Хоронили старого человека.
Скорбели все. Но самые молодые из близких умершему людей, многие из которых впервые сталкивались со смертью, плакали горше остальных.
Казалось бы, в молодости смерть не осознается так остро. Да и не дает молодость скорбеть, слишком велико желание жить и быть счастливым. Молодость побеждает печаль. Это так. Но это потом, чуть позже. А сейчас… Кажется, что ты уже не имеешь права на радость, на здоровье, когда этот человек, так любивший тебя, так много сделавший и так много значивший для тебя - умер и никогда уже не порадуется и не погрустит вместе с тобой. Стыдно, неловко уже за то, что ты-то остался на этой земле, а он… Как бывало неловко за свою удачу, когда у него неприятности; за свой отдых, когда он работает. Молодость… Скорбит глубоко, отчаянно. Но и побеждает эту боль быстрее.
Люди постарше тоже переносили эту смерть тяжело, но более стойко. Мысли молодости об абстрактной смерти сменялись мыслями о конкретной, своей: «Вот и я когда-то так… Его земные страдания уже закончились, а я пока еще несу свой крест». Мужчина с одним пустым рукавом, заправленным в карман пиджака, думал: «Мне не так стыдно, что я еще живу, а он – умер, потому что однажды я уже пережил смерть – смерть моей руки».
Лица стариков, стоящих около могилы, отражали мудрую, тихую скорбь. «Вот и наш час настал, ведь мы ровесники. Наш возраст дает нам право спокойно относиться к смерти. Мы с ним равны: жизнь прожита - и у него, и у нас. Все закономерно». И не было у них слез.