В школе я была совершенно не светской барышней. Я носилась с мальчишками, в драках отстаивала свое право быть наравне и никому не позволяла наступать мне «на пятки». Мое самолюбие постоянно заставляло меня доказывать себе и всем, что я могу быть лучше, что я умнее, смелее и безрассуднее. Отсюда мой шрам на губе, на лбу и надломанный зуб, не говоря о мелких синяках и ссадинах. Как сказал мой школьный друг, спустя 20 лет после школы, «я была лучшим пацаном среди девчонок». Поэтому особенно в меня никто не влюблялся, я была просто хорошим другом. Мне всегда было легче дружить с мальчишками – среди них не было сплетен, интриг, закулисных игр, что вполне соответсвовало моим представлениям о дружбе, отношениях, да и жизни вообще. В семье меня тоже не особенно баловали нарядами, поэтому и внешне и внутренне я была далека от образов девочек, в которых уже влюблялись.
Летом меня обычно отправляли в пионерский лагерь. Я была очень активной и общительной. У меня всегда быстро находилась компания, с которой мы хулиганили и развлекались, как это принято в пионерских лагерях – ночные вылазки с зубной пастой, приведения, ежики в постель, папоротник под простыню и т.д. Кроме того, где бы я не была, я всегда с удовольствием выполняла общественные поручения, как сознательный пионер и комсомолец. В лагерях я обычно была председателем Совета Дружины – самое почетное звание, и по совместительству вела культмассовую работу. Чтобы там потом не говорили, но времена были замечательные. Я помню, как замирало сердце, когда под звук горнов и барабанов, я командовала построениями на линейках, когда поднимали флаг, когда мы гордо горланили «речёвки» и соревновались за переходной флажок. Это было здорово. У нас был стимул стремиться быть лучшими, чего иногда так не хватает нашим детям.
В это лето я безумно поправилась, хотя я этого не замечала и, естественно, меня это нисколько не смущало. Мне было четырнадцать. К этому времени я уже набрала, что называется, формы, но не умела их носить, плюс лишний вес и я стала похожа на «большую» и не очень привлекательную девочку. Но, видимо, моя активность брала верх над моим внешним видом, и я, как всегда, была в центре основных событий лагеря.
Одним из главных мероприятий, которое ждали все – была вечерняя дискотека. К ней готовились тщательно. Так как в те времена практически все жили «на одну зарплату», нарядов у нас было мало, а дискотек много. Поэтому подготовка к дискотеке проходила обычно в таком порядке – сначала все вываливалось из чемоданов в одну кучу, потом менялись юбочками, кофточками, брюками, комбинировали все, что можно. И на каждую дискотеку можно было прийти в новом наряде, причем никто не мог уже понять, где, чьи наряды. Замечательный пример безобидной общины. Потом начиналась самая важная часть подготовки – макияж. Ленинградская тушь в коробочках со щеточкой, купленная втихаря, либо утащенная у мам и старших сестер. Румяна – это вообще небывалая роскошь и тени…..очень синие и очень зеленые. Для меня это было какое-то волшебное таинство. Мама моя никогда не пользовалась косметикой, изредка помадами пастельных тонов, поэтому как этим пользоваться, то есть первые уроки «визажа» я проходила именно в пионерском лагере. Красили меня уже «опытные» визажистки. Естественно, после такого макияжа, я была здоровая, толстая, разукрашенная, совершенно не похожая на себя ту, школьную боевую подругу.
В нашем отряде был мальчик. Ему было шестнадцать. Я уже не помню, кем и где работала его мама, но одет он был в дорогие импортные шмотки, что значительно повышало его авторитет среди женского населения. У него была неплохая фигура, ничем не привлекательная, какая-то смятая физиономия, но он был непревзойденным футболистом. Играл он великолепно, да еще и неплохо танцевал. Это были весомые аргументы для того, чтобы выбрать его на роль всеобщего «любимца». Все были тайно влюблены в него. Кроме меня. Мне никогда, по сегодняшний день, не приходило в голову влюбляться в объекты всеобщего обожания. Не знаю, то ли потому что терпеть не могу «отборочных» конкурсов, то ли я всегда считала их разбалованными эгоистичными созданиями, то ли я просто не могла оценить себя по достоинству и не допускала мысли, что в меня можно влюбиться. В общем, я его полностью игнорировала и просто не замечала. Он для меня не представлял никакого интереса. Тем более, мне постоянно приходилось выслушивать восхищения в его сторону от моих подруг и меня это раздражало. Но, видимо, именно мое равнодушие и сыграло главную роль.
Однажды вечером, приблизительно в середине смены, на дискотеке зазвучала песня, которую я помню до сих пор «там, где клен шумел…». И под звуки музыки, через весь зал, своей походкой красавчика, он направился в сторону скопления девчонок,….и все замерли в ожидании, на кого же свалится такое счастье?! И он подошел ко мне. Была минутная немая сцена, потом я вежливо переспросила, меня ли это приглашают, и с удивлением получив утвердительный ответ, сопровождаемый обаятельной улыбкой, под завистливые взгляды подруг, двинулась к центру зала. Он, конечно, танцевал превосходно. А так как я в свое время тоже училась танцам, с пластикой у меня всегда было все в порядке, смотрелись мы неплохо. Он задавал мне вопросы, как будто видит меня впервые и ничего обо мне не знает, хотя в одном отряде мы были уже дней десять. Так мы протанцевали не один танец, и к моему удивлению, я обнаружила приятного собеседника с неплохим чувством юмора. Он меня проводил после дискотеки в комнату, как кавалер, держа за руку, и первый раз в жизни, я почувствовала какое-то другое отношение к себе с мужской стороны. Это было новое, ранее не изведанное, волнение и внутренняя дрожь. Я не могла себе объяснить, как этот самовлюбленный разбалованный мальчик, мог во мне пробудить какие-то новые чувства. Но это было именно так. В комнате, конечно, моя влюбленная подруга, с завистью в глазах, сообщила, насколько мне повезло в этой жизни. Ведь он выбрал не кого-нибудь, а именно меня. Ну и тут, как я подозреваю, во мне проснулось самолюбие, и я решила непременно воспользоваться этим случаем – утереть нос всем девчонкам.
Так начался мой первый роман. Каждый вечер были дискотеки, медленные танцы, в которых меня медленно прижимали все ближе и ближе и шептали мне на ухо разные милые пустячки, которые так сражают женщин наповал. Потом вечерние провожания в темноте за ручку, нежно перебирая мои пальчики. Умывальники и туалет у нас были на улице. И после дискотеки у нас еще было время прогуляться и побыть вместе. Через пару дней я вжилась в эту роль «подруги» самого популярного мальчика, и что самое интересное, мне начало это нравиться. День на пятый, приблизительно, провожая меня от умывальника, он увел меня с тропинки в тень деревьев и поцеловал. Господи, первый поцелуй, это завораживающее чувство, холодок в животе, мурашки по спине и чувство, что ты нарушаешь какой-то запрет, а в голове «что же скажет мама», но это замечательно. В палату я пришла с нервной дрожью человека, совершившего преступление, но получившего от этого дикое удовольствие. Кроме первого поцелуя в это вечер, я получила еще приглашение погулять вдвоем ночью. Так я узнала, что кроме беззаботных детских ночных развлечений есть ещё гулянья под луной.
Вот это да! Я была поражена. Свиданье мне назначили на два часа ночи. Я прибежала в палату, забралась под одеяло к подруге и, сообщив ей грандиозную новость, выслушав все советы и напутствия, стала ждать. Это было сложно. Во-первых, время тянулось невыносимо медленно, во-вторых, очень хотелось спать. Глаза слипались, но я с фонариком под одеялом гипнотизировала часы, естественно, взятые напрокат. Наступило два часа. Тут я поняла, что дождаться свидания – это не самая сложная часть программы. На улице было холодно, а в коридоре дежурили вожатые. То есть если ты одеваешься тепло, то отговорка «в туалет», не проходит. Накинув кофту на ночную рубашку, пройдя первый контрольный пост, я выбралась на улицу, где меня уже ждали. Видимо, он был опытный товарищ в гуляньях, так как одет он был тепло и не забыл прихватить теплый свитер для меня. Как только мы встретились, нас сразу обнаружил плаврук, которого я очень испугалась, но мой кавалер обменялся с ним многозначительным взглядом и нас милостиво отпустили. И мы пошли. По освещенной территории гулять было нельзя, так как дежурил сторож и бродили влюбленные вожатые, которые были старше нас не так уж и намного. Мы бродили под темными соснами и целовались. Это было что-то. Ничего романтичнее в своей жизни я никогда не испытывала. И я окончательно влюбилась. Вернулись в палаты мы под утро, где мое отсутствие, к счастью, обнаружено не было. Пока я, переполняемая чувствами и новыми эмоциями, пыталась заснуть, горнист прогорланил «подъем» и началось привычное утро, но оно было новым для меня. Я была влюбленной заговорщицей, я по-другому смотрела на девчонок, которые только мечтали о том, что у меня уже было. Я чувствовала себя гораздо взрослее, но мне страшно было поделиться этим, так как комсомольское сознание подсказывало мне, что я нарушаю общепринятые морали и устои в пионерском лагере и так нельзя. Но его мимолетный взгляд, незаметное прикосновение, и показательное ухаживание брало верх над всем, и я уже не могла сопротивляться. Так в ночных гуляниях, поцелуях и медленных танцах, лагерная смена очень быстро пролетела, и подошло время расставаться. Утешало одно – впереди еще дорога домой – четыре часа в автобусе вместе. И мы ехали, держась за руки. Но самое грустное было то, что у меня была взята путевка еще на одну смену и через несколько дней мне предстояло вернуться туда обратно, но без него. Одна мысль об этом приводила меня в ужас.
По приезду домой, я занялась обсуждением своих похождений с дворовыми подругами и подготовкой к отъезду. Подруги с дикой завистью слушали меня и, проведя расследование, мы выяснили, что учиться он с ними в одной школе, и там тоже очень популярен. Мне снова завидовали. И мне это нравилось. Я приобрела статус уже взрослой дамы, которая испытала любовь и целовалась. Он нежно называл меня «пирожок» и «сдобная булочка» и меня это приводило в детский восторг. Я позвонила ему и сообщила когда и каким автобусом я уезжаю. И он пришел меня проводить. Моя мама была в шоке, когда наблюдала сцену прощания. Он обнимал и целовал меня без стеснения. Только когда у меня у самой дочь была в этом возрасте, я поняла, почему же так на меня смотрела моя мама, и о чем она думала в тот момент. Автобус двинулся, и я поехала, а он остался там. Сердце разрывалось от предстоящей разлуки. Мои родители уезжали в отпуск, и директор лагеря был предупрежден о том, что до конца смены я должна быть там, что бы не случилось.
Прибыв в лагерь, я совершенно по-другому осознала все происходящее. Мне без него уже было неинтересно, и никакая общественная работа меня не могла занять так, чтобы я не думала о нем. Я написала ему письмо, в которым обрисовала свое безнадежное и безрадостное существование, и получила ответ, в которым сообщалось, что он с друзьями собирается прибыть ко мне и установить палатки около лагеря. Счастью моему не было предела.
И он действительно приехал. Палатки были поставлены неподалеку от территории лагеря, и у меня появилась возможность наслаждаться встречами с любимым. Теперь мое положение усложнилось. Мне надо было удирать с территории лагеря, что было запрещено. Я была поймана и предупреждена, что могу быть выдворена из лагеря с официальным сообщением в комитет комсомола школы. Но меня это уже нисколько не пугало. Я знала, что моих родителей дома нет, и никто никуда меня не отправит. Осознание своей безнаказанности добавило мне смелости и наглости. И я по-прежнему совершала побеги.
Причем если сначала они были днем, с чем директор лагеря, знав о моем романе с человеком, который завоевал себе положительную репутацию в лагере, смирился, то потом я обнаглела окончательно и удирала по ночам. Это было потрясающе. Палатка, костер, песни под гитару, Никольский, Машина времени, ужин. Я уже не могла остановиться. А потом мы забирались в палатку, ложились и целовались до утра. Если бы на нашем месте были наши дети, то они бы очень быстро придумали как себе «разнообразить» вечера и чем заняться в палатке вдвоем, кроме поцелуев. Но мы были настолько неопытны и целомудренны, что нам и в голову не приходило, что можно пойти дальше поцелуев, нам вполне хватало адреналина, и мы были счастливы. Вожатые смотрели на меня косо и не любили меня, видимо считая меня распутной девушкой. Мне было обидно, но я никому ничего не собиралась доказывать. Мне было не до этого, я была влюблена.
А потом он уехал. Руководство лагеря вздохнуло с облегчением. А я с трудом отбывала положенный мне срок и не могла дождаться конца смены.
Радостно вернувшись домой, я естественно, приняла свой привычный образ «полумальчишки». Нарядов у меня не было. Косметики тоже. Я стала сама собой. И с ужасом осознала, что он потерял ко мне весь интерес. То ли для него было делом чести завоевать и влюбить в себя девушку, которая не обращала на него никакого внимания. То ли в своем привычном образе я выглядела не слишком достойно для него. Но очень скоро я стала наблюдать его с разодетыми и разукрашенными девицами в центре. Я, конечно, выглядела совершенным ребенком по-сравнению с ними, и была из другого мира. Для меня это была первая трагедия. Все, что мне оставалось, это встречаясь с ним, говорить «привет» с замиранием сердца и получив в ответ вежливую улыбку и «как дела», проплывать дальше. Все мои мысли и разговоры были только о нем. Я слушала музыку, под которую мы танцевали и мое сердце разрывалось.
Я понимала, что я не представляла для него никакого интереса и страдала. Но я не понимала тогда, что это он был недостоин моих слез, моих мыслей, моей любви. На самом деле это был абсолютно примитивный мальчик, который и в последствии ничего не достиг в своей жизни. После того, как я вернулась из Латвии после института, уже интересной дамой, он смотрел на меня, и я чувствовала, что теперь все совсем по-другому. Я не забуду его глаза, когда я, став длинноволосой интересной блондинкой, встретила его на улице. Он был поражен преображением гадкого утенка, и в его глазах читалось восхищение. Но, Боже мой, как он мне был уже не интересен. До сих пор он работает таксистом в нашем городе. И в тысячный раз, когда я прохожу мимо, я с чувством удовлетворенного самолюбия, отмечаю, что он был меня не достоин.
Но как прерасна и чиста была моя любовь. Какие эмоции он заставил меня испытать. Спасибо. Это было незабываемо. Я еще долго сравнивала своих следующих мальчиков с ним и искала в них знакомые и так любимые мной когда-то черты.
Не знаю, стоит ли нам встречаться с нашим прошлым. Но иногда это бывает очень полезно. И тогда, по происшествие многих лет, мы понимаем, как часто мы не ценим себя, ослепленные таким замечательным чувством, как любовь и мечта, к которой мы стремимся во чтобы то ни стало………