Это должно быть где-то здесь. Запрокинув голову, он смотрел на вершины возвышавшихся перед ним гор. Высоко. Очень высоко. Перелететь не стоит даже и пытаться. Он помнил чем закончилась попытка перелететь их в прошлый раз – его выкинуло из сновидения самым беспардонным образом. Он прошел слишком многое, чтобы пробовать добраться сюда еще раз. Позади остался Темный Лабиринт и Долина Великанов. И еще множество мелких и не очень трудностей и опасностей, с которыми сталкивается любой дример в осознанном сновидении. Он готовился к этому походу долгие годы. Соблюдал режим, делал специальный комплекс упражнений, занимался медитацией, не пил ни капли спиртного не курил и даже не занимался сексом. Он копил энергию. Потому как чтобы пройти один только Темный Лабиринт, ее требовалось ой как немало. И ему не хотелось повторять прошлую ошибку, ведь на восстановление нужного уровня энергетики уйдут месяцы.
Он пошел вдоль гор, ища в них проход или хотя бы лазейку, в которую можно было бы протиснуться. Это было единственное неисследованное место на его сновиденной карте. За те годы, которые он отдал осознанным сновидениям, он исследовал каждый квадратный метр сновиденного пространства, которое постепенно сложилось в определенную карту местности со своими морями и горами, городами и лабиринтами и множеством других элементов. Остался один неисследованный пятачок пространства. Сюда было не так-то просто пробраться и ему пришлось долго готовиться к этому. Добирались сюда единицы, но до конца никто не доходил, все поворачивали назад – слишком жутковатые легенды ходили об этом месте в определенных кругах. Но вся информация, которую ему удалось накопать, только подтверждала его мнение – то что ему было нужно, он мог получить только здесь. Проход должен быть. Без вариантов.
Он не ошибся. Проход действительно был. Узкая, едва заметная тропинка извивалась и петляла между камнями и уступами. Она вела на самый высокий пик. И он по ней шел. Время от времени он останавливался и расставив руки в стороны, крутился на месте. Когда осознание укреплялось, он продолжал восхождение. Так продолжалось довольно долго, пока, в конце концов, нога его не сделала последний шаг. В этом месте гора была будто срезана исполинским мечом, образовав ровную и гладкую как стол площадку, на которую он и ступил.
С другой стороны горы образовывали по всей своей протяженности, насколько хватало взгляда, отвесный обрыв. А дальше сплошная стена серого тумана. Он понял, что путь его закончен.
- Я здесь, - сказал он не очень громко, но твердо, так что и не поймешь, то ли он сообщает кому-то о своем прибытии, то ли сам себе подтверждает сей факт.
- И что теперь? – раздался голос после небольшой паузы. Определить, откуда идет голос не представлялось возможным – он раздавался отовсюду. На несколько секунд повисло молчание. Потом прямо перед ним на расстоянии какой-то пары метров блеснул свет, как будто кто-то невидимый баловался с зеркальцем, пуская в глаза солнечных зайчиков. Этот блик начал разрастаться и становиться ярче. Все ярче и ярче, все больше и больше, пока чистейший белый свет не заполнил вокруг все пространство.
- Кто ты? – спросил парень.
- Ты сам знаешь, иначе бы не пришел сюда. – ответил голос. В нем чувствовалась Сила. Огромная Сила.
- А у тебя есть какой-нибудь облик? – спокойно спросил парень. Хотелось бы видеть своего собеседника.
Голос усмехнулся, и перед парнем, там, где минуту назад зарождался свет, колыхнулся неясный силуэт.
- Какие же вы, люди, все-таки привязанные к своим привычкам. Что ж, пожалуйста…
Силуэт колыхнулся, приобретая более четкие очертания, и из света к нему шагнул старик. Хотя стариком его назвать было трудно. Это был скорее пожилой мужчина с длинными, до плеч, седыми волосами и аккуратной, длинною в ладонь, седой же бородой. Глаза светились молодецким задором и были слегка прищурены, как бы с хитрецой. Лицо не было отталкивающим, а скорее наоборот – очень даже симпатичным.
- А почему именно так? – спросил парень, имея ввиду внешность собеседника.
- Я уже привык, что люди изображают меня таким, - махнул рукой старик, - вот я и решил, что тебе так будет привычней. А мне будет проще тебя поучать. Так сказать с высоты прожитых лет, – он хихикнул в бороду.
- Значит ты и есть Бог? – спросил парень.
- В сновидении ты встречаешь множество персонификаций различных сил и явлений, с которыми сталкиваешься в повседневной жизни. Я персонификация того, кого вы называете Богом, Вселенским Разумом, Кришной и еще кучей всяких имен.
- Ты – диктатор, - произнес парень.
Старик хмыкнул и улыбнулся ничего не ответив. Они смотрели друг на друга.
- Молчишь? Тебе нечего ответить?
- А что изменится, если я отвечу?
- Ты даже не хочешь переубедить меня?
- Это вряд ли. Во всяком случае, не таким путем, - старик снова ухмыльнулся.
- А каким? Каким путем? Каким образом, скажи мне, можно полюбить диктатора. Ты же не оставляешь людям никакого выбора. Возьми любую религию из существующих на земле. Конечная цель везде одна и та же – войти в царство Божие. Воссоединиться с тобой. Не получилось у человека в одной жизни – ты снова отправляешь его душу на землю. В этот проклятый ад. Чтобы он снова мучился и страдал. И заметь, ты даже не оставляешь ему памяти, чтобы он знал, за что был изгнан из твоего царства. Скажи, как может человек, не зная своих прошлых ошибок, сделать работу над этими ошибками? А? И он делает эти ошибки снова и снова, наступая на одни и те же грабли по несколько раз. А ты снова и снова выдворяешь его!
- Почему же. Многие находят путь ко мне.
- Но каков этот путь! Он полон мытарств и скитаний. Сколько перерождений приходится пройти душе, чтобы, в конце концов, обрести покой!
- Правильный путь всегда один. Но от него есть ответвления – дороги и тропинки. Одни идут не сворачивая и приходят быстрее. Другие же блуждают по этим тропкам довольно долго, но в итоге все равно находят тот самый единственный путь.
- Вот именно – единственный! И все, понимаешь, абсолютно все, приходят к одной цели. И эта цель – ты. Без вариантов.
- Так или иначе, они становятся частичкой меня. Частичкой каждого камешка на земле, каждой галактики, частичкой всей вселенной, ее вечности и бесконечности.
- А ты думал о том, что может быть они не хотят этого? Вот ты Бог. Такой сильный и всемогущий. А ты в курсе, что ты несовершенен? Ты как компьютерная программа – с ошибками. Шаман, попрыгав с бубном вокруг костра, вызывает дождь. Хотя по законам природы дождя там быть не должно. Другой с помощью карточного пасьянса подтасовывает себе нужные события в жизни. Хотя по естественному ходу вещей, этого события не должно там быть. И таких примеров куча. И ты хочешь, чтобы люди, видя твое несовершенство, желали идти к тебе?
На этот раз старик весело расхохотался.
- Это ты о себе сейчас?
- Не важно, - пробормотал парень.
- А какая еще цель нужна людям?
- Откуда я знаю? – пробормотал парень. – Ты же не даешь нам выбора.
Старик перестал смеяться и неожиданно серьезно посмотрел на него. Бесконечное тепло и доброта чувствовались в его взгляде. Так смотрят родители на свое новорожденное чадо. На миг в его глазах промелькнула печаль.
- Как был ты мятежником, так им и остался, - сказал он. – Я думаю, надо дать тебе еще один шанс.
- Какой еще шанс? - не понял парень.
Старик слегка кивнул головой, как будто что-то сам себе подтверждая, и с улыбкой добавил:
- Без вариантов.
Утро выдалось морозное. Отец Николай, облаченный во все атрибуты, положенные сельскому священнику, торопился на утреннюю службу. Снег послушно хрустел под ботинками, а ноздри, как и положено при бодрящем морозе, время от времени слипались. Церквушка, недавно заново отреставрированная, находилась неподалеку в нескольких минутах ходьбы. Она и отсюда уже была видна, нарядно поблескивая золочеными куполами.
Не совсем еще молодой, но и далеко еще не старый, батюшка был справедливо почитаем в своем селе, где прожил без малого десяток лет. В трудные минуты он всегда находил нужные слова утешить убитого горем человека, за что многие его и любили.
Подходя к церкви еще за несколько десятков метров, он увидел сквозь решетчатый забор нечто вроде корзины, стоявшей у дверей в его обитель. «Наверное, кто-то за что-то отблагодарил» - подумал батюшка. Такое случалось. Много за свои услуги он не брал, а если давали больше, от лишнего мягко, но настойчиво отказывался. Вот особо благодарные жители и благодарили таким образом, так сказать, дополнительно. Корзина была накрыта. Подняв ее и отперев дверь, он вошел, поставил корзину на лавку и занялся приготовлением к службе. То, что в ней находилось, он собирался раздать певчим бабулькам, которые пели у него в хоре. Немного погодя внимание его привлек тихий и непонятный звук за спиной. Он обернулся, ожидая увидеть кого-нибудь из своих певчих бабулек, но в храме было пусто. Послышаться ему не могло – на слух батюшка не жаловался. Он стоял прислушиваясь, в надежде, что звук повторится. И не ошибся – звук действительно повторился, но уже более громко. Так, что батюшка мог с полной уверенностью сказать, что исходит он от корзины. Он подошел, и откинул покрывальце.
- Господи Иисусе! – пробормотал он.
На него смотрели еще ничего не различающие и не понимающие глаза младенца. Головка его была совсем розовой, а личико такое морщинистое, что не оставалось сомнений – он новорожденный.
- Да он же только-только на свет народился. Наверное даже этой ночью. – снова пробормотал батюшка. – И как только не замерз на таком морозе? Никак Господь Бог отвел. Вот молодежь нынче пошла, согрешат, а потом не знают куда дитя девать. Слава Богу еще не на помойку выбросили, - он вздохнул, - ну а мне-то теперь что с тобой делать?
В ответ младенец разразился пронзительным криком. От неожиданности отец Николай поморщился. Покричав с минуту, младенец затих также неожиданно.
У входа послышались голоса и топот обиваемых от снега ног. Открылась дверь и в сенцы вошли певчие бабульки. Вполголоса они переговаривались:
- А ведь совсем молодой еще был – едва за тридцать. А вот ведь – и его Бог позвал. И ведь гляди – не на машине разбился, или в пьяной драке там зарезали. Нет. Уснул и не проснулся.
Войдя из сеней в храм, они притихли, начали креститься и кланяться. «Вот так, - подумал батюшка, - в одну ночь кто-то рождается, а кто-то умирает. Поистине неисповедимы пути Господни». Он шепотом позвал одну бабульку:
- Баб Зой, идите сюда.
Баба Зоя направилась к нему, косясь на корзину.
- Господи Иисусе! – всплеснула она руками, подойдя и увидев, что, а точнее, кто в ней лежит. – Что это?
- Я бы сказал не что, а кто. – задумчиво произнес отец Николай. – Нашел сегодня утром у дверей храма. Кто-то подбросил.
Остальные старушки тоже стали проявлять любопытство, потихоньку подходить и всплескивая руками охать и ахать. Кто-то даже распеленал обернутое несколькими тряпицами тельце и констатировал, что это мальчик. После нескольких минут обсуждений и предположений встал вопрос, что делать дальше с младенцем. Сам же ребенок взирал на все с полным безразличием.
- Надо отдать его в детдом, - говорила одна. – Там из него настоящий мужик вырастет. Мой муж вон из детдома и ничего – отличный мужик. Жалко старый стал…
- Нечего ребенку жизнь калечить. - говорила другая, - Батюшка, лучше его в монастырь определить. У нас ведь тут есть неподалеку. И настоятель там хороший. Умный и добрый.
Отец Николай размышлял. В самом деле, какое воспитание лучше для ребенка? У него самого детей не было – Бог не дал. Он был склонен отдать мальчика в монастырь. Там жизнь хоть и не сахар, но все же не детдом. Конечно, идеальный вариант был бы, если мальчик вырос бы в родной семье, или на худой конец отдать приемным родителям, но кто возьмет?
- Знаешь что, баб Зой, - задумчиво произнес батюшка, - неси-ка ты его ко мне домой. Мы его заберем. Объясни все моей жене. Я думаю, она будет не против. Ну и помоги там накормить его, перепеленать. Помнишь еще, как это делается? Ты ведь четверых вырастила. Я его сам воспитаю. В любви, добре и вере. Может в этом мире на одного близкого к Богу человека больше станет.
- Батюшка, может все-таки в монастырь? Там тоже в добре и вере…
- Неси ко мне, - мягко перебил ее отец Николай. И улыбнувшись, добавил:
- Без вариантов.