День клонился к закату. Но он лишь угадывался по времени. Наступающие вечер и ночь не обещали тепла и уюта бабьего лета. Все скрыл дождь. Серый, промозглый ветер понуро дул по улицам городка, застилая воздух, землю, дома дождевой пеленой. Всё везде усталое и измученное водой. Даже ветер, изнуренный мокрой постоянной работой, злился на нее. Он порой собирался с силами и швырял охапки воды, словно пытался ее наказать или выбросить. Но куда? И как? Он не знал. Но пытался.
В квартирке на третьем этаже старой «хрущевки», устроившись в кресле возле обогревателя, сидел человек. Из-за пледа, в который он завернулся, нельзя было сразу понять кто он. Даже голова с всклокоченными волосами, торчавшая из этого кокона, не давала возможности определить пол человека. И только руки, державшие открытой книгу, указывали на то, что это мужчина. Руки человека много трудившегося в своей жизни, усталые, но опрятные и, чутко державшие книгу.
Мужчина такой же понурый, как погода за окном, видимо сидел так уже давно. Вся фигура, обмякшая в этом старом кресле, выражала тоску и обреченность, такую же застарелую, как кресло и квартира в целом. Нет, квартира была чистенькая, ухоженная, но в ней ничего не было слышно. Никто не ходил, не говорил, не шутил, не смеялся. Даже телевизор и тот молчал. Только дождь, ругаясь с ветром, барабанил по стеклам, требуя то ли помощи, то ли какого-то ответа.
По лицу мужчины временами скользила какая то мысль. Она была мимолетна и не оставляла следов, мгновенно скрываясь с лица, а иногда заставляла губы, брови, все лицо съеживаться от напряжения. В такие моменты ясно читалась мука и мольба. О чем страдал он? Какая молитва шла из его души?
А ветер все рвался в окно, бесконечно и все более остервенело, стуча по стеклу. Время незаметно утекало. Вот уже и полночь. Теперь даже в целом доме не слышно ни звука. Мужчина слегка шевельнулся в кресле, вспомнив о книге, которую продолжал бережно держать в руках. Он открыл книгу, прочел несколько строк, едва шевеля губами, словно пробуя губы и язык на способность что-то произнести. Рука же ласково гладила страницы. Книга была ему другом, живым существом, и, похоже, единственным, с кем он мог общаться. Мужчина постарался удобнее устроиться в кресле и продолжил чтение. Он не искал место, на каком закончил в прошлый раз. Он знал текст почти наизусть. Ему не надо было вспоминать о чем там говорилось ранее. Он продолжил с той строчки, на какой остановился взгляд на этот раз. Гнетущая тишина резала слух и душу, и мужчина стал читать вслух. Приятный баритон негромко зазвучал в комнате. Мгновенно комната ожила, задышала. Она, словно, осветилась волшебным образом, радостно отвечая знакомому голосу.
И вдруг ворвался стук в дверь. Он был едва слышен, но в тишине дома прозвучал, как набат. Почему-то в дверь не звонили, а стучали. Мужчина вздрогнул, поднял голову и прислушался, не торопясь подняться. Стук, негромкий и не смелый, повторился. Очень неохотно выбравшись из уютного тепла пледа, мужчина направился к двери. На несколько минут его рука задержалась у замка. Он стоял и думал - стоит ли открывать, ведь время то далеко не для гостей. Но все же решился и открыл дверь.
- Здравствуйте, - произнес человек у порога.
Странный человек. За спиной, бессильно обвиснув, торчали комки крыльев. Они должны были быть белыми, но дождь, промочивший их насквозь, сделал их серыми и ручьями стекал с них на пол. У его ног уже образовалась небольшая лужица.
- Михаил Юрьевич, здесь живет? – не став ждать ответа на приветствие, продолжил человек.
Мужчина, ошеломленно смотрел на стоявшего в проеме двери.
- Кто это? – подумал он, глядя на гостя.
- Наверное, это Ангел, - продолжил он свои размышления.
Человек, словно понимая, о чем думает хозяин квартиры, взглянул в глаза мужчины и слегка улыбнулся. Улыбка была ободряющая и подтверждающая.
- Нет, извините, Вы ошиблись. Михаил Юрьевич, здесь не живет, - ответ хлестнул по улыбке и она мгновенно завяла и угасла.
- Извините, - глухо произнес Ангел и, с трудом развернувшись в тесном коридоре площадки, потащился вниз по лестнице. Он не хотел уходить. Это чувствовалось в каждом движении мокрых перьев. Но он уходил.
Мужчина молча смотрел на фигуру, почти уже скрывшуюся, за поворотом этажа.
Все. Ушел. Совсем ушел.
На полу осталась лужа воды, скатившейся с крыльев.
Мужчина не спеша, закрыл дверь. Растерянность и удивление не сходили с его лица.
- Догнать! Вернуть! – резанула по сердцу мысль.
- Это же был ОН – Ангел! – мужчина рванулся к двери, но протянутая рука, замерла у замка и остановилась в нерешительности.
- Зачем? – тоскливо подумал он. Подойдя к своему, недавно оставленному уютному гнездышку в кресле, взял в руки отложенный томик, прочел автора - Михаил Юрьевич Лермонтова - и надолго задумался.
- Почему ОН приходил? И почему ОН спросил Михаила Юрьевича? И зачем я не впустил его? ОН же вымок под дождем и я мог ему помочь? И, наконец, я спросил бы у него, почему ОН не сделал ничего ТОГДА, там на дуэли? ОН же был ТАМ. ОН должен знать, что произошло на самом деле.
Мысли и вопросы все нарастали, как снежный ком. Мужчина хотел было вновь пойти к двери, но снова желание осталось лишь желанием.
Молчаливая фигура так и осталась стоять посреди комнаты, зажав в руках томик Михаила Юрьевича Лермонтова.