Год 2854. Путь на Хинесс

Сквозь мглу, дожди и снегопады,
Сквозь пыль и леса влажный мрак,
Сквозь бесконечные преграды
Они идут: их тих и ровен шаг.
Какие небеса над ними?
Какие солнца льют лучи?
Они земли пустынной имя
Прошепчут у костра в ночи.
А на рассвете в миг прекрасный,
Когда алеет небосвод,
Их в путь поманит голос властный
И крылья унесут вперед.
Туда, где боль, исчадье мрака,
К своей единственной судьбе
Идут на зов сквозь дебри страха
И возвращаются к себе…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Вечерело. Время от времени иссохшаяся урпонская земля содрогалась, слышался отдаленный гул и в желтовато-зеленое закатное небо уходил очередной транспорт. Порт Джеранго-6 не замолкал ни на минуту.
Откуда-то из глухих подземелий портовых доков вышел, быстро шагая, мужчина, закутанный  с ног до головы в потрепанный черный плащ. Вечерний ветерок на миг приподнял его полу, и в тусклом свете заката слабо блеснула магнитная кольчуга. Человек пересек закоулок, где сонные тчеты - странная квазинациональная общность - торговали газетами, прошел пару кварталов по унылым пригородам и исчез в дверях самого неприглядного в округе отеля под вывеской “У Фонтана”.
В номере пять кого-то уже давно поджидали. Дверь открыл Тибор Митчелл. В руке он сжимал бластер.
Гость откинул капюшон.
- Эйвери? - удивился человек.
- Да, Тиб, это я.
Старые друзья обнялись.
- Почему же ты, Малыш, не предупредил, что придешь? Я-то ожидал совсем не приятный посетителей... И где ты пропадал все эти годы? - растерянно произнес он.
- На Дакассе. Сейчас нет времени объяснять, - сказал вошедший, проходя за Тибом в комнаты, - мы все должны идти на Асмеамо. Владыки ждут нас.
- Куда?! - Тиб так и подскочил на месте. - Ты с ума сошел! Я второй сезон не могу достать ускоритель, на днях полетела кормовая термоизоляция, из гиперпространственного модулятора что-то течет и, вообще...
- ... и, вообще, старый волк Тибор Митчелл крепко сел на мель? - Эйвери улыбнулся: все осталось по-прежнему.

- Господи, Клари, какую еще гадость вы с Руфом разлили вчера на камбузе? До сих пор дышать просто невозможно, - возмущалась Гаяна И’Латт.
Ухмыляющаяся темная физиономия Клари Лусамбы появилась в дверном проеме. Непередаваемый казарменный аромат усилился.
- Эх, Гаечка, - лукаво проговорил он, - не читали вы трудов маршала Трюля, вечная ему память.
- Причем здесь какой-то маршал? - обиделась она, - я вас спрашиваю: зачем экипаж травите? Неужели нельзя было проводить этот ваш перманентный ремонт где-нибудь в другом месте?
Клари рассмеялся.
- Не гоните, сейчас поясню. Во-первых, никакого ремонта не было: наш любезный капитан после заминдарской авантюры не подпускает меня с Белегином к ржавым потрохам этого славного корыта на версту, особенно, почему-то, вашего покорного слугу, а, во-вторых, маршалу Трюлю приписывают...
В салон влетел Тиб с ключом на восемнадцать и потянул воздух носом.
- А, “чисть сапоги с вечера, чтобы утром одеть их на свежую голову”!
Клари огорченно развел руками: его опередили.
- К сожалению, - сказал он, - самочистящиеся сапоги - плод больной фантазии некоторых утопистов, а мой трофейный дефлекторный крем для обуви предназначался, видимо... - он осекся, заметив вошедшего Эйвери.
- Подходим, - произнес тот. - Пойдемте в рубку, посмотрим на Калиманин Тоа - Великое кольцо - и Асмеамо - Звездный Цветок.

Сначала среди звезд они не увидели ничего. Только радарный экран показал две быстро приближающиеся метки: катера сопровождения флота Содружества. “Феникс” здесь ожидали.
Рия Вагнер указала на слабую зеленоватую черточку впереди. И действительно, вскоре все шестеро уже отчетливо различали тонкую пульсирующую полосу, слева и справа уходящую в бесконечность. Еще минута, и стало ясно, что полоса неоднородна, она состоит из цветных сияющих и переливающихся секторов, по которым пробегали волны света.
- Это и есть Кольцо? - спросил Клари.
Ему ответила Ри:
- Да, только из-за своей величины оно кажется тебе просто полосой.
- Его отдельные звенья должны символизировать планеты, входящие в Содружество, - добавил Эйвери. - Толщина сооружения - несколько километров, диаметр - четверть парсека.
Экипаж “Феникса” со странными чувствами всматривался в мерцающий обод. Его нельзя было охватить единым взглядом, как и все множество планет, объединенных теперь этим символом.
- Подумать только, - Тиб поскреб затылок, - этому колечку скоро три урпонских столетия, а все крутиться...
- Верно, - подтвердил Эйвери. - Кольцо было выстроено лучшими мастерами Галактики в годы создания и расцвета Содружества, когда Илиодоры правили пред Солнцем. Оно было спрятано где-то в почти не обитаемых секторах в начале правления императора И'Вайка. После Двадцатилетней войны станция снова стала служить столицей Содружества.
Корабль в сопровождении двух длинных крейсеров скользнул под обод Кольца, и на мгновение находящимся в рубке открылась воистину чудесная картина: этот его сектор представлял собой гигантский экран, повествующий о жизни на голубой планете Фирэа. Мелькнули и унеслись вдаль белоснежные дворцы и висячие сады, “Феникс” устремился к центру гигантского круга.
Там, все более и более разрастаясь в размерах, сердцем полыхала рубиновая звезда. Крейсера сделали крутой вираж, и капитан Митчелл уверенно повел свой корабль за ними. Впереди на глазах раскрывался Звездный Цветок - грандиознейшее и прекраснейшее из зданий, когда-либо возводившихся в этой галактике.
Гаяна перебирала в уме известные ей цветы, но не могла найти никакого сходства с этим. И, тем не менее, это был цветок. Цветок, множество лепестков которого имели совершенную форму, размер и цвет. У основания лепестки светились теплым желтым, далее, через миллионы оттенков, становились рубиновыми, а нежные волнистые края излучали чистый пурпурный свет. Это был одновременно и цветок, и огонь на космическом алтаре, потому что его свет жил, струился, пульсировал, скручивался в вихри.
И тот волнующий свет озарял лица мужчин, которые вдруг стали мужественными и прекрасными, и женщин, придав им волшебную красоту и величие. Они переглянулись и не узнали друг друга. Незамысловатые одежды словно внезапно превратились в королевские мантии или рыцарские латы.
- Кто-нибудь уже бывал здесь? - почти шепотом спросил Клари.
- Конечно, - медленно произнесла Вагнер, любуясь своим отражением на боковом экране, - я - дважды, а Эйвери посещал этот “оплот Разума” чаще. С Кинтанари теперь они большие друзья.
- Я слышал, там внутри горы сокровищ... - начал практик Лусамба, но его не поддержали.
Корабль с сопровождением прошел совсем близко от одного из внешних, более темных лепестков и нырнул в гранатовую пропасть. И тот час же все вокруг преобразилось. “Феникс” словно оказался внутри венчика цветка в жаркий летний полдень.
У основания лепестков по кругу располагалось бессчетное множество шлюзов, выполненный в виде изящных янтарных трубчатых цветков. В самом центре этого пространства был помещен еще один цветок со стеблем, янтарным у основания и постепенно переходящим в алмазный блеск у соцветия. В воздухе (а здесь действительно был воздух, задерживаемый силовыми полями) носилась сверкающая пыльца и деловито сновали насекомые: это уходили и приходили бесчисленные суда всех размеров и форм. Сопровождающие “Феникс” крейсера уверенно направились к центральной посадочной площадке.
Тиб пожал плечами.
- Вообще, тут, наверное, ошибочка вышла. Я, например, приготовился уже штурмовать эту... эту... фантосмагонитическую махину с черного входа. Но раз нас подводят к парадному, будем надеяться, что не сразу же вышвырнут вон, как только разглядят не чесанного три года Руфа и не почувствуют отнюдь не цветочный аромат лусамбовских трофейных сапожищ, - быстро проговорил он.
Руфо Белегин, чья огненная шевелюра явно не помещалась на голове, обиделся и пробормотал нечто невразумительное.
- Ну что вы, капитан, - “успокоила” Тибора Гаяна, - они здесь наверняка уже отвыкли от подобной экзотики. А вы, Руф, не волнуйтесь, во дворце, я думаю, найдется для вас подходящая гребенка. Говорят, альменцы - народ очень аккуратный.
- И сильно гривастый, - буркнул всеведущий Клари.
Между тем капитан Митчелл посадил корабль на алмазно сияющее поле, им разрешили выйти и указали на стройные сводчатые врата, уводящие вглубь центрального цветка.
Первой по трапу спустилась Рия. Затем, после Тиба, на гладкую прозрачную поверхность робко ступила И’Латт. Гаяна почувствовала слабый нежный аромат. Она запрокинула голову, чтоб не смотреть в бездну под ногами, и теплый ветерок заиграл в ее густых каштановых волосах.
Вагнер уверенным шагом направилась к вратам, на ее развевающемся плаще играли гранатовые блики.
“Вот тебе и Космический Цветочек”, - подумала Гаяна, на ватных ногах пытаясь следовать за ней.
Руф вцепился в Лусамбу и закрыл глаза: он боялся высоты и не верил в надежность гравитаторов.
Гаяна оглянулась на брата. Эйвери еще стоял на трапе. Когда впервые он оказался здесь - величие Асмеамо, “столицы” Галактики, повергло его в восторг. Время прошло, и восхищение осталось, но не сильнее ли стала тайная грусть? Что-то должно было случиться...
Поезд нес их нескончаемым ярко освещенным тоннелем. Скорость была так велика, что вокруг были видны только смазанные цветные полосы. Наконец, вагон плавно остановился, и шестеро гостей оказались в небольшом зале. К недовольству некоторых (Руф, Тиб и Клари мечтали поглазеть на настоящих альменцев), ждал их человек. Он был одетый в бежевый с шитой золотом каймой хитон, такой же короткий плащ и сандалии. Высокий, стройный, темноволосый, он неторопливо подошел к гостям и, учтиво поклонившись, представился:
- Фердинанд Пакаль, Главный Советник Национального отдела по проблемам Зорис III, к вашим услугам.
Гости представлялись, и Пакаль внимательно рассматривал их своими темными удлиненными глазами. И лишь когда очередь дошла до Эйвери, лицо его оживилось.
- Рад вас видеть, - тихо произнес он, обнажив в улыбке белоснежные по контрасту со смуглой кожей зубы.
Пакаль проводил гостей в роскошные покои, объяснил, как можно заказать платье и еду, как на следующий здешний день добраться до Алмазного зала, чтобы предстать перед Владыкой. А они шутили и смеялись, пребывая в каком-то детском восторге, поскольку роскошь Асмеамо не угнетала. Каждая мелочь, каждая деталь отделки, казалось, показывала мастерство и любовь своих творцов: итаранских и земных мастеров давно ушедшего поколения, отдавших часть своей души для этого вечного праздника. Здесь хотелось громко петь и танцевать, скользя по хрустальным полам из зала в зал. Но усталость взяла свое, и вскоре большинство людей забылось в сладких снах на мягких ложах или даже, как, например, Руф, прямо под ароматно-успокаивающим душем.

Ачиатль Кинтанари Абоэтери был Владыкой Содружества, символом его целостности и доброй воли. Когда в 2625 году Галактическое Содружество было впервые создано, тогдашний Илиодор, государь могущественной Солнечной Империи, просил альменцев прислать Великого Владыку (Ачиатля на террине), который справедливо бы управлял Галактикой. Альменцы прислали Кинтанари Абоэтери. В те давние годы он, действительно, был наделен значительной властью, но после все изменилось. Однако до сих пор у Владыки осталось право убеждать, и это значило немало.
Обыватели до сих пор не много знали об альменцах: они-де почти неотличимы от терроэйан, хороши собой, а в речах непонятны. Многие считали альменцев древнейшим народом, полностью замкнувшимся на себе и порядком деградировавшим. Но Кинтанари был одарен, даже по признаниям своих многочисленных врагов, живым умом вполне человеческого склада, подкрепленным великолепными ораторскими способностями. За долгий срок своего правления он добился уважения многих. Другие его ненавидели, ибо Ачиатль был неподкупен, смел, подчас даже почти по-эйански резок, однако всегда искренен и добр. Говорили, что он просто не может отказать просящим у него помощи и заступничества.
Все это было, конечно, известно гостям Асмеамо, поэтому, проснувшись, они готовились к аудиенции с особой тщательностью: Клари, например, ненавязчивым образом раздобыл где-то роскошный костюм во флибустьерском стиле, несколько не вязавшийся с сапогами, а Руф, в силу малопонятных причин, спрятал свою гриву под меховое подобие головного убора.
Ровно в одиннадцать по местному времени шестеро людей медленно миновали хрустальные двери и оказались в Алмазном тронном зале. Миллиарды огромных, но чистейших и великолепно ограненных бриллиантов играли всеми возможными цветами, подсвеченные перламутровым пламенем, полыхавшем внутри многочисленных тонких колонн, уходящих в лучезарную вышину.
Гаяна, ослепленная светом, на мгновение закрыла глаза. Лусамба, как истинный пират и игрок, лихорадочно подсчитывал, в скольких тоннах полименина может быть выражено такое богатство. Выходило что-то около пятисот. Ни один урпонский правитель и не мечтал о таком состоянии.
Рия оглядела двух стражей, неподвижно застывших у входа. Да, несмотря на правильность, даже утонченность черт, альменцы очень походили на людей. Надо сказать, что Вагнер, действительно, была недалека от истины, ибо видела перед собой двух человек в одеждах времен Илиодоров.
Люди пересекли зал и остановились у возвышения, на котором восседали в каменных креслах Ачиатль Кинтанари и его прекрасная супруга Ачиналь Беамон.
“Если бы я ничего не знал об альменцах, - подумал Клари, - я сказал бы, что Кинтанари сильно сдал за последнее время. По крайней мере, с тех пор, как год назад я видел его по астронету”.
Ачиатль встал и простер к ним руки. Люди опустились на одно колено, и Владыка произнес по-эйански:
- Эймачр’улл гьюарра-хас-ньяерри! - Нет для нас большей отрады, чем видеть вас, друзья, - добавил он на всеобщем, а затем и на языке Берес Фрид, родной земли Руфа.
- Окй’лчартл йс майрут вьяо су! - ответил И’Латт. - Мы шли на свет звезд, и вот, мы здесь.
Так было принято на Эйе, теперь первой из равных планет Содружества.
Гостям принесли удобные кресла, и они сели, любуясь красотой зала, созданной итаранцами. Со свода лилась тихая музыка. Ачиатль медленно заговорил на всеобщем:
- Странники, пришло, наконец, время признать ваши заслуги перед Галактикой. Именно для этого вы и были приглашены сюда, в ее светлое сердце, - на мгновение он умолк, склонив голову и словно размышляя о чем-то; люди заметили, как блеснул на его челе многоцветный тонкий венец, повторявший формой Великое Кольцо. Дальнейшие речи Ачиатля, как иногда казалось слушателям, были не лишены двусмысленности и иронии, столь нехарактерных, по слухам, для альменцев.
- К сожалению, - продолжал Великий Владыка, - в Содружестве не знают всех ваших подвигов, но уже одно то, что нам известно, делает вас настоящими героями нашей эпохи. Вы были первыми в рядах тех, кто навсегда избавил Млечный Путь от Солнечной Империи и ужаса перед ее тринадцатью Звездными Бастионами, слабыми пародиями на Асмеамо. Вы пленили в честном бою императора И’Вайка и князя И’Латта. Вы обезвредили двух опаснейших преступников - Арияна Маниуса и Аль-Хоси. Вы прославились на планетах Гринфильдор, Заминдар и Берес Фрид. Наконец, благодаря вам был уничтожен Гиперпространственный портал-аккумулятор, угроза самого существования нашей Галактики. Кроме того, вы нанесли на лоцманские карты множество опаснейших черных дыр, нейтронных звезд, метеорных потоков и потенциальных сверхновых, открыли около пятнадцати цивилизаций и более двух тысяч планет, из которых, по крайней мере, сто пригодны к преобразованию и заселению. Вы расправлялись не раз с самыми отчаянными пиратами и спасли бессчетное количество кораблей и их пассажиров, внесли усовершенствования в конструкцию фотонных судов, андройдов, компьютеров и систем вооружения.
Это лишь мизерная доля того, что выпало вам совершить. Из встреченных за мою долгую жизнь людей вы - единственные, кто в данной ситуации были настолько благородны, что не позволили себе хоть чем-то проявить желание получить по заслугам...
С каждым словом Владыки капитан Митчелл все выше и выше поднимал голову. А когда Кинтанари замолчал, он расплылся в широкой улыбке.
- Мы... - начал было Тиб, но Эйвери дернул его за рукав: Ачиатль еще не кончил.
Гаяна нахмурилась, уловив в синих глазах Кинтанари проблеск глубоко запрятанной горечи.
- Завтра состоится ежегодный Звездный Бал, на котором будут присутствовать представители всех планет Содружества. Здесь же, обычно, назначаются достойные на вакантные должности. После обсуждения в сенате, решено назначить на некоторые из этих мест капитана Тибора Митчелла, господина Руфа Белегина и леди Рию Вагнер. Господа Эйвелиор и Гаяна И’Латт, а также господин Лусамба получат законное подтверждение прав на свои земли.
- Но ведь не все из нас имеют дворянское звание... - произнесла Вагнер.
- Поэтому оно будет вам пожаловано вместе с владениями, и, естественно, с правом передачи их по наследству.

Этим же вечером мужчины собрались в каюте Эйвери для традиционной партии в “кошмарную дюжину” на бисквиты, весьма популярные в их обществе. И’Латт, как обычно, играл без видимого интереса, только за тем, чтобы поддержать компанию. Судя по рассеянному выражению его светло-голубых глаз, бывший “герой галактики” блуждал сейчас не менее чем в пятистах парсеках отсюда.
Клари отдавался игре всей душой, попутно излагая длинный анекдот о том, как два тчета пытались толкнуть подержанного закройщика за специализированного андройда-протезиста, и незаметно (даже для себя) переставлял локтем фишки.
Чревоугодник и простофиля Белегин слушал, разинув рот, поэтому проигрывал и страшно переживал.
- Старик, он - шулер! - беззлобно сказал ему капитан. - Вот ты, Малыш, можешь поверить в эту басню о выигранной по честному планетной системе?
И’Латт, сдержанно улыбаясь, пожал плечами.
- Да какая это система! - невинно воскликнул Лусамба, хитро сверкая черными глазищами. - Ни одной приличной планеты с твердым грунтом! Убогий город, и тот почти автономный.
- Ослепительный Ильмабад, - вдруг медленно произнес капитан. - Там выросла Дарья...
Повисло тягостное молчание: Тибор не часто позволял себе вспоминать вслух о несчастной Даше, в неожиданном исчезновении которой три года назад он совершенно напрасно до сих пор обвинял себя. Их пятилетний сын Жан был сейчас на Заминдаре под присмотром племянников, Ксении и Бена.
Эйвери полагал, что причиной исчезновения Дарьи была статейка о природе ксеногибридов, которую она умудрилась-таки опубликовать в тезисах какой-то конференции. Рати готовы был пойти на все, чтобы сохранить свои тайны…
- Итаранцы, - бросил Руфо, чтобы хоть что-нибудь сказать.
- Да, - откликнулся И’Латт, привыкший, как и его друзья, к немногословности бересян, - они нигде больше не живут в замкнутых городах.
- Для меня, собственно, это не имеет значения, - произнес Лусамба, - лишь бы работали.
- Необычный народ… - вдруг сказал Эйвери.
Капитан смотрел на него, как бы ожидая продолжения, но его не последовало. Лицо И’Латта приобрело оттенок невысказанности, словно он собирался сказать что-то, но в последний момент раздумал.
- Так, - нарушил воцарившееся снова молчание Клари, - мы сегодня играли по правилам номер шесть.
Тибор и Руф с недоумением посмотрели на него. Потом Белегин заулыбался. А Клари вытащил из-под стола пять пачек бисквитов - синтетических космических завтраков -  и свалил их кучей перед Руфом. Согласно “правилам номер шесть” проигравший должен был их съесть. Немедленно. Руф несколько помрачнел. Он и не ожидал, что проигрался так сильно.

Когда Ачиатль в белом и алом и Ачиналь в лазурном ступили в Алмазный тронный зал - грянула музыка.
Изысканная мелодия понесла и закружила танцующих нескончаемыми хороводами; мелькали роскошные и диковинные наряды, фигуры, лица, сверкали чудесные драгоценные каменья, развивались яркие уборы из перьев редкостных птиц.
Гаяна И’Латт в строгом темно-вишневом платье отделилась от рядов танцующих и подошла к высокому окну, за которым сверкали звезды, ибо этот чертог располагался на внешнем уровне Асмеамо. Здесь она встретила брата, почти неузнаваемого в черно-серебряной тунике. Он смотрел наружу, а отражение на стеклопласте наблюдало за праздником из пустоты, и сквозь него просвечивали далекие звезды.
- Увидим ли мы снова Сьерразур? - вдруг спросила Гаяна.
- Не думаю, что это возможно, - он задумался. - Уже лет восемьдесят никто не слышал о нем и ни один корабль так и не идентифицировал эту систему. Если она все еще существует... Гая, наша земля сама нас найдет.
Она слабо улыбнулась.
- Твоя земля, - тихо поправил себя он. - В этом что-то есть: всю жизнь искать свою родную планету. Что-то метафизическое.
К ним подошли остальные, довольно веселые, но не на столько, чтобы почувствовать себя здесь “как дома” или усомниться в несравнимости огня звездной сферы и мерцания камушков на нарядах правителей Галактики.
- Да какой из меня феодал?! - произнес Тибор.
- Очень прохая, - согласился Белегин.
- Не скромничайте, мальчики, - усмехнулась Вагнер, покорившая своей красотой и непринужденностью бал, и осушила кубок багрового вина.
В тот день в Асмеамо были гости из всех стран Содружества, пировавшие во множестве чертогов. Особенно часто попадались на глаза эйане в мундирах ржаво-красного защитного цвета, увешанных орденами и значками отличия, урпонцы, харави, бересяне и другие многочисленные потомки смешанных терроэйанских рас. Были даже черноволосые земляне в кецале, золоте и изумрудах, почитавшихся за драгоценные только в системе Солнца.  Обращали на себя внимание пушистые итаранцы и гринфильдорцы; последние ростом едва доходили человеку до пояса и имели такие огромные добрые глаза, что казались скорее созданными для детей игрушками, нежели разумными существами.
Среди пестрой толпы придворных в Алмазном зале выделялся высокий человек, постоянно создававший вокруг себя веселое оживление. Это был никто иной, как герцог Фухруддин, Харава и Ибм-Канабр Маркус де Пелеран, для тех, кто попроще - мастер на меткие эпиграммы, весьма популярный в свете, но умные люди понимали, что в его руках сосредоточена куда большая власть, чем та, которую официально давал титул “герцог” - правитель территорий в пределах системы. Поговаривали о его связях с тайными орденами. Злые языки, а их хватало и здесь, намекали даже, что герцог пользуется особым расположением царевны Тиан Абоэтери, не удостоившей пока гостей вниманием.
Взгляды Маркуса и Эйвери встретились на мгновение сквозь толпу.
“Жив еще?” - искренне удивился де Пелеран.
Эйвери отвел глаза.
Бал шел своим чередом. Экипаж “Феникса” поднялся на обширную галерею, где были накрыты столики для тех, кто желал отдохнуть от шумного празднества. Мягкий серебристый свет левитирующих светильников располагал к размышлениям.
- Меня достаточно швыряло из конца в конец Галактики, - выговорил, приподнимая глаза от чарки, капитан, - и я вижу, что сейчас все меняется.
Эйвери кивнул, а Лусамба вопросительно уставился на Митчелла.
- Карманники и тчеты, дрожавшие раньше под взглядом любого добропорядочного человека, в конец обнаглели и проворачивают свои грязные делишки у всех на виду, - пояснил капитан. - Да и рыба покрупней, вроде де Пелерана, повылезала из тины; первые - по кабакам, а вторые в газетах стали поносить, кого попало, даже альменцев... Нутром чую: неладно все.
Внимание Гаяны, сидевшей напротив Митчелла, привлек незнакомец за третьим от них столиком, пристально наблюдавший все это время за друзьями из-под капюшона темно-синего одеяния пустынника, оставлявшего открытыми только глаза и кисти рук. Так одевались эйане с острова Безазирла, когда были в трауре.
Принесли еще кувшин вина. Внезапно в зале все стихло,  даже невидимые музыканты; свет внизу словно померк. Все, кроме Гаяны, подошли к парапету.
В арке бокового входа стояла, сопровождаемая зеленым носатым шутом, Ат-Ачиналь Тиан Абоэтери. Она казалась совсем юной и по-девичьи хрупкой. Белизна простого платья подчеркивала мраморную бледность лица, подобного какому не видела еще Галактика. Высокий лоб слегка прикрывали прядки темных волос, из-под черных изящных бровей смотрели глубокие, как Космос, темно-карие, какие-то детские глаза; все черты были идеальны. Густые волосы сзади были убраны в высокую прическу, припорошенную самоцветами. С истинно царским величием оглядела она зал и прошла к своему месту подле Владык, ни единым кивком не отвечая на изысканные поклоны придворных.
Руф, Тиб и Клари опустили тяжелые полевые бинокли (другими они не обзавелись) и переглянулись. Тонкий ценитель - в хорошем смысле - женской красоты Лусамба был поражен. “Ах, вот, что за дивная пташка обитает в этой золотой клетке”, - подумал он. “Краррааам!” - подумал Руф, и перевести это на всеобщий никто бы не взялся.
Друзья снова вернулись к трапезе и разговорам. Рия, обожавшая санта-каталинское красное, поднесла свой бокал ко рту, когда прозвучал негромкий хлопок выстрела, и тонкий хрусталь разлетелся на тысячи осколков в ее пальцах. Несколько капель упало на светлое, весьма условное платье Вагнер. Медленно, с не сулящим никакой пощады выражением серо-стальных эйанских глаз, она поднялась и потянулась к несуществующей в данный момент кобуре, словно это была обычная сцена в дешевом баре на какой-нибудь перевалочной станции. Давешний незнакомец уже подошел к компании и уверенным жестом остановил готовый сорваться с уст поток возмущений и угроз.
- Вино отравлено есть, - глухо прозвучал его голос из-за шарфа.
Клари немедленно опустил рецептор браслета в свой нетронутый бокал. Прошло несколько томительных мгновений, пока он произнес:
- Этот человек прав. Минут через пятнадцать после того, как мы бы выпили его, здесь осталась бы только небольшая горка трупов.
- О, мое платье! - воскликнула Вагнер.
Все обернулись к ней: в том месте, где на наряд попали капли яда, появились все увеличивающиеся в размерах дырки.
- Такую реакцию следовало ожидать, - хмыкнул Лусамба, еще раз взглянув на прибор.
- Пора сматываться, ребята, - констатировал капитан. - А вы...
Но таинственного пустынника уже и след простыл. Вместо него перед столиком стоял молодой гвардеец со значком личной охраны Ачиатля и очень старался сделать вид, что его абсолютно не касаются мистические превращения вагнерского платья.
- Господа, - выпалил он, - завтра после церемонии Ачиатль Кинтанари ждет вас в зале Совета для беседы.
По пути в их покои Гаяна спросила у брата:
- Тот странный человек, что прятал лицо, как стыдливая девушка откуда-нибудь с Беты Конуса, ты встречал таких раньше?
- Он был одет в традиционный "тиль’юнн". Но акцент не вязался с костюмом. Странно... Точно не скажу, но что-то знакомое в нем было.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ

- Графиня Недхазирская Рия Вагнер, виконт Гиатский Эйвелиор И’Латт, княгиня Сьерразурская Гаяна И’Латт, герцог Агмейский Тибор Митчелл, барон Ильмабадский Клари Лусамба и Пятый Наниаль Трагивир-гориадорский Руф Белегин!
По каменным ступеням поднимались шестеро “осчастливленных” людей. Неопределенное выражение лица Рии носило оттенок легкого презрения: ей, дочери последнего Императора, не престало входить сюда в качестве простой графини. Но винить было некого (и она сожалела об этом), ибо, порвав в начале Двадцатилетней войны всякие отношения с отцом, Ри отказалась от всех привилегий и даже, в знак забвения своего эйанского происхождения, сменила имя.
Кириан И’Латт, князь Сьерразура, сделал своей единственной наследницей дочь; Эйвелиор теперь величался виконтом Гиатским, другими словами он владел крошечным мирком у Фомальгаута, не имеющим никаких официально зарегистрированных государственных структур.
Митчелл, Лусамба и Белегин не принадлежали к аристократическому сословию. Первого наделили более чем скромным Агмейским герцогством, удаленным от основных транспортных путей. Клари сделался, наконец, законным бароном Ильмабадским, а Белегин получил место в Совете Правителей системы Трагивир-гориадора.
Экипаж “Феникса” оказался в помещении со стенами, отделанными не отшлифованным мароранским шпатом, что переливался всеми оттенками зеленого. Здесь их ждал Владыка, он казался взволнованным.
Ачиатль тихо произнес, сверкая лазерно-синими очами:
- Я позвал вас для того, чтобы открыть вашим сердцам одну грустную тайну. Рассаживайтесь поудобнее.
Они сели в высокие кресла из темного дерева, расставленные вдоль мерцающих стен для дакассцев, нередко посещавших в давние времена Асмеамо и спасавших не раз своей мудростью Содружество. Кинтанари начал говорить, и его голос гулко отдавался в высоких сводах.
- На заре своей истории те, которых люди называют альменцами, путешествовали от планеты к планете. Но без каких-либо космических кораблей, разрушающих пространство, а при помощи эрлетов, многомерных живых созданий, обитавших тогда на Альмене и нескольких других планетах.
Ачиатль махнул рукой, и мерцание стен померкло. Показалось, что высокие створки ворот распахнулись, и снаружи в глаза людям ударил сноп ослепительного света. Послышался звонкий стук копыт, и вот, в зал влетело, почти не касаясь пола и расправив огромные крылья, сияющее создание дивной грации, будто сотканное из хрустального света, весеннего неба и легких кучевых облаков. Оно вбежало и застыло, тряхнув гривой и слегка опустив увенчанную витым рогом голову. Огромные, умные, добрые и грустные глаза крылатого единорога, казалось, хотели о чем-то поведать. Но крик, похожий на стон чайки, был непонятен для людей.
- Это голограмма, - тихо произнес Владыка. - Около восьмисот стандартных лет тому назад все оставшиеся в живых эрлеты были пленены неизвестными врагами и заточены на планете, известной вам под именем Сьерразур.
Эйвери и Гаяна удивленно переглянулись, услышав имя своей родной земли. Насколько было известно им, она была необитаема и никаких единорогов… Альменца же словно сразило какое-то тяжелое воспоминание. Лицо его помрачнело, глаза закрылись. Только центральный алмаз в его венце, как слеза, тускло поблескивал в неверном свете.
- Многие из эрлетов были злодейски уничтожены в ходе охоты, - глухо проговорил он, - но нам известно, что часть их до сих пор томится где-то в подземельях, которыми источена эта планета. Не удивляйтесь, - произнес он, обращаясь к Эйвери и Гаяне, - есть еще много тайн, которые хранит эта древняя земля.
Воцарилось долгое молчание. Затем Кинтанари, окинув их взглядом, добавил:
- Как вам известно, система Сьерразура располагается в пределах постоянно варьирующей пространственной аномалии. Скитальцы потратили много лет, чтобы вновь отыскать ее. Планета принадлежит сейчас Гаяне И’Латт, поэтому я прошу княгиню помочь или хотя бы разрешить Скитальцам приземлиться и найти эрлетов. Злые силы властвуют теперь над Сьерразуром, они дерзки и могущественны. Галактическое Содружество в опасности и судьба его связана с этой планетой.
Голограмма эрлета исчезла, но его образ словно незримо присутствовал в воздухе чертога. Несколько мгновений все молчали. Наконец, И’Латт сказал:
- Назовите координаты, Ваше Величество, и мы с сестрой немедленно отправимся в путь. Мы давно уже мечтаем увидеть эту землю опять.
- Как это ты с сестрой? - вскинулся Тиб. - Как всегда, всем отрядом и пойдем.
- Спасибо, я не сомневался, что ответ будет именно таким, - с улыбкой сказал Кинтанари и еще тише добавил: Вам в помощь я дам одного из Скитальцев, нашедших Сьерразур, Фернандо Пакаля из Теночтитлана. Вы уже встретили его, я полагаю.
Гаяна кивнула и рассказала о вчерашнем покушении.
- Я знаю об этом происшествии, - печально произнес Кинтанари, - Тот человек, что вас предупредил - друг Фернандо, тоже Скиталец. Многие из них будут ждать вашего сигнала на орбите над Сьерразуром - на случай, если вам понадобится помощь. А теперь прощайте!

- Итак, нам снова в дорогу, снова, похоже, спасать Галактику! - произнесла на пороге Алмазного Тронного зала Рия.
Их развевающиеся плащи замелькали по переходам, мостам, лестницам и коридорам дворца. В последний раз их странные, чужие здесь силуэты отразились в бесконечных зеркалах и в идеально-гладких плитах чудесных залов. Прощай, Звездный Цветок!
Словно солнечный лучик пробился сквозь своды дворца: по полутемному поперечному коридору шла царевна Тиан. Когда они поравнялись и гости поклонились, Митчелл неожиданно произнес:
- А что, Ваше Императорское Высочество, может пойдете за единорогами с нами? - он и сам удивился своей дерзости и глупости выходки, но она была так прекрасна…
Ат-Ачиналь слегка улыбнулась краешком рта и немного шутливо ответила:
- А что, герцог? Мне в голову иногда приходила такая мысль: странствия, битвы, слава... Бродяги, - она коротко рассмеялась.
Эйвери нахмурился. Тиан тем временем продолжала:
- Но я лучше останусь, господа, спасибо за приглашение составить вам компанию… Где же моя названная сестра Лианна? Когда-то вы забрали ее из нашего дома. А теперь отец посылает вас туда же, куда навсегда ушла она... Капитан, вам я доверяю. Прочтете, когда покинете пределы Республики. Прощайте!
Она протянула Тибору электронный свиток и исчезла так быстро, словно и не появлялась вовсе.

Переодевшись и собравшись в дорогу, люди подъехали к своему кораблю. Пакаль, также одетый уже не по придворному скромно, ждал их у судна, внимательно рассматривая его. Видимо, он уже слышал о легендарном “Фениксе”.
Корабль был стар. По стандартному счету, который употреблялся в этой части Галактики куда чаще, чем местные летосчисления, его корпусу минуло уже 500 лет. Сконструированный как малотоннажный грузовик, он ходил много лет под пиратским флагом, пока, наконец, не попал в руки к капитану Митчеллу. Сейчас судно сочетало в себе лучшие качества довольно комфортабельного пассажирского лайнера, маневренного и прекрасно оснащенного военного корабля и превосходной лаборатории для свободного поиска.
Обшивка судна еще сохранила по большей части свою первоначальную зеленовато-белую окраску. Снаружи почти дисковидный, корабль имел две палубы; большая часть кают (а их было 12) занимала помещение старого грузового трюма, ныне почти ликвидированного за ненадобностью. Многие последние технические достижения  находили себе место на борту корабля, являющегося, в сущности, летающим домом группы людей, известных с военных времен как Отряд Феникса.
Во время войны Отряд Феникса составляли Тиб, Эйвери, Клари, Рия, Дарья и Руф. Эта шестерка участвовала на “Фениксе” в таком количестве сражений и походов и столько из них выиграла, что враги, казалось, начали питать к кораблю суеверный ужас. После воцарения в этих краях Солнечной Республики к компании присоединились Лианна Абоэтери и преследуемая властями Гаяна И’Латт.
Сейчас только пять кают верхней палубы были заселены, Эйвери обитал на нижней, в одиночестве, что вполне соответствовало его нелюдимой натуре. Шестая каюта верхней палубы предназначалась Фердинанду Пакалю.
У трапа людей встречала, сияя хромировкой, неуклюжая Матильда, раскрыв металлические руки в восторженном жесте. В последний раз окинув взором багровую бездну, они поднялись на борт и вскоре отчалили. Звездный Цветок улетал от них в беспредельность. Кто знает, может быть, навсегда?
Разглядывая достопримечательности салона, Фердинанд Пакаль украдкой наблюдал и за своими спутниками (Тибор и Эйвери были в рубке).
Клари. Авантюрист пиратской закалки, он живо напомнил Фернандо испанского конквистадора. Пакаль знал этот тип людей, слишком хорошо знал. Корысть придавала им силу, а страх - ярость.
Гаяна. Скромная, кроткая девушка поражала какой-то скрытой непоколебимостью и внутренней красотой. Под пристальным взглядом Пакаля она слегка покраснела.
Рия. Сущая валькирия, да еще воспитанная при эйанском дворе, она совсем не умела улыбаться…

Когда Фернандо, наконец, ушел устраиваться в свою каюту, а Тиб присоединился к друзьям, разговор в салоне заметно оживился.
- Но царевна... Да, хороша! - произнес Тиб, краем глаза наблюдая за реакцией Ри.
Реакция не замедлила последовать. Вагнер, не терпевшая, чтобы в ее присутствии восхищались чьей-то еще красотой, сдвинула брови и произнесла:
- Если бы вы знали, что скрывается под этой прелестной маской!
Митчелл решил подзадорить Рию:
- Ты просто ревнуешь!
Она фыркнула.
- Тиб, ты мелешь чепуху, вместо того, чтобы дать мне высказаться.
- Коврураа! - воскликнул Белегин.
Капитан изобразил, что он - само внимание.
- Громила прав, - продолжила она, - между девчонкой и ее родителями - пропасть в сотню световых лет.
Воцарилось напряженное молчание. Все ждали дальнейших разъяснений, но Рия впала в странную задумчивость. Наконец она сказала:
- Если она когда-нибудь станет во главе Содружества...
- Да, но Кинтанари и Беамон пока не собираются на покой, - перебила Гаяна.
- У них слишком много врагов, - отрезала Вагнер, - от пятидесяти семи покушений Абоэтери “чудом спаслись”, посмотрим, долго ли им еще будет везти!
Капитан поскреб затылок и поднялся с дивана.
- Пойду проведаю Эйвери на вахте, - бросил он, - а то после его философских бесед с бортовым компьютером все системы выходят из строя. У нас и так будет уйма проблем со следующем гиперпыжком.


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Выйдя в нормальное пространство, заправились на “Канторстане-89”, полу заброшенном маяке у рыжей звезды Акилас Ийа, где капитан получил очередной выпуск “Извещений звездоплавателям”.
Через три часа после этого “Феникс” покинул пределы Солнечной Республики, самого могущественного из государств Содружества, и впереди лежали бедные, полузависимые княжества, которым не было числа, как и количеству стычек между ними.
В присутствии Клари, Митчелл открыл послание Тиан. Ровный голос царевны произнес:
- Мне стало известно, капитан, что вся эта затея с поиском давно вымерших эрлетов - ни что иное, как предлог, под которым отец пытается избавился от Отряда Феникса. Если вы думаете, что он забыл, на чьей стороне вы воевали в Двадцатилетней войне - вы ошибаетесь. Сейчас отец что-то готовит вместе со Скитальцами, и вас поджидает легион этих головорезов на Сьерразуре. Именем моей несчастной сестры заклинаю вас - будьте осторожны!
Клари и Тиб переглянулись.
- А мне говорили, Альменцы всегда говорят правду, - произнес, наконец, Клари. - Кто же лжет - Кинтанари ли его дочка? Если Тиан права, среди нас есть человек Скитальцев - Пакаль. За ним нужно приглядывать в оба.
- А Гаяна? - с сомнением произнес Тиб. - Она же много лет была среди Скитальцев.
- Гайка нас не предаст, мы ее знаем. Я-то сразу понял, не с проста Кинтанари послал с нами этого Фернандо.
Тибор пожал плечами.
- Может, ты и прав. Не нравится мне это…

Фернандо беседовал с Гаяной в салоне у экрана. Светло-карие, золотистые глаза девушки были обращены к землянину. Его лицо на фоне звезд казалось искусно выточенной маской: орлиный нос, властно сдвинутые брови, твердый подбородок, шапка иссиня-черных волос.
- Как вы попали к Скитальцам, Фернандо? Не многие жители столицы Терая решились бы на такое, предав веру в своего “Красного Ягуара”.
Пакаль слабо усмехнулся.
- У меня есть причины не принимать последнего слишком всерьез. Но, главное, Скитальцы спасли мне жизнь. Кто знает, сколько еще времени я провел бы на забытом всеми астероиде… - он неожиданно прервал себя.
Вошли Тибор и Клари, оба выглядели обеспокоенными, застав обоих Скитальцев за негромким разговором.
Почти сразу же из динамиков раздался голос Руфа:
- Аххратл курундук… Нужно входить в аномалия, однако.
Капитан и старпом Клари тут же поспешили в рубку. Эйвери и Рия уже были там. Прямо по курсу лежало еле различимое в видимой области спектра газовое облако Сумеричи во владениях гетмана Костомахи. Лоция предупредила о недавно замеченных нарушениях в структуре гиперпространства. Согласно же указаниям Кинтанари, путь в систему Сьерразура лежал именно здесь.
Звезды мигнули и погасли. Потом появилась одна - желтая, неяркая. И несколько планет, формирующих систему.
- Замкнутое пространство аномалии типа Довилье, - пробормотал Тиб. – Ни чего себе прогулочка!
Через несколько минут почти во весь экран простерся дымчато-опаловый диск Сьерразура, странно сияющий среди беззвездной тьмы. Местами бурные свинцово-серые моря планеты выглядывали из-под кружева облачных вихрей, полюса были сокрыты снежно-белой пеленой, а у экватора отчетливо серебрилась изогнутая драконьим хребтом сверкающая цепь вершин, обрамляющая с севера горную страну. Хаотическое нагромождение пиков и плато чередовалось здесь с глубокими провалами долин.
Эйвери с жадностью ловил взглядом суровые очертания хребтов и изгибы могучих рек. Все эти годы, что он скитался по космосу, его родная земля звала его, манила, притягивала, словно магнит.
- Мы не одни, - предупредила Ри, - похоже на крейсер какой-то.
- Не спи, радист, - бросил Тиб Эйвери.
- На связи “Феникс” под командованием Тибора Митчелла. Назовите себя, - произнес Эйвери.
На экране появился знакомый со времен экспедиции на “Одинокой звезде” благообразный бородач.
- “Эридан” под командованием Александра Говорова. Добро пожаловать на Сьерразур!
Тибор, Руф и Клари удивленно переглянулись. Об “Эридане” ходили легенды, будто бы этот корабль таинственным образом приходит на помощь, когда надежды уже нет. Старые космические бродяги и не подозревали, что “Эридан” действительно существует.
- Мы рекомендуем вам начать с участка близ дома Кириана И’Латта, - продолжил капитан корабля Скитальцев.
- Почему?
- Состав изотопов в растениях вокруг: посадочная площадка использовалась с давних времен, да и после того, как Светлана покинула планету.
- Мы подумаем об этом, - с недоверием в голосе буркнул Тиб. Он вспомнил, что Эйвери когда-то рассказывал о старом летном поле и прочих руинах на Сьерразуре.
- Если вам понадобится подкрепление - мы будем на стационарной орбите над вами.
- Хорошо. Конец связи.

“Необитаемых планет не бывает - бывают забытые планеты”, - говорили Скитальцы.
В сердце единственного материка Сьерразура, в долине Говорящей Воды, стоял старый дом. Поставленный на высокой речной террасе, он напоминал сокола на плече вросшего в землю великана, застывшего среди туманного темно-синего леса, пронизанного сверкающей сетью холодных речек и ручьев. На планете почти не было смены времен года, лишь временами откуда-то с юга, где за холодной пустыней тянули свои могучие лапы ледники, приходили бураны.
- Здесь очень опасные стратосферные бури, - предупредил Эйвери капитана, когда “Феникс” пошел на посадку.
- Вижу уже. Нас здорово сносит на север.
- Иррхай ры!
- Что?!
- Ахан мьяссхо!
- Да, Руф, мне тоже не нравится эта гора. Ей-богу, сейчас мы в нее врежемся…
- Смотри, не пережги двигатели.
- Теперь почти потеряли управление.
- Это аномалия атмосферного электричества.
- Дрррых!
- И альтиметр шалит.
- Не хватает только вражеской эскадры на хвосте, чтобы прибытие на новую планету шло по привычному распорядку.
- Тиб, осторожней, здесь карст…
Последовал резкий толчок, потом хруст, по экрану хлестнули длинные ветки.
- С мягкой посадкой, - пробурчал Тиб.

Сквозь трещины в плитах посадочной площадки кое-где вырос высокий бурьян, его обвивала толстая паутина со сверкающими бусинками росы. Следуя за Эйвери и Гаяной, Тиб, Клари и Ри пробирались сквозь серые заросли во влажном тумане. Навстречу путникам выплывали то ветви деревьев с синей хвоей, увешанной каплями, то ярко-желтые горные цветы, то причудливые валуны и коряги. В молодых кустах с трудом угадывалась скамейка, потом показался заросший пруд и ржавые останки андроида-садовника. Долгий, тоскливый скрип заставил людей остановиться: вдруг слегка закачались в неподвижном воздухе большие качели.
Тихо щебетали странные птицы, капала вода. Где-то вдали шумел бурный горный поток. Эйвери шел как во сне: давно забытые образы и чувства безмятежного детства захлестнули его. Вот под этим деревом мать когда-то показала ему жемчужную сойку. Там, должно быть, давно заросла тропка к реке. А этот серый валун служил боевым конем, но, Боже мой, какой же он стал маленький!
Дом внушительно восставал из тумана: огромный сруб из гигантских деревьев, этажа четыре. С узорных карнизов свисали бороды сизого мха или лишайника. Ставень только висел на одной петле, но окна были целы и дверь заперта.
Гаяна шагнула вперед и прикоснулась к тяжелому металлическому кольцу на двери. Распознав ее, дверь чуть скрипнула и медленно отворилась. Внутри пахло травами. По крутой и узкой деревянной лестнице поднялись наверх. Казалось, Светлана с маленькой Гаей покинули дом только вчера. Все было прибрано. Из углов на людей строго взирали иконы времен Илиодоров. Почти вся обстановка внутри была сделана руками хозяев, неожиданно преобразившими контейнеры из-под жидкого кислорода в расписные напольные вазы, а отслужившие свое солнечные батареи - в поблескивающий синим бордюр на стене. Так жили вольные поселенцы, пионеры космоса, в погоне ли за удачей, в бегстве ли от беды навсегда оставившие земли предков.
- Руф, мы в доме, - включив свой передатчик, нарушил звенящую тишину Тибор. - Как Пакаль?
Не доверяя землянину, капитан оставил его на корабле.
- Читал она.
- Хорошо. Следи за биолокаторами и не забывай про корабль Скитальцев. Конец связи, - он оглядел остальных. - Так, Эйвери и Гая - осмотрите дом, а мы с Клари и Ри пройдемся вокруг. У меня мурашки по коже от этого местечка…

Могло показаться, что Кинтанари спокойно прохаживался по тускло освещенному залу. На самом деле, он метался из угла в угол, как загнанный зверь. Беамон взяла его за руку, и он остановился. Перед ними на стене тускло поблескивало древнее оружие. В глубокой нише, окруженной темно-синими альменскими знаменами, висел герб Илиодоров. Серебряно-пурпурно-голубой, с мечом и восьмилучевой звездой, он был слегка подсвечен невидимыми светильниками.
- Они на планете, - произнес Владыка бесцветным голосом. - Надеюсь, они сумеют найти то, что ищут. Надеюсь, они не потеряют при этом рассудок или жизнь. Прав ли я был, посылая Скитальцев и Отряд Феникса на такой риск?
Он пристально посмотрел в глаза Беамон, тревожные, как море перед грозой.
- Здесь шансы выжить были бы куда меньше, - тихо сказала она.
Кинтанари вздрогнул, и на секунду его губы болезненно скривились.
Внезапно где-то недалеко звякнул колокольчик, высокие двери в конце зала распахнулись, и быстрым шагом вошел Маркус де Пелеран. Два киборга-убийцы следовали за ним по пятам. Перед Владыками он остановился и произнес:
- Я пришел для важного разговора. Все эти годы вы ставили нам палки в колеса, как могли. Но мы терпели, мы ждали… Мы надеялись, что вы, наконец, присоединитесь к своему народу. Теперь время на исходе. Мне только что сказала Тиан, куда вы послали своих прихвостней. У вас остался последний шанс занять свое место среди сынов Хинесса - или уйти в небытие, как столь любимые вами люди. Отзовите “Феникс” и “Эридан”, немедленно!
- Ты сам знаешь, что попусту тратишь время, - устало ответил Кинтанари. - Раз и навсегда, мы давно выбрали сторону.
- А вот дочка ваша думает по-другому, - на его лице заиграла злая улыбка - Тиан будет великолепной Владычицей Содружества после вашей трагической гибели!
Маркус обернулся к своим киборгам, но те неподвижно лежали на полу, а из ушей поднимались тонкие струйки дыма. За ними возвышалась высокая фигура в темно-синем тиль’юнне. Незнакомец нацелил на Маркуса лучемет и кивнул в сторону двери. Де Пелеран не заставил себя ждать: кто бы ни был этот человек, уложивший быстро и бесшумно двух превосходных механических вояк, он, определенно, не шутил. На пороге Маркус на секунду остановился, смерив неожиданного противника долгим, пытливым взглядом своих зеленых волчьих глаз, потом, театрально махнув рукой, исчез за дверями.
Кинтанари улыбнулся Скитальцу. Тот скинул капюшон, опустил шарф и поклонился Владыкам. Беамон вздрогнула, вглядываясь в его лицо: могло показаться, что это Маркус вернулся.
- Мой юный друг, мы опять в долгу перед вами. Вы ведь зашли попрощаться?
Скиталец нахмурился и упрямо тряхнул копной темных волос.
- Я прошу у Ваших Величеств разрешения остаться. Вам все еще угрожает опасность.
Кинтанари положил ему руку на плечо.
- Вы гораздо нужнее там, где ваши близкие и друзья. Пришло время возвращаться. На Сьерразур, на “Эридан”, на “Феникс”, наконец.
Молодой человек глядел на Владык с сомнением.
- Мне бы очень не хотелось приказывать вам, Михаил, - негромко продолжил Кинтанари. - К тому же, у нас есть для вас важное поручение.
Переглянувшись, Владыки сняли свои золотые венцы и протянули их Майклу. Казалось, их лица изменились в тот же миг, словно неимоверная тяжесть слегла с плеч. Майк вздрогнул и побледнел, принимая символы власти Содружества. Владыки не оставляли себе никакой надежды. Обручи слегка покалывали его пальцы, словно заряженные каким-то странным электричеством.
- Вы должны хранить эти венцы до тех пор, пока на Дакассе не будут объявлены новые владыки Содружества, - твердо сказал Кинтанари.
- Слуги де Пелерана повсюду, - проговорила Беамон. - Чтобы добраться до вашего корабля и покинуть станцию, вам придется воспользоваться вентиляционной шахтой.
- Мы все можем уйти на “Кайлоре”…
- Маркус чувствует наше передвижение. Он найдет нас везде, а у вас еще есть шанс, - спокойно ответила Беамон, - Идите на Сьерразур на максимальной скорости и присоединитесь там к Скитальцам. Торопитесь, я чувствую, как Маркус возвращается с подкреплением!
Майкл помедлил мгновение, потом, положив сокровища в свой черный видавший виды рюкзак, с внешней невозмутимостью произнес:
- Прощайте. Я сделаю все, что смогу. Честь имею, - поклонившись, он влез в темную узкую вентиляционную шахту и бесшумно пополз вперед.
- Он не подозревает, какое бремя выпадет ему однажды, - печально произнес Кинтанари.
- Может, это и к лучшему… - ответила Беамон.

Стемнело внезапно и сразу же похолодало. В свете фонариков падал снег. Тибор задумчиво выпустил клубы пара изо рта. Стояла режущая слух тишина.
Клари все еще изучал показания приборов. Наконец он произнес:
- Пустоты кругом. Карст по гипсу. Есть и биосигналы, только странные какие-то. Может, летучие мыши? А вход нам в темноте не найти.
- И не надо, - откликнулся Тиб. - Пошли-ка на корабль до утра. Ночь на семь часов. Я хочу перепроверить датировку того культурного слоя. Не верю я этим миллионам лет, не бывает такого.
- Я загляну в дом, посмотрю как они там, - предложила Ри.
- Хорошо. Будь осторожна.
Она усмехнулась и выключила фонарь. Годы тренировок научили Рию видеть почти в полной темноте. Бесшумно, как пантера, она пробиралась по лесу, потом по запущенному саду. Чувства Вагнер обострились, нервы напряглись, как перед последним прыжком. Она слышала странный зов из недр этой забытой всеми планеты, словно после скитаний длинною в жизнь это она, а не дети Светланы, наконец, вернулась домой.
Эйвери и Гаяна оставили дверь открытой. Рия поднялась наверх. Кругом горели свечи, потрескивал очаг. Эйвери один задумчиво сидел у огня.
- Ри? Не ожидал увидеть тебя здесь. Садись, садись, выпей чего-нибудь. - Он кивнул на пыльные бутыли на старинном низком столике.
- Где Гая?
- Наверху, в библиотеке.
Казалось, Эйвери сбросил всю тяжесть прошедших лет, утрат и неразрешенных проблем. Он откинулся на спинку скрипнувшего кресла и вдохновенно произнес:
- Мне снилась эта планета всю жизнь. Я рад, что она осталась такой, как я ее запомнил: дикой, прохладной, с запахом прелых листьев и шумом горных ручьев. Здешние дикие цветы прекраснее любых садовых роз….
Ри заглянула в его голубые глаза и увидела дальние заснеженные хребты в рваных лоскутах облаков, темно-синие высокие деревья на крутом гребне, с ветвями, отшлифованными ветрами, а прямо перед собой - море колышущихся бело-желтых цветов, посылающих вместе со студеным воздухом свой аромат в долины. Далеко внизу, на лугах, пасся табун белоснежных животных. Вдруг что-то спугнуло их, и с неожиданной легкостью белые силуэты взмыли в воздух. Но темное облако скатилось с дальних гор лавиною и сокрыло табун.
- Эрлеты, - произнесла Ри. - Только ли за ними послал нас сюда старик Кинтанари?
- Нет, есть еще что-то, - Эйвери покачал головой. - Что-то ужасное…
- Мне нечего боятся, - отрезала Ри.
И’Латт печально улыбнулся.
- Черная Рать не защитит тебя, Ри. Для нее ты - лишь винтик, машина. Я тоже долго был орудием ратников, не понимая этого…
Она смотрела на него, словно прощаясь, а потом тихо произнесла:

Ее бродяжий дух свободный
Влекли холодные пески,
Простор, для жизни не пригодный,
Скупые, резкие мазки
Той краски, что и кровь заката
И ржавчины железный тлен:
Ее душа прошла когда-то
Пустыни Смерти скорбный плен…

Эйвери слабо улыбнулся.
- Нет, эта старинная песня не про тебя, Ри, - он посмотрел в ее холодные глаза и добавил: И не про меня.
Она встала и направилась к двери.
- Прощай.
Спускаясь по ступеням, она продолжила:

Он жаждал лишь судьбы героя,
Священной Жертвы и Пути,
Чтоб в бездну брешь закрыть собою,
Но человечество спасти.
Смешно, не правда ли?
- Едва ли. Таким теперь уж редок счет.
Они, бывало, нас спасали,
Вот только их-то кто спасет?
Она - в гордыне, он - в смиренье
Друг друга образ обрели
И век мечтали о спасенье,
Что лишь друг другу дать могли.
Она и он скитались где-то,
Творили в спешке чудеса,
Но не встречались в жизни этой
И не взошли на Небеса.

На последней ступени она остановилась и вдруг дико рассмеялась.
- Глупец, он думает, что все еще не безразличен мне!
Вагнер с силой вдохнула холодный ночной воздух и пошла к “Фениксу”. Огни корабля светились как всегда мирно и уютно. Там был ее дом… Нет, больше нет. Зов заполнил каждую клетку ее тела, земля, казалось, жгла подошвы сапог. Рия повернулась и исчезла в беспросветной темноте леса. Густые мягкие кусты сомкнулись, как воды, за ее спиной.

Через несколько часов Эйвери вызвал Тиб.
- Ри все еще у вас?
- Нет, - с тревогой ответил И’Латт, - она ушла почти сразу же. Я думал, она давно на “Фениксе”…
Как только забрезжил утренний свет, все, даже Пакаль под присмотром Клари, вышли на поиски. Долго ничего не удавалось найти. Потом Тиб вызвал друзей к подножию холма: его биолокатор что-то зафиксировал. Все быстро собрались на полянке, поросшей высокой серо-зеленой травой. Эйвери принес черный плащ Ри - он был брошен в кустах неподалеку.
- Если приборы не врут, она под нами, - озадаченно произнес Тиб.
- Вход в пещеры должен быть где-то здесь, - Клари оглядел густой, высокий темно-синий лес вокруг.
Пакаль вдруг закрыл глаза и сосредоточился, потом уверенно направился к бурелому у основания склона. Остальные последовали за ним. За нагромождением из пней и искореженных стволов в обнаженной серой скале была еле заметная дверь.
- Ничего себе, - пробормотал Тиб.
- Может, вы и ключ найдете, Фернандо? - спросил Клари, бросая на Тибора недвусмысленные взгляды: “Наверняка ловушка!”
Тиб только покачал головой.
- Я не знаю, как открыть эту дверь, - не обращая внимания на недоверие Клари, сказал Фернандо.
- Если Ри открыла, и мы откроем, - Эйвери подошел поближе и принялся шарить рукой по скале.
Внезапно металлическая дверь отъехала вверх. В узком, круто уходящем вниз коридоре вспыхнул желтый электрический свет. Все вздрогнули: из подземелья дохнуло запахом тления.
- Дверь в стиле ратников. Очень старая, - пробормотал Эйвери и, обернувшись к друзьям, добавил:
- Если это связано с Ратями, вам лучше подождать меня здесь.
- Нет уж, - сказал Тибор. - Гая с Руфом пусть покараулят наверху, а мы пойдем вниз. Если что, - сразу на корабль, - предупредил он остававшихся, - И если через час от нас не будет никаких вестей - вызывайте подмогу с “Эридана”.
Эйвери, Клари, Пакаль и Тиб начали спускаться по каменным ступеням. Коридор по спирали опускался вниз. Сначала было холодно, но внезапно откуда-то сбоку забил влажный, богатый кислородом теплый воздух.
- Никогда бы не подумал, что здесь может быть такое подземелье, - произнес Эйвери.
Эхо откликнулось гулко и тоскливо.
- Кто это мог понастроить? И зачем Ри одна сюда полезла? - недоумевал Тиб.
- Тссс… - прервал их Клари.
Снизу донесся приглушенный звук: не то свист, не то вой. Что-то плеснулось и смачно чавкнуло.
Клари, Пакаль и Тиб достали бластеры, Эйвери - ятаган.
И’Латт почувствовал волны злобы, мучения и зависти, несущиеся им навстречу. Он шагнул вперед и чуть не упал: ступени были покрыты какой-то слизью.
За последним поворотом людям открылся длинный, тускло освященный зал. Ряды шарообразных ламп уходили вдаль, отражаясь в темной жидкости множества небольших бассейнов. Над ними протянулся узкий пешеходный мостик.
На пороге зала путников обдало дезинфицирующей жидкостью, справа и слева зажглись циферблаты множества приборов с непонятными шкалами.
Выйдя на мостик, Эйвери склонился над ближайшим водоемом и тут же со сдавленным криком отпрянул: в питательном студне плавали огромные тусклые глаза. Плотоядно чавкнул неимоверных размеров рот под ними, и все амебообразное существо подалось в сторону И’Латта. Злобный бездонный взгляд словно приковал Эйвери к себе. В нем чувствовалась неутолимая алчность создания способного проглотить Вселенную.
“Дай мне, дай мне свою плоть! - взывали эти слизкие глаза. - Я хочу обсосать твои кости, искупаться в твоей горячей крови! Иди ко мне, и я избавлюсь хоть на мгновение от старости!”
И’Латт наклонился над бассейном, но тут твердая рука Клари дернула его за плечо.
Четверо людей продвигались все дальше по мосту. Множество амеб с пульсирующими синими жилками в слизистых телах провожали их ненавидящими взглядами. Временами путникам попадались поперечные мостики, ведущие к другим рядам резервуаров. Возможно, были и другие уровни…
- Эйвери, ты думаешь, они разумны? - шепотом спросил Клари.
- Сейчас - не знаю, но когда-то…
- Смотрите, глаза исчезли! - прервал Тиб.
Эта часть помещения выглядела намного древнее предыдущей. И строение "амеб" изменялось. Исчезли пронизанные венами отростки, постепенно закрылись пеленой глаза. И вот уже потянулись ряды совершенных студней. Но, чем проще становилось строение существ, тем более лютой и нечеловеческой злобой веяло от них.
- Что же это такое? - приглушенно воскликнул Митчелл.
- Вырождение… - откликнулся Эйвери.
Пакаль бластером указал на обглоданные слегка фосфорицирующие кости, то тут, то там попадающиеся между бассейнами.
- Кем их здесь кормят? - с содроганием произнес Клари.
- И кто? - добавил Тиб.
Ряды бассейнов кончились, дальше зал переходил в слегка расчищенную естественную пещеру. Люди включили фонарики на поясах. Узкая пыльная тропинка вилась между огромных глыб. То тут то там попадались причудливые натеки, где-то капала вода. Еще несколько минут, и они вошли в огромный подземный зал. Тиб не смог сдержать восторженного вскрика: все было покрыто сияющими, переливающимися в свете фонарей огромными кристаллами гипса. Эйвери, идущий впереди, сделал жест остановиться и выключил свет. Люди последовали его примеру.
В дальней, самой высокой части зала, брезжил неверный свет. Вероятно, кто-то поставил множество свечей в полых полупрозрачных гипсовых колоннах. Мерцание окружало плоскую площадку и какую-то темную, тускло поблескивающую массу, висящую над ней.
Взяв оружие наизготовку, люди осторожно приблизились. То, что они увидели, напоминало огромный, черный, слегка пульсирующий кокон, на растяжках из какой-то слизи подвешенный к потолку и стенам. Здесь же, на земле, валялась одежда и оружие Ри.
Тибор осторожно, стараясь не задеть за липкие путы, обошел вокруг. Пещера здесь кончалась, кругом были лишь палевые каменные стены в сверкающих натеках. Только теперь Митчелл заметил, с каким ужасом и болью Эйвери смотрит на черный кокон.
- Что это? - вполголоса спросил он.
- Ри. Все, что от нее осталось.
- Ты хочешь сказать, эта штука съела Ри?!
- Нет. Она пошла на Трансформацию…
- О чем ты? - Клари тоже изобразил полное непонимание.
- Подождите, - покачал головой Эйвери, - это значит, кто-то из ратников должен находиться поблизости.
Он внезапно замолчал, уставившись куда-то за спины Тибора, Клари и Пакаля. Тиб скосил глаза на бластер. Эйвери еле заметно покачал головой. Наученные многолетним опытом, Клари и Тибор подняли руки и медленно повернулись.
В нескольких шагах за ними стояли, направив на людей лучеметы, глава Черной Рати Алли Камадос и темноволосая женщина, показавшаяся Эйвери знакомой. Ну да, он видел ее лицо на медальоне Ри много, много лет назад. Неужели она была матерью Вагнер?
- Оружие, - черные выпученные глаза Камадоса указали на землю. Ятаган, три бластера и четыре ножа вместе с фонариками на оружейных поясах полетели в пыль.
- Добро пожаловать на Хинесс, - женщина, называвшаяся когда-то Эмели Лукаш, приказала людям следовать за собой.
Они пошли назад в зал с "амебами", Камадос с лучеметом замыкал шествие. По одному из поперечных мостиков пленников провели в другой зал, поменьше. Дальняя стена представляла собой клетку, в которой двигались силуэты каких-то слабо светившихся созданий.
- Эрлеты, - прошептал И'Латт.
Женщина хмыкнула.
- Здесь мы храним запасы продовольствия.
Она открыла дверь темной вырубленной в скале камеры и приказала троим зайти внутрь. Пакаля куда-то увел Камадос.
- Эрлетов они предпочитают людям, так что вам придется подождать, - женщина закрыла дверь, и все утонуло в совершенной темноте.


ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

- Как глупо попались, - после долгого молчания вздохнул Тиб.
- Я должен был идти один, я должен был догадаться… - с раскаянием произнес Эйвери.
- Передатчики здесь не работают, - констатировал Клари.
- Где это “здесь”, Малыш? База Черных ратников, что ли? И причем здесь Хинесс? - спросил Тиб, усаживаясь на пол.
Остальные последовали его примеру. Внезапно звук незнакомого голоса заставил их вскочить. В камере уже кто-то был.
- Это и есть Хинесс, - произнес незнакомец с итаранским акцентом.
- Кто здесь? - произнес Тиб в темноту.
- Мал-абар, из Скитальцев. Вы ведь с “Феникса”? Они схватили меня на Асмеамо сразу после того, как вы отчалили.
- Черные ратники?
- И Черные, и Белые. Столица Галактического Содружества теперь окончательно  в их руках.
- А Кинтанари? - спросил Эйвери.
- Я не знаю.
- Расскажите, что знаете, - предложил Тиб, снова усаживаясь.
- Совсем недавно Владычица Беамон открыла Скитальцам тайну Сьерразура. Несколько миллионов лет назад этот мир был центром Галактики - вотчиной хнейцев, правивших всем и вся.
Тибор с сомнением покачал головой, но этого жеста никто не увидел. Митчеллу не верилось, что “святой грааль” археологов, наконец, найден.
- Хнейцы даже научились перемещать эту систему в пространстве - поэтому-то Хинесс так долго и не удавалось никому обнаружить, - продолжал итаранец. - Но века шли, и хнейцы начали “развоплощаться”. Вы видели, наверное, что с ними, возомнившими себя всемогущими, в конце концов, сталось.
- Эти слизняки? - хихикнул Клари.
- Они самые. Чтобы не пропасть совсем, последние  несколько тысяч лет они паразитируют на людях, называя своих носителей ратниками. “Белыми” или “черными” - просто чтоб всех запутать.
- Малыш, ты знал об этом? - спросил Тиб.
- Догадывался, - буркнул Эйвери. - Но я не думал, что это хнейцы. Что они до сих пор существуют…
- А “Трансформация”? Что будет с Ри?
- Если она пройдет трансформацию, то станет одной из них, - ответил Эйвери. - Хнейская природа возьмет верх над человеком. Навсегда.
Несколько минут царило тягостное молчание.
- Зачем же увели Пакаля? - задал в темноту последний вопрос Митчелл.
- Он - тоже ксеногибрид, Тиб, - произнес И’Латт. - Разве ты не видел, как он нашел вход в это подземелье? Его постараются переманить. Любыми средствами…

Знакомый голос звал Пакаля из темноты. Звал по имени, забытому в веках, на языке, навсегда оставленном в бездне времени. Казалось, слышались отдаленный волнующий рокот барабанов и заунывное пение. Душная ночь. Крутая каменная лестница в святилище - единственное, что освещал призрачный лунный свет, и лестница от этого казалась бесконечной.
“Ты помнишь все, - слышал он голос, - Ты помнишь, как поднимался в мой храм с еще теплым сердцем жертвы в руках, ты помнишь спасительный мрак святилища и ты помнишь меня”!
Теперь он стоял в помещении с массивными, покрытыми резьбой колоннами, освещенным лишь несколькими тусклыми красными светильниками. Он вновь почувствовал свой трепет перед статуей богини, возносящейся над алтарем.
“Ты помнишь, как камень оживал, и появлялась я. Ты был моим преданным слугой, Красный Ягуар, ведь из сонма божеств ты всегда выбирал меня. Ты думал, я не найду тебя во времени”?
Теперь Фернандо ясно видел лицо Эмели, ее точеные черты, миндалевидные глаза под высоким лбом. Они стояли все в той же пещере, освещенной лишь несколькими свечами, источающими сладкий дурманящий запах.
“Ты читал древние мудрые книги, - не разжимая губ, произнесла она. - Ты знаешь, что стоишь выше смертных, выше людей. Вернись в мой чертог, Красный Ягуар”!
Колдовская музыка повернула время вспять. Эмели грациозно поманила его в темноту. Пакаль сделал первый шаг и остановился. Он вдруг вспомнил кроткое лицо Гаяны.
- Красный Ягуар умер, - с трудом произнес Фернандо.
- Разве? - во внезапно резко зазвучавшем под сводами пещеры голосе слышались нотки нетерпения. - Нет, он жив. И он один из нас…
Пакаль долго смотрел на ее прекрасное лицо, затем медленно опустился на колени, тихо произнося что-то на своем языке.

Часы ожидания тянулись, казалось, бесконечно. Но вдруг в камере зажегся яркий свет. Все заморгали от неожиданности. Только более совершенные глаза итаранца тут же обратились на медленно открывающуюся дверь. На пороге стояла высокая женщина в черном.
- Ри! Как же ты… - начал Тиб и вдруг осекся.
Присмотревшись, он заметил, что женщина напоминала Ри лишь отчасти. Она была выше, стройнее, черты лица куда совершеннее, а взгляд - холоднее эйанского. Пропала прядка седых волос, появившаяся после экспедиции “Одинокой звезды”, разгладились морщинки на лбу. С торжествующим видом встретила она удивленные взгляды трех друзей.
- Я получила новую жизнь. А для вас все кончено, - прозвучал ее голос с каким-то металлическим отзвуком. - Выходите по одному.
Эйвери первым вышел вперед и, поравнявшись с ней, вдруг произнес:
- Я сомневался бы, если бы ты была Ри, но чудовище мне не жаль.
Он слегка наклонился и выхватил спрятанный в голенище сапога второй ятаган. Клинок развернулся и сверкнул, по дуге приближаясь к Вагнер, но в последний миг был отражен ее клинком.
- Я не забыла еще твоих фокусов, - с холодным смешком произнесла она.
Начался ожесточенный поединок. Остальные пленники прижались к стенам камеры. Эйвери когда-то был одним из лучших фехтовальщиков Солнечной Республики, но “обновленная” Рия, казалось, не знала ни усталости, ни промахов. Тибор встретился глазами с Эйвери и прочел во взгляде друга обреченность.
- Ты уже проиграл, - прочитав его мысли, прошипела Вагнер. - Ты проиграл больше двадцати лет назад, когда отказался стать тем, кем ты должен быть!
С особенной яростью она нанесла удар, который Эйвери еле смог отразить. Искры снопами падали к их ногам.
- Нет! - хрипло произнес он, вытирая со лба пот. - Я остался человеком…
Внезапно И’Латт замер, побледнел и выронил оружие, зажимая рукой рану на груди. Все случилось так быстро, что никто даже не понял как. Еще миг - и Эйвери с глухим стоном рухнул навзничь.
Рия подошла и перевернула его ногой.
- Почему ты не выпил яд тогда, безумец? Чтобы ты не думал, во мне еще осталась жалость, - произнесла она. - Я прекращу твое несчастное существование раз и навсегда.
Она замахнулась виброятаганом, но в этот момент грянул выстрел, и она выпустила из рук оружие, с криком ярости схватившись за плечо. На пороге стоял Говоров, за ним - Скитальцы в боевых скафандрах. Откуда-то издалека раздавались выстрелы, крики и всплески. Наблюдая за поединком, никто и не заметил, что в подземелье кипела битва.
Вагнер отняла ладонь от плеча, и все увидели, как глубокая рана стремительно затягивается. Рия только протянула здоровую руку в сторону Александра, и он упал, точно сраженный молнией. Скитальцы принялись стрелять, но лучи их бластеров словно отражались от невидимой стены, окружавшей Рию.
- Мне не нужно даже оружие против смертных, - произнесла она, обращаясь к Эйвери. - Ты видишь, что ты потерял?
Пока она говорила, Тибор и Клари заметили, как один из Скитальцев склонился над своим предводителем. Тот с последним усилием снял с пояса инкрустированный каменьями меч и вручил его Скитальцу.
- Меч Илиодоров… теперь твой… - тихо произнес Говоров и отошел в Вечность.
Скиталец встал и мечом в руках приблизился к Рие.
На секунду она, казалось, находилась в замешательстве, потом яростно ринулась в бой. Скиталец сражался с легкостью и изяществом, присущим только ратникам.
Тибор и Клари оттащили раненного Эйвери к стене. Он потерял сознание.
В этот момент Рия провела свой любимый прием: молниеносный отвлекающий удар, за которым должен был последовать смертоносный выпад. Однако Скиталец отреагировал так, будто знал об этой уловке всю жизнь. Легко увернувшись, он, неожиданно для Рии, выбил ятаган из ее рук и приставил свой клинок почти что к ее шее.
- Ну что, будем проверять, отрастет ли голова взамен срубленной? - спросил он.
Голос, даже искаженный шлемом, показался ей очень знакомым. Свободной рукой Скиталец нажал на кнопку на поясе скафандра и шлем сложился. Тиб и Клари не смогли сдержать удивленных возгласов:
- Майкл?!
Рия облегченно вздохнула.
- Ну, теперь убери меч.
- Почему это?
- Я - твой учитель!
- Уже давно нет.
В это время, яростно прорубаясь сквозь ряды скитальцев, в камеру влетел Маркус де Пелеран, за ним Пакаль и Эмели.
- Прекратите сопротивление! Иначе мы убьем Дарью Митчелл.
- Что? - Тибор подался вперед. - Дарья, где она?!
- В надежном месте, - де Пелеран заметил Михаила, пригляделся к нему и довольно улыбнулся.
- Кажется, нас еще не представили друг другу, молодой человек…
В этот момент Эмели почувствовала холод металла за своей спиной, - Пакаль приставил к ней свой лучемет.
- Наивные. Они решили, что я на их стороне, - объяснил он Майклу.
- Мы обменяем Вагнер и эту женщину на Дарью, - резко произнес тот, - если вы позволите нам и всем Скитальцам покинуть планету и забрать с собой эрлетов.
- Ого! А не слишком ли вы много просите, молодой человек?
- В противном случае, заложники погибнут, а если повезет, еще и пара-тройка ваших доисторических паразитов, которых мы с Фернандо успеем прихватить с собой.
Михаил упрямо смотрел в зеленые кошачьи глаза де Пелерана. Тибор, Клари и итаранец вдруг заметили, как были похожи эти двое: властные, правильные лица, изящество хищников, приготовившихся к последнему прыжку. Казалось, воздух звенел от напряжения. Маркус улыбнулся и отвел глаза.
- Хорошо, - проговорил он. - Я приведу Дарью к Фениксу через полчаса.
Скитальцы подобрали раненых и убитых, вывели эрлетов из клетки и все поспешили наверх. Михаил вел Рию с мечом Илиодоров в сантиметре от ее шеи и цепким взглядом следил за происходящим вокруг. Пакаль следовал за Эмели. Остальные ратники, а было их около пятнадцати, стояли в стороне, молча наблюдая за людьми. Тиан Абоэтери была в их числе. Ратники, они же новые хнейцы, нисколько не выглядели потерпевшей поражение стороной, и это настораживало Майкла.
На поверхности Скитальцы погрузились в катер и немедленно направились к “Эридану”. “Феникс” уже стоял на поляне. Майк с Рией и Пакаль с Эмели остались у трапа ждать де Пелерана. Тибор и Клари, несущие Эйвери, поднялись на Феникс, где их встретили Гая и Руф.
В назначенное время у корабля появился Маркус в сопровождении Дарьи. Де Пелеран отпустил ее, и она с радостными слезами на глазах бросилась по трапу на корабль, в объятия мужа. Михаил и Фернандо отпустили своих заложниц.
Маркус что-то резко сказал женщинам на неизвестном языке.
Ри с испепеляющим взглядом бросила своему бывшему ученику “щенок”, и обе удалилась. Убедившись, что никто не подслушивает, Маркус сел на валун и без предисловий обратился к Михаилу:
- Однажды ты станешь одним из нас. Первым из нас.
- Откуда такая уверенность? - Майкл сел напротив.
Молодой авантюрист, в сопровождении индеанки Амелии путешествующий по Центральной Америке, сильно изменился за прошедшие столетия: теперь Маркус был окружен аурой силы и могущества.
- Я вижу тебя насквозь, - ответил де Пелеран, - в отличие от твоего отца, ты ищешь власти, ты молод и хочешь остаться молодым навеки, ты боишься боли и смерти. Я был совсем таким же полторы тысячи лет назад, до Трансформации. И я не раскаиваюсь в своем выборе. Я понимаю, почему ты связался со Скитальцами и Кинтанари. Видя твою силу воли и целеустремленность, Говоров назвал тебя своим преемником перед смертью, ведь так? - он бросил взгляд на Меч Илиодоров. - Это очень хорошо, Майкл.
На лице Михаила появилась тень сомнения. Он пристально посмотрел в глаза де Пелерана. Глаза хищника, как и у него самого…
- Подумай, мы с тобой одной крови, Майкл. Самой древней, самой сильной. Спроси у Светланы Говоровой, или как там ее теперь зовут на Дакассе, кто был настоящим отцом Эйвери? Только сначала сними блокировку памяти, которую я ей поставил, чтобы оградить от безумия. Но Эйвери был моей ошибкой: слишком много слабого человеческого естества…
Он задумался на минуту, потом продолжил:
- Почти никто из нас, ратников, до поры не знает своих подлинных родителей, Майкл. В отличие от смертных, нам нет смысла вступать в браки с потенциальным субстратом…
- Кто дал вам право использовать людей таким образом? - с затаенным гневом спросил Майкл. – “Родители”… Вы просто паразиты.
- А кто дал право людям использовать более примитивные создания, животных и растения, для поддержания своего существования? - откликнулся де Пелеран. - Нам приходится сильно изменять субстрат, приспосабливать для вынашивания чужеродного для них потомства. Поэтому-то Светлана и слегла надолго после нашей с ней встречи. Там, на Лауссе у меня было время, а с твоей матерью пришлось спешить. Эйвери отказался от трансформации и силы его были на исходе. Я внушил ему, как провести операцию мгновенно… Это сильно напугало глупышку Лину.
К сожалению, люди быстро чахнут и погибают в поле нашего эмоционального воздействия, что и случилось с твоей матерью. А твой отец не захотел принять свою истинную природу и до сих пор винит себя! Если и ты будешь глуп – окажешься на его месте, будешь мучиться и умирать десятки лет, потом сойдешь с ума, а если в тебе останется хоть кроха разума – наложишь на себя руки. А я буду пить жизнь полной чашей, ни в чем себе не отказывая, и через тысячу лет. К тому времени нас уже будет очень, очень много…
Майкл побледнел и встал при последних словах Маркуса.
- С меня довольно. Ты лжец, де Пелеран. Ты лгал моему отцу всю его жизнь, ты лжешь сейчас мне. Вы, хнейцы, не свободны и не всесильны. Вы рабы ваших пороков, постепенно превращающих вас в амебы. Я не хочу быть одним из вас. В одном ты прав, я не похож на своего отца. И при нашей следующей встрече у меня, надеюсь, будет время тебя прикончить… - он повернулся и взбежал по трапу “Феникса”, задыхаясь от гнева и омерзения.
Маркус загадочно посмотрел ему вслед.

В медотсеке, совсем по-старому, Дарья изучала показания своих многочисленных приборов. Эйвери, все еще без сознания, лежал на койке.
- Я так рада, что с тобой все в порядке, Майк, - произнесла Митчелл и, кивнув в сторону Эйвери, добавила, - он скоро придет в себя. Рана не очень серьезная.
- Как ты держалась все это время?
Она вздохнула.
- Думая у Тибе, о Жане, обо всех вас. Я нужна была этим ксеногибридам живой. Мои исследования их анатомии… Они заставили меня работать дальше.
- Мерзавцы, - он слегка улыбнулся и подошел к неподвижно лежащему Эйвери.
- Я буду в салоне, - сказала Даша, - вызовешь, если нужно.
Майкл сел у койки отца и задумался. Он предполагал вернуться в свое время сразу после взрыва на Мемае, но часовой механизм их с Фернандо саркофагов не сработал и, кто знает, сколько им еще пришлось бы проспать, если бы отряд Скитальцев не обнаружил два года назад старинный эйанский корабль на астероиде. Майкл узнал, как он опоздал: Лины уже не было в живых. Эйвери по слухам остался где-то на Дакассе, но Майкл не стремился к встрече с отцом. Горечь и гнев переполняли его, когда он вспоминал о страданиях матери и своих злоключениях. Но сейчас он видел перед собой бледное, измученное лицо, преждевременную седину и морщины человека, прошедшего через все… От былого гнева не осталось ни следа.
Майкл закрыл глаза, проникая все глубже и глубже в лабиринты памяти бывшего “героя Галактики”.
Странные картины долго мелькали перед ним, пока, наконец, Майкл не увидел то, что искал: лиловые скалы-башни под светло-голубым небом Дакасса, высокий желтый утес, воздымающийся над темной бездной. Неяркое белое солнце стояло в зените, второе, ослепительно-золотое, только что появилось среди пиков на востоке. В небе медленно кружились огромные птицы. На утесе примостился одинокий могильный камень, окруженный невзрачными дакасскими цветами. Майкл почувствовал, что сюда Эйвери приходил так часто, как мог. А когда не мог… Майк вздрогнул и открыл глаза. Эйвери, слегка улыбаясь, смотрел на него.
- Я знал, что еще увижу тебя, - просто сказал он.
Майкл ничего не ответил, раздумывая о разговоре с Маркусом и о своем будущем. В глубине души он точно знал, что когда встанет выбор между трансформацией и медленной мучительной смертью, он струсит.
- Не печалься,   - тихо произнес Эйвери, угадав его мысли, - Не все потеряно, пока в тебе звучит голос человеческой совести… Вспомни Кинтанари и Беамон: несмотря на свою хнейскую природу, они остаются людьми, причем лучшими из людей.
Майк вспомнил о двух венцах – веригах, которые Ачиатль и Ачиналь носили все эти годы, чтобы не потерять свою душу. Возможно, один из этих венцов прозорливые Владыки предназначили для него. И это тоже означало боль…
- Не исчезай больше, - проговорил Эйвери.
Майкл слегка кивнул отцу, глядя сквозь пространство на нечто за многие световые годы отсюда.

Огромная космическая станция неправильной формы, Храм ратников, двигалась по орбите в двойной системе, где тускло-красная звезда служила пищей невидимой черной дыре. В высоком зале внутри станции тысячи силуэтов в темных и светлых балахонах неподвижно стояли на зеркальном полу. Красный свет струился на них сверху. Где-то печально плакала флейта.
В центре зала возвышался помост, на котором стояли два человека в оковах. Откуда-то с высокой галереи странный голос говорил на давно умершем, тяжело и глухо звучащем языке. Кто-то произносил смертный приговор тем, на помосте, и толпа вокруг одобрено колыхалась.
В лучах красного света лица Кинтанари и Беамон уже не выглядели альменскими. Они казались просто людьми. Достойный ученик первого из териев, Бьерана И’Эйма, и последняя из хнейцев, не утративших свой облик. Со всех сторон к ним устремились рои смертоносных киберос. Двое крепко взялись за руки и закрыли глаза в ожидании ужасной казни. Кинтанари отчетливо услышал последние слова Беамон:
- Свободны…
Внезапно вокруг осужденных возникла стена света. Яркая вспышка – и помост опустел. Не найдя цели, механические осы-убийцы бросились врассыпную на своих хозяев…

 Сначала Ксения услышала какую-то студенческую песенку. Потом в дверном проеме появился элегантный молодой человек в мундире курсанта-навигатора.  Высокого роста, с не по уставу длинной рыжей шевелюрой, его можно бы было принять за эйанина, если бы не живое, выразительное лицо и озорные глаза. Ворот мундира был расстегнут, и под ним виднелся пестрый платок. За спиной курсанта возвышался гриф 12-струнной урпонской лютни. Войдя в комнату, Бен первым делом бросился к книжным полкам.
- Мне опять было не до учебы, - он влез на табурет и стал шарить на верхней полке.
Там было пыльно. Курсант чихнул.
- Из покон веков с меня толку нет, с пеленок по кабакам, как говаривал дядя Клари, зато Майк всегда у нас был в отличниках... “Идеальные кибернетические системы Злотина”, - с наигранным отвращением прочитал он название книги, - Нет, это не мое…
Ксения, сидевшая на диване, только покачала головой. Брат и сестра находились в маленькой гостиной своего четырехкомнатного блока в студенческом общежитии на Заминдаре. За круглым окном почти во всю стену в вечернем полумраке тонули учебные корпуса - ажурные ступенчатые необарочные небоскребы, все в висячих садах и балконах.
Заминдар был планетой, 86 % населения которой составляли школьники и студенты. Здесь размещались самые престижные учебные заведения Галактики. Ксения изучала планетологию, Бен готовился стать навигатором, а Майкл до своего исчезновения замахнулся на кибернетику и филологию.
- Знаешь, Бен, чудовище хвостатое, я вот что тебе скажу. Ты просто всегда завидовал Майку. Он гений, поэтому может вообще не прилагать никаких усилий к учебе и знать все лучше нас.
Молодой человек спрыгнул с табурета.
- Вот именно, сестрица!
В это время за неплотно прикрытой дверью в коридоре послышался топоток.
- О-о, - протянул Бен, - я узнаю эти звуки. К нам идет наш мучитель!
Дверь распахнулась, и в комнату влетел курчавый веснущатый мальчишка со школьным ранцем - Жан.
- Так, так, так, племяннички в сборе! - проорал он. - И, наверное, еще не подозревают о том, что он уже приехал!!!
Жан вскочил на табурет и изобразил, что стреляет в Бена.
- Дядя Миша научит меня делать настоящие луки, и с дядей Руфом на следующие каникулы мы поедем охотиться на симанских вонтераптеров!
А еще через пятнадцать минут на пороге появился Майкл собственной персоной. Брат, сестра и Жан бросились ему навстречу.
- Вернулся? На совсем? Учиться? - сыпалось на него со всех сторон.
- Конечно! – как ни в чем ни бывало ответил Майкл.
Жизнь на Заминдаре была, мягко говоря, веселая, и в былые времена мудрая Ксенька, выходя из себя после очередной проделки Майкла, Жана и Бена, будь то срыв ненавистного семинара по философии путем вывода из строя энергостанции университета (Миша был всегда силен в электронике) или безумная вечеринка в честь чьих-либо именин, часто восклицала: “Братцы, так же нельзя”! На что ей неизменно отвечали: “Еще и не так льзя”! С тех пор, как Майкл исчез, они давно уже так не веселились.
Жан взглянул на часы и забавно хлопнул себя по лбу.
- Через пол часа чемпионат по кью между 843 и 812 школами! Ноги в руки!
Кьюбол  - игра в мяч в зале без гравитации. По мнению Ксюхи, играть в него могли только самоубийцы, но братья были страстными болельщиками и игроками. И сейчас, естественно, все четверо быстро собрались и пошли на матч, по дороге болтая и смеясь. Они снова были вместе, и жизнь лежала впереди ясная и светлая, как весенний зеленый луг. По крайней мере, для троих из них.


Москва – Вашингтон - Лонг Итон - Воронино, 1987-2005