Её часто видели на забытом Богом колхозно-галантерейном рынке в одном из спальных райончиков столичного города Киева. Она была вечно пьяненькой - так, слегка, вызывающе небрежно одетой, с беспородной, тощей и голодной собачкой-козочкой на протёртом ошейнике, семенящей за ней - тенью прошлого - по пятам. Её звали Эсмеральдой Поликарповной. Вернее, никто не знал, как её величают на самом деле. Но за постоянную нетрезвость, мутный взор цыганки и гадание за пятачки и рюмочку всему рынку - на руке, картах, кофейной гуще и просто по глазам - прозвали именно так - Эсмеральда Поликарповна. Нашёлся кто-то там, кто вспомнил «Собор Парижской Богоматери» В.Гюго. Народ уважал классиков за прозорливость, непонятно-вычурный слог и бросовую цену. Современные авторы продавались в ярких, никчемных обложках и подороже. Это тот случай, когда обёртка - лучше содержания. Приоритет формы над сутью - время узаконенного апокалипсиса! Хотя не читали - ни тех, ни других. Время книг уплывало в Лету, как и время вообще.
Эсмеральда приторговывала мелочёвкой - пучком вялой, бледной редиски, отшумевшей в прошлом году сиренью, не сортовыми, подпорченными яблоками с Эдемского сада, чёрными - из чёрной Африки - бананами и ещё - чем угодно, вплоть до краденого или забытого кем-то по рассеянности на том же рынке-кормильце. Иногда - редко, правда, она торговала и собой. Утром, когда мужик в ужасе просыпался в нищей комнатушке у девушки неопределённого возраста и занятий, он - настойчиво и основательно долго - требовал свои деньги или бутылку водки обратно. Ни денег, ни водки уже не было. Приходилось оставлять на память крупный фингал под карим глазом у Эсмеральды Поликарповны - и навсегда растворяться из её парижской, средневековой жизни, уничтожая и коверкая чью-то иную, ещё не изуродованную им, женскую судьбу.
Эсмеральду - и любили, и побаивались, и жалели - как любого юродивого - и обкрадывали, и ублажали подачками, и презирали, и гнали прочь за навязчивость и непредсказуемость - этого все боятся, как огня. Она действительно часто сама приставала со своим простеньким и всегда сбывающимся - ну, не гадина ли? - гаданием, когда её об этом не просили. Этого панически боялись - мы привыкли сами навязывать свою волю судьбе, а не наоборот. Значит, пришло время собирать камни, а это - серьёзно. С разбрасыванием - пора завязывать. Время удовольствий ушло безвозвратно. Надо раздавать миру долги. А кому это понравится? Только юродивым. Они и так в аванс у Бога живут. Убогинькие!
На сей раз Эсмеральда Поликарповна, сопровождаемая исподтишка взглядами рыночно-процветающей торговли, пробиралась медленно к прилавку Василия Владимировича Стелюка, торгующего честно и добросовестно букинистической литературой второго, а иногда и третьего сорта.
Книги попахивали несвежестью, плесенью и чужими, потными руками, как и сам - изрядно поношенный и несвежий в свои почти пятьдесят лет - продавец.
- Зачем ты всякую ерунду народу втюхиваешь? - спрашивали его специалисты неувядающей прибыли, идейные борцы за денежные знаки. Тебе же ближе товары из секс-шопа - увлечение Гумберта Гумберта нимфетками - было известно даже ребёнку. Ими бы и торговал - весело и полезно народу для просвещения. У тебя же на лбу написано, что это - твоё, родное, выстраданное! И прибыль была бы серьёзная, как у мужчины, а не как - у альфонсирующего торговца чужими мыслями и чувствами. Книги - товар трухлявый, за него сейчас мало дают. Хотя и безопасный. Мужик должен уметь рисковать, а не штаны просиживать, уловил?
А дядя Вася риск принципиально не уважал. Купил за доллар - продал за пять! Это был девиз его жизни. К тому же, дядя Вася своё дело знал туго. На книгу нимфетка - глупая и любопытствующая, как мелкая, юркая рыбёшка, лучше ловилась. Она ещё толком не сообразила, в чём дело, а уже у него в ракушке-палатке - голенькая и облизанная, вся в слизи и сопливых - только б мама ничего не узнала! - слезах. Ради этого и жить стоило! Ловись, рыбка, большая и маленькая, беленькая и рыженькая, в веснушках и без, в узенькой юбочке и джинсовых шортиках, в капающих соплях и задорно смешливая! Всё равно - всё с тебя стащу - до нитки, вылижу и выпотрошу. Таков удел безмозглого рыбьего племени - быть предметом охоты сексуальных извращенцев.
А с тугим, ярко-перламутровым, полуметровым фаллосом - кого выловишь? Только ту, которая на этом давно и успешно специализируется. Сама промышляет этим древним и почётным ремеслом. Ещё и дядю Васю подучит. И не за так. А Гумберт Гумберт денег на ветер не бросал. Жадность - была его второй натурой.
Эсмеральда посмотрела на Василия Владимировича тяжёлым взглядом и сказала:
- Будет тебя горе. Любовь в себе и в других - убиваешь. А любовь - это Бог. Бога убить невозможно. И не пытайся. Скорее, Он тебя убьёт. Жалко тебя. Такой старый, а как жизнь устроена - до сих пор не понял. Тупенький ты. Даже не тупой.
Больше всего дядю Васю шокировало именно слово - «тупенький». Что-то в нём звучало из уничижительного, слезливо-жалкого и мерзкого детства, в котором его постоянно опускали - все, кому не лень! Он для этого годился.
А сейчас он себя-то считал хозяином собственной жизни - кто был никем, тот стал вдруг - всем. И тут - какая-то тётка, с зелёным, оливковым бланжем под глазом, грязная и старая, портит с утра настроение. Видела бы она, кого дядя Вася полчаса назад облизал на завтрак! Тогда бы и варнякала. А то - тупенький. Сама она…Эсмеральда Поликарповна. Матом дядя Вася никогда не ругался - из принципа. Он работал над своими принципами - и день, и ночь. Больше-то работать было не над чем. У него была стойкая аллергия на труд - с сыпью, температурой и несварением желудка.
- Пошла прочь, попрошайка половая! - дядя Вася был нарочито груб с теми, кто не пел ему хвалебную оду - «Вовеки славься».
Он был богом - и по праву требовал от всех постоянных жертвоприношений. Или хвалебных од. Как и полагается богу Солнца и Луны!
Правда, не все знали об этом - народ далёк нынче от просвещения, тёмный и необразованный нынче народ пошёл! Не к добру это.
- Плохо кончишь - чёрный рот Эсмеральды ни на секунду не закрывался - я не вижу у тебя ауры. Ты уже - мёртвый, хоть и живой. Зомби! Живой труп! Покойник на базаре, караул. Спасайтесь, кто может, люди добрые!
Караул! Гоните его - на кладбище. Там его место. Иначе - все умрёте! Он вас всех туда за собой утянет. У него такая карма - мёртвые тянут живых!
Она орала благим матом, распугивая покупателей и продавцов. Весь базар всполошился. Такого ещё - никогда не было. Скандал был грандиозным.
- А ну, заткнись, ведьма! - Гумберт Гумберт без боя не сдавался - кого вы слушаете? У неё - ноги разные и глаз подбитый!
- И двойка по алгебре за шестой класс! - подхватила тему с соседнего лотка Наташка, торгующая помидорами молочной спелости.
Василий Владимирович не очень-то испугался - он был не из пугливых. Все знали, что тётка - не вполне здорова. И со странностями. А он - даже налоги платит. Исправно. Гражданин нового, молодого Украинского государства. Законопослушный. Оплот страны. Из таких людей - гвозди б ковать да танки делать! А то, что Гумберт Гумберт - сексуально озабочен и социально опасен - никого не волновало. Сейчас время такое - все не совсем здоровы. Не надо лезть к взрослым дядям в квартирку-притон или ракушку - берегли б честь смолоду. Целее б были, дуры слабоумные. А ещё его и обвиняют в собственных слабостях. Нечего на зеркало пенять, коли рожа кривая, как гласит народна мудрость!
Ум женщин дядя Вася не уважал - мелковато их сознание будет на его фоне. Гигант всё-таки - половой мысли, отец неувядающего, базарного эроса, ценитель женской порно-культуры, первооткрыватель нимфеток и пригородного инцеста. У него - всё шло под «ура!». Ничем не брезговал.
Но рынок - каким-то шестым чувством - выбрал сторону Эсмеральды Поликарповны. Скорее всего, просто позавидовали дяде Васе, его успеху у девушек молочной спелости. Дяде Васе намекнули, чтобы он потихоньку сворачивал прибыльное место и шёл обратно - в программисты, на которого его когда-то учило не существующее нынче государство - долгих пять лет в университете красного, кровавого цвета.
Когда тот не понял, как и полагается - выжгли дотла. Это древняя традиция славянского народа - чуть что - жечь до чёрного пепелища! От этой базарной Помпеи действительно долго шёл тяжёлый, трупный запах. Цыганка, если она была действительно цыганкой, а не лицом кавказской национальности, не ошиблась. Она ещё помнила - из мутного и дикого средневековья - как и сама пылала на костре, когда из неё изгоняли дух ведьмы. Рыбак рыбака чует издалека. Даже из такого.