Настеньку привезли под вечер, когда сосед, заглумил меня своим вечным вопросом – «Зачем?». Мы даже в шахматы с ним играть перестали. И чай в наших бокалах давно остыл.
- Вот вам «подкидыш» на неделю, - пошутила дочь, - не возражаете?
- Да какое возражение, Бог с тобой?! – обрадовалась жена, подхватив Настеньку с порога. В порыве чувств, она принялась раздевать внучку, целовать и разговаривать с ней одновременно. Так умеют делать, только женщины.
– Крохотулечка, Настенька, краса наша неземная, как мы соскучились по тебе! А ты не соскучилась? Ну, обними бабушку, поцелуй бабушку, полюби бабушку…
Девочка коснулась губами щеки бабули. Та и вовсе умилилась:
- Ах, ты краса неземная, ах, ты радость наша…
А я был рад, что и слов не находил и повторял одно и то же:
- Маленькая, ну, маленькая, ах, ты маленькая… - и глядя на лицо одиннадцатимесячного человека похожего на меня, испытывал такое огромное удовлетворение, что без всякой причины смеялся, опускался перед Настенькой на колени. – Ну, маленькая…
А то – «Зачем боремся, зачем страдаем и вообще зачем живём?» Да вот же – зачем, мил ты человек, Михаил Никадимович!
Вопрос соседа – «Зачем?» казалось, вытеснил из квартиры всё светлое и звонкое, наполнил её мраком тоски. А ведь на вопрос этот ответа нет и быть не может, поэтому и задавать его не следует. Как хорошо, что привезли Настеньку.
- А наша маленькая-то на днях ножками пошла, - торжественно, известила дочь.
- Да что ты говоришь!
- А то и говорю… Ну-ка, Настенька, иди ко мне. Ну-ка!
И Настенька пошла. Да так уверенно зашагала! Личико её при этом светилось радостью. А мы все с восторгом и умилением смотрели на неё. Дойдя до матери, она резко повернула к дивану, потом к телевизору. Видно было, ей нравилось ходить. Ещё бы! Человек не ползал, а расхаживал, как все люди, на своих двоих!
- Настенька, не торопись…
- Настенька, не оступись…
Как жаль. Что ушёл Никадимович.
Впрочем, разве испытал бы он такую же радость, какую испытывал я? К сожалению, у него не было семьи, оттого, и вопрос, как гвоздь в сердце – «Зачем?»
- Зачем живём?
- Детям жизнь подарим.
- А дети – зачем?
- Внуков родят…
- Зачем внуков, если и они умрут – зачем?
- Ну, Никадимович, напустил ты мраку. Библию хоть почитай. Может, ответ найдёшь и успокоишься. А то и в церковь сходи…
Настенька гуляла по комнате, падала, но быстро вставала и снова ходила. При этом она звонко лепетала что-то, будто жаворонок свиристел над чистым полем - весёлая, солнечная.
- Пошла, милая! - ликовала бабушка, не отрывая глаз от своей красы неземной. – Пошла родненькая! Так и говорить начнёт однажды.
- Это уж, конечно! - соглашался я. – А то как же?! И мы будем радоваться каждому её слову.
Жаль, что быстро пролетит время. Вырастет Настенька, станет школьницей, студенткой, невестой…
Утомилась девочка, набегалась, наигралась. Сок на ночь и – в постель.
Смежаются её глаза. По лицу, будто всполохи зарниц, блуждают улыбки. А ножки вздрагивают: продолжают бегать во сне.
- Спи, маленькая, - я осенил внучку крестом. – Дай Бог, никогда не знать тебе вопроса – «Зачем?». Он, как гвоздь в сердце, как червь в душе.