Г л а в а III
Ян смотрел, как тетушка Мария ходит по комнате, накрывая
стол к обеду. Как всегда, она засыпала его множеством все-
возможных вопросов об Англии. Ее старший сын уехал туда два
года назад и поступил на службу в английские ВВС. Тетушка
Мария хотела знать о ВВС буквально все. Для нее представляло
интерес даже, какие типы поршневых колец используются в бом-
бардировщике Веллингтона.
Марии Моравец, которой предстоит сыграть такую большую
роль в дальнейшей судьбе Яна и Йозефа, тогда было за пятьде-
сят. Ее большие карие глаза порой блистали вспышками юмора.
Темные волосы она собирала на шее в большой пучок. Ровные
черты лица и гладкая кожа указывали на то, что в те ранние
ветреные двадцатые годы, когда Чехословакия была молодой
республикой, охваченной эйфорией после выхода из Австро-вен-
герской империи, когда вся Прага кричала и смеялась, играла
и пробовала на вкус это новое состояние, называемое свобо-
дой, Мария Моравец обладала юной красотой, соответствующей
этому восторгу.
Веселая и неуловимая, она любила праздники и компании,
споры и смех. И ее нисколько не волновало, что из-за этого
смеха муж и ее второй сын Ата смотрят на нее с некоторым
смущением. Так часто бывает в семьях, в которых верховодит
жена. Теперь наступило опасное время, и она была полностью
вовлечена в него. Со всей страстью она посвятила себя делу
своей страны. Она с восторгом предоставила кров в своей
квартире двум парашютистам и была готова с риском для жизни
помогать им.
Вокруг ее крупной мужеподобной фигуры крутился весь дом.
В своем царстве гостиной, спальни и кухни тетушка Мария -
так ее всегда называли Ян и Йозеф - была королевой. Ее муж,
высокий суховатый мужчина со скуластым лицом и редеющими во-
лосами, работал контролером на железной дороге. По сравнению
с женой, он был смущенным и застенчивым. Как это часто слу-
чается с мужчинами, у которых такие крупные, незаурядные же-
ны, он был малозаметен. Но Ян всегда замечал нотки гордости
и любви в его голосе, когда он говорил о своей жене. Будто
он вечно изумлялся, что такой незаметный человек, как он,
отхватил такую неуловимую, такую женственную и такую полную
огня женщину, как Мария Моравец.
Ате был двадцать один год. "Высокий красивый брюнет", как
часто говорила о нем мать. Он унаследовал ее быстрые карие
глаза и ее жизненную энергию. Для своего возраста он был по-
разительно зрелым человеком. Его тоже восхищало это приклю-
чение - жить вместе с двумя "настоящими" парашютистами. Они
тогда и не знали, что впоследствии буквально все будет зави-
сеть от юного Аты.
Первый месяц, проведенный Яном и Йозефом в Праге, прошел
быстро и был относительно небогат событиями. Прежде, чем по-
пасть на квартиру к тетушке Марии, они перепробовали много
временных укрытий. Тот небольшой человек с лысиной на голове
прежде всего доставил их в маленький домик на окраине города
и велел ждать, пока за ними не придут. Живущая там семья
хорошо ухаживала за ними, и Йозеф смог дать покой своей
больной ноге.
Из-за этой травмы ноги Ян пошел один на встречу с членами
организации сопротивления, когда сопровождавший их человек
зашел через неделю. Как обычно, он сунул свой тяжелый ре-
вольвер цвета хаки в нагрудный карман. Они сели на трамвай и
приехали в незнакомый Яну район Праги.
День был холодный, вдоль серых улиц дул сильный ветер,
сбоку тротуаров были навалены грязные кучи снега. Трясясь в
гремящем трамвае, Ян вспомнил обледенелые каменные тоннели
каменоломни в Нешвижды и подумал, что им повезло хотя бы в
том, что удалось найти кров в теплой квартире с центральным
отоплением.
Большой многоквартирный дом, куда привел Яна его провод-
ник, не отличался от десятка других таких же домов в Праге:
высокий, из серого камня, с паровым отоплением. Застекленные
входные двери открывались в просторный вестибюль, одна стена
в котором была занята почтовыми ящиками. Лифт за проволочной
решеткой двигался сквозь семь этажей серого бетона.
- Квартира шестьдесят семь, - шепнул его проводник. -
Шестой этаж. - Он быстро вышел на улицу, оставив Яна одного,
если не считать розовощекого молодого человека, стоящего с
газетой у стены и, как видно, ничем другим вокруг не интере-
сующегося.
Ян нажал кнопку лифта и поднялся на шестой этаж. Он пошел
по коридору, на каждом конце которого стояли, прислонясь к
стене, молодые люди. Они с таким неподдельным интересом чи-
тали газеты, что можно было безошибочно понять, кто это та-
кие. Ясно, охранники. Понятно, что они могли быть и из гес-
тапо. Видно, они переняли позы и одежды из американских ки-
нофильмов тридцатых годов. Просто удивительно, какое влияние
на весь мир оказали эти жующие резинку вооруженные бандиты,
агенты тайной полиции и гангстеры в фетровых шляпах и макин-
тошах, производившиеся Голливудом.
Он постучал в квартиру номер шестьдесят семь. Откликнулся
голос: - Войдите! - Дверь была открыта.
Внутри была небольшая прихожая. Еще одна открытая дверь
вела во внутреннюю комнату. Мебель в комнате была простая:
кушетка, кресла, накрытый чайный столик, несколько жестких
стульев, три коврика на полу, две раскрашенных фотографии
вершин Высоких Татр на стенах.
У стола стояли три человека. Ян остановился перед ними.
Тот, который ниже ростом, в центре, был очевидно руководите-
лем. В нем чувствовался авторитет, несмотря на довольно не-
ряшливый костюм. Он был невысок и полноват, в синем саржевом
костюме, мешковатом на коленях и с заляпанными отворотами.
Пальцы, которыми он держал папиросу, были желтыми от никоти-
на. У него было бледное круглое лицо и неподстриженные щети-
нистые темные усы. Несмотря на такой вид, от него исходил
устойчивый командный дух, такой же осязаемый, как дым от его
папиросы.
- Я - Индра, - просто сказал он, протягивая Яну руку. - А
это - дядюшка Гайский.
Имя третьего Ян не расслышал, но не стал переспрашивать.
Он подумал, что в этом нет смысла, ведь они, наверно, меняют
имена каждую неделю.
Индра показал на стул у столика, и Ян сел. На тарелке ле-
жали пирожные, рядом - бумажные салфетки, от серебряного
чайника мирно шел пар.
Ян посмотрел и сказал:
- Я как раз вовремя.
Индра молча разливал янтарный чай, пристально глядя на
Яна.
- Вы понимаете, - произнес он негромко, - что, если вы не
тот, за кого себя выдаете, и не сможете доказать то, что го-
ворите, то живым отсюда не уйдете.
Слышно было только журчание струйки чая. Наполнив чашку,
Индра передал ее Яну. Его глаза при этом были холодными и
серыми, как асфальт на улице.
- Мы все вооружены. И у квартиры, как вы, вероятно, заме-
тили, выставлена вооруженная охрана. Вы, конечно, понимаете,
что, как члены нелегальной организации, мы не можем нисколь-
ко рисковать. Даже подумать что-то против нацистов - прес-
тупление, за которое наказывают смертью. Обвиненным же в за-
говоре против них такой роскоши не положено, их разнообраз-
ными способами истязают заживо.
Ян перевел взгляд с Индры на остальных. Все они внима-
тельно смотрели на него. Индра кончил разливать чай и пере-
дал всем чашки. Никто не добавил ни сахара, ни молока, ни
дольку лимона, никто даже не пригубил горячую жидкость.
Ян ожидал приветствий, а не расследований. Он понимал
уязвимость своего положения. Как он может удостоверить свою
личность? Как будто читая его мысли, Индра продолжал:
- Что, например, мы знаем о вас? Вы спустились на парашю-
те около Нешвижды с неизвестного самолета. Это не вызывает
сомнений, но самолет мог быть немецким. А если самолет и
английский, то агентов могли схватить и подменить немецкими
агентами. Такое случалось.
Он смотрел, не отрываясь, Яну в лицо.
- С самого вашего прибытия вы ведете себя крайне беспеч-
но. Задаете слишком много вопросов. В течение последней не-
дели вы много раз пытались вступить в контакт с людьми, ра-
ботающими против немцев. - Он помолчал и затем добавил: -
Это обычная тактика, которую применяют немецкие агенты, пы-
таясь проникнуть в наши ряды.
Он положил в чай дольку лимона и с задумчивым видом начал
пить мелкими глотками.
С той минуты, как Индра начал говорить, в комнате ощутимо
нарастало напряжение. Ян попал к ним совсем беззащитный. Он
не ожидал, что ему придется доказывать, кто он. Но это - не
оправдание. Ему следовало быть настороже. Он понимал, что
следующий ход за ним, и очень тщательно подбирал слова.
- Вы тоже должны понимать, что те люди, которые послали
нас сюда из Англии для установления контактов с движением
сопротивления и для выполнения нашей миссии, также очень ос-
торожны, - сказал он негромко. - Вряд ли они могли снабдить
нас документами, удостоверяющими наши личности. В моем пас-
порте сказано, что я - Отто Стрнад, рабочий из Брно. Меня
отправили с пятью тысячами немецких банкнот достоинством по
5, 10, 20 и 50 марок и десятью чешскими банкнотами по 50
крон. У нас есть также оружие и боеприпасы - все хорошо
спрятано. - Он помолчал. Сердцем Ян чувствовал, что это - не
ловушка, что эти люди действительно из чешского сопротивле-
ния, и ему отчаянно хотелось убедить их. Поддавшись порыву,
он сделал мелодраматический жест, который Йозеф несомненно
горячо бы одобрил. Он медленно опустил руку во внутренний
карман на груди, вынул револьвер и положил его на стол рядом
с чашкой чая. Накрыв его рукой, Ян сказал:
- Я тоже должен быть осторожен.
Молчание длилось секунды четыре. Глаза человека, называе-
мого Индрой, были по-прежнему холодными, как стекло.
- Вы говорите, что прибыли из Англии? - спросил он.
- Да.
- Тогда вы должны знать многих чехов, которые проходят
военную службу там?
- Конечно.
- Не могли бы вы назвать некоторых из них?
Ян не задумываясь назвал несколько имен.
Индра извлек из нагрудного кармана фотографию молодого
человека в гражданской одежде и протянул ее Яну.
- Вы узнаете этого человека? - спросил он.
Ян видел это лицо. - Да, - сказал он. - Это один из офи-
церов Чехословацкой армии в Англии.
Индра кивнул, но не выразил своего одобрения улыбкой или
еще каким-либо способом.
- Судя по произношению, вы...
- Я - из Моравии, - сказал Ян.
- Из какого места в Моравии?
- Около Тршебича.
Индра поднял глаза. - Я очень хорошо знаю те места, - с
теплотой сказал он.
- И я, - сказал Ян, встречая его взгляд. - Я там родился.
- Тогда, может быть, - попросил Индра, - вы сможете опи-
сать железнодорожную станцию во Владиславе, рядом с Тршеби-
чем? Вы, конечно, знаете Владислав?
- Очень хорошо, - сказал Ян. - он стоит на дороге между
Тршебичем и Брно.
- Значит, вы знаете, чем эта станция исключительно инте-
ресна?
- Знаю, - сказал Ян. - Начальник станции - известный лю-
битель роз. Все лето станция - сплошь в цветах.
- Хорошо, - сказал Индра, на этот раз впервые без недове-
рия в голосе.
- Как же мне этого не знать, - сказал Ян. - Я родом из
Дольниче Вилемовиче, всего в девяти километрах. Моя семья и
сейчас живет там. Если хотите еще доказательств, можно съез-
дить к ним.
Лед был разбит. Двое других взяли свои чашки и начали
молча пить. В воздухе появилось чувство облегчения.
- Больше доказательств не требуется, - сказал Индра. - Но
вы понимаете, что мы должны были все выяснить. Кстати, вам
не надо общаться с семьей. Чем меньше людей будет знать о
том, что вы здесь, тем лучше.
Ян кивнул и начал пить чай. Револьвер он положил обратно
в карман.
- Видите ли, - объяснил Индра, - после начала войны вы -
первые парашютисты, которые прибыли сюда. Мы к этой мысли
еще не привыкли.
- И нам трудно привыкнуть к мысли, что мы вернулись, -
сказал Ян.
Индра закурил еще одну папиросу и продолжал расспросы.
- Мы хотим знать и другое. Например, для чего вас забро-
сили сюда.
- Чтобы организовать сопротивление. Работать ради Чехо-
словакии против Германии.
Индра вынул папиросу изо рта и прямо посмотрел на него.
- Мы понимаем, - серьезно сказал он, - что вы посланы с
определенной специальной миссией.
Для Яна это было что-то новое. Откуда эти люди узнали о
его специальной миссии? Это была страшная тайна. Ян насторо-
жился.
- Я уверен, что, хотя мы порой и были неосторожны, но об
этом факте не давали знать никому, - подумав, сказал он.
- Тем не менее, это так? - настаивал Индра.
Ян помолчал и посмотрел на три лица, вопросительно гля-
девших на него.
- Я попал в странную квартиру, - сказал он. - Вы устраи-
ваете мне перекрестный допрос и убеждаетесь в том, кто я. Но
я ничего не знаю о вас. Не думайте, что я открою вам все.
Индра решительно подвинул свою чашку на край стола. Нес-
колько секунд помолчал и сказал:
- Возможно ли, что вас послали убить Гейдриха?
Ян смотрел на него с изумлением.
- Боже мой! - воскликнул он.
В первый раз Индра улыбнулся.
- У нас тоже есть контакты с Лондоном, - сказал он. - Не
очень хорошие и не очень надежные, но есть.
- Но как вы узнали? - спросил Ян.
- Мы думали об этом и просили помощи, - сказал Индра. -
Может быть, и Лондон одновременно думал об этом. Это не важ-
но. Главное - сможем ли мы сделать это?
- Это - наше дело, - спокойно сказал Ян.
Индра кивнул.
- Мы будем помогать вам всем, чем сможем, - сказал он. -
Мы рады, что вы здесь.
Он рассказал Яну, как прибытие Гейдриха послужило сигна-
лом для целой волны арестов, от которых сопротивление до сих
пор не оправилось. Все, кого могли счесть "интеллектуалами",
были арестованы, посажены в тюрьму и в большинстве случаев
казнены. Подобная жестокость не имела никаких оснований ни в
официальных законах, ни в любом цивилизованном кодексе пове-
дения. Если вы были "интеллектуалом", то, следовательно,
могли думать что-нибудь против рейха. И этого было достаточ-
но.
Индра рассказал Яну не все. Он не сказал ему о том, что в
первые дни гейдриховского террора входил в состав революци-
онного комитета "Сокола" в Брно. Все члены комитета были
схвачены и расстреляны, он один уцелел. Работал он тогда
учителем в средней школе. Решив, что пора исчезнуть, он пе-
реехал в столицу, чтобы здесь продолжить борьбу. Под именем
Индры он вступил в контакт с лидерами сопротивления по всей
Чехословакии.
Он не рассказал Яну о всех тех трудностях, с которыми им
пришлось столкнуться, когда они налаживали связь, не имея
коротковолновых передатчиков и приемников. Без радиоаппара-
туры практически не было возможности отправлять сообщения за
границу. А как организовать диверсионный акт, не имея взрыв-
чатки? Каким образом обучать людей всему этому? Вот почему
они обратились за помощью к Лондону.
- Я так понял, - сказал Ян, - что вторая группа, сброшен-
ная с нашего самолета, имела радиопередатчики и приемники.
Их задачей было установить связь с Лондоном. У вас не было с
ними контактов?
- Пока нет, - сказал Индра. - Им, конечно, потребуется
некоторое время, чтобы обосноваться. Если с ними ничего не
случится, то мы о них скоро услышим. - Он сменил тему. - А
ваше снаряжение? Что с ним?
- Спрятано в сарае садовника в Нешвижды. Оно в полной бе-
зопасности.
- Что у вас есть?
- В основном, оружие и боеприпасы - гранаты, взрывчатка,
пара пулеметов. Мы решили, что будет надежнее оставить их
пока там.
- Вам надо организовать доставку их в Прагу и распреде-
лить по городу, - сказал Индра. - Видите ли, я уверен, что
слабое место любой организации сопротивления заключается в
том, что слишком много людей слишком много знают. Поэтому
впредь вы будете действовать, как правило, через "дядюшку
Гайского". Будем менять ваше местожительство как можно чаще,
старайтесь по возможности чаще менять имена. Дядюшка Гайский
будет работать с вами по всем аспектам вашего плана. Думаю,
вам потребуется некоторое время, чтобы осмотреться. Желаю
удачи!
Ту первую встречу с Яном Индра запомнил навсегда. Ему
сразу, с первого взгляда, понравился этот парень, но тогда
он и представить себе не мог, что их всех ждет впереди. Три
человека - тетушка Мария, Индра и дядюшка Гайский - более
других повлияли на жизнь и судьбу Яна и Йозефа в последующие
несколько месяцев.
С дядюшкой Гайским они близко сошлись, но так и не узна-
ли, что его настоящее имя - Ян Зелнек, что до прихода немцев
он был всеми уважаемым учителем школы в небольшом городке на
севере Богемии, что там он стал лидером местной организации
"Сокола" и делал все, чтобы спасти культуру и свободу Чехо-
словакии. Но они сразу увидели, что дядюшка Гайский является
патриотом и свято верит, что достоинство заложено в основу
человека.
Он уехал в Прагу, когда попал в списки, составлявшиеся
немцами по их округу. Теперь он работал в небольшой началь-
ной школе под Прагой. Это место давало ему удобное прикрытие
для продолжения участия в сопротивлении.
Ему было за пятьдесят. Высокий, худой, как высохший бобо-
вый стебель, со смуглым морщинистым лицом и добрыми глазами,
которые смотрели сквозь большие роговые очки. Он не был че-
ловеком насилия. Он проповедовал миролюбие и любил свободу.
У него была жена, которая почти ничего не знала о его делах
(так было безопаснее для нее), и семнадцатилетний сын - сту-
дент.
С некоторым оцепенением, охватившим многих либерально
мыслящих людей в те горькие тридцатые годы, он наблюдал при-
готовления к войне. Как и все гуманные люди во всех странах,
он говорил, что это невозможно, что разум должен победить.
Но разум не победил. Союзники разбежались, их обязательства
оказались не более, чем клочками бумаги, сметенными шквалом
страха и ненависти.
Он запомнил вступление нацистов, завоевателей без боевых
почестей, с презрением собиравших добычу страха. Они кричали
о "жизненном пространстве", о "национальном достоинстве", а
начали свое правление с таких ничтожных, жадных шагов что
очень скоро все чехи стали их просто презирать. Они устано-
вили курс немецкой марки в двадцать чешских крон, и, скупив
все масло, сало и ветчину в магазинах, вермахт загрузил ва-
гоны и грузовики добычей и отправил их к себе в рейх. Стало
ясно, что для Богемии и Моравии заготовлено одно будущее -
рабство под властью рейха. За малейший протест, отказ от
сотрудничества или оказание сопротивления тут же следовало
наказание - пытки или смерть.
Так дядюшка Гайский ощутил всю горечь своих либераль-
но-пацифистских теорий и стал искать путь сопротивления,
способ как-то подавить смущение и отчаяние в своей душе. Он
нашел многих других чехов, отчаянно искавших ответ на те же
вопросы. Многие из них снова вступили в борьбу, многие по-
гибли под действием нацистских репрессий. А другие ждали,
наблюдали и строили планы.
Двух молодых парашютистов, к которым его прикрепили, дя-
дюшка Гайский с самого начала наблюдал с некоторым любопыт-
ством. Он считал, что те внутренние конфликты, которые так
беспокоят его, этим молодым людям покажутся надуманными.
Временами он даже думал, что они, может быть, правы. Боль-
шинство тех философов, которым он прежде верил, теперь раз-
мышляли о вопросах мироздания над мисками жидкого картофель-
ного супа в сотнях тюрем и концлагерей по всей Европе. Опыт
показывает, что цивилизация, желающая выжить, не может по-
зволить себе роскошь компромисса. Грубое убийство просто не-
обходимо - оно даже неизбежно.
Будучи учителем, он страстно верил, что весь смысл жизни
состоит в приобретении знаний - как эмпирических, так и ду-
ховных. Он считал, что в извилинах серого вещества в череп-
ной коробке каждого человека заложено понятие добра и зла, и
человек способен правильно им распорядиться. И ему было
трудно принять другое убеждение: "убей или убьют тебя". Мо-
жет ли бог быть убийцей?
Но Индра поручил ему играть роль духовного отца, прислу-
ги, управляющего имуществом и связника для этих двух молодых
начинающих убийц, и он был полон решимости выполнить это за-
дание с полной отдачей.
Очень быстро он обнаружил, что Ян и Йозеф просто пренеб-
регают соблюдением мер предосторожности. Один из его связни-
ков, в квартире которого ребята жили несколько дней во время
этого первого месяца их пребывания в Праге, подтвердил его
опасения.
Они носили английские костюмы, на их сорочках и нижнем
белье были метки английской прачечной. Они все еще держали у
себя английсие банкноты и всем их с гордостью показывали.
Но дядюшка Гайский понимал и то, что, несмотря на эти
просчеты, во всем, что они делали, была какая-то святая
простота. Они как бы знали, что они - личности, отмеченные
историей, и весь ход событий не может нарушиться из-за тако-
го пустяка, как метки прачечной. Тем не менее, он взял на
себя заботу, насколько это возможно, следить за тем, чтобы
их неосторожность не выходила за опасную черту.
Прежде всего, надо было обеспечить двух парашютистов не
только питанием и жильем, но и документами, которые давали
бы им возможность свободно передвигаться по Праге и ее ок-
рестностям. Тех фальшивых удостоверений, которыми их снабди-
ли в Англии, было недостаточно. В первую очередь им были
нужны трудовые книжки: только лица, имеющие такие книжки,
имели право на существование в Чешском протекторате. А дос-
тать их можно только через госкомитет по страхованию. Поэто-
му дядюшка Гайский быстро нашел друзей в страховых учрежде-
ниях. Две трудовые книжки были получены, и никаких следов
этого дела в официальных записях не осталось.
Теперь возникло другое затруднение. Имея трудовые книжки,
как они могут нигде не работать? А если поступить на работу,
то куда? Или все-таки им лучше остаться безработными и не-
трудоспособными? Имея больничные листы, они могут ходить,
где угодно, в поисках работы, или, выздоравливая, гулять на
свежем воздухе.
Чтобы засвидетельствовать их нетрудоспособность, понадо-
бится врач. И снова дядюшка Гайский сумел это организовать.
Он знал даже двух врачей, которые могли бы оказать такую ус-
лугу. Некий доктор Грубы согласился составить первоначальный
диагноз, а доктор Лыска раз в неделю добавлял свои определе-
ния в отношении развития заболеваний у Яна и Йозефа. У Яна
оказалось воспаление желчного пузыря, а у Йозефа - и это бы-
ло правдой - сломан и воспален большой палец на ноге.
В это время появилось еще одно лицо, которое призвано
сыграть важную роль в жизни Яна Кубиша в эти месяцы в Праге.
Но даже и это событие произошло в какой-то мере благодаря
дядюшке Гайскому. Ибо с девушкой, известной под именем Анны
Малиновой, Ян Кубиш впервые встретился в квартире тетушки
Марии.
В первое время дядюшка Гайский постепенно выявлял людей,
которым можно доверять. Благодаря работе в школе, он имел
контакты с Красным Крестом. Там он познакомился с госпожой
Моравец, которая горела желанием помогать. Ее неброская
квартира в большом доме могла служить идеальным центром для
действий Яна и Йозефа. Его собственная квартира была всего в
ста метрах по той же улице.
Тетушка Мария часто приглашала гостей. В этих вечеринках
не было большой опасности, поскольку в те дни было еще не-
трудно отличить хорошего чеха от предателя. Ян и Йозеф часто
бывали у нее.
Конечно, там никто не упоминал о парашютистах. Никто не
говорил о движении сопротивления. Никто не спрашивал, чем
занимаются Ян и Йозеф. Они были просто двумя приятными моло-
дыми людьми, находящимися в отпуске по болезни. Было видно,
что у того, который ниже ростом, действительно болит нога.
Но каким-то образом, среди табачного дыма, болтовни и
смеха, все немножко про них узнали. Было и без слов ясно, и
было радостно это сознавать, что здесь, в старинном ядре го-
рода, растут корни сопротивления.
Чувствовала это и Анна Малинова. Она стояла у стены с бо-
калом в руке, смотрела, слушала и помалкивала.
Быстрый взгляд Яна на нее перехватила тетушка Мария.
- Анна Малинова, - сказала она. - Правда, хорошенькая?
Бедняжка, уже вдова. Мужа убили немцы. Не долго побыла заму-
жем. Таких, как она, по Европе, должно быть, миллионы. Хоти-
те, познакомлю?
Ян не успел ответить, а тетушка Мария уже вела его за ру-
ку к Анне. Представив их друг другу, она отошла.
- Вы - из Англии? - спросила Анна Малинова через минуту.
В ответ на такой прямой вопрос Ян и не подумал хитрить.
- Да, - сказал он и, пораженный легкостью своего призна-
ния, добавил: - Как вы узнали?
Она просто рассказала ему, что семью Моравец знает давно,
и они всегда были хорошими друзьями, что они поддерживают
сопротивление, а поэтому, когда у них вдруг появились два
странных молодых человека, нетрудно было догадаться, в чем
дело.
Ее большие и серьезные голубые глаза смотрели на него
из-под темных ресниц. Мягкие алые губы, чистая белая кожа.
Простое черное платье шло ей к лицу. Темные, слегка вьющие-
ся, волосы до плеч.
Ян с каким-то трепетом и страхом смотрел на нее. Йозеф -
тот мог заигрывать с девушками по всей Чехословакии. Йозеф
был всегда готов посмеяться, призывно помахать рукой, заго-
ворить и прицепиться к любой хорошенькой девушке на улице
или в магазине. Ян - нет. Несмотря на то, что он мог так
слепо и безрассудно рисковать, оставляя свой парашют в ка-
честве сувенира, он не мог идти ни на какой риск в отношении
женщин. Они расслабляют. Им нет места в философии человека,
посвященного в убийцы. Они могут размягчить его чувство не-
нависти. И, зная все это, Ян все-таки смотрел на Анну Мали-
нову, как мужчина на женщину.
Дело было не только в том, что она - симпатичная, а он
давно не бывал в женском обществе. В ней была убежденность.
Он понял это без слов. С особым женским упорством она хотела
быть участницей сопротивления. Единственного человека, кото-
рого она любила и за которого вышла замуж, убили нацисты. В
ней тоже была жажда мщения.
Ян подумал, что еще давно, до поступления в армию, он ду-
мал о такой искушенной в жизни городской девушке, в обществе
которой ему будет страшновато, а она, наверно, подумает, что
он - простой деревенский парень.
Война изменила эти предвзятые представления. За годы,
проведенные в Северной Африке, во Франции и в Англии, он
стал другим человеком. Он повидал мир, ему было, что ска-
зать, за что бороться, кого убивать. И она, глядя на него,
чувствовала это. Ее привлекала в нем определенность и реши-
тельность. А он, хотя и чувствовал влечение к ней, был не
готов к встречному шагу. Внутренний голос постоянно ему
твердил: "Женщины опасны!" И Анна Малинова была особо при-
влекательным представителем этого опасного семейства.
Подтолкнула его в тот вечер тетушка Мария. Это она сказа-
ла ему, что проводить Анну Малинову до дома было бы джентль-
менским поступком. Жила она в Старом Городе, за рекой. Отка-
заться было бы с его стороны невежливо.
На улице дул холодный февральский ветер. Ян поднял ворот-
ник и взял Анну под руку, когда они, торопясь, шли к оста-
новке трамвая. Пятна льда на тротуаре блестели как стекло,
трамвайные рельсы сверкали в лунном свете.
Они сидели рядом в трясущемся вагоне, плечами касаясь
друг друга, и Ян злился. Ему было досадно, что он попал в
такую ситуацию: провожает девушку домой на трамвае. Это на-
столько не соответствовало той роли, к которой он долго го-
товился, что, чувствуя нелепость положения, он начал смеять-
ся. Извиняясь перед Анной за то, что не может сказать ей,
что его так развлекло, он добавил, что, может быть, когда-ни-
будь это станет возможным.
Трамвай привез их к Карлову мосту. Они пошли по нему. Ос-
тановившись на несколько секунд, посмотрели на темную Влта-
ву, несущую свои воды с плывущими льдинками под арками моста
- дальше, в темноту. Огней не было. Как и в других городах
Европы, в Праге была светомаскировка, но зимнее небо было
усеяно звездами, и отражение луны мерцало в черной воде. Это
место - старинное ядро города. С обоих концов Карлова моста
строили дома купцы, возводили замки и крепости воины. Так
что торговля и оборона шли постоянно бок о бок. На холме,
возвышаясь над городом, стоит Град - пражский кремль. Нацис-
ты не замедлили использовать этот символ власти, и теперь
там была ставка Гейдриха и его штаб. Стоя в темноте и
чувствуя рядом теплое плечо Анны Малиновой, Ян Кубиш ощутил,
как он в сущности слаб против этой силы зла.
Они поднимались по склону холма к Граду, сквозь лабиринт
узких улочек, стуча каблуками по каменной мостовой. Старин-
ные дома в лунном свете выглядели черно-белыми. Анна Малино-
ва остановилась у высокого узкого дома с решетчатыми окнами
и отвалившейся спереди штукатуркой. Она открыла дверь, внут-
ри была видна шаткая деревянная лестница, ведущая наверх.
Ян резко сказал "до свидания" и быстро зашагал обратно
вниз по направлению к городу. Он твердо решил никогда больше
с ней не встречаться.
На следующий день Анна рассказала обо всем тетушке Марии.
У нее давно появилась привычка делиться с ней всеми своими
секретами. После гибели мужа Анне не к кому было пойти, кро-
ме этой пожилой женщины. Тетушка Мария утешала ее, помогала
ей, и между ними завязались глубокие узы.
Эти узы, однако, не помешали тетушке Марии сообщить Индре
многое из того, что доверила ей Анна о Яне. Она решила, что
Индре будет не вредно знать о том, что происходит в голове
его юного парашютиста.
Но даже тетушка Мария не сразу поняла, что между Анной
Малиновой и Яном Кубишем зарождается настоящая любовь.