Глава двадцать третья. Любава очаровывается Черным принцем.
Пусть участь подруги постыдна,
Ей надо давно понять,
Что только тогда ты в почете,
Когда на устах печать.
Коль скоро посмела у трона,
Смеяться плакать, кричать,
Значит ты хочешь вечно
Мучится и страдать.
Пусть бродит по терему голой,
Чтобы ночной порой,
Тело ее тугое
Узреть мог каждый герой.
Чтоб смог он его потрогать,
Лишь руку слегка протянув,
А если понравилось что-то,
Надменную плоть ущипнуть.
Запомнит она надолго,
Что значит перечить мне…
О, боже! Рассвет забрезжил!
Иль это кажется мне?
А я распеваю громко
Гимн роковой сатане!
После отъезда Кожемяки казалось, что весь княжий двор вздохнул с облегчением. Княжна и ее молодая тетушка перестали устраивать разгоны своей дворне, целиком сосредоточив все внимание на чужеземце. Воеводу перестали вызывать то и дело на совет, дружина бездельничала. Поляночка ходила грустная и неприветливая. Любава боялась с ней встречаться, чтобы не мучиться угрызениями совести. Подруга боярышни Росинка подружилась с Истомой и подробно допрашивала ее, чем занята княжна. Истоме нравилось быть у княжны в сенных девушках, тем более, что кроме Росинки свела дружбу с Ариной, старшей горничной Любавы, но она со страхом думала о своей судьбе в случае неудачи похода. На третий день Любава стала всюду выходить с Черным Принцем, несмотря на неудовольствие воеводы, а княгиня Варвара то и дело затворничала с прорицателем аль-Маруни. Они вместе ставили свои колдовские опыты, пытаясь найти связь с потусторонними силами.
Гром грянул неожиданно. Любава объявила, что Черный принц внимательно присмотрелся к дружине и на стражниках Гаркуна хочет доказать, что дружина недостаточно обучена и плохо оснащена. Он устроил вместе с Любавой смотр всей стражи. После этого смотра стражников стали оснащать легкими саблями и копьями, маленькими круглыми щитами, а вместо кольчуг и бехтерцов одели легкие кольчуги-безрукавки, да и то только до пояса. Чтобы приучить воинов к повиновению, каждый день стали устраивать выезды и парады. Но вершиной всех новшеств стал турнир, на котором облегченные стражники Евлампия Гаркуна, ставшего почти тенью Черного Принца, одолели почти всех воинов младшей и старшей дружины. Бодрич разгневался. Подойдя к княжне он грубо сказал:
-Ты что девка, совсем ума рехнулась? Как же можно присваивать победу по количеству ударов? Мой воин один раз ударит тяжелым копьем или мечом, тут и ворогу конец. А твои новые стражники его броню хоть всю исполосуют, только сабли затупят. Да и от стрел у них защиты вовсе нет. А ведь сейчас все кочевники из огромных луков стреляют, а у латинян так и вовсе арбалетный бой принят. Новый стражник и к отряду подъехать не успеет, как из стражей в ежи перекинется. Перекинется и с концами откинется.
Любава только поморщилась от его грубого тона.
-Когда ты только уймешься, дядюшка, со своими советами. Я уже не маленькая, без тебя разберусь, что к чему. Мне твой опыт теперь совершенно без надобности. Принц считает, что я до всего могу дойти своим умом, потому, как равных мне по уму нету в целом свете. А ты, чтобы не умничал попусту, лучше сам сразись с принцем. Вот мы и посмотрим на чьей стороне правда.
Воевода в сердцах плюнул и, ни слова ни говоря, протянул свою перчатку Черному принцу. Отойдя он обернулся и крикнул:
-Я сражаюсь только отточенным оружием и никогда не дрался до первой крови. Я всегда бьюсь до последней.
Водыня и гридни, как могли успокаивали рассвирепевшего воеводу. Он плевался:
-Принц сказал сё, ты несешь не сё, а надо сё и еще подсюсюкнуть! Говорил я Тригору, пори ее, избалуешь девчонку. Он её жалел, а нам расхлебывать. Пуп земли с соплями, да голова с кудрями.
Водыня со смехом обернулся:
-Да... кудри у нее -залюбоваться можно. С волнами морскими схожи. Жаль, если такую девку этот чужеземный проходимец в постель уложит.
И Водыня тяжело грохнул жилистой рукой по железному плечу воеводы. Бодрич посуровел и тихо сказал ему на ухо:
-Ты думаешь я слепой? Я ему и вызов до последней капли крови объявил, что надеюсь его навсегда успокоить, стручка поганого. На себя мне наплевать. Но если что, ты на мое место встанешь и моей дочери отцом будешь. Помни, что только на тебя у меня вся надежда. Только вот, что возьми на заметку. Я круглого дурака свалял, всё верность покойному князю соблюдал. Моя Поляна по Кожемяке сохнет, да и он от нее без ума. Коли успокоит меня этот Обадий, ты мои слова не забудь. Исправь мою ошибку.
Водыня мощно чмокнул воеводу в щеку:
-Добудь себе победу, да Сварогу славу. А мы еще потолкуем.
Воевода решительно вдел ногу в стремя и поскакал на поле. Черный Принц еще не появился.
А тем временем Обадий ушел в шатер и обстоятельно советовался с Зольдией. Она сказала:
-Я вновь стану спицей и ты прикрепи меня к острию своего копья. От одного прикосновения этой спицы Бодрич начнет засыпать. Но ты должен попасть ему хотя бы по шлему. Обо мне не беспокойся. Постарайся разыскать рукоять спицы или хотя бы лишь маленький камешек. Тогда ты снова сможешь меня увидеть.
Обадий Кащинский смело выехал на битву с Бодричем. Он надеялся на быструю и ошеломляющую победу. Всадники поскакали навстречу друг другу. Однако Черный принц не учел того обстоятельства, что воевода твердо решил от него избавиться и не доверяя копейному удару решил драться на мечах. Он решительно отбил своим копьем копье принца и развернул его поперек дороги. Обадий вылетел из седла и, оглушенный, поднялся только с нескольких попыток. Однако тоже самое произошло с воеводой, он пытался удержаться и свалился чуть дальше. Он тоже поднялся не сразу, медленно приходя в себя после падения. Отдышавшись враги обнажили мечи и сошлись. После первых же ударов принц начал отступать. Он настойчиво стремился к тому месту, где лежало его копье. Наконец он наступил ногой на его древко, отражая очередной удар Бодрича. Принц побледнел. На лезвии копья не было спицы и он стал упорно избегать ударов воеводы, пока наконец не нашел то, что искал. Он поднял спицу и позволил себе сойтись с воеводой вплотную. Улучив подходящее мгновение он бросил спицу воеводе в лицо, тот засмеялся и, вытерев царапину, стал нападать с новой силой . Удар, еще удар и... Ноги Бодрича подкосились, и он ничком рухнул на траву. Принц выпрямился и хотел добить его, но к ним уже бежали воины, и Водыня издалека закричал:
-Не тронь, собака, убью на месте!
Принц мило улыбнулся и вежливо сказал:
-Ах, как вы могли такое подумать. Я хотел бы быть другом вашему воеводе.
Водыня сплюнул:
-Еще пару таких друзей и можно строить мавзолей.
Принц кисло сморщился и отошел к княжне и княгине. Он был спокоен. Сегодня вечером княжна объявит его верховным воеводою.
Вечернее застолье было бурным. Все вспоминали подробности поединков. Воевода сидел мрачный. Неожиданно княжна поднялась и предложила выпить чару за Евлампия Гаркуна и его стражников, так решительно победивших в этом турнире. А затем, глядя на мрачные лица именитых дружинников, молча отпивших едва ли по глотку, она объявила всем, что за славную победу верховным воеводою назначается принц Обадий Кащинский. Дальше ужин проходил в немом молчании. Но наконец воевода встал и, поклонившись княжне, сказал:
-Можно добывать славу в сражениях, а можно в играх. Это безопаснее. Можно изгнать нелюбого советника и на его место назначить смазливого наушника. Но ты забыла, видимо, что твоя мать обучала тебя Священному Писанию, пожелав сделать христианкою. Ты же невнимательно его изучила, ибо там есть такие слова, “Не ищите себе Вождей среди инородцев, ибо прокляты будете во веки веков”. Ты сама навлекла на себя это проклятье. А я найду себе где-нибудь службу полегче, у другого князя.
Княжна покраснела от гнева:
-Напрасно ты думаешь, что можешь покинуть меня безопасно, оскорбив этим проклятием. Гаркун, в темницу его!
Стражники Гаркуна моментально высыпали в зал, хватая каждого, кто пытался обнажить меч. Дружинники притихли. Воеводу связали и три дюжих молодца потащили его к дверям.
Любава долго не ложилась спать, пытаясь понять, почему так быстро она стала всем ненавистна в своем княжестве, хотя старалась судить по совести.
-Злые и неблагодарные люди!-утешала она себя.
Сенные девушки тихо перешёптывались. Но, наконец, осмелели и встав на колени стали просить за Поляночку. Княжна долго смотрела в темное окно, а затем все же разрешила девушкам привести опальную подругу.
-Теперь уже бывшую…-подумала княжна.
Поляночка долго плакала и просила всеми богами и своей прошлой дружбой выпустить своего отца. Любава молчала. Никто не заметил, как одна из сенных девушек подошла поправить свечи и насыпала немного порошка.
-Царствуй Злоба, тебя здесь очень ждут!-прошептала она с хищной улыбкой.
Вдруг над головами девушек заметалось, замаячило полночное видение. Оно незаметно расцеловало княжну и дохнула на нее. Веки княжны стали тяжелеть, лицо исказилось:
-Хорошо, я пощажу твоего отца, если ты будешь неделю прислуживать Черному принцу. Оставь одежду и иди к нему. И помни, что от твоего послушания зависит жизнь твоего отца. Всю неделю ему будут давать питье. Накормить его сможешь только ты. На исходе седмицы.
Поляночка похолодела от ужаса и долго ничего не могла сказать, но посмотрев в лицо Любавы содрогнулась и начала поспешно раздеваться. Она пошла к двери и вдруг остановилась:
-Об одном тебя прошу, подруга - сказала она кротко. -Дай мне убор твоей матушки. Ты все равно его не одеваешь.
Княжна пожала плечами и вытащила жемчужное убранство:
-Одень, если хочешь.
Поляночка ушла.
Она медленно шла по терему из покоев княжны и все, кто ей попадался по дороге, прижимались к стене и отводили свои взгляды. Смотря прямо перед собою, она дрожа направлялась в покои принца. Он уже ждал ее. На столе были разложены плетки, кинжалы и крючья. Торжественно подойдя к ней, он протянул руку и отдернул её, будто обжегшись. Обадий пристально взглянул на обереги и все понял. Он приподнял балдахин над своей кроватью:
-Иди сюда, Зольди. Я не могу с ней ничего сделать, она знает заговор к этим оберегам.
Из-за полога выскользнула стройная эфиопка в серебристо зеленом платье и сказала:
-Есть лишь одно средство добиться от нее полного подчинения. Надо нацедить из нее кувшин крови и выпить его, тогда ее заговор утратит свою силу.
Она достала из под кровати шкуру белой овечки, а сама накинула на себя волчью шкуру, которую сняла с большого кресла. Она стала кружить около несчастной девушки и, неожиданно уколов ее булавкой, слизывала кровь. Наконец она упала на постель:
-Я ужасно устала. У нее сразу же затворяется кровь. Раны должны быть больше, но я не смогу ударить ее ножом, мне мешают ее обереги. Тем более уже скоро запоют первые петухи. Отпусти ее. Займемся с нею завтра.
Зольдия вывела Поляночку из покоев принца и, обернувшись сенной девушкой, отвела ее к княжне.
-Принц велел прислать ее к нему завтра ночью-передала она проснувшимся девушкам и ушла.
Глава двадцать четвёртая. Огненный сокол Рарог.
Сокол, Сокол в вышине!
Укажи дорогу мне
К шуму сосен, крику птиц,
Свету розовых зарниц.
Бормотанью ручейка
И молчанью ледника.
Я от жажды умираю.
А куда идти не знаю.
Конь ложится на бок в пыль,
А кругом грустит ковыль.
Свисту ветра подпевая.
Я от зноя погибаю!
Я с любимой разлучен
И на гибель обречен.
Сокол, Сокол-царь небес,
Укажи дорогу в лес!
Пираты гнались за четырьмя беглецами до самой ночи, но все было напрасно. Летучий корабль вскоре совершенно растворился в темноте.
-Ты, Сварог- главный бог, у тебя живет Рарог. Чтоб не сбиться мне с пути скоро сокол прилети. Темной ночью и в тумане выполни мое желанье, Огнесокол, будь со мной мой товарищ путевой!-так три раза повторил хриплым от волнения голосом Степан, запомнивший со слов Кожемяки заклинание для своего родового бога.
Он стоял на темном берегу недалеко от качавшегося на спокойной речной волне Летучего корабля. Затем он резко размахнулся и ударил рукавицей об землю. Все было спокойно и он удивленно стал оглядываться, уже испугавшись, что неправильно вспомнил заклинание. Внезапно высоко в небе появилась огненная черта и, увеличиваясь в размерах, устремилась головою к ним. Огненный шар ударился об землю и из снопа искр и пламени перед ними вырос сокол Рарог.
-Как ты осмелился потревожить мой покой? -возмутился разгневанный сокол.
-Эту рукавицу может надевать только Сварог. Он же и вызывает меня, когда я ему нужен. Иногда меня вызывает его супруга, прекрасная Макошь. Ты ищешь смерти несчастный человек, ибо я тотчас погублю тебя!
Степан поклонился и рассказал огромному соколу, по крыльям которого то и дело пробегали огненные проблески, что заставило его вызвать небесного жителя и каким образом в его руках оказалась эта рукавица. Рарог слегка успокоился, и немного погодя сказал:
-Видимо, Сварог сам дал рукавицу Полкану, а это значит, что я обязан служить тебе, если она передана тебе небожителем по поручению Сварога. Но я, пожалуй, лучше слетаю на небо и уточню это у него самого.
Ужаснувшись этого предложения Степан стал клятвенно заверять Рарога в том, что его друзьям грозит смертельная опасность и нельзя терять даже одного мгновения. Наконец Рарог, успокоенный клятвами на костяном амулете сокола, который Степан носил на груди, проговорил:
-Я готов доставить тебя к стану разбойников, но вмешиваться в борьбу между смертными я не стану. Боги не сражаются с людьми. Войны это вечное проклятье смертных. Они должны убивать друг друга, чтобы не умереть с голоду. Садись на меня.
Степан попросил Рарога:
-Одного меня убьют разбойники, дозволь взять с собой моего друга.
Рарог недовольно покосился на вылезающего из корабля Зверолова и сказал скрипучим голосом:
-Мне тяжело нести двоих седоков, но если кто-нибудь из вас может дать мне напиться свежей крови, то я смогу донести вас до стана разбойников.
Свельд неожиданно крикнул:
-Эй, подождите, вам нужны сегодня свежие силы, а я все равно нуждаюсь в небольшом кровопускании. Пусть сокол выпьет мою кровь.
Рарог долго облизывал порез, который сделал на руке буйный корабельщик и бедняга не выдержал. Свельд покачнулся, сильно побледнел, а затем упал без чувств. Толстяка облили водой и он мрачно пошутил:
-Как же я не люблю обжор. У них ни в чем не бывает чувства меры.
Рарог поднял голову и гордо отвернулся от человека.
-Садитесь!-приказал он и, проверив, как они взобрались на его спину, взмахнул пылающими крылами и поднялся в высь.
Река поблескивала в лунном свете и привычные к высоте летуны с Летучего корабля вскоре разглядели темнеющие на воде очертания трех стругов. Они указали на них соколу и он, плавно кружа, начал спуск.
-Вы храбрые витязи и, пожалуй, я окажу вам еще одну услугу, она будет второй и предпоследней, после чего я должен буду забрать у вас эту перчатку. А пока я ударю по ней своим клювом, и рука в этой перчатке не будет давать промаха.
Он низко склонил голову к руке Степана и ткнул клювом ему по перчатке. Друзья как могли в самых добрых и лестных выражениях поблагодарили сокола и тот неожиданно сказал:
-Люди обычно благодарны только на словах, но часто эти слова так подкупают, что хочется сделать еще что-нибудь очень доброе. Оставайтесь с миром и удачи вам в вашем смелом предприятии.
Сказав это Рарог мощно взмахнул крылами и как молния устремился в небо.
-Только бы он не вздумал поговорить со Сварогом, не сносить нам голов-подумал вслух Зверолов.
-Нам их и так не сносить, так как против нас разбойничков человек сорок будет, так что не велика потеря-ответил рассудительный Степан.
Друзья вздохнули и, тщательно привязав оружие, сторожко двинулись к лесу. На их счастье разбойники оставили только двух костровых, да и те спали, лишь время от времени вскидывая головы. Зверолов тихо пополз к лагерю и вскоре вернулся.
-Здесь их нет. Значит на лодьях.
Они тихо вернулись к берегу и, раздевшись, поплыли к лодьям, стуча зубами от холода. На разбойничьих лодьях было очень тихо, но, наконец, они расслышали голос главаря. Он уговаривал Переславу покориться ему под страхом смерти для себя и для мужа, но Переслава была непреклонна:
-Я не верю тебе, проклятый злодей. Выпусти плененных тобой воинов и я стану твоей рабыней. Иначе ...
Она помолчала а затем добавила:
-Иначе я найду способ расстаться с жизнью. И ты ничего не получишь на итильском или хорезмийском рынках за мое тело. Не получишь ты и моей любви.
Меченый атаман засмеялся:
-Что же, меня устраивает этот торг. Ты подаришь мне ночь, а я подарю им лодку , и до рассвета откажусь от погони. Посмотрим, кто выиграет в этом поединке удачи.
На его лодье осталось всего несколько воинов и они по его окрику привели пленников. Вольх рассказал им об уговоре с Переславой и приказал убираться прочь. Никола смотрел на Переславу остановившимся взглядом, но она сказала:
-Прощай навсегда, милый. Это наша с тобой последняя встреча. Я буду ждать тебя у ворот Нави. Так будет лучше. Пленников, не развязав кинули в лодку и, когда она тихо отплыла, один из разбойников метнул в нее нож, который с глухим стуком вонзился в корму. Никто не заметил, как из под борта лодьи тихо нырнула какая-то тень и направилась за медленно плывущей лодкой.
Отправив воинов на нос, атаман стал забавляться с Переславой. Она сначала отталкивала его, а затем покорилась. Через несколько минут она сказала:
-Отпусти меня и позволь мне раздеться, а я станцую для тебя танец.
Это предложение понравилось атаману и он согласился. Отпустив Переславу, он воткнул в борта лодьи, поближе к себе, два факела и приготовился смотреть. Обнаженная танцовщица постепенно удалялась от него и внезапно прыгнула в воду. Атаман с проклятиями схватил факел и, окликнув разбойников, склонился над водой, это чуть не стоило ему жизни, так как в глаз ему вонзилась стрела, пущенная безжалостной рукой и он свалился в воду. Разбойники разглядели, что лодка почему то развернулась и подплывает к ним, а в это время на борт выпрыгнул из воды почти обнаженный воин с мечом. Началась схватка. Лодка подплыла ближе. Переслава уже сидела в ней, а Кожемяка, Роман, Никола и Зверолов устремились на лодью. Вскоре семерых разбойников сбросили за борт. Друзья быстро подняли парус и устремились прочь от стана разбойников. На остальных лодьях тоже поднялся переполох и разбойники, медленно развернув паруса, двинулись в погоню, но дойдя до поворота реки остановились и, постояв в нерешительности, отправились обратно. Никола как только мог крепко прижимал к себе Переславу и шептал ей:
-Я чуть не потерял тебе, мое сердце. Как мне передать, все что я передумал за это время. Это ты спасла нас.
Друзья услышали его слова и Роман закричал:
-Слава Переславе!
Его крик был немедленно подхвачен и над затихшей рекой несколько минут слышались громкие крики, а затем все бросились обнимать и целовать Переславу. Под утро они нашли братьев и Летучий Корабль, а затем подготовились к полету и, основательно перекусив снедью с пиратского корабля, подожгли его и взлетели навстречу утренней заре.