Вступительное прослушивание проводилось в кабинете Альбины Алексеевны. И недаром. Есть в музыкальной школе еще просторные кабинеты, но нет еще одного такого же уютного, какими-то неописуемыми деталями отличающегося от своих казенных собратьев.
Музыкальная школа и вообще очень непохожа на обычную: своей домашней чистотой, ухоженностью. Здесь не царапают стены и мебель, не обламывают цветы, не рисуют на столах. Здесь без напоминания тщательно вытирают ноги у входной двери и обязательно переодевают вторую обувь не только учителя, но и все ученики, а в раздевалке обувь и одежда расположены аккуратно, по ящикам и вешалкам. И никто из детей и подростков не проявляет столь частого в обычной школе хулиганства, когда после переодевания одного человека одежда и обувь остальных оказывается свалена в одну кучу. И это при том, что здесь нет ни дежурных по раздевалке, ни гардеробщицы.
Кто-то скажет – это потому, что мало учеников учится, кто-то заикнется, что здесь только избранные бывают, воспитанные дети из хороших семей. Но как объяснить тогда, что в этих стенах меняются и обычные ребята, приходящие классом на небольшие концерты. Почему там, у себя в школе, они готовы все крушить, а здесь – не решаются? Наверное, потому, что стараниями людей, работающих в этой школе, здесь царит совершенно особая, домашняя атмосфера, влияющая на любого очутившегося в этих стенах человека. Ведь никто не рисует у себя дома, не проходит в комнату в уличной обуви и не измывается над любимым маминым цветком.
А создана эта атмосфера замечательными педагогами, очень любящими свою работу и место, где они проводят столько времени.
Альбина Алексеевна рассказывала нам, как строилось здание нынешней музыкальной школы, и все ждали с нетерпением окончания строительства. Как учителя с учениками делали эту школу красивой, уютной, лично принимая участие в отделочных работах, украшая кабинеты и коридоры школы картинами, стендами, а окна - цветами. Показывала фотографии, где она, совсем еще молодая, приводит в порядок территорию у нового здания.
- А когда новая школа заработала, - рассказывала нам наша учительница, - люди приходили сюда просто посмотреть и полюбоваться. И был даже случай, когда одна женщина просила:
-Возьмите меня к вам на работу, хоть прибираться. У вас так красиво!
Но самым красивым и «домашним», на мой взгляд, был кабинет Альбины Алексеевны. Здесь все было сделано с любовью и большим вкусом: идеально покрашенные полы, чистые окна со светлыми шторами. На стенах репродукции картин и стенд, посвященный жизни класса. Стенд - это, пожалуй, единственная черта кабинета, напоминавшая о том, что здесь школа. В остальном же, было полное впечатление, что ты находишься в гостинной. Однако и стенд по своему оформлению сильно отличался от аналогичных стендов обычной школы: часть стенда занимает картина, нарисованная кем-то из учеников, в другой части – тоже картина, но уже репродукция из журнала с изображением, соответствующим текущему времени года, а рядом – стихи, очень созвучные тому, что на картине. Все записи на стенде сделаны рукой самой Альбины Алексеевны, и надо сказать, что сделаны они очень красиво. Ее четкий округлый почерк в сочетании с подобранным к каждой записи цветом создают гармоничное дополнение к картинам.
Еще в кабинете стоит шкаф с нотами – там хранятся воистину драгоценные вещи. В те времена, когда я была школьницей, ноты замечательных фортепианных произведений достать было совсем непросто. Здесь же были не только необходимые для школьного репертуара хрестоматии, но и сборники произведений, исполняемых далеко за рамками музыкальной школы. И что самое замечательное – нам, ученикам, не возбранялось их брать, чтобы попробовать поиграть что-то более сложное, а может даже выбрать для работы на уроке. Ведь одной из особенностей Альбины Алексеевны, как педагога, было то, что она не ограничивала своих учеников узкими рамками принятых программ. Возможность попробовать то, к чему тянется душа, давало ее ученикам столько сил и работоспособности и помогало одолеть такие трудности в исполнении серьезных произведений, что практически каждый фортепианный концерт в нашей школе был уникальным по содержанию и качеству исполнения.
Но вернусь к кабинету. Еще одной важной деталью здесь был проигрыватель – стереофонический, хорошего качества звучания. На нем мы прослушивали произведения, над которыми работали, в исполнении профессиональных пианистов или в оркестровом исполнении. Это помогало нам лучше понять, к чему надо стремиться при работе над пьесой. Но главное предназначение проигрывателя, на мой взгляд, было не в этом, а в том, что с его помощью Альбина Алексеевна знакомила нас с богатством и разнообразием классической музыки. Для этого она организовывала замечательные «вечера», о которых я расскажу позже, поскольку они заслуживают отдельного описания.
Ну и, конечно, невозможно представить себе кабинет, где преподают фортепиано, без этого красивого и величественного инструмента. Здесь их было целых два. Когда я только начинала учиться, в кабинете стояло два пианино. Но спустя некоторое время их сменили два огромных рояля. Один из них был современным и уже знакомым на вид. Подобный стоял в зале Дома Культуры: блестящий, лакированный «Красный Октябрь». А вот другой был необычный: старинный, изготовленный в начале ХIХ века, попавший в эту школу уже после реставрации. Он был значительно больше своего современного собрата, матово черный, величественный. В отличие от современного рояля, детали которого выполнены в строгом стиле, без затейливости, его линии были изысканно изогнуты: и массивные ножки, и очертания крышки, закрывающей клавиатуру, и сам силуэт рояля – все было изящным даже при такой массивности. Довершала картину подставка для нот, превращенная в деревянное кружево неизвестным мастером, и, конечно, пожелтевшие от времени клавиши. Такой рояль проще представить стоящим в старинном зале, освещенном дрожащим светом множества свечей, в окружении мужчин и женщин, одетых в одежду тех давних времен. Поэтому сюда вместе с ним проникала часть этой старинной атмосферы, делая все немножко нереальным, чуть сказочным.
Различались рояли не только внешним видом, но и звуком. У современного и звук был «современным» - более ярким, но менее певучим. Голос старинного звучал приглушенно, словно пробивался сквозь толщу времен, и в то же время его мелодичность и мощ0ь неоспоримо свидетельствовали о том, что именно этот рояль предназначен для исполнения самой прекрасной и серьезной музыки. Поэтому именно на нем занимались мы на уроке или во внеурочное время. Другой же использовался при игре в ансамбле.
Вот такой запомнилась мне обстановка нашего классного кабинета: с гармоничным сочетанием старины и современности, роскошной величественности и уютной скромности.