Ловушка для осьминога. глава 4. Окно в европу

      ЛОВУШКА ДЛЯ ОСЬМИНОГА

      Глава 4.

      ОКНО В ЕВРОПУ

      
          Пеликан и Сергей ехали по ночному Чимкенту, не нарушая тягостного молчания. Пеликан не мог отделаться от шока, паль­цы его било мелкой дрожью, а Сергей не двигался в истуканообразном оцепенении, потеряв связь с реальностью. Происшедшее ему казалось кошмарным сном.

          Наконец машина подъехала к вокзалу.

          - Бери сумку,- посоветовал Пеликан.

          Сергей завернул упаковку с осмием в куртку и застегнул молнию на сумке. Они вышли из машины и не спеша направились к зданию вокзала. Пеликан оглянулся, и как оказалось, вовре­мя.

          Сзади к "девятке" подъехал грозный джип, и вскоре к ним подошел Алиш.

          - Пеликан, давай ключи от машины,- безаппеляционно потребовал он.

          Алиш выглядел неправдоподобно спокойным, нельзя было угадать в нем недавнего дерзкого налетчика.

          - Проводишь Серого, доедешь на такси, мы сами отгоним тачку,- предложил он вполне разумный план, освобождавший Пе­ликана от необходимости конспирации.

          Пеликан без слов передал ему связку ключей.

          - Давай, Серый, до встречи. Счастливого пути,- попрощался Алиш и обнял Сергея за плечи, поцеловав в щеку. - Держись, братан. Все будет о'кей.

          Сергей не ответил на поцелуй, но крепко пожал Алишу ру­ку. Алиш изобразил на своем красивом лице переживание расста­вания с близким другом. Чемодан помахивал в джипе рукой  прощальным брежневским жестом но из-за тонированных стекол трудно было разобрать зтот сигнал. Залетный два раза мигнул фарами, и кавалькада умчалась в неизвестном направлении, оставив двух гла­вных участников ночных событий на обочине.

          Пеликан планировал отправить Сергея утренним поездом в Москву, но в кассе, как всегда, не было билетов. Эта новость не очень опечалила Пеликана, потому что он знал, что если оче­нь хочешь, то непременно уедешь, просто надо знать, к кому об­ратиться с этой пустяковой проблемой. Но ночью перекупщиков би­летов не было, и приходилось импровизировать.

          - А может быть, поедешь без билета, с проводником договоримся? - выдвинул он идею. -За сто долларов они тебя до Москвы на руках дотащат.

          Действительно, за сто баксов Сергея взял в вагон первый же проводник. Пеликан прощался с Сергеем как с близким родственником, не так горячо, как Алиш, более сдержанно, но мину он со­строил чрезвычайно кислую, казалось, еще немного, и в уголках его узких глаз появятся слезинки.

          - Я тебя буду встречать в Москве. Никуда не уходи и стой около вагона, если я опоздаю,- порекомендовал Пеликан и хлопнул Сергея по плечу. - Сейчас я частника поймаю и поеду в Таш­кент, оттуда полечу самолетом. Ты ничего не бойся, этот поезд таможня не проверяет. Так только менты могут пройти на российской границе. Они в этом не разбираются, ищут, в основном, анашу. Если будут ковыряться в сумке, скажи, что ты из лабо­ратории, едешь в Москву в командировку. Шеф тебе же дал кома­ндировочные бумаги.

          - Хорошо. Что-нибудь придумаю,- махнул рукой Сергей и по­днялся в вагон.
В последнем купе около туалета была одна свободная верх­няя полка. Ее и занял Сергей. Противоположную сторону занима­ли две толстозадые казашки, по виду челночницы, с огромными
полосатыми сумками. Они удивленно посмотрели на русского с полупустой черной сумкой, с которым им предстояло ехать до самой Москвы, и сразу же заставили его грузить свой багаж в верхний отсек, потому что их баулы не помещались под нижние сиденья.

          Нижнюю полку пол Сергеем занимал солдат-срочник, побывавший в ауле в отпуске и собиравший выходить где-то недалеко по пути. Он был одет в новую камуфлированную форму и никому не мешал, не принимая участия в погрузке. Солдат все время сидел около окна и подавал горячие знаки сквозь стекло своей девушке,которая радостно подпрыгивала на платформе.

          Поезд тронулся и начал набирать скорость. Проводник про­шел по коридору и открыл туалет. Неприятный запах сразу же ударил в нос. Сергей прикрыл дверь купе. По первому впечатле­нию он остался доволен попутчиками, они не внушали ему подоз­рения. Проводник принес постельное белье и бросил его на мес­то солдата, затем он по-казахски попросил его выйти в коридор. Их конфиденциальный разговор закончился тем, что солдат покор­но взял свой чемоданчик и ушел в купе проводников.

          На освободившееся место села пышногрудая блондинка. Она с первого взгляда не понравилась Сергею. Похотливая греховность соседствовала в ней с плохо маскируемой подлостью. Неприятный импульс потревожил подсознание, но Сергей еще полностью не ос­вободился от ночного шока и не мог моментально вспомнить, где он уже мог видеть эту ушлую телку, смахивающую на путану.

          У нее, как впрочем и у Сергея, было подозрительно мало ба­гажа, а времена, как говорится, не те, чтобы путешествовать на­легке. Небольшую синюю дамскую туристическую сумку она положи­ла под сиденье рядом с сумкой Сергея, нашпигованной осмием, па­кет с едой положила на столик, а маленькую сумочку приткнула рядом с подушкой. Сергей искоса наблюдал за ее действиями, по­мня совет Шухрата не расслабляться ни при каких обстоятельст­вах.

          Казашки-челночницы, пожевав чего-то, улеглись на свои по­лки и мирно посапывали. Сергей решил раздобыть хотя бы чаю и пошел просить проводника одолжить ему стакан. Проводник с сол­датом, недавним соседом Сергея, шумно хлебали чай из стаканов с подстаканниками, и Сергей без проблем разжился чайком.

          - Хорошую я тебе соседку подсадил? - шутливо спросил про­водник. - Наверное, дает. С тебя причитается.

          Сергей недоуменно развел руками и вернулся в свое купе. Новая соседка закончила заправлять постель и выключила большой свет, оставив только ночник в изголовье.

          Сергей хотел уже было запрыгнуть на свою верхнюю полку и на часок сомкнуть глаза, но настырная блондинка опередила его, заставив застыть в позе предпрыжковой готовности.

          - Вы не отвернетесь, пожалуйста, мне надо переодеться,- томно произнесла она с таким подтекстом, будто хотела, чтобы незнакомый молодой человек незаметно подглядывал за ней, оце­нивая ее достойные формы.

          Сергей послушно отвернулся к двери и уставился на недо­вольное и усталое выражение  собственного лица, отобразившее­ся в зеркале на двери. Он скосил глаза чуть влево, все дейс­твия блондинки прекрасно просматривались в зеркале. Адреналин ударил в голову, затмевая разум похотливой истомой.

          Блондинка сняла платье и осталась в белых трусиках и лифчике, демонстрируя умопомрачительную фигуру. Сергей боялся за себя, он мог долго не вытерпеть этот стриптиз. Блондинка одела синие тренировочные штаны, китайский "Адидас", как их называют. Затем она освободила от лишней обузы свою грудь. Соблазнительные округлости колыхнулись, угрожая упасть на жи­вот, но хозяйка деловито расправила плечи, и грудь подалась вперед, поддерживаемая спортивными мыпшами. В следующий мо­мент она натянула на себя белую майку с вышивкой на левой стороне груди.

          - Можете поворачиваться,- благосклонно разрешила блон­динка и мило улыбнулась.

          Сергей открыл рот, чтобы не выдать себя сбившимся дыха­нием. Блондинка неузнаваемо преобразилась из женщины-вампа в по-домашнему уютную тетеху, располагающе мягкую и податливую. Вышивка на груди пришлась прямо на левый сосок, зато правый вызывающе торчал, борясь с трикотажной паутиной.

          Сергей молчал в недоумении, слишком долго раздумывая о своих дальнейших действиях, то ли ему стоило броситься в объ­ятия Морфея, то ли легкомысленно пофлиртовать с подвернувшей­ся блондинкой. Она перехватила инициативу в свои руки, и ему не пришлось утруждать себя выбором.

          - Вы не хотите спать? - спросила она томным голосом, ок­рашенным призывным колоритом. - У меня тоже весь режим сбился. Я чувствую, что я не усну.

          Через несколько минут легкой, ни к чему не обязывающей болтовни Сергей знал о ней почти все. Попутчипа представилась Аллой, перешла на ты, усадила Сергея рядом с собой и предложи­ла выпить с ней водки, чтобы сбросить стресс вокзальной лихорад­ки.

          Сергей, доверившись течению событий, с удовольствием вы­пил с Аллой водку из стакана, одолженного проводником, и заку­сил бутербродом с копченой колбасой.

          Казашки-челночницы безмятежно похрапывали, не ведая, что творится в купе; поезд резво несся, погромыхивая на стыках ре­льсов; на столике покачивалась бутылка "Столичной" с винтовой пробкой и позвякивали стаканы.

          Сергей расслабился под умелым ухаживанием новой знакомой, но внутреннее бурление проявлялось раздуванием ноздрей, трево­жимых смешанным ароматом сладких городских духов, цветочного дезодоранта и соблазнительного тела, отдающего букетом сенокос­ной спелости.

          - Я на минуту отлучусь, мне в туалет надо,- предупредил Аллу Сергей, решив после этого перейти к атакующим действиям.

          Он встал и повернулся к двери и вдруг увидел выражение лица Аллы в зеркале. Сердце предостерегающе кольнуло, подоз­рение овладело им. Выходя, он не захлопнул дверь до щелчка, а оста- вил маленькую щель. В коридоре схватился за поручень око­ло окна двумя руками, потому что его трясло. Руки дрожали, се­рдце бешено колотилось, как у зверя, загнанного в западню.

          Сергей выждал небольшую паузу, необходимую для того, что­бы предполагаемая жертва заперлась в туалете, и затем осторож­но заглянул в оставленную щелку. Алла достала из сумочки рядом с подушкой какой-то пузырек и капала неизвестную жидкость в стакан Сергея.

          "Клофелин,- догадался Сергей,- опять подстава, теперь я понимаю, почему она ко мне липла. Быстро меня выследили!" За­то теперь он овладел собой, обретя обычное хладнокровие и бо­евое упрямство, не позволявшее ему сдаваться без борьбы. Рас­кусив Аллу, он знал, что делать. В туалет он вошел спокойным.

          Вернулся он в купе с широкой, бесшабашной улыбкой на ли­це, свойственной пьянеющему хахалю, и сел в опасной близости от Аллы. Глаза странной попутчицы призывно увлажнились; верх­няя губа приподнялась, обнажив хищные зубы; нижнюю губу она кокетливо облизывала язычком.

          - Сереженька, тебе надо выпить, тебе не хватает смелос­ти,- горячо прошептала она прямо в ухо Сергею возбуждающе и страстно.

          - Аллочка, ты не представляешь себе, как я люблю хмель­ных женщин. Я от них просто балдею,- проникновенно ответил Сергей и лизнул жалящим язычком подставленное ушко, затем прижался щекой   к пылкой блуднице, обняв ее правой рукой за плечи и потребовал:
 
          - Аллка, давай напьемся!

          Он взял свой стакан свободной левой рукой и, изображая напускное опьянение, поднес его не к своему рту, а к аллочкиному.

          - Это твой стакан. Вот мой. Давай чокнемся,- управляла она ситуацией, ни о чем не догадываясь.

          - Нет, я хочу тебя напоить,- сопротивлялся захмелевший ухажер.

          Стекло ударилось о хищные зубы,- это он стал насильно вливать водку в очаровательный ротик.

          - Нет,- успела прохрипеть птичка, выталкивая огненную во­ду изо рта язычком.

          Сергей ощутил, как Алла задергалась в его крепких объяти­ях,- не хотела пить, напрягалась и сопротивлялась до конца, бо­рясь с его руками и даже мясистую коленку стала поднимать на­верх, пытаясь усилить оборону. Но пьяный уже перестал обнимать свою телку правой рукой за плечо, а схватил ее сзади за волосы, запрокидывая голову, чтобы легче было влить отраву в глотку этой стерве.

          - Я хочу тебя напоить,- играя пьяное упрямство, уговари­вал он ее, фактически насилуя.

          После фразы «я хочу тебя" Сергей сделал паузу, наполняя атмосферу борьбы двусмысленностью и изображая якобы страстный порыв. Водка с клофелином, булькая, провалилась в утробу, и сопротивление пташки ослабло.

          - Ты совсем напился, сумасшедший,- возмущенно шептала Алла. - Ты хочешь, чтобы я набухалась до блевотины. Дай я вста­ну, пойду в туалет, меня тошнит. Если мне будет плохо, ты бу­дешь отвечать за это.

          - Я хочу тебя,- пьяно повторил Сергей, спустив руку с во­лос к груди и цепко схватив подвернувшуюся заманчивую мякоть. Локтем он давил Алле на плечо, не давая ей подняться и улиз­нуть в туалет.

          - На закуси,- он сунул ей в рот кусочек колбаски освобо­дившейся левой рукой.

          Сплоховавшая Алла сделала одно жевательное движение, сме­шно хрюкнула, глазки ее закатились, тело отяжелело, голова бе­звольно клонилась долу. Сергей аккуратно уложил ее на постель. Теперь можно было не притворяться пьяным. Он кинул взгляд на соседок. Все было тихо. Казалось, они спали.

          Сергей выключил ночник и повалился на Аллу. Под ним был бесчувственный объект недавнего вожделения. Он перевернул Ал­лу на бок не в силах подавить в себе желание овладеть ею. Уча­щенно сопящий Сергей стянул с бедер спящей Аллы тренировочные бриджи и трусики. Дрожащие руки воровски шарили по прекрасному, но безответному телу.

          К сексуальному пожару прибавилась подспудная злость на эту лакомую женщину, имевшую по отношению к нему неясный прес­тупный замысел всего несколько минут назад. Цель ограбления у нее была, несомненно. Смесь неуправляемого секса и справедли­вой мести родила несвойственный ему садизм.

          Сергей грубо проник в ее лоно, неподготовленное для любви, желая не столько самоудовлетвориться скорейшим способом, сколько зверски растерзать беззащитную самку грозно набухшим оруди­ем.

          Природа взяла свое. Сергей с трудом подавил дикий стон оргазма. Только ранний рассвет увидел его оскаленную маску. Капли пота с его взмокревшего лба разрисовали белую майку Аллы темным горошком. Обессиленный он повалился на нее, уткнувшись ли­цом в мягкую грудь.

          Неимоверно хотелось уснуть. Как зверю, достигшему завет­ного лежбища после бегства из охотничьей западни. Он даже за­крыл глаза от блаженства, но спинным мозгом почувствовал, что кто-то посторонний наблюдает за ним.

          Подозрительность и чрезмерная осторожность, становившиеся его второй натурой, заставили его подняться. Полная казашка, лежавшая рядом на нижней полке, спала, неразбуженная сексуальными  стонами, отвернувшись лицом к стенке. Но ее подруга сверху спала на другом боку, и ему показалось, что она наблюдала за ним, едва успев прикрыть глаза, когда он включил ночник.

          "Пока ничего страшного",- заключил Сергея, начавший за по­следние дни привыкать к экстремальным ситуациям. Он сел рядом с Аллой, судорожно застегивая джинсы. Алла отрешенно сопела, из­редка постанывая. Сергей с ненавистью посмотрел на нее. Зверь впервые в жизни взял над ним вверх, он никогда до этого не имел дела с женщиной, внушавшей ему антипатию, и сейчас чувствовал себя грязным подлецом, воспользовавшимся благоприятным момент­ом для удовлетворения физиологических потребностей и в резуль­тате вымаравшемся с ног до головы несмываемой пленкой мерзкой грязи.

          Рука Сергея машинально потянулась к сумочке Аллы, приткнутой в изголовье, хотелось проверить, что за снотворное она намеревалась ему подмешать в водку, а может быть, там обнару­жатся документы, так это даст возможность выяснить происхожде­ние подозрительной птицы и недружелюбного ветра, которым ее занесло в поезд из провинции.

          На флакончике с жидкостью маркировки не было, и Сергей утвердился в увереннности, что это был клофелин, зато в кар­машке сумочки он нашел удостоверение с гербовой птичкой на обложке. Внутри была фотография Аллы и значилось: «Тихонова Наталья Юрьевна, старший лейтенант милиции». Удостоверение вы­пало из рук Сергея, перед глазами поплыли радужные круги, он чуть было не потерял сознание, ему сразу вспомнилось, что он вроде бы видел эту случайную попутчицу на границе Узбекистана с Казахстаном, а это значит, что слежка велась давно и целена­правленно.

          Но Сергей быстро сумел отмобилизоваться и вернуть само­контроль. Первым делом выглянул в коридор: главное - всегда сохранить шанс для побега. Не заметил ничего подозрительного. В вагоне царствовал предутренний час тишины. Недавно проехали промежуточную станцию, никто не вышел и никто не зашел, все спали, включая проводника и солдата-отпускника, и Сергей отка­зался от легкой, первоочередной мысли, подсказавшей скороспелый вариант стремительного бегства.

          Вторым решением хладнокровного разума была необходимость избавиться от компрометирующего тела Натальи, выдававшей себя за Аллу. И он рискнул воплотить в жизнь этот опасный план. Выскользнул в коридор, открыв дверь купе до упора, прошел в туалет и открыл дверь в вонючий отсек. Подготовка к операции заняла полминуты.   Затем вернулся и подхватил почива­вшего старлея в охапку, легко донес ее до туалета и водрузил Аллу-Наталью на умывальник. Придерживая размякший куль женского тела бедром вцепился в окно туалета с крашеным стеклом. Рама поползла вниз, и в туалет ворвался с ветром дурман степного разнотравья.

          Сергей тяжело вздохнул перед ответственным моментом и немного сжалился над шпионкой, он спустил ее вниз на волю не вверх головой, а сначала выкинул в окно босые ноги. Муляж шмя­кнулся о насыпь и покатился камнем под откос. Сергей вернулся в
купе, взял дорожный баульчик и сумочку Аллы с ее настоящими документами и отправил их вслед за хозяйкой. Облегчен­но вздохнул и поднял раму. Затем снял постельное белье с ос­вободившейся полки и сложил его стопкой, будто торопившийся пассажир намеревался сдать его проводнику, но в суматохе за­памятовал. Покопался в пакете с едой и решил присвоить его се­бе, а початую бутылку водки и аллин стакан со следами губной помады выбросил в мусор.

       *       *       *

          Алимафон тем временем получил от Шухрата срочное задание незаметно избавиться от ненужных свидетелей: Наргизы и ее же­ниха Дкахангира. Шеф жестко предупредил Алимафона об ответст­венности за срыв этой важной операции прикрытия Осьминога.

          Алимафон день и ночь планировал элегантные ходы конями и пешечные атаки, и когда сюжет вызрел, он пришел к Шухрату, чтобы обсудить фабулу и санкционировать нюансы.

          - Первый вариант такой,- самодовольно докладывал Алимафон вечером в доме Шухрата. - Я выбираю суточное дежурство Наргизы и наношу в эту ночь жалящий удар. В поздний час, когда медсест­ры обычно спят, я забираюсь в бокс Джахангира через окно обла­-
ченный в белый халат. Делаю ему укол внутривенный сильнодейст­вующего наркотика, который неминуемо разрушит его мозг и вызовет смерть. Я уже перевернул кучу литературы, такие препараты есть. Выявить их очень сложно, и никто не будет этой ерундой заниматься, когда диагноз лежит на ладони. Затем я прохожу в отсек, где дремлют медсестры, и бужу Наргизу под тем предлогом, что я судмедэксперт и мне надо осмотреть Дкахангира. Она прово­жает меня в бокс, где я, идя сзади нее, делаю ей внутримышечный укол мгновенного снотворного. Через окно я выношу Наргизу и от­вожу ее на блат-хату. Там я вынуждаю ее написать предсмертное письмо, в котором она обвиняет себя в смерти Джахангира по при­чине халатности или недосмотра. После этого имитирую самоубий­ство.

          - Тебе только сценарии для голливудских фильмов писать,- саркастически ухмыльнулся Шухрат. - Когда ты рассказываешь всю эту чепуху, она выглядит такой гладкой, будто смотришь видик, но почему-то в реальности всегда возникают непредвиденные зат­-
руднения. Сам подумай, мы же не в Америке живем. Где ты видел судмедэкспертов, которые разгуливают ночью по больницам? Да эта Наргиза сразу же истошно завопит и вызовет милицию, особенно когда вспомнит, что уже видела твою наглую харю в «3еравшане». Это первое. А второе, что мне не понравилось в твоей романистике, это запланированная поездка на блат-хату. Хочешь потрахаться и целку сломать красивой девчонке, так сразу и скажи, и нечего мне лапшу на уши вешать, что будешь вынуждать ее там писать предсмертные письма. Что ты ее будешь на хате утюгом пытать? А если она не захочет ничего писать? Будешь бить по морде, так что она закапает все письмо кровавыми слезами, и никто не поверит, что это действительно предсмертное письмо и она на са­мом деле самоубийца с фингалами под глазами. При этом учти, что трупы самоубийц вскрывают, и обнаружится, что перед "само­убийством" ты ею воспользовался. Никто же не поверит, что она трахалась с мертвым Джахангиром. И что это за отсроченное са­моубийство в конце концов? Сначала ты отвезешь ее на блат-хату, где будешь два дня елдачить, пока она не сдастся и не напишет предсмертное письмо и ее не начнет искать милиция, а затем опять привезешь ее в реанимацию и повесишь в боксе Джахангира, труп которого к этому времени уже предадут земле. Я тебе честно скажу, не нравится мне это кино. Единственный момент, с которым я еще могу смириться, так это тайный укол клиенту. Если это удастся провернуть, это будет в натуре красиво, без шума и пыли. А все остальное туфта.

           - Да, Шухрат, об этом я как-то не подумал,- почесал заты­лок Алимафон.

           - Самый сложный путь - не всегда самый лучший. Помни, что гениальное - всегда просто,- философствовал Шухрат. - Возмись для начала за первый этап операции прикрытия Осьминога - убе­ри Джахангира. А там посмотрим, как жизнь повернется. Торо­питься не надо, мы же на Востоке. Займешься тотальной развед­кой, сбором информации и анализом. Выяснишь официальную реак­цию, в этом я тебе помогу, затем проверишь реакцию Наргизы, если сам не справишься, попросишь Чемодана, он какой-то канал нащупал. Короче, рогом вертеть надо. А затем будем планировать второй этап операции. Зачем все усложнять с этими картинными похищениями и подстроенными самоубийствами. Вот тебе, для при­мера, простейшая операция в два этапа. Забираешься в больницу и делаешь укол жертве. Все! В кусты. Проходит после этого дней десять, все успокаивается, круги на воде расходятся, и вторая ненужная свидетельница случайно попадает под машину. Виновный водитель с места происшествия скрывается. Здесь даже есть впо­лне объяснимая подоплека - после смерти жениха Наргиза стала такая задумчивая и рассеянная. Как тебе?

           - Отлично. Все хорошо. Ты даешь добро на этот план? - легко согласился Алимафон, но потом взял и испортил первое впечатление: - А если автомобильная авария не кончится смер­тельным исходом, все же бывает, тогда, что, опять добивать ее в больнице?

           - Братан, ты мне надоел,- возмутился Шухрат,- работать надо так, чтобы не было никаких "если". Под колеса автомоби­ля можно бросить и труп, если уж надо действовать наверняка. А лучше всего, несколько раз проехаться по ней для гарантии. Не днем же ты будешь ей устраивать аварию, а ночью, и на ук­ромной улочке.

           - Но для того, чтобы отвезти ее на укромную улочку, ее надо сначала похитить,- опять сбил Шухрата Алимафон.

           На этот раз Шухрат надолго задумался.

           - Ладно,- смилостивился он, и это значило, что Алимафон получил добро на похищение Наргизы. - Черт с тобой. Но только без фокусов, без всяких там предварительных групповых изнасил­ований. Первый этап согласовали - действуй. А там решим по хо­ду пьесы. Не обязательно устраивать автомобильную аварию, это технически очень сложно. В конце концов человек может утонуть, но, смотри, тоже, чтобы без следов спермы во внутренних орга­нах. Есть еще вариант бесследного исчезновения.

           В ворота позвонили. Шухрат с Алимафоном давно ждали это­го коротенького звонка. Во двор въехала кавалькада из джипа и "девятки", на которой опять красовались ташкентские номера. Шухрат молчал, ничего не спрашивая, ждал, когда все расскажут сами. Пеликана с ними не было, Шухрат задумался, на лбу его прорезались морщины. Залетный, Алиш и Чемодан после бессонной ночи походили на сомнамбул. Бледные, уставшие, с синяками под глазами.

           - А-а, чуть не забыл,- проворчал Чемодан и вернулся в джип, откуда вернулся с бесценным черным дипломатом. Это еще больше насторожило Шухрата.

           - Ну,- все-таки не вытерпел Шухрат, когда команда разва­лилась на диване и в креслах в гостиной.

           - Сначала все шло по плану,- принялся докладывать Чемодан, как старший,- передали деньги, получили товар. Место продавцы выбрали нехорошее, подозрительное, было очень похоже на ловушку. Какой-то закуток около гаражей. Создалось впечатление, что они собираются сделать кидняк. Они-то рассчитывали, что посредник привезет только покупателя с шофером, раз все на доверии, и действовать придется против двоих. Но мы надежно при­крывали Осьминога. Сначала подъехали сзади Пеликана. Пока пос­редник бегал туда-сюда, мы разведали второй подъезд к гаражам. После расчетов Пеликан начал выезжать из ловушки, и тут какой-то мудак из этих выскочил из "Мерседеса" и побежал к нашим. Осьминог подумал, что это кидняк и уложил его из пистолета. Кстати, Шухрат, парень очень надежный, вел себя исключительно. Я и не знал, что он такой дерзкий, уложил выбежавшего, как ба­рана, точно в сердце. Тут уже мы с Алишем выскочили из прикры­тия и довели дело до конца. Дипломат прихватили, их машину по­дожгли. Они сами нарвались, и мы их наказали.

            - Это все? - удивился Шухрат, у него отлегло от сердца, но не верилось, что все прошло настолько благополучно.

            - Не веришь, спроси у Алиша,- обиделся Чемодан.

            - Да, все так и было, Шухрат,- подтвердил Алиш,- потом мы догнали Пеликана с Осьминогом на вокзале. До поезда еще где-то час оставался, и мы сказали Пеликану,что сами перегоним его тачку, пусть проводит Серого и сам добирается на частниках. Возвращались другой дорогой.

            - Здесь все деньги? - спросил Шухрат, указывая пальцем на дипломат, который Чемодан поставил у себя в ногах, прислонив к креслу.

            - Нет, наверное,- рассеянно предположил Чемодан,- Пеликан должен знать точно, они вроде бы с посредником заранее распла­тились.

            Шухрат был необычайно доволен, он и не рассчитывал на та­кой благополучный исход.

            - Ваши доли я выдам вам потом. Никого не обижу,- радостно потирал руки Шухрат. - Получите премиальные.

            Шухрат сам обслужил гостей, достал из бара дорогой французский коньяк и разлил по хрустальным рюмкам.

            - Давайте выпьем за то, чтобы у Осьминога была легкая дорога,- предложил Шухрат. - Я рад, что я в нем не ошибся. Я сразу заметил в нем звериную хватку еще тогда, когда вы подрались в "Зерафшане".

            - Молодец - пацаан,- согласился Алиш,- очень талантливый, но есть у него одно отрицательное качество: он - чистоплюй.

            - Пускай,- Шухрат выдохнул после выпитой рюмки и вытер углы рта суставом указательного пальца. - Его надо готовить в "белые воротнички". Большие деньги сейчас только там. И выйдем на них.

            - Это уже второй тост,- справедливо заметил Чемодан.

            - Нет, напиваться еще рано,- отрезал Шухрат.
      
            Команда молчала и закусывала шоколадными конфетами.

            - Все. Можете отдыхать,- скомандовал Шухрат. - А я буду ждать Пеликана. Вот ему не до отдыха. Он сегодня вылетает в Москву.

            В этот день Шухрат так и прилег. Впрочем не выспался и Пеликан. Из Чимкента он нанял частника и прибыл к Шухрату часа на три позднее остальных.

            - Чемодан мне все рассказал,- сходу огорошил Пеликана Шухрат. - Что ты можешь добавить?

            - Вроде бы сработали чисто,- кивнул головой Пеликан.

            - Как на тебя вышел этот посредник? - допытывался Шухрат.

            - За ним никто не стоит. Это дикий брокер,- отпарировал Пеликан.


            - Кто будет убирать концы? - не унимался Шухрат, рассчи­тывавший получить полную информацию.


            - Концов не будет,- уверил его Пеликан. - Продавцов кто-то ограбил, а нас там уже не было.

            - Как вел себя Осьминог? - спросил Шухрат для того, что­бы сравнить ответы Пеликана и Чемодана.

            - Профессиональный мокрушник,- ответил Пеликан и поджал губы. - Вырвать добычу у него из рук невозможно. Хотя он и че­ловек с двойным дном.

            - С двойным дном? - эхом отпечатал Шухрат нужную харак­теристику в оперативной памяти. - Что ты имеешь в виду?

            - Хорошо вышколенный, с виду невозмутимый, хорошо скрыва­ет свои потайные мысли. Если ему попадет вожжа под хвост, он будет стараться выйти из игры и сделает для этого все возмож­ное и невозможное.

            - Он не выйдет из игры,- вынес Шухрат свой вердикт, вну­тренне удивляясь тому, как глубоко проник Пеликан в человеческую сущность Осьминога. - Все привыкают быстро к большим деньгам. От этого потом невозможно отказаться. Он уже пошел на сделку с совестью. Коготок увяз - всей птичке пропасть.

            - Поживем - увидим,- согласился Пеликан. - Во всяком случае с ним можно работать. Он - исполнительный, все схваты­вает налету.

            - Налету - это хорошо,- похвалил Шухрат. - Кстати о полетах. Я заказал тебе билет на Москву. Сегодня вылетаешь. Подойдешь в аэропорту к Диле, билет у нее.

            - Ладно,- взял Пеликан под козырек и стал собираться.

            - Значит, все было тихо и ничего подозрительного ты не заметил,- тянул Шухрат свою любимую струну о необходимости конспирации.

            - Смотрели в десять глаз,- скинул Пеликан с себя ответственность.


                *          *          *


            Алимафон, согласно договоренности с Шухратом, установил слежку за Наргизой и вел тщательную разведку в неотложке. Он обследовал все ходы и выходы из больницы и пришел к выводу, что наилучшим местом для атаки будет дыра в заборе, проделан­ная ленивыми больными, которым трудно было ковылять из дальне­го корпуса к главному выходу, охранявшемуся сторожем.

            Лаз в заборе находился на оптимально близком от реанимации расстоянии, и ночью через него можно было уйти практически незамеченным, попав на территорию соседнего профессионально-технического училища, которое в ночное время было безлюдно.

            Алимафон узнал, несколько раз приходя в реанимационное отделение под видом посетителя, что бокс, в который поместили Джахангира, не охранялся милицией, хотя вялое расследование дела и велось, просто охранять даже важных пациентов в зауряд­ной неотложке было не принято. Методом телефонного тыка Алима­фон следил за графиком, по которому работали дежурные медсес­тры.

            Для первого этапа, утвержденной Шухратом операции, Алимафон выбрал ночное дежурство  Наргизы. Он остался в плену иллю­зий первоначального плана с картинным похищением Наргизы, кото­рый справедливо забраковал Шухрат, как натянуто дерзкий.  Шухрат же даже и не предполагал, что Алимафон в дальнейшем заклинится на этой собственной фантастической разработке. Дело в том, что для первого этапа окончательного варианта операции совсем не обязательно было дежурство Наргизы, а скорее наоборот, предпочтительнее было присутствие (а точнее - отсутствие)  нейтральной девушки-медсестры.

            Алимафон доложил Шухрату, что готов к исполнению, и попро­сил подключить к этому делу Чемодана или, на худой конец, Алиша, чтобы кто-то из своих подстраховывал его в машине за забором на территории профессионально-технического училища, пока он бу­дет залезать в реанимацию. Шухрат недовольно поморщился, подоз­ревая Алимафона в излишней трусости, и предложил ему Залетного в качестве водителя. Но Алимафон настойчиво требовал себе Чемодана, мотивируя это тем, что может быть стрельба или драка, а то и непредвиденная остановка ментами, при которой авторитетный вид пузатого Чемодана и его умение договариваться со стражами порядка и всучать им хрустящие купюры были незаменимы.

            Шухрат, скрепя сердцем, согласился с этими доводами, затем интуиция подсказала ему, что за ненадежными подручными-фантазе­рами нужен глаз да глаз, и он вызвал Залетного. Асу рулевого колеса впервые было поручено контролировать отъезд парочки с места событий и вручен бинокль Пеликана, прибор ночного виде­ния и ключи от парадной "Волги" Шухрата. Шеф сам подсказал Залетному, чтобы тот за определенную мзду въехал на территорию больницы через главный вход, оставил тачку около первого же корпуса и сторожил отъезд "Жигулей" Алимафона около ворот, по­тому что Алимафон с Чемоданом после выезда из двора училища все равно должны были проехать по дороге, ведущей в неотложку.

            Алимафон подобрал необходимый наркотический препарат че­рез своих консультантов в этой области, затем несколько дней тренировался на сидящих на игле наркоманах, используя их искол­отые руки в качестве муляжа, и решил, что полностью готов к выполнению ответственного задания.

            Сначала все шло благополучно. Они с Чемоданом без приклю­чений добрались до места назначения. Чемодан открыл багажник и взял бесшумную любимую немецкую лестницу Алимафона с выдви­гающимся верхним отсеком. Хлопать крышкой багажника не стал,
не нарушая тишину.

            Алимафон посчитал по окнам, где должен находиться нужный бокс. Он уже хорошо ориентировался на местности. Потом приста­вил лестницу рядом с окном, снял свои дорогие кроссовки и оста­лся в белых носках. Затем он проверил нагрудные карманы джинсо­вой рубашки, которую специально одел из-за наличия этих карма­нов. В правом - был одноразовый шприц, в левом - бутылочка с наркотиком.

            Сo словами "Аллах акбар!" он полез по лестнице. В ночи светились только его белые носки. Чемодан придерживал лестни­цу и был спокоен, как скала. Форточка была открыта, ночи стоя­ли душные. Алимафон встал на жестяной подоконник, вцепившись руками в кирпичный выступ. Он заглянул в комнату. Все было тихо, и Алимафон просунул руку в проем форточки, чтобы повернуть верх­нюю ручку рамы. Нижняя тоже оказалась закрытой, и Алимафон ны­рнул в проем форточки, чтобы дотянуться до нижней ручки, Удачно повернул ее и вылез назад. Подоконник захрустел под тяжестью его тела.

            Чемодан недовольно зашипел внизу. Алимафон не обратил на него внимания, отворил окно и спрыгнул на пол. Подошел к без­жизненному телу Джахангира - цели егo ночного визита.   Снача­ла вынул из кармана шприц с иглой, потом - пузырек с наркоти­ком. Вставил иглу в шприц, набрал в него жидкость, пузырек су­нул обратно в нагрудный карман, но теперь уже свободной левой рукой в правый карман, потому что в правой руке был шприц с иглой. Затем развернул руку Дкахангира, с шумом выдохнул и всадил иглу в вену, быстро впрыснул жидкость и вынул шприц.

            Алимафон внимательно прислушался, контролируя обстановку, и ему показалась, что в коридоре раздались негромкие шаги. Сер­дце трусливо екнуло, Алимафон бросил шприц на кровать и ринул­ся к спасительному окну. Одним прыжком взлетел на подоконник и перескочил по-кошачьи на жестяной козырек, затворил раму и по­вернул верхнюю ручку. Вот он уже переступил на лестницу и сде­лал шаг по ступеньке.

            Неведомая сила остановила его, и он прислушался к проис­ходящему в боксе. Ни одного подозрительного шороха. "Я принял удары своего сердца за шаги медсестры",- подумал Алимафон, хло­пнув себя по нагрудным карманам. И - о, горе! - пузырек был на месте, а шприц пропал. Алимафон в отчаянии похолодел, затряс­лись поджилки. Он решил во что бы то ни стало вернуться для того, чтобы замести следы, и опять поднялся по ступеньке. "Чтобы все было чисто!" - звучали в ушах слова Шухрата.

            - Козел! - злобно зашипел Чемодан.

            Но Алимафон уже вновь повернул ручку окна и отворил раму, спрыгнул на пол и подошел к кровати с полутрупом. Вот он шприц! Алимафон судорожно схватил его свободной правой рукой и непро­извольно запихнул его в левый нагрудный карман, даже не отсое­динив иглу. Поправил одеяло и повернул безжизненную руку Джахангира.

            В этот момент он действительно услышал шлепающие шаги. Теперь этo уже было явственно. Сердце Алимафона застучало. Ка­залось, оно готово выпрыгнуть из грудной клетки. Не раздумывая, а подчиняясь инстинкту самосохранения, он побежал, подпрыгивая по-козлиному, в противоположную от окна сторону, надеясь укры­ться за дверью. И вовремя! Дверь, скрипнув, открылась, и Алимафон из укрытия увидел, как в бокс вошла медсестра . Из-под белой накрахмаленной шапочки выбивались роскошные черные воло­сы.

            Кровь мстительной накипью хлынула в виски Алимафона. Он бросился, как волк, сзади на добычу и схватил жертву обеими руками за горло, одновременно ногой захлопывая дверь. Медсес­тра пискливо ойкнула и захрипела в железных тисках. Озверевший
Алимафон продолжал ее душить.

            Непонятный шум услышал внизу Чемодан и заволновался. Но он не знал, в чем там наверху дело и что ему предпринимать, а поэтому топтался на месте, как мустанг, привязанный к лестни­це. Устав от неизвестности, он тихонько присвистнул, вызывая Алимафона.

            Этот свист спас медсестре жизнь. Она, потеряв от страха сознание, вываливалась из сжимавших ее клещей. Алимафон, ус­лышав призывный свист, выпустил ее, и она рухнула на пол, не­ловко подвернув ноги. Справившись с девушкой, удовлетворенный Алимафон обрел необходимое в этой ситуации хладнокровие. Он осторо­жно выглянул в коридор. Мертвая тишина. Ни единой живой души.

            "Хрен с тобой,- сплюнул Алимафон загустевшей слюной на халат медсестры и пнул ее ногой под ребро,- работаем сразу второй этап операции, раз пошла такая пляска."

            Он снял свой белый носок и засунул его медсестре в рот. Она уже приходила в себя и тихонько постанывала. Действовать надо было быстро. Алимафон подтянул ее за халат к окну и, ста­раясь придать своему шепоту внятность, скомандовал Чемодану:

            - Принимай Наргизу внизу. Только тихо. И тащи ее в машину.

            Чемодан ничуть не удивился, цыкнул на бестолкового Алимафона, виня его в возникновении непредвиденной ситуации, и отклеился от лестницы. Алимафон перекинул через окно полови­ну вялого тела медсестры, сам придерживая ее за ноги. Белая шапочка упала на асфальт, длинные черные волосы хлынули на вытянутые руки Чемодана.

            - Отпускай! - прохрипел Чемодан, высоко запрокинувший голову.

            Алимафон отпустил пухленькие, соблазнительные ножки, и Чемодан поймал в свои крепкие объятия рухнувшее тело, обхва­тив его за талию. Халатик медсестры сбился, и Чемодан уткнул­ся носом в мокрые трусики испуганной женщины. Он брезгливо скривил губы, гоня от себя несвоевременные мысли, отвлекавшие от дела. Чемодан перекинул добычу через плечо, как охотник ме­шок со свежениной, и, не чувствуя веса, рысью помчался к машине.

           Алимафон, оставшийся в одном носке, теперь стал спокоен и рассудителен. Он тщательно обследовал бокс, не оставил ли он где следов. Прикрыл плотно дверь и направился к окну, и вдруг опять интуиция подсказала ему кинуть взгляд назад. Он обернул­ся и похолодел. В центре палаты сиротливо валялись шлепанцы медсестры. В ушах застучали тревожащие молоточки. Теперь он бесповоротно решил внимательно следить за каждой мелочью, что­бы - не дай Бог - не наследить. Все делал четко и сам себя же перепроверял. Засунул шлепанцы небольшого размера в карманы сооотвенных джинсов. Выбрался на жестяной козырек и через про­ем форточки закрыл верхнюю ручку окна. Желание не наследить заставило Алимафона в очередной раз по-обезьяньи впрыгнуть в проем форточки, чтобы повернуть нижнюю ручку окна. Опираясь грудью о раму, он ненароком воткнул шприц себе в сосок. Впо­пыхах не заметил боли.

          Теперь Алимафона никто не страховал внизу, и он вцепился в кирпичную кладку, стараясь правой ногой четко встать на вер­хнюю ступеньку лестницы. После этого надо было перекинуть ос­новную массу тела на правую ногу, но лестница децентрализова­лась и тоже поехала вправо. Алимафон, цепляясь за выступы кир­пичей, чтобы смягчить падение, тоже поехал вниз, обдирая ру­ки. Лестница упала с характерным грохотом. Высота была неболь­шой, но Алимафон умудрился при приземлении подвернуть правый голеностоп босой ноги и ударился голенью левой ноги об упавшую лестницу. Грохот был явственный, надо было срочно уносить но­ги, и Алимафону предстояло бежать до машины на зубах, забыв про боль травмированных ног.

         Удача изменяла ему, но он еще продолжал четко заметать следа. Увидел оброненную медсестрой белую шапочку и сунул ее в задний карман джинсов. Затем нырнул стопами в стоявшие под окном кроссовки, но, торопясь, не поправил задники. Схватил лестницу и бросился наутек. Добрался до спасительных кустов непременной для больницы живой изгороди, но предательски спо­ткнулся о торчавшее корневище, и правый кроссовок соскользнул с босой ноги. Вот и спасительный лаз. Алимафон опять оглянул­ся, чтобы убедиться, что грохот упавшей лестницы никого не ра­збудил.

         Добежать до машины теперь не составляло труда. Алимафон, как заядлый пожарник, запихнул лестницу в багажник, хлопнул, не таясь, замком и в изнеможении рухнул на заднее сиденье ря­дом с пленной  медсестрой.

         Чемодан уже завел двигатель и держал ступни на педалях, он одной рукой держал маленький итальянский руль, другой – вцепился в волосы очнувшейся на заднем сидении медсестры. Она жалобно скулила и что-то мычала через носок Алимафона.

         Как только Алимафон погрузился, Чемодан отпустил медсест­ру, теперь Алимафон сам должен был контролировать пойманную добычу.

         - Ровшик,- на грани плача захныкал невезучий Алимафон.

         - Чего еще? - злобно завелся Чемодан, раздосадованный не­предвиденными срывами.

         - Я кроссовок где-то посеял. Вернуться? - пролепетал Алимафон, ожидая, что Чемодан в сердцах врежет ему оплеуху.

         - А-а, мудак,- выругался Чемодан и добавил длинное узбекское ругательство. - Где?

         - Наверное, в кустах,- жаловался Алимафон, плюс ко всем неудачам ночи начав ощущать боль в ногах и содранных пальцах рук.

         - Хрен с ним,- окончательно решил Чемодан, немного поду­мав, и тронулся.

         Пленица дрожала, как осиновый листок. Она была так напуга­на и подавлена, что даже не осмеливалась вытащить вонючий носок Алимафона изо рта.

         Чемодан лихо разгонялся, набирая скорость.

         - Куда? - крикнул он Алимафону, когда жигуленок выскочил на проспект.

         - На блат-хату. Куда же еще с ней? - ответил Алимафон во­просом на вопрос. Со лба его крупными каплями катился пот.

         Залетный в своей засаде контролировал выезд на проспект и зафиксировал долгожданную машину с Чемоданом и Алимафоном. Устав чихать в пыльных кустах, он протер слезящиеся глаза и на­вел резкость на бинокле. К своему удивлению Залетный увидел,
Что в салоне находились три фигуры. Он проводил взглядом бегле­цов, глянул на циферблат часов, отмечая время, и на всякий случай решил проследовать немного за Чемоданом, чтобы хотя бы прибли­зительно узнать направление его движения. Залетный побежал к "Волге", оставленной около хирургического корпуса.

         Задержавшись всего на несколько секунд, Залетный все же потерял из виду Чемодана, и теперь он ехал по ночным улицам чисто интуитивно, шестым чувством определяя маршрут Чемодана. Опытным взором Залетный отметил, что на ближайшем перекрестке торопящийся Чемодан попадет в засаду, устроенную гаишниками.

         Несясь на бешеной скорости, Чемодан не учел того, что у ментов есть излюбленные места для ночных засад. Лейтенант без раздумий указал ему остановиться. У Чемодана был собственный отработанный стиль общения с ментами, он нисколько не испугался отъехал метров на двадцать от засады и остановился тени дере­вьев. Он спокойно сидел и ждал, когда гаишник подойдет к нему.

         - Алимафон, пересядь поближе к этому окну сзади меня и прикрой ее своим телом,- скомандовал Чемодан, прикуривая сига­рету. - А еще лучше - целуйся с ней, как будто вы влюбленные.

         Алимафон перелез через пленицу.

         - Что случилось, командир? - нагло спросил Чемодан у по­дошедшего гаишника.

         - Нарушаем? - начал докапываться лейтенант, оценивая вне­шность Чемодана и пытаясь рассмотреть пассажиров. - Скорость превышаем, может, мы еще и в нетрезвом виде.

         - Да вот брата с невестой домой везу. Торопятся молодожены,- хладнокровно соврал Чемодан и протянул гаишнику крупную купюру.

         Алимафон сграбастал медсестру в охапку и стоически цело­вал собственный носок. Жертва задыхалась от нехватки воздуха и необычного поцелуя, сердце в ее груди бешено колотилось, но бесцеремонный хищник контролировал все ее телодвижения, приде­рживая дрожащую голову одной рукой, а другой - шаря по белому халату.

         Внимание гаишника сконцентрировалось на деньгах, и он не стал рассматривать, как парень в одном кроссовке и с торчащими из карманов джинсов тапочками целует босую медсестру в бе­лом халате с носком во рту.

         Чемодан спокойно поехал дальше по выбранному маршруту, как только гаишник разрешающе махнул. Залетный так и предполагал, что Чемодан попадет именно в эту засаду. Залетный сам остано­вился около машины с маячком, вышел и поздоровался со знакомы­ми гаишниками, потому что часто ездил по этой улице, где его знала каждая собака. Он пожелал знакомым ментам благополучного дежурства и краем глаза следил за ситуацией с Чемоданом.

         Когда оштрафованный Чемодан отъехал, Залетный сразу же по­прощался с гаишниками и последовал за ним. Он не стал преследо­вать Чемодана до самой блат-хаты, а только отметил район, в ко­торый умчались Чемодан с Алимафоном. После этого Залетный пос­читал дело сделанным и отправился домой спать.

         Чемодан специально въехал почти в самый подъезд дома, где располагалась блат-хата, чтобы Алимафону легче было затаскивать пленицу вовнутрь. "Хватит с меня, пусть сам теперь тащит мя­со",- подумал Чемодан. Но  Алимафон, в отличив от Чемодана, не стал перекидывать ношу через плечо или волоком тащить до квартиры.

         Он крикнул ей:

         - Ну-ка, пошла,- и грубо дернул ее за руку.

         Медсестра покорно засеменила босыми ногами по бетонным полам по­дъезда и лестничному пролету. Алимафон тычком втолкнул ее в квартиру и кинул навзничь на диван в зале, девушка униженно плакала, и слезы ее еще больше раздражали Алимафона. Озлоблен­ный, он видел в ней одной причину всех своих досадных ночных неурядиц. Это из-за нее сорвалось выполнение простейшей опе­рации. И черт ее дернул среди ночи переться в бокс к обречен­ному Джахангиру.

         Алимафон приподнял ее за волосы и влепил беззащитной жертве оглушительную затрещину, вымещая накопившееся зло. Девушка от боли завизжала и повалилась ничком на диван. Алимафон пошел в ванную и принес оттуда полотенце. По-хозяйски завязал рот пленице, стянув концы полотенца за головой в узел. Жалкий плач стал глуше, и это меньше раздражало его. Несчастная медсестра размазывала текущую тушь по щекам. Черные слезы капали на по­лотенце. Вошедший в раж Алитфон грубо сорвал с нее белый ха­лат, не мелочась на расстегивание пуговиц. Поняв его намерения, жертва зарыдала пуще прежнего, теперь уже от стыда и беспомощ­ности.

         Вскоре она осталась совсем голой. Алимафон принес из кух­ни бельевую веревку и связал ей руки за спиной. Он бесцеремонно, как куклу, кинул медсестру поперек дивана и принялся жесто­ко насиловать, впившись ногтями в пышные ягодицы, как будто хо­тел вырвать из них куски мяса, таким было его ожесточение, а он упивался ее бессилием. Приглушенные вопли женщины тонули в стя­нутом полотенце, становясь все неслышнее, до тех пор, пока она не потеряла сознание.

         Чемодан спокойно припарковался на детской площадке и во­шел вразвалочку в оставленную открытой Алимафоном дверь. Пер­вым делом он заглянул в зал, праздно любопытствуя, чем это там занимается Алимафон. Хмыкнул, словно не ошибся в предположениях, и брезгливо поморщился, увидев неприглядную картину се­ксуального садизма. Делать было нечего, и он пошел рыскать в холодильнике, не разделяя патологических наклонностей подель­ника. Большое брюхо требовало соответствующих калорий. Чемодан жадно запихивал в рот все, что попадало в поле его зрения, ког­да Алимафон закончил свое гнусное дело и пришел на кухню.

         - Иди попробуй,- завел его Алимафон, похабно улыбаюсь. - Тебе понравится. Бесплатное удовольствие.

         - Я люблю темпераментных женщин,- лениво отмахнулся Чемо­дан. - А это что? Бревно. Ты, наверное, ее избил, как собаку. Я возбуждаюсь только тогда, когда женщина получает от меня удо­вольствие.

         - Слушай, а Шухрат говорил, что она - целка,- поделился впечатлениями Алимафон,- но я что-то ничего подобного не заме­тил. Вполне разработанная. Этот в реанимации, он же ее жених. Как же она замуж собиралась выходить? Операцию, что ли, по вос­становлению девственности хотела делать? Осьминог, значит, ее порвал.

         - А ты уверен, что это Наргиза? - вдруг осенило Чемодана, и он поперхнулся.

         - А кто же еще? - самоуверенно успокоил его Алимафон. - Я же давно контролирую их график. Ты, что, не помнишь ее, она была с Осьминогом в "Зеравшане"?

         - Я-то помню, что мне Осьминог влепил тогда, а ты - мудак в любом случае, и Шухрат тебе отвинтит бошку,- обрадовал Чемо­дан Алимафона и пошел в зал посмотреть на Наргизу.

         Лежащая без чувств женщина представляла собой жалкое зрели­ще . "Ничего эротичного,- отметил Чемодан,- мясо и есть мясо." Алимафон исполосовал ей ногтями ягодицы и на них выступили кровавые следы. Чемодан взял медсестру за волосы и повернул лицом к себе. Несчастная женщина была в обмороке, глаза ее за­катились, и на Чемодана уставились голубоватые белки. Нижняя половина лица была скрыта полотенцем. "Наргиза",- удовлетворен- но вздохнул Чемодан. "А может, не Наргиза",- тут же противо­речил он сам себе.

         На пухленькой шее четко просматривались следы пальцев Алимафона, ожесточенно душившего невинную жертву в больнице. Чемодан, как опытный криминалист, продолжал обследование. Сжал пальцами соски, они показались ему слишком твердыми и слишком
большими для незамужней девушки. Помял руками бедра и заметил на них растяжки рожавшей женщины. Теперь он точно решил для себя, что это не Наргиза. Но это философское открытие он вст­ретил равнодушно. Всe равно Алимафон будет за все отвечать.

         Деловые прикосновения к обнаженному женскому телу неожи­данно возбудили его. "Чему быть, того не миновать",- фаталистски вздохнул Чемодан и разделся. Он изнасиловал беспомощ­ную и бесчувственную медсестру. К своему удивлению остался очень доволен и воспользовался дармовщиной еще раз в извра­щенной форме, после чего долго не хотел вставать с колен. Но в следующий момент с обездвиженной женщиной произошла непроиз­вольная авария, и Чемодану пришлось схватить ее белый халат, валявшийся рядом, чтобы завернуть ее. Прямо перед глазами у Чемодана оказался нагрудный карман сестринского халата с ини­циалами «Д.Т.».

         Теперь у него не бьшо сомнений, что это не Наргиза. «Это какая-то другая баба, а Алимафон сам себе подписал приговор»,-на этой мысли Чемодана стал беспокоить неприятный запах, и он взял безжизненную медсестру на руки и отнес ее в ванную комнату, где бросил ее в ванну и включил душ. Ему пришлось развязать связанные руки случайной жертвы и полотенце-кляп вокруг головы. Понима­юще хмыкнув, Чемодан вынул изо рта женщины носок Алимафона.

         Теплая вода благотворно освежила пленицу, и она стала при­ходить в себя после ночного кошмара. Очнувшись, она заметила Чемодана и машинальным жестом стыдливости прикрыла грудь и пах руками. Она попыталась подняться в ванне и по текущим струйкам
поняла, что с ней произошло в беспамятстве. Ее опять забил оз­ноб, но даже в таком состоянии она пыталась умолять похитите­ля:

         - Отпустите меня, пожалуйста, я никому ничего не скажу.

         - Тебя зовут Наргиза? - спросил бесстыдно ухмыляясь Чемо­дан.

         - Нет, я не Наргиза, я - Диля,- выпалила медсестра, слов­но это могло ее спасти.

         Чемодан сверил ответ с инициалами на халате и понял, что баба не врет.

         - Помойся пока,- великодушно разрешил Чемодан и вышел из ванной, чтобы сообщить интересную новость Алимафону.

         В слове "пока" Диля различила скрытую угрозу и вновь зак­ричала:

         - Отпустите меня, пожалуйста. У меня маленький ребенок.

         Алимафон тем временем наклюкался на кухне коньяка и повалился на кровать в спальной. Чемодан потряс храпящего Алимафона, как грушу, но тот, видимо, надолго отрубился. Чемодану не понравилась подозрительная бледность липа Алимафона, но он ре­шил, что это от спиртного; вглядевшись в него, он заметил кра­сную точку запекшейся крови на левом соске. Чемодан не мог зн­ать, что это, и не придал замеченной мелочи значения.

         Послонявшись по квартире, Чемодан почувствовал усталость и пошел прилечь на диван. Вонь не выветривалась из комнаты, и он открыл окно. Только его голова коснулась диванной подушки, как он забылся мертвым сном. Проспал всего лишь полчаса, но проснулся от смутной тревоги и вскочил. Уже рассвело, и щебе­тали птицы, но не это беспокоило Чемодана. В ванной шумела льющаяся вода, и он совсем забыл про несчастную пленницу. Чемодан побежал в коридор. Из-под дверей ванной хлестала вода розового цвета. Чемодан ломанулся в дверь, но она оказалась заперта из­нутри. Чемодан озверел и мощным своим плечом ударил в хлипкую картонную дверь. Выбил защелку вместе с шурупами.

         Глазам его предстала страшная картина. В ванне с розовой водой плавал труп пленницы. Слив был заткнут ее белым халатом. Вода переливалась через край, залила весь пол и стремилась в коридор. Чемодан с криком: «А-а, черт», - бросился закрывать краны смесителя, затем выдернул халат из слива.

         Пока он спал, изнасилованная и униженная женщина нашла на полочке в ванной бритвенный прибор, вынула оттуда лезвие и пе­ререзала себе вены на обеих руках. Чемодан все сразу понял.

         Вода розовой воронкой убежала в канализацию. Чемодан поб­лагодарил Бога, что этаж был первый, хотя бы проблем с нижними соседями не будет. Диля успокоилась на дне ванной, длинные черные волосы закрыли ей лицо, как чадрой. Обескровленная она оче­нь была похожа на куклу из секс-шопа, привезенную Алимафоном.

         Чемодан почесал в затылке и подумал: "Жалко ее, ни за что погибла. Попала под горячую руку",- и пошел будить Алимафона.

         - Ты, идиот, вставай! - грубо распихивал он Алимафона, но тот спал, как убитый, только мычал.

         Чемодан пригляделся и заключил, что Алимафон уснул еще крепче, потому что он перестал храпеть.

         - А-а,- взревел взбесившийся Чемодан,- да пропади все про­падом. Что я крайний, что ли?

         В безумной ярости он побежал в зал, оделся кое-как, взял ключи и бросился вон из проклятой квартиры. Завел машину, дер­гаясь как сумасшедший, и помчался жаловаться Шухрату.

         Гнал по проспекту, матеря копошащихся у него на пути во-дителей. Нa первом же светофоре попал на красный свет и со зло­сти ударил по рулю кулаками. Неизбежное ожидание притомило его, сказывались последние бессонные ночи. Глаза сомкнулись сами со­бой, но еще хватало сил держать голову на весу. Загорелся зе­леный, и сзади стали сигналить недовольные шофера.

         Начинался час-пик, и движение автомобилей стало плотным, а Чемодан привык к вольным ночным трассам. Нa втором светофоре он опять не смог побороть сонливость и даже уронил голову на руль. Очнулся опять после злобных гудков стоявших за ним машин. Огрызнулся, сплюнув в открытое окно, и резко набрал скорость. Выехал на более свободную встречную полосу и продолжал разгоняться. Ускорение успокоило его и укачало осторожность. Чемодан всего лишь на секунду закрыл глаза.

         В этот момент начинался крутой вираж перед поворотом на­лево и крутым подъемом, и прямо в лоб Чемодану летел встречный самосвал с раствором, водитель которого использовал инерцию спу­ска. «Жигуленок» смяло в гармошку и отбросило назад на полосу, по которой должен был ехать Чемодан. Водитель "Камаза" поздно заметил заброшенную ему под колеса развалюху и наехал на нее. Ему ничего не оставалось делать, как проутюжить Чемодана.

         Чемодан не успел почувствовать боли, смерть была мгновен­ной, от него остались бесформенные куски мяса.


                * * *


         Обязательный в делах Пеликан встретил Сергея на Казанском вокзале Москвы. После ночного инцидента с сексуально опасным старшим лейтенантом Тихоновой Натальей Юрьевной долгая дорога прошла без приключений. Хитроватый проводник, заметивший что одна из пассажирок бесследно пропала, был очень удивлен.

         - А куда эта симпатичная женщина делась? - спросил он, не обращаясь конкретно ни к кому из пассажиров.

         - Не знаю, сошла вроде где-то,- равнодушно ответил Сергей после того, как казашки недоуменно пожали плечами.

         Проводник недовольно скривил губы и подумал: "Странные лю­ди пошли, платят до Москвы, а сами сходят где-то по дороге, да еще и из соседнего вагона, чтобы быть незамеченными".

         Теперь Сергей не мог позволить себе расслабиться, он делал вид, что дремлет, а сам постоянно контролировал обстановку скво­зь прищуренные глаза. Постоянное напряжение издергало его, в ка­ждом подозрительном человеке он видел мента в штатском.

         Пеликан стоял в толпе встречающих на перроне и высматривал Сергея среди выходящих пассажиров. Заметив его, он призывно помахал рукой. Сергей помогал нести тяжеленный баул одной из казашек-попутчиц. Пеликан дружески обнял его, как близкого человека. Радость его была обоснована тем, что при виде невозмутимого Осьминога он понял, что все прошло более-менее удачно, и это помогло ему из­бавиться от состояния "как на иголках" последних дней. Недовер­чивый Пеликан в отличие от Шухрата не давал Осьминогу стопроце­нтных шансов.

         - У меня менты на хвосте,- шепнул ему Сергей на ухо, когда они лобызались, сходу ошарашив неприятной новостью.

         - Товар в порядке? - сразу всполошился Пеликан, похолодев.

         - Товар-то на месте,- начал делиться новостями Сергей,- но нас вели. Это точно. И, наверное, от самого Ташкента.

         - Откуда ты знаешь? - не поверил своим ушам Пеликан, воз­лагавший болышие надежды на собственные оперативные разработки.

         - Со мной в купе ехала ментовка,- поведал Сергей. - Вер­нее, ее подсадили. Сначала ехал солдат, но затем проводник по­менял его местами с подозрительной блондинкой. Я ее случайно выкупил. Она предложила мне бухнуть, и я почувствовал неладн­ое. Пришлось изобразить пьяного, я вышел по нужде и стал за ней подглядывать из коридора сквозь щелку, оставленную в две­ри. Она накапала мне в стакан клофелин. Распространенный прием
проституток. Я вернулся и влил ей этот стакан в рот.

         - Как тебе это удалось? - удивился Пеликан, жадно хватав­ший информацию всеми органами чувств и не пропустивший ни еди­ного слова.

         - Стал играть, как в театре, чересчур опьяневшего ловеласа и насильно влил ей отраву в глотку,- раскрыл секрет успеха Сергей.

         - Классная работа,- искренне похвалил Пеликан, всерьез зауважавший Сергея за его прыть, которая раньше казалась ему ми­фом Шухрата.

         - Через минуту она отключилась, я пошарил у ней в сумке, чтобы выяснить, что за птица, и нашел ментовское удостоверение. Еe фамилия - Тихонова Наталья Юрьевна. Старший лейтенант,- подо­шел Сергее к кульминации.

         - Вот это да! - вырвалось у Пеликана, впервые столкнувшегося с подобным серьезным проколом в работе структуры за последнее время, но, как профессионал, он сразу же отпечатал все данные у себя в оперативной памяти, и теперь его можно было разбудить сре­ди ночи, он бы безошибочно повторил все, сказанное Осьминогом.

         - Я стал думать, что мне с ней делать дальше, и не нашел ничего лучшего, чем выбросить ее через окно в туалете на волю,- поставил точку в истории о ночном происшествии Сергей.

         - Отлично-отлично. Ты стал настоящим профессионалом,- разда­вал Пеликан Сергею лестные авансы. - А сумку с документами ты ку­да дел?

         - Отправил вслед за хозяйкой,- доложил Сергей.

         - Вот это, конечно, ошибочка,- нахмурился Пеликан, он сра­зу же в уме прокручивал все возможные варианты выхода из сложной ситуации. - Хотя что ты мог на ходу изобрести? Значит, ты не зна­ешь точно, жива она или нет?

         - Во всяком случае, когда я ее вышвыривал, она крепко спа­ла,- уточнил Сергей, у которого никогда не было желания убрать обидевшую его преследовательницу.

         - Она могла копыта отбросить, ударившись при падении,- предположил Пеликан. - Это для нас было бы наилучшим вариантом исхода. Пока найдут, пока опознают, пройдет время, за которое ты ус­пеешь раствориться. Следом, конечно же, обнаружат документы. Без документов она бы шла, как неопознанный труп, и это бы да­ло дополнительный выигрыш во времени. Хорошо, будем плясать от наихудшего для нас варианта: она жива, и менты уже тебя ищут, или она мертва, и опять же ты на прицеле. Будет тяжело, но я думаю, что мы успеем тебя переправить в абсолютно безопасное место.

         Они сели в потрепанный красный "Опель", за рулем которого сидел молодой человек приятной внешности в бейсболке с грозным орлом. Он представился Славой и после команды Пелика­на: "В гостиницу!",- выехал со стоянки. Пеликан, не знавший ну­жды в средствах после щедрости Шухрата, хорошо обосновался в Москве. Он снял себе одноместный номер в гостинице "Москва", излюбленном пристанище узбекских бизнесменов средней руки, на­чал изучать особенности китайской кухни в центральных ресторанах и щупать длинноногих блондинок, косяками сновавших по Тве­рской.

         После неприятных известий Осьминога Пеликан понял, что его кратковременному отпуску пришел конец, и основательно рассла­биться придется еще неизвестно когда. Наступал этап особенно нелюбимой им нудной текучки, который военные зовут мудреным
словом «передислокация». Во-первых, надо было упрятать Осьмино­га в тихое и надежное место как минимум дней на десять. Во-вторых, самому следовало переезжать из гостиницы, где так уютно обосновался. И в-третьих, обо всем происшедшем должен был быть поставлен в известность Шухрат, потому что дело принимало нео­жиданный и опасный поворот с непредсказуемыми последствиями, когда в игру вступал сильный и замаскировавшийся противник, от которого осторожный Пеликан ожидал изощренного коварства.

         В отличие от Пеликана эти тревожные мысли нисколько не беспокоили Осьминога, они еще казались ему посторонними и не свербили спинной мозг иголками страха. Он долгожданно рассла­бился после нудной и напряженной поездки на поезде и теперь с радостью кинул все свои проблемы на плечи Пеликана. Пока «Опель» сновал в потоке машин, Сергей с интересом вертел головой по сторонам, читая новые рекламы на иностранных языках на щитах и фасадах, да задавал легкомысленные вопросы, на которые вмес­то Пеликана приходилось отвечать Славику. В отвлеченной беседе Сергей попутно выяснил, что Пеликан нанял Славика в качестве извозчика по рекомендации старых московских корешей.

         Наконец Пеликан сложил в голове какую-то комбинацию и спросил Сергея:

         - А у тебя случайно нет в Москве родственников, чтобы на время остановиться? В гостиницу теперь ехать опасно, квартиру за один день не снимешь...

         - Нет, у меня никого в Москве нет,- ответил Сергей,- но мы всегда, если кто-то едет из нашей семьи в командировку, ос­танавливаемся у одной знакомой бабушки-инвалидки. Платим ей, и она всегда очень хорошо нас встречает. Ни разу не отказывала.

         - Что же ты молчал? - удивился Пеликан. - Ты мне значите­льно облегчаешь жизнь. Ничего лучше и придумать невозможно. Те­лефон у этой бабушки есть?

         - Телефон есть. Надо позвонить, посмотрим, что она скажет. Думаю,  удастся устроиться,- кивнул Сергей, воодушевивший­ся после благополучного исхода железнодорожного тура.

         - Если хочешь, у одного моего знакомого пустует сейчас квартира в подмосковном Болшово. Я могу поместить тебя туда да­же без предварительной договоренности. Я знаю, где лежит ключ. Правда, там нет никаких удобств кроме холодной воды. Но, с дру­гой стороны, там тебя никто не будет беспокоить,- неожиданно предложил свои услуги Славик.

         - Ха-ха-ха,-  не к месту захохотал Пеликан,- вы с меня по­ловину забот снимаете, не отходя от кассы. Если бы все проблемы решались так спонтанно.

         Сергей позвонил знакомой старушке из гостиницы и договори­лся о своем приезде. Пеликан пулей собрал свои вещи в номере и торопливо скомандовал Славику: «На Новый Арбат». Там он за­шел на почту и отправил факс на фирму Шухрата: "Четвертого чи­сла утренним рейсом встречаю курьера". После этого зашел в уни­версам и накупил два пакета продуктов для себя и Осьминога. Ос­тавалось только забросить Сергея с его ценным грузом на Онежс­кую улицу, где ему предстояло жить до прыжка на Запад, и Пели­кан посчитал бы первоочередные проблемы решенными. Он строго предупредил Сергея, чтобы тот не вздумал звонить домой, раз они заметили такую серьезную слежку за собой.

                *         *         *

         Бесследное исчезновение медсестры Дили Темирбаевой и одно­временная смерть важного пациента вызвали в реанимации перепо­лох. Заведующий отделением моментально известил следственную бригаду, ведшую дело о нанесении тяжких телесных повреждений сотрдунику милиции.

         Капитан Зуфаров лично прибыл в неотложку, интуиция подска­зывала ему, что между естественной (или неестественной) смертью коматозного больного и внезапным исчезновением дежурной медсес­тры есть непосредственная связь, но докладывать генералу, не имея на руках существенных доказательств в виде акта вскрытия, протоколов, опросов, т.е. документальных подтверждений, не име­ло смысла.

         Утром на смену заступила сменщица пропавшей медсестры Дили Темирбаевой Наргиза Шарипова. Капитан Зуфаров уже беседовал с Наргизой Шариповой после нападения на лейтенанта милиции Джахангира Азизходжаева, и она произвела на него благоприятное впечатление. Он прекрасно знал, что это невеста пострадавшего и что около ее дома было совершено преступление. Беседа с ней ничего не дала следствию. Первоначально у капитана Зуфарова бы­ло две версии. Первая - это нападение на Азизходжаева и нанесе­ние ему неизвестным тяжких телесных повреждений в результате драки по мотивам ревности. Вторая - случайное хулиганское на­падение с целью ограбления, проще – «гоп-стоп». Но Наргиза упо­рно доказывала, что не давала своему жениху поводов для ревнос­ти и в злополучный вечер не встречалась с ним, тем более что у них с Джахангиром никогда не было свиданий без предварительного согласования.

          Капитан Зуфаров пронзительно смотрел в честные глаза Наргизы, из которых катились крупные слезы, и не имел оснований не верить этой интересной, миниатюрной брюнетке с внешностью тан­цовщицы из ансамбля "Бахор". Она скромно сидела на краешке сту­ла и вытирала уголки накрашенных глаз белым платочком. Следова­тель отметил про себя, что у покойного был изумительный вкус, раз он выбрал себе в невесты такую симпатичную и работящую де­вушку, правда, из бедной семьи, а не богатую лентяйку, увешанную золотом.

          Но с другой стороны - выбор невесты для несчастного лейте­нанта был мистическим. Сначала его изувечили возле  дома возлюбленной, затем он при странных обстоятельствах скоропости­жно отправляется на тот свет из больницы, где работает его пас­сия. Более чем странно.

          Если бы в роковую ночь дежурила сама Наргиза, то капитан Зуфаров, как ищейка, напавшая на след, разрабатывал бы версию ее причастности к убийству. Теперь же в ход событий вклинива­лась некая Диля, улетучившаяся в ночной тьме.

          Капитан Зуфаров отпустил Наргизу и взял чистый лист бума­ги. Слева он нарисовал круг и поместил в него буквы «Дж.», что означало имя убитого или добитого. Напротив него справа появи­лись уже два круга поменьше. В одном следователь написал имя «Наргиза», в другом – «Диля». Круг "Дж." и круг "Наргиза" капи­тан соединил двумя разнонаправленными векторами, это означало, что между двумя этими фигурами существовали взаимоотношения, над векторами появилась птичка, говорившая о том, что характер этих отношений был следователю ясен. От круга "Диля" жирная стрелка была направлена к кругу «Дж.», и над ней капитан поста­вил большой знак вопроса. Это был главный вопрос следствия, так сказать, основополагающий. Круги «Диля» и "Наргиза" тоже, в свою очередь, тыкали друг в друга стрелками. Над ними появился маленький знак вопроса. Отношения между фигурами были, но как­ие? Этот ответ капитан Зуфаров намеревался получить здесь же в больнице, но выжать что-нибудь из него не надеялся.

          Капитан Зуфаров дождался прихода старшей медсестры и по­беседовал с ней. Как и предполагал, этот разговор ничего не дал ему. Диля и Наргиза были просто подругами по работе. На всякий случай перед своим уходом следователь решил осмотреть бокс, в котором лежал Джахангир. Труп уже увезли в морг. Палата блиста­ла чистотой. Капитан подошел к окну. "Если встать на цыпочки, то можно через полузакрашенное окно увидеть деревья",- подумал он. И вдруг в голове его мелькнула еще одна мысль: «А ведь ник­то, как выясняется, не видел Дилю, выходящей из отделения. А что если она выпрыгнула через окно?». Он хотел уже было открыть окно, но отдернул руку: "Отпечатки пальиев!". На ходу бросил старшей медсестре: «Никого не пускать!»,- и побежал в кабинет главврача звонить. Эксперт, вызванный им, должен был прибыть через полчаса. Теперь уже следователь решил быть дотошным и дал задание стажеру осмотреть территорию, вокруг отделения реанимации.  Других дел в больнице у капитана Зуфарова  не было, и он поехал в управление.

         Перед докладом генералу капитан Зуфаров опять вытащил из кожаной папки свою схему предстоящего расследования и решил обозначить первоочередные проблемы. Во-первых, ему предстояло определить круг знакомых Джахангира Азизходжаева, его интересы и направление профессиональной деятельности, если отпадает вер­сия мести из ревности, чтобы затем в этом бездонном болоте ус­тановить лиц, которым, грубо выражаясь, молодой лейтенант нас­тупил на мозоль, да так сильно, что у вероятных врагов появилось упорное желание уничтожить его во что бы то ни стало, и они, узнав, что первая попытка не достигла цели, предприняли акцию непосредственно в больнице, доконав свою жертву. Во-вто-рых, необходимо узнать как можно больше о той неблаговидной роли, которую сыграла в преступной акции медсестра Диля Темирбаева, куда она в конце концов испарилась, чтобы не отвечать на вопросы следствия о своем пассивном или активном соучастии в устранении Джахангира Азизходжаева. Расставив таким образом акценты в своем докладе, капитан Зуфаров направился к генералу.
 
         Вернулся через полчаса окрыленный положительной реакцией начальства, сел за свой письменный стол, и тут зазвонил теле­фон. На линии был эксперт, его сообщение оказалось безрадостным для капитана. Никаких отпечатков в палате на обнаружено, их и не могло быть по той простой причине, что утром уборщица дела­ла влажную уборку и даже протерла дверные и оконные ручки раст­вором хлорамина.

         Капитан с досады ударил кулаком по столу. Не успев сосре­доточиться на планах предстоящей работы, он был отвлечен новым звонком. На этот раз из больницы звонила старшая медсестра.

         - Я вам забыла сказать совсем,- зазвучал в грубке ее сры­вающийся голос,- может быть, это вам пригодится, сегодня ночью должна была дежурить медсестра Наргиза Шарипова, но она попро­сила Дилю Темирбаеву заменить ее, потому что она собиралась с мамой куда-то идти к родственникам в гости.

         - Что же вы раньше мне об этом не сказали? - возмутился капитан Зуфаров. - Это существенно.

         Он запнулся и не стал объяснять, почему существенно, вов­ремя прикусив язык.

         - Я как-то совсем забыла,- окончательно испугалась стар­шая медсестра.

         - Шарипова на работе? Я хочу ей задать пару вопросов,- напустил на себя строгости капитан Зуфаров.

           - Я еe недавно отпустила. Попросила девочек заменить ее,- залепетала старшая медсестра. - Она проплакала целый час. Сказа­ла, что смерть жениха для нее страшный удар, написала заявление на отпуск без содержания и ушла.

           - Она пошла домой? - спросил следователь.

           - Да, куда же еще? - ответила вопросом на вопрос старшая медсестра.

           Капитан второй раз ударил кулаком по столу. Он не любил подобные дни сюрпризов. Но телефон, как заколдованный, зазво­нил в третий раз. Теперь это был стажер, которого капитан Зуфаров посылал обследовать прилегающую к отделению реанимации территорию.

           - Я все досконально осмотрел,- бодрым тоном Пинкертона докладывал студент-заочник юридического факультета,- под окном и на отмостке ничего не обнаружил, но сразу же за отделением начинаются кусты, знаете, такая живая изгородь и прочие одичав­шие насаждения неизвестных мне разновидностей.

           - Ближе к делу,- сухо прервал стажера капитан.

           - Так вот, через них ведет тропинка к забору,- подошел многословный от гордости стажер к сути,- а в заборе проделан проход. Ну, знаете, многие  любят ходить напрямик. Около этой лазейки я нашел мужскую кроссовок 45-го размера фирмы «Найк»  на правую ногу. Я его аккуратно положил в целлофановый пакет, потому что на ней могут быть отпечатки пальцев. За забором на­чинается двор профессионально-технического училища, там я заметил свежие следы легкового автомобиля, съезжавшего с асфальтовой дорожки на землю, очевидно, для того, чтобы подъехать поближе к дырке в заборе.

            - Молодец! - похвалил его капитан Зуфаров, что он обычно делал редко и скупо. - Отлично сработано. Не ожидал от тебя та­ком прыти. Вези сюда кроссовку, отдадим ее в лабораторию.

            Оживившись капитан кинул трубку на рычаг. Теперь у него зачесались ладони, как было всегда, когда он нападал на след преступников. Фрагменты действий убийц уже явственно прокручивались в его мозгу, как монтажные куски будущего кинофильма.

            И вдруг опять его шокировало  озарение. Он закричал: "А-а",- и схватился за телефонную трубку, яростно накручивая номерной диск. «Если это убийство с похищением медсестры, то отпечатки пальцев могли быть оставлены снаружи на оконной раме,- промель­кнуло в голове капитана. - А на месте Темирбаевой должна была находиться Шарипова."

            Он хотел остановить эксперта и дать ему новую установку. Дело принимало неожиданный оборот. Но в больнице уже никого не было, эксперт уехал и вслед за ним убежал стажер. Капитан Зуфаров перезвонил по внутреннему телефону в лабораторию и оставил срочное задание для эксперта. Теперь надо было звонить Шариповой домой, чтобы выяснить действительную причину замены дежурств и вытянуть из Наргизы еще кое-что.

            Матъ ответила, что Наргиза еще не приходила домой, но под­твердила алиби дочери. Значит, замена оказалась случайной, и Наргиза, скорее всего, не связана с преступниками. Капитан пре­дупредил мать, чтобы Наргиза срочно позвонила ему на работу, как только появится.

            Теперь можно было поставить в схеме новые вопросы и заня­ться выяснением степени опасности, нависшей над Наргизой и осо­бенно над похищенной Дилей Темирбаевой. Он не сомневался, что последняя оказалась в его рисунке случайной фигурой, и на ее месте должна была быть Наргиза Шарипова. В то же время капитан Зуфаров понял, что ему предстоит действовать против серьезной преступной группировки.

            День сюрпризов продолжался.

                *          *          *
            
            Уставший бороться с нервным перенапряжением Шухрат ждал срочной информации от Алимафона о проведении операции все утро. Но ни Алимафон, ни Чемодан не подавали сигналов, выводя шефа из себя. Это нарушало общепринятые законы субординации, они обязаны были дать о себе знать и уточнить время встречи. В конце концов, это было непохоже на туповатого, не обязательного Чемодана.

            Шухрат почему-то был уверен, что эти негодяи после ночно­го рывка "забурились", по выражению Чемодана, на блат-хату, сня­ли телок и в настоящее время расслабляются, отрываясь на всю катушку. Если это так, то они узнают цену гнева Шухрата. Он поднял телефонную трубку и набрал номер блат-хаты, чтобы прове­рить свои подозрения.

            Телефон был занят. "Точно - мудаки - там развлекаются,- решил Шухрат,- а телефон отключили, чтобы я их не беспокоил." Он срочно вызвал по телефону Алиша, и они поехали наводить по­рядок.

             Алиш два раза нажал на дверной звонок блат-хаты. Тишина. Шухрат достал ключ из кармана и начал осторожно вставлять его в замок, опасаясь, что изнутри наткнется на другой ключ, встав­ленный спящими разгильдяями. Но ключ беспрепятственно повернул­ся в замке, и тяжелая дверь отворилась.

             Шухрат с Алишем вошли в квартиру. Одновременно уловив от­рицательные флюиды и почуяв неладное, они переглянулись. Быст­рыми шагами направились в зал и остолбенели. На полу около жу­рнального столика, где находился телефонный аппарат, валялся полуголый Алимафон с трубкой в руках. Остекленевшие глаза его закатились, придавая лицу дикое выражение предсмертной боли и отчаянных усилий выкарабкаться из костлявых лап безжалостной старухи.

             Шухрат первый справился с оцепенением и наклонился над Алимафоном. Он заметил неестественную красноту белков глаз Алимафона и сообразил, что так бывает при кровоизлиянии в мозг, Рот его был оскален, на губах засохла розовая пена, язык вва­лился в глотку. Трубка телефона облевана.

             Им не суждено было узнать, куда перед смертью звонил Алимафон. Шухрат отвел глаза от трупа и посмотрел на Алиша. У то­го отвисла челюсть, побледнев, как полотно, он трясся в нерв­ной лихорадке, по виску катилась струйка пота. Шухрат, брезг­ливо скривившись, вытащил телефонную трубку из коченеющей руки  трупа и положил ее на рычаг. Ему не жаль было Алимафона, он всегда предрекал ему бесславный конец и невысоко ценил его та­лант изобретателя киноэффектов.

             - Дорого бы я дал, чтобы узнать, куда он хотел позвонить и от чего умер,- спокойно произнес Шухрат, нарушая гнетущую ти­шину.

             - Наверное, тебе звонил, или «Скорую» вызывал,- клацая зубами ответил Алиш, и в  его словах была железная логика, что сразу же про себя отметил Шухрат. - А умер он от отравления, раз его рвало перед смертью, да так сильно, что он решил "Скорую" вызвать.

             - Ты прав,- холодно согласился Шухрат. - Чем он отравился или его отравили?

             - Скорее всего он сам отравился, в квартире чужих не могло быть,- рассуждал Алиш.

             - А где Чемодан? Почему Ровшик не спас его? – воскликнул Шухрат.

             Он, не зная, чего еще ожидать от судьбы в этот черный день, бросился в спальную и в коридоре наступил на лужу воды.

             - Это что еще за "херомантия"? - выругался Шухрат.

             Алиш понуро поплелся за хозяином. Шухрат рванул ручку двери ванной на себя, обеспокоенный полоской света, выбивавшейся из щели под дверью.

             В ванне с грязными потеками лежало обескровленное женское тело. Тонкие руки покоились вдоль туловища, повернутые кистями с вскрытыми венами кверху. Лица не было видно из-за влажных сосулек черных волос, закрывавших его.

             Последние оставшиеся волоски зашевелились на лысине Шухрата. Он не мог поверить своим глазам. Блат-хата была завалена трупами. Еще один шок, и он тоже начнет дергаться, как Алиш. Надо взять себя в руки. Смущало посетившее сомнение: "Может быть, это была очередная предсмертная шутка Алимафона, и в ванне уложена надувная кукла?" Он дотронулся до ее живота. Никаких сомнений в подлинности трупа не было. Шухрат откинул прядь волос со лба мертвой женщины.

             - Но это не Наргиза! - обреченно воскликнул он, хотя и по другим приметам он до этого опытным мужским глазом определил, что перед ним какая-то другая, более взрослая женщина.

             - Что здесь произошло вообще? Ничего не понимаю. Как вос­становить картину? - жестоко поджал губы Шухрат.

             - По-моему в ногах врачебный халат валяется,- из-за спины проговорил Алиш, указывая на грязную тряпку около слива.

             Шухрат брезгливо приподнял тряпку, догадка Алиша соответствовала действительности. На нагрудном кармане халата они прочитали вышитые инициалы «Д.Т.» и понимающе переглянулись.

             - Это провал,- изрек Шухрат. - Я знал, что Алимафон все провалит. Одно меня волнует, почему Чемодан своевременно не дал ему по зубам?

             - Может бытъ, не все еще потеряно,- успокаивал его Алиш. - Найдем Чемодана, и он все объяснит нам.

             - Давай, Алиш, обследуем квартиру. Что-нибудь да найдем, что поможет нам разгадать происшедшее,- предложил Шухрат.

             Алиш отправился осматривать кухню и балкон, Шухрат пошел в спальную. Алиш сразу же обнаружил, что Алимафон перед смертью изрядно налакался коньяком, и он даже подумал, что тот отравил­ся спиртным. Но в это было трудно поверить, Алимафон был далеко не маменькиным сыночком, чтобы откинуть копыта от бутылки, да даже и двух, коньяка.

             Алиш вышел на балкон, облегченно вздохнул, наслаждаясь свежим воздухом после смрадной атмосферы квартиры, и решил, что неплохо было бы спуститься в подвал. Сказано – сделано. Алиш полазил в подвале по углам и полкам, но не нашел ничего существенного. Разное барахло, маски, причиндалы Алимафона, вот эта чертова кукла из секс-шопа, удавки,  нунчаки.

             Полмешка цемента и окоренок для замеса бетона насторожили Алиша. Алимафон был не настолько трудолюбив, чтобы в свободное от кабаков время бетонировать полы в подвале. Кто теперь отве­тит на вопрос: "Что он здесь делал?". Никто. Алиш попрыгал на новом слое бетона. Корка оказалась слабой, ленивый Алимафон навалил раствор прямо на глину, стяжка треснула, и из щели на Алиша повеял трупный запах. Алиш выругался в сердцах: «Маньяк этот Алимафон, втихаря, наверное, какую-то бабу здесь похоро­нил».

             Шухрат не обнаружил в спальной ничего, кроме разбросанной в беспорядке постели и валявшихся шмоток Алимафона. Выудить что-нибудь существeнное из этого  бардака было сложно. Но затем Шухрат решил изъять из джинсов Алимафона ключи от блат-хаты, они теперь ему были не нужны. В джинсах ключей не оказалось, и Шухрат призадумался: «Неужели ключи взял уехавший Чемодан? Тогда, что, выходит, он закрыл Алимафона в квартире с неизвестной бабой? Окажется еще, что Чемодан не в курсе последних событий, если он покинул блат-хату, когда Алимафон с бабой были живы. Да, конечно, Чемодан уехал, когда Алимафон был еще жив, и он закрыл его на ключ, а после этого умирающий Алимафон пополз из спальной  в зал кому-то звонить. Он бы не стал звонить в «Скорую», зная, что закрыт Чемоданом на ключ в квартире. Но он мог уже ничего не соображать.»

             Без помощи самого Чемодана восстановить эту цепь событий было невозможно. Шухрат приподнял с пола рубашку Алимафона. Ос­мотрел нагрудный карман и остолбенел. Иглой вниз в кармане был воткнут одноразовый шриц. Теперь-то Шухрат сразу вспомнил разработку самого Алимафона: он должен был сделать инъекцию нового заграничного препарата Джахангиру, чтобы ускорить его прощание с жизнью. Почетная миссия эвтаназии. Шухрат рассмотрел шприц повнимательнее, и ему показалось, что внутри осталась капля инъекции. Шухрат отшвырнул рубашку на пол и побежал к трупу Алимафона за разгадкой. На левом соске обнаружил красную точку и всe понял. Причина смерти Алимафона: неосторожное обращение с ядом. Хотя бы часть тайны удалось приоткрыть. Баба скорее все­го покончила жизнь самоубийством. Оставалось ответить на воп­рос: почему? В качестве первоначальной версии Шухрат предложил для себя следующий вариант: баба увидела умирающего Алимафона
и пошла в ванную вскрыла себе вены. Нет, не сходится. Она ско­рее бы побежала звонить в милицию.

            - Алиш! - закричал Шухрат. - Я уже близок к разгадке.

            - Что случилось? - не понял прибежавший с балкона Алиш.

            - Смотри сюда,- подозвал его Шухрат. - Видишь красную то­чку? Алимафон сам себе воткнул шприц с ядом случайно. Он его просто неаккуратно положил в карман, слишком торопился.

            - Я осмотрел кухню,- рассказал Алиш, - Он выпил очень мно­го коньяка. Я сначала подумал, что он отравился спиртным.

            - Это только ускорило его смерть,- сухо подметил Шухрат. - Куда он звонил перед смертью, мы уже никогда не узнаем.

            - Шухрат, Алимафон был маньяком,- ошарашил шефа Алиш. - Я перевернул все в подвале. Он пытался кого-то там забетониро­вать в полы. Слой бетона тонкий, я попрыгал, он обломился. Там запах, как будто кошка сдохла.

            - Сука! - выругался Шухрат, поминая недобрым словом Алимафона. – Идем проверим.

            Они спустились в подвал, и впечатления Шухрата совпали с впечатлениями  Алиша.

            - Ты прав,- с прискорбием отметил Шухрат. – Раз он что-то скрывал от нас, тут его мы и похороним. Рядышком.

            - А  с бабой что будем делать? - резонно спросил Алиш.

            - Да, идем ее еще раз обследуем,- предложил Шухрат.

            Они вернулись в ванную. Стали осматривать труп. Шухрат убрал все волосы с лица медсестры. Они сразу же заметили кровоподтек от удара на щеке и шее.

            - Алимафон ее замочил,- заключил Алиш.

            - Смотри, вот еще следы от пальцев. Он ее душил,- вскрик­нул Шухрат.

            - Наверное, Алимафон ее изнасиловал,- предположил Алиш.

            - Давай ее перевернем,- деловито скомандовал Шухрат.

            Вдвоем они положили труп женщины на живот. Шухрат поднял
одну ногу.

            - Похоже,- поморщился он.

            - Да, вон на заднице царапины,- подтвердил Алиш.

            - Этот мудак должен был Наргизу убрать,- прошипел Шухрат,- а он, черт побери, даже не знал, что утащил из больницы какую-то другую медсестру, или это врачиха была. Это провал. Я даже не знаю, что делать. С какого конца подступиться. Все стало ва­литься из рук.

            - Нy, может быть, еще удастся что-нибудь исправить,- не сдавался Алиш.

            - Что исправить? - вспылил Шухрат. - Сам посуди. В кварти­ре два трупа. Пропавшую медсестру из больницы уже ищут. Дураку понятно, что похитители медсестры и убийцы Джахангира одни и те же люди, до этого совершившие на него нападение. И что делать? Избавляться от этих двух трупов. Узнавать по своим каналам, как идет следствие. Какие еще сюрпризы оставил нам Алимафон?

            Алиш еще походил по квартире и нашел тапочки медсестры, затем в коридоре он обнаружил одну кроссовку Алимафона, и это озадачило его.

            - Шухрат, смотри, а тут только одна кроссовка Алимафона. Куда же делась вторая? - спросил Алиш.

            - Я не удивлюсь, если узнаю, что он оставил ее прямо в
реанимации,- кипел желчью Шухрат.

            С большим облегчением они покинули блат-хату, ставшую похо­жей на морг.

            - А может быть, поджечь ее к чертовой матери? Пусть горит синим пламенем. И не надо будет ломать голову, как избавиться от трупов,- рассуждал Шухрат, обретая уверенность за рулем   «Волги».

            - Нe надо. Жалко квартиру. Столько денег угрохали,- оста­новил его Алиш.

            - Да, денег не жалко,- отмахнулся Шухрат. - Мы сейчас при деньгах. Дело не в этом. Просто надо будет изобретать новые комбинации, когда пожарники обнаружат   два обгоревших до неузна­ваемости трупа. Надо будет объявлять, что трагически погибли
Пеликан, хозяин квартиры, и его неустановленная любовница. Сп­лошные сложности. Теперь я вижу, что мне надо было брать под контроль эту операцию, а не слепо доверять Алимафону.

            - Да, легче потихоньку избавиться от трупов,- размышлял Алиш. У тебя правильная мысль вырвалась, когда ты сказал, что Алимафона надо забетонировать в подвале. А вот куда девать эту медсестру. Подвал нельзя окончательно превращать в кладбище. Троим им там тесно будет.

            - Кажется, у Залетного есть специалист по очистке. Он мне как-то об этом говорил,- вспомнил Шухрат.

            - Я могу сегодня заняться Алимафоном, а потом пусть Залет­ный со своим человеком решают оставшийся вопрос,- предложил Алиш.

            - Да, это все дело техники. Я здесь не вижу особой пробле­мы,- хладнокровно рубил Шухрат. - А дальше что? Менты начнут таскать Наргизу и выжмут из нее все. Что она скажет, не знает никто. Рано или поздно она выдаст Осьминога и меня. Мне начнут наступать на пятки. Как теперь нейтрализовать Наргизу - вот во­прос.

            - Ну, давай ее тоже похитим,- без сомнений выпалил Алиш. - Устроим ей наезд автомобилем.

            - Нет, не годится,- скривился Щухрат. - Сам подумай, как следует. Кто-то завалил полреанимации. По какой причине? Такое дело не удастся замять. Растрезвонят по всем газетам.

            - Надо что-нибудь придумать, пока нам на хвост не сели,- согласился Алиш.
Должны придумать, но сначала давай избавимся от лишней грязи. Нa тебе ключи от блат-хаты,- сказал Шухрат, остановив "Волгу". - Сейчас езжай искать Чемодана. Срочно. Все выясни, чтобы мы владели полной информацией. Держи меня в курсе всех событий. Завтра с утра пораньше займись Алимафоном, а после это­го приезжай часам к семи вечера ко мне. Залетного я вызову, и он получит задание насчет этой левой медсестры, пусть тоже по-дключается. Все пока. Если что, звони, я буду в офисе, а после семи у себя.

            Шухрат направился в офис, где получил загадочный факс Пели­кана. Он прочитал текст слева направо, затем справа налево, но не смог догадаться, что случилось: "Четвертого числа утренним рейсом встречаю курьера". Что бы это могло значить? Сегодня бы­ло третье, и Шухрат срочно заказал через доверенного человека билет на имя Чемодана. Больше посылать было некого, Шухрат наде­ялся, что Алиш к вечеру найдет Чемодана, и утром тот сможет вы­лететь на встречу к Пеликану.

            После оглушительного провала Алимафона Шухрат уже не знал, что и думать по поводу таинственного послания Пеликана. Теперь Шухрату везде мерещились проблемы. Стечения обстоятельств роко­вым образом складывались против него. Пеликан с Осьминогом каза­лись ему более стабильными исполнителями, чем Алимафон, или тот же Чемодан, и даже если у них возникли по ходу пьесы какие-то проблемы, то есть надежда, что они имеют временный, преходящий характер, и эти двое смогут избежать крупного пролета.

           Через два часа позвонил Алиш.

           - Шухрат, срочно выезжай. Я нахожусь дома у Алимафона, он разбился на машине. Скоро похороны. Я все объясню на месте, - протараторил в трубку Алиш.

           Руки Шухрата затряслись, он вызвал по селектору секретаршу Людочку и попросил ее принести ему минералки из холодильника и таблетку нитроглицерина.

           - Так можно и инфаркт схлопотать,- пожаловался он Людочке,
запивая минералкой таблетку.

           - Что-нибудь случилось? – участливо спросила Людочка.

           - Да. Товарищ погиб в автомобильной катастрофе Не успели утром расстаться,- ответил Шухрат. - Я уезжаю. На похороны.

           Шухрат поехал сначала домой и захватил узбекский халат и тюбетейку. По дороге он старался ни о чем не думать, чтобы не забивать себе голову. Пусть Алиш все объяснит сам, или у них обоих начались галлюцинации, и на блат-хате они видели не труп Алимафона.

           Родители Алимафона встретили Шухрата как дорогого гостя. Он стеснялся среди аксакалов и мечтал о том, чтобы ритуал зако­нчился побыстрее. Похороны должны были начаться в пять часов, когда процессия двинется пешком в сторону кладбища в районе Ку- кчи.

           Шухрат незаметно приблизился к группе молодежи, среди ко­торой тусовался Алиш.

           - Чемодан ехал в машине Алимафона,- шепотом начал рассказ Алиш,- и попал в страшенную аварию. От машины осталась груда железа, а от Чемодана - мокрое место. Менты решили, что за рулем был хозяин машины и вызвали отца Алимафона опознавать труп. А
что там опознавать? Отец упал в обморок. Вот и хоронят вместо Алимафона Чемодана. Труп завернут в одеяло.

           Шухрат похолодел, заныло сердце. В один день он потерял сразу двух преданных друзей. Пустъ они были не семи пядей во лбу, часто не справлялись с порученными заданиями, но он не сомневал­ся в их верности, они нелепо погибли, но не предали его.

           Все планы рушились, обстоятельства вынуждали на ходу импро­визировать, Шухрат больше всего ненавидел такие периоды. Утром Чемодан должен был лететь в Москву на встречу с Пеликаном по уже заказанному билету, а вместо этого через час его закопают в могиле Алимафона. Труп самого Алимафона решили забетонировать в подвале. В этом была какая-то обреченность, неизбежность бессла­вного конца и посмертное забвение. Эта роковая предопределенность давила на психику Шухрата. Он свыкся с ролью хозяина жизни и хотел оставаться таким же и после смерти. При жизни Алимафон с Чемоданом не думали о собачьей смерти, они спешили все взять от жизни, обнимали шикарных телок, безумно гоняли на дорогих ино­марках, сорили деньгами, гуляя в кабаках. К этому приучил их Шухрат, требуя взамен одного - верности, но он забыл предупредить о том, что они очень скоро растворятся в земле.

           На прощание Шухрат всучил родственникам Алимафона крупную сумму денег. Настроение было паршивым, и Шухрат предложил Али-шу посидеть в корейском ресторане на Чиланзаре.

           - Пеликан прислал туманный факс,- объявил свою новость Шух­рат. - Срочно требует приезда верного человека для сообщения ва­жной информации. Придется ехать тебе. Я заказывал билет на имя Чемодана, но никто же не знал, каким боком повернется жизнь. Не
дай Бог, еще окажется, что у Пеликана с Осьминогом возникли проблемы, тогда вообще, значит, со всех сторон нас обложили.

           - Надо ехать, поеду,- мрачно среагировал Алиш, злоупотреблявший в этот вечер спиртным.

           - Сразу возвращайся назад, чтобы я долго не ожидал новых сюрпризов,- попросил Шухрат. – А очисткой квартиры займется Залетный со своим новым кадром.

           - Я не успокоюсь, пока не найду объяснения происшедшему,- тосковал об ушедших Алиш. – Я хочу восстановить в голове события. Какое точно задание было у Алимафона?

           - Не забивай себе голову,- посоветовал Шухрат. – Ушедших не вернешь. Ясно, что Алимафон завалил дело. Он пришел ко мне с планом, как убрать Джахангира. Придумал ночью забраться в реанимацию и сделать ему укол, он нашел какой-то редкий американ­ский наркотический препарат быстрого действия. Разработка зву­чала солидно, и я дал ни нее добро. Но я ему строго-настрого запретил выкрадывать одновременно Наргизу, как он этого хотел. Наоборот, нам было выгодно, если частично подозрение падет на нее, и следствие направится по ложному следу. Наргизу решили убрать позднее, сымитировав автомобильный наезд. Такова была договоренность. Теперь нет Чемодана и нет  Алимафона, и полно­стью картину событий не восстановишь. Если бы я только мог за­ранее знать, что дело закончится таким катастрофическим прова­лом, то черт с ним, с этим Джахангиром, пусть бы себе лежал в коме, пока не представлял для нас угрозы, я бы ни за что не по­слал Чемодана с Алимафоном на эту рискованную операцию.

           - Да,- тосковал Алиш. - Алимафон накуролесил. Навряд ли он осмелился нарушать твой план. Я думаю, он все-таки залез в больницу, и эта медсестра чем-то помешала ему, засекла его. Он решил, что это Наргиза, и выкрал ее. Хотя в любом случае он должен был расправиться с нежелательным свидетелем. Я уверен, что он покончил с Джахангиром, шприц-то был пустой. Затем он по неосторожности положил его неправильно в карман, и сам же на него напоролся. Вскоре ему стало плохо, Чемодан ничем не мог ему помочь и помчался за помощью. Алимафон отбросил конь­ки, пленная медсестра увидела это, и у нее поехала крыша, она пошла в ванную и перерезала себе вены. Чемодан разбился по дороге в машине Алимафона. Так?

           - Да, хорошо пересказал. Складно,- согласился Шухрат, саркастически усмехаясь. - Жалеть только их, мудаков, не надо. В кабаке мы друзья, а в деле каждый отвечает головой за свои действия. Ты видел в хате одну кроссовку? А что если он оставил ее
на месте преступления, там, в больнице? Ты видел, что баба была оттрахана? Значит, они ее по ходу дела воспользовались. Я уве­рен, что они даже не знали, что это не Наргиза. Не слишком ли рано начали расслабляться? А она, может быть, была слабонервная и сгоряча решила наложить на себя руки.

           - Выходит - сами виноваты? - не то спросил, не то подыто­жил Алиш.

           - Сам догадайся,- отпарировал Шухрат.

           - А зачем нам голову ломать? - вдруг осенило Алиша. – Давай подъедем в неотложку, представимся друзьями Джахангира и все точно узнаем из первых уст. Кто от чего умер и кого похити­ли. Может, и про медсестру что-нибудь расскажут.

           Шухрат по достоинству оценил эту интересную мысль Алиша и пожалел, что не ему первому она пришла в голову. Он щедро рас­считался с официантом, согнувшимся в полупоклоне, и они помча­лись в неотложку.

           - Как бы нам потехничнее спросить про медсестру? - мучался сложным вопросом Шухрат. - Какие там у нее были инициалы на халате?

           - "Д.Т.",- ответил Алиш.

           - Что это? Дильбар, Дильфуза? - перебирал Шухрат женские имена.

           - Спроси – Диля когда работает, не промахнешься,- посове­товал Алиш.
 
           - Мудро,- согласился Шухрат. - А вдруг я на Наргизу напорюсь? Она-то со мной уже близко знакома. Она все поймет.

           - Я пойду,- предложил Алиш. - Навряд ли она меня помнит по "3еравшану".

           - Только веди себя нормально,- с опаской сказал Шухрат,- а то ты по-моему набрался.

           - Это даже лучше,- успокоил его Алиш. - Натуральнее будет выглядеть. Не беспокойся, все будет хорошо.

           Алиш прошел в приемный покой и спросил у гардеробщицы, где находится реанимационное отделение. Она указала в конец коридо­ра. Дверь в отделение была заперта, посетителей не пускали. Алиш постучал, открылось окошко в двери. Из него выглянула мо­лоденькая медсестра.

           - Как мой друг поживает? - развязно спросил Алиш. - Джахангир.

           - А-а,- открыла рот медсестра, и глаза ее округлились. - Ваш друг Азизходжаев Джахангир?

           - Да,- нагло продолжал спектакль Алиш.
 
           - Ой, вы только не падайте в обморок,- пискнула медсест­ра. - Ваш друг ночью умер.

           - Как умер? - возмутился Алиш. - От чего?

           - Не знаю,- запнулась медсестра,- мозг перестал функцио­нировать.

           - А что показало вскрытие? - поинтересовался Алиш.

           - Еще неизвестно,- ответила медсестра.

           - Кто сегодня дежурит?   Наргиза? - бесцеремонно продолжал допрос Алиш.

           - Нет, я,- стушевалась медсестра. - Наргиза в отпуск уш­ла.

           - А когда Диля дежурит? - напоследок припечатал Алиш, раз уж информатор попался такой наивный.

           - Вы и Дилю знаете? - удивилась медсестра. - Она пропала вчера ночью. Ее милиция ищет.

           - Понятно,- глубокомысленно изрек Алиш. - Все у вас здесь не слава Богу.
Медсестра вздохнула.

           - Значит, когда говоришь похороны Джахангира? - уточнил Алиш.

           - Скорее всего, завтра его можно будет забирать из мор­га,- сообщила медсестра.

           - Спасибо,- поблагодарил ее Алиш за полнейшую информацию. -Счастливо отдежурить.

           Шухрат, томившийся в "Волге", увидел улыбающееся лицо Алиша и понял, что тот идет с обнадеживающими новостями.

           - Чо лыбишься? - неласково встретил Алиша Шухрат.

           - Да, медсестра лохушка попалась,- рассмеялся Алиш. - Все выложила, думала, что я друг Джахангира. Джахангир благополучно копыта откинул. Пока думают, что естественным образом. Завтра родные его будут забирать из морга. Наргиза срочно ушла в отпуск. Диля бесследно пропала, и ее ищет милиция. Это значит, что Алимафон четко справился на первом этапе и провалился на втором.

           - Нет причин для веселья,- мрачно отреагировал Шухрат и нервно газанул. - Наргиза меня беспокоит. Это очень слабое место в нашей цепи, а где тонко, там и рвется. Что такое - сроч­но ушла в отпуск?

           - Не знаю,- искренне признался Алиш.

           - А я знаю,- огрызнулся Шухрат. - Это значит, что она по­чувствовала неладное и будет делать непредсказуемые ходы. Те­перь-то она поняла, что это не Серый в первый раз завалил ее жениха, и у нее возникли подозрения. Хорошо, если менты еще не взяли ее на крючок. Хуже всего, если она свяжется с Осьминогом, начнется бабье нытье, и вся моя пирамида по его приручению завалится. И так уже двое наших  за дерьмо собачье полег­ли.

           - Наргизу, может, убрать? - на всякий случай предложил Алиш.

           - Да вот я тоже боюсь, что она нам сильно мешает,- помор­щился Шухрат. - Куда ни кинь, всюду клин. Серому проболтается, он начнет подозревать что-то неладное. Менты eе прижмут, у них в руках будет лишняя информация. Надо как-то ее нейтрализовать.


                *        *      *


           Наргиза была в панике, ее била, не переставая, дрожь с тех пор, как она узнала, что бесследно исчезла Диля Темирбаева, и это исчезновение случайно совпало со смертью ее жениха. Наргиза была уверена, что будь она в ту ночь на дежурстве, ее постигла бы та же участь. Она просто не могла себе представить, что слу­чилось с бедной Дилей, гнала от себя эти кошмары, и непременно и отчаянно замирала, когда логические выводы приводили ее к мы­сли о том, что Дили уже нет в живых и что на ее месте должна была быть она.

           Женским чутьем Наргиза догадывалась, что Джахангира упорно преследовали и в конце концов добились своего люди Шухрата, с которыми они с Сергеем впервые столкнулись в ресторане «Зеравшан». Она чувствовала неясную вину перед Сергеем за то, что она
непроизвольно втянула его во все эти неприятные истории, снача­ла в драку, чуть не закончившуюся приводом в милицию, затем в непонятные разборки с ревнивым женихом, из-за которых ему уже грозил серьезный тюремный срок, и он вынужден был броситься в  бегa.

           Она смутно чувствовала, что сама она, Сергей и Джахангир являлись какими-то пешками, передвигаемыми по воле опытного, всесильного и невидимого игрока. Захочет этот хозяин, и они бу­дут маленькими, беззащитными рыбками, пущенными в водоем, где царит хищная акула, и они будут живы до тех пор, пока акула сыта. Как только акула проголодается, часы жизни кого-то из них остановятся. Первым пал Джахангир, но сейчас акула следит за передвижениями двух других рыбок. Если рыбки не успеют спрята­ться, им придет конец. Как в детской считалочке – «кто не спря­тался, я не отвечаю». Только игра не детская.

           Наргиза очень хотела предупредить Сергея о грозящей опас­ности, рассказать ему все последние новости, чтобы он сам сде­лал необходимые выводы. Она свято выполняла данное Сергею обе­щание ни чего о нем не говорить ментам. Изо всех сил она старалась показать следователю, что ни сном, ни духом не ведает о том, кто бы мог преследовать ее и ее жениха.

           Страх, страх обволакивал все, мешал соображать. Как хоте­лось укрыться от таинственных и жестоких преследователей. Никто, никто не мог помочь ей в эту трудную минуту. Ни мать, ни брат не смогли бы понять ее смутные предчувствия. Только Сергей смог бы посочувствовать ей. После беседы со следователем Наргиза по­няла, что не выдержит в следующий раз его нажимов и начнет вы­давать свои необоснованные страхи за события, соответствующие действительности. Это означало, что она неминуемо выдаст роль Сергея во всех этих странных происшествиях. Почти двадцать лет они знали друг друга, и она ни за что не могла пойти на подобное низкое предательство.

          И она решила во что бы то ни стало свидеться с Сергеем. Первым делом она пошла к старшей медсестре и горько расплакал­ась, сказала, что находится в тяжелейшем шоке после кончины же­ниха и просит разрешить ей уйти в отпуск без содержания дней на десять, чтобы придти в себя. Наргиза даже не ожидала, что суровая старшая медсестра так легко войдет в ее положение.

          Оставалось убедить мать. Это было труднее всего. Заветная мечта матери выдать Наргизу замуж за Джахангира рухнула. В та­ком состоянии она должна была стать непреклонно строгой. Но у Наргизы не было другого выхода, как только добиваться всеми средствами своей цели. Она обняла мать, усадила ее на диван, чтобы ей легче было выслушать неприятное известие.

          Мать изменилась в лице, сморщилась и не смогла сдержать слез.  В этот момент Наргиза и упросила ее отправить отдохнуть на недельку к тете в Фергану, чтобы там в отвлекающей обстановке она легче справилась  со свалившимся на нее горем. К удивлению Наргизы мать легко согласилась с этим авантюрным ва­риантом. Она только боялась, что Наргиза поедет одна на поезде, а это по нынешним временам для молодой девушки отнюдь не безопа­сно. Тогда Наргиза сказала, что у нее есть собственные деньги, и она полетит на самолете, чтобы не беспокоить мать.

          Воспользовавшись замешательством матери, Наргиза высколь­знула из квартиры и побежала к Сергею домой, чтобы узнать у его родных, как его можно найти. Мать Сергея - тетя Алла - любила и уважала Наргизу, она без проблем сообщила ей номер телефо­на старой московской знакомой, у которой обычно останавливались члены их семьи. Усвоив правила игры в скрытность, Наргиза пошла  на почту и заказала переговоры. Надежд на то, что она заста­нет Сергея по этому номеру было мало. К ее удивлению старушка на другом конце проведа позвала к телефону cвoeгo гостя.

          Наргиза обрадовалась, услышав несказанно родной голос в трубке, но постаралась быть предельно лаконичной:

          - Сережа, встречай меня завтра утренним рейсом. Я должна с тобои поговорить.

          - Что случилось? - испугался Сергей.

          - Ничего. Все обсудим при встрече,- загадочно выразилась Наргиза.


                *       *       *


          За последние дни Пеликан с Сергеем успели сделать очень многое. Пеликан, используя свои старые завязки в криминальном мире, вышел на одного чеченского умельца по имени Руслан, ко­торый взялся за кругленькую сумму сделать Сергею новый паспорт на другое имя с грозненской пропиской. От заказчиков требова­лись только доллары, фотография   и новое имя.

          - Тебе бы еще внешность изменить,- пошутил Пеликан, когда они вошли в фотосалон. - Пластическую операцию сделать. Это был бы оптимальный вариант. Шухрат бы обалдел от нашей изобре­тательности.
         
          - Не успею. Осмий протухнет,- не остался в долгу Сергей. - Шухрат требует оперативности.

          - Какое тебе теперь имя придумать? - задался новой целью Пеликан. - Надо что-нибудь такое простое, народное и в то же время, чтобы было связано с кличкой «Осьминог». Тебя как по от­честву?

          - Сергей Святославович,- ответил Осьминог.

          - Звучит хорошо,- понравилось Пеликану. – «Шухрат» как раз на русский язык переводится «Слава». Отчество слегка изменим, пусть будет Вячеславович.

          - Если с осьминогом связывать имя и фамилию,- посоветовал извозчик Славик, когда они подъехали к дому Руслана,- то первое, что приходит на ум, это Семен Ножкин. Созвучно и простонародно.

          - Хм,- ухмыльнулся Сергей. - Ножкин? Какая-то детская фамилия.

          - Год рождения можно на один убавить, ты молодо выглядишь,- продолжал теоретизировать Пеликан. - С Шухратом ты когда поз­накомился?

          - 20-го августа,- ответил Сергей.

          - Ну, вот и день рождения тебе готов, Семен Вячеславович Ножкин,- удовлетворенно подытожил Пеликан.

          - Шухрат мне теперь и папа, и мама, и крестный,- заметил новорожденный.

          - Это хорошо. Это даже очень хорошо. Пусть разоряется на подарках,- посоветовал Пеликан.

          Посредник Руслан равнодушно пожал плечами, узнав новые пас­портные данные и очень быстро подготовил документ на имя Ножкина. Извозчик Славик посоветовал за заграничным паспортом и не­мецкой визой обратиться в туристическую контору "Инфузория-турс", где загранпаспорта пекли, как блины. За триста баксов менеджер Лена обещала состряпать загранпаспорт Ножкину за два дня, но с визой дело обстояло несколько сложнее.

          - Тебе надо эту Лену как следует трахнутъ, чтобы она тебе загранпаспорт за один день сделала,- блистал чувством юмора Пе­ликан.

          - А вдруг она скажет, что Семены не в ее вкусе? - отпари­ровал Сергей.

          Таким образом, бумажные дела продвигались к обоюдному удо­вольствию Пеликана и Сергея.

          - Завтра давай чуть попозже, после обеда поедем в эту кон­тору. Я хоть отосплюсь,- придумал отговорку Пеликан, усыпляя бдительность Сергея, чтобы конспиративно встретиться с курьером Шухрата.

          - Давай,- радостно согласился Сергей, которому окно в поезд­ках было как нельзя кстати, потому что завтра предстояло встре­чать Наргизу. - Вы тогда к бабке сразу подъезжайте. Если меня не будет, то я вышел за продуктами в магазин.


                *       *       *


          В многолюдном ИЛ-86 Наргизе досталось место в конце сало­на. В путешествие она оделась скромно и незаметно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, совсем как провинциальная студентка. Но даже в таком непрезентабельном виде ее разгляде­ли.

          - Садись рядом со мной, красавица, полетим с ветерком,- осклабился ей прямо в лицо пьяный верзила, дыша перегаром, слава Богу, что хоть рук не распускал, когда она проходила между рядами. - Сейчас тебе место освободят.

          Ноги Наргизы подкосились. Так хотелось затесаться в толпе, но ей это не удалось, всюду ее преследовали. В страхе она заспе­шила к своему месту, сердце бешено заколотилось. Наргиза обесси-ленно упала в свое кресло, и ей стало совсем плохо, когда она, пытаясь припомнить, где ей уже приходилось слышать это нагло-ра­звязное уличное обращение «красавица», пришла к мнению, что име­нно так к ней пристали подонки в ресторане «Зеравшан», оказавшиеся людьми Шухрата, с которыми сцепился Сергей.

          "Выследили, они меня уже выследили,- суматошно переживала она. - От них никуда не скрыться. Теперь у Сергея будут неприят­ности, когда они увидят, что он тайно встречает меня. А вдруг они меня похитят прямо в аэропорту, как Дилю. Что со мной бу­дет? А что будет с Сергеем? Что делать?"

          Алиш через секунду уже забыл смазливую девчонку. Он не спал всю ночь перед отъездом. После того, как Шухрат отвез его домой по окончании удачной разведки в неотложке, Алиш продолжал безмерно накидываться коньяком, побил жену, потому что та не смогла вовремя утихомирить младенца, вымещая на ней горечь потери близ­ких друзей. Теперь в самолете он уснул, как убитый, лишь только взревели двигатели. Ему было не до попутчиц.


                *       *       *


          Аэропорт Домодедово встретил вновь прибывших шумной летней грозой, барабанной дробью пузырей в огромных лужах взлетной по­лосы, низкими беременными тучами и фейерверками молний в разных точках небосвода.

          Сергей приехал с центрального аэровокзала на автобусе-экспрессе и в ожидании прибытия ташкентского авиалайнера нервно бро­дил по грязному аэропорту в толчее усталых и издерганных пасса­жиров, однообразных челноков и добытчиков, навьюченных всевозмо­жными тяжестями и неподъемными поклажами.

          Извозчик Славик привез Пеликана в Домодедово минута в мину­ту. У вечно невозмутимого Пеликана не было особых поводов для нервных переживаний. Он спокойно встал у колонны с обитыми угла­ми и терпеливо ждал, когда на табло появится номер секции, отку­да будут выходить ташкентские пассажиры. Пеликан лениво скользил презрительным взглядом по скучным лицам невыспавшихся людей, но сразу же реактивно дернулся, когда увидел в безликой толпе Сер­гея.

          Звериная осторожность подсказала ему, что обоюдное узнава­ние невыгодно и бесполезно им обоим, а неоспоримое преимущество в игре будет иметь тот хищник, который тайно и профессио­нально выследит конкурента и, владея большей информацией, нейт­рализует его действия. Пеликан бочком выскользнул из здания аэ­ропорта и побежал к машине, где приказал Славику отогнать слиш­ком заметный "Опель" в укромное место, чтобы он случайно не бро­сился Сергею в глаза, выдав этим самым превентивную слежку, неиз­вестно кем санкционированную.

          Пеликану оставалось только незаметно выяснить, кого именно этим дождливым утром конфиденциально встречал Осьминог в Домоде­дово, личность встречаемого подсказала бы Пеликану, почему Сергей старался удержать в тайне этот прилет от своих новых друзей.
"Какое совпадение! - подумал Пеликан. - Алиш едет в одном самолете с человеком Сергея. И только благодаря этой случайности я разгадаю двойную игру Осьминога и возьму его на крючок. Но кто же это может быть?"

          Пеликан встал в свое укрытие за колонной, где прекрасно просматривалось окружающее пространство и не выпадало из поля зрения щелкающее буквами и цифрами табло. Сергей стоял очень близко к табло, откуда не мог заметить Пеликана даже случайно, резкое повернув голову назад, да ему и в голову не могло прий­ти, что тот устроит слежку за ним в аэропорту, ведь для этого надо было бы прослушивать его телефонные переговоры, а это тех­нически было очень трудно сделать.

          Пеликан впервые малодушно занервничал, когда подумал, что Сергей может увидеть ни о чем не предупрежденного Алиша, и тот подумает, что Осьминог встречает именно его, или они могут не­нароком столкнуться с ним лицом к лицу, и у Алиша не хватит сообразительности сходу соврать что-нибудь складное о своем экст­ренном прилете и ни жестом, ни словом не выдать скрытное прису­тствие Пеликана в аэропорту. Незаметно развести Алиша и Сергея так, чтобы их маршруты не совпали в пространственной и временной координатах,- это было сложной, и даже невозможной, задачей для самого Пеликана, и он судорожно размышляя над ней, уповая в кон­це кониов на чудо, вроде того, что ему удастся подать Алишу пре­дупредительный сигнал.

          Долгожданный самолет приземлился, о чем сообщила дикторша, скоро должны были подать трап, а минут через десять встречающие будут отыскивать знакомые лица в череде пассажиров. Пеликану ни­чего не оставалось делать, как положиться на волю всесильного случая. Больше всего в жизни он не доверял продажной сущности колеса фортуны, он просто никогда не играл в такие игры после крупного проигрыша, это не входило в его принципы. Отрывать лепестки ромашек он высокомерно предоставлял другим, себя относя к криминальной элите, разыгрывающей беспроигрышные комбинации железного расчета и тотального подкупа.


          В это время Наргиза не торопилась покидать салон самолета и ждала, когда это сделает неприятный субъект, обративший на нее чрезмерное внимание. Все больше она склонялась к мнению о том, что это был один из людей Шухрата. Она пропустила первый рейс автобуса, подвозившего пассажиров от самолета к зданию аэропорта, и теперь с остатками невместившихся мокла под дождем.               

          Алиш, жестоко страдавший от похмельного синдрома, конечно же, выбил себе место в автобусе и должен был выйти из секции од­ним из первых. Проливной дождь примял его черную шевелюру, пос­ле пьянства последних дней глаза Алиша заплыли и сузились. В Москву он одел солидный темный костюм, итальянский галстук и белую рубашку.

          Сергей, ловивший в толпе только женские лица, не обратил внимания на Алиша с сильно измененной внешностью, он вытягивал шею из-за голов впередистоящих и волновался, что долго нет Наргизы. Алиш проследовал вперед и тоже не разглядел Сергея, он вообще был не в состоянии кого бы то ни было заметить в своем нынешнем покачивающемся состоянии и ожидал, что Пеликан сам ок­ликнет его. Кто-то резко дернул его за рукав пиджака и потянул его за колонну. Алиш агрессивно поднял правую руку, но увидел перед собой Пеликана. Тот поднес палец к губам и прошипел:

          - Т-сс.

          Они отошли вдвоем за колонну, и шепотом Пеликан посвятил Алиша в нюансы стихийно сложившейся ситуации.

          - Вон видишь, Серый стоит? – показал Пеликан пальцем.

          Точно он. Как это я его не заметил? - удивился Алиш.

          - Уж не тебя ли он встречает? - ухмыльнулся ехидный Пели­кан.

          - Шухрат меня не предупредил, что я прибываю инкогнито,- основательно оправдался Алиш.

          - Очень плохо, что не предупредил. Это вам минус. Надо чи­сто работать. Я выследил здесь Серого совершенно случайно. Он не знает, что я тебя здесь встречаю. А мы вот теперь обязаны узнать, кого он здесь выискивает,- рассуждал Пеликан.

          В это время из секции вышла Наргиза, и Сергей бросился ей навстречу. Он поцеловал ее в щеку по-братски, она же собиралась нежно обнять его, но Сергей мягко отстранил ее, поднял упавшую сумку и сказал:

          - Едем, по дороге все расскажешь.

          Пеликан с Алишем прекрасно наблюдали эту сцену, они много­значительно переглянулись, и Пеликан сказал:

          - Это Наргиза!

          - Черт! - выругался Алиш. - Я ее не узнал в самолете. Я с этой телкой летел, я еще ей предложил сесть рядом, а она умча­лась, как ошпаренная. Знал бы ты, сколько из-за нее неприятно­стей произошло.

          - Очень плохо, что сразу не узнал,- упрекнул его Пеликан. - А она тебя узнала?

          - Навряд ли,- определил Алиш. - Она меня видела всего один раз, это было, когда мы напали втроем на Осьминога в ресторане. В той суматохе она могла меня и не запомнить.

          - Будем надеяться, что она тебя не узнала,- туманно выражался Пеликан. - А исходить будем из того, что она заподозрила что-то неладное.

          Сергей с Наргизой, напоминавшие влюбленную парочку, покину­ли здание аэропорта под пристальными взглядами двух следопытов и пошли на остановку автобуса-экспресса. Алиш с Пеликаном выж­дали паузу, давая возможность «Икарусу» покинуть пятачок, и направились к "Опелю".

          - Мне срочно надо выпить,- искренне объявил Алиш, имевший болезненный вид. - Башка трещит, хочу похмелиться. Отвезите ме­ня куда-нибудь, где я смогу опрокинуть рюмку.

          - С чего это ты так надираешься? Что за причина? Праздник, что ли, новый объявили? - недовольно проворчал Пеликан. - Не за­мечал раньше у тебя склонности к алкоголизму.

          - Есть причина,- витиевато намекнул Алиш. - Я должен тебя огорчить неприятными известиями. Погибли Чемодан и Алимафон. Мы с Шухратом в трансе после случившегося.

          - Не может этого быть! - не поверил побледневший Пеликан. - Что случилось?

          - Шухрат дал Алимафону задание тихо и незаметно убрать Джахангира,- начал печальный рассказ Алиш. - Алимафон разрабо­тал операцию, после того, как Шухрат дал добро на нее, они пое­хали с Чемоданом ночью в больницу, где Алимафон сделал Джахангиру последний укол. Они выбрали дежурство Наргизы, чтобы в случае чего подозрение пало на нее, особенно если вскрытие обнаружит посторонние медикаменты. Если бы все получилось так, как планировали, то они хотели в дальнейшем убрать Наргизу, и этим бы создавалось впечатление, что она сама скрылась от следствия, и все подозрения падали бы на нее.

          - Четко продумано. Одобряю,- похвалил Пеликан. - Чувствуется твердая рука Шухрата. В таком плане и надо работать. Дело ос­талось только за исполнителями.

          - У Чемодана с Алимафоном сразу же начались неприятные не­ожиданности,- огорченно вздохнул Алиш. - Что-то случилось с гра­фиком дежурств, и в эту злополучную ночь работала другая медсес­тра. Алимафон сделал укол Джахангиру, и, я думаю, что в этот момент произошла осечка, наверное, эта медсестра зашла в палату, Алимафон начал ее душить, и они с Чемоданом увезли ее на блат-хату. Алимафон неосторожно сунул шприц с остатками яда себе в карман, и он воткнулся ему в грудь. Приехали они на хату, Чемо­дан сразу же умчался на машине Алимафона куда-то, наверное, ехал к Шухрату рассказать о срыве операции, по дороге сильно торопился и попал в аварию. Машина - в лепешку, менты и родственники по­думали, что за рулем Алимафон, и вместо него похоронили Чемода­на. В это время яд начал действовать, и Алимафон пополз к теле­фону куда-то звонить, он так и откинул копыта с телефонной тру­бкой в руках, все облевал вокруг. А эта придурошная медсестра испугалась, что и ее постигнет та же участь, пошла в ванную и перерезала себе вены. Мы с Шухратом вошли в квартиру, а там два трупа. Я проверил хату, в подвале Алимафон кого-то тайно забетонировал. Вот такие дела.

          - Да-а,- огорченно протянул Пеликан. - Натворили делов. Кто теперь будет расхлебывать эту кашу. Куда только Шухрат смотрел? Сам виноват, распустил вас. Ты, вон, пьяный прикатил, чуть Ось­миног не раскусил нас. Непорядок.

          - Феликс, сам подумай, в один день потерять двух друзей. Какое у меня может быть состояние? - униженно оправдывался Алиш. - Я и наклюкался.

          - А эта стерва, значит, с тобой в одном самолете летела, и теперь Осьминог узнает, что Джахангира кто-то убрал, а смен­щица Наргизы бесследно исчезла. У него начнутся обоснованные подозрения,- помрачнел Пеликан, всегда концентрировавшийся на
собственных проблемах и чуждый сентиментальных чувств.

          - Так вот зачем она прилетела,- наконец догадался Алиш. - То-то мне в больнице сказали, что она срочно взяла отпуск.

          - Так ты и в больнице был? - сходу возмутился Пеликан. - Может, и тебя там засекли?

          - Нет, меня не засекли,- уверенно опроверг его точку зре­ния Алиш. - Мы там были с Шухратом вечером, я разговаривал с медсестрой-лохушкой, представился другом Джахангира и все вы­ведал.

          - Да, ты умнее, чем Чемодан с Алимафоном,- великодушно согласился Пеликан. - Хоть здесь не прокололся.

          - Стараюсь,- кивнул Алиш. - Теперь проколы недопустимы. Мы на грани.

          - На грани,- поморщился Пеликан. - Ты мне еще лучше скажи, эта дурная медсестра, которая перерезала себе вены, была изна­силована или нет.

          - Да,-  без сомнений ответил Алиш. - Они ее трахнули, было очень похоже на это.

          - Вот с этого и надо было начинать,- истекал желчью Пели­кан. - Я всегда говорил Шухрату, что там, где изнасилование, будет провал. Я уверен, что дело было так. Сначала они ее нача­ли трахать, я думаю, а потом, когда Чемодан разгрузился, он увидел, что Алимафон умирает и попытался, наверное, его отка­чать. Пока возился, эта баба себе вены вскрыла, тогда он стал в ванную ломиться и обнаружил, что еще одна кукла готова, в се­рдцах помчался жаловаться Шухрату, да попал в аварию. Точно я говорю?

          - Да, Феликс, ты - голова, правильно рассуждаешь,- момен­тально согласился Алиш.

          - Скажи мне, Алимафон был пьян? - уточнял для себя детали Пеликан.

          - В стельку,- подтвердил Алиш. - На кухне валялись пустые бутылки.

          - Я так и знал. И яд быстрее действует на алкоголь. Доста­точно даже небольшой дозы,- презрительно скривился Пеликан. - Ты не заметил, щеколда в ванной была сломана?

          - Точно. Откуда ты знаешь? - удивился Алиш. - Защелка бы­ла выбита.

          - Так это же Чемодан ломился в ванную, когда баба запер­лась. С ними все ясно,- заключил в итоге Пеликан, по его голо­су не чувствовалось, что он жалеет погибших Чемодана и Алимафона.

          - Шухрат сейчас очень переживает,- сообщил Алиш,- что следствие выйдет на нежелательный путь.

          - Почему вы так грязно работаете? - не унимался Пеликан. - Осьминог по сравнению с вами - это небо и земля.

          - Может, ему просто везет,- предположил поникший Алиш.

          - Везет тому, кто этого хочет и добивается,- зло огрызнул­ся Пеликан. - Ты знаешь, зачем я тебя вызывал?

          - Нет. Откуда мне знать? - не вник в суть Алиш.

          - Осьминог в поезде заметил за собой слежку,- мрачно выложил Пеликан цель конфиденциальной беседы,- и ему показалось, что хвост тянулся от самого Ташкента. Улавливаешь?

          - Кажется, начинаю улавливать,- трезвел на глазах Алиш. - Нo мы-то ничего не заметили в Чимкенте. Скорее всего, он ошиба­ется.

          - Я думаю, что здесь менты чисто сработали,- предположил Пеликан.

          - Так мы, что, были у них давно на крючке? - не поверил Алиш.

          - Вот это я и хочу, чтобы Шухрат выяснил,- строго сказал Пеликан. - Запомни это.

          - Запомню,- эхом отозвался Алиш. - Что еще?

          - В поезде Осьминог раскусил их. К нему в купе подсадили ментовку,- рассказывал Пеликан бледнеющему Алишу невероятное приключение Сергея. - Она накапала Осьминогу в рюмку клофелин. Он пошел в туалет и подглядел за ней. Когда вернулся, изобразил из себя сильно пьяного, стал с ней обниматься, пить на брудер­шафт и влил отраву ей в рот. Когда она поплыла, он ее выбросил через окно в туалете из поезда.

          - Резкий чувак! - восхищенно отозвался Алиш. - Далеко пой­дет.

          - Он-то далеко пойдет,- подтвердил Пеликан. - Шухрат в нем не ошибся. Но здесь начинается двойная игра, и надо его ней­трализовать, yбpaв вредное влияние Наргизы. Сам видел своими глазами, чувиха прилетела к нему с определенными целями, и с та­ким трудом выстроенная цепь Шухрата начнет рушиться. Шухрат хо­тел привязать Осьминога к ноге, чтобы тот плясал только по команде, а эта Наргиза разрушает всю стратегию.

          - Надо ее убрать,- без раздумий предложил Алиш, в ком ве­лико было желание отомстить за Чемодана и Алимафона.

          - Убрать надо, но торопиться нельзя,- прервал его Пеликан. - Я не за этим тебя сюда вызывал. Я еще не все дорассказал. После всего происшедшего в поезде Осьминог полез в сумку к этой ментовке и обнаружил там удостоверение на имя старшего лейтена­нта ташкентского уголовного розыска Тихоновой Натальи Юрьевны. Хорошенько запомни это имя, и всю информацию передай Шухрату.

          - Уже запомнил,- эхом откликнулся Алиш.

          - Передашь Шухрату слово в слово,- приказал Пеликан. - Пусть выяснит по своим каналам, откуда идет утечка информации, почему появилась слежка, чего конкретно хотят, кто санкциониро­вал это мероприятие. Если он не подстрахует, то вся операция может провалиться.

          - Понятно,- согласно кивнул головой Алиш. - Все передам.

          Пеликан отвез Алиша в гостиницу, где тот сразу же направил­ся в бар и заказал себе коктейль "текила-бум". Алиш выполнил свою функцию, и Пеликан настойчиво попросил его улететь в Таш­кент ближайшим рейсом, не увлекаясь спиртным и красотками.


                *          *          *


          Наргиза и Сергей расположились на заднем сидении "Икаруса" где им никто не мешал, автобус не был заполнен.

          - Не знаю, с чего начать свой рассказ,- мучалась Наргиза. - Я так счастлива тебя видеть, а хорошими новостями обрадовать тебя не могу.

          - Тогда начинай с самого плохого, чтобы долго не переживать,- посоветовал Сергей.

          - Ладно, начну с самого неприятного,- согласилась Наргиза. - Два дня назад я должна была заступить в ночное дежурство, но мы с мамой были приглашены к родственникам на мероприятие, и я попросила свою сменщицу Дилю подежурить вместо меня. Старшая ме­дсестра была в курсе. В эту ночь умер Джахангир, и пропала Диля. Утром я пришла на работу, а там уже милиция рыщет, Джахангир ведь был лейтенантом, и тот же следователь крутится, который со мной беседовал после того, как напали на Джахангира. У нас ник­то не сомневается, что Джахангиру помогли отправиться на тот свет, и у следователя такие же подозрения.

          - Куда могла пропасть Диля? - не понял Сергей.

          - Пропала! Просто бесследно исчезла как была в халате и тапочках,- объяснила Наргиза. - А у нее ведь маленький ребенок. Ты представляешь, какой ужас.

          - Представляю,- задумчиво ответил Сергей.

          - Теперь сопоставь, в эту ночь я должна была дежурить, зна­чит, я могла оказаться на месте Дильки,- продолжала рассказ Наргиза. - А что с ней случилось, ты можешь себе представить?

          - Нет, не могу,- честно признался Сергей.

          - Это просто рок какой-то,- нервничала Наргиза. - Кому-то сдался этот Джахангир. Кто-то настойчиво его преследовал, пока не добил, ведь ты мне говорил, что это не ты его так сильно от­дубасил около беседки. А кто же тогда?

          - Не знаю,- искренне ответил Сергей. - Не могу даже пред­полагать.

          - А это те же люди, что теперь залезли в больницу и выкра­ли Дилю. Не исключено, что на ее месте должна была быть я, и они просто нас перепутали, не зная, что произошла замена,- под­сказала ему Наргиза.

          - Чго-то странное творится,- вырвалось у похолодевшего Сергея. - А ты не допускаешь, что эта Диля оказалась случайной жертвой, нежелательной свидетельницей. Ну, скажем, чем-то поме­шала этим злоумышленникам, неожиданно вошла, когда они орудова­ли, что-то не то увидела, и они решили ее похитить. И им прос­то безразлично было, ты это, или не ты.

          - Может быть, конечно, и так,- сдалась Наргиза. - Ты все­гда отличался рассудительностью. А вот следователь думает, что Диля была соучастницей этих типов, с ними заодно, она их как-то впустила, и потом улетучилась вместе с ними. Но я в это не верю.

          - Да, здесь одни версии,- нахмурился Сергей. - Ничего до­стоверно неизвестно.

          - Вот именно. Но все это направлено против нас с тобой,- не унималась Наргиза. -Следователь, когда беседовал со мной, еще не знал, что мы с Дилей поменялись дежурствами. Как только он это узнает, он начнет думать, что я сама убрала Джахангира из нежелания выходить за него замуж, придумает еще, что я сна­чала наняла бандитов, чтобы избить его, а потом приказала им убить жениха в больнице и убрать медсестру.

          - Что он - дурак, что ли? - ухмыльнулся Сергей. - Хотя если он предположит, что этот бандит - я?

          - Дурак не дурак, а начнет все проверять, это его рабо­та,- мрачно смотрела в будущее Наргиза. - Поэтому я и решила исчезнуть из поля зрения милиции. Я попросила у старшей отпуск без содержания, сказала, что нахожусь в предынфарктном состоя­нии после смерти жениха, она поверила. Матери наврала, что еду к тете в Фергану, а сама полетела к тебе, чтобы предупредить тебя обо всем. У меня даже денег на обратный билет нет.

          - У меня куча денег,- похвастался Сергей. - Мне Шухрат ог­ромные бабки отвалил от своих щедрот.

          - За что? За красивые глазки? - съехидничала Наргиза.

          - Нет,- важно отпарировал Сергей,- я еду начинать новое дело в Германии. Я теперь его новый компаньон.

          - Не нравится мне все это, Сережа,- тяжко вздохнула Наргиза. - Чует мое сердце, что это дело рук Шухрата.

          - Зачем ему все это? - не поверил Сергеи женской интуиции. - Он занимается серьезным бизнесом. Хотя, конечно, и связан с ба­ндитами. Но сейчас все с ними связаны, нельзя без этого, у всех крыша, все отчисляют на чайхану, скорее всего, все-таки Джахан-
гир влез не в свое дело по работе, заимел врагов, они с ним и расправились.

          - Да? - возмутилась Наргиза. - Что за врагов он мог иметь? Он ловил аферистов на железной дороге. Они на убийство не идут. А как он попал в больницу, ты помнишь? Он подрался с тобой, якобы из ревности. А после твоего ухода кто-то его хотел до­бить. Не вышло. Кто знал, что в тот день мы ездили купаться? Только Шухрат. Теперь этот случай в реанимации. Били его, а метили в тебя или в меня. Я боюсь возвращаться, у меня такое
впечатление, что за мной идет охота.

          - Не может быть. Не вижу никакого смысла. Зачем Шухрату все это? Это скорее похоже на кошмарный сон,- настаивал на своем Сергей, но затем сдался. – Хорошо. Оставайся в Москве, если ты будешь чувствовать себя здесь в безопасности.Хочешь я сниму тебе квартиру. Оставлю денег. Но я через пару дней уезжаю в Германию. Устроюсь, приедешь ко мне. Только как ты все это бу-дешь объяснять дома? Что скажешь матери? Сплошные напряги.

         - Я не вернусь назад,- твердо решила Наргиза, и по ее интонации Сергей понял, что ее не переубедить.

         - Попробуем что-нибудь придумать,- успокоил Наргизу Сергей.

         - Пусть будет, что будет. Меня хотят убить там, - отчаивалась Наргиза. – Мне легче что-нибудь соврать матери, чем каждый день объясняться со следователем.

         - Да-a. Теперь, когда еще и ты пропадешь, они поймут, что ты что-то скрываешь от следствия,- соображал Сергей. - Может быть, тебе уволиться с работы?

         - Нe поеду,- упорствовала Наргиза.

         - Ехать не обязательно,- посоветовал Сергей, - Позвони до­мой, попроси мать написать заявление об увольнении от твоего име­ни, и пусть она сама отнесет его в больницу, а матери скажи, что ты все еще в Фергане и увольняешься потому, что не хочешь, чтобы тебя таскали в милицию. И тете надо позвонить, предупредить обовсем. Фу, ты, черт, запутаешься совсем. Изоврались кругом. Но пока другого выхода нет.

         - Мне показалось, что со мной в самолете летел один из ти­пов Шухрата,- подошла Наргиза к своему последнему страху. - Ко мне хотел привязаться один пьяный громила, и я совсем запанико­вала, поэтому я вышла из самолета последней. Он был очень похож на одного из тех, помнишь, что подрались с тобой в "Зеравшане".

         - Тебе показалось, или ты в этом уверена? - уточнил Сергей
важную информацию.

         - После всех этих приключений я начала бояться собствен­ной тени,- честно призналась Наргиза. - Как я могу быть теперь в чем-то уверена? Нет, конечно же, это только подозрение, но я уверена, что за мной следят.

         - Кто же это мог быть? - гадал Сергей. - Нет, это не за тобой следили. Может, кто-то приехал на встречу с Пеликаном от Шухрата?

         - А кто такой Пеликан? - спросила Наргиза.

         - А-а, кореец один башковитый, человек Шухрата,- объяснил Сергей. - Он меня переправляет заграницу.

         - Что значит "переправляет"? - не поняла Наргиза. - Ты, что, бревно?

         - Нет,- засмеялся Сергей. - Ну, есть трудности с докумен­тами, с визами, с билетами. Он все это устраивает.

         - Нac могли заметить в аэропорту? - заволновалась Нарги­за.

         - Могли,- подтвердил Сергей. - Но я, честно говоря, так рад был тебя видать, что никого, кроме тебя, не узнал бы.

         Наргиза притянула его голову к себе и крепко поцеловала Сергея в губы. Глаза ее еще долго оставались закрытыми после поцелуя.


                *           *          *


         Шухрат вызвал к себе Залетного для конфиденциальной бесе­ды. После гибели Чемодана и Алимафона на долю Залетного выпадало все больше и больше поручений, и Шухрат всерьез подмывал о том, чтобы забрать его с автобазы, где Залетный был обязан время от времени рисоваться, чтобы не вызывать подозрений у начальства, и приблизить к себе, оформив на собственной фирме водите­лем. Тогда бы Залетный всегда был под боком.

         Залетный нравился Шухрату своей солидностью и основатель­ностью в делах, а главное - умением молчать. У него были свои минусы: он курил анашу, в выходные пил,-  но все это было без блатной рисовки и не перерастало в опасные недостатки.

         - Здорово, Шухрат,- поздоровался вошедший Залетный.

         - Привет. У меня к тебе важное дело, Залетный,- начал Шу­храт.

         - На поллимона баксов? - пошутил Залетный.

         - Что-то вроде этого. Я хорошо заплачу, ты знаешь, я не прижимистый,- продолжал Шухрат. - Тебе Алиш рассказывал, как нелепо погибли Чемодан с Алимафоном?

         - Да, жалко ребят,- помрачнел Залетный. - Я Чемодану всег­да говорил: не зарывайся, куда гонишь. И еще у него была дурацкая привычка: он засыпал за рулем.

         - Засыпал за рулем? - переспросил встревоженно Шухрат. - Много лет его знал, но не замечал. Вот что значит, что ты про­фессионал, сразу его выкупил. Это мне, кстати, многое объясня­ет. Он в момент аварии, выходит, мог и заснуть. Это его и погу­било, скорее всего. Они с Алимафоном не спали всю ночь, под ут­ро налакались. Очень похоже на правду.

         - Да-а, перегрузки,- посочувствовал Залетный.

         - Алиш мне цинканул, что у тебя есть надежный кореш, спе­циалист по очистке,- перешел Шухрат на старую, добрую феню. - Блат-хата завалена трупами. Ты в курсе? Мы с Алишем походили по хате и не придумали ничего лучше, чем похоронить Алимафона в подвале, сверху немного забетонировать. Правда, первой мыслью у меня было, когда я поначалу расстроился, подпалить там все к чертовой матери, пусть горит синим пламенем. Но потом одумался. Квартира числится на Пеликане, внутри пожарники обнаружат два обгорелых трупа, и начнутся опять новые неприятности.

         - Да, лучше чисто сработать,- посоветовал осторожный Залетный.

         - Вот именно. Для этого я тебя и вызвал на беседу,- обявил Шухрат. - Бери своего человека, и за работу. С Алимафоном реши­ли, что делать, а вот с медсестрой – на ваше усмотрение. Может, ее ночью вывезти и сбросить в Чирчик? Нет, тоже не годится, труп
найдут, а у нее вены вскрыты. Ясно, что не утопленница.

         - Есть лучше вариант,- предложил Залетный. - Этот деятель,которого я рекомендую, собаковод. У него сейчас страшенная пси­на, не знаю, какой породы, но это собака-людоед. Она от бабы не оставит ни одной косточки.

         - Отлично,- обрадовался Шухрат. - Это то, что надо. Халат ее сжечь. Землю из подвала куда будете девать?

         - Я подъеду на своем «Еразе», пару мешков смогу вывезти,- ответил Залетный.
Все. Вперед. Вот тебе ключи от квартиры,- скомандовал Шухрат.


                *      *     *


         Залетный и кинолог-любитель, которого звали Рафик, прибыли к месту работы за полдень.

         - Ты подержи своего дебильного пса,- попросил Залетный,- а я пока с мешками забегу в квартиру, а то он и меня еще сожрет.

         - Без моей команды не сожрет,- успокоил его Рафик.

         Рафик был необычайно горд тем, что у него собака такой ре­дкой породы - фил бразильеро, запрещенный к разведению во многих странах мира. Рафик легко клюнул на огромные деньги, обещанные Залетным за необычную услугу, и сам хотел испытать молодого ко­беля в деле. Он важно проследовал с Греем в квартиру, завел его в спальную, где снял с него жесткий намордник. После этого они пошли с Залетным в ванную, чтобы подготовиться к запуску Грея.

         Увидев синий труп, Рафик брезгливо поморщился.

         - Самоубийца,- определил он.

         - Да,- подтвердил Залетный. - Хотим избежать лишнего щума. А что делать?

         - Не нравится мне, что у нее слишком длинные волосы,- цык­нул Рафик.

         - Ну и? - спросил готовый к любым действиям Залетный. - Что ты предлагаешь?

         - Легче всего, конечно, их сжечь,- высказался Рафик, ковы­ряя указательным пальцем в ухе.

         - Не будем же мы здесь с зажигалкой воландаться,- процедил сквозь зубы Залетный. - Может, мне полведра бензина слить и устроить здесь маленький костерчик?

         - Нет, вонища будет, Грею запах не понравится,- отрекся Рафик. - Давай лучше над газом спалим.

         - А над газом вонищи не будет? - резонно спросил Залетный, но послушно пошел и зажег самую большую конфорку на плите. Рафик и Залетный неловко подхватили труп, превозмогая брезгливость, и понесли его на кухню, где подняли над газовой плитой и на весу стали жечь волосы. Копна затрещала, коричне­вые шарики застучали воробьиными клювиками по металлической поверхности плиты. Кухня наполнилась отвратительным чадом, но че­рез несколько минут все было кончено, и Залетный с Рафиком пота­щили труп со свернувшимися в трубочки ушами, вытекшими глазами и коричневым скальпом назад в ванную.

         - Давай теперь второго жмурика в подвал снесем,- попросил Залетный. - Я буду его там закапывать.

         Они подхватили Алимафона и понесли его, обстукивая углы и мебель, на балкон. Устали и запыхались, спускать труп в подвал уже не было сил, и они сбросили его в люк вниз головой, где он ударился о бетонный пол.

         Рафик вывел из спальной ничего не понимающего Грея. Собака принюхалась к гари и вопросительно посмотрела на хозяина. Тот потянул ее за поводок в ванную, где крикнул:

         - Барьер!

         Вышколенный Грей перемахнул через край ванны, но не смекнул, чего oт него хочет хозяин, и встал в стойку над обезображенным трупом.

         - Жри! - скомандовал Рафик, но Грей был приучен к домашней миске, обстановке и определенному времени и вопросительно заску­лил.

         Занервничавший Рафик пошел на кухню, где нашел в ящиках га­рнитура металлическую миску Пеликана и охотничью финку Алимафо­на. Прихватив их с собой, он вернулся в ванную, где, недолго ду­мая, отрезал у женщины правую грудь и положил ее в миску, прид­винув ее к морде Грея.

         Грей начал жрать, все больше ожесточаясь с каждым новым ку­ском, освежая в генетической памяти вкус беглых рабов, рванных предками. Мощные челюсти работали как электромясорубка.

         Рафик похвалил его:

         - Молодец, молодец, Грей,- и вышел из ванной.

         Через два часа Грей обглодал полтрупа, а Залетный набил глиной оба мешка, которые они с Рафиком с большим трудом дотащи­ли до входной двери.

         - Я думал, у нас быстрее получится,- пожаловался обессиленный Залетный, давно не бравшийся за такую грязную работу.

         Ночью они погрузили мешки с глиной в "Ераз" и поехали выгу­ливать обожравшегося Грея. Вернувшись, решили прилечь покемарить пару часиков. Утром их разбудил звонок в дверь. Грей устращающе залаял, Залетный пошел посмотреть в глазок, кто это пожаловал. Это прибыли с проверкой Шухрат и только что прилетевший Алиш.

         Шухрат обследовал разгромленную квартиру, превозмогая брез­гливость. Было явно заметно, что дело продвигалось, и через день квартира будет чистой. Шухрат даже нагнулся над лазом в погреб и посветил себе фонариком, всматриваясь в земляные работы Залетного. От него не скрылось, что Залетный вовсю старался. Шухрат ос­тался доволен ходом работ, он отозвал Залетного в спальную и вручил ему пачку долларов.

         - С финансами сам разберешься,- дал указание он Залетному, кивая головой в сторону его нового подручного. - Запах мне толь­ко не нравится. Как бы соседи не пронюхали. Купи несколько фла­конов освежителей воздуха, обрызгай здесь все. Завтра я привезу свою старуху-домработницу, она здесь все вылижет.

         - Шухрат, мы постараемся. Все будет в ажуре,- отрапортовал Залетный, пряча пресс купюр в карман брюк.

         - Я вами доволен,- похвалил Шухрат.

         - Какие новости привез Алиш? - поинтересовался Залетный.

         - Одна новость хорошая: Осьминог благополучно добрался до Москвы и вскоре отбывает в Германию. Вторая новость плохая: за  ним была слежка от самого Ташкента,- поведал Шухрат.

         - Откуда это известно? – не поверил Залетный. – Мы посадили его в поезд в Чимкенте, никаких хвостов не было.

         - Это не подозрение, это факт,- утверждал Шухурат. – К нему в купе подсадили наседку. Он ее выкупил, ташкентская ментовка. Хотела подлить ему в водку клофелин. Ему удалось ее скинуть с поезда.

         - Везет пацану. Шустрый,- похвалил Осьминога Залетный.
    
         - Да, он четко работает,- согласился Шухрат. - А у меня теперь головная боль: выяснить, как менты на нас вышли, откуда идет утечка.

         - А Осьминог ведь не пьет, он же спортсмен,- продемонстри­ровал Залетный   нестандартное мышление. - С первой же попавшей­ ся бабой пить водку в пути, это на него не похоже.

         - Это на него не похоже,- эхом отозвался Шухрат, у него да­же приоткрылся рот, когда он начал анализировать эту новую ком­бинацию. - А кроме этого у него у него есть любимая девчонка. Мне кажется, он в нее втюрился по уши. Она к нему в Москву сей­час полетела. Это из-за нее мы в грязи копаемся, а Чемодан и Алимафон погибли. Осьминог не будет пить водку с каждой шлюхой. Значит, ты думаешь, эта информация может оказаться уткой, и никакой слежки за Осьминогом нa самом деле не велось? Хитро! Вы­ходит, ты подозреваешь, что Осьминог ведет двойную игру и заки­нул нам эту фальшивку для чего-то? Если он ведет двойную игру, то его цели пока для меня не ясны.

         - Нет, Шухрат, я ничего не подозреваю,- трусливо отнекивался Залетный, испугавшийся того, что его случайное замечание мо­жет вызвать такие далекоидущие выводы. - Но просто надо быть осторожным. Может быть, действительно Осьминог кого-то выкинул с поезда?

         - Да, да, да,- вошел в сыскной раж. Шухрат. - Я знаю тебя, ты сначала подкинешь мне сногсшибательную идею, а потом прячешь­ся в кусты, мол, Шухрат, расхлебывай эту кашу сам.

         - Я просто такой человек,- оправдался Залетный. - Если сво­ими глазами чего-то не видел, никогда не утверждаю.

         - Все верно. Все в духе реалий,- кивнул Шухрат и крикнул: - Алиш!

         В спальную вошел Алиш, превратившийся за последние дни в ходячий бурдюк с вином.

         - Алиш,- обратился к нему Шухрат,- расскажи слово в слово все, что передал Пеликан.

         - К Осьминогу в поезде проводник подсадил бабу,- взвешивая слова, начал рассказ Алиш. - Она предложила Осьминогу выпить во­дки. Он почувствовал измену и вышел в туалет, а сам стал подгля­дывать за бабой в щель. Она накапала ему клофелин в стакан. Ось­миног вернулся и стал пить с ней на брудершафт и влил ей в рот яд. Когда она уснула, он выбросил ее в окно в туалете. Полез в ее сумочку и нашел удостоверение. Она - старший лейтенант таш­кентского уголовного розыска Тихонова Наталья Юрьевна.

         - Ничего не упустил? - спросил Шухрат.

         - Нет, все запомнил дословно,- твердо ответил Алиш.

         - Не пойму, на что это больше похожа: на правду или на фа­нтастику? - скептически отреагировал Залетный. - Если эта мен­товка мертва, то наверняка уже по всей железке ищут ее труп ка­захи по просьбе соседей, а по Москве рыщут командированные псы, имея на руках точные ориентиры подозреваемого, потому что его четко опишет проводник. А если она выжила, то она уже вернулась в Ташкент, и нас ищут, а в Москве выслеживают Осьминога. И то, и другое для нас неприятно.

         - Железная логика,- похвалил Шухрат. - Учись, Алиш, а то раскис, как баба. Что нам сейчас делать? Залетный, ты упустил один благоприятный для нас вариант, а именно: а что если она ме­ртва, и труп ее до сих пор не нашли? Нам выгодно, чтобы ее труп никогда не нашли или искали как можно дольше. Это дает нам выи­грыш во времени, ведь преследователи-то не знают, что она проко­лолась, и ждут ее возвращения. Мы должны успеть, имея эту фору, подготовить отходы для отступления.

         - То есть, ты предлагаешь начать ее искать самим вдоль же­лезки, пока менты не опомнились? - вник в суть размышлений Шухрата Залетный.

         - Точно. Теперь ты поймал мою мысль,- заулыбался Шухрат. - Бесследное исчезновение человека и его труп в наличии - это две большие разницы, как говорил еврей Иванов из Одессы, крупн­ейший цеховик, топтавший со мной зону. Одно дело - труднообъяс­нимая загадка, а другое - мокруха со всеми вытекающими отсюда следствиями-последствиями.

         - Не легче ли здесь выяснить, на кого она работала, и не­йтрализовать этих людей? - предложил свою версию Залетный,  не любивший сложных комбинаций.

         - Это я беру на себя, меня тоже беспокоит, что это еще за новая ментовская группировка вклинилась не в свое дело,- посу­ровел Шухрат. - У них руки стали чересчур загребущие,  все хотят под себя подмять. Нe выйдет!

         - Чувствую, что мне предстоит еще одна поездка в Казахстaн,- иронично заметил Залетный.

         - Да, езжай, как можно скорее. Больше некого отправить, все при делах. Возьми с собой, вон, Алиша, может, из депрессии вый­дет,- предложил Шухрат.

         - Ума не приложу, где нам там рыскать,- недоуменно развел руками Залетный.

         - Это все вьсчитывается математически,- командовал Шухрат. - Дело было ночью? Ночью. Просчитываешь перегон, по которому ехал поезд в это время. Прокатитесь, я вас сильно не напрягаюю. Джип возьмешь.

         - А не выгоднее ли нам повесить этот труп на Осьминога? Пусть менты держат его на короткой привязи, чем разрабатывать эту чертову куклу-медсестру, от которой одни неприятности,- вы­двинул еще одну идею Залетный.

         - Мысль неплохая, свежая,- радостно кивнул Шухрат. - Я тоже об этом подумал сначала, но потом дал обратный ход. Посмотри на эту проблему глобально. Следили ведь не за Осьминогом персональ­но, он для них не представляет пока никакого интереса. Хотели уз­-
нать волки, что за товар мы сцапали и можно ли на него наложить лапу. Даже если слегка подставить Осьминога, свалив на него мен­товку с "пластилином", ничего путного из этого мы не выжмем. Они-то заранее знали, что это не курьер-одиночка, их на нас вывели.
Выходит, сами себя подставляем.

         - Беспокоит меня во всей этой трихомундии, что стиль рабо­ты не ментовской,- мрачно заметил Залетный. - Первый раз слышу, чтобы менты пользовались этими приемчиками из арсенала молодых проституток, мне одна старая шалава говорила, что с клофелином
работать западло, чуть дозу перегнешь, и клиент готов, а это уже мокруха. А что если бы Осьминог лоханулся, и она его траванула? Сейчас бы ни парня не было, ни товара.

         - Да, ты прав, Осьминогу постоянно фартит, я сразу это за­сек и поставил на него. А у нас тем временем задач все прибавля­ется. Теперь будем работать по четырем направлениям. Сначала на­до хату привести в порядок, и все концы надежно спрятать,- начал
планировать Шухрат. - Во-вторых, найти живую или мертвую эту кло-фелинщицу и выяснить, по чьей указке она работала. Это я беру на себя и я чувствую, что здесь сыграть надо очень хитро. В-третьих, срочно запускаем Осьминога на запад, пусть он свои щупальпа там распустит, и начнем эксплуатировать этот канал. А что делать с Наргизой, будем решать в последнюю очередь, когда вернется Пели­кан. Ситуация изменилась, убирать ее теперь вообще не имеет смы­сла, она в подвешенном состоянии, и менты за ней охотятся, и мы. Тем более, что она временно вышла из игры, скрывшись. Может быть, это даже и лучше, если сам Осьминог о ней позаботится, а мы понаблюдаем. Это очень хорошо, что у него появилась ахиллесова пята.

         - Да-а,-   уныло протянул Залетный,- дел всего-то ничего, ос­талось начать и кончить. Если мы с Алишем уедем на поиски, кто тебя прикроет в случае чего?

         - Ерунда. Это только подзадоривает,- хорохорился Шухрат. - Собраннее будем работать. Да, и возьми с собой еще своего корифана с собакой. Пригодится во время поисков.  Как его? Рафик, что ли?


                *          *          *


         Сергей упросил старушку Фаину Петровну, у которой он остано­вился, приютить Наргизу на пару дней, пока она найдет в Москве подходящий угол. Бабка со скрипом согласилась, подозревая в девице разменную любовницу, но потом растаяла, когда Наргиза сдела­ла ей на кухне генеральную уборку, вымыв даже недосягаемый для хромоножки плафон и отдраив до блеска кафель.

         После демонстрации образца великолепной хозяйственности Фаина Петровна приняла деятельное участие в судьбе Наргизы и подключила к поиску квартиры или комнаты знакомых всеведущих подъездных бабок. Через день Сергей получил несколько адресов и вечером отправился на переговоры с хозяевами.

         Свой выбор он остановил на однокомнатной квартире в доме-башне на Кронштадтском бульваре. Обиталище было запущенным, с тонкой картонной входной дверью, минимумом обшарпанной мебели и хозяином-алкашом, унаследовавшим эту жилплощадь от умершей матери. Хозяин запросил плату сразу за три месяца вперед и, по­лучив деньги, мгновенно испарился.

         Наргиза удивилась странному выбору Сергея.

         - Здесь есть свои плюсы,- терпеливо пояснил Сергей. - В подъезде два выхода, почувствуешь неладное, сможешь выйти в другую дверь. Дом большой, и соседи не знают друг друга в лицо, на тебя никто не будет обращать внимания, хозяин квартиры не очень жадный, но очень пьющий. Ты его не увидишь еще три месяца, если он случайно преждевременно забредет, дашь ему на водку и настоя­тельно попросишь не беспокоить в дальнейшем. А все остальное - дело поправимое: дверь можно железную поставить, кое-где подкра­сить, телик новый купить, чтобы тебе не было скучно. А когда войдем в доверие к хозяину, можно будет подумать и о том, как бы выкупить у него эту квартиру. Цены, правда, сейчас бешеные.

         - Какие у тебя далекоидущие планы! - восхитилась Наргиза. - Все "мы, да мы". Как мне это нравится! У меня сейчас никого нет ближе тебя, а ты меня покидаешь.

         Наргиза обняла его прижавшись щекой к груди.

         - Не бросай меня, мне никогда не было так одиноко,- про­шептала она. - Милый Сереженька!

         - Я буду мысленно с тобой,- пообещал он в стиле мужчин, боящихся обидеть женщину правдой.

         - А я хочу быть физически с тобой,- сказала она, приоткрыв рот для поцелуя.

         Наргиза пыталась расшевелить его, жадно лаская руками уп­ругую спину и впившись в сухие холодные губы. Шаловливый язы­чок ее возбуждающе проник ему в рот, острым жальцем щекоча не­бо и тыкаясь в зубы. Но Сергей был как заторможенный чурбан, впервые увидевший женщину.

         - Ты боишься меня? - возмутилась Наргиза, откидывая рас­трепавшуюся прядь волос со лба.

         - Я боюсь тебе сделать больно,- честно признался Сергей.

         - Ты не больно мне сделать боишься, врун. Ты боишься от­ветственности. Расслабься, мой мальчик,- ехидно прошипела она, щипая его плечи. - Ты мог бы не увидеть меня в живых. Ты не подумал об этом? Я хочу, чтобы ты сделал больно, а не ждал, когда это сделают другие. Я люблю тебя. Ты думаешь, они бы по­жалели меня? От меня бы живого места не осталось. Давай не бу­дем друг друга обманывать. Поверь мне, я ни в чем тебя не уп-рекну. Я так решила. Я буду с тобой. А ты трус. И мне обидно. С другими бабами ты, наверное, был посмелей? Что у них было та­кого, чего нет у меня? Может, у них грудь красивее моей? На, посмотри. Или тебе моя попка не нравится? Найди себе тогда вислозадую тетеху, если тебя такие больше возбуждают. Что же ты меня тогда в ресторане защищал? Надо было там еще отдать на ра­стерзание. Если я такая уродина, что же на меня на пляже все мужики пялятся. От сальных взглядов потом хочется с мылом помы­ться. Нy, что же ты замолчал? Я задела тебя за живое? Ответст­венности боишься? Нe переживай, я освобождаю тебя от ответстве­нности. Ну, что же ты? Сделай мне больно. Может быть, от этой боли я поймаю кайф?

         - Наргизка, ты с ума сошла,- пытался отшутиться вконец закомплексованный Сергей, у которого от стыда пылали уши и щеки. - Я не знал, что ты мазохистка. У нас ведь были с тобой другие отношения. Я просто относился к тебе бережно, как к сестренке.

         - С тобой не только мазохисткой станешь,- жаловалась Наргиза, нетерпеливо срывая с него одежду. - С тобой взвоешь. Были одни отношения, теперь - другие. Что тут непонятного. Не мо­жешь меня женщиной сделать? Позови кого-нибудь на помощь.

         Она достала Сергея откровенно обидными словами, эвристи­чески выбрав нужную струну для прелюдии. Он набросился на нее, управляемый шумом в ушах. А Наргиза только постанывала от его жадных поцелуев, закрывая от удовольствия глаза и властно под­ставляя ему для ласк напряженную шею   с пульсирующими артерия­ми и задорно торчащие соски.
Руки Сергея спускались все ниже, и вот он коснулся ее жи­вота. По телу Наргизы пробежала первая дрожь. Они сплелись в разгоряченный клубок, сливаясь каждой клеточкой кожи. Старень­кий диванчик услужливо принял их в свое лоно.

         - Ну, давай, давай же, милый,- торопила Наргиза Сергея. - Что же ты опять остановился?

         От последовавшего толчка она закричала, испугав Сергея.

         - Тише, тише,- успокаивал он ее. - Тебе больно?

         - Нет, не больно,- отозвалась она. - Как хорошо! Я хочу кричать. Нe останавливай меня. Я хочу быть сама собой.

         - Кричи,- разрешил он,- но соседи вызовут милицию.

         - Кончай, мне хорошо с тобой,- жарким шепотом обдала она Сергея. Я знала, что мне будет хорошо с тобой. Предчувствовала. Запомни на всю жизнь, что я первая изнасиловала тебя.

         Сергей зарычал, достигнув пика наслаждения, и расслабился в истоме. Наргиза еще сильнее прижалась к нему, целуя его в уши и скользя пальцами по вспотевшей спине. Руки ее делали то, на что раньшее не отваживались, изучая и запоминая изгибы люби­мого тела.

         Он отнес ее в ванную на руках, не веря своим глазам. Фигурка Наргизы была выточена из слоновой кости природным гением без единого изъяна.

         Тараканы прыснули в щели от включенного света и  шума воды.

         - Господи, наконец-то я добилась своего,- сказала. Наргиза, встав перед ним на колени. - Теперь ты мой.

         - Наргиза, ты - чудо,- ответил Сергей,- как жаль, что я не умею рисовать.

         - Так запомни,- посоветовала она,- закроешь глаза и сразу увидишь меня. А я укушу тебя, чтобы ты запомнил меня навсегда.

         Зубки Наргизы впились в ягодицу Сергея, но укус был нежный, щадящий.

         Они нашли в хозяйстве алкаша приличное покрывало и, пос­телив его на диванчик, улеглись, обнявшись, шептать друг другу объединяющие тайны.

         До отъезда Сергея оставалось меньше суток.


                *          *          *


         Пеликан был необычайно доволен тем, что ему с Осьминогом удалось в спринтерском темпе преодолеть все бюрократические ба­рьеры на пути к заветной цели, связанные с оформлением загранпаспорта и  получением необходимых виз. Пеликан, готовивший Ось­минога к броску на запад, был щедрым руководителем, он не мело­чился, и им не пришлось простаивать в многодневных очередях у дверей посольств.

         Хитрые конторы непонятного происхождения штамповали любые въездные и транзитные визы - только плати. Вскоре в паспорте Ножкина красовалась немецкая въездная виза и литовская транзит­ная. Пеликан поднял свои старые криминальные связи и ему посоветовали именно этот маршрут: Литва - Польша - Германия,- с конечным пунктом сбыта в столице объединенной Германии – Берлине.

         Там прочно обосновался надежный человек - Фима Приблудный, с которым Пеликан был шапочно знаком, но его снабдили солидными рекомендациями, так что Осьминогу было к кому обратиться на пер­вых порах за советом и помощью.

         Приблудный начал свои дела, уехав заграницу в брежневские времена по израильскому приглашению. Земля обетованная не зама­нила Фиму манной небесиой, и он круто свернул по прибытии в Вену в противоположную от Тель-Авива сторону: в сытое и загнивающее город-государство Западный Берлин. Едва начав лопотать по-немецки, Приблудный открыл небольшое игорное заведение, вооруженное "однорукими бандитами". Немцы, стеснявшиеся коллективного азарта, пристрастились к эмоциональному общению с игровыми ав­томатами, и через несколько лет Приблудный настолько разверну­лся, что у него грибным методом разрастались сети "шпильхалле" во многих крупных немецких городах, а сфера бизнеса расширилась, круша рамки закона и границы.

         Не было таких операций, которые Фиме не удалось бы прокру­тить. Он торговал контрабандными русскими иконами, отмывал де­ньги подозрительного происхождения, продавал оптовые партии на-ркотиков, отлично уживаясь на этом рынке с арабами и турками, контролировал публичные дома, экспортировал советских девочек. После скоропалительного падения берлинской стены Приблудный од­ним из первых ухватился за прибыльную торговлю западной быто­вой техникой в уходящих армейских частях, легко находя контакт с жадными тыловиками.

         Его люди грузовиками возили в оставляемые советские воен­ные городки видеотехнику, купленную крупным оптом, и сбывали ее как горячие пирожки. Затем Фима занялся экспортом цветных металлов из России, но здесь его сильно теснила московская и питерская "молодая поросль" в белых воротничках, имевшая выходы на крупных правительственных чиновников. Приблудный скрежетал зубами и с большим трудом выбивал свою копейку, напрягая мозги при разработке между делом первопроходческих операций по
заваливанию России то спиртом "Рояль", то фальшивым "Мальборо".
    
         - Фима – это голова! – уважительно заключил Пеликан, снабжая Осьминога координатами Приблудного. – У него можно многому поучиться. Он поможет тебе встать на ноги.

         Осьминог молча кивнул.

         - Тут мне пацаны посоветовали,- сообщил Пеликан,- как тебе лучше проехать за кордон.Поедешь плацкартом на поезде Москва - Калининград. Поезд отходит вечером, ночью выспишься в соседстве с челночницами. Не умрешь от дискомфорта? Зато ни один таможен­ник, ни один пограничник не осмелится проверять этих базарных баб, кормящих своим горбом семьи. Утром прибудешь на Вильнюсский вокзал, спросишь, как добраться до автовокзала, там все говорят еще по-русски. По субботам из Вильнюса отходит автобус «Балтик турс», он идет через Варшаву и Берлин на Копенгаген. В воскре­сенье днем будешь в Берлине, дальше я уже ничем не смогу тебе помочь, действуй по обстановке. Сразу позвонишь Фиме, пусть по­может тебе на первых порах устроиться.

         - Я готов,- коротко ответил Осьминог.

         - В воскресенье вечером я буду ждать твоего звонка из Бер­лина дома у Славика,- дал последнее указание Пеликан.

         - Хорошо. Обязательно позвоню,- согласился Осьминог.

         - Ну , и надеюсь я только на хорошие новости,- многозначительно добавил Пеликан.


                *         *        *        *        *