Искупление
Полина Ивановна производила на окружающих впечатление глубоко совестливого, чуткого и внимательного человека. Казалось, нет такой проблемы у того или иного из ее знакомых, которая не вызвала бы у нее желание помочь ее решить. Казалось, что это Солнце без темных пятен. Она была весела, привлекательна, эрудированна. Единственное, что слегка настораживало – слишком много времени эта женщина посвящала общению с людьми по большому счету ей посторонними и чересчур близко к сердцу принимала все, что с ними происходит, не жалея сил и времени на советы. Хоть бы раз пожаловалась на то, что дела, какие-то интересы не дают ей возможности так активно участвовать в жизни других, все адекватные люди ее прекрасно бы поняли, но нет – Полина Ивановна никогда на это не жаловалась. Логически вроде бы это понятно – совсем одинокому человеку надо заполнить свое время, тем более, если он от природы очень общителен. Но, казалось бы, что мешало ей изменить свою жизнь? Она была обеспеченной, сделала карьеру в фирме, пользовалась успехом у противоположного пола, но избегала душевного (а не только физического) сближения и не хотела каких-либо серьезных перемен в своей жизни.
Но никто и заподозрить не мог, что в глубине души ее мучило, заставляло буквально жертвовать собой ради других, делать для них то, что и родственники не всегда могли и хотели. Особенность характера? Потребность? Отчасти. Но суть была в том, что, серьезно и безответно влюбившись когда-то, на заре своей юности, Полина настолько потеряла контроль над собой, что чуть не убила соперницу из ревности. Она почувствовала, что близка к пропасти как никогда, ужас ее охватил. «Прелесть бешенства», как у Пьера Безухова, так завладела ее существом, что Полина потом поняла, что только вмешательство окружающих, случайных свидетелей их потасовки, спасло жизнь другой женщине.
Она пошла в церковь, хотя и не была ни крещеной, ни верующей. Долго стояла там, молча глядя на иконы, не зная, что чувствует, - раскаяние или страх. Пожалуй, второе было сильнее. Полина поняла, что есть в ней что-то такое, что очень пугает ее, неподвластное доводам разума. Она не владеет собой. А значит, нельзя ей влюбляться.