Тернистый путь к Высокопреосвященству

                Глава 1
                "Утро"

   Проснувшись поутру, отец Самуил (в миру – Самуил Израилевич Шварц) сладко потянулся, благодаря себя за то, что не запамятовал выключить накануне телефон. "Светает" - с болью в голове подумал он и совершил ползком паломничество к самой святой в его жизни вещи – холодильнику. Поняв, что стоит на карачках, он встал на шатающиеся ноги и поплёлся на кухню, разминая по дороге самую длинную часть своего тела...Нос. С трудом открыв заветную дверцу, он вплотную приблизился к холодильнику и, икнув, заглянул в него:

- Да...Пустовато... - пробормотал он спустя несколько длинных секунд,задумчиво глядя на катающиеся по полкам шары...

Только через 15 минут он наконец-то понял, что это никакой не холодильник, а шкаф. Тот самый дубовый резной шкаф, который ему вчера вечером принесли заботливые прихожане. Ещё через 2 раза по столько же минут он догадался, что шары на полках – его собственные. А ровно через двенадцать минут и четыре с половиной секунды после этого, он протрезвел до такой степени, что нашёл настоящий холодильник. Обрадованная этим знаменательным событием, голова Самуила отозвалась радостным гулом. Каково же было удивление, когда он, открыв дверцу уже подлинного холодильника, снова увидел ШАРЫ!!!!

Внимательно приглядевшись к полке, по которой беспечно катались эти загадочные округлой формы предметы, он взял несколько из них и вышел с ними в центр кухни. Внезапно его осенило небесное знамение и он прозрел:

- Да это же яйца!!!

Выпив те, что были у него в руках, поп услышал похотливый женский голосок из другой комнаты:

- Милый! – вещал этот божественный голос, - Куда же ты пропал!?

Ощутив внезапный прилив сил, Самуил Израилевич, с остервенением чеша свои зловонные чресла, понёсся в сторону спальни, где на измятой кровати, его ждала новая, пятидесятидолларовая подружка (естественно – подарок заботливых прихожан).

- Тебе не кажется, - сказала она – что у тебя кое-что находится, ну... в общем, застоялось...- и захихикала так, как умеют исключительно пятидесятибаксовые подруги.

- Конча – мой профиль, крошка!!! – ответил правильно понявший намёк Самуил и с грохотом шмякнулся рядом.

"Вообще-то...- подумал через мгновенье обливающийся потом Самуил - ...это немного грешно, но нельзя же совсем без развлечений..." - и мужественно продолжил своё хлопотное дело, громко пыхтя, но очень стараясь "не ударить в грязь лицом" и не доломать кровать.

Спустя несколько минут, (...или часов?), Самуил поднялся с порядком продавленной, но ещё стоящей кровати, закутался в любимый махровый халат и, не переставая разминать нос одной рукой и "кое-что" - другой, отправился на кухню, к холодильнику, по которому уже успел основательно соскучиться. Прошлёпав босыми, синеющими ногами по замызганному (да что там замызганному, будем откровенны с читателем – безбожно засранному!!!) полу кухни, поп нашёл в холодильнике остатки вчерашнего буйства, именуемого как «Рождество Христово».

- Почему после "Рождества" так хочется, как это ни странно, умереть? – на секунду задумался наш герой и достав с полок несколько ещё съедобных котлет, две миски салата, кусок сала и прочую снедь, принялся за поздний завтрак (или ранний обед – это ещё как поглядеть..). Грызя четвёртую по счёту застывшую котлету, Шварц подумал: "Пост как-никак!" - и, отложив, а точнее брезгливо отшвырнув недоеденный кусок, чинно удалился в направлении туалета.

Уже в клозете, сидя на унитазе, подаренном всё теми же замечательными прихожанами, он, как следует поднатужившись, глядя багровыми глазами на задвижку, осознал, что голодным быть не жаждет совершенно и в сердцах рявкнул:

- Да клал я на этот пост, на этого Бога, на эти сраные иконы и на всё это божеское безобразие, именуемое "церковными канонами"!!! Клал, кладу и буду класть!!! Вот так!!!

После такого профессионального аутотренинга ему не составило ни малейшего труда незамедлительно привести зловонный  приговор в исполнение... Закончив своё несомненно благочестивое дело, Шварц достал из кармана халата книжицу Библии и, вырвав из неё несколько очередных страниц, употребил их по назначению, после чего, отправив страницы вслед "кладу", опустил ручку сливного бачка.

"Удивительно! – думал святой отец, заправски орудуя ёршиком, - А ведь когда я впервые, по чистой случайности (больше бумаги не было), проделал то, что сотворил сейчас, я действительно боялся так называемой кары Божией... Каким же я был наивным, и что самое страшное – верующим (у попа по коже пробежали мурашки, размером с кулак), простаком!!" Стоит отметить, что впервые он сотворил столь небогоугодное дело около пяти лет назад, прямо в церковной исповедальне, накануне пасхи. "Диарея, знаете ли, дело серьёзное..." - думал Самуил, вспоминая своё "крещение". Он и подумать не мог, подтирая тогда, в исповедальне зад листком из святой книги, что это войдёт у него в привычку. Позднее, проведя некоторые научные изыскания, поп установил, что листки из Библии настолько многофункциональны, что он и не подозревал об этом ранее. Например, Шварц совсем недавно открыл для себя, что голландские "косяки", обёрнутой этим чудным, нежным листком, на порядок лучше, чем обычные, газетные. За многофункциональность этих библейских бумажек говорило и то, что оконные щели в шестикомнатной квартире святого отца были оклеены ничем иным, как страницами той же книжки, которую он сейчас держал в руках...- Да я прямо новатор! - с ухмылкой бормотал Самуил, прикрывая дверь сортира. "Ага!...прямо гений!" - ехидно поддакнул ему вслед внутренний голос, но Израилич по привычке сделал вид, что ничего не услышал...

После очередного возвращения на кухню, наш герой уже без малейших угрызений совести сожрал оставшиеся 13 котлет, две больших упаковки селёдки "Матиас" и несколько (штук 10-15, не больше) свиных отбивных, после чего уверенно потянулся к тарелке с уже холодными, но всё ещё аппетитными пельменями...Жрать таракана он не хотел, этому помогла старая привычка не обращать внимания на мелочи...

Именно за поеданием этих "деликатесов" и застала Самуила его дорогая (а что!?! 50$ - тоже деньги!!!) подруга которая, нужно сказать, поразительно быстро оправилась от "святого ёба".

- Что за хрень?! – удивлённо взвизгнула она, вылупив на попа свои не столько красивые, сколько глаза.

- Чё разявилась, ссссука?!!??...ээээм...То есть, я имею в виду... Что привело тебя ко мне, дитя моё? – интеллигентно вопросил поп.

- Чё привело, ****ь!??? Жрать охота! Козёл старый... - нежно прохрипела невыспавшаяся шлю....., подруга, лицо которой почему-то казалось немного... небритым.

- Умойся дрянь!!! – прорычал Самуил, не выдержавший такого небожеского к себе отношения.

- Чаво ты гавкнул??!!! – со зверским видом вылупилась его собеседница.

- Я...ну..я это...то есть...как бы..ну...- пытался оправдаться поп, видя нездоровый блеск в глазах этой голодной, и от этого ещё более опасной бабы.

- Ну, ну, я жду! – с явной угрозой в голосе возопила пятидесятибаксовая, смачно сплюнув сопли на линолеум.

Шварц, в панике достав Библию, зашелестел страницами с неимоверной скоростью и, найдя нужную, пробормотал, уже всерьёз опасаясь за свою жалкую, но тем не менее жизнь:

- Я говорю, дочь моя, "...когда постишься, помажь голову Твою и умой лице твоё.." (Евангелие от Матфея гл.6 ст.17)†, ибо…

- Во-первых, - перебила дрожащего попа мегера – ты! Церковная крыса - с дочерьми не ебутся!!! Тем более так часто и за деньги!!! А что касается поста, то ты, как я погляжу, не очень то себя обделяешь!!!

- Да, вот, хаваю потиху... - грустно заметил поп, пытаясь тайком утереть стекающий по подбородку жир, и философски добавил:

- Когда ещё придётся без посторонних взглядов мясца хапануть..

- Двинь свою жирную задницу и пропусти даму! – просипела пятидесятибаксовая, пристраивая свой целюлит на табуретку к столу.

- Даму???!!! – поперхнулся Самуил и упал со стула, не в силах сдерживать смех - Ха, ха!!! Не могу! – качался он по полу – Во, бля, залепила, ёбтыть!! Даму!!! ЫЫЫЫЫЫЫЫ!!! – он с большим усилием попытался встать на четвереньки. – Нет, ну вы послушайте её! Ха-ха! Ё-моё! – и поп икая и, то и дело хватаясь за необъятный живот, удалился ползком в сторону комнаты, где начал неторопливо собираться на свою, прямо скажем, непыльную работёнку.

Нажравшись до колик в дряблом животе, подарочная шлюха сочла уплаченную прихожанами сумму отработанной и, не дожидаясь новых приставаний этого омерзительного типа, поспешно скрылась в одной ей известном направлении.

Поп же Самуил не слишком спешил с выходом. Оставшись в умиротворяющем одиночестве, он внезапно словил себя на том, что до сих пор разминает правой рукой своё "кое-что". "Довольно интересно, - подумал Шварц – а что по этому поводу пишет невежественная книжонка, и, достав свой изрядно потрёпанный, почти безлистный экземпляр Библии, нашёл совет по теме, на одном из чудом сохранившихся немногих листов. Дословно этот совет гласил следующее:

            "...И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки её и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не всё тело твоё было ввержено в геенну..." (Евангелие от Матфея гл.5 ст.30)†

Хорошенько задумавшись над этими воистину гениальными строками, Шварц отбросил от себя зловредную книжку и взволнованно рявкнул:

- Ещё чего!! Делать мне больше не хер!!! Буду я ещё и членовредительством заниматься!!!
- Тоже мне – грех нашли! – орал расстроенный поп. – Уж лучше в геенну, чем инвалидом... - и с неимоверной выносливостью закончил свою тяжёлую миссию в течение неопределённого промежутка времени.

Тяжесть этой миссии лучше всего отражают следующие строки из той же брошюрки:

            "...се, изгоняю бесов и совершаю исцеления сегодня и завтра, и на третий день кончу..." (Евангелие от Луки гл.13 ст.32)†

оКончив своё «праведное» дело, Самуил долго рыскал по бескрайним просторам квартиры в бесплодных поисках ключей от своей колымаги. Потратив на это богоугодное дело немало здоровья он всё же добился своего. Несказанно обрадовавшись сему факту наш герой засобирался на работу. После парочки проклятий в адрес "этих ***жопых ****оболов, которые шьют, как для младенцев" ему-таки посчастливилось чудом втиснуться в своё одеяние. - Посидим на дорожку? - вкрадчиво спросил внутренний голос, на что получил в ответ вопль: -Изыйди, мразь!!!, после чего ему пришлось угомониться. Хотя это и не помешало Шварцу налить себе стакан водки и присесть за стол...

Когда в бутылке закончилась огненная вода, служителю волей-неволей пришлось покинуть свой хлев, предусмотрительно захватив с собою остатки незаменимой практически в любой ситуации книги...

                Глава 2

                «Путь»

За два квартала от рабочего места – храма с загадочным названием "Кто больше?" Самуил остановил свою скромную красную колесницу(Bugatti Veyron 16.4) с привычными воплями:

- Сам говно!!!Чтоб они все сдохли, уёбки лохматые!!!!!Куда прёшь, бляяяя!!!!и т.п.

Эти фразы свидетельствовали ни о чём ином, как о действительно приключенческой поездке по городу. Впрочем, иначе и не бывало, так как водители загадочным образом начинали не по-божески бесчинствовать на дороге только завидев Самуила Израилевича. Со временем он настолько привык к едущим постоянно по встречной полосе машинам и так и норовящим прыгнуть под колёса пешеходам, что уже практически их не замечал. "Прости их, ибо не ведают, что творят!" - напомнил голос изнутри и заткнулся, явно опасаясь этого психа за рулём. Самуил Израилевич тем временем резко открыл бордачок и достал из него скомканную накладную бороду. Он, конечно, мог отрастить собственную, но ему не хотелось выглядеть смешно ещё и в нерабочее время. Именно по этой, согласитесь, довольно веской причине, он вынужден был носить накладную.

Снимая куртку из кожи невинноубиенного животного неизвестной науке породы и облачаясь в рясу, Самуил уже было всерьёз собирался отправиться в храм, когда взгляд его упал на знакомый до боли пакет, маняще лежащий на сиденьи рядом... Не имея вредной привычки долго раздумывать над элементарными вопросами и отвратительнейшей привычки - ограничивать душевные порывы, этот человек решил проблему в мгновение:
- Подождут! Не сдохнут! – сказал он, думая о прихожанах (а как же служителю господню о них не думать!), и полез в задний конец автомобиля. Достав из кармана оборванную Библию, святой отец смусолил себе пару "косяков" из ещё не использованных страниц этой "книги сказок, мифов и легенд". Книжонка, и без того выглядевшая жалко, оставшись без единой страницы представляла собой весьма плачевное зрелище.

"Хорошая вещь!" - с восхищением подумал Самуил, естественно, глядя на "косяк". "А эту дрянь пора выбросить," - это, естественно, он подумал о Библии, которой ему хватило лишь на три дня, - что немедленно и сделал, открыв окошко и швырнув теперь уже абсолютно  никчёмную книжонку в грязь. Выполнив свой долг, он со спокойной душой уселся поудобней, дымя и размышляя...гм...о божьих знамениях и вечной непоколебимой вере в господа нашего, естественно... Размышлялось ему вольготно и легко... Думал он о том, что невозбранен тот, кто не грешит, что бог - один и он вездесущ, что он и есть всё сущее вокруг... Растянувшись на кожаном чёрном сиденьи Bugatti и потеряв счёт затяжкам, он размышлял, что не правильно вот так, как последнему вандалу, рвать страницы из святого писания и становилось ему горько и стыдно от того, что когда он подтирает ягодицы этими святыми страницами, сам Бог видит его... Его - ничтожного и заблудшего смертного...  "В чём причина чёрствости души твоей, раб господень?" - спрашивал Шварц себя и не мог ответить... Он видел Бога, который восседал на облаке, похожем на этот дым в салоне и молил его о спасении души своей во имя доброты и вечного блаженства... Самуил видел себя маленьким мальчиком... наивным и чистым, как снег... Он наблюдал своё постепенное развращение и скорбил об утрате чистоты перед господом... он плакал и смеялся... он был счастлив и в то же время - абсолютно несчастен... Как же он может глумиться над тем, который создал род человеческий!!???... КТО ОН ТАКОЙ, ЧТОБЫ ТАК ПОСТУПАТЬ!!??...

..Кха-кха!!!!...кхе-кхе!!!....Бляяяуууоооээээээ!!!...

- Вот ****ь, дебил! - тряся головой над заблёванным полом своей тачки хрипел Самуил... Сколько раз говорил - гашик надо брать!!!... Ни *** себе приходы, *****!... Так и ****уться, в натуре, не долго!!... Ну её нахуй, эту марьиванну!!... Ебал !!!... Фух... Вроде отпускает чуть... В ****у такие глюки!... И он героически вытащил себя из машины, шатаясь при этом, не меньше, чем его вера в господа.
Между прочим, если учесть, что Шварц был полнейшим атеистом, можно почувствовать, какие жуткие усилия он прилагал для придания своему телу вертикального положения в эту тяжёлую для его организма минуту. Хотя, если задуматься, то станет ясно, что это было его привычное состояние...
- Хорошо жить на свете, а, Господи?! – рявкнул он, глядя на плывущее перед глазами небо и, прислушавшись на секунду, довольно добавил: - То-то же...
   Немного придя в себя, Шварц, предусмотрительно оставив на двери пропитаную немыслимой  любовью к ближнему записку со словами "Хочешь жить – чеши отсюда!", отправился стойко переносить тяготы своей богоугодной службы. По пути к храму, словно внезапно вспомнив о чём-то (хотя - почему словно?... Так оно и было!), Самуил начал судорожно хлопать себя по рясе в поисках пропажи.
- Где же эта срань Господня! – не выдержал Самуил, обыскав все карманы и не найдя искомого. Постояв немного в задумчивости, как и полагается служителю господа, он пошёл дальше, уже почти не петляя, со словами:

- А на хрена мне, собственно, была нужна эта жалкая безделушка? - Да, он был оптимистом и не собирался запариваться из-за пропажи такой мелочёвки!

Он совсем забыл, что ещё совсем недавно, а точнее вчера днём, выменял искомое сейчас  золотое распятие весом в три килограмма и освящённое самим папой Римским на три бутылки водки, шоколадку и две пачки дешёвых китайских презервативов с усиками. Но не будем винить этого "раба Божия", ибо он "не ведает, что творит".
   Он шёл пешком. Шёл совсем не потому, что любил пешие прогулки. Он их мягко говоря в гробу видал и ненавидел всей своей душой (хотя очень сомневался, что таковая имеется). Тем более, что с его типичным "поповским" брюхом, которое приходилось таскать за собой, прогуливаться было очень и очень проблематично. Наш святоша шёл пешком лишь по той единственной  причине, что не хотел лишиться дохода от "кормушки", стоящей в храме под слёзной надписью: "Братья и Сестры. Пожертвуйте на строительство храма Архистратига Божия Михаила во славу Всевышнего, кто сколько может", засветив перед прихожанами, этими наивными простачками, как их называли между собой его коллеги, свою, прямо скажем, ни хрена не скромную тачку.

"Ведь эти выродки – думал поп, мысленно улыбаясь, – всерьёз полагают, что жертвуют последние свои накопления на праведное и благородное дело – строительство храмов и церквей". По какой-то непонятной причине, Шварц не горел желанием рисковать хотя бы и маленькой толикой этих денежных средств. Боженька, он ведь всемогущий, но даже всемогущим без лавэ - никак. "Подумать только, ведь когда-то я и сам верил всей этой хрени насчёт Бога, ангелов, рая и вечной жизни! Это же надо! Какой только ахинее не поверит человек! Удивительно, как я – уважающий себя, учивший биологию, астраномию и прочие науки, человек – мог быть таким олухом!" И Самуил блаженно улыбнулся, вспоминая, что снять божескую лапшу с ушей ему помог папа Римский, который однажды заехал в их убогий тогда ещё храм выпить водки с "коллегами по цеху" и поглазеть на монашек, которые, нужно отдать им должное, в храме "Кто больше?" всегда были отменными...
 Сам Самуил тогда только недавно окончил духовную семинарию и вёл сугубо библейский образ жизни. Он не только не пропускал ни дного молебна, но и соблюдал абсолютно все предписания, начертаные в библии, словом - не удивительно, что приезд папы римского в их богодельню остался в его жизни самым ярким событием.


                Глава 3

                "Визит"

...На визите папы Римского в храм «Кто больше?» стоит остановиться поподробнее, т.к. он, как уже понятно, изменил жизнь Самуила Израилевича Шварца координально и бесповоротно. Именно благодаря этому событию Самуил стал таким, каким мы его увидели... Если бы вы знали его до этой повротной в его жизни встречи, ни за что не поверили бы, что человек способен настолько измениться к лучшему...Итак...

Однажды, накануне Нового года, наш, тогда ещё одухотворённый и невыразимо набожный отец Самуил, благочестиво и богобоязненно, как и пологается служителю, шёл на церковную службу в свой храм. Он с трудом передвигал онемевшие ноги, так как был изнурён многодневным постом и ежедневными молебнами, а также всенощными службами во славу Господню. Он брёл по тридцатиградусному морозу, поскальзываясь на каждом шагу и падая через один, что в его полуживом положении можно приравнять к попытке самоуничтожения. Пока наш несчастный добрался до лестницы храма, юшка с его ноздрей текла уже достаточно обильно.
- Благо, что мороз, так бы кровью истёк, - думал Самуил, - Хотя... ежели господь хочет истязать меня, значит мне подобает нести этот крест.
   О да... Он был упрям, как и все фанатики... Очень упрям... На тротуаре, ведущем в храм, стояла чёрного цвета машина. Напоминала она то ли катафалк, то ли лимузин - ему было до лампочки, он замёрз и торопился на службу.

Войдя в храм, Самуил осенил себя крестным знамением, поклонился до пола иконам, с изображениями святых, и поцеловал распятие. Добравшись до "комнаты персонала" и открыв дверь слабой и трясущейся от истощения рукой в надежде немного отогреться, он встал как вкопанный не веря своим глазам. И было от чего. Перед ним, всего в двух шагах стоял никто иной, как ПАПА РИМСКИЙ!!

- Ваше высокопреосвященство!!! – выкрикнул святоша в порыве всепоглощающего подобострастия и, мгновенно упав на колени и перекрестившись, кинулся к руке папы, дабы облобызать её. Но получив внезапный и довольно мощный удар по лицу кулаком и услышав раскатистое: "Я что, похож на педика???!!!"- смутно догадался, что сделал что-то не так, вот только что?..

- Господь с вами! О всемилостивейший! Я просто пытаюсь следовать церковным канонам и традициям, которые мы свято блюдём уже несколько столетий ибо отдали свои бренные тела мукам во имя вечной жизни наших бессмертных душ!! - лепетал Шварц, глядя, как папа римский Зураб 815/3-й брезгливо оттирает о его рясу свою руку, измазанную при ударе.

Покончив со своим архиважным занятием и убедившись, что всё смолкло, папа чинно продолжил:
- Церковным традициям, говоришь?! Во даёт парень! Конан был вообще был варваром... Гм... Блюдем... Хе! ****ём... Мужики, я не вкуриваю чё-т, о каких ****ях он мне скворещит??!!!Он чё - долбоёб или просто дебил?.. Или вы тут убиваетесь без меня дрянью какой мутной и у него приходы такие???!! - и его святейшиство гневно сверкнуло глазами, давая понять, что убиваться чем бы-то ни было в его отсутствие непозволительно и возбранно.
- Да не то чтобы, - раздалось из надрывающейся от смеха толпы, - просто новенький.
- А! Тогда понятно! – Пробасил папа, уже явно добрее, - то-то я думаю, чушь какую-то лепит, как какой-нибудь религиозный фанатик.

Самуил между тем продолжал стоять на коленях, тупо и шокировано, совершенно ничего не понимая. Ему вдруг до боли ярко показалось, что всё происходящее - не более чем сон и он жаждал пробуждения, как небесной маны. Но даже во сне он не мог позволить себе отойти от религиозных предписаний и поэтому, когда папа повернулся обратно, в его сторону, Самуил, выплюнув один из своих теперь уже совсем немногочисленных передних зубов, повернулся другой стороной, ожидая очередного тумака.

- Что это всё значит, ЧЁРТ побери? – вопросило его преосвященство, снова начиная выходить из себя (стоит отметить, что при всей своей неуравновешенности, он был не таким уж и ублюдком и быстро отходил).

- "...кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую..." (Евангелие от Матфея гл.5, ст.39)† - покорным, слегка дрожащим голосом продекламировал Самуил и изрёк глубокомысленно: - Аминь.
- Сынок, - глядя на Самуила взглядом врача, видящего перед собой тяжелобольного пациента, в свою очередь обратился к нему Зураб, - ты точно не ширнулся какой-нибудь мутной жижей, или иной какой дрянью? А может ты попал под грузовик, или ещё чего? А то ты несёшь какую-то околесицу, ну прямо как ****оватый Иисус из жалкого еврейского селения!

Некоторые из собравшихся после этих слов не смогли сдержать ухмылки. Остальные же - гомерического хохота.

- Но, ваше высокопреосвященство! - Возмутился изумлённый Самуил, - Это же Библия!!! А  как учит нас святое писание...
- Да завали ты ебло, сссучёнок!!! Заебал уже молотить ***ню!!!! - Взревел папа, но, взглянув в полубезумные глаза Самуила, вдруг сочувственно прошептал: -Запомни, сынок, запомни раз и навсегда несколько элементарных истин. Поверь мне - они помогут тебе прозреть...



                Глава 4
                "Прозрение"

...Значит вот, что я тебе скажу, мой недалёкий друг, - елейным голосом начал папа:

1-е: Бога – нет!И рая нет! А религию придумали  либо идиоты, к тому же не знающие элементарных правил астрономии, биологии и генетики, либо очень хитровыебанные ребятки, из простого человеческого желания поразводить лохов, вроде тебя... Усёк?

- Но Библия! – прокричал из последних сил, находящийся на грани психического срыва и отказывающийся верить в реальность происходящего Самуил.

- Наплюй и забудь! Вот тебе мой авторитетный совет знающего в этом толк человека, - ответил папа, снова повернувшись к трясущемуся Самуилу и добавил:
-И, кстати, 2-е: не называй меня больше "ваше высокопреосвященство", это звучит как-то уж слишком пафосно и чересчур по-буржуйски. Мы же с тобой, как-никак, при СССР выросли. Вот Батя – это как-то... И он загадочно улыбнулся.

Самуил стоял в полной растерянности и хлопал глазами, как трёхлетнее дитя, только что узнавшее откуда оно взялось, не в силах издать ни звука. Ему почему-то вдруг вспомнились слова мамы: "...умных детей приносит белый, прекрасный аист, а тупых и носатых, прямо как ты - дятел!"
Тем временем "Батя" продолжал:
- 3. А руку мне будешь целовать, когда видят прихожане или репортёры, они и в Несси верят - что с них взять..! –  и добавил вслух, но как будто про себя, - вот уж мне эти верующие ослы!...
Самуил молчал... Мрачно и безысходно молчал...

- ...Я бы конечно мог тебе объяснить всё по порядку, - вещал тем временем Батя, глядя на стеклянные глаза нашего героя и ниточку кровавой слюны, капающую на мраморный пол храма, – чтобы ты не выглядел таким верующим хорьком, но у меня сейчас есть дела и поважнее, может быть попозже, или в другой раз. – И он, повернувшись к остальным, раскатисто вопросил:

- Так кто идёт за водкой? Или мне самому сделать это не богоугодное дело? Вы, олухи царя небесного!
Самуил до сих пор не мог этого логично объяснить, но в тот момент все взгляды устремились именно на него, с трудом начавшего выходить из шокового состояния.

Разбив на куски доверху переполненную урну, куда прихожане складывали обычно свои сбережения, и отсчитав Самуилу необходимое число банкнот на водку, священники остальное поделили между собой по-братски. Батя от своей доли отказался, что, по большому счёту и не удивительно.
- Я бы даже сказал, по-божески! – раздался голос из толпы, который был немедленно схвачен и избит до полусмерти со словами:
- Думай что лепишь, падаль! – и – Нарожают уродов!

По дороге в магазин с красноречивым названием названием "Водку – в массы!", Самуил лихорадочно перебирал в голове все случившиеся события. До него дошло только одно: он решительно что-то недопонял или упустил. Мозг Шварца отказывался воспринимать происходящее и всю дорогу до "точки" и назад его тело находилось в каком-то трансовом состоянии, то и дело бормоча под нос: "...да как же так..нет...а если...не может быть...но батя..."

Вернувшись с ящиком водочных бутылок в руках, Самуил понял по доносившемуся из храма гулу и хохоту, что вечерняя служба, судя по всему, отменяется. Он вошёл в храм и услышал взрыв смеха, после которого прозвучала фраза одного из священников:

- Приходят, значит, они в храм, дабы вознести свои молитвы Господу, а на дверях табличка:

"Извините, у нас переучёт"!

И снова последовал смех...

К вечеру, в дупель пьяный Батя, "сосчитав" всех бегающих по храму монашек и выпив около ведра водки, немного разговорился, что позволило Самуилу, в свою очередь, более объективно взглянуть на окружающее его безобразие.

- Церковь, парень, - объяснял папа Римский Самуилу, – чтобы ты знал, не имеет ничего, совершенно ничего общего (ик!) с твоим представлением о религии.
- Как же так, ваше преос... Гм... Батя! А для какой же цели она существует, если не для религиозных песнопений и воздания почестей и хвалы Господу нашему??!!
- Которого нет! – закончил за него Батя, уже всерьёз решивший открыть глаза этому мудаку, которому, как это не противоестественно, видно доставляло удовольствие называться рабом, да ещё к тому же и божьим.

- Тогда ради какой же цели??... - возмущался Самуил, но его снова перебил удивлённый голос Бати.

- Конечно ради денег! – воскликнул тот, – Это же очевидно! Ты даже представить себе не можешь насколько это прибыльно, дурить различных верующих идиотов вроде тебя, всерьёз воспринимающих (ик!) наивные библейские байки. Ты и не догадываешься, какие мы зашибаем бабки! Оглянись вокруг себя – это же целая глобальная индустрия. Целая Империя надувательства, в которой, как и в любой другой подобной организации, имеются сотни и сотни способов обмана простых людишек! Сам подумай: свечи, иконы, библии и всевозможные псалтыри, платные службы, пожертвования - это всё, лишь малая толика из всех способов выкачивания наличности из верующих людишек. Это же золотая жила!!! И если бы ты понял это раньше меня, то я бы сейчас называл тебя "ваше высокопреосвященство" и целовал твою руку... - и Батя "приговорил" очередной стакан какой-то мутной дряни с зеленоватым оттенком и привкусом тины, которую местные монашки выдавали за самогон, т.к. водка всегда кончалась на удивление быстро. Папа Римский зычно крякнул и, занюхав эту мутную дрянь ароматом "Hugo Boss" из собственной подмышки, обратился к Самуилу снова:

- ЭЭЭ!Ты чё, ссучёнок, дрыхнешь??..

Шварц сидел напротив него с опущенной глубоко в тарелку с холодцом головой. Со стороны, неопытному наблюдателю вроде Бати, действительно могло показаться, что он спит. Но это было не так. Он напряжённо думал. Его мозг работал с такой неимоверно огромной скоростью, с которой навряд ли может работать какой-нибудь там занюханный Pentium III. Мир Шварца рушился на глазах и он не мог уже ничего с этим поделать.
- То есть, - осторожно промямлил Самуил, хлюпая холодцом, - я всё это время верил в миф?... - Его мозг настолько ужаснулся этому предположению, что он тут же зло всадил стакан жижи, дабы не сойти с ума. Это был его первый в жизни стакан алкоголя... Всего лишь первый...

- Истину глаголешь, сын мой! – Воскликнул обрадованный начинающимся отрезвлением ещё одного человека с, ещё недавно, совершенно запудренными религиозной перхотью мозгами.
..."Переучёт" растянулся на несколько дней... Хороших, воистину божественных дней, на протяжении которых рождался новый, с не забитой религиозной ботвой головой человек... Рождался мучительно и трудно, но... покажите мне - какой человек рождается легко!...


- Спасибо вам, Батя! – искренне благодарил Зураба восемьсот пятнадцать дробь третьего Самуил и решительно встал из-за стола на исходе 4-го дня чувствуя, что его жизнь уже претерпела необратимые позитивные перемены. Провожая Батю, ставшего чуть ли не лучшим другом, до машины, до этого лимузина-катафалка, он задал последний из мучавших его разум вопросов:
- А как же обычные люди?
- Срань Господня! Ну что же ты такой тупой, Сёма?! – пропыхтел Батя, гладя ладонью небритую щёку Самуила. – Да ну и ху...гм...Христос и ними! – вовремя поправился он, завидев прогуливающихся прихожан и добавил заговорщицким голосом, уже садясь в авто,- и запомни: любую, даже самую невероятную брехню можно использовать с огромной выгодой и в личных целях.
- Любую?! Даже такую фуфельную, как..?! –искренне удивился Самуил Израилевич.

- Особенно такую фуфельную, как... - подтвердил Батя и уехал.

Именно тогда, стоя на пустынном тротуаре, Самуил Израилевич Шварц ощутил, как хороша жизнь без религиозных предрассудков. Таким свободным он себя не ощущал ещё никогда...

                Глава 5
                "Бог подаст"

Теперь, идя по улице в направлении храма и вспоминая эту встречу, которая круто изменила его жизнь, поп Самуил вспоминал папу Римского не как человека или религиозное лицо, а как настоящего друга, открывшего ему глаза. "Кстати, - подумал Самуил вдруг, - а ведь в Библии есть строки, которые отлично и довольно лаконично характеризуют собственную же бредятину, и которые можно в полной мере отнести и к несуществующему Богу и к его отпрыску":

"...Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде,

а внутри суть волки хищные..." (Евангелие от Матфея гл.7, ст15)†

Он бы с удовольствием продлил эту мысль, если бы не начал ощущать какую-то неловкость, так как почти все встречные люди показывали на него пальцем и не могли сдержать смеха.

- А поп то – не дурак! – слышались их шепотки, - Молодец, мужик!!... Уау!

Поняв, что дело в нём, Самуил остановился и начал медленно себя осматривать, пытаясь найти причину всеобщего веселья. Он осмотрел почти всё, но не нашёл ничего предосудительного, тем не менее толпа, успевшая собраться за это время, продолжала улюлюкать и веселиться, закатываясь смехом:

- Так держать! Не слабо! Отважный парень! – доносились голоса.

- Да пошли вы! – рявкнул в гневе Шварц и, повернувшись к толпе спиной, продолжил своё восхождение.

- Мы и не знали! – раздалось из толпы – Воздержание, оказывается, даёт осложнение!!!! Ха-ха! На бороду!!!!... Ха-ха-ха!!!...

Ещё более попа озадачил растаманского вида паренёк, внезапно обнявший его по-отчески и с знающим видом поведавший на ухо о том, что "Пятницу" не стоит воспринимать настолько буквально и удалившийся, напевая "...Натяни на голову гондон - это от ума, это Вавилон..."

Самуил Израилевич остановился и стал ощупывать бороду. Нащупав... осложнение, он взял его в руку и, густо покраснев рванул к храму. Безделушкой, как ни странно оказался один из презервативов, тех самых, на две пачки которых он махнул свой крест...

Пробегая мимо толпящихся безногих попрошаек, он, привычно рявкнув: "Бог подаст!!!" в ответ на их мольбы о материальной помощи, вбежал в храм и захлопнул за собой массивную дверь.

- Когда же они все сдохнут?! – в бешенстве прошептал он. Но, немного отдышавшись и придя в себя, сделал вывод, что погорячился. "Ведь как-то не совсем по-божески желать смерти тем людям, с которых каждый день собираешь шестьдесят процентов прибыли, причем не облагаемой никакими налогами", - обратился он к самому себе, и нечто, похожее на внутренний голос снисходительно ответило: "Ладно! Так и быть! Пускай живут!"

- Вот и ладненько, - немного приободрившись, шепнул Самуил Израилевич и двинулся к алтарю. В храме было темно и душно. Настолько темновато и душновато, что задыхающийся Сёма пробирался к иконостасу практически на ощупь. Вот он нащупал алтарь, но тут вдруг свалился на пол, украшенный мозаикой, от неимоверной силы удара кадилом в висок.

- Ой, извините, что-то я размахался! – донёсся откуда-то издалека, как казалось Самуилу, звенящий голос.

- Нашёл, ****ь, где тренероваться, щенок!!!! – взревел в ответ Шварц и, поднявшись, прописал двушку в печень незнакомого новичка, после чего двинулся в комнату, потирая ссадину.

Открыв дверь "комнаты персонала" он увидел (о ужас!!!) – самого епископа!!! – единственного верующего человека в этом храме!

"Какого хрена припёрся сюда этот недоделок?!" – подумал Самуил раздражённо (он почему-то испытывал неподдельное отвращение к этому чмошнику).

Между тем, вслух пришлось сказать:

- Чем обязан появлению столь высокопоставленной особы в нашей скромной обители, ваше преподобие?

Лицо епископа было сухим, жилистым и измождённым. По всему было видно, что этот придурок в довершение всего ещё и постился. Епископ открыл рот, полный гнилых, почерневших зубов, и гнусаво промямлил:

- Когда-то, сын мой, я обещал тебе наведаться снова. Это было при нашей последней встрече в позапрошлом году, ежели ты помнишь. -("Забудешь такое, как же!" - подумал его собеседник). - Сегодня я здесь, и это не случайно. Ведь именно сегодня, как я слышал, в храме будет служба во имя Господа нашего Иисуса Христа. Таким образом, я, хвала Всевышнему, сдержал своё обещание.

- Какого х... - начал было разгорячённый Самуил, но вовремя сдержался – Ах! Да, ваше преподобие, конечно, - расплылся он в издевательской улыбке – Я помню, отлично помню. Я просто поражён вашей пунктуальностью.

- Я бы, возможно, и повременил с визитом, - продолжал между тем епископ, - но сегодня утром, выйдя на улицу, я заметил, как по совершенно ясному небу проплыла тёмная, грозовая тучка. И я сразу догадался, это перст Божий. Знамение, которым Господь даёт мне понять то, что нужно держать обещания, данные другим слугам господним...
- Точнее, прихвостням господним, - прошептал Самуил, с трудом сдерживая ярость.

- ...и благодаря этому персту Господнему, я сегодня здесь.

"Перст Божий! Что ты, что ттты! Какие мы чувствительные, прямо экстрасенсы!" - думал между тем Сёма, колупаясь в носу указательным пальцем. – "Интересно, где таких, как этот выродок, штампуют."

Уловив задумчивое (!!!!) выражение лица носатого Сёмы, и даже некоторый намёк на мысли, удивлённый не на шутку епископ прекратил свои разговоры о высоких материях и спросил:

- А ты никогда не испытывал подобных божественных озарений, когда будто солнце из-за туч?

- О! Конечно! Господь велик, ибо не забывает о своих земных рабах и посылает им подобные озарения свыше, дабы они могли вдоволь насладиться его величием! – быстро пробубнил Самуил Израилевич, чтобы хоть на небольшое время "заткнуть фонтан" этому конченому епископу. Но он просчитался. И епископ, обрадованный столь положительными отзывами о Всевышнем, затянул новую шарманку:

- Между прочим, существует религиозная теория, которая вполне научно может обосновать... - Монолог продолжался часов шесть подряд... Он трепался на религиозные темы без перерывов, заливал и о божественном провидении, и о непорочном зачатии, и о множестве прочих глупостей. Во время этой односторонней беседы Самуил очень многое узнал о самом епископе. В частности, если у Самуила ранее возникали догадки о недалёком умишке этого тщедушного старикана, то теперь догадки исчезли. Пришла твёрдая уверенность - таких, как его визави нужно усыплять в раннем детстве!
Где-то около середины монолога, с употреблением бесчисленного количества "ибо" и "да будет", Шварц словил себя на мысли, что готов с удовольствием повесить епископа на ближайшей люстре. А ещё через три часа понял, что уже и сам не прочь повеситься на той же люстре. От грубости вроде: "Да имел я дважды Господа твоего в заднепроходное отверстие, Деву Марию и ангелов небесных туда же, причём в различных, порой самых невообразимых позах и под звуки небесной музыки!" его удерживало, пока удерживало, лишь то, что перед ним сидел сам епископ. А этот хмырь обладал властью отлучить от церкви любого. Самуил же, несмотря на свои убеждения, не мог оставить этот поток денег чужому дяде, и уйти из этого бизнеса в самом расцвете творческих сил...

Когда епископ соизволил наконец "завалить хлеборезку", уже вечерело, и верующие прихожане начали подтягиваться к храму, готовясь к службе.

                Глава 6

                "Служба"

- О Боже! – воскликнул епископ, узрев темнеющий пейзаж за окном, – Как летит время! – и поглядел на Самуила, который сидел, тупо уставивштсь в пол и постоянно кивая головой. Глаза его дёргались поочерёдно, и их выражение было совершенно отсутствующим.

- Странно! – воскликнул тем временем епископ, которому было совершенно невдомёк, что время которое по его словам "летело" слишком быстро, показалось Самуилу вечностью. И, пощёлкав перед глазами Сёмы пальцами, что не произвело на попа никакого действия, епископ чинно прошествовал к дверям.

Придя в себя через неопределённое время, Шварц похлопал себя по сильно увядшим ушами и удивлённо пробасил:

- Надо же – живой! Пронесло!!!!

Услышав доносящиеся из-за стены заунывные речи и завывания, поп догадался: идет служба. Он с трудом поднялся и на негнущихся ногах поплёлся к двери.

Заняв свободное место рядом с епископом, блаженно глядящим на завывающего псалмы отца Зюзикова по кличке Банкир, Шварц издал громкий и очень зловонный звук, на который епископ, казавшийся поглощённым службой, отреагировал практически мгновенно:

- Что это было, сын мой? – вопросил он.

- Это! Ну... Как бы вам... В общем, это не я! – поспешно отрёкся от своего неблагопристойного деяния Самуил и густо покраснел. Он сидел спокойно, с нетерпением ожидая конца этой, как-то по особенному скучной и тоскливой, службы. С интервалом в одну или две минуты в его пустой голове проносились мысли вроде: "Неужели эти, как бы выразиться... верующие, действительно тащатся от этой клонящей в сон нудятины, произносимой Банкиром тягучим, коматозным тоном, умирающего от передозировки, заторможенного наркомана" или "Как знать, но иногда, слушая подобные вопли, я всерьёз начинаю думать о том, что Господь-то скорее всего был черножо... ну в смысле афроамериканцем..."

Но мысли эти становились всё медленнее и тягучее, в чём то напоминая жвачку, любимую жвачку Самуила – "сопли"... Нудный голос становился всё тише и дальше, и наконец умолк. Сёма спал...
                ***

Гремящий храп, вдруг сотрясший стены храма "Кто больше?", был поистине "бога-тырь!"-ским. Этот раскатистый храп заставил "забить пасть" даже Зюзикова, то бишь Банкира, и повернул головы всех находящихся в храме прихожан в сторону храпящего. Естественно, это был Шварц. Запахло скандалом...
                ***

- Господь с вами, отец Самуил, что случилось? – донёсся до ушей Шварца взволнованный голос епископа, который отлично понимал, что Сёма спит, но не хотел, чтобы это поняли прихожане.

- Дрыхну я!!! Отвали! – раздражённо рявкнул просыпающийся отец, но мгновенно уловив всю сложность ситуации, вмиг подхватился и скороговоркой пробубнил:

- Я хотел сказать "..Ложусь я, сплю и встаю, ибо Господь защищает меня!" (Псалтырь пс.3ст.6)† – и добавил на всю глотку ни к селу ни к городу, но по зову души, - Горе вам  необрезанные!!!

Епископ, вдруг поняв всю тщётность своих усилий по поддержанию благочестивого имиджа Самуила, выкрикнул в толпу:

- Чего вылупились, олухи!? – и, схватив Самуила за бороду, потянул к себе...
Когда к нему вернулся дар речи, он отбросил в сторону жалкий муляж бороды, оказавшийся в руке. По толпе прокатился ропот.

- Ни хрена себе! – только и смог выговорить епископ, удивлённо глядя на выбритый до  синевы подбородок Самуила.
Но замешательство епископа было на удивление недолгим.

- Продолжай! – крикнул он в сторону Зюзикова и повёл дрожащего Самуила назад, в комнату, чтобы хоть как-то скрыться с глаз этой обманутой, а потому не безопасной толпы верующих в фуфло прихожан.

За следующие два часа отец Самуил услышал в свой адрес такое количество нравоучений, которого не слышал за всю свою жизнь. Епископ уже не казался таким набожным, как ещё несколько часов назад.

- Подумать только! Боже правый! – завывал нечеловеческим голосом епископ и ходил из угла в  угол. – Это ж надо! При толпе прихожан сотворить такое! Да это неслыханно!!! Это же подрывает непоколебимый авторитет, как храма, так и его служителей!!!!

Вдруг, резко остановившись и повернувшись к Самуилу, он заорал во весь голос:

- Дурак! Отморозок! Грязь! Бог этого не простит!

- Где твой ****ый Бог?!! – заверещал обиженный, уже не контролирующий себя Шварц. – Если он есть, то, давай же - покажи мне его!!!
- Что ты говоришь? Еретик! – воскликнул поражённый таким неожиданным поворотом событий епископ, который не привык сомневаться в существовании Господа. Самуил же в свою очередь вдруг понял, взглянув на епископа, что это ему даром не сойдёт с рук. Но тем не менее всё же попытался спасти свою жирную задницу и покорно пробормотал:

- Я имею в виду "...Многие говорят: "Кто покажет нам благо?" Яви нам свет лица твоего,Господи!" (Псалтырь пс.4,ст.7)† - подумав, что никчёмные библейские строки могут смягчить страшный гнев епископа, - "Стих 7, псалом 4, псалтырь."

Епископ после этих слов встал, видимо глубоко задумавшись, но при этом глядя прямо в глаза Самуила. По всему было заметно, что внутри щуплого тельца идёт серьёзная борьба. Самуил также не решался совершить какое-либо движение, так как понимал, что данный момент, пожалуй, один из самых значительных событий в его жизни. Шварц всей своей тушей чувствовал, что ему удалось невероятное – всерьёз поколебать веру епископа. Так они простояли неопределённое время, после чего преподобный Махмуддин Олигофренович Анафема (да-да... именно так звали епископа) резко повернулся на каблуках и, кряхтя, вышел вон...
Через полчаса из храма вышел и сам Самуил. Ему пришлось в течение последних тридцати минут выслушать массу советов и сочувственных речей. Одно он знал наверняка – ему больше никогда не придётся работать ни в одном религиозном заведении. "Уж епископ постарается" -думал он, идя в сторону машины. Но не дойдя до авто, Самуил Израилевич уже шёл по направлению к ближайшему киоску. По дороге он думал: "А пошли они все к ****ей фене!". И чем ближе он подходил к остановочному пункту муниципального транспорта, на котором и располагалась вышеуказанная торговая точка, эта мысль всё упрочнялась. "Нюхну-ка я клея! Хоть молодость вспомню, друзей старых увижу.." - подумал Самуил, подходя к вывеске "100 000 000 000 мелочей и прочих ненужных безделушек".

- Дайте "Момент", - без эмоций сказал он в окошко. После чего добавил: - И пакет не забудьте! - и, глядя  на удивлённые глаза ошарашенной продавщицы, - только чтоб без дырок!

Продавщица же, впервые видящая священника, который нюхает клей, да ещё этим и гордится, продолжала тупо глазеть на него, не совершая ни намёка на какое-либо движение.

- Чё вылупилась, сука!!! – взревел человек в рясе.

- .......?!

- Да! Нюхнуть хочу! Тебе-то какое на хрен дело! Давай тюбик!!!

- Извините! – только и вымолвила поражённая владелица "100 000 000 000 мелочей и прочих ненужных безделушек", - но просто я впервые встречаю такого грубого попа, к тому же явно токсикомана...
- Слушай сюда, ты, мразь отстойная! Или ты сейчас же даёшь мне тюбик и пакет, или я прямо в твоём задрипанном и обгаженном киоске докажу тебе, что не все попы неукоснительно соблюдают заповеди типа "не прелюбодействуй" или "не убий"! Ты догоняешь ход моих мыслей, грязная, зашуганная стерва!!! – Проорал Самуил прямо в ухо нерадивой бабе, не выдержав издевательства ещё и со стороны какой-то соплячки. Ему с лихвой хватило "душевной" беседы с Олигофреновичем.

- Не говори обо мне плохо! Ты, жалкое ничтожество в рясе! – обиженно прокричала в ответ владелица киоска.

- "...Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо! Ибо так поступали с лжепророками отцы их..." (Евангилие от Луки гл.6, ст.26)† - автоматически выпалил Самуил одну из любимых цитат, - Ну что, сука, вкурила?!

Но она, видимо,не всосала, так как, громко рассмеявшись ему в лицо, швырнула из окошка пакет с клеем и, явно намереваясь подставить служителя господня, нагло проорала:

- Ваш клей, Господин наркот! – чем добилась громкого гогота толпы людей, собравшихся на автобусной остановке.

- Мразь! – бросил он в сторону киоска и зашагал прочь, естественно не забыв прихватить драгоценный тюбик, и не обращая совершенно (если не считать две черепно-мозговые травмы и десяток вывернутых и сломанных челюстей, да пары новоиспечённых инвалидов) никакого внимания на беснующуюся толпу. Он шагал к своему Bugatti, где мог почувствовать себя свободно и легко.

Однако дойдя до колымаги, Шварц не только не почувствовал облегчения, но и испытал настоящий шок. На двери его автомобиля, прямо под запиской, которую он оставил утром ( «Хочешь жить – чеши отсюда!» ), какой-то изверг старательно вывел ключом прямо по краске надпись: «Прямо отсюда?». От надписи через всю дверцу тянулась стрелка, указывающая на записку.

- Остряки сраные! – гаркнул Шварц, немного придя в себя, и полез в машину, сжимая в руке тюбик с клеем.

Израилевич рванул Veyron 16.4 с места со словами:

- Шляются тут всякие! – совершенно не обращая внимания на громкие, зачастую предсмертные вопли людей, не успевших выскочить из-под колёс его автомобиля. "Кто не успел – тот опоздал... или о****л – это уж как кому нравится..." - думал он, сворачивая на автостраду и радуясь, что предусмотрительно поменял номера на своей тачке. На новых номерах его "колымаги" он, считая себя полноценным служителем Господа, написал лишь два слова: "Сатана – ЛОХ!!!"

"Место в раю мне теперь точно обеспечено!" - довольно думал Шварц, перестраиваясь из ряда в ряд и не совсем соблюдая, а точнее – совсем не соблюдая правила дорожного движения. Он постоянно слышал противный визг тормозов и доносившиеся до него пожелания "добра" и "мира" от других участников движения и редких теперь уже пешеходов:

- Мать твою за ногу, придурок коматозный!... Ты чё – эпилептик?!... Права на сдачу от тачки получил?!... Ублюдок!... А-а-а!!! Хрк! Шмяк!...

И отвечал на них односложно но метко:

- Сдохни, гнида!!!... Сам ты чешуйчатый ****окрыл!... Выродок!... Всех ПОРЕШУ-У!!!

Сегодня у попа не было ни малейшего желания появляться в замызганой квартире, по этой причине было решено отправиться в свой уютный домик. Благо, что путь пролегал через охотничий магазин "Ктулху"...
Как ни странно, благополучно доехав до скромного трёхэтажного коттеджа в самом престижном районе города "Хренобль", Самуил чинно припарковался и, даже не став писать какую-либо записку с угрозами (!!!), просто закрыл дверь на ключ, установив на сидении свежекупленый  капкан на снежного человека. Забрав клад – тюбик в пакете – с собой, святой отец поднялся в "комнату для отрыва" и, включив единственную лампочку, прилёг на необъятную кровать, размеренно вдыхая и выдыхая..."И опять он говорит себе самому: "Но хорош воздух сегод-ня"" (Изречения Египетских отцов - Новозаветные апокрифы)†

Дождавшись прихода весёлых одноглазых гномиков (долго ждать себя они не заставили), он отложил в сторону пакет и заметил, что старые друзья с последней встречи претерпели некоторые изменения: у одного из зелёных одноглазых гномиков оказалось аж восемь ушей,против старых 5-ти, причём двое из них оказались на животе! Второй стал постоянно икать и портить воздух, не говоря уже о том, что у него исчезла нога и хвост...

- Радиация! – пробормотал Самуил и пнул ногой одного из карликов, который, совсем обнаглев, щекотал его своим гигантским детородным органом то-ли около правой пятки, то-ли за левым ухом.

- Ухи!! - Задорно закричал гном в зелёном чепчике и мило вцепился в нос своего давнишнего знакомца в рясе.

- Экономия, однако... - блаженно пробормотал улыбающийся человек с пакетом, подняв глаза на уже 5 лампочек, болтающихся на потолке.

- Я тебя выебу, просто знай это... - томно прошеплал очередной гномик, как 2 капли воды похожий на Атоса из "3-х мушкетёров".

- Насрать!!! – невнятно рявкнул поп и обрубился, не обращая на карликов, которые становились всё наглее и развратнее, ни малейшего внимания. Самуилу снился сон...

                Глава 7

                "Сон"

...Самуил Израилевич ехал в жарком летнем автобусе в село "Драные старые Б", где жила его дряхлая мать. "Драные старые Б" располагалась в 165 км от города "Попярск" в котором он жил и работал. За окном "Икаруса" проносились, а вернее сказать, проползали леса, поля, овраги, реки и прочая дребедень, одним словом – природа. Настроение было отличное, и Шварц, сидя на удобном, но чрезвычайно скрипучем кресле у окна, ощущал прелесть жизни каждой порой своего до безобразия жирного тела. Казалось бы, ничто не предвещало нарушения целостности его духа.

- Хорошо сидим, – раздался вдруг громкий голос рядом.

Самуил, оторванный от своих возвышенных мыслей о прекрасном, недовольно повернул голову в сторону голоса:

- Да, неплохо! – банально ответил он сидящему рядом убожеству – очкастому дистрофику с гнилыми зубами. "Даже удивительно, - подумал поражённый увиденным Самуил, - рожает же кто-то вот таких, как этот!"

- Меня зовут, - начал знакомство, мягко говоря, чахлый человек – Глюк... Джеймс Глюк – уточнил он после маленькой, но заметной паузы.

- Не слабо! – выговорил удивлённый поп, почёсывая зад, а про себя подумал: "Насмотрятся, черти, сериалов". Он не удивился бы сейчас, если бы у его спутника на лбу была татуировка с цифрами 007. Поэтому татуировки не было.

- А вас как величать? – не отставал Глюк. Нужно сказать, что кроме привычки мешать водку с вином, Джеймс ещё и жутко любил поговорить с кем угодно и о чём угодно (в простонародии - по****еть).

- Величать? – Самуил задумался, но вскоре его лицо просветлело, - Иисус Христос из Назарета. Но можно и по скромному – просто Господь Бог!

- Да-а... Серьёзный случай! – задумчиво проговорил Глюк и поспешно отвернулся, не желая иметь ничего общего с этим жирным психопатом, к тому же ещё и воняющим нечистотами. По****еть снова не удалось и он обиженно насупился.

Обрадованный возможностью продолжить свои мысли о великолепии пейзажа, Самуил Израилевич снова перевёл взгляд на окно, за которым как раз открывался чудный вид на огромных размеров городскую свалку...
Внезапно что-то вспомнив, Самуил начал рыться в своей сумке, доставая из неё вещи: пижаму, мыло, зубную щётку, кружевные женские трусики, блок дешёвых китайских презервативов фирмы "Сам всуньг" и какую-то непонятную моргающую хрень с антенками. Пока он занимался этим делом, Джеймс отодвинулся от него подальше, не без оснований полагая, что от этого странного придурка с манией всевышнего можно ожидать чего угодно...
Но вот, найдя то, что искал, Самуил облегчённо вздохнул и сложил вещи назад. Искомым предметом оказалось письмо. Он прочитал по одной все буквы на конверте, вскрыл его и достал листок, испещрённый мелкими загогулинами.

Сёма получил это письмо перед выходом из дома и у него не было времени ознакомиться с содержанием, но по корявому почерку не составляло труда установить, что письмо написано его женой. Его "фригидной тупорылой скотиной", как он сам любил величать суженую, естественно, любя. Шварц развернул лист и стал с интересом искать знакомые буквы, ведь нашему герою в жизни ни разу никто не написал ни строчки, разве что в школе на его же спине писали: "ЛОХ" или "ЕБЛАН", но это всёже немного не то.

"Дорогой мой бывший, - писала самка, – я пишу это письмо, искренне надеясь, что оно вернётся назад с пометкой "адресат умер", но, зная твою живучесть, догадываюсь, что моей заветной мечте не суждено сбыться, а жаль...
Впрочем, не в этом суть. Я бы никогда не написала тебе письмо, и ты об этом знаешь ничуть не хуже меня..."

- Да знаю, знаю!!! – прошептал разгневанный Сёма, лазая пальцем в носу, - сукой была, ей же и осталась...

"Забейся ты – ублюдок! И смотри сюда!!! – писала бывшая далее, - и, кстати, ВЫНЬ ПАЛЕЦ ИЗ НОСА!!! (Глюк издал в этот момент негромкий, но очень неприличный смешок, но у Сёмы не было времени разбираться, и он пропустил звук мимо лопоухих ушей. Но палец всё-таки извлёк). Вот и ладненько! Так вот, я пишу тебе, чтобы сообщить об ужасной новости. Я до сих пор не пришла в себя и не могу поверить, что это случилось...
Вчера, в пять часов вечера, в предсмертной агонии скончалась от неизвестной разновидности педикулёза моя милая мамочка. Человечек, который сделал для меня..."

Не дочитав письмо, Самуил выронил его на пол. Он около минуты смотрел прямо перед собой, и не мог поверить в реальность случившегося. Он ничего не слышал и не ощущал. Он не слышал, как сидящий рядом Глюк воскликнул:

- Поздравляю!!! – и чуть тише, прошептал с неприкрытой завистью в голосе : - Везёт же людям!

Посидев в кресле ещё несколько минут, Самуил судорожно наклонился и, схватив обронённое письмо, перечитал его несколько раз. Ошибки быть не могло: его тёща умерла. Нет больше змеи, звонящей каждое утро только для того, чтобы в очередной раз насрать в душу и обложить ***ми!!!

- Подохла шмара!!!!Свершилось!!!!! – обезумев от радости, переполнявшей всё его и без того весьма пухлое тело, прокричал обалдевший Самуил. Он поцеловал сидящего рядом Джеймса взасос и, вопя нечеловеческим голосом, стал продвигаться в направлении кабины водителя, целуя всех, кто попадался ему на пути:

- Тебя люблю! И тебя! Всех вас обожаю!!!Родные вы мои!!!!!!

Добравшись наконец до кабины водителя он, начисто забыв о багаже, заорал прямо в зеленоватое ухо "извозчика":

- Тормози!!!

Испуганный маниакальным взглядом пассажира, тот мгновенно открыл двери и изо всех сил вдавил в пол педаль тормоза, готовый пойти на всё, лишь бы этот псих убрался из салона.

...Оказавшись на свободе, Самуил разорвал мешающую одежду и изо всей мочи понёсся в направлении реки, дико и ненормально смеясь и икая от восторга. Добежав до желанной влаги, он с разбегу плюхнулся в мутную, пахнущую коровьим дерьмом реку. Капли брызг и улюлюкание долго носились в воздухе, пронизаном неподдельным счастьем.

- Кайф! – блаженно простонал Шварц, оказавшись на поверхности: - Кайф!...
Выйдя из воды, обессилевший, но сияющий святоша прилёг на берег в сладостной истоме. Никогда ещё чувство радости не переполняло чашу жалкой душёнки с такой силой.

- Эй, придурок! – донёсся вдруг чей-то окрик сверху.

Израилевич открыл глаза и, узрев неумолимо приближающееся чёрное пятно, бешено заорал:

- О! Дьявольщина! РОЯ-Я-Я-ЛЬ!!!

Это были последние слова, произнесённые им, точнее его телом, так как рояль приземлился прямо на в цель (хотя не попасть в такую цель...).

Отлетев немного в сторону и почувствовав себя парящим в воздухе, Самуил взглянул вниз, на бренные и, надо отметить, очень немногочисленные останки, торчащие из-под разбитого рояля, и промямлил, глядя на собственное прозрачное отражение в воде:

- Вот срань господня!!

- Срань, говоришь? – голос сзади не предвещал ничего хорошего. Поп обернулся на голос и... пожалел, что уже умер... Перед ним парило в воздухе существо с белыми волосами и белыми же крыльями. Это был Ангел!!!

- Господня, значит? – угрожающе продолжал крылатый, взвешивая в мощной руке нечто, подозрительно сильно смахивающее на гибрид ментовской дубинки и фаллоимитатора, только очень больших размеров...
- Только не по головам!!! – закричала испуганная душа Шварца, не на шутку переконив и машинально закрывая руками две самые важные части бренного "тела".

- Ну всё, сын мой, молись! – мрачно рявкнул ангел и занёс своё грозное оружие для неминуемой и жестокой кары.

- А-а-а! – закричал изо всех сил Самуил Израилевич, почуявший близкий конец (не бесполого ангела, естественно, а своей жалкой жизни) и... проснулся.

                Глава 8.

                «Долг»

Самуил открыл глаза и, судорожно схватившись за одеяло, не отпускал его ещё очень долго. Он около часа приходил в себя, лёжа на почему-то мокрой и воняющей подозрительными запахами кровати. Шварц словил себя на мысли, что не слышал этих запахов с тех давних, можно сказать – древних времён, когда ему было лет пять, шесть.

- Обосцался! – наконец тупо констатировал воспалённый мозг.

"И не только..." - отозвался внутренний голос.

Встав с загаженной кровати, Сёма бросил взгляд на часы с электронным календарём, которые висели на противоположной стене и напоминали гроб. Они показывали восемь утра..

- Ни хрена себе! Суббота! – – воскликнул поражённый Самуил и, почесав ноющее тело, добавил:

- Брехня-я!!

Но дата оказалась верной, что, признаться, немного шокировало и показалось малость странным, так как нюхал "Момент" и ложился спать он в четверг...
Поняв, что до сих пор находится в рясе и с бородой, проспавшийся токсикоман отправился в ванную, где подойдя к зеркалу и сделав над собой нечеловеческое усилие, взглянул на своё опухшее и отёкшее отражение.

- Д-да-а.. – протянул он и, побыстрее отвернувшись от зеркала, которое явно было не в лучшем  виде, присел на край огромной "джакузи" (естественно, являющейся подарком прихожан).

"Устал я, - думал поп, мрачно отклеивая свою бороду, - Разная хрень мерещится во сне...или не во сне?..."

Ледяная струя воды из крана помогла чётче осознать окружающую действительность.

- Сон. Ясное дело – сон! – убеждённо сказал зеркалу Шварц роняя капли в умывальник, - ведь такое нечеловеческое счастье может привалить исключительно во сне... - и он загрустил, с ужасом осознав, что ненавистная тёща всё ещё жива, и что особенно огорчало – здорова.

Ход невесёлых размышлений прервал звонок в бронированную дверь. Самуил быстро снял с себя замызганные, а местами и откровенно засранные шмотки, и, одев халат, спустился вниз.

За дверью стоял сосед, у которого Шварц ещё три с половиной года назад одалживал пять с половиной тысяч "зелёных", так, на карманные расходы.

- Чё припёрся? – вежливо вопросил должничёк, сделав недоумённое выражение лица.

- Да я вот тут... гм... того.. ну.. В прошлый раз вы сказали, что, как это.. ах да... обещанного три года ждут. Так это... в смысле...уже вроде как и четвёртый пошёл. А я это... ну в общем – долг платежом зелен...
- А! Так ты причапал за "капустой"? – "догадался" поп.

- Да! – радостно воскликнул гость, потерявший было последнюю надежду на получение своих кровно заработанных денег.

- Грешно, грешно – протянул хмурый Самуил, коварно улыбаясь.

- Поч-чему же г-грешно?! – недоумённо уставился на служителя Господнего сосед.

- Я говорю, не по-Божески как-то – уже громче сказал священник.

- Как это, не по-Божески! – возмутился "кредитор".

- Да так:

     "...И если взаймы даёте тем, от которых надеетесь получить обратно,

      какая вам за то благодарность? Ибо и грешники дают взаймы грешникам,

      чтобы получить обратно столько же..." (Евангелие от Луки гл6. ст.34)† - Между прочим от Луки гл.6 стих 34, - удовлетворённо произнёс поп, нагло чеша свой.... нос, пусть будет нос.

- Но как же так? Я ведь помог вам, когда вы нуждались!!! Я ведь сделал вам добро!! – всхлипывая и хныча, проикал сосед.

- Добро, говоришь? Ха!

     "...И если делаете добро тем, которые делают вам добро, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники то же делают..."(Евангелие от Луки гл6. ст.33)†

- Что?! Да как вы!!!... Да я же!!...

- От того же Луки, только стих тридцать третий, нагло глядя в упор на страдающего соседа и чеша ну совсем уже не нос, пробасил поп.

- Да вы!.. Как вы вообще!.. и.. что же это такое?! – выкрикивал между тем шокированный посетитель, начиная истерично всхлипывать.

- "...Блаженны плачущие, ибо они утешатся..." (Евангелие от Матфея гл.5,ст.4)† - с издёвкой сказал Самуил, добив тем самым соседа окончательно (тот сполз вниз и начал грызть ступеньки), и громко захлопнул дверь, автоматически отметив: - от Матфея, глава пятая, стих четвёртый, - и рассмеялся, вспомнив Батю Римского и его прощальный совет.

Забравшись на засранную кухню, Самуил открыл холодильник и извлёк из его утробы первую попавшуюся хрень. Этой хренью оказался патиссон. Сев на шатающуюся от, мягко говоря, нешуточной массы табуретку и, отгрызя сочный ломоть, наш праведник начал медленно, с хрустом, жевать...
Когда о патиссоне остались лишь воспоминания, он отправился в зал, где находилась, пожалуй, единственная вещь в котедже, к которой не имели отношения никакие прихожане. Это был телевизор, выменяный ещё совсем недавно, на три канистры святой воды у какого-то молодого человека. " Не понимаю! – удивлялся до сих пор отец Шварц – На какой хрен этому обалдую понадобилось столько этой святой жижи. Может машину он ей моет?"

Что характерно – Самуил Израилевич отдал эти три канистры со святой водой совершенно без сожаления, ведь чего-чего, а этого добра у него было навалом.

                Глава 9

                "Покойный брат"

Но телевизор Самуилу посмотреть так и не удалось, ибо он вовремя вспомнил, что сегодня у него как-никак выходной, а он уже тысячу лет не был в кинотеатре (следовательно - нах телевизор). Это послужило причиной его немедленного паломничества в душ, дабы отмыться от кошмара с роялем. Постель он стирать не стал в силу природной брезгливости.
 ...Посидев в мрачном, но просторном помещении около двух часов, он вышел на яркую улицу и, заметил, потянувшись:

- Хороший фильм, хоть и америкосский... - особенно понравились Сёме слова пролога, которые произносил грубый, задумчивый мужской голос. Слова были следующими:

"Все мы приходим в этот суровый мир голыми, мокрыми и голодными... И это только начало..."

Ему понравились эти зловещие слова, так как они, как ему казалось, отражали всю суть человеческой жизни, а себя он относил, как это ни скромно, к человеческому существу.
Садясь в машину, Самуил уже точно знал, куда отправиться дальше: он поедет к жене. Но на полпути к хибарке, в которой жила его "бывшая", Самуил услышал трель телефона...
Звонила супруга его родного брата, которая, рыдая, сообщила о внезапной смерти своего благоверного от злобного вируса с труднопроизносимым названием. Она слёзно умоляла поддержать её и жаловалась на то, что даже на похороны не может пойти, так убивается, бедняжка... Разумеется, первым побуждением Самуила было послать страдалицу подальше, но вместо этого он, внезапно крутанул руль, сбросив тем самым на асфальт странную старушку в очках, неведомо как оказавшуюся на его сверкающем капоте. Он мчался к горемычной вдове совсем недавно усопшего братца. Нет, не жалость или чувство сострадания подвигли его на это, отнюдь. Просто он вдруг вспомнил один очень занятный стих, как нельзя подходящий случаю и по этой веской причине давил на газ изо всех сил. Стих этот звучал следующим образом:         
  "... И если у кого умрёт брат, имевший жену, и умрёт бездетным, то брат его должен взять его жену и восстановить семя брату своему..." (Евангелие от Луки гл.20, ст.28)†
 А детей у брата, как вы догадались, не было. По крайней мере, о которых было бы известно Самуилу...
Шварца заставляло торопиться ещё и то, что вирус с труднопроизносимым названием, прикончивший его родственничка, половым путём не передавался... Естественно, что наш герой не мог упустить шанса показать себя глубокорелигиозным человеком, блюдущим церковные каноны. "Поп я, в конце концов или где!?" - подбадривал он свои чресла, приближаясь к дому жены Авраама...

Самуил улыбнулся, вспомнив как он и его старший братишка Авраам, тогда ещё совсем маленький и как ни странно живой, полушутя полувсерьёз поспорили на то, кто из них первый, как они тогда выражались "отбросит копыта". "А я то, между прочим, выиграл, - думал поп – Ведь Авраам отдал Богу душу дня 2 назад. И я ему в этом почти не помогал...". "Почти..., - отозвался внутренний голос – Почти..."

Жена брата была ещё в трауре(что, собственно, не удивительно) – она так и не смогла пойти на похороны супруга. Но это ничуть не помешало нашему отцу Самуилу не только успокоить вдову, но и вовремя воплотить в реальность ещё один гениальный стих, который он, старательно кряхтя, приводил в исполнение, пока тело его родного и горячо любимого брата прикапывалось на соседнем кладбище с жизнеутверждающим названием "Ты – следующий!". Стих звучал так:

                "... И благословил Бог... и сказал им: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю и обладайте ею..." (Бытие гл. 1 ст.28)†

Сердечно поблагодарив женщину за истинно христианское поведение, Самуил вышел из дома. Он задумчиво в который уже раз взглянул на безоблачное, ясное небо и, предварительно потеребив... нос, изрёк:

- Хорошо-то как!!! А?

- Особенно сзади! – мечтательно поддакнул внутренний голос, находясь всё ещё под впечатлением.

- Согласен! – подумав несколько дольше обычного (около двух с половиной секунд), ответил довольный Самуил. Он прошагал к своей "колымаге" и, открыв исцарапанную дверцу (от козлы, а?!), сказал:

- Ну что ж, хорошего понемножку, пора и в путь...

- Ни *** себе – понемножку!!! – искренне удивился внутренний голос и выпучил глаза, но, сообразив, что их у него нет, запучил их обратно и перестал стараться.

- Действительно! – отозвался Шварц и, заметив, что начинает смеркаться, сел в машину, бормоча:
- Время-то как летит, как кошка с задницей в горчичке...
Вспомнив об оставшейся одной жене Авраама, с которой они ещё совсем недавно так славно провели время, и захлопнув дверь, рявкнул одну из своих любимых фраз: "Лежать, малыш, мы ещё выгуляем тебя!!!", глядя вниз...
                Глава 10

                "Встреча"

Окончательно успокоившись, Самуил повернул ключ зажигания и, круто вывернув руль (настолько круто, что затрещали суставы и пальцы свела судорога), направил машину в сторону запада, где жила, по крайней мере когда он видел её в последний раз – жила, его бывшая супруга.

...Развод он отпраздновал около двух лет тому назад, и давно уже забил бы на неё, если бы не сын – единственный (насколько он знал) наследник - объект гордости и обожания. Он лелеял в своей, с позволения сказать, "душе" надежду вырастить из сына не какого-нибудь там лишенца, вроде себя самого, а доброго, смышлёного, а главное – хитрого и коварного человека. Но была одна небольшая, но существенная проблема – они очень редко виделись. Это не позволяло Самуилу в полной мере проявить отцовские качества, и тем более, не позволяло полностью контролировать поведение подростка и влиять на его мироощущение, вкупе с мировосприятием. Временами, глядя на деградацию сына, Самуил Израилевич даже начинал жалеть о том, что расстался с его матерью. Но понимал, что это было неизбежно, по крайней мере для него. Причём как минимум по двум, очень важным причинам:

- во-первых, "бывшую" звали Зульфия Абдурахмановна, но это ещё было не самое страшное. Самым страшным в инициалах супруги была фамилия... Её фамилию – Иуда, Самуил иногда даже стеснялся произносить вслух;

- во-вторых, и эта причина была самой веской: она была ВЕРУЮЩЕЙ!!! Нет, не просто так верующей, ради, как говорится, прикола. Она была вдоску верующей, да к тому же католичкой!!!

Она вынесла из, тогда ещё общей, квартиры всё, абсолютно всё, что можно было вынести, включая радиаторы и сантехнику. Формулировка была убийственно проста:

- Господь всемогущ! Он не даст нам умереть, а эти бедолаги действительно нуждаются…

Самуил же, уже тогда прекрасно знавший, куда обычно уходят все без исключения пожертвования, просто не мог на это смотреть. Тем более, что его знакомые священники начинали над ним слегка посмеиваться...Да что там посмеиваться, заглянем правде в глаза - они открыто ржали над ним, постоянно показывая в его сторону пальцами и называли ЛОХОМ и подкаблучником. По правде говоря, они были совсем недалеки от истины. Но последний каплей его (Самуила) терпения стал один весенний день, когда, придя с работы домой, он увидел сложенные в коридоре рулоны линолеума и жену. Зульфия стояла на табуретке и обдирала со стены остатки обоев, сложенных тут же, возле порога.

- Они ведь действительно нуждаются... - проговорила она, заметив мужа, который уже был совсем не далёк от истерики...
...Задумавшись о делах дней давно минувших, Шварц чуть было не проехал мимо жалкой лачуги, в которой жила, да какое там жила, существовала, а точнее говоря – доживала его бывшая жёнушка, которая год назад умудрилась загнать их шикарный особняк.

Резко затормозив и услышав, ставший уже привычным, визг тормозов машин, идущих позади, он услышал грязную ругань, самыми невинными фразами которой были: "Мурло!", "Педик!", "Чтоб ты сдох!!!", "Мразь!" и, конечно же – "Ублюдок!"

"О, иностранец?!" - удивлённо подумал Самуил, услышав:

- Fuck!!! What a hell?!!!

Присутствовали также и другие, более интересные и красочные выражения, которые в наше тяжёлое и погрязшее в грешных деяниях время знает в изобилии каждый первоклассник. Это были банальные пожелания трагической кончины или же ампутации одной из самых важных частей тела, известную читателю как нос, а также всевозможные и поражающие своим разнообразием и знанием анатомических особенностей фразы, даже не имеющие ничего общего со случившимся, но тем не менее очень метко характеризующие всю его родню по восьмое колено.

- Горе вам, необрезанные!!! – со злобной религиозностью в голосе прокричал, выглянув из-за заплёванного бокового стекла, вслед удаляющимся негодяям Шварц. Он вышел из машины и, убедившись, что обидчики удалились на безопасное расстояние, во весь голос заорал одно из самых страшных в своём лексиконе ругательств:

- Еретикииииии!!!

Зайдя во двор высоченного дома, рядом с которым располагалась хибара его "бывшей", Самуил заметил, что его "гордость и опора" ведёт светскую беседу с одним из своих сверстников. Шварц не отличался отменным слухом, но некоторые части оживлённой беседы этих двух мелких, но уже джентльменов, всё же долетали до его заплывшего жиром и серой уха:

- ...мать!!! – донёсся обрывок фразы, брошенной оппонентом его сына.

- Шо ты сказал аб маей маме? – вопросительно взглянул в глаза сверстника своими раскосыми разноцветными глазёнками Дуб, пустив слюну.

"А я и забыл, какой он у меня недалёкий!" - с умилением подумал Самуил и продолжил следить за диалогом этих сопливых малолеток.

- Я сказал, говно, что маму твою я и ещё пол..., да что там пол - весь город пир.. – оставшийся обрывок фразы Самуилу не удалось услышать по причине дикого грохота, который издавала внезапно невесть откуда появившаяся машина марки "Мусоровоз 02", начавшая шумно поднимать металлические контейнеры с отходами прямо возле него.

Чудовищными, нечеловеческими усилиями напрягая слух, Самуилу всё же удалось разобрать ещё некоторые слова, произносимые Дубом Самуиловичем – его сыном, так как он находился намного ближе собеседника, речей которого Шварцу не представлялось возможным уловить.

- Да гонишь ты! – обиженно просипел Дуб, явно не соглашаясь с мнением оппонента.

- Клык даю! ...я ...как заса... - еле слышно доносилось со стороны сверстника.

- Дважды?! – удивлённо воскликнул Дуб, и добавил уже с явной заинтересованностью, - В каких таких позах?..

Рёв машины, всё ещё опустошающей контейнеры, усилился ещё больше и Самуил, уже совершенно не улавливая слов в бурных дебатах парней, отправился в сторону хибары, стоявшей неподалёку. Он размышлял, сильно ли изменилась Зульфия со времени его последнего визита. Дойдя до ветхого строения, Самуил заметил на двери царапины, сделанные чьим-то корявым ногтём: "Не биспакоять!"

- Я, конечно, в университетах не кончал, - начал он, открывая хлипкую дверь, - но по-моему слово беспо... - внезапно остановившись, он так и остался стоять на месте с отпавшей челюстью и вылупленными глазами...

- Ты хто?! – срывающимся голосом, похожим на вопль шлюхи, вскрикнул священник, чувствуя, что ещё немного и он потеряет сознание от увиденного.

- А! Мушенёк! – радостно прошепелявило сквозь десяток дырок в чёрных зубах лысо-плешивое существо, сидящее на голом полу и жующее нечто похожее на сильно протухшую крысиную тушку.

- Зульфия?! – воскликнул хриплым, срывающимся голосом Самуил, заметив, как один из ногтей этого ужасного существа слез с пальца и упал вниз.

- Я, Шамуилуфка, я! – прокряхтело существо, бывшее некогда его супругой, выплюнув зуб и изобразив на лице, если ЭТО можно было назвать лицом, некое жалкое подобие улыбки. У Самуила вдруг начал дёргаться правый глаз и отнялась левая нога.

Напряжение, достигшее запредельного уровня, ослабил Дуб, ворвавшийся в помещение, где разыгрывалась эта душераздирающая трагедия, со словами:

- Круто, пупсик, круто! – у его друга имелся видик и Остин Пауэрс был его любимым героем.

- Привет, недоносок! – небрежно бросил отец сыну.

- Здорово, отец! – воскликнул явно обрадованный встречей мальчуган, пустив по подбородку слюни и сопли. Это было несколько неестественно, так как "малышу" недавно исполнилось двадцать два...
- Не называй меня отцом, ты, выродок отмороженный, взревел Самуил на сына и, мощно впендюрив ему ногой по почкам, плюнул в лицо, - Ибо написано:

                "...и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах..." (Евангелие от Матфея гл.23 ст.9)†

- Клеймом клейми недоделков!!! – злобно выкрикнул Дуб и, хромая, быстро убрался прочь (он отлично знал, что в дни, когда отца переклинивает, лучше держаться от него подальше, и что-то ему подсказывало, что сегодня именно такой день).

- Я тебе сейчас покажу недоделков, ублюдочное отродье! – выкрикнул вдогонку Самуил, но предпочёл остаться на месте, решив, видимо, что отцовский долг в отношении сына он выполнил с лихвой.

Самуил стоял посреди загаженного помещения, назвать которое квартирой не повернулся бы язык даже у самого весёлого юмориста, и до него постепенно доходила абсурдность нахождения в этих казематах служителя господа.

- Какого хрена я здесь делаю?! – вдруг воскликнул он и, смачно харкнув на пол, повернулся к выходу. Он уже жалел о своём глупом поступке.

Но в последний момент прикосновение дрожащей руки к его лакированным, подарочным ботинкам, заставило его обернуться.

- Что!!! – выкрикнул Шварц с отвращением, глядя на распластавшееся на полу тело. Его передёрнуло при мысли о том, что когда-то он, Самуил Израилевич Шварц, клялся пройти с ней, Зульфиёй Абдурахмановной Иудой, всю жизнь рука об руку вместе, в бедности и богатстве, болезни и здравии, богатстве и...

- Денег тай!!! – вдруг весьма покрепчавшим голосом потребовала Зульфия.

- Покайся, грешница! – снисходительно сказал Самуил, чтобы хоть что-то сказать, так как чувствовал, что если будет молчать, то не скоро выберется из этой передряги.

- Сына пошалей, ирод! – взмолилась она – Везь галотный и халотный ходит, при жифом то оцце!

- Образумься!:

                "...Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды?.." (Евангелие от Матфея гл.6 ст.25)† - гадливо морщась, произнёс Шварц.

- Но весь помгёт ше! – прошепелявило существо, отделяя от облезлой головы клок спутанных волос, - Не сегодня, так завтра...
- Что ты говоришь?! А не слышала ли ты, боговерная дрянь, стих тридцать четвёртый шестой главы от Матфея? Так вот послушай! – безжалостно закричал Самуил:

                "...Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет

                заботиться о своём: довольно для каждого дня своей заботы..." (Евангелие от Матфеягл.6,ст.34)† Во как!

Рявкнув последнее, Шварц брезгливо оттолкнул от себя носком ботинка лысую бабу, "нечаянно" угодив ей прямо в темя, и вышел во двор, где его обдало тёплым ветерком. Он почти не слышал доносившихся из халупы хрипов Зульфии...


                Глава 11

                "Срань"

Сев в машину и повернув ключ, наш герой, под привычные вопли: "Твою мать!" и "Куда прёшь!!??" - выехал на шоссе. Вспомнив, что после последенего "сонного" проишествия с епископом навряд ли может считать себя работающим человеком, Самуил свернул в сторону трущёб к одному старому доброму приятелю, то ли Гера, то ли Доза была его фамилия. "Нужно же когда-то расслабляться!" - думал Шварц, петляя по тёмным вечерним закоулкам.

К счастью Самуила, его друг-мексиканец Гера Миндоза оказался дома. Благодаря сему счастливому стечению обстоятельств, домой Сёма ехал уже с двумя килограммами отборного героина и мешком не менее отборной маковой соломки на заднем сидении Bugatti. Он набрал такое количество добра не столько из-за врождённой жадности, сколько из-за смутной мысли, терзавшей его сознание: "А не "стукнуть" ли на Геру Миндозу в надлежащие органы правопорядка?..."
Оказавшись в родных стенах, Самуил достал любимую позолоченную зажигалку Zippo и ложку. Через минуту нашёлся и шприц, который валялся в запыленном и затянутом зловещей паутиной углу. Ширнув по венам мутноватую жидкость, Самуил, измотанный, аки пчела, лёг спать. "Что характерно, - думал он, засыпая, - от ширева глюки как-то покачественнее будут, чем от клея: ходят себе тихо, ничего не бьют, не грубят, членом в тебя не тычут... Не то что эти грубые и невоспитанные карлики, которые так и норовят что-нибудь сотворить"... - и улыбнулся.

- Чё лыбишся, волосатый а****л?!! – услышал он вызывающий голос одного из " добрых глюков", но не стал отвечать, ему хотелось только одного – уснуть...
Его разбудил резкий и очень наглый звонок телефона. Ненавистная тёща никогда не давала ему выспаться... Самуил сел, поболтал из стороны в сторону раскалывающейся головой и, ощутив в ушах звук бьющегося хрусталя, подумал: "Хорошо вставила эта дрянь!" - глядя на валяющийся на полу грязный шприц.

Подняв трубку, Сёма чуть слышно просипел:

- Ал-л…эуо йё..

- Что!!!? – раздался в трубке знакомый до боли голос Зюзикова.

- Чё надо?! - с облегчением рявкнул Шварц, прочистив горло.

- Вообще-то, - интеллигентно ответил Исаак Яковлевич, - Это тебе надо, понял?! – и добавил чуть слышно, как бы про себя; - Вот коз-зёл!..

- Я всё слышал, - угрожающе предупредил Самуил, понемногу приходя в себя.

- А мне насрать!!! Понял?! Ты, дебил обдолбаный! – взревел пребывавший явно не в лучшем настроении Зюзиков.

- Закрой пасть, тварь! Ты чё, бык что ли? – не менее громко ответил Сёма, - Я между прочим отдыхаю!

- Между прочим – все мы дрочим! – парировал Исаак Яковлевич – А работать кто за тебя будет? Папа Римский что ли, так ему это нахрен сдалось!

- А вот о Бате не надо! – предупреждающе прошипел Самуил Израилевич.

- Чтобы через два часа был как огурец! И на работе! Время пошло! Коз-зёл... - грозно рявкнул Зюзиков и в трубке послышались короткие, но очень мелодичные гудки.

- Сам дурак! – крикнул в трубку Самуил и швырнул телефон в угол, в непонятках уставившись на зеркало. Через пять минут созерцания своих гениталий в отражении, он опустил глаза на свой исполинский живот и, не увидев ничего кроме самого живота, произнёс:

- Да... Зеркальная болезнь – это серьёзно...

Чтобы хоть как-то успокоить не по годам расшатанные нервы, Самуил взял пульт и включил телевизор.

- ...рите передачу "Ужасы джунглей" - голосом человека, выигравшего по билету за две копейки миллион долларов, прогорланил с экрана молодой человек в очках (стоит отметить, что очки эти шли ему как намордник жабе), - Тема нашего сегодняшнего шоу "Тараканы!!!", леденящим душу голосом поведал очкарик, так, как будто объявлял о начале ядерной войны или засилии верующих на планете Земля. – Эти безобидные на первый взгляд насекомые зачастую становятся причиной невообрази...
- Трепло!! – злобно прошипел Самуил, размазывая пальцем ноги по паркету одно из "этих безобидных на первый взгляд насекомых". Впрочем, на второй и третий взгляды они ничуть не становились менее безобидными, - и переключил канал.

- ...Кинофил крезикшн представляет! – взвыл чахоточный голос, - Фильм культово-пультового режиссёра Стива Педрилкина "Угроза Земле"!!!

В кадре появился мерзопакостного вида пришелец, который нагло и с явной угрозой направил некое подобие пистолета "ТТ" прямо в центр экрана и, обречённо промямлив нечто вроде "Тушите свет!", нажал на курок. Экран телевизора моргнул и погас... Нет, не из-за паскудника-пришельца с "Тульским Токаревым", а из-за самого Самуила, который со словами:

                "...Моисей убежал и сделался пришельцем в земле Мадиамской..." ()† - вырубил напрягающую и без того слабые мозги технику.

Злость на зарвавшегося коллегу никак не хотела отпускать.
- Придётся поехать в храм и надрать-таки задницу этому чамару – Зюзикову! – вслух подумал Сёма и, наконец, поднял с кровати жирный зад.

Но решив поехать на машине он оказался слишком оптимистично настроеным попом. Подойдя к своей красотке он увидел то, что разозлило ещё пуще прежнего и заставило рявкнуть дурным голосом:
- Срань господня!
- Определённо, срань! – согласился внутренний голос, - Но вот Господня ли?... не факт.
 Какая-то тварь пробила две покрышки и насрала через разбитое вдребезги лобовое стекло прямо на сиденье водителя. О таких мелочах, как отсутствие руля, стереосистемы и аккумулятора Самуил даже и думать не хотел. Он тупо стоял и в душе горько оплакивал свою судьбу. Но стоять слишком долго он не мог - пузо весило не мало( всё этот Ньютон!) и Сёме пришлось-таки продвигаться к остановке.


                Глава 12

                "Разборка"

Самуил конечно же мог вызвать любимое такси по "666", но в силу врождённой национальной черты характера – скупости, решил добираться общественным транспортом.

С превеликим трудом дождавшись на холодной и замызганной остановке нужного троллейбуса №13, он вошёл в салон и шмякнулся на одно из пустующих мест, даже и не подозревая, как сильно ему повезло. (Ещё бы! Найти свободное место в утреннем троллейбусе также нереально, как иголку от шприца в мусорном контейнере). Проехав около тринадцати остановок, он услышал скрежещущий старый, гадкий до колик в животе голос:

- Молодой человек, а вам не кажется, что вы что-то должны сделать, причём уже давно?

- Нет! – злобно ответил Самуил так громко, что люди стали оборачиваться, но слегка поразмыслив, встрепенулся и, быстро вскочив с сиденья, осенил старуху крестным знамением:

- Аминь! Дитя моё! Да благословит тебя всемогущий Господь!
 "Как эта старая кляча узнала, где я работаю?" - глядя на пакет, в который запихнул церковный балахон подумал Шварц, "Хрен её знает!"

- Сволочь! Ничтожество!!! – возопила вдруг старуха, явно не ожидавшая такого поворота событий, сотрясаясь всем телом, в объёме которому уступало даже безбожно жирное тело Самуила.

- Нет, ну вы слышали его?! Каков нахал!! – обратилась она к окружающим пассажирам, которые к несчастью Самуила стояли...

...Выброшенный из троллейбуса священник встал, выплюнул грязь и обтряхнул джинсы, на одном из задних карманов которых достаточно хорошо был виден отпечаток вражеского каблука. Пакет с "причиндалами" лежал в грязи в метре от Сёмы. Он выбрался из грязной лужи и, взяв в руки пакет, решил надеть рясу поверх шмоток, которые очень уж запачкались. Проделав это, священнослужитель огляделся и понял, что до храма "Кто больше?" осталось совсем немного. Пришлось продолжить свой путь пешком. Все знали, что Шварц ненавидит ходить, но он теперь знал и то, что ещё парочка таких старушек и расстояние между ним и гробом сойдёт на нет, а этого, естественно, не хотелось.

Он совсем не был суеверным, и девятнадцатая по счёту чёрная кошка, перебежавшая ему дорогу по пути к храму и зверски убитая без малейшего укола совести, ни капли не повлияла на отличное настроение. Оптимисты - народ матёрый.

Войдя в храм, а точнее ввалившись в него ногами вперёд, Самуил скромно заметил во всю глотку:

- А вот и я!

Постояв немного на месте и подумав, что в храме скорее всего никого нет, Израилевич слил лишнюю жидкость своего организма на икону пресвятой девы Марии и прошёл в помещение, в котором совсем ещё недавно вёл достаточно светскую, по его мнению, беседу с епископом. По дороге поп наткнулся на ползающего по полу Зюзикова, который собирал мелочь, обронённую незадолго до появления Самуила. Эту мелочь (аж 18 копеек!) он получил в качестве сдачи от покупки блока дешёвых библейских книжонок на древнееврейском языке.

"Вот жидюга!!" - пронеслось в голове Самуила, но он сдержался, вспомнив, что и сам не очень-то отличается, а точнее – совсем не отличается.

- Привет, вафёл! – радостно поприветствовал Шварца Зюзиков, очевидно напрочь забыв о недавнем разговоре, и снова стал раком, дабы продолжить своё занятие.

- Это тебе за козла! – прошипел отсидевший не один год на киче Самуил, изо всей мочи засадив коленом по раззявленой пасти, всё ещё лыбящегося Исаака. Он добавил ещё несколько ударов пыром по лицу корчащегося Зюзикова и рявкнул:

- Если кто спросит, скажешь, мол, слишком усердно молился и приложился пару раз с размаху лицом о пол! Всосал?! – в ответ раздалось лишь неопределённое бульканье из глотки Исаака Яковлевича, который истекал кровью похлеще, чем Иисус Христос в процессе распятия.

- Спрашиваю в последний раз! – разъярённо орал Самуил, одевая на руку шипованный кастет, который он носил всегда с собой, исключительно в целях самообороны. – Ты меня понял??! – и плюнул на извивающуюся у его ног тушу.

- Да, – вывел окровавленным пальцем на стене храма Зюзиков, готовый в данный момент на всё, лишь бы выжить.

- То-то же, Исаак, то-то же! – прошептал удовлетворённый Шварц и, спрятав кастет в карман, удалился со словами: - Ладно, живи пока, вша тифозная..
"А ведь вот прикол! – размышлял по дороге довольный собой Самуил, - Ведь если бы этот рахит не стоял в такой экстремальной позе, я бы наверное и не вспомнил об утреннем разговоре...". Не повезло мужику - удача, как известно, дело такое.
- Сам напросился! – выкрикнул он просто для того, чтобы что-нибудь сказать и побрёл далее, уже не обращая внимания на ползающего Зюзикова.

                Глава 13

                "Дерьмо случается" или "М-оо-ё-ё!"

Самуил вышел в центр храма и застал отца Ибрагима, любующегося чудесной мозаикой, иконами, живописными фресками, которые восхищали своим великолепием и величественностью не одно поколение прихожан.

- Сколько можно пялиться на эту безвкусную, отвратительную мазню на стенах! – обратился Шварц к Ибрагиму, - Давно бы пора закрасить эту божественную хрень чёрной краской. Я бы так и сделал, но вот только эти верующие выродки не поймут. Нет! Ну это же надо, умудриться испоганить и засрать все стены!

- Слушай, Самуил, - задумчиво проговорил Ибрагим, - У меня иногда возникает странное чувство... в общем у меня к тебе только один вопрос - а не сволочь ли ты?

- Вопрос конечно интересный... - начал Самуил Израилевич, задумавшись, - Но скорее риторический... А вот мазню я бы всё-таки закрасил.

- Ну.. – протянул Ибрагим

Но Сёма, заметив, что собеседник явно хочет поспорить с его мнением, тактично перебил Ибрагима, закрыв оппоненту рот, и задал один из безпробойных вопросов, которые зачастую спасали его в таких спорных ситуациях:

- А может, водки?

При слове "водка" глаза у Ибрагима стали нездорово блестеть и руки мелко задолжали.

- Я, конечно, не алкоголик, - начал было он, - Но не откажусь, в смысле, а почему бы и нет?

- Ну, что поделать – нет, так нет, на нет и суда нет... - лукаво произнёс Самуил, делая вид, что собирается уйти.

- ДАВАЙ!!! – бешено заорал Ибрагим, хватая Сёму за грудки уже заметно трясущимися руками, и заплакал, как девочка, лишённая невинности папой в возрасте 10 лет.

- Пошли! – рявкнул Самуил, выгребая из урны для пожертвований последние купюры. "Совсем охренели эти жиды-прихожане! Неужели они думают, что мы так качественно пудрим им мозги по доброте душевной?" - и, захватив истекающего слюной Ибрагима, отбыл в направлении вино-водочного магазина.

- Водки? Как обычно? – будничным тоном без тени эмоций спросила продавщица Груня, чуть завидя ставших уже постоянными посетителей.

- Нет,****ь, святой водички! – передразнил её Самуил и добавил ангельским голосом: - Говно вопрос! Конечно водки!

- Да!!! – заорал Ибрагим бешено вращая глазами, - Много, очень много водки!!!!

- Сколько бутылок? – осведомилась продавщица, удивлённо глядя на кренделя, выписываемые возбуждённым до крайности отцом Ибрагимом.

- Бутылок? – вылупился на неё тот, - каких бутылок? Ящик!!! – прыгая от радости горланил Ибрагим в предвкушении новой попойки, - Нет, два! Три! Четыре ящика!!!

Поспешно выставив на витрину требуемый товар, Груня резко отпрянула в сторону, так как Ибрагим с безумными глазами обхватил ящики и заорал:

- Моё!!! Всё моё!!! Никому не дам! Сам всё выжру!!! Гады!!! Сволочи!!! Хрена вам всем!!!

Вдруг, увидев на полках остатки спиртного, Ибрагим уставился на продавщицу, которая уже совсем ничего не понимала:

- Ещё!!! – произнёс он вдруг совсем севшим, охрипшим и от этого ещё более жутким голосом. Самуил, уже всерьёз опасающийся за психическое здоровье товарища, и не менее всерьёз жалеющий о своём необдуманном предложении, осторожно, но веско заявил:

- Ибрагим, образумься! Господь с тобой! Водка – это яд, приносящий лишь лишения и беды! Она негативно сказывается на всех без исключения органах и системах, а мы и так уже взяли слишком много. Нам столько всё равно никогда не выпить. Может быть... хватит?

- Что?!!! – взревел Ибрагим и ударил ногой по батарее.

- Да нет, нет, ничего... - запищал предусмотрительно забившийся в угол Самуил, - Это я так, пошутил. Да я и сам считаю, что чем больше, тем лучше. Правда! Богом клянусь! – и набожно перекрестился.

Пока Груня ходила туда-сюда с ящиками, полными живительного напитка, а Самуил отсчитывал последние гроши на оплату того бешеного количества водки, которое оказалось на магазинном складе, Ибрагим ходил взад-вперёд, оскалабившись и издавая урчащие звуки – он охранял добычу. За время погрузки он чуть не загрыз одного из грузчиков, пытавшегося прикарманить бутыль "Столичной". Благодаря героическим усилиям персонала магазина, работника удалось-таки вырвать из пасти неотвратимой гибели – Ибрагима. Плстрадавшему повезло неимоверно. Он отделался лёгким, кистью правой руки и множественными переломами и рваными ранами по всему телу. Страшно подумать, что могло бы с ним случиться, не подоспей помощь вовремя...

После доставки "трофея" в храм (понадобилось три магазинных фуры и маленькая, магазинная же, тележка), Ибрагим несколько раз пересчитал количество привезённых ящиков и перетащил всё это добро в один из самых дальних и мрачных углов храма. Он взобрался на вершину образовавшейся таким образом горы и засел там, зорко следя за происходящими вокруг событиями. Надо отметить, что это отнюдь не мешало ему выжирать водку с неимоверной скоростью – порядка двух-трёх бутылок в минуту.

При каждой попытке подойти к границе его владений, он начинал дико рыгать и истекать слюной, а иногда и бросался на самоубийцу, который отваживался к нему подойти. Это стоило нескольким отцам ушей и пальцев.

- Совсем одичал... - шептал Самуил сам себе, - Д-да... дела...

Посоветовавшись, священники решили разойтись по домам, оставив одного, а лучше двух из них (одного озверевшему Ибрагиму не составило бы ни малейшего труда пустить на фарш, да... в принципе – и двоих тоже, но вдвоём всё же было как-то веселее) охранять храм. Этими двоими счастливчиками оказались братья-близнецы, пришедшие в храм совсем недавно, а потому готовые на любую авантюру ради благословения Божьего. Конечно, они не сразу согласились остаться (ещё бы!), но несколько ударов по печени и переломанные ноги не оставили им выбора...
Кое как добравшись до дома, Самуил решил лечь спать. Но как только он прилёг на свою "койку", с улицы донёсся смех шпаны и громкие звуки музыки, очевидно из магнитофона.

- Дерьмо случается! – вырывалось из колонок, - Дерьмо случается!

Первым, самым сильным желанием Шварца было подорваться и навалять этим полуночникам, дабы впредь они не мешали благовоспитанным священнослужителям почивать после тяжёлого, праведного труда. Но, подумав как следует, Самуил остался лежать в постели.

- Есть в мире вещи, с которыми грешно спорить! – вслух высказался он, - Ведь то, что сегодня случилось с бедным Ибрагимом нельзя никак по-другому объяснить, кроме как: "Дерьмо случается!" - и мгновенно уснул...

Придя на службу утром следующего дня и узнав от одного из чудом уцелевших братьев (другого так и не нашли) о судьбе Ибрагима, Самуил воспрял духом и пошёл в каморку, проведать этого алкоголика.

По словам оставшегося брата, он узнал, что Ибрагим выпил большую часть водки где-то около полуночи и, найдя какое-то неизвестно где расположенное тайное место, перетаскал остаток ящиков туда. Закопав ящики, вернулся назад в храм, где и остался на ночь.

- Брата , наверное, закопал где-то поблизости, - хныкал один из "сторожей" - Ведь он пополз по следу,  хотел выяснить, где Ибрагим спрятал водку...
- Дерьмо случается! – набожно заметил Самуил в утешение близнецу-одиночке, вспомнив вечерние голоса.

Походив некоторое время по храму, Самуил решился.

- Зайду, проведаю! – твёрдо сказал он себе, решив предпринять этот безусловно героический поступок.

- Самоубийца... - будничным тоном заметил внутренний голос и, зайдясь истерическим смехом, притих.

Но решение, которое принял Самуил, было окончательным и, как говорится, бесповоротным...

Он собрался с силами и направился прямиком к "спальне", из которой доносились попеременно то страшный храп, то миролюбивое посапывание, лишь изредка прерываемое короткими и не очень внятными вскриками вроде "Моё!" или "Дай!".

Приблизившись вплотную к двери и поняв, что отступать поздно, Шварц, предусмотрительно надев на голову кастрюлю, открыл дверь... Ничего не произошло. Он был по-прежнему жив и, что подозрительно, здоров. На кровати, скрутившись клубком, лежал Ибрагим. Он выглядел как-то уж слишком миролюбиво.

- Только бы выжить! – взмолился Самуил вслух и, подойдя к спящему священнику, что было сил гаркнул в сонное ухо: - Подъё-ё-ём!!!

Проснувшийся от дикого ора Ибрагим резко вскочил с кровати и, глядя на трясущегося под умывальником Самуила со смешно висящей на голове кастрюлей, спросил:

- Что это с вами, Самуил Израилевич?

- Да так... ничего, в принципе... - робко промямлил Сёма, не веря своим глазам, - Ты сам-то как, хорошо себя чувствуешь после вчерашнего-то...

- Вчерашнего.... - многозначительно протянул Ибрагим, - Гм, не знаю. А что вчера было?

- Да ничего, так, мелочь... - обрадованным голосом человека, чудом избежавшего смерти, ответил светящийся Самуил, чувствуя, что самое страшное уже позади, и по-геройски расправляя грудь, выбрался из-под рукомойника. Но кастрюлю снимать не стал; мало ли что... Бережёного, как говорят знающие люди, бог бережёт.

"Приятно видеть, - думал он – Что этот заёб прошёл для Ибрагима бесследно. Если верить его словам". А Самуил почему-то не то чтобы сомневался, но... В общем - не верил он этому выродку!!!!...

Ибрагим лениво подошёл к стене и начал справлять свою естественную нужду на угол.

- Ну... я... э-э... т-того это, пошёл? – внезапно осипшим голосом прошептал заикающийся Самуил, лихорадочно ощупывая пространство позади себя в поисках дверной ручки.

- Валяй! – беспечно ответил Ибрагим, продолжая своё важное дело.

Самуил, нащупавший наконец спасительную ручку, резко рванул дверь и пулей вылетел в коридор, спотыкаясь на ровном месте. Нет, с ним ничего такого не случилось, просто Ибрагим.... в общем, он отливал на угол как собака, стоя на четвереньках и отставив одну ногу...

                Глава 14

                "Судьба"

В тот же пасмурный вечер, когда случилось вышеупомянутое дерьмо, Самуил стоял перед толпой набожных прихожан. В этот мрачный во всех отношениях день ему выпал жребий петь песнопения на вечерней службе. Самуил стоял и, воя божественные псалмы, сидевшие уже в печёнках, и слушая галимую, нудную, одним словом – церковную музыку, думал о том, до какой же степени его достали эти тупые, бессмысленные рожи. "Барабаны бы сюда, и электруху..." - мечтательно думал священник, напевая между тем нечто типа: "Ибо вы согрешили! Покайтесь, грешники! Аминь-нь-нь!", или "О наша вина, наша великая вина! Хвала господу нашему Иисусу". Он выл всяческую божественную белиберду, даже не задумываясь над её содержанием, мысли его были очень далеки…

"Неужели эти гопники, а точнее их завешанные неимоверным количеством "лапши" ушные раковины никогда не слышали нормальной музыки вроде "pApA rOACh", "LinkinPark", ну "Rammstein" наконец! Неужели они никогда не пользуются электричеством, электрическими лампочками, не знают, что на Земле уже давно не XIV век и науке известны фонарики! Какой кайф они испытывают, ходя туда-сюда с оплывшими свечными огарками в руках, как какие-нибудь гоблины, подхватившие чумку! Что-то мне не верится, что этих дегенератов прёт эта..."

Из транса его вывел некий громкий посторонний звук, доносящийся из неизвестности. Он пришёл в себя и понял, что все взгляды обращены в его сторону, как будто он был без штанов. Установилась гнетущая тишина, в которой никто не произнёс ни единого звука.

                "...Весь народ возвратился в стан к Иисусу в Макед с миром,

                и никто из сынов Израилевых не пошевелил языком своим.." (Исх. 11:7 22 )† - всплыла в памяти Самуила цитата из жалкой книжонки. Где-то совсем недалеко продолжал трезвонить чей-то мобильник. "Это же надо! – подумал Шварц, гневно сжав кулаки, - Совсем уже охренели! В церковь – мобильник! Ну не сволочи ль, а?". Тут его внезапно поразила страшная догадка. Звонил ЕГО, САМУИЛА, мобильник! Лежавший в ЕГО, САМУИЛА, кармане!

С ужасом осознав всю безвыходность сложившейся ситуации, он обречённо задрал рясу, явив всем свои драные джинсы с надписью чуть ниже колена, которая гласила: "Переспим, крошка?"

"Пусть смотрят – думал Самуил, доставая из заднего кармана новенький "Эриксон", - Ведь после этого мне всё равно не быть уже священником..."
- Да, слушаю! – звонко раздался его раскатистый голос обречённого в гнетущей тишине храма "Кто больше?"

- Да! Да!... Я!??.... Вы серьёзно? – выражение лица Самуила менялось с каждой секундой разговора. Он на глазах оживал, становился всё веселее. Казалось, что он прямо таки помолодел и, что было совершенно невероятным – уменьшился в объёме.

- Вы уверены?!...Да нет, я-то как раз таки не против... Я даже «за»!... Хорошо!... Спасибо! Огромное вам, человеческое спасибо!!!... До скорого!... Пока!

Окончив беседу, Самуил спрятал мобилу в карман. Он с минуту стоял молча, глядя на удивлённую толпу. После чего, глядя им прямо в шокированные лица, прокричал:

- ЛОХИ!!! Ничтожества! Дебилы! Дегенераты!

Казалось, что он получал от этого неимоверное удовольствие, да что там скрывать, так оно и было. Он упивался счастьем, плюясь в обращённые к нему лица. Он вылавливал отдельных прихожан и с криком "Мразь!!!" или "Чмошник!!!" смачно харкал в их удивлённые рожи. Он пробивался к выходу, щедро раздавая пинки и удары по хрустящим рёбрам, вопя:

- Свершилось!!! И-и-и-х-х-а-а!!!Ебитесь теперь хоть конём!!!

Пробившись к выходу, Самуил повернулся к толпе прихожан и, гордо встретив недоумённые взгляды, крикнул:

- Счастливо оставаться! Верующие отморозки!!!

Метко харкнув в лицо одному из самых наглых прихожан, Самуил развернулся и, сорвав с себя надоевшую рясу, зашагал прочь. За его спиной толпа беспокойно зашевелилась, послышались громкие возбуждённые возгласы:

- Дебил!

- Придурок! ЛОХ – это судьба!!!

- А у парня-то крыша совсем, видать, того, протекла!

- Ещё бы! Так облажаться!

Откуда этим глупым верующим (что в принципе одно и то же) было знать, что только что, у них на глазах, Самуил Израилевич Шварц был произведён из рядового попа в епископы....

"Вы открыли мне глаза, тогда, во время нашей последней беседы - вспоминал по дороге домой слова Махмуддина Олигофреновича  Самуил, - И если вас не затруднит, я бы попросил вас занять мою должность в самое ближайшее время".

- Ещё бы! Меня не затруднит! Будь уверен, старый никчёмный пердун! Ни капли не затруднит... Да! ...Точно!

- Возможно, это и есть – судьба... - задумчиво пробормотал внутренний голос, но Самуил был слишком занят перевариванием нахлынувшего на него потока информации, чтобы слушать какого-то там "голоса"...…

На следующий день на дверях храма можно было заметить надпись, которая гласила:

                "Служба отменена в связи со знаменательным событием в жизни храма!".

                Глава 15

                "Пирушка"

К девяти часам вечера в помещении храма уже собралась довольно приличная толпа. Эта бурлящая и беспрестанно галдящая масса на девяносто пять процентов состояла из монахов, монашек, священников и других каст, имеющих хоть каким-нибудь боком отношение к религии. Было очень интересно наблюдать, как набожные монахи и монашки разбиваются по парам, заигрывая с представителями противоположного пола.

На импровизированную сцену, устроенную на возвышении перед иконостасом, выбежал запыхавшийся отец Никон. Публика уважала этого святошу, полное имя которого было Никон Никифорович ГОПНИКОВ, по кличке DJ "Попс", за его поистине виртуозную манеру игры на церковном органе, а также другие его хорошие качества:

- доброту;

- щедрость;

- сексуальность;

- неутомимость;

- невосприимчивость или иммунитет почти ко всем венерическим заболеваниям;

- красивую причёску;

- белые зубы;

- отличный синий "Porsсhe";

- дом в одном из престижных районов "Хренобля".

Он постучал по установленному микрофону и взглянул на толпу.

- Сегодня! – начал "Попс" набожно, - Мы собрались в этой обители Господа для вознесения мольбы...
Продолжить не дали полетевшие из толпы на сцену помидоры и огрызки от огурцов и яблок, а также несколько просроченных творожных сырков, один из которых шлёпнулся ему прямо на лицо.

- Что ты лепишь!? – донеслось из толпы, - Я веселиться пришёл или нытьё слушать?! Вот придурок...
- Парень дело говорит!! – поддержало его мнение ещё несколько человек, - Кончай чушь нести! Где веселье, "Попс"?!

- Ах, да! Извините! – смутился Никон и, набрав в грудь побольше воздуха, продолжил:

- Дамы и господа! Вечеринка в честь принятия сана епископа одним очень известным и уважаемым священником нашего храма, Самуилом Израилевичем Шварцем, начинается!!!

В ответ на его слова раздался дружный рёв толпы, явно одобрительный, хотя, прислушавшись повнимательнее, можно было услышать возгласы типа:

- Чтоб он сдох!

- ЛОХ!

- Да он же калич!!!

Никон-"Попс" дождался, пока рёв немного угаснет и, чуть не сорвав голос, бешено заорал:

- Танцуют все!!!

Он включил светомузыку и нажал наконец первые клавиши органа со словами:

- Давай, ребята!!

По залу прокатился вопль кайфующей толпы и началось веселье. Присутствующих колбасило до такой степени, что некоторых приходилось откачивать... Никон жарил по клавишам во всю прыть и музыка, издаваемая трубами органа, приводила в экстаз всё живое в храме.

В самый, как казалось собравшимся, разгар дискотеки двери храма широко распахнулись и в помещение твёрдым шагом епископа чинно вошёл сам виновник торжества – Самуил Израилевич Шварц. Все обернулись в его сторону. Музыка притихла. Установилась грозная, гнетущая, неопределённая тишина. Самуил прошествовал в центр храма. Толпа уважительно расступилась. Лишь откуда-то издалека донёсся вопль:

- Стрелять таких надо!!! – но все сделали вид, что ничего не слышали.

Самуил остановился, с хрустом повёл шеей в сторону и, поправив сползшую на лоб бандану ( - Клёвые берцы! – раздался между тем вопль из толпы), заорал, снимая заклёпаный кожаный плащ:

- Ну что, слабаки? Оторвёмся по-взрослому!!! А?!!

- Да!!! – заорала заведённая уже толпа.

- Эй! DJ "Попс"! – обратился новоиспечённый епископ в сторону "сцены": - Давай!!!Крути свою шарманку!!!!

Зазвучала музыка, и собравшиеся поняли - они серьёзно ошиблись, полагая что епископ Самуил появился в разгар веселья. Настоящее веселье только-только начинало набирать обороты и обещало, судя по всему, превратиться в нечто грандиозное. Самуил, с трудом протолкавшись к Никону через беснующуюся и колбасящуюся толпу, взобрался на сцену.

- Здорово, чёрт галимый! – приветливо гаркнул в самое ухо епископа Никон, так как иначе его просто не было бы слышно.

- Привет, бакланище! – аналогичным способом поприветствовал друга Самуил.

- Чего один, где братан? – недоумённо продолжал общение "Попс", не знающий о преждевременной кончине Авраама.

- Брат? Ну, понимаешь... Его того... Немного... Ну в общем закопали... - произнёс Самуил.

- Сочувствую! – дико проорал Никон, совсем не похожий на сочувствующего человека. Друзья немного помолчали, вслушиваясь в музыку.

- Ритма маловато! – профессионально заметил Шварц, уловив некоторую незавершённость в музыке, если то, что творил Никон с органом можно было назвать музыкой.

- Как знал, что ты заметишь! Как знал! – чуть не сорвав голос гаркнул Никон и сделал знак стоящим неподалёку охранникам.

- Это капец! – привычно пронеслось в голове у Самуила.

- Сюрприз!!! – хором заорали охранники, и прожекторы осветили угол, в коем до этого времени, никем не замеченный, сидел "Счастливчик" (так прозвали чудом уцелевшего близнеца, который как-то умудрился спастись от озверевшего Ибрагима), ноги его не срослись, но руки работали вполне исправно, а это очень немаловажная деталь, если учесть то, что сидел он за ударной установкой.

Пока "Счастливчик" и "Попс" задавали жару в неоновом свете храма, Самуил увидел, что это не единственный сюрприз сегодняшнего вечера. Из-за штор, на переднюю часть сцены на платформе выехали три, обхватившие шесты, монахини... Никон придвинул к себе микрофон и, хлопнув в ладони, проорал:

- А теперь.... Стриптиз!!!

- Д-д-да-а-а!!! – заорала вошедшая уже в транс толпа, - Ур-р-ра-а!!!

И монашки (подумать только – МОНАШКИ!!!) начали медленно но верно обнажать свои совсем не по-монашески шикарные тела, ритмично двигаясь в такт музыке, наплывавшей, казалось, со всех сторон.

- Класс! – одобрил эту божественно-шикарную шалость епископ Самуил и, почувствовав нужду, отправился облегчиться в, благо находящийся неподалёку, туалет. Он конечно мог по старой доброй привычке слить на икону, но, стыдно признаться, стеснялся. Ведь он не знал, как отреагирует на эту проделку религиозная челядь, собравшаяся в храме.

Тем не менее, как Самуил не боялся, на икону Девы Марии ему всё же пришлось оправиться под покровительственные крики толпы. Так как туалет оказался занят юной, но уже чрезвычайно сексапильной монашкой и не менее юным отроком, которые, как можно догадаться, занимались отнюдь не чтением избранных глав святого писания. Причём, если судить по доносившимся из-за двери громким постанываниям, они занимались этим совсем не по-детски... Самуил не стал прерывать их, мягко говоря, небогоугодное занятие, и, немного полюбовавшись видами, открывающимися через замочную скважину, вышел.

Уже возвращаясь назад по мрачному, воняющему нечистотами коридору, направляясь в гущу толпящихся недоделков, Самуил внезапно споткнулся о лежащее поперёк прохода синее тело, в руке которого торчал грязный шприц с остатками до боли знакомой Самуилу мутной жижи. Он сильно пнул синюшнее тело ногой и грязно выругался. Но тело вопреки ожиданиям Шварца зашевелилось (!!!) и издало какие-то непонятные звуки(!!!). Епископ просто обомлел. Но, немного погодя, нашёл в себе силы заметить:

- Сходил бы ты, браток, в медпункт, а то малость на покойничка смахиваешь...
- Не дожжёшся! – вполне внятно, но с трудом выговорил "синий" и обрубился.

- Ну, как знаешь! – сказал Самуил и вышел в зал, где поистине царило веселье. Колбасились все без исключения, даже иконы, казалось, смотрелись как-то по-особому. Самуил с ужасом словил себя на мысли, что не хочет уже их сжечь. Всё вокруг захлёстывало веселье и эмоции. Из бушующей толпы то и дело доносились вопли:

- Я тащусь!

- Да-а!

- Давай! Давай!

- Ещё-ё!!!

Эти вопли напомнили епископу звуки, которые он совсем недавно слышал в сортире.

"Веселье идёт полным ходом! - подумал Самуил. – Такого я не видел даже в те времена, когда подрабатывал в мусульманской мечети..."

- О-о! Д-д-да-а! – томно донеслось тем временем из толпы, и на сцену полетели кружевные женские трусики. Присмотревшись как следует, он заметил опытным глазом, что этих самых трусиков на сцене скопилось уже около двух-трёх десятков. С удивлением новоиспеченный епископ обнаружил и несколько пар мужских "семейников".

- Не слабо! – выдохнул епископ и, взглянув вниз, рявкнул, уже не в первый раз: - Лежать, малыш!!!

Он начал пробираться наружу через толпу разгорячённых потных тел. По дороге столкнулся с одной из недавно танцевавших стриптиз монашек, которая расхаживала по храму. Из одежды на ней не было абсолютно ничего, если не считать подноса с выпивкой, которой естественно являлась водка. Но помост с шестами отнюдь не оказался пустым, на него то и дело взбирались самые отважные и развратные монашки из числа танцующих и устраивали стриптиз снова. Хотя нет. Назвать то, что они вытворяли рядом с пилонами стриптизом было бы слишком просто. Это был настоящий разврат. Самуил уже догадывался, что скоро за ними полезут и разгорячённые монахи...
Епископ Самуил пробивался через толпу и думал: "Веселятся, радуются.... Сразу видно – ещё не знают, что случилось..."

Он вышел никем не замеченный (всем было уже не до него) и медленно поплёлся домой, оставляя всё большее и большее расстояние между собой и веселящимися людьми, не знающими, что три часа назад их храм был проигран... проигран в карты.

"Я ведь не знал, что так получится! - пытался мысленно оправдаться Самуил, - Действительно не знал!".

Он рад бы был повернуть время назад, но было уже поздно. Он вспоминал, как недавно, поговорив с экс-епископом о своём новом назначении имел глупость ляпнуть:

- А не перекинуться ли нам в картишки?!

- Ясно как день! Играем! – ответил "бывший" с готовностью. И Самуил продув за какой-нибудь час всю свою наличку, поставил на кон храм. "Экс-епископа можно понять! – размышлял Сёма, - Надо же ему каким-то образом обеспечить свою старость.."

Конечно этот проигрыш не сильно ударил по бюджету Шварца, ведь, будучи новым епископом, он теперь владел не менее чем шестью подобными заведениями, но всё же этот храм был ему особенно дорог. Дорог как память. Ведь именно в этих стенах он встретил своего лучшего теперь друга – Папу Римского, в этих стенах совершил свою первую службу. Именно в этом храме он понял главное:

Бога – нет!

Размышляя об этом, он – епископ Самуил I, шёл в направлении своего коттеджа. Ему нужно было как следует отдохнуть, ведь утром ждала работа. Работа епископа. А это налагало какую-никакую, но всё-таки ответственность. Он добрался до дома далеко за полночь и с тяжёлым сердцем лёг в постель. Шварц очень долго не мог уснуть..... сильно  кусали клопы.

                Глава 16
                "Воистину!"

Утром, сразу после тёщи, позвонил один из верующих выродков. Он позвонил епископу Самуилу I дабы поведать захватывающую историю божественного исцеления:

- ...Чтобы унять боль в голове, я выпил две таблетки аспирина, после чего непрестанно молился в течение пятнадцати минут, щедро вознося хвалы Господу и моля его об исцелении. Я постоянно кланялся иконам и осенял себя крестными знамениями. Окончив молитву, я ощутил, что головная боль прошла бесследно. Она прошла, ибо я искренне уверовал. Вот уж поистине – безгранична сила Господня!.... Правда боль вернулась спустя четыре с половиной часа..... Но это ничуть не поколебало мою веру. Ибо я понял, что недостаточно восхвалял силы небесные. Правда, ваше преосвященство?

- Воистину! – гаркнул в динамик сонный епископ и опустил трубку.

- Вот уж эти ублюдки прихожане! Никогда поспать вволю не дадут! – недовольно пробурчал Самуил себе под нос и подумал: "Интересно, а сколько длится действие аспирина?"

- Наверняка ровно четыре с половиной часа! – коварно рявкнул внутренний голос, с которым Самуилу всегда было трудно спорить.
Приведя себя в, скорее менее, чем более, божеский вид, новоиспечённый епископ решил, что было бы неплохо осмотреть новое рабочее место и вышел из дома.

Оказавшись на новом месте, Самуил осмотрел кабинет, сел на удобное кожаное кресло и пролистал, а точнее – детально изучил пару номеров "Плейбоя", оказавшихся у него на рабочем столе и, закурив сигару, подумал, что ему определённо нравится эта работа. Он нажал кнопку селектора и вызвал к себе секретаршу, которая только сегодня вышла на работу после отпуска и ещё не знала, что на посту епископа произошли серьёзные изменения.

"Интересно, - думал Самуил I, ожидая секретаршу, - Как она выглядит..."

Дверь с грохотом распахнулась и на пороге появилась ОНА – в чём мать родила, если не считать ковбойских сапог со шпорами и хлыста в правой руке. Она выглядела, мягко говоря, великолепно. Секретарша широко расставила шикарные ноги и томно прошептала:

- Хочешь со мной... почитать утреннюю молитву?

Но заметив в кресле епископа чужого человека, она явно смутилась и, зардевшись, уставилась невинными глазками на незнакомца. После некоторого колебания "ковбойша" виновато опустила свою красивую, пожалуй даже шикарную головку и прошептала:

- Извините....
- За что? – пытаясь захлопнуть отпавшую до колен челюсть, выдавил искренне удивлённый Самуил, подумав: "А епископ-то был вовсе не таким уж набожным лишенцем, каким все его считали, он был просто.. просто...."

- Двуличной скотиной!!! – подсказал внутренний голос, пуская слюну.

- Точно! – воскликнул Самуил и добавил, похотливо облизываясь, обращаясь уже к секретарше:

- Так как насчёт поговорить?... То есть почитать...
- Я, конечно, не топ-модель, но я умею кое-... - смутилась девушка, но Самуил деликатно её перебил:

- Смотря на тебя, детка, я понимаю, что Клаудия Шифер – сопливая школьница, да и Памела – добавил он, подумав, - отсасывает, не сплёвывая...


- Воистину! Жизнь епископа мне по душе... - разговаривал Самуил сам с собой, сидя в буфете и уплетая бесплатный, а точнее – халявный обед.

- Ещё бы! – мечтательно откликнулся внутренний голос. И уже более обыденным тоном добавил:

- Ширинку застегни, к..каз-з-занова!

                Глава 17

                "Кто пойдёт за водкой?"

Прошло пять лет....
За это время в религиозных кругах произошли некоторые изменения. В моду снова вошли средневековые индульгенции... Всё большим престижем среди священнослужителей пользовался прихоремонт (ремонт силами верующих прихожан, причём за их же средства...)

- Воистину! Хорошо быть Папой Римским! – думал Самуил I, стоя перед собравшимися священниками в одном из помещений храма Господнего.

- Я что, похож на педика?!! – гневно рявкнул он на вбежавшего попа, кинувшегося было целовать его руку со словами "ваше высокопреосвященство", и получившего мощный удар в челюсть. – Ты что, видишь здесь репортёров или прихожан, чтоб они все передохли!?

Услышав возглас одного из старослужащих:

- Он ещё новенький, ваше преосвященство, - И другого: - Не горячись, Батя, - он загадочно улыбнулся и, обернувшись к толпе, задал вопрос, на который заранее знал ответ:

- Так кто идёт за водкой?...




Все персонажи и ситуации вымышлены, любое сходство с реальными людьми и событиями случайно, хотя и не исключено...
***

" Если же ПОСЛЕ СЕГО пойдёте против Меня и не захотите слушать Меня, то Я прибавлю вам ударов всемеро за грехи ваши"

***

" Сын мой! Если ты примешь слова мои и сохранишь при себе заповеди мои, Так что ухо твоё сделаешь внимательным к мудрости, и наклонишь сердце твоё к размышлению; Если будешь призывать знание и взывать к разуму; Если будешь искать его, как серебро, и отыскивать его, как сокровище: То уразумеешь страх Господень и найдёшь познание о Боге»Ппритчи Соломона гл.2 ст.1-5)



доработано полностью 31.01.2009 г. от Рождества Христова,г. Киев