто придет им на смену, так что для нее его появление будет сюрпризом. Она завизжит и бросится ему на шею, а он будет целовать восхитительные ямочки на ее щеках, как делал это много-много раз. Нет, не получится. Торговка рыбой на рынке не может броситься на шею монаху. Но ведь они так давно не виделись! Целых три месяца она торчит в этом шестнадцатом веке, будь он неладен. Наверное, от нее тоже пахнет не лучшим образом, автоматически подумал Отай и тихо засмеялся. Мда, он действительно начинает сходить с ума. А ведь прошли всего сутки. Интересно, во что превратятся его мозги к концу смены? Девяносто дней ему придется провести в вонючей келье наедине с коптящими свечами и мышами и при этом продолжать шевелить мозгами и искать, искать, искать…
     Сосед справа недовольно скосил на него глаза. Отай немедленно стер улыбку с лица и потупил взгляд.
     Ямочки... Да, у нее восхитительные ямочки. И глаза как озера, синие и прохладные. На Станции на Неоло многие заглядываются, но она благосклонна только к нему. Любовь? Что ж, может быть. Надо будет обсудить с ней этот вопрос по возвращении, если, конечно, ее не отправят еще куда-нибудь. Чертов Проект…
     - В следующий раз мы поговорим о шестом дне творения, дети мои, - произнес лектор и торопливо покинул кафедру, держась за горло.
    Монахи дождались, пока он выйдет, поднялись и гуськом двинулись к выходу. Молодые послушники переглядывались, хихикали и дурачились.
     Мрачный брат Антонио стоял в дверях. Когда Отай поравнялся с ним, он скользнул по его лицу колючим взглядом и отвернулся.


3

     Отай упал на лежанку и впервые оглядел свою келью с любовью. Как же он любил сейчас эти четыре серые стены. Он был здесь совершенно один!
     Он закинул руки за голову и стал думать. Итак, он в Неаполе, на дворе шестнадцатый век, осень 1503 года, и вот-вот должны прибыть ОНИ. Никто не знает точного места и даты контакта. В послании не было этих данных. Вернее, не всё удалось расшифровать.
     В прошлом веке в некоей пещере где-то на Мадагаскаре среди груды окаменелых костей был обнаружен старинный цифровой диск, записанный около четырехсот лет назад. Поначалу находка не привлекла внимания ученых, и диск валялся на складе местного музея, пока кто-то не вздумал попытаться его прочитать.
     После опубликования первых данных расшифровки, - а информация была записана неизвестным человечеству способом, - научный мир пришел в невероятное возбуждение. Неземное происхождение послания не вызывало сомнения, однако десятка два лет не утихали споры. Одни называли находку дьявольской фальсификацией, другие видели в нем послание небес. В дискуссию вмешались политики и духовенство, ожесточенные споры разгорались в парламенте и правительстве. Когда к делу подключились военные, дискуссии сразу прекратились.
     Содержание послания хранилось в строгом секрете, но в общих чертах о нем знали все. Заключалось оно в следующем: на протяжении всей истории человечества некие доброжелатели неоднократно пытались передать людям важную информацию, которая перевернула бы все их представление о мире и о себе, но этому всегда препятствовали враждебные человечеству силы. Указывались географические координаты и годы планировавшихся, но не состоявшихся контактов. В общем-то, как считал профессор Рибан, этого было достаточно, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте и принять послание загадочных друзей. Благо к тому времени уже началось освоение транспозитации во времени.
     Идея была заманчива, и кое-кто, от кого на Земле что-то зависело, неожиданно отнесся к ней очень серьезно. Была создана Станция – научно-экспериментальная лаборатория, которую планировалось переводить из одной точки планеты в другую в зависимости от того, где в прошлом должен был состояться контакт. Рибан был убедителен, и научный мир решил примолкнуть и подождать результатов.
     Группы работали в четыре смены, каждый разведчик – по три месяца. Первая группа работала в Дании в самый разгар Тридцатилетней войны. Ей удалось выйти на почтальона (так на Станции называли контактеров), однако за сутки до контакта тот неожиданно скончался от холеры. Вторая группа ждала своего почтальона в Ниневии за полторы тысячи лет до третьей экспедиции. Тоже безрезультатно. Остановка под Неаполем была третьей. Предыдущие неудачи заставили изменить тактику разведки. От принципа невмешательства было решено отказаться. Группе, в которой Отай был четвертым, предстояло активно вмешиваться в процессы и обходиться без местных агентов, среди которых могли оказаться шпионы. «Сами, сами, только сами, - говорил директор Станции Рибан. – Только ваши собственные уши и ваши собственные глаза. Никаких лишних людей, никакой агентурной сети. Если возможно, пробуйте принять послание без контактера. И будьте осторожны, осторожны и еще раз осторожны». Профессор очень верил в историю с посланием и по-настоящему боялся провала. Именно Рибан создал Станцию, именно он воевал с правительством, выбивал деньги, давал гарантии и обещания. Поэтому он вправе требовать от своих работников, которых сам подбирал, дисциплины и понимания…
     Отай сел на лежанке и опустил босые ноги на пол. Да, надо быть осторожным, подумал он, вспомнив колючие глазки брата Антонио. Пребывание в монастыре давало определенную безопасность, однако ограничивало в действиях. Сегодня он должен встретиться с Челоном – контролером от правительства, приставленным к Проекту, а затем увидеться с Неоло. Нет, лучше сделать наоборот – сначала Неоло, потом Челон. Этот желчный, скептически настроенный тип никогда не внушал Отаю большой симпатии. Во время подготовки группы он совал нос во все дела, выспрашивал, придирался. Его можно было понять – правительство не хотело тратиться на фантастический Проект и надеялось, что люди Рибана быстро наделают ошибок.
     Перед окном промелькнула чья-то тень. Отай вскочил, с грохотом распахнул дверь и вывалился наружу. Так и есть – брат Антонио торопливо удалялся по сводчатому коридору, иногда оглядываясь на него черед плечо.
     Что ему надо? – возбужденно думал разведчик второго класса Станции транспозитации Отай Марам. Неужели те, другие уже знают, что он здесь? Ведь он только прибыл! Быстро же они работают. Значит, все три месяца пребывания в вонючем городе ему придется бегать от погони, прятаться от шпионов и маскироваться. Ничего себе… Это уже серьезно. Надо немедленно идти к Челону и все рассказать.
     Отай закатал широкий рукав и взглянул на хронометр укрепленного у плеча  маяка. До обязательной вечерней службы было еще достаточно времени. Он успеет и к Челону, и к Неоло. Только вот как избавиться от колючих глаз брата Антонио? Уйти незамеченным можно только ночью, перебравшись через ограду. В дневное время это сделать сложно, потому что монахи не могут покидать территорию монастыря без особых причин. Настоятель очень строг.
     - Очень просто, - вслух подумал Отай и изучающе взглянул  на свой кулак, - вырубить на пару часов братишку Антонио. А. может, сразу потащить его к Челону, допросить с пристрастием и все узнать? Чушь. Лезь через ограду – и все.
     Он выждал еще с полчаса, потом решительно вышел во двор и осмотрелся. Он увидел, как брат Антонио выплыл из церкви, просветил немигающим рентгеновским взглядом все вокруг, дал какие-то распоряжения вышедшему следом монаху и направился к покоям настоятеля.  «Кибер, настоящий кибер», - подумал Отай с неприязнью. Когда Антонио удалился, он быстро преодолел церковную площадь, проскочил мимо открытой двери трапезной, перемахнул через канаву с нечистотами и свернул за хозяйственные постройки. Он прошел подальше и стал ждать, наблюдая в щель между досок. Старое дерево рассохлось, из щелей торчали золотистые пучки соломы. Повсюду стоял острый запах конюшни. Отай распластался по стене и пробрался к дровяному складу. По ту сторону монастырской стены был пустырь.
     Он взобрался по штабелям дров, как бы невзначай уложенным ступеньками, на ограду и спрыгнул в заросли сухого кустарника, раскрошившегося под ним со страшным треском. Промахнулся. Надо было взять чуть левее. Там протоптана дорожка, по которой молодые монахи по ночам бегают в город, где их ждут дешевые девки и выпивка. Один из братьев выболтал ему эту страшную тайну, рассказав, что с наружной стороны в стене даже проделаны специальные выемки для рук и ног. С их помощью нарушители обычно взбираются обратно. Знает об этом приор, или нет, неизвестно, но пока что не бывало случая, чтобы кто-то попался.
     Отай подождал еще немного и вышел на дорогу.


4

     Он сам не заметил, как пошел в другую сторону. Первоначально он задал частоту сигнала Челона, и маяк, обнаружив нужный сигнал, принялся вести его. «Направо, налево, обратно, прямо…» - монотонно попискивало в наушнике, упрятанном глубоко в ухе. Отай послушно шел, нахлобучив капюшон и спрятав руки в широкие рукава, пока не понял, что следует не указаниям прибора, а за телегой, груженой кудахчущей и крякающей птицей. Телега двигалась тяжело, западая то на одно, то на другое колесо, куры и утки со связанными ногами трепыхались, разбрасывая перья.
     Отай остановился. «Назад, назад, назад», - настойчиво пищало в ухе. Он засмеялся, увидев, что стоит у рынка. Мимо ползли в обе стороны люди, лошади, повозки, пустые и нагруженные товаром, катились бочки. Мычала и блеяла скотина, кричали зазывалы, стонали попрошайки и калеки.
     Он отошел в тень, задрал рукав и переключился на сигнал Неоло. Если уж так получилось, не поворачивать же теперь назад. «Прямо», - тут же сообщил маяк.
     Неоло он увидел издалека. Она бойко торговала рыбой, горами лежащей в плетеных корзинах на прилавке. На ней был замызганный фартук, из-под забавного, похожего на горшок в кружевах, головного убора выглядывали непослушные кудряшки. В руках она держала огромный нож, которым ловко орудовала, потроша свой товар. Неоло выглядела в этом человеческом месива совершенно гармонично и естественно. Воистину, она была мастером перевоплощений. Недаром Рибан так дорожил ею.
     Неоло была увлечена работой и не обратила внимания на приблизившегося к корзинам монаха. Тогда Отай обошел прилавок, подошел к девушке со спины и негромко поинтересовался:
     - А свежая ли у тебя рыбка, красотка? Что-то она дурно попахивает.
     Неоло развернулась, подбоченилась, готовая дать отпор нахалу, и вдруг выронила нож. Узнала. Отай видел, как вспыхнули ее глаза, раскраснелось лицо, и испугался, что она действительно бросится ему на шею прямо здесь, среди рыбьих потрохов. Но она сумела овладеть собой, снова принялась потрошить несчастную рыбу и сказала:
     - Как здорово, что прислали тебя! Это просто замечательно. Я хотела, чтобы это был именно ты. Ты давно прибыл?
     - Вчера утром.
     - Был у Челона?
     - Нет еще. Как он?
     - Как всегда. Всех подозревает, во всем сомневается. – Она подняла на него смеющийся взгляд. – Как все-таки хорошо, что ты здесь…
     Отай смутился,  пониже опустил капюшон.
     - Ты знаешь, я, кажется, нашла, - сказала Неоло и вогнала острие ножа в склизкий прилавок. Провела тыльной стороной ладони по лбу. – Понимаешь, о чем я? Я нашла..
     - Нашла?
     - Я нашла почтальона. Это женщина, прачка, живет в трущобах у порта. Ее там считают сумасшедшей. Месяца полтора назад я столкнулась с ней, когда брала товар у рыбаков, и мы разговорились. Она рассказала, что общается с ангелами.
     - С ангелами?!
     - Она так говорит. Как раз на днях они пообещали передать ей какое-то письмо от Господа. Они так и сказали: от Господа. Я думаю, это именно то, что нам нужно. У меня было несколько попаданий пальцем в небо, но на этот раз, по-моему, я нашла, что искала. Женщина больна, я помогла ей деньгами, накормила ее детей, переселила к себе, теперь ее наблюдает врач. Одним словом, мы сдружились. Она говорит, что они периодически выходят на контакт, чтобы узнать, как она. Один раз я наблюдала за контрольным сеансом связи. Это что-то!
     - Когда контакт? – спросил Отай, стараясь держать себя в руках.
     Неоло прищурила один глаз и улыбнулась.
     - Сегодня ночью.
     У Отая сразу пересохло во рту. Сегодня ночью! Значит, завтра они смогут вместе вернуться домой! Он верил в Неоло, и Рибан верил, все на Станции верили в нее. И не ошиблись. Именно она должна была сделать это. И она это сделала.
     - С-сегодня? – взволнованно переспросил он.
     - Сегодня, - подтвердила довольная Неоло, - и я хочу, чтобы ты при этом присутствовал. Я мечтала разделить этот успех именно с тобой. Только, пожалуйста, ничего не рассказывай Челону. Он должен узнать обо всем последним. Если это то, о чем я думаю, то Проект можно считать завершенным и завтра мы возвращаемся на Станцию. Это будет наша победа, победа наша и Рибана. Правительству и его ищейкам давно пора утереть нос.
     - Хорошо, я не расскажу ему. Где мы встретимся?
     - Передача должна произойти после полуночи где-то в лесу. Найдешь меня по маяку.
     - Я найду тебя. Только будь осторожна. Обещаешь? Вдруг эта женщина шпионка тех… наших врагов?
     - Нет, я следила за ней несколько дней. Единственное, чего я опасаюсь, - того, что она действительно не в себе и все придумала.
     - Ничего, проверим. – Отай незаметно пожал руку девушки. – Не расстраивайся, если не получится. Все равно мы их найдем. До встречи.
     Она коротко кивнула.
     Отай отошел от прилавка и смешался с толпой.


5

     Челон, играющий роль богатого сеньора, жил в особняке, выходящем на широкую, шумную и вонючую набережную. «Вы прибыли», - сообщил наушник. Отай скользнул взглядом по увитой плющом старой каменной стене и присвистнул. Потом взялся за массивное кольцо на дверях и несколько раз постучал.
     С обратной стороны загремели замки и засовы. Злобно залаяли сторожевые псы. Наконец тяжелая створка приоткрылась и из темноты вынырнуло бледное узкое лицо.
     Отай деловито передал слуге письмо, в котором шифром сообщалось о его прибытии.
     - Подождите, святой отец, - почтительно сказал слуга и исчез в темноте.   
     Через минуту в дверях возник сам Челон.
     - За тобой не следят? – бросил он и махнул рукой: - Заходи.
     Внутри здания располагался небольшой милый дворик с фонтаном и павлинами, выложенный разноцветной плиткой. Его окружала узкая галерея, тоже очень изящная. Среди розовых кустов копошились два садовника. Вообще, как показалось Отаю, в доме было слишком много слуг.
     - Чтобы ухаживать за таким домом, нужна целая бригада, - сказал Челон, поймав его взгляд. – Ваш Проект делает из цивилизованного человека животное. Здесь нет автоматической кухни и канализации, а я привык к стерильным салфеткам и сервомеханизмам. Мне нужен кто-то, кто будет выносить мой ночной горшок.
     - По-моему, вам грех жаловаться, - заметил Отай, - вы неплохо устроились.
     - А ты бы как хотел? – Челон недовольно покосился на гостя. – Это для вас Проект развлечение. Посидели три месяца – и обратно в цивилизацию. А я должен встретить и проводить все четыре смены. И, между прочим, не испытывая при этом особого удовольствия.
     Отай не нашелся, что ответить. В чем-то контролер от правительства был прав. Он отвечал за них, он владел финансами, он хранил у себя передатчик, постоянно настроенный на канал возврата, и отправлял разведчиков домой. Это была серьезная ответственность.
     Они пересекли дворик, поднялись по лестнице, и Челон толкнул темную резную дверь. В комнате царил полумрак, пахло пылью и ароматизатором типа Бриз-38В. Челон распахнул окна, и внутрь ворвался шум улицы. За окном сверкало южное солнце, синело море, белели паруса, покачивались мачты кораблей. Отай не мог не отметить, что ароматизатор 38В очень неплохо вписывается в общую картину.
     Челон упал на кушетку, обложенную атласными подушками, сложил руки на животе и впился в разведчика второго класса бесцветным взглядом.
     - Никто не следит за тобой? – спросил хозяин дома.
     - Нет… по-моему.
     - Так «нет», или «по-твоему»?
     Отай сел на стул с высокой спинкой и поерзал. Жестко.
     - Никто не видел, как я ушел из монастыря. Но в монастыре есть тип, который постоянно за мной наблюдает. С самого начала. Такое впечатление, что он ожидал моего прибытия.
     - Так, - сказал Челон. Сцепленные на животе пальцы задергались. – Так-так, это плохо. Это очень плохо. Только приехал – и уже… Ты уверен, что он за тобой следит?
     - Я уверен, что он ко мне неравнодушен. Большего пока сказать не могу. Надо понаблюдать.
     Челон задумался. Не меняя позы, посидел молча минуты две, потом спросил:
     - Как ты намерен действовать?
     - Придется бегать от него все три месяца, - сказал Отай и снова поерзал на жестком стуле. – Что еще остается? Не могу же я его убрать.
     Челон хмыкнул.
     - Почему же не можешь? Ваш Проект грубо вмешивается в исторический процесс и промысел Божий, не считаясь ни с прошлым, ни с настоящим, вы хотите перевернуть мир и изменить будущее человечества. Что же тебе стоит убрать с дороги одного человечка, который так и так умер тысячу лет назад?
     - Проект не вмешивается ни в какой исторический процесс, - произнес Отай, проглотив раздражение. – Мы просто ведем расследование и никого и ничего не трогаем.
     - Брось, это старая песня. – Челон отмахнулся от него, как от мухи. – Не будем сейчас об этом. Завтра в полдень я отправляю Неоло домой и начинаю работать с тобой. Надеюсь, ты не будешь создавать мне проблемы, как это делала твоя предшественница?
     - Проблемы?
     - Неоло занималась самодеятельностью и не считала нужным ставить меня в известность о своих поисках и планах. Я буду информировать руководство Станции о ее поведении и добиваться отстранения ее от работы в Проекте. В таких делах необходима дисциплина. Она слишком вошла в роль и, наверное, забыла об уставе. Между прочим, не я его писал.
     - Она… - бросился было на защиту Отай, но контролер оборвал его:
     - Тихо. Послушай меня внимательно. Чтобы между нами с самого начала все стало ясно, обрати внимание на мои слова. Ты знаешь, как я относился с самого начала к Проекту и всей этой затее. По идее я должен был настоять на прекращении работ еще год назад, когда Рибан прокололся во второй раз. Ты знаешь, что каждый сеанс транспозитации съедает десятую часть энергии Земли. Я уже не говорю о финансовых затратах… Но я лоялен и не консервативен. В отличие от других контролеров, я, как дурак, хочу, чтобы у вас что-то получилось. Да, ты не ослышался. Я болею за человечество и я не против, если кто-то подскажет ему более верный путь и оно окажется в лучшем положении, чем наша с тобой реальность. Я тоже хочу верить в существование послания. Скажу больше – я сам пытаюсь вести расследование.
     «Ого!» – подумал Отай.
     - Так что не надо видеть во мне врага, - продолжал Челон. – Хоть мне все это и не нравится, я вам не враг. Я говорю это для того, чтобы ты не вздумал повторять ошибок своей предшественницы. В какой-то степени я отвечаю за всех вас и я должен быть в курсе. Я рад, что эта девчонка завтра уберется отсюда – у меня будет меньше головной боли. Все эти три месяца я только и делал, что переживал за нее. Представь, мне приходилось самому идти на рынок, чтобы переговорить с ней. А, как ты понимаешь, здесь не принято, чтобы сеньор моего уровня толкался среди свиней и бродяг. Ничего, мы еще поговорим об этом с Рибаном. – Челон расцепил руки и положил ладони на колени. – Короче, Отай, каждый четверг жду твоего доклада. Даже если я тебе не нравлюсь, в полдень ты должен быть здесь. Кстати, постарайся сегодня встретиться с Неоло. Может быть, тебе она что-то расскажет. Хотя бы будем знать, откуда танцевать. У меня тоже есть кое-какая информация, но об этом в следующий раз. Пока же будь осторожен. Если слежка станет очень уж навязчивой, ничего не предпринимай и постарайся дать знать мне. Я что-нибудь придумаю. А теперь можешь идти.
     Отай не сразу поднялся. Он очень хотел рассказать контролеру об открытиях Неоло, он чувствовал, что должен это сделать. Не потому что речи контролера тронули его, просто это было бы правильно. Но она попросила молчать, и он будет молчать. Во всяком случае, до завтрашнего полудня.
     Он поднялся со стула, оправил рясу, затянул пояс.
     -  Я буду в четверг.


6

     Старая лошадь была вся в мыле. Бедное животное из последних сил продиралось сквозь чащу, повинуясь жестоким ударам каблуков, врезавшихся под ребра. Клячу и одежду он купил у пьяного кузнеца в придорожном кабаке. Быстро переодевшись в подворотне, вскочил на лошадь и помчался в сторону гор, следуя тревожно мигающему сигналу маяка.
     Из монастыря он улизнул все тем же путем. Утром ему удалось вернуться незамеченным, но брат Антонио встретил его еще более хмуро, и Отай занервничал. После прогулки по городу монастырь показался страшной темницей. Добросовестно отстояв вечерню, он проскользнул к дровяному складу и, оказавшись по ту сторону стены, с наслаждением вдохнул запах свободы. Он надеялся, что покидает эту тюрьму навсегда.
     Дай-то Бог, чтобы Неоло не ошиблась, думал Отай, подгоняя клячу. Он прибыл сюда, настроившись на трудное испытание, полный решимости и силы, но разговор с Неоло ослабил его волю, заставил надеяться и оглядываться.. Трудно ему будет работать дальше, если сегодня ничего не выйдет. Очень трудно.
     Пока двигались по дороге, лошадь шла довольно резво, но в лесную чащу ей углубляться не захотелось. Пришлось привести очень веские аргументы, чтобы заставить ее пойти лесом.
     «Восемьдесят градусов на север», - сообщил маяк. Отай дернул поводья. Кляча недовольно захрапела и завертела головой.
     - Пошла! – рявкнул наездник. – Ну!
     Лес становился все более густым. Верхушки деревьев сплетались так тесно, что сквозь ветви перестали проглядывать звезды. От криков ночных птиц и волчьего воя, то приближающегося, то удаляющегося, по спине бегали мурашки.
     Деревья стали всползать на пологий склон, и лес немного разредился. С неба глянул трогательный желтый месяц. Выше по склону, с треском ломая кустарник, прошел крупный зверь. Лошадь испуганно заржала. Отай пригнулся к гриве и вытянул из сапога кинжал, который отобрал у кого-то в том же кабаке. Хозяин оружия был мертвецки пьян и вряд ли понял, что случилось.
     Неподалеку снова раздался бешеный треск, послышалось тяжелое дыхание. Кляча шарахнулась, чуть не сбросила седока, и рванулась вперед.
     Деревья неожиданно расступились, и в глаза ударил яркий свет. На поляне пылали три костра. Дымные столбы с танцующими внутри оранжевыми искрами тянулись прямо к звездам. На фоне пламени четко обрисовывались несколько фигур. Судя по одежде, это были женщины.
     Отай не сумел вовремя осадить испуганную лошадь, и они с клячей ворвались на поляну, распугав находящихся там людей. Женщины с визгом бросились врассыпную, кто-то выхватил из костра головню, кто-то замахнулся вилами.
     - Стойте! Стойте! - Это был голос Неоло. – Не бойтесь, это друг!
     Женщины стали возвращаться, все еще грозно сжимая палки и вилы и недоверчиво разглядывая названного гостя. Их было трое. Все растрепанные, простоволосые, в широких одеждах, глаза горят. «Похоже на шабаш ведьм», - подумал Отай, спрыгивая с лошади.
     - Что за спектакль? – спросил он на родном языке. – Тут играют в ведьм?
     - А ты хочешь, чтобы они поверили в инопланетян? – Неоло беспечно рассмеялась. – Дорогой, это шестнадцатый век. Здешние контактеры работают без аппаратуры, дешифраторов и сверхчувствительных рамок. Они просто ведьмы. И я ведьма. У-у-у! - Она подвела его к одной из женщин. – Это Анна. Анна, это наш друг, который поможет нам поговорить с ангелами. Он умеет разговаривать с ангелами.
     Анна, женщина лет сорока с выцветшим, опаленным южным солнцем лицом, встрепенулась, быстро произнесла, почти не открывая беззубого рта:
     - Ангелы не разговаривают с мужчинами.
     - Он не такой, как все, - сказала Неоло. – Он умеет.
     - Они сказали, чтобы не было чужих, - настаивала Анна.
     - Он не чужой, он друг.
     - А эти кто такие? – спросил Отай, кивнув на остальных женщин.
     - Это мои помощницы, - сказала Анна. – Чтобы говорить с ангелами нужно много сил. Разве ты не знаешь?
     Отай кивнул. Он вспомнил, что является специалистом по ангелам.
     - Да, я знаю. А три костра?
     - Это знак, по которому ангелы распознают нас и спустятся с неба, если никто не помешает.
     Отай отошел и потянул Неоло за руку.
     - По-моему, она сумасшедшая. Видела, как горят глаза? Все-таки надо было рассказать Челону, выставить охрану, обеспечить…
     - Трус! - Неоло отдернула руку. – Если боишься волков, можешь возвращаться к своему Челону.
     - Послушай, за что ты его невзлюбила? Он тоже делает свою работу и не более.
     - У нас с ним энергетика не совпадает.
     Отай понял, что эта тема закрыта. Неоло была из тех людей, что и любят, и ненавидят от души. Когда на нее находило упрямство, все слова были бесполезны. Она стояла на своем и шла к цели, как тяжелый танк. Кроме того. До Проекта она служила в полиции. Иногда его пугали ее убежденность и напористость. Наверное, от того, что начинал чувствовать свою слабость.
     - Ой! – вдруг вскрикнула Неоло и, оттолкнув его, бросилась  к Анне.
     Анна стояла на коленях и раскачивалась из стороны в сторону. Руки висели вдоль тела плетьми, глаза закатились, взлохмаченная голова откинулась. Помощницы грохнулись на колени по обе стороны от нее и принялись исступленно молиться. Лес замер, ветер стих, замолкли ночные птицы. Что-то надвигалось, и люди пока не знали, бежать им сломя голову или торжествовать победу.
     Неоло подошла к Отаю и схватила за руку. Ее волнение пере6далось ему. Он то и дело задирал голову, но небо пока было чистым. Только звезды и месяц. Когда он в очередной раз поднял глаза, его пробила дрожь и в колени вступила слабость. Он увидел, что далеко-далеко среди звезд появилось бледное пятнышко. Края пятнышка переливались, в середине свет был слабее. Облако? Оптический обман?..
     - Ты видишь? Видишь?! – громко зашептала Неоло. Ее голос дрожал и ломался. – Ты видишь? Это они! Все получилось,  получилось!
     Отай прижал Неоло к себе. Да, это была победа, и значит завтра домой. Только бы ничего не помешало… только бы ничего не помешало…
     Он не мог оторвать взгляда от спускающегося с небес корабля. Тот все еще был величиной с монету, но уже можно было понять, что это не обрывок облака, а звездолет. Огромный, сверкающий, чужой. По мере приближения звездолета женщина-контактер все больше впадала в транс. В конце концов она совсем ослабела, и помощницы уложили ее на землю. Однако она не лишилась чувств, а продолжала шевелить руками и губами. Лицо ее порозовело, на нем появилось блаженство.
     Корабль спустился еще ниже, и на поляну упал столб голубого света. Анна и ее помощницы оказались внутри него. Их очертания смазались, фигуры будто растворились в сиянии.
     Отай и Неоло стояли в стороне, обнявшись и окаменев. На их глазах происходило нечто, значения чего пока еще никто не знал. Только смутные догадки будоражили сердца и мысли.
     - Потрясающе… - прошептала Неоло.
     - Потрясающе, - согласился Отай.
     Он видел много кораблей, но звездолет пришельцев казался ему самым совершенным и прекрасным. Может быть, на нем действительно прилетели боги? Наверное, они всегда прилетали так, и тысячу, и миллион лет назад. И люди с дрожью и благоговением смотрели в небо, видя в нем кто пылающие молнии, кто крылатых змеев, кто ангелов, кто демонов. Человек двадцать шестого столетия от рождества Христова видел звездолет инопланетной цивилизации, машину, но более мощную и совершенную, чем любое земное судно первого класса. Для Отая это еще был и символ свободы, потому что теперь ему уже не придется возвращаться в монастырь под прицел острых глаз брата Антонио. Однако даже такой машине могли помешать враги. В любой момент могло случиться что-то, что оборвало бы надежды на свободу.
     «Только бы ничего не случилось, только бы ничего не случилось!» – как молитву повторял Отай.
     Прошло минут пятнадцать, и он почти успокоился, как вдруг голубое сияние оторвалось от земли и мгновенно втянулось в нутро корабля. Еще мгновение – и звездолет превратился в звезду, которая чиркнула голубым по бархату неба и исчезла за горами.
     Люди на поляне некоторое время не шевелились, ошеломленные случившимся. Все понимали, что что-то пошло не так. Но что?!
     - Чужие! – закричала, словно прокаркала, Анна, резко согнула поясницу и села. Сейчас она и впрямь походила на ведьму или ожившего мертвеца. – Чужие! Чужие!   
     Помощницы завизжали, вскочили, забегали по поляне, хватаясь за голову.
     Их вопли привели в сознание Отая. Он быстро огляделся и увидел, что снизу в их сторону движется россыпь дрожащих и подпрыгивающих огней. Слышались крики, улюлюканье, собачий лай и треск сучьев.
     - Облава! Тушите костры! – заорал Отай и ринулся к одному из костров, стащил плащ и начал яростно сбивать пламя.
     Никто не пришел на помощь. Анна и помощницы уже скрылись в чаще. Из темноты доносился яростный шум ломаемого кустарника. Отай бросился к другому костру, быстро засыпал песком тлеющие угли.
     - Неоло! – позвал он.
     Напарница стояла неподвижно. Ее плечи вздрагивали от беззвучных рыданий. Отай махнул рукой и кинулся к третьему костру. Изрядно обжегшись, он все-таки поборол пламя, разбросал тлеющие угли и сучья, потом схватил в охапку Неоло и побежал к лошади, привязанной к дереву на краю поляны.
     Кляча недовольно встретила удвоившуюся ношу, но делать было нечего. Поупрямившись, лошадь нырнула в чащу и поскакала напролом.
     Облава, кажется, охватила весь лес. Куда они не бросались, растянувшейся цепочке факелов не было видно конца. Пришлось забраться в овраг с сыпучими краями и затаиться там.
     - Молчи, - приказал Отай лошади и полез наверх.   
     Он высунулся из оврага и стал смотреть.
     Облава шла тесным строем. Это были простолюдины, в основном мужчины, вооруженные вилами, копьями, дубинами. Каждый сжимал в руке коптящий факел. Как понял Отай из разговоров, крестьяне ловили оборотня, который повадился таскать скот, а вчера средь бела дня утащил в лес семилетнюю девочку. Все ясно. Непонятно только одно – почему это должно было случиться именно сейчас.
     - Тут что-то не так, - сказал он продолжающей рыдать Неоло, когда люди с факелами отдалились. – Я уверен, что эта облава связана с пришельцами. Людей специально запустили в дело именно  в этот момент. Нам надо бежать отсюда как можно скорее, иначе с нас снимут шкуры.
     Неоло безразлично пожала плечами.
     Он снова вскочил на лошадь, усадил Неоло впереди, крепко обнял ее за талию и беспощадно ударил клячу в бока.
     - Пошла!!
     Как не странно, он быстро нашел обратную дорогу. Очень скоро они выбрались из чащи на тропинку и поскакали через поля.
     Город спал. Топот копыт по булыжной мостовой далеко разносился в тишине. Отай старался держаться стен, не выходить на свет покачивающихся на ветру тусклых фонарей.
     - Куда мы едем? – произнесла Неоло, недоуменно оглядываясь. Это были первые ее слова с тех пор, как сорвался контакт.
     - Мы едем к Челону, - сказал Отай.
     - Я не хочу к Челону! Отпусти!
     Она стала вырываться. Пришлось применить силу.
     - Ты пойдешь к Челону – и никаких разговоров, – прорычал Отай ей в ухо. – Ты должна немедленно возвращаться. Тебе нельзя здесь оставаться.
     - А как же Анна? – продолжала сопротивляться Неоло. – Контакт все-таки был, они успели ей что-то передать… Отпусти меня!
     - Я сам с этим разберусь, а ты отправишься домой. Сейчас же.
     - Нет!
     - Дура! Идиотка! – не выдержал он. – Ты разве не поняла, что нас тут ждали?
     Неоло снова зарыдала, закрыла лицо руками и уронила голову ему на плечо...
     У Челона долго не открывали. Отай стучал беспрерывно. Наконец загремели засовы, дверь распахнулась и наружу вывалились несколько заспанных испуганных слуг с фонарями. Один был вооружен арбалетом, другой неловко вертел перед мордой лошади шпагой.
     - Разбудите сеньора и скажите, что к нему вчерашний гость со срочным сообщением, - холодно приказал Отай.
     Слуги тупо таращили глаза.
     - Сеньора нет дома, - сообщил садовник. Отай узнал его. – Он будет к утру.
     - Где он?!
     - Разве господин докладывает слугам, куда уходит? – пробурчал человек с арбалетом. – Езжайте, сеньор, своей дорогой, а то, упаси Господь…
     Отай пришел в бешенство. Все сегодня было против них, даже чертов контролер решил отправиться в гости именно сейчас.
     - Ладно, - произнес он, беря себя в руки, - пусть эта сеньора останется здесь и дождется вашего хозяина. Уверяю, он будет рад видеть ее.
     - Нельзя, мой господин, - заявил, как отрезал, тип со шпагой, - сеньор запрещает нам впускать в дом чужих. Приходите утром. Утром…



7

     Дом Неоло находился неподалеку от порта. Чистенький и аккуратненький, с ухоженной дорожкой перед дверью и цветами под окнами. В доме плакал ребенок.
     - Это дети Анны, - тихо сказала Неоло, не поднимая на него глаз. – Не могу же я их так бросить. Я дождусь ее и сразу пойду к Челону. Обещаю. Ты… Ты  прости меня за истерику. Просто  я слишком надеялась.
     - Я тоже надеялся, - сказал Отай и проглотил ком. – Я собирался завтра вернуться домой вместе с тобой.
     - Да, жаль, что так получилось. – Она отвернулась и промокнула подолом фартука глаза. – Ты иди, возвращайся в монастырь, пока тебя не хватились. Я-то уйду, а тебе тут оставаться. И будь осторожен, пожалуйста, я хочу увидеть тебя через три месяца живым.
     - И ты будь осторожна, – сказал Отай и откашлялся. – Ну, я пошел?
     Неоло резко обернулась к нему.
     - Не уходи.
     - К-как… я…
     Она остановила его возражения поцелуем. Обвила руками шею, прижалась к нему исступленно, будто прощаясь.
     - Ты же знаешь, что я люблю тебя, - быстро и горячо прошептала она, не расцепляя рук, - ты должен был догадаться. Я так ждала… А теперь мне кажется, что мы больше никогда не встретимся. Никогда, никогда…  Эта ночь - последнее, что  у нас осталось.
     - Не говори так. У нас еще будет много-много ночей. – Его голос прозвучал неуверенно.
     Неоло отстранилась и заглянула ему в глаза. От этого взгляда закружилась голова.
     - Отай, я хочу, чтобы ты остался. Если ты уйдешь, я сойду с ума.
     - Хорошо… я останусь, - выдохнул он и подхватил ее на руки. – Куда?
     - Иди, я покажу…


8

     Он ушел от нее только под утро, взяв с Неоло слово, что она немедленно отправится к Челону. Небо на востоке начало светлеть, когда он вскочил на лошадь и погнал к стенам монастыря. Душа разрывалась на части.
     Добравшись до места, он отпустил клячу, переоделся, затолкал купленную у кузнеца одежду в мешок и спрятал в густом кустарнике. Еще может пригодиться.
     В темноте трудно было нащупать выемки в кирпичной кладке, поэтому на подъем ушла уйма времени. Наконец он перемахнул через ограду, скатился по куче дров, больно побив бока, прокрался мимо складов, угодил ногой в сточную канаву, обогнул трапезную и выбежал на площадь перед храмом. Здесь он сразу принял надлежащий вид, склонил голову, спрятал руки в рукава и медленно пошел к основному зданию, где располагались кельи. На площади уже шла утренняя жизнь. Несколько братьев работали метлами, со скрипом тащилась повозка с грязным бельем, к погребам от ворот катили несколько бочек.
     «Ладно, поживем», - подумал Отай и толкнул дверцу кельи.
     Он успел молниеносно среагировать и отскочить к стене. Что-то тяжелое врезалось в глиняный пол, послышалась ругань. Света, падающего из маленького оконца, было недостаточно, чтобы разобрать подробности, но Отай понял – он в келье не один - и бросился к выходу. Несколько тел навалились на него одновременно, повисли на руках и ногах. Он отделался от них, разбрасывая беспощадные удары направо и налево, работая ногами и кулаками. В темноте что-то хрустело и трещало, слышались вскрики и хрипы. Ему пытались вязать руки, набрасывали петлю на шею, но враги не знали, с кем имеют дело. Отай прорвался к двери, она оказалась запертой снаружи. Он выбил ее  ногой и вылетел в сводчатый коридор.
     Погоня выкатилась следом. В сумасшедшем беге он успел пару раз оглянуться. Нет, только не это… Святая служба! Поверх ряс черные плащи, лица искажены злобой. Стражи веры были изрядно покалечены, но отступать, кажется, не собирались. Отай лихорадочно огляделся, подыскивая подходящее оружие. Он вырвал метлу из рук монаха-уборщика, раскрутил и, внезапно остановившись, прошелся ею по ногам наиболее ретивых преследователей. Они с воплями покатились по земле. Тем временем Отай успел нанести еще несколько ударов, отбросил метлу и резко свернул в сторону трапезной. Он понял, что его хотят загнать в церковь и там взять в окружение. Ну уж нет!
     У дверей трапезной стояли бочки. Он пробил кулаком две из них. Из одной ударила струя красного вина, из другой потекло золотистой медленной рекой оливковое масло. Сам он перескочил через бочки, но преследователи заскользили и попадали друг на друга. Воспользовавшись задержкой, Отай влетел в трапезную, вскочил на длинный выскобленный стол и ринулся к противоположному выходу, разбрасывая жестяные плошки и кубки, расставленные к утренней трапезе. У самой двери перед ним неожиданно вырос брат Антонио. Отай отпрянул и налетел на край стола. Этот человек показался ему ужаснее всех стражей Святой службы вместе взятых.
     Как не странно, брат Антонио освободил дорогу, быстро произнес сквозь зубы:
     - Беги от них. Лучше через двор, к погребам. – И задвинулся в темный угол.
     Удивляться времени не было. Отай боком пробрался мимо брата Антонио, благодарно кивнул и выскочил за дверь.
     За трапезной развешивали стираное белье. Колышущееся на веревке, протянутой от дерева к дереву, серое тряпье ничем не отличалось от того, что грудой лежало в тележке и направлялось в прачечную. Отай толкнул тележку под ноги преследователям, дернул веревку, и мокрые тряпки облепили стражей. Это было забавно, но не могло спасти его от погони. Нужно было уходить. Антонио сказал – к погребам. Но ведь там глухой забор! Почему он так сказал? Может быть, там ждет засада?
     Отай не знал отсюда другой дороги - только через ограду, поэтому понесся к дровяному складу. Он свернул за сараи, быстро засучил рукав и набрал сигнал Неоло. Маяк тут же обозначил маршрут. Это означало, что Неоло все еще в пределах достижимого пространства. Дура, упрямица! Он зарычал и врезал кулаком по доскам.
     Уже рассвело, и серые стены монастыря были залиты розовым светом. Щебетали утренние птички, лениво шевелились под ветерком торчащие из деревянных стен пучки соломы. Жизнь…
     - Все, пора, – сказал он себе и вскочил на расползающуюся лестницу из дров.
     В этот момент в воздухе что-то прожужжало. Мелькнула длинная тень, и вместе со страшным ударом в затылок пришла темнота.


9

     Сквозь крошечное оконце под потолком падал слабый свет. На противоположной стене лежал блик, расчерченный тенью от прутьев решетки.
     Отай смотрел на медленно тускнеющее пятно света. Голова гудела, и этот гул мешал работе мысли. «Надо было идти к погребам». Это была первая связная мысль, посетившая его после удара, который, по идее, должен был снести ему голову. Но голова осталась на месте. «Да, надо было бежать к погребам…»
     Отай пошевелился. Загремело железо. Тяжелые цепи висели на руках и ногах. Превозмогая головокружение, он оторвал туловище от пола и сел. Не  было сомнений, что это тюремная камера. За окном  бродит страж. Его ноги иногда заслоняют свет. В камере было сыро и холодно, воняло гнилой соломой и мышами.
     - Попался, дурак, - сказал он и с горечью рассмеялся. .
     Кое-как он дополз до двери и ударил по ней цепью. Тут же распахнулось квадратное окошечко и в него просунулся потный нос охранника.
     - Чего тебе?
     - Хочу поговорить с кем-нибудь из главных, - прохрипел Отай и снова зло грохнул цепью в дверь.
     - Куда ты торопишься? У тебя неплохая камера, ты бы видел другие, - сказал охранник и захлопнул окошечко.
     Наступила ночь. Отай провел ее без сна, ворочаясь на подстилке из гнилой соломы и кусая губы от бессилия. Кандалы жестоко натирали запястья и лодыжки, а в голове продолжало гудеть. Вдобавок к этому в соломе шуршали крысы, серые тяжелые комочки вскакивали на грудь, цепляли за волосы.
     Несмотря ни на что, с рассветом он почувствовал, что сил прибавилось. Тренированное тело восстанавливалось, в голове прояснялось. Когда первые лучи солнца пробрались сквозь зарешеченное окно камеры, он уже чувствовал себя вполне сносно.
      Теперь можно было вспомнить вчерашние события и все обдумать. Он так и сделал, мысленно разложил каждую деталь по полочкам и пришел к выводу, что ничего не понимает. Кто мог знать о контакте, кроме его участников? Могла проболтаться сама Анна или кто-то из ее помощниц. Неоло – исключено. Неоло сделана из железа… Или же за кем-то из них следили. Скорее всего, за ним. Да, это более вероятно. По всем признакам, враги уже знают о Проекте, значит, дело приобретает очень серьезный и опасный оборот, и борьба за послание скоро превратится в открытую войну. Но почему тогда брат Антонио его отпустил? Что было бы, если бы он послушал совета монаха? Эти вопросы заводили Отая в тупик. Он решительно не понимал, что происходит, в чьей игре он стал пешкой и почему оказался здесь. Ясно было только одно – он влип  в ужасную историю, из которой его не вытащит даже Челон. Хорошо, если Неоло успела уйти, ведь он проводил ее до дому и, следовательно, навел врагов на ее след. Да еще остался у нее до утра… Идиот! Нужно было дождаться Челона и уходить всем вместе, потому что операция так и так сорвалась и здесь им больше нечего ждать. Именно это и следовало сделать, но теперь поздно сожалеть о своей глупости. Слишком поздно.
     Отай пощупал предплечье и отдернул руку, словно уколовшись. Маяка на месте не было. Интересно, как им удалось справиться со сцеплением, зло подумал он.
     Громыхнул засов, дверь со скрипом распахнулась.
    - Выходи, - рявкнул охранник.
     Его повели по коридору, а затем по лестнице наверх. Это была не тюрьма, а целый дворец, в подвальном этаже которой располагалась темница. Мраморные ступени, стенная роспись с вензелями, бархат и атлас.
     Стражники Святой службы ввели его в просторную комнату, полную людей,  усадили на скамью и удалились.
     Отай поднял глаза. Со всех сторон на него глядели со страхом и любопытством, будто он был опасным заморским зверем, о повадках которого пока ничего неизвестно. Он криво усмехнулся.
     - Ты находишься перед трибуналом орденской инквизиции, еретик, - произнес пузатый тип в сутане. «Ага, это нунций», - догадался Отай. Разведчиков знакомили с церковной иерархией. – Тебе следовало бы держать себя более кротко и продемонстрировать суду свое раскаяние и смирение.
     - В чем я должен раскаяться, интересно узнать? – с вызовом спросил Отай.
     Нунций сделал знак, и со своего места поднялся худощавый священник в черном. Он подошел к подсудимому и протянул к его лицу руку, держа двумя пальцами сверкающий браслет.
     - Что это такое? – Отай промолчал. Следователь повторил: - Что это такое?
     - Система связи.
     - Что?
     Отай презрительно улыбнулся. Но следователь был терпелив и добродушен.
     - Что это за дьявольское устройство? Его пытались разбить, распилить, расплавить, утопить, но оно осталось невредимым.
     Разведчик расхохотался. Он представил, как инквизиторы потели, пыхтя над сверхпрочным прибором дальней связи, способным выдержать холод полюсов ледяной Иштар-5 и температуру плавления камня.
     - Почему ты смеешься?
     - Потому что вы никогда не поймете, что это такое, - сказал Отай, смеясь. – Это не для ваших мозгов.
     Следователь и нунций переглянулись.
     - Ты хотел знать, в чем должен раскаяться? – спросил нунций с угрожающим спокойствием. – В сношениях с нечистой силой. Этот дьявольский предмет доказывает правоту обвинения. Кроме того, ты выглядишь слишком молодо для своих лет, у тебя отменное здоровье и ты обладаешь нечеловеческой силой,  что тоже может быть отнесено к разряду дьявольских чудес.
     - Бред, - сказал человек двадцать шестого столетия. – Хорошее здоровье – это следствие тренировок и нормального образа жизни. При чем тут дьявол?
     - Человек бессилен против промысла Божьего, - убежденно заметил нунций.
     - Господь дал человеку достаточно возможностей, чтобы жить долго.
     - Откуда тебе может быть известно о делах Господа?
     - Да ничего мне неизвестно. – Отай насторожился. Не сказал ли он чего-нибудь лишнего? Он покосился на писаря, сидящего за низким столиком в углу. Тот старательно водил пером по бумаге.
     - Значит, ты признаешься, что совершал какие-то действия для омоложения и благополучия тела? – вкрадчиво осведомился следователь. – Не продал ли ты для этого душу?
     - Омоложения? Да идите вы…
     - Что тебя связывает с ведьмой Лоренцой Пицони? – вдруг заорал следователь. Лицо его приняло свирепое выражение, прежнего добродушия как не бывало.
     - Не знаю я никакой Лорен… - начал Отай и осекся.
     Его качнуло. Комната поплыла перед глазами. Так звали по легенде Неоло. Лоренца Пицони… Неоло… Все, это конец. Конец…
     - Что вы от меня хотите? – проговорил он глухо.
     Нунций удовлетворенно качнул головой.
     - Мы ожидаем от тебя признания и раскаяния.
     - В чем я должен признаться?
     - В том, что находился в связи с ведьмой Пицони и ее подельщиками, что подпал под их влияние, участвовал в дьявольских оргиях и поругании  распятия, что по наущению дьявола, говорившего с тобой устами ведьмы, держал богохульные речи и отпускал непристойности в адрес Папы и святой церкви.
     -  Что вы несете? – Отай скривился. – Когда бы я успел все это натворить? Я в этом проклятом городе только третьи сутки. Ваши шпионы, по-моему, плохо осведомлены. Я бы их уволил.
     - Если ты не признаешься, то будешь передан светским властям и придан сожжению на костре, как еретик.
     - Мне не в чем признаваться.
     - Так ты знаком с Лоренцой Пицони? – проорал в ухо следователь. – Отвечай!
     - Знаком! – Отай неожиданно подался вперед, и ударом головы отправил человека в черном к противоположной стене. Стражники тут же оказались за спиной и натянули цепь. Но он продолжал крепко сидеть на своем месте.. – Да, я знаю Лоренцу, - прорычал он, зловеще сверкая глазами, - и она не ведьма. А вот вы как раз и есть слуги дьявола! Если вы ее тронете, то пожалеете об этом. Вы не представляете, кретины, с какими силами связались. Эти силы растопчут вас, как тараканов!
     В комнате повисло молчание. Члены трибунала смотрели на подсудимого со страхом. Перед ними был обычный человек, и в то же время он не был одним из них. Он не был человеком из этого города, из этого королевства, из этого мира. Они боялись его и ненавидели, как боятся и ненавидят сильного врага. Они не могли не верить его словам, но он, человек из другого мира, все же один, а их много.
     Нунций кашлянул и потер ладони.
    - Я вижу, это дело будет очень серьезным, - сказал он медленно, – тут не обойтись своими силами. Я немедленно буду писать в Рим. Уведите его и приставьте двойную охрану. Да, и проверьте, надежны ли решетки.
     Отай поднялся, не дожидаясь тычка в спину, развернулся и пошел к выходу уверенной походкой победителя. Но сердце его висело на нитке, готовой вот-вот оборваться.


10

     Его больше не вызывали на допросы. Так прошли две недели. Отай проводил все дни, бродя от стены к стене, изнывая от беспокойства, грязи, вони и растительности на лице. Втайне он надеялся на Челона, на то, что тот найдет их с Неоло по сигналу и что-нибудь придумает. Хотя что он мог придумать… Взять дворец нунция штурмом? Глупо. Вернуться на Станцию и притащить сюда десантников? Отай прекрасно понимал, что никто в его двадцать шестом веке не будет даже рассматривать подобный вариант. На Станции дождутся окончания цикла, что произойдет через два месяца, и отключат канал возврата. Вооруженное вмешательство исключалось всеми мыслимыми и немыслимыми правилами и резолюциями, на основе которых создавалась Станция. И это было вполне разумно. Насилие над естественным ходом событий могло привести к необратимым последствиям, переставить звенья цепочки. Это равносильно перестановке звеньев ДНК, когда неизвестно, что получится за организм.
     После допроса Отай понял, что нужен инквизиции только в качестве свидетеля. Неоло разозлила их гораздо больше, а это значит, что она действительно подошла к запретной двери. Он был просто зрителем, она же участвовала в процессе, она что-то знала. Теперь они руками инквизиции хотят избавиться от нее, наказать, еще раз указать людям на место, отведенное им во вселенной какими-то иными силами. Они, они… Кто такие «они»? Земляне они или пришельцы? Кто дергает за веревочки, кто раздает роли? Какая роль отведена ему, трагическая, героическая или комическая? Скорее – роль мученика.
     Еще через две недели стало известно, что его переводят в Рим. Все решилось слишком быстро, и Отай еще раз сказал себе: «Это они. Они все продумали заранее и наши дела плохи».


11

     Генеральный комиссарий римской инквизиции долго смотрел на подозреваемого в ереси, вздыхая и качая головой, будто добрый учитель, укоряющий нерадивого ученика. Отай спокойно смотрел ему в глаза и не отводил взгляда.
     Комиссарий сдался первым. Пошарил под столом и со стуком положил перед собой маяк. Браслет потускнел, был изрядно исцарапан, но монитор все так же светился.
     - Что это? – спросил комиссарий.
     - Я уже отвечал на этот вопрос, - сказал Отай.
     - Я знаком с материалами дела. Так что это?
     - Система связи.
     - Я хочу услышать правду.
     - Правду? Ладно, я скажу правду. Это ПКС – поисково-контрольная система связи для сотрудников Станции транспозитации Земля-Земля, занятых в отдельно взятом сегменте Проекта неформального внедрения «Почта-икс/икс». Довольны? Я сказал чистую правду.
     Комиссарий пожевал губами, покрутил побагровевшей от праведного гнева шеей. «Да, дело будет трудным», - написалось на его лице.
     В комнате для допросов было душно и темно, чадно горел масляный светильник. Сидевший в углу секретарь не знал, записывать показания или нет. Перо висело в воздухе, с него капали чернила.
     - Могу повторить, - сказал Отай, обращаясь к секретарю.
     - Не стоит, - прожевал комиссарий, достал из-под стола какие-то бумаги, перелистал их. – Откуда ты взялся? До появления в монастыре о тебе не было никаких сведений. Ты свалился с неба или родился из пены морской?
     - Опять хотите услышать правду? – поинтересовался Отай с вызывающей улыбкой. – Пожалуйста. Я прибыл к вам из 2547 года от рождества Христова… по делам.
     - Если опустить указанную тобой дату, то…
     - Не нужно опускать указанную мною дату, потому что именно в ней причина моей необычной с вашей точки зрения силы.
     - Ты хочешь, чтобы я поверил в это? – усмехнулся верховный комиссарий.
     - Но вы же верите в ведьм и гром небесный. Моя история кажется менее реальной?
     Комиссарий покашлял в кулак, приподнял брови и сказал:
     - Движение из будущего в прошлое недоступно человеку. Река времени течет только в одном направлении.
     - Ну и что? Любая река течет только в одном направлении, и, тем не менее, можно плыть и против течения.
     - Река времени подвластна только воле Господа. Как может человек менять предначертанное Им?
     - Человек много чего может.
     Секретарь торопливо заскрипел пером.
     - Да это настоящая ересь! – взвился молчавший до сих пор судья. – Вот ты и разоблачил себя, еретик!
     - Наплевать, - сказал Отай. Ему действительно было наплевать на все. Он знал, что исход дела предрешен, и допрос – пустая формальность. Он хотел вызвать огонь на себя. Пусть он станет главным обвиняемым, а о Неоло забудут на время. Может быть, Челон все-таки что-нибудь придумает.
     Верховный комиссарий удовлетворенно ухмыльнулся.
     - А Лоренца Пицони? Она тоже из две тысячи… как там?..
     - Две тысячи пятьсот сорок седьмой год, - подсказал секретарь.
     - Она тоже оттуда?
     - Да, а ты напрасно улыбаешься. – Отай решил идти ва-банк. – Нас здесь много. Поэтому для тебя же будет лучше, если ты прекратишь это дело. В противном случае я тебе не завидую.
     Ухмылка сошла с лица комиссария. Некоторое время они с подсудимым молча смотрели друг другу в глаза.
     - Не знаю, чей ты посланец, будущего или дьявола, но ты ответишь за свою ересь по всей строгости закона Божьего, - медленно произнес священник. – Это очень важное дело и мы хотим его поскорее завершить. Мы осведомлены о твоем нежелании говорить правду, поэтому, чтобы не тратить время попусту, конгрегация Святой службы уже приняла решение подвергнуть тебя пытке. Опыт показывает, что это лучший способ добиться правды.
     - Валяйте, - сказал Отай.
     - Ты наглец и ты виновен, - заключил верховный комиссарий..


12

     Челон прибыл в Рим три дня назад. Он остановился на постоялом дворе, выбрал не самый лучший, чтобы не привлекать к себе внимания. Он надел самое скромное платье, при нем не было слуг. Все три дня он просидел в своей комнате, глядя на монитор КПС. Координаты сигналов обоих разведчиков были идентичны. Отая и Неоло разделяли лишь каких-нибудь двести метров.
     До конца смены оставалось десять дней. На одиннадцатый день трещина в пространственно-временном континууме зарастет. Значит, у него есть только десять дней на то, чтобы найти решение.
     Он подошел к окну и, прячась за пыльной портьерой, выглянул на улицу. Близился к концу декабрь, булыжная мостовая была топка и грязна. Недавно  выпал обильный снег, который держался неделю, а теперь быстро таял и  превращался в чавкающее болото. То тут, то там из-под оседающих сугробов показывались трупы замерзших кошек и бродяг.
     На улице было людно. Кого-то сбило каретой, и горожане жадно толпились вокруг покойника, как коршуны над падалью. Люди кутались в серые одежды, небо над Вечным городом было серым, серые кучки снега лежали в тенистых подворотнях и канавах. Мрак, тоска, уныние, безнадежность. Скорее бы уж прошли эти десять дней…
     Челон спустился вниз, без аппетита проглотил скромный обед. Потом вернулся в свою комнату и запер дверь.


13

     Отай смотрел на подпись под каллиграфически выписанным текстом и силился понять, что происходит. Голова соображала очень медленно. Он читал: «Отай Марам, разведчик второго класса, отряд С300 СТЗЗ, стандартный номер 4942035, канал…», - и не понимал, как на этой бумаге оказались его настоящие реквизиты. Может, это бред? Да, вполне возможно - он только к вечеру пришел в сознание, тело сотрясала жестокая лихорадка, в глазах троилось, в ушах стоял звон.
     Он не мог ни ходить, ни сидеть, ни стоять. В комнату его внесли на деревянных носилках, которые с грохотом опустили на пол, всколыхнув уснувшую было боль.
     - Что это значит? – спросил знакомый голос.
     «Если бы я знал», - подумал Отай.
     Верховный комиссарий помахал рукой перед лицом лежащего на полу человека.
     - Можешь молчать. Что бы они не значили, главное, что ты наконец раскаялся. Ты на верном пути, сын мой
     Отай отодрал присохшие друг к другу губы. Во рту стало солоно.
     - Не понимаю…
     - Учитывая твое раскаяние, суд приговаривает тебя к публичному отречению и другим церковным наказаниям, после чего ты  будешь отпущен на свободу.
     - Я не понимаю…
     - Чего ты не понимаешь? – удивился комиссарий. – Ты дал показания против ведьмы Пицони, ты во всем признался и суд посчитал возможным оставить тебе жизнь.
     - Я не давал… показаний… это неправда…
     Члены трибунала развеселились.
     - Наверное, в твоем 2547 году не знали, что такое «велья», - хихикнул кто-то. – Она развяжет язык даже немому.
     - Я не давал никаких показаний! Я не мог этого сделать!
     - А эта подпись разве не твоя? – спросил комиссарий. Он один из всех был мрачен и серьезен. – Или ты отрицаешь, что твое имя Отай Марам и ты… - он заглянул  в бумаги, - есть разведчик второго класса и так далее? Подобная ересь не могла прийти в голову членам святого суда, И, тем более, мы не могли знать, что окрутившая тебя ведьма тоже имеет некий стандартный номер и что она… -Комиссарий взглянул на подсудимого и отбросил бумагу. – Скорее лекаря!


14

     Отай очнулся и увидел, что находится в церкви. На нем санбенито – позорное рубище еретика с намалеванной на нем половиной креста. На шее – кусок дроковой веревки, на голове - дурацкий картонный колпак, в искалеченных пальцах зажата свеча зеленого воска. Он стоит на коленях, поддерживаемый под мышки стражами Святой службы. Он не может говорить, поэтому необходимые слова за него произносит кто-то другой. Наверное, в церкви полно народу, потому что в спертом воздухе висит монотонный гул. Лица, голоса, конвульсивно дергающееся пламя свечей, все кружится, мешаясь и размазываясь. Только один голос звучит ясно, и эти звуки острыми молоточками бьют в измученное сердце:  «Я дал показания против Неоло… Как же я мог!.. Я должен был подохнуть, но молчать… Трус, тряпка, предатель… Тоже мне, человек будущего… тоже мне, степень защиты… Я подписал ей приговор… я оклеветал ее… я… Почему я ничего не помню?..»
     Языки свечей слились в единое пламя, и сознание отключилось.
     Когда в следующий раз стало светло, он уже был на улице, лежал головой  в снежно-грязной жиже. Перед лицом мелькали ноги, колеса, копыта, подолы. Было зимнее утро.
     Нутро горело. Отай схватил ртом грязный снег и с наслаждением проглотил холодную влагу, ненадолго погасившую огонь. Он открыл глаза, сделал вдох и задохнулся от ворвавшегося в легкие морозного воздуха. Он забыл, что такое чистый воздух. Наверное, смена давно завершилась, подумал он. Сколько он был в застенке? Уже зима…
     Он пошевелился и понял, что не сможет подняться. Ему оставалось одно – замерзнуть или быть затоптанным. Никто не придет на помощь, не поднимет его с земли, не согреет и не напоит. Человечество еще не дошло до того уровня развития, когда гуманизм и сострадание становятся частью сознания. Это произойдет не скоро, через тысячу лет. А пока он лежит в грязи, беспомощный, и медленно умирает. Не жаль. Он заслужил именно такой смерти. После того, как он погубил Неоло, неправильным было бы оставаться в живых.
     Отай представил себе Станцию. Как не странно, голова была ясной. Он увидел центр управления, камеру транспозитации, нервно кусающего губы Рибана, замерших у пультов операторов, мигающие на стенах датчики, почувствовал шершавый поручень и слегка дрожащую от напряжения платформу генератора. Энергетическая спираль медленно оборачивается вокруг его тела, кожу слегка прокалывает и очертания окружающих предметов немного смазываются. В воздухе синими искрами вспыхивают слабые разряды, пахнет озоном. До старта осталось почти ничего. Пять, четыре, три, два…
     Улица вдруг ожила, ноги, колеса и копыта заторопились, все движение устремилось в одну сторону. «Ведьму, ведьму везут!» – донеслось до его ушей. Крики, визг, смех, причитания. Отай встрепенулся. Ведьму?..
     - Ведьму везут! Ведьму!
     Это везут на костер Неоло, подумал он спокойно. Переживания и угрызения совести остались позади. Он понял, что ему надо делать. Ему любым путем нужно оказаться там, чтобы тоже броситься в огонь. Да, именно так. Он спасет свою душу только если умрет вместе с Неоло.
     Он поднял голову. В лицо полетели грязные брызги. Он осмотрелся и заметил на противоположной стороне улицы у стены калеку. Тот сидел на грубо сколоченной каталке с деревянными колесами и то ли спал, то ли был мертв. Глаза были закрыты, голова откинута.
     Изо всех сил работая локтями, Отай пополз на другую сторону улицы. На это ушла уйма времени, но ясность цели придавала сил. Он спихнул мертвеца с каталки и втащил на нее свое тело. Кое-как подтянул ноги, воя от боли, нашарил в сугробе два «утюга» и, отталкиваясь ими, двинулся туда, куда бежали люди.
     Дорога была недолгой. На первом же повороте он увидел толпу, сдерживаемую вооруженной стражей. Он снова подумал, что все идет по заранее продуманному плану. Его специально бросили неподалеку от площади, чтобы он мог добраться к месту казни. Наверное, по сценарию, он должен сам покончить с собой. Так уж захотелось авторам этой жуткой истории. Что ж, он исполнит свою роль до конца. Он их не разочарует.
     Отай работал «утюгами» во всю. Он чуть не опоздал. Когда он пробрался к первые ряды и уперся в ноги стражников, костер уже разгорался. Ведьм было трое – Неоло, Анна и одна из ее помощниц. Последние две кричали и плакали, моля о пощаде. Неоло же стояла прямо и молча смотрела в небо. Она будто чего-то ждала. Отай догадался, и ему стало душно. Она ожидает помощи от НИХ! Бедная Неоло, мечтательница, фантазерка, любимая, несчастная, единственная…
     Пламя встало стеной. От черного дыма стали слезиться глаза. Он уже не видел лица Неоло, голоса ведьм потонули в общем шуме. Люди кричали, молились, женщины падали в обморок, плакали дети, рявкали стражники.  Отай почувствовал, что сейчас потеряет сознание. Нужно было торопиться. Собрав последние силы, он замахнулся «утюгом» и ударил стоявшего впереди стражника  в поясницу. Тот отлетел в сторону и упал на своего товарища. Путь освободился.
     В несколько мгновений Отай оказался у помоста, бросил свое тело на ступени и начал рывками ползти вверх. Ступенек было три. Он преодолел их и почти дотянулся до огня, когда услышал:
     - Смотрите! Там человек! Он сейчас сгорит!
     Его схватили и стали тащить. Он цеплялся за доски, хватался за все, что попадалось по пути, и кричал, не понимая, что кричит на своем языке.
     - Дайте мне умереть! Я должен умереть! Я хочу умереть!
     Он умолял, просил пустить его к ней, дать ему обнять ее в последний раз и позволить вместе отправиться на небеса. Он кричал, что они не имеют право убивать ее, потому что она еще не родилась и не принадлежит их времени, проклинал пришельцев, Рибана, Станцию, себя, всех на свете, грозился. Но стражникам не было дела до стонов калеки. Они выволокли его из толпы, протащили шагов двадцать и бросили в канаву.


15

     Он лежал без движения и смотрел в небо. Ему казалось, он видит, как душа Неоло парит над толпой и машет ему на прощание. Он просил ее подождать, надеясь, что не доживет до ночи. Как нарочно, сознание не собиралось покидать его, и он продолжал все слышать и чувствовать. Это было страшнее самой страшной пытки.
     Загрохотали колеса, вода в канаве вспенилась, окатила его холодом. Над головой, скрипнув рессорами, замерла черная карета. С шумом распахнулась дверца, и с небес упал до боли знакомый голос:
     - Слава Богу!..


16

     Челон сидел в своей излюбленной позе – сцепив пальцы на животе. Он хотел казаться безразличным, но глаза выдавали его. Они первыми выплыли из тумана, сверкая, как прожектора дальнего света.
     Отай вздрогнул и очнулся. В комнате было темно, также как в его кровавом кошмаре. Только тонкая бледная полоса светилась в промежутке между задернутыми шторами.
     - Слава Богу, ты жив, - произнес контролер от правительства слегка надломленным голосом. – Я уже не надеялся найти кого-то из вас.
     - Вы?.. – Отай только по голосу догадался, кто перед ним. Он лежал на мягкой постели, переодетый в чистое, а Челон сидел в кресле напротив него. – Разве… не время?
     - Время кончается сегодня вечером, - сказал Челон и провел по лицу ладонью. - Сейчас я немного приду в себя и мы отправимся домой. У меня все еще руки дрожат.
     - Я надеялся, что вы вытащите нас.
     - Я не смог ничего придумать, прости. Если бы я вернулся за помощью на Станцию, никто не отпустил бы меня обратно. Ты и сам это знаешь. Мы не боги, а такие же люди, как эти дикари, с теми же страхами, только лучше одетые и чисто побритые. Я долго не мог выехать из Неаполя, потому что за мной следили.
     - Кто?!
     -Не знаю. Чтобы приехать в Рим мне пришлось переодеваться и маскироваться. Но, кажется, это не помогло. Я и тут почувствовал слежку. Это ужасное ощущение… Я сидел в этой комнате и боялся высунуть наружу нос. Но сегодня, перед возвращением, я решил обойти город в последний раз и, хвала небесам, нашел тебя. Где Неоло?
     Отай вздрогнул от этого вопроса.
     - Ее сегодня утром сожгли на костре. Вы разве не видели?
     Челон издал сдавленный крик. Прежде чем снова заговорить, он долго откашливался. Отай понимал, что так контролер борется со слезами.
     - Невозможно… - прохрипел Челон, держась за горло.
     - Ее сожгли, как ведьму, по моему доносу, - сказал Отай. - Я дал показания против нее.
     - Не понял.
     - Я не выдержал пытки и предал ее, назвал ее ведьмой, я признался во всем, что они хотели!
     - Успокойся, они все подстроили, - сдавленно сказал контролер. – Инквизиция это умеет.
     - Нет, не подстроили. – Отай замотал головой. - Я подписал показания своим настоящим именем и даже дал выходные реквизиты. Никто в треклятом шестнадцатом веке не мог об этом знать!
     Они помолчали. Полоска света, падающего из окна, медленно угасала.
     - Челон, - произнес Отай, - я должен признаться, что мы вас обманули.
     - То есть?
     - В тот день, что я приходил к вам, должен был состояться контакт. Неоло нашла почтальона, но просила ничего вам не говорить, и я, как дурак….
     - Что?! – Челон с грохотом подвинул кресло к кровати. – Что?!
     - Да, она нашла почтальона. Эту женщину тоже сегодня сожгли. Контакт состоялся ночью в лесу. Я там был и все видел. Передача началась, но прервалась, потому что появились чужие люди. Их подослали, я уверен… А когда я вернулся в монастырь, меня схватили. И дело инквизиция завершила слишком уж быстро, будто ее торопили… Та женщина должна была что-то знать, потому что была на связи минут двадцать... Я сделал большую ошибку, что не рассказал вам сразу. Я хотел ее исправить, но вас не оказалось дома. Я хотел спрятать Неоло у вас…. Я как чувствовал… - Его затрясло. - Они все знали заранее, они все спланировали. Они сильнее, чем мы думали. Боюсь, нам с ними не справиться…они… они…
     Челон наклонился и положил ладонь ему на лоб.
     - Спокойно, парень, держи себя в руках. Я хочу доставить тебя на Станцию живым.
     Отай вдруг почувствовал такое доверие к этому человеку, что сжал его запястье и подался к нему.
     - Вы единственный, кто может помочь! Вы должны помощь спасти Неоло! Надо вернуться сюда и забрать ее! Напишите рапорт, умоляю, сделайте это! Вам поверят, вас послушают!
     Челон аккуратно убрал свою руку.
     - Ты знаешь, что это невозможно. Казнь Неоло теперь свершившийся исторический факт. Изменив его, мы изменим многое другое. Прости, Отай, но я ничего не могу сделать для Неоло. Более того, я намерен добиваться закрытия Проекта. Все это приобретает слишком опасный поворот. Неоло должна стать первой и последней жертвой. Мы пока не готовы к сражению с таким серьезным противником. Ты понимаешь меня?
     - Я понимаю, - прошептал Отай, - я все понимаю… Тогда оставьте меня здесь, я хочу умереть рядом с ней…
     За дверью послышалась возня. Кто-то осторожно подергал ручку. Челон вскочил так резко, что опрокинул стул.
    - Кто там?!
     Вместо ответа дверь дернули сильнее.
     - Это они, - сообщил контролер и бросился выволакивать из-за шкафа  сундук.
     Среди вещей лежал серебристый плоский предмет. Челон нажал на несколько кнопок, и предмет стал разворачиваться, превращаясь в ослепительно белый квадрат, на котором могли уместиться стоя два-три человека. По краям квадрата замигали огоньки, пробежала фиолетовая дорожка, и пол комнаты слегка завибрировал.
     В дверь снова постучали
     - Скорее! – крикнул Челон.  – Надо торопиться!
     Он поднял Отая на руки, кряхтя от натуги, и встал в центр квадрата. Комната осветилась голубоватым светом. Энергетическая лента, как змея закружилась вокруг них, оборачивая в голубоватый кокон.
     Они уже отделились от этого мира, повиснув в пространстве между прошлым и будущим, когда дверь слетела с петель от сильного удара, и в комнату вбежали трое людей. Лицо одного из них  показалось Отаю знакомым, но он не успел его рассмотреть.
     Ослепительная вспышка озарила помещение, глухой хлопок разорвал тишину, со звоном вылетело оконное стекло, и снова воцарились мрак и тишина. Только голубые искры еще какое-то время вспыхивали в темноте.







ГЛАВА  2                СТАНЦИЯ
Станция транспозитации Земля-Земля, Восточная Сибирь, август 2547 года


1

     «Я его люблю и я самая несчастная на свете. За что мне такое наказание? Почему это должно было случиться со мной?»
     Айна смотрела через стекло на Отая. Время процедуры подходило к концу,  он уже проснулся и щурился на яркие лампы потолка. Ежедневно в течение  пяти часов он лежал в боксе, где хитроумные приборы восстанавливали его тело, наращивали кости и ткани, возвращая здоровье и силу. Айне нравилось встречать его после процедур и везти на смотровую площадку, где открывался чудесный вид, шумели сосны, сияло солнце. Они были друзьями, и она всячески старалась облегчить его боль.
     Да, она его любит, но он не должен об этом догадываться, думала Айна, поглядывая на хронометр, отсчитывающий последние минуты. Особенно теперь, когда Неоло так страшно умерла. Теперь ее любовь будет предательством. Она, серая мышь, никогда не сможет заменить ему красивую, веселую и смелую Неоло. Никогда.
     Процедура закончилась. Айна быстро подправила прическу и стерла с лица печаль. Дверь с шипением открылась, приборы втянулись в стены, а койка приподнялась в изголовье и превратилась в кресло. Медсестра вышла из своей кабинки, но Айна сделала ей знак, что сама вывезет больного.
     Отай молчал. Он теперь почти всегда молчал. Это был совсем другой человек, ничуть не похожий на прежнего общительного хохмача, любившего посиделки и розыгрыши. И перемены в характере друга пугали Айну гораздо больше его физических увечий.
     Она вывела коляску на широкую площадку, поближе к ажурным перилам и сама присела рядом. Внизу колыхалось зеленое море, ветер шелестел в синтетических кронах могучих сосен, за лесом в голубой дымке плыли очертания гор. Как зеркало, сверкала под солнцем излучина реки. Айна не знала, как выглядит настоящий лес, но ей казалось, что истинный облик планеты должен был быть именно таким. Красота, гармония, тишина и чистота. Спокойствие в природе, в душе и  в мыслях.
     - Рибан хочет, чтобы ты был сегодня на совете, - сказала Айна.
     - Зачем? – Он смотрел вдаль.
     - Он хочет, чтобы ты вернулся.
     - Зачем я ему?
     - Ты – специалист и ты нужен Станции.
     Отай неопределенно повел плечами.
     - Я больше не нужен Станции. Все презирают меня. И ты тоже меня презираешь, просто жалеешь.
     Айне стало не по себе. Чем она заслужила эти слова?
     - Тебя никто не презирает и не жалеет, Отай, - жестко сказала она. - Никто, ни один человек на Станции не осуждает и не жалеет тебя. Это работа, очень опасная работа, и никто не знает, в какую историю попадет сам. Мы все рады, что ты выжил. Можешь мне не верить, но это правда. Никто не винит тебя в смерти Неоло. Все наши, и Рибан в том числе, уверены, что тебя подставили. Это очень темная история, и Рибан хочет в ней разобраться, пока Проект не закрыли. Рассказа Челона недостаточно. А ты вторую неделю только молчишь и строишь из себя мученика. Я знаю, что ты любил Неоло, я понимаю, каково тебе сейчас. Но именно ради этой любви ты должен был бы взять себя в руки. А ты… ты предаешь ее память своими соплями. Слабак!
     Отай опустил голову и заслонил глаза ладонью. Айна пожалела о своих словах, но не подала виду. Пусть обижается, может быть, это заставит его очнуться.
     - Где Челон? – произнес он совсем другим голосом.
     - В столице. Отчитывается.
     - Когда вернется?
     - Когда сделает свое черное дело.
     - Между прочим, он спас мне жизнь, - напомнил Отай.
     - Извини.
     - Ладно… Когда совет?
     - В 20.00.
     - Придешь за мной?
     Айна улыбнулась, похлопала его по руке и встала.
     - Ты куда? – спросил он.
     - Готовится новый заброс. Сегодня – языковый гипноз.
     - Куда на этот раз?
     - В двадцатый.
     - Кто в группе?
     - Такин, Элаол, Эсмит и я.
     Он вскинул голову. Глаза были полны ужаса
     - Я не хочу, чтобы ты в этом участвовала. Ты можешь дать отвод?
     - Со мной ничего не случится. – Айна наклонилась к нему и чмокнула в лоб. – Не беспокойся. В двадцатом веке не было инквизиции.
     Отая передернуло. Он произнес тихо и страшно:
     - Но они все равно будут ждать тебя…


2

     Он остался на площадке один. Айна включила ограждение и унесла пульт с собой. «Наверное, она тоже боится, что я вздумаю покончить жизнь самоубийством, - подумал Отай. - Интересно, почему? Неужели я похож на психопата?»
     Да, размышлял он, слушая сосны, он в отчаянии, но это ничего не значит. Он не собирается бросаться вниз. Наоборот, он собирается поскорее встать на ноги и спасти Неоло, или же, если не удастся первое, отомстить за нее.
     Он снова вспомнил устремленный к небу взгляд Неоло и стену огня, оградившую от него ее неподвижную фигуру. Он отказался от чистки памяти, потому что не хотел ничего забывать. Пусть эта боль останется с ним, он заслужил ее. Она напоминает ему о том, что он всё еще жив, потому что все остальные ощущения умерли, сгорели вместе с ведьмой. Он ничего не чувствовал, кроме презрения к себе и жажды мести. Ему было наплевать и на Проект, и на послание, но он очень хотел встретить ИХ и спросить, почему они не спасли ее, ту, которая так верила в них. Что им стоило сделать это, ведь они могущественны, они знают тайны вселенной и владеют силой. Так почему же они этого не сделали? Почему? Почему?! Почему?!!
    Он сжал подлокотники кресла так яростно, что побелели костяшки пальцев. Горло тут же сдавил спазм, в мозгу ухнул тяжелый молот, и, словно по сигналу, закрутило суставы, тело вспыхнуло, заныло, задрожало. Такое случалось с ним уже не в первый раз. Стоило ему впасть в ярость, как его начинало ломать. Приступы были ужасны и всегда заканчивались кислородной камерой.   
     Он автоматически нащупал на подлокотнике кнопку вызова, положил на нее ладонь, но не нажал. Нет, он должен справиться сам. Сам. Он не позволит сделать себя инвалидом, никогда не сядет на таблетки и обойдется без чистки памяти. Он сильный, он справится.
     - Нет! – приказал он себе. – На этот раз ты или сдохнешь, или вылезешь сам… сам… сам…
     Руки сползли с подлокотников и безвольно повисли над полом.
     Через некоторое время он пришел в сознание. Солнце стояло на западе. Голова раскалывалась, он чувствовал себя так, как чувствует больной после долгой тяжелой болезни, когда только началось выздоровление. Он глубоко вздохнул, пошевелился и открыл глаза. Верхушки сосен, освещенные красноватым вечерним солнцем, колыхались и шептались. Внизу уже сгущались сумерки.
     «Хочу жить», - подумал Отай. Очень стыдно было желать продолжения существования после того, как ушла Неоло, но он действительно ощутил жажду жизни.
     - Черт возьми, как же я хочу жить, - сказал он вслух и наклонился, чтобы подправить обернутые в биоповязку ноги.
     Он замер. Он увидел, что на его коленях лежит тень, падающая откуда-то справа. Тень тянулась по полу вдоль всего балкона и завершалась массивными плечами и длинной головой.
     Отая прошиб озноб. Кто бы это мог быть? – подумал он, боясь повернуть голову. На Станции не было людей такого роста и с такой формой головы, будто на нее надет цилиндрический шлем радиационной защиты. Человек молча стоял рядом, не пытался с ним заговорить или предпринять какие-то действия. И человек ли это?..
     Чужой!
     Охваченный страхом, Отай оттолкнулся от перил, вкатил коляску в коридор и чуть не сбил с ног Айну.
     - Что? – вскрикнула она.
     - Там кто-то есть, - прохрипел он, продолжая жать задний ход.
     - Кто?!
     - Не знаю! Он там… большой… широкий… голова…
     Айна обогнула коляску, выскочила на смотровую площадку и сразу вернулась.
     - Там никого нет, - сообщила она. - Ты, наверное, спал.
     - Я не спал! Не спал!
     Айна присела перед ним и взяла его за руки.
     - Что ты видел?
     - Ты мне веришь? – спросил он. Она кивнула. - Тогда слушай. Это был человек огромного роста с широкими плечами и цилиндрической головой. Он стоял справа от меня и заслонял солнце. Я видел только его тень, я побоялся повернуться к нему. Не знаю, куда он подевался, но он там был!
     - Я тебе верю. Что ты сам об этом думаешь?
     - Думаю, что это враги. Они уже здесь.
     - Почему ты решил, что это враги? Ты чувствовал что-то негативное?
     - Негативное?.. – Отай задумался. Он не помнил своих ощущений. Только ужас. – Нет, не помню. Я так испугался, что… Нет, не могу сказать точно.
     - Ладно, - сказала Айна, поднимаясь, - расскажем Рибану.
     - Нет. Пока никому не рассказывай. Я не хочу, чтобы ко мне подсоединили провода и полезли в мою голову. Я должен сам сначала разобраться.
     - Да, - согласилась Айна и обняла его. Может быть, немного нежнее, чем следовало, но она ничего не могла с собой поделать.


3

     - Ну что, начнем? – Рибан кашлянул в кулак и перекинулся взглядом с координатором правительственной комиссии Ибадимом. – Сегодня нас немного. Двое сотрудников в отпусках. Челон – в столице. Зато к нам присоединился Отай, чему, я думаю, все мы рады. Так вот, этот наш совет может стать последним. Все зависит от того, как поставит вопрос в столице Челон. Он звонил мне и сказал, что постарается успеть до полуночи. Не знаю, какие он везет новости. Может быть, нам придется попрощаться. Мда… К сожалению, я ничего не могу изменить. После того, что случилось, я просто не имею права требовать и стучать кулаком. Мы потеряли человека. Мы потеряли Неоло, потому что не были готовы. Мы недооценили противника, не отнеслись к нему серьезно. Мы не приняли во внимание тот факт, что этот противник на протяжении тысячелетий успешно ставил нам палки в колеса. Это свидетельствует о его силе и, что еще важнее, о глубине его проникновения в общество людей.
     - Может быть, они тоже люди? – сказала Айна.
     - Мы не знаем, кто они – люди, гуманоиды, чудовища, осьминоги, призраки. Мы этого не знаем. Но история Отая показывает, что все в их руках. Они контролируют общество, нашу историю, нашу политику, нашу…
     - Душу, - подсказал Такин и вызывающе уставился на шефа. После похода в Миссию парень был возбужден. Глаза его горели, руки то сплетались на груди, то хватались за подлокотники, то барабанили по крышке стола. Рибан надеялся, что разговор с представителями, наоборот, успокоит молодого сотрудника и внесет порядок в его ум, но все вышло иначе.
     - И наше пищеварение, - хохотнул Элаол, сверстник Такина.
     Рибан сделал вид, что не расслышал слов молодых сотрудников.
     - Так вот, я не знаю, чем закончится сегодняшний день, - сказал он. - Одно я знаю точно – мы не можем больше так рисковать.   
     - А что вы предлагаете, шеф? – проговорил с усмешкой Отай. – Брать с собой лазерные пушки? Я согласен.
     - Я не предлагаю брать с собой пушки. Я предлагаю пересмотреть нашу стратегию и тактику. Возможно, тактика посменного поиска неверна. Мы ставим под удар своих людей, не имеющих не то что оружия, но даже реальной поддержки или пути к отступлению. Передатчиком распоряжается исключительно контролер, что тоже неверно. Если нам дадут шанс продолжить работу, мы пересмотрим все это.
     - Так-так, - сказал Лендид, второй контролер, вечно недовольный молодой человек. – Так-так, кажется, полномочия комиссии собираются сократить. Бунт на корабле?
     - Нынешнее распределение полномочий неэффективно, - терпеливо пояснил Рибан, не глядя на контролера. – Но сейчас нет смысла спорить по этому поводу. Пусть вернется Челон. А пока не будем терять времени и послушаем рассказ Отая. Ты готов?
     Отай кивнул. Слова Айны, обвинившей его в слабости, и случай на смотровой площадке заставили его выйти из вязкого полузабытья и вернули в реальность. Он снова почувствовал себя сотрудником Станции, окруженным людьми, которые что-то для него значат и которым может грозить опасность.
     Отай начал рассказ и не заметил, как увлекся. Несмотря на тяжесть воспоминаний, на душе становилось легко и спокойно, будто он исповедовался, а не отчитывался о проделанной работе. Права была Айна - давно надо было поговорить с кем-нибудь, облегчить сердце, освободиться от боли. Спасибо ей. Наверняка, это она подговорила шефа призвать его на совет.
     - Последнее, что я помню – это слетающая с петель дверь и какие-то люди, один из которых показался мне знакомым, - закончил он рассказ. – И все.
     - Ну что? – Рибан развел руками. – По-моему, все ясно. Они знают обо всех наших планах и будут беспощадны. Спасение Отая просто чудо.
     - Шеф, я думаю, чудо не при чем, - сказал разведчик первого класса Эсмит, очень серьезный и деловитый. – Тут что-то другое. И что это за монах такой таинственный? Мне кажется, этот персонаж стоит серьезного анализа. Обратите внимание, поначалу он смотрел на Отая враждебно и вел себя подозрительно, а во время погони совершенно изменил свое поведение, даже предложил помощь.
     - Да нет тут ничего невероятного, - проговорил Отай, покашливая. – Я просто сразу не понравился ему, но он, видимо, был неплохим человеком, поэтому решил помочь, когда за мной гнались псы из Святой службы. Все знают, что такое инквизиция.
     - Нет, постойте, Эсмит прав, - сказала Айна. - Здесь что-то есть. А если это был не просто монах Антонио, а кто-то, кто работает на наших друзей? Не исключено, что у них тоже есть свои шпионы и агенты, просто их противники сильнее или же пользуются большей поддержкой среди людей. Ведь можно такое предположить.
     - Предположить можно все, что угодно, - проворчал Рибан. – Ладно, оставим пока брата Антонио в покое. Самое главное для нас сейчас – это вопрос безопасности.
     - Вот-вот, - ехидно заметил Лендид.
     - Безопасности, - скрипнув зубами, повторил Рибан. – Подготовка наших людей отличная во всех отношениях. Я уверен, что Отай не давал никаких показаний против Неоло и ничего н подписывал. Не представляю, как под протоколом появилась его реальная подпись и реквизиты Станции. Не знаю. Это загадка. Но его подставили – это ясно. Кстати, в архивных материалах нет никаких материалов по этому делу, тем более показаний с подписью разведчика второго класса Отая Марама или монаха Пьетро Туффо, Мда…   
     - Значит, мы сможем вернуться и спасти Неоло? – прямо и с вызовом спросил Такин.
     - Нет, сынок, - сказал Рибан, - вернуться дважды в одну точку пространства невозможно. Ты знаешь Устав и Меморандум.
     Такин вскочил на ноги и взмахнул руками
     - Да знаю я все уставы и меморандумы! Я также знаю, что практически мы имеем все возможности для того, чтобы вернуться и забрать ее с собой. Или же окружить лес десантом и принять послание, если даже придется вступить в бой. Пусть потом дикари болтают, что хотят, сочиняют свои легенды. Одной легендой больше или меньше. Ерунда! Зато…
     Дверь поднялась и в комнату широко шагнул Челон. Он был серьезен и строг. При его появлении хотелось встать, вытянуть руки по швам и щелкнуть каблуками.
     Челон проследовал на свое место возле Ибадима, сел и положил ладони на стол. Все смотрели на него, а он молчал.
     - Ну что, господин контролер, нам собирать чемоданы? – не выдержал Такин.
     - Нет, молодой человек, - сказал Челон безо всякого выражения и повернул голову к Рибану, - вы можете работать. Но… – Он поднял руку, предотвращая излишние восторги. – Но первый же прокол будет означать автоматическое закрытие Проекта. Никаких отчетов и аргументов. Финансирование и энергопитание автоматически прекращаются.
     - Что ж, благодарим, - усмехнулся Рибан. – Неужели история с нашей сотрудницей не произвела впечатления на власти?
     - Произвела, - сказал Челон. – Но я привел некоторые аргументы в пользу Проекта. В частности, я сам убедился, что послание действительно было. А мое собственное убеждение очень многое меняет, господин директор Станции..
     - Хм. – Рибан не знал, стоит ли проявлять свою радость открыто. Он был счастлив, ведь Проекту совершенно нежданно сохранили жизнь. Очень хотелось, как мальчишке, запрыгать на одной ножке и захлопать в ладоши, или сделать еще что-нибудь ужасное. Однако он сохранил серьезность и сказал: - Тогда вернемся к предыдущему вопросу. Итак, я предлагаю изменить формат экспедиций и тактику разведки.
     - Каким образом? – язвительно поинтересовался Лендид.
     - Я предлагаю сузить временные рамки поиска. Мы будем отправлять разведчиков по более конкретным адресам. То есть, основываясь на архивных данных и исторических материалах, мы будем определять более точно время возможного контакта. Дежурить в течение года неэффективно. Кроме того, я считаю необходимым расширить время связи с передатчиком.  Вспомните, еще час-два – и Челон с Отаем могли не успеть вернуться. Нужен запас времени после выполнения задания. Многое надо изменить. Многое.
     - Что вы предлагаете конкретно? – спросил Челон.
     - Может быть, сразу заглянем к пророкам? – громко вмешался Такин. – Вот у кого вся информация. А мы тут ерундой занимаемся. Тратим время попусту. Они ведь все контактерами были. Только представьте, как это здорово - побывать в Вифлееме или Мекке, или посидеть под деревом с самим Буддой!
     - Или, представь, вдруг выяснится, что Господь на самом деле женщина, а не старик с бородой! – весело поддержал Элаол. – Или…
     - Хватит! - резко оборвал веселье Рибан. – Чтобы я ничего подобного больше не слышал. Я не собираюсь ссориться с Миссией. Они и так называют наш Проект дьявольским и как могут наступают нам на пятки. Ты хочешь совсем испортить наши дела? Мальчишка… - процедил он сквозь зубы и хлопнул ладонью по столу. – Прекратили болтовню! Значит так, у нас имеются данные о контакте в 1908 году. Я проанализировал этот период и считаю наиболее вероятной датой контакта 30 июня. Это дата падения на Землю неопознанного небесного тела, названного Тунгусским метеоритом. Это не был метеорит. Однако что это было, неясно до сих пор. Предлагаю отправить  ударную группу на место падения таинственного тела.
      - У вас имеются конкретные данные? – осведомился Челон.
     Рибан отключил свет, и стена-экран зеленовато засветилась. «Историческая справка». Далее следовал текст: «30 июня 1908 г. в 07:17 местного времени в бассейне реки Подкаменная Тунгусска произошло явление, известное под названием "Тунгусский метеорит". На огромной территории Восточной Сибири люди увидели пролет огненного тела, который завершился взрывом, равноценным сорокамегатонным водородным бомбам. Ударная волна вызвала сильные разрушения, следы которых не исчезли до сих пор. На площади 500 квадратных километров был полностью повален вековой лес. Ударная волна также породила землетрясение, которое…»
     Справка была длинной. Цифры, графики, карты местности перемежались свидетельскими показаниями и выкладками ученых. Наконец экран погас и зажегся свет.
     - Ну и что? – возмутился Лендид, оглядываясь в поисках поддержки. – Что тут указывает на контакт? Мало ли что может свалиться с неба!
     - Да, с неба может свалиться все, что угодно, в том числе и звездолет. Этот случай очень таинственен. Во-первых, не было найдено никаких фрагментов метеорита, а, во-вторых, существует резкое расхождение между показаниями лиц, наблюдавших за явлением издалека, и расчетами траектории падающего тела, сделанными по состоянию поваленных деревьев.
     - Ну и что? Что?
     - А то, что тело перед падением совершило маневр. Вы можете представить себе метеорит, совершающий маневр? К тому же есть свидетельства о некоем «мужике до неба». Не думаю, что это лишь фантазия испуганных местных жителей. Тут есть, над чем подумать.
     Лендид пожал плечами. Весь его вид говорил: да делайте, что хотите, все равно останетесь в дураках.
     - Хорошо, допустим, - сказал Челон, – хотя эти факты тоже не указывают на признаки контакта, Но, как я понял, корабль погиб. Какой же смысл в нашем присутствии? Наблюдать за катастрофой из первых рядов? Не слишком ли дорого обойдутся  эти зрительские места?
     - Я думаю, что корабль был сбит, - произнес Рибан и сделал паузу. – Он не просто потерпел крушение, а был сбит. Я видел звездолеты, терпящие крушение. Свидетели отмечают, что небо раскололось и в расколе полыхал огонь. Тут речь идет о взрыве в воздухе и превращении звездолета в вещество. Разрушения на земле произвела энергия, та нематериальная субстанция, в которую превратился корабль. Именно поэтому не было найдено никаких фрагментов упавшего тела, ни метеорита, ни корабля, ни чего-либо другого. Предполагаю, что на подступах к Земле завязалось сражение, и наши враги одержали победу. В те времена не было орбитальных станций слежения и радаров дальнего космоса. Люди увидели самый конец этой драмы.
     - У меня вопрос. - Лендид закинул ногу на ногу и коротко усмехнулся. – Пусть там упал корабль, пусть, на здоровье. Но почему вы думаете, что контакт тоже должен был состояться именно в этом месте? Подбитый, по вашей версии, корабль мог пролететь тысячи километров, прежде чем шлепнулся в тайгу.
     - Я уверен, что он не пролетал тысячи километров, - терпеливо сказал Рибан. – Об этом говорят расчеты и свидетельства очевидцев. Еще вопросы есть, специалист Лендид?
     - Ладно, можно допустить и это, - сказал Челон, - но я не понимаю, что конкретно можно сделать в данной ситуации. Переместить в 1908 год истребитель и сразиться с врагом? В конце концов, это мог быть какой-то другой корабль, не имеющий отношения к посланию.
     - Я думаю, что это тот самый корабль. А что касается истребителя, то мы, конечно, не можем предотвратить катастрофу. Она уже случилась. Событие слишком значительно, чтобы что-то менять. Но мы можем выйти на контакт раньше 30 июня. Как показали предыдущие забросы, почтальоны начинали разговаривать  с пришельцами задолго до самого контакта.
     Ибадим, до сих пор молча слушавший разговор, отбросил с лица длинные пряди и поднял руку.
     - Мне все это кажется полным бредом, - проговорил он, покусывая кончик рыжего локона. – Простите, Рибан, при всем моем к вам уважении, вы несете какую-то чушь. Как можно вообще подобное обсуждать? То, что случилось в Неаполе – это их предупреждение нам, очень серьезное предупреждение. Мы должны сделать правильные выводы и заняться чем-нибудь другим. Есть множество других важных проблем, которые может решить транспозитация во времени. - Собравшиеся хмуро слушали его неторопливую речь. – Я не думаю, что человечеству требуются какие-то коренные трансформации. Наша раса вполне жизнеспособна. Мы умеем выходить из кризисов и решать свои проблемы самостоятельно. Мы растем. Вспомните, сколько катастроф и войн случилось только за последние двести лет. А мы все еще существуем, восстанавливаем планету и живем дальше. Не знаю, чего еще вы ждете от послания со звезд. Какого-то вселенского откровения?
     - Насколько мне известно, - сказала Айна, - в послании содержатся данные о происхождении человечества и его роли во вселенной.
     - Откуда у вас такие сведения, девушка? – с иронией поинтересовался координатор. Айна опустила глаза, заметив, что Рибан нахмурился. – Тайна происхождения человеческой цивилизации давно мутит разум фантазерам. Прочтите Библию, дорогая моя, или какую-нибудь другую подобную книжку, и все узнаете. Поговорите с представителями Миссии, в конце концов. Но я и без Миссии могу объяснить вам ситуацию. Некие могущественные силы сражаются за контроль над людьми, одни побеждают, другие проигрывают. В контексте религии это – Бог и дьявол, или как вам еще будет угодно. Люди обычно не вмешиваются в подобные сражения, но ваш Проект, кажется, решил это сделать. Просто смешно. Если даже послание существует, дело человечества маленькое – сидеть и ждать, чем окончится война. Взрыв на Подкаменной Тунгуске имел планетарные масштабы. Это свидетельствует о мощи сражающихся сил. Что мы можем противопоставить такой силе? Ваш энтузиазм? Молчите. Вот-вот. Честно говоря, на месте правительства Системной федерации я прикрыл бы вашу контору еще в прошлом году. Мне подумать страшно, в какую игру мы ввязываемся. Может быть, не стоит продолжать? Пусть все остается как есть. Прошли сотни, тысячи лет, какой сейчас смысл во всем этом? Все уже случилось, мы можем изменить будущее, но не прошлое. Все это опасные и бессмысленные игры. В конце концов, Господу было угодно, чтобы все было именно так. Люди не получили послание, потому что не должны были его получить.
     - Есть и другая вероятность, - решительно вставила Айна.
     - Какая же, черт возьми? – Ибадим поджал губы.
     - То, что послание не было получено, отнюдь не означает, что оно не должно было быть получено. Может быть, как раз наоборот, люди должны были что-то сделать, принять какие-то меры, чтобы помочь своим друзьям. Может быть, получи люди послание, тех войн и катастроф, о которых вы говорите, удалось бы избежать.
     - Не знаю, не знаю, - проворчал координатор. – Вы все так решительно настроены, что я чувствую себя каким-то варваром, когда спорю с вами. Вы… вы просто безумцы. Ваши операции совершенно непродуманны и основаны на голых предположениях и безумных фантазиях, которыми, как я вижу, заразился и мой сотрудник. Работайте.
     Ибадим сделал знак, что закончил речь, и откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди
     - Кто еще хочет взять слово? – осведомился Рибан. – Никто? В таком случае, должен поделиться с вами еще одной идеей. Я думаю, нам не стоит больше рассчитывать на удачу и искать почтальонов. Нам нужен свой контактер, который отправится вместе с группой и будет работать.
     Удивлены были не только контролеры, но и сотрудники Станции. Разведчики переглянулись. Что там еще задумал шеф?
     - Шеф, вы, кажется, все давно решили, - сказал Отай. – Не сомневаюсь, что ваш контактер ожидает в коридоре.
     Рибан удовлетворенно ухмыльнулся и нажал кнопку вызова.
     - Это – Гуар-Ну, - представил он вошедшего - невысокого черноволосого человека. – Он будет сопровождать вас.
     - Ого, откуда он взялся такой? – хихикнул Элаол.
     - Гуар-Ну – контактер, - сказал Рибан. – Он участвовал в знаменитом контакте с цивилизацией циклопов в системе Голубого Квадрата. Теперь он согласился помочь и нам.
     Такин присвистнул.
     - Работать с вами - большая честь для меня, - вежливо произнес контактер, слегка поклонившись.
     - Добро пожаловать в нашу команду, - сказала Айна и тоже поклонилась.
     - Вы действительно участвовали в контакте с циклопами? – поинтересовался Ибадим. Контактер ответил вежливым поклоном. – Что ж, все мы были восхищены результатами переговоров. Насколько мне известно, ваши дипломатические способности помогли предотвратить межзвездную войну.
     - Я сделал все, что мог, - скромно ответил Гуар-Ну.
     - Итак, - нетерпеливо вмешался Рибан, - пора перейти к практическим вопросам. Я предлагаю группу в следующем составе: Такин, Элаол, Айна, Гуар-Ну и кто-то из контролеров.
     - Я буду сам, - сказал Ибадим и многозначительно качнул головой в сторону Челона. – Боюсь, что скоро я смогу доверять только самому себе.
     - Как пожелаете. Операторами остаются Эсмит, Отай и я. Кроме того, я собираюсь отозвать из отпуска Кентана и Лики. Если нет других предложений, то совет можно считать оконченным.


4

     Через час Рибан вызвал к себе Айну, Такина и Элаола, посадил перед собой на диван, внимательно посмотрел на каждого и сказал:
     - Я не мог говорить об этом на совете… Вы возьмете с собой оружие.
     Разведчики заерзали. Рибан видел, как вспыхнули глаза у мальчишек. Айна  же помрачнела.
     - Все так серьезно, шеф? – спросила она.
     - Думаю, все очень серьезно.
     - А Ибадим?
     - Я постараюсь его убедить.
     - В кого же мы будем стрелять?
     - В них. В тех, кто нам мешает.
     - А если они люди?
     - Если эти люди будут угрожать вашей жизни, то это не будет иметь значения.   
     - Шеф, это не по правилам, - заметил Элаол.   
     Рибан раздраженно отмахнулся.
     - Правила…
   

5

     Гуар-Ну слышал и видел многое. Очень трудно было жить, постоянно ощущая трепещущую материю, спотыкаясь и падая в трещины пространства. Да, очень нелегко было удержаться на ногах и сохранять спокойствие духа. А без спокойствия духа ему было нельзя. Когда Гуар-Ну ловил волны космоса, он не имел права вносить в их структуру собственные эмоции и переживания. Он был всего лишь контактером, посредником между разумами, по каким-то причинам неспособными понять друг друга. Он был только проводом, по которому перетекали мысли и надежды. Так учил его старый Целондрок. Много  лет назад старец удалился от мира и поселился высоко в горах, однако Гуар-Ну не забывал об учителе и навещал его почти каждый год, совершая трудное восхождение по затянутым льдами скалам и преодолевая страшные пропасти и крутые перевалы.
     В этом году он еще не был у Целондрока. Сначала нужно было восстановить силы после Голубого Квадрата, а потом появился Рибан со своей просьбой. Пока директор Станции со странным названием взволнованно объяснял цель своего прихода, Гуар-Ну изучал его, и, едва тот смолк, сказал «да». Он не мог отказать человеку со столь чистыми помыслами и так болеющему за свою идею. Горы подождут. Учитель поймет его, ведь он сам всегда говорит, что умеющий слышать должен помогать каждому, кто обратится за помощью.
     Гуар-Ну чувствовал себя на Станции немного неуютно. Эти люди смотрели на него, как на диковинное растение, чудо природы, пришельца из дальнего космоса. История с циклопами сослужила ему плохую службу. В нем перестали видеть человека. Целондрок предупреждал, что такое однажды случится, но Гуар-Ну все равно оказался не готов. Он знал, что таких, как он, больше нет, что он феномен, но слава не льстила ему. Гуар-Ну хотел быть человеком...
     Он стоял, опершись о перила, и смотрел на колышущиеся верхушки деревьев. Здесь было так тихо, будто Станция находилась не на Земле с ее разбухшими городами и перегруженными наземными и воздушными дорогами, а на какой-то другой планете. Гуар-Ну слышал, что когда-то все было по-другому, однако даже глубокие старцы не помнили тех времен. Наверное, это было очень-очень давно. Целондрок говорил, что машины скоро победят людей. Учитель умел видеть будущее и без транспозитации.
     Воздух был чист. Гуар-Ну глубоко дышал, наслаждаясь свежестью. Он был очень спокоен, хотя знал, что находится здесь не один. Кто-то второй наблюдал за ним снизу, из чащи. Гуара-Ну чувствовал существо, разделяющее с ним эту тишину. «Кто ты?» – спросил он. Ответа не последовало.
     Интересно, они знают, что за ними следят? – думал он, рассеяно слушая инструкции Рибана. Его не интересовали принципы работы передатчика и положения Устава. Завтрашняя переброска в прошлое не очень его волновала. Транспозитация во времени не могла будоражить воображение человека, неоднократно бывавшего на границе миров. Все просто, когда знаешь, что нет ничего невозможного. Вчера, сегодня, завтра… Бесконечность не имеет прошлого или будущего.
     Все-таки надо их предупредить, решил Гуар-Ну и спросил:
     - Вы знаете, что за Станцией следят?
     Рибан осекся и захлопал глазами.
     - За Станцией кто-то следит, - сказал Гуар-Ну.
     - Откуда вы знаете? – Рибан проглотил ком. – Хотя… дурацкий вопрос. Кто следит?
     - Я не знаю. Они не пошли на контакт. Единственное, что могу пока сказать точно – это не люди.
     - Черт… - Директор упал в кресло.
     - Поздравляю, - мрачно произнес Ибадим. – Может быть, стоит все отменить и не рисковать?
     - Таких советов я давать не могу, - сказал контактер.
     - Шеф, - подала голос Айна, - я обещала Отаю не рассказывать, но считаю, что теперь это нужно сделать. Он тоже видел кого-то на смотровой площадке, вернее тень. Вслед за ним вышла я, но там уже никого не было. Он говорит, что это - человек огромного роста с цилиндрической головой. Он очень испугался и не решился взглянуть на него.
     - Как думаете, господин контролер, это ангелы или бесы? – язвительно поинтересовался Такин. – Вы так хорошо говорили в тот день на совете о войне между Богом и дьяволом. Просветите нас.
     Ибадим не ответил, только сердито двинул головой, отбросив с лица длинные пряди. При этом он случайно встретился глазами с Айной и сразу отвел взгляд. Ему показалось, что эта девушка тоже смеется над ним. Или ненавидит. Или сочувствует. Трудно было разобрать.
     - Тогда продолжим, - сказал Рибан, откашлявшись. – Учитывая реальную опасность, тем более становится актуальным мое предложение об обеспечении разведчиков легкими средствами самообороны.
     - То есть оружием, - уточнил Ибадим и резко поднялся. Тут он снова встретился взглядом с Айной, поджал губы и одернул форменную куртку. – Да делайте вы что хотите!


6

     Айна вошла к координатору без сигнала. Дверь была открыта, и ей как-то не пришло в голову хотя бы постучать.
    Ей показалось, что Ибадим был неприятно удивлен ее приходом. Он не изменил позы, не сказал ничего обидного, но ей почему-то захотелось немедленно исчезнуть.
     - Что-то случилось? – спросил он, накручивая на палец прядь волос.
     Айна была полна решимости, входя в эту комнату. Теперь же она стояла перед развалившимся в кресле мужчиной как школьница и пыталась вспомнить, зачем сюда пришла.
     - Я потом… - пролепетала она и попятилась к двери.
     - Слушайте, почему все вы так меня ненавидите? - вдруг спросил он.– Я просто делаю свою работу. Моя работа заключается в том, чтобы не допустить глупостей. А то, чем вы тут занимаетесь, - это не просто глупость, это преступление… Да сядьте вы, в конце концов, девушка!
     Айна робко опустилась на краешек кресла.
     - Что вы хотели? – поинтересовался координатор.
     - Я… - Она сделала глубокий вдох и на выдохе выпалила: - Я хотела попросить вас...
     - Меня? – Ибадим выпустил измученную прядь. – О чем?
     - Я хотела просить, чтобы вы добились у правительства разрешения на дополнительный запуск. Нужно вернуться и спасти Неоло… ну, ту девушку, которую сожгли. Несправедливо, что она так умерла. Мы имеем возможность ее выручить, нужна только дополнительная энергия. Я знаю, что вы имеете влияние наверху и ваше слово…
     - Достаточно. – Координатор поднял руку. – Я все понял.
     - И?
     - Если эта геройская прогулка обойдется без жертв, я попробую что-нибудь сделать.
     Айна немного растерялась. Она не ожидала, что разговор с координатором будет таким коротким. Она вообще не надеялась на его согласие. По идее, он должен был выставить ее за дверь за подобную просьбу. Как его понимать?
     - Правда? – недоверчиво спросила она.
     - Правда.
     - Спасибо, - сказала Айна.
     Ибадим слегка кивнул и отвернулся.
   

7

     Сегодня Отай пришел на смотровую площадку своими ногами. Он думал, что за три с половиной недели разучился ходить, но ноги держали его крепко.
     Едва он встал с медицинского кресла, как за ним началась тайная слежка. Куда бы он не шел, кто-нибудь обязательно оказывался рядом. Вот и сейчас Элаол увязался за ним. Парень безостановочно болтал, смеялся, рассказывал какую-то чепуху, лишь бы находиться возле него. Отай не злился, он все понимал. Друзья боятся, что он покончит с собой. Глупость, конечно, но он сам виноват. Он сам дал им повод так думать. Дурак.
     - Слушай, у тебя через пять часов запуск. Тебе не пора на инструктаж? – спросил он.
     Элаол засмеялся:
     - Пора. Сейчас придет Эсмит, и я пойду.
     - Ясно – смена караула. Это Рибан приказал меня охранять?
     - Неа. – Элаол был доволен, что не придется продолжать клоунаду. – Мы сами так решили. Мы все любим тебя, Отай. Мы здесь как одна семья, поэтому ты не думай, что то, что с тобой произошло, волнует только тебя и что ты больше здесь не нужен. Наоборот, нам тебя очень не хватает. Более того… - Он посерьезнел. – Послушай, а ты не хотел бы присоединиться к группе?
     - Что? – почти вскрикнул Отай и вцепился другу в плечо. – Что ты сказал?
     - Шеф хотел предложить тебе с самого начала, но побоялся, что ты  откажешься. Ты был весь такой наэлектризованный… Ну так вот, он говорит, если кто-то из нас согласится остаться, он может включить тебя в группу, конечно, если ты сам готов. Языковую программу все проходили одинаково, а остальному тебя учить не надо.
     - И кто же согласился остаться? – Отай надеялся, что остается Айна. Нечего ей делать в этой мясорубке.
     - Я, - сказал Элаол. - Я пойду в следующий раз. У старика какие-то планы насчет то ли ацтеков, то ли майя… А сейчас я хочу дождаться Лики. Мало ли что может случиться там. - Он облокотился на перила и стал смотреть вниз. - Я бы хотел еще раз ее увидеть и хотя бы попрощаться. Ты же знаешь, что мы с Лики решили пожениться зимой. Надеюсь, ты меня понимаешь...


8

     Отай мчался к Рибану, не замечая никого вокруг.
     Он ворвался в кабинет и остановился на пороге, тяжело дыша.
     У Рибана шло совещание с контролерами. Четыре пары глаз уставились на него с недоумением и недовольством.
     - Шеф, я согласен!




ГЛАВА 3                ПЕРВАЯ БИТВА
Восточная Сибирь, июнь 1908 года



1

     Мох лежал толстым ковром, на камнях он был склизким после вчерашнего дождя, и охотник ступал осторожно. На нависшем свинцовом небе не было ни звезд, ни луны. Тайга этой ночью была очень темной, густые тени шевелились под деревьями, в чаще шуршало и скрипело, то ли ветер играл, то ли ломал сучья медведь, то ли ворочался великан.
     Впервые за свою жизнь охотник испытывал страх, бредя по ночному лесу. Тайга была его домом, его отцом и матерью, она вскормила его, научила жить. Но сегодня его сердце сжималось от необъяснимого ужаса. Едва стало смеркаться, он начал нервничать, чего с ним раньше не случалось.
     Все ловушки и капканы оказались пусты, уже в который раз. В тайге словно не стало зверя. Вымерло все. Очень это подозрительно…
     Разволновавшись еще больше, охотник торопливо обошел капканы, и, гонимый безотчетным страхом, почти бегом направился к своему домику, яростно раздвигая рогатиной кусты.
     Он решил идти по краю обрыва. По левую руку шумела река, и ему было немного спокойнее от звука бегущей воды и ощущения открытого пространства. С серого неба лился слабый свет. На соседнем берегу черным обрисовывались верхушки деревьев, похожих сейчас на оскаленные клыки. Охотник привык стеречь зверя, таиться и превращаться в невидимку, но лихо было неутомимо и не отставало. Когда ужас стал совершенно невыносим, человек перекрестился, скатился с обрыва и бросился в воду.
     Он брел по колено в стремительном потоке, стараясь не смотреть по сторонам. Пару раз проваливался по пояс, и отяжелевшая от воды одежда сковывала движения. Шум воды заглушал все остальные звуки, но охотник чувствовал, что ОНО где-то там, в чаще, справа, движется параллельно с ним вдоль берега. Ничего, ничего, говорил он себе, вот скоро река свернет, а там уж до дома рукой подать. Домишко хлипкий, но в доме ружье, которое он почему-то не взял сегодня с собой...
     Человек замер. Ружье? Как он мог не взять ружье? Или взял, но позабыл, что взял…  Тогда где же оно? Может быть, от страха бросил возле капканов... Так или иначе, он не мог пойти в тайгу без ружья! Это невозможно!
     Он снова перекрестился дрожащей рукой и хотел двинуться дальше, но отяжелевшие ноги не послушались. Тело сотрясала крупная дрожь. Одновременно ощущение присутствия справа сделалось еще более явственным. ОНО, наверное, вышло из леса и теперь готовится к нападению, подумал охотник. Кто же это, зверь или человек? Надо взглянуть. Надо. Нельзя так… Как загнанный зверь на последнем издыхании… Все равно ведь не убежать… Да и помощи ждать неоткуда… Хоть узнать, от чьих когтей помирать…
     Медленно переставляя ноги, он развернулся вправо.
     Там никого не было. Человек смотрел во мрак ночи, чувствуя, что начинает терять рассудок. В конце концов он истерически расхохотался, шлепнулся спиной в воду, полежал немного в потоке, остужая голову, и выполз на берег. Продолжая похохатывать и всхлипывать, человек поднялся.
     В следующий миг тишину разорвал его отчаянный вопль:
     - Ааааа!..


2

     Айну разбудил странный звук. Будто полоснули металлом по стеклу. Несколько минут она лежала в темноте с открытыми глазами и прислушивалась. Тихо. Наверное, приснилось. Едва унялась дрожь, как звук повторился. Он был негромким, но неуместным в первозданной тишине этого леса и поэтому леденящим душу.
     Айна вскочила и посмотрела в другой угол лачуги, где спали мужчины. Там царил покой. «Нет, не буду никого будить», - решила она и выползла из спального мешка.
     Она распахнула скрипучую дверь, подхватила лежащий возле Отая автомат и шагнула наружу.
     Ночь была туманной, молочные клубы плыли к реке, обтекая поляну, на которой стояла их лачуга - перекошенное, заросшее лишайником, грибами и плесенью строение, брошенное кем-то тысячу лет назад. Они выбрали это место, потому что здесь было тихо и безлюдно. И все же и лачуга, и поляна были надежно укрыты от зверей и чужаков куполом защитного поля. Генератор потребовал взять лично сам Ибадим. Этот человек не доверял ни дикарям, ни своей команде, ни пришельцам. Вообще никому. Айна жалела его.
     Она подправила крепление оружия и пошла вдоль границы защитного поля. Здесь, внутри ей ничего не угрожало. Если купол в порядке, сюда не мог проникнуть ни ветер, ни вода, ни огонь, ни вражеский снаряд. Да, если купол  в порядке…
     Айна шла и слушала тишину. Сейчас эта тишина казалась ей страшнее приближающейся катастрофы. Она прислушивалась изо всех сил. Ночь молчала. В тумане то появлялись, то исчезали ближние деревья, похожие на призраки. Она двигалась, стараясь ступать как можно неслышнее, но сухая трава предательски шуршала. Так она обошла весь купол по периметру. Никого. Только ночь, туман и призраки деревьев.
     Она повернула к дому, и вдруг дыхание перехватило. Ей послышалось что-то, какой-то шорох, будто кто-то крался следом. Она резко обернулась, взяв невидимого врага на прицел. Тьма была неподвижна, никакого движения или намека на движение. Айна покрылась холодным потом, в колени вступила невозможная слабость. Она повернулась вокруг своей оси. Рубиновая точка прицела прочертила в воздухе круг. Никого.
     Не опуская оружия, Айна несмело приблизилась к силовой стене. Там определенно кто-то был, чужой, опасный, прячущийся в тумане. Она всматривалась до боли в глазах, лицо взмокло от напряжения.
     Айна снова пошла вдоль стены. От страха стучали зубы. Параллельно с ней, уже не крадучись, а с шумом двигался некто. Может быть, их было много – прошлогодние шишки, сухие ветки и трава отчаянно скрипели и шуршали под невидимыми шагами. Если она останавливалась, за силовой стеной тоже наступала тишина, если прибавляла шаг – невидимые попутчики делали то же самое.
     В конце концов Айна не выдержала.
     - Кто здесь? – крикнула она в темноту и демонстративно шумно перезарядила оружие. – Выходи! Я знаю, что ты там!
     Тишина промолчала, но ей показалось, что в тумане что-то шевельнулось и стало быстро удаляться. Снова послышался скрежещущий звук, уже издалека, и все стихло. Туман как-то сразу опал, постелился немного по земле и совсем растаял. И на девушку со всех сторон нахлынула ночь, черная, звездная, чужая.
     Айна больше не могла быть сильной. Она уронила автомат, опустилась на траву, закрыла лицо руками и горько зарыдала. Ослабевшие от пережитого страха и внезапного облегчения ноги не держали ее. Она плакала навзрыд, не заботясь о том, что может разбудить кого-то в доме.
     В темном проеме двери показался Ну. На нетвердых ногах он приблизился к ней и посмотрел сверху вниз вполне осмысленно, а не отрешенно, как в последние дни.
     - Они пришли? – спросил он просто, будто интересовался, который час
     Айна перестала рыдать и подняла глаза.
     - Они пришли, - произнес Ну на этот раз утвердительно, посмотрел вверх и покачал головой. – Скоро небо упадет. Совсем скоро.
     Айна молчала и, как загипнотизированная, смотрела на контактера.
     - Боюсь, что я не смогу этого остановить, - сказал Ну. – Все во вселенной идет не так, все не так… Я могу только умереть, превратиться в песок в песочных часах и бежать туда-сюда, рождаться-умирать, рождаться-умирать в назначенное время… Больше я ничего не могу. Может быть, я чего-то не знаю. Или я тоже чужой… Откуда мне знать, кто я и зачем я…
     Ну повернулся и побрел обратно к лачуге.


3

     Ибадим был взбешен. До катастрофы оставалось пять дней, они же продолжали сидеть и ждать неизвестно чего. Задавать вопросы контактеру было бесполезно - он находился где-то в другом измерении, никого не слышал и не видел. Иногда Ибадиму казалось, что все что-то от него скрывают, перемигиваются, шепчутся у него за спиной. Гуар-Ну, которого все называли просто Ну, уходил с раннего утра и возвращался поздно вечером, задумчивый и озабоченный. Он ни с кем не разговаривал, ложился на пол лицом к стене и засыпал. А утром снова исчезал. Его неизменно сопровождал вооруженный до зубов Отай. Они уходили в тайгу, напоминая заговорщиков, остальные провожали их долгими многозначительными взглядами. Все это начинало действовать координатору на нервы.
     Сегодня Ибадим решил серьезно поговорить с Гуар-Ну. Он поджидал его у границы силового поля, прогуливаясь взад-вперед по поляне.
     Ну показался в дверях, как всегда, отключенный от мира. Следом вывалились обвешанные оружием Отай и Такин. После ночных событий стало ясно, что ситуация принимает все более опасный для разведчиков поворот и нападения можно ждать откуда угодно. Ибадим толком ничего не понял из рассказа Айны. Что за невидимки? Что за туман? «Они бредят, они все бредят», - только и подумал он.
     - Ну, - позвал Ибадим, – постой. Я хочу наконец что-нибудь от тебя услышать. Хотя бы несколько слов. Ты должен понимать, что твое молчание играет у меня на нервах. Так нельзя.
     Ну прошел мимо. Ибадим хотел схватить его за плечо, но между ними вырос Отай.
     - Оставь его, - сказал он угрожающе, и Ибадим невольно отдернул руку. – Не трогай его. Ему и так трудно.
     - Я хочу узнать… - начал координатор.
     - Скорее всего, Рибан был прав, - прервал Отай. – Это они.
     - И это все, что он узнал за одиннадцать дней контакта?
     - Контакт пока не начался.
     - Господи, сколько же времени мы потеряли даром!
     Отай надвинулся на координатора.
     - Ты знаешь, что такое контакт? – процедил он. – Думаешь, это такая простая штука? А ему еще и мешают. Враги высасывают из него силы, чтобы помешать связи. Сам бы попробовал. Сходи с ним, посмотри на его мучения, тогда поговорим.
     «Спасибо, не надо», - подумал Ибадим. Он не испытывал ни малейшего желания выходить за пределы поля. Тайга была мрачна и страшна, полна звуков и запахов, опасность таилась в каждой тени, за каждым деревом. Это был дикий мир, от которого можно было ожидать любой неожиданности. Он сказал:
     - Ладно, будьте там осторожны.
     Он пропустил их, и контактер с Отаем и Такином вышли из-под купола.
     Проход затянулся, мигнули сигнальные огни, и координатор правительственной комиссии облегченно вздохнул, хотя последние слова Отая немного поскребли его самолюбие. Все тут вертится и без него. Он тут вообще лишняя фигура, балласт. Ну и к черту.
     Ибадим развернулся, намереваясь вернуться в дом, и лицом к лицу столкнулся с Айной.
     - Скоро начнется, - сказала она.
     - Что начнется? – координатор натужно улыбнулся.
     Девушка покачала головой. Ему показалось, что в ее взгляде вновь мелькнуло презрение.
     - Надо было вам оставаться на Станции, - сказала она с искренним сочувствием.


4

     Отай привык к этому месту. Он располагался у ствола старого скрипучего дерева, ставил между колен свое оружие, бросал рядом рюкзак с едой, боеприпасами и заряженным аккумулятором и начинал слушать лес. Это была его работа - слушать. За одиннадцать дней он привык к шуму реки и почти не слышал его. Звуки природы не мешали ему. Отай ловил все, любое лишнее движение, шорох, всплеск. Он был начеку, потому что надеялся хоть как-то помочь Ну, хоть чем-то облегчить его участь. К тому же Ибадим обещал похлопотать за Неоло, если они вернутся невредимыми. И Отай очень старался для того, чтобы они все остались целы.
     Ну совсем осунулся, посерел, превратился в тень. Он ложился на землю и закрывал глаза, и трава вокруг него начинала дымиться. Это горело поле Гуар-Ну, человека, говорящего со вселенной. Увидев это в первый раз, Отай закричал от ужаса, но потом привык. Ну объяснил, что ему приходится тратить много энергии на преодоление помех, и запретил  переступать границу его поля - круга выжженной земли. Ну сказал, что чужое поле нарушит пространственные токи. Отай следовал этому запрету.
     Такина он поставил по другую сторону «поля Гуар-Ну», потому что парень любил поговорить, а на посту следовало молчать. Такин был заранее предупрежден об особенностях контакта, и вел себя правильно, хотя Отай видел, что ему не по себе. Конечно, было бы лучше, если бы парень оставался под защитой купола, но после того, что случилось ночью, могла потребоваться вооруженная поддержка. Не болвана же координатора с собой тащить.
     Сидя под деревом, Отай размышлял, и картина происходящего рисовалась ему все более четко. Через пять дней здесь должен состояться контакт, но кто почтальон, они не знают. Одновременно начинают действовать и какие-то третьи силы. Неизвестные терзают контактера, бродят вокруг силового купола, возможно, они и сейчас где-то рядом. Ну что-то говорил о них вчера. Называл «надсмотрщиками». Его трудно понимать в последние дни, его речь стала странной, он словно говорил сразу на нескольких языках. Но слово «надсмотрщик» Отай расслышал четко. Итак, у противостоящих им сил теперь было имя – Надсмотрщики. Это уже немало. Например, можно начать строить иерархическую лестницу, на вершине которой, по мнению Рибана, стоят люди так называемой «голубой крови», масоны, президенты, короли, верховные священники. Место надсмотрщиков, по-видимому, у самого подножия. Они следят за рабами, проверяют, надежно ли заперты клетки. А кто рабы? Нетрудно догадаться. Если Рибан прав, то это собственно люди, земляне. Не об этом ли хотели сообщить таинственные ОНИ?..
     Над головой вспорхнула большая птица. Отай молниеносно среагировал –  бешено развернувшись, взял птицу на прицел и чуть не нажал спусковую кнопку, но тут же опустил оружие. Он провел рукой по лицу и покосился на Такина. Парень удивленно смотрел на него из-за дерева.
     «После проклятого Неаполя совсем нервы расшатались».
     - Старший, - тихо позвал Такин, - ты как?
     Отай сделал знак, что все в порядке. Он снова сел на землю и сжал оружие коленями. Но так стройно лившийся мыслительный поток восстановить не удалось. В голове был хаос, растормошенные эмоциональным взрывом мысли разлетелись, как бильярдные шары. И в образовавшуюся пустоту снова хлынули воспоминания. Время поползло вспять, и вскоре перед глазами возникло устремленное к небу лицо Неоло. Это было одно из самых мучительных видений. Пережитое в застенках почему-то никогда не вспоминались, оно стерлось из памяти, вытесненное еще большим потрясением. Ожидание чуда в глазах Неоло было страшнее любого кошмара. Думая об этом, Отай готов был бросить и растоптать Проект, проклясть Рибана, небеса и всех богов вместе взятых. Даже когда все закончится, они раздобудут послание и разобьют всех врагов, он не простит ИХ за обманутые надежды Неоло. Никогда не простит…
     - Старший! – вскрикнул Такин.
     Отай дернулся и вскочил.
     Такин показывал на контактера. С тем творилось что-то неладное. Он извивался, хрипел, хватаясь за пустоту. Казалось, кто-то невидимый душит его, а Ну старается оторвать его руки от своего горла.
     С минуту они стояли неподвижно, не зная, что предпринять, а бьющийся в черном круге человек уже синел от удушья.
     - Что делать? – прокричал Такин через поляну. – Что?!
     Отай опомнился, выставил оружие перед собой и выпустил заряд по пустоте. И пустота вспыхнула, взорвалась, невидимые гости запылали и оторвались от Ну. Сгусток горящего вещества подпрыгнул, потом упал, ударился о землю, завертелся, опаляя траву. Отай отскочил, на всякий случай выпустив по врагам еще один заряд. Гостей было несколько. Они вопили, факелами носились между деревьев, катались по земле, стараясь сбить пламя, и постепенно становились видимыми. Обозначились круглые головы, плечи, руки. Скоро на дымящейся траве уже во весь рост лежали обугленные останки троих существ..
     Огонь догорел и все было кончено. На другой стороне поляны шумно вздохнул Такин.
     «Люди», - подумал Отай с отчаянием. Плохо, что это люди. Было бы лучше, если бы враги оказались пришельцами или потусторонними тварями. Так было бы проще. А теперь он стоит над сожранными огнем телами и чувствует себя убийцей. И это только начало большой во йны. Что будет дальше?.. Проект разбудил демона, который принял брошенный ему вызов, и отныне им не будет покоя ни в прошлом, ни в будущем.
      «Глупости, это не люди, это враги». Отай отбросил ногой рюкзак, вошел в «поле Гуар-Ну», вытащил контактера из круга и уложил под деревом. Потом приблизился к трупам, наклонился, взял немного пепла и растер его между пальцами. Понюхал. Какой-то странный запах. Надо будет потом взять образцы для лаборатории.
     - Все, уходим, хватит с нас контактов! – сказал он, помахал Такину и застыл с поднятой рукой.
     Парня нигде не было. Он только что стоял у того дерева с раздвоенным стволом, а теперь исчез. В траве валялся брошенный автомат. Оатй был в растерянности. Неужели Такин сбежал? Но он не слышал звука шагов. Здесь невозможно двигаться неслышно, разве что по воздуху. По воздуху?..
     Отай вскинул голову и на высоте трех-четырех метров увидел брыкающиеся ноги Такина. Только ноги. Все остальное уже было невидимо.
     В первый момент он не поверил своим глазам, а потом страшно закричал. Дуло автомата рванулось вверх, и в небо ударили струи плазмы.
     - Держись, Такин! – кричал он, наугад поливая пустоту огнем. – Держись! Борись с ними! Не бойся, брат! Я тебя им не отдам!
     Отай не мог бить прямо по похитителям, боясь зацепить Такина. Единственное, что было в его силах сейчас – не дать им уволочь его совсем.     Он бил куда попало и лихорадочно соображал, что будет делать, когда закончится заряд. А он обязательно закончится. И тогда им конец. Если бы он мог добраться до второго автомата… Но так он оставит на растерзание беззащитного Ну.
     Наконец ему удалось попасть в противника. Воздух наполнился огнем и воплями. Вспыхнуло ближнее дерево, из невидимости одно за другим стали выпадать обугленные тела. Что-то большое с гулом ушло в небо прямо над его головой, струя раскаленного воздуха, как плеть, хлестнула по лицу. Вслед за этим на землю с криком рухнул Такин. Парень потряс головой и сразу пополз к своему оружию. Это было очень кстати, потому что Отай услышал за спиной треск кустарника и ему пришлось развернуться. Кусты превратились в факелы, но в следующий момент он уловив движение одновременно справа и слева.  Враги больше не крались, а шли в открытую, ломясь сквозь кусты и подминая молодые деревца. Невидимый объект вновь спускался с неба, щелкая по земле горячей плетью. Воздух шевелился, деревья качались, вниз летели обломанные ветки. Отай слышал шум двигателей аппарата.
     - Ракету! – прохрипел Такин. – Запусти ракету!
     Ракета! Отай выдернул из рюкзака сигнальную ракету и запустил. Он не знал, зачем это делает. Кто придет на помощь? Осторожный Ибадим поднимет свой правительственный зад? Придет Айна. Но этого Отай совсем не хотел. Он все отдал бы за то, чтобы ее вообще здесь не было!
     Ракета прорезала шатер волнующейся хвои и вспыхнула яркой звездой, на несколько мгновений осветив небо над тайгой тревожным красным светом.
     - Сзади! – предупредил Такин.   


5

     - Лучше отправим его дальше по течению, – предложил Ибадим и покосился на оставшийся за спиной проход в силовом поле. – Может, не будем тащить… это под купол?
     Они стояли у откоса и смотрели вниз на зацепившееся одеждой за корягу тело, похожее на тюк мокрого белья.
     - Он ведь жив! – возмутилась Айна.
     - Тем более, - процедил сквозь зубы Ибадим и полез в воду…
      Человек был жив, но не воспринимал окружающее. Смотрел мимо них безумными глазами и бормотал что-то бессвязное. Таблетки немного привели его в чувство, однако температура не падала. Он метался, вскрикивал, звал на помощь. Один раз вырвался, вскочил и выбежал из дома. Пробежав несколько шагов, ударился в силовое поле. Оно спружинило и слегка отбросило его. Человек упал, поднялся и снова бросился к лесу, не понимая, что с ним случилось и продолжая вопить и звать на помощь. Он боролся с невидимым препятствием, а разведчики стояли в дверях и наблюдали за ним. Человек был очень силен и вынослив. Но его силы не были безграничны. В конце концов он рухнул на спину, раскинув руки и ноги, и затих.
     - Все-таки древние люди были выносливее нас, - сказал координатор, задумчиво покусывая соломинку. Айна готовила инъекцию, и Ибадим наблюдал за движениями ее рук. – Я бы, наверное, не выжил, если бы не тренинги и таблетки. Вся моя сила, мои мышцы – сплошная синтетика. Когда думаю об этом, жить не хочется.
     - Напрасно вы так плохо думаете о себе. – Айна улыбнулась. – Вот ведь решились выйти из-под купола, когда услышали стоны. А я видела, как вам было страшно.
     Ибадим поджал губы, но девушка улыбалась так искренне, что он сказал:
     - Да, мне страшно. Я обычный правительственный чиновник. Моя жизнь спокойна и размерена. Я в ужасе от всего, что творится. От Проекта, от этого леса, от оружия, которым увешивается ваш друг, когда идет в тайгу, от ненормального контактера и его гримас. Неужели ночная встреча вас не напугала и вам все это продолжает нравиться?
     - Напугала, конечно. – Айна поразмыслила и пожала плечами. – Но мы тут не развлекаемся, и если я в это влезла, то не буду прятаться за чьи-то спины. Это не аттракцион ужасов. Мы занимаемся важным делом, от которого, может быть, зависит судьба человечества.
     Ибадим хмыкнул.
     - Пока мы тут спасаем человечество, эта штука не свалится нам на голову? – спросил он.
     - Нет, мы почти в ста километрах от эпицентра, - успокоила Айна..
     - Учитывая площадь поражения, я бы не сказал, что мы в безопасности. К тому же радиация…
     - Не волнуйтесь, мы уже  будем дома, когда это случится.
     - Хм. Мне бы ваше спокойствие. Вы, кажется, уже бывали в смене?
     - Да, один раз была, в роли глухонемой ассирийки в Ниневии. Это древняя столица Ассирии.
     - Хм… Ну и как?
     -  Никак. Ваш Лендид не дал мне шагу ступить.
     -  А он кого изображал? Не Ашурра ли Банипала?
     Айна отложила шприц и весело взглянула на координатора. А что, он совсем не такой уж плохой. Даже чувство юмора есть.
     - Почти, - сказала она. – Он играл прокаженного и заставлял меня все время просить с ним милостыню у дворцовых стен, говоря, что у него есть план.  Там мы с ним просидели все три месяца. Та же участь постигла и остальных членов группы. Сначала я думала, что Лендид враг, но потом поняла, что он просто боялся оставаться один.
     - Однако благодаря его трусости вы все остались живы, - заметил Ибадим,  - Если бы формат экспедиции не изменился, я бы тоже не дал никому шагу ступить за пределы купола. Это совсем другой мир, в нем полно опасностей, неизвестных нам форм жизни, вирусов, наконец. К сожалению, со всеми вами сразу мне не справиться. Мда… Я не фанатик Проекта, как Рибан. И дикари эти мне не внушают доверия. По-моему, они опасны не менее пришельцев.
     Айна взглянула на бородатого человека. Тот мирно спал. Грудь его спокойно поднималась и опускалась в такт дыханию. Человек как человек.
     - Почему вы называете его дикарем? Он ничем не отличается от нас с вами. Он вполне может оказаться вашим предком.
     - Вряд ли после Великого пожара кто-то на Земле может найти концы. К тому же не мне думать о предках. Я пробирочник.
     -Я тоже. Северо-восточная лаборатория. Институт народонаселения. Двадцатый год.
     - Мы с вами почти родственники, - сказал координатор. - Хотя вряд ли. Я на пятнадцать лет старше, значит, у нас разные доноры.
     Они посидели немного в молчании.
     - Что будем с ним делать? – произнес Ибадим.
     - Подождем, когда придет в себя, выясним, что случилось. Его история может быть связана с ночным происшествием.
     - Не обязательно. На него мог напасть какой-нибудь зверь.
     - А где следы когтей или зубов?
     Ибадим присмотрелся. И правда – никаких следов сражения со зверем.
     - Дождемся наших, тогда и решим, что  с ним делать, - сказала Айна.
     - Дождемся… - проворчал координатор. – В том-то и дело, что дождемся…. Зачем нужно было так далеко уходить? Можно было проводить контакт и отсюда, оставаясь под защитой купола.
     - Это место выбрал Ну. Ему виднее.
     Небо вспыхнуло красным светом. На мгновение все внутри дома стало кроваво-красным. Айна вскрикнула, вылетела за дверь, тут же вернулась и стала куда-то собираться. Она торопливо переоделась в бронекостюм, не обращая внимания на присутствие мужчины, и занялась наладкой оружия.
     - Что случилось? – спросил Ибадим, не дождавшись объяснений.
     - Наши подали сигнал. Я иду на помощь, - сообщила Айна.
     - Вы?! – Ибадим встал.
     - А кто же? – Девушка была занята и не смотрела на него. Она рассовывала по карманам гранаты и заряженные кассеты. На плече висело сразу два автомата.
     Ибадим подумал секунду и наклонился за своим бронекостюмом, оставшимся в чехле под столом.
     Когда Айна завершила приготовления и обернулась к нему, он уже стоял перед ней в полной боевой готовности, с оружием наперевес.
     - Не надо вам, - сказала она, - лучше оставайтесь.   
     - В молодости я служил в армии, - сипло сказал координатор и откашлялся. – Давно… Вы только покажите мне, как этим пользоваться.


6

     Отай отбросил тяжелый автомат. В нем больше не было смысла. Сзади прижимался спиной Такин, и Отай ощущал всем существом его страх. Они оборонялись, сколько могли. Они сделали все, что зависело от них.
     Они стояли посреди черного круга, Таакин поддерживал обессиленного контактера и беззвучно плакал, размазывая слезы по закопченным щекам. Они стояли и ждали своего конца. Вокруг валялись обугленные тела надзирателей, некоторые из них были видимы только частично, и от этого картина делалась еще страшнее. Неподалеку торчал над обрывом пробитый бок наполовину вывалившегося из невидимости плоского аппарата.
     После последней атаки на какое-то время наступила тишина, и закралась слабая надежда, что им удалось отбиться. Однако надежды скоро развеялись. Подбитый аппарат зашатался и из пробоины в боку посыпались враги. На этот раз они не были невидимками, а походили скорее на тени. Теперь можно было различить некоторые подробности, и Отай понял, что перед ними все-таки не люди. Существа имели слишком длинные руки и шеи, а коленные и локтевые суставы были очень подвижны и перегибались в разные стороны. Быстрые и гибкие существа спрыгивали в реку, проворно взбирались на берег и выстраивались цепью, которая закручивалась вокруг «поля Гуар-Ну», как змея.
     - Старший, что с нами сделают? – проговорил за спиной Такин.
     - Съедят, - сказал Отай.
     - Гуманоиды?
     - Лучше бы это были осьминоги… Если бы они хотели нас убить, то давно убили бы. Арестуют и посадят в тюрьму. Наверняка, у них парсеков в десяти отсюда специальная тюрьма имеется. – Отай вынул из ботинка длинный армейский нож, подбросил на ладони. Рука дрожала. – Только хватит с меня Неаполя, я им больше живым не дамся.
     Но это была просто минутная слабость. Отай Марам не собирался прощаться с жизнью таким образом. Он собирался выжить.
     Он дождался, когда тени подойдут как можно ближе, и бросился на них. Первый же выпад – и один из врагов остался без руки. Отаю было некогда переживать по этому поводу, но одно он понял – невидимки очень уязвимы. Их тела более хрупки, чем человеческие. Видимо, эволюция в их мира шла другим путем, обойдя стороной развитие физического тела и сделав упор на чем-то другом. Их кости легко перебиваются обычным армейским ножом, их тела вспыхивают, как солома, и выгорают дотла. Вот для чего им нужна невидимость - в открытом бою им не выстоять!
     Эта мысль придала Отаю сил. Он снова бросился на серую цепь, бешено размахивая ножом. Однако на этот раз враги встретили его огнем. Он не
разобрал, что у них в руках, только почувствовал, как в ногу, разорвав бронеформу, впились острые иглы. Следующий удар заставил его разжать пальцы и выпустить нож. С запястья в ладонь капала кровь.
     Отай отскочил, кувыркнулся и оказался на другой стороне «поля Гуар-ну».
     - У них оружие! – крикнул он Такину.
     Тот обернулся на его голос, вскрикнул и упал. Из раны в плече хлынула красная струя. Отай зарычал от ярости, бросился к Такину и лежащему без чувств контактеру и прикрыл их собой. Это все, что он мог сделать.
     Обстрел сразу прекратился. Разорванная цепь восстановилась и стала сжиматься с удвоенной скоростью. Враги торопились Раздался скрежещущий звук, и с неба упала призрачная серебристая сеть. Упала плавно и бесшумно, как шелковое покрывало. И наступила тишина. Сеть отрезала людей от окружающего мира, отключила от пространства. Стало очень холодно. Отай явно ощутил, как разорвались нити, связывающие его с небом, землей, деревьями, невидимые провода, по которым его сущность питалась жизненной энергией. Он превратился в неодушевленный предмет, более неодушевленный, чем тот сучковатый пень, в который упиралась его голова…
     Неожиданно яркая вспышка взорвала сознание и заставила его проснуться. Уши сразу наполнились шумом, воплями, треском, грохотом взрывов. Он подскочил и сел. Вокруг «поля Гуар-Ну» продолжалось сражение. Совсем рядом вспыхнули два факела, и через мгновение из невидимости выпали почерневшие тела. Снова вспыхнуло пламя, и из-за дымовой завесы показалось бледное лицо Ибадима. Отай окончательно пришел в себя, увидев координатора, увешанного оружием. Тот выпустил поверх его головы заряд и приказал:
     - Вставай!
     Ибадим? Почему Ибадим? А где Айна? Неужели с ней что-то случилось?..
     - Вставай! – повторил координатор и бросил ему один из автоматов. – Скорее!
     Почувствовав в руках оружие, Отай забыл о боли в ноге.
     Они оставили Такина с Гуар-Ну, вручили парню несколько гранат, а сами побежали сквозь дымную завесу вниз к реке.
     - Куда мы идем? – спросим Отай.
     - Они там, - сказал Ибадим.
     - Откуда ты знаешь?
     - Мы видели, когда шли с того берега. Наших зарядов должно хватить. Они хорошо горят.
     - А где Айна?
     - Я попросил ее спрятаться. Опасность - не женское дело! – Ибадим обернулся. – Как можно было брать в такой Проект женщин?! Здесь черт знает что происходит!
     С этим Отай был согласен.
     - Спасибо, что спас нас, - сказал он. – Не ожидал от тебя.
     - Бывает, - пробубнил координатор.
     Они сбежали с откоса, и Ибадим повел Отая вдоль берега. Река свернула за каменистый утес, и люди увидели прямоугольную поляну с утоптанной травой.  Посреди поляны стоял, расставив ноги-колонны, широкоплечий гигант с цилиндрической головой. Он держал руки за спиной и смотрел вверх. Гуманоид был обтянут одеждой землистого цвета. На лице лежала бесстрастная золотистая маска с тремя прорезями для глаз.
    Отай невольно вскрикнул, попятился, поскользнулся и сел в воду.
     - Это он! Я его видел на Станции! Это он!
     Ибадим был напуган не меньше. Они с Айной видели отряд серых теней, но никаких великанов здесь не было.
     Отай никак не мог успокоиться.
     - Это он, это они… - бормотал он, продолжая пятиться, - это они… я видел! Это хозяева, я уверен! Он на Станции… был на Станции! Я же говорил!
     Великан повернул голову. Людям показалось, что три черные глазницы уставились прямо на них. Золотая маска вспыхнула, отразив солнце.
     Ибадим рванул Отая из воды.
     - Б-бежим!
     Они понеслись по реке, поднимая фонтаны брызг и позабыв об осторожности. Им казалось, что великан идет следом, перешагивая с одного берега на другой. Под его ногами хрустят и крошатся камни, деревья валятся вправо и влево, с треском отрываясь от земли.
     Задыхаясь и помогая друг другу,  они взобрались по откосу, выпрямились и остолбенели.
     За время их отсутствия бой завершился. Кое-где еще догорали маленькие пожары и тлели тела последних врагов.
     На стволе поваленного дерева сидели задумчивые Айна и Такин. Контактер лежал на траве у их ног.
     - А где все? – вырвалось у Отая.
     - Сдались в плен, - сказал Такин и усмехнулся. - Куда вы подевались? Если бы не она, нас…
     Айна толкнула его плечом и парень смолк.
     - Мы видели его, того, кто приходил на Станцию, - сказал Отай, обращаясь к Айне. – Того великана с цилиндрической головой. Они нас преследуют. Поздравляю.
     Девушка поежилась, но ничего не сказала.
     - Давайте возвращаться, - предложил Ибадим. Он был очень подавлен.
     Координатор взвалил на плечо Ну и первым двинулся в путь. Отай последовал за ним, поддерживая ослабевшего от потери крови Такина. Айна шла последней. Но перед тем, как покинуть поляну, она подобрала разряженные автоматы и разбросанные пустые кассеты. Пригодится.


7

     Они вышли к лачуге уже в сумерках. На полпути их застал дождь.
     Ибадим донес Ну до двери из последних сил, положил на землю, почему-то оказавшуюся мокрой, и повалился рядом с ним. Тяжело дыша, он повернул голову к шедшим следом друзьям. Они стояли шагах в двадцати от него и не шевелились, а на лицах был написан такой ужас, что координатору стало нехорошо.
     Ибадим поднялся на ноги, осмотрелся. Вроде все спокойно. Утомленные мозги не сразу среагировали. Он пересек границу территории, ничего не соображая от усталости. И вдруг он понял. В глазах у него потемнело, сердце замерло и, рванувшись, бешено застучало. Купол! Купола не было!
     Он шатнулся и схватился за бревенчатую стену. Силовое поле… Как оно могло исчезнуть? Значит кто-то отключил генератор. Кто-то?!
     Ибадим бросился в дом. Дикаря на лежанке из веток не оказалось. Не было на месте и рюкзака с боеприпасами и оборудованием, и, самое главное, ящика с кодовым замком, в котором хранился передатчик. Последнее обстоятельство заставило координатора на время перестать соображать. Он упал на деревянную скамью, стоявшую вдоль стены, и закрыл лицо руками.
     - Он должен был спать двенадцать часов, - услышал он сквозь звон убитый голос Айны. – Он не должен был проснуться… Я виновата... Не нужно было тащить его сюда… Генератор поля они тоже унесли… Что мы теперь будем делать? Мы никогда не вернемся обратно!
     В дом с шумом вошли остальные. Ну успел прийти в себя, поэтому на постель из веток уложили раненого Такина. Контактер сел рядом и положил руку на его раненое плечо. Отай со стоном грохнулся на скамью возле координатора. Только сейчас он позволил себе почувствовать боль в ноге. Все были мокрые и несчастные. Теперь этот покосившийся домишко был их крепостью. В окно и сквозь щели в стенах заглядывала черная ночь. С потолка капало, вода гулко стучала по корпусу оружия, по столу, стекала по плечам людей. Но они ничего не замечали. Они молчали и думали об одном и том же. О том, что они больше никогда не вернутся домой.
     Прошло несколько часов. На рассвете дождь прекратился и на поляну упал  прощальный свет звезд.
     Айна отодвинула засов и толкнула дверь. Та со скрипом отворилась и повисла на одной петле. В лачугу ворвался свежий воздух. От аромата мокрой хвои и земли немного закружилась голова. Айна потопталась на пороге и вернулся обратно. Страшно.
     - Ну что, нас уже ждут с нетерпением? – спросил Отай. Не дождавшись ответа, сказал: - Надо нам уходить отсюда. Катастрофы, как я понимаю, не предотвратить, и через четверо суток здесь будет жарко.
     Айна положила голову ему на плечо. Вчерашний страх и отчаяние немного притупились, и стало полегче.
     - И все-таки это оказались чужие, - продолжал Отай. – Люди, конечно, помогают им, но хозяева все-таки не мы. Рибан, как всегда, оказался прав. У старика поразительное чутье. Представь, никто даже не догадывается, что рождается и умирает в клетке, что за ним следят, что его направляют и наказывают. Я хотел бы ошибаться, но, по-моему, все обстоит именно так. Рабы, надсмотрщики, слежка… Не исключено, что их шпионы сидят на самом верху и поставляют им информацию на тарелочке. Эти предатели спокойно живут среди нас, самые обычные люди. Это как секта. У них, наверное, даже есть какой-нибудь святой отец, служения и все такое прочее. Мда… Боюсь, мы с нашим Проектом оказались в очень большой переделке. Заметь, они не просто присутствуют в том или ином времени, они преследуют нас. Они достанут нас везде, поэтому пропажа передатчика не стоит особых переживаний. Даже если мы вернемся, нам не дадут жить спокойно. Они убили Неоло, рассчитывая, что Проект закроют. Но Челон перестарался и подписал нам всем смертный приговор. Уж лучше бы в правительстве его не послушались. Теперь все, война началась и нам от нее не спрятаться ни в прошлом, ни в будущем.
     - Почему же они не придут сюда и не добьют нас? – сказала Айна. – Мы совершенно беззащитны и безоружны. Сейчас нас можно брать голыми руками. Могущественная раса, управляющая нашей историей, не смогла справиться с маленьким отрядом практически безоружных людей? Это странно.
     - Я думаю, что невидимки – это у них что-то вроде полиции. Полиция обычно старается арестовать преступника и посадить в тюрьму, а не прикончить. Мы перебили тех «полицейских», что патрулировали этот район. А начальство, возможно, вообще находится не на Земле. Пока не подошло подкрепление, нам надо добраться до какого-нибудь населенного пункта и найти какое-нибудь оружие. Надо выйти к людям, там мы будем в большей безопасности.
     - Почему ты так думаешь?
     - Не знаю, просто мне кажется, что хозяева не захотят действовать открыто на глазах у большого количества свидетелей. Я же видел, как они действовали в Неаполе. Если бы я не знал, в чем дело, никогда не догадался бы, что тут замешаны чужие. Все чисто, гладко и только с участием человечков. Никаких осьминогов.
     - Ага, значит, ты уверен, что с людьми мы справимся.      
     - Это получше невидимок. Видимый враг – это другое. Знала бы ты, что я пережил, когда увидел ноги Такина, болтающиеся над землей. Такое мне не могло привидеться в самом кошмарном бреду. Я подумал, что парня сейчас уволокут, а я ничего не смогу сделать… Ничего… Это страшно.
     - Страшно, но им еще страшнее, - неожиданно громко сказал Ибадим, молча просидевший в скрюченной позе всю ночь. – Они сами боятся нас.
     Он резко отнял от лица затекшие руки и выпрямился. Глаза координатора правительственной комиссии страшно сверкнули в темноте. Отай и Айна невольно отшатнулись. Обоим вдруг показалось, что взгляд чиновника безумен.
     Но координатор был в порядке.
     - Я, Ибадим, представитель расы людей, сам объявляю им войну, - медленно произнес он. – Я сам буду их преследовать и уничтожать. Клянусь, что загоню их обратно в их черную дыру. Клянусь, что они пожалеют о том, что пошли против нас. Клянусь, что заставлю хозяев целовать ноги своих рабов!
     Если бы эти слова были сказаны еще вчерашним утром, члены команды, может быть, отнеслись к ним с иронией. Но сегодня все изменилось. Теперь Ибадим был одним из них, их товарищем по оружию. Они знали, что слова, вырвавшиеся из его сердца, дались ему непросто и стоили очень дорого.
     Отай был потрясен. Не только тем, что не ожидал такого заявления от Ибадима. Он подумал, что сам должен был произнести эти слова. Они должны были родиться в его сердце еще тогда, в Неаполе, когда он лежал в канаве, а его легкие разрывались от дыма костра, на котором умирала любимая.
     - Я, Отай… - произнес он, запнулся, сглотнул ком, снова заговорил: - Я, Отай, представитель расы людей, клянусь, что буду с тобой в этой войне. И пусть земля горит под моими ногами, если я не выполню клятвы.
     - И я клянусь идти с вами до самого конца, - сказала Айна.
     Такин, сопя, поднялся на своем ложе.
     - Я тоже объявляю им войну! – выкрикнул он. – Как представитель расы людей, как человек, который их ненавидит! Ненавидит! Клянусь, что на моей Земле не останется ни одного инопланетного урода! Ни одного!
     Теперь слово было за контактером. Друзья смотрели на него и ждали, что скажет человек, говорящий со вселенной.
     Ну сказал:
     - Я хочу мира…
   

8

     Охотник зарыл странные вещи в лесу у старой берлоги. Прикрыл травой, накидал веток. Он не знал, зачем все это делает. Может быть, так он хотел избавиться от страха, который испытал, когда, проснувшись на рассвете, понял, что ничего не помнит. Он не помнил, где находился этой ночью, как попал сюда, в такую даль, понятия не имел, откуда взялись эти вещи. Они жгли его руки.
     Он исступленно рыл землю и глотал слезы, которые текли и текли по его лицу. Это случилось с ним впервые. Раньше он не знал слез, впрочем, как и леденящего страха. Имея дело с тайгой, он закалил свое сердце. Но эти вещи…
     Охотник поворошил ветки, тяжело поднялся с земли и отряхнул колени. Куда теперь? Обратно в тишину глухого леса? – подумал он, озираясь. Нет, надо идти к людям. Это единственное, чего он сейчас хотел – увидеть человеческое лицо и услышать человеческий голос.


9

     Разведчики были утомлены до предела. Они шли три дня и три ночи, делая лишь короткие остановки. Погони, вроде, не было, но страх не давал им остановиться. Это был дикий и совершенно чуждый им мир. Они сами были здесь пришельцами.
     Они шли наугад, пробирались сквозь чащу, куда не попадал солнечный свет, преодолевали болотистые степи, заваленные гниющими стволами, вновь углублялись в тайгу. И нигде не встретили следов человека.
     К человеческому поселению они вышли только к утру четвертых суток. Деревня лежала на холме, переходящем в плоскогорье, темная и неуютная. Уже прокричали первые петухи, слышалось мычание, собачий лай. Ветерок доносил запах навоза и хлеба.
     Разведчики повалились на землю, и через минуту все, кроме контактера, крепко спали.
     Ну сидел на пне чуть поодаль. Он давно ждал этого момента, чтобы поговорить с тем, кто шел за ними всю дорогу. Он ничего не сказал друзьям. Не стоило. Это только отвлекло бы их от цели и сломило волю. Он хотел вначале все выяснить сам. Ну не видел гостя, но чувствовал его присутствие. Таинственный попутчик не отставал, держась на значительном расстоянии и временами прячась за деревья. Его шаги были неслышны, будто он двигался по воздуху.
     Но преследователь исчез. Ну больше не ощущал его волн. Тот, кто шел за ними, либо затаился, либо отстал. Сколько Ну не всматривался и не вслушивался в лес, в пространстве не было никакого движения.
     Убаюканный тишиной Гуар-Ну не почувствовал, как соскользнул с пня, свернулся калачиком и провалился в дремоту. Он и спал, и не спал одновременно. Он продолжал оставаться в лесу, но это был какой-то другой лес, не такой высокий и густой. Он шел по невероятно крутой тропинке вверх по склону горы. Ближе к вершине лес совсем поредел и перешел в широкое каменистое плато. Из последних сил он преодолел крутизну подъема и увидел старца Целондрока. Старец сидел на большом желтом камне, и за спиной у него сияло лазурно-синее небо. Обтянутые пергаментной кожей пальцы старика сжимали сучковатый посох, на безволосой голове лежали солнечные блики. Губы мудреца шевельнулись, и Гуар-Ну услышал: «Все прошло. Все ветер унес. Не вернуть...»
     Ну вскочил. Ему показалось, что что-то коснулось его лица, что-то легкое и скользкое. Только показалось?.. Он потер щеку, стремительно оглянулся. Вправо, влево. Никого.
     И тогда его охватила паника. Он бросился к Отаю, растолкал его, потом переполз к Ибадиму.
     - Что?! – вскрикнул координатор.
     - Надо, - коротко сказал Ну и принялся тормошить Такина.


10

     - Так вы, говорите, геологи? – проговорил хрипло старик и мокротно закашлял. – Слышали мы про геологов. Ходили тут такие прошлым летом, все чего-то копали, железяками своими долбили. А нашли или нет не знаю. Вы то чего ищете?
     - Золото, - не задумываясь сказал Отай.
     - Кхе-кхе, - хохотнул старик и хитро прищурился.  – Странные вы какие-то. Может беглые? Нет? Вот баба ваша с мужичьей прической, а этот мужик, обратно, с бабьей. Да и остальные не лучше. И разговариваете как-то… как нерусские что ли. Ага, вот - как образованные.
     Никто даже не улыбнулся. Странные гости были хмуры и неразговорчивы.
     - Мда, - сказал старик и собрался подняться, но Отай придержал его за рукав.
     - Есть какое-нибудь оружие?
     - Оружие? – Старик плюхнулся обратно на лавку. – Нет у меня. А тебе зачем?
     - Папаша, мы побудем здесь до завтрашнего утра и уйдем, только не говори никому о нас, а то… - Отай бросил быстрый взгляд на остальных, - а то плохо будет.
     Старик провел рукавом под носом.
     - Вот тебе и геологи… Я ж говорил, что беглые.
     В этот момент дверь с шумом распахнулась и в избу ввалился бородатый человек с безумными глазами. Увидев незнакомцев, он застыл на пороге и вперился взглядом в противоположную стену, у которой сидел хозяин дома. Вид у него был свирепый, ноздри раздувались, в растрепанной бороде торчали травинки и хвоя. Немая сцена продолжалась с полминуты, потом вскрикнула Айна и комнату сотряс вопль Ибадима:
     - Это же он!
     Координатор кинулся всем телом на вошедшего, сгреб его в охапку, повалил и стал вколачивать ничего не понимающего человека в пол.
     - Ты, гад неблагодарный! Где наши вещи, говори, негодяй! Отвечай, мерзавец! Надо было бросить тебя в реке, чтобы ты подох там!
     Бородатый начал задыхаться, захрипел.
     - Все-таки Бог есть, - произнес Такин.
     - Эй-эй, - опомнился Отай, - смотри, не убей его!
     Друзья оттащили рычащего Ибадима. Бородатый человек отполз к стене и съежился, заслонившись рукой.
     Хозяин сидел с закаменевшим лицом. Даже глаза не моргали. Только нижняя челюсть слегка подрагивала.
     - Кто ты такой? – грозно спросил Отай.
     - Охот-тник, – глухо выговорил бородач.
     - Это ты украл наши вещи?
     - К-какие такие вещи?
     - Рюкзак с оружием, белый чемоданчик с пищащим замочком, железный цилиндр с лампочками и кнопочками, - терпеливо перечислил Отай. - Ты украл?
     - Я не воровал… - Бородач умоляюще оглядел собравшихся. – Я не знаю, как они ко мне попали. Богом клянусь – не знаю! Проснулся утром, а они рядом…
     - А как в реке тонул и как тебя вытащили тоже не помнишь? – рявкнул Ибадим.
     Глаза охотника округлились.
     - В реке?.. Тонул?.. Когда же такое было-то… Я эту реку как себя самого знаю…
     - Я тебе сейчас напомню! – Ибадим снова рванулся вперед. На нем повис Такин.
     - Оставьте его, - сказала Айна. – Я верю ему. – Она мягко обратилась к охотнику: - Не бойся, мы ничего тебе не сделаем. Только скажи, где наши вещи, и иди с миром.
     - Я их закопал в лесу, в лощине, дня два пути отсюда, - торопливо проговорил бородач и уставился на свои ладони. – Проснулся, смотрю – а они в руках… Не понимаю, как получилось-то, я и не думал… вещи-то диковинные, не наши!  Простите, люди добрые, не хотел я, бес попутал…
     - Два дня пути! - простонал Ибадим. – Не успеем. А если на лошадях, до утра вернемся?
     - На лошадях? – Охотник подумал и мотнул головой. – Нет.
     - Не надо рисковать, - сказала Айна, - передатчик будет действовать еще семьдесят часов после катастрофы. Спасибо Рибану. Пусть все случится, а потом пойдем и возьмем наши вещи..
     Тут ожил хозяин дома.
     - Кабы на лошадях… - прокряхтел он. - Все лошади на селе с ума посходили – третий день в тайгу идти не хотят. Собаки и те со двора носа не кажут и воют по ночам. Люди сказывают, лихо какое-то по тайге бродит.
     - Бродит, - подал голос Гуар-Ну. – Чужие в лесу. Не пойдут туда ни лошади, ни собаки. Только человек ничего не видит и не слышит.
     Старик и охотник принялись креститься.
     - Но мне туда нужно, - сказал Ну.
     - Куда это тебе нужно? – спросил Отай.
     - Мне нужно идти в лес и поговорить с ними. До семи утра еще есть время.
     - Что?! – взревел Ибадим. – Ты с ума сошел?!
     - Я должен попытаться еще раз, - тихо и даже виновато произнес контактер. – Я должен попробовать их… предупредить.
     Такин неторопливо подошел  к двери и демонстративно загородил ее собой.
     - Это несерьезно, - сказала Айна. – Ничего не изменить. Завтра все случится, что бы мы не делали. Таков сценарий, и нам его не переписать. Не нужно жертв. Давайте все останемся в живых. Хотя бы это будет нашей удачей. Еще неизвестно, удастся ли нам вернуться домой.
     - Я должен попытаться, - упрямо повторил Ну. В голосе его неожиданно появились металлические нотки. – Я пойду туда. Это мой долг! Они прилетели, чтобы помочь нам. Мы одни тут знаем, что случится завтра утром, и мы не имеем права ничего не сделать. Простительно только незнание, но мы знаем, поэтому нам не будет прощения!
     - Хорошо, хорошо. – Ибадим поднялся. – Ты в чем-то прав. Я иду с тобой. Прямо сейчас. Если в течение двух часов ничего не получится, возвращаемся. И никаких споров. Два часа. Понял? – Ну двинулся к двери, обошел Такина и вышел. В сенях хлопнула дверь. - Отай, что у нас с оружием?
     - В одном автомате осталось три заряда, в другом два.
     - Два я возьму, три - твои. Заприте двери.
     Координатор поймал брошенный автомат, закинул на плечо и, ворча и чертыхаясь, выбежал за контактером.
     Отай посмотрел им вслед и подумал, что больше не принимает решений в экспедиции. Теперь здесь главный Ибадим, и он, Отай, как не странно, совсем не против. Все изменилось в тот момент, когда Ибадим сказал: «Я сам объявляю им войну…» Чиновник не был шпионом, скрытым специалистом или кем-то в этом роде, он просто оказался настоящим мужиком, способным на поступки. Отай был в этом абсолютно уверен.
     Хозяин дома и охотник следили за происходящим молча. Они были охвачены ужасом, который им внушали непонятные речи гостей, их странный вид и их страшное оружие, сверкающее красным глазом.
     - Сынки, а сынки, - решился заговорить старик, - а что будет-то завтра утром?..



11

     Контактер шел впереди, временами останавливался и застывал на одном месте с закрытыми глазами. Ибадим терпел. Он не был полностью согласен с Ну. Конечно, они знают, что будет завтра, но предотвратить катастрофу не в их силах. Им не спасти неведомых друзей. Они достаточно пережили за эти дни, они рисковали, боролись, они сделали все, что могли. Это война, настоящая война. Проект спровоцировал ее начало, теперь обратной дороги не будет. Только победа или поражение. Это плохо, это страшно, но что же тут поделаешь? Возвращение к спокойствию и миру для них возможно теперь только через эту войну. А, может, и не только для них.
     На этот раз они не вошли в лес, а двигались вдоль его границы, Время шло. Минули условленные два часа, потом три, четыре, а Ну все никак не мог остановиться.
     - Два часа прошли, - напомнил Ибадим. Ему не хотелось отрывать контактера от поисков, но время действительно поджимало.
     Ну замер, прижал ладонь к глазам, потом повернулся к нему. Во взгляде была тоска и боль.
     - Спасибо, что заговорил со мной. Я никак не мог оторваться.
     «Оторваться?» – подумал координатор, кашлянул и спросил:
     - Ну что… там?
     - Я не смогу говорить с кораблем, - проговорил Ну хрипло и сжал голову руками. – Они мешают мне. Они говорят страшные вещи. Они обещают уничтожить Землю, если мы не прекратим совать свои носы куда не следует. Они говорят, что сейчас мы просто подопытные твари, а тогда станем рабами духа.
     Ибадим сглотнул. Ему стало жутко. Значит, все время, что они шли, контактер переговаривался с внеземным разумом, а он даже ничего не заметил.
     - Они, - продолжал Гуар-Ну, - грозят, что превратят нас в животных и заставят пожирать своих детей. Они сказали, что предки людей дали клятву верности расе господ и скрепили ее кровью Великой рыбы. Теперь ничего нельзя изменить… Они сказали, что так было и так будет всегда, всегда, всегда…
     Ибадим слушал и чувствовал, что куда-то проваливается. Чтобы выбраться из облепившей его душной темноты, он ухватился за два слова, показавшихся  ему очень неуместными, и начал думать. Мыслительный процесс заставил его прийти в себя.
     - Кровью… великой рыбы? – проговорил он громким шепотом, будто рядом, кроме Ну, находился еще кто-то. – Рыбы? Ты точно расслышал? Он сказал – рыбы?
     - Да.
     - Черт… Что бы это значило?
     - Не знаю.
     - А еще он что сказал?
     - Больше ничего.
     Ибадим попробовал бодро улыбнуться:
     - Ну вот видишь. Не бойся.
     - Я не боюсь, - сказал контактер. – Мне все равно, что будет потом.
     - Когда потом?
     Гуар-Ну промолчал. Он не хотел говорить о том, что сейчас главное для него - вернуться домой, отправиться в горы, найти Целондрока и рассказать ему о Великой рыбе. Старый мудрец знает все о прошлом и будущем. Он найдет ответы. Они вместе будут искать ответы. И они их найдут. А что будет с ним потом Ну мало интересовало.
     - Ладно, - вздохнул Ибадим, закатал рукав и взглянул на маяк, постоянно настроенный на сигнал Айны. – Скорее! Что-то случилось!


12

     - Дядька Никадим! Дядька Никадим!
     Сначала стучали в дверь, потом забарабанили в окно. Голос был детский, надломленный от волнения.
     Старик вопросительно взглянул на Отая и шепнул.
     - Это пастушонок местный, Петька, молоко мне, старому, носит.
     - Ладно, - кивнул Отай, - открой, только о нас ни слова.
     Старик распахнул окно, и голос пастушка ворвался в дом.
     - Дядька Никадим, ты чего заперся-то? Тут такое делается! Жандармы приехали из города, на лошадях, а с ними солдаты, с винтовками все! Политических ловят, говорят! Ищут по избам, погреба переворошили, в сено вилами тыкают! – Мальчишка со стуком поставил на подоконник крынку молока. – Ну, побежал я дальше смотреть!
     Он унесся, сверкая грязными пятками.
     Старик торопливо закрыл окно и хлопнул себя по бокам.
     - Что же мне с вами делать теперь? Может уйдете в лес от греха подальше? Поймают ведь, и меня подвесят рядом с вами на солнышке сушиться… Откуда ж вы на мою голову свалились!
     - Плохо дело, - произнес из темного угла охотник.
     - Не подвесят! – вдруг громко произнес Такин.  – Никого не подвесят!
     Никто не ожидал того, что случилось в следующее мгновение. Ударом локтя в голову Такин опрокинул Отая со скамьи, отшвырнул кинувшуюся наперерез Айну, рванул с пола автомат и вылетел из комнаты. На пороге оглянулся и бросил:
     - Я их отвлеку, а вы уходите в лес! Уходите!
     Айна заметалась между оглушенным Отаем и дверью, не зная, как поступить.
     Тут из своего угла вышел охотник.
     - Сиди, я сам за ним, - сказал он, отодвигая ее от двери. – А вам и правда лучше бы в лес.
   

13

     Охотник догадывался, каким путем пойдет мальчишка. Изба старика стояла на самой окраине на некотором удалении от других домов, и прямо от покосившегося забора начиналась высокая трава, в которой вилась, спускаясь к лесу узкая тропа.
     Он вышел из дома и прислушался. Он прислушался к шуму травы и двинулся вправо. Так и есть, парень решил идти по дороге и войти в село с другой стороны. «Очень глупо», - подумал охотник.


14

     «Сожгу их к чертовой матери, - возбужденно думал Такин, - если уж нам тут оставаться, так хоть чтобы не зря… Предатели, мерзавцы, я им покажу… Хозяева… Они узнают, кто хозяин… Я им покажу, кто здесь хозяин…» Такин был полон решимости. Он собирался уничтожить предателей тремя зарядами и обеспечить друзьям безопасный отход. Он шел прямо по дороге, не старался таиться. У него в руках было оружие, которое станет известно здесь через полтысячелетия. Так чего ему бояться. пусть враги боятся!
     Всадников он увидел еще издалека. В увеличитель прицела он разглядел, что делается в деревне. Жандармы и солдаты носились взад-вперед, гоняли жителей, кого-то били. Одна изба горела.
     Такин ускорил шаг. Он чувствовал, как ярость внутри него разгорается все больше и вот-вот сожжет его самого.
     Выйдя на расстояние удара, он вскинул автомат. Красный глаз прицела хищно сверкнул. Такин подождал, пока несколько конников соберутся в группу, и нажал спусковую кнопку. Мгновение, и в толпе вспыхнул огонь. Сельчане бросились врассыпную. Люди горели не так как невидимки, пламя пожирало их гораздо медленнее. Такин рассмеялся и провел рукавом по корпусу автомата. Осталось целых два заряда, а половины врагов уже нет.
     Он прицелился снова и в глазок увеличителя увидел, что в его сторону несутся четверо всадников. Сухо затрещали выстрелы. Его заметили, но это не вызвало у него испуга. Он презрительно сощурился и сплюнул. Ну, давайте, идите поближе. Ближе!
     Пуля просвистела у виска, опалив горячим дыханием. Такин не шелохнулся. До ближайших построек было далеко. Можно было как-нибудь добежать до леса, но Такин и не думал прятаться или бежать. Выждав немного, он выпустил второй заряд. Преследователи и их кони превратились в факелы. Люди и животные валились в траву, орали, катались, пытаясь сбить пламя. Тщетно. Они были обречены.
     Такин огляделся, и торжество на его лице сменилось тревогой. Со всех сторон на него мчались всадники. Они не стреляли, только кричали что-то. Их было немного, человек семь.
     Последний заряд испепелил четверых. Но это был последний заряд. Такин отшвырнул оружие и стал пятиться.
     - Падай в траву и ползи к лесу! – послышалось откуда-то. – Падай, дурень!
     Голос показался знакомым. Но Такин не расслышал слов.


15

     Охотник кусал губы от отчаяния. Оставшись без оружия, парень совсем растерялся и, кажется, даже перестал слышать. Он кричал ему, что надо падать и ползти, но тот не шевелился.
     Всадники спешились и побежали, придерживая болтающиеся на боку шашки и что-то выкрикивая. Трое первыми приблизились к парню и вдруг отлетели от него, словно соломенные куклы. Охотник даже приподнял голову от удивления. Двое не двигались, третий все-таки поднялся и сразу выхватил шашку. Удар – и оружие вылетело из рук, а сам его хозяин крутанулся волчком и рухнул в траву. Увидев это, остальные четверо остановились, и в сердце охотника закралась надежда – может удастся парню сбежать. Но нет, со стороны села уже мчалось подкрепление, и на этот раз преследователей было не меньше дюжины.
     Один из солдат вскинул винтовку. «Нет! Не стреляй, ирод! – резануло в сердце охотника. – Мальчишка ведь совсем…» Выстрел – и парень упал на одно колено. Еще выстрел – и схватился за руку. Убедившись, что жертва беспомощна, все разом бросились на нее, как гончие на раненую лисицу.
     Охотник закусил кулак, чтобы не закричать, и начал медленно отползать. Добравшись до леса, он заполз за широкий змеистый корень и только отсюда,  дрожа, решился взглянуть на происходящее.
     Все было кончено. «Пошла!» – крикнул наездник, и лошадь испуганно рванулась вперед, поволочив по земле привязанного к ней веревкой человека.
     Когда все стихло, и в поле не стало слышно других звуков, кроме шелеста травы, охотник выполз из своего укрытия и, держась леса, побрел к дому старого лешего Никадима. Он мог скрыться и забыть обо всем, но почему-то не сделал этого.
     По дороге нога его стукнулась во что-то твердое, металлически поблескивающее в утоптанной ногами и копытами траве. Это было оружие чужаков.
     - Кто же вы такие? – прошептал охотник. – Кто?..


16

     Ночь пришла темная и холодная.
     На болоте горели огоньки светляков. Было очень тихо. Жутко поскрипывали во мраке скрюченные редкие деревья, тяжелый дух топи выворачивал внутренности.
     - Страшные места, - проговорила Айна. – Страшное время… Охотник не вернется. Сбежит. Вот увидишь. Завел нас сюда и бросил… Я хочу домой.
     Отай обнял ее за плечи и прижал к себе.
     - Хочу домой, - повторила девушка. – Это болото оказалось сильнее меня. Оно меня сломало.
     Отай ничего не ответил, только еще крепче прижал ее к себе.
     Послышался тяжелый всплеск, и на пригорок выскочил бородатый охотник. Бросил толстый шест и подполз к ним.
     - Не замерзли? Тунгусов встретил, кочевников. Олени у них разбежались. Ищут. И правда что-то в лесу неладно. Огды, говорят, сердится.
     - Кто? – встрепенулась Айна.
     - Да бог ихний, тунгусский. А так люди хорошие.
     - Что еще? – мрачно спросил  Отай.
     - Увезли парня вашего, - сказал бородач, - заковали в железо и в город отправили под охраной. Сам видел. Живой он, рука и нога перевязаны. А в селе засады остались. В лес-то идти ночью боятся, утром облаву будут делать.
     - Да уж, - криво усмехнулся Отай, - утром…
     «Отай! Айна!» Голос Ибадима прозвучал глухо, но совсем близко.
     Охотник вскочил и схватился за посох.
     - Это наши, - успокоил Отай, тоже вставая на ноги. Взглянул на маяк и кивнул. – Точно, наши. Эй! Сюда!
     Ибадим и Гуар-Ну вылезли из топи, по пояс облепленные грязью. У обоих в руках были длинные палки.
     - Живы? Все живы? – бросился к друзьям координатор. – А Такин где? Где Такин?! – Узнав, что случилось, он сразу принял решение. – Надо спасать парня. Если он жив, мы не можем его здесь оставить. Это исключено. Мы с охотником найдем лошадей, догоним эту телегу и перебьем охрану. А вы сидите здесь и никуда не двигайтесь.
     - Нет, - сказал Отай, - не пойдет. На этот раз я иду, потому что ты еле на ногах держишься, а я уже сегодня наотдыхался.
     - Хорошо, иди ты, - согласился Ибадим. Он и правда не чувствовал в себе сил для такого дела. Переход черед болото дался ему нелегко. Ноги все еще дрожали от напряжения. – Возьми автомат, а мы будем ждать здесь.
     - Нет, здесь нельзя, - возразила Айна. - На болоте оставаться нельзя. Взрывная волна поднимет всю эту грязь и накроет нас.
     - Она права, - сказал Ибадим.
     - Но в село тоже нельзя, - заметил Отай.
     Следивший за разговором охотник решил вмешаться.
     - Хватит разговоров-то, - пробурчал он. – Идите лучше за мной. все.


17

     Отай не ожидал, что все пройдет так гладко. Освобождение Такина оказалось делом совсем несложным для человека двадцать шестого столетия.
     Пробравшись в темноте в село, они очень быстро нашли и коней, и ружье, отобрав все это у дремлющих на посту солдат. Отай действовал четко. Он не задумывался о гуманности своих действий, ему было все равно, выживут эти люди после его ударов или нет. Война есть война. Он должен был спасти Такина. На этот раз он не собирался никого оставлять в чужом времени.
     Они мчались по холмистой степи. За ними следовало облако пыли. Дорога белела в темноте широкой полосой. Конвой не мог уйти далеко, уверенно говорил охотник, присматриваясь к следам копыт и колес. Вот тут они остановились, объяснял он, ощупывая притоптанную траву, тут поехали быстрее, а вот тут еще кто-то к ним присоединился. При сообщении о «кто-то», Отай вздрогнул. Только бы не великаны…
     Наконец они увидели конвой. Картина была мирной и безобидной. Телега двигалась медленно, западая то на один, то на другой бок. Скрип колес далеко разносился в ночной тишине. Сидящий на козлах мужик дремал, то ронял голову, то вскидывался и оглядывался. Конная охрана из пяти человек тоже клевала носом. Лежащего в телеге Такина Отай хорошо не разглядел. Только виднелась болтающаяся в такт движению повязанная бинтами нога.
     Он вопросительно взглянул на бородача.
     - Они, - сказал охотник.
     - Отлично. Вот, что сделаем. Нужно отвести охрану в сторону, а то наш парень тоже может поджариться. Не побоишься?
     Охотник презрительно усмехнулся, поднял ружье и сделал несколько выстрелов в воздух. Конвой проснулся и стал стрелять в ответ. Бородач дернул поводья. Его лошадь захрапела, ударила копытом и рванулась вниз.
     Как и ожидал Отай, конвоиры бросились за бородачом всем скопом. Он дождался, когда охотник оторвется от преследователей на необходимое для удара расстояние, и выпустил заряд. Ночь превратилась в день. Оранжевый клубок, в котором метались серые тени, покатился по степи. Вспыхнул сушняк.
     Мужик бросил вожжи и побежал прочь, вопя и спотыкаясь.
     Отай опустил автомат, спешился и подошел к телеге, наклонился над Такином и ударил его несколько раз по щекам. Парень открыл глаза.
     - Старший? – Сухие губы растянулись в улыбку. В голосе Такина не было удивления. – Я так и знал…
      Отай крепился как мог, но глаза все равно увлажнились и в носу защипало. Он поднял парня на руки, бережно усадил на спину лошади и вскочил в седло. Заметив, что охотник глядит на него, пряча усмешку в дремучей бороде, он  отвернулся и провел рукавом по лицу.
     - Кто вы такие? – спросил охотник. Лошадь под ним нетерпеливо топталась. – Сдается мне, что никакие вы не политические. Сила какая-то в вас… неправильная что ли.  Вроде и люди, и нелюди, и наши, и чужие.
     - Ну, пошла! – рявкнул Отай и вонзил пятки в бока взмыленного животного.


18

     Они решили больше не прятаться, а переждать ночь в овражке неподалеку от села. Близкое присутствие людей немного успокаивало, хотя вой собак, предчувствующих неладное, в ночной тиши нагонял страх и тоску. Разведчики ждали утра, поглядывая на часы.
     Небо было синим и чистым, солнце весело подмигивало с высоты. Ближе к семи часам воздух начал постепенно накаляться. Стало жарко и сухо, непривычно для здешних мест.
     Отай стащил через голову майку.
     - Как в пустыне какой-нибудь.
     - Наверное, это из-за того, что там идет сражение, - сказала Айна. – Осталось восемнадцать минут. Сейчас их собьют.
     - Где они упадут?
     - Где-то на северо-западеа.
     Все  повернули головы на северо-запад.
     - Нас точно не заденет? – проговорил Ибадим.
     - Да пусть задевает, - хрипло сказал Такин. – Пусть. Мы не смогли ничего сделать. Мы слабаки, мы никто против хозяев, ни нас, ни человечества вообще не должно существовать. Мы ничего не можем. Зачем мы вообще нужны? Люди – это раса трусов, негодяев и предателей, которые могут бить только себе подобных. И вранье, что все от того, что никто ничего не знает. Знают, кому нужно, все прекрасно знают. Еще как знают! А мы… - голос парня сорвался. – А мы… наш Проект…он как комариный укус для них, несерьезно, слабо, глупо… стыдно даже…
     - Успокойся, береги силы, - ласково сказала Айна и сжала его ладонь. – Если бы наш Проект был таким слабым и глупым, они не потратили бы на нас столько сил. Мы им еще покажем.
     - Да, - произнес Гуар-Ну и снова замолчал.
     - Осталось десять минут, - задумчиво сообщил Ибадим. – Десять минут.
     - До чего осталось-то, до чего?! – взорвался охотник. Бородач даже покраснел от злости. За всю ночь он не проронил ни слова, сидел в стороне, настороженно прислушиваясь к разговорам чужаков и ничего не понимая.
     - До падения в тайгу, вон туда, космического корабля, - неожиданно ответил Отай и сразу подумал, что не следовало этого делать. Ради самого же таежного жителя.  – Только лучше бы ты этого не знал, приятель.
     - Чего-чего? – Брови бородача поползли на лоб.
     - Меньше, чем через десять минут на землю с неба упадет корабль из космоса. Дирижабль когда-нибудь видел? Нет? Тогда мне трудно объяснить. Да и не нужно тебе этого знать.
     Охотник еще больше помрачнел и отвернулся.
     - Время, – сказала Айна. – Быстро наверх! Отсюда ничего не увидим!
     Разведчики выползли из убежища. Утро было ясным. Со стороны села доносились звуки жизни. Люди начинали новый день, не подозревая, что- где-то среди звезд кто-то погибает ради них.
     - Смотрите, - замирающим голосом произнес Ибадим.      
     Над горизонтом появилось серое дымное облачко.


19

     Небо треснуло, и из трещины вырвалось пламя, охватившее половину неба. Будто распахнулись врата ада, выпустив на волю жар преисподней. Будто лопнули швы мироздания. Нестерпимо сияющий посланец ада ринулся к земле, оставляя почти вертикальный след. Еще не долетев до поверхности огонь вдруг превратился в черное облако, растекся над тайгой. И мир содрогнулся.

 
20

     Земля задрожала.
     - Ложитесь! – завопил Отай и толкнул закаменевшего бородача. – На землю! Головы снесет! Уши зажмите!
     Страшный грохот прокатился по тайге. Сразу вслед за ним последовал еще один удар. И в небо взметнулся черный дым, изорванный языками пламени. Столб достиг самого неба и стал утолщаться на конце, образуя «шляпку гриба».  Одновременно воздух разорвал громкий звук, словно выстрелили из сотни пушек одновременно. Нет, скорее, с таким грохотом рушатся горы… Звуковые удары один за другим волнами накатывались на людей, раздирая перепонки. Степь продолжала вздрагивать. Все пространство раскалилось в одно мгновение. Воздух, земля, казалось, даже одежда приварилась к телу.
     Когда адская канонада стихла, стали слышны плач и крики, доносящиеся со стороны села. Людской вой стоял в раскаленном воздухе, дополняя апокалиптическую картину. Земля перестала дрожать. Место взрывав продолжало выбрасывать в небо дымные протуберанцы, но черный «гриб» слегка побледнел.
     - Господи, спасибо тебе, - произнес Такин, со стоном разгибая спину. – Спасибо тебе за то, что мы не остались в доме у реки. Там бы нам точно пришел конец… Конец!
     Айна поднялась сначала на колени, потом, опираясь на руки, встала на ноги. Голова кружилась, в висках стучала кровь. Остальные со стонами и проклятиями поднялись вслед за ней. Только охотник все еще не вышел из ступора.
     - Что будем делать? - спросил Отай и наклонился над охотником. – Эй, как ты? Смотри, не помри, ты еще нам нужен.
     Бородач ожил, поднял глаза и сглотнул.
     - Старика бы Никадима проведать… - заплетающимся языком проговорил он, - дядька мне все-таки…


21

     Деревня была охвачена паникой. Люди вопили на разные голоса, зачем-то выволакивали из домов вещи. Старики и старухи бились о землю, причитали и молились. В толпе носился местный сумасшедший, пугающий и без того напуганных сельчан криками о конце света. Слушая его, женщины падали на колени и принимались креститься, а дети плакали еще громче.
     Разведчики прошли сквозь толпу, и никто не обратил на них внимания. Даже вслед не посмотрели. Ни жандармов, ни солдат им не встретилось.
     - Как трясти перестало, они манатки-то собрали – и давай бежать, - объяснил старик Никадим. Он сидел на пороге своего дома и тер красные слезящиеся глаза. Рядом пристроился пастушок Петька. Мальчик был спокоен и очень серьезен. – Не знаю, сколь мне жить осталось. Жизнь прожил долгую, но такого не видал. Так грохотало, что избы подкидывало, кони валились с ног, а люди, люди-то…
     Он еще долго что-то говорил, продолжая тереть дрожащими пальцами свои ослепленные старые глаза. Разведчики стояли у порога, не зная как прервать старика. Но времени было мало. Охотник тоже это понимал, поэтому кивнул Отаю:
     - Пошли что ли?
     Они вышли из села, пересекли степь и вновь вошли в лес, который после катаклизма стал еще более страшным и угрюмым.


22

     Устроенный охотником тайник был цел. Но добраться до него из-за лежащих поверх крест-накрест поваленных деревьев оказалось непросто. Измученные до предела люди тащили стволы из последних сил. Землю рыли почти полулежа.
     - А что если там остался кто-то живой? – неожиданно сказала Айна. – Вдруг кто-то с корабля выжил?
     Друзья перестали копать и переглянулись.
     - Это невозможно, - сказал Ибадим и снова взялся за автомат, которым рыл землю.
     Больше об этом не говорили…
     Перед тем, как активизировать передатчик, Отай посовещался с членами группы и отвел охотника в сторону. Тот был насторожен.
     - Послушай, таежный человек, - начал он, - ты… ты очень помог нам. Спасибо тебе. Но у тебя теперь могут возникнуть проблемы. Понимаешь? Кое-кто будет мстить тебе за твою помощь нам. Поэтому мы… - он оглянулся на друзей, - мы могли бы взять тебя с собой.
     - Куда это? – бородач вздрогнул. Глаза наполнились суеверным ужасом.
     - В двадцать шестой век, - просто сказал человек из будущего.
     Но для человека из прошлого все было намного сложнее. Он сжался, ощетинился, сам стал похожим на какого-то таежного зверя.
     - Уйдите вы от меня, уйдите, Христа ради! – прошептал он и стал пятиться, отмахиваясь от чего-то невидимого. Споткнулся, упал, снова встал и пошел от них задом, постепенно исчезая в сером тумане…


23

     Гуар-Ну бросил последний взгляд в темноту умирающего леса. Он знал, что там не осталось никого. Жизнь покинула это место, а неведомые друзья превратились в воздух, в небо, в пылинки, частицы тумана. Гуар-Ну был уверен, что ни корабль, ни его экипаж не уцелели. Перед тем, как все случилось, он ловил их прощальные голоса. Теперь ему никто не мешал, но было слишком поздно.
     Ну не мешал друзьям разбирать вещи. Он ничего не смыслил ни в транспозитации, ни в генераторе силового поля. Он пока не совсем вернулся, хотя разум его уже не блуждал в туманных мирах. Силы постепенно восстанавливались. Не так быстро, как ему хотелось бы. Контакт не состоялся, экспедиция потерпела неудачу, доброжелатели со звезд погибли, унеся с собой тайну, которой так хотели поделиться с людьми. Все это угнетало контактера. В Голубом Квадрате было гораздо легче работать. Там не было враждебной среды, там было только недопонимание. Но эта экспедиция  многому его научила. Самое главное – теперь он знал о Большой рыбе. И не только о ней.
     - Айна, - позвал Ну, – подойди, пожалуйста.
     Айна положила на землю мигающий прибор и подошла, вытирая руки о полы куртки.
     - Что7 Что такое? – с тревогой спросила девушка.
     - Я хочу тебе кое-что сказать.   
     - Что-то случилось? - Айна перешла на шепот.
     - Помнишь того мальчика, который сидел около старика?   
     - Пастуха? Да, а что?
     - Это - почтальон. Только не говори никому, пока не вернемся…