Первый раз дядюшка Аго появился в нашем доме пять лет назад. Выпил лишнего и что-то сказал. Отец очень рассердился, а мать заметила после его ухода:
- Ну и родственничек у тебя!
- А мне казалось, что это твой родственник,- парировал отец.
- У нас в роду таких нет и не было. Если не ошибаюсь, он приходится родственником со стороны сестры твоей матери...
- Спасибо, дорогая. В нашем роду не нуждаются в таких подарочках,- отец стал нервно расхаживать по комнате.- Такие экспонаты можно обнаружить только в вашем родовом архиве.
- Но он как две капли воды похож на сестру твоей матери...
Спор продолжался почти полтора часа, но родители так и не выяснили, кому же все-таки приходится родственником дядюшка. Это была первая внутрисемейная война в нашем доме.
А дядюшка Аго с того дня зачастил к нам и приносил с собой "интересные" новости, от которых, как нефть от огня, вспыхивал жарким пламенем и бушевал огонь в нашем некогда мирном домашнем очаге.
В тот день все шло вроде бы хорошо. Мать накрывала на стол, отец беседовал с дядюшкой Аго о том, о сем.
- Что-то трудно стало в последнее время с сигаретами,- заметил отец.- Не могу "Салют" достать.
- Как тут достанешь, если только в вашей маленькой семье два заядлых курильщика,- как бы между прочим проговорил дядюшка Аго.
- Ну что ты,- удивился отец,- Заринэ не курит.
- Только этого не хватало, чтобы еще и жена курила. Речь о твоем любимом сыне...
Пока я удивленно размышлял, с каких это пор приохотился к сигарете мой младший брат детсадовского возраста, дядюшка Аго ласково погладил меня по голове и сказал:
- Мальчик мой, не делай больше этого. Ведь дым сигареты то же, что и змеиный яд...
Я похолодел от ужаса. Отец что-то спрашивал у меня, а я растерянно смотрел то на дядюшку Аго, то на отца, и вдруг - пощечина. Словно сквозь сон я услышал: "Не надо, он хороший мальчик, не будет больше курить...".
Спустя некоторое время дядюшка Аго посетовал на то, что мы в ссоре с тетей Ашхен. Но мы не ссорились с тетей Ашхен, ответили папа и мама.
Зачем же скрывать это от близкого родственника, удивился дядюшка. Потом он сказал, что сам слышал от тети Ашхен, как она говорила, что мы негостеприимные и неблагодарные люди, и что она не хочет с нами связываться. Кроме того, он сообщил, что тетя очень обижена на папу, потому как то сказал однажды своим друзьям, что это он устроил ее мужа на работу в городской торговой сети и сделал из него человека...
Как-то раз дядюшка Аго мячиком вкатился в наш дом и, обливаясь слезами, трагически воскликнул:
- Что тебе мы сделали, Заринэ, что ты перестала здороваться с моей женой? Ну хорошо,- продоолжал он, не обращая внимания на протестующие возгласы матери.- Это ваше личное дело, но зачем же подучивать детей? Вчера твои сын и дочь с таким видом прошли рядом со мной, будто я не лучший ваш родственник, а никчемный, никому не нужный гвоздь...
И пока мать клялась всеми святыми, что ничему подобному нас не учила, я силился вспомнить, когда это встретился с дядюшкой Аго и нe только не поздоровался, но и счел то никчемным гвоздем.
После этого, идя по улице, я старался быть предельно внимательным, чтобы вдруг не “прозевать” дядюшку Аго. Жену его я и в глаза не видел, и, опасаясь, как бы чего не вышло, здоровался со всеми женщинами подряд.
Однажды (отец был в это время на море) дядюшка Аго пришел и строго сказал моей матери, что она не должна была одного отпускать этого ловеласа, то бишь моего отца, на море... Отцу об этом она, конечно, не должна говорить. Через два дня мать вылетела к отцу. Затем они вернулись вместе, и несколько дней у нас дома шла война.
Иной раз дядюшка Аго так обильно исторгал слезы, что нам от этого становилось не по себе.
Потом он появлялся снова, говoрил, что я или мой брат детсадовского возраста стреляли из рогатки в окна дома моей учительницы или заведующей детсадом и разбили стекла, что моя сестра нехорошо отозвалась в кругу друзей о сестре своей матери, что мы нарочно заперли дверь, чтобы не впускать в дом его, дядюшку Аго, что...
Так проходили дни, месяцы, годы. Я учился уже в четвертом классе. В один из воскресных дней, когда отец по-богатырски храпел на диване, а я чинил игрушечное ружье брата, Араика, вдруг почувствовал, что слегка покачиваюсь. Посмотрел на потолок. Качалась люстра.
- Землетрясение,- сказал я.
- Как на карусели!- радостно закричал Араик.
От его крика отец вскочил, посмотрел на покачивающуюся люстру, снова лег на диван и невозмутимо произнес:
- Не мешай, малыш, дай поспать. Ты так кричишь, будто дядя Аго к нам пришел.
Спустя несколько часов мать пекла на кухне что-то вкусное, сестра, как пчелка, кружилась среди этих необыкновенных запахов, отец, по-королевски возлежа в кресле, просматривал воскресные газеты, а я стоял перед книжной полкой, держа в руках толстую книгу с названием "Декамерон" и раздумывая, читать ее или нет. Младший брат, усевшись на самый кончик вращающегося стульчика, обычно стоявшего перед пианино сестры, пускал на балконе разноцветные мыльные пузыри, живописно украшая висевшее там отстиранное белье. От восторга он болтал ногами и весело щебетал. Вдруг Араик испуганно вскочил и крикнул:
- Дядюшка Аго идет...
Потом он понесся нa кухню сообщить об этом матери, и в мгновение ока в доме все перевернулось верх дном. Не успев прийти в себя от этой вести, я замер с "Декамероном" под мышкой у книжного шкафа. Мать лихорадочно бросилась к гардеробу и услышала хриплый голос отца, раздавшийся оттуда.
- Вдвоем тут не поместиться, Заринэ, прячься в ванной.
В тот же миг сестра бросилась за висевшее в коридоре папино пальто и, пока брат, как крохотная букашка, на четвереньках полез под кровать, сестра выбежала из своего укрытия и прошмыгнула мимо меня на балкон, в более надежное место...
А я было спрятался в старом сестрином тайнике, но вдруг, о ужас, открылась дверь и на пороге появился сам дядюшка Аго. “Декамерон” выскользнул у меня из-под мышки и глухо стукнулся об пол. От волнения и неожиданности я отступил на два шага и задрожал мелкой дрожью.
- Зачем ты пришел, дядюшка Аго? Опять мы что-то натворили?- жалобно протянул я.
- Уходи, уходи, дядюшка Аго, прошу тебя,- услышал я жалобный голос братика, выбравшегося из-под кровати и крепко прижавшегося ко мне. Он судорожно сжимал в своих ручонках игрушечное ружье и громко плакал.
- Не приходи больше, дядюшка Аго, уходи-и-и-и...