Рассказ, основанный на реальных событиях

               
   

Я сошла по трапу самолета в аэропорту Виндхука. Вообще - то, до города нужно было еще ехать,и протискиваясь в зал для встречающих я пристально вглядывалась в толпу,ища глазами Сережу. Отличить его от остальных довольно просто. Так как орущая,галдящая или чинно стоящая разношерстная толпа была черной, не так, что бы совсем, но оттенки от кофейного до иссиня-блестящего производили впечатление. – Здравствуй, Африка! Я обвела немного ошалелым взглядом этих одетых в пестрое тряпье людей,частенько сочетающих вместе с художественным беспорядком своего наряда модные «дипломаты» и дорогие машины, и примостилась у газетного киоска. Сережу я увидела сразу: хоть и очень загоревший, он все - таки принадлежал к более привычной для меня расе. Облегченно вздохнув, я окликнула его и помахала рукой. Когда он подошел, я молча повисла у него на шее – мы не виделись пол - года и я жутко соскучилась. После первых приветствий и поцелуев мы наконец выбрались из здания аэропорта и уселись в огромный джип,удививший меня своей громоздкой грациозностью. Он был похож на большого колорадского жука. Сергей взял с места в карьер, и через 5 минут мы неслись по дороге со скоростью 140 км/час.
-  Странно… здесь всегда так? — спросила я, завороженно глядя на простирающуюся с обеих сторон африканскую саванну.
-  Ты о чем?
-  Я догадывалась, что в Африке живут в основном негры, но не думала, что в аэропорту из белых будешь ты один.
Таким знакомым мне движением Сережка откинул на лоб растрепавшиеся от ветра волосы и слегка пожал плечами:
-  День на день не приходится, но вообще, в Намибии мало белых. Кстати, не называй местных неграми и черными - наживешь себе врагов.
Я удивленно уставилась на своего африканского мужа:
-  А как же их называть?
Мы подъезжали к столице, и мой шофер сбросил скорость:
-  Я зову их индейцами.
-  Ха! Единственный, кто здесь похож на индейца, так это ты.
Сергей лукаво улыбнулся, и от уголков закрытых темными очками глаз побежали лучики - морщинки:
- На неприятность нарываешься, скво?
Я смотрела на его красивый профиль, и думала о том, что не видела этой загадочной улыбки, этих слегка раскосых глаз, этого прекрасного, тренированного тела целых 6 месяцев! Мне страшно хотелось сорвать с него одежду прямо сейчас, но перспектива любить его посреди пустыни почему - то не прельщала, а до дома было еще семь часов быстрой езды. Так что, приходилось терпеть. И я мужественно терпела, отвлекая себя  проносящимися вдоль дороги пейзажами. Не слишком большой Виндхук мы уже проехали, и опять началась пустыня, вернее, она больше напоминала степь с то и дело разбросанными блекло - зелеными ежиками какого - то сухого кустарника и темно - коричневыми на желтом фоне песка невысокими холмами из неизвестной мне породы. Небо было светло - голубое, почти все покрытое тонким слоем молочно - белых облаков. Нещадно палило солнце, а ведь еще не перевалило за полдень. Я смотрела и смотрела, и порой мне начинало казаться, что я на другой планете. Яркие краски расплывались перед уставшими глазами.
-  Знаешь, когда я уеду, эти лунные пейзажи будут мне сниться,-  читая мои мысли, донесся откуда - то издалека милый Сережкин голос. Утомительная ночь в самолете взяла свое, и я погрузилась в цветные миражи сна.

К окраине Карибиба, где стоял дом, мы подъехали в начале седьмого. Солнце садилось, и  все предметы отбрасывали резкие тени. Несмотря на закат, было все так же жарко.
-  Эх ты, соня,-  сетовал Сергей, вынимая из джипа мои чемоданы, -  через пол - страны пропахали, а ты все проспала. Я улыбнулась заботливому мужу:
-  Ничего, на обратном пути посмотрю. Вообще - то, я подозреваю, что все пейзажи примерно одинаковые.
Сергей усмехнулся:
-  Это неопытному глазу они кажутся одинаковыми. Ладно, я еще познакомлю тебя с местной природой.
Я вынула из машины последнюю сумку и чмокнула мужа в плечо:
-  Краевед ты мой. Ты мне лучше фабрику покажи.
-  Успеем и на фабрику. Завтра. Достань у меня из кармана ключи и открой дверь.
Я с трудом справилась с хитрым замком. Мой сильный мужчина плюхнул тяжелый груз на пол гостиной:
-  Кирпичи у тебя там,что ли?
От возмущения я пихнула его в спину:
-  Ты же сам просил альбомы, книги…
-  Ах, да. Ну, тогда, добро пожаловать домой.
Сергей распахнул дверь нашей спальни, и не успела я оглянуться, как очутилась у него на руках.
-  А ты легче своих чемоданов.
Я начала брыкаться, и он засмеялся:
-  Шучу,шучу.
Любимый  перенес меня через порог и ногой захлопнул дверь волшебного замка. Через секунду свободного полета я оказалась на большой и мягкой кровати. Сережка стаскивал с себя пропыленную рубашку:
-  Иди в душ, я за тобой.
Я опустила ноги на пол и подняла свою сумку:
-  Уступаю тебе очередь - хочу осмотреть дом.
Поставив ногу на порог душевой кабины, Сергей удивленно обернулся:
-  За те пол - года, что ты не была здесь, он ничуть не изменился.
-  Желаю сама удостовериться.
-  Шалунья, - бросил мой благоверный и включил воду.

За те два года, что Сережа жил и работал в этой Богом забытой стране в качестве управляющего небольшой фабрикой по производству сувениров из камня его скромное пристанище действительно не претерпело никаких изменений. Большой белый одноэтажный дом в стиле испанской асьенды, вытянутый по дуге. Вдоль всего фасада - широкая крытая веранда. Несколько уютных спален, в гостиной - камин (на случай, если вдруг - вдруг - будет холодно), на стенах -Сережкины картины. И это единственное, что в доме менялось. Если художник  создавал что - то, что ему особенно нравилось, он вешал свое новое произведение на место какого - нибудь другого. Но чаще проблема решалась сама собой, потому что картины моего мужа довольно хорошо покупались (в основном, тем самым белым населением, отсутствие которого я заметила утром). Да и не только картины. Не так давно с помощью «своих» рабочих (тех, что трудятся на фабрике) Сережка открыл для себя новый, очень красивый камень с загадочным названием питерсайд, и буквально заболел им. Он создавал из него всякие симпатичные штучки - кулоны, подсвечники, иногда шлифовал так, что получалась готовая картина в камне. Друзья с удовольствием покупали у него эту красоту для себя и своих родных. Ах, этот питерсайд! Знала бы я тогда, с каким кошмаром в нашей жизни будет связан этот камень. А пока, вполне удовлетворившись увиденным, я быстро разделась, и, бесцеремонно вытолкнув из душа Сережку, с наслаждением встала под прохладные, живительные струи.

После первой за эти долгие шесть месяцев «брачной» ночи я спала, как убитая, но мой ужасный муж растолкал меня в 6 утра.
-  Просыпайся, сурок, надо идти на фабрику.
Забыв о том, как любила его прошедшей ночью, сейчас я мужа тихо ненавидела.
-  Отстань, изверг, дай поспать.
«Изверг» стоял надо мной, выбритый и причесанный, в свежей белоснежной рубашке, без малейших следов усталости на лице. Не став со мной спорить, он просто откинул простыню и, взяв меня на руки, опустил на пол.
-  Завтрак на столе, выходим через 20 минут.
-  Ты иди, - я лениво потянулась, - присоединюсь к тебе попозже.
-  Нет, дорогая, - Сережка сунул мне в руки части так называемой одежды, которые подобрал в самых неподходящих для этого местах, - рабочие на фабрике сменились, и в первый день мы должны выйти из дома вместе. И держись в поле моего зрения, по крайней мере, до тех пор, пока каждый из них не усвоит, что ты - моя жена.
Я быстро проглотила чай со льдом и мякоть какого - то экзотического фрукта, напоминающего банан, и выскочила вслед за Сережкой на улицу.
-  А что, у тебя плохие отношения с рабочими? Предыдущие вроде были ничего.
-  Да, но раз на раз не приходится. Руководство приказало заменить всех рабочих, потому что, видите ли, плохо работали. Сменили шило на мыло. Те хоть тихие были. А шишки все в итоге на меня сыплются - и от начальства, и от подчиненных. Ладно, назвался груздем - полезай в кузов. Сам ведь согласился, никто не принуждал.

Мы подошли к небольшому, аккуратному зданию фабрики одновременно с группой желто - коричневых босоногих людей, весьма живописно одетых, если те клочки ткани, что были на них, подходили под это определение. Потом я спросила у Сергея: действительно ли они так бедны, на что он ответил - «Будь их воля, они бы голыми приходили, презирают белых и работают здесь, потому что нет другого выхода. Страшные лентяи.»
Сейчас же управляющий фабрикой прищурил глаза и кивнул в сторону неспешно приближающихся «ударников производства», никак не символизирующих собой дружбу между народами:
-  Явились, работнички. Опять опоздали. Пойду, задам им жару.
И Сергей, бегло заговорив на местном диалекте, стал что - то объяснять «индейцам», одновременно загоняя их внутрь помещения. А я смотрела на него и думала: как же он живет здесь? Управляется со своими рабочими, заведует этой фабрикой - ведь нужно следить, чтоб все было в порядке, чтоб не воровали, чтоб сходились все счета? Он же художник, а не бухгалтер. Да и отношения с местными напряженные.Я боялась за него, но и гордилась им: вот он какой, мой Сережка, все умеет - ведь он еще и спортсмен, был чемпионом Москвы по кикбоксингу. Ну, и втрескалась же я в него тогда! Он казался мне лучшим парнем из всех, кого я знала - отчаянным, талантливым и загадочным. Таким он оставался и теперь. Сквозь ход своих мыслей я почувствовала чье - то присутствие у себя за спиной. Я обернулась и вздрогнула: из - за угла фабрики на меня смотрело черное, как уголь, лицо с весьма недобрым взглядом. "Какие они здесь…разноцветные», - подумала я и поежилась, как от холода, хотя, от палящего солнца плавился песок под ногами. Но тут из темного дверного проема вынырнул Сергей и махнул рукой, приглашая следовать за ним. На фабрике заменили оборудование, процесс очистки и шлифовки камня значительно ускорился, и было приятно наблюдать, как глыба обыкновенного асбеста ломалась, открывая спрятанную в ней красоту, и через несколько минут шлифовки первые, изменчивые узоры на поверхности питерсайда начинали светиться сочным разноцветьем красок. То желто - коричневый и прозрачный, как янтарь, то черно - желто - красный, как палехская роспись, то матово - синий, с черными, красными и зелеными подтеками, он смеялся надо мной, вызывая в воображении смутные образы, которые тут же ускользали. Он гипнотизировал и притягивал. Забыв про колючие, оценивающие, в лучшем случае, равнодушные  взгляды рабочих, я несколько часов провела на фабрике. Закончив свои дела, Сергей взял меня за руку и вытащил на свет Божий.

-  Сережа, я боюсь их, - сказала я жалобно, когда вечером мы легли в постель.
-  Не бойся, детка, твой рыцарь с тобой, - сильные руки мужа обняли меня, и я ощутила нежное прикосновение его губ.
- Конечно, ты рядом, но, Сереженька, милый, ведь ты один, а их вон сколько! И потом, Сережа, мы здесь чужаки, они нас только терпят, и что творится в их черных головах - один Бог знает. Давай уедем, а?
Сергей тяжело вздохнул:
-  Не выйдет сейчас, малышка. Ты ведь знаешь, что надо подобрать нового управляющего, да и питерсайд покоя не дает. Пока не доведу продукцию до ума - не успокоюсь. Видел я тебя сегодня на фабрике - глаз не могла оторвать.
Сережка посмотрел на меня и улыбнулся.
-  Да, это потрясающая красота, я никогда не видела такого необыкновенного камня.
Мне не хотелось в этом признаваться, потому что я знала - это ловушка не только для Сережки, как художника, но и для меня. Тем не менее, деваться было некуда.
-  Ох, тревожно мне что - то.
-  Все будет в порядке, спи и ни о чем не беспокойся.
    
А на следующий день к нам пришел этот немец.
С утра мы совершили вояж на живописную и грязную африканскую речку с весьма подходящим к ней названием - Оранжевая. Несмотря на мои вопли, Сережка полез купаться, довольно странным образом уговаривая меня присоединиться к нему: "Да ничего страшного, главное - крокодилов отогнать». Я же с ужасом смотрела на скорпионьи следы у себя под ногами и быстро отщелкивала кадр за кадром для нашего африканского альбома.
Вернувшись, мы обнаружили около дома незнакомую машину. Это был 600 - ый «Мерседес», чему мы нимало удивились, так как все здесь в основном ездят на открытых джипах. Обладатель этого красавца - элегантно одетый средних лет мужчина - подошел к нам с вежливой улыбкой на бледном, невыразительном лице.
- Доброе утро мадам, месье.
Визитер пожал руку Сергею и поцеловал мою.
-  Простите, что приехал без предупреждения, но завтра я должен буду отбыть из Карибиба в столицу, а мне очень хотелось с вами познакомиться. Мое имя Хельмут Штольц, я, так же как и вы, добываю питерсайд и делаю из него сувениры. Почту за честь пообщаться с коллегами. Надеюсь, я не отбираю у вас драгоценное время?
-  Нет, сегодня как раз выходной, - Сергей сделал приглашающий жест:
-  Пожалуйста, прошу в дом.
Наш гость привез с собой бутылку джина, которую предложил распить за знакомство. Пока Сергей и деловой немец обсуждали что - то на беглом английском (наш конкурент зря времени не терял), я внимательно разглядывала последнего, ведь, судя по всему, Сережке еще не раз придется с ним столкнуться. Это был среднего роста, плотный человек с типично «арийской» внешностью: бледное, плоское лицо, водянисто - голубые глаза, для полноты картины не хватало только круглых очков в железной оправе или пенсне. Белый льняной костюм сидел на нем безупречно, несмотря на жару. Он очень напоминал штандартенфюрера СС из фильмов о советских разведчиках. Я подумала тогда, что его не совсем приятная внешность не соответствует  тому радушию, которое он изо всех сил нам выказывал. Просидев чуть больше часа, наш визитер вежливо откланялся и уехал.
- О чем вы с ним говорили? - я собрала со стола пустые стаканы и бросила их в мойку.
-  Да, так… рассказал мне в общих чертах про свою фабрику, спрашивал про нашу, в основном, про оборудование.
-  Надеюсь, ты ему не все карты выложил?
-  Отплатил той же монетой - все в общем. А впрочем… если ему надо будет, он и без меня узнает, не так это и сложно.
Сергей встал и задумчиво прошелся по комнате.
-  Знаешь, мне кажется, он совсем не такой, каким хочет выглядеть.
Я разделалась со стаканами и, подойдя к мужу, обняла его за плечи:
-  Не одному тебе так кажется. Но давай пошлем сегодня к черту всех противных гостей и побудем вдвоем.
-  Отлично. Сейчас можно поспать, а вечером предлагаю разжечь камин и устроить маленький пикник в гостиной.
Я поцеловала Сережку и запустила руки в его растрепанную шевелюру:
- Ты сумасшедший, но в романтизме тебе не откажешь. Хотя, зачем нам камин в такую жару?
Благоверный сделал вид, что рассердился, перекинул меня через плечо и поволок в спальню.

Этой ночью мы любили друг друг друга, царапая кожу о жесткий ворс ковра, забыв о жарком пламени, полыхавшем в камине - такое же пламя сжигало нас изнутри. В темно - карих, чуть раскосых Сережкиных глазах плясали желтые язычки огня, и я готова была продать душу за то, что бы его сильные руки никогда не отпускали меня. Казалось, еще никогда он не был таким неистовым и нежным. Его ласки доводили меня до отчаянья. Упругое, мускулистое тело, гладкая, золотистая кожа - я целовала чувственные плечи и ощущала, как каждая его клеточка вибрирует в унисон с моим бешено колотящимся сердцем. Это было больше, чем счастье - наверное, эта та самая недостижимая гармония, к которой несовершенные человеческие существа стремятся всю свою жизнь.

Кто - то настойчиво колотил в дверь. Видимо, стучали уже давно - судя по  тому, как сотрясались стены, можно было предположить, что этот кто - то потерял терпение. Я с трудом разлепила глаза, накинула халатик и, перешагнув через спящего Сережку, поплелась открывать. На пороге стояли два разгневанных туземца в форме исполнителей местной власти. Я огорошено пялилась на них, те, в свою очередь, бубня что - то непонятное ,совали мне под нос какую - то бумажку и пытались войти в дом. Наконец, сориентировавшись в пространстве, я предупреждающе крикнула:
-  Милый, полиция! - и первой двинулась в гостиную, на всякий случай закрывая собой дверной проем. Меня всегда удивляла быстрота Сережкиной реакции: он уже успел одеться и умыться и сейчас вежливо, но не переходя за рамки официальности, поинтересовался у черных, как каучук, полицейских, чем он собственно, может быть им полезен. Те показали уже знакомую мне грамоту, прочитав которую, мой муж изменился в лице.
-  Что там, Сереженька?
-  Ничего не понимаю. Они говорят, что вчера к ним поступило заявление о краже и сегодня они обнаружили на нашем участке якобы ворованный питерсайд.
Я с трудом верила своим ушам.
-  Ворованный у кого?!
Сергей усмехнулся:
- У некоего Бертольда Кляйна. Но, готов поспорить, что это наш вчерашний любезный гость.
Полицейские тем временем перетаптывались от нетерпения.
-  Чего они хотят? - спросила я, опасливо косясь в их сторону.
-  Мне нужно поехать с ними для так называемого " опознания". Не думаю, что это надолго.
-  Какого «опознания»? Кто будет тебя «опознавать», если ты ничего не брал?!
-  Не волнуйся, - Сережка поцеловал меня и снял со стула пиджак, - все будет хорошо, я позвоню тебе.

Они ушли, и через минуту полицейская «Тойота» с решетками на окнах отъехала от дома. Я была ошарашена и очень взволнована - не знала, что и думать. Чертовщина какая - то. Неужели Сережка представляет такую серьезную угрозу для этого паршивого немца, что он готов на любую подлость? А если это все - таки не он? Что бы скоротать время, я начала убираться, совершенно не соображая при этом, что же именно я делаю. Когда я покончила со всеми четырьмя спальнями, кухней, коридором (наведя там еще больший хаос) и вернулась в гостиную, зазвонил мобильный телефон. Лихорадочно повертев головой, я наконец нашла его на журнальном столике и с надеждой вцепилась в него:
-  Сереженька, милый, ну что?! Это оказалось недоразумение?
-  Понимаешь, малыш… - Сергей на секунду замолчал, - мне придется здесь задержаться.
- Почему? Что такое?!
-  Дело в том, что по их законам я считаюсь виновным до тех пор, пока меня не оправдает суд.
-  Что?! Во всех цивилизованных странах все наоборот! Это же бред!Получается, что любой дурак может тебя оговорить?!
-  Знаю, детка, но сделать пока ничего не могу. Меня, возможно, отпустят под залог, но до предварительного слушания я должен оставаться в тюрьме.
- Когда предварительное слушание? - спросила я севшим голосом.
-  Через неделю. Я тебе еще позвоню. Да, если боишься оставаться одна, можешь уехать.
-  Нет, что ты, я никуда не поеду! Буду ждать звонка. Держись, милый, я люблю тебя!
-  Я то же тебя люблю, малыш.

Послышался щелчок отбоя. Я бессильно опустилась на пол перед камином, в котором еще не остыл пепел, и замерла, скованная всепоглощающим страхом за жизнь любимого. Тюрьма! Моего Сережку посадили в тюрьму! Не европейскую - африканскую. Господи! Там нет никаких законов, белых ненавидят, камеры заполнены всяким сбродом. Сергей всегда носил при себе пистолет, но в полиции его, наверняка, отобрали. Он должен рассчитывать только на себя, потому что, никто ему не поможет. Но, к счастью, я вовремя приехала, и я сделаю все для того, что бы вытащить его из этого кошмара. Хватит сидеть, сложа руки, пора действовать. Я поднялась и начала искать записную книжку мужа. Обнаружилась она в мастерской, среди бумажных набросков и осколков камня. Пролистав ее всю, я нашла нужный мне номер и «зависла» на мобильном телефоне. Длинные гудки продолжались целую вечность. Наконец, на том конце провода взяли трубку.
- Алло?
- Здравствуйте, мне нужен Юрий Кораблев.
Голос мой звучал напряженно, и ответившая мне женщина насторожилась.
-  Кто его спрашивает?
-  Это жена его друга, Сергея Ступова, я звоню из Намибии - с Сергеем беда.
-  Господи! Юры нет, он в Лондоне. А что случилось?
-  Долго рассказывать, время дорого. Вы дадите мне номер телефона, по которому я могла бы его застать?
-  Да, конечно, одну секунду.
Я быстро записала цифры и тут же ими воспользовалась. Это оказался номер лондонской гостиницы, куда я звонила каждые десять минут, и каждый раз мне вежливо отвечали, что запрашиваемый мной господин еще не возвращался. Приготовив обед, я не смогла съесть ни кусочка - пришлось все отдать собакам. В десять вечера я поймала Кораблева.
-  А, это ты, принцесса! Как дела? - Юрка был в хорошем настроении и похоже навеселе.
-  Дела - хуже некуда. Слушай меня внимательно: садись на первый же самолет до Виндхука и дуй в Карибибскую полицию.
-  Зачем? - опешил мой собеседник.
-  Вытаскивать из тюрьмы Сережку.
- Из тюрьмы?! Что он там делает?
-  Отдыхает. Не задавай идиотских вопросов. Приезжай быстрее.
-  Но я не могу сейчас, у меня дела здесь, еще не вся работа закончена.
-  А мне наплевать, что у тебя дела! Не уйдет никуда твоя работа. Слушай, рабовладелец чертов - ты хозяин фабрики или нет?
-  Я, - нехотя сознался Кораблев.
-  Ты заслал Сережку в эту дыру?
-  Ну…
-  Что, ну?
-  Вообще - то - я предложил, он согласился.
-  Но инициатива исходила от тебя?
-  От меня.
-  Вот приезжай и сам со своими конкурентами разбирайся, а Сергей здесь ни при чем.
Юрка встрепенулся:
-  С конкурентами, говоришь? Дело серьезное. Ладно, лечу.
-  То - то же.

Я с треском бухнула на стол телефон, злясь на затащившего нас в это Богом забытое место приятеля, и, в то же время, почувствовав облегчение - все - таки, он хозяин фабрики, и с ним мерзкому Кляйну не так легко будет выяснить отношения. Ровно через сутки «босс» подкатил к нашему дому во взятом на прокат «форде».
-  Хорошо, что ты приехал. "Индейцы" меня не слушают, работают, спустя рукава, - встретила я гостя «добрыми» вестями.
-  Что - нибудь узнал о Сереже?
-  Да, - Кораблев зашел в гостиную и достал из портфеля бутылку шампанского. Я в недоумении на него воззрилась.
-  Выпьем, когда Сергея выпустят, - пояснил Юрка. — До предварительного слушания четыре дня, на нем будет определена сумма залога, если они вообще согласятся выпустить его под залог.
- Как это, "если"? - мне стало плохо и я нащупала рукой кресло.
-  Не бойся, это формальность. Здесь продается и покупается все. Африка - континент бедный, и за доллары откроются любые двери. Мне с помощью тех же зеленых бумажек удалось выяснить, что сумма залога может доходить до десяти  тысяч в американской валюте. Сегодня я в банк уже не успел - завтра сниму со счета денежки и проведаю Сережку.
-  А нельзя договориться, что бы его выпустили пораньше? - жалобно промямлила я, боясь даже представить, в каких условиях приходится пребывать моему любимому.
Юрка достал из холодильника две банки пива и одну протянул мне.
-  Попробую, но тут они могут и упереться. Как же, у них в тюрьме белый сидит.
-  Видел главного возмутителя спокойствия?
- Этого бесцветного немчишку? А как же. Как только узнал в полиции его имя, сразу махнул к нему в офис.
-  Он должен был вчера в Виндхук уехать.
-  Не знаю, может быть, уже вернулся. Отвратительный тип. И, по - моему, он струхнул, когда меня увидел.
-  Держи с ним ухо востро - он ведь был у нас, джин с нами пил, ручки целовал, не своим именем представился, а на следующий день обвинил в воровстве.
Юрка успокаивающе улыбнулся:
-  Ничего, мне не в первый раз с грязью дело иметь. Разберусь. Сегодня был не легкий день, давай спать.

Через долгих четыре дня мы встретили Сергея на выходе из местного полицейского участка. Я бросилась к нему на шею, совсем задушив в объятиях. Когда же первая волна радости улеглась, и я посмотрела на него внимательнее - чуть в обморок не упала. - Глаза воспаленные, с черными кругами внизу, рубашка разорвана, царапина на шее.
- Ты что, совсем не спал?
-  Почти. Сидел в камере с разными «буйными», только и делал, что отбивался. Вот когда пригодились и кикбоксинг, и быстрота реакции. Они, понимаешь ли, в камеры по племенному признаку определяют, а так как я ни к одному местному племени не принадлежу, меня вместе со всяким сбродом запихнули. Страшно хочется в душ. Мы прыгнули в машину и через 20 минут были дома. Сережка, прихватив чистое белье, сразу направился в ванную, Кораблев отыскал припрятанное шампанское.
-  Давай бокалы, принцесса.
-  А не рано ли празднуем, Юрка? Выпустили его под залог, а впереди еще суд, не забывай об этом. Нужно нанять адвоката, все время следить за этим Кляйном. Ведь победит в итоге тот, у кого кошелек толще. А я не хочу, что бы Сережка опять попал в эту клоаку, если он за шесть дней совсем не спал, то что же будет, если его на более долгий срок посадят?
-  Ты думаешь, я хочу? Я даю тебе слово, что не позволю упрятать его еще раз. Все способы испробую. Скажу, что уволил его, что заплачу штраф.
-  Какой штраф? - я опустилась в кресло и грустно посмотрела на босса. — Ты признаешь свою вину, когда ее и в помине нет? И потом, этот штраф может быть миллионным - ты разоришься, а этому слизняку только этого и надо. Нет, нельзя сдаваться. Мы должны до последнего доказывать свою правоту.
-  А кто сказал, что будет по - другому? - посвежевший после душа Сережка вошел в комнату, на его влажных волосах капельками блестела вода.
Юра разлил по бокалам шампанское и раздал нам:
-  Ребята, но при таком раскладе возможен вариант проигрыша. Я приложу все усилия, но бывает в жизни всякое.
-  Тогда вы устроите мне побег, - засмеялся Сережка. А я подумала, что вот за эту неистребимую энергию, за этот талант верить в жизнь и способность всегда и во всем идти вперед я и люблю его, моего загадочного художника.
-  За нас, ребята, - мы с хрустальным звоном соединили свои бокалы и выпили шипучую жидкость.
 
P.S.  Как закончилась эта история, я писать не буду, это другой, отдельный рассказ. Но что бы ни происходило с нами дальше, я всегда буду помнить нашу отчаянную молодость, и это щемящее чувство, что Любовь и Дружба могут побороть все зло этого мира.