Виктор Александрович, водитель микроавтобуса «Тойота», притормозил у высокого добротного забора, за которым скрывался одноэтажный деревянный дом с новой шиферной крышей, уже очищенной от снега. Валерий Андреевич, его директор, сидевший рядом, достал сзади сумку и вышел из машины. Открыв засов калитки, они вошли во двор, который наполовину был завален снегом, аккуратно сложенным к сараю, протянувшемуся метров на двадцать и разделенному на несколько секций. В первой части виднелись обрезные плахи, аккуратно уложенные штабелем на подставках, далее шло еще одно помещение, закрытое на замок, а за ним был проем, с левой стороны которого была дверь в баню. За сараем простиралось поле огорода, соток пятьдесят. Валерий Андреевич, будучи в гостях у Володи Огребы прошлым летом, удивился, что все оно было засажено кустами картошки и разнотравием, кроме этого на нем было много мелких грядок от лука до овощей. Он, помнится, тогда вздохнул, подумав о своем участке в 10 соток, на котором постоянно вырастали сорняки, руки не доходили до нормального ухаживания земли.
В дом вели два входа, один ступеньками, а второй - пологий и длинный, такой делают для детских и инвалидных колясок. Хозяину он был необходим. Став инвалидом, Огреба не мог зависеть от обстоятельств и во всем полагался только на себя.
Валерий Андреевич дернул дверь. Она легко открылась – сквозь просторные сени они вошли в дом.
Хозяин, мужчина лет сорока, широко заулыбался:
– Добрый день, проходите!
Дома было сильно натоплено, поэтому гости разделись до рубашек. Потом Виктор Александрович начал выкладывать из пакета лук в упаковке, кусок сыра, масло растительное, памперсы, яйца, пачку сливочного масла и булку хлеба. На плите, от которой становилось еще жарче, тихо шумел чайник, а на краю стоял чайничек, с заваркой.
Володя поставил перед гостями две красивые чашки с блюдцами и пригласил к столу. Валерий Андреевич налил чаю в обе и спросил:
– А тебе, Володя, налить?
– Нет, я только поел, – отказался Огреба.
– Зачем ел? Знал же, что мы приедем.
– Давайте, поджарим яйца, – доставая большой кусок сала, сказал хозяин. – А ты, Витя в магазин сбегаешь? – несмело продолжил он.
– Нет, сначала давай работу посмотрим, – сказал Валерий Андреевич, закончив с чаем и вопросительно посмотрев на Володю.
– Нет проблем. Пойдемте в большую комнату.
Они вошли в пустую комнату. Вся меблировка – стол со швейной машинкой, а рядом большая гора сшитых сеток для активных бонов. Валерий Андреевич взял один из мешков, посмотрел, расстегнул замок, потом застегнул, потянул сетку – она немного растягивалась.
– Может, поперечные тесемки еще прошить для крепости мешка? – спросил он.
– Я уже думал об этом, – согласился Володя.
– Тогда считай, сколько надо тесемки еще привезти. А так качество хорошее, молодец! – похвалил он хозяина.
– Посмотрите еще рукавицы, вон там в пакете первые 100 штук.
Виктор Александрович и Валерий Андреевич надели по рукавице, сжимая и разжимая кулаки. Рукавицы были не хуже заводских, поэтому Валерий Андреевич сказал:
– Хорошие, все нормально.
Вынул из кармана десять тысяч рублей, протянул Володе:
– Спасибо, выручил. Две тысячи – как зарплата, а восемь – за работу.
– Не много? – спросил Володя.
– Не знаю, – честно признался Валерий Андреевич. – А может, мало. Потом посчитаем затраты, и я скажу. Просто больше пока нет.
Володя улыбнулся глазами ярко и светло, что Валерию Андреевичу показалось, что вспыхнуло солнце.
А Огреба протянул Виктору тысячу рублей и попросил:
– Сбегаешь?
Виктор молчал. Тогда хозяин обратился к Валерию Андреевичу:
– Давайте посидим, пусть Витя сходит в магазин.
Валерий Андреевич обещал быть дома в семь часов. Езды от деревни до города было тридцать минут, а значит, он опять опоздает – пролетело в голове, но он согласился:
– Давай, Витя, сходи, а мы пока приготовим яичницу и сало нарежем. Кстати, Володя, ты где сало взял?
– Сам посолил, а мясо у соседей беру. Директорский набор за 130 рублей килограмм.
– Что за директорский набор? – поинтересовался Валерий Андреевич.
– Это еще при социализме директорам колхоза привозили мы три части разного мяса: одна – грудинка, вторая – ребра, а третья – мякоть, – ответил Володя.
– Понятно. Я тоже так беру мясо на базаре, в городе по 180 рублей сегодня обходится, – ответил Валерий Андреевич.
Сковорода уже нагрелась, и он начала разбивать яйца, предварительно набросав, лука и сала. Потом нарезал хлеб, сало и немного сыра. Через пять минут была готова глазунья. Вернулся Виктор, и все расположились у маленького столика между печкой и шкафом.
– Где беда? – спросил Валерий Андреевич Виктора. Тот поставил бутылку водки.
Валерий Андреевич ее налил в два стакана.
– Ну, давай, за хорошую работу! – сказал Валерий Андреевич, и они чокнулись с Володей.
В это время заиграл сотовый телефон у Валерия Андреевича. Звонил знакомый, Алик.
– Привет. Как насчет субботы, чтобы пойти в сауну, бесплатно в отделе социальной защиты открылась.
– А ты как туда попал? – спросил Валерий Андреевич.
– Дочь работает там. Уже начальник районного отдела. 25 тысяч получает. Растет, – с гордостью рассказал Алик.
– Давай созвонимся позже, сейчас некогда, – ответил Валерий Андреевич, и выключил трубку.
– Ладно, давайте за прошедшие праздники! Извини, не поздравили, забыл, – предложил директор, и они снова выпили.
Потом заглянул на огонек сосед, увидев машину возле ворот, но заспешил домой. За столом потекла оживленная беседа. Больше всех говорил Володя, ему хотелось многое высказать, тем более, что много времени проводил в Интернете, несмотря на большой объем работы, выполненной для гостей. Его очень беспокоило отношение России с США и Европой:
– России, как женщине, чтобы доказать свою любовь к мужчине, США, нужно лечь под него. Только тогда они отменят свою поправку, фиксируя факт неравного брака. Но что будет иметь в результате Россия? Не своих детей, ставших американцами не только по образу мышления, но де-факто подданными США, причем взращивая их на своей, российской территории.
Наши предки оставили нам немыслимое богатство - стоит только посмотреть на карту мира, не говоря уже о полезных ископаемых, что залегают в ее недрах.
Интересно, что даже многие европейцы до сих пор смотрят на карту России с вожделением и завистью и не могут понять, а почему у нас такое богатство?
А это богатство, между прочим, стоило нашему народу таких лишений, которые европейцы и представить не могут. Отчасти этому способствовали диктаторские режимы, возникающие в стране на протяжении веков. Та же Сибирь явилась следствием ухода от притеснений, которое простые люди испытывали от властей в европейской части страны, плюс дикое желание сделать в жизни что-то великое для своей Родины. Вспомните Ермака, по сути разбойника, начавшего завоевание Сибири. По мере продвижения в ее глубь он вдруг решает передать государству то, что завоевано кровью и потом, и присягает царю, становясь государственным человеком. Откуда в разбойнике появились такие мысли? Казалось, живи, радуйся, грабь! Ан, нет, молоко матери впихнуло чувство любви к Родине, к России и уже давит, заставляет думать, принимать эпохальное решение для самого себя, ватаги, для нас - будущих поколений.
Я до сих пор удивляюсь присоединению Дальнего Востока, где соотношение с китайцами в приграничных районах было лет тридцать с начала освоения 1:1000. Заключение Нерчинского договора с Китаем, мне кажется, сравнимо, если бы сейчас мы предложили США отдать Аляску назад. С точки зрения геополитики наглость высшей пробы, но заключили его в XVII веке, и этот договор был определяющим до недавнего времени, до нашего времени.
Мало кто знает, что английский писатель, джентльмен Даниэль Дефо, который к этому времени написал книгу «Робинзон Крузо», решил проехать через Сибирь и доехал до Нерчинска (Читинская область). И там он совершил дикий поступок, когда поджег деревянных идолов местного населения, с которыми наши казаки уживались мирно, потому что пришли выращивать пшеницу и жить вместе. Так наутро разгневанные аборигены потребовали выдать им «дикого» англичанина, казакам пришлось ночью вывезти его из города, замаливая грехи писателя своим отношением. Может, до сих пор в голове у англичан, их чванство, иногда перевешивает здравый смысл, который видится нам лучше, здесь, на своей родине? Есть же поговорка – не лезь со своим уставом в чужой монастырь!
А героический поход Невельского со своей хрупкой женой на Сахалин!.. Многие участники того перехода говорили, что если бы не было этой женщины, то они бы не дошли. Ее стоический характер двигал всю экспедицию вперед, чтобы Сахалин стал российским. Царь был против этого похода, но генерал-губернатор Муравьев на свой страх риск благословил героев. Шелехов основал поселение в Аляске. Калифорния была российской территорией до 1856 года. Подумайте, каких-то 150 лет назад! Неужели мы, потомки наших великих предков, способны только отдавать? О чем это я? Сам забыл, что хотел сказать, не туда поехал.
Все о России. Нет, особый путь нам не нужен в плане мирового экономического и социального устройства, но страну нужно беречь и сохранять, ведь она наша только на время, отведенное нам, а дальше – родная детям, внукам и далее. А из этого следует, что жить нужно своим умом, посматривая по сторонам в поисках лучшего для нашего народа, как это умели делать цари. Взять Петра I. Сколько он привнес нового, в основном правильного в свой дом. находясь в Версале, он неделю перерисовал парки и дворцы и сотворил на родине чудо – Петергоф, который по изяществу и красоте превзошел французских архитекторов. Или Екатерина II… Узнав, что Дидро не имеет жилья, покупает ему в Париже квартиру. А тот, умерев, весь свой архив завещал России.
Гости слушали, почти не перебивая, только иногда Валерий Андреевич подливал водочку, и она растворялась в их желудках быстро и незаметно.
Видно было, что хозяин много читал, но его рассуждения немного удивляли стройностью мыслей и обилием фактов. Валерий Андреевич знал, что у Огребы высшее образование, по специальности он агроном, работал лесником, когда колхоз развалился, потом на стройке. Голова и руки золотые, идеи, как заработать, постоянно витали в его голове… и кое-что удавалось: взять, к примеру, вложения в металлический вклад, над которым они посмеивались, но Володе дали 40 процентов прибыли, да и шитье стало приличным подспорьем.
Сейчас он жил один, мать умерла три года назад. А семь лет назад у него были и жена, и двое детей. Но она ушла, запретив детям встречаться с отцом. Правда, недавно приезжал сын, потому что Володя упросил ее наконец-то снять запрет. После этого он попросил Валерия Андреевича устроить сына на практику, на что тот согласился.
Из раздумий Валерия Андреевича вывел голос хозяина, попросившего Виктора вынести тазик, служивший ему ночной вазой. Гости прошли в комнату, где стояла большая деревянная кровать, над которой проходила труба из нержавейки, а рядом возвышалось подобие шведской стенки. Виктор достал из-под кровати переносной туалет и пошел на улицу, а Валерий Андреевич стал одеваться и прощаться с хозяином, протянув ему руку, когда тот подъехал на своей инвалидной коляске к нему.
– Когда снова приедете? – тихо спросил тот.
– Наверное, через месяц, – также тихо ответил Валерий Андреевич. А потом бодро добавил: – А когда приедем, чтобы ты сочинил 50 афоризмов на разные темы. Попробуй писать, у тебя должно получиться.
И вышел на улицу. Там Валерий Андреевич закурил, смутно ощущая силуэт Володи, который выехал на веранду проводить гостей.
Он стоял и, глубоко затягиваясь сигаретным дымом, молчал. Хозяин напутствовал:
– Счастливо доехать, не гоните, а то гололед.
Он знал, чем заканчиваются аварии…
– Не забудь про афоризмы! Если сочинишь, звони, приеду раньше!
Володя еще долго, после того как отъехала машина, сидел в своей коляске и смотрел в темноту ушедшего дня. Потом начал крутить колеса коляски, в которой уже семь лет покоились неподвижно его некогда быстрые ноги.
Он любил, когда приезжали гости, и готов был отдать все, что у него есть за такие встречи. Но это случалось не часто. Он понимал, что у Валерия Андреевича много дел, и был благодарен, что все семь лет, они единственные не бросали его. Огреба закрыл входную дверь, проехал в комнату, достал блокнот и ручку и написал:
«Ценность друзей понимается при их отсутствии».
Потом подрулил к столу и начал прошивать очередной мешок. Так он проработал минут тридцать, вернулся опять к блокноту и записал:
Название отдела социальной защиты «Бедные тоже плачут»
Название больницы «Здоровье у честных врачей не купишь»
Он вспомнил, как Григорьев, врач областной больницы, сказал матери и Валерию Андреевичу о нем после неудачной операции: «Судьба таких людей одна: или петля, или водка».
– Нет, мы будем жить, хотя каждому, свое; кому - хлеб, а кому и сала мало.