Герман Скоков был застенчив и неприметен; жил размеренно, с опаской, удивленно поглядывая на несущуюся куда-то жизнь, и только в глазах его было вопрошание.
- Я человек робкий, - говорил он сожительнице Дуняше, - но убить могу.
Скоков надел шевиотовый пиджак с искоркой, приобретенный на сэконд-хенде, взял рюкзак и поехал на дачу. С дачей ему повезло, он дешево купил ее у крепко запившего Палыча, соседа. Домик с прохудившейся крышей, малинник, сад. В разговоре упоминал, что есть, дескать, у него дача, недалеко от города, полчаса на дизеле и - в гамаке дремлешь. Рядом Дуня в халате, а из под ситчика литые бедра выперли - настоящая русская баба.
На платформе было пусто. Накрапывал дождик. Пахло мокрой хвоей и сладостно было думать о предстоящих удовольствиях. Свежий кулич, мед, грибные блюда. Патефон будет петь об утомленном солнце... Вечерами на балконе за самоваром, мошкара, душно, и эта жаркая грудь, которую он тискал, мял, щипал. Вот она! Вот она! - томная сочь жизни...
За елями уже показался бревенчатый угол дачки. И тут он как будто споткнулся ... а затем увидел глубоко внизу курчавый лоскут массива, водонапорную башню, речушку, дымки... Неведомая сила поднимала его все выше и выше. Затем что-то щелкнуло и он оказался в пустой комнате. Что за хреновина такая, недоумевал Скоков, вроде не пил вчера. Осмотрелся и увидел, что голый. И рюкзака нет. Неужто сперли? Но кто? Когда? Пронзил ужас. В этот-то момент и вылетела его душа, как пробка из бутыли.
- Ты кто?
- Я смерть твоя, Герман.
- Так я умер?
- Да.
- Ну, дела... А как же Дунька? Самовар?
- Все это уже в п р о ш л о й жизни.
- Что же теперь?
- Теперь - д р у г о е.
- Как же так? Что-то уж очень быстро. Я не нажился еще. Нельзя ли обратно? - жалостливо мямлил Скоков.
- Нельзя.
- А дача? Сбережения там и вообще...
- Все свершилось как должно, Герман.
Скоков невесомо поплыл. Его Смерть была девушкой в русском сарафане. Подол внизу серебрился инеем. Может быть, Смерть - это не так уж страшно? - подумал Скоков.
Меж тем они неслись в полыхающей звездами бездне... О, летим, летим! - опьяненно повторял Скоков. - Прелестно! Так, значит, смерть - это полет?
- Мадам, куда направляемся?
Девушка-Смерть обернулась. Дохнуло леденящим ознобом.
- Скоро, Герман, все узнаешь.
Пошли на снижение.
- Вставай, Гера, завтракать - услышал Скоков.
Он разлепил веки: брызнуло солнце! Он жив!! Это был сон!!! Скоков увидел розовые ягодицы Авдотьи, убиравшей возле окна. Тут же завалил в постель, она отбивалась веником, хохотала. От нее пахло здоровым банным потом. Когда женщина, наконец, содрогнулась, Герман поцеловал ее и блаженно откинулся на подушку.
17 февраля 2006 г