В конце середины восьмидесятых я служил корреспондентом в областной партийной газете "Рабочий край". Отдел школ, вузов, науки и культуры (такой вот конгломерат!) был кузницей творческого кадра по имени Андрей Гладунюк и под официальным псевдонимом Юрий Андреев. В то самое время в областной комитет КПСС, святая святых всех творческих и нетворческих кадров, домчалось поветрие из ЦК - Центрального Комитета.
Поветрие состояло в необходимости контролировать на местах ход кормозаготовительных работ. А именно ту часть их, которая осуществлялась силами добровольно пригоняемых на село горожан. Ибо развернувшаяся в стране гласность со всем свойственным ей плюрализмом высветила малоприятную для идеологических твердынь вещь: добровольно пригоняемые на село горожане зачастую на фиг там никому не были нужны. В том смысле, что трехразовым питанием не обеспечивались, нормальными бытовыми условиями не обеспечивались, положенной по трудовому законодательству оплатой труда не обеспечивались. Обеспечивались только фронтом работ, да и то не всегда.
Особенно нетерпимым такое положение дел являлось по отношению к представителям учащейся молодежи, коих за городскую черту по осени вывозили несметными ордами. Учащаяся молодежь главным образом копала картошку, но задействовалась и на других видах сельхозработ. В частности - заготавливала корма. Тогда ЦК придавал большое значение животноводству, открыв, что оно играет важную роль. Одновременно открыт был тот удивительный факт, что развитие животноводства невозможно без ухода за КРС, к коему на моей памяти один довольно опытный журналист опрометчиво отнес свиней. Опрометчиво - ибо КРС суть крупный рогатый скот, а ни одна свинья, даже самая крупная, сколько известно, рогами обзавестись не смогла. Даже при развитом социализме, в описываемый мною период переживавшем свой живописный закат.
В общем, создавались тогда по всей Ивановской области, как и по всему Союзу республик, молодежные кормозаготовительные отряды. Вывозимая в них молодежь заготавливала корма в виде сена, соломы и всего, что попадет под руку, - вплоть до елового лапника. Даже название такое просквозило сквозь всю тогдашнюю прессу: "Операция "Елочка".
И вот в один такой кормозаготовительный отряд был срочно командирован корреспондент областной партийной газеты - я. Условия передо мной редакторат поставил жесткие. Выехав в понедельник - в Палехский, как сейчас помню, район, - во вторник я должен был прийти на работу и с пылу с жару, в номер на среду, написать репортаж. Он мог быть как положительным, так и критическим - в зависимости от ситуации.
Здесь надо отдать должное руководству газеты да и, пожалуй, обстановке в области и в стране: гласность тогда действительно развернулась, и не только в ироническом контексте может быть вспоминаемо то противоречивое время. Плохо - плохо, хорошо - хорошо.
Всяческим трудовым отрядам, в том числе кормозаготовительным, модно было давать имена, овеянные молодежной романтикой. Я приехал в отряд под названием "Аэлита".
На момент моего прибытия в "Аэлите" не было никого. Вместо того чтобы собирать лапник или солому весь отряд куда-то разбрелся. Только один заблудший студент сидел около занимаемой горожанами избы - дежурил по кухне. Ни руководство "Аэлиты", ни командование принимавшего ее колхоза или совхоза, не помню уже, в поле зрения не показалось, несмотря на проявленное мною старание. Дневальный студент сообщил, что вся работа, которой они тут занимаются, сводится к лабуде, что на фиг они тут никому не нужны, что кормят плохо, разместили фиг знает где... Последнее я проверил и убедился в правоте информатора. "Где начальник отряда? А фиг его знает. Почему не в правлении председатель колхоза? А хрен его поймет..."
Я занес в блокнот всю нехитрую фактуру, изложенную доверчивым пареньком, только без "фигов" и "хренов", и поинтересовался, не хочет ли он подписать статью в "Рабкрае" своим именем.
...Отступление для коллег, которые не знают, что такое "авторский материал". Сейчас это понятие напрочь исчезло из журналистского обихода, а в советские времена не только существовало, но и являлось определяющим при начислении гонорара. Чтобы получить рублевый эквивалент выстраданных за отчетный период строк, штатный сотрудник газеты должен был выдержать простое соотношение - 60 к 40. Первая цифра - количество (в процентах) подготовленных авторских строк, вторая - своих. Иными словами, заработать причитающийся гонорар я, корреспондент, мог только в том случае, если помимо своих публикаций сдавал подписанные именами других людей. Иногда они писали статьи сами, а журналист только правил, чаще писать приходилось самому. "Автор" (гонорар причитался ему стопроцентно) только ставил свою подпись, в лучшем случае предварительно прочитав, чего он там такое подмахивает. Помню, какой-то герой труда, за которого я написал газетное выступление, простодушно сказал, пробежав текст: "А хорошо у меня получилось!"…
На период моего приезда в "Аэлиту" авторских строк у меня не добиралось, и я здраво прикинул: не восполнить ли пробел с помощью юного кормозаготовителя. Паренек согласился. Особенно когда узнал, что за это ему светит десяток с лишним рублей. Сумма по тем временам: бутылка водки с закуской.
Я тщательно перенес в блокнот его имя, фамилию, название техникума, курс и домашний адрес. Последнее – в бухгалтерию для начисления гонорара. Помахал ручкой и отбыл.
Острокритическая публикация на первой странице «РК» за подписью «аэлитного» кормозаготовителя вышла, как было назначено, в среду. В тот же день развернулись события.
К изложенным фактам претензий не было. Всё, о чем возмущенно повествовал «обратившийся в газету» студент, было правдой и только правдой. Опротестовывать ее нечего было и думать: все знали, что ситуация в «Аэлите» «как две капли воды, отражает общее положение дел» (запавшая в голову формулировка из какой-то статьи – может быть, даже моей). События развернулись из-за маленькой допущенной мною неточности. Так – пустячок. Вместо того чтобы написать после фамилии и инициалов «автора»: «учащийся индустриального техникума», я почему-то влепил – «автотранспортного».
Дальнейшее – реконструкция. Как в документальных телесюжетах, когда рассказывается о событиях, восстановленных по документам и свидетельствам очевидцев. Я буду реконструировать на основании свидетельств своей безудержной фантазии и знания реалий того, почти уже сравнявшегося с историей, времени.
В обкоме существовал заведенный не одним поколением секретарей обычай: время от времени на бюро либо иных регламентированных сборах партийной организации Первый брал в руки орган областного комитета КПСС и что-нибудь из него извлекал. Статью, заметку, читательское письмо, фельетон (тогда еще публиковались и фельетоны) и т. д. - вне зависимости от жанра. «Партийное руководство живо интересовалось социально-экономической стороной затронутых газетой проблем» (тоже цитата откуда-то). Тут же, не сходя с места, клеймились или же поощрялись, в зависимости от плюсовой или минусовой направленности публикаций, явные или подразумеваемые их герои. Предлагалось или распространять нарождающийся опыт, или изживать единичное явление.
В то утро на глаза Первому секретарю обкома М. А. Князюку попалась моя (то есть, не моя, а паренька из «Аэлиты») разоблачительная заметка. Думаю, попалась она не без участия специально науськанных референтов.
Итак, реконструкция событий.
Первый (зачитав отдельные, подчеркнутые красным, положения заметки): - Что же это получается, товарищи?! Важнейшая кампания, от успеха которой зависит будущее животноводства, тормозится благодаря таким вот (газета сворачивается в жгут и держится в руке наподобие факела), таким вот горе-руководителям! Люди, молодежь, энтузиасты отрываются от учебы, выезжают на село, чтобы помочь сельчанам заготавливать корма, а им… (Задохнувшись от гнева и выдержав паузу, очень тихо): - Кто директор автотранспортного техникума?
Некто сероватый, из-под руки: - Товарищ Сидоров.
Первый: - Через час надеюсь увидеть его здесь.
Некто сероватый: - Ждет в приемной.
Первый: - Надеюсь, товарищи, разговор, который сейчас состоится, пойдет на пользу, тем, которые до сих пор… Пусть войдет.
Сидоров (входит).
Первый: - Здравствуйте, товарищ Сидоров.
Сидоров: - Здра…
Первый (патетическим шепотом, переходящим в интеллигентно сдерживаемый крик): - Вы – коммунист!? Вы коммунист, я вас спрашиваю?! Да или нет?!
Сидоров (бледнея): - Да.
Первый зам. Первого, неожиданно вступив в разговор: - А мы тут, грешным делом решили, что – нет. Верно, товарищи?
Товарищи кивают и издают утвердительные междометия.
Сидоров продолжает бледнеть, хотя уже некуда.
Кто-то с места (оставшись невидимым): - Вы тут Ваньку нам не валяйте, симулировать не позволим, не те времена.
Сидоров: - Я...
Первый: - Вы, вы! Именно вы! Вы разваливаете шефскую работу на селе. Вы и такие как вы!
Кто-то с другого места (оставшись невидимым): - Позор!
Сидоров: - Я...
Первый (протягивая газету и тыча пальцем в отчеркнутые красным столбцы): - Вот, полюбуйтесь. Вот так мы работаем, товарищи. Вслух читайте, вслух, пусть все слышат!
Сидоров (очень тихо читает вслух): - Наш молодежный кормозаготовительный отряд назвали красиво - «Аэлита», а вот бытовые условия здесь совсем не красивые. Разместили нас, учащихся первого курса, безо всяких удобств. Тюфяки приходится набивать травой, чтобы хоть как-то выспаться, потому что кроватей на всех не хватило. Кормят ва-а… ва-а…
Первый: - Не надо, Сидоров, на нас эти сцены не действуют.
Сидоров (продолжает читать): - …Кормят вообще плохо, даже не наедаемся. Начальник отряда…
Первый: - Достаточно. Всем всё понятно, товарищи? А вам, Сидоров, понятно?
Сидоров: - Да.
Первый: - Ну, если выводы сделаны, надеюсь, ситуация изменится к лучшему. Настоятельно рекомендую, от лица всех товарищей, найти виновных и наказать. А к начальнику этой (сверившись по возвращенной Сидоровым газете), этой «Аэлиты», я думаю, должны быть приняты самые строгие меры.
Кто-то с места (оставшись невидимым): - Суровые!
Первый, одобрительно оглянувшись: - Правильно, товарищи – суровые, по-коммунистически, по-партийному суровые меры.
Вторая часть реконструкции. Разговор в кабинете директора автотранспортного техникума.
Сидоров за директорским столом, багровый, пьет стаканами воду. Громко кричит:
- Петрова ко мне!
Зам. по учебной работе Петров: - Что случилось, Василий Петрович?
Сидоров (изо всех сил): - Какая сволочь старшая в «Аэлите»?! Я только что из обкома…
Петров (начиная трястись): - «Аэлита» - это кто?
Сидоров: - … в пальто! «Аэлита» - это отряд по кормозаготовкам. Кто там старшим, я говорю?! Сюда его!
Петров (исчезая): - Одну минуту!
Через «одну минуту» выясняется, что никакой «Аэлиты» в автотранспортном техникуме нет и никогда не было. В автотранспортном - «Бригантина», а «Аэлита» вовсе в индустриальном. Отдуваясь, Сидоров тянется к телефону и сообщает эту новость в обком. Там ее быстро доводят до сведения Первого секретаря. Но поскольку пар уже выпущен на директора автотранспортного, руководство индустриального, насколько я помню, осталось неохваченным суровыми мерами.
…К вечеру телефонный звонок раздался у меня в кабинете. Звонил директор автотранспортного техникума Сидоров (фамилия, понятное дело, вымышленная). Разговор восстанавливаю уже не по реконструкции, а по памяти, поскольку участвовал в нем лично.
Я уже знал от нашего редактора о разразившейся благодаря мне буче, из обкома дохлестнувшейся до двух райкомов (оба техникума были расположены в разных районах), я уже получил резкий выговор – по счастью, устный – и ожидал из уст Сидорова услышать самые уничижительные характеристики. А услышал примерно следующее:
- Это корреспондент Гладунюк? Это вы готовили материал про отряд «Аэлита»? Вы знаете, что из-за вашего… из-за вашей... Знаешь, чего я тебя скажу… Ты у меня!.. Эх, брат, тебе, наверное, тоже досталось? Досталось? Ну, тебе-то хоть за дело, а я… Ладно, чего там. Ты уж в другой раз, когда пишешь, думай сначала. Если есть чем.
А незадолго до этого, сразу после беседы с редактором, я кинулся к своему блокноту. Там черным по белому моей рукой было выведено: «Отряд «Аэлита», индустриальный техникум». Ин-ду-стри-альный!!!
Неисповедимы пути Господни.