Что такое комсорг, сейчас знают не все. Комсорг – это комсомольский организатор. А комсомол, если кто-то не знает и этого, - это Коммунистический Союз Молодежи. В специальных агитброшюрках члены этого союза обозначались как передовой отряд советской молодежи. Передовой, обратите внимание, то есть предполагающий, что за ним, пусть и не в очень большом количестве, к светлому будущему шагает кто-то еще. Между тем, став комсоргом отдельной роты, я сразу же получил комсомольское поручение: принять в ряды ВЛКСМ весь личный состав роты, все сто процентов. И добился в данном направлении определенных успехов. «Такое стало возможным, благодаря…» - как писали впоследствии сельхозспецы из профильного отдела «Рабочего края». Благодаря умелому использования агитационных, пропагандистских методов такое стало возможным. Агитация вкупе с пропагандизмом являются важнейшей составляющей сути и смысла партийной печати, а посему включаю эту слегка приукрашенную быль в «Рассказы газетчика».
Слово «ряды» в середине 70-х, когда я отдавал долг Родине, звучало во всевозможных контекстах: от «рядов партии» и «рядов милиции» до «рядов пенсионеров». Бытовала даже такая формулировка – «ряды инвалидов». Все стояли рядами – гордо, как на параде. Воинское звание, с которым я влился в ряды Вооруженных сил (с тем, чтобы через два положенных года из них благополучно вылиться), полностью соответствовало тенденции: я был рядовым! Чем, как это ни смешно звучит спустя 30 лет, горжусь до сих пор.
Так вот, наш доблестный замполит (заместитель командира по политической части - по-нынешнему вроде как полковой священник, которых в обязательном порядке, слава Богу, пока еще не ввели) поставил передо мной задачу: принять в комсомол всех до единого бойцов нашего подразделения. На мой наивный вопрос, какой же, мол, это передовой отряд – без «непередового»? - прозвучал по-военному четкий ответ: «Вся наша рота будет передовым отрядом!» Развернувшись налево кругом, я пошел выполнять приказ, то бишь, комсомольское поручение.
Забегая вперед, скажу, что стопроцентный охват оказался мне не по силам, но из каждых десяти воинов нашей отдельной роты каждый восьмой, даже восьмой с половиной, согласно статистике, под знамена ВЛКСМ («знамена» тоже были популярны во времена моей солдатской молодости) встал. И если бы передовой отряд нашей роты (сиречь, авангард) в открытом поле сошелся с непередовым, от арьергарда бы и следа не осталось! К счастью, такая идея никому не пришла в голову. Да и не могла прийти. Больше того, «арьергард» с «авангардом» сосуществовали совсем не так, как в масштабах планеты пресловутые лагеря - социалистический и империалистический. Они мирно взаимодействовали. И в ходе нередких мероприятий по укреплению духа товарищества, проходивших без участия и ведома командного состава роты, наливали всем одинаково. Даже я, комсомольский организатор, никакими привилегиями не пользовался – что уж говорить о рядовых комсомольцах.
Как мне удалось добиться 85-процентного комсомольского членства в одном отдельно взятом воинском подразделении? Секрет прост. Помогли, во-первых, индивидуальный подход к будущим комсомольцам, во-вторых, умелое использование административного ресурса. Второго понятия тогда не существовало, но я все равно его активно использовал. Поясню на примерах.
В карауле я, отслуживший к тому времени полтора года комсомольский организатор, обратился к вернувшемуся с поста молодому бойцу с просьбой произвести уборку помещения. Должен сказать, что дедовщины в ее крайних, издевательских проявлениях, которыми сейчас изобилует пресса, у нас не существовало. Просто с течением времени большинство хозяйственных обязанностей, в том числе и мытье полов, переходило от «дедов» к «молодым», и это воспринималось как должное, без обид. Вот я и предложил воину прибрать караульное помещение.
Было два часа ночи. Боец без большого энтузиазма отправился за ведром и тряпкой. Вернувшись, он услышал от меня краткую политбеседу на тему роста комсомольских рядов. И просьбу «подумать над этим» правильно расценил как возможную альтернативу уборке. «А если я напишу заявление в комсомол?» - раздался вопрос. До этого подобные предложения я делал неоднократно, но он всегда отвечал отказом. А тут фактически сам предложил. Вот что значит правильный выбор момента!.. Я сказал, что крайней необходимости мыть ночью полы нет и протянул воину лист бумаги и ручку. Он тут же написал заявление и пошел спать.
Но, как настоящий организатор, я не стал останавливаться на достигнутом. Я принялся вслух рассуждать о том, что лишним мытье полов не бывает, что чистота – залог здоровья даже в два часа ночи, и. т. д. С коек свесились две головы. Двое не состоявших к тому времени в молодежном ленинском союзе рядовых сообщили, что им одновременно пришла в голову мысль пополнить ряды ВЛКСМ. Я поздравил их с продуманным, политически верным решением. Заявления они писали прямо на подушках, подложив под бумагу подсумки с патронами. Прямо как в патриотических фильмах.
Таким образом, мне удалось осуществить индивидуальный подход к троим беспартийным солдатам одновременно. Сразу на три члена в ту ночь приросли ряды молодежной организации.
А теперь об административном ресурсе. Я использовал его по отношению к своему земляку Пете Тюгину (назову его так). Петя при росте 180 см. весил килограмм 40 и физической силой не отличался. Не блистал он и воинской инициативой - проще говоря, ленив был до невозможности. Зато очень любил чифир, который помогал ночами стоять в карауле без слез, стенаний и храпа. В ту ночь (большинство приемов в организацию я осуществил почему-то ночью) Петя после короткого сна собирался на вышку. Я лично заварил кружку черной, остро пахнущей жидкости, лично поднес ее к носу Тюгина. Боец оживился, заморгал чаще. Он протянул лапку к кружке. И - выслушал от меня лекцию о вреде бодрящего напитка, о его тлетворном влиянии на молодой организм. Вскользь прозвучало несколько слов о пользе вступления в комсомол.
Надо отдать должное выдержке Пети – он крепился минут пять, если не больше. Подозреваю, что ему просто было лень писать заявление. Но когда времени совсем не осталось – и совсем мало осталось чая в кружке, - «уклонист» сдался. И еще одним комсомольцем в СССР стало больше! Как видим, в качестве административного ресурса может быть использовано всё что угодно, даже чифир.
А теперь непосредственно о том, что такое «божий комсорг». Столь необычное сочетание двух, казалось бы, исключающих друг друга понятий прозвучало по отношению ко мне из уст нашего ротного. Он произнес эту бессмертную формулировку, вручая… Но обо всем по порядку.
За свою комсомольско-организаторскую деятельность я был удостоен высочайшего, по тем временам, отличия – Почетной грамоты ЦК ВЛКСМ. Она была подписана лично товарищем Тяжельниковым, первым секретарем Центрального Комитета, который лично общался с товарищем Брежневым Л. И., в чем миллионы советских телезрителей могли убедиться из телевизионной программы «Время».
Грамота эта попала ко мне следующим образом. Как только я стал комсоргом (забежим теперь немного назад), наша отдельная рота вырвалась вперед в социалистическом соревновании с другими подразделениями части. С традиционно последнего места вдруг вышла на первое – по всем показателям. Объяснить это ничем невозможно, кроме самой обычной случайности, и через пару месяцев всё вернулось на круги своя – мы оказались в самом низу списка. Но за это время в полк пришла разнарядка на одну (!) цековскую грамоту, которую должен был получить один (!) самый зрелый комсорг. В Москву полетело предложение с моей кандидатурой. За те несколько дней, в которые наша рота набрала количество нарушений, задвинувших ее на последнее место, кандидатуру успели утвердить.
Ситуация назрела пикантная. На очередном полковом комсомольском собрании предстояло «перед лицом своих товарищей» пропесочить меня за слабые показатели и – вручить Почетную грамоту ЦК ВЛКСМ.
Выход был найден простой, как правда. Вместо меня на собрание поехал ротный. В какой уж там торжественной обстановке он получал грамоту, не знаю, но вечером он ее привез в модном тогда дипломате. Мне оставалось служить еще полгода, поэтому ротный показал мне грамоту издали и хмуро сказал, что вручит перед дембелем. Так и случилось.
Момент вручения мне запомнился. Не было фанфар и барабанного боя. Был отпертый ротным сейф, брошенная на стол красная папка с профилем вождя и – та самая фраза: «На, божий комсорг!»
Я думаю, столь экстравагантным образом документ за подписью самого тов. Тяжельникова не вручался никому – ни до, ни после.
«Ну, вот – старался, старался, столько народу напринимал! - думал я, - и такое отношение». Но я огорчался недолго. По сравнению с дембелем это был пустяк, о котором не стоило и думать.
P.S.
Эти заметки написаны не просто так, а со смыслом. Как сказал бы наш замполит, «не без участия четко сформулированной цели». Комсомол – это была замечательная идея, в ней воплотилось много хорошего. Но у комсомола был страшный враг – формализм. Его погубили не «забугорные голоса», не агенты ЦРУ, не диссиденты. Комсомол погубили аккуратненькие мальчики в чистеньких кабинетиках, составлявшие правильные отчеты и добивавшиеся правильных показателей.
Вот о чем я хотел сказать этим ностальгическим воспоминанием.
Февраль-2007