Э п и л о г
Анна Малинова была арестована одной из первых в том пото-
ке мести, который хлынул вслед за гибелью парашютистов. По
свидетельству очевидцев, она стойко и мужественно выносила
выпавшие на ее долю испытания. Ее душа как будто умерла,
когда Пражское радио напыщенным голосом с восторгом сообщи-
ло, что все террористы, совершившие покушение на генерала СС
Гейдриха, обнаружены в одной из церквей и безжалостно унич-
тожены.
Ее сердце и разум впали в оцепенение еще задолго до арес-
та. Она плакала от их жестокости. Плакала, потому что была
женщиной. Но, когда в подвале Банка Печека ей предъявили го-
лову Яна Кубиша, заспиртованную в стеклянной банке, то даже
эти страшные останки человека, которого она так любила, уже
не могли ее сокрушить, ибо она перешла предел крушения. Она
пережила короткую весну счастья, и никакая суровая зима на-
цистского гнева не могла лишить ее памяти об этой весне.
Они одели ее в тюремное платье и убили, задушив вместе с
другими в газовой камере концлагеря Маутхаузен - как убивали
сотни, тысячи, миллионы людей в те кровавые и горькие годы
войны.
Нацисты снова и снова повторяли одну и ту же капитальную
ошибку, пока, наконец, их помпезность, злость и глупость не
сгорели вместе с их вождем в вагнеровском аду Берлина.
Это фундаментальное непонимание присуще большинству тира-
нов и их сатрапов. Они полагают, что подавление и жестокость
неизбежно сокрушат и уничтожат всякое сопротивление - как
физическое, так и духовное. Нацисты не понимали, что перема-
лывая в порошок чешское, французское, польское, югославское,
греческое, бельгийское, итальянское или русское сопротивле-
ние, они при этом сеют новые семена того сопротивления, ко-
торое хотят уничтожить. И эти семена дожидались только теп-
лого весеннего дождика, чтобы прорасти и подняться с новой,
еще большей, силой и яростью.
Нацисты убили также госпожу Новотнову и ее маленькую доч-
ку, которая прикатила велосипед. Доктора, который посетил
Яна, замаскировавшись под трамвайного кондуктора, и ту моло-
дую женщину, специалиста по глазным болезням, которая осмат-
ривала его в склепе. Ату Моравец, Либославу вместе с ее ма-
терью, отцом и сестрой. Отца Владимира Петрека, его дьякона,
епископа и церковных старейшин. Всего свыше полутора тысяч
человек в течение одного месяца.
Но убить всех они не смогли. Остались жить сотни людей,
доблестно работавших в движении сопротивления. Профессор
Огоун спасся тем, что с помощью друга-врача был признан ду-
шевнобольным. Он провел много месяцев в психиатрической ле-
чебнице и тем самым избежал всяких допросов.
Индра тоже остался жив. Он - единственный из непосредс-
твенно связанных с убийством Гейдриха людей - пережил войну,
благодаря удачному стечению ряда случайных обстоятельств.
Через некоторое время после гибели Яна и Йозефа он был арес-
тован. В машине по пути в Банк Печека он проглотил дозу ге-
роина. Но этот факт был обнаружен, и его отвезли в госпи-
таль. Героин, в отличие от пилюль мгновенного действия, ко-
торыми воспользовались тетушка Мария и дядюшка Гайский, вы-
зывает смерть лишь через несколько часов. В госпитале успели
принять необходимые меры противодействия, чтобы спасти его
жизнь для нацистского допроса.
Он молчал. Но в той неразберихе, которая была вызвана
сотнями уже произведенных и продолжавшихся арестов, нацисты
не поняли, какая он на самом деле важная персона. Тем не ме-
нее, его приговорили к смертной казни. Но по мере того, как
победы нацистов сменялись поражениями, их административные
процедуры становились все более неуклюжими и бестолковыми, и
исполнение приговора все время откладывалось. Когда пришло
окончательное освобождение, Индра был еще жив и мог дать по-
казания против предателей - Карела Чурды и Герика.
Нацисты наградили их обоих миллионами крон, и широко
разгласили это по всему протекторату, дабы все видели, как
щедро вознаграждается сотрудничество с ними. Но это не при-
несло счастья ни Чурде, ни Герику - им уже не удалось спо-
койно отдыхать. Они могли сменить фамилии и переехать жить в
другое место, могли купить на свои иудские кроны материаль-
ные блага и предметы роскоши. Но они не могли ни за какие
деньги купить минуту передышки от чувства страха, что рано
или поздно их же соотечественники доберутся до них. Ни за
кем в Чехословакии не следили так пристально, тщательно от-
мечая каждый их шаг, как за Чурдой и Гериком. В 1946 году
они были повешены по приговору Пражского суда. Карл Франк
также был казнен.
Итак, все кончилось. Над зеленеющей каждой весной и увя-
дающей осенью землей, на которой стоял поселок Лидице, гуля-
ет ветер, качая кисточки одуванчиков и острые перышки травы.
Слева на склоне холма, в отдалении, краснеют крыши нового
городка, а внизу, под тонким крестом с терновым венком, сох-
ранились остатки фермы Горака, где давным-давно были рас-
стреляны все мужчины и мальчишки поселка. На небольшом воз-
вышении позади креста стоит ряд маленьких крестиков, которы-
ми отмечены их могилы. Ветер гуляет над большим пустырем, на
котором не осталось ничего, кроме небольшого музея, зеленой
травы и поющих в чистом небе жаворонков.
От Анны Малиновой осталось только имя, перечеркнутое
красной линией в регистрационной книге концлагеря. Не найде-
но никаких останков - ни костей, ни могил - Яна Кубиша и Йо-
зефа Габчика.
Но их не забыли. Местность в окрестностях деревни Дольни-
че Вилемовиче, где родился Ян, очень красивая: холмистая,
зеленая, безлюдная и чистая - с полями желтеющей пшеницы и
яркими полосами горчицы, горящими на фоне спокойной зелени.
К сосновым рощам вдали на холмах ведут узкие извилистые до-
роги, вдоль которых растут тенистые фруктовые деревья.
При упоминании имени Кубиша жители деревни начинают ки-
вать, улыбаться и жестикулировать. Школьники бегут за вами
стайкой, когда вы проходите открытую зеленую лужайку с ма-
ленькой деревянной церковью, выкрашенной в белый цвет, и
идете к дому на краю деревни. На стук в дверь выходят мужчи-
на и женщина. Вы узнаете, что когда-то давно, во время тер-
рора, они прятались от немцев, потому что были членами семьи
по фамилии Кубиш.
У наружной стены церкви на улице Ресслова в Праге есть
мемориальный камень - над вентиляционным отверстием, которое
и теперь все рябое, испещренное сколами от пуль. Внизу в
склепе венками и букетами цветов отмечено то место, где сра-
жались насмерть парашютисты. Их каждый год заменяют новыми.
Под мемориалом - небольшая витрина с фотографиями тех лю-
дей, которые были участниками этой легендарной акции. Ребята
с ранцами на плечах по пути из школы останавливаются здесь и
с любопытством рассматривают фотографии.
А посмотрев и почитав надписи, они идут дальше по улице,
насвистывая и оживленно беседуя. Вряд ли Ян Кубиш и Йозеф
Габчик предпочли бы для себя какой-то иной реквием.