Семя Зла. Книга Вторая

15.
ЮЖНАЯ АМЕРИКА,
БРАЗИЛИЯ,
 СЕНТЯБРЬ 1873 ГОДА.
-...Экватор - он и есть экватор. Жара здесь круглый год. А тем более в сентябре. А что вы хотите? Днем тропический, влажный воздух у нас становится таким густым и горячим, что его можно пить, как кофе. Вы не пробовали наш кофе, сеньор? Нет?! Ну что вы, обязательно попробуйте! Нигде в мире вы не попробуете лучшего кофе, чем у нас в Бразилии. Уж вы мне поверьте, сеньор, Марио врать не станет, это точно. Вы еще только будете вдыхать аромат свежих жареных зёрен, а у вас уже голова пойдет кругом и сердце заколотится, как у молодого мачо. Это точно! А уж когда вы сделаете первый глоточек, отхлебнув, знаете ли, из чашки прямо с коричневой пенкой - вы точно мир не узнаете! Я вам говорю, наш кофе почище любой дурной травки будет! Только вот вы, гринго , не умеете готовить кофе правильно. Мало того, что сам кофе у вас дерьмо, так вы еще и добавляете в него всякую дрянь - молоко, сахар, корицу. Надо же додуматься, - корицу?!! Нет, единственное, что я еще могу себе позволить, так это добавить в кофе щепоточку соли. И все! Этот божественный напиток нужно пить чистым, безо всякой там ерунды, уж вы мне поверьте. Марио знает толк в кофе, это точно. А еще у нас великолепная текила! Вы, сеньор, пробовали нашу текилу? Нет? Обязательно попробуйте. Готов поставить об заклад  вставную челюсть моей старухи, что наша текила ничуть не хуже мексиканской. Это точно, Марио врать не станет, нет! Тут, кстати, неподалеку есть хорошая таверна “Веселый Висельник”, кормят - так себе, но зато текила там - сам Господь не погнушался бы, честное слово! И еще, там такие девочки, м-м-м, пальчики оближешь! Я знаю одну телочку - грудастая, глазастая, и такая хохотушка. Если вы, сеньор, хотите...
-Нет!!! - рявкнул выведенный из себя «сеньор», круто оборачиваясь к болтливому носильщику. Никак не ожидавший такой реакции старый Марио, едва не выронил из рук чемоданы и испуганно тараща глаза на взбешенного клиента, застыл как вкопанный на месте. – Нет. Я не хочу пить ваш дурацкий кофе, вашу идиотскую текилу, я не хочу ваших грудастых хохочущих телок, я не-хо-чу! Это ясно?
-Си, сеньор, - торопливо закивал старик, - простите, старого дурня за навязчивость. Просто, вы только что сошли с парохода на нашу землю и я хотел, чтобы вы знали...
-Довольно! Хватит болтать, - вновь начал злиться приезжий. - Я нанял тебя только для того, чтобы ты донес мои вещи до ближайшей гостиницы, гид мне не нужен. Если я захочу что-нибудь узнать, я сам тебя об этом спрошу. Ясно?
-Си, сеньор. Я буду нем, как рыба. Кстати, сеньор, если позволите...
-Что еще?
-Если вы любите рыбу...
-Ты опять за свое?
-Молчу.
Старик действительно замолчал, хотя для него это было тяжелым испытанием. Поудобнее перехватив ручки чемоданов, он уныло побрел вперед, с досадой ругая про себя следовавшего за ним вспыльчивого клиента.
-«Это же надо! - негодовал Марио. - Из девяти человек, сошедших на берег с “Санта-Розы”, мне попался именно этот вреднючий гринго, кактус ему в печенку! Готов отдать левый мизинец своей старухи, что он еще и скряга. Наверняка не даст мне больше пяти рейс. И на кой дьявол он приперся к нам в Макапу? Чего ему нужно в нашем маленьком городишке? Вещей у него не много, значит приехал ненадолго. - Старик через плечо покосился на приезжего. - Первый раз вижу гринго в таких чудных одеждах. При нашей-то жарище да напялить на себя этот черный балахон! Да еще и с капюшоном! Клянусь радужным ожерельем Госпожи Эрзули, - он похож на священника. Но только он не священник, это уж точно. Священники с такими мрачными и злыми рожами не бывают. Если только они... не прислужники дьявола!..» - Осененный страшной догадкой, старик испуганно вновь через плечо покосился на странного человека. – «Готов поставить об заклад болтливый язык моей старухи, это точно какой-то «чертов пастор»! Хм, да еще к тому же и одноглазый. Не иначе, как сам зловредный Эшу  прибрал его правый глаз в качестве платы за услуги? Зато левый-то как сверкает из-под капюшона! Хоть и голубой, как Святые Небеса, а сколько в нем злости, сколько ненависти. Ух, жуть какая! Скорее бы дойти до гостиницы, а то мне уже не по себе».
Приезжему, однако, было глубоко наплевать на мысли и переживания старого Марио. Спрятав руки на груди под черным балахоном, он молча шагал рядом со стариком, погруженный в свои мысли. Время от времени его левый глаз - действительно голубой, как безоблачное небо - внимательно осматривал убогие глинобитные хижины, скромно притулившиеся вдоль грязной и пыльной улицы, по которой они следовали. Правый глаз незнакомца скрывал черный матерчатый кружок на тесемках, завязанных вокруг головы. Был час сиесты, пик невыносимой жары, а потому жители маленького городка Макапа сидели в основном по домам, спасаясь от зноя. Приезжий мрачно покосился на пару грязных, ободранных собак, что, высунув слюнявые языки, лежали в тени одного из домов.
-Ну вот, сеньор, мы почти пришли, - робко пискнул старик. - Это наша лучшая гостиница в городке.
Приезжий с недовольным видом оглядел старое двухэтажное здание, серые от пыли стены которого сплошь покрывала паутина растрескавшейся штукатурки. Над верандой висела большая фанерная вывеска, на которой витиеватыми, но довольно кривыми буквами было написано по-португальски: «Миранда».
-Это больше похоже на конуру давно издохшей собаки, - процедил он сквозь зубы.
-Си, сеньор, но, поверьте, Марио, лучшего вам в Макапе не найти.
-Паршивый городишко. Хорошо, сойдет и это. Теперь скажи мне, старый дурень, есть ли в вашем захолустье человек, который хорошо знает реку?
-Реку, сеньор?
-Да, да, Амазонку.
-Сеньор, мы все живем возле Парана-Грасу, она нас кормит и дает возможность заработать на жизнь...
-Болван! - раздраженно рыкнул незнакомец, сверкнув глазом. - Я имею в виду человека, который знает Амазонку со всеми ее притоками и опасными местами, всю Сельвас , вплоть до начала гор.
-Я не знаю, добрый сеньор... - Марио задумчиво пожевал сморщенные губы. - Даже и не знаю... - Появившийся перед его носом серебряный мильрейс  заставил его замолчать и ускорить мыслительный процесс. - Ну-у... вообще-то есть в Макапе один человек. Знатный охотник, отличный следопыт. Но не знаю, согласится ли он стать проводником.
-Отчего же? Он, что, не любит деньги?
-О, сеньор, напротив, полковник Альварес Дальмего очень любит деньги. Но он так же дорого ценит себя и свое время.
-А, так все дело в цене?
-Не только, сеньор. - Далее старик понизил голос и заговорил почти шепотом. - Полковник Дальмего, к тому же, очень опасный человек. У него скверный, вспыльчивый характер, он хитер, как лис и коварен, как койот. Его алчность безгранична и уж если ему чего захочется, он это рано или поздно обязательно получит, уж вы мне поверьте. Полковник и его головорезы из местных подонков наводят страх не только на жителей Макапы, эту банду знают даже в Сантарене и Обидусе. На своих лодках они, как стая кровожадных пираний, рыщут по всей Амазонке до самой Мадейры, грабя и обирая всех, кто только попадается под руку. Я слышал, что эти разбойники несколько раз даже подбирались к предгорьям Кордильер, там, где до сих пор полновластными хозяевами себя чувствуют индейцы - арауканы, ленгуа и мангеромасы.
-Настоящий головорез, ваш полковник? - насмешливо хмыкнул незнакомец.
-Это точно, сеньор. Так что навряд ли вам стоит с ним иметь дело...
-А где я могу найти этого бандита? - спросил приезжий, не обращая внимания на последние слова старика.
-В одной из местных харчевен, это точно. Чаще всего он бывает в «Веселом Висельнике» и в «Байрандос».
-Хорошо. Держи, старик свою монету и затаскивай поскорее мои вещи в этот курятник, который ты называешь гостиницей.

16.
Альварес Дальмего, развалясь в гамаке, дремал в тени развесистых банановых зарослей, бурно разросшихся возле резной веранды харчевни «Байрандос». Возле него стояли два негритянских мальчика-раба, один из которых пальмовой веточкой отгонял от полковника назойливых мух, а другой держал в руках поднос, на котором стоял стакан и ополовиненная бутылка любимой Дальмего тафии . Время от времени полковник лениво цокал языком и тут же в его руке оказывался стакан с новой порцией водки. Заглотив алкоголь и закусив его лимонной долькой, Дальмего вновь в блаженстве замирал, легонько покачиваясь в гамаке. Именно так он любил проводить послеобеденную сиесту, спокойно размышляя и планируя новые набеги на отдаленные земли трусливых плантаторов и тупоголовых туземцев. Внезапно до слуха полковника донеслись быстро приближающиеся шаги. Сдвинув с носа на лоб широ-кополую кожаную шляпу, он слегка приоткрыл один глаз и увидел бородатого, неопрятного вида громилу в цветастом пончо и рваных парусиновых штанах, спешившего в его сторону.
-Команданте, у меня интересные новости, - выдохнул громила, как только подошел.
-Ну? - с безразличным видом буркнул Дальмего.
-В городе появился какой-то странного вида незнакомец, который интересуется тобой.
-Ну?
-Он уже заходил в «Веселый Висельник» и, похоже, кто-то направил его сюда.
-И что ему нужно?
-Я толком не понял, но он что-то спрашивал про Амазонку и про Анкоуму.
Дальмего заинтересованно приоткрыл второй глаз и уставился в небритую морду громилы.
-Какого дьявола его нужно в Кордильерах?
-Я не знаю.
-Вот это и плохо, Санчес, - раздраженно скривился Дальмего. - Я не для того плачу вам хорошие деньги, и в особенности тебе, моему адъютанту, чтобы вы говорили мне – «не знаю». Нужно было расспросить этого гринго, вытянуть из него как можно больше...
-Команданте, - свистящий шепот громилы оборвал занудную проповедь босса, - этот приезжий уже появился здесь и сейчас приближается к нам.
-Ну-ну, - процедил сквозь зубы бандит, - послушаем, что скажет нам этот гринго.   
 
К харчевне «Байрандос» неспешной, уверенной походкой подошел высокий, худощавый человек одетый во все черное. Голову незнакомца покрывал просторный капюшон, прятавший лицо, так что наружу выглядывал только длинный, с орлиной горбинкой, нос. Поводив носом по сторонам, незнакомец заметил возле банановых зарослей группу людей и решительно двинулся к ним.
-Бернвиндос, сеньоре! Могу я вам чем-нибудь помочь? - криво усмехнулся бандит, усаживаясь в гамаке.
-Мне нужен полковник Альварес Дальмего, - глухо произнес человек в черном.
-Так говорят многие, - хмыкнул Дальмего. - И могу я узнать у сеньора, зачем это он вам понадобился?
-Я хотел бы обсудить с ним одну выгодную сделку.
Почуяв наживу, бандит радостно сверкнул глазами и довольно причмокнул. Негритенок с готовностью протянул хозяину стакан с тафией.
-Пш-шел вон, гаденыш! - рявкнул на мальчика Дальмего и ловким пинком сапога оттолкнул его от себя. Жалобно вскрикнув, негритенок кубарем покатился на землю, выронив из рук поднос. - И ты убирайся, черномазый ублюдок! - прикрикнул бандит на второго ребенка, который, не дожидаясь затрещины, торопливо отбежал в сторону. Ни полковник, ни его головорез Санчес не заметили, как во мраке капюшона сверкнул голубым пламенем глаз незнакомца.
-Так что вы хотели со мной обсудить, сеньор? - вернулся к разговору Дальмего.
-Так значит ты тот, кого я искал?
-Да, да, черт возьми! Я - полковник Альварес Дальмего.
-Что ж, очень хорошо. Мне нужен опытный проводник, который смог бы провести группу людей по Амазонке.
-Хм! Куда вы хотите забраться?
-По Амазонке до ее притока Мадейры, а далее, по реке Бени, я хочу добраться до подножия Анкоумы. Знаешь ли ты туда путь?
-Ха! Знаю ли я? Да я знаю весь бассейн Амазонки, как свои пять пальцев. А могу я узнать, на кой дьявол вам это нужно?
Незнакомец высокомерно вскинул голову и Дальмего заметил под капюшоном бледные, тонкие губы, скривившиеся в усмешке.
-Я намерен нанять проводника, а не любопытного хвастуна.
Круглое, гладко выбритое лицо Дальмего побагровело от ярости. Уже много лет ему не приходилось слышать столь наглых оскорблений. Да еще от кого? - от какого-то самоуверенного гринго!
-Эй, сеньор! - прошипел бандит, вскочив на ноги. - Вы приезжий и, наверное, не знаете, кто я такой? Все в Макапе вздрагивают при одном лишь упоминании моего имени.
-Я только сегодня узнал о твоем существовании, - с безразличием пожал плечами незнакомец, - и не скажу, что очень впечатлен этим.
-Я здесь хозяин! - не унимался Дальмего, распаляясь все больше.
-Мне приходилось видеть более значительных людей, и все они вели себя достойно и с подобающей скромностью. А здесь я вижу мелкого жулика и бандита, гордящегося тем, что он грабит крестьян.
-Караджо ! Проклятый гринго, ты пожалеешь об этих словах! - заорал полковник. - Санчес, позови сюда парней!
Головорез звонко свистнул и через мгновение из дверей харчевни выскочили наружу пятеро пьяных детин, чьи безобразные, покрытые шрамами, морды красноречиво указывали на полнейшее отсутствие интеллекта и на лютую кровожадность.
-Амигос, - прорычал главарь, - этот глупый гринго явно не понял куда приехал и с кем имеет здесь дело. А ну-ка, преподайте-ка ему урок!
Пьяно скаля гнилые зубы, бандиты выхватили из-за поясов ножи и двинулись к незнакомцу. Тот с презрительным безразличием наблюдал за их приближением, даже не тронувшись с места. Его спокойствие немного смутило подонков, но, чувствуя свое численное превосходство и силу, они решительно бросились на приезжего.
То, что произошло в следующую минуту, было совершенно необъяснимо. Человек в черном откинул полу плаща и взмахнул рукой. В то же мгновение, первый нападавший неожиданно нелепо дернулся и отлетел в сторону на добрых десять шагов. Взмах руки, и второй, с воем, полетел туда же. В считанные секунды неведомая сила разметала всех пятерых нападавших. Не веря своим глазам, Дальмего исступленно заорал:
-Идиоты! Что вы делаете? Впятером не можете справиться с одним ублюдком?! Санчес, вперед!
Громила, вскинув над головой длинный мачете, ринулся в атаку, но, не добежав до “гринго” пару шагов, внезапно споткнулся на ровном месте и кубарем покатился по пыльной земле. Мачете, вылетев из его руки, описал в воздухе невероятную дугу, и со свистом устремился вниз. Санчес, лежавший на спине, успел только открыть от ужаса рот, как в то же мгновение широкое лезвие с хрустом вонзилось в него, раскроив практически пополам череп бедняге. Видя это, все пятеро бандитов резво повскакали на ноги и бросились наутек. Возле харчевни остались стоять только человек в черном и парализованный от страха полковник Дальмего. Трясясь, как осиновый лист, бандит с перекошенным лицом молча таращился на странного “гринго”. Тот, проводив презрительным взглядом улепетывающих подонков, резко повернулся к их главарю и насмешливо хмыкнул.
-Так я могу рассчитывать на твою помощь?
-Кто вы? - испуганно выдавил из себя полковник.
-Твой птичий разум вряд ли сможет это понять. Прими все как есть, и уразумей, что с этой минуты я, и только я буду твоим хозяином. Зови меня Эль-Хадир. Вечером я покину ваш поганый городишко, но через пару месяцев вернусь обратно, и тогда ты сможешь послужить мне. Изучай карты, готовь лодки и снаряжение, но только не вздумай сбежать. Потому что я все равно найду тебя, и тогда смерть покажется для тебя великим благом и желанным избавлением от страшных мучений. Ты все понял? - Дальмего смог лишь затравленно кивнуть головой. - Вот и славно. Если же ты сделаешь все как надо, я дам тебе столько золота, что его хватит на десять твоих подлых жизней, это я тебе обещаю. А пока, в качестве аванса, возьми этот перстень.
В воздухе сверкнула кровавая капля, которую Дальмего ловко поймал налету. Раскрыв ладонь, полковник изумленно уставился на массивный золотой перстень украшенный великолепным, большим кроваво-красным рубином.
-Надень его, - властным тоном приказал Эль-Хадир. Бандит торопливо надел перстень на средний палец левой руки. Лишь только он сделал это, как внезапная резкая боль пронзила все его тело. Истошно завопив, Дальмего схватился за палец, тщетно пытаясь сорвать с него перстень.
-Не пытайся сделать этого, - мрачно произнес Эль-Хадир. - Острые шипы не позволят тебе избавиться от моего подарка. С его помощью я смогу полностью контролировать тебя и при необходимости добиться твоего послушания. Если же ты вздумаешь избавиться и от пальца, то долгая, мучительная смерть тебе гарантирована. Ты - мой, не забывай об этом!
Уже собираясь уходить, незнакомец обернулся и насмешливо произнес:
-Я отчетливо вижу твою грязную, подлую душу. И мне нравится это. Да, ты именно тот, кто нужен мне для выполнения задуманного. Адьес, амиго!..         
   
17.
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ,
КЕМБРИДЖ, МАССАЧУСЕТС,
 ОКТЯБРЬ 1873 ГОДА.
Джон Стокман, двадцатитрехлетний студент Гарвардского университета, проскользнул по пустынному коридору родной Альма-матер и на цыпочках подкрался к двери на чердак. Заранее приготовленным ключом, юноша открыл замок и прошмыгнул внутрь. Джон был здесь уже не раз, поэтому знал на чердаке каждый закоулочек. Из круглого запыленного слухового окна струились рассеянные лучи утреннего солнца; этого слабого освещения вполне хва¬тало для того, чтобы видеть очертания нагроможденного на чердаке хлама. Обойдя старый, рассохшийся от времени стол, Джон прошел к стоявшему в углу стеллажу. Стараясь не шуметь, он передвинул в сторону большое зачехленное кресло и, опустившись на колени, провел ладонью по пыльным дощечкам пола. Нащупав нужный гвоздь, юноша поддел его шляпку перочинным ножичком и легко извлек наружу. То же самое было проделано и со вторым гвоздем. Теперь можно было осторожно сдвинуть дощечку в сторону. Из образовавшейся щелки брызнули лучи рассеянного света и стали слышны приглушенные людские голоса. Довольно потерев ладони, Джон лег на живот и, прильнув к щели, весь обратился в слух.
Тайник был сделан юношей не напрасно, ибо давал возможность слышать и в-деть все, что происходило в кабинете ректора университета. А именно сейчас в нем происходило нечто интересное. Помимо самого ректора, за большим, овальным столом сидели еще пять человек. Троих из них Джон знал.
 
Рядом с ректором - по левую руку от него - сидел Юджин Смит, преподающий в Гарварде историю и этнографию (обожавший историю юноша, искренне уважал своего учителя, а тот, в свою очередь, симпатизируя  молодому Стокману и видя его тягу к своему предмету, уделял юноше большее внимание, с удовольствием беседуя с ним после занятий). Смиту было сорок четыре года, из которых шестнадцать он посвятил преподаванию в университете. Его знания были оценены по достоинству: пять лет назад на плечи ученого и преподавателя легла мантия профессора, а руководство университета предложило Смиту возглавить кафедру археологии. Это был коренастый мужчина среднего роста, с правильными чертами лица, голубыми глазами, излучавшими живой, пытливый ум. Темно-каштановые волосы были коротко подстрижены. Смит носил аккуратную бородку и усы, которые гармонично вписывались в его портрет, нисколько не старя своего обладателя.
Справа от ректора, вальяжно развалясь в кресле сидел Ханс Кинкель, коллега Смита, так же преподающий историю и археологию. И хотя Кинкель не мог похвастать своим участием в каких-либо археологических экспедициях, главным образом черпая информацию из архивов и музеев, все же он свободно владел несколькими языками и мог разбираться с древними письменами тех же шумеров и египтян без посторонней помощи.  Кроме того, немец читал лекции по “Мировой мифологии”. Кинкелю было около пятидесяти лет, он был тощим, слегка сутулился, и всем своим видом напоминал злого, костлявого грифа. Это сравнение усиливал большой, крючковатый нос, которым немец постоянно водил по сторонам, словно принюхиваясь в ожидании добычи. В маленьких, мутно-зеленых глазках светилось извечное раздражение и недовольство. Немец в Гарвардском университете был всего третий год, эмигрировав с семьей из Гамбурга, но и за это время уже успел порядком настроить против себя большинство студентов. Виной тому был его вздорный, заносчивый характер. Кинкель не терпел от учеников никаких возражений, не допускал на своих лекциях споров, а если кто-то все же осмеливался оспаривать его точку зрения, заводился мгновенно, и тогда уже плохо приходилось всей аудитории. Кроме того студентам была хорошо известна злопамятность Кинкеля, который с наслаждением заваливал на экзаменах тех, кто хоть раз в чем-то перечил ему. Еще одной гадкой чертой характера немца был его вопиющий расизм. Для Кинкеля вопрос «чистоты крови» был просто-таки болезненным. Он, не стесняясь вслух заявлял о своем пренебрежительном отношении к чернокожим, находя в их адрес самые скверные и уничижительные эпитеты. Отмену в 1863 году в Штатах рабства Кинкель считал опасной ошибкой, которая, как он полагал, рано или поздно обязательно погубит "эту страну". Смит, категорически не разделявший подобных рассуждений, время от времени горячо спорил с коллегой, но так и не сумел его ни в чем переубедить, зато приобрел в его лице скрытого недоброжелателя.   
По другую сторону стола, напротив ректора, сидели два незнакомца. Один из них – благообразного вида лысый старик, с козлиной седой бородкой-эспаньолкой и золотым пенсне на длинном, утином носу. На старике был твидовый шерстяной костюм серого цвета, белая сорочка и красный галстук-бабочка. Постукивая костяшками пальцев по столу, он внимательно слушал то, о чем говорил его сосед. Им был мужчина, лет сорока, облаченный в причудливые, просторные черные одежды на восточный манер. Незнакомец был высок, худощав и в кресле сидел с такой величественной грацией, будто бы восседал на троне. Череп мужчины был гладко выбрит, отчего его высокий лоб казался еще больше. Нос с легкой горбинкой напоминал римские профили, а тонкие, бледные губы, с чуть опущенными к низу уголками, говорили о невозмутимости и высокомерии их обладателя. Правый глаз незнакомца скрывала черная повязка, придававшая продолговатому очень бледному лицу особенную таинственность. Слегка откинувшись на высокую спинку кресла, мужчина явно наслаждался глубоким вниманием, с которым его слушали присутствующие. Выдержав долгую паузу, незнакомец продолжил свой рассказ. Именно с этого момента Джон Стокман незримо присоединился к компании в ректорском кабинете.

-...Путешествие египтян по Великой Реке, думаю, продолжалось не один месяц. За это время им пришлось пережить многое. Естественно, что вскоре им пришлось столкнуться с аборигенами - краснокожими племенами Амазонии. Индейцы, никогда доселе не видевшие таких больших кораблей и людей в странных, диковинных одеждах, приняли пришельцев за богов, оказав им соответствующие почести. Правда, некоторые племена враждебно отнеслись к появлению незнакомцев. Жрецам удалось убедить нескольких вождей, что пришельцы не только не боги, но и, скорее всего, явились с недобрыми намерениями. Однако, гораздо лучше вооруженные египтяне без особых усилий сумели успешно отразить нападения индейцев. Более того, незнакомые аборигенам технические диковинки, вроде катапульт, способные одним удачно брошенным камнем, перевернуть и разбить в щепки индейские пироги, повергли их в такой неописуемый ужас, что краснокожие варвары окончательно уверовали в божественное происхождение пришельцев. Жрец Манихор, сообразив всю выгодность их положения, всячески старался поддерживать эту веру, и в дальнейшем, по мере продвижения кораблей в глубь Сельвас, египтян постоянно сопровождал тревожный грохот «там-тамов», оповещавший соседние племена о приближении к ним божественных пришельцев. Клеопатра, потрясенная до глубины души величием полноводной Амазонки, столь не похожей на привычный для царицы Нил, поверила в то, что боги милостиво предоставили ей еще одну возможность обрести царский трон в этом райском краю. Египетские корабли, ведомые курсом, проложенным Жрецом Анубиса, все более углублялись в амазонскую сельву. Великую Реку питают множество притоков. Неизвестно, чем руководствовался Манихор, когда приказал рулевым войти в один из таких притоков, реку Мадейру. А еще через месяц триремы приблизились к предгорьям Западных Кордильер...
Рассказ незнакомца был прерван смехом. Смеялся Кинкель. Презрительно скривив рот, немец с издевкой спросил:
-Могу я узнать у уважаемого Эль-Хадира, откуда ему известны даже такие подробности? Создается впечатление, что и вы участвовали в этом бредовом путешествии.
Незнакомец, которого Кинкель назвал Эль-Хадиром, невозмутимо покосился на немца. - Я располагаю сведениями, которые свидетельствуют в защиту моих слов.
-И что же это за сведения? - не унимался Кинкель.
-В Мадридском Королевском Архиве, - вступил в разговор старик с козлиной бородкой, - я своими глазами видел дневниковые записи монаха-доминиканца Гаспара де Карвахаля, который участвовал в известном походе под предводительством капитана Франсиско де Орельяна. Свои записи он вел с 1542 по 1544 год. Тщеславный конквистадор  Орельяна, собрав отряд из всего двадцати пяти человек, совместно с воинством Гонсало Писарро, брата знаменитого завоевателя Перу, в феврале 1541 года отправился в поход за Анды в поисках «Страны золота и корицы». Орельяна первому удалось по Амазонке пересечь от Тихого до Атлантического океана огромный Южно¬американский материк почти в самой широкой его части...
-При всем уважении к вам, профессор Лоуренс, - раздраженно перебил старика Кинкель, - я не нуждаюсь в исторических справках; то, что вы говорите, известно мне самому.
-Прошу прощения, - смутился старик. - Ну, так вот. В своих дневниковых записях монах Карвахаль несколько раз упоминает о некоем таинственном и легендарном среди индейцев городе «Маноа». Под пытками пленные индейцы рассказывали, что где-то в непроходимой, дикой сельве, за горой Анкоума, вблизи священного озера Поопо, спрятан от любопытных глаз город Маноа. Я сделал для себя выписку из дневников Карвахаля, вот что он пишет:

«...Даже со слов варваров невольно приходишь в восхищенье, когда слышишь об этом городе. Расположен он у подножия горы и по архитектуре не похож ни на один из индейских городов. Все дома и постройки из камня и кирпичей(!), они огромны, чудны и величественны. Высокая кирпичная стена опоясывает Маноа, помогая дикой сельве сохранять его неприступность. Правит городом Великий Вождь в диковинных, золотых одеждах, с лицом бога, восседающий на троне из зеленого льда. Кожа Великого Вождя бела, как снег, длинные волосы цветом подобны золоту, а глаза голубые, как безоблачное небо. Жители Маноа, красивы собой, мудры и искусны в разных ремеслах и науках. Они не похожи на краснокожих аборигенов, не вступают с ними в браки и редко покидают стены своего города. Соседние племена индейцев считают Маноа Городом Богов, платя Великому Вождю дань, а взамен пользуясь его благо-склонностью и защитой от врагов. Великому Вождю помогают править мудрые шаманы в красных одеяниях; все жители поклоняются богам, которых нет ни у одного индейского племени, большие каменные изваяния этих богов украшают храмы города, в которых и живут мудрые шаманы... Все пленные на допросах так же показали, что город Маноа необычайно богат и в нем превеликое множество золота. Его так много, что в каждом, даже небогатом доме, все же есть изделия из этого благородного металла. Зажиточные же горожане украшают золотом свои жилища так, словно это обычный материал: покрывают им стены изнутри и потолок, едят и пьют из золотой посуды, и, как говорят, даже своих собак награждают золотыми ошейниками. Но даже после жестоких пыток, ни один из варваров так и не смог точно указать, где же находится этот удивительный город...»
-Далее, - продолжил профессор Лоуренс, откладывая свои записи, - Карвахаль с сожалением констатирует, что, не смотря на все усилия, капитану Орельяна и его спутникам так и не удалось отыскать этот таинственный город. Просмотрев еще множество средневековых документов, я обнаружил записки от 1531 года некоего лейтенанта Мартинеса из экспедиции Диего де Ордаса, в которых так же неоднократно упоминается сказочно богатый золотом город Омоа, или Маноа.
-И на основании этого сомнительного свидетельства средневекового монаха вы делаете столь необычные выводы? - скривился Кинкель. - Если так, то почему же вы ставите под сомнение свидетельство еще более раннее? Ведь уже Плутарх сообщил о гибели Клеопатры Седьмой Филопатры от укуса черного аспида.
-Его высочество, принц Эль-Хадир, в своем рассказе, кажется, упомянул, каким образом египетской царице удалось избежать смерти.
-Но таким образом можно было бы нафантазировать, что и Великому Юлию Цезарю удалось спастись, а 15 марта 44 года до Рождества Христова в сенате был заколот его двойник. Эдак можно перекроить всю мировую Историю!
-Мне понятен ваш скепсис, господин Кинкель, - кивнул головой Эль-Хадир. - Но что вы скажете на это? - С этими словами человек в черном выложил на стол две небольшие глиняные таблички. Одна из них оказалась в руках у Юджина Смита, за второй потянулся Кинкель.
-Ваше мнение, господин Смит?
-Это - острака  с картушем, в котором вырезано египетское демотическое письмо. Увы, я не особенно силен в прочтении подобных письмен, но, мне кажется, что манера написания довольна близка к коптскому языку. По времени это очевидно конец первого века до Рождества Христова.
-Вы абсолютно правы! - радостно воскликнул профессор Лоуренс. - Более того, я могу сказать вам, что здесь написано. В этом картуше записано одно из тронных имен фараона Роиса, при его восхождении на престол, - «Тха-су¬неф». Я был в Каире, Александрии и в Мемфисе, просмотрел горы папирусных свитков, но ни в одном из них я не встретил даже намека на существование в Египте фараона с подобным именем. Более того, химический анализ показал, что сама табличка выполнена из глины, которой в помине нет, не то что в Египте, но и в соседних африканских государствах. Зато, привезенные принцем из Южной Америки образцы глины полностью совпадают с тем материалом, из которых изготовлены эти остраки. Кстати, уважаемый профессор Кинкель, в вашем картуше начертано имя царицы Клеопатры, и при том, помимо демотической скорописи, там есть дублирующая запись на греческом.
-Да, я это уже заметил, - пробормотал немец, растерянно разглядывая глиняную табличку в своих руках.
-Теперь вы убедились? - торжествующе вскинул утиный нос профессор.
-Но... египтяне в Америке?!!..
-Вас это удивляет? Меня нисколько. По сообщению нескольких греческих авторов, бесстрашные финикийские мореплаватели уже в пятом веке до Рождества Христова бороздили Атлантику. Они забирали драгоценное олово на полуострове Корнуолл и доставляли его в порты Мавритании. За двадцать веков до Христофора Колумба карфагенянин Гимилькон отважился доплыть до Ирландии, а возможно, пошел и дальше вглубь Атлантики. В самой Бразилии не так давно обнаружили несколько наскальных надписей, приписываемых финикийцам. Кельты Бран и Майль-Дуйн, согласно средневековым ирландским имрамам так же сумели на своих кораблях пересечь океан. Я уже не говорю про знаменитое путешествие викинга Эйрика Рыжего, который со своими людьми, пожалуй, один из немногих сумел доп-лыть через Гренландию до Северной Америки, а оттуда и до Южно-Американского континента.
-К сказанному могу добавить, - вступил в разговор Смит, - что уже в шестнадцатом веке по всей Америке распространился слух о загадочных племенах белокожих индейцев, живших в Новом Свете задолго до Колумба. С некоторыми из них, как свидетельствуют исторические хроники, доводилось встречаться европейским мореплавателям, но загадка их происхождения и появления на Северном и Южном континентах так и осталась неразгаданной. Однако, как я читал в тех же хрониках, белокожие туземцы, обитавшие некогда на территории Венесуэлы и Бразилии, - считались, скорее всего, лишь легендой.
-Все это мне известно, - упрямо мотнул головой Кинкель. - Однако согласитесь сами, что рассказ принца Эль-Хадира звучит фантастично и неправдоподобно.
-Согласен с вами, коллега, - закивал Лоуренс. - Но именно для того, чтобы подтвердить или опровергнуть эту версию я и приехал сюда из Лондона. Ректор Гарвардского университета, уважаемый мистер Стокман - мой давнишний добрый друг, и именно к нему я и обратился с предложением организовать экспедицию в амазонскую Сельвас. Вы только представьте себе, джентльмены, мы сможем повторить легендарный путь, проделанный много веков назад египтянами! Уникум! И если нам повезет, то возможно мы сумеем первыми из современников отыскать легендарный город Маноа. Ведь в случае успеха, это станет мировой сенсацией века! Что вы скажете, Джонатан?
Ректор, все это время молчавший и в глубокой задумчивости щипавший себя за пышный седой ус, медленно обвел всех присутствующих пристальным взглядом.
-Ваше предложение, Чарльз, - наконец промолвил он, обращаясь к Лоуренсу, - чрезвычайно заманчиво. И я думаю, что в нем есть смысл... Думаю, мне удастся добиться согласия на проведение экспедиции от сэра Элиота. Если бы я был помоложе, то сам с превеликим удовольствием принял бы участие в этой экспедиции. Увы, ни годы, ни моя работа не позволяют мне сделать этого. Поэтому, давайте спросим у молодых джентльменов. Что вы думаете?
-Безусловно, я - за! - воскликнул Юджин Смит. - Подобное открытие способно перевернуть все представления современных историков о Древнем Мире и открыть для нас его новые, неизвестные страницы.
-Молодец, Юджин, - довольно улыбнулся Джонатан Стокман, - я не сомневался в вашем ответе. Что скажете вы, Ханс?
Кинкель с кислой миной пожевал губы, попыхтел, помычал, но в итоге с большой неохотой так же дал согласие на свое участие в экспедиции.
-Хотя я очень сильно сомневаюсь в ее целесообразности, - все же добавил немец. - Эта экспедиция откровенно попахивает авантюрой.
-Дорогой мой, - засмеялся профессор Лоуренс, - все великие первооткрыватели и путешественники древности были во многом авантюристами. А как же иначе? Во многом благодаря этому мы обязаны неожиданным открытиям и нынешнему уровню нашей цивилизации.
-И все же рассказ этого монаха Карвахаля похож на еще одну историю об Эльдорадо. Во времена Конквисты подобные легенды были весьма популярны, но насколько мне известно, они так и остались легендами.
-Образ Эльдорадо, я полагаю, следует понимать, как обобщенное обозначение любого невероятно богатого города, - заметил Смит.
-Согласен, но это вовсе не означает, что Маноа, пусть даже он битком набит золотом, построен беглыми египтянами, и, даже если и это бредовое предположение является фактом, я все еще не могу поверить, что к сему причастна царица Клеопатра. Могу я задать вам вопрос, мистер Эль-Хадир? – Кинкель подался вперед, став еще более похожим на голодного грифа, заметившего долгожданную добычу.
-Слушаю вас.
-Мне интересно узнать, в чем заключается ваш личный интерес в этом деле? Вы ведь, как я понял, живете в Каире, в собственном дворце и являетесь подданным Британской Короны?
-Вы верно осведомлены, господин Кинкель, - с мрачной надменностью ответил принц. - Мой дворец, действительно находится в Каире, но сам я не являюсь ничьим подданным. Ни одной страны, ни одного королевства.
-Разве подобное возможно? - недоверчиво хмыкнул немец. Левый глаз принца гневно вспыхнул голубой молнией. Профессор Лоуренс поспешил разрядить накалившуюся атмосферу:
-Его высочество действительно не является подданным ни одного государства, это удивительно, но факт.
-Хм, - скривился Кинкель, - тогда, вероятно, его высочество, организовывая экспедицию, потому так усердствует, что желает отыскать «Золотой Город»? Именно Золотой! - и неважно кем построен этот город.  Скажите, принц, какие чувства движут вами - тщеславие или же... корысть?
Теперь голубой глаз Эль-Хадира потемнел от ярости, но удержав себя в руках, он процедил сквозь зубы:
-Не вам, любезный, судить о размерах моего состояния. Если бы вы знали насколько я богат, то прикусили бы свой язык. Однако деньги в этом мире меня волнуют меньше всего. Но чтобы удовлетворить ваше неуемное любопытство - скажу, что в каждой столице Европы я имею персональную резиденцию и владею недвижимостью в семидесяти городах мира! Относительно же самой экспедиции, - да, у меня есть свои интересы, да, я желаю отыскать город Маноа, но ни корысти, ни тщеславия в том нет. Полагаю, что я в достаточной мере ответил вам?
-М-да-а... - смущенно проблеял немец, невольно отведя в сторону глаза под прожигающим взглядом принца.
-Джентльмены, джентльмены, прошу вас, довольно споров! - расстроенный Лоуренс развел руками. - Нам предстоит не один месяц провести в амазонской сельве, и мы должны быть  друг к другу более миролюбивы. 
-Надеюсь, профессор, - буркнул Кинкель, старательно избегая взглядов в сторону принца - вы отдаете себе отчет в том, насколько опасна эта экспедиция?
-О, да, мой друг, безусловно! Еще в Европе и уже здесь, в Штатах, я успел встретиться с несколькими уважаемыми учеными, которые в свое время побывали в дельте Амазонки, так что я имею некоторое представление о прелестях и коварстве «зеленого ада».
-«Зеленого ада»? - переспросил Кинкель.
-Да, именно так иногда называют местные жители леса Великой Амазонки. К счастью для нас, свое согласие присоединиться к нашему путешествию дал замечательный специалист в естественных науках, блестящий ботаник и зоолог, Антонио Руджини.
-Что вы говорите? - изумился ректор Стокман. - Сам Руджини?! Как же вам удалось заполучить согласие этого мэтра?
-Честно говоря, я и сам был удивлен не меньше вашего, - довольно захихикал Лоуренс, - поначалу Руджини наотрез отказался, сославшись на загруженность в работе. Но после того как его высочество переговорил с ним с глазу на глаз, тот неожиданно согласился.
-А как насчет проводника? - хмыкнул Кинкель. - Без человека, хорошо знающего тамошние места, подобное путешествие просто безумие.
-Не беспокойтесь, - мрачно сверкнул единственным глазом Эль-Хадир, - у нас есть проводник. Он ожидает нас в Макапе, откуда мы и начнем наш путь.
-Так, - задумчиво почесал переносицу профессор Лоуренс, - еще нам понадобится хороший врач и... и все!
-Эту проблему я помогу вам решить, - заверил ректор. - Я знаком с одним неплохим эскулапом, который к тому же достаточно непоседлив, чтобы согласиться на подобное путешествие.
-Вот и славно! - обрадовано хлопнул в ладоши Лоуренс. - Что ж, джентльмены, у нас в запасе есть еще дней пять. Собирайте вещи, утрясайте свои дела и готовьтесь к отплытию в Бразилию. О точной дате и времени вам сообщат дополнительно.
Все уже поднялись со своих мест, когда ректор окликнул Смита, попросив его задержаться еще на пару минут. Когда они остались в кабинете вдвоем, Стокман, довольно потирая ладони, загадочно улыбнулся.
-Юджин, какие у вас планы на вечер этого дня?
-Да в общем-то, ничего особенного, - удивленно пожал плечами Смит.
-В таком случае я хотел бы предложить вам составить мне компанию и нанести визит в дом полковника Олькотта... Вижу, вы удивлены моей просьбой? Но, уверен, вы будете изумлены еще больше, когда узнаете, кто гостит нынче у полковника!
-И кто же?
-Вчера вечером из Нью-Йорка к нам в Бостон прибыла знаменитая мадам Блаватская!
-Как?! - Смит возбужденно вскочил на ноги. - Мадам - в Америке? Но я слышал, что после недавнего возвращения из Тибета она поселилась в Лондоне.
-Это еще раз подтверждает мнение о ней, как об абсолютно непредсказуемой женщине, - рассмеялся Стокман. - Неделю назад, когда я виделся с полковником Оль-коттом, он показал мне ее письма к нему, мадам Блаватская сообщала о своем решении перебраться в Новый Свет, дабы исполнить некую поставленную перед ней Миссию.
-Миссию Махатм? - усмехнулся Смит.
-Видимо. В любом случае, я думаю, вам будет интересно и полезно познакомиться с ней лично, как вы считаете?
-Вы еще спрашиваете? Конечно!
-В таком случае, жду вас у себя в пять вечера, от меня и отправимся в гости к полковнику.
*   *   *   *   *
Юджин Смит уже покидал университет, спускаясь по лестнице, когда позади его кто-то окликнул. Обернувшись, он увидел бегущего следом своего студента Джона.
-Мистер Смит, обождите! - крикнул молодой человек. - Мне нужно поговорить с вами.
-В чем дело, друг мой?
-Мистер Смит, я знаю, что поступил дурно, и мне стыдно сознаваться в этом, но я был на чердаке и, простите, подслушал ваш разговор в кабинете ректора.
-Юноша, - нахмурился Смит, - вы действительно поступили неподобающим образом. Не ожидал от вас такой дерзости. Ваш отец, ректор Стокман, был бы очень рассержен, узнай он об этом.
-Мне очень жаль, честное слово! - Джон воскликнул это с такой искренностью, что Смит сразу смягчился.
-Впредь не поступайте так. О чем же вы хотели спросить меня?
-Мистер Смит, я слышал о готовящейся экспедиции, умоляю вас, возьмите меня с собой.
-Это исключено, мой мальчик.
-Но почему?!
-Коли уж вы слышали нашу беседу, то должны были понять, что экспедиция предстоит не шуточная, Амазонка - коварная река, а сельву, как сказал профессор Лоуренс, не зря называют «зеленым адом». Хочется верить, что у нас, взрослых людей, достанет сил и мужества выдержать предстоящие испытания.
-Но я тоже уже не мальчик, - обиженно вспыхнул Джон. - Вы же знаете меня, поверьте, я выдержу все трудности. Кроме того, уверен, что смогу быть вам полезным. Вам же нужен врач? - так я неплохо разбираюсь в медицине. Потом, я мог бы готовить пищу, ставить палатки, в колледже я был лучшим скаутом!
-Нет, нет, мой мальчик, это исключено. Если ваш отец даже узнает о нашем разговоре, он просто убьет меня. Это путешествие не для ваших хрупких плеч.
-Хрупких?! - горестно воскликнул юноша.
-Разговор окончен, - жестко отрезал Смит. - Отправляйтесь домой, и выбросите свои бредовые фантазии из головы.
-Но...
-Всего доброго. - Преподаватель хлопнул по плечу опешившего студента и продолжил прерванный спуск по лестнице вниз, к ожидавшему его у дороги кэбу.

18.
В шесть часов вечера в особняке полковника Олькотта, расположенном в самом престижном районе Бостона, собралась небольшая компания людей, чей жизненный опыт на первый взгляд абсолютно разнился, но чьи интересы, несомненно, их объединяли.
Хозяин дома, 45-летний Генри Стил Олькотт, был человеком увлекающимся. За свою жизнь он занимался и фермерским хозяйством, и юриспруденцией, и журналистикой, и военным искусством. В последнем случае он, правда, стал военным человеком не по своей воле, а исключительно по необходимости: началась Гражданская война между Севером и Югом. На войне он и получил свое полковничье звание. Кстати, за несколько месяцев до начала войны, в 1861 году, Олькотт был посвящен в масонство, став магистром Коринфского ордена. После победы «северян» Олькотт неожиданно увлекся оккультизмом. Будучи очень богатым человеком, он мог позволить себе выписывать из Европы и восточных стран дорогие и редкие книги данной тематики, что позволило ему довольно быстро стать авторитетом среди собратьев-оккультистов. Но поворотным событием в судьбе стало его знакомство с Еленой Блаватской.
Среди гостей, помимо ректора Джонатана Стокмана и Юджина Смита, был так же Вильям Джадж, юрист из Бруклина, известный в определенных кругах как медиум и оккультист. Этот молодой, неказистый с виду, мужчина, с пронзительным, жгучим взглядом больших черных глаз, по праву снискал себе славу подлинного энциклопедиста и полиглота. Кроме того, Джадж, сделав себе в молодости неплохую карьеру иллюзиониста и фокусника, тем самым умело поддерживал свое реноме искусного мага и некроманта.
Но, бесспорно, самой важной персоной вечера была мадам Блаватская, ради которой и случилось это собрание. Говорят, в юности Елена Петровна была очень привлекательна: темные вьющиеся волосы, чувственный рот и большие глаза необычайно бледно-голубого цвета. Сейчас мадам было сорок два года, она уже начала седеть, была полной и выглядела несколько старше своих лет, что вполне естественно, если учесть десятилетия бурной жизни и множество приобретенных за это время дурных привычек - мадам нервно и много курила, увлекалась марихуаной, могла не спать несколько суток подряд, была излишне темпераментной. Ее энергия вызывала восхищение; широта и глубина ее знаний, которые она демонстрировала в своих трудах и на диспутах, поражала многих, так же как и ее экстравагантная манера общения. О мадам ходили легенды, что она обладает необыкновенными способностями - даром телепатии, ясновидения, общения с духами. Была хорошо известна ее любовь к Индии, она боготворила эту страну, считая ее и Египет колыбелью человечества, а Гималаи и Тибет - обиталищем Богов. Ради этой любви Елена Петровна изучила санскрит , в совершенстве овладела медитацией, и где только возможно пропагандировала арийский культ...
Сейчас Елена Петровна Блаватская сидела в глубоком кожаном кресле, жадно куря одну сигарету за другой. Всегда презиравшая роскошь и драгоценности, она и сейчас была одета в простое платье черного цвета с глухим стоячим воротом. Полковник Олькотт, на правах хозяина, представил Стокмана и Смита мадам, и та безо всякого жеманства и кокетства, свойственного дамам ее круга, сразу же предложила вновь прибывшим принять участие в прерванной беседе. Оказалось, что речь шла о создании в Америке Теософского общества, призванного проповедовать идеи, яв-лявшиеся синтезом мистики Востока и Запада, чтобы с их помощью люди могли сделать шаг вперед на пути духовного развития. Яркая, захватывающая речь Блаватской очаровала слушателей. Мадам говорила о своей доктрине «корневых рас», о Великом Белом Братстве Махатм, или Учителей, которые посвятили ее в Гималайское Братство, сделав ламой.
-Великие Адепты - Мория и Кут Хуми - повелели мне основать Теософское общество, которое должно в будущем стать новой и единой Религией Истины для всего человечества, и привнести свет знаний Азии в темный мир Запада. Это откровение было мне 12 августа 1851 года в лондонском Гайд-парке. - Так вещала слушателям Блаватская своим бархатистым, грудным голосом.

...Монолог мадам Блаватской растянулся на несколько часов. Когда же она со смехом объявила, что не желает больше сегодня насиловать слух и разум своей аудитории, было решено переместиться за стол, где уже ждал чай. Смиту, потрясенному обширностью и универсальностью познаний этой удивительной женщины, внезапно пришла в голову идея рассказать мадам о предстоящем путешествии в дебри Амазонки. С разрешения Стокмана и при явном интересе со стороны Елены Петровны, историк поведал мадам рассказ принца Эль-Хадира о чудесном избавлении от гибели царицы Клеопатры, и о невероятном путешествии египтян, оказавшихся в Южной Америке. Юджин видел, с каким жадным вниманием слушает его мадам, как возбужденно сияют ее глаза, как, то и дело сжимаются тонкие, бледные пальцы... Ко-гда Смит закончил, Блаватская со вздохом откинулась на спинку стула и нервно закурила очередную сигарету. Она долго молчала, о чем-то размышляя и никто не смел нарушить воцарившуюся тишину. Наконец мадам подняла взгляд на Смита и тихо сказала:
-Сударь, то, что вы мне рассказали - чудесно, но вовсе не так невероятно. Уверяю вас, все это вполне могло произойти на самом деле. К примеру, в одном древнесанскритском трактате есть упоминание о некоем виде «летательного аппарата», который назывался Виман. Я уверена, что именно виманами пользовались атланты и древние арии, и именно на одном из них, по вашим словам, египетская царица сумела бежать из плена.
-Вы хотите сказать, мадам, что египтяне знакомы с воздухоплаванием? - удивился Вильям Джадж.
-Вряд ли это было широко известно. Скорее всего, секретом как преодолеть силу тяжести владели иерофанты  и члены семьи фараона. Вы знаете, господа, что многие члены царской семьи древнего Египта, включая знаменитого Тутанхамона, умерли с переломанными ногами и множественными ранами, будто их смерть произошла в результате падения летательного аппарата? Кроме того, в гробницах найдены изображения на многочисленных рисунках и фресках странных предметов с крыльями, что дает право утверждать, что это, не что иное, как первые летательные машины. Опять же, в некоторых древнейших ирландских сказаниях упоминаются захватчики, которые явились из Атлантического океана на «хрустальных летающих кораблях» и принялись истреблять противников «лучами огня». Совершенно оче-видно, что речь идет об атлантских виманах, часть корпуса которых была изготовлена из прочного, гибкого стекла; «лучами огня» скорее всего, названы так называемые агнейястры - огненное, метательное оружие, оживленное с помощью магии и даже, как говорится в санскритских Пуранах, наделенное рассудком.
-А что вы скажете относительно возможности самого путешествия египтян через Атлантику? - поинтересовался Джонатан Стокман.
-Подобных примеров в древней истории множество, - пожала плечами Блаватская. - Я не буду говорить о викингах, финикийцах и прочих, приведу менее популярный факт, который возможно известен господину Смиту, как историку. В ин-дуистской мифологии есть герой по имени Арджуна. Это - идеальный воин, у которого сила и мужество сочетаются с благородством и великодушием. Согласно древним легендам, Арджуна покорил царства четырех стран света. В одной из таких легенд повествуется о том, что Арджуна путешествовал в Паталу, что означает «страну на другом конце света», и, следовательно, имеется в виду Америка. В Патале Арджуна женился на прекрасной Улупи, дочери царя Кауравия. Кстати, этот Кауравия был верховным жрецом Артуфов.
-Что это? - удивился Джадж.
-Если не ошибаюсь, - скромно заметил Смит, - Артуфами в Южной Америке и на ближних островах назывались храмы, в которых поклонялись Духам-Змиям или Духам-Драконам.
-Вы абсолютно правы, - благосклонно улыбнулась мадам. - В стране, где правил Кауравия существовал культ нагуаля , а сам царь был, помимо всего прочего, потомком Великих Лордов Атлантиды.
-Вы имеете в виду, ту самую Атлантиду, Платона? - Глаза Вильяма Джаджа заблестели от возбужденного интереса.
-Разумеется.
-Так вы полагаете, что древние атланты правили и на американских континентах?
-Безо всякого сомнения. Хотя большинство их, переселившихся с Посейдониса в разные страны мира, занимались скромной просветительской работой среди аборигенов, обучая их знаниям своей великой Цивилизации. Но некоторые, особо одаренные, к тому же бывшие на своей родине известными и родовитыми людьми, становились правителями и жрецами. Если же рассматривать гораздо более позднее время, то у меня есть все основания утверждать, что таинственные морские змеи, посланные, согласно легендам майя и тольтеков, в Мексику богами, были на самом деле кораблями викингов или халдеев, построенными в форме составных морских монстров или драконов. Эту мысль подтверждает и шумеро-аккадская легенда о полурыбе-получеловеке Оаннесе, который вышел из моря для того, чтобы научить жителей Вавилонии, живших до того подобно животным, письму, наукам, строительству городов и храмов, земледелию, и прочему.
-А как вы относитесь к утверждениям о том, что богами и первыми фараонами Египта стали пришедшие туда атланты? - спросил Смит.
-Полностью разделяю! - воодушевлено воскликнула мадам. - Египетский бог мудрости Тот был первым атлантом, который подготовил народ Кемета к грядущему приходу прочих своих соотечественников, которых мы знаем под именами Осирис, Исида, Ра, Гор, и так далее. Еще Климент Александрийский, известный богослов и христианский апологет, живший в первом веке нашей эры, упоминал о богах, которые жили в Древнем Египте среди смертных людей. По его словам, они явились до Всемирного Потопа и принесли с собой сорок две книги, в том числе - шесть трактатов по врачебному искусству, где была собрана вся премудрость древнего жречества. Этими пришельцами могли быть только лишь атланты... Но, господа, давайте вернемся к тому, с чего мы начали. Итак, я считаю вполне возможным, что египтяне сумели преодолеть на своих судах Океан и оказаться в Южной Америке. Не думаю, что у них, в этом случае, могли возникнуть особые проблемы с местными жителями. Индейцы, скорее всего, приняли их большие корабли за пироги божеств, а самих египтян - за посланцев Великого Кецалькоатля с самого Солнца. Древние предания гласят, что такие «солнечные посланцы», схожие с шумерским Оаннесом, про которого я уже говорила, когда-то очень давно, уже посещали здешние народы. Они многому научили индейцев, но потом уплыли назад «на волшебных плотах из змей», пообещав однажды вернуться, чтобы продолжить свою миссионерскую деятельность.
-Звучит убедительно, но всё же изрядно фантастично, - заметил Джадж. - Насколько мне известно, каравеллы конквистадоров, прибывшие к берегам Нового Света в конце пятнадцатого века, так же были приняты индейцами за сказочные корабли божеств.
-Хорошо, - мягко улыбнулась мадам Блаватская, - тогда я приведу другой пример. Из сочинений Платона нам известно, что Великий Храм Посейдона в столице Атлантиды Норе имел вид гигантской пирамиды, стоявшей на вершине горного плато. И, точно такой же универсальной формы воздвигались сакральные Храмы в Египте, Вавилонии, в Империях ацтеков, инков и тольтеков, лишь только там появлялись просвещенные атланты; могильные курганы и насыпи у скифов и татар так же из этого ряда, только они более примитивны по технике исполнения.
-Прошу прощения, мадам, - полковник Олькотт озадаченно тряхнул своей роскошной бородой, - но я так и не понял одного: таинственный город Маноа, на поиски которого в амазонские дебри собирается отправиться мистер Смит - построен египтянами?
-Да, причём с использованием технологических познаний атлантов.
-Но, что означает упоминание того момента, что в этом городе правит белокожий, голубоглазый и светловолосый вождь? Он явно не абориген и уж точно не египтянин!
-Верно, его внешность соответствует описаниям гиперборейской подрасы арийской расы, к которой и относились атланты.
-Теперь я запутался совершенно! - беспомощно развел руками полковник. - Какая связь между прибывшими в Южную Америку египтянами и атлантами?
-Это и предстоит выяснить господину Смиту и его спутникам, - таинственно улыбнулась русская мадам, - если, конечно, им удастся отыскать этот город...

Далее разговор собравшихся вновь вернулся к теме создания Теософского общества. Когда же вечер был завершен, и гости собрались откланяться, Елена Петровна Блаватская попросила Смита отойти с ней в сторону для приватного разговора.
-Вы симпатичны мне, господин Смит, - сказала мадам, легко коснувшись его руки. - Я чувствую исходящие от вас флюиды, они чисты и в них нет злонамеренности. Я желаю вам успеха в вашем путешествии.
-Я искренне тронут вашими словами, - учтиво склонил голову Юджин.
-Вы напоминаете мне моего неистового друга, Генриха Шлимана...
-Вы дружны с этим великим археологом?! - восхищенно воскликнул Смит.
-Ну, эпитет «великий» звучит слишком громко, - рассмеялась Блаватская.
-Тот, кто отыскал руины гомеровского Илиона и подарил миру сокровища царя Приама, в полной мере заслуживает этого титула.
-Пожалуй, вы правы, друг мой. То, что совершил Генрих, иначе, как подвигом, назвать нельзя. Я помню, как над ним потешался весь ученый мир, презрительно называя его неучем и невеждой, и лишь его верная жена Софья Энгастроменос и я верили в успех его предприятия. Я хочу, чтобы и вы были полны такой же самоотреченной решимости и отваги, только тогда Энигма милостиво позволит вам приподнять Завесу Загадочности и взглянуть в лицо Истины. Дерзайте же!
-Благодарю вас, мадам.
-Однако, господин Смит, - нахмурилась женщина, - меня беспокоит один момент. Вы упоминали об арабском принце, стараниями которого задумана ваша экспедиция. Меня мучат странные предчувствия относительно этого человека. Я несколько лет прожила в Каире, многократно была при дворе египетского халифа, знакома со многими из тамошней знати, но ни разу не слышала ни о каком принце Эль-Хадире.
-Да, это действительно странно, - согласился Юджин.
-Не знаю, что бы это могло значить, но прошу вас, будьте бдительны, возможно, этот человек не тот, за кого себя выдает. Даже его имя вызывает у меня странные ассоциации.
-Что вы имеете в виду?
-Как-то в мои руки попала древняя рукопись на древнегреческом, авторство которой приписывалось Каллисфену.
-Современнику Александра Македонского?
-Да. Собственно, эта рукопись и посвящена описаниям его походов в Азию, куда знаменитый завоеватель отправился на поиски легендарного Источника Жизни.
-Река, берущая начало в Садах Эдема, воды которой даруют бессмертие и вечную молодость? - понимающе кивнул Юджин.
-Верно. Так вот, в войске македонского царя был мудрец по имени Матун, который из древних письмен вычислил местонахождение этого Источника. Согласно Каллисфену, Александр был остановлен ангелами, запретившими ему приблизиться к Райской реке; а вот Матуну удалось в ней и искупаться, и напиться. - Блаватская прикрыла ладонью глаза и по памяти процитировала текст из древней рукописи: - «Когда же вышел он на берег, он уже не испытывал ни голода, ни другой человече-ской нужды, ибо стал он Эль-Хадром – «Вечнозеленым», - тем, кто обрел Вечную Молодость…»
-Хм… - мадам задумчиво потёрла ладони. – Да тут невольно выстраивается уже целая цепочка довольно странных ассоциаций. – Бледно-голубые глаза пронзительно посмотрели на собеседника. – Библейского Вечного Жида ведь тоже, кажется, звали Хадаром, а прозвище у него было… «Человек с Зелёным ликом».
-Вы, что же, полагаете… - изумленно начал Смит, но мадам сурово перебила его: - Бог полагает, а я предполагаю!.. - Смягчившись, Блаватская добавила: - Видимо, из-за моей привычки находить фантастическую связь между вполне обычными фактами меня и считают сумасшедшей. И все же, прошу вас быть настороже с этим человеком. 
Смит еще раз поблагодарил мадам Блаватскую; за сим, он и ректор Стокман, откланявшись, покинули гостеприимный дом полковника Олькотта.

*   *   *   *   *
На следующий день, в университет явился посыльный от мадам Блаватской и передал от нее Смиту небольшой запечатанный сверток. Вскрыв его, Юджин с удивлением обнаружил там коробочку, в которой лежали несколько странного вида медальонов, с прилагающейся к ним короткой запиской от самой мадам. В записке значилось:
«Дорогой Друг!
Посылаю вам эти амулеты, и настоятельно рекомендую прихватить их с собою в путешествие. Буду рада, если они Вам не пригодятся. В противном случае, если вдруг Вы ощутите некую угрозу, исходящую от субъекта (о ком речь, Вы, уверена, догадались), обязательно используйте их. Думаю, Вы знакомы с вудуизмом; коли так, то поймете назначение и символы этих уангов. Да хранят они Вас.
Удачи. С искренним уважением, м-м Б.»
Смит удивленно перевел взгляд с записки на амулеты. Это были глиняные кругляши, покрытые зеленой глазурью, размером с серебряный доллар, с продетой сквозь маленькую дырочку шелковой нитью. На глянцевой, блестящей поверхности оберегов были видны четко вырезанные таинственные знаки.
-Эшу Огун, Владыка Железа... - прошептал Смит, задумчиво нахмурив лоб.   

19.
БРАЗИЛИЯ. МАКАПА
После встречи со странным человеком, назвавшим себя Эль-Хадиром, полковник Альварес Дальмего не находил себе места, не в силах успокоиться. Тысячи разных беспокойных мыслей роились в его голове. Полковник до сих пор не мог понять, как удалось этому человеку - одному - расправиться с целой шайкой его головорезов. Кем он был, что так властно и смело обошелся с самым удачливым разбойником во всей Восточной Сельвас? Какая неведомая Сила стояла за его спиной, позволявшая творить столь невероятные чудеса?
Дальмего в сотый раз взглянул на проклятый рубиновый перстень на своем пальце - подарок «Черного Человека». За прошедшие четыре дня с того момента, как он надел этот перстень, боль от шипов притупилась и почти не напоминала о себе, но все же полковник ненавидел этот кусочек золота, который сделал его рабом Эль-Хадира. Все попытки избавиться от перстня окончились неудачей, лишь причинив Дальмего невыносимую, адскую боль. Это еще больше убедило его в обоснованности угроз “нового хозяина”.
«Да кто же ты такой, дьявол тебя побери? - с тоской думал Дальмего. - Откуда ты свалился на мою голову?»
Единственное, что хоть как-то утешало разбойника - обещание Эль-Хадира щедро его наградить, а потом оставить в покое. Но до этого момента еще нужно было дожить. И не желая напрашиваться на неприятности Дальмего, как ему и было приказано, готовился к предстоящей экспедиции по Амазонке. Его людьми были подготовлены четыре эгаритеа, полностью оснащенные всем необходимым для путешествия по коварной, опасной реке. Сам полковник собрал нужные карты и еще раз проверил по ним весь маршрут, вплоть до подножия горы Анкоумы. Он хорошо знал эти места, а потому был уверен в себе. Единственной серьезной проблемой мог оказаться только район от Маникоре до Умайты. Этот участок реки Мадейры был мелководным и заболоченным, что могло затруднить переход на лодках. Кроме того, сельва здесь была особенно дремучей и непролазной, тая в своих зеленых зарослях множество опасностей. Кайманы, водяные ядовитые змеи и прочая нечисть мало беспокоили Дальмего. Гораздо большие неприятности следовало ждать от зверей двуногих, ибо здесь начиналась территория арарасов - воинственного и кровожадного индейского племени. Краснокожие аборигены ревностно охраняли свои земли, не позволяя чужакам безнаказанно на нее вторгаться. Кроме того, арарасы хорошо знали полковника и давно мечтали украсить его скальпом тотем Великого Боа. Дальмего со своими головорезами несколько раз коварно нападал на индейские поселения, нещадно круша их и грабя. Поэтому, отправляясь через земли арарасов, приходилось учитывать и эту опасность, для чего полковник, приказал в каждую лодку положить по шесть ружей с изрядным количеством боеприпасов.

К исходу второй недели все необходимые приготовления были завершены, и теперь полковнику оставалось лишь ждать обещанного приезда Эль-Хадира. Каждый божий день он надирался до беспамятства, умудряясь заливать в свою луженую глотку по полдюжины бутылок сахарной водки, так что к заходу солнца Дальмего был уже мертвецки пьян. Пил он не как обычно - в удовольствие и от безделья, а скорее для того, чтобы отогнать от себя мрачные мысли, что роились в его голове словно вонючие навозные мухи. Это продолжалось изо дня в день - до обеда полковник пил, чтобы забыться, а после, до самого вечера, он заливал в глотку тафию уже, скорее, неосознанно, по привычке. Понятное дело, что более менее связно мыслить Дальмего мог лишь первую половину дня; именно в это время, однажды, в его про-спиртованном мозгу и оформилась с трудом одинокая мысль - обратиться к услугам колдуна Вуду!

Макапа - маленький, провинциальный бразильский городишко; здесь была небольшая католическая церквушка, в которую, даже по большим праздникам собиралось от силы человек сто, включая детей. Однако, помимо христианского прихода в Макапе, в особенности среди чернокожего населения и креолов, довольно популярна и многочисленна была местная религиозная община Макумба. Даже среди тех, кто носил на шее Распятие и крестился, имелось много последователей этого вудуистского культа. Эти люди не смогли отказаться от исконной религии африканских рабов, насильно привезенных португальцами из Африки, продолжая практиковать ее в католической «упаковке». Правда, стараниями местного пастора преподобного отца Педро Гуччи, власти не позволили сектантам построить свой унфор, более того, культ Макумба был официально под запретом, как «бесспорно вредная ересь», но все это ни в коей мере не помешало последователям «веры праотцов» тайно собираться по ночам на заветных лесных полянах и при свете факелов молиться и приносить жертвы Великим Богам-Ориша. Кроме того, чернокожие рабы и их цветные отпрыски обнаружили много близких им элементов в религиозно-магических культах местных бразильских индейцев, что добавило Макумба еще больше авторитета. Несмотря на то, что негров насильно крестили, а рабов, у которых находили «фетиши», ждали жестокие пытки и казнь, в лучшем случае - побои и суровое наказание, адепты Макумба продолжали стойко отстаивать свои убеждения, практикуя свой культ в глубокой тайне.
Сам  Альварес Дальмего был католиком, всерьез считая одного из своих предков именитым португальским конквистадором. Именно эта убежденность заставила Дальмего в свое время заняться изучением латыни под руководством падре Гуччи. Старый священник был искренне рад этому рвению и еще более удивлен, когда выяснилось, что за два года полковник добился впечатляющих успехов в изучении мертвого языка. Теперь Дальмего мог самостоятельно читать древние книги из скромной библиотеки падре и с умным видом цитировать изречения римских философов. Полковник даже не поскупился заказать из столицы десяток фолиантов, в которых повествовались сомнительные подвиги бравых конквистадоров.
Но, то ли жизнь, проведенная среди чернокожих рабов и индейцев, то ли влажный климат и алкоголь, заставили «доброго католика» уверовать в глубине души в возможное могущество богов Макумба. Кроме того, у полковника выбор в сложившейся ситуации был не велик, а лишний совет со стороны, пусть даже языческого шамана, ему бы не помешал. А потому, восхищенный своей сообразительностью, Дальмего одним глотком отправил в желудок новую порцию пойла, и немедленно послал своего нового адъютанта (взамен убитого головореза Санчеса) в хижину Дако Аконга, лучшего хунгана Макапы. Желая добиться благосклонности колдуна и его согласия на брухерию, полковник через своего адъютанта передал ему щедрый дар - десять цыплят, мешок маисовой крупы и кожаный кошелек с сотней рейс.
Через два часа гонец вернулся, сообщив Дальмего, что хунган Макумба согласен принять его этой же ночью, и что с собой полковник должен принести черную курицу, которую еще ни разу не покрывал петух, кулек с солью и один серебряный миль-рейс.

20.
К назначенному часу Альварес Дальмего был возле хижины колдуна. Небольшая неказистая постройка из стеблей бамбука-кенго стояла в центре крохотного - в пять домов - поселка, где Дако Аконга являлся старостой. Передав поводья своего коня одному из сопровождавших его спутников, полковник отвязал от седла мешок с подарками и, откинув циновку, заменявшую дверь, решительно вошел внутрь хижины.
В нос сразу же ударил резкий, сильный запах ароматных трав, пучок которых как раз тлел в жаровне, установленной над очагом посреди жилища. Повсюду, где только можно, стояли зажженные свечи из разноцветного воска, огонь которых наполнял хижину трепетным сиянием.
Аконга ожидал гостя, сидя на корточках у очага. Это был старый негр, черная, матовая кожа которого на лице и теле, делала его схожим с древней черепахой. Худая, жилистая шея колдуна лишь усиливала сравнение с этим земноводным. Тщедушное, лишенное даже намека на каплю жиринки, тело Аконги было скрючено каким-то невероятным образом, и было трудно представить, что подобная поза может стать обыденной и удобной для человека. Невероятный контраст тщедушному тельцу составляла пугающе большая голова, абсолютно лысая, и вообще лишенная признаков какой бы то ни было растительности. Толстые, вывернутые наружу губы цвета переспелой сливы, маленький приплюснутый носик и, напротив, большие глаза навыкате - все это дополняло малоприятный портрет одного из лучших хунганов Бразилии. Вся одежда колдуна состояла только лишь из белых парусиновых штанов. В руке, напоминавшей паучью лапку, Аконга держал глиняную плошку, из которой он время от времени с аппетитом отхлебывал какой-то отвар.
Заметив гостя, хунган кивнул ему головой и длинным, узловатым пальцем указал на подстилку из прелой соломы, предлагая сесть. Дальмего, подавив чувство брезгливости опустился на грязную солому.
-Хочешь гуаюсы? - высоким, дребезжащим голосом спросил Аконга.
-Нет, - поспешил отказаться полковник.
-Может быть сладкой тапиоки ? - колдун пододвинул к Дальмего плетеную корзинку с плодами похожими на картофель.
-Если помнишь, я пришел сюда не за этим, - раздраженно буркнул полковник.
-Помню, помню, - усмехнулся Аконга. - Ну что ж, если так, то давай приступим к делу. - С этими словами колдун бросил на жаровню небольшой пучок высушенной травки бурого цвета. Через минуту по хижине начал распространяться дурманящий, сладковатый аромат, едва вдохнув который, Дальмего ощутил легкое головокружение. Еще через минуту полковник, не в силах бороться с приятной слабостью, охватившей все его тело, был вынужден упереться в пол руками, чтобы не завалиться на пол.
-Караджо! - пробормотал Дальмего заплетающимся языком. - Что происходит со мной?
-Успокойся, мой друг, - хихикнул колдун. - Аромат марихуаны любим богами-ориша, он поможет нам привлечь духа и добиться его благосклонности. Ты принес эббо?
-Да.
-Отлично. Давай сюда.

Кулек с солью и серебряную монету хунган отложил в сторону, а в руки взял суматошно трепыхавшуюся черную курицу. С ней он пересел в угол хижины, где был установлен алтарь. Дальмего устроился рядом. Аконга несколько раз плавно провел рукой возле клюва птицы, что-то бормоча себе под нос, затем щелкнул пальцами, и птица внезапно перестала трепыхать крыльями, безвольно замерев, словно бы погрузившись в сонное оцепенение.
Алтарь Макумба, который вудуисты называют пе, представлял из себя грубо сколоченный двухступенчатый деревянный ящик, на верхней ступеньке которого были расставлены около десятка примитивно вылепленных из глины фетишей, обозначавших богов-ориша. Несмотря на грубые и довольно условные формы статуэток, они все же выглядели достаточно угрожающе и зловеще. На нижней, широкой ступеньке посередине было установлено большое неглубокое блюдо из обожженной глины. Вокруг блюда лежали некие таинственные инструменты - амулеты, ножи, иголки, перья, ракушки, диковинной формы ритуальные погремушки, комочки разноцветного воска, - с помощью которых хунган собственно и занимался брухерией. Все свободное пространство на алтаре было занято многочисленными горящими свечами.
-Прежде, чем я начну, - обратился к полковнику старый негр, - ты должен сообщить мне, чего ты ждешь от ориша, каковы твои проблемы и желания, чтобы я точно знал, к какому именно духу-эшу  обращаться за помощью.
-Пару недель назад в Макапу приезжал человек. Очень странный человек. Он... - Дальмего замялся. - Он заставил меня подчиниться своей воле. При этом он воспользовался чем-то похожим на колдовство. Этот человек дал мне вот эту вещь, - полковник показал колдуну перстень с рубином на своем пальце, - сказав, что теперь я полностью в его власти. Несмотря на все усилия, я так и не смог избавиться от этого проклятого перстня. Вызови своих духов и узнай у них - кто этот человек, что за Силы стоят за ним, нужно ли его опасаться, и каким способом можно было бы с ним справиться.
-Хорошо, - кивнул хунган. - Нам следует обратиться за помощью к Эшу Транка Руас; именно в его ведении смертельные проклятия и порабощения духа. Но имей в виду, это - один из самых зловещих и опасных членов Семьи Эшу. Вообще-то, обычно его вызыванием занимаются бокоры, но я обещал тебе помочь, так что сиди молча и без движений, и ни при каких обстоятельствах не пытайся вмешаться в мое общение с Великим ориша.
В руках колдуна, непонятно откуда появилась черная глиняная голова размером с большой кокосовый орех. О том, что это именно «голова» можно было догадаться благодаря довольно грубо обозначенным ушам, носу, рту - в виде дырки и глазам, которые заменяли две раковины каури. Поставив голову на алтарь, Аконга взял небольшой лист мятой бумаги и кусочком угля начертал на нем какой-то замысловатый, одному ему ведомый, знак.
-Этот сигиль  Транка Руаса, - пояснил старый негр, - поможет нам привлечь духа и заставит его войти в фетиш.
Затем он скомкал бумагу в маленький шарик и, снова взяв глиняную голову, запихнул этот шарик в небольшое отверстие проделанное в том месте, где должна была бы находится шея изваяния. Туда же он отправил семь блестящих разноцветных камешков. Залив горячим воском отверстие, колдун удовлетворенно хмыкнул и установил голову в чашу на алтаре. С этого момента начался сам обряд вызывания духа.

Под заунывный, гнусавый речитатив какой-то белиберды, и звуков, напоминавших шипение змеи - этот непостижимый язык, который поклонники культа Вуду называют лянгаж, - Дако Аконга одним ловким движением отсек ножом голову чёрной курице. Тёмная кровь, пульсирующими струями, брызнула на глиняную голову. Направляемая умелой рукой колдуна, кровь за пару минут залила всё изваяние, превратив его в жутковатый языческий истукан, подобный Молоху. Когда пенящийся поток иссяк, хунган отбросил в сторону ещё трепещущее в агонии тельце и, склонив голову, благоговейно произнес:
-Эшу Транка Руас! Ком эле нингем поди! Тем шифрес кому капета! И барбиша комо боди! - Далее, Аконга вновь что-то невнятное забормотал себе под нос, одновременно производя руками над глиняной головой таинственные пассы.
Возможно, опьяненный наркотическим дурманом мозг полковника сыграл с ним злую шутку, но только внезапно до его слуха долетел неясный шорох, вслед за ним послышался шёпот и шипение, и вскоре вся хижина наполнилась какими-то непонятными, едва различимыми звуками. Колдун с довольным видом покосился на бледного от ужаса полковника и торжественно сообщил: - Эшу Транка Руас вошел в фетиш! Он доволен принесённой ему жертвой и готов выслушать вопросы.
-О, Великий Ориша Транка Руас, - воскликнул хунган, дёргаясь всем телом, словно в припадке, - Я, Дако Аконга, благодарю тебя за оказанную милость и прошу у тебя помощи! Готов ли ты ответить на мои вопросы? - Какое-то время старый негр внимательно прислушивался к шипению в комнате, и, видимо, удовлетворенный ответом духа, продолжил:
-Нуждающийся в твоей помощи проситель, посредником которого я являюсь, желает знать - кто, тот человек, что посетил его две недели назад? Какой силой он обладает? Опасен ли он, и насколько? И каким способом можно избавиться от его влияния? Молю тебя, могущественный Ориша Транка Руас, пролей на нас озарение своей мудрости и ответствуй!..

На какое-то время в хижине воцарилась тишина. Затем вновь послышался неясный шепоток и шипение, которому колдун внимательно внимал. Так продолжалось несколько минут, и, пока это продолжалось, гримаса невообразимого ужаса на лице старого негра становилась всё более явственной и откровенной. Этот животный страх, исходящий от колдуна, вскоре передался Дальмего, заставив его сердце сжаться в крохотный, трепещущий комочек, но, помня о предостережении сохранять молчание, он не осмелился открыть рот. Аконга заговорил с ним сам. Правда, после долгой, томительной паузы. За это время колдун, выслушав все, что сообщил ему «Владыка Перекрестков» , успел завершить ритуал призывания эшу и отослать его с миром назад в незримую бесконечность эфира.
Когда Аконга обернулся к полковнику, тот ужаснулся - за несколько минут колдун постарел лет на десять, многочисленные морщины на его лице умножились, а пугающий приговор, явственно читавшийся в тусклых выпуклых глазах, не оставлял ни малейшей надежды.
-Белый человек, - скорее выдохнул, чем произнес хунган, - мне жаль тебя. Эшу Транка Руас сообщил мне нечто такое, что мой язык с трудом позволяет произнести. Готов ли ты услышать мои слова?
-Говори! - в отчаянной решимости воскликнул полковник.
-Человек, посетивший тебя и сумевший подчинить тебя своей воле даже Великим Ориша назван Могущественнейшим Из Ныне Живущих Бокоров! Эшу Транка Руас не сообщил мне кто он на самом деле, упомянув лишь, что при желании этот человек мог бы с легкостью добиться полного подчинения от любого Ориша, и даже от самого лоа Легбы!
-Но есть ли способ справиться с ним?
-Увы, - покачал головой Аконга, - Транка Руас не ответил на этот вопрос.
-Послушай, старик, - нахмурился Дальмего, - того, что ты сказал для меня недостаточно. О том, что «чёрный человек» опасен, я знаю и сам. Не хочешь ли ты попробовать вызвать другого духа? Или поменять способ гадания? Как насчет Карт Таро?
-Ни Таро, ни Маятник , ни любой другой оракул не скажут большего, чем я тебе уже сообщил. Можешь забрать назад эббо, но не требуй от меня продолжать искушать судьбу. Будет лучше для нас обоих, если ты сейчас же уйдешь.
-Да, - еле сдерживая бешенство прорычал Дальмего, - не много же толку от твоих хваленых божков! Поэтому, я заберу все подарки, что принес для твоих бесполезных истуканов.
-Молчи, безумец! - испуганно замахал руками колдун. - Не гневи Великих Ориша необдуманными словами.
-Да что они могут?! Ты сам сказал, что они боятся этого человека. Так что пусть проваливают ко всем чертям! И ты вслед за ними, черномазая обезьяна!
Полковник вскочил на ноги и, засунув в мешок все, что принес, с грязной бранью выбежал из хижины колдуна.

Оставшись один, Аконга какое-то время сидел неподвижно, пребывая в глубоком раздумье. Затем, он, что-то бессвязно бормоча под нос, подсел к небольшому низенькому столику, где в коробочке лежали четыре дольки ореха кола, одна из сторон которых была закрашена в черный цвет. Это были оби, с помощью которых вудуисты так же могли общаться с богами-ориша. Заплетённой в «косичку» верёвкой, колдун обозначил на плоскости стола замкнутое по кругу «священное» пространство и взял в руку оби. Сосредоточившись и мысленно помолившись, хунган приступил к ворожбе.
-О, Великие духи-эшу, - прошептал старик, - призываю вас и молю ответить - угрожает ли мне «чёрный человек»? Ждать ли мне его мести и ярости?
Встряхнув орехи дважды в ладонях, Аконга бросил их на стол. Голова колдуна затряслась от страха, когда он увидел, что все четыре оби легли черной стороной наверх. Дрожащей рукой собрав орехи, Аконга ещё раз, и с ещё большим пылом, повторил про себя молитву, вновь произнес свой вопрос и, дважды тряхнув оби, бросил их на стол. И снова орехи легли черной стороной.
-Ойекун! - выдохнул старик помертвевшими губами. Торопливо забросив в коробку орехи и веревку, колдун зажег свечу из красного воска, раскурил сигару, которую положил подле себя и забормотал под нос молитвы, после каждой фразы хлопая в ладоши. Так продолжалось несколько минут. Наконец, посчитав, что духи предков вполне задобрены его молитвами, хунган закрыл лицо ладонями и низко опустил голову...

Циновка, служившая пологом и закрывавшая дверной проем, оставалась без движения, поэтому было совершенно непонятно, откуда в утлой хижине внезапно родился этот сильный порыв ветра. Одним дуновением, он загасил все горящие свечи, и, если бы не огонь в очаге, жилище погрузилось бы в абсолютную темень. Аконга испуганно вскинулся, не понимая, что происходит. Но еще более чем таинственный ветер, его поразила неожиданно наступившая вдруг тишина. Даже самая глухая, безлунная ночь, все же была полна различных звуков - в траве стрекотали цикады, среди лиан повизгивали дурукули, в болотных кустах хрюкали тапиры и пекари, изредка слышался леденящий кровь рык голодного ягуара. Сейчас же было абсолютно тихо, ни единого звука, словно бы вся Природа испуганно насторожившись, замерла в гнетущем оцепенении. Колдун, все еще изумленно вслушиваясь в тишину, вдруг почувствовал, как мурашками по его спине пробежала ледяная волна - в доме, помимо него кто-то был!.. Резко обернувшись, Аконга в ужасе закричал и, отшатнувшись назад, упал на соломенный тюфяк, служивший ему постелью. Тлеющие угли очага неровным багровым свечением выхватили из тьмы очертания высокой темной фигуры.
-Кто ты? - просипел трясущийся колдун. Ужасный призрак ничего не ответил. - Если ты человек - назови свое имя? Если же ты дух - ответь, зачем пришел ко мне из Мира Теней? - Послышался шорох одежд, призрак шагнул вперед, и в то же мгновение тлеющие угли вспыхнули ярче. Новый крик ужаса вырвался из груди старого негра, ибо он увидел - кто стоит перед ним.
Это был высокий, худощавый человек в чёрных просторных одеждах. Голову его покрывала остроконечная шляпа с широкими полями, полностью затенявшими лицо. На левом предплечье на плаще серебром был вышит оскалившийся человеческий череп.
-Чёрный Человек Геде! Барон Самеди!!! - выдохнул Аконга, находясь уже в полуобморочном состоянии.
-Да! - глухим, страшным голосом ответствовал ужасный гость. - И этим именем меня так же зовут люди.
-Зачем... зачем ты явился ко мне? - пролепетал старик. Не торопясь отвечать, Барон Самеди выставил перед собой черную трость с диковинным серебряным навершием, на которую оперся обеими руками.
-Глупая, старая обезьяна, - грозно пророкотал Дух. - Ты забыл свое место? Забыл, что хунган - не бокор, и не может обращаться за помощью к Духам Тьмы?
-Но ведь я не сделал ничего дурного! - воскликнул Аконга. - Я не назвал просителю твоего имени...
-Да даже если бы ты сделал это, тупой португалец все равно ничего не смог бы предпринять.
-Тогда за что ты яришься на меня?
-Ты - ничтожная козявка, - небрежно хмыкнул Дух, - но ты подошел слишком близко к Порогу Познания, и с этого момента стал помехой для меня. Ты даже представить не можешь своим ушлым умишком участником каких грандиозных событий ты невольно стал. Но в этом твоя роковая ошибка, я не хочу, чтобы жалкая песчинка создавала угрозу моим замыслам.
-Небо - свидетель! - я всегда с должным уважением относился и к Добрым, и к Злым Духам! - взмолился Аконга. - Обещаю тебе, Барон Самеди, что в течение года принесу тебе в жертву двадцать два чёрных петуха и столько же цыплят...
-Глупец!!! - гневно взревел Дух. - Я могущественнее, чем все Ориша вместе взятые! Я повергал в трепет величайших из правителей этого мира, когда твоих богов ещё не было и в помине! И мне плевать на твои жалкие жертвы, - что они мне? - когда весь мир вскоре будет у моих ног! Я раздавлю тебя, и на моей стопе не останется от тебя даже мокрого места! - Дух захохотал, и от этого страшного, громоподобного звука содрогнулись хлипкие стены жилища. Продолжая смеяться, Барон Самеди запрокинул кверху голову, и Аконга заметил во мраке под шляпой сверкающий в торжествующей злобе голубой глаз Духа. Это было последнее, что увидел старый колдун перед тем как потерять сознание...

Когда Аконга открыл глаза, ужасного Духа в хижине не было. Тропическая ночь вновь наполнилась привычными звуками невидимых обитателей джунглей. Лежа на соломенном тюфяке, колдун с каждой минутой все более убеждался в том, что пережитый им ужас - лишь чудовищный кошмар, навеянный взбудораженному рассудку наркотическим дурманом трав. Кряхтя поднявшись с постели, Аконга развел в очаге огонь и, взяв глиняную плошку с недопитой гуаюсой, уселся на грязной циновке возле костра. Травяной отвар давно остыл, но все же сохранил свой бодрящий аромат и терпкость. Видимо от пережитого потрясения гуаюса показалась старику странной своим чуть сладковатым привкусом. Отхлебывая отвар маленькими глотками, Аконга бездумно блуждал взглядом перед собой. Вдруг, глаза его различили на утрамбованном земляном полу, возле выхода, какой-то странный предмет. Внимательно приглядевшись, старик остолбенел - это была черная трость с блестящим серебряным навершием в виде рогатой змеиной головы с широко разинутой, клыкастой пастью!
-Барон Самеди?!!.. - прошептал потрясенный колдун; чашка выскользнула из его ослабевшей руки и, ударившись о камень, раскололась на черепки. - Так значит это был не сон? Значит Злой Дух посетил меня наяву?!

Непонятная скованность внезапно начала охватывать тело колдуна, наливая свинцовой тяжестью все его члены. Старик дернулся было, но не в силах перебороть неведомую силу, с протяжным стоном завалился на бок, больно ударившись щекой об земляной пол. И руки, и ноги свела мучительная судорога, дыхание стало учащенным и прерывистым, выпученные глаза лезли из орбит, а на побелевших губах проступила розоватая пена. Слишком поздно Аконга понял, что с ним происходит. Слишком поздно он догадался, что питье в его чашке было отравлено. Но уж лучше бы в ней был самый ужасный и смертельный яд.
-Порошок Зомби!!! - прохрипел мертвеющими губами колдун, и рот его, сведенный судорогой, широко раскрылся. Угрожающее шипение заставило несчастного обратить слезящиеся глаза в сторону, откуда слышался этот звук. Прямо на него ползла змея, чье черное бархатистое тело покрывали косые золотистые полосы, а приплюснутая головка была абсолютно белого цвета.
-Золотая Уруту! - похолодел от ужаса Аконга.
 Маленькие, кроваво-красные бусинки змеиных глаз горели неутолимой злобой. Бесшумно скользя по полу, чудовищная рептилия, неумолимо приближалась к своей беспомощно застывшей жертве. К этому моменту Дако Аконга был уже совершенно лишен возможности шевельнуть хотя бы пальцем, и только его выпученные глаза давали понять, что он все еще жив. Подползя к колдуну, змея приблизила морду к его лицу, и черное, раздвоенное на кончике жало, почти с нежностью, коснулось кожи человека. Кожа - как и весь телесный покров - была уже мертва, поэтому Аконга не почувствовал прикосновения. Но это было только начало. Рептилия, можно сказать, знакомилась, осматривала свою жертву. Как известно, змеи плохо видят и почти не слышат, зато язык - орган осязания - с лихвой заменял им и глаза и уши.
Вполне удовлетворенная осмотром, гадюка вплотную приблизила плоскую морду к широко раскрытому рту колдуна, и злобно зашипев... просунула голову меж сведенных судорогой челюстей. Несчастный, чей мозг был еще жив, и чьи  внутренние органы из последних сил, но все же еще функционировали, ощутил, как гладкое и холодное тело, упругими толчками начало углубляться через его горло, дальше, в пищевод. Тело рептилии было длиной около двух ярдов, и когда она на треть заползла вглубь «живой норы», Аконга ощутил невыносимую, мучительную боль в своем желудке - гадина начала сворачивать первое кольцо!..
«Чёрная лента» продолжала свое безостановочное погружение во внутренности несчастной жертвы. Когда, сворачивающейся в клубок змее, стало тесно в желудке, она острыми клыками принялась рвать его стенки. Невозможно передать словами, и даже вообразить, какую чудовищную боль пришлось испытать несчастному старику. Последний толчок, и хвост рептилии исчез в пузырях кровавой пены, клокочущей из горла жертвы. Лишь только змея полностью заползла во внутренности Аконги, как сейчас же начала там свою кровавую вакханалию. В безумной ярости она терзала его кишки, превращая их в безобразное месиво; напрягая мускулистые кольца, она разрывала сосуды и тончайшие капилляры... Чудовищнейшая из пыток продолжалась почти четверть часа, и все это время Дако Аконга был еще жив! Наконец, вполне утолив свою злобу и насладившись страданиями жертвы, змея - одним только кольцом - обхватила слабо трепыхавшееся сердце несчастного, и резко напрягшись, сжала его. Раздавленный комочек еще пару раз жалобно сократился и замер навсегда. Мгновениями позже умер, наконец-то, измученный мозг. Вылезшие из орбит, багровые от крови, глаза хунгана Дако Аконги остекленели, но даже в них, уже мертвых, явственно читалась такая невыносимая мука, что вряд ли кто-нибудь из смертных рискнул бы заглянуть в них без содрогания...
   
21.
США,
БОСТОН, МАССАЧУСЕТС.      
С понедельника, когда произошло собрание в ректорском кабинете, и по пятницу, все участники предстоящей экспедиции готовились к отъезду. Собирались вещи, необходимое снаряжение, спешно завершались незаконченные дела. Никто не мог сказать точно, сколько времени продлится экспедиция в глубь Амазонки, может быть месяц, может быть два, может полгода, а может и... Но о плохом никто старался не думать.
В тот же вечер, вернувшись с собрания, Юджин Смит навестил своего друга Максимилиана Брукса, весьма популярного и бесспорно талантливого журналиста городской газеты «Бостон Ньюс». Брукс как раз, сидя за столом, работал над новой статьей. За ужином Смит рассказал другу о предстоящем путешествии. Брукс был поражен утверждениями чудного восточного принца о приключениях египтян в Атлантике, и об их прибытии в Южную Америку.
-Господи! Ну и бурная же фантазия у этого Эль-Хадира! Юджин, неужели вы, как ученый, верите в эту сказочную историю?
-Макс, я собственными глазами видел глиняные остраки, найденные в дебрях амазонской Сельвас, они принадлежат египетской цивилизации. Кроме того, я не могу не верить уважаемому профессору Лоуренсу, его авторитет среди историков огромен, и уверен, что он смог бы легко распознать фальшивку.
Брукс не смог возразить этим доводам. Когда же Смит поведал ему о таинственном «Золотом Городе» Маноа, где правит белокожий, голубоглазый Вождь, журналист пришел в неописуемый восторг.
-Это потрясающе! Господи, какой блестящий сюжет для увлекательного романа! Как я завидую вам, друг мой.
-Так в чем же дело, Макс? - засмеялся Смит. - Поедемте с нами. Я как раз хотел предложить вам это. Вы будете нашим летописцем и хроникером. Приключений нас ждет превеликое множество, а лучше вас, пожалуй, их никто не сможет отразить на бумаге. К тому же, я буду рад если мой лучший друг будет вместе со мной. Ну, так что скажете?
Обалдевший от любезного предложения Смита, Брукс издал радостный вопль и бросился в объятия друга.
-Решено, - сказал Смит, когда страсти немного улеглись. - Я пока не знаю точной даты отправления в Бразилию, но свои вещи вы можете уже собирать. Сейчас я напишу вам список самого необходимого.
Юджин подошел к столу и заметил листы с незаконченной статьей Брукса.
-Чем вы готовитесь порадовать нас на этот раз? - поинтересовался ученый.
-Вряд ли это можно назвать радостью, - помрачнел Брукс. - Скорее, это ужасная трагедия, при одном воспоминании о которой у меня портится настроение.
-А что случилось?
-Как, разве вы ничего не знаете?
-Нет.
-Счастливчик! Вчера, в районе портовых доков, в трех разных местах обнаружили останки молодой женщины. Она была буквально изрезана на части. Голова и конечности отделены от туловища, в котором отсутствует сердце, печень и одна из почек. Коронер, осматривавший то, что осталось, утверждает, что животное сделать подобное не могло. Он высказал предположение, что несчастная скорее всего стала жертвой какого-то жуткого ритуального убийства. Час назад я разговаривал с шерифом, он готовится сделать заявление о том, что в Бостоне вновь объявился чудовищный маньяк.
-Вновь? Вы имеете в виду «Бостонского Потрошителя»?
-Да. Того самого, что за три последних года умертвил одиннадцать человек. Помнится, полиция с ног сбилась, пытаясь его схватить, но безрезультатно. Год назад эти дикие, бессмысленные убийства внезапно прекратились, и город смог наконец вздохнуть с облегчением. Тогда думали, что Потрошитель либо умер, либо покинул Бостон. Но вот теперь оказывается, что он лишь таился, а теперь снова вышел на охоту.
-О нем что-нибудь известно?
-Очень немного. Предположительно, это мужчина средних лет, худощавый. Судя по характеру расчленения, убийца знаком с анатомией и возможно имеет медицинское образование. Это все. 
-Жертву опознали? - тихо спросил Смит.
-Узнать бедняжку абсолютно невозможно: кожа с лица срезана начисто, но неподалеку обнаружили женскую сумочку, в которой были документы на имя некой Сары Гордон... Что с вами, Юджин?!
Лицо Смита покрылось смертельной бледностью. Проведя дрожащей рукой по покрывшемуся испариной лбу, он еле слышно прошептал:
-Сара Гордон... была моей... студенткой... Она... она была чудесной, и... очень спо-собной...
-О, Юджин, мне очень жаль, - Брукс бережно приобнял друга за плечи. -Шериф, через нашу газету, просил заверить всех жителей, что полиция приложит все силы, чтобы разыскать мерзавца. Виселица ему обеспечена.
-Но жизнь девочке это уже не вернет, - мрачно пробормотал ученый. - Знаете, Макс, я, пожалуй, пойду. Список я пришлю вам завтра после обеда.
-Жаль, что вечер заканчивается подобным образом, - вздохнул Брукс, пожимая на прощанье руку Смита. - Всего доброго, Юджин, до завтра.

22.
Наконец, 16 октября 1873 года, настал день, когда все участники экспедиции должны были в полной готовности прибыть в бостонскую гавань, где их уже два дня ожидал зафрахтованный принцем Эль-Хадиром пароход «Изабелла». На причале у трапа скучали десятка  три провожающих и праздных зевак, среди которых сами путешественники явно выделялись походной одеждой и особенно озабоченными лицами. Почти все они не сговариваясь облачились в одежды колониальных исследователей: песочного цвета рубашки и шорты с множеством накладных карманов, на ногах -гетры до колен и ботинки из воловьей кожи с высокой шнуровкой на толстой каучуковой подошве. Профессор Лоуренс о чем-то горячо спорил с биологом Руджини, приехавшим из Милана три дня назад. Было забавно наблюдать со стороны, как маленький сухопарый англичанин, яростно жестикулируя, пытается что-то доказать флегматично застывшему перед ним долговязому и сутулому итальянцу. (Казалось бы, должно быть наоборот – южная, горячая кровь – против «альбионского» хладнокровия…) Время от времени Руджини открывал рот, произнося несколько слов, что сейчас же вызывало новый всплеск эмоций у Лоуренса. Чуть поодаль расположилось семейство Кинкелей - сам Ханс, его пышнотелая супруга и трое малолетних дочерей. Выражение лиц у жены и девочек было абсолютно одинаковым, с угрюмой покорностью они молча слушали привычное брюзжание главы семейства, дававшего им последние наставления на время своего отсутствия. У трапа стоял Юджин Смит, ректор Стокман и врач экспедиции Ноэль Гурвич. Последний присоединился к участникам похода едва ли не в самый последний момент, приехав поздно вечером накануне из пригорода Бостона. Это был тридцатипятилетний еврей с копной огненно-рыжих волос на голове и с невероятно жизнерадостным выражением на физиономии. Как и обещал ректор, Гурвич, едва получив предложение участвовать в экспедиции по Амазонке, сразу же дал согласие, и при этом пришел в такой восторг, что до сих пор не мог прийти в себя, почти постоянно сияя от счастья.
-Ну что же это, Юджин, - обеспокоено взглянул Стокман на циферблат своего карманного золотого брегета, - уже без пятнадцати двенадцать, а вашего друга Брукса до сих пор не видно.
-Уверяю вас, мистер Стокман, Максимилиан появится с минуту на минуту. Опаздывать не в его привычке. Верно что-то важное задержало его... А вот и он, что я вам говорил!
На причал почти бегом вбежал Брукс. Смит пошел к нему навстречу, с укоризной качая головой.
-Друг мой, вы едва не опоздали. Что случилось?
-Скверное дело, Юджин, час назад полиция обнаружила под мостом еще одни человеческие останки, еще не успевшие остыть. На этот раз это были просто куски окровавленного мяса, даже конечности были разодраны на несколько частей, а голову и вовсе пока не обнаружили. Судя по всему, на этот раз жертвой изувера стал молодой человек, при чем чернокожий.
Смит потрясенно молчал, глядя остекленевшими глазами на своего друга.
-Самое удивительное, - если это слово вообще уместно в данном случае, - что вся кровь в останках жертвы... отсутствует! Но самое главное, что, по словам шерифа Роглза, это убийство совершенно не похоже по подчерку на те злодейства, что совершал Потрошитель.
-Вы хотите сказать, что в Бостоне объявился еще один маньяк?
-Похоже что так. Более того, по мнению коронера убийцей скорей всего был не человек...
-Животное-людоед?
-Возможно. Но полиция уже побывала в городском зверинце - все хищники на месте.
-А бродячий цирк? В городе уже неделю находится шапито, там проверили?
-Да. У них нет крупных хищников... Шериф в отчаянии. Уже после убийства девушки в городе паника; страшно подумать, что начнется, когда бостонцы узнают о новом зверстве.
-Это какое-то безумие, - пробормотал Смит. - Что думает сам Роглз?
-Шериф очень надеялся на нашу с вами помощь, и был ужасно расстроен, узнав, что мы сегодня уезжаем.
-Да-а... - задумчиво протянул Смит. - Если бы не экспедиция... Но я не могу не участвовать в ней, слишком большие надежды я возлагаю на нее. Что ж, остается надеяться, что полиция справится своими силами.
-Джентльмены! - крикнул профессор Лоуренс. - Пора, через пять минут наш корабль отплывает.
Смит и Брукс последними из членов экспедиции взошли на борт «Изабеллы». На палубе возле трапа стоял принц Эль-Хадир. На нем была куртка с широким поясом и широкие восточные шаровары, голова была покрыта небольшим, плотно обвязанным тюрбаном из тончайшего черного шелка с золотым витиеватым рисунком. Вообще, вся одежда принца была строгого черного цвета (по-видимому, черный цвет был для него излюбленным). Эль-Хадир держал в руке изящную трость эбенового дерева с причудливым серебряным набалдашником. Завидев Смита, принц широко улыбнулся, блеснув двумя рядами безукоризненно ровных и ослепительно белых зубов.
-Господин Смит, рад вас видеть! Вы не представите меня вашему другу?
Юджин, удивленный неожиданной любезностью всегда сдержанно-хмурого иностранца, представил ему Брукса.
-Господин журналист, я наслышан о вас много лестного, - улыбнулся принц, пожимая руку Брукса. - Мне памятна ваша статья в «Бостон Ньюс», на которую даже сослалась вашингтонская «Таймс».
-Что вы имеете в виду? - смутился Брукс.
-Ну как же?! В 1868 году вы и ваш друг, господин Смит, сумели разоблачить сатанинскую секту в Бостоне. Резонанс тогда прошелся по всей Америке, а я даже узнал об этой истории, будучи в Бонне.
Смит и Брукс изумленно переглянулись.
-Кстати, может быть вам будет интересно узнать, что я знаком с Мордехаем Леви. - Видя, что собеседники не понимают о ком идет речь, принц пояснил: - С господином Карлом Марксом, братом главаря тех самых «бостонских сатанистов». Этот «Мавр» сейчас чрезвычайно популярен в Европе своими идеями коммунизма, весь Старый Свет только и говорит что о грядущих революциях, которые пророчит этот господин. Но, должен вам заметить, мне кажется, что все это бредни, ничего путного из подобных измышлений не родится, разве только какой-нибудь жуткий урод, наподобие кровавой диктатуры при французской Революции.
-Почему вы так уверены? - заинтересованно спросил Смит.
-Да хотя бы потому, что Маркс сочинил свой монументальный опус «Капитал», утверждая грядущий приоритет социализма, а сам делает долги направо и налево. Я и сам ссуживал ему приличные суммы, наперед зная, что каналья не сможет их вернуть. Правда, надо отдать ему должное, своими идеями Маркс воодушевил многих гораздо более разумных людей нежели он сам, что крайне странно. Зная его популярность среди некоторых ученых, в частности историков и археологов, я и обратился к Марксу с идеей помочь организовать экспедицию в дебри Амазонки.
-Так значит Маркс был первым в вашем списке? - Смит чувствовал себя уязвленным.
-Признаюсь, это так. Но Маркс заявил, что его не интересуют подобные авантюры. Его куда больше волнует финансовый кризис в Европе. К тому же, он, похоже, сошел с ума после того, как два года назад канула в Лету Парижская Коммуна. Все разговоры с Марксом так или иначе возвращаются к этой теме. Он даже по секрету шепнул мне, что все сатанисты Европы молят своего рогатого повелителя дать им еще один шанс на революцию. «Вот тогда, - шипел Мавр мне в ухо, - мы уж точно потопим всю Европу в крови!» И все же мне показалось, что этот прохвост был не совсем искренен со мной. Видели бы вы какой пламень полыхал в его черных глазищах, когда я рассказывал ему о древнем городе Маноа, и о том, какие артефакты он мог бы там обнаружить… Но, впрочем, довольно об этом. Кстати, господа, позвольте вас познакомить с моим слугой и верным помощником Омаром.

Только сейчас Смит и Брукс заметили стоявшего за спиной принца человека. Это был смуглокожий коренастый субъект, среднего роста. Черты его широкого, скуластого лица были правильными, но плотно сжатые губы, холодный, почти враждебный взгляд, из-под густых, сросшихся на переносице, бровей, делал это лицо неприятным. Это чувство усиливал глубокий рваный шрам, багрового цвета, пересекавший правую щеку от виска до верхней губы. Как и хозяин, Омар был одет во все черное, правда, конечно же, не так роскошно и дорого, как принц. Единственное, что выделялось цветом в его мрачном одеянии, была бордовая бархатная феска на коротко остриженной лобастой голове. На шее на кожаном шнурке висел круглый серебряный медальон, испещренный по окружности какими-то таинственными письменами. К широкому поясу с левой стороны был прицеплен кривой кинжал в великолепных ножнах, изукрашенных витиеватой чеканкой на восточный манер. Представленный американцам слуга, приложил правую руку к сердцу и поклонился. Те любезно раскланялись в ответ.
-Мистер Омар, как видно, храбрый воин? - поинтересовался Брукс. Тот промолчал, зато вместо него ответил принц:
-Омар не знает английского языка. И даже если бы и знал, то не смог бы вам ничего сказать - у него нет языка. - Заметив изумление на лицах американцев, Эль-Хадир добавил: - Двадцать лет назад он попал в плен к болгарам, которые изуродовали ему лицо и отрезали язык. Но вы действительно правы - Омар искусный воин. Однако, я думаю, что мы уделяем его скромной персоне излишнее внимание. Я рад, что вы, господа, будете участвовать в экспедиции. Всегда приятно быть в компании умных, интеллигентных людей. Думаю, у нас с вами еще будет немало возможностей пообщаться. Честь имею!
Принц учтиво, но с достоинством кивнул американцам, и величественной поступью направился на нос корабля, сопровождаемый верным слугой.
-Какой странный тип, - хмыкнул Брукс, провожая взглядом удаляющегося принца.
-М-да, - задумчиво протянул Смит, - очень странный. Его осведомленность меня даже озадачивает... Хм, как интересно, в понедельник, когда я в первый раз увидел этого человека, он поразил меня болезненной бледностью своего лица и угрюмостью. Сейчас же я вижу на его впалых щеках румянец, а сам он, на удивление, учтив и любезен. Какие, однако, метаморфозы!
-Возможно, он рад, что сумел убедить вас, ученых, принять участие в своей экспедиции? - предположил журналист.
-Возможно, - пожал плечами Смит, рассеяно наблюдая за тем, как два матроса поднимают на борт корабля трап.
Десять минут первого пароход «Изабелла», испуская в небо густые клубы черного дым из своих двух труб, покинул бостонскую гавань, вышел из залива Мэн в Атлантический океан и взял курс на далекий бразильский городок Макапа. Капитан «Изабеллы» Джордж Уотсон - подтянутый, седовласый, строгий мужчина, из тех, кого уважительно называют «морскими волками», пообещал, что доставит путешественников к месту назначения через шесть дней.

23.
Четверо суток плавания прошли без особых приключений. Все участники экспедиции встречались вместе в кают-компании во время трапезы, где и обсуждались детали предстоящего путешествия. На пятые сутки, днем на океанских просторах установился полнейший штиль. Немилосердно палящее солнце, застывшее в зените, указывало на то, что «Изабелла» приближается к экватору. Если бы не паровые машины, работавшие на полную мощность, корабль уже бы беспомощно застыл без движения, но чудо человеческой мысли позволяло путешественникам призреть законы Природы и продолжать движение к намеченной цели.
У левого борта, укрывшись от солнечных лучей под навесом, в шезлонгах удобно расположились Брукс, доктор Гурвич и Смит. Первые два, потягивая виски с содовой, с наслаждением курили сигары, Смит же, пытавшийся завязать с этой дурной привычкой, правда пока безуспешно, крутил не зажженную сигару в пальцах. Приятный разговор этой компании о пустяках был прерван появлением Ханса Кинкеля.
-Черт знает что! - недовольно воскликнул немец, нервно обмахиваясь газетой, приспособленной в качестве веера. - Эта жара просто сводит меня с ума.
-Подобная погода вполне в духе этих мест, - заметил Гурвич.
-Это не делает ее привлекательной, - буркнул Кинкель. - Я плохо переношу жару.
-То ли еще будет, когда мы поплывем по Амазонке, - хмыкнул Смит, обнюхивая свою многострадальную сигару. - Там климат еще более отвратный, и к жаре еще добавится влажная духота, насыщенная испарениями и ароматом гниющей флоры.
-Ну спасибо, утешили! - Кинкель с еще большим остервенением принялся обмахиваться газетой.
-Однако, - обратился Гурвич к Смиту, - я читал, что Амазонка протекает в той части Южной Америки, где, можно сказать, самый здоровый климат. Ее бассейн продувают чистые западные ветры. Ведь воды ее текут не по узкой долине, зажатой высокими горами, а по широкой равнине, простирающейся на более чем полторы тысячи милей с севера на юг, и лишь кое-где покрытой невысокими холмами.
-Отчасти это так, - согласился Юджин. - Но, по моим сведениям, Амазонка так же изобилует многочисленными заболоченными участками, и вот там-то говорить о целебном воздухе вряд ли придется. Ежегодно, разливаясь, эта Великая Река затапливает значительную часть лесов.
-И все же, мне представляется, - вступил в разговор Брукс, - что больше всего неприятностей нам следует ожидать от обитателей сельвы.
-Вы правы, Макс, - кивнул Смит. - Я говорил с профессором Руджини, и он заверил меня, что нигде на Земле больше нет такого множества видов животных и растений, как в тропическом лесу Амазонии, и встреча с доброй третью из них может закончиться для нас очень печально.
-Вы забыли упомянуть о самом опасном зверье, обитающем в джунглях, - брезгливо скривился Кинкель, - о дикарях, многие из которых, по словам того же Руджини, кстати практикуют каннибализм.
-Полагаю, уважаемый коллега, - нахмурился Смит, - что вы все же говорите о людях, а не о зверях.
-Ха! Да какие же они люди? Да любой североамериканский краснокожий ублюдок, вроде гурона или сиу, при всей их дремучести и слабоумии, покажется вполне цивилизованным, по сравнению с этими амазонскими обезьянами.
-Вы видели хотя бы одного из них? - поинтересовался Гурвич.
-Нет. Но я читал хроники времен конквистадоров, где подробно описаны звериные повадки и обычаи этих допотопных дикарей.
-Эти дикари, как вы изволили выразиться, создали империи, которые по своему развитию, и по своей самобытности ничуть не уступали цивилизациям Египта, Шумера и Вавилонии. А то, что о них писали испанцы и португальцы - всего лишь результат их высокомерия и чванства.
-Ну, уж если говорить о Южной Америке, - не унимался Кинкель, - то только Перу, единственная страна, которая хоть как-то может считаться колыбелью более-менее развитой цивилизации на всем континенте. Но и здесь человеческие жертвоприношения существуют издревле, еще до периода инков. А что до самих инков, то эта хваленая «империя» в 1532 году бесславно капитулировала перед всего ста пятьюдесятью конквистадорами.
-Испанские завоеватели были не менее жестокими, чем сами индейцы. Желание завладеть золотом аборигенов погубило не одну тысячу несчастных жизней. Мне известно, что, только перетаскивая грузы завоевателей, за один год погибли двести тысяч. А сколько их всего погибло за несколько веков энкомьенды, и подумать страшно!
-Это гораздо меньше, чем сами дикари съели или принесли в жертву своим нелепым богам. Тот же Франсиско де Орельяна писал, что по большим праздникам эти варвары умерщвляли на алтарях до двадцати тысяч человек.
-На средневековых кострах инквизиции сгорело не меньше!
-Но церковники, по крайней мере, не пожирали своих жертв!
-У каждого народа, коллега, свои традиции, свои понятия о морали и ценности человеческой жизни. Подобно викингам, индейцы считали, что после «обычной» смерти человек не может рассчитывать на дальнейшую приятную жизнь, так как загробный мир - это холодное, безрадостное место под землей. А принесенные в жертву богам возносились на небо вместе с павшими в бою воинами и умершими при родах матерями. Поэтому многие готовы были оплатить страданиями жертвенной смерти свою будущую жизнь на небе. И не нам с вами, мистер Кинкель, осуждать их за эту искреннюю веру.
-А что же вы скажете, мистер Смит, - «защитник краснокожих», по поводу тех ужасающих пыток, которые применялись индейцами к своим пленным? Только пещерный разум и больное воображение способно было выдумать столь изощренные издевательства над человеческой плотью!
-Перечитайте Шпренгера и Инститориса. Их «Молот ведьм» - настоящий учебник для средневекового палача.
-Ну да, да, возможно, - пробурчал Кинкель. - И все же я остаюсь при своем мнении... Ах, какая несносная жара! Когда же она закончится и подует ветер?
-Да, - хитро улыбнулся Смит, - жаль, что на «Изабелле» нет десятка-другого молодых девушек.
-Да-а... - рассеянно протянул Кинкель, но тут же спохватился и подозрительно покосился на Юджина: - О чем это вы?
-Средневековые колдуны утверждали, что если натереть борта корабля менструальными выделениями девственниц, то сразу же подует ветер, причем в нужном направлении.
Брукс и Гурвич переглянулись и дружно прыснули со смеху.
-Это возмутительно! - вскинулся Кинкель.
-Полностью с вами согласен, дорогой коллега, - кивнул Смит. - Я обязательно сообщу капитану Уотсону об этом вопиющем упущении, и думаю, что в следующий рейс он непременно возьмет на борт специальный отряд девственниц. - Брукс и Гурвич от хохота вывалились из шезлонгов на палубу.
-Очень остроумно, Смит! - прошипел немец, побагровев от злости. - Но я, к счастью, не понимаю подобный юмор.
-Жаль, - усмехнулся Юджин, глядя вслед стремительно удаляющемуся немцу. - И это вот чудо, - обернулся он к все еще стонущим от смеха друзьям, - нам придется наблюдать в течении может быть не одного месяца. Прискорбно.
-Боюсь, друг мой, - простонал хохочущий Брукс, - как бы старина Кинкель не сбежал от вас в джунгли во время экспедиции.
-Что ж, если его подберут там индейцы, он сможет, по крайней мере, лично убедиться в том, что они не такие отсталые, как он думает. Знаете, я все же, пожалуй, выкурю эту несчастную, замусоленную сигару!..
Смит едва успел сделать первую затяжку, как со стороны кормы, где располагался грузовой трюм, послышался шум и чьи-то возбужденные крики.
-Эй, приятель, - окликнул Гурвич пробегающего мимо матроса, - в чем там дело?
-Наш боцман обнаружил в грузовом трюме за ящиками безбилетного пассажира. Ох, и отделает же он сейчас этого парня, - у старины Готлиба тяжелая рука!
-О, нет! - Смит схватился за голову. - Только не это!
-Юджин в чем дело?
-Макс, я, кажется, знаю кто этот «заяц». Скорее за мной, пока его не выкинули за борт!

Когда друзья прибежали на корму, их взору предстала занятная картина: огромный и пузатый, как пивная бочка боцман Гарри Готлиб изрыгая проклятья и грязно бранясь, с перекошенным лицом носился по трюму за худощавым пареньком, который ловко увертывался от тянущихся к нему рук.
-Проклятый молокосос! - исступленно ревел толстяк. - Я переломаю тебе все кости!
-Сначала поймай меня! - задиристо кричал в ответ юноша, юрко снуя между ящиками.
-Так и есть! - всплеснул руками Смит. - Это - Джон Стокман, сын ректора университета. Упрямый сорванец, он все-таки ослушался меня!
-Мистер Смит! - крикнул юноша, заметив Юджина. - Простите меня, но я не мог пропустить такой шанс. Спасите меня от этого разъяренного быка, иначе он разорвет меня на мелкие клочки.
-И, между прочим, правильно сделает. Вы нарушили мой запрет, так что поделом вам.
Готлиб издал торжествующий вопль - ему наконец-то удалось загнать паренька в самый угол трюма, где стояли два больших контейнера. Но, как оказалось, боцман радовался преждевременно. С какой-то невероятной ловкостью, Джон Стокман, вдруг, как обезьяна, вскарабкался на один из контейнеров, и таким образом оказался недосягаем для толстяка. Тот изумленно охнул, затем еще пуще прежнего взбеленился, но как он ни старался допрыгнуть до негодника, это ему так и не удалось.
-Когда-нибудь тебе все равно придется оттуда слезть, - утирая пот с лица, прорычал Готлиб. - И вот тогда я отделаю тебя как страсбургскую отбивную.
-Мистер Смит, - воскликнул юноша, - неужели же вы оставите меня на растерзание этому костолому?
-Увы, мой мальчик, вам придется посидеть там какое-то время, пока я не решу вашу участь с капитаном. Но это будет не раньше, чем после ужина. Так что, удачи вам.
-А что сегодня на ужин? - тоскливо поинтересовался Джон.
-О-о! Бобовый суп с фрикадельками, телячья отбивная на косточке с фисташками и рисовым гарниром, и много чего еще, - с аппетитом причмокнул Смит.
-...и много чего еще! - зачарованно повторил юноша. - Терпеть не могу бобовый суп, но сейчас, после четырех дней на одном вяленом тунце, я бы, пожалуй, съел и его.
-Тогда рискните слезть.
-Нет уж, - Джон опасливо покосился на стоящего внизу боцмана, - я лучше потерплю и посижу здесь, здоровее буду.
-Ваше право, - рассмеялся Смит. - Встретимся вечером, после ужина.
-Ну, и что вы намерены делать, Юджин? - спросил Брукс, когда они вышли из трюма.
-Пойду сейчас поговорю с капитанам Уотсоном, постараюсь договориться с ним на счет парня. В Макапе мы высадимся, а наш беглец отправится назад в Бостон тем же рейсом.
Однако все оказалось не так просто. Капитан Уотсон, посмеявшись над произошедшим инцидентом, согласился доставить Джона Стокмана в Макапу, но по поводу его возвращения в Бостон сказал:
-Видите ли, мистер Смит, я согласился доставить вашу экспедицию на место назначения, так как это было мне по пути. Но дело в том, что «Изабелла» не собирается возвращаться в Бостон, я должен доставить груз с оборудованием в Форталезу, а затем прибыть в порт Аракажу за новым грузом. Так что в Штатах мой корабль окажется не раньше, чем через четыре месяца.
-Может быть, в самой Макапе нам удастся найти корабль, отправляющийся в Бостон?
-Навряд ли. Макапа маленький, захолустный городишко, и корабли заходят в его гавань крайне редко и нерегулярно. Можно попытаться переправить вашего оболтуса в гайанский Джорджтаун, в тамошний порт суда из Штатов заходят каждый день.
От капитана Смит отправился к профессору Лоуренсу. Тот, подивившись настырности молодого человека и посокрушавшись на счет явного недовольства ректора Стокмана, со вздохом развел руками:
-Ну, что ж, Юджин, может быть нам действительно взять этого шалопая с собой? Думаю, мне будет спокойнее знать, что он с нами, нежели переживать - сумел ли Джон добраться обратно в Бостон.
-Рад, что вы сами об этом сказали, профессор, я как раз собирался вам предложить то же самое. Со своей стороны обещаю, что буду присматривать за Джоном.
-Хорошо, значит так и поступим.

24.
БРАЗИЛИЯ, МАКАПА.
Как и обещал капитан Уотсон, «Изабелла» вошла в устье Амазонки вечером шестого дня с момента отплытия. Причем, о том, что пароход уже находится в водах Амазонки, путешественники с удивлением узнали от капитана. Действительно, было чему удивиться, когда с обеих сторон на много миль безбрежные водные просторы. Все дело в том, что при впадении в океан ширина Великой Реки достигает около 100 миль!!! Обогнув остров Кавиана, пароход подошел к причалу Макапы. Едва опустили трап, как Эль-Хадир незамедлительно сошел на берег, где его уже ждал какой-то человек. Судя по тому, с какой поспешностью перед этим, давно небритым, круглолицым, человеком расступались собравшиеся у причала зеваки, - он был здесь известной личностью. Приблизившись к принцу, незнакомец почтительно снял с головы кожаную широкополую шляпу и что-то тихо заговорил.
-Какая неприятная физиономия у этого субъекта, - вполголоса заметил Брукс. - Интересно было бы узнать - кто он такой?
-Полагаю, что это и есть наш проводник, - пожал плечами Смит.
-Вот этот?! - ужаснулся доктор Гурвич. - Да ведь это же сущий бандит! Вы только посмотрите как он зыркает исподлобья своими глазищами.
-Однако, как я вижу, - заметил профессор Руджини, - он с почтением относится к нашему принцу, и я бы даже осмелился предположить, что этот разбойник отчего-то явно боится Эль-Хадира. Вы не находите этого, джентльмены?
Разговор путешественников был прерван громким голосом капитана, который за что-то распекал боцмана Готлиба.
-Что за ерунду ты несешь, Гарри?!
-Якорь мне в глотку, сэр, клянусь, так оно и есть! - растерянно разводил ручищами боцман.
-Да этого просто не может быть! Не выпрыгнул же Хукс за борт прямо в море?
-В чем дело, мистер Уотсон? - поинтересовался Смит, когда капитан и боцман проходили мимо.
-Черт побери, у меня пропал матрос! Это посреди-то океана!
-Может быть, он где-нибудь спит... - начал было Гурвич, но капитан, гневно сверкнув глазами, раздраженно прорычал:
-Только не на моем корабле!
-Нет, господа, - вставил боцман, - это исключено. К тому же я обшарил уже весь корабль, с носа до кормы. Ни каких следов.
-Ничего не понимаю! - продолжал злиться капитан. - Куда он мог подеваться? Хукс в моей команде уже семь лет, на него это не похоже. Готлиб, проверь судно еще раз!
-Да... Это действительно странно, - задумчиво почесал подбородок Брукс. - Вам не кажется, Смит...
-Джентльмены! - закричал с берега профессор Лоуренс. - Все вещи уже выгрузили. Идите сюда!

Все участники похода собрались возле сложенных в кучу вещей. Последним по трапу спустился Омар, держа в руке черный саквояж. Когда один из чернокожих рабов, что выгружали на берег вещи, попытался забрать у слуги принца этот саквояж, тот грозно зарычал на него и так зыркнул своими глазищами, что бедный негр в страхе отскочил прочь.
-Друзья мои, - сказал Эль-Хадир, подойдя к путешественникам, - позвольте представить вам нашего проводника. Это - полковник Альварес Дальмего - личность весьма известная и уважаемая в здешних местах.
Чернявый крепыш со зверской физиономией в широкополой шляпе и цветастом пончо почтительно раскланялся со всеми.
-Скажите, любезный, - обратился профессор Лоуренс к полковнику, - вы действительно хорошо знаете тот участок Амазонки, по которому нам предстоит совершить путешествие?
-Си, сеньор. Мне и моим людям много раз приходилось бывать там.
-И насколько опасны эти места? - спросил Кинкель.
Дальмего замялся, вопросительно покосившись на Эль-Хадира. Тот засмеялся, разведя руками:
-Полковник заверил меня, что он и его люди сумеют обеспечить безопасность и, в случае чего, защиту всем нам. Так что больше всего стоит опасаться малярии, желтой лихорадки или же укуса какого-нибудь вредного насекомого. Но на этот случай у нас есть все необходимые медикаменты и сыворотки, не правда ли, господин доктор? - Гурвич кивнул. - Ну а теперь самое время отправиться в гостиницу, где мы и переночуем. Здесь в тропиках уже в шесть часов темно, как ночью. Прошу вас, господа, следовать за мной, а вы, полковник, позаботьтесь о наших вещах.
-Кстати, о болезнях, Ноэль, - обратился к Гурвичу Смит по пути в гостиницу, - чего нам следует опасаться в бразильской Сельвас?
-О, здесь их превеликое множество! Я еще дома просмотрел медицинские журналы, и могу вам сообщить, что люди здесь болеют всеми болезнями, встречающимися в других частях света, и вдобавок болезнями, типичными для этого района. Конечно же, среди них на первом месте стоит малярийная болотная лихорадка, затем желтая лихорадка и, наконец, бери-бери, эта загадочная болезнь, которую наука доселе еще не совсем разгадала. Болотная лихорадка так распространена, что на нее смотрят, как на обычное, повседневное явление. Она обыкновенно вызывается инфекционными укусами одного вида москита. Как и у комаров, жалит только самка.
-Узнаю женщин! - рассмеялся Брукс.
-В Амазонской области всегда имеются больные лихорадкой, и москиты, жаля без разбора, переносят малярийные микробы с больного человека в кровь здорового. И если только этот последний вовремя не примет сильной дозы хинина, то он наверняка захворает лихорадкой не позже десятидневного срока.
-Я так понял, что это спасительное лекарство у нас есть? - обеспокоено поинтересовался молодой Стокман.
-Конечно, мой юный друг, - улыбнулся Гурвич. - Теперь о желтой лихорадке. Она передается укусами иного вида москита. Желтая лихорадка, которую в Бразилии называют Черной Рвотой, всегда кончается смертью. Точно так же неизвестны случаи выздоровления от болезни бери-бери. Единственная возможность в этом случае избежать смерти - немедленно покинуть зараженный район и перебраться в более благоприятный климат, к берегу океана.
-Да, - задумчиво потер подбородок Смит, - боюсь, что когда мы заберемся далеко в джунгли, такая возможность у нас вряд ли будет.
-Эта болезнь, - продолжил доктор, - проявляется в параличе, начинающемся с кончиков пальцев и постепенно распространяющемся по всему организму, пока не затронет сердечные мышцы; тогда наступает смерть.
-Гурвич! - взвизгнул шедший впереди Кинкель. - К чему вы рассказываете все эти страшилки? Не поднимайте паники!
-Я лишь хочу, мистер Кинкель, чтобы все мы знали, что нас может ожидать и были предельно осторожны.
-Ну и что же вы нам можете порекомендовать?
-Во-первых, необходимо соблюдать простейшие правила гигиены, не пить сырую воду, не трогать и не брать в руки то, что хотя бы в малой степени кажется подозрительным, - я имею в виду растения, плоды и тому подобное. И, конечно же пользоваться москитными сетками. Кроме того, я взял с собой несколько банок со специальной мазью, которая способна отпугивать летающих кровососов. Думаю, что все эти меры сведут риск к минимуму.
-Джентльмены! - крикнул ушедший вперед профессор Лоуренс. - Не отставайте! 

На ночлег путешественники расположились в гостинице «Миранда». Безобразно выглядящая снаружи, она и внутри не отличалась особым изыском. Каждая маленькая и неизменно грязная комнатка была снабжена парой железных крюков для подвешивания гамака, о котором позаботиться должен был сам постоялец. Кроме этих крюков, в комнатах ничего не было. В полу между бревнами зияли большие щели, сквозь которые видна была земля. Кроме того, каждая из комнат уже была заселена многочисленными местными обитателями в лице целых полчищ огромных черных тараканов, устрашающего вида сороконожек и прочей нечисти. Слава богу, хозяин гостиницы - приветливый метис, любезно выдал каждому постояльцу по старой москитной сетке, иначе стаи назойливых кровососов превратили бы ночь в сущую пытку.

Самым недовольным предложенным «сервисом» оказался, естественно, Кинкель.
-Безобразие! Это просто неслыханно! - брюзжал он, бегая из комнаты в комнату, чтобы проверить, не достались ли кому-нибудь апартаменты получше. - Это не гостиница, а просто хлев какой-то!
-Успокойтесь, мистер Кинкель, - смеялся Гурвич. - Радуйтесь хотя бы такому подобию цивилизации. Как только мы покинем этот чудный городок, вы лишитесь и этого. Поверьте, в джунглях не будет для вас кровати, а тараканов заменят твари еще более мерзкие. Так что ныряйте под москитную сетку, да проверьте прежде, нет ли в ней дырок.
Кинкель, однако, не внял разумному предложению, продолжая носиться по комнатам. Но едва он попытался проскользнуть в апартамент занятый принцем, как был немедленно схвачен за шкирку могучим Омаром. Грубо встряхнув немца, - так что тот жалобно запищал, слуга принца затем без лишних церемоний оттащил Кинкеля до порога его комнаты и силой втолкнул в дверь. Насмерть перепуганный немец больше не рискнул покидать порога своей комнаты, смирившись, наконец, со всеми неудобствами.

Через полтора часа в гостинице стихли последние звуки. Утомленные морским путешествием, наши герои блаженно заснули. Им не мог помешать даже невообразимый шум, который производили домашние животные, столь своеобразно готовившиеся так же отойти ко сну. Коровы, козы и свиньи, казалось, задавались целью упражнять перед сном свои голосовые связки. Собаки восторженно и остервенело лаяли на луну, кошки гонялись за здоровенными крысами в промежутках между пальмовыми листьями на крыше, угрожая каждую минуту упасть вместе со своей жертвой в гамак. Летучие мыши-вампиры порхали из комнаты в комнату, садясь иногда на верхнюю перекладину перегородки и издавая звуки, похожие на писк хри-плых воробьев. Наконец, пустынные улицы Макапы, измученные дневной жарой и залитые сейчас лишь мягким сиянием полной луны, погрузились в дремоту. Ночную тишину тропического городка лишь изредка нарушал тревожный собачий лай. Никто и не заметил, как ближе к полуночи, по пустой улице, прячась в тени домов, беззвучно промелькнула фигура человека...    
   
25.
Утром, сразу же после завтрака, в сопровождении Дальмего, путешественники отправились к реке. Теперь у них была возможность лучше осмотреть провинциальный городок. Макапа приютился на небольшой равнине, южная часть которой омывалась водами Амазонки, а с трех других сторон была зажата густой стеной джунглей. Стоило буквально на десять шагов углубиться в заросли, как уже совершенно невозможно было заметить даже намека на близкое присутствие человеческого жилья и полагаться приходилось лишь на слух. В Макапе было около сорока домов, включая общественные постройки. Местные женщины рожали много и час-то, но пугающе большой процент смертности не позволял городку успешно развиваться. И все же с каждым годом джунгли медленно, но все дальше отступали от крайних домов города. В отличие от Западной Амазонки, богатой ценными каучуковыми деревьями, штат Амапа, к которому относился Макапа, мог похвастать лишь своими кофейными плантациями, да коричными деревьями. Однако все это приносило городу скудный доход, и если бы не джунгли, богатые живностью, да Река, с ее щедрыми дарами - город был бы обречен на вымирание.

Проходя мимо одного из домов, путешественники услышали громкие крики и плач. Во дворе, прямо в пыли, билась в истерике пожилая негритянка. Ее муж, морщинистое лицо которого было мокрым от слез, безуспешно пытался ее успокоить. Еще несколько чернокожих женщин различного возраста, размахивая руками и хватая себя за волосы, истошно вопили что-то на местном диалекте.
-Что там происходит? - полюбопытствовал у Дальмего Смит.
-Минувшей ночью эта семья потеряла своего старшего сына.
-Как это произошло?
-Он вышел из дома, чтобы успокоить в загоне чем-то сильно встревожившихся коз, при чем взял с собой ружье, но так и не вернулся. Утром мать нашла от него только обрывки окровавленной рубашки и разбитый в щепки приклад от ружья.
-Боже! - побледнел от ужаса Кинкель. - Какой же зверь мог с ним так поступить?
-Не знаю. В здешних местах самый свирепый и опасный хищник - ягуар. Но ягуары вблизи человеческого жилья всегда осторожны и не настолько агрессивны. Даже если представить, что на юношу напал ягуар, то он бы просто перегрыз бедняге горло, если очень голоден - обглодал бы часть тела, но чтобы сожрать всего, вместе с костями! - нет, не может быть.
-Сегодня утром, - вступил в разговор Гурвич, - когда мы с Бруксом умывались во дворе, к нам подошел какой-то странный старик. Дико вращая глазами, он тыкал в нас пальцем и, клянясь вставной челюстью своей старухи, шипел, что мы накликали беду на их город. Якобы с нашим приездом в Макапе появился какой-то злой Дух, что сеет смерть и убивает невинных жителей.
-А, - презрительно хмыкнул Дальмего, - это старый придурок Марио, не стоит обращать внимания на его болтовню.
-Но этот Марио сказал, что накануне в своей хижине был найден обезображенный труп старика, которого он назвал колдуном... как же было его имя... вот, проклятье! - не могу вспомнить!
-Дако Аконга?!! - выдохнул побледневший полковник.
-Точно! Марио кричал, что этого Дако Аконгу убил Дух Смерти... не помню, как же он его называл, я не силен в вудуизме…
Но Дальмего уже не слушал Гурвича. Полковника внезапно охватил такой панический ужас, что он едва не лишился чувств. Страшная догадка, яркой молнией сверкнула в его взбудораженном мозгу. С трудом опустив голову, Дальмего зачаровано, словно кролик на удава, уставился на рубиновый перстень на своем пальце. Красный камень ярко сверкнул в солнечных лучах, и полковнику на миг показалось, что с перстня, прямо на его руку стекает кровь...
-Эй, полковник! - Нетерпеливый возглас Ханса Кинкеля вернул Дальмего к дей-ствительности. - Долго мы еще будем торчать здесь, и слушать, как воют эти убогие негры?
-Кинкель, - сурово процедил сквозь зубы Смит, - какой все же вы мерзавец!
-Вы ответите за это оскорбление, мистер Смит! - взвизгнул оскорбленный немец. - Господа, вы все свидетели! Я не потерплю...
-Идемте, сеньоры, - оборвал Кинкеля полковник, спешно подхватывая того под локоть. - Не будем здесь задерживаться, Эль-Хадир ждет нас на берегу.   

Придя на берег, путешественники застали там принца, который, опершись обеими руками на трость, внимательно наблюдал за тем, как рабы укладывают в баркасы вещи. Рядом с Эль-Хадиром безмолвной тенью застыл Омар, у ног которого на песке стоял черный саквояж.
-Доброе утро, господа! - приветливо кивнул принц. - Как прошла ночь?
-Ужасно! - недовольно всплеснул руками Кинкель. - Не знаю, как другие, но я всю ночь воевал с крысами и проклятыми насекомыми.
-Вполне сносно, если учесть, что мы в Бразилии - пожал плечами профессор Лоуренс, не об¬ращая внимания на жалобы немца. - А вы, ваше высочество, давно проснулись?
-Да. Я вообще мало сплю. Сон пустая трата времени нашей драгоценной жизни, в особенности - излишний сон. Ну, что ж, все практически готово, вещи уложены, осталось только распределить, кто на каком баркасе поплывет. Думаю, что полковник и четыре его солдата сядут в первую лодку. Я, мой слуга, Лоуренс, Смит и Брукс - сядем во вторую лодку. Руджини, Гурвич, Кинкель и молодой Стокман займут третью, а в последнем баркасе, где уложена основная часть вещей и оборудования, расположатся еще пять людей полковника. Кроме того, на каждой лодке будет по шесть гребцов, они же позднее, во время пешего перехода, заменят нам носильщиков. Вот такой расклад.
-Сорок три человека?! - потрясенно схватился за голову Кинкель. - Это же почти целая армия! К чему нам столько гребцов-носильщиков?
-Водную часть путешествия нам придется пройти против течения реки, и, замечу - довольно ощутимого течения. Кроме того, - презрительно скривил тонкие губы Эль-Хадир, - я очень сомневаюсь, что вам, любезный, доставит удовольствие тащить на себе тяжелые мешки. Не так ли?
Немец растерянно заморгал, не найдя чем возразить.

Еще несколько часов ушло на последние перед отплытием приготовления. Наконец, в одиннадцать часов все было готово. Первыми на эгаритеа устроились гребцы. За исключением одного индейца, все они были чернокожими и принадлежали полковнику Дальмего. Это были высокие, стройные молодые люди, развитая мускулатура которых говорила, что они привыкли к физической работе. Затем на баркасы взошли люди полковника. Каждый из них был вооружен до зубов; их пестрая, поношенная одежда и угрюмые, зверские физиономии, придавали им сходство со знаменитыми карибскими флибустьерами. Наконец, согласно предложенному принцем раскладу, на баркасах заняли места сами путешественники. Дальмего хриплым го-лосом отдал команду и четыре эгаритеа, друг за другом отчалили от берега.

Путешествие по Великой Реке началось!

26.
Погода стояла чудесная. Легкий ветерок смягчал солнечный жар. На протяжении примерно двухсот миль от устья, Амазонка имела слабое течение, не более трех миль в час, так как ближайшие реки, впадавшие в нее - Жари и Пару, бравшие исток с далекого Гвианского плоскогорья, протекали по спокойной равнине. Поэтому могучим гребцам не приходилось особенно напрягаться для того, чтобы преодолеть встречное течение. Основную работу выполняли скорее рулевые. Дело в том, что поверхность реки в это время года отнюдь нельзя было назвать гладкой. Большие, еще зеленые деревья, обломки ветвей, глыбы земли, поросшие травой, постоянно отрывающейся от берегов, образуют целую флотилию, которая несется по течению и затрудняет быстрое движение по реке. Амазонку недаром называют одной из коварнейших рек, ее русло изобилует бесчисленным количеством мелей, а отдельные участки Реки изобилуют множеством островков, едва видимых над водной поверхностью, и появляющиеся перед носом лодки в самый неожиданный момент, грозя крушением. Но недаром полковник Дальмего хвалил своих головорезов, все ловушки и западни Амазонки были им уже хорошо знакомы, а потому баркасы, ведомые умелыми руками, без особых проблем обходили все препятствия. Это было не особенно сложно, место для маневра было предостаточно, так как на этом отрезке пути ширина Амазонки была около трех миль. Действительно, Великая Река!

Среди участников экспедиции только Антонио Руджини бывал ранее в Южной Америке, девять месяцев исследуя животный и растительный мир одного из многочисленных притоков Амазонки реки Риу-Бранку. Потому, впервые видя своими глазами невероятные красоты Великой Реки, путешественники зачаровано вертели по сторонам головами, то и дело восхищенно комментируя увиденное. Все без исключения, даже ворчливый Кинкель попали под обаяние Амазонки. Баркасы плавно огибали один поворот реки за другим, открывая взору все новые и новые прелести великолепного лесного ландшафта.

Ни один пейзажист, даже с самой богатой фантазией, не смог бы придумать таких комбинаций красок и форм, вечно меняющихся, как в калейдоскопе, обнаруживая все новые чудеса Природы. Высокие, стройные пальмы перемежались с белоствольными деревьями эмбоба, верхушки которых имели своеобразную форму зонтика и, будто прихотливые модницы, грациозно покрывали свои тела зелеными лианами, корни которых свешивались до самой воды, причудливо соединяясь и переплетаясь, образуя завесу из листьев. Нижний ярус, у самой земли, занимали заросли дивно цветущих орхидей, корни которых прицепляются к стволам деревьев, бромелий, фантастических губчатых растений, древовидных папоротников и всевозможных ползучих растений; плотной стеной по берегам пышно разрослись кусты мимоз и разнообразных фикусов, ажурно оплетенных красными вьюнами и золотистыми лозами с разноцветными гроздьями тропических ягод.

Еще большее сходство с Садами Эдема Амазонке придавали ее многочисленные обитатели. Прямо над головами путешественников то и дело с писком пролетали разноцветные стайки маленьких попугайчиков. Крупные попугаи - зеленые, синие и красные - летали парами, испуская пронзительные, резкие крики. Темно-синий тукан, с легкоузнаваемым огромным красно-желтым клювом иногда внезапно появлялся из зарослей и, каркая, странными, порывистыми движениями взлетал вверх. Невольный вздох восхищения неизменно вызывали стаи пролетающих над головой грациозных алых ибисов. Довольно часто можно было заметить среди прибрежных деревьев, ловко скачущих по лианам обезьян. Надо сказать, что в бразильской Сельвас их превеликое множество. Самыми забавными, конечно же, были коаты, или паукообразные обезьяны. Зацепившись за ветку своим длинным и толстым хвостом, они с откровенным любопытством разглядывали странных двуногих существ, столь похожих на них, плывущих мимо в лодках. Беличьи обезьяны саймири с умильными, почти кукольными мордашками, напротив, не обращая на чужаков никакого внимания, занимались своими делами, беззаботно разгуливая по воздушным корням сапукайи, либо забираясь на вершину другого дерева - куатибы, специально чтобы полакомиться ее вкусными плодами, похожими на спелые каштаны.

Воды самой Амазонки так же доставляли немало удовольствия для наблюдателя. Приглядевшись повнимательнее, можно было разглядеть в желтой воде стайки меланхолично проплывающих больших и маленьких пресноводных черепах. Иногда над водой на мгновение появлялась спинка красноперой рыбы пираруку размером с доброго осетра, чье нежное мясо могло сравниться по вкусу лишь с мясом другой амазонской рыбы - тамбагу. Но чаще всего путешественникам приходилось видеть дружелюбных бонто - небольших пресноводных дельфинов, которые весело резвясь вокруг баркасов, сопровождали их многие мили пути.

…Достигнув притока Пару, путешественники сделали первую остановку. Пока рабы под руководством молодого Стокмана и при участии Гурвича готовили обед, остальные участники экспедиции занимались кто чем. Брукс, усевшись на камне, заносил в дневник первые строчки летописи путешествия. Руджини, Лоуренс и Смит, в сопровождении двух вооруженных людей полковника, отправились в ближайшую пальмовую рощицу, желая поближе познакомиться с растительным миром Сельвас. Итальянец прихватил с собой фотографическую камеру, собираясь запечатлеть красоты джунглей и её обитателей. Дальмего и его люди расположились отдельно от всех, самостоятельно готовя для себя обед. Полковник и здесь не изменил своей привычке наслаждаться алкоголем. Устроившись в тени пышно цветущей магнолии, он лениво отхлебывал из глиняной бутылки любимую тафию, закусывая вяленой рыбой. Немец Кинкель, неприкаянно побродив по берегу, в конце концов, решился-таки подойти к Дальмего.
-Как настроение, полковник? - спросил он, желая завязать разговор.
-Эсплендор, - нехотя буркнул тот. - Великолепное... Вы что-то хотели?
-Нет… То есть, да. Скажите, вы не видели, куда подевались принц и его слуга? Как только мы сошли на берег, они оба сейчас же куда-то исчезли.
-Мне ни к чему это знать. - Полковник, подозрительно прищурившись, покосился на Кинкеля. - А вам что до этого?
-Да нет, просто интересно. Вы давно знакомы с принцем?
-Сеньор, мне не по душе ваши вопросы, идите-ка лучше прогуляйтесь.
-О, какой у вас любопытный перстень на пальце! Вы позволите рассмотреть его поближе?..  - Однако, не успел немец склониться к руке полковника, как тот неожиданно вскочил на ноги и разъяренно заорал:
-Караджо! Идите вы к дьяволу, сеньор! Не то я укорочу ваш длинный нос!
Кинкель, бледный от испуга, поспешно ретировался. Вернувшись на берег реки, к баркасам, он какое-то время молча смотрел на воду, а затем со злостью пнул лежавшее у ноги весло, да так сильно, что оно полетело в воду и медленно поплыло вниз по течению. Резко развернувшись, немец визгливо крикнул одному из сидящих поблизости рабов:
-Эй, ты, образина! Да-да, я тебе говорю, ублюдок, бегом ко мне!
Молодой индеец покорно поднялся на ноги и направился к Кинкелю. Гурвич недовольно окликнул немца:
-Послушайте, Кинкель, не могли бы вы последить за своей речью?
-А вы не суйтесь не в свое дело! - зло огрызнулся немец. - Занимайтесь лучше обедом.
-Ноэль, - подошедший Брукс взял возмущенного доктора за руку, - не обращайте внимания на этого идиота.
-Но вы же слышали, как он обращается с этими беднягами? Даже если они рабы, это не означает, что они не люди.
-Черт с ним, нам сейчас ни к чему скандалы. Лучше высыпайте фасоль в котелок, мясо уже сварилось. А вы, Джон, подбросьте еще дров в костер.
-Видишь то весло? - Кинкель указал рабу на воду. - Полезай и верни его обратно.
Юноша испугано задрожал, опустил голову, но не двинулся с места.
-Ты что, скотина, не слышал меня? - вскипел немец. - Или ты не понимаешь по-английски? Живо в воду!
-Сеньоре, - пробормотал несчастный, отступив на шаг назад, - акуа но... акуа ма-лементе...
-Что-о-о?! - завопил разъяренный Кинкель. - Ты мне перечишь? Ах ты, грязное отродье!.. - Сильный удар по лицу кулаком наотмашь, заставил раба пошатнуться, из разбитой губы брызнула кровь. Немец замахнулся опять, но в этот момент сзади кто-то схватил его за руку и с такой силой дернул на себя, что он кубарем покатился на землю. Когда ошарашенный столь бесцеремонным к себе отношением Кинкель поднял глаза, он увидел стоящего над собой полковника. Широко расставив ноги, Дальмего недобрым взглядом смотрел на немца сверху вниз.
-Сеньор, это мои рабы, и никто кроме меня не смеет трогать их даже пальцем, зарубите это себе на носу. А если вы еще раз вздумаете распустить руки, я сделаю с вами то же самое, что и с этим куском вяленой пираруку! - Полковник помахал перед носом немца большим куском янтарной рыбьей спинки и, широко размахнувшись, зашвырнул его в реку. Далее произошло нечто невероятное. Едва кусок оказался в реке, как вода вокруг него вдруг словно закипела. Не прошло и минуты, как все успокоилось, лишь на поверхности пару раз мелькнул начисто обглоданный рыбий хребет.
-Ч-что... эт-то... было? - потрясенно выдавил из себя Кинкель.
-Всего лишь стайка маленьких прожорливых рыбок, - хмыкнул Дальмего. - В Бразилии их называют пираньями. В Амазонке их так много и они так свирепы, что кое-где опасно заходить в воду глубже, чем по колено. За четверть часа пираньи спо-собны сожрать живьем хорошего бычка, на вас, думаю, они потратят не более десяти минут. Делайте выводы, сеньор.
Полковник вернулся на свое место, а вмиг присмиревший Кинкель еще долго не мог прийти в себя. Через несколько минут из зарослей джунглей показались Эль-Хадир и его слуга. Принц был бледен и явно чем-то раздосадован. Буквально следом за ними вернулись остальные путешественники. Обед занял не более получаса, после чего путешествие по Амазонке продолжилось.

…Брукс, вооружившись дневником и карандашом, пересел на нос баркаса, где расположился Смит.
-Ну, Юджин, рассказывайте, что интересного вы обнаружили в джунглях?
-Интересно все, - засмеялся Смит. - Всю дорогу нас сопровождало с десяток любопытных обезьян. Одна осмелела настолько, что даже попыталась стащить у зазевавшегося Лоуренса фляжку. Поразило невероятное количество птиц, в особенности попугаев. На небольшом заболоченном озере видели стайку изумительно красивых алых ибисов, Руджини удалось заснять их на фотокамеру. Следуя по берегу озера, мы наткнулись на два гнезда аллигаторов. Насчитали в них два десятка твердых продолговатых яиц, но, по совету Руджини, не стали возле них долго задерживаться, дабы не встретиться с отлучившейся куда-то самкой. Уже на обратном пути, в бамбуковой рощице заметили три конусообразные термитные башни, каждая высотой около трех ярдов. И повсюду - на земле, на деревьях и в воздухе - уйма насекомых. Больше всего, конечно же, муравьев, некоторые из них по размерам даже крупнее термитов. Люди Дальмего, лучше нашего разбирающиеся в этом вопросе, заставили нас обойти одну муравьиную тропу стороной. Они показали нам большого черного муравья, назвав его тукандейра, сообщив, что укус его не только крайне болезнен-ный, но и опасный для жизни, так что от этих муравьев лучше держаться подальше.
Брукс прилежно записал в дневник рассказ Смита, а затем, в свою очередь, поведал ему о конфликте, произошедшем между Кинкелем и Дальмего.
-Этого следовало ожидать, - нахмурился Юджин. - Боюсь, что это далеко не последняя выходка Кинкеля.
Сидевший неподалеку и слышавший весь разговор принц, так же выразил крайнее неудовольствие поступком немца. Однако, как выяснилось, он был возмущен лишь тем, что Кинкель подверг опасности ценную жизнь раба.
-Скажите, ваше высочество, - удивился Смит, - неужели в этих несчастных вы видите только рабов, но не людей?
-Рабство было, есть и будет, - невозмутимо пожал плечами Эль-Хадир, - такова природа человека. А, как говорили древние: «Не совершает греха тот, кто следует собственной природе». Для человека вполне естественно подчинять своей воле и желаниям себе подобного. Так было всегда.
-Какой мрачный пессимизм!
-Вовсе нет, это - реализм. Большинство людей изначально рождены для того, чтобы стать рабами, или, по крайней мере, большую часть своей жизни подчиняться более сильному. Лишь единицы могут похвастаться абсолютной Свободой. Но ее дает лишь абсолютная Власть.
-Но эта Власть обычно основана на жестоком подавлении личности.
-Безусловно. Любая уважающая себя Власть, беспокоящаяся о своем благополучии, обязана жестоко подавлять малейшие поползновения к неповиновению со стороны низов. Только Страх и реальная Жестокость могут обеспечить незыблемость любого Трона. Как только Власть впадает в благодушие - она обречена. Раб должен быть необразованным и темным, ибо люди тогда лишь становятся опасными, когда живут в довольстве и вкушают плоды просвещения; раб должен знать, что удел его самого, и его потомков - быть рабами, и только; раб должен помнить, что любое ослушание и неповиновение будет жестоко наказано Властью, так как его жизнь, по большому счету, ничего не стоит. 
-Я глубоко убежден, что вскоре это понятие станет архаизмом.
-Возможно, когда-нибудь, но не очень скоро. Ведь Рабство неразрывно связано с Властью, а от этого изысканного, сладчайшего в мире наслаждения человек отказаться не сможет никогда. На это не способны были даже Боги. К тому же не забывайте, в Латинской Америке, и в Бразилии в частности, рабство еще не отменено. Так же как и в большинстве африканских государств. А потому вам следует смириться с его существованием.
-Все зависит от уровня цивилизованности страны.
-Древние цивилизации, такие как египетская и ассирийская, по уровню своего развития могли бы поспорить с современными, однако принцип рабовладения тогда не подвергался сомнению. Рабы в прежние времена были дармовой рабочей силой, именно их руками были построены величайшие памятники архитектуры и зодчества.
-Прошу прощения, я не согласен с вами. Знаменитые египетские пирамиды строились отнюдь не рабами, а вольнонаемными феллахами, которые считали свою работу почетной и богоугодной и даже получали от властей оплату за труд.
-Не стану спорить, но всё же скажу вам, господин Смит, что в огромной толпе народов, населяющих землю, вряд ли отыщется один, который придавал бы хоть какое-то значение человеческой жизни, ибо и в самом деле, в мире нет ничего, менее ценного.
-Вы говорите ужасные вещи, ваше высочество!
-Оставим эту тему, любезный господин Смит, - натянуто засмеялся принц, и было видно, что его начинает раздражать спор. - Давайте лучше любоваться красотами Амазонки.

27.
Когда приток Амазонки, река Пару, осталась позади, окружающий береговой ландшафт изменился. Русло расширилось примерно до четырех миль, берега стали совсем низкими и пологими, а потому сильно заболоченными. Этот район, по словам Дальмего, назывался Монти-Алегри, и представлял опасность невероятным количеством мелей. Присутствие болот ощущалось даже при дыхании. Воздух стал еще более плотным и душным, наполнившись испарениями и миазмами гниющей флоры. Ртутный столбик термометра застыл на отметке 45 градусов по Цельсию.

Эгаритеа шли вблизи левого берега Амазонки. Несколько раз взглядам путешественников открывались ютившиеся у самого берега небольшие поселения из шести-восьми утлых  и крайне примитивных хижин, стоявших на высоких пальмовых столбах, превышающих обычный уровень воды в период наводнения. Обычно, - как объяснил профессор Руджини, днем мужчины и часть женщин работают на кофейных, коричных и прочих плантациях, расположенных в глубине гилеи. Несколько женщин, чаще всего не способных выполнять тяжелый физический труд, занимаются домашним хозяйством в поселке, готовят пищу, присматривают за маленькими детьми. Подростки постарше, с одобрения взрослых, занимаются ловлей рыбы, вы-ходя на середину Амазонки на маленьких, юрких пирогах – «уба».
Помимо профессора Руджини, фотографические камеры были еще у Брукса и Гурвича. Не в силах больше сидеть сложа руки и просто наблюдать окрестные красоты, Брукс начал устанавливать на носу баркаса треногу под камеру. Щелкнув несколько фотопейзажей, Брукс приготовился заснять двух молодых рыбаков в пирогах, мимо которых вот-вот должны были проплыть баркасы. Однако, когда до пироги оставалось еще ярдов тридцать, рыбаки страшно переполошились и, схватив весла, проворно и быстро поплыли к противоположному берегу.   
-Как странно, - задумчиво произнес профессор Лоуренс, - Я заметил, что с подобным страхом и недоверием к нам относились и жители поселений, которые мы уже миновали. Почему их так тревожит наше присутствие? Ведь мы не проявляем никакой агрессивности.
-Послушайте, полковник! - крикнул Брукс Дальмего, баркас которого плыл поблизости. - Почему аборигены нас так боятся?
-Что вы хотите от дикарей, сеньор? - пробурчал полковник. - Туземцы не любят чужаков, в каждом подозревая врага. В Сельвас практически нет людей с белой кожей, поэтому крестьяне настороженно относятся к их появлению.
-Ну, уж вы явно сгущаете краски, полковник, - засмеялся Кинкель. - Мрачные времена Конквисты давно уже прошли, к тому же, как я видел, среди жителей селений индейцев не так много.
-Вот именно поэтому, - мрачно хмыкнул Дальмего, - краснокожие дикари из джунглей время от времени совершают грозные и кровавые набеги на деревни.
-Но почему? - изумился Гурвич. - Чем можно нажиться у бедных крестьян?
-Дело не в поживе. Территория, на которой мы сейчас находимся, принадлежит племени манху; миль через семьдесят,  от Сантарена, начинаются племенные земли вахуба, и так далее, - вся Амазонка поделена между индейцами. Думаю, мне не стоит напоминать вам, сеньоры-ученые, что аборигены недовольны нашим вторжением на свои территории. Поэтому, война продолжается, скальпы по-прежнему снимают, «охотники за головами» не дремлют, и яд кураре все так же смертельно опасен. 
-Но вы-то, полковник, - не унимался Гурвич, - в здешних местах не в первый раз - сами говорили, и, казалось бы, местные жители должны вас знать и не шарахаться в сторону с таким ужасом. Или же у вас с ними не гладкие отношения?
-Можно сказать и так, - хохотнул Дальмего, а за ним прыснули и его головорезы, слышавшие разговор.
-Знаете, Юджин, - тихо произнес Брукс, пододвигаясь к Смиту, - теперь я уже не сомневаюсь, что наш доблестный полковник обыкновенный, заурядный бандит.
-Похоже, так оно и есть. Но об этом, друг мой, лучше не распространяться. Вы лучше посмотрите-ка на нашего молодого Стокмана, мне кажется, его мало заботят те проблемы, о которых толкуют взрослые мужи.
Действительно, пока все внимательно слушали то, что говорил полковник, Джон увлеченно общался с молодым индейцем-гребцом, сидящим рядом.
-О! - обрадовано воскликнул Брукс. - Да ведь это же тот самый паренек, которого Кинкель пытался загнать в воду за уплывающим веслом. Но как они понимают друг друга? Очень сомневаюсь, что этот бедный мальчик знает английский.
-Зато Джон очень даже неплохо владеет испанским языком, и немного хуже - португальским. Я очень рад, что наш юный друг начисто лишен снобизма и так естественен. Молодец!

Новому приятелю Джона Стокмана было около двадцати лет, черты его лица были довольно-таки приятными, а дружелюбная, белозубая улыбка, живая мимика и умный взгляд черных, как уголья, глаз, еще более располагали к себе. Индеец был великолепно сложен, кожа его была гладкая, как полированная бронза. Звали паренька Гуино, и он был единственным индейцем среди всех участников экспедиции.

*   *   *   *   * 
 В пять часов, когда уже начало темнеть, баркасы пристали к берегу и путешественники стали готовиться к ночевке. Лишь только покрасневшее солнце тяжело покатилось к земле, расцвечивая западный горизонт неба фантастическими узорами, и готовое вот-вот нырнуть за низкие, перистые облака, как сразу же пришло долгожданное облегчение после палящей дневной духоты. С огромных болот начали подниматься испарения в виде причудливых клубов сизого тумана, наползая на берег и низко стелясь над тихой гладью реки. Жарко запылавшие костры отогнали от лагеря туман, образовав среди него словно бы небольшой островок. Было довольно таки боязно покидать это место и углубляться в быстро сгущающиеся сумерки.
Пока готовился ужин, развесили гамаки. Надо сказать, что поначалу этот способ отдыха показался большинству участников экспедиции довольно неудобным.
-Неужели нельзя было установить палатки и ночевать по-людски? - буркнул недовольный Кинкель.
-В самом деле, полковник, - поддержал немца Гурвич, - к чему эта экстравагантность?
-Сеньоры, в палатке, и вообще на земле в джунглях, я бы очень не рекомендовал вам спать. Уверяю, вам даже не удастся заснуть, так как через десять минут к вам присоединятся полчища муравьев, пауков и прочих надоедливых насекомых. Я уже не говорю о змеях.
-Вы хотите сказать, что в гамаке мы лишимся всех этих прелестей? - недоверчиво покачал головой Брукс.
-Вот этой мазью, - Дальмего взял в руку банку, - необходимо смазать крепежные веревки гамака, и тогда ни одно назойливое насекомое и змеи не смогут добраться до вас.
-Что это? - Кинкель приблизил нос к банке и тут же отпрянул от нее. - Фу! Какая мерзкая вонь!
-Ну уж если вы, Кинкель, находите эту мазь столь отвратительной, то, уверен, нам действительно не страшны никакие змеи и муравьи! - захохотал Гурвич. Немец выругался и обижено отошел в сторону.
-Скажите, полковник, - поинтересовался Смит, - это все, чего нам следует опасаться ночью?
-Далеко нет. Но мои люди и рабы будут по очереди нести караул, оберегая наш сон и поддерживая огонь в кострах. Это отпугнет аллигаторов и ягуаров.

...К тому времени, как гамаки были развешаны, поспел ужин. Он мало чем отличался от обеда и состоял из фасолевой похлебки с мясом тапира, куска вяленой пираруку и большого количества кофе - очень крепкого и без молока и сахара. Вид похлебки был мало аппетитным и напоминал густую, мутную баланду, так как в нее, в изрядном количестве, всыпали сухую муку, получаемую из истолченного корня растения ятрофы. Единственное, что хоть как-то заставило всех примириться с подоб-ными гастрономическими «изысками», был алкоголь. Путешественники после ужина насладились коньяком, Дальмего - своей сахарной водкой, а его головорезы с удовольствием хлебали из калебас какую-то бурду, что-то наподобие местного пива. Лишь рабы, Эль-Хадир и его слуга Омар не пили ничего. Рабы, - все, кроме дежурных караульных, после ужина сразу же улеглись спать, а принц, со своей обычной загадочной усмешкой, сказал, что пить спиртное ему не позволяет вера. Как и Омару. Учитывая, что Эль-Хадир был египтянином, а, следовательно - мусульманином, его заявление прозвучало убедительно.

Жарко пылал костер, вокруг которого удобно расположились путешественники. Ночную тишину прибрежных джунглей нарушал многоголосый хор квакающих лягушек, напоминавший далекий шум на металлургических заводах от пневматических молотов, вбивающих заклепки в стальные брусья. К этим звукам, впрочем, привыкаешь сравнительно легко и не обращаешь больше на них внимания. По временам с темной реки доносились жуткие звуки, как будто какое-нибудь огромное животное задыхалось в иле и в предсмертной судороге ловило воздух. То был ночной крик аллигатора. Изредка из мрачных глубин сельвы слышался пугающий рев. Ка-залось, это были смешанные крики какого-то огромного быка и напавшего на него ягуара. В действительности же этот вой исходил из одной глотки, а именно, из глотки обезьяны-ревуна. Но сидевших у костра людей мало беспокоили ночные «концерты» обитателей джунглей. Они вели неторопливую беседу относительно цели своего путешествия. Их заботил таинственный «золотой город» Маноа, притаившийся где-то в дремучих, непролазных дебрях Сельвас. Неудивительно, что разговор, в конце концов, коснулся легендарного Эльдорадо. Кинкель, в свое время собиравший исторические свидетельства, касающиеся мифической «Страны Золота», был наиболее осведомленным в данном вопросе, а потому сейчас наслаждался вниманием, с которым все слушали его.

-...Призрак Страны Золота появился задолго до открытия Америки. В свое время еще Плиний Старший писал о «золотом острове Хриза», расположенном где-то посреди Индийского океана. Позже Птолемей придал этим сведениям более точный характер, сообщив одну из координат острова - «восемь градусов пять минут южной широты».
Далее остров превращается в острова. На одной из карт девятого века можно видеть эти острова, расположенные к югу от Цейлона. «На этих островах, якобы, так много золота, - писал известный арабский географ одиннадцатого века Идриси, - что, по слухам, даже собаки носят там ошейники из червонного золота».
Кинкель неторопливо отхлебнул коньяк из пробкового стаканчика, и, блаженно проглотив ароматный нектар, продолжил:
-В Библии упоминается Страна Золота Офир. Туда царь Соломон и царь Тира Хирам снаряжали корабли за золотом, слоновой костью, эбеновым деревом. Офир искали в Южной Аравии, Нубии, Восточной Африке, Индии, Соломоновых островах.
Широко известна и еще одна Страна Золота, о которой писали древние - Колхида. Туда, как вы, должно быть, помните, отправилась экспедиция аргонавтов. Ну а  после открытия Америки перед искателями Эльдорадо распахнулся новый мир. Я читал донесение одного безвестного агента курфюрсту Саксонии о том, что «обнаружен новый остров Сериф, на котором ничего нет, кроме самородного золота».
Считается, что последняя экспедиция на поиски Эльдорадо отправилась из Голландии в 1748 году.
-Но, - подал голос Гурвич, - я всегда считал, что миф об Эльдорадо тесно связан с Империей инков.
-Отчасти так оно и есть, - кивнул Кинкель. - Двадцать лет назад во многих крупных европейских газетах появились сенсационные сообщения о том, что, якобы, где-то у подножия Перуанских Анд был обнаружен затерянный город инков. Заросли джунглей подступали к самым его стенам. Утверждалось, что английские исследователи, случайно натолкнувшиеся на него, нашли там такое количество золота, что немедленно заявили на весь мир: «Легендарный Эльдорадо найден!» Однако, - презрительно скривился немец, - золота этого никто так и не видел, и никаких документальных подтверждений этой замечательной находки ученому миру так и не было представлено.
-Несметных сокровищ тамплиеров тоже никто не видел, - возразил Смит. - Но мало кто сомневается, что они существуют, и до сей поры ждут в секретных подземельях своего удачливого открывателя.
-Я ученый! - раздраженно огрызнулся Кинкель. - И обязан верить только фактам.
-Наука, мой дорогой коллега, - заметил профессор Лоуренс, - во многом базируется на гипотезах и не отвергает их. Есть немало примеров того, что древние легенды оказывались точны и описывали реальные исторические события.
-Возможно. Но Эльдорадо был и остается пока лишь мифом.
-Мистер Кинкель, - просительно поднял руку молодой Стокман, - а что это за легенда об Эльдорадо?
Вновь став центром внимания, немец, ликующе сверкнул глазами, и с воодушевлением продолжил свою лекцию:
-Самая полная и, на мой взгляд, наиболее удачная, версия легенды об Эльдорадо, вкратце, такова:

«Высоко в горах Андах, откуда бурные потоки устремляются по склонам к полноводной реке Амазонке, раскинулись озера. Индейцы считают их священными. Каждый год, в один и тот же день, они совершают обряд жертвоприношения Богу-Солнцу, бросая в озеро двух женщин.
Пришел черед самой красивой жены могучего касика  и ее дочки. В сопровождении слуг касик отправился к самому дальнему озеру, дождался, пока из воды появится змеиная голова, и столкнул обе жертвы в воду. Затем он вернулся в селение, уверенный, что они погибли. На другой день индейцы, жившие возле озера, пришли к касику и рассказали ему, что видели вечером на берегу женщину с маленькой девочкой, очень похожих на жену и дочь вождя. Когда индейцы осмелились подойти поближе, обе женщины исчезли. Всю ночь люди искали их, но так и не нашли, лишь слышали из озера чей-то плач, да видели мерцающие со дна огоньки.
Касик очень любил свою жену, самую молодую, красивую и статную из всех его жен, а потому отправился к шаману, чтобы тот помог ему с помощью колдовства вернуть любимую жену на землю. Шаман согласился ему помочь. Он, касик и воины пришли на берег озера. Там шаман прочитал свои колдовские заклинания, после чего, нырнул прямо в омут. Вскоре шаман вышел из озера и сказал касику:
-Я видел твою жену и дочку. Им понравилось в царстве Дракона Священного Озера, и они не хотят его покидать.
Но вождь уговорил колдуна нырнуть еще раз, и попытаться все же уговорить Дракона отпустить его жену и дочь в мир живых.
На этот раз шаман возвратился из озера испуганный. Он сказал, что Дракон разгневался и пригрозил разрушить селение, если касик вновь его потревожит. В большом страхе люди вернулись назад в селение.
С того дня, стоило индейцу приблизиться к озеру, как из воды выползал огромный змей. На берегу он превращался в жену касика, которая жутким голосом пророчила страшные беды - болезни, голод, смерть. Перепуганные люди были уверены, что Дракон тогда перестанет сердиться, когда ему принесут богатые дары и новые жертвы.
Тогда касик приказал своим слугам отправиться в лес и насобирать побольше древесной смолы, а воинам повелел обойти все подвластные ему селения и принести все золотые вещи и драгоценные камни, какие там найдутся. Жены касика в большой ступке истолкли все золото в пыль. Потом шаман указал воинам в лесу деревья, из которых те соорудили плот. Теперь все было готово для священного обряда.
Рано утром, едва начало светать, касик обмазал все тело смолой, обсыпал себя золотой пылью, водрузил на голову убор из сверкающих птичьих перьев и надел золотые наколенники. В уши он вдел огромные круглые серьги, а грудь украсил ожерельем из драгоценных камней. Индейцы отпрянули в ужасе - перед ними точь-в-точь стоял Бог-Солнце!
Потом вождь отнес на плот все золотые вещи и драгоценные камни, собранные во всех селениях, взошел на плот сам и, умело орудуя позолоченным веслом, поплыл к середине озера. Там касик встал во весь рост и молча ожидал появления солнца.
Стоило светилу показаться в седловине горы, как «золотой человек» - Эльдорадо - словно вспыхнул огнем. Он бросал в озеро золото и драгоценные камни и сам точно излучал ослепительное сияние. Пораженные явившимся им чудом, индейцы уверовали, что этот обряд угоден Дракону Священного Озера. Теперь жители даже самых отдаленных селений приходили в один и тот же день к берегам озера, чтобы умилостивить жену несчастного касика. Прошли многие века, но потомки вождя не забывали совершать священный обряд. Когда солнце появлялось в седловине горы, его приветствовал «золотой человек» - Эльдорадо.»

...Кинкель закончил свой рассказ, но еще несколько минут люди, сидевшие у костра, молчали, словно бы явственно представляя в своем воображении сверкающую золотом фигуру легендарного индейского вождя.
-Потрясающая история! - восхищенно воскликнул Джон Стокман.
-А вот мне довелось услышать несколько иную версию о «золотом человеке», - заметил профессор Руджини. - В записках одного из сподвижников Франсиско Писарро  утверждалось, что столица Эльдорадо находилась где-то между реками Амазонкой и Ориноко, на берегу озера Парима. Каждый день король этой страны покрывает свое тело каким-то клейким составом, поверх которого его осыпают пылью из чистого золота, и на целый день король превращается в ожившую золотую статую. Когда же наступает вечер, позолоту с него смывают и выбрасывают, чтобы на следующий день осыпать короля новой золотой пылью.
-Да, мне знакома и эта версия, - кисло кивнул головой Кинкель, раздосадованный тем, что итальянец невольно «отщипнул» несколько листочков с его лаврового венка. - Однако, как бы то ни было, все это абсолютно не связано с тем, что нам рассказывал уважаемый Эль-Хадир. Мы-то собираемся искать в джунглях город, построенный беглыми египтянами.
-Господин Кинкель упорно не хочет хотя бы даже гипотетически представить себе возможность высадки египтян на американском континенте? - лениво прищурился принц, и хотя голос его был ровным, а тон доброжелательным, голубой глаз его рассерженно вспыхнул.
-Прошу покорно простить мне мою дерзость, но подобное просто не может уложиться в моей голове, - смутился немец.
-Что ж, - сухо улыбнулся принц, - тем приятнее для меня будет убедить вас в своей правоте.
-Значит вы, ваше высочество, - обратился к Эль-Хадиру Смит, - абсолютно убеждены в том, что нам удастся отыскать город Маноа?
-Абсолютно!
-И вы можете сказать нам, на чем основывается эта уверенность?
-Я просто знаю это, - пожал плечами принц.
-В таком случае, должно быть, вы - бог! - засмеялся Смит. Губы Эль-Хадира вновь тронула тень усмешки, но он ничего не ответил.
-А я, господа, - весело воскликнул Гурвич, наливая в свой стаканчик новую порцию коньяка, - думаю, что в не зависимости от того найдем мы этот мифический город или нет, нас ждет увлекательнейшее путешествие, и, поскольку Амазонка все еще полна тайн и загадок, уверен, мы сделаем немало открытий вполне достойных старины Колумба. Предлагаю за это и выпить!    
В этот момент к костру подошел Альварес Дальмего. Хмуро покосившись на радостную физиономию Гурвича, он, не вынимая изо рта дымящейся трубки, процедил сквозь зубы:
-Сеньоры, пора спать. Завтра нам предстоит трудный переход, а вставать придется с рассветом, до того, как начнется жара.
-Полковник прав, господа, - сказал профессор Лоуренс, кряхтя поднимаясь на ноги. - Мы не на пикнике, так что давайте придерживаться воинской дисциплины и не расслабляться.

*   *   *   *   *
Едва взошло солнце, как лагерь пробудился. Первая ночь в амазонской сельве прошла более-менее сносно. Неоценимую услугу в этом оказали москитеро - москитные сетки, которые не только избавили путешественников от полчищ москитов, но и от прочих назойливых насекомых, желавших поближе познакомиться с непрошеными гостями. Утренний воздух был свеж и пока не напоен влажной духотой и испарениями. Пока готовился завтрак, путешественники с удовольствием разминались и с любопытством оглядывались по сторонам, любуясь красотой зарождающегося дня. Идиллия внезапно была нарушена криками и бранью полковника Дальмего. Энер-гично размахивая руками, он изрыгал из своей луженой глотки грязные ругательства, причем, как на испанском языке, так и на португальском. Объектом ярости Дальмего был один из его головорезов - лысый детина с глазами навыкат и густой, смолистой бородой, кончик которой был заплетен в косичку. Диего - так звали этого бандита - стоял перед патроном бледный, как полотно, весь дрожа от страха. Привлеченные шумом, все подошли к Дальмего.
-Что случилось, полковник? - поинтересовался Лоуренс.
-Прошу прощения, сеньоры, за шум, но я вне себя от злости! - прорычал Дальмего, еле сдерживая кипевшую в нем ярость. - Ночью пропал один из рабов, карауливших лагерь, а я узнаю об этом только сейчас. Караджо! - прошипел он, подскакивая вновь к Диего. - Почему меня не разбудили сразу?
-Рабы побоялись беспокоить твой сон, - пролепетал головорез, испугано хлопая глазами.
-Побоялись?! - взревел полковник, окончательно выходя из себя. - А если где-то по близости индейцы? Нас всех могли этой ночью перерезать, как баранов, а наши скальпы сушились бы сейчас где-нибудь на дереве.
-Вы думаете, полковник, что это были индейцы? - в ужасе пискнул Кинкель.
-Не знаю. Не уверен. Вряд ли. Если бы это было так, то мы все уже были бы мертвы. Но такая угроза всё же есть и об этом нельзя забывать. Скорее всего, тот дурень имел глупость отойти от лагеря и был схвачен каким-нибудь хищником.
-Команданте, - нерешительно подал голос Диего, - парни видели вчера в заводи большую анаконду. Может быть это она?..
-Может-не может - теперь уже не узнаешь правды, - рыкнул Дальмего. - Здесь каждый человек на вес золота. Даже раб. Диего, ты лично будешь отвечать передо мной, если впредь случится нечто подобное. Иди и проследи, чтобы все вещи были уложены на эгаритеа.
-Может быть, нам следует осмотреть местность вблизи лагеря? - предложил Брукс. - Должны же остаться хоть какие-нибудь следы.
-Сеньор, - мрачно процедил сквозь зубы полковник, - джунгли не оставляют после себя никаких следов. Если ночью здесь поработал хищник, неважно ягуар это, аллигатор или анаконда, то от бедняги не осталось уже ничего. Даже костей.
-Какой кошмар! - передернул плечами Кинкель. - В следующий раз я не лягу спать без оружия в руках. - С этими словами, немец достал из своего мешка шестизарядный револьвер системы Ремингтона.
-А вы умеете им пользоваться? - скептически хмыкнул Гурвич.
-Не беспокойтесь, доктор, хотя бы одна из пуль достигнет своей цели.
-Послушайте, Кинкель, - нахмурился профессор Лоуренс, - даже и не думайте стрелять в лагере. Спросонья вы перестреляете всех нас.
-А когда патроны у вас закончатся, - подхватил Гурвич, - изумленный вашей меткостью хищник, преспокойно утащит вас самого в джунгли.
Все, кроме Кинкеля, рассмеялись. Немец обижено вспыхнул и торопливо засунул револьвер обратно в мешок.
-И все же, господа, - покачал головой Лоуренс, - полковник прав. Нам нужно быть более бдительными. Джунгли не прощают легкомыслия. Полковник, не думаете ли вы, что караульных на ночь следует вооружить огнестрельным оружием?
-Рабам - ружья? - недовольно скривился Дальмего, нервно теребя рубиновый перстень на пальце. - Это рискованно.
-Не более чем когда у них в руках лишь ножи и колья.
-Хорошо, - уклончиво пробурчал бандит. - Я подумаю над этим.

Все вернулись к костру, где уже ждал готовый завтрак. На расстеленном на траве куске парусины, заменявшей стол, лежали продукты и стояла посуда. Джон Стокман и вызвавшийся ему помогать его новый друг, молодой индеец, завершали последние штрихи по нехитрой сервировке «стола». Немного поодаль, у костра, в позе глубокой задумчивости, застыл принц Эль-Хадир. Его единственный глаз не мигая взирал на весело пляшущие языки пламени. За спиной принца маячил его бессловесный слуга Омар, с неизменным саквояжем у ног.
-Ваша светлость, - обратился к принцу профессор Лоуренс, - вы слышали, что произошло?
-Да, я уже все знаю, - невозмутимо ответил тот, не отрывая взгляда от огня. - Что ж, такова жестокая судьба. Не он первый, не он последний.
-Бедный малый, - вздохнул Гурвич. - Должно быть, у него была семья.
-Ой, перестаньте, доктор! - раздраженно воскликнул Кинкель. - Можно подумать, вам было бы легче, если бы на месте этого раба оказался кто-нибудь из нас.
-Смотря кто, - парировал Гурвич, выразительно посмотрев на немца.
-Оставьте ваши дурацкие шуточки! - взорвался тот. - Мне уже надоело...
-Прекратите, господа! - сердито оборвал немца Лоуренс. - Давайте завтракать и продолжать наш путь.

За исключением свежих фруктов, разложенных на большом пальмовом листе, завтрак состоял из тех же блюд, что и накануне. На свежем воздухе у здорового человека аппетит всегда отменный. Путешественники по Амазонке так же не могли пожаловаться на его отсутствие. Правда, Кинкель и тут умудрился проявить свое недовольство.
-Какой странный привкус у этого варева, - скривился он, едва попробовав фасолевую похлебку. - Стокман, что вы добавили сюда?
-Ничего, мистер Кинкель, - смутился юноша.
-Да? Отчего же оно так сластит?
-Если вы не голодны, можете отдать свою порцию кому-нибудь из рабов, - желчно пробурчал Гурвич. Немец злобно зыркнул в сторону доктора, но ничего не сказав, принялся с недовольным видом глотать похлебку.
Сразу же после завтрака, вещи были сложены на баркасы, все люди заняли свои места, и путешествие продолжилось.

28.
Прошло три дня плавания по Амазонке. За это время путешественники миновали Сантарен, Обидус и достигли Итакуатиары. Теперь уже не со слов славных первопроходцев и жестоких конквистадоров, а собственными глазами, они засвидетельствовали, что Амазонка по праву называется Великой Рекой; сотни рек, - среди них Тапажос и Тромбетас, безымянных речушек и ручейков несли свои черные, желтые, зеленые воды в общий поток, и еще многие мили вниз по течению Амазонка напоминала причудливую пеструю ленту с вплетенными в нее разноцветными нитями.
-Скажите, профессор, - обратился Брукс к Лоуренсу, оторвавшись от своей очередной записи в дневник, - вам известно, почему эта река называется Амазонкой? Это случайность или же есть какая-то связь с легендарными женщинами воительницами?
-Это очень интересный вопрос! - потер руки старик. - Я уже упоминал о записях монаха-доминиканца Гаспара де Карвахаля, участника знаменитой экспедиции Франсиско де Орельяна. Так вот этот монах сообщает, что однажды, движимые голодом, испанцы напали на очередное селение индейцев. Те защищали свои жилища с особенной ожесточенностью, и - удивительное дело - во главе их, по словам Карвахаля, сражались полуобнаженные женщины - высокие, крепкого телосложения, с белым цветом кожи. Вооружившись луками со стрелами и палицами, они воевали столь отважно, что мужчины-индейцы не осмеливались показать врагу свои спины. К оборонявшимся со всех сторон спешили подкрепления, и испанцы, в конце концов, вынуждены были отступить. Конквистадоры были убеждены в том, что они попали в царство дев-воительниц, о которых писали многие античные и средневековые авторы - Гомер, Геродот, Марко Поло. Амазонки слыли сказочно богатыми, их земли европейцы искали в Новом Свете на протяжении десятилетий. Теперь казалось, что легенда становится явью…
-Продолжайте, профессор, прошу вас! - воскликнул Брукс, с увлечением записывая рассказ Лоуренса в блокнот.
-От захваченного в плен индейца испанцы узнали, что амазонки, покорившие все окрестные племена, живут в каменных домах в больших селениях на расстоянии четырех-пяти дней пути от реки; в их страну ведет множество хороших дорог. Знатные амазонки едят и пьют из золотой посуды. В их городе, по словам индейца, имеется пять «Домов Солнца» с золотыми и серебряными идолами в виде женских фигур... - Профессор замолчал, задумчиво теребя свою козлиную бородку.
-Так они нашли их? - нетерпеливо спросил Эль-Хадир, который, как оказалось, тоже внимательно слушал рассказ Лоуренса.
-Нет, - вздохнул профессор. - Последующие экспедиции европейцев вместо богатых городов и больших дорог неизменно обнаруживали в этих гиблых местах непроходимые тропические леса, лишь изредка им попадались бедные индейские селения.
-Значит, - несколько разочаровано спросил Брукс, - Амазонка получила свое имя благодаря, так никем толком и не увиденным, девам-воительницам?
-Возможно. Хотя, существует еще одна версия на этот счет. Некоторые ученые считают, что река так названа от индейского слова “амасуну” – «большая вода».

*   *   *   *   *
Во время очередной остановки на обед, профессор Руджини изъявил желание исследовать близлежащие джунгли.
-Профессор, это не безопасно, - предостерег его Смит.
-Не беспокойтесь, друг мой, я возьму с собой винчестер и трех рабов с ма¬чете, и обещаю не заходить далеко. До того, как обед будет готов, я уже вернусь. Ведь глупо сидеть здесь, на берегу, и не заглянуть, что творится там, в глубине зеленой сельвы.
-Какой непоседа этот итальянец, - заметил Брукс, подходя к Смиту в тот самый момент, как Руджини и трое чернокожих рабов скрылись в густых зарослях дрока.
-Да, - задумчиво нахмурился Смит. - Но меня больше волнует другое.
-Что же, Юджин?
-Вы не слышите ничего необычного, Макс?
-Да нет, вроде ничего.
-Вот именно - ничего! Прислушайтесь, какая гнетущая тишина вокруг. Не поют птицы, не визжат обезьяны. Джунгли словно бы вымерли.
-Да, вы правы, это очень странно.
В этот момент полковник Дальмего попросил всех участников экспедиции собраться вместе и сообщил, что к исходу текущего дня они достигнут притока Амазонки, реки Мадейры. Именно там эгаритеа должны будут покинуть общее русло и войти в реку, по которой они будут плыть до Маноа.
-Там, на границе Бразилии и Боливии, - сказал полковник, - заканчивается Мадейра и начинается Бени - последняя река в нашем путешествии. Но именно участок Мадейры, сеньоры, я считаю самым опасным.
-В чем это заключается? - поинтересовался Лоуренс.
-Индейцы. Нам придется преодолеть земли самых кровожадных и жестоких дикарей, которые считают наивысшей доблестью завладеть даже не скальпом, а всей головой своего врага.
-Боже мой! - побледнел от ужаса Кинкель.
-Они делают из этих голов тсансы.
-Что это такое?
-Это особый фетиш. Голову отрезают от трупа врага и с помощью специальных мазей, жидкостей и долгой усушки ее уменьшают так, что она, вместе с черепом становится едва больше кулака.
-Разве это возможно? - удивился Джон Стокман.
-Дело в том, что высушивали обычно не саму голову, а кожу, которая отделялась от черепа. После того, как череп удалялся, кожу зашивали и кипятили в воде - в ходе этого процесса ее размеры уменьшались наполовину. Потом ее размеры еще больше уменьшали с помощью нагретых камней. Если кожа сопротивлялась, то ее засыпали горячим песком. Дикари считают, что обладатель тсансы владеет и Духом умерщвленного врага. Этих «охотников за черепами» называют «какарам», то есть «всемогущий». Особым образом губы тсансы зашиваются веревкой...
-Прекратите! - не выдержал ужасных подробностей Кинкель. - Какая пещерная жестокость!
-Индейцы так не считают, - невозмутимо пожал плечами полковник.
-Посмотрите-ка! - неожиданно закричал Стокман, указывая на реку.

Вниз по течению, ярдах в двадцати от берега, плыли шесть индейских пирог уба. В каждой из них сидело по пять человек, среди которых, своей более или менее цивилизованной одеждой и желтой кожей, выделялись трое метисов. По приказу полковника один из его головорезов подбежал к берегу и что-то закричал людям в лодках. Один из метисов, одетый в широкополое сомбреро и цветастое пончо, суматошно замахал руками, тыча пальцем куда-то вверх по течению, и срывающимся голосом запричитал что-то непонятное в ответ. Когда бандит, почти бегом, вернулся в лагерь, по его бледному, испуганному лицу все поняли - произошло нечто из ряда вон.
-Говори, Адольфо, не томи! - рыкнул Дальмего. - Что стряслось?
-Команданте, - дрожащим голосом произнес детина, - эти люди - добытчики каучука из поселка Качунос. Они говорят, что прошлой ночью были вынуждены бросить все свои пожитки и бежать прочь.
-Караджо! - разозлился Дальмего. - Да говори ты толком, отчего они бегут?
-От «НАПАСТИ»!!! - Перепуганный Адольфо почти с благоговейным ужасом выдохнул это слово. Судя по тому, как вздрогнули плечи полковника, эта новость явно поразила его.
-В чем дело, полковник? - встревожено спросил Гурвич.
-«Напасть»! Так жители Сельвас зовут маленьких, черных муравьев барейра.
-Муравьев? Чем же они так ужасны?
-Барейра обычно движутся сплошными, широкими потоками. Их миллионы! Миллиарды! Пищей им служит главным образом мясо. Их полчища невероятно быстро ползут вперед, пожирая все, что встречается на пути: пауков, кузнечиков, скорпионов, жаб, змей, любую живую тварь, которая не в силах оказать им сопротивление. И не найти зверя, каким бы большим и сильным он ни был, который не спасался бы от них бегством. Появление этих маленьких тварей влечет за собой полное уничтожение всего живого, ибо нет ни одного уголка, ни одной самой глубокой норы, куда бы ни устремлялась эта всепожирающая лавина. Собаки воют, волы мычат, люди вынуждены бежать из дома, если за несколько часов не хотят превратиться в начисто обглоданные скелеты.
-Боже правый! - пискнул перепуганный Кинкель.
-Муравьи остаются на одном месте день, два или даже пять дней, в зависимости от того, сколько там окажется насекомых, мяса или жира, и, только пожрав абсолютно все, уходят.
-Так вот почему джунгли словно вымерли! - взволнованно воскликнул Смит. - Вы только послушайте, господа, какая пугающая тишина вокруг!
Все тревожно прислушались к затаившимся в испуге джунглям. Такая гнетущая тишина обычно бывает незадолго до бури, и все вдруг осознали, что эта самая буря должна вот-вот грянуть. Внезапно тишину прорезали душераздирающие вопли, донесшиеся откуда-то из глубины джунглей. Кричал, явно, не один человек, а несколько. И, почти все, хором воскликнули: «Руджини!!!»
Смит, Брукс и Гурвич бросились к плотной стене дрока, из-за которой доносились крики.
-Назад! - завопил Дальмего. - Все на баркасы!
-А как же профессор?! - в отчаянии схватился за голову Лоуренс.
-Вы с ума сошли, сеньор? Если сейчас же мы не окажемся в лодках, о вашем путешествии можно позабыть. Всем немедленно убраться с берега!

Находу хватая наиболее ценные вещи, все бросились к лодкам. Лишь принц и его молчаливый слуга неторопливо спустились к самому берегу и там остановились, явно не собираясь пока лезть на борт баркаса. Сохраняя удивительное хладнокровие, Эль-Хадир внимательно наблюдал за действиями остальных людей.
-Все на борт! Поторапливайтесь, у нас есть лишь несколько минут!
-К чертям путешествие! - закричал Смит, отталкивая от себя полковника. - Я не оставлю Руджини без помощи! - Он, а следом Брукс, Гурвич и молодой Стокман побежали в сторону, откуда неслись ужасные крики.
-Безумцы! - прорычал Дальмего. - Они рискуют жизнями из-за ерунды.
-Вы так считаете? - усмехнулся Эль-Хадир. - Что ж, интересно будет посмотреть.
…Уходя в джунгли, Руджини и сопровождавшие его трое рабов, оставили за собой прорубленную в густых зарослях эстраду , поэтому тем, кто спешил сейчас им на помощь, не нужно было тратить времени и махать мачете. Ворвавшись в заросли дрока, окаймлявшие побережье, четверо смельчаков сразу же оказались в царившем здесь полумраке, ибо листва в лесу была настолько густа, что солнечные лучи с огромным трудом проникали сюда. Здесь было сравнительно прохладно, но у людей не было времени, чтобы оценить это по достоинству. Перескакивая на бегу через поваленные деревья и причудливо переплетенные с лианами воздушные корни лесных гигантов, они сломя голову неслись туда, где слышались крики о помощи. Узкая эстрада петляла и извивалась между деревьями, затрудняя быстрое продвижение. Пробежав ярдов двести, Смит не останавливаясь, через плечо, крикнул:
-Мы уже почти у цели! Приготовьтесь!
Джунгли начали редеть, теперь уже деревья не стояли почти вплотную, а потому тропа исчезла, и ориентироваться приходилось лишь на крики, которые были слышны уже где-то поблизости.
Неожиданно, прямо на людей из ближайших кустов выскочил большой рыжий кабан-пекарь, и, оглашая лес пронзительным визгом, начал носиться между деревьями, то и дело натыкаясь на них, словно слепой. Могучее тело животного было сплошь покрыто ужасными ранами, из которых ручьями текла кровь. Пробежав еще несколько ярдов, кабан вдруг как подкошенный повалился на землю и принялся судорожно бить копытами. Эти конвульсии и мучительные хрипы, вырывавшиеся из его глотки, указывали на явную агонию несчастного животного.
-Я их вижу! - закричал Джон Стокман, указывая влево. - Вон там, за большим поваленным деревом! Профессор Руджини, мы здесь!
-Берегись! - внезапно истошно заорал Гурвич. - Смотрите на землю!
Глазам людей предстала ужасающая картина. Казалось, что в джунглях началось наводнение. Землю с невероятной быстротой покрывала черная «вода», которая, накатываясь волнами, захлестывала все новые участки суши.
-Господи Иисусе! - потрясенно прошептал Брукс. - Это же... это же муравьи!!!

Миллионы! - миллиарды маленьких - не больше полудюйма - прожорливых тварей быстро двигались плотным строем по земле, наполняя лес угрожающим шуршанием и стрекотом. В этот момент из-за поваленной пальмы с криками выбежали три человека. Это был профессор Руджини и два раба латиноса. Ни на секунду не переставая вопить, они бежали, нелепо подпрыги¬вая и то и дело хлопая себя руками по всему телу.
-Сюда, профессор! Мы здесь! - закричали Смит и Гурвич.
-Помогите! Помогите! - жалобно кричал итальянец, из последних сил бросаясь на спасительный зов.
Ободренные тем, что их не оставили на произвол судьбы, люди совершили не мыслимый для их состояния рывок и сумели опередить смертоносную волну «напасти». Когда они добежали до белоствольной пальмы эмбоба, где их ожидала «группа спасения», разрыв между ними и муравьи¬ной армадой составил шагов двадцать.
-Господи! - вновь ужаснулся Брукс. - Я не верю глазам!
Поверить действительно было трудно. Несмотря на то, что не защищенными одеждой были только кисти рук и лицо, вся одежда профессора была багровой от крови. Сотни маленьких, черных муравьев облепили его брюки и рубашку, заползая за ворот и манжеты, и там впиваясь в кожу, терзали его до крови. Что уж говорить о рабах, вся одежда которых состояла из холщовых штанов и рубашки; на них даже не было обуви! Не удивительно, что тела несчастных являли собой ужасающее зрелище: окровавленная, истерзанная кожа висела жалкими лохмотьями, насквозь пропитав одежду, по которой ползали сотни муравьев барейра; их руки, ступни ног и лица жутко опухли и посинели от укусов.
Первым подбежал профессор. Было видно, что силы его на исходе. С протяжным, мучительным стоном он, буквально, упал на руки Стокмана и Брукса. Те, не медля подхватили его и бросились к тропе. Гурвич скинув с себя рубашку, набросил ее на плечи подбежавшего следом раба и они так же поспешили к берегу.
-Быстрее! Быстрее! - закричал Смит, бросаясь навстречу второму латиносу, отставшему от своих собратьев по несчастью. Этому бедняге досталось от «напасти» больше всего, его тело представляло собой одну кровоточащую рану, сплошь облепленную муравьями. Несчастный уже даже не мог кричать и стряхивать с себя прожорливых тварей. Вспухшая, синяя кожа и сочащая¬ся кровь застилали ему глаза, и он, спотыкаясь,  бежал почти наугад. Смертоносная волна «напасти» катилась прямо за ним, в каких-то десяти шагах. Не добежав до Смита пяти ярдов, раб внезапно изменил направление и побежал в сторону, прямо в заросли колючих кустов карагуаты.
-Стой! Куда?! - завопил Смит. - Беги ко мне!
Но было уже поздно. Наткнувшись на кусты, бедняга сначала запутался в них, а когда попытался отшатнуться назад, то зацепился ногой об корень и, потеряв равновесие, с жалобным воплем покатился по земле. Юджин бросился было к нему на выручку, но в этот момент «напасть», почуяв беспомощность жертвы и не желая упустить ее, стремительной волной хлынула вперед и отрезала Смита от бедняги. Бежать по живому муравьиному ковру было безумием; ясно, что еще до того, как Смит смог бы поднять с земли упавшего, он сам превратился бы в живой муравейник.
-Юджин, спасайтесь! - закричал Брукс. Обернувшись на крик, Смит увидел, что люди уже успели добежать до узкой эстрады в дроковых зарослях. В тот же момент от земли послышался угрожающий стрекот. За считанные мгновения черная армада «напасти» докатилась почти к самым ногам человека. Времени на раздумья больше не было, и Смит стремительно бросился догонять своих товарищей. За его спиной послышались истошные вопли несчастного, обреченного на чудовищную участь быть заживо съеденным проклятыми муравьями. Только добежав до тропы, он позволил себе оглянуться. На том месте, где лежал раб, теперь виден был большой, копошащийся живой холм, из недр которого еще доносились слабые хрипы и стоны умирающего человека.
Однако опасность еще не миновала. В то время как тысячи муравьев барейра радостно пировали, терзая агонизирующую плоть, миллионы их собратьев, - голодных и алчущих крови, продолжали неумолимое преследование людей. Смит, подхвативший истекающего кровью метиса, которому помогал бежать Гурвич, спиной ощущал быстро настигавшую их армаду «напасти». Кровь бешено стучала в висках, струящийся ручьями пот застилал глаза, силы быстро таяли, и каждый последующий шаг давался с все большим трудом. И вот, когда отчаянье уже охватило всех, густые заросли джунглей внезапно оборвались, выведя людей на берег. Взорам сидевших в лодках людей предстало дикое и страшное зрелище, когда из кустов к ним навстречу выбежали шесть человек, перемазанные кровью, с перекошенными от напряжения и ужаса лицами. Они уже не в силах были кричать, с их губ срывалось лишь сдавленное рычание.
-Помогите им! – угрюмо бросил Эль-Хадир, не меняя позы, в которой находился с начала суматошной погрузки на баркасы.
Этот окрик отрезвляюще подействовал на всех, кто сидел в лодках. Человек десять, во главе с самим полковником, ринулись на помощь беглецам. Подхватив раненых на руки, они занесли их на баркасы и помогли запрыгнуть на борт остальным. Принц и его слуга Омар едва успели сесть в лодку, когда из джунглей, стремительным потоком хлынула широкая волна «напасти». Баркасы немедленно отчалили от берега.
-Боже, помоги нам всем! - сдавленно выдохнул профессор Лоуренс, с ужасом наблюдая, как миллионы маленьких черных муравьев быстро покрывают глинистый пляж, где еще совсем недавно находился лагерь путешественников. К счастью, все вещи успели убрать, но пять костров загасить не успели, и теперь потрясенные люди молча следили за тем, как маленькие убийцы своими телами тушат пламя в кострах!!! Мгновенно сгорая сотнями, они, тем не менее, упорно продолжали бросаться в огонь. В течение нескольких минут пламя захлебнулось трупиками самоотверженных насекомых и погасло, продолжая лишь дымно чадить, распространяя по всему берегу отвратительный запах горелого мяса...

29.
Было решено пересечь Амазонку и высадиться на другом ее берегу. Пока гребцы энергично налегали на весла, с профессора Руджини и латиноса, которого звали Мако, осторожно сняли окровавленную одежду. Небольшой переполох случился, когда на их одежде и телах обнаружили несколько десятков барейра. Некоторые из маленьких тварей как ни в чем нибывало продолжали свою кровавую трапезу, остервенело вгрызаясь под кожу. Всех их немедленно уничтожили, а одежду выкинули в воду. Вид истерзанных тел был просто ужасен. Больше всего, конечно же, пострадал Мако. Если у профессора были покусаны в основном руки, лицо и верхняя часть груди, то на теле несчастного метиса практически не было живого места. В местах просто укусов кожа сильно опухла и посинела почти до черноты. Очевидно, что впиваясь мощными челюстями в плоть, барейра одновременно впрыскивали под кожу яд. Если бы их жертвой оказалась, к примеру, гусеница, то яд несомненно парализо-вал ее. Там же, где муравьям удалось поработать более основательно, зияли глубокие, страшные, обильно кровоточащие раны.
Быстро осмотрев стонущих и корчащихся от мучительной боли раненых, доктор Гурвич озабочено почесал переносицу.
-Я, конечно же, сделаю им укол морфина, чтобы снять боль, но что делать с этими ужасными ранами? Мне не известен этот яд и как долго он будет действовать. Боюсь, что мази в моей аптечке и перевязка не принесут пользы, а могут даже навредить им.
Пока он так рассуждал вслух, к истекающему кровью Мако подсел молодой индеец Гуино. Из кожаной сумки, висевшей у него на плече, он достал небольшой пузырек и, откупорив его, поднес горлышко к воспаленным губам раненного. Влив ему в рот несколько капель темной, мутной жидкости, Гуино пересел к Руджини, намереваясь то же проделать и с ним.
-Обожди, - остановил индейца Гурвич, - что это у тебя там?
-Кантха! - широко улыбнулся юноша и протянул доктору пузырек. Гурвич смочил палец из горлышка, и сначала понюхав жидкость, затем осторожно лизнул ее.
-Да это же кокаин! - изумился он. - Точнее, это - жидкая смесь, содержащая сок листьев коки. Это должно быть местное болеутоляющее средство.
-Дор но, - радостно закивал головой Гуино. - Вемос ту! - Юноша указал на раненого Мако. Действительно, уже через минуту после приема нескольких капель чудодейственного эликсира тело его расслабилось, лицо, сведенное судорогой боли, приняло более спокойное выражение.
-Что ж, - решился Гурвич, - думаю, сейчас это будет самое верное решение. Давай, парень, влей бедняге Руджини столько своей кантхи, сколько необходимо.

Через пару минут оба раненых затихли, впав в легкое наркотическое опьянение. Еще через десять минут баркасы пересекли реку и причалили к высокому, обрывистому берегу. Пока раненых осторожно выносили и укладывали на песок в тени банановых зарослей, молодой индеец подбежал к полковнику и, просительно сложив руки на груди, что-то сказал ему по-португальски. Дальмего с минуту молчал, мрачно разглядывая юношу, а затем, едва заметно, кивнул головой. Гуино тотчас, схватив с баркаса мачете, стремительно и с поразительной легкостью, побежал к лесу. С обезьяньей ловкостью вскарабкавшись на вершину глинистого обрыва, он сейчас же исчез из вида.
-Сдается мне, что мы больше не увидим этого маленького дикаря, - раздраженно хмыкнул Кинкель. Дальмего обернулся к нему, нахмурился, но ничего не сказал.
-Полковник, - не унимался немец, - зачем вы его отпустили? Вы думаете, он вернется?
-А куда ему бежать? - нехотя процедил Дальмего. - Кругом джунгли.
-Но ведь этот мальчишка - индеец, джунгли для него, должно быть, дом родной.
-Гуино из племени савахо, которое исчезло лет тридцать назад. У савахо нет ни своих земель, ни родового дома. Если на всем континенте отыщется хотя бы с десяток его сородичей, я буду очень удивлен. Так что не беспокойтесь, сеньор; мальчишка отыщет лекарство для раненых и вернется назад.
-Лекарство? - удивленно всплеснул руками Кинкель. - Но у нас ведь есть доктор. Или медицинские познания этого мальчишки, мистер Гурвич, обширнее ваших?
-Мне знакома лишь традиционная фармакология и медицина, - пожал плечами доктор, не обращая внимания на ехидный тон немца. - Знания же Гуино народных средств медицины могут оказаться намного полезней и действенней для наших раненых, нежели мои.
-Вы что же, хотите доверить этому дикарю лечение профессора Руджини? - возмутился Кинкель.
-У вас есть более умное решение?
-У меня в этом путешествии другие задачи, - раздраженно огрызнулся немец. - Но имейте в виду, что вся ответственность за возможные последствия ляжет на вашу совесть.
-Об этом можете не беспокоиться. Я верю, что этот парень сможет помочь раненым.
-Ага! Если только он вернется...
Словесная перепалка была внезапно прервана возвращением молодого индейца. В руках он нес свернутый пальмовый лист. Заметив юношу, Кинкель презрительно скривил тонкие губы и молча отошел в сторону.
Усевшись на землю возле раненых, Гуино развернул пальмовый лист. Окружившие его кольцом путешественники - все, кроме упрямого Кинкеля - с удивлением разглядывали лежащие на листе пучки травы и какие-то мелкие ягоды темно-бурого цвета. В глиняной плошке индеец пальцами тщательно размял ягоды, а затем, к безмерному изумлению публики, набил рот травой и начал ее жевать. Однако, траву он не глотал, а вместе со слюной, время от времени, сплевывал в плошку. Полученную кашицу Гуино продолжал тщательно месить пальцами и удовлетворился лишь когда в плошке образовалась однородная коричневая масса.
-Сенхор, - обратился индеец к доктору, - лубрифико.
-Что он имеет в виду? - не понял Гурвич.
-По-моему, он хочет, чтобы вы, Ноэль, делали то же самое, что и он, - предположил Смит.
Сам Гуино, зачерпнув из плошки немного смеси, начал осторожными, но быстрыми движениями смазывать ею раны Мако. Доктор последовал примеру индейца, обработав тем же образом раны профессора.
-Теперь они должны спать, - перевел Джон Стокман наставления Гуино с плохого португальского. - Чем дольше они пролежат без движения под действием кантхи, тем быстрей к ним вернется здоровье.

...В связи с произошедшими событиями, в этот день было решено отложить продвижение по Амазонке до утра и разбить лагерь на месте вынужденной остановки. Поскольку на противоположном берегу продолжали бесчинствовать полчища кровожадных муравьев, это место представлялось наиболее удачным и безопасным.
Так как обедать путешественникам не пришлось, обед и ужин совместили. Как ни странно, но на этот раз уже большинство выказало недовольство странным вкусом пищи. Что уж говорить про Кинкеля, который буквально взбеленился после первой же проглоченной ложки похлебки.
-Это настоящая отрава! - истерично завизжал немец. - Я не буду есть эту бурду!
-В самом деле, - скривился Брукс, - очень странный вкус у нашей еды.
-Джон, что вы сюда подсыпали? - поинтересовался Лоуренс, недоуменно обнюхивая содержимое своей миски.
-Ничего, сэр, - смущенно покраснел юноша.
-Отчего же это варево так воняет тухлятиной?!
-Не знаю, сэр, я брал мясо из наших запасов в лодке.
По требованию Кинкеля было решено осмотреть продукты. Вяленое мясо в бочках на первый взгляд было вполне пригодным к употреблению. Но как только сняли несколько пластов прессованной солонины, в нос ударил резкий запах тухлятины. В еще больший шок люди пришли обнаружив потемневшее мясо сплошь облепленным крохотными серыми червями.
-Это нигуа, - мрачно заключил Дальмего. - Нам еще повезло, что эти твари довольствовались лишь мясом тапира, и не успели добраться до нас. Обычно нигуа, взобравшись по ноге, внезапно прокалывают кожу до самого мяса и там откладывают свои яички. Вообще-то это не так страшно и болезненно, но среди сотни этих червей попадается один, который заносит под кожу какую-нибудь заразу. И уж тогда следует поостеречься.
-И эту мерзость мы глотали все это время? - ужаснулся Кинкель. - Я с самого начала чувствовал, что здесь что-то не так, но меня же никто не слушал. Меня вообще никто не слушает, - и вот вам результат!
-От мяса нужно избавиться немедленно, - продолжил полковник, не обращая внимания на нытье Кинкеля. - Диего! Содержимое бочек - в реку! - Лупоглазый бородач с помощью своих товарищей немедленно приступил к работе.
-Еще раз убеждаюсь, - усмехнулся Дальмего, - что лучше свежего мяса нет ничего. Что ж, будем охотиться каждый день. Слава Богу, дичи в Сельвас предостаточно. Адольфо! - Еще один головорез половника с готовностью поднял руку. - Возьми людей и отправляйся в лес. Даю полчаса, чтобы ты подстрелил нам что-нибудь вкусненькое. Депрессо!

...Нет худа без добра: с момента, когда джунгли стали основным поставщиком мяса для путешественников, даже привередливый Кинкель больше не проявлял недовольства, с аппетитом уплетая жаркое из дичи.

30.
Ночь прошла без эксцессов. Однако рано утром путешественники были разбужены громогласной бранью полковника Дальмего.
-Это уже становится традицией в нашем славном походе, - недовольно проворчал Брукс, вываливаясь из гамака. - Возможно, наш полковник, таким образом, прочищает с утра свои легкие, но я бы предпочел просыпаться под птичий щебет, а не под его благой мат.
-Не думаю, что Дальмего стал бы так разоряться из-за пустяка, - зябко передернул плечами профессор Лоуренс. - Скорее всего, что-то произошло.
Увы, старик оказался прав. Гамак, в котором лежал изувеченный муравьями Мако, оказался пуст. К тому времени, как Альварес Дальмего открыл рот и перебудил своими криками весь лагерь, его люди и рабы уже успели прочесать весь берег и ближайшие заросли джунглей, однако поиски оказались безуспешными.
Пока полковник на чем свет стоит чертыхался, вымещая бессильную злобу на бедняге Диего, потрясенные произошедшим путешественники тихо совещались в сторонке.
-Как это могло произойти? - подавленно качал рыжей головой Гурвич. - Ведь этот бедняга не смог бы самостоятельно даже выбраться из гамака, и уж тем более уйти из лагеря.
-Это точно, - кивнул Смит. - Тем более в пяти шагах от него всю ночь у костра дежурили караульные. - После этих слов Смит направился к костру, возле которого испуганно теснились рабы.
-Может быть, это опять проделки какого-нибудь ночного хищника? - боязливо озираясь по сторонам, предположил Кинкель.
-Нет. Вряд ли. Для этого ему пришлось бы миновать гамак, в котором находился Руджини, а он, к счастью, на месте.
-Да, и потом зверь наверняка произвел бы хоть какой-нибудь шум и привлек бы внимание наших охранников.
-Значит нужно допросить этих охранников, - не унимался Кинкель. - Не удивлюсь, если выяснится, что эти канальи спали на посту...
-Это не так, сеньор, - перебил немца подошедший в это время Дальмего. - Я допросил всех дежуривших ночью, они божатся, что не спали, и все было спокойно.
-Но это уже похоже на мистику! - всплеснул руками Кинкель.
-Возможно, так оно и есть, - вступил в разговор вернувшийся к компании Смит.
-Что вы имеете в виду?
-Я только что говорил с рабами, они жутко напуганы и в один голос твердят про некий Злой Дух, что утаскивает их собратьев в джунгли, где пожирает их.
-Вы что, серьезно? - скривил тонкие губы немец. - Эти темные и недалекие люди расскажут вам еще и не то. Им повсюду мерещатся всякие демоны, они готовы поклоняться любому дереву и даже из дождевого червя способны сделать могущественный тотем.
-Я не сказал, что верю в Злой Дух, - невозмутимо возразил Смит. - Но все эти люди поклоняются вудуистским духам ориша, и если предположить, что они правы, то это хоть как-то объясняет исчезновение нашего человека.
-Я знаком с культом Вуду, - скептически хмыкнул Кинкель. - Ну и какой же ориша, как считают рабы, преследует нас?
-Барон Самеди - Дух Смерти и Повелитель Зомби!
-Ну да! Кто же еще это мог сделать?! Но может быть вы, Смит, объясните тогда и причину, по которой этот, хм, Дух преследует нас и строит козни?
-Этого я не знаю.
-Что, неужели эти суеверные тупицы не просветили вас?
-Прекратите ерничать надо мной, Кинкель, - Юджин мрачно смерил немца взглядом. - У вас это очень скверно получается.
-А вы прекратите морочить нам головы дикарскими бреднями. Странно, что негры еще не приплели сюда Лесного Дьявола, Могуену!
-У вас есть лучшее объяснение, куда и как мог пропасть человек?
-Может быть! - мутно-зеленые глазки Кинкеля загадочно блеснули. - Я убежден, несмотря на то, что эти рабы носят цивилизованную одежду, под ней по-прежнему спрятана дикарская, первобытная сущность...
-К чему вы клоните? - нетерпеливо оборвал немца профессор Лоуренс.
-Господа, - пафосно вскинул голову немец, - историки меня поймут! С древнейших времен существовал обычай - избавляться от больных и немощных. В Спарте уродов и калек сбрасывали со скалы; древние римляне изгоняли подобных из своих общин, считая их изгоями на которых лежит проклятье богов; германцы и викинги безжалостно уничтожали неполноценных, справедливо полагая, что этим они не дают разрастись заразе вырождения. Что же касается индейцев, - то хорошо известно их пристрастие к каннибализму. Поэтому я уверен, что наши дикари, - не знаю из сострадания ли, или же желая избавиться от обузы, - но они просто-напросто... съели своего собрата!
Воцарилось напряженное молчание. Первым его нарушил Брукс. С пылающим от гнева лицом, он подскочил к немцу и выкрикнул ему в лицо:
-Кинкель, вы маньяк! Маньяк и расист! Боюсь, что это ни для кого не секрет. Но сейчас я окончательно убедился в том, что вы еще и законченный идиот!!!
-Это тоже ни для кого не секрет, - тихо в кулак сказал Гурвич.
-Что вы себе позволяете? - ошарашено пролепетал немец, отшатнувшись от нависшего над ним журналиста.
-Я лучше отойду в сторону, - процедил сквозь зубы Брукс. - Потому что если этого не сделаю, я вряд ли удержусь от желания съездить вам по физиономии. - Трясясь от злости, журналист быстро отошел в сторону.
-А что я такого сказал? - жалко пропищал Кинкель. - Разве я не имею права высказать свою версию... Вы же сами хотели знать мое мнение...
-Никто не предполагал, - хмыкнул Гурвич, - что оно будет таким неумным.
-Кинкель, - Лоуренс сердито покачал головой, - вам, действительно, следовало бы думать, что говорить, ибо не все ваши мысли нуждаются в озвучании.
-Но, профессор...
-Довольно, Ханс, хватит споров. У нас есть более важные дела.
Все вернулись к центральному костру, оставив подавленного Кинкеля в одиночестве. У костра, на складном стульчике, сидел принц Эль-Хадир. Он не принимал участия ни в поисках пропавшего раба, ни в только что окончившемся разговоре (хотя прекрасно слышал его со своего места, что, кажется, доставило ему непонятное удовольствие). Выставив перед собой трость и опершись на нее обеими руками, принц с, едва заметной усмешкой, наблюдал за возвратившимися в лагерь путешественниками.
-Ваше высочество, - обратился Смит к принцу, усаживаясь рядом, - а что вы думаете по поводу исчезновения Мако?
-Если честно, то мне абсолютно все равно, где он, и что с ним, - равнодушно пожал тот плечами. - Может быть, это были хищные звери, может быть Злой Дух, а может быть, бедолагу съели его товарищи, - какая теперь разница?
-Ваш цинизм пугает меня.
-Я уже говорил вам, любезный, что считаю человеческую жизнь наименее ценной вещью в мире.
-Неужели вы так же мизантропично относитесь и к своей жизни?
-Господин Смит, - принц удивленно взглянул на собеседника, - ваши слова звучат оскорбительно, если учесть, что вы сравниваете мою жизнь с жизнью раба.
-Прошу прощения, ваше высочество, я не думал вас оскорбить.
-Хорошо. Что же касается самой сути вопроса, то должен заметить, что смерть - неизбежное явление Природы, той Природы, которая создает нас с одним условием, что когда-нибудь мы умрем. Любое Начало предполагает Конец, каждый шаг приближает нас к последнему пределу, все в мире указывает на то, что смерть - конечная и единственная цель Природы. А потому, любезный, нужно более философски относиться к этому вопросу, всегда помня древнее изречение: «Мы рождены для того, чтобы умереть».
-Но подобными рассуждениями можно оправдать любое злодеяние против человеческой жизни, - возразил ученый.
-Зло - в самих людях, - жестко отрезал принц. - С древнейших веков человек так и не смог перебороть в себе преступную жажду крови, а потому каждую насильственную смерть следует воспринимать всего лишь как возмездие свыше... - Подошедший в этот момент к беседующим Брукс, заставил принца замолчать.
-Извините, - смутился журналист, - я, кажется, помешал вам?
-Это не важно, господин Брукс. - Тонкие губы Эль-Хадира скривились подобием улыбки. - В любом случае, вопрос, который поднял господин Смит, требует более основательной беседы и более подходящих условий. Думаю, что в ближайшее время мы сможем вернуться к интересующей вас теме.
-Буду вам признателен. - Юджин поднялся на ноги.
-Всегда к вашим услугам.
Смит откланялся и неторопливо побрел к реке. Уже возле берега его нагнал Брукс.
-Какой странный человек, этот Эль-Хадир, вы не находите? - спросил Смита журналист.
-Да, вы правы, друг мой, - задумчиво произнес тот. - Каждый раз, когда я о чем-то разговариваю с принцем, я почти физически ощущаю некую невидимую стену, которой он отгораживается от собеседника. Судя по всему, ему есть, что скрывать, и он о многом не договаривает.
-Вас что-то беспокоит, Юджин?
-Да. У меня из головы не выходят слова, случайно брошенные одним из наших чернокожих гребцов. Заикаясь от страха, он выпалил мне, что тот самый Злой Дух Самеди не просто находится где-то поблизости... он среди нас!..
-Что это еще значит? - в изумлении остановился Брукс.
-По словам того человека, Злой Дух вселился в одного из участников нашей экспедиции и его руками совершает ужасные убийства.
-И он знает кто это?
-Нет. К тому же, когда другие невольники услышали, о чем мы разговариваем, они страшно переполошились и приказали своему товарищу замолчать. Так что это все, что я знаю.
-Пожалуй, в этом Кинкель был прав, подобная версия, о потусторонних силах, звучит слишком неправдоподобно и несерьезно для цивилизованных, ученых людей.
-Может быть, может быть. Но мой опыт дает мне право не сбрасывать и эту версию со счетов. В бразильском культе Вуду - макумба довольно серьезное место занимает «черное», злое направление, называемое кимбанда. Так вот в кимбанде, среди прочих духов-ориша, одно из центральных мест занимает именно «Повелитель Зомби», Барон Самеди...
-Юджин, - засмеялся Брукс, - мне кажется, вы слишком серьезно относитесь к фольклору.
-Все не так просто, друг мой. В 1856 году я был участником экспедиции, отправившейся в один из районов Конго, Западное Касаи. Там, вблизи Булунгу, где, зажатая в обжигающих песках, почти издыхает река Лулуа, мы обнаружили странное племя мгана. Как выяснилось позже, мганы являлись потомками народа монго, живших некогда в великом и могущественном царстве йоруба. К тому времени, как туда попали мы, их осталось там не больше трех сотен человек. Тем не менее, у мганов был свой царек с большим гаремом жен и с десяток жрецов-шаманов, помогавших ему управлять подданными. Странным же было то, что в племени мгана не было ни одного воина! Более того мганы на дух не переносили оружия: взять в руки копье-ассегай, лук со стрелами, или хотя бы даже нож - у них считалось тяжким грехом, за который полагалось изгнание в пустыню.
-Действительно, странно, - покачал головой Брукс. - Но как же тогда они охотились, как защищались от своих врагов?
-Вероятно, вы будете смеяться, но делали они это при помощи... магии! Все дело в том, что мганы были племенем колдунов. Колдовскими знаниями обладали все: и царь, и жрецы, и мужчины, и женщины, и даже дети. Царь, которого звали Анангама, любезно позволил нам, белым людям, погостить в его главной деревне. Мы прожили у мганов почти год, изучая их быт, обычаи и религиозный культ. Каждый день мы делали десятки потрясающих открытий, многие из которых просто не укладывались в наших ученых головах. Начнем с того, что мганы могли без особых проблем общаться с животным миром! Да-да, не смейтесь, я бы и сам не поверил в это, если бы не видел, как на моих глазах один из этих странных людей подозвал к себе антилопу!
-Возможно, мганы просто умеют мастерски подражать звукам и голосам животных?
-В том то и дело, что нет! Антилопа, - это крайне осторожное и пугливое животное, не только безропотно приблизилась к нам, но и безо всякого принуждения последовала за нами в деревню, где одна из женщин с легкостью усыпила ее одним прикосновением пальца! Затем пришли другие женщины, и при помощи костяных скребков в один момент сняли с еще живого животного шкуру, как чулок, и освежевали его.
Еще больше мы были потрясены, став свидетелями левитации некоторых жрецов во время культовых отправлений. Представляете себе: неподвижно застывший в сидячей позе человек, вдруг медленно отрывается от земли, поднимается в воздух на пару ярдов и там парит несколько секунд без какой-либо посторонней помощи!
-Это звучит фантастично, - озадаченно почесал лоб журналист.
-Но я видел это собственными глазами. И подобных чудес нам пришлось увидеть немало. В конце концов, я и мои коллеги вынуждены были прийти к выводу, что мганы, потомки могущественных царей йоруба, являют собой остаточный, затерявшийся в африканских песках очаг, бывший некогда колыбелью Вуду! Ведь сам этот таинственный культ зародился именно в Конго. Этот вывод подтверждал и пантеон божеств, которым поклонялись мганы. Смущало лишь то, что в этом племени необычайно сильно был развит Культ Смерти. Главным божеством Смерти был Дух Манианка - черный, как ночь, змей-питон. Ему мганы поклонялись и приносили жертвы, пожалуй, чаще, чем даже божествам солнца, луны и воды. Об этом древнем драконоподобном змее они слагали множество сказаний, восхваляя его могущество и силу.
Любопытно, что образ этого гигантского питона очень схож с образом египетского змея Апопа - воплощением Мрака и Зла, извечного противника бога солнца Ра. Так вот ближайшим помощником Манианки был Дух Шамшедая, Повелитель могил и умерших. Улавливаете, о чем я?
-Африканский Барон Самеди?
-Именно! Мганы верили, что Шамшедая питается кровью своих жертв, полностью высасывая ее из тела, подобно вампиру. После чего несчастные, не умирая полностью, становятся злокозненными зомби и его верными слугами. Мне довелось видеть несколько зомби, и зрелище это не для слабонервных. Представьте только себе, что человек, умерший несколько дней назад и пролежавший все это время под землей в могиле, после особого ритуала проведенного колдуном-обеахом , вдруг восстает из могилы! Он во многом ведет себя подобно живому: двигается, совершает различные действия, но всё же это мертвец. Он не нуждается ни в пище, ни во сне, ни в отдыхе. Эти зомби, которых мганы зовут кимбана, не живут вместе со всеми, а селятся в особой деревне в нескольких милях от всех. Появляться на их территории могут лишь посвященные жрецы и царь, так как они являются опытными колдунами. Для всех прочих туда путь заказан, ибо зомби могут разорвать на части любого, кто окажется поблизости. В обязанности зомби-кимбана входит защищать мганов от враждебных соседних племен, таким образом, они являются единственными воинами этого племени.
-«Армия Мертвецов», - покачал головой Брукс. - Воины, не знающие ни боли, ни усталости, ни угрызений совести, готовые беспрекословно выполнить любой приказ того, кто ими управляет. Это же мечта любого полководца!
-Вот именно, друг мой, - согласился Смит. - Но к счастью, жрецы мганов ревностно оберегают свои секреты, и мало кто может похвастать тем, что знает хотя бы часть из них.
-Каким же образом колдуны выбирают кандидатов в «живые мертвецы»?
-Кимбана может стать лишь тот, кто находится на пороге смерти. Если человек безнадежно болен, то жрецы оказывают ему великую честь, предлагая пройти обряд посвящения. Если согласие получено, то ему дают выпить какой-то секретный отвар, затем человек быстро умирает, его закапывают в землю, и, через три-четыре дня новообращенный покидает могилу и начинает новую «жизнь» в новом качестве. Меня особенно поразил тот факт, что даже среди этих «живых мертвецов» существует определенная кастовость. Элитой кимбана являются так называемые зомби-изитфунтела. При совершении обряда «оживления» трупа, колдун-обеах отрезает этому созданию язык, а в голову вкручивает колышек, вследствие чего зомби и ста-новится изитфунтелой, отличаясь от обычных кимбана невероятной силой, способностью гипнотизировать жертву и выполнять более сложные поручения своего хозяина. Изитфунтелы руководят действиями кимбана, являясь как бы их генералами.
-Ваш рассказ потряс меня. Но какое отношение все это имеет к тому, что сказали вам рабы Дальмего?
-В свое время португальцы насильно вывезли множество чернокожих рабов в Латинскую Америку для работ на коковых и сахарных плантациях. Среди тех, кто сейчас живет в Бразилии, наверняка есть потомки великого народа йоруба. Именно так на континент была занесена африканская религия, которая смешавшись с христианской и другими верами положила начало таинственному и пугающему для белого человека Культу Вуду.
-Но, помнится, я читал в одном журнале, что основной центр вудуистов находится на острове Гаити.
-Так оно и есть. Но ведь рабовладельцы не спрашивают у своих рабов, где бы те хотели жить, а потому принудительная, так сказать, миграция чернокожих африканцев достаточно обширна. Вы будете удивлены, дорогой Максимилиан, когда узнаете, что адепты культа Вуду есть и у нас в Соединенных Штатах.
-Что вы говорите? - изумился Брукс.
-По большей части они сконцентрированы в южных штатах, там, где еще недавно заправляли конфедераты. Там, в сельской местности, если постараться, можно отыскать заветные лесные поляны, на которых по ночам вудуисты совершают свои ритуалы.
-Знаете, Юджин, после вашего рассказа я прихожу к выводу, что таинственного убийцу следует искать так же и среди чернокожих, так как, судя по всему один из них и является адептом Вуду.
-Это вовсе не обязательно.
-Но разве возможно, чтобы белый человек был вудуистом?
-Такое вполне возможно. Я знаком, по крайней мере, с двумя европейцами, посвященными в таинства этой религии.
-Хм, значит, под подозрением находятся все... ну, исключая, конечно же, вас и меня. Честно говоря, мне очень не по себе. Кто же этот таинственный сумасшедший убийца?
-Вот в этом нам и следует разобраться, друг мой. Пока же я хочу, чтобы вы надели на шею и спрятали под одежду вот эту вещь. - Смит протянул другу небольшой круглый медальон на шелковой нити размером с серебряный доллар, сделанный из обожженной глины и покрытый зеленой глазурью.
-Что это?
-Это вудуистский оберег с печатью-сигилем духа Эшу Огуна.
Брукс поднес медальон ближе к глазам и с удивлением уставился на странный рисунок, начертанный на глазурованной поверхности. В верхней части круга были нарисованы три треугольника вписанные друг в друга. Во внутреннем, меньшем треугольнике был изображен сосуд, похожий на вазу, из которого вырывались языки пламени. В нижней части медальона, под треугольниками, были изображены две скрещенные сабли.
-Юджин, вы что, серьезно предлагаете мне это? - засмеялся журналист.
-Вам затруднительно оказать мне любезность? - недовольно нахмурился Смит.
-Нет, но...
-Эшу Огун - бог-воин, Владыка железа. Талисман с его печатью, по представлениям адептов Вуду, предохраняет от несчастных случаев и злых козней врагов. Являясь любимчиком у Олодумаре, как часто вудуисты называют Бога-Творца, Эшу Огун способен отвратить от человека, носящего его знак злые чары любого, даже самого могучего бокора. Поэтому я прошу вас, друг мой, постоянно носить этот медальон не снимая, и никому его не показывая. Вы поняли меня?
-Хорошо-хорошо, я сделаю, как вы просите, хотя и не верю во все эти сказки про черных колдунов. Только вот, как насчет того, что этот языческий амулет будет соседствовать на шее с моим серебряным крестиком?
-С языческими демонами лучше всего бороться на их территории и с помощью их же оружия.
Брукс, пожав плечами, надел медальон на шею и спрятал его под одеждой. - Ну, вы довольны?
-Вполне. Теперь вернемся в лагерь.

*   *   *   *   *
После осмотра больного профессора Руджини, доктор Гурвич с удовлетворением отметил, что чудодейственная мазь Гуино за одну лишь ночь полностью остановила пагубное воздействие муравьиного яда. Однако ни о каком продолжении путешествия для Руджини и речи быть не могло.
-Хотя уже и можно смело сказать, что жизнь больного вне опасности, - заявил Гурвич, - я все же не исключаю, что возможны кризы. В некоторых местах от укусов сильно пострадали мягкие ткани, эти ужасные рваные раны будут долго заживать. А в условиях здешнего климата процесс восстановления не только может замедлиться, но и существует опасность заражения какой-нибудь инфекцией.
-Короче, что вы предлагаете? - нетерпеливо буркнул Кинкель.
-Профессор должен вернуться назад. Его необходимо немедленно доставить в больницу с приличными условиями гигиены.
-И как же это возможно?
-Возможно! - вступил в разговор Лоуренс. - Руджини уложим на один из баркасов, четыре гребца вполне справятся с лодкой, тем более, что идти они будут по течению.
-Четыре раба?! - воскликнул Эль-Хадир. Все удивленно повернулись к принцу: впервые этот флегматичный человек вдруг выказал столь бурные эмоции. Эль-Хадир смутился и, быстро взяв себя в руки, уже с привычным хладнокровием объяснился: - Я хотел сказать, что было бы не разумным легкомыслием отправлять уважаемого профессора одного с рабами.
-Вы правы, ваше высочество, - кивнул Лоуренс, - попросим полковника дать для сопровождения и охраны кого-нибудь из своих людей.
Принц принужденно кивнул и отвернулся, чтобы никто не заметил, как гневно сверкает его глаз.

Сразу же после завтрака начали готовить один из баркасов в обратный путь. Руд-жини, получивший еще одну порцию кантхи, которая вновь погрузила его в спокойный, глубокий сон, отнесли на эгаритеа, все вещи с которого предварительно разместили на оставшихся баркасах. Оставили лишь самое необходимое: немного продуктов, два карабина и кое-что из одежды.
-Сэр. - К Лоуренсу подбежал молодой Стокман. - Я вас очень прошу уговорить полковника не отправлять Гуино вместе с профессором Руджини. За время путешествия мы сдружились с ним, и я бы не хотел разлучаться.
-Да? - засмеялся старик. - А что по этому поводу думает сам Гуино?
-Он тоже хотел бы продолжить путешествие с нами.
-Ну что ж, будь по-вашему, я поговорю с Дальмего. Думаю, он не станет возражать.
В баркас, готовый отправиться обратно в Макапу, сели двое головорезов полковника и четверо чернокожих гребцов. Гурвич с помощью Дальмего терпеливо объяснил еще раз одному из рабов, как следует ухаживать за больным, после чего был дан сигнал к отплытию. Баркас, влекомый слабым течением, медленно поплыл вниз по реке. Через полчаса он уже скрылся за поворотом. Теперь оставшимся путешественникам самое время было подумать о продолжении путешествия.

31.
Через сутки маленькая флотилия из трех баркасов покинула русло Амазонки и вошла в воды ее младшей сестры Мадейры. После просторной и полноводной Великой Реки, берега которой в некоторых местах отстояли друг от друга более чем на четыре мили, русло Мадейры, всего лишь в милю шириной, казалось крошечным, и как бы зажатым подступившими к самой воде густыми джунглями. Первое время путешественники даже испытывали легкий дискомфорт при виде близких берегов. С опаской они вглядывались в заросли изумрудной зелени, памятуя предупреждение Дальмего об индейцах. Нервному Кинкелю повсюду мерещились торчащие из кустов копья; радужное оперение, сидящей на ветке птицы, он принимал за головные уборы притаившихся дикарей. Постоянные вскрикивания немца  и его напуганный вид, наконец, достали даже меланхоличного Эль-Хадира.
-Послушайте, любезный, - недовольно произнес он, - прекратите же паниковать попусту, вы только раздражаете всех.
-Нельзя терять бдительность! - проскулил трясущийся Кинкель.
-Так проявляйте тогда свою бдительность более сдержанно. Вы же бросаетесь прятаться за бочки при каждой вспорхнувшей птице.
Немец ничего не ответил, лишь что-то пробубнив себе под нос. Брукс презрительно посмотрев на него, тихо сказал рядом сидящему Смиту:
-Хорошо, что Лоуренс забрал у этого болвана его револьвер, не то он своей пальбой уже переполошил бы всю сельву и собрал бы здесь всех индейцев в округе... если они действительно здесь есть. - Смит неопределенно мотнул головой. - Вообще, в чью светлую голову пришла мысль включить в состав экспедиции этого параноика?
-Это была идея ректора Стокмана.
-Не понимаю, зачем он это сделал? Какой с него прок? Вас и профессора Лоуренса вполне достаточно.
-Кинкель специалист в археологии и много лет изучал мировую этнологию. В том числе и южноамериканских индейцев.
-Он же никогда здесь не был! - хмыкнул журналист. - Что же, он изучал культуру по книгам?
-По большей части, да.
-Ну, для этого много ума не надо. Хорош бы я был, если бы писал свои статьи о том, чего никогда не видел, и о том, где ни разу не был.
-Вы не правы, друг мой. Ведь Жюль Верн не летал на луну, а Дюма не жил при дворе французских монархов, однако их книги подкупают своей достоверностью.
-Но, простите меня, мы же говорим не о писателях-выдумщиках, а о субъекте, который мнит себя ученым.
-Тогда, как на счет Галилея и его великих открытий? Или Джордано Бруно, с его идеей о бесконечности Вселенной и пониманием устройства нашей Галактики?
-С вами невозможно разговаривать, Юджин! - сердито буркнул Брукс. - Вы, что же, защищаете Кинкеля?
-Я пытаюсь быть к нему справедливым, - пожал плечами ученый.
-Ну, как хотите! - Журналист обиженно отвернулся и принялся наблюдать за стайками плещущихся в мутно-зеленой воде маленьких, красноперых рыбок.

...Прошло еще два дня путешествия. Так как теперь на каждом баркасе осталось по четыре гребца, а течение у Мадейры, которое приходилось преодолевать, было существенно сильнее, нежели у Амазонки, рабов иногда подменяли на веслах люди полковника, в особенности при прохождении стремнин и скалистых порогов. А их, на двухсотмильном участке пути от Борба до Маникоре, было предостаточно. Как и прежде берега реки покрывали густые заросли сельвы населенные многочисленными обитателями животного мира. Все те же галдящие стайки разноцветных попугаев, беззаботно снующих по веткам и лианам обезьян и еще множество диковинных представителей местной фауны, коими Природа щедро оделила южно-американскую Сельвас, и названий которых путешественники не знали.

Несмотря на то, что мясные запасы, попорченные червями, пришлось выкинуть, питаться люди стали, пожалуй, даже, лучше прежнего. Жаркому из пекаря или запеченному на углях трубачу, чье нежное розоватое мясо напоминало индюшатину, позавидовал бы любой парижский гурман. Кроме того, путешественники, с подачи молодого индейца Гуино открыли для себя множество экзотических блюд из индейской кухни. К примеру, восторг у них вызвали печеные муравьиные яйца, приправленные какими-то корешками; так же наура пошли птичьи яйца с языком тапира. Даже привередливый Кинкель, поборов брезгливость, вскоре уже с нетерпением ждал, когда Гуино и помогавший ему Джон Стокман подадут к столу полюбившийся ему черепаховый суп или нафаршированного маниокой угря.

Плавание проходило спокойно, ни одного индейца так и не было замечено, и успокоившиеся путешественники наслаждались местным колоритом. Даже сильная жара уже не так изводила людей. Ночевки так же проходили спокойно, во многом благодаря москитеро и вонючей мази полковника. Москиты, конечно же донимали людей, но кроме зуда от укусов и назойливого писка над ухом, ничего не приносили. По словам Дальмего, время, для экспедиции, было выбрано наиболее удачным, так как осенью в Сельвас сравнительно сухо – «сезон дождей» начнется только через месяц, и потому малярия и другие пакостные болезни пока затаились на болотах.
-Но вот когда мы минуем Маникоре, - добавил полковник, - опасность быть укушенным заразным кровососом станет вполне реальной. Там уйма болот и берега настолько топкие, что нам придется изрядно постараться хотя бы для того, чтобы найти подходящее место для ночлега.
-И там, как вы говорили, следует опасаться индейцев, - поежился Кинкель.
-Да, эти земли принадлежат арарасам. Мне доводилось не раз сталкиваться с ними, и хочу вас честно предупредить - в плен к этим головорезам лучше не попадать. Я уже рассказывал вам про тсансы?
-Трофейные засушенные головы? - побледнел немец. - Рассказывали.
-Вообще-то этим промышляют многие, если не все, племена. Но арарасы известны еще и как каннибалы и искусные мастера пытки над своими пленными. Один старый индеец, работавший пеоном  на гасиенде  сеньора Мальвиа, еще в юности побывал в плену у арарасов, чудом ему удалось бежать от них, прежде, чем они его убили; так вот этот старик рассказал мне, что вытворяют эти дикари с живой плотью. Они привязывают кончики нервов жертвы к палочкам, которые вращают и наматывают на них нервы. Это заставляет тело дергаться, извиваться, и, в конце концов, оно буквально распадается на глазах. Можете себе представить, какие муки испытывают жертвы, когда с ними проделывают такое?
-Точно так же поступают с пленными жертвами в североамериканском племени ирокезов, - с трудом выдавил из себя Кинкель, едва шевеля побелевшими губами.
-Или вот еще, - с невозмутимым видом продолжал Дальмего, - жертве вставляют в мочеиспускательный канал тонкую тростинку с мелкими колючками и, зажав ее в ладонях, вращают в разные стороны. Пытка может длиться много часов, и все это время несчастный орет не переставая. Смерть наступает обычно от болевого шока. Или вот еще...
-Достаточно, полковник! - возмутился профессор Лоуренс. - Ни к чему нам выслушивать все эти мерзости.
-Я просто хотел, сеньоры, чтобы вы знали, как опасны дикари, - пожал плечами Дальмего.
-И после таких ужасов, - воскликнул Кинкель дрожащим голосом, - меня еще пытаются убедить, что индейцы достойны сожаления после зверств конквистадоров?! Это же звери! Чудовища!
-Коллега, - обернулся к немцу Смит, - вы же прекрасно знакомы с мировой историей, разве вы будете отрицать, что любой народ может «похвалиться» сомнительным милосердием к своим врагам и жертвам?
-Чем примитивнее развитие культуры, тем более жестоки люди, - печально произнес доктор Гурвич.
-Вы не правы, любезнейший! - послышался голос Эль-Хадира. - Совершенно не правы! Первобытные люди - схожи с животными, а животное никогда не убивает просто так, ради забавы. Убивая, зверь делает это либо чтобы насытиться, либо чтобы защитить свою жизнь от посягательств на нее со стороны другого зверя. И никаких пыток, никаких разглагольствований о религии, высокой цели и тому подобной ерунде, как это принято у людей.
Римская Империя времен Великих Цезарей, то есть во времена своего наивысшего расцвета, могла бы похвастать списком разнообразных способов казней, которых набралось бы несколько сотен. Персия, славная богатейшей культурой и своими учеными, занимает в Книге Истории не одну, залитую кровью жертв, страницу с описанием изощреннейших пыток. Испания, - одна из просвещенных стран Старого Света - знаменита своими венценосными отравителями из рода Борджиа и Медичи; я уже не говорю о Великом Торквемаде, осветившем пол-Европы кострами инквизиции и подарившем миру «испанский сапог».
Кто изобретатель мучительной смерти на кресте? - Великий Александр Македонский! Кто сконструировал безжалостную гильотину? - Великий изобретатель доктор Жозеф Гильотен! Кто, наконец, совсем недавно придумал адский аппарат, называемый «электрическим стулом»? Великий американский ученый Эдисон! Кто, ради желания доставить удовольствие любимой жене, приказал умертвить за раз пятьдесят тысяч своих подданных? Великий индийский Могол! Когда Великий Чингисхан захватил Китай, он приказал уничтожить на своих глазах два миллиона детей! Русский царь Иван Грозный, которого никак не назовешь темным  и необразованным монархом, тешился тем, что загонял людей сотнями в большие дома, которые затем собственноручно поджигал, наслаждаясь криками своих жертв. Многие правители в разных странах обожали собственноручно пытать людей, испытывая при этом удовольствие. Видимо, они придерживались древней мудрости: «отними жизнь у одного человека, и тебя назовут убийцей; отними жизнь у тысячи людей, и тебя назовут великим; убей всех, и ты станешь Богом”. Так что, если припомнить, - все, кого люди называли Великими, на самом деле были лишь преступниками. И индейцы, искренне верующие в то, что своими жертвами они угождают богам, кажутся только невинными детьми на их кровавом фоне.
-Вы хитро расставили акценты, ваше высочество, - покачал головой Лоуренс. - Но все же, сказанное вами звучит излишне жестоко.
-Каковы люди - таковы их деяния, - хмыкнул принц.
-Однако, лишить человека жизни своей рукой - на такое не каждый способен... - начал было профессор, но Эль-Хадир резко перебил его:
-Вы пробовали сделать это?
-Нет! - возмущенно воскликнул старик. - Бог миловал меня.
-Ну, в таком случае бессмысленно об этом рассуждать. Поверьте, убить, как солгать - трудно только в первый раз; если же вы сумеете переступить через предрассудки и убедить свой Разум, что совершая злодеяние, вы тем самым оказываете услугу, если не обществу, то хотя бы себе самому, то вид крови становится для вас не ужаснее, чем вид обычной воды. Главное, чтобы, совершив преступление, вы сумели после этого убедить себя, что поступили правильно, и иного выхода у вас не было. И никаких мучительных исканий морали и терзаний угрызениями совести.
После этой речи повисла длительная пауза, давшая принцу возможность в полной мере насладиться потрясением слушателей. 
-Ваша философия чудовищна своей циничностью, - наконец произнес Лоуренс. - Можно подумать, что вы сами и не человек вовсе, а... - профессор замотал головой, пытаясь подобрать подходящее слово, - а... Бог!
Эль-Хадир ничего не ответил, лишь с усмешкой пожав плечами.
-Однако, господа, мы заговорились, - кряхтя, поднялся на ноги Лоуренс. - Нам нужно продолжать путь. А нашу беседу, если в этом есть надобность, можно продолжить во время следующей остановки...

*   *   *   *   *
Однако вечером того же дня, после того, как ужин был завершен, разговор у костра коснулся другой темы, более актуальной, и не менее интересной. Говорили о каннибализме. Основными «докладчиками» по этому вопросу выступили историки Смит и Кинкель. Первым начал Юджин:
-Человек по своей природе - животное плотоядное. И, невзирая на новомодное в наше время вегетарианство, подавляющее большинство населения Земли - мясоеды. Есть множество исторических свидетельств, что начиная с допотопных времен, человек уже поедал мясо своих соплеменников. Неандерталец, живший в Центральной Европе около 220 тысяч лет назад, несомненно, был людоедом. Кроманьонец, которого ученые впервые назвали «хомо сапиенс», живший 75 тысяч лет назад, так же иногда лакомился мясом себе подобных. Свидетельства о людоедстве присутствуют в трудах Геродота, Страбона, святого Иеронима, Марко Поло. Да что там, один мой коллега, побывавший недавно в Китае, рассказывал мне, что там до сих пор существует традиция, по которой палач имеет право съесть сердце или мозги своей жертвы, что он обычно и делает. Так же, в наше время, каннибализм процветает в Черной Африке. В западной ее части существует и сейчас секта под названием «Общество леопардов». Ее члены, одетые в шкуры леопарда, охотятся исключительно на людей. Причем они не пользуются при охоте никаким оружием, а настигая жертву, перегрызают ей зубами горло и затем поедают. Подобных примеров - не счесть.
Почему же человек поедает человека? Причин тому несколько. Первая и самая распространенная причина связана с религиозными представлениями людей. Религиозный каннибализм является важной составляющей множества различных культов, связанных с магией и суевериями. Вторая причина более прозаична, ее основной мотив - неистовая страсть к человеческому мясу. В данном случае речь не идет об отчаянных попытках спастись от голодной смерти, ибо многими исследователями была отмечена одна чудовищная особенность каннибализма: стоит кому-то только попробовать человеческого мяса, как у него возникает неутолимая потребность в нем, подобная постоянному сексуальному голоду, и теперь уже мясо никакого животного не может его заменить.
Причины, побуждающие человека к каннибализму различны. Кто-то пожирает своих умерших родственников, считая такой способ лучшим для «захоронения». Кто-то поедает специально отобранных жертв для того, чтобы установить, таким образом, добрые отношения со своими богами. Широко распространен каннибализм, как акт мести над поверженным врагом. Людоедство практиковалось и как вид самого сурового наказания за какое-то преступление. Если вернуться к религиозному людоедству, то считалось, что если съесть хотя бы часть от человеческого тела, то обязательно приобретешь те или иные качества жертвы: мозги - будешь таким же умным; глаза - будешь лучше видеть; ногу - будешь отменным бегуном, и так далее. Особенная роль предавалась крови и сердцу жертвы: кровь считалась источни¬ком жизненной силы и здоровья, а сердце, являясь важнейшим органом человеческого тела и вместилищем Души, поедалось лишь избранными и с величайшим благоговением.
Что же касается Южной Америки, то антропофагия, или же попросту каннибализм, распространены здесь по всей территории континента. В самой Бразилии самым крупным и могущественным является племя тупинамба, о котором еще в 1562 году писал знаменитый Мишель Монтень. Португальцы, первыми столкнувшиеся с этим племенем, много рассказывали о странных и диких для европейцев обычаях тупинамба, самым ярким из которых было людоедство. При всем притом, это племя вошло в историю как самое благородное и дружелюбное по отношению к белым пришельцам.
-Не знаю, не знаю, - скептично скривился Кинкель. - Из всех изученных мною исторических документов, я сделал вывод, что своими дикарскими повадками, «охотой за черепами», людоедством в самой его отталкивающей форме, грубым, скотским обращением с женщинами и детьми, жители Амазонии не могут сравниться ни с кем, даже с африканцами. Тот же Бейтс  авторитетно заявляет, что никогда не сталкивался с людьми, более схожими с животными своей свирепостью, неукротимостью, враждебностью и кровожадностью. А если вспомнить, сколько миссионеров было съедено дикарями начиная со Средних веков, тщетно пытаясь обратить их в христианство, то говорить о каком-либо дружелюбии и благородстве со стороны каннибалов не приходится.
-Кинкель, - терпеливо заметил Смит, - вы снова все упрощаете.
-Возможно. Но я знаю, что именно аборигены Амазонии при, так называемом, «религиозном людоедстве», применяют пытки, от которых волосы встают дыбом. Известная своей высокоразвитой цивилизацией перуанская народность мочика, уродовала лица своих жертв, удаляя с них плоть, выкалывая глаза, стирая нос до кости, однако оставляя достаточно кожи на нижней челюсти, чтобы несчастные могли употреблять пищу и вопить в ходе ритуала. В таком состоянии жизнь жертвы можно было удерживать в течение недели, а то и двух.
-Да, - кивнул профессор Лоуренс, - я читал о жутких ритуалах мочика. Они считали эти «живые скелеты» священными существами, которые символизировали собой загробную жизнь среди живущих. Лучшей жертвой богам являлась женщина, при чем беременная, и, да простит мне Господь мои слова, жрецы мочика считали особой доблестью сделать так, чтобы несчастная, уже превращенная в «живой скелет», тем не менее успешно родила ребенка, и сама же принесла его в жертву богам.
-Вот-вот, - обрадовался Кинкель неожиданной поддержке. - А в дорожных записках монаха-францисканца Педро Сьеса де Леона, который в 16 веке побывал в ко-лумбийском племени каука, сообщается, что эти дикари только за 1538 год съели 50 тысяч своих соплеменников! Причем, в качестве особо¬го изыска, кауки сохраняли среди своих трофеев не только головы убитых, но и чучела своих врагов. Кстати, Смит, и ваши хваленые инки обожали натягивать кожу своих врагов на барабаны. Только не надо, пожалуйста, в качестве контраргументов приводить мне жестокости викингов, галлов или кого-нибудь из северных народов.
-Коллега, - мрачно усмехнулся Смит, - я знаю, на кого вы намекаете. Но среди славян, и в частности русичей, корни которых я имею, не был популярен каннибализм.
-Что вы говорите? - ехидно хохотнул Кинкель. - Помнится, болгарский хан Крум, тоже, кстати, славянин, разгромив в 811 году византийскую армию и убив императора Никифора, лично высосал его мозг и сделал из черепа чашу для пиров. И, как утверждается в древней летописи того времени, у болгар-язычников это считалось в порядке вещей.
-Господа, - послышался спокойный голос Эль-Хадира, - о чем вы спорите? Людоедство в крови человека, это бесспорный факт. В конце концов, как иначе можно отнестись к христианской евхаристии - таинству причащения? Иисус Христос ясно дал понять, сказав на Вечери: «...ешьте, сие есть Тело Мое, ...пейте, сие есть Кровь Моя». Вот вам и прямой призыв к ритуальному каннибализму.
-Ну, ваше высочество, - возмутился Смит, - это уже слишком! При всем уважении, вы извращаете истинный смысл сказанного в Писании! Это - метафора, не имеющая никакого отношения к каннибализму.
-Прошу прощения, - бледные губы принца изобразили улыбку, - я не хотел кощунствовать, но согласитесь, что при желании слова Сына Божьего можно расценить и подобным образом.
-Господа! - воскликнул Лоуренс, видя, что Эль-Хадир провоцирует ссору, - предлагаю закончить спор и укладываться спать. Завтра нам снова рано вставать, так что прошу всех - по гамакам!
Смит сдержал свой гнев, молча первым удалившись от костра. За ним, в угнетающем молчании, разбрелись остальные. Даже сварливый, вредный Кинкель был явно обескуражен подобным завершением вечера.

32.
Проснуться путешественникам пришлось необычно рано. Было около четырех утра, когда караульные подняли тревогу. Еще ничего не зная, но лишь увидев искаженные ужасом лица рабов, все стало понятным. Ночью пропал еще один человек, еще один чернокожий раб. Поскольку пропажа его обнаружилась в течение всего часа, вещи человека все были на месте, а караульные, среди которых было двое головорезов Дальмего, клялись, что они каждый час делали обход по лагерю, заглядывая во все гамаки, было решено приступить к немедленным поискам пропавшего человека.
-Нужно, наконец, разобраться с этими странными исчезновениями! - заявил профессор Лоуренс, решительно берясь за винчестер. - Полковник, командуйте же нами!
Все повернулись к Дальмего, ожидая от него указаний. Тот стоял, обхватив руками плечи, и, как видно, пребывал в такой прострации, что не слышал обращенных к нему слов.
-Полковник, что с вами? - Гурвич тронул Дальмего за плечо. Тот неожиданно вскрикнул и резко отшатнулся от доктора, как будто его коснулась ядовитая змея. - Боже мой, полковник, успокойтесь, это же я, Гурвич!
-А-а... да-да... прошу прощения... я... я... Я сейчас! - Дальмего, почти бегом, бро-сился к реке и скрылся за кустами.
-Что с ним? - изумился Брукс.
-Господа, - потрясенно развел руками доктор, - полковник вне себя от... страха! Что-то напугало его до крайности!
-Знаете, - промямлил Кинкель, переминаясь с ноги на ногу, - я, пожалуй, останусь в лагере.
-В чем дело, Ханс? - нахмурился Лоуренс. - Вы не хотите нам помочь?
-По-моему, мистер Кинкель тоже испугался, - покачал головой Гурвич.
-Да! - неожиданно завопил немец срывающимся голосом. - Я боюсь, боюсь! И идите вы к черту со своими шуточками! Я не желаю идти в лес и там сдохнуть!
Все изумленно уставились на Кинкеля, никто не ожидал от него такого всплеска эмоций. Беднягу всего трясло - то ли от ярости, то ли от страха.
-Успокойтесь, дорогой мой, - профессор Лоуренс подошел к немцу и взял его за руку. - Мы все очень взволнованы и напуганы произошедшим, но все же нужно держать себя в руках. Нам нужна ваша помощь, Ханс, прошу вас, пойдемте.
Кинкель, которого все еще трясло, нехотя согласился. 
-Ну, так что, мы будем ждать, когда вернется полковник, или же все-таки приступим к поискам? - нетерпеливо воскликнул Брукс. Решено было не терять зря время; все, даже рабы, вооружились ружьями и, поскольку было еще сумрачно, каждый взял в руку зажженный факел.
-Ваше высочество, - подошел Лоуренс к принцу, - вы присоединитесь к поискам?
-Зачем? - равнодушно зевнул Эль-Хадир, усаживаясь на складной стульчик у костра. - Я буду ждать результатов вашей прогулки в лагере.
-Это не прогулка, - нахмурился профессор, - разговор идет о спасении человека. А, впрочем, я забыл, ведь человеческая жизнь для вас - ничто. Идемте, господа!
Принц, насмешливо скривив тонкие губы, проводил взглядом уходящих в джунгли людей, а затем подал знак своему немому слуге подбросить в костер веток...

Словно издеваясь над людьми, в тот самый момент, когда они цепочкой вошли в пальмовую рощу, обгоняя их, с реки пополз плотный утренний туман. Видимость резко снизилась, а потому пришлось сомкнуть цепочку так, чтобы видеть идущих рядом. Продвигаться по лесу было не трудно, так как, к счастью, подлесок был необычайно редким и проблему составляли лишь свисающие с пальм лианы. По-скольку Дальмего так и не появился, проводником вместо него выступил один из его людей - невысокого роста смуглокожий крепыш по имени Жуарес. К тому же именно он дежурил в тот момент, когда обнаружилось исчезновение раба.
-Так что же все-таки произошло? - допытывался Лоуренс у Жуареса, шагая рядом с ним.
-Сеньор, этот негр спал у крайнего костра и был ближе всех к лесу. Он как раз сменился с караула и лег спать сразу же. А через час, когда мы с моим напарником Ортегой, пошли осматривать лагерь, его уже не было на месте. Сперва мы решили, что он отошел к кустам, ну... вы понимаете?
-Продолжайте.
-Мы с Ортегой пошли дальше, а когда минут через пять вернулись, увидели, что он так и не появился. Тогда мы почуяли неладное. Взяли ружья, и дошли до самой опушки леса. Там никого не было. Мы даже обшарили весь берег...
-А не мог этот раб сбежать? - встрял в разговор Кинкель.
-Что вы, сеньор! Если только он не сумасшедший. Здесь совершенно дикие места. Даже индейцы не рискнули бы шататься по джунглям, тем более ночью.
-Да, действительно, это глупо, - согласился Лоуренс. - И что же дальше?
-А дальше мы разбудили всех вас.
-Я все же полагаю, что сначала вы разбудили полковника?
-Сегураменте! Конечно!
-И что же он?
-Команданте сперва не поверил нам, а когда убедился сам, схватил ружье и побежал в джунгли...
-Один? - перебил Жуареса Смит.
-Ну да, один. Нам приказал остаться в лагере.
-И сколько он отсутствовал?
-Э-э... где-то минут десять-пятнадцать.
-То есть, нас разбудили, только когда полковник вернулся назад? - удивился Лоуренс.
-Точно так, сеньор.
-А скажите, за тот час, пока вы дежурили, никто не ходил, ну, в кусты, по нужде?
-Почему же не ходил? Было дело.
-И кто же?
-Сперва побежал Диего, он еще вечером жаловался, что у него брюхо болит... Потом - я видел - отлучался безъязыкий слуга того богатого сеньора, что остался в лагере.
-Омар?
-А черт бы знал, как его имя, наверное, Омар.
-Это все?
-Нет. Уже перед тем, как мы пошли с обходом, бегал в кусты вот этот сеньор. - Жуарес указал на Кинкеля. Тот, выпучив глаза, истерично взвизгнул:
-Что?! Вы... Я... Меня?!!
-Успокойтесь, Кинкель, - сердито шикнул на немца Гурвич, - вы перебудите всю сельву своими криками.
-Меня, что, подозревают в том, что я...
-Да никто вас ни в чем не подозревает! - всплеснул руками Лоуренс. - Мы просто пытаемся восстановить картину произошедшего.
-Да, конечно, - продолжал разоряться Кинкель, - я опять останусь во всем виноватым! Так знайте, что за ночь я должен не менее трех раз справлять нужду, у меня больные почки! Что же, я теперь - убийца?!
-Послушайте... - начал было профессор, но немец опять возмущенно завопил:
-Но я не позволю издеваться над собой и своим организмом! И вы не имеете права...
-Заткнитесь, Кинкель! - разъяренно зашипел Гурвич, хватая немца за плечо. - Иначе я сейчас пристрелю вас!
Кинкель в ужасе шарахнулся от доктора, подавившись так и несказанными словами. В этом порыве он обо что-то запнулся, и не удержав равновесия, с жалобным писком, повалился на землю, потонув в туманном облаке. Гурвич, не ожидавший столь бурной реакции на свою шутку, смутился и поспешил на помощь незадачливому немцу. В этот момент джунгли содрогнулись от истошного вопля ужаса! Разбуженные птицы, обезьяны и прочая живность леса отозвались на вопли своими суматошными криками, от чего стало еще более жутко. Люди оцепенели, не понимая, что происходит. Вопли не умолкали, напротив, становясь все более дикими. Прошло какое-то время, прежде чем, успевшие опомниться люди поняли, что вопит... Кинкель. Все бросились к нему.
Когда клубы тумана, потревоженные подбежавшими людьми, рассеялись, глазам путешественников предстала леденящая кровь картина. Сидевший на земле Кинкель, продолжая исторгать из себя пронзительные звуки, выпученными, стеклянными глазами уставился на лежавшую возле его ног... человеческую голову! Это была голова пропавшего раба. Причем, именно одна голова - само тело отсутствовало. На изуродованном, окровавленном мертвом лице застыла такая жуткая гримаса предсмертной боли и ужаса, что люди невольно вскрикнули, отступив назад.
-О, Боже! - закричал Брукс. - Смотрите!
В нескольких шагах от головы несчастного в траве валялась его же рука! Судя по тому, как выглядело место расчленения, рука была просто вырвана из плечевого сустава. Новый сдавленный вскрик возвестил о том, что поодаль обнаружились останки разодранной на несколько частей ноги. Через несколько минут картина чудовищного убийства предстала перед людьми полностью. Окровавленные фрагменты тела были разбросаны по всей поляне, а кровью обильно залита вся трава. Люди, оцепенев от ужаса, молча стояли посреди этого кошмарного месива из плоти, слышны были лишь жалобные причитания Кинкеля.
-Нет, нет, - скулил немец, - этого не может быть! Я не виноват! Нет, я ни в чем не виноват! Боже мой, как же это?!..
Первым пришел в себя Смит.
-Нужно собрать останки несчастного и предать их земле, - глухо произнес он.
-Но кто его… разодрал? – хмуро пробормотал Гурвич. - Индейцы не способны на это...
-Об этом поговорим после, - прервал доктора Смит, - сначала нужно похоронить беднягу. Жуарес, принеси мешок и лопаты.
-Наше путешествие совершенно перестает быть приятным, - грустно покачал го-ловой Брукс. - И я все больше склоняюсь к мысли... - Журналист не успел закончить, потому что, едва отошедший Жуарес громкими криками позвал всех к себе. Когда люди подбежали к нему, то увидели на земле... мертвого ягуара...
Большая, пятнистая кошка лежала на боку, как-то странно изогнувшись, от чего казалось, что животное, за мгновения до того как испустить дух, мучительно корчилось в агонии. На это указывал и жутковатый оскал ощерившегося ягуара, и высохшая кровавая пена на забрызганной морде.
-Странно, - сказал доктор, осмотрев мертвое животное, - на шкуре нет ни единой царапины. Не понимаю, что же явилось причиной столь мучительной смерти. С другой стороны, лапы ягуара все в крови, а на когтях я вижу лоскуты кожи и кусочки мяса. Все говорит о том, что именно этот хищник напал на нашего беднягу, но вот что случилось затем?
-Очень сомнительно, чтобы ягуар смог так расчленить человека, - заметил Лоуренс. - Несчастного словно рвали на куски руками.
-Да-а... Знаете, господа, - доктор растерянно потер ладони, - похоже, что ягуар был... отравлен.
-Чем? Мясом нашего раба?
-Не знаю, не знаю...

Когда останки несчастного чернокожего были преданы в земле, все вернулись назад в лагерь. Было уже около шести утра, солнце зависло над верхушками деревьев, готовое вот-вот взмыть в небесные выси. Принц и его молчаливый слуга по-прежнему находились у костра. Рядом, прямо на земле, сидел полковник Дальмего. Его лицо было землистого цвета, отчего он напоминал ожившего мертвеца. Кисть левой руки полковника была перевязана тряпкой, сквозь которую проступали пятна спекшейся крови. Эль-Хадир внимательно оглядел мрачные лица вернувшихся из джунглей людей, но не задал ни единого вопроса.
Настроение у людей было отвратительное, подавленные ночной трагедией, они к тому же еще и не выспались. Гурвич предложил отложить на несколько часов плавание и отоспаться хотя бы до обеда. Лоуренс, поколебавшись, согласился, и все без промедления поспешили занять свои места в гамаках. К Смиту, уже успевшему натянуть москитеро над своим гамаком, крадучись подошел Брукс, и, наклонившись, тихо прошептал:
-Юджин, простите меня, но я должен переговорить с вами.
-В чем дело, Макс?
-Мне кажется, что я начинаю сходить с ума.
-Дружище, я вас хорошо понимаю, мы все так устали...
-Нет-нет, тут другое! Вы знаете, я сейчас заметил на шее у Кинкеля свежий шрам.
-И?..
-И я могу поклясться, что этот шрам... оставлен когтем того самого ягуара!!!
-Что?!! - Смит изумленно сел в гамаке. - Вы хотите сказать...
-Да-да! Это полностью объясняет и его нежелание идти в джунгли, и его истерику, когда выяснилось, что он все же ходил ночью в лес.
-Это очень серьезное обвинение, - с сомнением покачал головой Смит. - Кинкель, конечно, отъявленный мерзавец, но… убийца?!..
-Есть еще кое-что, - прошептал Брукс, придвинувшись к другу еще ближе. - Помните убийство, о котором мы узнали перед отплытием из Бостона?
-Да, конечно.
-Так вот, тело того несчастного было расчленено тем же самым образом! - Лицо Смита вытянулось и смертельно побледнело. - Уверяю вас, Юджин, и там, и здесь действовал один и тот же человек.
-Но ведь шериф Роглз утверждал, что, то убийство было совершено не человеком. Да и подчерк никак не совпадает со стилем «Бостонского Потрошителя».
-Возможно. Но я убежден, что именно Кинкель каким-то образом связан со всем этим. Думаю, пришло время задать ему вопросы.
-Хорошо. Мы сделаем это. Но не сейчас, а позже. 

33.
Путешественники проснулись около полудня, когда жарко палящее солнце белым, расплывчатым кружком застыло высоко в зените. К этому моменту заботливый индеец Гуино уже успел приготовить обед, а остальные рабы уложить большую часть вещей на баркасы.
К брившемуся возле реки Смиту подбежал Брукс.
-Юджин, вы помните о нашем недавнем разговоре?
-Да, - мрачно процедил тот сквозь зубы.
-Так вот: Кинкеля в лагере нет!
-То есть, как нет? - Смит едва не выронил из рук опасное лезвие.
-Он исчез, и дежурившие охранники утверждают, что он и не ложился спать. Но самое странное то, что в лагере нет и принца с его слугой!
-Что за чертовщина?! - воскликнул Смит, бросаясь со всех ног назад в лагерь. Брукс поспешил следом. По пути на тропе они едва не сбили с ног профессора Лоуренса, направлявшегося к лодкам.
-Юджин, что с вами? - изумился старик. - Почему вы не смыли с лица мыльную пену?
-Профессор, где Кинкель?
-Без понятия, я его еще не видел. Что произошло? Почему вы так взволнованы?
Смит не успел ответить, так как в этот момент из леса вышел Кинкель собственной персоной. Он шел не твердой походкой, низко опустив голову на грудь. Юджин бросился к немцу, догнал его, схватил за плечи, и с силой встряхнул его. Очнувшийся Кинкель беспомощно замотал головой, жалобно заверещал и в ужасе шарахнулся от Смита.
-Что вам от меня нужно?
-Прекратите орать, Кинкель, я хочу задать вам несколько вопросов, - с трудом сдерживая ярость, прошипел Смит в лицо немцу. - Идите за мной и не упирайтесь.
Юджин почти силой притащил слабо сопротивлявшегося Кинкеля на берег реки и отпустил его только там.
-Где вы были?
-Когда?
-Сейчас.
-В лесу.
-Что вы там делали?
-Это, что, допрос?
-Что вы там делали?!
-Не кричите на меня! Я там… прогуливался!
-Пока все спали?
-А что вас удивляет?
-Еще недавно вы вопили, что безумно боитесь идти в лес, а сейчас отправляетесь туда, да еще и в одиночестве. Кого вы дурите?
-Да что вы себе позволяете?!
-Отвечайте на вопрос, черт возьми!
-Послушайте, я не мог заснуть после того, что произошло ночью. У меня не такие железные нервы, как у вас, мистер Смит.
-Для чего вы повязали шею платком?
-Ну это уже слишком! Вы ведете себя не подобающим образом, и я... - Смит не дал немцу договорить, и резким движением сорвал с его шеи шелковый шейный платок. Брукс был прав, - под левой скулой Кинкеля багровел рубец дюймов пяти, а под ним, на равном расстоянии друг от друга, виднелись еще три рубца поменьше. Немец вскрикнул и запоздало прикрыл рану ладонью.
-Откуда у вас эти шрамы?
-Я поранился о колючки.
-Не лгите мне, колючки не могли оставить такую рану!
-Смит, что вы от меня хотите? - жалобно закричал немец. - Вы меня в чем-то подозреваете?
-Я хочу знать, откуда у вас эти шрамы? Молчите? Тогда я вам скажу. Его оставил на вашей шее тот ягуар, останки которого мы видели в лесу минувшей ночью! - По тому, как дрогнули плечи немца, Смит понял, что попал в точку. - Это дает мне основание утверждать, что вы были в лесу в тот момент, когда хищник напал на беднягу раба. Так это или нет? Говорите, черт побери!
-Хорошо, хорошо, - подавленно захныкал Кинкель, - я все вам скажу. Да, я действительно был в лесу в тот момент, и видел, как ягуар с дерева прыгнул на того негра. Тот даже не успел закричать, повалился на землю молча, как подкошенный, видимо сперепугу потеряв сознание...
-Продолжайте, ну же! - прикрикнул Смит на замолчавшего немца.
-Я был в кустах, и когда увидел, что ягуар начал рвать когтями свою жертву, с испугу сломал ветку. Тогда эта чертова кошка бросилась ко мне. Я успел только выскочить из кустов, как ягуар в прыжке повалил меня на землю и лапой ударил по шее...
-Что же помешало ягуару расправиться с вами? Что было дальше? Почему вы опять замолчали?
-Смит, я... вы мне не поверите... - немец перешел на шепот.
-Говорите мне все.
-Я... я видел... - маленькие глазки Кинкеля стали круглыми от ужаса - Я видел... Могуену!!!
-Вы видели - ЧТО?
-Я видел... Злого Духа, о котором упоминали наши рабы... Клянусь, я не лгу! В тот самый момент, когда я уже прощался с жизнью, ягуар вдруг неожиданно спрыгнул с меня и встал рядом как вкопанный, уставясь куда-то за мою спину. Когда я обернулся, то сначала подумал, что начинаю сходить с ума: шагах в десяти, возле толстого ствола белой пальмы, отчетливо виднелась человеческая фигура. О безумии я подумал потому, что фигура эта вся мерцала каким-то голубоватым тусклым светом, и притом словно бы парила в воздухе, не касаясь земли. Я чуть было не лишился чувств, когда услышал голос этого существа - тихий и свистящий. «Убирайся немедленно», - повелел мне Дух и взмахнул рукой. От этого движения хищник вздрогнул, шерсть на холке у него встала дыбом, сам он ощерился, глухо зарычал и медленно двинулся в сторону мерцающей фигуры...
-И что же было дальше?
-Я не стал ждать, чем все кончится, вскочил на ноги и бросился сломя голову к лагерю... Вот и все.
-Почему же вы не подняли тревогу? Почему не разбудили всех?
-Я был так напуган, что не мог ни о чем думать. Вы не представляете, каких трудов мне стоило пойти потом вместе с вами в лес, да еще и увидеть там все это кровавое месиво. К тому же, даже если бы я все рассказал вам, никто бы мне не поверил. Я не хотел, чтобы надо мной опять издевались. Неужели вы думаете, что кто-то, кроме наших рабов, может поверить в мою бредовую историю про Могуену?
-Пожалуй, я бы поверил, - задумчиво произнес Смит.
-Вы это серьезно?! - изумился Кинкель.
-Почему нет? За свою жизнь мне пришлось повидать много такого, во что не сможет поверить ни один здравомыслящий человек.
-Боже мой, спасибо вам, мистер Смит! Спасибо! Я рад, что вы верите мне! И еще раз готов поклясться, что ничего не выдумал. Я действительно никого не убивал, действительно!
-Хорошо, я верю вам.
-Так я... могу идти? - заискивающе попросил немец.
-Да, конечно... Кстати, - окликнул Смит Кинкеля, когда тот уже отошел на несколько шагов, - вам удалось разглядеть, как выглядел этот... фантом? Ну, может быть черты лица… была ли на нем какая-нибудь одежда?
Этот вопрос заставил Кинкеля смертельно побледнеть, и все тело его затряслось, как в ознобе.
-Нет... - с трудом выдавил он из себя. - Я ничего не разглядел. Там было темно. Я ничего не видел, клянусь вам, ничего.
...После того, как Юджин вернулся в лагерь, Брукс с нетерпением набросился на него с вопросами. Смит вкратце пересказал ему историю немца.
-И вы верите в этот бред? - изумился журналист. - Могуена! Хм, скверная же фантазия у нашего Кинкеля.
-Думаю, друг мой, - задумчиво сказал Смит, - вы все же ошиблись в отношении него. Убийца не он.
-Тогда кто же?
-Не знаю. И все же, что-то Кинкель от меня утаил, о чем-то он не договаривает... Да, вы отыскали принца?
-Ага. Он со слугой показался из леса почти сразу же, как вы потащили Кинкеля на берег.
-А вышел он с той же тропы?
-Нет, с противоположной стороны. Говорит, что ходил собирать дикий мед.
-Что-нибудь принес?
-Нет. Говорит, что ничего не нашел.
-Ладно. Я вот о чем хочу вас попросить, Макс, - пожалуйста, никому ни слова обо всей этой истории с Кинкелем. Я не хочу, чтобы среди рабов и людей полковника опять началась паника. Да и профессору Лоуренсу лишние заботы ни к чему. Попробуем разобраться во всем сами...

*   *   *   *   *
Быстро пообедав, путешественники начали готовиться к продолжению путешествия.
Смит стоял возле крайнего баркаса, рассеянно наблюдая, как на мелководье весело резвится стайка серебристых рыбешек. За его спиной послышался скрип песка под чьими-то ногами. Повернув голову, Юджин заметил направляющегося к нему Эль-Хадира.   
 -Господин Смит, - окликнул принц ученого, - могу я с вами поговорить?
-Я к вашим услугам, ваше высочество, - любезно кивнул Юджин.
-Вы все еще сердитесь на меня?
-Нет. Мне кажется, что мы друг друга просто не поняли.
-Я тоже так считаю, - улыбнулся принц. - Скажите, вы, в самом деле, так религиозны?
-Я не берусь судить о степени своей веры в Бога, но скажу откровенно, я искренне верю в Него.
-Вы имеете в виду христианского Бога?
-Я имею в виду Бога «вообще». Хотя я и православный христианин, как и мои родители, я тем не менее с уважением отношусь к прочим религиям, исходя из того, что «Бог - един, как Высший Вселенский Разум».
-Лет двести назад вас бы сожгли заживо за подобную ересь, - засмеялся Эль-Хадир. - Что же подтолкнуло вас к этим оригинальным мыслям?
-Вы читали труды мадам Блаватской? - При упоминании этого имени лицо принца помрачнело. Смит удивился: - Я сказал что-то не то?
-Нет, все в порядке. Да, я знаком с ее концепцией Всемирного Разума и Белым Братством Махатм.
-Судя по вашему тону, вы не согласны с ней.
-Да, это так. Но больше всего мне не нравится ее самоуверенность и нахальная вера в то, что она избранна для Высокой Миссии проповедовать Волю Высших Существ.
-Вы считаете, что это не так?
-Блаватская - больная женщина, ее рассудок поврежден. Я слышал, что уже с раннего детства она пугала людей своими буйными фантазиями. Разве может здравый человек всерьез заявлять, что он общается с Духами Древности, то есть с Ангелами?
-Не берусь судить об этом, - уклончиво ответил Смит. - Но знаю лишь, что мадам необычайно умна и отлично разбирается в эзотеризме и теософии. Ее идеи Расового развития Человечества достаточно убедительны и аргументированы.
-Мало ли гениальных идиотов? - презрительно хмыкнул принц.
-Ваше высочество, вы не очень-то учтивы, говоря о женщине.
-У меня есть на то основания.
-Кстати, о вере и религиозности. - Смит решил переменить тему. - Скажите, разве вы сами не мусульманин?
Эль-Хадир некоторое время молчал, а затем, тихо рассмеявшись, ответил: - Нет.
-Но как же так? Вы живете в арабской стране, у вас восточное имя и явно не европейский гардероб.
-Все это лишь внешние атрибуты, не имеющие никакого отношения к вере.
-Кто же ваш Бог?
На сей раз, принц выдержал еще большую паузу, а когда заговорил, то голос его был пугающе глух и холоден.
-Вы умный человек, господин Смит, один из немногих, кого я мог бы назвать по-настоящему умным. И это потому, что к Вере и Религии вы подходите трезво и рационально, как это не парадоксально звучит. Вам чужд религиозный фанатизм, делающий человека безвольным и оглупевшим рабом своей Веры. И именно поэтому, думаю, вы поймете мой отказ отвечать на ваш вопрос. Обманывать вас я не хочу, а правда вряд ли поможет вам понять меня. Замечу лишь, что я с искренним презрением отношусь и к христианству, и к мусульманству, и к прочим современным культам.
-«Современным»? - удивился Смит. - Вы так говорите о многовековых религиях, что я невольно начинаю думать, что вы, возможно, адепт какого-то более древнего культа. - Голубой глаз Эль-Хадира настороженно блеснул. - Что же вас не устраивает, скажем, в христианстве?
-Лицемерие и непоследовательность.
-Служители культа тоже люди, и по ним нельзя судить о самом Боге.
-Именно свита делает короля, - возразил принц. - Я не собираюсь оспаривать святость Христа, но все, что было сделано людьми ради Веры с того момента, как Его распяли, лишь отдалило их от самой Веры. О чем можно говорить, когда человека хватают за горло и насильно заставляют поверить в святость Искупителя? О какой Святости может идти речь, когда «отцы церкви» даже сейчас, в наши дни, продолжают канонизировать убийц, преступников, прелюбодеев, или же просто выживших из ума идиотов, даже не помышлявших о чем-то возвышенном?! За примерами далеко ходить не надо. Вы слышали, что полгода назад Ватикан причислил к Лику Святых некоего Лабро?
-Нет. И что же вас возмутило?
-Вся святость этого новоиспеченного римского святого заключалась в том, что он сидел около одних из ворот Рима день и ночь в течение сорока лет, и все это время хранил молчание!!! В конце концов, этот идиот был съеден паразитами до костей. Если подобная дурь выжившего из ума юродивого верный способ приблизиться к Богу, то мне очень жаль этого Бога и тех, кто в него верует!
-Вы опять все упрощаете, ваше высочество, - покачал головой Смит.
-Да? - горько усмехнулся принц. - А император Константин, - еще один святой! Тот самый римский император, который, якобы, первым принял христианство. В легенде говорится, что он, накануне решающего сражения с Максентием, во сне увидел Распятие, и голос свыше возвестил ему: «С этим знаком победишь». Наутро над римскими легионами взмыли лабару¬мы , на которых вместо орлов были начертаны кресты. Но на самом-то деле Константин увидел во сне знак Осириса и Гора, а голос принадлежал, скорее всего, олимпийскому Юпитеру, с верой в которого он и умер. Но патриархи христианской церкви объявили этого язычника Святым, даже не принимая во внимание лютую жестокость, которой он отличался при жизни. Этот «агнец Божий» без видимых причин - просто по прихоти - казнил своего зятя, всех племянников, свою жену Фаусту, и даже единственного сына Криспуса! Говорят, кровавый Торквемада, на процессах Святой Инквизиции любил шутить, что «из одного креста можно было бы сделать две виселицы».
-Жестокость отдельных людей не может служить окончательным доводом против их Веры и обвинением против их Богов, - возразил Смит. - Неужели вы думаете, что Христу угодны человеческие жертвы в виде костров аутодафе и пыток над еретиками?
-Не знаю, что именно угодно вашему Христу, но та глупость и непоследовательность, с которой Его адепты насаждали христианство, заставляют меня скептически относиться к этой Вере. Ее священники, с таким презрением относящиеся к языческому идолопоклонству, на каждом углу готовы ставить статуи мадонн и святых. Забыв Заповедь своего Бога не творить себе Кумира, они рисуют иконы и поклоняются им с неистовостью древних язычников. Где же здесь Логика? Где Истина?.. Да о чем говорить, если даже символ христианской веры - Распятие - вызывает у просвещенных людей смущение своей неоднозначной трактовкой. Неужели вы никогда не задумывались, почему именно Распятие стало главным признаком христианина? Ведь с древнейших времен, еще до Иисуса, смерть на кресте считалась самой позорной и у финикийцев, и у карфагенян, а уже позднее, и у римлян и израильтян. К рас-пятию приговаривали лишь закоренелых злодеев и изменников. Даже апостол Павел говорил: «Ибо написано: проклят всяк, висящий на дереве». Поэтому я полагаю, что такие люди, как Аммоний Саккас гораздо ближе к Богу, нежели большинство из римских понтификов. А кресты в наше время научились носить даже Иуды.
-Именно его - Иуду - и имел в виду апостол Павел, упоминая о «древе», - покачал головой историк. - Люди поклоняются не иконам и статуям, а Господу и тем святым, которые, как бы персонифицированы в этих предметах. Любой мало-мальски сведущий богослов скажет вам, что сама икона лишь деревянная доска, и любая статуя святого лишь кусок камня. Ведь когда вы смотрите на фотографию родного, близкого человека, вы понимаете, что это не он сам, а лишь его изображение, образ, но от этого ваши чувства и любовь к этому человеку не становятся менее искренними; запечатленный образ лишь помогает и фокусирует ваши чувства... Крест - не два куска дерева, а символ равновесия нашего физического и духовного наследия. Распятие же для христиан не орудие пытки, а символ Страданий Сына Божьего, которые Он безропотно претерпел, дабы искупить человеческие грехи. Именно этой простотой и великой любовью к людям Иисус притягивал сердца и Души смертных к себе. Люди эти, прежде всего, были «простыми», не способными мудрствовать, жаждущие не понять разумом, а принять Душой Божественную Любовь!..
-Именно эти, как вы выразились «простые люди», с восторгом наблюдали, как пылают костры Инквизиции. Вы историк, господин Смит, так вспомните хотя бы те события, что происходили всего лишь сто лет назад во Франции, во время Революции.
-Вряд ли это удачный пример, - возразил Смит, - ибо то, что тогда произошло, не имеет никакого отношения к религии, а скорее является неудачной попыткой изменить политический строй...
-Но с какой жестокостью тогда расправлялись со священниками! Сколько храмов было сожжено и осквернено! А что творилось тогда с людьми?! Опьяненная кровью чернь вершила злодеяния, которые вряд ли могут вообразить себе даже самые дикие каннибалы. Чего стоит один нантский палач Жан-Батист Каррье, обожавший умерщвлять детей! Когда он убедился, что гильотина не в состоянии рубить головы малюткам, лишь раскраивая крошечные головки пополам, он, недолго думая, вывез пятьсот детей в поле за пределы города, и там их расстрелял, добивая дубинками.
Если же вспомнить, как испанские конквистадоры насаждали свои порядки среди индейцев, то очевидность моих слов становится еще более явной. И все эти злодеяния прикрывались опять-таки разговорами о христианстве и необходимости обратить язычников в «истинную веру».
Перуанский Великий Инка Атауальпа, не единожды был обманут коварным Франсиско Писарро. Когда 26 июля 1533 года его без суда и следствия признали изменником, привязали к столбу и пригрозили сжечь живьем, если он не перейдет в христианство, - это было лишь необходимостью соблюсти хотя бы видимость законности творимого преступления. К удивлению палачей, Атауальпа согласился принять крещение, взяв себе имя Франсиско, в честь Писарро. Но и это не спасло его от смерти, новоиспеченный христианин был тут же задушен гарротой. И сколь же мужественным был поступок одного из военачальников Великого Инки, Чулкучиму, казненного испанцами несколько позднее. Когда священник предложил ему принять перед смертью крещение, Чулкучиму спросил: есть ли испанцы в христианском раю? Услышав утвердительный ответ, благородный индеец с негодованием отказался окреститься, и никакие, даже самые жестокие пытки не заставили его изменить свое решение, за что он и был сожжен заживо...
-Господа! - Возглас профессора Лоуренса прервал беседу. - Мы теряем время, пора отправляться в путь.
-Опять мы с вами не договорили, ваше высочество, - с шутливой досадой сказал Смит.
-А вы намерены были убедить меня в своей правоте? - рассмеялся принц.
-А вы полагаете, что это невозможно?
-Может это прозвучит излишне самоуверенно, но еще никому этого не удавалось.
-Я все же попытаюсь. В следующий раз.
Эль-Хадир захохотал, запрокинув голову, и Смит заметил на миг блеснувший из-под ворота его плаща висевший на шее медальон. Он был виден лишь мгновение, но Юджин поразился странному цвету металла - похожий на червонное золото, в которое словно были вкраплены маленькие блестки, заставлявшие медальон искриться на свету радужным сиянием. Что-то удержало Смита от вопроса об этом странном медальоне...

34.
Желая поскорее покинуть последнее место стоянки, чтобы ничто не напоминало о трагедии, разыгравшейся минувшей ночью, гребцы с удвоенной энергией налегли на весла. Этот довольно бодрый темп удалось сохранить часов на шесть, и к закату солнца баркасы достигли скалистой излучины Мадейры. Здесь, пенясь на каменных порогах, в Мадейру устремляла свои мутные, почти чернильные воды река Арипуанан. В месте смешения двух рек образовалось небольшое озерцо, окруженное со всех сторон отвесными, мшистыми скалами. Лишь в одном месте каменные громады немного отступали от воды, образовав небольшой и отлогий галечный пляж. Лучшего места для ночевки придумать было невозможно. Здесь и решили остановиться. Поскольку ни одного дерева на пляже не было, гамаки из лодок доставать не стали, решив спать на одеялах прямо на земле. Основной проблемой оказалось отыскать дрова для костров. Дальмего, кажется вполне пришедший в себя и вновь обретший командный голос, отрядил двух рабов и двух своих вооруженных головорезов на поиски сушняка. Им предстояло по узкой, крутой тропе подняться вверх по скале, за ко-торой наверняка был лес. Джон Стокман выразил желание присоединиться к этому отряду, и вскоре пять человек, ловко вскарабкавшись наверх, скрылись за каменным хребтом.      
-Вас что-то смущает? - спросил принц у Смита, заметив, как тот внимательно рассматривает скалы.
-Боюсь, что, несмотря на удачное место для ночлега, мы в то же время очень уязвимы здесь в случае нападения индейцев.
-Вы полагаете, они поблизости?
-Об этом надо спросить у полковника.
-Не беспокойтесь, сеньоры, - мрачно усмехнулся Дальмего, поглаживая перевязанную левую кисть, - мои люди вооружены, а эти дикари, к счастью для нас, страсть как боятся «громовых палок».
-Будем все же надеяться, что обойдется без лишней крови, - вздохнул профессор Лоуренс. - Итак, мы уже почти каждый день кого-нибудь теряем.
-А на чьих землях мы сейчас находимся? - поинтересовался Гурвич.
-Здесь хозяйничают  кокома и мангеромасы.
-И кто из них представляет для нас наибольшую опасность?
-И те, и другие обожают человечину, так что не думаю, что есть смысл выбирать, в чьём котле предпочтительнее вариться.
-Полковник, вы не думаете, что следует выставить часовых на ночь на вершине скалы, возле тропы? В противном случае индейцы могут в темноте спуститься почти к самому лагерю прежде, чем их заметят.
-Сеньор, - полковник сердито покосился на Смита, - предоставьте мне самому об этом позаботиться.
-Юджин, - обратился к Смиту Брукс, когда они вдвоем отошли к реке и закурили, - у вас появились новые догадки, кто мог бы быть таинственным убийцей?
-Фактов, к сожалению, нет, так что подозревать можно каждого из нас.
-Тогда стоит задаться вопросом: «кому это выгодно?» В этом случае мои подозрения в первую очередь падают на принца и полковника. И тот и другой в последнее время очень странно себя ведут.
-Это не причина обвинять их.
-Но повод их подозревать.
-Если, как вы говорите, убийства в Бостоне, по почерку, схоже с тем, что мы имеем здесь, то Дальмего отпадает, его не было с нами в Америке.
-Верно. Тогда остается принц...
-...и его слуга.
-Все же, Юджин, я не стал бы торопиться вычеркивать из списка и Кинкеля, не думаю, что он настолько прост и безобиден. Честно говоря, меня не очень-то убеждает его рассказ про Злого Духа, который, не понятно с какой стати, спас его от ягуара. К тому же, немец был в Бостоне в то время, когда там впервые дал о себе знать «Мясник».
-Возможно, вы и правы.
-Вы не думаете, что следует поговорить об этом со всеми?
-Не думаю, что это будет умный ход. Вряд ли Эль-Хадиру, полковнику и Кинкелю понравится, если мы сообщим всем о своих подозрениях. Фактов и улик у нас нет, и они вполне справедливо могут счесть себя оскорбленными.
 -Что же нам делать? Не сидеть же сложа руки и ждать, кто будет следующей жертвой?
-Хорошо, я, пожалуй, переговорю с профессором Лоуренсом. В конце концов, он руководитель экспедиции, и имеет право знать обо всем.
Когда друзья возвратились в лагерь, люди, посланные за дровами, еще не вернулись.
-Что-то они долго, - забеспокоился Лоуренс. - Солнце вот-вот скроется.
-Не волнуйтесь, профессор, - сказал Гурвич, - возможно лес оказался дальше, чем мы думаем. Уверен, скоро они вернутся.
-Дай-то Бог, а то я уже проголодался.
-Может быть, вам пока хлебнуть коньяка и съесть немного шоколада?
-Хорошая мысль! Полковник, попросите Гуино, чтобы он разлил для всех коньяк, думаю, мы заслужили это.
-Для всех? - Дальмего удивленно поднял брови. - Рабам тоже?
-Конечно! Они ведь тоже члены нашей команды.
-Сеньор, мне кажется, эта мысль не очень удачна.
-Полковник, - вкрадчиво, но твердо произнес старик, и по тону его голоса чувствовалось, что он начинает сердиться, - пожалуйста, сделайте, как я сказал.
-Покос , сеньор, - процедил сквозь зубы Дальмего, и направился к сидевшим поодаль рабам.
Смит уселся на большой замшелый камень, возле которого, на складном стульчике, расположился принц. В нескольких шагах за его спиной, безмолвной тенью замер Омар, поставив между ног неизменный черный саквояж. Принц сидел в своей излюбленной позе: выставив вперед руки и опершись ими на черную трость. Здоровый глаз Эль-Хадира был полузакрыт, отчего казалось, что принц дремлет. Однако, как только Смит сел рядом, Эль-Хадир встрепенулся и посмотрел в его сторону.
-Какая любопытная рукоять у вашей трости, - произнес Юджин, с интересом разглядывая серебряную змеиную головку, клыкастая пасть которой была широко раскрыта. - Великолепная работа, прямо-таки ювелирная! А эти маленькие, красные камешки вместо глаз, придают вашей змейке особую прелесть.
-Благодарю вас, - слегка кивнул головой принц.
-Судя по тому, с какой точностью переданы даже самые малейшие детали на змеиной головке, это не абстрактный символ. Я, конечно, не силен в рептилиях, но все же не узнаю этот вид. Что это за змея?
-Это не змея, - усмехнулся принц после длительной паузы. - Это - Дракон. Вы верите в Драконов, господин Смит?
-То есть, в их существование? Ну, возможно когда-то в допотопные времена они и существовали. Уже один факт того, что практически у каждого народа в фольклоре присутствует упоминание о Драконах, дает право полагать, что эти звероящеры имели место быть в действительности, но уже давно вымерли. Возможно, наши предки называли Драконами последних динозавров.
-Когда-то, очень давно, эти прекрасные, могучие создания были подлинными властителями Земли! - Глаз принца снова полузакрылся, а голос понизился до свистящего шепота. - Правившие ветрами, огнем и водой, Драконы обладали и древними магическими знаниями, унаследованными от породивших их первозданных сил Природы. Драконы правили миром, когда еще ничего живого на этой планете не было. Они были равными по силе и мудрости Бессмертным Небожителям, ибо как и Ангелы, они рождены из Великого Хаоса. Ведь что такое Хаос? - это порядок, уничтоженный при Сотворении Мира.
-Я читал, - заметил Смит, - что первые Драконы появились в далекой древности в Восточных землях, а уже затем, спустя века, они переселились на Запад.
-Глупые люди! - Тонкие губы Эль-Хадира скривились в презрительной усмешке. - Драконы были Сынами Богов, им не ведомы были границы и прочие условности, выдуманные человеком.
-Вы с такой почтительностью говорите об этих существах, будто они и являются предметом вашего поклонения.
В голосе историка слышалась явная ирония, что рассердило принца. В глубине его голубого глаза сверкнули молнии, но принц все же сдержал гнев.
-Вы напрасно иронизируете, господин Смит. Как знать, если бы Боги не создали этих существ, возможно, не был бы создан и человек.
-Вы имеете в виду легенду, согласно которой некоторые племена людей произошли от Драконов? - Эль-Хадир ничего не ответил, вновь усмехнувшись одними губами. Смит не смущаясь, продолжил: - Я читал в древних манускриптах, что Александр Македонский, сражавшийся не единожды с разными ужасными чудовищами, являлся сыном Великого Дракона.
-Ерунда! - усмехнулся принц. - Согласно легенде, которую, кстати, выдумал придворный маг, к Олимпии, дочери македонского царя, проник Зевс в облике ужа, от которого она и зачала великого завоевателя Александра. Истинную же «драконовость» его рождению придавало лишь то, что в ночь перед родами матери приснилось, будто у нее родится Дракон. С тем же успехом вы могли бы так же вспомнить ныне здравствующую китайскую императрицу Цы Си, которую подданные за чрезмерную жестокость прозвали Драконом. Но это, ни в коей мере не роднит ее с Древними Существами.
-Знаете, ваше высочество, - сказал Юджин после длительной паузы, - в одном древнейшем иудейском манускрипте я прочитал любопытную версию грехопадения Первого Человека, разнящуюся с библейской, но отчасти перекликающуюся с ней. Адам и Ева, сотворенные из «праха земного» Богом Яхве, жили тогда в Эдемском Саду, созданном Богами-Элохим, не зная нужды и несчастий. В Эдеме они были чем-то вроде «садовников» и в их обязанности входило ухаживать за всеми тамошними растениями, кроме «Двух Запретных», плоды которых предназначались лишь для самих Богов. Так же они должны были охранять Сад. Охранять от живущих за пределами Эдема существ. Этими существами были, созданные задолго до Человека, Сыны Змия. Они-то, в конце концов, подружившись с людьми, и сообщили им, что плоды с «запретных» деревьев не несут смерть, как утверждал Яхве, а напротив, дают великие Знания и дарят Бессмертие. Убедившись, что Сыны Змия говорят правду, люди не только сблизились с ними, но и стали подражать им, например, в том, что прикрыли свою наготу одеждой. Ну, и далее уже по тексту в Библии.
-Да, я знаком с подобной трактовкой грехопадения, - кивнул принц. - Могу лишь добавить, что Сыны Змия, проклятые одним из Богов-Элохим, рассерженным Яхве-Воителем, «ходить на чреве своем и есть прах», были изгнаны из Мира Небожителей за свою любезность и помощь людям вместе с ними на Землю.
-Однако меня больше всего поразил другой момент в иудейском манускрипте. Там было написано, что Второй Мессия, Сын Божий, который явится к людям, ведет прямую родословную от Древнейших Существ, Сынов Змия! Здесь откровенно говорится о «зверосуществе» в обличии человеческом, то есть, об Антихристе!
-Ничего удивительного, - пожал плечами Эль-Хадир. - Современный Человек - результат «гибридной расы», получившейся путем скрещивания «Сыновей Змия» с животным творением Яхве. Отсюда и священное значение для людей Знака Креста. Кстати, ведомо ли вам, что со времен Авраама на протяжении многих веков евреи изображали Яхве в виде змея? Только жрецы в иконоборческой ярости уничтожили эти символы, клеймя их, как проявление идолопоклонства.
 -Возможно... - задумчиво кивнул Смит. - Так же в летописях вавилонских жрецов сообщалось, что, после того, как бог Мардук уничтожил свою чудовищную мать, дракониху Тиамат, он создал из капель ее крови людей, «дабы служили они богам, и боги жили бы в мире, радующем их сердца».
-Разве не доказывают приведенные вами слова, сколь многим обязаны люди Великим Драконам?! - благоговейно прошептал Эль-Хадир. - Все эти виверны, амфиптеры, амфисбены, гивры, василиски и линдвормы являлись для смертных учителями и наставниками, несшими Мудрость богов и их Священную Волю!
-Однако если верить тем же легендам, именно Драконы принесли людям и великие несчастья: чумную заразу, разрушения, голод. Именно они требовали себе человеческие жертвы в качестве дани. Именно с ними сражались великие герои древности, спасая города и страны от этих прожорливых и жестоких чудовищ. Не зря же именно Дракон ассоциируется в людском понимании с главным Врагом рода человеческого - Сатаной или Левиафаном, и наглядным при¬мером тому является Георгий Победоносец, попирающий Змия...
-Ах, оставьте! - досадливо поморщился принц. - Ваш Георгий преподносится христианами, как борец с Нечистым Духом, на самом же деле, он просто убил небольшого Дракона, с которым не смог справится целый город Силен, только для того, чтобы получить руку ливийской царевны. Здесь можно говорить о политике, но никак не о религии!
-Честно говоря, меня удивляет ваша самоуверенность, - хмыкнул Смит. - Ни вы, ни я не были очевидцами тех событий, однако, я более склонен верить другой версии, согласно которой Святой Георгий согласился уничтожить Дракона только в обмен на клятву жителей Силена принять христианство.
-Какая чушь! - вновь скривился принц. - Людьми, уничтожавшими Драконов, всегда двигало лишь чувство алчности и тщеславие. Глупцы верили, что там, где Великие Змии - всегда сокрыты поблизости несметные сокровища. Они верили, что кровь Драконов даст им древние знания, возможность понимать язык птиц и зверей. Но самое главное, зачем охотились эти «драконоборцы», это - желание обладать «даром неуязвимости».
-Вы оспариваете это?
-Нет, Драконы на самом деле могли одарить победителя после своей смерти опре-деленными дарами. Но неужели вы считаете, что это хоть как-то оправдывает их убийц?
-Вы не любите людей, но преклоняетесь перед чудовищами?! - изумился Смит. - Но как же вы не понимаете, что придя в этот мир еще до Начала Времен, Драконы постепенно стали чужды ему. Они отравляли землю и воздух, делали нивы бесплодными, пожирали кормивший человечество скот, убивали людей. Поэтому сами они должны были быть истреблены.
-Вы говорите, как типичный белый человек, воспитанный на европейской мифологии, - не без презрения хмыкнул Эль-Хадир. - А вы не задумывались, господин Смит, почему в европейских легендах Драконы представляются исключительно в качестве носителей зла, в то время как на Востоке: в Азии, Индии, Китае, Японии, Драконам поклонялись, как могущественным, мудрым и справедливым богам? Индийские Сеша и Ананта, китайская богиня-дракониха Нюй-хуан, создавшая мир и людей, и так далее.
-Я с вами полностью согласен, ваше высочество. Но я могу также привести множество примеров того, как людям приходилось противостоять коварству и жестокости этих самых Восточных Драконов. Чего стоит один египетский змий Апоп - вечный противник солнечного бога Ра! Можно еще вспомнить зороастрийского трехглавого Дракона Ажи-Дахаку, ставшего синонимом «разрушительности» или Лернейскую Гидру, с которой воевал греческий герой Геракл, или же еврейского змия Нахаша. Да и индийские Наги, и вудуистские драконоподобные змии за редким исключением были доброжелательны к людям.
-Драконам не за что любить людей, борьба между смертными и змиями ведется испокон веков. И, поверьте мне, пока еще рано ставить точку в этом вопросе.
-Вы хотите сказать, что Драконы существуют и сейчас? - изумился Смит.
-А почему бы нет? - засмеялся принц. - На этой планете есть еще немало «белых пятен», тех мест, где не ступала пока нога человека. И почему бы не допустить, что там - в глубоких подземельях, в морских пучинах, или же в запредельных небесных высях до сих пор не обитают Древние Существа? И когда-нибудь наступит момент, и эти Существа вернутся в Мир, чтобы оспорить в нем господство у Человека. И тогда прольется на землю Великая Кровь, и разразится Великая Война, в которой окончательно решится вопрос - кто истинный Хозяин на этой планете!..

Возбужденная речь Эль-Хадира потрясла и невольно ужаснула Смита до глубины души. Эти смешанные чувства видимо так явно отразились на его побледневшем лице, что принц осекся и замолчал. Последовала долгая и томительная пауза прежде, чем Смит, неотрывно вглядываясь в худощавое лицо принца, тихо произнес:
-Скажите мне, кто вы? Что вы за человек, и человек ли вообще? Прошу вас, не гневайтесь, но ваши рассуждения смущают мой разум. Кто ваши Боги? Каким Древним Богам вы поклоняетесь, если с такой яростью хулите и ниспровергаете Богов, коим поклоняемся мы?
Голубой глаз Эль-Хадира настороженно впился в глаза ученого. Какое-то время два человека не мигая смотрели друг на друга; каждый явно пытался проникнуть в мысли своего визави. Первым, к своему же великому удивлению и досаде, был вынужден сдаться и отвести взгляд в сторону принц. Раздраженно кусая тонкие губы, Эль-Хадир уставился на гладкую поверхность озера, на которой еще горели багряные отблески позднего заката.
-Прошу вас, ваше высочество, ответьте мне, - вновь заговорил Смит. - Я знаю, что вам есть, что сказать мне. Каждый раз, когда мы беседуем, я чувствую вокруг вас некую глухую стену, за которой вы скрываете нечто. Еще в университете, во время первого нашего знакомства, я понял, что вами движет нечто большее, нежели просто желание отыскать Золотой город Маноа. Вы с самого начала установили точный маршрут нашего движения, как будто наверняка знаете, где этот город находится. Что вы хотите там отыскать? Для чего все эти титанические усилия? Ведь не ради славы, и не ради презренного золота вы задумали всю эту авантюру?
-Нет, - глухо отозвался принц.
-Но вы и не богатый филантроп, желающий самолично вписать еще одну страницу в книгу Истории и открыть еще одну Тайну.
-Нет, - вновь будто из преисподней прозвучал голос принца. Внезапно он порывисто повернулся к Смиту, и тот едва не вскрикнул, увидев полыхающее ледяное пламя в единственном оке Эль-Хадира. - Вы просите меня сказать вам слишком многое, и ни на один из этих вопросов я не могу вам ответить. По крайней мере, сейчас. Но, поверьте, в свое время вы сможете полностью удовлетворить свое любопытство. И это время, возможно, уже скоро наступит.
-Значит, я был прав, - медленно произнес Смит, - вам действительно есть, что скрывать.
-У каждого человека есть свои тайны, - загадочно улыбнулся принц, поднимаясь на ноги. - Я - не исключение.
-Но, по крайней мере, скажите мне, имеете ли вы отношение к тем убийствам, что преследуют нас? - Вопрос был задан уже вслед уходящему принцу. Тот резко остановился, через плечо глянув на ученого с удивлением, и пожав плечами произнес:
-Когда Дьявол захочет дать кому-нибудь пинка, он сделает это не своим конским копытом, а своей человеческой ногой.
-Что сие значит?
-Вы разумный человек, господин Смит. Подумайте сами, для чего мне опускаться столь низко? Хотя с другой стороны, как говаривали древние: дна нет, есть лишь ограничение для падения. - Таинственно улыбнувшись напоследок, Эль-Хадир медленно и величаво побрел к воде; за ним по пятам следовал его безмолвный слуга Омар, неся в руке черный саквояж.
Смит так и не успел обдумать смысл сказанных принцем слов, так как в следующее мгновение тишину сгущавшихся сумерек разорвал ружейный выстрел, а вслед за ним истошные крики о помощи. Весь этот шум доносился откуда-то сверху, со скалистой гряды. В лагере поднялась паника, все схватились за оружие и бросились к тропе. Солнце уже зашло, поэтому разглядеть, что творится наверху было почти невозможно. Рассредоточившись за валунами и уставив дула ружей на крутой подъем среди камней, все с напряжением прислушивались к нарастающему шуму. Кто-то быстро спускался вниз. Настолько быстро, что по шуму и целой лавине катящихся вниз камней, можно было предположить, что неизвестный сам, подобно камню, стремительно летит к подножию скалы. Наконец, в сумерках на спуске обозначился чернеющий неясный силуэт. Все приготовились открыть стрельбу.
-Не стреляйте! Это я, Луис, - жалобно простонал человек, продолжая спускаться вниз. - Помогите мне!
-Луис?! - воскликнул изумленный Дальмего. - Что случилось? Ты один?
-Си, команданте.
-Сеньоры, опустите оружие! Эй, черные, помогите Луису спуститься!
Бедняга почти упал на руки подоспевших рабов, и когда все приблизились к нему, то увидели, что все тело Луиса избито и ободрано в кровь. Даже в сумерках было заметно, как необычайно бледно его опухшее, залитое потом и кровью лицо.
-Что произошло? Где остальные?
-Команданте, - жалобно стеная, прохрипел раненый, - мы возвращались в лагерь с дровами, когда на нас внезапно напали индейцы. Мы даже не успели схватиться за оружие, как эти дикари нашпиговали стрелами Кортеса и одного из рабов. Я был ближе всего к кустам, и когда одна из стрел ранила меня в руку, успел свалиться в них... - Луис замолчал, переводя дух.
-Ты струсил, бастардо и оставил своего товарища в беде! - прорычал полковник в бешенстве.
-Их было около дюжины, команданте... Они налетели так внезапно... Я ничего не смог бы сделать... - Голос раненого слабел и затихал с каждым произнесенным словом.
-Полковник, будьте же милосердны к несчастному! - возмутился Гурвич, отстраняя Дальмего и собираясь осмотреть раненого.
-Оставьте его, доктор, - мрачно произнес полковник, - вы уже ничем не сможете ему помочь.
-Это почему?
-Стрела, пронзившая Луису руку, - отравлена. Индейцы иначе не поступают. Так что ему осталось жить считанные секунды, а нам необходимо знать, что сталось с остальными нашими людьми. Луис, ты слышишь меня?
-Си, команданте, - еле слышно прохрипел умиравший.
-Дикари убили всех? Они убили мальчишку? - Дальмего склонился, приблизив ухо к самым губам несчастного, на которых уже проступила кровавая пена. Луис, корчась от боли и превозмогая ледяное удушье близкой смерти, что-то быстро зашептал по-португальски. Это было всего несколько фраз. После чего тело Луиса судорожно затряслось в предсмертной агонии, которая, судя по выражению его лица, была невыносимо ужасной. Еще несколько мучительных конвульсий, и с губ несчастного со свистом сорвался последний вздох. Налитые кровью мертвые глаза неподвижно уставились в ясное звездное небо, куда в ту же минуту незримо отлетела и его грешная Душа...
-Боже! Боже мой! - задыхаясь от ужаса и страха, простонал Кинкель. - Мы все обречены. Нас всех ждет такая же участь. Индейцы убьют всех нас...
-Караджо! - прорычал Дальмего. - Черт вас возьми, сеньор, прекратите каркать!
-Что вам сказал этот несчастный? - взволнованно воскликнул профессор Лоуренс. - Джон жив?
-Луис сказал, что дикари схватили мальчишку и одного из рабов и потащили их куда-то в лес.
-Слава Богу! - облегченно выдохнул старик. - Джон жив! Он лишь пленник индейцев.
-Я не думаю, сеньор, что это на самом деле хорошая новость. - Голос Дальмего прозвучал пугающе зловеще. - В здешних местах, если дикари не убивают противника, то только лишь потому, что собираются чуть позже... съесть его.
-Господи! - схватился профессор за голову.
-Думаю, единственное, почему они не сделали это сразу, так это из-за его белой кожи и светлых, курчавых волос. Вряд ли дикарям приходилось видеть столь странную внешность.
-Значит, Джону ничего не грозит?
-Напротив, его съедят, но с большим почтением. Вероятно, прежде, чем убить, мальчишку, в качестве особого расположения, подвергнут специальным культовым пыткам, чтобы выказать уважение тотемному Духу.
-Что же делать? - в отчаянии простонал Лоуренс.
-Мальчика нужно спасать, - твердо произнес Смит. Дальмего смерил его тяжелым взглядом. - Необходимо немедленно отправиться в погоню.
-Вы хотите ночью рыскать по джунглям, сеньор? Не зная даже, где остановились дикари?
-Пока есть надежда, что он жив, необходимо действовать. Не думаю, что индейцы могли уйти далеко, скорее всего их лагерь где-то неподалеку от того места, откуда они напали на наших людей.
-Я уже сказал вам, что это безумие... - начал было полковник, но Смит оборвал его:
-Полковник, вы обязаны нам помочь, хотите вы того, или нет!
Дальмего разъяренно оскалился, ладонь его легла на рукоять револьвера, торчавшего из кобуры на поясе, и неизвестно, чем бы все кончилось, если бы неожиданно не послышался спокойный голос Эль-Хадира:
-Полковник, я полагаю, вам следует прислушаться к просьбе господина Смита и помочь спасти молодого человека.
Дальмего вздрогнул и обернулся к стоявшему за его спиной принцу. Повисла гнетущая тишина, все напряженно ожидали реакции гневливого «потомка конквистадоров».
-Вы согласны со мной? - невозмутимо спросил принц. Полковник молчал.
-Вы согласны со мной?! - Ледяной тон Эль-Хадира прозвучал угрожающе.
Плечи Дальмего дрогнули и безвольно опустились, после чего, он еле слышно, пробормотал:
-Си, сеньор.

35.
В отряд по спасению Джона Стокмана, который возглавил сам полковник Дальмего, вошли так же Смит, Брукс, Гурвич и двое из оставшихся пяти головорезов полковника: Диего и Жуарес. Уступив мольбам индейца Гуино, желавшего участвовать в спасении Джона, полковник позволил и ему присоединиться к отряду. На сборы ушло не более получаса, и вот уже вооруженные до зубов люди один за другим двинулись вверх по крутому склону. На подъем ушло минут пятнадцать. Когда же отряд был наверху, оказалось, что скала представляла собой гигантский базальтовый гребень, у подножия которого с другой стороны в мягком лунном свете плескалось темное море джунглей. На спуск ушло еще около получаса. К счастью, камней здесь было намного меньше, а поверхность склона более пологая. Прежде, чем войти в лес, Смит посмотрел на циферблат карманных часов, была половина двенадцатого...

Так как ни одной тропы найти не удалось, пришлось с помощью мачете прорубать в густом, колючем подлеске новую эстраду. Медленно, шаг за шагом, натыкаясь на деревья, цепляясь за колючки и запинаясь за воздушные корни лесных гигантов, семь человек, в почти полной темноте шли вперед, даже не представляя, куда именно им нужно идти. Жизнь в джунглях не замирает даже ночью. Откуда-то с высоты верхнего яруса то и дело неслись ужасные звуки, сотрясавшие лес. И хотя путешественники уже знали, что этот - похожий на львиный - рык издает всего лишь обезьяна-ревун, каждый раз все внутри невольно холодело от страха. Стрекотали древесные жуки, квакали лягушки, назойливо зудели над ухом москиты, единственным спасением от которых была вонючая мазь Дальмего. Влажный, жаркий воздух был наполнен шорохами, шипением и чьими-то вздохами. Время от времени бородатый Диего делал на стволах деревьев зарубки ножом, чтобы на рассвете можно было отыскать дорогу назад.
Прошло два часа, прежде чем Дальмего сделал знак остановиться передохнуть. Пока другие, присев на поваленное трухлявое дерево, утирали с лица пот и мазались новой порцией мази от москитов, полковник подозвал к себе молодого индейца и что-то тихо сказал ему. Кивнув, Гуино тут же исчез в темноте. Смит подсел к Дальмего.
-Куда вы его отправили?
-Возможно дикари уже поблизости, - неохотно ответил полковник. - Поэтому разумнее отправить Гуино вперед на разведку одного. Он сам индеец, знает, как остаться незаметным в джунглях, так что подождем его здесь...
Ждать пришлось долго. Лишь через сорок минут Дальмего встрепенулся, услышав птичий посвист.
-Он вернулся!
Из зарослей молодых побегов гевеи бесшумно скользнула тень, и уже через несколько мгновений Гуино стоял перед полковником.
-Ты нашел их?
-Да, сеньоре.
-Далеко отсюда?
-Нет, я показать.
-Сколько там человек? - Гуино показал на пальцах. - Одиннадцать? Отлично!
-Гуино, ты видел Джона? - взволновано прошептал Смит.
-Си, сеньоре. Джон жив. Но солнце вставать - Джона нет.
-Его приберегли на завтрак, - мрачно усмехнулся полковник. - Что ж, у нас еще есть в запасе часа три, чтобы помешать дикарскому пиршеству. Вставайте, пора идти! Веди нас, Гуино.

Еще двадцать минут пути по непролазным джунглям, и молодой индеец внезапно сделал знак остановиться и не шуметь. Прислушавшись к ночным звукам гилеи, неискушенное ухо путешественников не обнаружило никаких подозрительных звуков, которые бы указывали на близкое нахождение стана индейцев. Сделав знак всем оставаться на месте, Гуино поманил за собой Дальмего и Смита. Полковник безропотно подчинился, последовав за индейцем. Пройдя по едва приметной тропе еще шагов сорок, они оказались возле кустов сумаума-сейба, окаймлявших небольшую поляну в глубине джунглей. Смит осторожно отодвинул в сторону свисавшую ветвь, сплошь усыпанную мелкими, похожими на виноград, плодами и сразу же увидел небольшой индейский лагерь на поляне.
Возле двух костров, прямо на земле спали восемь аборигенов. Посреди поляны стояло высохшее дерево ярдов десяти в высоту, ствол которого сверху был расщеплен почти до половины, очевидно, метко попавшей когда-то молнией. К дереву были привязаны два человека, в одном из которых, присмотревшись, Смит с облегчением узнал Джона Стокмана. Вторым, видимо, был захваченный в плен чернокожий раб, уцелевший при внезапном нападении индейцев. Юджин уже собирался предложить полковнику напасть на дикарей пока они предаются безмятежному сну, как вдруг заметил вышедших из тени вблизи сухого дерева троих охранников. Один из них был вооружен копьем, двое других держали в руках какие-то палки длиной фута два. Внезапность нападения была невозможна. Кроме того, в суматохе ночного боя, велика вероятность того, что пленники будут перебиты, если и не индейцами, то случайными пулями самих нападавших.
На плечо Смита легла рука. Он обернулся. Это был полковник, который, приложив палец к губам, подал ему знак отходить назад.
-Ну, как мы поступим? - поинтересовался Гурвич после того, как на общем военном совете Дальмего коротко изложил диспозицию противника.
-Предлагаю расположиться по окружности поляны, - заявил Брукс, - и на рассвете, когда все еще будут спать, а часовые клевать носом, открыть ураганную стрельбу.
-Эсплендор! Из вас никудышный охотник, сеньор! - презрительно хохотнул лупоглазый бородач Диего. - Этак мы перестреляем и друг друга.
-Тогда предложите что-нибудь сами, - обиженно пробурчал журналист.
-Нас семь человек, расположимся на опушке поляны полукольцом, каждый выберет себе цель, и по общему знаку разом откроем огонь по спящим дикарям.
-Полагаю, что и в этом случае мы рискуем жизнями пленников, - заметил Смит. - Кроме того, я не думаю, что следует убивать индейцев. Наверняка стрельба поверх голов напугает сонных аборигенов, и они обратятся в бегство, бросив своих пленников.
-Вы плохо знаете дикарей, сеньор Смит, - холодным тоном произнес полковник. - Они бесстрашны, как ягуары, и реакция их такова, что едва открыв глаза после сна, они уже способны дать отпор противнику, а значит, могут подстрелить кого-нибудь из наших, и уж точно успеют перерезать глотку вашему мальчишке. Так что никакой стрельбы вхолостую, - уничтожить нужно всех. Ведь вы не знаете наверняка, есть ли поблизости еще один отряд краснокожих, который непременно приведут сюда сбежавшие?
-Что предлагаете вы сами?
-Прежде, я хотел бы знать, все ли из вас, сеньоры, умеют пользоваться оружием?
-Не беспокойтесь, полковник, - ответил за всех доктор Гурвич, пропустив мимо ушей явную иронию Дальмего.
-Что ж, отлично. Я думаю, что шум и стрельбу можно будет начинать только, когда плен¬ники окажутся в безопасности.
-Каким же образом?
-Предоставьте эту проблему решать мне и Гуино. Вы же, сеньоры, как и предложил мой мучачос Диего, тем временем заляжете полукольцом в кустах на опушке поляны. Через час уже начнет светать, так что поторопимся.

*   *   *   *   *
Едва забрезжил рассвет, как по низинам леса поплыла легкая дымка тумана. Дым, от почти прогоревших индейских костров, смешался с ним, отчего спящие на земле люди почти исчезли из вида, словно потонув в ленивом парчовом мареве. В джунглях наступили те удивительные минуты, когда бодрствовавшие всю ночь зверьки и птицы успокоились, погрузившись в сон, а дневные - предавались послед-ним мгновениям отдыха, готовясь вот-вот пробудиться и огласить лес своими радостными криками.
Двое индейцев, стороживших пленников, поддались всеобщему расслаблению, задремав сидя, прямо напротив мертвого дерева. Третий охранник, видимо самый крепкий, еще клевал носом, безуспешно пытаясь бороться с сонливостью. Он уже готов был погрузиться в мир Духов Сна, когда сухой треск сломанной ветки внезапно привел его в чувство. Легко вскочив на ноги, индеец крепко сжал в руке копье, готовый отразить любую атаку. Так он простоял около минуты, вслушиваясь в окружающую тишину. Но чуткое ухо дикаря не уловило больше ни шороха. Порадовавшись про себя тому, что не успел понапрасну разбудить своих товарищей, охранник собирался уже сесть на место, как вдруг в воздухе послышался едва слышный свистящий звук, и в то же мгновение индеец почувствовал, как что-то укололо его в шею. Инстинктивно схватившись рукой за место укола, он ощутил в ладони небольшую иглу, глубоко впившуюся под кожу. Индеец сразу понял, в чем дело, но даже не успел открыть рот, чтобы поднять тревогу; все конечности его мгновенно парализовало, да так, что широко раскрытый рот не мог сделать даже малейшего вдоха. В глазах потемнело, лицо посерело от удушья, и через несколько мгновений, обреченный на смерть индеец, беззвучно повалился на землю. Не было ни конвульсий, ни мучительной агонии. Казалось, человек просто уснул с широко раскрытыми глазами.

…Притаившийся за кустами сумаума-сейбы Гуино остался вполне доволен своим метким выстрелом из духового ружья. Приготовив следующую стрелу (стрелы были сделаны из обломанных пустотелых иголок дикобраза, дюймов десяти), Гуино осторожно обмакнул ее кончик в баночку, наполненную густой коричневой жидкостью и тут же вставил ее в бамбуковую трубку, которая собственно и являлась духовым ружьем. Теперь оставалось только хорошенько прицелиться и резко дунуть в трубку, чтобы стрела поразила намеченную цель. Гуино посмотрел на привязанного лианами к дереву Джона, который, измученный страхами и треволнениями прошедшего дня, забылся в тревожном сне, и широко улыбнулся. Молодой индеец не мог видеть второго пленника, привязанного с другой стороны дерева; тот, очевидно, так же спал, стараясь хотя бы во сне не думать о предстоящей поутру казни.
Следующей своей жертвой стрелок выбрал широкую спину мирно дремавшего индейца, сидящего возле мертвого дерева. Прицелившись, Гуино резко дунул в трубку, при этом рука его даже не шелохнулась. Игла вонзилась точно между лопаток; жертва дернулась, нелепо взмахнула руками и, спустя мгновения, с хрипом завалилась на бок. Эти хрипы заставили пробудиться третьего охранника, который, едва увидев побагровевшее лицо лежавшего рядом с ним товарища, пронзительно завопил что было сил.
Крик, разорвавший тишину, был немедленно подхвачен еще восемью глотками проснувшихся в мгновение ока индейцев. Подскочив на ноги и схватившись за оружие - копья, топоры и бамбуковые духовые ружья - дикари улюлюкающей лавиной ринулись к кустам, на которые указывал им охранник, и где затаился Гуино. Но индейцы не успели пробежать и пяти шагов, как сбоку, из соседних зарослей сумаума-сейбы, грянул одновременный залп из шести ружейных стволов. Трое краснокожих замертво повалились на землю, сраженные меткими выстрелами; четвертый индеец с воем покатился по траве, - свинцовая пуля, весом двести гран, попала ему в правый бок и, сломав два ребра, застряла где-то в кишках. Пятеро оставшихся в живых дикарей, в ужасе застыли на месте как вкопанные, пораженные грохотом и внезапной смертью своих товарищей. Не прошло и трех секунд, как один из них, вскрикнув, повалился на землю, ужаленный смертоносной стрелой Гуино. И в то же мгновение новый залп из шести карабинов «Генри-Винчестера» настиг четырех перепуганных индейцев, и они, обливаясь кровью, с предсмертными хрипами повалились на жухлую прошлогоднюю пальмовую листву.
-Вперед, сеньоры! - крикнул Дальмего, первым выскакивая из укрытия. За ним из клубов порохового дыма на поляну вышли остальные. Смит, Брукс и Гурвич тут же бросились бегом к дереву, освобождать пленников. Туда же вприпрыжку уже несся Гуино. Молодой индеец первым подбежал к дереву и одним движением перерезал ножом лианы.
-Гуино, друг мой, - хриплым голосом воскликнул Джон Стокман, - как же я рад тебя видеть!
На молодого человека жалко было смотреть, все его лицо было покрыто ссадинами и спекшейся кровью. От долгого сидения и тугих пут он с трудом мог шевельнуться, и его пришлось поднимать на ноги Бруксу и Гурвичу. Пока Джон сбивчиво, захлебываясь радостными слезами, рассказывал спасителям о своих злоключениях, Гуино и Смит направились за дерево, чтобы помочь второму пленнику. Каково же было их изумление, когда, вместо чернокожего раба, они увидели лежавшую без сознания молодую индейскую девушку!
-Черт возьми, - пробормотал Юджин, - что она-то здесь делает?!

Это было юное создание, хрупкого телосложения и невысокого роста. Из одежды на девушке был только небольшой передник, сплетенный из травы. Бронзовую кожу на предплечьях и лодыжках украшали узоры черных татуировок. У девушки были длинные иссиня-черные волосы, которые роскошными волнами ниспадали до самого пояса, прикрывая маленькие, вздернутые грудки. Всмотревшись в черты юного лица, Смит изумился. Обычно здешние аборигены имели характерно приплюснутый нос и пухлые, темные губы. У этой же девушки переносица была прямая, губы розовые, с четко очерченной линией рта, да и цвет самой кожи более светлый. Если бы не одежда и татуировки можно было бы подумать, что в амазонской сельвас неведомо как очутилась восточная красавица из арабских сказок! Бедняжка так ослабла, что Гурвичу пришлось изрядно повозиться, прежде чем девушка, наконец, пришла в себя и со слабым стоном открыла глаза. Увидев над собой незнакомые лица людей, да еще и с необычно белой кожей, юная амазонка пришла в такой ужас, что едва вновь не потеряла сознание. Ватка, смоченная спиртом, не дала ей лишиться чувств, и девушка, отпрянув в страхе от резкого и сильного запаха, неожиданно пронзительно закричала, запричитав что-то на своем языке.
-Спокойно, спокойно, малышка, - начал ласково уговаривать ее Смит, осторожно гладя по голове. - Никто не причинит тебе вреда. Мы друзья, успокойся. Гуино, - обратился он по-португальски к индейцу, - ты понимаешь язык, на котором она говорит?
-Да, сеньоре, - ответил индеец. - Она племя ленгуа. Просить убить скоро, без пытания.
-Скажи, что никто не собирается ее пытать. Мы спасли ей жизнь. - Гуино перевел слова Юджина. Девушка перестала кричать, но в ее больших, зеленых глазах все еще был заметен страх. - Спроси, как ее зовут? Что она здесь делает, и кем были те индейцы, которые держали ее в плену? - Гуино перевел слова Смита и жестами подбодрил девушку, чтобы она ответила без боязни. Немного помолчав, юная дикарка начала говорить, и по мере того, как она говорила, лицо индейца все более вытягивалось от удивления.
-Сеньоре, - Гуино волнуясь и с трудом подбирая португальские слова, что-то сказал Смиту.
-Ого! - в свою очередь изумился тот.
-Что говорит наш юный друг? - поинтересовался Брукс.
-Он говорит, что эта девушка - дочь великого вождя, и зовут ее Денака. Люди, которых мы убили, из племени мангеромасов. Они похитили ее восемь дней назад и направлялись обратно, в свое племя, как вдруг им на пути попались наши люди... - Слова Смита были прерваны внезапным выстрелом. Когда люди, стоявшие возле дерева, резко обернулись, они увидели жуткую картину: полковник Дальмего стоял над индейцем, голова которого была буквально разворочена на куски; из дула карабина, что полковник держал в руке, еще курился сизый пороховой дымок.
-Вы что, сошли с ума?! - ужаснулся Брукс, бросаясь к полковнику. - Зачем вы это сделали?
-Дикарь был еще жив, - презрительно сплюнул сквозь зубы Дальмего.
-Тем более! Ваша жестокость неоправданна, индейцу следовало оказать помощь... 
-Караджо! Послушайте, сеньор, - рыкнул Дальмего, - не лезьте ко мне. Еще несколько минут назад вы сами нажимали на курок, целясь в этих ублюдков, а теперь читаете мне слюнтяйские морали.
-Но среди нас есть врач!
-И что?
-Они же люди!
-Идите сюда, жалостливый сеньор! - С перекошенным от злости лицом, полковник потащил Брукса к погасшему индейскому костру. - Смотрите! - На земле, вокруг костра валялись обглоданные человеческие кости! На некоторых из них еще виднелись куски темной, закопченной плоти. Дальмего порывисто подошел к небольшой плетеной корзине, стоявшей здесь же и покрытой пальмовыми листами, и пинком опрокинул ее. Из корзины выкатились… две головы. Побледневший Брукс покач-нулся и вскрикнул от ужаса. Все немедленно сбежались к страшной находке.
-Черт, - поморщился Гурвич. - Это же те люди, про которых Луис сказал, что их убили при нападении.
-Си, сеньор, - полковник злобно сверкнул глазами. - Их убили, а потом разделали, как поросят, и, зажарив, сожрали. Так что не говорите мне о жалости и гуманности, сеньор, это не люди, а самое, что ни на есть зверье... Вот только я почему-то не вижу здесь еще одной головы. - Дальмего цинично пихнул носком сапога одну из голов; она перевернулась, обратив мертвый лик к небесам. - Это бедняга Кортес, а второй - раб с моего эгаритеа... Где же еще один чернокожий? - Полковник внимательно осмотрелся вокруг, окинув лес прищуренным взглядом. По тому, как дернулись мускулы на его смуглом лице, можно было сделать вывод, что он что-то заметил.
-Ступайте за мной, сеньоры, кажется, я нашел моего раба.
Смит, Брукс и Гурвич последовали за полковником, заинтригованные его загадочным поведением следопыта. Приблизившись к кустам сумаума-сейбы, разросшихся вокруг белоствольной пальмы эмбоба, Дальмего оста¬новился и стволом карабина указал вглубь кустов.
Вокруг пальмы, явно не терпящей близкое соседство других растений, образовалась как бы крохотная полянка не более восьми квадратных ярдов. Там-то путешественники и увидели чернокожего раба полковника. Но невозможно даже приблизительно описать охвативший их ужас при виде этого несчастного! Сперва путешественники даже не поняли, что именно они перед собой видят. Человек, вокруг которого тучами вились мухи и прочие насекомые, висел вниз головой, привязанный за ноги к стволу дерева. Кожа с его тела была содрана начисто и ее окровавленные лоскуты - аккуратно разложенные - лежали рядом на земле. Из вспоротого живота каким-то жутким месивом свешивались кишки; нижняя их часть была погружена в зеленую кашицу, которую заполняла корзина, специально подставленная снизу. В довершение всего, у жертвы были выколоты глаза, вырваны передние зубы, пальцы рук и ног - все до единого - были переломаны, при этом верхние фаланги были еще и расплющены. На левом бедре, до колена, мясо было срезано до кости (очевидно, один из изуверов уже успел полакомиться плотью несчастного)...
Вид чудовищно обезображенного тела привел людей в панический ужас. Брукс едва успел отскочить в сторону и его тут же вырвало. Смит и Гурвич, смертельно бледные, стояли, как громом пораженные, не в силах шевельнуться. Только полковник Дальмего сохранял внешнее спокойствие, очевидно, успев привыкнуть к подобным сценам вопиющего варварства и первобытной жестокости.
-Почему... почему они... поступили с ним так? - прошептал Гурвич.
-Ритуальная пытка, - невозмутимо пожал плечам Дальмего, - обычное дело для дикарей. А знаете, для чего кишки опущены в корзину с жеваной травой? Они не дают слишком быстро сдохнуть жертве, питая ее целебными соками.
-Вы хотите сказать... - Глаза доктора полезли на лоб. - Он, что, еще... жив?
-Вряд ли это состояние можно назвать жизнью. Но сердце у бедняги еще бьется, и он все еще чувствует боль. - Полковник легонько коснулся прикладом карабина окровавленной руки жертвы, и, о, ужас! - послышался слабый, словно дуновение ветерка, мучительный стон.
-Боже Всесильный! - Брукс не выдержал и разрыдался. - Полковник, сделайте же что-нибудь!
-Я могу сделать для него только одно, и это будет самым верным решением! - По-слышался сухой щелчок взводимого курка, дуло карабина уткнулось к левой груди обезображенного тела. Выстрел прозвучал подобно грому; свинцовая пуля пробила сердце несчастной жертве, прекратив ее невыносимые страдания.
-Нужно похоронить его, - после тягостного молчания прошептал Брукс.
-Нет, сеньор, - жестко отрезал Дальмего, - мы не станем делать этого. Во-первых, мы не можем больше терять время попусту, а во-вторых, этот несчастный был всего лишь рабом, так что будет вполне достаточно, если о его останках позаботятся хищники и насекомые. К вечеру от него и так ничего не останется.
-Но это же варварство, - слабо возмутился журналист, но Дальмего грубо оборвал его, уже уходя:
-Довольно болтовни, нам пора возвращаться в лагерь.
-Черт с ним, - буркнул Смит, - давайте хотя бы снимем останки несчастного.
Превозмогая страх и брезгливость, друзья отвязали от дерева обезображенное тело и, положив на землю, прикрыли сверху листьями и ветками. Затем, совершенно подавленные, путешественники вернулись на поляну, к высохшему дереву. Юная дикарка уже успела прийти в себя и о чем-то беседовала с Гуино, время от времени касаясь кончиками пальцев до, непонятно откуда появившегося на ее шее, небольшого медальона; Джон Стокман так же стоял на ногах, хотя и покачиваясь, но вполне готовый возвратиться в лагерь. Дальмего, с презрительной, высокомерной миной на лице, стоял поодаль дымя сигарой.
-Где Диего? - подозрительно спросил Смит у полковника, оглядывая поляну и стараясь не смотреть на мертвые тела индейцев.
-Я отправил его в лагерь, сообщить, что мы возвращаемся, и что у нас все в порядке, - ответил Дальмего, не глядя на Смита и не выпуская сигару изо рта.
-Хорошо, - успокоился Юджин, - тогда можно двигаться в путь. Джон, я поручаю тебе и Гуино юную леди, помогите ей идти.
-Вы что, - подскочил на месте Дальмего, - собираетесь тащить в лагерь эту тварь?!
-Успокойтесь, - сухо ответил Смит. - Девушку нельзя оставлять здесь одну. Возьмем ее с собой на баркасы и высадим там, где она нам укажет.
-Сеньор, учтите, что ленгуа тоже не брезгуют человечиной, и...
-Я учту ваше замечание, сеньор Дальмего, - перебил полковника ученый. - А теперь, давайте поскорее покинем это ужасное место.
Дальмего хрустнул сжатыми кулаками, но не стал спорить.

36.
Утром, лишь только расцвело, путешествие по реке Мадейре было продолжено. Так как до этого дня Гуино находился на одном баркасе с Дальмего, который даже близко не хотел видеть рядом с собой туземку Денаку, молодому индейцу вместе с девушкой пришлось пересесть на другой эгаритеа, к Гурвичу и Стокману. Туда же пересели Смит и Брукс, и оттуда же, к Лоуренсу и Эль-Хадиру, немедленно ушел ворчливый Кинкель. Разместившись таким образом, все остались вполне довольными. Правда, во время перебазирования Кинкеля на другой баркас, Гурвич выразил удивление странной молчаливостью немца.
-Мистер Кинкель, что-то вы неважно выглядите, с вами все в порядке?
-Не лезьте ко мне! - раздраженно огрызнулся тот, утирая с бледного лица крупные капли пота.
-Как угодно, - обиженно пожал плечами доктор. - А то, смотрите, могу вам дать пожевать пару таблеток. - Кинкель демонстративно отвернулся, ничего не ответив. Гурвич покачал головой, и все свое внимание перевел на Смита, который в это время, с помощью Гуино, расспрашивал о чем-то Денаку. Когда этот разговор был окончен, Юджин пересел поближе к Бруксу и Гурвичу.
-Я вот чего никак не могу понять, - задумчиво произнес доктор, - почему индейцы, которых Гуино поразил из своей духовой трубки, погибли почти мгновенно, а Луис успел даже дойти до лагеря и только тогда умер.
-Очевидно, они пользуются различным ядом, - предположил Брукс.
-Нет, - качнул головой Смит, - яд один и тот же, - кураре, просто в обоих случаях его консистенция была различна.
-Я что-то слышал про кураре, - встрепенулся Гурвич, - но мне казалось, что им пользуются африканские туземцы.
-Верно. А еще австралийские аборигены и южноамериканские индейцы. Хотя само слово «кураре» взято из языка именно индейцев.
-И что же это за яд? - заинтересованный Брукс потянулся за блокнотом.
-Вообще-то, рецепт изготовления кураре держится туземцами в строжайшем секрете, даже в самом племени точный рецепт знают лишь несколько человек. Однако, известно, что в состав входят определенные растения, сок которых ядовит. А вот в некоторых племенах в Конго основным ингредиентом является очень ядовитая слизь одной маленькой древесной лягушки. Кстати, профессор Руджини, еще в Макапе, рассказывал мне про этот яд. Он, как вы помните, жил некоторое время в одном индейском племени; так вот Руджини утверждал, что после долгого вываривания на огне измельченной мякоти этих растений, туда же добавляются большие черные муравьи - тукандейра, укус которых опасен для человека. В итоге смесь пре-вращается в густую жидкость коричневого цвета. Для меня удивительно другое, - индейцы используют кураре чаще для охоты на зверье и птиц, чем в бою, и они владеют каким-то секретом, который позволяет нейтрализовать яд и употребить убитую добычу без какого-либо ущерба для своего здоровья.
-Что ж, - нервно хохотнул доктор, - нам остается лишь надеяться, что мы не окажемся на месте индейской добычи.
-Кстати, что вам удалось узнать от амазонской прелестницы? - спросил журналист.
-Денака в плену у мангеромасов уже восемь дней. Оказывается ленгуа и мангеромасы воюют между собой несколько лет из-за какой-то территории Абунан, жестоко убивая друг друга. Отряд, который мы уничтожили, был отправлен вождем мангеров специально для того, чтобы выкрасть принцессу враждебного племени. Гуино сообщил мне, что девушка покинула свое племя и отправилась в долгое путешествие для того, чтобы посетить несколько священных для ленгуазов мест, а затем пройти некое «посвящение».
-Но зачем мангеромасам понадобилась эта девушка?
-Верховный жрец мангеромасов сообщил волю Духа-Каракара: «Если Денака, дочь вождя ленгуа Куахимбо, будет принесена в жертву, мангеры победят».
-Каракара? - переспросил Брукс, записывая слова Смита в свой блокнот. - Кто это?
-Дух-Каракара - главный тотем этого племени, мангеромасы представляют его человекообразным существом, но с головой кондора. Так что, если бы наши пути не пересеклись, Денаку ждала бы ужасная участь; ритуал жертвоприношения «во славу победы» длится четыре дня, все это время жертву беспрестанно истязают и мучают специально обученные виртуозы-палачи, в руках которых она должна умереть только на пятый день и не раньше.
-Это она вам рассказала?
-Да.
-Откуда ей известны столь страшные подробности?
-Многие законы и обычаи у сопредельных племен схожи.
-То есть, вы хотите сказать, что и ленгуа занимаются подобным?
-Без сомнения. Таковы древние законы этого мира.
-Честно говоря, ваши слова, Юджин, развеяли очарование этого милого, юного существа. Мне даже страшно вспоминать слова Дальмего о том, что эти нежные губки пили теплую человеческую кровь, а эти пальчики терзали плоть какого-нибудь несчастного...
-Людоедство - отвратительно и ужасно, но так считаем мы, и с этим абсолютно не согласны сами индейцы. Ведь они смотрят на мертвое тело как на обычное мясо, пригодное для ножа мясника. Кроме того, нельзя забывать, что для этих племен каннибализм - определенная часть религии, для них это вовсе не грех, напротив, людоедство угодно и поощряемо их богами и духами.
-Вы сейчас говорите с циничностью достойной Эль-Хадира, - недовольно буркнул Брукс.          
-Поймите меня правильно, друзья, я не оправдываю людоедство, но хочу, чтобы мы попытались посмотреть на это явление с точки зрения самих туземцев.
-Ну, хорошо, - сказал Брукс, откладывая в сторону свои записи, - если я еще как-то могу попытаться понять людоедство, ибо все наши предки в допотопные времена грешили этим, то каким образом можно объяснить чудовищные пытки, которым подвергают жертву перед смертью?
-Хороший вопрос, - кивнул Смит. - Точно такой же вопрос несколько лет назад я задал своему коллеге из йельского университета, профессору Абрахаму Куинси. Он сказал мне, что посредством гибели жертвы человек мгновенно превращается в Бога, а Бог становится человеком. Но в подобном сакральном акте не будет ни смысла, ни цели, если он не связан с болью!
-Что сие означает?
-Даже согласно христианской доктрине, только кровь мученика способна установить связь между человеком и Богом. Жертва, это - мостик, связывающий Бога и падших людей, ибо искупление достигается кровью, испы¬тываемым позором и «козлом отпущения», каковым и является сама жертва. У большинства народов и племен жертву нужно любить и одновременно немного ненавидеть. Я уже упоминал о знаменитом бразильском племени тупинамба, где не предлагают в жертву пленника до тех пор, пока вначале не осыпят его грязными оскорблениями, как врага, а потом не начнут баловать, как маленькое дитя. Профессор Лоуренс рассказывал о «живых мертвецах» перуанского племени мочика, которых до того как убить месяцами мучили и истязали, при этом считая своих жертв священными существами, близкими богам. Кстати, среди индейцев племени ирокезов пленников подвергают немыслимым и долгим пыткам, несмотря на то, что некоторых из них любят и обожают до конца их жизни.
-Возможно, все это звучало бы менее шокирующе, если бы не конец девятнадцатого века, - хмыкнул Брукс. - Я даже не имею в виду индейцев, но неужели и на других континентах цивилизация не внесла в жестокие ритуалы обособленных племен гуманности?
-Это как сказать, - в свою очередь усмехнулся Смит. - Внесла, но не всегда роль цивилизации была положительной. Например, африканцы, подражая белым колонизаторам, начали распинать некоторые свои жертвы на деревьях, чего никогда не делали раньше. Те же американские индейцы копировали у себя сожжение людей, которые практиковала инквизиция. На южных островах Тихого океана возрос спрос на человеческие головы, но не потому, что этого требовали религиозные обряды, а потому что белые люди хотели иметь у себя такой «сувенир».
-И все равно, - замотал головой Брукс, - мой разум отказывается понимать подобное варварство и жестокость. Ведь вы же сами, друзья, видели, насколько молоды были эти индейцы? Совсем юноши, лет по шестнадцать! Как же мало надо ценить человеческую жизнь, чтобы хладнокровно забрать ее у другого, да еще при этом надругаться над его плотью?!
-У самобытных, нецивилизованных, в нашем понимании, народов, действует ос-новной животный принцип: «если не ты - то тебя». Кстати, я тоже обратил внимание на молодость тех индейцев, из чего и делаю вывод, что они были направлены не только для того, чтобы похитить ленгуазскую принцессу, но и чтобы по-настоящему стать мужчинами-воинами. У «охотников за черепами», каковыми и являются мангеромасы, наверняка существует широко распространенный среди индейцев-людоедов ритуал, называемый, если я не ошибаюсь «поиском Арутамы»...
В этот момент, совершенно неожиданно послышался испуганный вскрик. Все обернулись к индейской девушке, так как кричала она. Еще минуту назад совершен-но спокойная, сейчас Денака тряслась от страха и на миловидном лице ее был написан откровенный ужас.
-Арутама!!! Арутама!.. - сдавленно повторяла она, прижимаясь к груди тщетно пытавшегося успокоить ее Гуино.
-В чем дело? - переполошился доктор. - Почему она повторяет это слово?
-Кажется, я оказался прав, - ответил Смит и через Гуино о чем-то спросил девушку. Та взволнованным голосом начала ему что-то рассказывать.
-Денака говорит, - сказал Смит, когда девушка замолчала, - что лишь двое из ее похитителей были опытными воинами-какарам, остальные впервые вышли на поиск Арутамы...
-Да объясните же, наконец, что означает это слово? - не выдержал Брукс.
-Арутама, это - особая Душа, связанная с убийством и высушиванием голов - тсанс, о чем уже говорил полковник Дальмего. Индейцы начинают готовить мальчиков своего племени к этому ритуалу с шестилетнего возраста. Когда же этот длительный, многолетний процесс завершается, в человека вселяется Дух Арутамы, то есть непреодолимое желание убивать. Правда, после первого же убийства, воин утрачивает свою Душу Арутамы, и обязан в течение одного месяца найти себе другую, другими словами, снова кого-то убить...   
-Господи, - Брукс потрясенно покачал головой, - я никогда не думал, что мир и люди в нем могут быть такими жестокими и придавать так много значения умерщвлению себе подобных!
-...однако, - продолжал Смит, - конкретный приказ убивать и завладевать головой врага исходит от второй Души, которую индейцы называют Мусиак. Ею мог обладать только тот, кто уже получил когда-то Арутаму. Самое интересное, что туземцы абсолютно равнодушны к головам белых людей, считая, что они не обладают ни Мусиак, ни Арутамой.
-Да, это действительно интересно, - нервно потер вспотевшие ладони журналист. - Послушайте, Юджин, давайте оставим эту неприятную тему. Я вообще не могу понять, к чему вы заговорили об этом.
-А к тому, что Денака утверждает, что отрядов воинов-какарам должно быть несколько, и как только другие мангеромасы узнают о гибели своих соплеменников и о бегстве ленгуазской принцессы, так сразу же пустятся за нами в погоню. Возможно, они уже об этом знают, и сейчас наблюдают за нами откуда-нибудь из-за деревьев.
-Черт, Юджин, зачем вы это мне сказали? - Брукс опасливо завертел по сторонам головой, страшась увидеть где-нибудь среди нависших над водой густых веток лицо притаившегося индейца. - Вы хотите, чтобы я, как и Кинкель, стал параноиком, и вздрагивал от малейшего шума?
-Конечно же, нет, друг мой, Но осторожность не помешает, ибо опасность, грозящая нам, вполне реальна.
Смит немедленно сообщил на другие баркасы о том, что сказала ему Денака, и эгаритеа быстро отдалились от берега. По приказу Дальмего все гребцы надели за спину специальные щиты, сплетенные из древесной коры и обмазанные глиной со специальной смолой, и призванные защитить спину и плечи людей от коварных стрел туземцев. Все, кроме гребцов, даже рабы, взяли в руки оружие.
-Ваше высочество, а вы разве не собираетесь защищать свою жизнь? - удивленно поинтересовался Брукс, заметив, что Эль-Хадир не взял в руки оружие.
-Для этого у меня есть слуга, - усмехнулся принц, усаживаясь на дно лодки и устраиваясь между двумя бочками. Брукс хотел что-то возразить, но заметив упреждающий жест Смита, промолчал, лишь пожав плечами.
Теперь было не до разговоров, и не до любования окружающими красотами, люди внимательно оглядывались по сторонам, нервно реагируя на малейший подозрительный шум.

...Прошло несколько часов. За это время не произошло ничего, чтобы хоть как-то могло намекнуть на близкое присутствие туземцев.
-Мистер Гурвич, - окликнул доктора профессор Лоуренс с соседнего баркаса, - кажется вы были правы насчет мистера Кинкеля.
-Он болен? - тревожно привстал со своего места доктор.
-Да, и ему все хуже с каждой минутой.
Поскольку кусты и деревья сплошной стеной обступали оба берега, совершенно не давая возможности высадиться на берег, было решено свести оба баркаса вместе прямо на воде, чтобы Гурвич просто перелез на эгаритеа к больному.
Кинкель лежал на дне баркаса, укрытый несколькими одеялами. Меловое лицо его было сплошь покрыто крупными каплями пота. Тихо стеная, немец весь трясся в ознобе, похожем на конвульсии.
-Так и есть, - сделал заключение доктор после осмотра немца, - у него малярийная лихорадка.
-Это опасно?
-Вообще-то, да, хотя и не так как желтая лихорадка. Нам не стоит беспокоиться, его болезнь не передается от человека к человеку. Кинкель, почему вы сразу не обратились ко мне за помощью?
-Я не знал, что со мной, - слабо простонал больной, - думал, что это просто отравление... Меня поначалу тошнило, кружилась голова... А сейчас меня всего колотит от холода и очень болит живот... Помогите мне, прошу вас.
-Что вы намерены делать, Ноэль? - поинтересовался Лоуренс.
-Для начала впрысну дозу хинина и сделаю кровопускание, а дальше видно будет.
-Очевидно, Кинкеля укусил москит, пока мы ждали вас возле озера, - заметил Эль-Хадир, с интересом наблюдая, как Гурвич делает укол больному. - Он долго прогуливался возле воды.
-Теперь это уже не важно. Если все пойдет хорошо, то он выздоровеет дней через пять. Сейчас я... - Доктор не успел договорить, как в воздухе послышался резкий свист, и в борт баркаса впилась стрела.
-Мангеры!!! - завопил один из головорезов полковника, тыча пальцем в густые заросли прибрежной пачиубы, откуда тут же вырвался целый рой индейских стрел. Один из чернокожих гребцов, замешкавшись, не успел пригнуться, и в тот же момент одна из стрел вонзилась ему прямо в глаз, глубоко войдя в голову. Несчастный, со сдавленным хрипом, ничком повалился на дно баркаса.
-Гребите дальше от берега! - заорал Дальмего насмерть перепуганным рабам. - Сеньоры, вы забыли, для чего нужны винтовки?! Огонь, караджо!
Громыхнул первый залп, после которого из прибрежных кустов со стонами вывалились в воду трое пораженных свинцом индейцев. Однако, это явно не смутило нападавших, ответивших новой порцией стрел. Завязалась ожесточенная перестрелка; грохот, шум, ор стояли невообразимые. Индейцы, как и положено доблестным воинам, подбадривали себя и своих товарищей пронзительными боевыми кличами, напоминавшими визг и лай. Судя по всему мангеромасов было не меньше полусотни и у каждого из них был лук. Кроме того, мангеры имели явное преимущество, так как их практически не было видно за густой растительностью, тогда как баркасы на реке были как на ладони. Путешественники прятались от стрел за ящиками и бочками, стреляя почти наугад. К счастью, кроме того бедняги-раба, убитого наповал стрелой в голову, пока больше никто не пострадал; индейцы же за первые десять минут боя потеряли около дюжины человек.
-Черномазые идиоты! - ревел полковник, перекрывая своим голосом грохот пальбы. - Гребите быстрее, иначе нас всех перестреляют как индюшек!
Через десять минут, поборов встречное течение, эгаритеа наконец отдалились от берега на расстояние не доступное для индейских стрел. Те, убедившись, что уже не могут продолжать атаку, завизжали в бессильной ярости; напротив, с баркасов послышались ликующие возгласы. Теперь можно было, не страшась покинуть укрытия и заняться ранеными. Их было двое: один из людей полковника, легко раненный стрелой в руку, и чернокожий гребец, - ему стрела оцарапала плечо, насквозь пробив при этом щиток из просмоленной коры. Слава богу, что стрелы мангеромасов были боевые, а потому не смазанные ядом кураре, отчего раны можно было считать «чистыми» и неопасными для жизни.
Однако радоваться было еще рано. Не прошло и получаса, как Дальмего объявил боевую готовность, призвав всех занять свои места. И вовремя. Впереди река круто изгибалась влево, резко сужаясь в месте излучины, так что берега отстояли друг от друга не более чем на пять сотен ярдов. Хуже того, в месте поворота берега значительно поднимались над водой, вздымаясь заросшими густой растительностью холмами.
-Голову даю на отсечение, - прорычал Дальмего, - что впереди нас ждет засада.
-Вы полагаете, что стрелы мангеров смогут достать нас? - поежился Брукс.
-Точно так, сеньор. Больше того, я боюсь, что эти твари засели по обоим берегам, тогда нас будут обстреливать со всех сторон.
-Это значит, что двигаться вперед полное безумие, равносильное самоубийству, - заметил Лоуренс. Дальмего согласно кивнул. - Что же нам делать?
В этой непростой ситуации потомок конквистадоров принял, пожалуй единственно правильное решение: баркасы развернулись на сто восемьдесят градусов и поплыли вниз по течению. Как и следовало ожидать, индейцы не ожидали подобного маневра, поэтому, когда баркасы проплывали в месте недавнего боя, мангеромасов там уже не было. Убедившись в этом окончательно, полковник дал команду причалить к правому берегу. Сделать это было довольно сложно, так как топкое мелководье, густо заросшее тростником, не позволяло приблизиться к самому берегу. Пришлось поработать мачете.
-Теперь, сеньоры, - сказал Дальмего, ступая на вязкую, илистую землю, и забирая с баркаса небольшой, плотно набитый чем-то мешок, - нам следует совершить пеший рейд. На эгаритеа останутся только гребцы, индейская девчонка и больной сеньор Кинкель; вам, сеньоры, - полковник кивнул Лоуренсу и Эль-Хадиру, - думаю так же лучше остаться. Остальные, - берите оружие и следуйте за мной.

Небольшой вооруженный отряд из десяти человек двинулся наверх по пологому, лесистому косогору. Впереди шагали головорезы полковника, прорубая в дремучих зарослях гилеи узкую, извилистую эстраду. Как ни странно, принц в этот раз позволил участвовать в вылазке своему немому слуге Омару. Только через полчаса людям удалось выбраться на вершину прибрежного холма, где они оказались в небольшой пальмовой рощице. Идти стало намного легче, и отряд ускорил шаг.
По расчетам полковника, отряду предстояло преодолеть около двух миль, прежде чем можно было ожидать появления индейцев. Так оно и случилось. Спустя два часа утомительного перехода через джунгли, шедший впереди Гуино, резко вскинул над головой руку, призывая всех остановиться и замереть. За обычными звуками, издаваемыми обитателями сельвы, ухо белого человека не в состоянии было различить какого-либо подозрительного шума, но Гуино, как истинный «сын джунглей», обмануться никак не мог. Он чувствовал, он ощущал, что враг где-то совсем рядом. Молниеносным движением молодой индеец зарядил духовое ружье ядовитой иглой, вторую держа наготове.
“Фью-ить!.. Фью-ить!” - Пролетев ярдов тридцать, стрелки исчезли за банановыми зарослями, откуда через мгновения послышались два сдавленных хрипа. Сделав знак оставаться на месте, Гуино крадучись, словно ягуар, скользнул вперед, на разведку... Вернулся он через несколько минут, сообщив, что ярдов в ста отсюда, на краю обрывистого берега Мадейры притаился отряд мангеромасов, человек в тридцать. Гуино так же успел заметить еще один отряд индейцев, засевших на противоположном берегу реки. Мангеры ожидали подхода лодок неприятеля, и не видя их, начали терять терпение, послав на разведку двух человек, которых и подстрелил Гуино.
-Ну, что будем делать дальше? - тихо поинтересовался Смит у полковника.
-А дальше, - недобро усмехнулся Дальмего, развязывая мешок, - мы устроим для дикарей громкий «ба-бах»!
Оказалось, что мешок доверху набит небольшими динамитными шашками. Взяв пять штук, полковник вставил запалы и роздал шашки своим головорезам.
-После того, как динамит рванет, и дикари в панике бросятся врассыпную, нам, сеньоры, останется только добить оставшихся в живых. Взрывы будут знаком для наших гребцов, и они тут же направят эгаритеа сюда, вдоль правого берега. Если мангеры - те, что торчат на левом берегу, не разбегутся, то в любом случае не смогут вмешаться в бой и достать наши лодки своими стрелами. Приготовьте оружие, сеньоры, веселье начинается! - С этими словами Дальмего раскурил сигару, услужливо поданную бородатым Диего и, вслед за Гуино, двинулся вперед.
-Сколько же крови сейчас прольется! - мрачно усмехнулся Гурвич.
-Боюсь, друг мой, что на этот раз, у нас нет иного выхода, - заметил Смит и, пере-дернув затвор винчестера, уверенно шагнул на тропу...

36.
Мангеромасов было тридцать два. Расположившись цепочкой по краю берегового обрыва, они пребывали в полной боевой готовности, все еще надеясь увидеть плывущие по реке лодки чужаков. У каждого индейца был лук с изрядным запасом к нему стрел; взрослые воины, а таковых было всего пятеро, имели также боевые топоры из бронзы. Возраст остальных мангеров не превышал, пожалуй, и шестнадцати лет. Эти искатели кровожадной «Души Арутамы» имели на вооружении ножи, дротики, кое-кто - короткие копья, очень удобные как для метания, так и для поединка в ближнем бою. Лица и тела мангеров были сплошь покрыты причудливыми ритуальными узорами; в космах черных, прямых волос красовались радужные птичьи перья; шею украшали ожерелья из ракушек и цветных камушков, запястья рук и щиколотки ног - плетеные из волос и трав браслеты из мелкого бисера. Индейцы были абсолютно нагие, если не считать небольшого кожаного футлярчика, укрепленного на бедрах, в котором было помещено «мужское достоинство». Вообще, весь пестрый вид разукрашенных аборигенов, говорил за то, насколько серьезно  мангеромасы относятся к ритуалу «охоты за черепами», и к поимке ленгуазской принцессы в частности.
Самый старший мангер, славный воин Качарибу, в который уже раз бросил взгляд на пустынную реку и раздраженно цокнул языком. Он никак не мог взять в толк, куда могли подеваться «большие пироги» белых людей. Давно уже минули времена, когда индейцы принимали белых людей за Великих Богов, Посланцев Всемогущего Даходахо. Теперь любой ребенок в племени знал, что эти чужаки - слуги злых Духов, несущие с собой лишь болезни и смерть. Верховный жрец Батаганха поведал воинам-какарам, что бледнолицые, это - обычные смертные люди, но, благодаря Духам Зла и их вождю, змееподобному великану Тлакоку, они обладают ужасным, смертоносным оружием: копьями, стреляющими молниями; песком, который от огня превращается в бушующий ураган пламени.
-«Слуги Тлакока приходят на наши земли, чтобы завладеть нашими богатствами, осквернить наши дома и оскорбить наши тотемы. Сами по себе они слабы, и без своих копий бессильны против наших какарам. Но бледнолицые очень умны и еще более хитры; они коварны и их клятвам и добрым словам нельзя верить. Слуги Тлакока столь презренны и противны нашим добрым Богам, что те даже отказываются принимать их гадкие головы в качестве священного дара. Великие Духи Арутама и Мусиак так же отвергают от себя нечестивцев. Поэтому единственный способ победить слуг Тлакока, это - убить их и съесть. Не бойтесь смерти, славные воины, ибо умерший в бою будет немедленно вознесен в радужную обитель Всемогущего Дахо-дахо, а самые смелые и дерзкие станут вождями его многочисленных заоблачных племен...» - Так говорил мудрый жрец Батаганха мангерским воинам, и славный во-ин Качарибу был намерен уничтожить чужаков всех до единого. К тому же у них была Денака, дочь проклятого вождя ленгуа Куахимбо. Если Качарибу бросит ее к ногам своего вождя, то сможет получить титул Первого Воина...
Искушенный следопыт и охотник Качарибу почувствовал в воздухе едва ощутимый, легкий аромат варданы , который, однако, сразу же перебил резкий, кисловатый запах. В то же мгновение за спиной послышался негромкий шум, как если бы с отамбы  упали в траву несколько спелых плодов. Но это было не так, потому что, вслед за шумом от падения, явственно послыша¬лось змеиное шипение. Качарибу и еще несколько воинов обернулись на шум. То, что они увидели в нескольких шагах от себя, привело их в неописуемый ужас. Первым опомнился старый воин.
-Огненные калюпарас !!! - завопил Качарибу, вскакивая на ноги. - Бегите! Бегите прочь от них!
Этот неожиданный, пронзительный вопль ошарашил индейцев, и прошло несколько секунд, прежде чем они опомнились и осознали смысл сказанного. Этих секунд было как раз достаточно, чтобы дать запалам догореть, после чего, почти одновременно, грянули три взрыва.
Динамитные шашки Дальмего были небольшими, но всё же тройной взрыв оказался весьма мощным и разрушительным, а грохот оглушил даже нападавших, притаившихся в зарослях пачиубы. Взметнувшийся к верхушкам пальм огненный смерч, в котором смешались комья земли и куски окровавленной плоти десятка индейцев, еще не успел осесть, как на обезумевших от боли и ужаса мангеромасов обрушился настоящий шквал смертоносного свинцового ливня. Никто из индейцев даже не попытался схватиться за оружие и оказать сопротивление; оглушенные и контуженные, они метались от обрыва к кустам, падая, сраженные на повал пулями, или в отчаянии бросаясь вниз, с обрыва в реку, разбиваясь на смерть об острые камни на мелководье. На противоположном берегу Мадейры второй отряд мангеров в молчаливом ужасе наблюдал за жутким избиением своих товарищей. Они ничем не могли помочь несчастным - их стрелы были бессильны на таком расстоянии. Но самое главное - страх, мистический ужас перед невиданной силы оружием, каким пользовались бледнолицые, - все это сковало волю, мужество и обычное презрение перед смертью. Ведь в большинстве своем отряд мангеров состоял из юношей, многие из которых впервые покинули свои деревни, уйдя далеко от дома. Поэтому все, что они могли сейчас сделать, так это бегать по берегу с безумными от отчаяния лицами и выть от бессилия. Но мангеромасы едва не сошли с ума, когда заметили появившиеся наконец-то на реке лодки чужаков. Они двигались вдоль противоположного берега и на них, кроме гребцов, было всего несколько человек. Разъяренный визг, - и рой стрел со свистом устремился к пирогам бледнолицых. Но расстояние было слишком велико, и стрелы, так и не долетев до цели, попадали в воду. Только теперь старые мангерские воины-какарам поняли дьявольски хитрый план чужаков, но было уже слишком поздно...    
За каких-то семь минут от трех десятков индейцев в живых осталось не более пяти человек, да и то они были еще живы лишь потому, что лежали покалеченные и истекающие кровью, не сумев ни бежать, ни погибнуть от новой порции свинца. Среди них был и славный воин Качарибу. Взрывом его отбросило на несколько шагов, к самому краю обрыва, где он упал на острые камни. При падении, старый воин сломал себе несколько ребер с левой стороны, да так неудачно, что окровавленный обломок одного ребра, прорвав кожу, торчал наружу. Истекая кровью и превозмогая нестерпимую боль, Качарибу все же пытался ползти по краю обрыва, стремясь укрыться в ближайших кустах...
*   *   *   *   *
Альварес Дальмего первым вышел из укрытия на площадку, усеянную покалеченными телами индейцев. Следом показались остальные. Слуга принца Омар, скрестив на груди руки, застыл неподвижно, спокойно уставившись тусклым взглядом прямо перед собой. Смит и Брукс шли, пошатываясь, смертельно бледные, все еще не веря, что сами участвовали в кровавой бойне. Доктор Гурвич вовсе не смог идти, он остался сидеть в зарослях цветущей пачиубы, сказав, что не в силах смотреть на окровавленные человеческие останки.
-Боже мой, какой ужас! - прошептал Брукс, судорожно сглатывая неприятный ком, подкативший к горлу. - Чем же после этого мы отличаемся от дикарей?
-Тем, что мы живы, а они нет! - жестко отрезал полковник. - Вы бы хотели, чтобы было наоборот?
-Я имел в виду, что, возможно не было необходимости действовать с подобной жестокостью, - вяло возразил журналист.
-Цель оправдывает средства, - хохотнул Дальмего и пошагал к краю обрыва, нисколько не заботясь, что под его сапогами хлюпает кровь и хрустят кости.
-Чудовище! - возмущенно прошипел Брукс, оборачиваясь к Смиту. - Знаете, Юджин, если бы у меня была возможность, я бы прямо сейчас вернулся назад. Это путешествие уже совершенно истощило мои нервы...
-Крепитесь, друг мой. У вас, действительно нет возможности выйти из игры, так что поберегите и нервы и здоровье... Эй, что вы делаете?! - внезапно закричал Смит, бросаясь к бородатому головорезу Диего, сидевшему на корточках возле одного из трупов. В это было невозможно поверить, но это было так - Диего, с деловитой невозмутимостью, отрезал у трупа... уши!
-Прекратите немедленно! - Смит схватил бородача за плечо и оттолкнул в сторону. Тот упал на спину, но сейчас же пружинисто вскочил на ноги и, с перекошенным от ярости лицом, медленно двинулся к Смиту, выставив перед собой окровавленный нож. Юджин, сохраняя внешнее спокойствие, но со смертельно бледным лицом, достал из кобуры кольт и взвел курок.
-Предупреждаю, еще один шаг, и я выстрелю!
Чувствуя, что гринго не расположен шутить, громила остановился, но нож не опустил. Его мутные, налитые кровью глаза, с ненавистью испепеляли дерзкого американца.
-Полковник! - закричал Брукс. - Успокойте своего человека!
Дальмего, все еще стоявший на краю обрыва, нехотя отвернулся от реки, и бросив недовольный взгляд на пару, напряженно замершую друг напротив друга, буркнул сквозь зубы:
-Диего, убери нож.
-Но, команданте...
-Караджо! Ты слышал меня?!
-Си, команданте, - зло прорычал раздосадованный головорез, и сунув нож за голенище сапога, отошел в сторону.
-Сеньор, - обратился полковник к Смиту, поглаживая свое забинтованное запястье, - должен вам сказать, что в наших краях уши дикарей - обычный и очень выгодный товар, за них в Белене можно получить неплохие деньги.
-К чему вы мне говорите об этом? - сощурился Смит.
-Ни к чему, просто чтобы вы знали... Сеньоры, - продолжил Дальмего, обращаясь уже ко всем, - эгаритеа подошли и ждут нас внизу. Здесь очень крутой спуск, поэтому нам придется пройти немного дальше и попытаться спуститься в другом месте. Следуйте за мной.

*   *   *   *   *
...Когда через несколько минут поляна опустела, лежавший в укрытии мангер Качарибу, смог наконец-то вздохнуть свободно. Бледнолицые слуги Тлакока не заметили его, спрятавшегося в кустах. Качарибу был уверен, что только ему одному удалось выжить, и старый воин, не обращая внимания на нестерпимую боль в изуродованном боку, немедленно вознес беззвучную благодарственную молитву Всемогущему Даходахо, спасшему ему жизнь.
Теперь было самое время для того, чтобы подумать, как добраться до своих. Боль не особенно заботила мужественного воина, гораздо больше его волновали маленькие назойливые мухи сундари, тучей вившиеся над кровоточащей раной. Качарибу знал, что эти твари почти молниеносно способны отложить в его мясе множество крохотных личинок, после чего рана начнет гнить и излечиться будет крайне тяжело.
Задержав дыхание, Качарибу прислушался и сразу же различил в гомоне щебечущих птиц и шуме речного потока крики горя и бессильной ярости своих соплеменников, которые все еще находились на противоположном берегу Мадейры. «Это хорошо, что они не ушли, - подумал мангеромас. - Нужно доползти до края обрыва и подать им знак, чтобы они прислали за мной помощь».
В этот момент до слуха Качарибу донесся какой-то новый звук. Опытное ухо старого охотника сразу же определило, что это чьи-то осторожные шаги. Затаив дыхание, мангеромас напряженно гадал: кто бы это мог быть, зверь или человек? И в том, и в другом случае встреча была не желательна. Качарибу был уверен, что его соплеменники вряд ли сумели бы так быстро добраться сюда. Значит, это был... враг! Индеец пошарил глазами по сторонам в поисках предмета могущего послужить оружием. Взгляд его уперся в валявшееся в двух шагах от него копье со сломанным древком. Прикинув в уме, Качарибу с сожалением пришел к выводу, что дотянуться до копья с места, где он лежал, не удастся, любой же шум мог привлечь внимание незнакомца. И мангеромас решил не шевелиться, надеясь, что добрые Духи помогут ему и на сей раз.
Между тем, зуд, доставляемый проклятыми сундари, становился все нестерпимее. Стиснув зубы, чтобы не застонать, индеец закрыл глаза - так легче было отвлечься от многочисленных укольчиков, каждый из которых означал, что в истерзанную плоть человека отложена еще одна порция крохотных мушиных яиц. Прошло несколько минут, в течение которых, Качарибу не услышал ничего подозрительного. Мангеромас медленно раскрыл глаза, и они сейчас же округлились от ужаса; кровь застыла в его жилах, а сердце едва не выскочило из горла вместе с пронзительным воплем.
Было чему испугаться! Прямо над ним, из кустов выглядывала ужаснейшая образина! На круглой, темной роже ярким, дьявольским огнем горели большие, круглые совиные глаза, чей плотоядный блеск усиливали густые и черные, как смоль брови, сросшиеся на переносице; лобастую голову, покрытую короткой черной шерстью, венчал устрашающий вырост кроваво-красного цвета; от правого мясистого уха и до верхней губы проходил жуткий рваный шрам!.. Вперив свой страшный взгляд в глаза близкого к безумию индейца, чудовище растянуло толстые, слюнявые губы в мерзкой ухмылке, обнажив два ряда крупных, желтоватых зубов, из которых четко выделялись острые и длинные клыки.
-Тлакок!!! - истошно завопил Качарибу. - О, Духи мангеров, придите ко мне на помощь! Спасите меня от злого демона Тлакока!!!
Чудовище гневно сверкнуло глазищами и глухо зарычало. Его челюсти широко раскрылись, и мангеромас увидел в глубине пасти уродливый, багрово-фиолетовый обрубок на месте языка. Вверх взметнулась лапа, сверкнули невероятно длинные, острые когти, и, прежде чем мангеромас успел моргнуть, лапа резко опустилась вниз, нацелившись прямо на рану в левом боку. Острые, как лезвия, когти рассекли плоть, с треском сломали еще два ребра и устремились вглубь тела. Из развороченной раны фонтаном хлынула кровь. Индеец издал истошный вопль, забившись в мучительных судорогах, но было уже поздно, - лапа чудовища погрузилась почти до локтя, раздирая внутренности и все еще продолжая двигаться дальше. Из перекошенного рта несчастного вместе с хрипами брызнула темная, густая кровь, которая сейчас же залила все лицо и ослепила глаза. В этот момент чудовище на миг замерло, остановив продвижение лохматой конечности среди кишок умирающей жертвы. Толстые губы растянулись в довольную, хищную ухмылку, пальцы нащупали в глубине тела отчаянно трепыхающийся комочек. Ладонь монстра цепко обхватила комочек и резко дернулась, вырывая его из горячих недр наружу. Качарибу издал последний предсмертный хрип, брызжа кровью; обезображенное тело старого воина забилось в судорогах жуткой агонии, и в тот момент, когда порвались последние артерии, связывавшие тело с сердцем, несчастная жертва наконец испустила дух... Мертвые, остекленевшие глаза Качарибу уже не видели, как жадно урча, мерзкий вампир пожирал его сочащееся кровью сердце; он уже не чувствовал боли от роящихся на его стынущей плоти мух сундари, продолжавших как ни в чем не бывало откладывать в мясо свои яйца. Дух славного воина Качарибу, отринув бренную, обезображенную оболочку, стремительно возносился в небесные выси, в радужную обитель Всемогущего Даходахо...

*   *   *   *   *
Путешественники уже успели занять свои места на баркасах, готовые отчалить от берега в любую минуту. Ждали только куда-то запропастившегося турка Омара. Профессор Лоуренс извелся, то и дело порываясь отправить людей на поиски пропавшего. Принц, однако, не разделял его волнения, оставаясь невозмутимым.
-Не беспокойтесь, господин Лоуренс, я уверен, с ним все в порядке и он сейчас появится.
-Но как же можно быть таким самонадеянным в этих опасных местах и отделяться от остальных? Здесь на каждом шагу столько всего... - Лоуренс не успел закончить, как из мангровых зарослей на берег вышел Омар.
-Господи, что это с ним? - изумился Брукс.
Турок был мокрым с ног до головы. Даже его бордовая феска на голове была темной от влаги.
-Должно быть, он случайно сорвался с обрыва в воду? - предположил Лоуренс и вопросительно посмотрел на Эль-Хадира. Тот, тонко усмехнувшись, неопределенно мотнул головой.
Времени на разбирательство этого странного курьеза не было, поэтому лишь только Омар оказался на борту, баркасы немедленно отчалили от берега и, борясь со встречным течением, устремились вперед. Путешествие продолжалось.
 
38. 
-Вот за этим поворотом начинается Маникоре,  - указал полковник на белеющую милях в трех впереди скалу. - Это самый опасный водный участок нашего путешествия.
-Почему? - полюбопытствовал доктор Гурвич.
-Болота. Мадейра разливается здесь миль на десять в ширину, образуя болотистую пойму. Это самое зловонное и болезненное место из всех, где мне приходилось когда-нибудь бывать. Настоящий рай для москитов, аллигаторов и змей. Вам, сеньор доктор, следует держать наготове все свои порошки и пилюли, ибо лихорадка зверствует в этих гиблых местах круглый год.
-И какова протяженность этих болот по реке?
-Миль сто пятьдесят, не меньше. Нужно постараться преодолеть их максимум за три дня, прежде чем большинство из нас успеет подцепить какую-нибудь заразу. Я предлагаю заночевать здесь, чтобы на рассвете, пораньше, со свежими силами рвануть вперед хорошим темпом.
Так и решено было поступить...
За те пять дней, что прошли с момента, когда у Кинкеля обнаружилась малярийная лихорадка, доктору Гурвичу удалось побороть болезнь, и немец пошел на поправку. Помогли хинин и небольшое кровопускание, а еще целебные травы, которые индеец Гуино разыскал в лесу. Ноэль, восхищенный познаниями юноши, с интересом изучал принесенные ему неизвестные растения, аккуратно зарисовывая их в своем блокноте и описывая их чудесные целительные свойства.
Утром шестого дня, когда путешественники были готовы к тому, чтобы войти на территорию болот Маникоре, Кинкель уже был на ногах, чувствуя себя вполне бодро, хотя и изводя всех своими жалобами на слабость и головокружение.
-Ну вот, - недовольно пробурчал Брукс, - теперь я вижу, что наш зануда точно здоров и может, как и прежде трепать нам нервы.
Немец, услышав эти слова, вспыхнул, и что-то тихо прошипел в сторону.
-Надеюсь, мистер Кинкель, - не унимался журналист, - вы уже поблагодарили нашего славного доктора, который все эти дни возился с вами, стойко выслушивая ваши бредни и плач?
-Будет вам, Макс, - отмахнулся Гурвич. - К тому же, если уж говорить о благодарности, то мистер Кинкель должен адресовать ее в большей степени не мне, а нашему славному Гуино.
-Вы, что, лечили меня с помощью индейца?! - ужаснулся немец.
-Если бы не этот достойный юноша, - холодно процедил сквозь зубы врач, - неизвестно, как долго вы бы еще провалялись с лихорадкой. Можно сказать, что именно он и поставил вас на ноги. Так что оставьте ваш снобизм и предубеждения и поблагодарите его.
Кинкель, мучительно борясь со своим дурацким чувством расового превосходства, нехотя обернулся к костру, возле которого сидели и о чем-то тихо беседовали Гуино и Денака, и, вздыхая, сделал шаг в его направлении.
-Но он не понимает по-английски! - Немец всплеснул руками, все еще надеясь выкрутиться из неловкого для него положения.
-Думаю, вы, как цивилизованный человек, сможете высказать свои чувства и при помощи жестов, - хмыкнул Смит. - Убежден, «отсталый лесной варвар» поймет вас.
Делать нечего и Кинкелю пришлось, скрепив сердце, подойти к индейцу и знаками поблагодарить его. Конечно же Гуино понял значение этих вялых жестов, но надо было видеть выражение безмерного изумления на его лице - от кого от кого, но от высокомерного и вреднючего бледнолицего он никак не ожидал подобной щедрости...
Через полчаса баркасы были на воде, а еще через час они уже проходили мимо белой скалы, гордо вздымавшейся над водой ярдов на триста.
-Индейцы называют эту скалу - Страж Винзана, - сообщил путешественникам Дальмего.
-Что сие значит? - заинтересовался профессор Лоуренс.
-Это очень древняя история, такая же древняя, как и сама скала. Один индейский шаман из племени вахуба рассказал мне легенду, которой, наверное, много тысяч лет. В легенде говорилось, что когда-то очень давно, в древние времена, прямо с небес на это место возле реки опустилась огромная, ослепительно-белая скала, вершина которой излучала мерцающее голубоватое сияние. Из недр скалы вышли прекрасные боги, похожие на людей, но со светлой кожей, золотистыми волосами и голубыми глазами. - Никто из находившихся на баркасе не обратил внимания на то, как вздрогнул и напрягся при этих словах Эль-Хадир. - …Боги дружелюбно отнеслись к дикарям, многому научив их из того, что знали сами. Всего за три дня они построили прекрасный храм, сверкавший золотыми стенами в лучах солнца и сиявший неведомым голубым светом ночью. Так вот, свою летающую скалу они и называли Винзан...
-Потрясающе! - возбужденно воскликнул профессор, вскакивая на ноги. - Мистер Дальмего, если вы правильно пересказываете легенду, то мы имеем нечто невероятное! Возможно, древние индейцы встретились здесь ни с кем иным, как с представителями... атлантской цивилизации!!!
-Почему вы так решили? - хриплым от волнения голосом спросил принц.
-Одну минуту, ваше высочество, я хочу пригласить к разговору мистера Смита. Юджин! - закричал Лоуренс на соседний баркас. - Подплывите поближе!
Когда эгаритеа сблизились на воде, профессор пересказал Смиту индейскую легенду. Тот так же сильно удивился.
-Друг мой, - Лоуренс радостно всплеснул руками, - вы понимаете, что это означает?
-Без сомнения! И это еще раз подтверждает правоту слов, сказанных мне мадам Блаватской. Очевидно, что «винзан» - произнесенное на местный лад «виман», - именно так на санскрите назывались «летательные машины» древних ариев и атлантов.
-Верно! А значит, атланты все же были здесь многие тысячи лет назад. Господа, вы представляете, как все тесно переплетено в человеческой Истории?!!
-Вы всерьез верите, что атланты были здесь? - спросил Эль-Хадир, с интересом разглядывая гигантский белый монолит.
-Конечно! - возбужденно воскликнул профессор. - Кстати, полковник, вы упомянули о чудесном, сверкающем храме, построенном пришельцами. О нем известно что-либо еще?
-Милях в десяти от Стража Винзана, в дремучей сельве индейцы-охотники видели что-то похожее на остатки фундамента большого здания. И еще. Лет пять назад какой-то - явно сумасшедший аргентинец - был на том месте. Месяца два он там лазил, копал землю, видимо искал сокровища, но так ничего и не нашел. Один из моих ребят видел его в таверне Макапы, где он, после возвращения из джунглей, пропивал последние деньги. Этот идиот приставал ко всем с бредовыми рассказами про древний город, который он нашел. В доказательство своих слов он показывал обломок небольшого камня, с одной стороны покрытый странным металлом: отполированный до зеркального блеска, этот желтый металл искрился на солнце, а в темноте испускал слабое свечение.
-Орихалк! - выдохнул потрясенный Смит. - Неужели это был настоящий орихалк?! Знаменитая тартесская медь, которой обшивали свои дворцы атлантские правители!
-Может быть, - пожал плечами Дальмего. - Я не разбираюсь в этих штуках. Но аргентинец еле уговорил трактирщика обменять этот камень на две бутылки тафии.
-Как было бы здорово увидеть развалины этого храма своими глазами! - мечтательно причмокнул губами Лоуренс.
-Нет, сеньор, - жестко отрезал Дальмего, - это очень плохая идея. Во-первых, где-то рядом еще бродят разъяренные мангеромасы, и я не хочу попасть к ним на обед. А во-вторых, - забыл сказать, по словам того аргентинца, древние развалины просто кишмя кишат ядовитыми змеями. Он клялся, что за всю свою жизнь никогда еще не видел столько змей собравшихся в одном месте. Пока он там был, от укусов умерли все его семь рабов-носильщиков и двое проводников-индейцев. Так что давайте-ка лучше продолжать наше путешествие и не искать бедовых приключений на свою голову.
С глубоким сожалением, профессор должен был согласиться с доводами полковника, и баркасы продолжили свой путь по намеченному маршруту.
-Юджин, что это за удивительный металл – «орихалк», о котором только что шел разговор? - Брукс, с раскрытым блокнотом, подсел к своему другу.
-Согласно Платону, орихалк - самородная горная желтая медь, которую атланты ценили превыше, чем даже золото и серебро. Правда, мой коллега из Сорбонны француз Серж Ютен считает очевидным, что речь идет не о металле в чистом виде, а об искусно составленном сплаве. Само слово «орихалк» впервые появилось, если я не ошибаюсь, в эллинской поэзии седьмого века до нашей эры и было популяризировано Платоном, который несколько раз упоминает его в своем «Критии». Орихалк в древности так же называли «тартесской медью». Тартесс, или Гадиры был легендарным царством древних финикийцев. Это царство считалось богатейшим на всем западе и одним из самых богатых в тогдашнем мире. Псевдо-Аристотель, в своих «Рассказах о диковинках», сообщает, что даже якоря для морских судов отливались там из серебра. Так вот, помимо серебра, золота и олова, в рудниках Тартесса добывался и «огнистый орихалк». Его атланты использовали, как в чистом виде, так и для приготовления бронзы, добавляя в него олово.
-Замечательно! - с довольным видом воскликнул журналист, торопливо записывая слова Смита. - Продолжайте, Юджин, продолжайте, прошу вас!
-Дворец царя Атланта - старшего из десяти правителей Атлантиды, располагался на центральном острове страны, и назывался, по словам древнегреческого хрониста Авиена, «Герионова Цитадель». Его внешние стены были обшиты листами орихалка. И сама крыша дворца, так же была покрыта большими листами этого металла, отполированного до такой степени, что она сверкала подобно золоту. И главное святилище Атлантиды - роскошный и величественный Храм Посейдона, так же щедро украсился «тартесской медью». Но, пожалуй, самой ценной святыней для атлантов была, так называемая, «Орихалковая Стела». Она представляла из себя огромную, вертикально стоящую плиту-столб, целиком отлитую из лучшего орихалка. Стела была установлена в Храме Посейдона, неподалеку от дворца Великого царя Атланта, и на ней были высечены основные Законы земли Эмайн, - так сами атланты называли свою страну, а так же могущественное Заклятие, призывавшее великие беды на головы тех, кто нарушит эти Законы.
-Мистер Смит, у меня тоже есть вопрос, - смущенно произнес Джон Стокман, когда Юджин закончил свой рассказ об орихалке. - Вы позволите?
-Конечно же, мой юный друг. Что вас интересует?
-Вы сказали, что атланты называли свою страну Эмайн. Что это за слово?
-Начнем с того, что само слово Атлантида - искаженное «Алл-ллан», что значит «древняя, старая страна», или «Авал-ллан» - «яблочная, яблоневая страна». Сразу вспоминается Одиннадцатый подвиг Геракла, когда древний герой должен был добыть молодильные яблоки из Сада Гесперид. Сад этот находился, по представлениям греков, «на краю земли», а Геспериды являлись родными дочерьми титана Атланта, державшего на своих плечах небесный свод.
-А ещё, - заметил Лоуренс, - это наводит на мысль о знаменитом по средневековым легендам острове Аваллон, чьё название также означает: «яблоневый остров».
-Совершенно верно, - кивнул Смит. - Сходной формой также является «Аттар-а-ллан» - «земля отцов, предков».
Теперь, что касается названия «Эмайн». Это слово происходит от древнего корня «мн» - «человек», и примерно означает – «человеческая, принадлежащая людям», или «земля людей». Думаю, вам, друзья мои, будет интересно узнать, что у легендарной Атлантиды были и другие древние имена. Например: «Маг-Мэлд» или «Маки-Мэлт», полностью это произносится как: «Магг-Тее-Тан-Мэлд» и означает буквально: «Место, обиталище сынов богини-праматери Танн». «Магг» означает «сыны», множественное число от «Маг» - «сын». Именно так, по утверждению древнегреческого хрониста Ксагона, называлось одно из двух обитавших на Эмайне больших племен «Туах-Тее-Таннан» - «Род праматери Танн». Таким образом в глазах иных народов любой жрец Атлантиды-Эмайна становился «магом», а все древние атлантские мистерии получили название «магия».
-Скажите, Юджин, откуда у вас столь обширные знания об Атлантиде? - изумился Гурвич. - Ведь официально историки утверждают, что нет никаких документальных подтверждений того, что этот континент вообще реально существовал.
-Если не считать трудов Платона, - вставил Брукс.
-Это не так, друзья мои. - Смит раскурил сигару. - Вот, например, уже в древних сказаниях Англии и Ирландии упоминается о том, что очень давно в их края явились тысячи людей из страны, затонувшей в Атлантическом океане. Американские индейцы вспоминают об этой утраченной земле в легендах, передаваемых из века в век. Древнегреческий географ и историк Диодор Сицилийский, живший в первом веке до нашей эры в своей «Исторической библиотеке» поместил немало подробностей касательно Атлантиды, которые ему поведали африканские аборигены. И с этими свидетельствами, с этими легендами и сказаниями стоит считаться, поскольку люди древности не были привержены к чистому вымыслу. Они рассказывали о событиях своими словами, используя свои метафоры и ассоциации, что и сделало их истории похожими на сказки. Правда, до нас дошли свидетельства, касающиеся в основном самого позднего периода существования Атлантиды, это примерно последние двадцать тысяч лет. О более ранних событиях говорят только лишь мистики и ясновидящие. А ведь, согласно мистикам, история этой легендарной страны насчитывает более ста тысяч лет! Вы скажете: «как можно полагаться на слова тех, кто традиционной наукой считаются шарлатанами и жуликами»? И я бы согласился с этими словами, если бы не был знаком с некоторыми бесспорно достойными и уважаемыми мною людьми, являющимися спиритами и мистиками. Одна из них - мадам Блаватская, утверждающая, что имеет телепатическую и даже письменную связь с Учителями Мудрости, Великими Махатмами Тибета. Ей я верю. Но, про-стите, я немного отвлекся от темы.
Тот факт, что на протяжении нескольких тысяч лет существование Атлантиды считалось мифом, абсолютно ничего не доказывает. Невежество часто порождает недоверчивость, а разум - скептицизм. В течение целого тысячелетия ученые отказывались верить рассказам Геродота о цивилизации Нила и о племенах халдеев. Его называли «отцом лжецов», и даже Плутарх высмеивал его. Сейчас же, чем глубже в историю устремляет свои исследования современный человек, тем глубже становится его уважение к Геродоту.
В качестве ещё доказательств существования Атлантиды я мог бы упомянуть о некоторых приметах доисторического бытия, сохранившихся до наших дней. В первую очередь, это шаманизм - разновидность спиритизма, которая главенствовала на протяжении сорока тысяч лет и практикуется и по сию пору во всем мире. Затем, конечно же, поразительные произведения искусства, созданные около тридцати тысяч лет назад на стенах и потолках пещер во Франции и Испании.
-Честно говоря, Юджин, - с сомнением покачал головой Брукс, - меня всё же не очень-то убеждают эти примеры, потому как здесь нет видимой связи с атлантской цивилизацией.
-Хорошо, тогда я могу привести множество примеров того, что об Атлантиде упоминалось не только в трудах Платона. Ещё задолго до возникновения христианства в городах Западного мира существовали удивительные библиотеки, в которых каждый желающий мог прочитать древние манускрипты об этой легендарной стране. Одна из лучших таких библиотек находилась в Карфагене, на побережье Северной Африки. В 146 году до Рождества Христова римляне разорили карфагенскую библиотеку, но тогдашним правителям удалось спасти часть бесценных книг, благодаря чему несколько веков спустя эти античные знания вместе с маврами проникли в Европу. В том же ряду и знаменитая александрийская библиотека, основанная, как считают в 10 300 году до нашей эры атлантами…
-Юджин, - вмешался Гурвич, - я не историк, но даже мне известно, что эту библиотеку основал Птолемей, - первый правитель Александрии.
-Он лишь построил здание и пополнял хранилища новыми рукописями. Но основу самой уникальной коллекции заложили именно атланты.
В 1217 году в Испании побывал шотландец Майкл Скот; он знал арабский язык и взялся за перевод африканских рукописей, привезенных в страну маврами, где, среди прочего, речь шла и об Атлантиде. А финикийцы, путешествуя по смежным с Атлантическим океаном странами, «подбирали» осколки древних знаков и символов, разработанных в Атлантиде, и затем составили из них фонетический, то есть звуковой, алфавит.
-Не слишком ли много заслуг вы приписываете Атлантам? – покачал головой журналист.
-Друг мой, я убежден, что Атлантида не только существовала в реальности, но и сейчас помогает современному человечеству успешно продвигаться по пути прогресса; ведь с каждым годом учеными совершаются открытия и нам становятся известны многие научные и технические новинки, которыми уже когда-то владели Атланты. Мы все - потомки Атлантиды, хранящие в глубинах своей коллективной бессознательной памяти воспоминания о своих Великих Предках.
-Аминь! - засмеялся Брукс. - Довольно говорить об Атлантиде, вы меня убедили. Можно подумать, Юджин, что вы выступаете перед своими студентами в университетской аудитории, а не среди вонючих амазонских болот.

...Последнее замечание было вполне справедливым, ибо после того, как баркасы путешественников оставили далеко позади себя белую скалу, окружающий ландшафт сильно изменился. Теперь берегов, как таковых, не было. Речное русло, с едва заметным течением, окружали с обеих сторон топкие болотистые хляби, исторгавшие из своих гнилостных глубин удушливое дыхание. Воздух стал тяжелым и неприятным, его болезнетворность ощущалась при каждом вдохе, отчего все люди ощутили головокружение и тошноту. Одна лишь мысль, что этим воздухом придется дышать несколько дней, повергла путешественников в уныние. Теперь на лицах уже не видно было ни улыбок, ни даже тени оптимизма.
С великим трудом отыскав небольшой, сравнительно сухой островок, путешественники кое-как пообедали, использовав продукты из старых запасов. Там же, доктор Гурвич роздал всем - включая и рабов - марлевые повязки, смоченные какой-то резко пахнущей жидкостью. Повязкой следовало прикрыть рот и нос, что, по уверениям доктора, нейтрализовало пагубное воздействие болотных газов при вдыхании.
-Я не могу дышать через эту дрянь, - плаксиво пожаловался Кинкель. - Меня сейчас стошнит!
-Можете выбросить повязку, - раздраженно пожал плечами Гурвич. - Но преду-преждаю, что в противном случае, через несколько часов вы отравитесь газами и к вечеру вам станет по-настоящему плохо. Кровавые рвота и понос - самое малое из того, что я могу вам обещать.
После этой угрозы, перепуганный Кинкель мигом прикрыл свое лицо вонючей марлей и боялся снять ее и на минуту, умудряясь даже еду просовывать в рот в щелку под повязкой.   
 
39.
Первую остановку на ночевку решено было сделать раньше обычного. Для этой цели подыскали подходящий островок, заросший по берегам чахлого вида невысокими мангровыми деревцами, сочно-зелеными зарослями камалоте, увитого лианами и дроком. С трудом причалив баркасы в заиленной, мелководной заводи, путешественники с облегчением сошли на берег и были немедленно атакованы целыми полчищами москитов. Голодные маленькие кровососы жадно набрасывались на людей; их было так много, что даже вонючая мазь полковника не могла остановить их стремления вонзить крохотные хоботки в манящую запахом пота плоть. Единственным спасением от назойливых тварей мог стать только дым костров. Слава Богу, на островке было много сушняка, а потому, уже через полчаса, расторопные рабы запалили сразу пять больших костров. Едва огонь разгорелся, как поверх пламени уложили свежесрезанные мангровые ветки с зелеными листьями, после чего весь островок немедленно окутал густой белый дым. Полчища москитов с позором отступили, и теперь путешественники могли, наконец, спокойно разбить лагерь и приготовиться к ночлегу...

Сразу после ужина, уставшие люди начали разбредаться по своим гамакам. У центрального костра остались лишь пять человека. Смит, - он, так и не сумел окончательно бросить курить, и сейчас наслаждался ароматным дымом кубинской сигары. Рядом, прямо на земле, полулежал Гурвич. Доктор был погружен в свои мысли, а потому и не спешил укладываться в гамак. Напротив них, на складном стульчике сидел, опершись на трость, Эль-Хадир. Подле него на корточках примостился Дальмего. Время от времени полковник бросал косые взгляды то на застывшее, гипсовое лицо принца, то на благостно раскрасневшуюся от коньяка физиономию Смита. Пятым человеком, как всегда незаметным и молчаливым, был угрюмый турок Омар.
Заметив, что огонь в костре ослабевает, Дальмего отослал одного из рабов за сушняком. Не прошло и десяти минут, как вечернюю тишину над дремлющим лагерем прорезали дикие вопли. Сомнений не было, кричал чернокожий раб, ушедший за дровами. Схватив ружья и запалив факела, человек семь бросились в сторону, откуда неслись все более ужасающие вопли.
Пробежав шагов пятьдесят по топкой земле и продравшись через густые заросли дрока, спасатели оказались на берегу реки. То, что люди увидели, повергло их в такой глубокий шок, что на какое-то время все замерли в оцепенении.
Возле самой кромки воды на земле барахтался чернокожий раб, тело которого, плотными, упругими кольцами обвивала гигантская рептилия! Блестящее мелкими чешуйками зеленоватое туловище удава покрывали большие черно-бархатные пятна. Сложно сказать, какой длины была эта чудовищная змея, но уж точно, ни как не меньше двадцати ярдов!
-Сукури! - с ужасом выдохнул кто-то из людей. – «Королева сельвы»!
Продолжая медленно сжимать на теле отчаянно визжащей жертвы упругие кольца, змея стремительно повернула свою плоскую, треугольную голову на этот возглас, и пляшущее пламя факелов отразилось в ее круглых, стекловидных глазах. Видимо, недаром говорят о могучем гипнотическом взгляде у змей. Справедливость этих слов мог испытать сейчас на себе каждый из людей, заглянувший в желтые, немигающие глаза рептилии. Необъяснимое оцепенение внезапно охватило всех, парализовав волю и наполнив сердца паническим страхом обреченности. Руки, сжимавшие оружие, безвольно опустились вниз, глаза, из-под набрякших век, заслезились; никто не мог не то чтобы пошевелиться - даже застонать! Семь «кроликов», безропотно замерев, покорно ожидали своей незавидной участи. В зловещей тишине были слышны лишь хрипы задыхающейся жертвы и угрожающее шипение змеи.
Убедившись, что люди полностью во власти ее чарующего взгляда, змея, не отводя глаз, продолжила сжимать свои смертоносные объятия. Человек, у которого, среди змеиных колец, были видны только голова и ступни ног, сдавленно засипел, затрепыхался, и в ту же минуту послышался ужасающий хруст ломающихся костей. Глаза несчастного выскочили из орбит; из перекошенного, широко раскрытого рта хлынул фонтанирующий поток крови, заливая пятнистое тело гигантского удава. Хрипя, жертва отчаянно забилась в предсмертной агонии, замотала обезображенной головой, разбрызгивая в стороны кровавые струи. Еще один нажим, и грудная клетка с хрустом сплющилась до самого позвоночника, выдавив месиво внутренностей через рот...

Сукури, или анаконду не зря называют «Королевой сельвы»: у этой - самой большой на планете змеи - нет врагов в естественной среде обитания; ни один ягуар или олень, став добычей анаконды, не мог вынести ее могучих объятий. Уж если ее мускулистые кольца сжимались на теле жертвы, жизнь медленно, но верно оставляла животное. Потому и хищники, и парнокопытные, и даже другие змеи всегда спешили сойти с тропы и укрыться, если по ней проползал этот гигантский удав. Обычно анаконда агрессивна, когда голодна, насытившись же, она вполне добродушна, если, конечно, ее жизни ничего не угрожает.
Удав, только что раздавивший несчастного раба, был голоден. Очень голоден. А потому, он не задумываясь, и напал на странное двуногое животное. Если бы не внезапное появление других «двуногих», змея спокойно заглотила бы добычу и уползла восвояси. Но чувствуя угрозу со стороны людей, она не могла этого сделать не расправившись и с ними.
Упругие кольца пятнистого тела ослабили хватку, и мертвый человек (чье тело теперь представляло собой мешок из плоти, набитый переломанными костями и мясом) скатился на залитую кровью землю. Все еще продолжая буравить оцепеневших людей холодным, немигающим взглядом, анаконда неторопливо сложила кольца в аккуратную пирамиду, вершину которой венчала ее большая треугольная голова. Теперь змея была готова к атаке. Приоткрыв клыкастую пасть и высунув длинный, раздвоенный на кончике черный язычок, она замерла, выбирая жертву... Но в тот момент, когда анаконда уже собиралась совершить стремительный рывок, произошло нечто невероятное!
В вечернем воздухе, напоенном душными болотными испарениями и многоголосым хором лягушачьего кваканья, внезапно послышался новый звук - странный и необычный для здешних мест. Это было... пение! Тихое, лишенное мелодии, но зато с мерным, постепенно нарастающим четким ритмом. Изумленная анаконда застыла от неожиданности, широко разинув пасть. Этот звук был ей не знаком, но где-то в глубине змеиного подсознания что-то шевельнулось, заставив рептилию напрячься и против воли повернуть плоскую голову на звук.
Возле зарослей камалоте, стоявших плотной, зеленой стеной, анаконда не без труда различила в сгущающихся сумерках темнеющий силуэт двуногого существа, вроде тех, что все еще пребывали в гипнотическом оцепенении от ее взгляда. Это-то существо - маленькое и хрупкое, похожее на обезьянку дурукули, которыми иногда любила полакомиться анаконда, и являлось источником странных звуков, растревоживших древнее подсознание удава. Высокий и чистый голосок речитативом повторял непонятные слова; передними «лапками» «обезьянка» отбивала себе ритм. С каждым хлопком ритм все более учащался, а голос звучал громче и увереннее. Ана-конда почувствовала смутную тревогу оттого, что в голосе существа теперь уже яв-ственно слышалась угроза, и оттого, что эта странная песня каким-то неведомым образом начала порабощать ее собственную волю, не давая шевельнуться. Голова зачарованной змеи нехотя принялась покачиваться из стороны в сторону в такт ритма. Анаконда уже не видела, как «лапки» странной «обезьянки», продолжая хлопать, поднялись над головой, а сама она медленно двинулась к своим неподвижно застывшим «собратьям»...
Денака, - а это была именно она - приблизилась к загипнотизированным людям и, не переставая петь и хлопать в ладоши, прошлась перед ними, каждому заглянув в глаза. И лишь только она это делала, как странное оцепенение вмиг исчезало, освобождая людей от чар рептилии.
-Караджо! - прорычал Дальмего, очумело тряся головой. - Такое со мной впервые... Проклятая сукури! - С последними словами, взбешенный полковник схватил лежавший на земле винчестер и взвел курок. Ленгуазская принцесса оборвала свою колдовскую песню и бросилась к нему с предостерегающим криком. Но Дальмего грубо оттолкнул девушку от себя, заорав: - Пошла прочь, мерзавка!
Весь этот шум словно вывел анаконду из коматозного состояния. В круглых глазах ярко вспыхнули желтые искорки ненависти, а могучее тело вновь напряглось перед прыжком. На этот раз змея уже точно знала, кто станет ее первой жертвой - тот рычащий двуногий, что держал в передних лапах блестящую черную палку. До него было ярдов восемь, - вполне хва¬тит, чтобы в одном прыжке сбить его с ног и тут же обвить смертельными кольцами.
-Берегитесь, полковник! - закричал Смит. - Она собирается вас атаковать!
Все дальнейшее произошло в течение нескольких мгновений. Анаконда стремительно выбросила тело вперед, но еще до того, как две трети ее тела оказалось в воздухе, Дальмего нажал на курок винчестера. Оглушительно громыхнул выстрел и гигантская змея, обмякшей горой мышц и мяса, грузно шлепнулась на заиленный, влажный песок. Свинцовая пуля разнесла голову рептилии вдребезги. Но полковник даже не успел снять палец с курка, как в ту же секунду чудовищная боль пронзила его левую руку и, подобно мощному электрическому разряду, волной пробежала по всему телу. Дальмего дико заорал, отшвырнул от себя оружие и, повалившись на землю, забился там в судорогах. Еще не пришедшие в себя от встречи со змеей люди с ужасом взирали на скрюченное тело полковника.
Первым опомнился Гурвич. Он бросился к Дальмего, пытаясь его успокоить чтобы осмотреть. Следом подбежали остальные.
-Что это с ним? - взволнованно воскликнул Брукс.
-Не знаю, но похоже на какой-то приступ.
-Может быть, его укусила какая-нибудь тварь?.. Боже! Смотрите, - у него вся рука в крови!
Действительно, бинт, все еще намотанный на левую ладонь полковника, был весь в крови, причем текла она пугающе обильно.
-Полковник, что с вашей рукой? - закричал Гурвич, стараясь перекричать завывания Дальмего. - Да успокойтесь же вы, черт возьми! Перестаньте брыкаться и отпихивать меня! Дайте мне снять бинт и осмотреть вашу рану. Вы меня слышите?.. Господа, держите его силой, иначе он потеряет много крови, прежде чем я сумею помочь ему.
-Думаю, вы не сможете ему помочь! - Это восклицание заставило всех обернуться на голос. Возле мертвой змеи на корточках сидел... Эль-Хадир. На его худощавом лице, обращенном к людям, лежала печать скорбной грусти. Все замерли, пытаясь осмыслить услышанные слова, прозвучавшие как страшный приговор.
-Что вы хотите этим сказать? - в замешательстве спросил Гурвич.
-Я хочу сказать, что вы не сможете помочь ему, - спокойно и как-то небрежно ответил принц.
-Вы знаете, что с полковником случилось?
-Полагаю, да.
-И, что же, его положение столь серьезно?
-И да, и нет!
-Но может быть, вы все-таки объяснитесь...
-Господин доктор, и вы, господа, - Эль-Хадир выпрямился, - прошу вас не задавать мне вопросов, на которые я не могу ответить. Просто поверьте мне... А сейчас, оставьте нас с полковником наедине. Обещаю вам, что в этом случае, с ним все будет в порядке, и уже через час он сможет присоединиться к вашему обществу в лагере. – Как будто в подтверждение этих слов, Дальмего внезапно перестал вопить и изви-ваться. Теперь он лежал, скрючившись, прижав к груди окровавленную руку, и лишь тихонько постанывал.
Не смотря на странность слов принца, его голос звучал столь убедительно, что людям не оставалось ничего другого, как последовать этому совету. Но Гурвич все еще терзался сомнениями.
-А как же тот несчастный, - убитый змеей? Его нужно похоронить...
-Не беспокойтесь, господин Гурвич, - уже с раздражением в голосе, перебил доктора Эль-Хадир. - Я сам обо всем позабочусь. Ступайте! - Последнее звучало уже как откровенный приказ. Гурвич обиженно вспыхнул, но всё же подчинился.
Последним с берега ушел Макс Брукс. Уже вступив на тропу в зарослях камалоте, журналист едва не столкнулся там с шедшим ему навстречу Омаром. Мрачный турок явно спешил к своему хозяину, но увидев перед собой Брукса, он услужливо сошел с тропы, уступая дорогу. Проходя мимо турка, Брукс бросил на его лицо мимолетный взгляд, и был неприятно поражен, за¬метив странную кривую ухмылку игравшую на губах немого...

*   *   *   *   *
Эль-Хадир терпеливо дождался пока все уйдут с берега, и лишь когда последний человек скрылся в густых зарослях и на берегу появился немой турок с саквояжем в руке, - только тогда принц медленно приблизился к лежавшему на песке Дальмего и, встав над ним, молча воззрился на него. Полковник, все еще терзаемый мучительной болью, причиной которой был проклятый рубиновый перстень - подарок Эль-Хадира, ощутил на себе этот тяжелый взгляд и поднял глаза на принца. Бледное, забрызганное собственной кровью лицо Дальмего, исказилось от страха, когда он увидел, какой ненавистью светится голубое око принца. Тонкие губы подрагивали от едва сдерживаемой ярости, и казалось, что вот-вот - и принц зарычит.
-Хозяин... - жалобно простонал Дальмего. - Пощадите меня, умоляю!
-Презренная тварь! - прошипел Эль-Хадир. - Ты достоин лишь смерти, самой ужасной и мучительной!
-Хозяин...
-Как посмел ты, ничтожный человечишка, поднять руку на Потомка Священных Существ?!
-О чем вы, хозяин? - ужаснулся Дальмего.
-Ты отнял жизнь у Того, чей Образ является Образом моего Бога! - Эль-Хадир все более свирепел. Внезапно перейдя на незнакомый язык, схожий одновременно на змеиное шипение и на птичий посвист, принц стукнул тростью об песок. Новый приступ адской, нестерпимой боли сотряс все тело полковника, исторгнув из его глотки пронзительный вопль.
-Замолчи немедленно! - зло прошипел Эль-Хадир. - Ты же не хочешь, чтобы американцы вернулись? Потому что, если это произойдет, они застанут здесь только твой коченеющий труп. - Угроза была нешуточной, и Дальмего, едва не теряя сознания от боли, стиснул зубы, продолжая тихо завывать и извиваться на песке...
-Я с огромным удовольствием убил бы тебя прямо сейчас, - продолжил принц уже более спокойным тоном. - Но, пожалуй, ты еще пригодишься мне. А потому я оставляю тебе твою никчемную жизнь. Но запомни хорошенько! - Глаз Эль-Хадира вспыхнул зловещим огнем. - Впредь ты будешь обходить стороной даже ужа, и хотя бы твоей жизни угрожала смертельная опасность, ты скорее позволишь змее укусить себя, но не посмеешь поднять на нее руку. Тебе понятны мои слова? - Дальмего жалобно стеная, торопливо закивал головой. - Хорошо. Сейчас ты почувствуешь, как боль постепенно уходит, кровотечение остановится. Омар обработает твою рану и перевяжет руку чистым бинтом, и уже через пять минут ты сможешь ходить самостоятельно. Пока же лежи спокойно и приходи в себя.

Закончив с полковником, Эль-Хадир передал его в руки своего слуги, а сам вернулся к дохлой анаконде. Опустившись перед ней на колени, он благоговейно взял в руки то, что осталось от ее головы, и, склонив голову, беззвучно зашептал молитву. Даже, если бы кто-то мог услышать слова этой молитвы, все равно он не смог бы понять ни единого слова. То был, пожалуй, самый древний язык этого мира, не похожий ни на один из существующих ныне и отдаленно схожий лишь с эускерой горских басков, да «птичьим» языком легендарных гуанчей. Шепот сопровождался нечленораздельными восклицаниями и покачиванием головы.
Весь этот странный обряд продолжался минут десять, после чего Эль-Ха¬дир вынул из-за пояса небольшой нож с серповидным лезвием и осторожно отсек изуродованную голову змеи от тела. Затем, принц принялся вспарывать ножом бледно-желтое брюхо рептилии, плавно ведя кончик лезвия вдоль длины туловища. Дойдя примерно до половины, он остановился, уложил анаконду на землю и, вновь что-то забормотав под нос, погрузил ладонь внутрь распоротого брюха. Нащупав сердце змеи, Эль-Хадир одним резким движением вырвал его и извлек наружу. Не отрывая умиленного взгляда от этого влажного комочка, размером с крупное куриное яйцо, принц достал из-под одежды висящий у него на шее медальон из сверкающего золо-тистого металла и нежно обмазал черной змеиной кровью его поверхность... После этого дикого ритуала медальон вновь исчез под одеждой, а змеиное сердце было аккуратно завернуто в черный шелковый платок и спрятано в складках плаща.
Принц резко встал на ноги и с удовлетворенным лицом отошел от останков анаконды. К тому времени Омар уже успел перевязать рану полковника и помог тому подняться.
-Как самочувствие? - поинтересовался Эль-Хадир у Дальмего.
-Благодарю вас, сеньор, мне намного лучше, - хрипло ответил тот.
-Хорошо. Тогда идемте в лагерь.
Пригласив полковника жестом следовать первым, принц обернулся к слуге и тихо сказал ему, указывая на изуродованные останки мертвого раба:
-Ты знаешь, как с ним поступить, Омар. Действуй, но не задерживайся слишком долго, чтобы не вызвать подозрений у американцев.
Слуга оскалил зубы в злодейской ухмылке и понимающе кивнул хозяину.
-Ну, полковник, что же вы не идете? - засмеялся принц, видя, что Дальмего в не-решительности стоит на месте. - Вперед, в лагерь.
-Сеньор, - прошептал тот испугано, - мне показалось, что я видел какое-то движение вон в тех кустах.
-Что вы говорите?! - Лицо Эль-Хадира хищно напряглось. - Неужели за нами кто-то следил?.. А может вам показалось?
-Может и показалось, - смущенно пробормотал Дальмего.
-Пустое. Вам не о чем волноваться, амиго. Идемте.

...Как только принц и полковник скрылись в зарослях камалоте, слуга ухватил мертвеца за ноги и без лишних церемоний потащил его в кусты, чернеющие на самом краю острова. Омар был настолько поглощен своим делом, что не смотрел по сторонам. Но даже если бы он вздумал обшарить взглядом густые заросли, обступавшие со всех сторон заиленный прибрежный пляж, он и тогда ничего бы не заметил. Поэтому тот, кто притаился в кустах и все это время внимательно наблюдал за всем, что происходило, мог быть совершенно спокоен. Правда, из своего убежища, он не мог видеть, куда потащил труп немой турок, но и того, что все же пришлось увидеть и услышать вполне хватило на то, чтобы чувствовать себя неуютно на этом заболоченном острове...
...В бесконечных, ночных просторах звездного, тропического неба ярко сияла мягким светом луна. Джунгли уснули...       
 
40.
 Лишь на четвертый день болота Маникоре, наконец-то, были пройдены. Альварес Дальмего не скрывал своего удивления, говоря о том, насколько легко отделались путешественники от этого гиблого места. За три дня лихорадку успели подхватить только два чернокожих раба и один из головорезов полковника, Адольфо.
После событий того страшного вечера, когда путешественникам пришлось столкнуться с гигантской анакондой, полковника словно подменили. Он стал тихим и вежливым, и что самое невероятное, Дальмего перестал проявлять недовольство в отношении ленгуазской принцессы. Он, конечно, и не думал поблагодарить ее за спасение, но зато уже не возражал против ее присутствия на эгаритеа.
Случай с анакондой потряс белых путешественников. Во-первых, профессор Лоуренс, не принимавший личного участия в тех событиях, ни как не мог понять, что побудило удава напасть на человека - добычу, несомненно слишком крупную для него. Во-вторых, так же была необъяснима и фантастическая сила гипноза змеи.
-Я, конечно, не натуралист, - качал головой пожилой ученый, - но всё же это выходит за рамки возможного. Я слышал о способности змей завораживать своих жертв, но речь шла о кроликах и мышах, и к тому же, в единственном числе. А здесь семь взрослых людей одновременно внезапно оказались загипнотизированы!
-Я разделяю ваше недоумение, профессор, -  заметил Гурвич, - но все было именно так. Возможно, если бы с нами был Руджини, он смог бы объяснить подобный феномен.
-Это действительно феномен! - вступил в беседу Смит. - Насколько мне известно, длина анаконды в среднем не более десяти-пятнадцати ярдов, а эта гадина была раза в три длиннее.
-Да-а, - озадаченно почесал лоб профессор, - амазонская сельва таит в себе еще много удивительного, но хотелось бы удивляться ее чудесам будучи все-таки живым и здоровым.

...Путешествие продолжалось. От полковника стало известно, что через три дня Мадейра наконец-то будет пройдена, и эгаритеа войдут в воды последней реки этого путешествия, Бени.
-Я так понимаю, что с этого момента мы окажемся на территории Боливии? - спросил Брукс, внося очередную запись в свой дневник.
-Точно так.
-И каких же сюрпризов нам ожидать от Бени?
-Набор стандартный, - пожал плечами Дальмего. – Индейцы, москиты и зверье. Разве что из-за сильного течения придется труднее грести, так как мы приближаемся к Кордильере.
-Полковник имеет в виду горный массив Западной Кордильеры, - пояснил специально для журналиста профессор Лоуренс. - Это центральная часть горной цепи Анд. Кстати, Максимилиан, можете отметить в своем блокноте тот факт, что Южноамериканские Кордильеры - самая протяженная на зем¬ном шаре горная система: ее длина составляет около 5 тысяч миль!
-Ого!
-Да. И именно с заснеженных вершин Кордильер стекают миллионы ручейков, образуя речушки и реки, которые и питают собой Великую Амазонку. Река Бени - одна из них.
-Точно так, сеньор, - кивнул Дальмего. - Бени - коварная река: множество опасных порогов и стремнин; острые скалы под бурлящей водой. Говорят, что за равнинами Рейес начинается целая цепь водопадов, так что всю реку пройти по воде нам не удастся, придется идти пешком. И, кроме того, от озер Абунана и почти до Анкоумы простирается царство ленгуа.
-Неужели оно такое обширное? - изумился Гурвич.
-Дело в том, что ленгуа, будучи многочисленным и воинственным народом, подчинили в свое время и соседние племена, такие как: тукано, кабеуш, чиригуано и хибаро. Так что и их земли тоже считаются ленгуазской территорией.
-Но я полагаю, что нам не стоит особо опасаться этих индейцев, - встрял в разговор Кинкель. - Ведь с нами дочь их вождя.
-Да, это хороший козырь, - согласился полковник, - главное, чтобы ленгуа не решили, что она наша пленница, и не перебили нас прежде, чем узнают правду.
*   *   *   *   *
-Ваше высочество, - обратился Смит к Эль-Хадиру после очередного ужина на стоянке. - Коль уж мы скоро прибудем к месту назначения, хотел бы задать вам вопрос, который меня уже давно занимает. - Принц благосклонно кивнул головой. - Мы успели лично убедиться в колоссальности просторов Амазонии, а потому для успешных поисков Золотого Города нам потребуются какие-то более или менее конкретные ориентиры. Ведь это же безумие - предполагать, что жалкая кучка людей способна прочесать обширную местность возле горы Анкоума и что-либо отыскать там! У нас даже нет карт этого района.
-У нас есть нечто гораздо лучшее, нежели карта! - загадочно усмехнулся принц.
-Что же это?
-Я скажу вам. Немного позже.
-Это несправедливо, ваше высочество! - возмутился Кинкель. - Мы должны знать, ради чего рискуем своими жизнями вот уже больше месяца.
-Успокойтесь, господа. Обещаю вам, что как только мы прибудем на место, я сразу же посвящу вас в суть этого секрета...
-Не понимаю, что за секреты могут быть в подобном деле? - недоуменно проворчал Смит, присаживаясь рядом с сидевшим в сторонке Бруксом. - Таинственное поведение Эль-Хадира начинает меня уже раздражать.
-А я говорил вам об этом давно, - заметил журналист, рассеяно перечитывая последнюю запись в своем блокноте.
-Что-то в последние дни, вы, друг мой, какой-то сам не свой. Что вас гложет?
-Нет, ничего особенного, - торопливо и не очень естественным тоном ответил Брукс. - Просто я очень устал.
-Мы все устали, - согласился Смит, внимательно разглядывая осунувшееся лицо друга и чувствуя, что тот что-то не договаривает. - Вы ничего не хотите мне рассказать?
-Нет... я... - Брукс замялся. - Я пока не готов поделиться с вами.
-Боже мой! - всплеснул руками Смит. - И здесь секреты! Вы что, сговорились изводить меня недомолвками?
-Юджин, прошу вас, не обижайтесь на меня. Просто я хочу переварить в себе эту информацию прежде, чем поделиться ею с вами.
-Ну, как знаете, - пожал плечами Смит. - Как созреете - милости прошу!

*   *   *   *   *
...Через три дня баркасы вошли в русло реки Бени. Перемена воды видна была сразу же: в отличие от мутной, болотистой Мадейры, в Бени вода была почти прозрачной, и почти чистой, что напоминало о близости гор. Кроме того, температура воды в Бени, не успев прогреться под палящими лучами солнца, была приятно прохладной и свежей. Зато течение в реке, русло которой не превышало в ширину и семи сотен ярдов, было уж точно как у горной реки: сильное, с множеством опасных порогов и перекатов, с пенящимися водоворотами и коварными подводными скалами. Все чаще берега представляли собой подступающие к самой воде неприступные гранитные стены, устремленные ввысь на несколько десятков ярдов. Все меньше встречались на Бени тихие заводи с относительно спокойным течением. Скорость продвижения баркасов уменьшилась; гребцы выкладывались до изнеможения, но коварная река, словно насмехаясь над слабыми потугами людей, не торопилась пропускать их вперед.
После двух дней практически бесплодных усилий, на очередной стоянке на ночлег, Дальмего объявил:
-Сеньоры, дальнейшее плавание бесполезно, вы видите это сами. Поэтому с завтрашнего дня нам придется идти вдоль русла Бени уже пешком. Это означает, что наш поход, и без того бывший трудным и опасным, станет еще более тяжелым.
-Неужели это еще возможно? – хмуро пробурчал Кинкель.
-Да, уверяю вас. Помимо того, что нам теперь придется нести вещи на себе, прорубать новые эстрады в непролазных джунглях, так теперь и весь животный и растительный мир «зеленого ада» будет прямой угрозой для нас в течении всех суток.
-Разве не достаточно рабов для того чтобы нести нашу кладь? - недовольно поморщился Кинкель.
-Даже если мы возьмем самое необходимое, то и тогда каждому из нас придется что-нибудь нести.

...Не прошло и двух часов после того, как путешественники заняли свои места в гамаках, как охранники подняли весь лагерь по тревоге.
-Ну, кто пропал на этот раз? - мрачно вопросил у Дальмего Лоуренс.
-Два человека: Гуино и ленгуазская принцесса.
-Я так и знал! - воскликнул Кинкель.
-Что вы знали?
-Я уверен, что эти двое бежали. Полковник ведь говорил нам, что мы находимся на землях ленгуа, вот дикарка и воспользовалась удобным моментом, чтобы улизнуть.
-Но как же Гуино?
-А что Гуино? Мы все видели, как нежно щебетала эта парочка между собой. Ваш Гуино предал нас и помог девчонке сбежать. Теперь у нас нет козырной карты в лице принцессы, и скоро все дикари в округе будут знать о нашем местонахождении.
Как ни трудно было поверить в предательство молодого индейца, но все же слова Кинкеля, увы, похожи были на правду.
-Полковник, - обратился Гурвич к мрачному Дальмего, - может нам стоит, пока не поздно, перенести лагерь в другое место?
-Куда? Кругом скалы, - раздраженно буркнул тот. - К тому же, ночью переносить вещи глупо. Да и индейцы - отменные следопыты, они все равно отыщут нас.
-Что же вы предлагаете?
-Ждать рассвета, а потом грузиться на эгаритеа и сплавляться вниз по течению.
-Обратно?
-Да, миль на тридцать. Попробуем запутать следы и высадиться где-нибудь там. Пока же держите оружие наготове.

Ночь прошла в тревожном ожидании нападения индейцев. Никто не сомкнул глаз. Опасаясь привлечь к себе внимание дикарей, костры загасили, и люди, сжимая в руках оружие, опасливо вслушивались в звуки ночных джунглей.
Едва только забрезжил рассвет, Дальмего отдал команду рабам грузить вещи на баркасы.
-Разве мы не будем завтракать? - осторожно поинтересовался Кинкель.
-Ханс, - удивленно поднял седые брови профессор Лоуренс, - о каком завтраке может идти речь в нашем положении?
-Но пока негры укладывают вещи, мы могли бы чего-нибудь пожевать, - капризным тоном прогундел немец. - Я уже говорил вам, что у меня больной желудок, и я не хочу заработать язву...
-Боюсь, что скоро вас это уже не будет волновать, - взволнованно перебил Кинкеля Брукс.
-Что вы имеете в виду? - обижено вскинулся тот, резко обернувшись к журналисту, и сейчас же осекся, увидев его бледное, напряженное лицо и испуганный взгляд, устремленный куда-то в сторону. Туда же, замерев на месте, смотрели и все остальные. Медленно обернувшись, Кинкель увидел шагах в двадцати от себя... десятка три индейцев, целившихся в белых лю¬дей из луков.
-О, Боже! - потрясенно выдохнул немец, смертельно бледнея. Прежде, чем кто-либо из путешественников успел пошевелиться, из зарослей выбежали еще несколько десятков индейцев, вооруженных до зубов. Ни о каком сопротивлении не могло быть и речи.
-Ленгуа! - сдавленно прохрипел один из головорезов полковника.
-Полковник, - жалобно пискнул Кинкель, - спасите нас!
-С удовольствием! - раздраженно хмыкнул Дальмего. - Вы хотите, чтобы я хорошенько дунул на них, или лучше испепелить их взглядом?
-Что же нам делать?
-Молиться.
-О спасении?
-О смерти без пыток!
В это время ближний ряд индейских лучников расступился, пропуская вперед... Гуино! Следом за молодым индейцем шла принцесса Денака. Гуино, радостно улыбаясь, направился к потрясенно взиравшим на него путешественникам, а девушка что-то крикнула своим воинам, после чего хмурые лица их смягчились, а луки медленно опустились вниз.

41.
Гуино не собирался предавать путешественников. Напротив, он решил им помочь. А для этого необходимо было найти ближайшее поселение ленгуа и с помощью Денаки обеспечить участникам экспедиции свободный проход по землям племени. Улизнув ночью из лагеря, Гуино и Денака очень быстро отыскали вырезанный на одном из деревьев племенной тайэ, указывающий нужную тропу, и уже через несколько часов вышли к деревне индейцев хибаро, союзному с ленгуа. Как только Денака показала старейшине свой медальон со знаком Великого касика Куахимбо и сообщила ему, что она его дочь, ей немедленно отрядили в помощь пятьдесят воинов, и уже на рассвете отряд был возле лагеря.
Все это путешественники узнали на пути в селение хибаро. Индейцы были так любезны, что помогли рабам нести всю поклажу, так что Кинкель мог вполне радоваться тому, что ему не пришлось ничего нести самому.
Через три часа вся процессия прибыла в индейскую деревню, где путешественников встретили с необычайным радушием и почетом. Поселение хибаро представляло собой обширную поляну, на которой на близком расстоянии друг от друга стояло десять больших деревянных хижин. Учитывая, что в каждом таком доме могло поместиться около двадцати человек, выходило, что индейское племя насчитывало примерно две сотни человек, включая женщин и детей...
Проведя в деревне два дня, экспедиция продолжила свой путь далее. Старейшина любезно предоставил путешественникам два десятка лучших воинов племени для охраны и в качестве носильщиков. Они должны были сопроводить «белых людей» и ленгуазскую принцессу до самой столицы ленгуа, называемой Чангала. Кроме того, старейшина отправил вперед несколько гонцов, которые должны были возвестить Великому касику Куахимбе о скором возвращении его дочери.

Находясь под опекой воинов хибаро, путешественники почувствовали себя наконец-то более уверенно. Теперь им не надо было ежеминутно оглядываться по сторонам в ожидании какого-нибудь очередного неприятного сюрприза. И хотя за день приходилось преодолевать десятки миль, все же в компании с индейцами это было делать значительно легче. Они не только несли большую часть вещей, но и, хорошо зная джунгли, умело выбирали наиболее удобный и короткий путь к месту назначения. Низкорослые хибаро отличались силой и выносливостью, и шедший первым индеец мог несколько часов без устали, как заводной, махать мечом, прорубая в зарослях тропу для идущих следом.
Кроме того, индейцы были отменными охотниками, а потому члены экспедиции были всегда обеспечены свежим мясом лесных обитателей.
Едва ли не каждый день хибаро выводили путешественников к очередной деревне местных аборигенов. Предупрежденные, прошедшими здесь ранее гонцами к правителю ленгуа, касики, встречали гостей радушно, устраивали в их честь пышные пиршества, развлекали их экзотическими плясками миловидных девушек, после чего эти девушки предлагались гостям в качестве услады на всю ночь. Однако полковник Дальмего  сразу же предостерег путешественников не заниматься с местными амазонками любовью.
-Дикари плохо знакомы с гигиеной и вы, сеньоры, запросто можете подцепить от этих красоток какую-нибудь заразу. Конечно, нос от «французского насморка» у вас не отвалится, потому что подобного здесь просто нет, но зато может случиться что-нибудь похуже, благо болезней в сельвас хватает с избытком. Да, и еще одно, сеньоры, я так же не рекомен¬дую вам пробовать кушанья, которые подаются дикарями к вашему столу. Особенно, если они приготовлены из мяса. Не удивлюсь, если потом окажется, что вы съели какую-нибудь крысу, приправленную кузнечиками и червями, или того хуже, человечину.
-А не обидятся ли хозяева, если мы откажемся от их подношений? - поинтересовался Брукс.
-А я и не предлагаю вам отказываться, - пожал плечами полковник. - Пусть девица ляжет рядом с вами и всю ночь ласкает ваше тело. Но только руками, не больше.
-Вообще-то я имел в виду кушанья, - смутился журналист.
-Здесь еще проще, ешьте только фрукты и те блюда, в происхождении которых вы полностью уверены.
Сочтя предупреждения Дальмего разумными путешественники так впредь и поступали.

*   *   *   *   *
...Шел одиннадцатый день пешего похода по джунглям Боливии. К этому времени экспедиция уже находилась на землях, принадлежащих самим ленгуа. И чем ближе становилась столица Чангала, тем восторженней и радостней встречали жители окрестных селений свою принцессу и людей, освободивших ее из мангеромасского плена. Каждый касик считал своим долгом устроить в честь гостей пышный праздник, желая выказать дочери Великого касика наибольшее уважение и почет. Денака благосклонно и с подобающим ее сану достоинством принимала эти знаки внимания, тем не менее ни на шаг не отходя от Гуино. Молодой индеец выглядел смущенным, так как ленгуа, видя его рядом с принцессой, очевидно полагали, что он является ее избранником.
Один из касиков, которого звали Мункадана, предоставил Денаке носилки, заявив, что дочери Великого Куахимбы надобно въехать в столицу с величественной торжественностью. Этот факт вызвал у Кинкеля целую бурю эмоций.
-Эту дикарку будут нести в паланкине, а мы должны плестись за ней, как какие-то рабы?! - возмущенно брюзжал он. - Полковник, поговорите с ней, пусть и  для нас что-нибудь придумают. Я видел, что у индейцев есть какие-то странные вьючные животные, похожие на лошадей, но с головой, как у оленя.
-Это ламы, - нехотя ответил Дальмего. - Но ленгуа вряд ли дадут их нам, они слишком высоко ценятся в здешних местах. К тому же касик будет не доволен, что чужестранцам будет оказана честь, подобающая лишь высокородным особам.
-Вы наверное забыли, - ехидно заметил Кинкель, - что его высочество Эль-Хадир - тоже высокородная особа.
Застигнутый врасплох столь убедительной логикой немца, полковник в смятении бросил взгляд на принца. Тот, внимательно слушавший этот разговор, криво усмехнулся, но ничего не сказал.
-Хорошо, я поговорю с Денакой, - буркнул Дальмего и отправился на поиски Гуино, намереваясь использовать его в качестве переводчика.
Вечером, во время очередного праздника в честь гостей, полковник сообщил, что касик, по просьбе принцессы, любезно согласился предоставить для них девять лам.

42.
Праздник, устроенный касиком Мункаданой для гостей, начался по обычаю с обильного пиршества. На центральной площади деревни, прямо напротив высокого, причудливого племенного тотема, увенчанного головой орла, был установлен длинный помост, который полностью был заставлен многочисленными блюдами местной кухни. Здесь были и зажаренные цели¬ком жирные пекари, и фаршированные душистыми травами запеченные змеи, и экзотические смеси из нарезанных овощей, вареных личинок термитов и кисловатых, сочных почек молодого дерева махази, и еще много других кушаний, вид которых хотя и был аппетитным, но капризный желудок цивилизованного человека вряд ли усвоил бы их. Алкоголь был представлен излюбленным у ленгуа каксири, по вкусу напоминавший крепкое пиво (путешественникам этот напиток очень понравился).
Пирующие удобно расположились за столом на камышовых циновках. Почетные места занимал сам касик и принцесса Денака. По левую руку от Мункаданы - старого, седовласого, жилистого коротышки, с неприятным, желчным лицом - сидели три его любимые жены, далее - главный шаман и прочие приближенные. По правую руку от Денаки сидел Гуино, далее молодой Стокман и остальные путешественники, включая головорезов полковника. Рабы за стол естественно не сели.
Мункадана, по такому случаю, был облачен в праздничные одежды, состоящие из плаща из розовых перьев фламинго и пышного головного убора - так же из перьев, но уже: радужных - колибри и черных - туканьих. Кроме того, касик был обвешан золотыми побрякушками, как рождественская елка, вызывая нервный зуд в руках у людей Дальмего.
Ленгуазская принцесса так же выглядела нарядно. Ее бедра прикрывал белоснежный фартучек из растительных волокон, роскошные черные волосы украшали неземной красоты орхидеи, и как и на касике, на Денаке было множество украшений из золота.
-Какая варварская роскошь! - с восхищенной завистью прошептал Кинкель рядом сидящему Гурвичу. - Если даже в этой поганой деревушке так много золота, представляете сколько его в царском городе?! Папашка нашей принцессы видимо богат как Крез.
-Индейцы не придают такого большого значения золоту, - пожал плечами доктор. - Во всяком случае, глотки друг другу из-за этих побрякушек они рвать не станут. И, Кинкель, умерьте, пожалуйста, свой пыл, а то жадность в ваших глазах отражается слишком уж откровенно.
-Глупые дикари, - продолжал шептать немец, не слыша предостережения, и как завороженный разглядывая золотые украшения. - Они даже не догадываются насколько богаты. Одного того, что висит на вожде, хватило бы на то, чтобы купить в Клондайке несколько золотоносных рудников...
Гурвич, вздохнув, покачал головой и отвернулся от немца, сосредоточив свое внимание на появившихся на площади обнаженных танцовщицах, которые под грохот барабанов начали исполнять зажигающий, экзотический танец. Глядя, как ритмично двигаются юные танцовщицы, как эротично изгибаются их блестящие от пахучих масел стройные тела, кое-кто из путешественников возбужденно заерзал на месте и восхищенно зацокал языком.
-Юджин, - обратился доктор к Смиту, - все забываю у вас спросить, вас не удивляет, как разительно отличается внешность Денаки от остальных индейских девушек? Мне думается, что она не чистокровная ленгуазка.
-Я говорил об этом с Гуино. Ему принцесса сказала, что она лишь наполовину дочь своего отца-ленгуаза, а наполовину - Дочь Бога Грома Паракоаты.
-Это что еще за чудеса? - изумился Гурвич.
-Честно говоря, я толком и сам не понял, но вроде бы ее полубожественное происхождение и связано каким-то образом с тем, что Денаке пришлось покинуть Чангалу и путешествовать по сельвас. По ее возвращению назад должен произойти некий ритуал посвящения девушки в Храме этого самого Бога Паракоаты... Кстати, профессор, - обратился Смит к сидящему по со¬седству Лоуренсу, -я давно хотел обсудить с вами один мучающий меня вопрос. Помните легенду о белой скале «Страж Винзана», прилетевшей с небес, которую нам рассказал пол¬ковник?
-Конечно, и в чем же дело?
-Дальмего упомянул, что вершина этой скалы мерцала сама по себе голубоватым сиянием. И тогда я вспомнил другую древнюю легенду, касающуюся мифической тибетской страны Шамбалы. На Тибете говорят, что при царствовании Тхо-Тхонийантзан, в 331 году нашей эры, с неба упала шкатулка, содержащая четыре священных объекта. Среди них был камень Чинтамани, по-санскритски, или Норбу Ринпош, по-тибетски. Тибетская легенда описывает «крылатого коня», или Лунгта, который нес на спине эту драгоценность. Через много лет после того, как шкатулка была открыта, перед королем внезапно появились пять иностранцев, чтобы открыть ему употребление содержащихся в шкатулке предметов. Древние хроники Азии утверждают, что божественный посланец с небес дал фрагмент камня последнему императору Атлантиды Тацлаву. С самых древних времен наибольшая часть странного камня сохраняется в Башне Шамбалы, но меньшие кусочки привозятся иногда в определенные точки мира - то ли при приближении новой эры, то ли когда здесь должен быть образован новый центр цивилизации. Но кусочки Чинтамани, рассеянные по земле, остаются «в связи» с главной его массой в Азии. Один из этих фрагментов описан - он имеет длину мизинца, сероватого цвета, блестящий, его форма подобна ореху или сердцу. На нем вырезаны четыре иероглифа, не поддающиеся расшифровке. Говорят, когда камень темнеет, то скапливаются тучи, если он становится тяжелым, то проливается кровь. Если в нем слышен треск - приближается враг. Когда он даст вспышки огня - мир на грани катаклизма, но когда над ним сияет звезда - близки мир и процветание. Оккультное предание Азии сообщает, что многие цари и вожди обладали этим магическим камнем в исторические времена. Акбар в Индии, Соломон в Иудее и один император Китая указаны в списке его временных владельцев.
-Так вы полагаете, друг мой, что сияние на вершине «Стража Винзана» исходило от камня Чинтамани? - вскинул брови старик.
-Если сама легенда о летающей белой скале не вымысел древних индейцев, то возможно, что так оно и есть.
-Но когда мы проплывали мимо скалы никакого свечения не было.
-Значит камень взят со своего места и сокрыт в священном потайном святилище. Ведь, как я уже говорил, Чинтамани призван оповещать о великих грядущих событиях, и кому-то из Посвященных это было известно и, видимо, они не хотели чтобы профаны использовали могучие силы камня...
Внезапно все разговоры за столом были прерваны громким окриком касика, который поднявшись со своего места, призвал пирующих к вниманию.  Громко, так, чтобы все на площади могли его слышать, Мункадана начал что-то говорить, то и дело с почтением указывая в сторону принцессы.
-Интересно, что он говорит? - спросил Лоуренс. В этот момент за спиной у Смита возник Гуино, который догадался, что гостям потребуется перевод. Индеец переводил слова касика на ломаный португальский, а Смит суфлировал их на английский для всех остальных.
-Мункадана говорит, что только что в деревню привели пленных мангеромасов. Сидевшие в засаде воины ленгуа напали на мангерский отряд, пробиравшийся в джунглях. Нет сомнений, что они собирались устроить для нас ловушку как только мы покинули бы завтра деревню с тем, чтобы захватить в плен принцессу Денаку. Живыми удалось захватить только семь человек, и касик хочет показать всем пленников.
Девушки-танцовщицы убежали, а вместо них вооруженные охранники, под радостный рев и улюлюканье толпы, вывели на площадь семь связанных мангеров. Тела всех пленников были изранены и покрыты кровью, что говорило о том в какой жестокой борьбе их захватили. Путешественники с удивлением обнаружили, что лишь двое из мангеромасов взрослые мужчины, пятеро остальных были юношами лет шестнадцати.
-Искатели Черной Души Арутамы? - тихо прошептал Лоуренс на ухо Смиту. Тот мрачно кивнул в ответ.
-Эти презренные твари, - продолжал свою гневную речь касик, - были подосланы злым шаманом Батаганхой, чтобы вновь похитить прекраснейшую дочь великого Куахимбы для подлого вождя проклятых мангеромасов Уакильвы! - Толпа ленгуазов возмущенно зашумела. Касик, надменно надув и без того толстые губы, самодовольно обвел взглядом галдящих людей, словно наслаждаясь всеобщим гневом, а затем медленно повернулся к неподвижно сидящей на своем месте принцессе.
-Прекраснейшая Денака, в присутствии моего народа, я передаю жизни этих гнусных тварей в твои царственные руки. В твоей воле решить их участь... Решай!..
Воцарившаяся после этих слов мертвая тишина поразила белых людей своей угрожающей угрюмостью. Всем было ясно - сейчас должно произойти что-то ужасное...
-Народ моего славного отца, Великого Куахимбы, знает, что мангеромасы - наши злейшие враги, - тихим голосом начала свою речь Денака. - Уже много лун мы воюем с ними и хорошо знаем насколько они коварны и беспощадны к ленгуа. Наших пленных они жестоко пытают, а потом приносят в жертву своему кровожадному богу Даходахо. Если бы Великие Духи не послали мне на помощь этих чужеземцев с белой кожей и молодого воина из племени савахо, то и я, ваша принцесса, уже была бы мертва... - Последние слова Денаки потонули в разъяренных воплях толпы, посылавших проклятья пленникам. Один взмах миниатюрной ручки резко оборвал крики. - Поэтому, я желаю, чтобы пленники понесли заслуженную кару... - Принцесса немного помолчала, что-то обдумывая. - Но в знак благодарности моим избавителям я дарю им жизни двух взрослых пленников, пусть чужеземные гости поступят с ними по своему желанию. - По толпе ленгуазов пробежал шепоток одобрения и восторга широким жестом принцессы, лишь касик недовольно поджал свои толстые губы, но спорить с волей царской дочери он не решился.
Вооруженные копьями воины отобрали из группы пленников двух указанных человек и подвели их к гостям, которые сидели потрясенные неожиданным поворотом событий.
-Это еще что за чушь? - Пожалуй, в первый раз Кинкель выразил мысль вертевшуюся у всех на языке. - Зачем нам эти дикари? Они лучше бы одарили нас своим золотом!
-Ханс, - испуганно замахал руками Лоуренс, - пожалуйста, не кричите так, по вашему тону индейцы могут все понять и обидеться. Юджин, пусть Гуино объяснит принцессе, что в нашем мире не принято дарить людей и потому этот подарок ставит нас в неловкое положение.
Смит перевел. Гуино с сомнением покачал головой, но все же передал слова профессора Денаке. Та изумленно подняла брови; зато индейцы, слышавшие ответ бледнолицых, шумно зароптали, в особенности касик, лицо которого затряслось от злости. Принцесса дождалась пока страсти улягутся и что-то произнесла, глядя Гуино прямо в глаза. Юноша смутился и после долгой паузы обернулся к Смиту.
-Денака говорить: раз белые люди отказать от пленник, то они принадлежать... мне.
-И как ты поступишь? - спросил Юджин.
-Я не могу гневить Денака. Я взять пленник.
-Что же ты с ними будешь делать?
-Я думать... Что вы посоветовать мне?
-Это очень трудный вопрос, - задумчиво протянул Смит. - Мы не можем взять мангеромасов с собой, но если ты отпустишь их, ленгуа этого не поймут.
-Юджин, - вмешался в разговор Брукс, - что говорит наш юный друг?
-Денака отдала пленников ему, теперь мы думаем как поступить. Видимо, придется посоветоваться с Дальмего.
Полковник, флегматично попивая каксири, выслушал Смита и, покосившись в сторону сидящего рядом Эль-Хадира, процедил сквозь зубы:
-Отказавшись от подарка, вы серьезно обидели индейцев. Если бы не заступничество этой девчонки, у нас могли бы быть крупные неприятности. Если же и Гуино откажется принять пленников... его могут побить.
-Вот так просто? - поразился Брукс.
-Конечно! - Дальмего смерил журналиста презрительным взглядом. - Дикари свято чтят законы гостеприимства и суровы к тем, кто их нарушает.
-Так как же Гуино должен поступить? - нетерпеливо спросил Смит.
-Пусть мальчик принимает подарок, - неожиданно послышался голос Эль-Хадира.
-Но мы же не потащим этих двоих за собой?
-Утро вечера мудренее, - загадочно усмехнулся принц. - Кто знает, что может произойти за одну только ночь.

...Сообщение о том, что молодой индеец принимает двух пленников в дар мгновенно разрядило обстановку на площади. Толпа восторженно завопила, Денака радостно захлопала в ладоши, и даже касик изобразил на своем лице подобие улыбки. Однако, судьба остальных пяти пленников все еще не была определена и Мункадана напомнил об этом принцессе. Денака вновь стала серьезной и подумав с минуту объявила свою волю:
-Эти молодые мангеромасы жаждали обрести Душу Арутамы, - да будет так! Дайте им дубинки и деревянные мечи и пусть они сражаются между собой. Тот, кто последним останется стоять на ногах... получит свободу! Такова моя воля!
Толпа встретила решение принцессы очередным восторженным ревом. Что ж, природу человеческую не изменить, и даже в дебрях Амазонки человек питает страсть к зрелищам и развлечениям.

Шестьдесят воинов, вооружившись копьями и щитами, образовали круг, внутрь которого втолкнули пленников. Один из приближенных касика, знавший язык мангеров, объяснил насмерть перепуганным мальчишкам, что от них требуется, после чего им швырнули три деревянных меча и две коротких дубинки. Это оружие только на первый взгляд казалось несерьезным. На самом деле, мечи были выточены из породы очень твердого дерева тхина и лезвие его, мастерски отточенное, представляло вполне реальную угрозу. Дубинки же, хотя и были не больше двух футов, однако сделаны они были из толстых веток дерева ланкуай, кора которых сплошь усыпана острыми шипами. До середины длины кора с дубинки была состругана, зато ее вторая половина угрожающе щерилась смертельно опасными жалами, которыми, при хорошем ударе, можно было нанести противнику сильные увечья.
Так как мангеромасы не проявляли большого желания сражаться друг с другом, азартно галдящей толпе пришлось их подзадоривать: внутрь круга, на головы несчастных пленников со всех сторон полетели комья земли и небольшие камешки. Пятеро мальчишек, увертываясь от болезненных «снарядов», в то же время искоса поглядывали то друг на друга, то на лежавшее на земле оружие, боясь пропустить момент, когда кто-нибудь из собратьев по несчастью не выдержит и первым не схватит его. Наконец, один из юношей внезапно бросился на землю и ловко кувыркнувшись по земле, подхватил в руки одну из дубинок. Тотчас же и остальные, под оглушительный рев обрадованной толпы, кинулись к оружию. Теперь, вооруженные, юные мангеры полностью преобразились. Куда вдруг исчезла слабость и боль в ранах и ссадинах? Куда подевались затравленные, испуганные взгляды? Мангеры вновь ощущали себя Воинами-Какарам, алчущими завладеть кровавой Душой Арутамы любым способом, даже если для этого придется отнять жизнь своего же сородича.

43.
Первым в атаку ринулся юноша первым завладевший оружием. Широко размахнувшись дубинкой, он, с воинственным кличем, обрушил мощный удар на голову ближайшего от него сородича, вооруженного мечом. Если бы тот не успел в последний момент прикрыться мечом, то шипы наверняка вонзились бы ему в череп. Однако, удар был столь силен, что мальчик не удержался на ногах и покатился по земле. Видя, что соперник отделался лишь испугом и парой царапин, агрессор вторично бросился в атаку. Подняв дубинку над головой, он намеревался снабега поразить противника, а потому вкладывал в удар всю свою силу. Но тот и не думал обороняться, а неожиданно сам пошел в наступление, атакуя снизу, прямо с земли. Над толпой зрителей пронесся всеобщий вздох изумления, когда деревянное лезвие меча, вонзившись в низ живота молодого воина, с треском вышло наружу со спины. Выронив из рук дубинку, юноша с протяжным стоном рухнул на колени. На несколько мгновений на площади воцарилась полнейшая тишина. Когда же победитель рывком извлек свой меч из раны, и умирающий, обливаясь кровью, повалился на землю, содрогаясь в предсмертных конвульсиях, толпа восторженно взвыла. В этом зверином реве потонули хрипы несчастного, до которого теперь никому не было дела; к тому же теперь внимание зрителей было приковано к схватке между двумя другими поединщиками.
На этот раз сошлись двое с мечами. Низкорослые юнцы, оказалось, умело владели своим оружием и по силе ничуть не уступали друг другу. Мечи со свистом мелькали в воздухе, со стуком скрещивались, но благодаря ловким уверткам и прыжкам пока никому не удавалось поразить цель. Жаждавшей крови толпе оставалось лишь ожидать, кто из двух воинов первым сделает ошибку и пропустит удар. Долго ждать не пришлось...
Один из сражающихся мангеров в ходе очередной атаки сделал обманное движение, якобы собираясь отскочить в сторону. Второй индеец поверил в это и всю силу своего удара нацелил туда, где должна была оказаться грудь противника... однако его меч ткнулся в пустоту. Ошибка стала очевидной для него слишком поздно: острое лезвие деревянного меча полоснуло по его коже, вспоров живот до самого мяса. Из раны брызнула кровь, а сам раненный индеец, закричав от боли, упал на землю. Победивший мангер встал над своим поверженным соперником и вскинул руку с оружием вверх, намереваясь одним ударом его прикончить; его нисколько не смутили крики из толпы и странный взгляд на лице раненного, смотревшего куда-то за его спину. И в тот момент, когда рука мангера уже начала свое смертоносное движение, он вдруг почувствовал как что-то острое впилось ему между лопаток, и пройдя через правое легкое, с хрустом и фонтаном крови, вышло между ребер. Индеец покачнулся, оружие выскользнуло из его руки и, отлетев на несколько шагов, стукнулось об щит одного из ленгуазов. Мангер медленно опустил голову и с удивлением уставился на окровавленный кончик меча, торчавший из его груди. Это было последнее, что он увидел в своей жизни, в глазах у него потемнело, и он рухнул ничком на землю, рядом со своим раненым, но еще живым, соперником. Мангеромас (это был тот, что несколькими минутами ранее уже успел убить одного из своих), коварно напавший на соплеменника сзади, ловко вырвал свой меч из спины уже холодеющего трупа, и круто развернулся к последнему противнику, намереваясь продолжить побоище. Но тот уже стоял возле него, и не успели их взгляды встретиться, как на голову удачливого юнца обрушился мощнейший удар дубинкой. Не меньше пяти острейших шипов дерева ланкуай, пробив лобовую кость, вонзились в череп несчастного. Один из шипов угодил прямо в левый глаз, и он, раздавленный, брызнул во все стороны густой кровяной жидкостью.
Это новое чудовищное убийство было встречено зрителями оглушительными воплями восторга. Победитель выпустил из рук дубинку, и тело смертельно раненного юноши повалилось на залитую кровью землю и там забилось в жутких судорогах. Вид мучений несчастного был столь ужасен, что молодой воин, не в силах дольше смотреть на это, решительно выхватил из скрюченных пальцев умирающего меч и одним хлестким ударом перерезал ему глотку. В хлынувшем кровавом потоке отлетел и последний вздох несчастного... Залитый с ног до головы кровью, с окровавленным мечом, единственный победитель стоял посреди беснующейся толпы и бессмысленным взглядом смотрел на тела своих поверженных соплеменников. Мозг отказывался принимать весь ужас произошедшего; тело, скованное леденящей пустотой, казалось чужим. Мангеромас даже уже не понимал: где он, и что с ним произошло...
Внезапно все крики на площади смолкли и в наступившей тишине послышался голос принцессы. Она торжественно объявила юного мангеромаса победителем и еще раз повторила свое обещание о даровании ему свободы и неприкосновенности со стороны ленгуа.
-Мункадана, - Денака обернулась к касику, - завтра же этот воин должен быть отправлен в сопровождении достаточной охраны к самым границам земель мангеромасов.
-Но ведь он наш враг, - попытался спорить касик, но гневный взгляд принцессы заставил его замолчать.
-Я дала свое слово и не намерена его нарушать, - хмуро процедила сквозь зубы Денака.
-Хорошо, Денака, все будет исполнено в точности, как ты... - Мункадана не успел договорить, так как в этот момент толпа на площади потрясенно вскричала, послышались пронзительные вопли ужаса. Все взоры были обращены на юношу, ставшего победителем.
Мангеромас стоял на коленях, согнувшись пополам и уткнувшись головой в пыльную землю. Когда же через мгновенье спина его выпрямилась, все увидели торчащий из его груди меч. Благородный юноша, не в силах смириться с победой, доставшейся ему столь позорным образом, добровольно решил свести счеты с жизнью, поразив себя мечом в самое сердце. Свой последний, уже затуманенный смертельной пеленой взгляд, он обратил на принцессу. Мангер успел разглядеть на ее лице ужас и смятение, губы его скривились в презрительной усмешке, и он, уже погружаясь в ледяные объятия смерти, завалился на бок рядом со своим мертвым товарищем...

*   *   *   *   *
Невероятно, но факт: ленгуазы, не ожидавшие подобного исхода, были искренне потрясены трагедией; Денака, смертельно побледневшая, все еще не могла отвести взгляда от трупа мужественно погибшего молодого воина. Лишь Мункадана внешне оставался спокойным. Хмуро насупившись, касик подал знак главному шаману приблизиться к себе, и когда тот склонился перед ним, что-то зашептал ему на ухо.
Что уж говорить о чувствах, которые переживали после всего увиденного путешественники. Они сидели, боясь посмотреть друг на друга и не в силах вымолвить слова. Пожалуй, только Дальмего и Эль-Хадир, подобно касику, не особенно переживали исход кровавого сражения. Полковник продолжал, как ни в чем не бывало, попивать хмельной каксири, а принц с любопытством поглядывал по сторонам, наблюдая за реакцией индейцев и своих спутников. На тонких губах его то и дело возникала презрительно-язвительная усмешка.
По толпе индейцев пробежал легкий шепоток, когда принцесса резко поднялась на ноги; все ожидали что она скажет. Однако, Денака не собиралась ничего говорить, она каким-то отстраненным взглядом посмотрела  на стоявшего рядом Гуино, и, развернувшись, медленно направилась прочь с площади. Молодой индеец поспешил следом за ней.
В этот момент к касику подошел один из его приближенных и, что-то тихо говоря ему, указал на тела мангеров. Оказалось, что один из юношей все еще был жив, - тот, которому мечом полоснули по животу. Состояние его было крайне тяжелым, но бедняга еще дышал. Касик отдал указания и вскоре раненного мангера на носилках торопливо унесли с площади в одну из хижин. После этого люди начали расходиться по своим домам. Ушел и Мункадана со своей челядью. Последними, в тягостном молчании, покинули площадь путешественники... Была уже глубокая ночь...

44.
Раннее утро было омрачено еще одним происшествием. Когда проснувшиеся гости вышли из своей хижины и направились к площади, они заметили, что обитатели деревни провожают их настороженными и даже враждебными взглядами. Придя на площадь путешественники застали там касика и принцессу в окружении возбужденной толпы ленгуазов. Если Денака выглядела недовольной, то Мункадана с большим трудом скрывал ярость бушевавшую в нем. Появление белых людей было встречено толпой гневными криками и угрожающими жестами.
-Гуино, спроси у принцессы что произошло? - попросил Смит подошедшего к нему индейца.
-Я помню о том, что подарила вам жизни двух мангеромасов, - ответила Денака, - и в вашей власти было распорядиться их жизнями. Но как вы осмелились осквернить Нубару - тотем племени?
-Что она имеет в виду? - дрогнувшим голосом спросил Смит, уже предчувствуя, что произошло нечто нехорошее. Вместо ответа Гуино молча вскинул руку вверх. Когда путешественники подняли головы, проследив взглядом в указанном направлении, лица их исказились, а эмоциональный Кинкель даже вскрикнул. С выдающихся в стороны перекладин пятиярдового тотема, представлявших собой раскинутые орлиные крылья, свисали... чудовищно обезображенные останки двух человек... О том, что это именно человеческие останки можно было догадаться только по общим очертаниям, так как у трупов отсутствовали и головы, и конечности. Почерневшая - уже застывшая - кровь не только забрызгала сам тотем, но и обильно покрыла собой утоптанную землю у подножия столба.
-Это чудовищное преступление... - с трудом выдавил из себя потрясенный Смит. - Но почему Денака считает, что его совершили именно мы?
-Тела подвешены на веревках, которые есть только в нашем снаряжении, - мрачно ответил ему полковник Дальмего.
Смит заставил себя вновь посмотреть наверх. Легкие порывы ветра раскачивали обезображенные тела, обмотанные пеньковыми веревками, которых у индейцев действительно быть не могло.
-Да, вы правы, этот факт не в нашу пользу, - смутился ученый. - Но какой же силой должен был обладать убийца, чтобы поднять трупы на такую высоту?!
-Боюсь, что дикарей этот вопрос занимает меньше всего. - Дальмего настороженно покосился в сторону враждебно галдящей толпы. - Для них родовой тотем - величайшая святыня, за осквернение которой полагается немедленная смерть.
-Гуино, - Смит повернулся к молодому индейцу, - пожалуйста объясни Денаке, что мы не имеем никакого отношения к этому злодеянию. Постарайся убедить ее, что мы не способны на подобное, и помни, что от твоего красноречия зависит наша жизнь.
Пока Гуино говорил, обращаясь то к принцессе, то к касику, путешественники напряженно молчали, с тревогой вглядываясь в злые лица индейцев. Убеждать пришлось долго, так как вредный Мункадана упорно стоял на своем, обвиняя в осквернении тотема именно бледнолицых. Толпа явно поддерживала его в этом. Денака молчала, ни как не выражая своих эмоций. Наконец, когда уже казалось, что все старания Гуино напрасны и следует готовиться к самому худшему, принцесса заговорила. Ее речь была короткой и звучала, как окончательный приговор. Ленгуазы слушали ее молча, так что по их лицам невозможно было определить чью же сторону она приняла. Только когда касик недовольно поджал свои толстые губы, стало очевидным: Гуино старался не зря.
-Денака сказать, что верить вам! – облегченно сообщил Гуино. - Она верить, что белые человеки не может убивать, и не может обижать Нубару!
-А что говорит Мункадана? - спросил Смит.
-Он подчиниться воле Денака, но он не доволен тем. Он хотеть, чтобы вы покинуть деревня быстрей.
-Это как раз то, что нам и нужно, - кивнул Юджин. - Друзья, кажется нам удалось избежать беды, но касик хочет, чтобы мы покинули его деревню, так что быстро собирайтесь в путь.
-Да провалился бы этот чертов касик, вместе со своей деревней! - дрожащим голосом пропищал Кинкель, все еще не в силах прийти в себя от пережитого страха.
Уже покидая площадь, спешащие за своими вещами путешественники столкнулись с небольшой группой индейцев, один из которых - шедший впереди - нес в руках... две головы несчастных мангеромасов. Мертвые лица были сплошь залиты спекшейся кровью вперемешку с землей, но даже это грязное месиво не могло скрыть ужасающие гримасы страха застывшие на них. Какое же исчадие ада видели перед смертью эти вылезшие из орбит, остекленевшие глаза?..

*   *   *   *   *
Не смотря на произошедший инцидент, Мункадана, как и обещал, выдал девять лам, на которых путешественники и отправились в путь. Через несколько часов на одно из свободных животных пересела и принцесса. Ей наскучило ехать одной на носилках, к тому же так она могла свободнее общаться с Гуино.
Экспедицию сопровождал отряд из тридцати вооруженных индейцев и семеро носильщиков, помогавших рабам с вещами.
На привале во время обеда Денака сообщила путешественникам, что до Чангалы осталось не более четырех дней пути. Это известие всех сильно обрадовало.
-А далеко ли от столицы Куахимбы расположена гора Анкоума? - поинтересовался через Гуино Смит.
-Денака не понимать что такое Анкоума, - перевел индеец.
-Пусть спросит у нее про очень большую гору, - лениво посоветовал Эль-Хадир.
-Ваше высочество, вы знаете португальский? - изумился Юджин.
-Немного, - сквозь зубы процедил принц. - Хотя слово Анкоума понять было совсем не сложно.
-Денака сказать, - сообщил Гуино, - что в двух переходах от Чангалы среди Великих Гор высится одна - самая большая, ее звать Дуукана-Риба.
-«Небесное Гнездо», - подал голос полковник Дальмего. - Именно так индейцы называют гору Анкоуму. Они верят, что там, среди нетающих снегов, в глубоких пещерах, обитают их Боги и Духи.
-Ваше высочество, вы считаете - это именно то, что нам нужно? - Смит повернулся к принцу.
-Возможно.
-Но не думаете ли вы, что Маноа прячется где-то среди горных вершин?
-Поговорим об этом когда прибудем в Чангалу, - уклончиво пробурчал Эль-Хадир.
-Ваше высочество, - вскинулся Кинкель, - а что если эта Чангала и есть искомый нами «Золотой Город»?! - Все озадачено переглянулись; почему-то никому до этого подобная мысль в голову не приходила.
-Гуино. - Смит обратился к индейцу. - Спроси у Денаки, есть ли вблизи от Чангалы еще какие-нибудь большие поселения? - Принцесса отрицательно покачала головой. - Но может быть есть какие-нибудь древние развалины?
Денака ненадолго задумалась, а затем сообщила:
-За рекой Учли-Бутака, что делит Чангалу на две части, расположен Вунху-Дану - Город Предков. Там живут лишь Кинаны, жрецы Великого Атамаки... - При этих словах Смит и Лоуренс переглянулись, а плечи Эль-Хадира едва заметно дрогнули. - Там же его Островерхий Дом, - продолжала Денака, - в котором жрецы совершают обряды и приносят ему жертвы. Город Предков - очень-очень старый, и никто даже не знает когда он был построен, но, как говорит Верховный Жрец, это сделали «Живые Боги» по завету самого Великого Атамаки... Больше нет никаких развалин.
-Гуино, что означает Атамака? - спросил Смит.
-«Тот, Кто Спит, Но Должен Проснуться»...
-Смит, - дрожащим от нетерпения голосом воскликнул Кинкель, - спросите ее про золото!
После того, как Гуино, не без труда, все же сумел объяснить Денаке, что такое золото, та легкомысленно пожала плечами, и, смеясь ответила:
-О! «Солнечных слез» в Чангале очень много!
-Маноа!!! - восторженно взвизгнул немец, хватаясь за голову.
-Эльдорадо!!! - Глаза полковника алчно заблестели. - Похоже мы нашли то, что искали!
-Не будем спешить, господа, - рассудительно заметил Лоуренс. - Возможно, принцесса ошибается, или же мы не понимаем о чем идет речь...
-Нет-нет! - перебил профессора Кинкель. - Я чувствую, что мы на верном пути и уже близки от заветной цели. Господи! Неужели, после всех тяжких испытаний, выпавших на нашу долю в этих чертовых джунглях, ты наконец-то посылаешь нам удачу?!!
-В любом случае, нам еще предстоит добраться до Чангалы, так что не теряйте голову раньше времени. 
Далее разговор за обедом как-то незаметно снова вернулся к неприятному происшествию в деревне касика Мункаданы.
-Я не могу поверить, - заявил профессор Лоуренс, - чтобы ленгуа могли совершить эти ужасные убийства только для того, чтобы затем подставить нас. Значит касик был прав, тот, кто это сделал - среди нас.
-Опять проявился наш таинственный убийца? - нахмурился Смит.
-А я не понимаю, - воскликнул Кинкель, - почему вы считаете, что сами индейцы не могли сделать этого. Ведь убитые были мангерами, их врагами. Вспомните хотя бы, как ликовала их кровожадная толпа, наблюдая за боем среди пленников...
-Кстати, Юджин - перебил Гурвич немца, - узнайте у принцессы выжил ли тот несчастный, которого еще живым унесли с поля боя?
Когда Гуино перевел этот вопрос Денаке, лицо у той вытянулось от изумления. Она ничего об этом не знала.
-Касик приказал раненного куда-то унести, - продолжил доктор. - И по идее его не должны были бы убить, ведь согласно воле принцессы: последний выживший в поединке получает жизнь и свободу.
Денака, нахмурив брови, некоторое время что-то обдумывала, а затем подозвала к себе двух индейских воинов и отдала им короткое приказание, после чего, те немедленно куда-то удалились.
-Денака отправить гонцов назад, к Мункадане, - сообщил Гуино путешественнкам, - узнать о мангере. Они вернуться и все нам сказать...
Пока собирались вещи, и люди готовились продолжить путешествие, к стоящим поодаль Смиту и Бруксу подошел профессор Лоуренс.
-Ну, Юджин, как вам такой подарок Судьбы из рук нашей юной принцессы?! - радостно хохотнул старик.
-Если только это не невероятное совпадение, то нам действительно чертовски повезло прикоснуться к еще одной древней загадке! - с улыбкой развел руками Смит.
-О чем это вы? - поинтересовался журналист.
-В своем рассказе про Чангалу, Денака упомянула некое святилище – «Островерхий Дом» божества Атамаки, которому служат жрецы - Кинаны.
-Да, я помню об этом.
-Так вот. Дело в том, что Кинаны - очень древняя раса великанов, о которых не только в фольклоре, но и в истории Центральной Америки существует множество преданий. Оккультная наука учит, что раса, предшествовавшая нашей человеческой расе, была расой великанов, которые постепенно уменьшились - после того, как Атлантский потоп почти смел их с лица земли - до размера современного человека. Почти невероятно, что на языке ленгуа, «кинаны» звучит без изменений, что, на мой взгляд, доказывает прямую связь между индейцами двух американских континентов, равно как и то, что в глубокой древности и те, и другие, возможно, имели контакты с легендарными Атлантами!
-Ух ты! - изумился Брукс.
-Ну, конечно, - поспешил добавить Лоуренс, - этот вывод верен лишь в том случае, если не ставить под сомнение само существование Атлантиды.
-Разумеется, - кивнул Смит. - И я надеюсь, что когда мы доберемся до Чангалы, мы сможем не только увидеть этих Кинанов, но возможно и найти неоспоримые доказательства существования легендарной страны.
-А вы верите в ее существование, Юджин? - спросил Брукс.
-Я хочу в это поверить.
 
...На ночлег путешественники остановились возле небольшого, но необыкновенно живописного озера, которое полукругом обступали островерхие черные скалы. В прозрачные и чистейшие воды озера, прямо из расщелины в одной из скал, низвергал свои клокочущие потоки сказочной красоты водопад.
Ужин еще не был закончен, когда в лагерь вернулся один из посыльных Денаки. То, что он рассказал, привело принцессу в ярость. Оказалось, что Мункадана, воспользовавшись ее поспешным отъездом немедленно передал пленного мангера своему веа, который, после обязательной ритуальной пытки, принес несчастного в жертву Великому Нубару - тотему племени. Когда же один из посыльных предстал перед касиком, тот пришел в такой ужас, осознавая чем ему может грозить нарушение воли царской дочери, что приказал своим людям зарезать посыльного. К счастью, второй гонец ожидал напарника в доме своей семьи, а потому и успел не только остаться в живых, но и улизнуть при первой же возможности.
-Я полагаю, что касика ждет наказание за ослушание? - спросил Кинкель, когда Гуино рассказал белым людям о произошедшем.
-Да, - кивнул Смит. - Как сказал мне Гуино, его призовут в Чангалу на царский суд, где скорее всего с ним поступят так же, как он поступил с гонцом принцессы.
-Смерть за смерть - не лучший способ установить справедливость, - с сомнением покачал головой Лоуренс.
-Согласен с вами, но именно поддерживая подобную жесткую дисциплину ленгуа уже много лет остаются одним из самых сильных и сплоченных народов Амазонии... Гуино, - обратился Юджин к индейцу, заметив, что гонец еще что-то говорит Денаке, - есть еще какие-то новости?
-Нет, - быстро ответил тот, тщетно пытаясь скрыть сильное волнение, - больше ничего.
-Что ж, тогда давайте будем готовиться ко сну, - объявил Лоуренс.

*   *   *   *   *
...Резкий и пронзительный крик совы пробудил Максимилиана Брукса посреди ночи. Пролежав с открытыми глазами несколько минут без движения, и убедившись в том, что в лагере все спокойно, Брукс ловко перевернулся в гамаке на другой бок и собирался продолжить прерванный сон. Затуманенный взгляд скользнул по висящему по соседству гамаку Смита. Брукс блаженно закрыл глаза... но тут же широко раскрыл их - гамак Юджина... был пуст!!! Журналист сорвал москитеро и буквально вывалился из гамака на землю. Стоя на четвереньках и все еще не веря своим глазам, он в ужасе разглядывал пустой брезентовый «кокон», лихорадочно соображая, что следует предпринять... В этот момент со стороны костра послышался тихий кашель. Брукс, стараясь не шуметь, на четвереньках подполз к невысокому мангровму дереву и осторожно выглянул из-за его густой листвы...
Возле жарко пылающего костра сидел Юджин. Он был один. Низко склонив голову, он пребывал в глубоком раздумье. Облегченно переведя дух, Брукс поднялся на ноги и вышел из своего укрытия. Услышав хруст ветки, Смит вздрогнул и резко обернулся.
-А, это вы, дружище, - настороженный взгляд Юджина смягчился. - Почему вы не спите?
-Меня разбудил крик ночной птицы, - ответил журналист, усаживаясь возле костра. - А... вы-то что здесь сидите?
-Я… - Смит помолчал. - Я... вот... пью... - Только сейчас Брукс с изумлением заметил в руке друга фляжку с коньяком.
-Боже, Юджин, я не узнаю  вас! Вы выпиваете один?!
-Знаете, дружище, - вздохнул ученый, - в жизни бывают моменты, когда человеку хочется не только побыть одному, но и напиться в одиночестве. Вы меня осуждаете?
-Нет, конечно нет! - торопливо заверил Брукс. - Я просто никогда не видел вас в подобном настроении, но раз с вами все в порядке, я пойду и не буду мешать вашему одиночеству.
-Вы нисколько мне не помешали, - тихо рассмеялся Смит. - Пожалуйста, посидите со мной  немного и составьте мне компанию. Хотите выпить?
-Пожалуй...
После того, как друзья выпили по стаканчику коньяку, у костра вновь воцарилось продолжительное молчание. Брукс с тревогой покосился на бледное лицо Смита, выражавшее скорбь и печаль.
-Юджин, вы ничего не хотите мне сказать? - вопрос вновь вернул ученого к реальности. Он тяжело вздохнул и страдальчески посмотрел в глаза друга.
-А вам хочется слушать мои излияния?
-Вы меня обижаете. Мы ведь все-таки друзья. Если это вам поможет…
-Простите, меня, Макс, я не думал вас обидеть. Просто… - Смит замолчал.
-Что вас гложет?
-Знаете, я вспоминаю разговоры с Эль-Хадиром… Странный он человек.
-О, это уж точно.
-Его знание истории меня обескураживает. Его презрительное отношение к людям… Он говорит так, словно стоит над человечеством и смеет судить о нем со стороны, как некий наблюдатель, посланный свыше.
-Как Ангел? – усмехнулся Брукс.
-Что-то вроде этого. – Смит вновь наполнил маленькие стаканчики коньяком. – Эль-Хадир с непонятной для меня страстью убеждает, что люди греховны по своей сути, что они вообще – ошибка Создателя. И больше всего меня пугает то, что я, - образованный, и вобщем-то неглупый человек, мало в чем могу ему противоречить. Я не могу найти достаточно убедительные аргументы, чтобы возразить ему. И это меня по-настоящему пугает.
-Но ведь не все же люди убийцы и злодеи, - возразил Брукс.
-Нет, конечно. Но в каждом из нас в глубине Души хоронится Семя Зла. И, когда человек, волею судьбы, оказывается перед суровым выбором Поступка, далеко не все могут сделать правильный выбор, чтобы не перешагнуть грань, отделяющую Добро от Зла.
-Хорошо сказано! – хмыкнул журналист.
-Если вдуматься в смысл этих слов, то становится страшно, - мрачно заметил Смит. Повисло долгое и тягостное молчание. 
-Знаете, Макс, наше путешествие с самого начала было отмечено печатью смерти. Еще толком не начавшись, оно стало требовать себе человеческие жертвы. За полтора месяца несколько десятков человек погибло при весьма странных обстоятельствах. Такое со мною впервые, и от этого мне очень не по себе.
-О чем вы говорите?! - пораженно воскликнул Брукс. - Несколько десятков?!
-Пожалуйста, говорите потише, - вскинул руку ученый, - я не хочу, чтобы нас кто-нибудь услышал. Да, увы, вы не ослышались, несчастных жертв намного больше, чем мы думали. Об этом мне несколько часов назад сообщил Гуино, а он, в свою очередь, узнал страшные новости от гонца Денаки. Оказывается, в каждой деревне, где мы останавливались по пути, после нашего ухода находили по несколько мертвых и обезображенных тел. И почти все тела принадлежали молодым девушкам, которых нам предоставляли на ночь радушные хозяева.
-Это ужасно! - прошептал потрясенный Брукс. - Значит «Мясник» все это время продолжал свою кровавую жатву?
-Да, и теперь в десятках индейских деревень нас проклинают как убийц.
-Кто же, кто этот чертов маньяк?! Зачем, для чего этот человек убивает людей?
-Я и сам беспрестанно задаю себе тот же вопрос, - вздохнул Смит, разливая по ста-канчикам новую порцию алкоголя. - Знаете, Макс, сидя здесь у костра, я о многом думал, перебрал массу вариантов и дошел до самых, кажется, абсурдных... Быть может, этот маньяк... и нечеловек вовсе...
-Да уж, называть этого мерзавца человеком - просто оскорбительно.
-Нет-нет, я имею в виду не его звериное нутро. Возможно, мы имеем дело с неким... существом.
-Вы это серьезно? - Брукс недоверчиво хохотнул. - То есть, что-то типа сказочных вампиров-оборотней?
-Погодите смеяться. Помните, я как-то рассказывал об Атлантиде?
-Конечно.
-Так вот, я вспомнил об одном древнеиндийском манускрипте, текст в котором, как утверждалось, был списан с таинственных каменных скрижалей, принадлежащих одному из Первых Будд. В манускрипте подробно и красочно описываются последние дни существования Страны, населенной Потомками Четвертой Расы, то есть, Атлантами. Владыки Блистающего Лика или Адепты Белой Магии бегут с обреченной на гибель земли, и не желая, чтобы Зло, в лице Владык Темного Лика, то есть Колдунов и Чернокнижников, покинуло погружающуюся в морскую пучину Атлантиду и распространило свою заразу на другие земли, всячески мешают этому Злу спастись... Так вот у этих Владык Темного Лика были некие миньоны-помощники, внешне напоминавшие самых ужасных чудовищ, которых только можно было себе представить. В манускрипте они имеют имя «Хаин».
-Эти чудовища были порождением Черной Магии? - спросил Брукс.
-Да. Более того, Хаины представляли собой по сути всего лишь изумительно искусно сделанных механических роботов, которые оживали и могли совершать действия только после того, как Колдун помещал в них Злую Душу какого-нибудь Джинна или другого низшего Элементала. Основной функцией подобной твари было защищать своего хозяина и предупреждать его о каждой приближающейся опасности. Питались же эти чудовища, как утверждается в манускрипте, человеческой плотью, разрывая ее на куски; Злые же Души, оживлявшие механического робота, насыщались Душами убиенных жертв, становясь раз от раза все более сильнее и опаснее.
-Какая кровожадная легенда, - поежился журналист. - Но в чем вы усматриваете связь между атлантскими миньонами и нашим случаем?
-Возможно связи и нет никакой... Честно говоря, я и сам не понимаю почему вдруг мне вспомнилась эта легенда... Просто... - Смит помолчал, а потом со вздохом потер лицо ладонями. - Пожалуй, хватит уже мне пить, пойдемте-ка лучше спать.
Брукс не стал спорить со своим другом и молча последовал за ним к своему гамаку.
Мягкий свет остророгого месяца проливал свое призрачное сияние на мирно уснувшую землю; легкая рябь серебрила поверхность темной воды озера. Ночную тишину нарушал только шум водопада, но этот звук сейчас, словно волшебная колыбельная, убаюкивал своей мелодией все живое. Лишь один раз, где-то в отдалении, послышался чей-то сдавленный крик, а вслед за ним глухой звериный рык, и тотчас же все стихло, чтобы уже не нарушать покой до самого утра...

45.
Утром, когда отряд был уже готов выступить в путь, выяснилось, что бесследно исчез один из индейцев, тот самый, что принес Денаке дурные вести из деревни касика Мункаданы. Выезд задержали на несколько часов, прочесали всю местность возле озера, но ни останков, ни даже малейших следов пропавшего человека так и не нашли. Белые люди видели с каким раздражением и недовольством ленгуазы начинают коситься в их сторону. Даже всегда лояльная и терпеливая принцесса теперь была холодна и молчалива.
-Если так будет продолжаться, - с беспокойством заявил Лоуренс, - мы рискуем не доехать до Чангалы живыми, индейцы просто растерзают нас.
-А если и доберемся, - хмыкнул Гурвич, - то нас линчуют прямо там.
-Ваше высочество, - неожиданно обратился Брукс к принцу, - как вы думаете, куда пропадают все эти люди? Кто их убивает?
-Почему вы задаете этот вопрос именно мне? - удивленно повел бровью Эль-Хадир.
-Потому что думаю, что у вас есть на него ответ! - Слова журналиста прозвучали как откровенный вызов. Все напряженно замерли, ожидая реакции принца. Тот резко вскинул голову, голубой глаз потемнел от ярости, но в последний момент Эль-Хадир все же сдержался. Тонкие, бескровные губы скривились в презрительной усмешке и принц небрежно процедил сквозь зубы:
-Я не понимаю ни вашего намека, ни причин вашей дерзости. А если вам есть что рассказать, то прошу сделать это прямо сейчас, при всех.
Брукс смущенно посмотрел на Смита, затем обвел взглядом всех стоявших рядом людей, и видя, что отступать уже невозможно, решительно тряхнул головой.
-Я видел, как вы поступили с убитой анакондой на том острове, где мы ночевали...
-Продолжайте, прошу вас, - ледяным тоном произнес принц, никак не отреагировав на слова журналиста.
-Я спрятался в кустах и видел, как вы распороли змее брюхо и вырвали ее сердце. - Члены экспедиции удивленно переглянулись. - Я видел, что вы сделали с полковником, который от одного вашего взгляда корчился от боли, а уже через несколько минут стоял на ногах, как ни в чем не бывало. - При этих словах лицо Дальмего покрыла смертельная бледность. - Наконец, я видел, как ваш слуга Омар оттащил задушенного змеей человека в кусты.
-И какой же вывод из всего этого вы делаете? - прищурил глаз принц.
-На утро, еще перед завтраком, я вернулся к месту ночной трагедии, чтобы отыскать труп...
-Вы нашли его?
-Я нашел то, что от него осталось: обглоданные кости и внутренности.
-Уверен, аллигаторы попировали на славу! - хмыкнул принц.
-Вряд ли это были аллигаторы.
-Что заставляет вас так думать?
-Череп несчастного был раскроен на две части. Но не это поразило меня более всего, дело в том, что изуродованная черепная коробка оказалась… пустой, мозг бедняги исчез без следа!
Наступило долгое молчание, во время которого голубой глаз принца с ненавистью буравил дотошного журналиста. Смит, внимательно смотревший на лицо Брукса, вдруг с удивлением заметил, как оно помертвело и покрылось испариной, а глаза потускнели, не мигая уставившись в одну точку. Проследив направление этого взгляда, Смит увидел, что его друг уставился в голубое око принца.
-И вы считаете, - медленно произнес Эль-Хадир, - что я причастен к этому?
-Вовсе нет, - каким-то безжизненным голосом ответил Брукс, вызвав тем самым изумленный ропот присутствующих.
-Может быть вам вообще все это просто показалось? - задал новый вопрос принц.
-Думаю, что да... - Брукс повернулся к своим спутникам. - Господа, я прошу прощения у его высочества и у вас, кажется я погорячился с обвинениями. Просто я очень устал... все эти убийства... у меня голова идет кругом и я сам не знаю, что говорю...
-Минуточку! - воскликнул Смит. - Ваше высочество, скажите нам сами, все, о чем говорил мистер Брукс, является правдой или нет?
-По-моему, он уже ответил на этот вопрос, - Эль-Хадир посмотрел на ученого и тот внезапно ощутил, как от этого взгляда голова вдруг закружилась, а мысли начали путаться, сплетаясь в один вязкий клубок.
Невероятным усилием воли, Смиту с трудом удалось сконцентрироваться и подавить чуждую силу, пытающуюся овладеть его Разумом. В подсознании почему-то всплыл мысленный образ вудуистского амулета, подаренного мадам Блаватской - того, что висел у Смита на шее под одеждой. Теперь было уже не сложно выстроить воображаемый «щит», который воспрепятствовал враждебным флюидам. В тот же миг дьявольское наваждение исчезло, а мысли прояснились. Эта внутренняя борьба продолжалась лишь несколько секунд и для всех остальных осталась незамеченной. О том, что произошло догадались только Смит и Эль-Хадир. На лице последнего появилось выражение нескрываемого изумления и досады.
-Значит, Максимилиан, - смущенно пожал плечами профессор Лоуренс, - вы не можете подтвердить своих слов?
-Да, - глухо отозвался тот, обхватив голову руками. - Господа, прошу меня простить, но я очень скверно себя чувствую. Ноэль, - жалобно позвал он доктора, - мне нужна ваша помощь.
-Думаю, инцидент исчерпан? - спокойно поинтересовался принц ни к кому в отдельности не обращаясь.
-Ваше высочество, - Лоуренс подошел к Эль-Хадиру, - прошу простить мистера Брукса за это чудовищное недоразумение.
-Все в порядке, я рад, что мы объяснились и теперь можем спокойно продолжать наш путь далее.
-Ничего не понимаю, - беспомощно развел руками Гурвич после осмотра журналиста. - Температура вроде в норме, но тело бьет озноб, движения заторможены, глаза слезятся и зрачки расширены.
-Позвольте, Ноэль, мне попробовать, - сказал подошедший Смит. - Я знаю причину подобного состояния. Макс, ложитесь на землю и постарайтесь полностью расслабиться. - Как только Брукс выполнил эти указания, Смит склонился к самому его уху и что-то зашептал в него. На лице Брукса сперва появилось удивление, затем тревога и смятение, наконец он кивнул другу и закрыв глаза, замер в неподвижности. - Пусть он полежит так несколько минут и, думаю, затем он вернется в прежнее, здоровое состояние.
Эль-Хадир стоял, прислонившись к дереву, наблюдая за тем, как рабы и индейцы навьючивают на лам вещи. В нескольких шагах от него неизменным истуканом застыл Омар с черным саквояжем у ног. К принцу подошел Смит.
-Ваше высочество, я хочу поговорить с вами. - Эль-Хадир молча посмотрел на ученого и коротко кивнул. - Почему вы сделали… то, что сделали? - Принц продолжал молча рассматривать Смита. - Я имею в виду, зачем вы использовали силу гипноза против моего друга?
-Господин Смит, - голос Эль-Хадира прозвучал устало, - я не убивал этих людей. Вас ведь интересует именно это?.. И, да, вы правы, я вынужден был воспользоваться гипнозом, дабы остановить нападки господина Брукса на меня. Таким образом, назревающий конфликт был разрешен, а ваш приятель отчасти сумел сохранить свое лицо, сказавшись больным.
-Но это был не совсем честный прием, - возразил Юджин. - Разве вам есть что скрывать? Вы в самом деле вырезали сердце у анаконды?
-Что, если так? - Глаз принца насмешливо прищурился. - Вам же известно, с каким трепетом я отношусь к змеям, и забрав ее сердце, я освободил ее Душу для перевоплощения, если вы понимаете о чем я говорю?
-Странно слышать от вас, что вы соблюдаете традиции языческого культа нагаизма.
-Не нужно иронизировать, господин Смит. Лучше скажите мне, как вам самому удалось избежать моего влияния на ваше сознание? Ведь вы успели почувствовать мою силу, не так ли?
-Да, и должен признать, что такого мощного влияния мне еще не приходилось испытывать.
-Что же вам помогло выстроить «щит»? Каков ваш козырь?
-Если я отвечу, то лишусь козыря и тогда мы будем не в равном положении.
Принц изумленно открыл рот и некоторое время молча разглядывал спокойно стоявшего рядом с ним нахала, посмевшего в лицо заявить ему о равенстве. Затем, он неожиданно расхохотался.
-Мне нравится ваш дерзкий ответ, господин Смит. Что ж, храните свой секрет, и, может быть, вы правы, что не говорите мне его. В любом случае, я еще раз заявляю вам, что я - не убийца. Вы удовлетворены?
-Вполне. А... как насчет вашего слуги?
-А вы сами спросите у него. - Эль-Хадир вновь расхохотался, довольный своей шуткой; Смит криво усмехнулся, всем видом давая понять, что ответ его не удовле-творил. - Омар безобидный малый и без моего ведома не сделает ничего дурного. Кроме того, я не могу понять, почему вы так беспокоитесь из-за смертей каких-то рабов и индейцев? Ведь никто из белых людей не пострадал?
-Хотя вы и мизантроп, ваше высочество, - сурово произнес ученый, - но все же речь идет о человеческих жизнях, причем о нескольких десятках жизней. Ну, и во-вторых, эти таинственные смерти могут серьезно испортить наши отношения с местным населением, а тогда разъяренные ленгуазы не станут с нами особо церемониться.
-Успокойтесь, я это и сам прекрасно понимаю. Уверяю вас, что все будет хорошо.
-Каким же это образом? - насторожился Смит.
-Я поговорю с Дальмего, - уклончиво махнул рукой принц, - и мы что-нибудь придумаем... О, я вижу, что все вещи уже собраны и можно отправляться в путь. К тому же, ваш приятель Брукс, кажется, пришел в себя. Довольно разговоров, дорогой господин Смит, нас ждет сказочная Чангала и золотой город Маноа!..

*   *   *   *   *
Три последующих дня пути прошли без неприятных происшествий. Для Смита так и осталось загадкой говорил ли Эль-Хадир с полковником, и если да, то какие действия мог предпринять Дальмего против таинственного убийцы кроме, например, усиления ночного дозора в лагере. Но, как бы то ни было, три дня ни что не нарушало путешествия.
Брукс, хотя и чувствовал себя великолепно, но все же старался держаться от принца как можно дальше, опасливо косясь в его сторону, а если Эль-Хадир все же оказывался поблизости, то журналист нервным движением хватался за грудь, нащупывая под одеждой спасительный оберег, обладавший магической силой противостоять мощному гипнотическому влиянию извне.

...Теперь отряду приходилось продвигаться по узким тропам, петлявшим среди скал и многочисленным узким ущельям. Самым сложным оказался участок пути, когда пришлось подняться траверсом на изрядную высоту крутой каменистой гряды и преодолеть опасный перевал меж двух отвесных скал, с которых при каждом ощутимом порыве ветра срывался коварный и убийственный камнепад. К счастью, у путешественников были опытные проводники, хорошо знавшие каждый сюрприз местного ландшафта, а покорные и выносливые ламы без особого труда и задержек помогли людям пройти весь путь без особых затруднений.

...В небольшой горной деревушке путешественники были встречены послами от касика Куахимбы, которые прибыли из Чангалы специально для того, чтобы встретить принцессу и ее чужеземных спутников и сопроводить всех до столицы. По словам старшего сановника до Чангалы оставалось не более одного дня пути. Сановника звали Айбанаба, и он являлся одним из ближайших советников ленгуазского царя. Это был доброжелательный, толстый старик, чьи чресла прикрывала юбочка из пестрых туканьих перьев, а на плечах красовалась шкура ягуара. Седые волосы Айбанабы были собраны на затылке в пучок и украшены двумя орлиными перьями. Кроме того, на знатность сановника указывали многочисленные татуировки, украшавшие все его тело и даже лицо.
Переночевав в деревне, путешественники, в сопровождении послов и многочисленной охраны, двинулись в путь, и уже к исходу дня были на подходе к столице ленгуазского царства, городу Чангале...

46.
Чангала располагалась в обширной долине, окруженной со всех сторон кольцом высоких гор, что надежно защищало ее от врагов. С севера, где заснеженные горные вершины были особенно высокими и крутыми, протекала река, которую индейцы называли Учли-Бутака, «Слезы Солнечной Богини». Река пересекала всю долину, разделяя ее на две части, и хотя русло ее в самом широком месте не превышало четырех сотен ярдов, все же этого было вполне достаточно для того, чтобы щедро питать живительной влагой и землю, и живущий на ней народ.
Остановившись на краю скалистого обрыва и оглядывая с высоты панораму раскинувшейся внизу Чангалы, путешественники с изумлением увидели на западном берегу реки обширную территорию, огороженную каменной(!) стеной. Даже с такого приличного расстояния было видно, что эта многомильная стена была построена опытными строителями, чего никак нельзя было ожидать от дикарей. Более того, стена имела четкий контур, представляя своей формой гигантский... крест! Внутри каменного ограждения виднелись выложенные плитами прямые дороги, которые, пересекаясь, образовывали... кварталы. Множество каменных зданий прямоугольной формы стройными рядами заполняли эти кварталы, развеивая последние сомнения путешественников в том, что перед ними вполне цивилизованный город! Вот только ни единого человека не было видно на улицах этого города-Креста.
-Господа, видите ли вы то, что вижу я?! - восхищенно вскричал Брукс, указывая рукой на северную часть города-Креста. Там, вдалеке, возвышалась громадная... белая гора, вершина которой в предзакатных багровых лучах солнца сверкала золотом!!!
-Этого не может быть! - пораженно выдохнул Кинкель, хватаясь за бинокль. - Фантастика! Это же – Пирамида!!! И Пирамида – египетская! Инки и ацтеки строили усеченные, ступенчатые пирамиды, эта же формой напоминает скорее пирамиды египтян! Как она могла здесь оказаться?!
Заметив возбужденный интерес, который вызвал у путешественников вид странного города, принцесса Денака указала рукой в его сторону и торжественно произнесла: - «Вунху-Дану». - При этих словах, стоявший рядом царский советник Айбанаба благоговейно сложил руки на груди и согласно закивал.
-Так это и есть Город Предков? - восхитился профессор Лоуренс.
-Тогда пирамида, как я понимаю, тот самый Островерхий Дом, где живет Великий Атамака, - подхватил Смит.
-Атамака! Атамака! - радостно закивала принцесса, указывая на пирамиду.
-Юджин. - Лоуренс тронул Смита за локоть. - Посмотрите на стрелку моего компаса и обратите внимание, что Пирамида расположена именно на западном берегу реки!
-Вы правы, профессор, - понимающе кивнул историк.
-И что это означает? - поинтересовался Брукс.
-Египтяне строили свои пирамиды и хоронили умерших на западном берегу Нила, так как считали, что именно на западе, там, где садится солнце, находится Аментет - Страна Мертвых. Как ни странно, Вунху-Дану и Островерхий Дом так же на западном берегу местной реки.
   
...Спустившись вслед за сопровождавшими их индейцами по узкой и извилистой, едва приметной тропе вниз, в зеленую долину, путешественники вновь открыли рты от изумления: прямо перед ними стояла футов пятнадцати в высоту каменная арка, за которой начиналась широкая, не менее двадцати футов, ровная дорога, выложенная... кирпичом! Гладкие прямоугольные плитки серого цвета были аккуратно подогнаны друг к другу так плотно, что между ними нельзя было просунуть даже лезвие ножа. Более того, обочины этой удивительной дороги подпирали бордюры состоявшие из зеленоватых, полупрозрачных плиток, напоминавших бутылочное стекло.
-Таких чудес я не видел даже в Египте! - выдохнул Лоуренс, благоговейно ступая на кирпичи. - Это же почти современная дорога!
-Я начинаю думать, что не удивлюсь, если увижу в Чангале телеграф или самодвижущийся экипаж, - потряс головой Брукс.
-А может и царь ленгуазов выйдет встречать нас во фраке и в цилиндре, - хмыкнул Гурвич.
-Господа, посмотрите-ка на это! - Все обернулись на крик Кинкеля и увидели, что он указывает на арку. Со стороны дороги она выглядела совсем иначе, нежели с тропы. Вертикальные столбы покрывал слой золотистой, искрящейся краски, а горизонтальная балка была выкрашена в темно-синий цвет, на фоне которого сверкали золотом какие-то причудливые знаки. Их было семь, и каждый из них скорее напоминал примитивный рисунок, нежели букву или слово.
-Караджо! Что это? - сощурился Дальмего.
-Без сомнения, это письмена. - Лоуренс дрожащей рукой поправил на носу пенсне и обернулся к Смиту. - Что вы думаете по этому поводу, Юджин?
-Это напоминает мне символы из фонетического алфавита индейцев майя, даже скорее их предшественников, - народа колхуа. Я видел нечто подобное в архиве мадридской Королевской Исторической Академии, в манускрипте епископа Диего де Ланда.
-И вы можете это прочитать? - спросил Брукс.
-Увы, нет, я не знаток индейской письменности.
-Посмотрите-ка, - вновь подал голос Кинкель, стоявший возле одного из столбов арки, - здесь тоже есть какие-то знаки. - Действительно, на вертикальных столбах были начертаны мелкие символы, расположенные столбцом.
-Святые Небеса! - не сдержал изумления Смит. - Это другой язык! И это... египетские иероглифы!!!
Все были настолько поглощены увиденным, что никто не заметил, как вздрогнул и переменился в лице стоявший поодаль Эль-Хадир. Боясь выдать свое сильнейшее волнение, принц торопливо отвернулся от всех.
Смит около минуты внимательно разглядывал иероглифы, а затем торжественно и громко произнес:
-«Именем Мудрейших Неферов, Я, Открывающий Пути, Наследник Праведного Акау, Возвещаю, Что Здесь – Начало».
-Это - то, что здесь написано? - почему-то шепотом спросил доктор Гурвич. Смит кивнул. - И что, как вы думаете, это означает?
-Неферами древние египтяне называли своих богов. Акау - одно из имен бога Анубиса, который так же носил титул «Открывающий Пути», так как он был связан с загробным культом и, подобно греческому Харону, первым встречал Душу умершего на пути в царство мертвых.
-А о каком Начале говорится в тексте?
-Не имею понятия... Но, если вспомнить рассказ его высочества, о путешествии египтян через Атлантику в Новый Свет, то, возможно, именно в этом месте Клеопатра и ее верный Жрец решили основать свою новую империю. Как вы думаете, ваше высочество?
-Возможно вы правы, господин Смит, - глухо отозвался принц не оборачиваясь.
-Но вы разве не хотите сами посмотреть на эти иероглифы?
-Для чего?
-Хотя бы для того, чтобы убедиться правильно ли я расшифровал их...
-Я доверяю вашему профессионализму.
-Мне кажется, что вы недовольны? Ведь только что мы совершили потрясающее открытие, которое доказывает, что ваш рассказ не легенда, и египтяне действительно были здесь.
-Пока рано еще делать такие выводы.
-Но...
-Прежде войдем в Чангалу, а там видно будет. - Последняя фраза из уст принца прозвучала довольно резко, после чего он первым направился по мощеной дороге в сторону города, дав понять, что разговор окончен.

47.
Пройдя мили две, люди вышли к обширному озеру, чьи живописные берега были сплошь засажены низкорослыми фруктовыми деревьями.
-Это - Маклапори, - сообщила Денака через Гуино, указывая на озеро, - одно из трех озер нашей долины.
Преодолев еще несколько миль пути по великолепной чудо-дороге, плавно огибавшей линию озера, путешественники оказались возле моста, соединявшего берега небольшой речушки вытекавшей из озера. И вновь белые люди были поражены мастерством древних строителей. Мост был каменным, так же как и невысокие перила, а его поверхность покрывали чешуйки потемневшей от времени бронзы. На въезде и выезде с моста по обеим сторонам дороги стояли колонны, увенчанные большими каменными шарами белого цвета. Поверхность этих шаров была настолько искусно отполирована, что красноватый свет закатного солнца сверкал на ней, как будто это было стекло. Лоуренс не удержался, и, сойдя с дороги, обогнул одну из колонн, желая взглянуть на нее с другой стороны.
-Как странно! - воскликнул он, подзывая к себе спутников. - Не знаю, чудится мне это или нет, но посмотрите - кажется, что эти шары испускают слабое сияние!..
-У меня тоже такое впечатление, - согласился Смит.
-Вы хотите сказать, - с сомнением качнул головой Кинкель, - что эти камни выполняют роль... фонарей?
-Похоже на то, хотя и звучит это фантастично. А что скажет нам наша принцесса?
Денака подтвердила догадку. Эти божественные камни бау-па с наступлением сумерек начинают излучать неведомый свет, а ночью сияют столь ярко, что способны осветить все вокруг себя. Эти чудесные фонари, так же как и мост, очень древние и ленгуазы верят, что они были сотворены богами.
-Богами! - хмыкнул немец. - Ну, конечно же богами! Отсталые народы все необычное обычно вешают на своих богов.
-А как бы вы назвали тех, кто создал эти вещи? - полюбопытствовал Гурвич.
-«Представители более развитой цивилизации»! - нравоучительно изрек Кинкель.
-Увы, коллега, - Смит раздраженно покосился на немца, - индейцы не столь умны и просвещенны, нежели вы, а потому и именуют их просто - «боги».
-Господа, довольно дискуссий, идемте! - Замечание Лоуренса во время предотвратило готовый разгореться спор, и путешественники продолжили свой путь.

Миновав мост и взойдя по дороге на вершину пологого холма, люди сразу же оказались перед приземистыми каменными башенками, служившими своеобразным «официальным» проходом в собственно город Чангалу. Башенки венчались двумя чудо-фонарями бау-па, которые в сгущающихся сумерках напоминали сошедшие с небес луны, источавшие вокруг себя холодное, мертвенное сияние.
Возле башенок, под фонарями, собралась огромная толпа жителей, около тысячи, не меньше. Впереди стояли мужчины, за ними виднелись улыбающиеся лица женщин, многие из которых держали на руках своих маленьких детей. Вся одежда мужчин состояла из узкой матерчатой набедренной повязки; чресла большинства женщин были прикрыты небольшим передничком, на пожилых были юбки из выбеленных растительных волокон. Руки, ноги и особенно лица индейцев украшали причудливые рисунки, нанесенные с помощью цветной глины и сока ягод. Но всех ленгуа объединяло одно - на всех без исключения были разнообразные украшения из золота! Золото в виде браслетов, нагрудных безделушек, медальонов, поясов и заколок в волосах. Большинство этих желтых украшений были сработаны очень грубо, но их количество и размеры поразили даже безразличного к золоту Смита. Что уж говорить о реакции Кинкеля и Дальмего. Они были потрясены до глубины души и близки к счастливому обмороку...
 
Едва только путешественники и сопровождавшие их индейцы приблизились к толпе, как, словно по команде, жители радостно закричали и приветственно замахали руками. Толпа мгновенно обступила пришельцев и на их головы излился настоящий дождь из пестрых и дивно благоухающих цветочных лепестков. Не ожидавшие столь бурной встречи путешественники, смущенно улыбались в ответ и знаками выражали благодарность за радушие. Каждый ленгуа считал своим долгом прикоснуться к высоким белокожим и чернокожим гостям в странных одеждах. Единственные, кому эти знаки дружелюбия явно были не приятны, так это принцу и его немому слуге. И если Эль-Хадир лишь сдержанно и холодно отпихивал тянущиеся к нему руки, брезгливо скривив тонкие губы, то Омар, глухо рыкая по-звериному, казалось готов был вот-вот наброситься на улыбающихся индейцев. Возможно, что так бы оно и случилось, но в этот момент послышался чей-то зычный окрик, после которого все ленгуа волной откатили от пришельцев, образовав вокруг них большое кольцо. Послышался глухой рокот барабанов и тут же со стороны башенок людское кольцо разомкнулось, освободив широкий коридор. По этому коридору навстречу пришельцам двигалась торжественная процессия знатных ленгуа - это можно было понять по более дорогой одежде и по тому почтению, с каким обычные индейцы из толпы склоняли головы перед ними. Около десятка стариков со строгими лицами медленно шли двумя колоннами, неся перед собой в руках золотые жезлы с изображениями на них священных богов племени. Следом шли юноши с барабанами, длинными бамбуковыми дудками и трещотками; за ними - девушки, бросавшие за собой цветочные лепестки. Наконец, показались суровые, рослые воины с копьями и дубинками, они еще более потеснили толпу, расширяя коридор для того, чтобы к прибывшим мог пройти сам повелитель царства Ленгуа, Великий Куахимба!
Это был высокий, сухопарый мужчина, лет пятидесяти, в длинном плаще из радужных перьев колибри и пышном венце из перьев кондора. На узком, смуглом лице, испещренном глубокими морщинами, выделялись огромные, черные, как уголья, глаза, выдававшие их обладателя, как человека мудрого и рассудительного. Кинкель в изнеможении тихо застонал, заметив сколько золотых побрякушек украшало тело и одежду касика: витые браслеты на руках и ногах, массивные серьги в ушах, и невероятных размеров - с маленькое блюдо! - округлый медальон, висевший на шее. Медальон сплошь был испещрен какими-то символами, являя собой убедительный знак высшей власти над местным народом. Кроме того, небольшими слитками золота был украшен и птичий плащ касика, отчего одеяние сверкало в солнечных лучах драгоценными искорками. В правой руке Куахимба держал посох из черного дерева увенчанный золотой головой кондора - священной птицы-тотема его царского рода.
С левой стороны от касика, чуть позади него, шествовал худой, жилистый старик с мрачным, почти злобным выражением на лице. Узкие бедра его прикрывала короткая юбка из мягкой кожи кроваво-красного цвета, а на плечи была накинута шкура черного ягуара. Седые космы на голове старика торчали в разные стороны, делая его похожим на мифическую злобную Горгону; это впечатление усиливали несколько жиденьких косичек с вплетенными в них красными ленточками и оканчивающиеся маленькими узелками, похожими на змеиные головки. На впалой, ребристой груди висели десятка два причудливых ожерелья, самым впечатляющим из которых было, пожалуй, то, что состояло из... фаланг человеческих пальцев! Еще в глаза бросались массивные золотые браслеты на запястьях рук в виде свернутых в кольца драконоподобных змей, кусавших себя за хвост. Суровый облик, устрашающее облачение старика и его близость к царской персоне не оставляли сомнений в том, что это верховный шаман и жрец ленгуа. Старик, из-за плеча Куахимбы, окинул бледнолицых высокомерным, презрительным взглядом. Жрец уже собирался отвернуться в сторону, как вдруг его глаза встретились с пронзительным взглядом голубого ока, что не мигая смотрело прямо на него. Глаз принадлежал высокому, худощавому бледнолицему в черных одеждах, и взгляд этого чужеземца был таков, что старик внезапно ощутил необъяснимый, леденящий холод, пронизавший все его нутро... 
С правой стороны от Куахимбы шел юноша, чья горделивая осанка и уверенный взгляд пронзительных карих глаз выгодно выделяли его среди прочих индейцев. Молодой человек навряд ли еще успел разменять второй десяток лет, но не взирая на свой нежный возраст, он уже выглядел воином, что подчеркивалось коротким мечом из бронзы, висевшем в золоченых ножнах у бедра. Черты лица юноши были в чем-то схожи с лицом Денаки, но они более соответствовали привычному облику индейцев. И все же можно было не сомневаться в том, что юноша был братом юной принцессы. Едва завидев среди прибывших гостей Денаку, молодой человек внезапно изменился в лице, и, отбросив напускную сдержанность, с радостным возгласом бросился к принцессе, заключив ее в объятия. Та была рада не меньше, смеясь и плача долгожданной встрече с родным человеком. Толпа индейцев ликующе взревела.
После того, как юноша отошел в сторону, все взоры обратились на касика. Куахимба, сохраняя спокойствие на лице, молча наблюдал за приближением к нему дочери. Денака, семенящей походкой, подбежала к отцу и почтительно опустилась пред ним на колени, коснувшись ладонями его стоп. Только после того, как этот ритуал был соблюден, принцесса поднялась, и отец обнял свою дочь.
Наконец, настал черед гостей. Куахимба обратился к ним с приветственной речью переведенной Гуино, в которой благодарил за спасение своей дочери. Царь ленгуа радушно приглашал гостей посетить его дом, особо отметив, что «бледнолицые чужестранцы» первыми удостаиваются великой чести посетить столицу царства, Чангалу.

*   *   *   *   *
Гостей разместили в просторном доме, сооруженном из стеблей тростника, обмазанных глиной, и чуть приподнятой над землей на деревянной платформе, стоявшей на толстых пальмовых сваях. Эта хижина, которую ленгуа называют «малока», соседствовала с домом самого касика. Малока Куахимбы, естественно, была самой большой и высокой в Чангале. В ней проживал сам правитель, его двенадцать жен и двадцать пять детей! Вторым по величине зданием в Чангале была малока Верховного жреца Ламонги, который делил ее со своими пятью женами. Детей у Ламонги не было. Всего же в Чангале было более ста домов, в каждом из которых проживало примерно по шестьдесят семейств. Таким образом, можно было предположить, что все население этого удивительного города составляло более шести тысяч человек!..
Едва гости успели умыться с дороги и привести себя в порядок, как их сейчас же повели на главную площадь города, где должно было состояться пышное пиршество в их честь. Там уже собралось несколько тысяч человек в ожидании начала праздника. Солнце уже скрылось за скалистой грядой западных гор, но площадь ярко освещалась голубоватым сиянием множества бау-па, размещенных на деревянных колоннах вокруг обширной, основательно утрамбованной территории. Длинные помосты-столы, ломившиеся от всевозможной снеди, предназначались лишь для нескольких сотен приближенных Куахимбы; прочие же индейцы группировались возле многочисленных костров, на которых они сами же себе и готовили угощение.

Гостей усадили за царский стол, где кроме них, самого Куахимбы и его старшей жены уже сидели Денака, трое старших сыновей (среди которых был и тот самый юноша, что присутствовал при встрече гостей; звали его Угулан), царский советник Айбанаба, а так же восемь жрецов во главе с Ламонгой. Главный стол был установлен между двумя огромными каменными идолами, изображавшими двух основных богов ленгуа - Атамаку и Паракоату. Внимательно всмотревшись в грубые черты каменных истуканов Смит удивленно присвистнул.
-В чем дело, Юджин? - поинтересовался Брукс.
-Я нахожу, что божества ленгуазов поразительно похожи на двух египетских богов. У Атамаки - птичья голова, похожая на соколиную, как у Гора, а у Бога Грозы, Паракоаты - голова, вроде бы - собачья, как у Анубиса.
Смит уже собирался поделиться своим удивительным открытием с профессором Лоуренсом, как в этот момент глухо громыхнули там-тамы, возвещая о начале праздника.

Первыми на середину площади выбежали две сотни воинов с копьями и щитами. Их лица и тела были разукрашены яркой боевой окраской, призванной напугать врагов и умилостивить добрых Духов. Образовав круг, воины, под грохот барабанов с дикими криками закружились в стремительной, варварской пляске. Это и явилось началом пира за столами и у костров...
Надо сказать, что меню царского стола было еще более богатым и разнообразным, нежели во всех предыдущих ленгуазских селениях, где встречали путешественников. Помимо экзотических и откровенно не приемлемых для цивилизованного желудка блюд, здесь было великое множество вкуснейшего жаренного, вареного и печеного мяса. Хмельной каксири лился из калебас рекой, и с каждой выпитой чашей на площади становилось все более шумно и весело.
Долгий танец воинов наконец-то завершился и их место на площади заняли юные девушки-танцовщицы. Теперь к барабанному грохоту добавились треск трещоток, свист дудок, звон колокольчиков и громкое пение самих танцующих. Это был удивительный, чарующий по красоте и пластике танец. Движения гибких тел обнаженных девушек, медленно кружившихся по кругу, привлекли внимание даже Кинкеля, который, завороженный плавными движениями юных дикарок, оторвался от поглощения печеного попугая. Когда же в центр хоровода легко впорхнула юная принцесса Денака, над площадью пробежал всеобщий вздох восхищения. На Денаке была белоснежная юбка из растительных волокон, вся сплошь увешанная кусочками сверкающего золота. Черные волосы, заплетенные во множество косичек, были украшены золотыми нитями с нанизанными на них изумрудами. Зеленые, лучистые глаза Денаки задорно поблескивали, отчего сами казались похожими на два больших, драгоценных самоцвета. Но не смотря на блеск в глазах и энергичные движения тела, лицо девушки было неестественно бледным и пугающе безжизненным, словно посмертная маска. Казалось, что тело двигается чисто автоматически, в то время как разум витает где-то далеко...
-Это - Танец Девственниц, - перевел товарищам Смит пояснения Гуино. - А в песне они прославляют имя Великого Атамаки и предлагают ему пролиться своим благодатным семенем в их лоно.
-Какие милые девчушки! - хихикнул доктор Гурвич.
-Ноэль! - укоризненно покачал головой Лоуренс. - Будьте скромнее.
-Гуино, - спросил индейца Смит, - а почему этот танец исполняется на сегодняшнем празднике? Не думаю, что в нашу честь.
-Нет, - мрачно покачал головой юноша. - Скоро начаться великий праздник Патлаабуна Атамака - Невеста Атамака. После два дня одна девушка будет отдана Великому Богу.
-Ее принесут в жертву? - напрягся Смит.
-Нет. Она уйти жить много лун в Островерхий Дом, и, если ее лоно будет принести всходы, она может вернуться обратно.
-Хм, как интересно! И кто же эта девушка?
-Денака...

...Завершив свой завораживающий танец, часть девушек присоединилась к пирующим за царским столом. Теперь каждого из чужеземцев опекали по две прелестницы. Они подливали в их чаши хмельное пиво, подавали со стола лакомства, и пока гость насыщался, нежно поглаживали его по спине и плечам. Лишь принцесса, все с тем же отсутствующим выражением на бледном лице, молча заняла свое место возле отца. Смит, встревоженный странным поведением девушки и тайком наблюдавший за ней, заметил, как переглянулись между собой касик Куахимба и жрец Ламонга. Ламонга едва заметно кивнул седой, косматой головой, после чего Куахимба перевел взгляд на дочь и нахмурился.
...Праздничное представление, между тем, продолжалось. На площади начались потешные бои воинов, вместо оружия у которых были палки и дубинки с мягкими каучуковыми набалдашниками... 

*   *   *   *   *
Пиршество и пляски продлились почти до самого утра. Позабыв про усталость и лишения в долгом путешествии, гости с удовольствием наслаждались радушием хозяев, бражничали, поглощая вкусную пищу, плясали вместе с индейцами и даже пытались подвывать песням аборигенов, веселя и забавляя тех, и сами хохоча до слез. Под дружный гогот толпы, пьяный Кинкель выкатил на середину площади большой там-там и, кое-как взобравшись на него, принялся отплясывать на барабане, пытаясь изобразить че¬четку. Как и предсказал доктор Гурвич, закончилось это тем, что захмелевший немец сорвался вниз и едва не сломал себе шею.
Никто и не заметил, как и когда из-за царского стола исчезли Эль-Хадир со своим слугой, а затем и жрец Ламонга...

48.
Путешественники отсыпались в своих гамаках до самого обеда. Несмотря на обильные возлияния накануне похмелье мучило лишь одного Кинкеля. Кроме того, немец со стонами жаловался всем на боль в спине. Когда же ему рассказали про пляску на барабане и падение с него, Кинкель в ужасе дал клятву больше не притрагиваться к местному алкоголю.
-А где принц и его слуга? - удивился Лоуренс.
-Гуино сказал мне, - ответил Смит, - что за ними еще утром явился индеец в жреческих одеждах и куда-то их увел.
-А я вообще не видел, чтобы они ложились спать, - заметил молодой Стокман. Смит и Лоуренс недоуменно переглянулись.
Во время обеда Смит подошел к Бруксу и попросил у него лист бумаги и карандаш. Получив требуемое, ученый уселся возле порога малоки и начал что-то чертить на бумаге. Журналист заглянул через плечо друга и увидел, что Смит рисует символы египетского письма.
-Юджин, что вы делаете? - поинтересовался журналист.
-Хочу кое-что проверить.

...После обеда, в малоку гостей пожаловал советник Айбанаба и сообщил, что Великий касик приглашает к себе вождя пришельцев. Профессор Лоуренс предложил Смиту идти вместе с ним, заявив советнику через Гуино, что Юджин его помощник.
 ...Касик встретил их в своем доме, возлежа на деревянном ложе, покрытом звериными шкурами. Рядом с этим примитивным подобием трона, прямо на полу, сидел сын правителя Угулан. Айбанаба указал гостям на разложенные на полу шкуры, приглашая их сесть, сам же встал за спиной своего повелителя. Когда гости расселись на предложенных им местах, Куахимба обратился к ним через Гуино, попросив рассказать о своей далекой родине. Касик и его сын с огромным интересом слушали рассказ бледнолицых о чудесах цивилизованного мира. Но больше всего их поразила демонстрация гостями карабина. Пригласив ленгуа выйти из малоки, Смит произвел несколько прицельных выстрелов по стоящему в отдалении дереву. Индейцы в ужасе отшатнулись от стрелявшего, зажав уши руками. Кроме того, грохот поднял в городе такой переполох, что Смит сразу пожалел о своем необдуманном поступке. Прибежавших на шум товарищей Смит быстро успокоил, а вот собравшуюся возле дома касика толпу индейцев пришлось долго убеждать, что страшный грохот произвела всего лишь на всего железная палка. Куахимба оправился от испуга первым и приказал подданным разойтись по своим делам, а когда участники разговора вернулись в царскую малоку, индейцы долго еще вертели в руках предварительно разряженный карабин, восхищенно цокая языками.
-Эти громовые палки вам дали боги? - почти утвердительно спросил касик.
-Нет, - засмеялся Лоуренс, - их создали мудрые люди.
-Ваши жрецы?
-Наши ученые.
-Но они служат вашим богам?
-Нет, они служат людям. И, кстати, у нас только один бог.
Пожалуй, это признание поразило ленгуа еще более, чем «громовая палка». Касик долго переговаривался о чем-то с советником, а затем, качая головой, сказал:
-Бледнокожие люди должно быть очень несчастны, раз им благоволит только один бог. Наш народ поклоняется многим богам и у каждого из них есть свой дом и свои жрецы.
-Когда-то, очень давно, - ответил Смит, - наши люди так же поклонялись множеству богам, но потом люди уверовали в то, что Бог - един, и он один могущественней, чем все божества древности.
-Разве под силу одному богу было создать и мир, и все живое в нем? - с сомнением хмыкнул Айбанаба.
-Да. К тому же Бог создал себе помощников, которых мы называем ангелами, это - могучие существа, выполняющие Волю и Замыслы Создателя.
-Значит они тоже боги, только не главные! - встрепенулся советник.
-Нет, они лишь помощники, и они не всесильны.
-У нас тоже есть боги, во власти которых только дождь, или ветер, богатство урожая на полях, или разливы реки...
-Нет, это совсем не то. Ангелы не способны принимать самостоятельных решений, они - частицы Разума единого Бога...

Спор о различии в религиях продолжался довольно долго, но Смит и Лоуренс, как ни старались, все же не сумели убедить индейцев в том, что иметь одного бога лучше, нежели много богов на каждый случай. Когда же Лоуренс обмолвился, что в их мире «единого Бога» также называют по разному, и служат ему тоже каждый по-своему, советник, торжествующе взглянув на касика, заключил:
-Значит и в вашем мире есть несколько Великих Богов, каждый из которых опекает свой народ!
Смит, усмехнувшись, указал на карабин:
-Вы называете это – «громовая палка»; мы называем это – «ружье». Так и Бог - люди могут давать Ему разные имена, но Он все равно будет единым для всех по своей сути.
Не найдя чем возразить, и видя, что касика утомил бесплодный спор, Айбанаба пожал плечами и с примирительной улыбкой заключил:
-Думаю, что вам следует обсудить этот вопрос с Верховным жрецом Ламонгой, я здесь не силен. Моему же повелителю было бы интересно узнать, что привело вас, чужеземцы в нашу страну?
Смит и Лоуренс переглянулись. Идя на встречу с касиком, они договорились, меньше говорить о золоте, хотя это и вызвало бурные протесты со стороны Кинкеля и глухое недовольство Дальмего и его головорезов.
-В наших старых книгах, - осторожно начал Смит, - говорится, что очень давно в ваших землях появились бледнолицые люди в железных одеждах. Они были злыми, плохо относились к местным жителям и их интересовали лишь... желтые камни.
-Да, - касик понимающе кивнул. - Я знаю об этих пришельцах. Их не было в Чангале, но предкам ленгуа о них рассказывали предки других племен. Эти бледнокожие лгали, называя себя посланцами богов и говоря, что они прилетели с неба, из Дома Солнечной Богини. Они убили много людей из-за «солнечных слез».
-Ленгуазы знают про конквистадоров! - восхитился Лоуренс.
-Наши древние легенды, - продолжил Куахимба, - говорят, что давным-давно у всех народов наших земель был общий отец, который жил по ту сторону восхода солнца и управлял всем миром. Головы всех белых людей были под его ногой. У него было десять сыновей и при них он правил. Десять сыновей вели себя очень плохо и тиранили людей, и Великий Дух, разгневавшись на них, позволил белым людям принести им «огненную воду», напоить их и похитить у них особый Дар – Великого Духа. С его помощью они захватили власть над нашими людьми и с тех пор – головы краснокожих под ногами бледнокожих людей.
-Касик сказал: «по ту сторону восхода солнца» и «общий отец», - заметил Смит. – Возможно речь идет об Атлантиде, и возможно старая легенда утверждает, что атланты с белой кожей были сначала подчиненной расой, но потом восстали и подчи-нили себе темнокожие народы!
-Но конквистадоры?.. – недоуменно пожал плечами Лоуренс.
-Это было «второе Пришествие» белых людей в Америку, которые явились «с Крестом, и за золотом».
-Так вот, - продолжил Смит, обращаясь к касику, - в наших книгах говорится, что эти пришельцы искали чудесную страну Маноа, где есть очень много золота... то есть «солнечных слез», но так и не сумели ее найти.
-Нам не нужны «солнечные слезы», - торопливо заверил Лоуренс касика, заметив, как тот нахмурился. - Мы искали страну, где, как гласят древние легенды, правят «Живые Боги».
-Взгляни, Куахимба. - Смит достал из кармана лист бумаги с египетскими иероглифами и протянул касику, - ты узнаешь эти знаки?
Едва взглянув на бумагу, касик переменился в лице, смертельно побледнев. - «Знаки Бога», - прошептали его губы еле слышно.
-Что это значит?! - возбужденно подался вперед Смит.
-Такие же знаки я видел на стенах Островерхого Дома Атамаки!
-Потрясающе! - Ликующий Юджин повернулся к Лоуренсу. - Профессор, кажется мы действительно нашли то, что искали!
-Маноа?!
-Да!.. Гуино, скажи касику, что мы хотели бы увидеть эти знаки своими глазами.
-Это невозможно, - энергично замахал руками Куахимба. - В Вунху-Дану запрещен вход жителям Чангалы. Так говорят Кинаны, жрецы Атамаки, живущие в Городе Предков и хранящие Островерхий Дом. Лишь по большим праздникам Ламонга, я, моя семья и избранные ленгуа приходим в Вунху-Дану, чтобы увидеть майси. - Смит попросил Гуино объяснить ему, что означает последнее слово.
-Ну, - нетерпеливо заерзал Лоуренс, - что же такое майси?
-Человеческое жертвоприношение, - мрачно отозвался Смит. - У входа в Пирамиду установлен специальный алтарь, где по ходу праздничного ритуала умерщвляются люди.
-Господи! - потрясенно выдохнул старик. - И здесь то же самое!
-Ламонга - жрец, значит он тоже Кинан? – спросил касика Смит.
-Ламонга - жрец ленгуа, - терпеливо объяснил тот. – Ламонга служит Кинанам и Бенгуарам.
-Кто такие Бенгуары?
-«Живые Боги». Они обитают в Подземном Мире – Куме, но иногда выбираются оттуда наверх, чтобы с высоты Дуукана-Риба наблюдать за жизнью людей.
-Дуукана-Риба – «Небесное Гнездо», - задумчиво произнес Лоуренс. - Насколько я помню, Денака говорила нам, что так индейцы называют гору Анкоуму.
-Значит, - Смит вновь обратился к касику, - у нас нет шансов попасть в Вунху-Дану?
-Нет.
-Но мне известно, что на завтра назначен праздник Патлаабуна Атамака, значит в Город Предков будут допущены избранные. Мы очень просим Великого касика позволить нам присутствовать на празднике. Смею напомнить, что мы спасли жизнь его дочери и благодаря нам она вернулась к отцу.
-Юджин, - смущенно прошипел Лоуренс, - вы не очень-то скромны.
-Пускай, - невозмутимо отозвался Смит. - Может быть так мы сумеем убедить его.
Когда Гуино перевел слова бледнолицего, Куахимба помрачнел, опустил голову и надолго замолчал. В помещении повисла гнетущая тишина, которую никто из присутствующих не рискнул нарушать. Смит взглянул на сына касика и с удивлением заметил, что глаза юноши заблестели от слез... Все напряженно ждали решения касика. Наконец, он поднял голову и глухо произнес:
-Я благодарен бледнокожим гостям за спасение жизни Денаки. Но она теперь не моя дочь... Я поговорю с Ламонгой, если Верховный жрец не будет возражать, чуже-земцы могут присутствовать на празднике. - Сказав это, Куахимба резко поднялся со своего «трона» и, уже не глядя на гостей, молча вышел из малоки. Его сын, Угулан, вышел следом.
-Что означали слова касика: «не моя дочь»? - спросил Смит у Айбанабы.
-Денака объявлена Кинанами Невестой Атамаки, - со вздохом пояснил советник. - Это значит, что у нее больше нет отца, и она принадлежит богу.
…Смит, Лоуренс и Гуино уже выходили из царского дома, когда советник окликнул их.
-Скажите мне, чужеземцы, кто, те мудрые книгах, которые знают древность и рассказывают вам о ней? - Лоуренс и Смит недоуменно переглянулись, явно не понимая о чем речь. - Вы говорили, что от книгах вы узнали о железных людях, что явились на нашу землю в давние времена.
-Книги! - наконец догадался Лоуренс. - Он говорит о книгах!
Выяснилось, что ленгуа не имеют письменности. Для передачи же информации они используют «веревочный шифр», точное подобие кипу у инков. Смит пообещал советнику позднее объяснить что такое «книги», решив показать ему блокнот с записями Брукса.
-Скажи, Айбанаба, - обратился к советнику Смит, - касик не будет возражать, если мы погуляем по Чангале и посмотрим, как живут ленгуа?
-Вы можете свободно ходить по нашему городу. Только не покидайте его пределов. Особенно не следует ходить туда. - Старик указал рукой в сторону Вунху-Дану, Города Предков. - Там опасно даже при свете солнца.
-Почему? - Этот невинный вопрос вызвал на круглом лице советника такое смятение, что ученые недоуменно переглянулись. - О какой же опасности ты говоришь?
-В тех местах их много, - уклончиво ответил советник. И, помолчав, с неохотой тихо добавил: - Могут прилететь гаргулы... - Прежде, чем бледнолицые успели задать следующий вопрос, Айбанаба торопливо вышел из дома.
-Как вы думаете, Юджин, - спросил Лоуренс, когда они уже возвращались обратно в свой дом, - кто такие эти гаргулы?
-Без понятия. Я спрашивал Гуино, но он тоже никогда не слышал о них. Советник упомянул, что они летают, возможно, это какие-то крупные хищные птицы, наподобие кондоров.
-Я читал, что взрослый кондор способен утащить в когтях крупного оленя. Но неужели же эти птицы здесь нападают и на людей?
-Вы, кстати, заметили, что навершие царского посоха выполнено в виде головы кондора? - Лоуренс кивнул. - Видимо, эта птица - священна для ленгуазов. Что ж, возможно Денака сможет объяснить, чем нас пугают.

...Еще не успев подойти к своему дому, Смит и Лоуренс услышали громкие голоса.
-Это Гурвич, - встревожился профессор. - Чего это он так кричит?
-Судя по всему, - заметил Смит, - второй голос принадлежит Кинкелю. Думаю, это объясняет все.
Возле входа в малоку стоял Гурвич с багровым от злости лицом. Заметив друзей, он быстрым шагом направился к ним навстречу.
-Ноэль, что случилось?
-Чертов Кинкель! - прорычал доктор, едва сдерживаясь. - Как он достал меня своей жадностью и своей дурью!
-Ну успокойтесь, дружище. - Смит похлопал Гурвича по плечу. - Вы же знаете, что этого типа нельзя воспринимать всерьез...
-Всерьез?!! - Доктор яростно тряхнул рыжими вихрами.
-Что он натворил?
-Вы можете себе представить? - оказывается Кинкель всю дорогу таскал в своем мешке целые охапки стеклянных бус, женских заколок и всякой прочей дребедени!
-Для чего? - искренне изумился Лоуренс.
-Чтобы менять это барахло на золото!
-Он явно начитался книжек, - захохотал Смит.
-Я не знаю чего он там начитался, - мрачно рыкнул доктор, - но вы бы видели, какие отвратительные торги он устроил в ваше отсутствие!
-Так индейцы дали ему золото?! - в голос воскликнули Смит и Лоуренс.
-Ой, не могу больше говорить об этом идиоте! - Гурвич обреченно махнул рукой. - Идите в дом и сами посмотрите, как он там играется этими побрякушками.
Кинкель сидел на полу, возле своего гамака и, разложив на соломенной циновке золотые слитки, сосредоточенно пересчитывал их, попутно прикидывая в уме примерную стоимость своей добычи. Двое головорезов Дальмего сидели поодаль и с угрюмой завистью наблюдали за манипуляциями удачливого немца.
-Ханс! - Возглас Лоуренса заставил Кинкеля вздрогнуть и резко обернуться. - Вы с ума сошли!
-В чем дело? - хрипло отозвался немец, алчно сверкая глазами.
-Это что за рынок вы здесь устроили? Вы что, хотите настроить индейцев против нас?
-А что такого? Я честно обменял свой товар на это золото.
-Может вы забыли, что цель нашей экспедиции несколько иная? - сухим тоном заметил Смит.
-А что я сделал? - возмутился Кинкель. - Какое ваше дело?! Я может быть приобщаю этих дикарей к достижениям нашей цивилизации...
-С помощью стеклянных бус и заколок а-ля черепаха? - язвительно хмыкнул Гурвич из-за плеча Лоуренса.
-Да что вы ко мне прицепились?! - взвизгнул Кинкель. - Здесь этого золота, как грязи. Может вам завидно, что именно мне в голову пришла идея прихватить с собой несколько безделушек?
-Какой же вы убогий, Кинкель, честное слово! - презрительно процедил сквозь зубы Смит. - Неужели это все, что интересует вас в жизни?..
-Ой, только не надо опять читать мне морали! - скривился немец, поспешно распихивая слитки в свой мешок. - Мы поперлись в эти чертовы джунгли, чтобы найти золотой город, так? Так! Мы нашли его. Чего же вам еще надо?!
-Идемте, друзья, - печально покачал головой Лоуренс. - Не будем мешать мистеру Кинкелю наслаждается своей страстью.

49.
В просторной каменной пещере царил полумрак. Сюда почти не проникали солнечные лучи и лишь слабый, рассеянный свет, да пламя костра, жарко пылавшего посреди пещеры, позволяли увидеть грубые сводчатые стены каменного капища.
Возле костра на замшелом валуне, покрытым тростниковой циновкой, сидел Эль-Хадир. За его спиной недвижно застыл слуга Омар. Напротив принца прямо на земле сидел Верховный жрец ленгуа, Ламонга. При свете огня старик напоминал восставшую из могилы мумию, и лишь безумный блеск в больших, черных глазах, выдавал в нем живое существо. Взгляд Ламонги был прикован к бледному лицу Эль-Хадира, жадно ловя на нем малейшие изменения.
-Значит ты и есть тот Посланник, о приходе которого меня предупреждал Дух Таклуама?
-Когда тебе было это видение? - глухо произнес принц по-ленгуазски, пропуская мимо ушей дважды заданный индейцем вопрос.
-Давно. Много лун назад.
-Похоже, тогда, когда я вновь четко услышал голос Повелителя... - задумчиво пробормотал Эль-Хадир.
-...Я проснулся посреди ночи, потому что меня звал чей-то голос, - продолжал Ламонга. - Он сказал, чтобы я называл его Таклуама. У ленгуа никогда не было бога с таким именем. Но Дух успокоил меня, и приказал возвести в этой пещере алтарь в свою честь и каждую ночь возносить особую молитву...
-Продолжай! - приказал принц замолчавшему жрецу.
-Таклуама говорил, что эти молитвы помогут его Посланнику найти дорогу сюда. Однажды Посланник явится, и я должен буду исполнить все, о чем он скажет... В награду за это Таклуама дал мне часть своей Силы! - Ламонга хвастливо вскинул косматую голову. - Теперь мне открыто будущее, я могу исцелять и убивать словами. Дух сказал мне, что когда Посланник будет здесь, мои чресла наконец-то наполнятся мужской силой и я смогу иметь детей. И, еще, я смогу стать... касиком!!!
-Ты станешь им. - Эль-Хадир брезгливо покосился на трясущегося от возбуждения старика. - Но сперва ты должен исполнить мою волю.
-Я сделаю все, что ты скажешь! - раболепно закивал головой Ламонга.
-Я и люди, что пришли со мной, должны попасть в Пирамиду. В Дом твоего Атамаки.
-Это невозможно! - Жрец в ужасе отшатнулся. - Кинаны запретили посторонним ступать ногой в Город Предков, тем более приближаться к Островерхому Дому!
-Ты хочешь ослушаться и прогневить Таклуаму? - Голубое око принца холодно сверкнуло.
-Нет. Но я боюсь так же мести Бингуаров!
-Кто это?
-Живые Боги. Они обитают в Небесном Гнезде, в Великих Горах; они правят Подземным Миром Куме и оберегают наш народ от врагов и бедствий...
-Если ты поможешь мне, - надменно перебил принц захлебывавшегося от страха жреца, - то уже скоро станешь касиком, и единственным богом твоего народа будет Таклуама. - Видя, что Ламонга еще колеблется, Эль-Хадир вкрадчиво добавил: - А мужскую силу я могу вернуть тебе уже сейчас. Хочешь?
-Да-а-а!!! - взвыл жрец, сгорая от нетерпения.
С кривой ухмылкой Эль-Хадир извлек из складок одежды висящий на шее медальон из искрящегося металла.
-Прикоснись к нему! - приказал он жрецу. Дрожащий когтистый палец старика осторожно приблизился к медальону и чуть тронул его край. - Этого достаточно, - кивнул принц. - Еще до захода солнца в твои чресла вернутся соки молодости и ты сможешь делить ложе с женщинами... или с кем ты там спишь? - Ламонга гаденько захихикал. - Но смотри не переусердствуй, старик, не забывай, что сердце у тебя слабое и может не выдержать излишней похоти. Так ты сделаешь то, о чем я говорил?
-Да, о, Посланник Таклуамы!
Уже собираясь встать с валуна, Эль-Хадир спросил Ламонгу:
-Скажи, старик, а ты сам видел Кинанов Атамаки?
-Лишь один раз и очень давно. И то, я видел лишь их тени. Обычно они не показываются на глаза смертным, сообщая волю Живых Богов голосом из глубин Островерхого Дома.
-А в самом Доме ты бывал?
-По завершении праздников в Вунху-Дану, я и мои помощники вносим в Дом Атамаки дары от касика и народа.
-Завтра будет также?
-О, да! И завтра в Островерхий Дом войдет невеста Атамаки, Денака; войдет, и останется там!..

*   *   *   *   *
...Солнце клонилось к горизонту. Близился вечер. Ужин гостям принесли в их малоку, объяснив это тем, что завтра - праздник Патлаабуна Атамака и потому касик с приближенными занят приготовлениями. Однако, было ясно, что Куахимба почему-то уклоняется от встречи с бледнокожими. Смит и Лоуренс, надеявшиеся увидеться с принцессой Денакой так же были разочарованы, получив от советника Айбанабы категоричный отказ. «Денака готовится к обряду и не может никого видеть», - заявил старый ленгуаз. Однако, была и радостная новость: Айбанаба сообщил, что чужеземцам разрешено участвовать в завтрашнем празднестве и они смогут посетить Город Предков.
-Не знаю, что заставило Ламонгу отойти от строгих правил, - недоуменно развел руками советник, - но жрец сам настоял на вашем присутствии в Вунху-Дану. Вы будете первыми чужаками, которым посчастливиться увидеть Островерхий Дом Атамаки вблизи! Чудеса!
-Да, действительно, чудеса, - хмыкнул Смит, обращаясь к Бруксу. - Что-то мне даже подозрительна подобная уступчивость жреца. Ламонга не производит впечатление радушного и открытого. А вы как думаете, ваше высочество? – Эль-Хадир молча пожал плечами. Он, как всегда, отказавшись ужинать вместе со всеми, сидел на своем складном стульчике у входа в хижину, задумчиво опираясь на трость. Его слуга Омар истуканом застыл за спиной. Смита подобный ответ не удовлетворил. – Мне показалось, что вы нашли общий язык с Ламонгой.
-С чего это вы взяли? – глухо отозвался принц, не поворачивая головы.
-Я видел, как вы возвращались вместе с ним откуда-то, и он бросал в вашу сторону такие взгляды…
-Какие? – Голос принца прозвучал неожиданно резко и напряженно.
-Я не знаю… он словно ждал чего-то от вас.
-Ваши фантазии! – небрежно хмыкнул Эль-Хадир. – Что может быть общего у меня с каким-то дикарем?..
-А интересно, - внезапно прервал беседу Брукс, - нам позволят завтра войти внутрь Пирамиды?
-Это было бы здорово! – подхватил Кинкель. – Уверен, там внутри есть сокровищница, где полным полно золота!
-Он снова за свое! – сплюнул Гурвич. – Тоскливо слушать этот бред. Я, пожалуй, пойду, прогуляюсь перед сном.
Когда доктор вышел из малоки, профессор Лоуренс так же изъявил желание пройтись по вечерней Чангале. Смит не без труда убедил старика взять с собой в провожатые кого-нибудь из чернокожих рабов. Остальные путешественники начали готовиться к ночлегу.
-Я не помешаю вам? – спросил Смит, подходя к Эль-Хадиру, сидящему в прежней задумчивой позе.
-Пожалуйста. - Принц шевельнул пальцем и, стоявший рядом с ним Омар молча отступил назад, дабы не мешать разговору.
-Ваше высочество, простите мне мою бестактность, но вы в последнее время явно чем-то озабочены. С того момента, как мы оказались в Чангале. Может быть поделитесь?
-Все в порядке, господин Смит, - улыбнулся одними губами принц. – Возможно я немного устал. Да к тому же столько событий произошло за последние дни. Думаю, вы должны испытывать примерно те же чувства, что и я, ведь нам все же удалось отыскать легендарный город Маноа.
-М-да, - качнул головой ученый. – Почему-то это оказалось совсем не сложно. Да-же очень не сложно. У меня такое впечатление, что нас словно бы что-то направляло по заранее намеченному маршруту. Мы ведь даже не разу не заплутали, не разу не ошиблись в выборе направления.
-Вы кажется недовольны? – Принц искоса глянул на Смита.
-Дело не в этом. Ведь конквистадор Орельяна потратил несколько лет на упорные поиски этого места, но не смог найти никаких доказательств, кроме устных свидетельств пленных индейцев. И вот, через триста лет являемся мы, и – пожалуйста! – легендарный Маноа у наших ног! Слишком просто.
-Может быть это судьба? – невозмутимо пожал плечами принц.
-Любому везению тоже должно быть какое-то объяснение. Помнится, вы, ваше высочество, обещались открыть некий секрет по прибытии в Чангалу, который, по вашим словам, лучше карт, которых мы не имели, и благодаря именно этому, вроде бы, мы и попали сюда.
Эль-Хадир не спешил с ответом. Более того, Смит заметил, как закаменело и напряглось бледное лицо принца. Неловкую ситуацию разрядил профессор Лоуренс, буквально влетевший в хижину. Лицо старика пылало от возбуждения, седая борода была всклочена.
-Юджин! Ваше высочество! Вы себе не представляете, что я обнаружил! Простите, что прерываю вашу беседу, но вы должны немедленно на это взглянуть, идемте скорее со мной!
-Вы идете? – спросил Смит, обернувшись на пороге молоки к принцу. Тот молча мотнул головой. Юджину на мгновенье показалось, что он заметил на бледном лице Эль-Хадира тень облегчения; видимо, принц был несказанно доволен тому, что ему не пришлось отвечать на заданный вопрос…
-Что так возбудило вас, профессор? – спросил Смит старика, пока они быстрым шагом следовали по пустынной улочке города, залитой матовым сияньем каменных фонарей бау-па. – Что вы нашли такого, что это не могло потерпеть до завтрашнего дня?
-Нашел! Но не я, а негр Батисто, который меня сопровождал. – С этими словами, Лоуренс сошел с кирпичной мостовой, увлекая спутника на едва приметную тропу. В этом месте жилые строения индейского города заканчивались, и тропа, петляя меж густыми зарослями кустарников и многочисленными оврагами, змеилась через небольшое поле, упираясь в непроходимую стену леса.
-Интересно, - хмыкнул Смит, - когда этот любопытный чернокожий успел побывать здесь и даже что-то отыскать?
-Честно говоря, мне не пришло в голову спросить его об этом. Надо будет сделать это сейчас. Кстати, мы уже пришли на место!

50.
Смит и Лоуренс вышли на небольшую прямоугольную площадку, тщательно очищенную от травы и посыпанную цветной галькой. В центре площадки возвышалась пятифутовая колонна, постепенно сужавшаяся от основания к верху и увенчанная четырехярусной капителью. Гладкая поверхность колонны сверкала золотом в сгущавшихся сумерках. Едва только заметив этот золотой столб, Смит потрясенно охнул и застыл как вкопанный.
-Вы узнали его, Юджин? – засмеялся Лоуренс, явно довольный произведенным эффектом.
-Это же… джед Осириса1!!!
-Совершенно верно, друг мой! Вы представляете - что мы нашли?! Здесь, в затерянном в индейских джунглях необыкновенном городе каким-то чудом присутствуют элементы величайшей африканской цивилизации!!! Пирамида, иероглифы на арке, теперь вот этот джед… - Лоуренс просто захлебнулся от восторга.
-Да, но почему джед находится в столь глухом месте, за городом? – Недоумевающий Смит приблизился к колонне и присел на корточки возле нее.
-Батисто сказал, что видел несколько джедов; два, точно таких же установлены возле моста через реку по обеим сторонам дороги, ведущей в Город Предков. Когда один из ленгуазов увидел Батисто у моста, то пришел в ужас и жестами предупредил ни в коем случае не ходить туда. Возможно, джеды являются своеобразными пограничными столбами и установлены вокруг Чангалы.
-Кстати, я что-то не вижу здесь Батисто. Вы точно оставили его здесь?
-Абсолютно точно. Может быть он испугался надвигающейся ночи и вернулся в город?
-Может быть… - задумчиво пробормотал Смит, осторожно проведя ладонью по поверхности джеда. – Профессор, мне кажется, что эти столбы отлиты из золота.
-Что вы говорите?!
-Да. И здесь есть какие-то символы. Ничего не вижу! У вас есть спички?
-Есть, сейчас я вам посвечу.
Ярко вспыхнувший огонек отогнал сумрак, бликами заиграв на золотом боку столба, и высветив глубоко вырезанные на нем символы и знаки.
-Хар-эм-ху!!! – потрясенно в голос воскликнули оба ученых. Они сразу же узнали изображение знаменитого египетского Сфинкса, - немого свидетеля и хранителя ве-ковых загадок Страны Фараонов, произнеся его имя на древнеегипетском языке.
-Господи! – прошептал Лоуренс, хватаясь за голову. – Теперь я уже нисколько не сомневаюсь в том, что история Эль-Хадира не вымысел. Египтяне действительно здесь были. И… - профессор судорожным движением сорвал с носа запотевшее пенсне. – И значит Клеопатре действительно удалось бежать из страны! Это… это непостижимо!!!
-Здесь есть еще один рисунок, - сообщил Смит, поджигая новую спичку. Колеблющееся пламя высветило над горделиво застывшим львом с головой фараона, человеческий силуэт с разведенными в стороны руками и склоненной головой. – Сдается мне, что это Тат Эсмун – египетский Адам, первый человеческий предок. Я видел подобный рисунок в Гизе. Нам остается лишь найти общую связь этих изображений, чтобы понять их назначение.
-Хар-эм-ху – одна из форм солнечного бога Ра, - начал рассуждать профессор. – Эзотерически Сфинкс всегда обозначал «воскресшего бога». Тат Эсмун – смертное воплощение бога, его земной образ. Он как бы явился продолжателем дела небожителей, приняв от них эстафету на земле и приняв из рук Тота власть над всеми живыми тварями…
-Мистер Лоуренс!.. Мистер Смит!.. – Крики, внезапно прорезавшие вечернюю тишину, заставили ученых вздрогнуть от неожиданности.
-Кажется, это голос молодого Стокмана, - удивился Лоуренс. – Неужели опять что-то случилось?.. Джон! – закричал профессор. – Мы здесь!
Через пару минут в сумерках замаячил силуэт юноши. Он запыхался и был явно чем-то взволнован.
-Как хорошо, что я быстро вас разыскал! Мистер Смит, у нас снова небольшая проблема. Мистер Кинкель явно не в себе. Он заявил, что  собирается идти в город-Крест. Прямо сейчас.
-Он что – сошел с ума?
-Похоже на то. Мистер Брукс сказал, что у него приступ «золотой лихорадки», и он не отдает отчета своим действиям. Ваш друг пытается задержать Кинкеля, но похоже, что может начаться драка.
-Нам нужно немедленно вернуться, - вскочил на ноги Смит. – Профессор?!
-Юджин, умоляю вас, идите скорее туда, - замахал руками старик, - уверен, вы сумеете успокоить этого бедолагу.
-А вы?
-Я вернусь буквально следом за вами. Мне бы хотелось еще немного изучить нашу находку. Идите, не волнуйтесь за меня.
-Хорошо. – Смит передал профессору коробок спичек. – Я иду, разберусь с проблемой и встречу вас на обратном пути. Только, пожалуйста, не задерживайтесь надолго, уже почти темно.

*   *   *   *   *
 Когда Смит и Стокман скрылись в темноте, профессор Лоуренс вернулся к изучению золотого джеда. Чиркнув спичкой об коробок, он приблизил огонек к блестящей поверхности и еще раз внимательно осмотрел два древних символа.
-Что же они могут означать? – озадаченно пробормотал старик. – Ведь между этими рисунками обязательно должна существовать какая-то связь.
Опустившись на колени и запалив следующую спичку, Лоуренс начал исследовать подножие колонны. Внезапно его внимание привлек предмет, лежащий на цветной гальке. Это был небольшой глиняный глазурованный кругляш зеленого цвета с примитивным изображением жабоподобного божка, сквозь дырку которого был продернут обрывок веревки.
-Это же амулет Батисто! – с изумлением прошептал Лоуренс, вспомнив, что видел этот кругляш на шее чернокожего раба, сопровождавшего его к джеду. Лоуренс хорошо разбирался в африканской мифологии, и знал, что этот божок – Леза – повелитель грозы и дождя. Лоуренс также знал, что чернокожий ни за что по своей воле не расстался бы со своим амулетом. – С Батисто что-то случилось, - встревожился старик.
Чиркнув следующей спичкой, Лоуренс осмотрел пространство вокруг себя и обнаружил свежую борозду на гальке, как если бы волокли что-то тяжелое. След вел в сторону леса. Заинтригованный этим открытием, и позабыв об осторожности, профессор решил проследить куда ведет след и кто его оставил. Сделать это было не сложно, так как, прерываясь за галечной площадкой, борозда перешла в явственный след на примятой траве. Пройдя ярдов тридцать, Лоуренс замер, пораженный новой находкой. В траве лежала изорванная в клочья рубашка.
-Что за дьявол! – пробормотал старик, нервно теребя бороду. – Пожалуй, будет лучше позвать сюда людей… - Лоуренс окинул взглядом темнеющий лес и уже собирался развернуться, чтобы уйти, но в этот момент его внимание привлек слабый отблеск света мелькнувший вдалеке меж деревьев. Это явно не было галлюцинацией.
-Что бы это могло быть? – изумился старик и медленно двинулся в сторону мерцающего огонька. Лоуренс понимал, что сильно рискует, но любопытство все же пересилило благоразумие.

Дойдя до опушки леса, профессор немного потоптался на месте, затем крякнул и решительно нырнул в заросли густого кустарника. Идти приходилось очень медленно, так как Лоуренс старался двигаться как можно бесшумней, старательно обходя деревья, колючие кусты и перешагивая через торчащие из земли воздушные корни и лианы. Кроме того лес оказался очень овражистым, так что вскоре пенсне на утином носу профессора запотело от усердия, а сам он уже начал жалеть о своем безрассудном любопытстве. Тем не менее источник света становился все ближе, и вскоре Лоуренс понял, что отблески алого света на стволах деревьев и листве исходят от костра. Как бы подтверждая эту догадку, легкий порыв ветра донес до него сладковатый запах костра.
-Кому понадобилось разводить огонь посреди леса… ночью… да еще и вблизи от города? – пробормотал старик, утирая платком пот со лба.
Внезапно Лоуренс застыл на месте, услышав совсем рядом обрывки невнятной человеческой речи. Однако костра все еще не было видно, из чего профессор сделал вывод, что огонь разведен в одном из оврагов. С еще большей осторожностью Лоуренс преодолел несколько шагов, после чего опустился на четвереньки и дальше пополз вперед. Стал слышен треск прогорающих в костре сучьев, голос становился все громче и ближе, но разобрать хотя бы слово все еще было невозможно. Преодолев еще несколько ярдов, профессор оказался у самого края большого и глубокого оврага, заросшего густой травой. Сомнений быть не могло, костер находился на дне именно этого оврага. Лоуренс подивился, представив размеры пламени, так как все ближайшие деревья были освещены его отсветами ярко, как будто бы днем. Переведя дух и немного успокоившись, Лоуренс подполз к краю ямы и осторожно раздвинув траву, глянул вниз…

То, что увидел старый профессор потрясло его до глубины души. На дне оврага - и впрямь глубокого и обширного, с крутыми, почти отвесными откосами - горел не один костер, а целых пять! Они ярко полыхали вокруг начертанной на земле огромной пятиугольной звезды, заключенной внутрь круга. В центре же чертежа лежало… истерзанное человеческое тело!!! Это были, в буквальном смысле слова, куски окровавленного мяса, и понять, что останки принадлежали все же именно человеку можно было только разглядев в месиве фрагменты конечностей и общую анатомическую форму тела человека. Грудная клетка была разворочена, и меж торчащих ребер виднелось жуткое месиво внутренностей, часть которых – сердце, почки, печень, легкие и селезенка, - были аккуратно разложены рядом на земле. Голова у трупа отсутствовала, и возле обрубка, оставшегося от шеи, чернела большая лужа густеющей крови.
С трудом подавив едва не сорвавшийся с губ вопль ужаса, Лоуренс обвел взглядом дно оврага, но никого не обнаружил. Ужасный изувер, как видно, успел покинуть место преступления.
Прошло несколько минут, прежде чем профессор сумел взять себя в руки и обрел способность здраво мыслить. Еще раз убедившись, что в низине никого нет, он высунулся из кустов и приступил к внимательному изучению чертежа на дне оврага.
-Это же оккультная пентаграмма! - потрясенно прошептал старик, разглядывая чертеж звезды. – И судя по тому, как лежит в ней тело этого несчастного, она предназначена для вызывания дьявольских сил. Но как мог появиться этот чертеж здесь? Не индейцы же его нарисовали! – Лоуренс подался немного вперед, опершись руками на самый край откоса, и в этот момент глинистая, сухая земля внезапно начала осыпаться. Профессор слишком поздно попытался поменять точку опоры; оторвавшийся кусок земли поехал вниз, увлекая неловкого ученого за собою, вниз. Профессор стремительно съехал на животе на дно оврага, скрывшись в облаке желтой пыли.
Откашливаясь и отплевываясь, Лоуренс кряхтя приподнялся с земли на локтях и начал, близоруко щурясь, шарить вокруг руками в поисках спавшего пенсне. Озираясь по сторонам, профессор вдруг заметил в облаке оседающей пыли прямо перед своим носом… чье-то лицо. Жалкие остатки седых волос на голове старика зашевелились от ужаса, так как черты лица показались ему знакомыми. Судорожно шарящая по земле рука наконец натолкнулась на пенсне; профессор нацепил его на нос и тут же захрипел от ужаса: в паре футов от него лежала… человеческая голова! Отрубленная голова чернокожего раба Батисто!!!.. Черты мертвого лица были искажены гримасой такого предсмертного ужаса, что казалось, будто несчастный увидел в последние мгновения своей жизни самого Сатану. Лоуренс вскрикнул и отшатнулся от головы, натолкнувшись спиной на преграду. Стремительно обернувшись, старик увидел перед собой босые ноги стоявшего человека. С белой кожей!
Находясь уже в полуобморочном состоянии, Лоуренс медленно поднял взгляд и безумными глазами уставился в лицо стоявшего над ним совершенно нагого мужчины, тело которого с ног до головы было забрызгано кровью. Больше минуты профессор молча вглядывался в знакомые черты лица, сейчас перекошенного звериной злобой. Наконец, его дрожащие, побелевшие губы разомкнулись, исторгнув сдавленный хрип.
-Вы?!!.. Так это – вы?!!
Окровавленный рот убийцы скривила хищная ухмылка. Ни слова не говоря, он занес над головой руку, в которой блеснул обагренный кровью жертвы нож. Старый профессор зажмурился, понимая что обречен. Но в тот самый миг, когда рука убийцы уже готова была ринуться вниз, ночную тишину оборвал резкий, свистящий звук, похожий на хлопанье гигантских крыльев. Все дальнейшее произошло за какие-то секунды. Лоуренс еще не успел разжмурить глаза, как мелькнувшее в воздухе черной тенью жуткое крылатое существо одним ударом отшвырнуло убийцу на другую сторону оврага. Тот, визжа от ужаса, покатился по земле, едва не угодив в один из костров. Крылатая тень стремительно исчезла в кромешной тьме за деревьями, обдав профессора в лицо тошнотворной вонью падальной гнили. Потрясенный Лоуренс привстал на колени, силясь осознать что за существо это было, но прежде, чем он успел перевести дух, как прямо сверху, из тьмы, на него камнем свалилось огромное черное чудовище. Профессор истошно завопил, почувствовав, как острые когти крылатой твари больно впились ему в спину, разрывая парусиновую куртку. Ухватив добычу, чудовище взмахнуло могучими, перепончатыми крыльями, и, стремительно взмыло вертикально вверх, унося во тьму жалобно вопящего старика…

*   *   *   *   *
Обезумевший от вида золота Кинкель и впрямь собирался немедленно навестить город-Крест, где, как он полагал, золота должно было быть с избытком. Его одержимость была столь велика, что даже увещевания Смита, подоспевшего на помощь Бруксу, не возымели действия. Пришлось применить силу. Несколько ощутимых пощечин привели немца в бешенство, но отвлекли его от планов ночного похода, а удачно проведенный Смитом апперкот точно в солнечное сплетение, мигом успокоил буяна. Беспомощно хватая ртом воздух, Кинкель мешком рухнул на колени и загнулся пополам. Стокман и Брукс отволокли немца в хижину и уложили в гамак. Сидевший у входа в малоку Эль-Хадир, молча и с насмешливым интересом, наблюдал за происходившим. Рядом с ним угрюмо стояли полковник Дальмего и слуга Омар.
Успокоив Кинкеля, Смит сейчас же засобирался назад, к профессору, рассчитывая встретить его по дороге. В провожатые себе он взял Гуино, который вооружился факелом.

…Прошло минут сорок. Брукс уже начал терять терпение, нервно прохаживаясь на улице между домами. Наконец, послышались приближающиеся шаги и на дороге показался торопливо идущий Смит… Профессора с ним не было. По бледному, напряженному лицу Юджина, журналист понял, что с Лоуренсом случилось что-то нехорошее.
-Профессор пропал! – Смит крикнул это еще издалека. – Я послал Гуино к Куахимбе, необходимо немедленно организовать поиски.
Все путешественники выскочили из малоки, даже принц соизволил выйти. Его, обычно каменное лицо, выражало легкое удивление. Вскоре прибыл со свитой заспанный царь. Хмуро выслушав взволнованный рассказ Смита, Куахимба отдал короткие приказания своим людям и те бросились собирать воинов.
-Зачем вам понадобилось ходить ночью по городу? – мрачно спросил царь Смита через переводчика. Юджин рассказал про джед. Лицо Куахимбы еще более посуровело. Ни слова не говоря, он резко развернулся и отошел в сторону.
-Разве я не предупредил вас, - вкрадчиво прошипел советник Айбанаба, - что ночью покидать Чангалу опасно?
-Но мы не выходили за город.
-Все равно, вы поступили очень глупо. – С этими словами, советник отошел к царю, который уже о чем-то тихо беседовал со жрецом Ламонгой.
-А где Гурвич? – встрепенулся Смит. – Он ведь тоже уходил на прогулку.
-Я здесь, Юджин, - послышался голос доктора из темноты. – Со мной все в порядке, я уже давно вернулся и даже успел немного поспать.
-Значит все, кроме Лоуренса, здесь.
-Может быть, нам тоже принять участие в поисках? – предложил Стокман.
-Нет, - отрезал Смит. – Ленгуазы, в отличие от нас, знают, где вести поиски, поэтому нам не стоит соваться и мешать им. Подождем.
Ждать пришлось долго. Лишь через несколько томительных часов Куахимбе доложили о том, что за джедом найдена разорванная одежда, а чуть дальше, в лесу обнаружен овраг с пятью еще теплыми кострищами, среди которых разбросаны… человеческие останки! Над толпой повисла гнетущая тишина. Испуганно вскрикнул Кинкель.
-Воины говорить, - перевел Смиту Гуино, - что кожа мертвый человек – черный цвет. – Ученый, дрожащей ладонью, прикрыл глаза.
-Что сказал Гуино? – срывающимся голосом спросил Брукс.
-Это был кто-то из наших чернокожих рабов… Профессора не нашли…
-Постойте, - встрепенулся Брукс, - что там индейцы говорили про костры?
-Нужно немедленно пойти туда и осмотреть это место. – Смит решительно направился по дороге в сторону последней встречи с Лоуренсом. Дорогу ему внезапно преградил сын царя, Угулан. Схватив Юджина за рукав, юноша горячо и быстро начал что-то шептать ему на своем языке, пугливо косясь в сторону отца.
-Он говорить, что теперь идти нельзя, - перевел Гуино. – Ночь опасно за город. Он говорить, что знает, что случиться с белый человек. – Гуино испугано замолчал, но требовательный взгляд Смита заставил его продолжить. – Белый человек похитить… гаргулы…
-Кто? – изумился Брукс.
-Какие-то крылатые твари, которых ленгуазы называют Стражами Пирамиды, - неохотно процедил сквозь зубы Смит. – Но, Угулан, разве гаргулы жгли костры? – Царевич смутился и покачал головой. – Тогда - кто?
-Я не знаю, - развел руками Угулан. – Но вашего друга искать уже бесполезно. Даже, если он сейчас и жив, то находится в гнезде гаргул.
-Где их гнездо?
-В пещерах Островерхого Дома…

51.
Солнце еще не успело показаться из-за гор, а все жители Чангалы уже были на ногах. Индейский город гудел, как растревоженный улей; каждый из индейцев надеялся, что именно ему будет дозволено жрецами принять участие в празднике Патлаабуна Атамака, и побывать в Городе Предков. Обычно, главный жрец Ламонга указывал на несколько хижин, жители которых, якобы, избраны Кинанами в качестве участников торжественной процессии, которая должна будет пройти по священным камням Вунху-Дану до Алтарной Площади.
К полудню на центральной площади города собралась огромная толпа народа. Счастливчики, на которых в этот раз пал жребий Кинанов, стояли отдельно от остальных, в непосредственной близости от царской малоки, их было около трех сотен. Все ожидали выхода Куахимбы со свитой и появления жреца, который должен был привести «невесту Атамаки», Денаку. В это время подошли и путешественники. Лица у них были хмурыми и мрачными, что совершенно не вязалось с всеобщим ликующим настроением. Потеря профессора Лоуренса наложила на всех них тягостное бремя. Даже Кинкель, осознав наконец, какому риску он подвергал накануне свою жизнь, выглядел подавленным и вел себя тише воды. Но больше всех, пожалуй, переживал Смит. Он считал себя лично виновным в произошедшей трагедии, ведь не оставь он тогда профессора одного, ничего возможно и не произошло бы.
Тем не менее, на совещании, путешественники решили все же не отказываться от участия в празднике, дабы не оскорблять чувства ленгуазов, памятуя с каким трудом царь позволил им присоединиться к процессии. Кроме того, в глубине души, Смит все же не оставлял надежду увидеть Лоуренса живым, или по крайней мере, выяснить, что же с ним произошло. Царевич обмолвился, что гнездо крылатых тварей, похитивших профессора, находится в пещерах Пирамиды, а церемония должна была произойти именно у ее подножия.
И еще один вопрос не давал Юджину Смиту покоя: кто же жег костры в лесном овраге, и кто убил и расчленил несчастного раба Батисто? Это были не гаргулы. Это не могли сделать и индейцы. Значит, таинственный убийца вновь оставил кровавый след. Смит, в который уже раз, исподтишка поглядывал на своих спутников, понимая, что убийца кто-то из них. Своего друга, Брукса, Смит из числа подозреваемых исключил в первую очередь. Кинкель?.. Нет, он весь вечер был в самом центре внимания и никуда не отлучался из хижины. Дальмего?.. Брукс клялся, что полковник ни на шаг не отходил от принца, который в свою очередь сидел на самом виду возле порога хижины. Омар?.. Может быть… Смит выяснил, что немой слуга несколько раз за вечер куда-то ненадолго отлучался. Да, еще Гурвич уходил на прогулку. Но доктор уверял, что не покидал пределов города и бродил по улицам. Говорит, что даже заглядывал в малоку, где жили чернокожие рабы, те, действительно видели его… Джон Стокман?.. Смит с сомнением посмотрел в сторону стоявшего рядом юноши. Никто не видел был ли он в Чангале весь вечер. Неужели он?!
Из царской малоки вышел Угулан. Когда царевич проходил мимо Смита, тот подозвал его к себе.
-Скоро ли начнется праздник? – спросил Юджин через Гуино.
-«Невеста Атамаки» еще не готова, - ответил Угулан.
-Можешь ли ты сейчас проводить меня к месту, где прошедшей ночью нашли останки нашего человека? – Угулан опасливо покосился по сторонам, и, после некоторого замешательства, кивнул. – Тогда, идем.

…Смит отсутствовал минут сорок. Когда он вернулся на площадь, его лицо было еще более мрачным, чем прежде.
-Юджин! - К Смиту подошел Брукс. – Вы вернулись во время. С минуты на минуту процессия выступает в город-Крест… Что-то случилось? Почему вы такой мрачный?
-Расскажу позже, когда вернемся с праздника, - уклончиво ответил историк. – А почему вы с оружием?
-Мы все вооружены, - пожал плечами журналист. – Я и вам захватил «Генри-Винчестера».
-Но для чего?!
-Полковник Дальмего настоял на этом. Вы же сами видели, какой он нервный был после исчезновения профессора.
Смит оглянулся на Дальмего. Тот, с пятью своими людьми, стоял около принца; из-за спины полковника торчали стволы двух винтовок, на поясе висела кобура с револьвером, а грудь оплетали крест-накрест патронташные ленты. Смит оглядел остальных компаньонов, так же вооруженных до зубов. Лишь у принца и его слуги Омара не было огнестрельного оружия; при слуге был только кривой кинжал.
-Черт знает что! – недовольно пробормотал ученый. – Мы разве собрались на войну?.. А зачем Кинкелю мешки?
-Наш неугомонный немец все еще алчет богатств! – скривился Брукс.
-Идиот! Он собрался грабить сокровищницу ленгуазов? Ну, тогда, пожалуй, оружие мне действительно пригодится. Если Кинкеля опять обуяет «золотая лихорадка», я его пристрелю.
-Кстати, наш бравый полковник и его головорезы тоже прихватили мешки, и они не пустые.
-Похоже, там у них динамит, - нахмурился Смит. – Черт возьми, что еще задумал этот Дальмего?
-Я и сам бы хотел это знать, - пожал плечами журналист. – Но, вот что мне совсем непонятно, зачем с нами в Вунху-Дану идут шестеро негров?
-В самом деле?
-Да. И, как мне сказал доктор Гурвич, на этом настоял Эль-Хадир. Он даже убедил полковника дать им копья.
Смит оглянулся на принца; тот в этот момент что-то тихо говорил своему слуге, который впившись взглядом в бледное лицо хозяина, внимательно слушал его. В руке Омар держал черный саквояж…
В это время загрохотали барабаны, загудели бамбуковые дудки, застрекотали трещотки. Толпа ленгуа раздалась в стороны и из нее торжественно выступила первая колонна участников процессии. Это были воины, вооруженные копьями и дубинками. В середине колонны были заметны восемь невооруженных мужчин, на головы которых были надеты причудливые маски из ярких птичьих перьев. Следом шли музыканты. За ними показался Верховный касик в окружении нескольких советников, среди которых особо выделялся своей дородностью Айбанаба. Бронзовое лицо касика было сурово и безжизненно, он шел твердой походкой, но видно было, что мысли его где-то далеко. На одежде и теле Куахимбы золотых украшений в этот раз было еще больше, нежели при первой встрече с бледнокожими.
Праздничную процессию продолжили жрецы, несшие перед собой в руках золотые жезлы с изображениями на них священных богов ленгуа. За жрецами шли десять молодых девушек. Их стройные тела были обернуты белоснежными покрывалами, скрывая тела от посторонних взоров. Чело каждой из девушек украшал толстый, витой золотой обруч, украшенный большим зеленым самоцветом. Смуглые лица моло-дых прелестниц были печальны и сосредоточены, что еще более делало их похожими на невест, ведомых к венчальному алтарю.
Появление следующих участников процессии вызвало в толпе зевак заметное оживление. Это были Верховный жрец Ламонга и Денака. Они шли рядом, рука об руку. Лицо жреца было размалевано яркими красками, костлявое тело прикрывал черный плащ из перьев, в руке Ламонга держал выбеленную берцовую кость, вершину которой венчал… золоченый человеческий череп! Выпученные глаза жреца маниакально блестели, и он то и дело с вожделением поглядывал на шедшую рядом с ним принцессу. Денака, к счастью, не замечала этих мерзких взглядов. Она вообще ничего не замечала вокруг себя, находясь в глубокой прострации. Прекрасные зеленые глаза девушки заволакивал туман наркотических трав, которыми жрецы всю ночь окуривали ее, дабы подавить волю и усыпить разум. Тело Денаки, как и у остальных девушек процессии, было обернуто белой материей, лишь голову украшала золотая диадема много богаче, чем у них, усыпанная множеством алмазов и самоцветов. «Невесту Атамаки» так же выделял большой медальон из розового золота, висящий на шее, на котором были искусно и тонко отчеканены причудливые символы…
Вслед за жрецом и Денакой погонщики гнали десяток лам, тяжело навьюченных большими корзинами, в которых находились дары богам – Бенгуарам. Завершала торжественную процессию колонна избранных простолюдинов во главе с сыном касика Угуланом, которую сопровождали воины, следившие, чтобы никто из толпы не вздумал к ним пристроиться. Именно там, в самом хвосте длинной человеческой ве-реницы, и надлежало находиться белокожим чужеземцам. Брукс подхватил задумчивого Смита под руку и потащил через толпу туда, где уже находились все остальные путешественники.

*   *   *   *   *
 Двигаясь размеренным шагом по мостовой из серого кирпича, процессия покинула пределы Чангалы, на что указывали каменные башенки с чудо-шарами бау-па, и стоящий у дороги золотой джед. Кинкель негромко завыл. Он, конечно же узнал священный египетский символ, но еще больше его взволновал вид огромного куска золота.
-Юджин! – К Смиту приблизился доктор Гурвич. – Посмотрите-ка вон туда. Видите эти малоки? – Гурвич указал на хижины, чьи соломенные крыши выглядывали над густыми банановыми зарослями. Судя по струям сизого дыма, поднимающимся кверху, в малоках жили люди. Было странно увидеть жилые строения здесь, за чертой города.
-Я спросил у Гуино, кто живет в этих домиках. – Гурвич, казалось, прочитал мысль ученого. – Удивительное дело! В этой маленькой деревушке живут одни женщины! Еще более удивительно то, что ни один житель Чангалы, под страхом смерти, не имеет права даже близко приблизиться к этим домам.
-Может быть это специальная резервация для каких-нибудь больных, прокаженных? – предположил Брукс.
-Вы полагаете, что у ленгуазов болеют только женщины? – хмыкнул доктор. – Нет, мне думается, что дело здесь не в этом.
-Вы говорите – «одни женщины»? – задумчиво переспросил Смит. – Послушайте, касик как-то обмолвился, что, став «невестой Атамаки», Денака перестала быть его дочерью, а Гуино говорил, что, если «лоно невесты принесет всходы», то есть, если она родит, то Денака сможет вернуться в Чангалу.
-Вы думаете, что в этой деревне живут «вернувшиеся невесты»? – изумился Брукс.
-Я не уверен в этом, но ведь церемония с «невестами» проходит уже не в первый раз, а в Чангале не было ни одной женщины, вернувшейся «оттуда».
-Кстати, - заметил Гурвич, - вы обратили внимание, что еще десять молодых девушек одеты точно так же, как и Денака? Возможно, они тоже «невесты».
-Возможно… - задумчиво кивнул головой Смит. – Но меня в данном случае занимает другой вопрос.
-Какой? – хором отозвались Брукс и Гурвич.
-От кого должна забеременеть «невеста»?! Означает ли это, что в Городе Предков есть живые, человекообразные существа? Пока мы слышали, что там обитают какие-то гаргулы… - При упоминании о летающих тварях, доктор вздрогнул и побледнел; лицо Брукса так же помрачнело. От внимательного взгляда Смита не ускользнули эти перемены, но он промолчал. Оглянувшись через плечо, посмотреть еще раз на таинственную деревушку, Юджин краем глаза заметил поспешно отступившего в сторону Джона Стокмана. Без сомнения, юноша слышал весь разговор…      
Через пару миль впереди показался берег реки Учли-Бутака. Процессия вышла к широкому мосту. При входе на мост были установлены две каменные стелы, вершины которых венчали изваяния неких устрашающего вида, черных крылатых тварей.
-Уж не те ли это гаргулы, про которых нам говорил Айбанаба? – шепнул Смиту Брукс. Ученый с неприязнью покосился на каменных истуканов, в чьих изогнутых телах, ощущалась скрытая угроза, а в выпуклых бельмах-глазах – ненависть ко всему живому. Твари имели человеческое тело, но конечности были заметно удлинены - особенно верхние - и оканчивались мощными звериными лапами с острыми когтями. Хищно утонченные черты человеческих лиц обрамляли густые, косматые гривы. За спиной виднелись сложенные стрелы огромных бесперых крыльев, чье строение, а так же роговые острые наросты на сгибе, напоминали крылья нетопырей.
-Как странно… - пробормотал Смит.
-Что именно, Юджин? – поинтересовался Брукс.
-Создатель этих статуй не поленился поработать даже над мельчайшими деталями. Твари словно живые… Макс, приглядитесь к этим персонам повнимательнее, что вы можете мне сказать о них?
-Они отвратительны!
-Да. Но как вы думаете, какого пола эти создания?
Брукс недоуменно воззрился на сидевших на вершинах стел черных тварей и лицо его изумленно вытянулось.
-Бог мой! У них женские груди! Это… женщины!!!
-Точно так. Это делает их похожими на гарпий из древнегреческих легенд. Те тоже представлялись в образе полуженщин-полуптиц отвратительного вида. Хм, может быть и фонетическое созвучие гаргул и гарпий не случайность?
-Помниться, еще в университете, - сказал Брукс, - я читал Вергилия. Кажется он утверждал, что гарпии людоедки.
-Если быть более точным, они похищали человеческие души и младенцев. Но гарпии действительно не гнушались людским мясом…
-Друзья! – Возглас Гурвича прервал беседу. – Довольно стоять на мосту, мы отстаем!
Действительно, пока Смит и Брукс стояли на мосту, вся процессия успела его миновать, и, не замедляя ход, продолжала идти по дороге.
-Вы заметили, Юджин, - обратился к Смиту Брукс, - как странно ведет себя сегодня принц?
-Нет. А что такое?
-У меня сложилось впечатление, что он не меньше, чем индейцы стремится попасть в Город Предков.
-Что же в том странного? Я тоже хочу попасть туда.
-Но вы бы видели, как Эль-Хадир нервничал, когда узнал, что сам праздник в Городе Предков начнется лишь после заката солнца.
-В самом деле? – удивился ученый. – Я этого не знал. Что ж, я тоже заметил, что принц в последние дни особенно угрюм и замкнут. Но, в конце концов, это его личное дело.
-Не знаю, не знаю. Я заметил, как он обменивался взглядами с ленгуазским жрецом Ламонгой. Все же вы были правы, между ними что-то есть. 

За мостом, дорога из серых кирпичей вела по прямой через холмистую равнину. Взойдя на один из таких пологих холмов, Смит разглядел далеко впереди, милях в трех, вздымающуюся к небу золотую вершину Пирамиды.
-Вам не кажется, Юджин, что музыканты стали извлекать из своих инструментов «чудные» мелодии еще более усердно и громко? – недовольно поморщился Брукс. – Такое впечатление, будто они хотят привлечь чье-то внимание.
-Думаю, вы не далеки от истины.
-Мистер Смит. - Стокман обернулся к Юджину. - Смотрите, - кажется там, впереди еще одно озеро!
Действительно, перед городом-Крестом, справа от дороги был виден обширный водоем. С вершины холма можно было разглядеть пустынные берега, лишенные какой бы то ни было растительности, от чего озеро казалось пугающе неживым. Даже сами его воды имели темный, ржавый цвет, словно там была и не вода, а глинистая жижа.
-Как оно неестественно выглядит на фоне всей пышной растительности в долине, - заметил Брукс. – Прямо-таки «мертвое озеро»… О! Посмотрите-ка, к нам спешит Кинкель! Чем это так взволнован любитель дармового золота?
-Смит! – Запыхавшийся немец и вправду выглядел обеспокоенным. – Смит, я только что узнал от одного из аборигенов, как называется у них это грязевое озеро!
-Хм! – насмешливо скривился доктор. – Вы уже успели выучить местный язык?
-Я указал на озеро, мистер умник, и индеец сам сказал название. - Кинкель раздраженно смерил взглядом Гурвича. – Так вот, ленгуазы называют это озеро – Поопо!
-Поопо?! – Смит взволнованно вскинулся. – То самое озеро, о котором в своем дневнике писал монах-доминиканец Карвахаль?!
-Точно! – Кинкель готов был лопнуть от гордости, что именно он сумел выяснить сей факт. – Теперь уже несомненно, что конквистадор Орельяна был совсем рядом от этих мест, и что мы действительно отыскали сказочный город Маноа!
-Вы молодец, Кинкель, - похвалил Смит, - то, что вы узнали - очень важно.
-Пустяки! – небрежно отмахнулся немец, тем не менее метнув в сторону Гурвича ликующий взгляд. – Я ведь все-таки в первую очередь ученый! – Доктор на это лишь хмыкнул и отвернулся.
-Ну, и что же это за озеро? – спросил Брукс, когда радостный немец убежал вперед.
-Понятия не имею, - пожал плечами Смит. – Но Поопо в записях Карвахаля названо «священным» озером. Видимо, в нем что-то такое есть.
Кирпичная мостовая, ярдов за сто до озера, внезапно уперлась в каменную глыбу почти человеческого роста, и резко свернула в сторону. Смит и Брукс задержались на повороте, вновь немного отстав от остальных. Они с удивлением разглядывали шершавую поверхность глыбы, имевшую коричневый цвет и необычную форму.
-Странный камень, не правда ли? – сощурился ученый.
-Вы имеете в виду его цвет?
-Не только. Вам не кажется, Макс, что эта глыба напоминает примитивную форму человеческой фигуры, как если бы ее облили жидким шоколадом?
Брукс снял с плеча винчестер и легонько постучал стволом об глыбу.
-Похоже, она пустотелая… А это что еще такое?
-Где?
-Вот. Посмотрите, прямо по середине камня, видите выпирающую шишку?
-Теперь вижу. Кажется, на ней высечен какой-то знак…
-Сеньоре! Сеньоре! – Друзья обернулись на крик, и увидели бегущего к ним Гуино. Юноша сбивчиво что-то сказал Смиту по-португальски, после чего тот, недовольно поморщившись, кивнул индейцу.
-Идемте, Макс. Зоркий советник Айбанаба углядел наше отсутствие и послал Гуино за нами.
-А в чем дело?
-Нас опять пугают крылатыми Стражами Вунху-Дану.
Уже догоняя далеко ушедшую вперед процессию, Брукс спросил друга:
-Так вам удалось разглядеть что там было нацарапано на камне?
-Скорпион, - коротко ответил ученый.

…Через несколько часов мостовая вывела процессию к краю обширной пустоши, где резко обрывалось царство зеленого рая и начинались унылые желто-серые пески.

52.
До Города Предков оставалось около мили. Дорога пролегала по ровной песчаной пустоши, а потому желтая кирпичная стена, окружавшая Вунху-Дану, была видна очень хорошо. Процессия приближалась к одному из лучей гигантского Креста, в форме которого была выложена стена. Судя по размерам, ширина бокового луча составляла примерно четверть мили; мостовая вела прямо к сводчатой арке, расположенной посередине этого участка стены. По правую руку все еще можно было разглядеть мрачные воды грязевого озера Поопо. Впрочем, озеро не доходило до стен древнего города; преградой на его пути становилась зеленая стена джунглей, над которыми вздымалась сверкающая в лучах солнца белая громада Пирамиды. А уже за Пирамидой и за джунглями были видны темные подножья скалистых гор, чьи заснеженные вершины едва угадывались в клочковатых, седых облаках.
-Хотя это и кажется мне невозможным, но музыканты, вроде бы, зашумели еще громче, - вздохнул Брукс.
-Да, от такой какофонии даже их Боги вздрогнут на небесах, - смеясь, заметил Смит.
-Солнце клонится к закату, и мне что-то становится не по себе. Надеюсь, индейцы знают что делают. А я, если честно, уже порядком устал от нашей пешей прогулки. От этой несносной жары меня мучает жажда. И я хочу есть!
Действительно, Смит только сейчас поймал себя на мысли, что день почти завершен, и весь этот день процессия шла к Городу Предков без единой остановки. Ученый заметил, что ленгуазы время от времени прикладывались к калебасам, делая несколько глотков какой-то жидкости, после чего силы у них явно прибавлялось, и они шли вперед с новой энергией.
-Посмотрите, кто нас ожидает впереди! – Брукс кивнул на стоявшего у обочины дороги молодого индейца, который в этот момент подавал проходившему мимо него Гурвичу калебасу. Это был Угулан. Рядом с ним стояли Гуино и Стокман, у них в руках тоже были тыквенные фляги. Когда Смит и Брукс подошли к ним, молодой принц и им протянул по калебасе, широко при этом улыбнувшись.
-Угулан хотеть вы выпить этот настой, - пояснил Гуино. – Это – лимога. Он дать вам силы и не хотеть есть и пить.
-Давно бы так! – обрадовался журналист, хватая флягу. Но, едва он сделал первый глоток, как глаза его полезли из орбит, лицо побагровело, и Брукс шумно выплюнул изо рта мутно-зеленую жидкость.
-Что это за отрава! - завопил Брукс, откашливаясь и отплевываясь. – Невозможно пить!
-Это особый настой из трав и кореньев, - перевел Смит пояснения Гуино. – Ленгуазы используют лимогу когда надолго уходят от своего жилья, чтобы не тратить времени на приготовление пищи. – Смит сделал осторожный глоток из своей калебасы, мускулы на его лице дрогнули, но он все же заставил себя проглотить невыносимо горький настой. – Вкус и правда неприятный, но не стоит привередничать, дружище, доверимся житейской мудрости индейцев.
Через несколько минут Брукс был вынужден признать, что «отвратительное пойло» индейцев действительно действует; чувство голода и жажды пропало, усталость сняло как рукой, и идти стало намного легче.

*   *   *   *   *
Стена, окружавшая Город Предков, была выложена из желтых кирпичей одинаковой формы и достигала высоты около двадцати футов. По всему была видна ее многовековая древность, но, тем не менее, она очень хорошо сохранилась. Над аркой был укреплен большой золотой щит в центре которого блистало рельефное изображение солнца.
-Странно, - наморщил лоб Смит, - в древнеегипетской религиозной традиции не принято изображать солнце подобным образом.
-Что вы имеете в виду? – поинтересовался Брукс.
-Это явно изображение солнечного божества. Если помнить, что этот древний город построили египтяне, то здесь изображение Атона, - бога солнечного диска. Но в египетской традиции лучи солнечного диска должны заканчиваться человеческими руками; здесь лучи просто волнообразной формы.
-Может быть, таковы изобразительные традиции у местных аборигенов?
-Но город-то построили не они! – Журналист лишь развел руками. – Все же мне кажется, что я где-то уже видел подобный изобразительный стиль.
Под варварские звуки «оркестра», процессия прошла через арку за стены Города Предков и вступила на улицу. Мостовая значительно расширилась, а сами серые кирпичи на дороге изменились в цвете: у бордюров и на стыках камней можно было заметить остатки тусклой позолоты. Должно быть, когда-то давно, мостовая на улицах древнего города была сплошь покрыта золотой краской.
По обеим сторонам улицы стройными рядами стояли трехэтажные здания, стены которых были сложены из больших каменных блоков. Удивительно, но камни были настолько мастерски плотно подогнаны друг к другу, что древние мастера пренебрегли раствором, дабы закрепить их между собой. Длина каждого дома, со стороны дороги, была около пятнадцати ярдов. На первом этаже имелось одно широкое, почти во всю стену, но низкое, окно, и сбоку дверной проем без косяка и двери; на втором этаже окон было три, небольшого размера и квадратной формы. Лишенные даже намека на стекло и дерево эти чернеющие провалы напоминали пустые глазницы гигантских черепов. На третьем этаже был балкон, который опоясывал весь ярус здания по периметру. И никаких архитектурных излишеств, украшений, лепнины, - просто каменные коробки прямоугольной формы. Пустые оконные проемы, входы без дверей, мрачная серость самих строений и песчаные заносы вокруг, придавали всей улице унылый вид, иллюстрируя, что город мертв, и при чем очень давно.
-Египтяне не строили подобных домов, - воскликнул Смит, внимательно оглядывая на ходу каменные строения. – Даже в Александрии, времен Клеопатры, где имелось влияние греческой и римской архитектурной школы, так не строили. Уже тогда применяли глиняную штукатурку с мелом, использовали раствор, для закрепления кирпичей. Здесь же дома из цельных, тесаных каменных блоков… хотя городская стена из кирпичей… Ничего не понимаю! Это не похоже ни на один из существовавших в то время стилей. С одной стороны технология построек убога и примитивна, но с другой, древние зодчие явно искуснее, нежели древние египтяне, и намеренно использовали примитивизм и строгость.

…Пройдя около полумили, процессия вышла к огромной площади, располагавшейся в центре города-Креста. Когда-то очень давно здесь находился большой фонтан, в который каскадом, журча по беломраморным уступам и разбиваясь радужными брызгами, стекала прохладная, чистая горная вода. Теперь о былом великолепии напоминали лишь почерневшие остатки мраморного бордюра и заросли высохшей сорной травы. По ходу следования Смит насчитал вдоль улицы девяносто девять домов, и столько же с другой стороны. «Большой был город! – с восхищением подумал ученый. – Настоящий мегаполис!»
Сразу же за крайним зданием мостовая обрывалась, так как с этого места начина-лась выложенная большими, квадратными плитами площадь. Поверхность плит была шероховатой, но они были подогнаны друг к другу с тем же редкостным мастерством, что и кирпичи мостовой. Плиты были белого и коричневого цвета и располагались в шахматном порядке.
В центре огромной площади возвышался подиум, представлявший собой как бы обширную, ступенчатую сцену, на которой был установлен прямоугольный черный монолит. Вокруг подиума широким кругом стояло несколько десятков невысоких каменных столбов, увенчанных широкими медными чашами. Именно вокруг ступенчатого подиума с монолитом и остановилась процессия, взяв его в кольцо. Когда Смит, Брукс, Гуино и Угулан последними подошли к месту сбора и повернулись направо, их взорам предстала величественная картина, приковавшая внимание всех людей. Прямо от подиума, в северную часть города, пролегала широкая, сверкающая золотом дорога. Вела она туда, где в четверти мили от площади возвышалось колоссальное строение белоснежной Пирамиды. В алых лучах заходящего солнца, уже успевшего скрыться за высокими пиками снежных гор, Пирамида являла собой потрясающее, фантастическое зрелище. У подножия исполинского строения едва можно было разглядеть чернеющий провал прямоугольного прохода, а по обеим сторонам от него возвышались две огромные статуи божеств, от которых, вдоль дороги и до самой площади, так же стояло множество статуй, но гораздо меньших по размеру…
-Сдается мне, что это – Алтарь, где индейцы приносят богам свои жертвы, - заметил Кинкель, кивнув на черный монолит на подиуме.
-А я еще раз убеждаюсь, что Город Предков построили пришлые чужаки, - сказал Смит. – Ведь у тех же ацтеков и инков алтари находились на вершинах их усеченных, ступенчатых пирамид…
-Да-да, - снова подал голос Кинкель, - жрецы вырывали из тел своих жертв сердца, а их тела сбрасывали вниз, и они скатывались по ступеням к подножию пирамид.
-Надеюсь нам не придется лицезреть сегодня подобного зверства, - поежился Брукс.
-Боюсь, что без этого не обойдется.

…Близился вечер. В предвкушении начала церемонии касик и его приближенные, рассевшись вкруг, ужинали прихваченными из города припасами. Воины и простолюдины расположились кучками вокруг Алтаря и так же ели, терпеливо ожидая назначенного часа. Путешественники сидели отдельно от всех; сын касика, Угулан принес им лепешки, воду в калебасах и немного фруктов. Вообще, было похоже, что молодому принцу было поручено опекать гостей и не оставлять их без присмотра. Надо отдать ему должное, делал он это с почтением и ненавязчиво. Животных с дарами отогнали в сторонку, где были оборудованы для них специальные ясли со свежей травой. И только жрецы, во главе с Ламонгой и девушки не принимали участия в трапезе. Все они удалились с площади, скрывшись в крайнем доме, с которого начинался южный квартал.
Эль-Хадир и на сей раз остался верен себе, отказавшись ужинать вместе со всеми. Он и его слуга расположились немного в стороне от всей компании. Принц сидел на своем складном стульчике и вид его оставлял желать лучшего. Даже розовый отсвет заката не мог скрыть смертельную бледность его лица. Эль-Хадир явно чувствовал себя плохо, но все попытки компаньонов выяснить причину его недомогания ни к чему не привели.
-Без четверти восемь, - сказал Смит, взглянув на циферблат своих карманных часов. – Ленгуазы явно ждут наступления темноты.
-Интересно, куда жрецы увели девушек? – отозвался Гурвич, с отвращением дожевывая последний кусок пресной лепешки.
-Думаю, их готовят к церемонии, - с глубокомысленным видом изрек Кинкель. – Коллега Смит прав, дикари ожидают, когда сумерки сгустятся, вот тогда-то и начнется главное действо.
Смит взглянул в сторону Пирамиды, белоснежная поверхность которой сверкала пурпурным заревом позднего заката. Фантастическую по красоте картину подчеркивал рваный контур скалистых гор, со снежных вершин которых в долину медленно наползал густой туман…
Ярко вспыхнули факелы в руках нескольких воинов. С торжественным видом они двинулись вдоль подиума, возжигая пламя в больших медных чашах на каменных колоннах. Через полчаса свет полусотни светильников озарил площадь багровым, мятущимся огнем, еще более сгустив надвигающуюся с гор тьму. Индейцы поднялись на ноги и встали цепью вокруг подиума. Путешественники, сбившись кучкой замерли в стороне, ожидая начала праздника.

53.
Тишину сумерек грубо оборвал грохот барабанов, заставив путешественников вздрогнуть от неожиданности. В тот же момент все ленгуазы повернулись спиной к Пирамиде, обратив напряженно застывшие лица на южную часть города. Именно оттуда торжественно приближалась небольшая процессия. Первым на свет вышел Верховный жрец. Хотя узнать Ламонгу можно было лишь по костлявой фигуре и жезлу с золоченым черепом, - голову и лицо жреца прикрывала чудовищная маска сделанная из крокодильего черепа. Следом за Ламонгой, в окружении жрецов шел человек, лишь по походке которого можно было догадаться, что это женщина. Едва трепетный свет светильников выхватил из темноты эту фигуру, как над площадью пронесся всеобщий вздох изумления. Восхищенным взорам собравшихся предстала ожившая статуя Солнечной Богини, все тело которой сверкало… золотом! Новые возгласы вызвало появление на площади еще десяти золотых фигур, медленно двигавшихся друг за другом.
С трудом оправившись от потрясения, Смит внимательнее вгляделся в идущую первой «золотую женщину». Ему показалась знакомой эта стройная фигурка. Когда же он заметил на ее шее медальон из розового золота, то уже не сомневался, что это… Денака!
-Это же – принцесса! – воскликнул ученый.
-Да, действительно, - прошептал изумленный Кинкель. – Что же они с ней сделали?
-Они покрыли ее тело золотой краской.
-Эль-Дорадо! – прохрипел полковник Дальмего, возбужденно подавшись всем телом вперед. – Старая легенда не врет, это и впрямь – Эль-Дорадо!
Последними на площади показалась группа из восьми индейцев. Они так же, как и девушки были полностью обнажены, но золотой краской у них были покрыты лишь руки до локтей и ноги до колен; лица мужчин скрывали маски из птичьих перьев. Смит вспомнил, что видел этих индейцев среди воинов при выходе процессии из Чангалы. Ученый так же обратил внимание на то, что двигались эти восемь человек как-то странно – неуверенно семеня маленькими шажками и слегка пошатываясь. Сердце невольно сжалось от смутных подозрений…
Под грохот барабанов, Ламонга вывел за собой весь строй к подиуму и, жестом остановив их у подножия, взошел по ступеням к черному Алтарю. Встав лицом к Пирамиде, жрец вскинул над головой руки и исторг из своей старческой груди пронзительный, леденящий душу вопль. Барабаны разом умолкли. В наступившей напряженной тишине слышен был лишь треск горящих в медных чашах смол. Все на площади, оцепенев, молча взирали на жреца, который немного обождав, вновь огласил площадь истошным воплем.
Прежде, чем успела наступить тишина, люди ощутили под ногами слабую дрожь и низкий гул. И в этот момент, на глазах у потрясенных людей, над поверхностью подиума, прямо из пола начали вырастать черные столбы! Их было восемь, и они, глухо скрежеща, медленно ползли вверх, окружая периметр подиума. Ламонга, потрясая над головой своим золоченым жезлом, дико заголосил и задергался всем телом.
Поднявшись над полом примерно фута на три, черные столбы с глухим грохотом замерли на месте. Но это, очевидно, было еще не все, так как индейцы продолжали терпеливо смотреть на сцену. Ламонга так же резко оборвал свои вопли. Пауза оказалась недолгой. Тишину нарушил сухой щелчок и на глазах изумленных людей из раскрывшихся потайных отверстий в вершинах столбов со звоном свесились сверкающие стальные цепи с кандальными обручами на концах. Еще один дружный щелчок, и в основании столбов из отверстий выдвинулись еще по два кандальных кольца.
Жрец взмахнул жезлом и барабаны зарокотали. Вновь энергичный взмах, и восемь индейцев в птичьих масках, в сопровождении жрецов, поднялись по ступеням на вершину подиума. Каждого из них жрецы подвели к столбу и ловко сковали кандалами руки и ноги. Повинуясь невидимым пружинам стальные цепи резко дернулись вверх, натянувшись, и заставив скованных людей вздернуть руки над головой. Теперь индейцы практически лишились возможности двигаться.
-Юджин, что происходит? – шепнул встревоженный Брукс.
-Думаю, этих восьмерых собираются принести в жертву богам, - хмуро ответил ученый. – Касик говорил, что ленгуазы называют этот обряд «майси», и он проходит у них на этом месте каждый раз в праздники.
-И мы, что же, - будем наблюдать за умерщвлением людей?! – ужаснулся журналист.
-А разве у нас есть выбор? – горько усмехнулся Смит, посмотрев на друга. – Мы не можем им ни чем помочь, а вмешаться в ритуал было бы опасной легкомысленностью.

Тем временем на подиум взошли все десять девушек и Денака. Золотая пыльца на их телах искрилась при малейшем движении, а застывшие, серьезные лица делали их и впрямь похожими на драгоценные статуи. Ленгуазски встали вкруг перед Алтарем, а Денака грациозно присела на сам черный камень. К ней тут же приблизились двое жрецов, которые помогли принцессе возлечь на Алтарь и принять необходимую позу. Затем жрецы сошли с подиума и жестами дали команду всем людям выстроиться вокруг возвышения цепочкой. Чужеземцам предложили встать в стороне и наблюдать за происходящим. Смит услышал чей-то сдавленный стон, и, обернувшись, увидел стоявшего рядом Гуино. Лицо молодого индейца – смертельно бледное – было искажено мучительной болью, а глаза, полные слез, обращены на лежавшую на Алтаре принцессу.
Все индейцы, включая Куахимбу и Ламонгу, взялись за руки, образовав вокруг подиума неразрывную цепь, и замерли в напряженном ожидании.
-И долго они так собираются стоять? – нервно пробормотал Кинкель по прошествии нескольких минут. – Почему ничего не происходит?
В этот момент из-за острой вершины Пирамиды показался краешек луны и площадь вмиг озарилась мягким голубоватым сиянием. Огромная тень колоссального строения накрыла собой аллею статуй и уперлась концом в середину подиума, точно до Алтаря…
Душераздирающий вопль внезапно прорезал ночную тишину. Кричал один из прикованных к столбу людей. Его тело отчаянно извивалось, содрогаясь в жутких конвульсиях, но стальные оковы надежно удерживали его на месте. Невозможно было понять, что же происходит, но несчастный явно испытывал чудовищную, нестерпимую боль. Маска скрывала лицо, чуть приглушая вопли, которые раз от раза становились все ужаснее, напоминая уже захлебывающийся рев. Из-под маски на грудь хлынула вспененная кровь. Тело индейца резко выгнулось вперед, явственно послышался хруст ломающихся ребер, и на окровавленной груди, натягивая кожу, начал пугающе быстро взбухать бугорок. Жертва исторгла новый жуткий вопль, и в тот же миг острые края сломанных ребер прорвали кожу, выплеснув наружу потоки крови. Тело обвисло на цепях, слабо дергаясь в предсмертной агонии, а из ужасной раны показался… показалась… показалось… нечто!
Нечто напоминало своей формой цветочный бутон черного цвета размером с кулак взрослого человека. Как только кровь схлынула, на вороненых гранях стального бутона заиграли зловещие блики факельных огней. Бутон резкими, пульсирующими толчками выдвинулся из раны, и вскоре, полностью освободившись, завис над полом на тонком и гибком жгутике в футе от обезображенного тела.
Люди на площади еще не успели прийти в себя от столь невероятного зрелища, как пронзительный вопль другого индейца, прикованного к соседнему столбу, заставил всех вновь содрогнуться. На глазах потрясенных зрителей очередную жертву постигла та же ужасная участь. Не прошло и минуты, как второй черный бутон, покачиваясь на тонком жгутике, торчал из жуткой раны уже холодеющего тела… Новый крик!.. И еще один!.. Еще… Прикованные к столбам индейцы, один за другим вдруг начинали извиваться от чудовищной боли, а уже через несколько мгновений из их развороченной груди, в потоках клокочущей крови, выскакивали адские стальные бутоны…

Еще не успел смолкнуть предсмертный хрип последней жертвы, как из пола, прямо у основания Алтаря, с шипением вырвались струи сизоватого дыма. Его быстро густеющие клубы начали окутывать пространство вокруг Алтаря, тяжело стекая вниз по ступеням подиума. В то же время восемь черных бутонообразных сфер дрогнули, и жгутики, на которых они держались, извиваясь, словно змеиные тела, начали удлиняться, устремляясь к Алтарю, где неподвижно застыла лежащая принцесса. Лишь только сферы достигли прямоугольного монолита, как послышался металлический лязг, и бутоны стремительно раскрыли свои лепестки. На каменный Алтарь из них выпали… истекающие кровью человеческие сердца!!!
Это было последнее, что успели заметить зрители, так как сгустившиеся над подиумом клубы дыма скрыли от их взоров и Алтарь, и всех, кто находился возле него. Оцепеневшая от ужасающего зрелища толпа молча взирала на происходящий кошмар. Невозмутимость сохранял лишь Ламонга. Как только дым плотной пеленой окутал подиум, Верховный жрец взмахнул костяным жезлом и что-то прокричал. Однако, почти в то же мгновенье его молитва Богам была прервана пронзительны-ми воплями, исходившими из глубин дымного облака. Даже не понимая языка можно было понять, что это были отчаянные крики о помощи.
-Денака! – закричал Гуино, сразу узнавший голос своей возлюбленной. Юноша рванулся к подиуму, но был сразу же схвачен воинами, охранявшими подступы к Алтарю. Ламонга метнул в его сторону яростный взгляд, но не стал прерывать своей молитвы, возвысив голос и стараясь перекричать затихающие вопли девушки, доносившиеся со стороны окутанного дымом подиума…
Вскоре, над залитой лунным светом площадью, звучал лишь его противный громкий голос.

*   *   *   *   *
Прошло несколько минут, прежде, чем дым начал рассеиваться. И как только от густых клубов осталась лишь сизоватая дымка, все люди на площади изумленно вскричали – подиум был пуст! Бесследно исчезли и десять девушек, и сама принцесса. На залитом кровью Алтаре лежали лишь восемь стынущих сердец, да на цепях все еще болтались скрюченные тела несчастных жертв. Маски из птичьих перьев были сорваны с их лиц, и только сейчас, видя эти ужасные лица, обезображенные предсмертной агонией, можно было представить какую муку они претерпели в последние мгновения своей жизни.
-Боже Всемилостивый! – потрясенно прошептал Брукс, вглядевшись в лицо одной из жертв. – Это же касик Мункадана, из деревни, где нас чуть было не разорвали разъяренные индейцы!
-Да-а… - покачал головой Смит. – Возмездие за кровожадность все же настигла его.
Тем временем события на площади продолжали развиваться. Двое дюжих воинов подтащили Гуино к Верховному жрецу.
-Презренный молокосос! – прошипел Ламонга, срывая со своей головы крокодилий череп и едва сдерживая кипящую ярость. – Ты посмел вмешаться в священный ритуал «майси»!
-Денака взывала о помощи… - попытался было оправдываться юноша, но жрец грубо оборвал его пронзительным ревом. – О, Великий Куахимба, - Гуино порывисто обернулся к стоявшему рядом касику, - я хотел лишь помочь твоей дочери!
-Она не моя дочь, - глухо пробормотал Куахимба, отворачиваясь.
-Твоя дерзость должна быть сурово наказана! – продолжал бесноваться старый жрец. – Тащите его на Алтарь!
В этот момент на плечо Ламонги тяжело легла чья-то рука. Жрец круто обернулся, перед ним стоял Эль-Хадир.
-Отведи нас в Пирамиду, - тихо произнес принц по-ленгуазски.
-Не сейчас, Посланник.
-У меня нет времени ждать пока ты натешишь свою кровожадность. Веди нас немедленно!
-Сейчас это невозможно! – раздраженно прорычал старик, грубо стряхнув руку Эль-Хадира со своего плеча. Голубой глаз принца полыхнул ледяным пламенем. Стремительным движением руки он схватил жреца за горло и сжал пальцы на нем железной хваткой. Стоявший рядом касик взмахнул рукой и несколько его воинов, вооруженных копьями и дубинками, ринулись к принцу. Но внезапно на их пути вырос коренастый детина со зверской физиономией. Прежде, чем воины успели что-либо предпринять, Омар с грозным ревом, ударами одних лишь кулаков, в мгновение ока разметал их по сторонам. Дальмего и пятеро его бандитов угрожающе вски-нули винтовки. Толпа на площади изумленно притихла.
-Прикажи своим недоноскам бросить оружие, - глухо процедил сквозь зубы Эль-Хадир, обращаясь к касику. – Иначе я сломаю шею твоему колдуну.
Куахимба, с ужасом покосившись на хрипящего от удушья жреца, вынужден был подчиниться. Повинуясь его жесту, воины нехотя опустили оружие на землю и отступили назад.
-Ваше высочество, что происходит? – испугано проблеял Кинкель.
-Господа, - обратился Эль-Хадир к компаньонам, - вы отправились в опасное путешествие, чтобы отыскать легендарный Золотой Город, и вы нашли его. Теперь у вас есть шанс увидеть то, что еще никогда не видел современный цивилизованный человек. Этот старикашка, - принц встряхнул хрипящего Ламонгу, - любезно согласился сопроводить нас внутрь Пирамиды. Вы согласны?
-По синеющему лицу этого бедолаги нельзя сказать, чтобы он очень хотел вести нас туда, - заметил Гурвич.
-Он не возражает, - заверил доктора принц, еще раз тряхнув жреца. - Ну, так как? Господин Смит, разве вы не хотите побывать в месте, где еще ни разу не ступала нога белого человека?
-Я хочу. Но меня смущает другое, - задумчиво произнес Юджин. - Как после этого мы сможем выбраться из него? Вряд ли оскорбленные индейцы позволят нам уйти отсюда живыми. Как только мы войдем в Пирамиду, войска ленгуазов окружат ее.
-Смит прав, - встрял в разговор Кинкель. – Ради нескольких часов, или пусть даже дней рисковать жизнью, глупо. Да и что такого особенного мы можем увидеть в этой Пирамиде?
-Сокровища! Великие сокровища, господин Кинкель! И, кроме того, я уверен, что из Пирамиды есть – как минимум – еще один выход.
-Что вы имеете в виду? – Смит насторожился.
-Куме – «Подземный Мир», о котором вам рассказывал советник касика. Думаю, что именно в Пирамиде должен быть проход к нему.
-Вы верите в индейские сказки? – изумился Гурвич. – По-моему, это все равно, что искать Врата Ада.
-Я так не считаю, - раздраженно отрезал Эль-Хадир. – К тому же, вспомните, ленгуазы говорили о неких пещерах Островерхого Дома. Значит, там существуют какие-то катакомбы. И именно в этих пещерах находится гнездо гаргул, а у них сейчас «гостит» профессор Лоуренс.
-Хорошо, - решительно тряхнул головой Смит, - я согласен идти.
-Я тоже! – воскликнул Гурвич.
-Но это же безумие! – закричал Кинкель. – Лоуренс наверняка уже мертв. – Смит гневно посмотрел на немца. – Я, конечно же, надеюсь, что это не так, - торопливо добавил тот, - но ради чего так рисковать?
-Ради несметных сокровищ, - вкрадчиво сказал Эль-Хадир. – Ради тонн золота! – подумайте об этом.
Принц знал какую струну нужно тронуть, чтобы задеть немца за живое. Кинкель тут же зачаровано замолчал. По алчно горящим глазам Дальмего и его головорезов было видно, что и они согласны на авантюру.
-Ваше высочество, - Смит пристально посмотрел на принца, - коли уж вы, как выясняется, знакомы с языком ленгуазов, извольте приказать воинам касика отпустить Гуино.
Эль-Хадир криво усмехнулся и, чуть помедлив, перевел просьбу ученого Куахимбе. Обретя свободу, юноша почти бегом укрылся за спинами белых людей. В этот момент царский сын, Угулан, подскочил к отцу и начал о чем-то с жаром убеждать его. Куахимба, грозно хмурясь, сурово отстранялся от протянутых к нему в мольбе рук сына. Тогда Угулан, отчаянно встряхнув кулаками, подбежал к принцу и начал говорить о чем-то ему.
-Чего хочет этот юноша? – поинтересовался Брукс.
-Он просит, чтобы мы взяли его с собой, - не скрывая удивления ответил принц. – Он хочет вызволить свою сестру из Подземного Мира, прежде, чем Кинаны заберут ее… тело.
-Что это значит?
-Почем я знаю! Я лишь перевожу его слова. Угулан готов идти с нами и помогать в пути, даже не смотря на то что отец пригрозил ему смертью.
-Эти дикари не очень-то ценят свою жизнь, - хмыкнул Кинкель.
-Вам бы стоило поучиться у мальчика отваге и преданности к близкому человеку, - едко заметил немцу Брукс. Тот обиженно промолчал.
Получив одобрение компаньонов, принц что-то прошептал жрецу на ухо и резко развернул его к касику Куахимбе.
-Бледнокожие собираются войти в Островерхий Дом, - прохрипел Ламонга. – Они требуют, чтобы воины не препятствовали им в этом.
-Я не могу допустить такого святотатства! – вскипел Куахимба и резко вскинул руку, дабы приказать своим людям напасть на дерзких чужаков.
-Остановись, повелитель! – заверещал старик. – Пусть они идут. Все равно они погибнут там; Кинаны и Стражи Храма уничтожат их.
-Но гнев Атамаки…
-Пусть тебя это не беспокоит, я сумею умилостивить Бингуаров и их гнев не коснется твоего народа. Бледнокожие хотят смерти, - они ее найдут.
-Это мы еще посмотрим, – насмешливо прошипел Эль-Хадир и отпихнул Ламонгу к своему слуге, который грубо схватил старика за шкирку и приставил к его горлу свой кинжал. – Идемте, господа!

54.
Возбужденная толпа рассерженных индейцев следовала за искателями приключений до самой Пирамиды и остановилась лишь когда путешественники приблизились к огромным каменным статуям, высившимся по бокам от входа в Пирамиду. По крикам бессильной ярости стало ясно, что дальше ленгуа идти не могут, боясь прогневить Великого Атамаку. К этому часу долина уже полностью погрузилась во мрак ночи. К счастью, помогло чудесное свечение камней бау-па, расставленных вдоль аллеи возле статуй.
Прежде, чем войти внутрь храма, люди на всякий случай приготовили оружие. От этого места почти осязаемо исходила угроза, и внутри путешественников могло ожидать все, что угодно. Только сейчас, оглядев спутников, Смит с удивлением обнаружил как их много. Двадцать два человека! Пятеро белых людей, Эль-Хадир, Омар, индейцы Гуино, Угулан и Ламонга, а так же полковник Дальмего, пятеро его головорезов, и шестеро чернокожих рабов.
-М-да, - с сомнением покачал головой ученый, - такой отряд вряд ли сможет остаться незамеченным, если вдруг это понадобится.
-Смит, - произнес Кинкель, - вы не находите, что эти два колосса у входа в храм похожи на Гора и Анубиса? – Юджин задрал голову вверх и согласно кивнул.
-Вы правы, сходство идентично. В Чангале эти же статуи египетских богов на площади более грубые и примитивные; видимо, их делали сами индейцы. А вот эти – словно привезены сюда из самого Египта, или… их авторы настоящие египтяне.
Смит перевел взгляд с каменных колоссов на саму Пирамиду и невольно затрепетал от благоговейного восторга при виде исполинского сооружения. Было что-то за-вораживающее в ее совершенной геометрии, в чистоте пропорций ее граней. Ученый прикинул размеры Храма: он явно уступал знаменитой Пирамиде Хуфу. Высота не превышала ста ярдов, а длина фронтальной стороны была не более двухсот ярдов. Поверхность Пирамиды была облицована белыми отполированными до блеска плитами, которые так плотно прилегали друг к другу, что между ними невозможно было даже вставить лезвие ножа! В ночи невозможно было видеть золотого пика Пирамиды, но Смит этого и не жаждал. Он вдруг вспомнил, что где-то читал о том, что в да-лекой древности верхушки египетских Пирамид облицовывали листами чистого золота. Время и грабители не пощадили африканского Чуда, уничтожив белую облицовку и похитив золото. Здесь же, можно было воотчую увидеть, как выглядели Пирамиды во времена Великих Фараонов.
-Смит, идите-ка сюда! – позвал ученого Кинкель, размахивая горящим факелом в руке. – Посмотрите на эту надпись.
На стене, слева от входа были высечены иероглифы, заключенные в овальный картуш.
-«Горе Нарушившему Покой Вечности Неферов, - начал медленно переводить символы Юджин. - …Забвение И Проклятие Дуата Ждет Идущего С Черным Сердцем.»
-Обычные предостережения, которыми жрецы отпугивают любопытных и грабителей, - хмыкнул Кинкель.
-Возможно, - пожал плечами Смит. – Помнится в Абидосе, что рядом с Долиной Царей, при раскопках одной древней мастабы, я видел подобную надпись…
-Ну вот, что я говорил?! – обрадовался немец.
-…Там же мы с коллегами обнаружили множество человеческих останков, - невозмутимо продолжил Смит. – От них остались лишь фрагменты скелета, но даже по ним можно было судить, что эти люди умерли ужасной насильственной смертью. При чем их убили не охранники и жрецы; они погибли, став жертвами множества хитроумных ловушек и капканов, спрятанных на пути к сокровищнице. Кого-то раздавили тяжеленные плиты, кто-то провалился в яму, утыканную кольями…
-Достаточно, Смит! – нервно взвизгнул Кинкель. – Вы нашли удачное время для страшилок.
-Я просто хочу вам сказать, что подобные предостережения все же имеют смысл, и не следует пренебрегать ими и надсмехаться.
-Мои мучачос и я войдем первыми, - распорядился Дальмего, взведя курки винтовки. – Держитесь сразу за нами и будьте готовы открыть огонь. И, сеньор, - полковник хмуро посмотрел на Смита, - на вашем месте, я бы глаз не спускал с этого индейца. - Ствол качнулся в сторону Угулана. – Я ему не доверяю.
Полковник подал знак, и рабы запалили факелы. Поцеловав нательный крестик и бормоча молитву, Дальмего махнул рукой, и авангард медленно двинулся вперед.

*   *   *   *   *
Неверный огонь факелов едва освещал туннель с низким потолком, отбрасывая на его гладкие каменные стены причудливые, мятущиеся тени. Туннель был длинным и прямым; его пол не был горизонтальным, а шел по наклонной вниз. Из-за узости прохода людям приходилось двигаться гуськом, что, впрочем, исключало возможность нападения со стороны, но заставляло изрядно нервничать идущих первыми. Однако, пока все было спокойно.
После духоты, царившей снаружи, прохладная сырость подземелья казалась сладостным блаженством. Пройдя около ста ярдов, путешественники почувствовали, что пол коридора, плавно изогнувшись, начал уводить наверх.
-Вполне типично для египетских Пирамид, - успокоил спутников Смит. – В Гизехских Пирамидах проходная штольня так же сперва уводит вниз, а затем меняет направление кверху. Если строители этого славного сооружения соблюли каноны, то вскоре должна начаться Большая Галерея.
Так оно и произошло. Ярдов через двести люди вышли из узкой штольни и оказались в коридоре, стены и потолок которого расширились на добрых тридцать футов. Угол наклона кверху тоже увеличился, и если бы не борозды, прорубленные в базальтовом полу, подъем был бы почти невозможен. Все же путешественникам пришлось сбавить шаг.
-Что нас ждет за Большой Галереей? – поинтересовался у Смита запыхавшийся Брукс.
-В Египте за ней располагалась Погребальная Камера фараона.

Преодолев стоярдовую Галерею, путешественники вышли к проему, за которым явно обозначилось обширное помещение, так как факельный огонь не сумел высветить его стены. Сам проем выделялся прямоугольными колоннами по бокам и массивной потолочной перекладиной. Трепетное пламя выхватило из тьмы ряд иероглифов, начертанных на перекладине.
-«О, Ты, Стоящий На Пороге Ре-Стау, Устрашись Гнева Стражей Храма И Вернись, Ибо Судьба Твоя Зависит…» - Смит, расшифровывавший символы, вдруг замолчал. Смущенно пожав плечами, он добавил: - К сожалению, мне не знаком этот глиф, я не могу прочитать его.
Кинкель, тем более оказался не в силах справиться с древним посланием, хотя и сосредоточено морщил лоб. От внимания Юджина не ускользнул странный блеск в глазу принца, но тот тоже ничего не сказал.
-А что означает «Ре-Стау»? – поинтересовался Джон Стокман.
-«Врата Входа в Гробницу», - ответил Смит. - Ну, что ж, думаю желающих вернуться среди нас нет. Полковник, ведите нас дальше.
-Вы все погибнете! – злобно прошипел Ламонга, глядя на принца. Тот криво усмехнулся и подал знак Дальмего продолжать путь.


*   *   *   *   *
Путешественники вступили в обширный зал, каменные стены которого уходили высоко кверху, теряясь в непроглядной тьме.
-Смотрите-ка, - воскликнул Брукс, - здесь есть светильники!
Вдоль ближней стены, действительно, стояли невысокие каменные колонны увенчанные плоскими чашами. Как только огонь факела приблизился к одной из чаш, над ней взметнулись желтые языки пламени. Когда рабы прошли вдоль зала и запалили все светильники, люди ахнули от изумления.

Зал имел форму буквы «Т», стены его были облицованы гладко отполированными плитами розового гранита, а пол покрывал белый алебастр. Шестнадцать массивных прямоугольных колонн, расставленных по периметру, устремлялись к сводам зала, но, не смотря на свет множества светильников, терялись во мраке. В дальней части помещения, вытянутой и представлявшей собой «ножку» буквы «Т», возвышался золотой идол футов десяти в высоту. Идол являл собой сидящего на троне человека, но имел соколиную голову, увенчанную короной-пшентом. Руки идола лежали на коленях, и в ладонях он держал плоскую чашу.
-Гор!!! – вголос воскликнули изумленные Смит и Кинкель. Они сразу же узнали в сокологоловом идоле могучее божество древних египтян, сына Осириса и Исиды.
Перед золотым истуканом располагались семь каменных постаментов, которые были заставлены сотнями корзин. Эти корзины доверху заполняли… несметные сокровища!!!
Позабыв обо всем Дальмего и его бандиты, с восторженным ревом, бросились к корзинам; чуть помедлив и Кинкель поспешил вслед за ними. Чего здесь только не было: золотые и серебряные слитки, куски самородного, необработанного золота; отдельно были рассортированы самоцветы и драгоценные камни. От обилия сверкающих алмазов, рубинов, изумрудов, хрустальных друз, в глазах у людей помутилось.
-Посланник, немедленно останови этих безумцев! – завизжал Ламонга, отчаянно отбиваясь от державшего его за плечо Омара.
-А в чем дело? – спокойно поинтересовался принц.
-Они оскверняют Храм Атамаки! Этих даров не могут касаться руки смертных! Кинаны жестоко отомстят за святотатство и нашлют на нас Стражей Островерхого Дома!
-Что говорит этот старик? – спросил Эль-Хадира Смит.
-Пугает крылатыми тварями.
-Может быть, и в самом деле не стоит трогать сокровища? – пугливо озираясь по сторонам прошептал Брукс.
-А вы посмотрите на этих обезумевших идиотов, и подумайте, каким образом их теперь можно остановить?! – презрительно хмыкнул Гурвич.
В самом деле, бандиты и немец вряд ли стали бы сейчас кого-нибудь слушать, видя перед собой столько богатств. Трясущиеся от возбуждения пальцы жадно погружались в корзины с алмазами и изумрудами, хватали их пригоршнями и торопливо рассовывали добычу по карманам и за пазуху. Кинкель опрометчиво достал свои мешки и сейчас же поплатился за это. Мешки у него грубо вырвали из рук, самого отпихнули, и, не обращая внимания на жалобные протесты, уже новые обладатели вместительных емкостей наполняли их золотом и самоцветами.
-Нужно немедленно уходить! – забился в истерике Ламонга. – Иначе мы все погибнем!
Эль-Хадир, внимательно наблюдавший все это время за старым жрецом, тут же подскочил к нему, коротко прорычав: - «Куда?»
-Назад!
-Там воины Куахимбы, они не дадут нам выйти. Должен быть еще один путь, укажи нам его, ты должен о нем знать!
-Нет! Нет! Другого пути нет! Нужно возвращаться!
В этот момент, откуда-то сверху послышался нарастающий резкий звук. На глазах у потрясенно застывших людей из непроглядной тьмы, нависшей над залом, стремительно вынырнула большая черная масса. Она камнем упала на одного из людей, находившегося возле сокровищ и накрыла его. Прежде, чем кто-либо успел раскрыть рот, распахнулись огромные кожистые крылья, и уже через мгновение, черное чудовище взмыло кверху, унося во тьму истошно вопящую жертву.
-А-а-а!!! – заорал Кинкель и резко отпрянул назад. На то место, где он только что стоял, грохнулся сверху мешок, из которого по полу рассыпались алмазы и золотые слитки. А еще через мгновение туда же грузно шлепнулось разорванное надвое тело мертвого бандита, заливая все вокруг себя кровавым потоком.
-Берегись! – закричал Смит. – Нас атакуют!
С пронзительным визгом на головы людей из тьмы обрушились сразу три крылатые твари. Все бросились врассыпную, попадав на пол. Чудовища, шумно захлопав крыльями, стремительно пронеслись по залу и, круто взмыв вверх, скрылись в темноте.
-Караджо! – взревел пришедший в себя Дальмего. – Они сейчас вернутся! Приготовьте ружья и стреляйте по ним!
-Держитесь ближе к колоннам! – распорядился Смит. – Прячьтесь за ними!
Тем временем Эль-Хадир тряс за плечи обезумевшего от страха жреца.
-Старый идиот, где проход в подземелье?! Говори, или я брошу тебя прямо в когти этим тварям!
-Он там! – лязгая зубами, промычал Ламонга. Узловатый палец с желтым кривым ногтем указал в сторону золотого идола.
-Как открыть его? Говори!
Жрец не успел ответить, так как чудовищные гаргулы вновь появились из темноты и атаковали людей. Но прежде, чем крылатые твари успели снизиться, грянул залп из нескольких винтовок. Одна из гаргул пронзительно заверещала и, нелепо забив крыльями, грузно шлепнулась на каменный пол. Она была жива, хотя черная кровь из нескольких ран хлестала во все стороны. Тяжело вскочив на кривые короткие лапы, гаргула с устрашающим визгом проворно бросилась к ближайшему от нее человеку. Громыхнул выстрел, и свинцовая пуля разворотила монстру грудную клетку. Стрелявший едва успел отскочить в сторону, и уродливое создание, с предсмертным хрипом, покатилось по полу, забив перепончатыми крыльями в агонии. Две другие твари, явно не ожидавшие такого отпора и напуганные грохотом выстрелов, торопливо ретировались в темноту.
Тишина в зале наступила так же неожиданно, как и была нарушена. Первым опомнился Эль-Хадир. Схватив Ламонгу за плечо, он, в сопровождении своего слуги, потащил старика к золотому идолу.

Шокированные внезапной атакой гаргул люди, постепенно приходили в себя. С бледными лицами, на неверных ногах, они опасливо приблизились к издыхающей твари. Вид ее был отвратителен. Черная, морщинистая, лишенная волосяного покрова кожа обтягивала уродливое тело с непропорционально длинными руками и короткими, кривыми ногами. Лапы на конечностях были снабжены устрашающего вида трехдюймовыми когтями. Перепончатые кожистые крылья гаргулы были раскинуты в стороны, и их размах достигал пяти ярдов! Из ужасной раны на груди торчали обломки ребер и месиво внутренностей, но все равно можно было разглядеть две отвислые женские груди с крупными сосками.
Темное лицо гаргулы было искажено гримасой мучительной агонии, но в чертах адского создания люди с изумлением обнаружили сходство с местными аборигенами. Космы длинных черных волос обрамляли скуластую физиономию, но лоб, до самой макушки почему-то был обрит.
Сдавленный вскрик заставил всех вздрогнуть и обернуться. Кричал Угулан. Юноша стоял, в отчаянье обхватив руками голову и, полными слез глазами, смотрел на подыхающее чудовище.
-Гуино, спроси, что с ним? – попросил Смит.
Молодой индеец внимательно выслушал захлебывающегося от слез принца и с каждым его словом лицо Гуино все больше бледнело.
-Что он сказал?
-Моя трудно верить… - пробормотал Гуино. – Угулан говорить, что узнать гаргула… свою мать!
Лица путешественников изумленно вытянулись.
-Он ничего не напутал?
-Нет. Он даже узнать рисунок на рука мать. – Дрожащий палец юноши указал на предплечье гаргулы. На темной, дряблой коже отчетливо был заметен черный узор татуировки.
-Но ведь Угулан – сын касика, - произнес после паузы Брукс. – Значит, его мать была женой касика… И она же – гаргула… Как такое возможно?
-Угулан говорит, - сказал Смит, выслушав Гуино, - что его мать несколько лет назад попала в число избранных Кинанами Невест Атамаки. Она ушла в Пирамиду и так и не вернулась.
-Значит, гаргулами не рождаются, - пролепетал Кинкель. – Каким-то образом люди превращаются в этих безобразных тварей.
-Смотрите! – воскликнул доктор Гурвич, наклонившись к издыхающей гаргуле. – Ее крылья! – они… пришиты к коже!
Действительно, присмотревшись, можно было заметить грубый, зарубцевавшийся шов, скрепляющий перепончатые крылья с кожей существа. Более того, судя по тому, как подрагивали крылья, чутко реагируя на агонию умирающего тела, можно было предположить, что крылья не просто «пришиты», но и каким-то образом вживлены в общий организм, составляя с ним единое целое.
-Это же чудо хирургии! – невольно восхитился доктор. – В нашем мире подобное невозможно!
-Господа! – Окрик Эль-Хадира прервал разговор. – Вы неудачно выбрали время для изучения этой твари. Жрец Ламонга уверяет, что оставшиеся гаргулы улетели в Гнездо, и вскоре здесь их будет легион.
-Что же нам делать? – испугано всплеснул руками Кинкель.
-Бежать! – Широким жестом Эль-Хадир указал на зияющий провал потайного хода, открытый в стене прямо за золотым идолом.
-И куда ведет этот ход? – опасливо поинтересовался Джон Стокман.
-Думаю, что в Подземный Мир Куме, - хохотнул принц. – В конце концов это неважно, главное убраться отсюда.
Стокман открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в это время в воздухе послышался резкий свист, и, чиркнув об камень в стене, на пол упала стрела с бронзовым наконечником.
-Индейцы!!! – истошно завопил Кинкель, тыча пальцем на вход в зал. Там, в проходе, к своему ужасу, путешественники увидели толпу ленгуазов с луками и копьями. Целый рой выпущенных стрел заставил путешественников броситься к потайному проходу. Стокман и Гуино подхватили под руки Угулана и едва успели затащить его за золотую статую. Видя, что осквернители Храма пытаются скрыться, ленгуа с воинственными криками бросились за ними в погоню.
-Это ни к чему, - остановил Эль-Хадир Дальмего, который собирался открыть огонь по нападавшим индейцам. – Живо в проход, а этими дикарями займутся крылатые Стражи.
Словно подтверждая слова принца, своды зала содрогнулись от многоголосого пронзительного визга. Сверху из чернильной темноты на головы индейцев стремительно вынырнуло множество ужасных крылатых тварей. Камнем они падали на застигнутых врасплох жертв, впивались в их тела острыми когтями, и с торжествующим хохотом уносили несчастных в непроглядный мрак. Крики, визги, стоны, потоки крови и куски разорванных тел, - весь этот кошмар вмиг превратил Храм в ужасающее капище Древнего Зла…

Эль-Хадир последним вступил в потайной проход, напоследок бросив взгляд на кровавую бойню в зале. Его бледное лицо светилось от мрачного удовлетворения… Когда за золотым идолом никого не осталось, тяжелая плита беззвучно встала на место, бесследно закрыв проход.

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ


НЕОБХОДИМЫЕ  ПОЯСНЕНИЯ
(К сожалению, сноски здесь не поддерживаются, потому пришлось их отредактировать отдельно и поместить в конце книги без привязки к тексту.)

   
Мачо (португ., буквально - “самец”) жаргонное слово, которым в странах Латинской Америки называли сексуально озабоченных молодых людей.

Гринго - в Южной и Центральной Америке это слово употребляется с пренебрежительным оттенком для обозначения чужеземцев, главным образом американцев и англичан.

Эрзули - в латиноамериканском культе Вуду - богиня красоты, любви, богатства и процветания.

Эшу - в бразильском культе Вуду - злой демон, ассоциирующийся с христианским Сатаной; во множественном числе Эшу так же считались ангелами-хранителями, и могли быть благосклонными к человеку.

Парана-Грасу (исп. “Великая Река”) - одно из местных названий реки Амазонки.

Сельвас (исп. “лес”) - влажные тропические леса Южной Америки, распространенные в Амазонской низменности.

Мильрейс - денежная единица Бразилии (=1000 рейс). В 1942 году эта денежная единица заменена крузейро.

Рабство было отменено в Бразилии лишь в 1888 году.

Тафия - водка из сахарного тростника.

Пончо - короткий плащ из прямоугольного куска ткани с отверстием для головы посередине, традиционная одежда населения Латинской Америки.

Бернвиндос (португ.) - добро пожаловать.

Караджо (португ.) - бранное слово, ругательство.

Конквистадор (исп. “завоеватель”) - испанский или же португальский завоеватель; армии конквистадоров захватили Центральную Америку и значительную часть Южной Америки и с неслыханной жестокостью истребляли и порабощали коренное население.

Острака - глиняные таблички, фрагменты сосудов и камней, используемые для рисования или письма.

Имрам - средневековые ирландские повести-былины, сочетавшие в себе легенды и исторические факты о подвигах и свершениях кельтских героев. 

Элиот, Чарльз - знаменитый американский педагог, профессор, с 1869 по 1909 годы занимавший пост президента Гарвардского университета в Кембридже.

Санскрит - литературный язык древней и средневековой Индии.

Иерофант - посвященный жрец.

Нагуаль - южноамериканский культ поклонения змеям, тождественный индийскому нагаизму (от Наг - “змей”).

Теория “составных созданий” чрезвычайно древняя и уходит корнями в раннюю античность. Уже тогда в Храмах существовали записи, утверждавшие, что человеческая раса произошла от созданий, которых сейчас мы бы назвали монстрами. Последними отголосками “составных созданий” являются мифические: кентавр, циклоп, сирены, мантикора; к таковым в различных религиях относились и единорог, гиппопотам, дельфин, кит.

Илион - более древнее название легендарного города Трои.

Уанга - в культе Вуду - колдовской амулет. Может быть населен духом и имеет специальное значение. Такой амулет может быть использован в хороших или дурных целях.

Эгаритеа - широкий, грубо сколоченный баркас, посредине которого устраивался навес из листьев, со свободным проходом впереди, и скамьей для гребцов.

Боа - амазонская неядовитая огромная змея-удав.

Вуду - африканская религия, смесь из рудиментов поклонения африканским демонам, католического сатанизма и суеверий французских крестьян. Тайны и ритуалы Вуду предназначались лишь посвященным и только неграм. Само слово «Вуду» происходит от «водун», означающего на языке афр. народности фон (Бенин) «бог» или «дух».

Макумба - южноамериканский аналог культа Вуду.

Унфор (или умфо) - вудуистский храм, в котором совершаются все необходимые ритуалы.

Ориша - йорубанское (йоруба - племена, жившие вдоль реки Нигер и Конго на территории современных Бенина и Нигерии) слово, обозначающее вудуистских богов Бразилии; само слово раскладывается на две части: ори («голова», или «сознание») и ша («выбранный»), что буквально означает – «выбранная голова».

Хунган (унган) - главный жрец Белой магии в культе Вуду.

Брухерия (исп.) - букв. «колдовство», включающее в себя элементы ацтекской религии, европейскую магию, католицизм и «темную» сторону карибской сантерии (кубинская разновидность культа Вуду).

Гуаюса - чайный напиток, приготовляемый из листьев кустарника семейства Aquifoliaceae.

Тапиока - ценный питательный продукт, вырабатываемый из клубней маниоки - кустарникового растения семейства Euphorbiaceae. Тапиока, как по внешнему виду, так и по вкусу напоминает картофель, только очень сладкий.

Эббо - дары для вудуистского духа.

Эшу - в вудуизме - одна из манифестаций богов-ориша.

Эшу Транка Руас - в вудуистском культе Макумба - злонамеренный дух, вызывающий особенно сильный ужас у бразильцев и специализирующийся исключительно на черной магии; его имя переводится как «Эшу Закрывающий Пути».

Бокор - в культе Вуду - черный маг, злой колдун, который, в отличие от «белых магов» - хунганов, занимается в основном зловредительством.

Сигиль – «печать», личный «знак» духа эшу.

Согласно традиции культа Вуду, семь камней (иногда семь мелких монет) представляли со-бой семь планет астрологии.

Лянгаж - сакральный (священный) язык культа Вуду, на котором обычно ведется обрядовая литургия.

Молох - древнее финикийское божество, которому приносили человеческие жертвы, в основном детей. По описанию иудейских раввинов, идол М. представлял медную статую с бычьей головой, человеческим телом, полым внутри, и с простертыми к низу руками, на которых полагали обреченных ему в жертву детей и на которых они, от пылающего снизу пламени, сгорали. Иногда, так же, предназначенных ему в жертву детей проводили живьем через большой пылающий костер.

«Владыка Перекрестков» - почтительный титул и общее название духов в культе Вуду.

Лоа Легба - в культе Вуду - старший среди лоа (духов-покровителей людей), являвшийся посредником между людьми и другими лоа; представлялся обычно в виде старикашки-бедняка.

Карты Таро - комплект предсказательных карт, широко используемых в европейской маги-ческой практике, а так же в латиноамериканских культах Вуду. Считается, что Таро имеет древнеегипетское происхождение и были созданы полумифическим мудрецом Гермесом Трисмегистом.

«Маятник» - в культе Вуду - магический инструмент используемый для общения с духами.

Ойекун - в культе Вуду - один из пяти вариантов раскладов при бросании оби, которые в общем называются оду; самый неблагоприятный знак духов. В переводе с языка йоруба Ойекун означает «сумерки», или «тьма». Это - высший уровень отрицательной энергии, обычно указывающий на самые наихудшие влияния.

Дурукули - амазонская ночная обезьяна.

Геде - в культе Вуду - особый класс ориша - духи смерти и могил, необузданных желаний и разврата. Неотъемлемые атрибуты Геде - череп, гроб, крест, трость или костыль (фаллический символ).

Барон Самеди - в культе Вуду - кровожадный, зловредный ориша, носивший титул «Обитатель кладбищ».

Знаменитый исследователь гаитянского вуду Уэйд Дэвис утверждает, что при создании Зомби используются сильнодействующие яды, которые вводятся в тело жертвы через открытую рану или подмешиваются в пищу. Этот яд, или «Порошок Зомби», содержит различные токсические вещества растительного и животного происхождения, а так же человеческие останки. Воздействие «Порошка Зомби» очень мучительно для человека и обычно заканчивается комой.

Золотая Уруту - местное название грозной и чрезвычайно ядовитой бразильской гадюки; редкие экземпляры Золотой Уруту достигают двух метров в длину.   

Коронер - особый судебный следователь в Англии и США, на обязанности которого лежит расследование причины смерти лиц, умерших при невыясненных обстоятельствах, требующих производства судебного следствия.

“Мавр” - университетское прозвище Карла Маркса, данное ему друзьями за смуглый цвет лица, темные глаза и волосы.

Речь идет о финансовом кризисе начавшемся в Германии, из-за которого 19 сентября 1873 года Франкфуртская биржа была закрыта на 10 дней. Затем кризис перекинулся на Австрию, после чего на всю остальную Европу, включая и Россию.

Энкомьенда (от исп. «попечение», «покровительство») – одна из наиболее жестоких форм эксплуатации испанскими колонистами индейского населения под видом опеки.

Шпренгер, Яков и Инститорис, Генрих - монахи-инквизиторы, члены ордена доминиканцев, профессора богословия, совместно написавшие в 15 веке ставший знаменитым трактат «Молот ведьм», представлявшим собой практическое руководство по борьбе с ведьмами.

Гилея (от греч. «лес») - влажный экваториальный лес в бразильской сельве.

Касик - вождь племени, власть которого распространяется на все окрестные селения.

Франсиско Писарро - (1470-1541), испанский конквистадор. Организатор двух экспедиций к берегам Южной Америки в поисках Эльдорадо. Позднее, разграбил и уничтожил государство инков, захватил в плен верховного Инку Атауальпу и потребовал от него колоссальный выкуп золотом.

Эстрада - в Лат. Америке - узкие тропы, прорубаемые в джунглях местными жителями.

Могуена, или “Лесной Дьявол” - согласно поверьям чернокожих рабов Амазонии - кровожадный, уродливый оборотень, обитающий в джунглях.

Обеахи - колдуны и колдуньи Африки и островов Вест-Индии. Секта черных магов, заклинателей змей, чародеев и т.д.

Пеон (исп.) - наемный рабочий, батрак.

Гасиенда (исп.) - особняк с прилегающими к нему землями, лесами и плантациями.

“Испанский сапог” - во времена Святейшей Инквизиции - пытка, при которой ногу жертве зажимали между двумя деревянными колодками и с помощью ворота медленно сплющивали ее, причиняя жесточайшие мучения.

Бейтс, Г. У. - известный натуралист прошлого века, друг Чарльза Дарвина и автор нашумевшей книги «Путешествия натуралиста по Амазонке».

Лабарум (лат.) - знамя, которое несли впереди древнеримских императоров, с изображением на нем орла как знака верховной власти.

Аммоний Саккас - великий философ, живший в Александрии во втором и третьем веке нашей эры. За свою, почти божественную, доброту был назван Теодидактом, «богом обученным». Он почитал все хорошее в христианстве, но очень рано отошел от него и церквей, не будучи способным найти там какое-либо превосходство над более древними религиями.

Гаррота – испанское приспособление для казни осужденного; представляла собой кожаную удавку, которую накидывали на шею жертве, позади вставляли короткую палку, которую медленно крутили, постепенно затягивая удавку, несчастный умирал долго и в страшных мучениях.

Покос (Pocos, португ.) - хорошо; согласен.

Цы Си - китайская императрица, последний в истории император Поднебесной империи, правившая страной на рубеже 19 и 20 веков. Она забила тюрьмы неугодными, ввела в практику чудовищные пытки и отправила на смерть более 10 тысяч людей.

Вардана - местное название южно-американского табачного растения.

Отамба - амазонская пальма, чьи плоды напоминают кокосы, и так же содержат жидкость по вкусу сходную с молоком.

Калюпарас - большие амазонские лесные крысы.

Эускера - язык басков; благодаря общему происхождению с языком коренного населения Гватемалы жители этой центрально-американской страны (единственные в мире!) способны понимать эускеру. Баски - малочисленный народ, проживающий на юге Испании. Гуанчи - легендарный народ, населявший архипелаг Канарских островов. С началом колонизации островов испанцами, Гуанчи почти все погибли в неравной, но упорной и кровопролитной войне с захватчиками; небольшая кучка аборигенов растворилась среди пришельцев, забыв свои обычаи, язык, культуру. Язык Гуанчи столь странен, что понять, а вернее установить родство этого языка с другими, не удается и современным лингвистам (хотя какое-то время считалось, что язык берберов, издавна населяющих Северную Африку, родственен гуанчскому).