Штык - молодец!

Купер Виктор
Пришедший к нам с мечтой от мечты и погибнет!  некто В.Купер.

Мефодий Ортопедович старательно собирал оригами, от кропотливости и усердия он высунул тонкий язык и языком оным слегка касался мясистого носа, формой напоминающий баклажан.
Мефодию стукнуло сорок с гаком, но вьюношеские проказы по сердцу и по душе затейнику. Окромя оригами охоч был Мефодьюжка  рисовать слюдяными красками витражи на живых окнах. Более же всего по нраву детинушки было греючи руки на майолике печи предаться сладким грёзам и мечтам. Колупая ногтем изразцы и прикрыв глаза, уносился братец Мефодий  мыслями далеко-далече. Мечты, впрочем, были деятельны и непременно трансформировались в прожекты весьма изысканно-утонченные, но трудно реализуемые. Почему у человека нет третей руки, – искренне удивлялся Мефодий, ну как сподручней было б управляться с хозяйством! Он даже совершил путешествие в анатомический театр и убедился в блестящей правоте  in-genium  идеи. Между лопаток  было место, куда рука идеально могла уместиться! Мефодий жил собственным умом и часто возвращался к своим наклонностям думать о чём-нибудь этаком заковыристом. Почему бы не воспользоваться телепортацией и силой человеческой мысли не заставить людей идущих, бегущих, ползущих передавать излишки вырабатываемой при этом энергии на всеобщую пользу! Впрочем, посещали мысли Мефодия и контрпродуктивные, но на то они и мечты!
Представлялась  ему русалка, из бёдер которой растёт пара ног, возможный универсализм при этом быть не только морской дивой, но и сухопутной, умилял Мефодия и приводил в полный восторг. Витиеватые мысли бороздили мозг Мефодия.  По его твёрдому решению с того момента как пролив Ла-Манш пронзил под землёй туннель, британцы перестали являться островитянами, но стали континентальными жителями. Он подавал рапорт об этом озарении, впрочем, петиция успеха не имела, – envious person!
Идеал и кумир Мефодия – иноземный учёный Рихман, сподвижник Михайло Ломоносова. Идея голыми руками ловить молнию потрясла и навсегда покорила Мефодия.
Должны заметить, что в юности, покрытой седым туманом Мефодий, радостно не чинясь, делился ослепительными идеями и завораживающими прожектами. В семнадцать годков он проходил лечебную комиссию. Шельма и мздоимец, председатель лекарей Залман-Мудий Яичко, без подношений не видящий культи ампутированных конечностей, пообщавшись с Мефодием минут сорок и выслушавший в тягостном оцепенении жаркий монолог о мироустройстве, аттестовал Мефодия полным идиотом. С тех пор Мефодий врачебную братию недолюбливал, однако пенсию мизерную по приключившемуся кретинизму получал исправно.
Сегодня, как принято, Мефодий обдумывал великий прожект и поковыривал  керамику, драпирующую стену печи. Поковыривал, да и отковырнул вовсе одну из плиток с изображением святой Вивианы. Эх, плохой это знак, да видно судьба!
Мефодий в виду путаных и рассеянных мыслей особого значения происшедшему не придал, но, страдая толикой аутизма, равновесие и порядок в мироустройстве должен был восстановить.  По короткому раздумью роковое решение само собой заползло коварным змием в хворую головушку. Мефодий споро собрался, натянув поверх шерстяной бабьей безрукавки худое пальто, ноги задвинул в растоптанные сабо, и глубоко до ушей натянул на курчавую голову бархатную остроконечную скуфейку неопределенного цвета. Позёвывая, шаркая ногами, он поплёлся к ближайшей стройке тиснуть горсть портландцемента.
Не судьба им встретиться, но гляди ж ты, пока бог спит, чёрт правит!

Гоша Красноярский – монтажник-высотник от рождения! Глотнув в обед стакан красненького винца, он вьюном мелькает на недостроенной высотке. Сто двадцать метров высоты, без страховочного пояса и каски, стоя на пятаке в три мужских ладони, он виртуозно варит арматуру будущей глыбы гипермаркета. У Гоши три выговора за небрежение техникой безопасности, но ему плевать с огромной высоты, – инструкции и правила не для него!
Ну, вот они и встретились.
Мефодий совочком, коим обычно нагребал песку для туалетных нужд мурлыки, воровато оглядываясь, сыпет цемент в загодя приготовленный кулёк из оригами.
Роковая, окаянная случайность, Гоша неловко задевает пачку электродов локтём, и смертоносными стрелами они летят к земле. Мефодий, пронзенный электродом, как кумир юности, пораженный молнией, тонко пискнул и покинул бренный мир, не принявший и не понявший его.
Гоша, ставший невольным орудием провидения, матерясь, свешивается вниз, пытаясь разглядеть, что случилось. Ноги подкашиваются, подводя Гошу, и он летит на крошево битого кирпича и торчащие обломки арматуры. Бог ласково прибирает и Гошину душу. Быть может, не встретившись на земле, они встретятся Там, кто знает!..