Люблю смотреть на белую бумагу. С ней можно делать все, что хочется, писать, рисовать на ней, гладить рукой, ощущая приятную шероховатость, можно рвать. Можно свернуть какую-нибудь фигурку, если знаешь как.
Она как жизнь.
У меня мало времени, хотя куда мне теперь спешить? Я еще сам этого не знаю. И думаю, узнаю в последний момент.
Я вернулся домой сегодня рано. В восемь. Наверное, настолько дико выглядел, что соседка, выгуливающая собаку ….. Кроме того, руки у меня были в крови, и впервые за всю свою сознательную жизнь я не помнил, что со мной произошло.
А теперь вспомнил.
Отправной точкой можно считать 23 января. Студенческая вечеринка, какой-то бар. Пребывая под давлением энного количества алкоголя, я все-таки пытался чего-то там соображать. Наверное, именно по этому мне было грустно, скучно и уже плохо. Отделившись от основной массы, я залег за столиком в углу зала. Официантка что-то мне пыталась сказать, а я показал ей средний палец.
(сука)
Через миллион лет подсела она. …….. Разговорились. Познакомились.
(очприятн – взаимно)
(ты как? – сссию здал. ГЫК)
И все в таком духе.
Сколько времени мы болтали я не знаю. Мои одногруппники уходили, приходили, справлялись о моем самочувствии, интересовались моей новой знакомой, а потом исчезли. Именно исчезли. Я настолько был поглощен Ею, что не заметил, как куда-то подевалась шумная толпа студентов.
Потом каким-то хреном я оказался возле Нее, а не напротив. Пересел я, это точно, но как и когда? Через секунду
(минуту, час, год)
Она, охмелевшая от пива, прислонилась ко мне и спросила:
- Хочешь меня поцеловать?
В голове взорвался маленький термоядерный заряд, я похолодел. Эта девушка мне не особо нравилась, но да, я хотел ее. Для начала поцеловать.
Это был поцелуй не девушки, а женщины. Не по возрастному определению, другое, совершенно другое состояние! Все мои знакомые благополучно проскакивали это
(состояние)
после девушек превращаясь в баб. Таких много. Девушки и бабы действуют на нервы, а женщины опасны.
Это я понял гораздо позже.
Мы уже не сидели – полулежали. Она запустила пальцы в мои волосы, и осведомила меня, что в ней проснулись материнские чувства. Я уже протрезвел, и понял, уже слишком поздно. Или рано. В баре остались только мы, парочка напротив и бармен с охранником. Сие общество мы покинули без пятнадцати пять, если верить часам над входом. Я повел Ее домой. В подъезде мы опять присосались друг к другу, и у меня появилась мысль о дальнейшем развитии сюжета прямо здесь, возле вонючего мусоропровода. Впрочем, обошлось.
Уходя, Она шепнула мне на ухо:
- Я терпеть не могу розы. Особенно красные.
И ушла.
Вечером того же дня я стоял у Ее подъезда с букетом
(веником)
георгин. Стоял и думал: что я здесь делаю? Кто мне сказал, что Она откуда то должна вернуться? С подобными мыслями я расхаживал уже полтора часа. А в восемь появилась Она. Благодарно приняла букет
(веник)
затащила меня в подъезд и отблагодарила еще раз.
И снова мы в баре. Ведем разговор ни о чем. Продолжаем его на моей широкой кровати.
Следующим вечером на дверях Ее подъезда появилась надпись краской: Я тебя лю…
Люблю? Нет, не люблю. Это просто какой-то пи***ц. Чувства мазохиста, перетерпевшего боль
(медленное, пульсирующее утихание)
(режешь вены, наслаждаешься самим процессом. А где-то в глубине мозга понимаешь, что кровь тебе не остановить. Яснее понимаешь, еще яснее
ТЫ ЗАГНЕШЬСЯ, ПРИДУРОК!!!!!
Ну и хрен с ним. Оно того стоило)
Загинаться – то я как раз и начал. Она не появлялась один вечер, второй, седьмой. Я перестал ждать. Я начал ненавидеть. Сначала себя, потом Ее, потом мир, бога. Потом Цоя.
(…а теперь электричка везет меня
Туда, куда я не хочу…)
Все это время Она была с другим(и). Один мне попался на глаза. Я стоял у дома напротив, а он провожал ее, как я когда-то
(когда по земле ходили динозавры)
Дня три я стоял и ждал. Ждал, когда Она будет возвращаться одна. Дождался. Это было сегодня. Я шел сзади, не звал, просто шел. Руки сжаты в кулаки. Я больше ничего не мог придумать. Зашла в подъезд, я за ней. Догнал ее только у дверей в квартиру. Одной рукой резко Ее развернул, вторую занес для удара
(страх, твою мать, это же страх)
(в глазах)
(я в электричке, которая везет меня туда, куда я не хочу, а управляет этим сумасшедшим составом для одного пассажира Она, со злобной ухмылкой на лице)
Я ударил.
Еще раз, и еще. Я бил до тех пор, пока не появилась кровь.
Но бил не Ее. Мой кулак врезался в отштукатуренную железобетонную стену.
(меня не спросили, хочу ли я)
(Хочешь меня поцеловать?)
(Хочешь меня поцеловать?)
(Хочешь меня поцеловать?)
(хочешь…)
- Прекрати! – Заорал я на весь подъезд и выбежал на улицу.
Там мне стало лучше. Ужасно болела разбитая правая рука. Левой я нагреб снега и приложил к тыльной стороне ладони, она как и снег покраснела…
(электричка)
(соседка с собакой)
(белая бумага исписанная бумага в кровопотеках)
(запустите меня в космос)