Мы не нужны армии!
Саша В-н вырос в дружной многодетной семье. Окончив 9 классов, поступил в железнодорожное училище, – выучился на помощника машиниста. До армии успел поработать в железнодорожном депо по специальности. Ужасы армейского быта, о которых пишут газеты, казались ему нереальными. Мыслящему человеку трудно понять, как может существовать армия, в которой старший по званию, и по возрасту, может издеваться над младшим. Какие боевые задачи может решать подразделение, в котором сильный уничтожает слабого? Не помогает! Не учит преодолевать трудности, а именно уничтожает.
Проводы
Проводы в Российскую армию уже давно перестали быть праздником. Вот и в подмосковном поселке, откуда провожали Сашу, не обошлось без слез. Плакала мама – Любовь Петровна, плакала Ирина, – любимая девушка будущего солдата. Да и соседки-старушки слезу смахивали, крестили украдкой вслед. Время смутное, – чего ждать не знаешь. Если бы все они знали, что ждет Сашу, стеной встали бы, не отпустили. И никакие разговоры о сыновнем долге не помогли бы. Потому что чувство долга, как и любовь к Родине, должны быть взаимными.
Учебка
Из подмосковного города Железнодорожного, где распределяют призывников по частям, Саша В-н попал в учебную воинскую часть № 73864, что в городе Ковров, Владимирской области. Официально это называлось учебой на командира отделения. Фактически – это было шесть месяцев издевательств и унижений. Армейским наукам учили мало. Да и некому было учить. Распухшие, с перепоя, младший сержант Жерно-ков и старший сержант Буг-ев – сами воины никакие. Но поднимали они молодых каждую ночь. Не по учебной тревоге, а потому что нутро горело. Требовало долить. Недавних призывников строили по команде смирно и требовали у них денег. Понятно, если в первые дни такой «боевой подготовки» деньги у кого-то еще были, то очень скоро они кончались и тогда…
Основы «воинской подготовки»
О том, что было «тогда» Саша говорит неохотно. А было вот что: ваших детей, господа-родители, начинали уничтожать. Тех самых мальчиков, над которыми сидели вы ночами, когда они болели, тех самых, с кем связывали вы все свои надежды на будущее, пьяный, отрыгивающий младший сержант Жирно-ков и другие такие же «учителя» в «учебке» в/ч № 73864 поднимали среди ночи, ставили в «упор лежа» на вытянутых руках и заставляли стоять в такой позе по 2-3 часа каждую ночь! Если кто-то из мальчишек не выдерживал, младший сержант Жирно-ков или старший сержант Буг-ев били «провинившегося» ногами. По почкам! По печени! В живот! В пах! Помните, любительскую видео съемку, показанную по телевизору? Зверство сержантов по отношению к «молодым»? Так вот, в «учебке» в/ч № 73864 эту «науку» за годы практики «учителя» освоили хорошо. Правда, воинскими дисциплинами сами «преподаватели» владели неважно, но этого от них и не требовалось. До подъема издеваются, – после подъема занимаются «строевой подготовкой». В современной войне что самое главное? Правильно, - умение ходить строем! Окончание срока «учебы» ребята восприняли как избавление.
Отступление от темы...
Я попросила прокомментировать ситуацию своего знакомого врача. Многолетний опыт его показывает, что ни один из полученных человеком за жизнь ударов не проходит бесследно. Удар в область печени, почек, других жизненно важных органов во время нахождения призывника-срочника в армии, должен рассматриваться как «попытка убийства»! Потому что отдаленные последствия подобной «службы», несомненно, приводят к печальным результатам, только эту статистику, увы, никто, никогда не вел. . Самые тяжелые неизлечимые заболевания, такие как саркома, различные опухоли, зачастую, возникают именно в местах ушибов, хотя сам факт травмы к моменту выявления заболевания уже забыт. Собрать и систематизировать статистику печальных последствий армейской службы в России просто некому. Однако то, что большая часть молодых и наиболее здоровых мужчин нашей страны, почти неизбежно, проходит через это «испытание», что, несомненно, сказывается на здоровье нации. Может быть, происходившее с призывником из Подмосковья во Владимирской области, явление не типичное? Может быть просто не в ту часть попал наш земляк?
Посмотрим. Следующий пункт – Мулино! То самое, образец.
Мулино
Поселок Мулино, куда после 6-ти месяцев «обучения», направили Александра, находится в Нижегородской области. Здесь были свои «учителя». Старослужащие – «дембеля» и «деды» продолжили «обучение» молодых. Дисциплины остались те же. Ночной подъем, требование денег и водки, избиение и издевательства. Младший сержант Бурен-ко (их, наверное, выбирают по фамилиям) владел искусством «бить, не оставляя следов» отлично.
За два месяца нахождения в воинской части солдат – срочник Александр В-н, перед отправкой в Чечню был занят только очисткой плаца от снега, и – главной дисциплиной нашей армии – строевой подготовкой. Из «учебки» Саша не сообщал матери о происходящем там. Он хотел справиться с ситуацией сам, но увидев, что творится в Мулино, решился. Написал матери, если она не заберет его оттуда, он вынужден будет сам проситься в Чечню, потому что в противном случае его здесь просто убьют. И Александра В-на, и других молодых солдат в Мулино каждый день били. На стрельбище водили за все время только два раза.
Один раз стрельбы не состоялись, второй – им дали немного пострелять из АК-74.
На этом их боевая подготовка закончилась. Пришел приказ об отправке в Чечню.
В списках на отправку значились 5 человек из Сашиной роты. Сашу НАЗНАЧИЛИ снайпером. Боевиков прошу не беспокоиться. Снайперской винтовки, ни к этому моменту, ни за все время службы Саша не держал в руках ни разу. Стрелять из СВД - снайперской винтовки Драгунова не умеет и сегодня. Это только в книжках снайпер проходит специальную подготовку, учится стрелять, маскироваться на местности, выбирать место для организации своего "рабочего места", с учетом направления ветра, света, погоды и прочего...
И это вовсе не его вина. Он готов осваивать военное дело, готов учиться стрелять, простов армии ему этого никто не предлагал. Другого солдата, с тем же успехом, назначили оператором ПТУР - противотанковой установки ручной. Он тоже никогда не видел вблизи,эту штуку. Чтобы жизнь не показалась солдатам раем, в самые морозы, с 15 по 23 января они жили в палатках на сборном пункте, 27 января были уже в Моздоке.
Совсем недавно мы смотрели по Центральному телевидению, как провожали из Чечни 245 мотострелковый полк. Играл оркестр. Солдаты сдержанно говорили о потерях.
Корреспондент за кадром бодрым голосом рассказывал о славном боевом пути полка.
Без телевизионных камер все было гораздо прозаичнее. Зная, через что пришлось пройти этим солдатам, зная, что скрывается за скромными цифрами потерь, смотрела на это с горечью, не могла разделить оптимизма корреспондента.
Война без войны
Если в воинских частях, на глазах отцов-командиров творится все вышеперечисленное ежедневно, ежечасно, в течение многих лет, если тысячи молодых людей – цвет и надежда нации – гибнут, остаются инвалидами на всю оставшуюся жизнь,после короткого пребывания по месту основной дислокации воинских частей, о том, что творится в местах боевых действий страшно подумать. Там, зачастую, даже имени командира солдат не успевает узнать. Кто идет с ним рядом в цепи не знает, потому, что сегодня это один, завтра другой. И куда исчез тот, кто вчера шел рядом, можно не узнать никогда. Состав все время меняется. Люди гибнут, исчезают бесследно, их места тут же занимают вновь прибывшие. Ваши сыновья, господа, – единственные и неповторимые. Надев защитную форму, они теряют свое лицо, теряют имя. Фамилию вспоминают только тогда, когда заполняют извещение домой. Человеческая жизнь ничего не стоит.
Фронт без линии фронта
От железнодорожной станции до военного аэродрома – километров 5, вновь прибывшие солдаты топали пешком. Опять провели ночь в палатках. Потом на большом транспортном вертолете доставили прибывших на смену солдат в Калиновку. Повезло, не сбили, как это уже бывало ни один раз. Все, что происходило потом, иначе, как «сон разума» назвать трудно. Офицеры постоянно были пьяны. Младший сержантский состав, «деды», «дембеля» и того хлеще. План, конопля, анаша, – это все тут же, в Калиновке. Далеко ходить не надо. Отношения с местными можно охарактеризовать так: ночью с удовольствием стреляют в наших солдат и офицеров, днем, с не меньшим удовольствием продают им отравленный самогон, водку, любую наркоту. При таком «боевом» режиме, глядишь, и воевать не с кем будет.
Три дня всего провел Александр со товарищами во второй роте 1-го батальона в/ч 43839. Самое лестное впечатление на бойца произвел комбат.
– Справедливый, но почему-то все время ужасно злой, – говорит Александр. Оно и понятно. Условия проживания – собачьи. Жратвы постоянно не хватает. Каждый день человек двадцать из личного состава подразделения вообще голодными остаются. Кто первым успел к бачку, тот
сыт, а остальные, выживай, как знаешь. Обычно первыми успевают отцы-командиры. В этой Калиновке на пулю нарваться, или на растяжку можно запросто, в любой момент, а вот боевые считать, – начали только после того, как кто-то из начальства военного там побывал. И пошел тогда день за два с 15 февраля. Правда первогодки, такие, как
Саша В-н, Коля Д-ко, Миша С-тин и Женя Д-дов, с начальством, с комбатом не общаются.
Они все больше с младшими «командирами» дело имеют, да со старослужащими – «дедами» и «дембелями», которых в свое время давили и унижали их предшественники.
Вот и здесь с новичков снова стали требовать деньги. Старшина роты, замполит, имени которого Саша не успел узнать, а теперь уже никогда и не узнает, сыграл в жизни четырех призывников роковую роль. Призвал старшина к себе молодых и приказал три литра «водяры» добыть в Калиновке. В качестве «боевого крещения».
– Где? Как?
– А как хотите! Это вам не «учебка», где винтовки деревянные выдают! Здесь разговор коротким бывает. У Саши, Жени, Миши и Коли выбор был невелик. Как в русской народной сказке про витязя: куда ни пойди, – что-нибудь потеряешь, а домой, потом бумажка придет: «погиб при исполнении». Нашли они в роте полтинник «взаймы» и пошли на первое свое «боевое спецзадание».
– Почему не воспротивились? – спрашиваю, – почему не обратились к командованию?
Саша усмехается:
– Да невозможно это. Подобные отношения в войсковых частях норма. Другого просто нет!
Все происходит с молчаливого согласия командиров.
Калиновка
Чужой поселок. Чужая земля. Почти в каждом дворе кто-нибудь да погиб. Кто от боевиков, кто от федералов. Местные призывники в последние годы, разве что боевиков и интересовали. К «маленьким слабостям» командного состава стоящих в Калиновке федеральных войск местные чечены относятся с пониманием, от души готовы «помочь»:
– Чем больше вы выпьете, тем меньше мы истратим на вас патронов! Меньше стрелять нам!- говорят.
Вот и на этот раз ребятам навстречу попался такой «мирный гражданин» – представитель «гордого горного народа». Он даже не спрашивал что ищут пацаны в Калиновке. Дело это обычное. Мужик охотно вызвался помочь солдатам в их беде. Только просил подождать минут десять, пока он пришлет, кого следует. Был чеченец лет сорока от роду. Высокий, с черной бородой с проседью, колючими злыми глазами, в маленькой, ритуальной шапочке «песо», – напоминающей тюбетейку. Говорил с солдатиками снисходительно, по хозяйски. Федеральные войска ничуть не мешали ему. Армия регулярно поставляет этим "мирным" работорговцам рабов. Проданные чеченам молодые российские пацаны-призывники, это стабильный заработок для местных. Тех самых, так называемых
"мирных", за которых потом судят наших ребят. В Чечне каждый делает свое дело.
Плен
Через десять минут подъехал УАЗик серо-коричневый. Вышли из него трое. Четвертый остался за рулем. Днем ясным, в нескольких метрах от воинской части! Четверым российским солдатам приказали сесть в машину. Конечно те попытались не подчиниться, и тогда бандиты достали пистолеты, приставили к головам. Выбора не оставалость. Пришлось сесть в машину. Уже в машине на головы пленникам надели мешки. Руки всем туго связали сзади. Оружие держали наготове. В машине ребята его не видели, но стволы под ребрами чувствовали. Приказано было сидеть тихо.
Слушая здесь, в Москве бодрые речи отцов-командиров армейских группировок в Чечне я и вправду верила в то, что территория «мятежной республики» контролируется нашими войсками. Но факты свидетельствуют об обратном. Больше двух часов УАЗик с четырьмя (!!!)украденными российскими солдатами, без единой остановки и задержки(!!!!), на большой скорости, мчался по территории, «контролируемой» нашими войсками. Когда съехали на грунтовую, ухабистую дорогу, поехали медленнее. Прибыли на место, когда было уже темно. Не снимая мешков, ввели в помещение без окон. Было что-то около 19 часов. Точнее определить время Александр не мог. Часы у него отобрал «заботливый» старослужащий еще в «родной» части.
Найти бы эту сволочь, внедряющею в армии зоновские законы!
Руки развязали. Мешки сняли. На полу лежали шесть матрасов с подушками.
К печке» мазанке была подведена газовая труба. Печь была теплой.
Вооруженный охранник принес солдатам еду. Кстати, вооружен охранник был пистолетом Макарова, точно таким, каким вооружена сегодня вся наша милиция.
И в отличие от скудного, полуголодного существования личного состава в в/ч 43839, у рабовладельца супа и плова хватило на всех.
Да и курево выдавали пленникам ежедневно, по две пачки.
Рабство
Били, правда, тоже каждый день. И каждый день грозились расстрелять, прижигали сигаретой руку. В хлеву, где жили ребята, было десять коров, и каждый день они выгребали лопатами , чистили коровник. Их заедали вши. Они совсем не видели солнечного света. Несколько раз их выводили в темноте подышать, но ориентиров никаких не было. Строение напоминало заброшенную ферму, обшитую металлическими листами. Ни человеческой речи. Ни стрельбы слышно не было. Охранник-рабовладелец требовал, чтобы ребята немедленно приняли ислам. Весь его интеллект, все представление о нашем огромном и красочном мире сводились к Корану. Впрочем, его вера вполне позволяла ему воровать людей, превращать их в рабов, мучить и убивать безвинных. Солдаты не хотели принимать веру своих мучителей, чем крайне раздражали бандита. А вот чего,действительно, было много, пойла. Под предлогом борьбы с ненасытными вшами мучители сами приносили пацанам водку, не скупились. Саша тогда невольно подумал, как бы хорошо было старшине его пожить здесь. И молодых гонять за водкой не надо. Чечены сами ее несут. Трезво мыслящий раб опасен.
Освобождение
Ни в Калиновке, ни в Мулино, ни, тем более, дома четверых пропавших среди бела дня русских солдат никто не искал. В первые дни они еще наивно надеялись, что кто-то вспомнит о них, поднимет тревогу, будет их искать. Не по своей же воле они попали в плен! Старшина послал. Выкуп за них платить некому. Многодетная семья Саши В-на живет от зарплаты до зарплаты, про то, что долларовые суммы выкупа измеряются тысячами, они разве что по телеку и слышали. Но ждали ребята напрасно.
Старшина роты, потомок Чингиз Хана, протрезвев, вряд ли вспомнил, что послал молодых за водкой в Калиновку. А если и вспомнил, поднимать шум не стал. Пропали, и ладно, Других привезут. А то вель еще нужно будет объяснять, что делали вновь прибывшие солдаты вне войсковой части. А это уже статья. Свеженькие, не битые еще придут. Мамки российские нарожают, военкоматы, зачистку сделают, хватит на наш век, а этих на войну спишем.
В Чечне никто ни за что не отвечает!!!
С 16 февраля по 31 марта Саша В-н – житель Подмосковного поселка М-ка и три его товарища были в плену. Родителям, естественно, сообщать, что ребята пропали, никто не стал. Без всяких объяснений 31 марта им снова надели мешки на головы. Посадили в машину. Ехали минут тридцать. Передумать успели всякое. То ли на расстрел везут, то ли перепродали выгодно подальше куда, в горы. В Моздоке солдат разделили, пересадили в две машины. Мешки сняли, руки развязали. Те, кто принял их, представились полковниками ФСБ. Я не стану называть фамилии этих людей. Надеюсь, что Бог хранит их. Дальше эти мужественные люди, сопровождали четверых освобожденных солдат до самой отправки в Москву, сотрудники ФСБ и представители миротворческой миссии. Именно этим людям родители освобожденных ребят и да и сами ребята будут благодарны теперь всю жизнь. В Моздоке на пресс-конференции, солдаты описали все, что произошло с ними в Чечне. Их обследовали в госпитале, провели санобработку, оказали первую медицинскую помощь, переодели. После пресс-конференции дали возможность позвонить домой. Когда в 6.15 утра 4 апреля бывшие кавказские пленники возвратились в Москву, на вокзале их встречали родные. Правда, мама Сашина узнала о пленении сына и его освобождении накануне, из телевизионных новостей. Еще до звонка.
А Родина - это что?
Солнечным апрельским утром мы сидим с Сашей на лавочке, перед его домом. Вот она, его малая Родина. Старый, полуразвалившийся дом, скрипучая, древянная лестница, перенаселенная квартира, грязный двор. Разговор идет трудно, Саше не хочется вспоминать пережитое. Где-то рядом шумит сытая столица. Армейская служба, дремучее средневековье чеченского рабства кажутся здесь тяжелым дурным сном. Саша не хочет досмотривать его до конца. Увиденное и пережитое в Чечне никак не укладывается в единую картину огромного и прекрасного мира. А вот проходящие мимо жители поселка, местные мальчишки, пожилые соседки постоянно подходят к нам, выражают свою радость по поводу счастливого Сашиного возвращения. Кажется, что весь поселок в курсе произошедшего. И только сам виновник этой всеобщей радости невесел. После короткого отдыха ему придется возвращаться в армию. Дослуживать. Только теперь Саша не по рассказам знает, что это значит. Этот ад он уже один раз прошел.
Глядя, как у соседнего подъеза мальчишка лет 15 возится со своим велосипедом, Саша говорит:
- Вот смотрите, я никогда не бегал от армии. Хотел служить, ждал. Когда в учебку ехали, думал, вот оно, сбылось, Отечеству служить еду. И даже когда из учебки уходил, еще надеялся, что жирносековы и бугаевы там остались, что дальше все по-другому будет. Как должно быть. А сегодня я все это уже прошел и везде видел одно и тоже.
И теперь все чаще приходит мысль: а зачем два раза в год у нас походит призыв?
Мы же армии совершенно не нужны. Ни как солдаты, ни тем более, как люди.
Прослужив почти год, я не знаю ни одного имени, кроме имен Жирносекова и Бугаева, да теперь еще имен ребят, с кем был в плену.
Я не знаю имени ни одного командира! Но если я не знаю их, они же тем более, не знают меня.
Значит это, что я для них не существую, хотя был солдатом и подчинялся их приказам.
Мы в армии не изучали оружие! Не учились военному делу! За все время, включаяя находжение в командировке на юге мы и стреляли только один раз из "калаша".
Но ведь я же действительно, очень хотел служить.
Я был уверен, что эту "школу" должен пройти каждый из нас.
Теперь, послужив в трех, совершенно разных частях,знаю только одно: призывников бьют, унижают, калечат. Практически все встреченные мною офицеры, младшие командиры пьют, требуют с солдат денег и срывают на молодых накопившуюся за годы службы злобу.
Так скажите, зачем, в эту ненасытную открытую пасть бросают два раза в год все новые и новые жертвы.
Я же могу реально работать машинистом! Или помощником. Посмотрите на объявления! Требуются! Требуются! Везде требуются машинисты!
А меня посылают выгребать чеченские коровники и бегать за водкой для старшины! Зачем?! Ну кому станет легче жить, если я, другие ребята станем инвалидами, или погибнем?
Посмотрите, скольким молодым ребятам армия уже искалечила жизнь.
За что? Во имя какой такой великой идеи?
Чтобы освободить Чечню от бандитов? Тогда ее надо освобождать от всех. Вы считате, что тот мужик, в Калиновке, что продал нас, "мирный"?
Что он не враг? А ведь, если бы мы были вооружены и оказали ли бы вооруженное сопротивление, нас бы судили, как судили многих уже...
Я же вовсе не противник службы. Я тот, кто "за", и кто "всегда был готов".
Только какое отношение все то что случилось с нами имеет к долгу, который каждый из нас должен отдать Родине?
И вообще Родина сегодня - это что?
Тот чеченец, у которого мы были рабами?
Или тот, кто посылал нас за водярой в Калиновку?
Или, может Родина это тот бородатый, который продал нас в рабство? А ведь ни тот ни другой, ни третий никогда не ответят за свои преступления...