3. Что увидел – не познал...
«Принц Волн», держа курс на Малдонаду и тихо пофыркивая, шёл по Улманя гатве на северо-восток. На палубе у левого борта стояли Микус Райнис Четвертый (тот, кто единственный из четырех Микусов хранил в себе воспоминания о плавании на лодке по Фатумривуле и которого поэтому можно было считать «самым настоящим» из них всех).
Микус теперь покидал Берег Бурь, чтобы возвратиться в Латвию, в свою редакцию «Золотого Дня» к главному редактору Атвару Страутмалису и к своим коллегам журналистам. Рядом с ним стояла Алиса Нотукума (теперь уже Алиса Райнис, хотя у нее не было еще документов, подтверждающих эту ее новую фамилию и вообще ее брак с Микусом Райнисом), и он держал объятой талию своей новой жены, несущую в своих недрах его ребенка.
Они проплывали мимо того самого берега, за которым наблюдали в тот роковой вечер 9 января, когда оба прибыли в эту страну. Вот, устье Фатумривулы с потоками желтоватой мутной воды, о которых Алисе и ее родителям тогда рассказывал Август Августсон; вот, в дали стоят руины величественной Ахоры и ничтожный, похабный Регинвиль; вот, у горизонта три легендарных вершины, изображенные на государственном гербе Акории.
Солнце уже садилось, также как в тот судьбоносный вечер; мрак скоро похитит эту землю и, когда снова рассветет, они ее уже не увидят. Значит, они смотрели на нее в последний раз.
– Вот и остается моя Страна чудес! – Алиса сказала, немножко грустно и с болью.
«Да, Страна чудес!» – подумал Микус. – «Во истину Страна чудес! Я здесь умер и воскрес... Я здесь утроился и учетверился или даже упятерился... Я ли еще я? Уезжаю я, или остаюсь здесь? Жив я или мертв? Женат ли я на Алисе, Банге или Миранде?»
Тот Микус, который всё это думал, однако, чувствовал себя вполне живым, и прошлая смерть не казалась ему уже ничем страшным, скорее чудным. И женатым он чувствовал себя именно на Алисе, в чем еще раз удостоверился, погладив ее живот той рукой, что держала объятой ее талию. Алиса благодарно положила свою ладонь на его кисть и, в свою очередь, погладила ее.
Матросы в кубрике включили магнитофон и с большой громкостью проигрывали песни из репертуара «Сердечной Бури». Солист проникновенно пел знакомые слова:
Все уходим, все уходим –
Не могу я здесь побыть!
Тут оставил я девчёнку,
Что люблю, – но не женат...
Микус сразу вспомнил Миранду и почувствовал в сердце больной укол. Да, Миранда оставалась здесь – возлюбленная, но не жена его... Как они плавали по Фатумривуле! Миранда и теперь несла в беремени зачатого тогда его ребенка... Четыре Миранды четверых детей! «Мой ли это ребенок?» – думал Микус. – «Всего здесь остаются девять женщин с моими детьми в животе, и десятая теперь едет со мною. Но я помню, как спал только с четырьмя из них...» – Все привычные границы перепутались.
«Прав профессор Меллис,» – микусины мысли скользили дальше, – «человек чрезвычайно ненадежная система, совершенно “белыми нитками шита”, как он это выражает. Она более менее стабильна и ясна единственно до тех пор, пока мы не переступаем созданные природой узкие границы. Но переступить их так легко!». – Ему Миранда оставалась «любимая, но не жена», а для двух других (или трех? или четырех?) Микусов она была любимая – и жена...
Из кубрика тем временем звучало дальше:
Все уходим, мы уходим –
Не могу я тут пробыть!
Здесь оставил я книжёнку,
Что открыл, – но не прочёл...
«Мои приключения на Берегу Бурь оказались настолько необычными, и здешний мир настолько удивительным, что об этом определенно нужно было бы написать не только серию очерков в “Золотом Дне”, но и целую книгу!» – подумал Микус под влиянием слов из песни. – «Жаль только, что мне, наверное, не будет на это времени... Может быть, кто-нибудь другой мог бы сделать это вместо меня и рассказать всё здесь произошедшее? Только никто ведь в Латвии этому не поверит!»
Как будто отзываясь на мысли Микуса, солист «Сердечной Бури» с бесконечной тоской прокачивал дальше свою песню:
Мы уходим, все уходим –
Не могу я там пожить!
Там оставил мир я целый,
Что увидел – не познал...
Солнце уже спустилось с характерной для здешних широт быстротой, и мир Берега Бурь исчез так, будто и не существовал вовсе.
FINIS MALORUM
Писала Даце Рауда в сентябре 10001 года – ноябре 10003 года от Сотворения мира.
Писано на планете Мунда, в Риге, Беллапорте, Бенуле и снова Риге по рассказам Микуса Райниса, Миранды Меллы, Эджуса Пилнменесса и других очевидцев, а также по аутентичным архивным документам.
С мундского латышского языка перевела Сарма Асаре на планете Земля, на Гризиньской горке, в 2003 – 2007 годах от Рождества Христова.