В тёмной комнате, светом в которой служила настольная лампа и яркий экран ноутбука, за столом сидел Гордон Фримен.
Это был человек обладающим удивительным складом ума и недюжинным запасом знаний по квантовой физике, хотя без этих навыков вряд ли бы он поступил на работу в «Чёрную Мезу».
Сам гордон был неплох собой. 27-летний человек, высок и «по интилегентному» красив. Лицо было точно высочено из мрамора. Высокий лоб, изумрудные глаза, рыжие волосы, усы под носом, которые огибали рот и срастались с бородкой. И хотя Гордон обладал не слишком хорошим зрением, он носил большие очки, которые придавали ему более интелегентный вид.
Фримен что-то записал в тетрадь и простучал на клавиатуре ноутбука.
- Отлично, - сказал Гордон, убирая тетрадь во внутренний ящик стола.
Посмотрел на часы на столе за ноутбуком: семь часов утра. Не удивительно, что Фримен так рано работает – привык.
Затем Гордон посмотрел на экран монитора. Там на него смотрел главная страница поисковой системы «Rambler». Фримен набрал: «странные события за последнюю неделю» в графе «Новости». Поисковик выдал несколько ссылок. Гордон кликнул одну, и та открылась. Название статьи гласило: «Северное сияние… над Лондоном, Москвой и Токио!?».
Фримен приступил к чтению: «Да-да, именно так. Последняя неделя наградила нас сюрпризами, особенно природными. Тысячи людей могли увидеть это аномальное событие, которое появляется над полюсами – северное сияние. Но не над полюсами, а над мегаполисами мира. Такими «счастливчиками» стали Москва, Лондон и Токио. Как сообщают очевидцы, к середине ночи небо внезапно озарило это свечение и продолжалось оно несколько минут. (На сайте выложены фотографии)…» - больше Гордону и не надо было информации.
Потом Гордон кликнул странный значок на рабочём столе, и на экране появилось изображение: большой круг, из левой нижней части которого выпячивала верхняя часть прямоугольника, которая доставала да центра круга. Внизу надпись жирными, хорошо заметными, буквами: «BMN: Black Mesa Net. Локальная сеть исследовательского центра “Чёрная Меза”. Минимум сложностей, максимум возможностей».
- Минимум возможностей… - хохотнул Фримен. - Максимум сложностей. Реклама и её трюки даже сюда просочились.
Гордону открылась главная страница, красиво и понятно оформленная. Фримен ввёл в строку поиска: «Спутники на орбите» - и компьютер стал загружать информацию.
- Так… - Гордон стал просматривать список спутников «Чёрной Мезы», присутствующий в данный момент на орбите. Кликнув один из них, Фримен стал ждать. Наконец открылась страница, где выдавалась вся информация об этом спутнике и его данных.
Гордон просмотрел данные спутника, которая находились в столбике, сбоку от схемы спутника: «Солнечная активность: норма. Солнечная радиация: норма. Активность гиперпространственной энергии: выше средней нормы. Активность тёмной энергий: высокая».
«Вот оно что! – подумал Фримен. – Значит, мои расчёты не подвели меня!»
Телефон, лежащий на столе, рядом с ноутбуком, яростно зазвенел.
Гордон снял трубку с привычным: «Алло».
- Гордон, это Айзек, - раздался до боли знакомый голос.
- Я так и понял, - ответил на выдохе Фримен, выключая ноутбук.
- Ты как?
- Пока не жалуюсь. Сейчас позавтракаю – и на работу.
- Не забывай, что сегодня важный эксперимент, ровно в 10 часов, не забыл?
- Как же тут забудешь? – Гордон прошёл по полутёмной комнате, включил свет, пошёл на кухню.
- Встречаемся в ЛАМ, ясно?
- Яснее некуда, - пошутил Гордон.
- Сейчас не до шуток, Гордон. – На другом конце провода наступила лёгкая пауза. – Начальство многого ждёт от этого эксперимента.
Фримен поставил на газ чайник и сел за стол.
- Странно, чего они требуют от простого теста? – спросил Гордон.
- Это не просто тест, пойми. Благодаря ему нам раскроются важные тайны.
- Хорошо, Айзек. Жди, скоро буду. – Фримен выключил телефон.
«Так, значит чайник пока закипает, пойду искупаюсь».
Как всегда, Гордон отправился купаться.
После умывания, Фримен позавтракал на скорую руку и отправился на работу.
Гордон Фримен, несмотря на возраст, обладал не то, что бы плохой, но устойчивой репутацией, не без помощи Айзека Кляйнера.
Кляйнер был преподавателем Гордона в МТИ (Массачусетский технологический институт) и пригласил того на научную работу в «Чёрную Мезу». Благодаря знаниям, таланту, блестящим данным и приличным складом ума, Фримен попал в самый засекреченный научно-исследовательский центр в мире.
Исследования, которые проводили в центре, поражали Гордона. Их размах, громадные амбиции учёных, пытающихся заглянуть за грань возможного. Химия, физика, биология, биофизика, биотехнологии, нанотехнологии, квантовая и теоретическая физики, роботехника, гидравлика изучение тёмной энергии, изучение гиперпространства, изучение телепортации. Никакая научная дисциплина не уходила из рук центра.
Но самые важные, говорил Айзек, эксперименты проводятся в комплексах «Гидрофауна», «Биодом» и «Гамма». Потом Кляйнер брал слово с Гордона, что тот не проговориться никому, потому что даже половина работающих в центре даже не знают, что эти комплексы существуют.
Но самое удивительное, что увидел Фримен, это секция «А-17». Тут, как потом рассказал Айзек, самый старый комплекс в «Чёрной Мезе». Здесь хранятся самые старые на данный момент прототипы первых телепортов.
Сейчас Гордон был самостоятельным научным работником в ЛАМ (Лаборатории аномальных материалов) со средним уровнем доступа и высоким уровнем безопасности. Фримен изучал материалы, которые привозят на анализ. Это могут породы, кристаллы… Цель ЛАМ’а – досконально изучить тот материал, которая она получила.
Сегодня Гордон неслыханно повезло – он будет проводить эксперимент в тест-камере, на специальном анти-масс спектрометре. Это просто удача. Проводить столь сложный эксперимент доверяют только опытным работникам, и, похоже, Фримен хорошо отличился.
И начали тестировать будут особый кристалл, который привезли в ЛАМ чуть больше недели назад. Его уже проверяли на антимасс-спектрометре, но на совсем малой мощности, и показатели были весьма хорошими. Осталось только проверить кристалл на более большой мощности. Это была окончательная стадия тестирования.
Но Фримена, почему-то, терзали смутные сомнения по поводу этого образца. Его, по словам Айзека, доставили нам из сверхсекретного комплекса «Лямбда», о котором Гордон и слыхом не слыхивал. И ещё высокая активность гиперпространственной и тёмной энергии над Землёй. Проводя расчёты, Фримен был уверен в правильности теста только на пятьдесят процентов. Хотя Кляйнер говорил: «У нас всё пройдёт гладко – помнишь, один процент вероятности, девяносто девять процентов однозначности. Однозначно это будет безопасно». Гордон всегда уважал Айзека, но всё-таки…
Сейчас Гордон шёл к монорельсовым путям – Транспортной системе «Чёрной Мезы». Это было главное средство передвижения по исследовательскому центру. По ней можно было попасть в любые комплекса. Да, это было единственное пассажирское средство передвижения по «Чёрной Мезе», но когда находишься в многотонном вагоне, который, как по ниточке ползёт над обрывом между развалинами выжжённых гор, глубина которого немалая – становиться как-то не по себе.
Сев в вагон, который был пуст, Гордон удобно устроился на сиденье, рядом с окном. Приятный женский голос из динамика на потолке сказал, что вагон отправляется, и он начал трогаться.
Через несколько минут Гордон не заметил, что задремал…
- Здравствуйте! Вы находитесь в Транспортной системе научно-исследовательского центра «Чёрной Мезы». Наш поезд отправляется в тест-лаборатории сектора «С» Лабораторий аномальных материалов. Прошу вас ознакомится с правилами безопасности в ТС и исследовательском центре «Чёрная Меза»…
Гордон открыл глаза. Да, хорошо поспал. Посмотрев на часы, Фримен удобно устроившись в сиденье, смотрел, что за окном.
А там «бурлила» жизнь. Просто громадное пространство внутри горы, а монорельс проходил на самом верху.
В самом низу ходили роботы-грузчики, наверху находились остановки монорельса и сами линий, люди, спешащие на работу.
- …при аварийной остановке не пытайтесь раскрыть двери вагона самостоятельно… - продолжал женский голос в динамике.
Вагон въехал в выдолбленный тоннель.
А Гордон всё углубился в мысли.
И всё-таки, безопасно ли проводить этот эксперимент?
Один процент вероятности… Бывали случаи, когда один процент решал всё. Хотя, да ну, эти мысли, лучше думать о другом.
Сейчас вагон проезжал между двумя громадными трубами, в которые, как поршни не менее громадные поршни. Это были реакторы.
Вагон остановился и массивные стальные ворота открылись.
Благополучно въехав в тоннель, вагон продолжал следовать курсом «Начальная остановка ТС – складской комплекс».
В окна пробился солнечный свет. Вагон проезжал над маленькой вёртолётной площадке, где сейчас стоял боевой вертолёт «Апач». Рядом с ним стояли охранник и военные. Кстати, эти солдаты в военной форме одни из подразделения HECU, что означает Hazardous environment combat unit – Боевое подразделение опасной среды. Этот тип подразделений был создан по инициативе учёных. Уоллес Брин, администратор исследовательского центра «Чёрная Меза», исходя из того, какого типа проводятся исследования (о которых Гордон даже не слышал), решил, что в центре необходимы такие рода войск. Правительство страны выдало Брину часть своей армии, из которой сделали HECU.
После того, как был создан HECU, появился ВЦ (Военный центр), где хранились экипировка, бронежилеты, оружие и боевая техника.
Хотя, HECU был не единственный из боевого «арсенала» «Чёрной Мезы». Также имелись пусковые шахты. Там имелись преобразованные пусковые шахты и склады для МБР (Межконтинентальная баллистическая ракета). Оказалось, что «Чёрная Меза» также специализируется на вооружении и обороне. Также ракеты нужны были для того, чтобы сбивать ненужные спутники с орбиты. Просто исследовательский центр имел много корпораций-врагов и «следы» надо было заметать таким образом.
Потом оказалось, что на этом не заканчивается «вооружение» «Чёрной Мезы». Сектор «Е», известный также как РТЛ (Ракетные тестовые лаборатории).
Связан с оружием был ещё один комплекс научно-исследовательского центра – это ЛЭЧ (Лаборатория элементарных частиц). Там изучаются свойства элементарных частиц и возможность применения их в оружии. Например, Айзек рассказывал, как там изобрели пушку Гаусса, или, как её ещё называют – тау-пушка. Как оказалось – страшная вещь. Выбрасываемый электрический снаряд был равносилен удару молнии. Вертолёт сбивал за милую душу. От горы откалывали кусок скалы, размером с человеческий рост. Но это было не самое страшное. Самое страшное оказалось то, что если нагнетать перед выстрелом пушку слишком долго – человек превратиться в пепел, потому что перегруженная пушка «отдаёт» весь нагнетённый заряд владельцу, а это электроудар, который редко оставляет в живых. А если и оставляет, то этот человек будет калекой всю жизнь, да и жизнью это назвать будет трудно.
Вагон проезжал по истине громадных помещениях «Чёрной Мезы». Поступая на научную работу в исследовательский центр, Фримен и представить себе не мог, где он будет работать. «Чёрная Меза» - это практически свой собственный город. У него есть свой атомный комплекс, гидроэлектростанций штук, наверное, две, плотины и всяческие сооружения. За годы работы тут Гордон вскоре привык к этому пространству, где собираются лучшие умы планеты, старающихся сделать человечество модернизированнее. «Работать для лучшего завтра, на благо всего человечества».
Только с этим «слоганом» Фримен не совсем согласен. Присутствие военных уже как-то омрачает его. И всё-таки, что происходит и что это такое «комплекс “Лямбда”»?
Зарабатывать репутацию сующего-не-в-свои-дела-нос человека Гордон не хотел, и то, всё что он узнал, и что даже ему не надо было знать, рассказал Кляйнер, взяв с Гордона слово, что тот никому про эти «знания» даже не заикнётся.
- Мы пребываем к тест-лабораториям сектора «С», - сказал голос из динамика.
Выехав из высокого тоннеля, под потолком которого и пролежал монорельсовый путь, вагон начал подъезжать к подвесному железному мосту, ведущему к воротам ЛАМ.
Вагон остановился и голос с неким оптимистичным акцентом сказал: «Удачного и безопасного вам дня» - что в научно-исследовательском центре не мало важно.
Фримен подошёл к двери вагона. Она покорно отъехала в сторону, и Гордон вышел на платформу, которая и была началом моста.
Сам мост был подвешен к потолку на стальных и чудовищно крепких тросах. А высота, на которой и был подвешен трос была метров пятьдесят. Страшновато…
Гордон поправил докторский халат, который он жутко ненавидел, и деловито пошёл к входу. Вход представлял собой титановые утолщенные ворота, напоминающие пасть, пять метров высотой и примерно три метра в ширину. С правого бока от ворот в стену было встроено что-то наподобие калькулятора. Рядом с ним же стоял охранник, один из тех сотен, который разгуливают по «Чёрной Мезе» в синих сорочках, армейских штанах и ботинках, бронежилетах и касках, с пистолетами и дубинками. Этому было на вид лет двадцать – двадцать пять. Над воротами красовалась надпись: «LAM», а внизу пояснение: «Laboratories of Anomalous Materials».
- Добрый день, доктор Фримен, - сказал он, когда Гордон быстрыми движениями пальцев набирал код на устройстве.
- Привет э-э…
- Том. Томас Эликсон, - поправил охранник.
- Хорошо, Том. Тебе тут не скучно? – спросил Гордон, стоя перед воротами. Где-то раздались механизированные звуки, потом «уиэ-уиэ», и стальные челюсти начали медленно размыкаться.
- Я привык, - улыбнулся Том.
Фримен пожал плечами и вошёл в открытые ворота. Это был светлый, короткий, но широкий коридор. Решетчатый пол, под которым лениво крутились два винта.
Ворота за спиной сомкнулись, а те, что были перед Гордоном, начали также натужно размыкаться.
Наконец Гордон смог войти в ЛАМ. Ему отрылась приёмная. Это было просторное помещение. Слева вся стена была занята экранами, отображающими всё, что видели камеры в ЛАМ. Вправо уходил коридор в глубины ЛАМ’а. Перед самим Фрименом стоял полукруглый стол, за которым сидел программист и что-то печатал, не отрываясь от экрана монитора. За его спиной стоял учёный, наблюдавший за происходящим на мониторе.
- Привет, Роланд, - сказал Гордон, подойдя к столу.
Программист повернулся к Фримену. Молодой парень, улыбнувшись, быстро выкинул:
- Здравствуйте, мистер Фримен. Это ваше. – Он потянулся во внутренние ящики стола и достал папку.
- Да, - ответил Гордон, взяв папку. – Надоели эти формальности.
- Вы должны быть в тест-камере в… - начал Роланд, но Гордон прервал его:
- Знаю.
Гордон, прихватив папку, пошёл в коридор, который через несколько шагов заворачивал влево. Потом он начинал расходиться: прямо, влево, направо. Слева была дверь в комнату со всякой вычислительной техникой, за которой работало куча народу. Вправо – путь к тест-камере. Прямо, если идти, то наткнёшься на офисный сектор «D».
Свернув вправо, Фримен быстрыми шагами направился в тест-лабораторию С-33/а. Дойдя до лифта, Гордон вызвал его. Стеклянные двери разъехались, Фримен зашёл в кабину и та начала опускаться на несколько метров под землю, где царила тишина загробного мира и слышится только гул реактора антимасс-спектрометра.
Несмотря на то, что сама тест-лаборатория и была под толщей горных пород в несколько сотен метров, тут не было состояние угнетённости. Начальство не поскупилась на освещение. Несколько тысяч ламп дневного света освещают коридоры тест-лаборатории.
Донёсся приятный «пиу» и лифт остановился.
Гордон вышел, осмотревшись. Коридор с достаточно высоким потолком огибал шахту лифта. Обогнув шахту, Гордон вышел в коридор поменьше со светлыми стенами, трубами в углах под потолком и приборами размером со шкаф, которые стояли у стены. За приборами следил, по крайней мере, один из научной команды ЛАМ.
Проходящие мимо Гордона люди бросали: «О, привет», «Добрый день, Гордон».
Отвечая мимолётными фразами, Фримен дошёл до комнаты скафандров. Зайдя туда, Фримен оказался в помещении, где в цилиндрических стеклянных капсулах хранились самые надёжные в мире скафандры типа HEV.
Вообще тип HEV, что означает Hazardous environment vest, разделён на несколько скафандров: Mark-1, -2, -3, -4 и военный вариант PCV. Последний из них, Mark-4, был самым совершенным на настоящее время скафандром. Его раскупали за баснословные деньги во все корпорации мира: и в ЛИПП (Лаборатория по изучению природы порталов), и в научную корпорацию «Восход» (база которой находилась в русской тайге). В секретное подразделение HECU были созданы бронежилеты PCV, что означает Powered combat vest.
Последняя из Mark’ов, четвёртая модель, создавалась на стыке биотехнологий, нанотехнологий, баллистике и изучений гиперпространственной и тёмной энергий. Также были учтены те обстоятельства, по которым упростилось строение Mark-4. Он состоял из двух слоёв: толстой, неразрываемой кевларовой ткани и титановых платин, которые плотно прилегали к ткани. Из-за этого скафандр обтекал тело, повторяя его силуэты, делая движения носителя (человека) свободными. Но это был не первый из плюсов защитного костюма.
Второе в том, что этот скафандр славился своей необычайной прочностью и стойкостью. Проводились эксперименты, когда в защитный костюм попадали прямым выстрелом из РПГ – и ничего, целёхонький. Секрет высокой непробиваемости заключался в наночастицах, находящихся внутри титановых пластин. Они скрепляли молекулы металла мёртвой хваткой, делая пластины более устойчивыми к сильному деформированию. Если ракета не брала скафандр, что там говорить о пулях.
Третье, чем выдавался скафандр – это высокая стойкость к резко меняющимся температурным условиям, радиации и сильным ударам электротока. Защитный костюм высочайшему облучению – хоть бы хны. Пропускали невероятный удар электрического тока – ни царапинки. Защитный костюм помещали в среду токсичных отходов – оказался чист, как белый лист. Пускали едкие газы, кислоты, щелочи. Не по чём.
Также Mark-4 отличался наличием высококлассного ИИ (искусственный интеллект). С помощью тех же наночастиц, которые вводятся в тело носителя при надевании скафандра, те считывают информацию о человеке и выдают её на экран встроенного КПК на запястье левой руки. Пульс, биоритмы, частота сокращения мышц и биения сердца и многое другое. У многих скептиков возникали споры о наличие ИИ в Mark’е. Опасность того, что в конечном счёте ИИ может овладеть человеком была отклонена и доказана. Как раз таки из-за самых этих наночастиц в теле, носитель контролирует ИИ скафандра, и наоборот быть не может.
Ещё с помощью наночастиц в теле носителя скафандр может вылечить вывих, перелом, повреждение тканей мышц и сосудов. На том же принципе работает и мускульный усилитель – наночастицы начинают сокращать миофибриллы мышц с большей частотой и скоростью.
Количество наночастиц на пластинах и в теле уменьшается, и поэтому были изобретены специальные установки, которые пополняли наночастицы.
В таком обилие возможностей, забываешь про простые устройства. По крайней мере, про счётчик Гейгера.
Фримен надел костюм, который сидел на нём как будто его сделали на заказ. Особенно часть скафандра, которая закрывала грудную клетку, делала Гордона широко-плечным красавцем.
Сама основатель серии HEV Джина Кросс, с которой Гордон хорошо знаком, любила чёрно-оранжевую окраску. Так, весь Mark-4 был окрашен в чёрный и оранжевый цвет, и причём – абсолютно симметрично. А на трапециевидной пластине, закрывающей грудину, был выгравирован знак буквы «лямбда» в толстом кругу.
Гордон взял со стола устройство Bluetooth. И затем взял шлем от скафандра под мышки и вышел из комнаты.
Пройдя несколько метров, Фримен вошёл в лифт, который опустил Гордона ещё на несколько метров вниз.
Двери разъехались, и начинался коридор, который продолжался несколько шагов, идя вправо – где тупик, и влево – там была диспетчерская.
Гордон свернул влево, прошёл немного, говоря проходящим мимо приветствия и вошёл в узкий коридор, на стене которого была повешен широкий монитор, с яркими красными словами: «Test-lab C-33/a». И перед Фрименом возникла автоматическая дверь с застеклённым окном. Она въехала в косяк, и Гордон вошёл в диспетчерскую комнату тест-камеры. Это была прямоугольная, просторная, продолговатая комната. На левой продолговатой стене была широкое, во всю стену, окно из усиленного стеклопакета, а вся стена напротив была усеяно кнопочками, которые во всю мигали как сумасшедшие.
У окна за компьютерами сидели несколько учёных, следящих за показаниями антимасс-спектрометра.
Фримена встретило трое учёных.
Один из них, лет шестидесяти, с причёской Альберта Эйнштейна, сказал:
- Гордон, наконец. Всё уже готово.
- Да, доктор Фримен, - добавил другой худощавый, бледный, с короткими коричневыми волосами. – Мы провели тест на антимасс-спектрометре малой мощности, и все показатели были не выше нормы. Тест должен пройти удачно.
- Мы ждём тебя, Гордон, в тестовой камере.
Сооружение, именуемое тестовой камерой, было одним из самых дорогих «оборудований» из всех в ЛАМ’е, по крайней мере. А дорогое было потому, что в этой камере был установлен сверхмощный антимасс-спектрометр, который спроектировал и создал доктор физических наук и профессор квантовой физики Джон Розенберг, научный работник неизвестного Гордону комплекса «Лямбда». Этот антимасс-спектрометр был славен тем, что мог преобразовывать радио- и гамма-лучи любой частоты и мощности, а главное – с высокой скоростью. Если раньше на тест уходил день, то сегодня – в три раза меньше времени, из-за скорости изменения лучей.
Сам антимасс-спектрометр в тест-камере представлял собой устройство, собранное из разных частей: это цилиндровидный генератор, высотой около пять метров и той же самой шириной, внутри которого вращался маховик, затем шёл сам преобразователь – цилиндр поуже, потом излучатель – труба, шириной около метра и длинной – метра три. Ещё излучатель окружали установки, похожие на бочки. Они подавали дополнительную энергию на излучатель. С помощью мощного магнитного поля они буквально парили в воздухе на уровне излучателя.
При запуске она быстро вращалась, выпуская разного рода лучи.
Сама тестовая камера представляла собой громадное цилиндрическое помещение с жёлтой утолщенной обшивкой на стенах, не пропускающая радиацию. Тест-камера была высотой, как тридцатиэтажный дом, а шириной где-то около метров двадцати. В центре пола было цилиндрическое углубление в один метр. Углубление окружали высокие выступы, между которыми было некоторое расстояние, чтобы втолкнуть образец под луч. Также углубление окружали три громадные установки, похожие на кирки, направленные остриём к углублению. Они, в случае опасности, опускались в углубление, чтобы остановить излучение.
С потолка в центр пола смотрел излучателем вниз сам антимасс-спектрометр.
За спиной Гордона закрылись ворота в тест-камеру, напоминавшие ворота при входе в ЛАМ.
Фримен проверил, как сидит шлем, и потом услышал в наушнике голос учёного, наблюдавшего за ним из окна диспетчерской:
- Хорошо, Гордон. Давай начнём.
Гордон поднялся на выступ рядом со стеной, затем взобрался на мостик, практически под самым потолком, на уровне антимасс-спектрометра.
В конце мостика стоял компьютер, куда Фримен и направился. Набрав на клавиатуре некоторый код, монитор, ожив, показав схему антимасс-спектрометра, а сбоку в столбик вспыхнули показания приборов.
- Так… - Гордон внимательно просмотрел показания,– антимасс-спектрометр в порядке. Можно начинать.
- Отлично.
Фримен ввёл на клавиатуре команду, по которой на панели рядом открылась красная крышка с кнопкой запуска антимасс-спектрометра.
- Подача энергии на генератор установлена, - произнёс учёный в наушнике.
Гордон включил подачу энергии.
- Можно начинать… - сказал Фримен, положив палец на кнопку «Пуск». На секунду Гордон задумался: нажимать или не нажимать. Наверное, стоит и нажать. И кнопка была вдавлена в панель.
Маховик в генераторе завертелся, и по тест-камере прошёлся гул.
Затем сам излучатель начал вращаться с невообразимой скоростью, выпустив ослепительный ярко-жёлтый луч, который нормализовался. Гамма-луч передёргивался и издавал электризованный звук.
- И так, - сказали в наушнике. – Подаём дополнительную энергию.
Из каждой вращающейся вокруг излучателя «бочки» сверкнул луч, попав на излучатель, и застыв, подёргиваясь как гамма-луч антимасс-спектрометра.
Гордон посмотрел на монитор – на столбике сбоку была нарисована шкала мощности антимасс-спектрометра: 45-50%, хорошо.
- Угу, - опять донеслось из наушника. – Отклонение от нормы один… нет, пять процентов, продолжаем.
- Как с образцом? – Гордон перевёл взгляд на работающий спектрометр.
- Доктор Грин сказала, что он будет через пару минут.
Действительно, через минуты две, внизу, у стены камеры, в начале дорожки к лучу на платформе поднялась специальная тележка. На вытянутых механизированных руках она держала образец – кристалл жёлтого цвета, размером с арбуз.
Фримен спустился с командного мостика к тележке.
«Ни пуха…»
Гордон ухватил за ручки тележку и начал толкать её к лучу. Переставляя ноги, Фримен всё думал, что произойдёт. По идее, ничего не должно произойти – гамма-луч обволокнёт кристалл и всё, можно будет дальше продолжать исследование.
Втиснув в место между перегородками тележку, которые были выше Гордона на голову, Фримен подставил кристалл под луч и…
…я удивился, когда вся тест-камера сотряслась. Прогремел взрыв, второй. В панике я побежал к командному мостику.
В ушах кричал голос: «Гордон, беги, беги отсюда!», и протяжный вопль.
Остановив взгляд на луче, я увидел, как он начал менять цвет на зелёный, а по середине вырос шар, выпуская в стены электрические разряды.
«Бежать, бежать…», - командовал мне мозг.
Куча зелёных спор, возникших у луча, собралась у кристалла, как пчёлы, слетевшиеся на мёд.
Осознав, насколько бессмыслен мой план про мостик, который уже с грохотом обвалился, я просто стоял, парализованный.
Вокруг меня стояли возникать неоткуда странные существа.
Обшивка камеры летала по ней, будто запущенная из рогатки.
Заряды ударяли с новой силой.
Взрыв, взрыв, взрыв!
Я поворачиваю голову и вижу – непонятное огненное облако, вперемешку с зелёным цветом… через секунду я понимаю, что лечу в другой конец тест-камеры.
Упал, но благодаря скафандру, не больно.
Что делать?
Нечего.
Куда бежать?
Некуда.
Человеку перед смертью главное смириться, что она рядом, что деваться некуда.
Можно сбежать от жизни, от смерти – никогда.
Всё это всплыло у меня в памяти, перед тем, как я провалился во тьму…
…тишина.
Помню, как мой взор пересекла зелёная молния – и тьма.
Слыша моё биение сердца и тяжёлое дыхание, я раскрыл веки. Первое, что мне послышалось – это журчание ручейка. Это спокойное, равномерное журчание. Божественное, успокаивающее… В голове разные мысли о природе, об отдыхе.
«Бросить это всё к чёрту, поехать отдохнуть!»
В глаза бросилось сумеречное, полу фиолетовое небо, переливающееся разными цветами, наполненное туманностями и галактиками, планетами и звёздами.
Встать уже не было сил, хоть и подо мной была твёрдая почва.
Забыться…
Опять! Опять непонятный хаос, смерть, и всё это тут, в месте, где один процент не значит ничего, а если и значит, то это непоправимая ошибка.
Хм… но всё это сменилось. Сменилось тем, что теперь я стоял в компании каких-то сгорбленных, одноглазых существ…
Боже…