(притча)
Старый лев лежал в тени одиноко стоявшего дерева. Дерево тоже было старое, и тень отбрасывало плохую, но идти льву было некуда. Да и сил у него почти не осталось, охота была неудачной, вот он сейчас и пытался дремотой заглушить чувство голода, все сильнее и сильнее дававшее о себе знать урчанием в животе. Перед глазами вставали картины его жизни, к сожалению, уже прошлой.
Все изменилось. И даже не его естественная старость была тому причиной. Вместо большого прайда, главой которого он, царь зверей, являлся, вместо вечно шумящих и дерущихся львят, которые, однако, тут же замолкали от одного его рыка, вместо следящих за каждым его движением и исполняющим каждое его желание львиц, вместо молодых его выучеников, которых можно было послать на охоту и которые с радостью принесли ему для дележа свою добычу, вместо всего этого одиночество, жалкое существование дряхлеющего владыки. Бывшего владыки.
Все изменилось. Но не сразу. Сперва умерла старая львица, его первая подруга, верная спутница всех его молодых походов и самых удачных охот. Она умерла красиво, прямо во время прыжка. Из засады взметнулась за антилопой, но в самой высшей точке траектории сердце остановилось и вместо того, чтобы приземлиться на спину добычи, она кулем упала в сухую траву. И с ее смертью все пошло наперекосяк. Молодую игривую львицу прямо из под носа, с присущей молодости наглостью увел в свой прайд только еще набирающий силу лев, заодно оттяпал и большой кусок из принадлежащей старому льву территории. Две другие львицы, видимо заранее сговорившись, ушли со своими детенышами сами, тайно, воспользовавшись моментом его отсутствия. Подростки разбежались, отправившись самостоятельно завоевывать мир, как он сам когда-то в далекой молодости. Вот и остался он один-одинешенек со своей старостью и своими мыслями.
Нет, все начало меняться еще раньше. Когда пришли молодые энергичные люди и принялись вырубать и продавать лес. Вначале льву казалось, что его это не касается, наоборот, он радовался, что теперь степи будет больше, значит и его территории будет больше. Но потом стали исчезать животные. Сперва пропали те, которые жили в лесах, так как лесов не осталось, а за ними ушли и степные, так они все были незримо связаны друг с другом, и когда исчезли одни, то и другим стало трудно выживать. Нарушилось равновесие, нарушился весь старый уклад жизни. Каждая охота давалась все труднее и труднее. Надо было затрачивать огромные силы на поиски добычи и в конечном итоге затраченная энергия не окупалась полученной. Значит, он был обречен на голодную смерть. Выхода не было или он не мог найти.
Внезапно льву почудилось какое-то движение. Он медленно приоткрыл один глаз и увидел перед собой свинью, вернее кабана, который не поднимая головы, рыскал в поисках чего-нибудь съестного в траве. Вожделенный обед сам шел к нему в лапы, разве только сервировочного столика не хватало. Еще месяц назад лев, не задумываясь, мгновенно укоротил жизнь зарвавшегося наглеца, но сейчас не сработали ни чувство голода, ни инстинкт охотника при виде добычи. Лев сам удивился своему полному безразличию к беспечно разгуливающей свинье.
Свинья представляла собой тот самый образец, о котором, характеризуя, говорят в расцвете лет и в полном соку. Именно так. Прекрасный представитель своего вида. Ни грамма лишнего жира, мощная, хорошо развитая мускулатура, сильные конечности, способные развить приличную скорость при виде опасности, в настороженных глазах кроме ума еще ясно читалась присущая их хозяину хитрость. Весь вид свиньи говорил о ее зрелости, силе и способности найти выход из любого положения.
Вдруг свинья остановилась, наткнувшись в траве на хвост льва. Увидев, как этот хвост инстинктивно дернулся от прикосновения, мгновенно насторожилась, оценивая степень опасности, вся подобралась и слегка попятилась, готовая в любой момент броситься прочь, положившись на силу и быстроту своих ног. Но, видя, что лев не делает никаких попыток сменить свое положение, а все также равнодушно глядит на нее одним глазом, успокоилась и даже расхрабрившись, приблизилась к царю зверей, и, оставаясь при этом на расстоянии двух львиных прыжков, почтительно обратилась:
- День добрый, повелитель.
Лев ничего не ответил, только снисходительно мотнул в знак приветствия своей все еще прекрасной головой. Видя такое безразличие к собственной персоне и ложно приняв его за послеобеденную сытость, свинья дальше продолжила свою вежливую демонстрацию чинопочитания.
- Надеюсь, охота была удачной, и вы находитесь в полном здравии, ваше величество?
- Какая охота? Где звери? – криво усмехнувшись, снизошел до ответа лев.
Услышав это, свинья снова испуганно отпрянула, но, так как от хищника не последовало никакой реакции, возобновила беседу:
- А что же детки, они почему не помогают?
- Никого нет, я один остался, - против своей воли ответил лев.
- Как же так, почему? – не унималась свинья
- А вот так. Новые времена настали. Все разрушилось, - печально констатировал царь.
- А что, новые времена? – тут уж удивилась свинья. – Это же отлично. Столько новых возможностей сразу же открылось.
И с воодушевлением начала перечислять сколько возможностей для сытой спокойной жизни открылось для нее в последнее время. Как раньше ее затирали и не давали проявить свои способности, а теперь вот, пожалуйста, для нее все дороги открыты, она даже в городе побывала, и ее никто не тронул, наоборот, видя клеймо ее нового хозяина, все почтительно к ней относились. И она с гордостью, как пропуск в высшее общество, продемонстрировала льву свое клеймо.
Дальше – больше. Свинья так вошла в раж от сравнения своего нынешнего удачливого положения с жалким увяданием льва, который не смог вписаться в новую действительность, что менторским тоном принялась поучать его жизни. Ну, конечно, из лучших побуждений, как она сама была в этом уверена.
- Ну, что тебе, лев, ждать медленной смерти в этой дыре. Иди лучше, как я, к людям, покорись им. Может, они сжалятся над тобой и поместят тебя в зоопарк. И будет у тебя спокойная сытая старость. Ну и что ж, что будешь жить в клетке, зато у тебя всегда будет еда и не будет урчать от голода живот, как сейчас. Что молчишь, бесполезный кусок шерсти, побитый молью, давай двигайся, пока у тебя еще есть силы. Делай, как я говорю, а то завтра будет поздно, все места в вольерах будут заняты.
Лев молчал, разве мог он объяснить свинье, что такое жизнь в его понимании и что такое свобода. Кто-то довольствуется поданной ему сытой похлебкой и в ней видит смысл жизни, а кто-то видит смысл в том, чтобы самому добыть эту похлебку, а дармовая, какая бы она ни была вкусной, комом встанет у него в горле, отравой растечется по жилам, превращая его из царя в покорного раба.
В это время вдали появился молодой лев, несший недавно задранного козла. Он приблизился к мирно беседующей парочке, сбросил свою ношу перед старым хищником и почтительно обратился к нему:
- Владыка, я немало наслышан о твоей храбрости, мудрости и справедливости. Позволь мне, в знак моего глубочайшего уважения, преподнести тебе этот скромный итог моей охоты.
- Благодарю тебя, - милостиво кивнул старик, и в этом кивке было столько благородства и величия, что даже свинья, только что столь непочтительно обращавшаяся со львом, мгновенно почувствовала кто он и кто она на самом деле.
- Кто ты, юноша? Я знаю тебя? Мы с тобой в родстве? – допытывался царь зверей о причинах великодушного поступка.
- Нет, мы не в родстве, но я с детства наслышан о ваших качества и мечтал походить на вас. Я завидовал членам вашего прайда за то, что они имели счастье жить рядом с вами, дышать с вами одним воздухом. Я так долго искал вас и, наконец, моя мечта сбылась. Позвольте мне остаться с вами.
- Ты ошибаешься, юноша, - горько произнес старый лев. – Моя персона не представляет никакого интереса, я ничем не смогу быть тебе полезным.
- Это вы не представляете какое значение вы имеете для всех зверей. О вас ходят легенды, молодые учатся на вашем примере. А я только один из ваших многочисленных почитателей, которому посчастливилось повстречаться с вами. Пойдемте отсюда, я покажу вам лучшие места.
Львы поднялись и направились прочь от дерева. Оглянувшись на свинью, мгновенно съежившуюся от этого взгляда, молодой произнес:
- А это кто? Может его? – и он взмахнул лапой, характерным жестом как бы прихлопывая ее.
- Пусть живет. Он не стоит нашего внимания, - ответил старый лев.