Уставшее солнце медленно теряло очертания круга, рассыпаясь бело-золотистым свечением между облаками. Мне всегда нравилось наблюдать, как на закате кривая солнечная дорожка прощается с водой, еле заметно покачиваясь на ленивых волнах.
Я бродила босиком по берегу Чёрного моря в лёгком льняном сарафане, пока мои мальчики: муж и два сына проводили время за игровыми автоматами. Мне захотелось подышать воздухом и побыть одной вдали от шума пансионата, в котором мы остановились неделю назад. За моей спиной покачивались от лёгкого ветра белые цветки лавровишни, укрываясь за плоскими зонтиками своих кожистых листьев.
Следы на согретом песке стирала подплывающая к моим ногам низкая, малорослая волна.
Море казалось утомлённым. Я вошла по колено в воду. Она приняла меня теплыми объятиями и тихими звуками бушевания, журчания, и плесков. Почему это море называют негостеприимным? Море, как и человек устает, наверное, от «гостей».
- Мам! Слышала легенду, что в водах Чёрного моря лежит меч, который был брошен туда волшебником? – спросил меня сегодня младший сын.
- Нет. Кто тебе рассказал?
- Экскурсовод. Из-за этого море волнуется, пытаясь выплеснуть из своих пучин смертоносное оружие, и окрашивается в чёрный цвет, - восторженно рассказывал Дима.
- Может быть и так,- сдерживая смех, согласилась я.
Делая неторопливые шаги, я наткнулась пяткой на предмет, напоминающий веточку. Нащупав его руками и прополоскав от песка, я достала из воды. Это оказались очки. Серебристая оправа была целой, а стёкла с трещинами и царапинами. Я улыбнулась. Точно такие же очки я покупала когда-то своему мужу Сергею перед Новым Годом.
Я вышла из воды и присела на берегу, рядом с тем местом, где я оставила свои босоножки.
Говорят, что Чёрное море - одно из самых молодых морей Земли. Восемь тысяч лет назад оно было озером. Зная этот «непаспортный» возраст моря, я чувствую себя маленькой-маленькой девочкой в свои неполные сорок лет. Может быть, поэтому люди так любят свидания с морем? Где ещё можно почувствовать себя ребёнком как не в водах большого (или большой?) дедушки (или бабушки?) моря?
Я вспомнила картины Айвазовского. Это был самый преданный Чёрному морю художник. Если море – женщина, то известный маринист любил её как женщину, прощая её капризы и рыдания. Если море мужчина, то художник поклонялся его силе и мужеству. Если в других мирах нет моря, то душа живописца Айвазовского тоскует наверное, по укромным бухтам, штормам и шёпоту моря.
Я аккуратно протёрла полотенцем найденные очки и, поглаживая гладкую оправу, вспомнила то, что произошло четырнадцать лет назад.
Тогда мы жили в Семипалатинске, в одном из старейших городов Казахстана, что
расположен по обоим берегам протекающей через город реки Иртыш. Последние годы, с тех пор как мы переехали с семьёй в Лабинск, мне часто снились понтонная переправа, дом, в котором мы жили и старые улицы Семска (как его называют в народе). В этих снах я поднималась по спиралевидным лестницам двухминаретной соборной мечети или шла по висячему мосту над рекой.
Мы готовились к празднованию очередного Нового Года. Решили пригласить к нам
Бориса Михайловича, отца Сергея который к тому времени уже похоронил свою супругу и чувствовал себя одиноким. Я готовила ужин, а Сергей с Борисом Михайловичем наряжали ёлку. Сынишки, которые тогда были в возрасте четырёх и пяти лет сражались на шпагах в костюмах мушкетеров.
- Мам дай сок!
- А мне апельсин! – просили мальчишки, врываясь на кухню в перерывах между дуэлями.
- Не торопись. Пей небольшими глотками,- говорила я, протягивая старшему Володе, яблочный сок в его любимой кружке.
- А почему ты сначала его просьбу выполняешь, а потом мою? – обижался Дима. Я вытерла салфеткой его вспотевший лоб, и, протягивая апельсин ласково произнесла:
- Мой ты хороший, держи.
- А я, правда, хороший? – улыбаясь, спросил Дима.
- Правда!
- А почему соседская бабушка говорит, что я плохой?
- В каждом из нас есть хорошее и плохое. Но нужно стараться, чтобы плохого было чуть-чуть. С комарик. А хорошего много-много! Как снега,- объясняла я сыну. Он поцеловал меня в щёчку и убежал к брату продолжать сражаться на пластмассовых шпагах.
- Интересно, какая же во мне пропорция хорошего и плохого?- спросил Сергей.
- Какая бы не была я тебя принимаю таким, какой ты есть,- ответила я, расставляя на стол тарелки.
- Любить в человеке хорошее и прощать плохое, и есть высшая любовь, - сказал Сережин отец и посмотрел на часы. По полуночи оставалось чуть больше часа.
- Я сегодня по телевизору видел испанок. Ни на одну не загляделся. Говорили, что они красивые. Оказалось, что это миф,- поделился Борис Михайлович выкладывая из банок солёные огурцы.
- Нам задрать носы? – смеясь, спросила я
- Естественно! – подтвердил свекор.
- Лен, ты, принимая меня таким, какой я есть, похоже, оставила без подарка на этот Новый Год, - сделал мне замечание муж, листая каналы телевизора.
- Почему ты так думаешь? – засмеявшись над его нетерпеливостью, спросила я
- Отцу сделала подарок, мальчишкам уже раздарила их шпаги и машинки, а я вот до сих пор жду сюрприза,- с обидой в голосе произнёс он. Я вышла из комнаты и вернулась через минуту с кожаным футляром в руке. Сергей не любит когда оформляют подарки, и поэтому новые очки со стёклами хамелеонами я преподнесла ему без мишуры и ленточек.
Он снял свои очки и, примерив, мой подарок, решил его не снимать.
- Где моя волосатая шапка? – спросил Дима, забежав в гостиную.
- Солнце моё. Не волосатая, а полосатая! Вон там она в шкафу,- поправила я сына
- Ты, почему такой грязный? – спросила я Диму, заметив на его лице, полоски шоколада.
- Ты за мной не смотрела, вот я и испачкался,- буркнул он и выбежал из гостиной.
Когда пробили куранты и на улице послышались радостные крики горожан, сынишки заторопились на улицу, чтобы посмотреть на фейерверки, которые обещал для них запустить Сергей.
Мы вышли на улицу. Два маленьких фейерверка взлетели как звездочки, а самый большой почему-то не запускался. Сергей решил, что фитиль погас, не дойдя до заряда. Он собрался разобраться в неполадке и вдруг третий фейерверк взорвался у него в руках. Сергей крикнул и упал на землю. Я бросилась к нему.
- Я ничего не вижу,- шептал он, сжимая в руках снег. Борис Михайлович вызвал «скорую помощь» врачи которой приехали минут через пять. У Сергея обгорели усы и брови.
Кожа лица вздулась и покраснела. Фельдшер, молодая женщина с тихим еле слышным голосом обработала поверхностные ожоги лица и посоветовала подвезти Сергея к офтальмологическому центру. Борис Михайлович оставался дома с мальчишками, и уложил их спать, чтобы они не пугались.
- Термический ожог роговицы. "Слезет" обожженное, и зрение восстановится. Ваши глаза спасли очки, в противном случае от химического ожога можно было ослепнуть навсегда,- сказал дежурный врач-офтальмолог и выписал список необходимых препаратов.
Когда мы вернулись из больницы, в доме запахло лекарствами.
За окном люди пели песни, целовались влюбленные пары, взлетали в небо фейерверки, а я сидела в темноте рядом с мужем, который стонал от боли.
- Если моя слепота останется навсегда - брось меня! – громко произнёс Сергей. По моей руке поглаживающей его спину пробежала полоска дрожи. Я промолчала и, закрыв глаза, хотела только одного: поскорее заснуть, словно наступающий день обещал быть лучше.
Все последующие дни мне казалось, что время дня и ночи удвоилось, замедлились звуки, отражение цветов и даже сны мои стали протяжными. Я ухаживала за Сергеем, капала в глаза тетрациклиновые капли и смазывала лицо мазью от ожогов с антибиотиками. Его глаза различали только тьму и свет. Сергей замкнулся в себе и не хотел ни с кем говорить. После праздников у меня началась сессия в институте, и я должна была успевать сдавать экзамены и смотреть ещё и за мальчишками, которые заболели бронхитом. Я бы, наверное, не выдержала такой нагрузки: ослепший муж, два больных сына и экзамены, если бы не поддержка Бориса Михайловича, который в моё отсутствие присматривал за «раненым батальоном».
- Леночка! Меня как-то спросил друг: Чем отличается идиот от дурака? И я долго не мог найти ответ на этот вопрос,- попытался меня рассмешить Борис Михайлович заметив, что я стою у окна с заплаканными глазами.
- И что же Вы ему ответили? – спросила я не отрывая глаз от улицы.
- Идиота и дурака можно отличить как пепси-колу от кока-колы только по этикетке,- ответил свекор, но, не услышав смеха, подошёл и погладил меня по голове.
Помню, как, сдав очередной экзамен, я торопилась домой. Открыв дверь, удивилась тишине в доме. Сынишки и свекор спали в детской комнате.
Сергей лежал на животе, утопив голову в подушке. Его правая рука свисала к полу, а левая полусогнутая в ладонях лежала на одеяле возле подушки. Я села на краешек кровати и осторожно нажала своим холодным указательным пальцем на средний палец мужа. Его палец как нажатая клавиша опустился вниз к подушке.
- Тебе холодно? – спросила я, заметив как он тянет на себя одеяло.
- Да,- сухо ответил Сергей.
- Дома вроде тепло…
- Мне от мыслей холодно,- сказал он и отвернулся лицом к стене.
- Жизнь прекрасна. Понимаешь,- хотела я успокоить его, но он перебил меня:
- Жизнь прекрасна! Так говорит тот, кто чувствует себя прекрасно. Ты знаешь, что значит не видеть? Это всё равно, что писать непишущей ручкой письмо. Букв не видно. Только их очертания чувствуешь на бумаге. Только вот письмо можно потом переписать, а прожитый день не переживешь заново. Иногда мне кажется, что это слепота лишь роль в новогоднем шоу. Но когда я понимаю, что это, правда, меня гложет, что эту жизнь я придумал сам. И сотворил её не в лучшем виде,- говорил Сергей усталым голосом.
- Всё будет хорошо,- тихо сказала я, взяв его за руку.
- Мне всё надоело. Всё одно и тоже. Похоже, обманул врач, не хотел расстраивать! – крикнул Сергей и вырвал свою руку из моей руки.
- Успокойся, Сергей. Еще прошло слишком мало времени.
- Что ты меня вечно успокаиваешь? От тебя духами аж за версту пахнет! Ну, правильно, зачем я тебе теперь такой нужен? – гневно произнёс он, ударив кулаком об стену.
- Не кричи, пожалуйста. Ты действительно не веришь врачам?
- Я не знаю, мне всё надоело. Отстань от меня.
- Не отстану. Никогда! – в ярости сказала я. Через мгновение я поняла, что мне нельзя срываться и виновато потянулась к нему, чтобы обнять.
- Ну что тебе надо, видишь мне плохо. Дай мне побыть одному,- смягчённо прошептал муж.
- Поцелуй меня,- попросила я.
- Ты, правда, этого хочешь? – удивился Сергей. Я прижалась головой к его груди и сдерживала свои слёзы.
- Сам подарил духи ещё и бурчит что-то, возмущается. Смешной ты, когда злишься
А что мне, по-твоему, хочется, находясь рядом с тобой? Ссориться? Обсуждать спортивные новости? – пыталась я шутить. Сергей приподнял мою голову и, нащупав губами мои губы нежно поцеловал их.
- Ты голоден? – спросила я, осторожно погладив ладошкой по обожженному лицу.
- Покорми меня, пожалуйста
- С ложечки?
- Мне только и осталось, что есть из твоих рук,- с обидой вымолвил Сергей.
- Перестань. Врач же сказал что это ненадолго. Расскажи лучше, о чём ты думал весь день?
- У меня такое чувство, что это никогда не закончится.
- Скажи мне честно. Чего ты боишься? За кого больше всего? За себя? За детей?
- Ты, наверное, ловишь на себе восхищённые взгляды мужчин? А я даже взглянуть на тебя не могу. Ты же не уйдёшь от меня? – еле слышно спросил Сергей.
- Какие восхищённые взгляды? Я хожу, опустив голову, и не замечаю прохожих.
- Ты не ответила мне…
- Не ответила потому, что у меня даже в мыслях этого не было. Что с тобой? Я даже не услышала твой вопрос. Хочешь чай?
- Я хочу видеть! – крикнул Сергей и, схватив подушку, бросил её на пол.
Я вышла из комнаты и, повернув кран, напором включила холодную воду. Слёзы вырвались из моих глаз, и я делала глубокие выдохи, чтобы не позволить себе даже всхлипнуть. Наполнила чайник и поставила на газовую плиту. Включила радио. Из колонок послышалась моя любимая песня в исполнении Марайи Кэрри «Without you». Я не понимаю, о чём поётся в этой песне. Узнала лишь перевод названия - Без тебя. Мне так страшно стало вдруг от вопросов, которые появлялись в моей голове. А если Сергей прав? А вдруг он никогда не сможет видеть? Как же нам жить дальше? Я, конечно же, не брошу его, но вдруг он захочет с собой что-нибудь сделать?
- Чернышева! Не плачь,- услышала я за спиной голос мужа.
- А я и не плачу! С чего ты взял? Я вот чай поставила. Сейчас ужин буду готовить,- начала я оправдываться, вытирая ладонью слезы.
- Нет, ты плачешь.
- Не плачу я! Ты же не видишь!
- Да я не вижу. Но я чувствую. Прости меня,- виновато сказал Сергей. Я молчала. Он подошёл ко мне и, поцеловав мои влажные от слёз ладони предложил:
- Давай потанцуем?
- Прямо здесь? На кухне? – растерялась я.
- Да. Только ты Лен не обижайся, если я отдавлю тебе ноги.
- Ты думаешь, что никогда этого не делал? На свадьбе у друга ты мне новые туфли испачкал,- вспомнила я и громко рассмеялась.
- Эх... Люблю я твой небесный смех. Посмейся ещё а? - просил Сергей, кружа меня в танце. И я смеялась, смеялась…
После ужина Сергей заснул. Я заглянула в комнату к мальчишкам. Борис Михайлович лежал на диване, что-то записывая в тетрадке, а сынишки смотрели телевизор.
- Как у нас дела? Чем мы заняты? – спросила я, стоя на пороге.
- Солдаты в увольнении. А я лёжа, работаю,- ответил Борис Михайлович и подмигнул мне.
- Как это лёжа работать?
- В Греции даже кушали лёжа, - сказал свекор, не отрывая лица от тетрадки.
- Честно, что ли? – удивлённо спросил Володя.
- У Гомера, вроде, было про то, как там греки едят лежа, так, не спеша, нахваливая дом и угощения, запрокидывая голову, кладя в род очередное лакомство.
- Я тоже хочу в Грецию! – восхищённо заявил Володя.
- И я хочу!- присоединился к нему Дима.
- Поедем! У меня было в жизни две мечты: Чтобы коммунизм победил, и поехать в Грецию. Первая мечта не сбылась, может, сбудется вторая,- с грустью в голосе сказал Борис Михайлович и похлопал по плечу Володю.
Как-то я проснулась среди ночи. Мне показалось, что со стороны кухни дует ветер.
- Наверное, забыла закрыть форточку,- подумала я и вышла из комнаты не включая свет. Форточка действительно оказалась полуоткрытой. Я закрыла её и, рассматривая освещённую уличным фонарём улицу, подумала: Мне страшно. Я боюсь темноты. А как же муж? Он же не видит света. Мне хотелось знать, что чувствует Сергей.
Я закрыла глаза и попыталась наощупь определить предметы вокруг меня. Вот гладильная доска. На ней постиранные, ещё невыглаженные простыни. Это цветок традесканции. Это кастрюля. Я открыла глаза. Села за стол. На моём пальце болталось кольцо с рубином. Его мне подарила на свадьбу мама. За последние несколько дней я сильно похудела, и кольцо легко сползало с моего пальца. Я сняла его и, уткнув камушком по столу повернула его. Кольцо вертелось как юла. Так я просидела больше часа, наблюдая за вертящимся кольцом. Я вспоминала, как мы познакомились с Сергеем. Его друг, кадровый офицер собрался жениться и свадьбу назначили на тридцать первое декабря. Его невеста приехала без подружки, и друзья взяли у незнакомой девушки на автобусной остановке адрес нашего общежития. Но когда Сергей приехал по указанному адресу за некой Татьяной, оказалось, что она уехала домой.
Так я и оказалась на свадьбе у друга Сергея и встретила Новый год вместе с будущим мужем. Мы начали встречаться. Он называл меня самой красивой, хотя в зеркале я видела рядовую девушку. Я помню, как он первый раз признался мне в любви. Он, тогда волнуясь, сказал:
- Я люблю тебя. А я молчала и в этот момент думала, как бы не выдать своё смущение.
- Типично женская тактика: промолчать в ответ на слова любви,- улыбаясь, произнёс в тот вечер Сергей.
- Было бы ненормально, если бы у меня была типично мужская реакция,- пыталась я пошутить, но получилось не смешно.
- Хотя это честнее, чем изображать ответное чувство. Ты Афина,- сказал Сергей и, поцеловав меня в щёчку ушёл домой. Вскоре мы поженились. Потом было рождение сыновей, переезды, праздники…
Я вздохнула. Закрыла глаза, прижала руки ладонями к друг другу у груди и начала молиться. Я шептала все молитвы, которые знала и молилась всем Богам. По-очереди. Всем, о которых когда либо слышала или читала. Даже вспомнила имя фригийской богини Кибелы, храм которой обнаружили на берегу Черного моря.
- Великая Мать! Возрождающая, умершую природу. Помоги нам! – шептала я в полусонном состоянии.
Прошло ещё несколько дней. Как и обещали врачи - кожа на лице слезла, усы, и брови у мужа отросли, и даже шрама на лбу почти не видно было.
В один из вечеров Сергей ждал моего возвращения и лежал в гостиной без света. Борис Михайлович и сынишки отправились кататься в соседний двор на санках. Сергей рассказал мне позже, что заснул и когда открыл глаза, увидел луч серого цвета на стене от зажженной в коридоре лампочки. Он поднял руку, и на стене показалась тень его пальцев. Он загнул мизинец, безымянный, большой палец левой руки, и, выпрямив два оставшихся как в детстве, рассмотрел голову зайца. Потом, выпрямив все пальцы, согнул указательный. Получилась голова собаки. Он так обрадовался этому, что, накинув на себя пальто, всё ещё придерживаясь рукой за стены, вышел на улицу, чтобы встретить меня. Медленно спустился по лестнице. Когда открыл дверь подъезда, из-за снега ему показалось, что всё вокруг белого цвета. Постепенно Сергей стал различать очертания домов и свет в окнах. Вдруг в стороне он услышал скрип. Повернувшись, увидел два мелькающих огонька на снегу. Он не мог понять, что же это за огоньки? В глазах Сергея сначала была боль, но потом он рассмотрел на фоне снега и сумеречной темноты белую фигуру кота Самсона, который жил у соседки этажом выше. Соседка назвала так своего кота после прочтения о подвигах Самсона в библейской Книге Судей. Утративший свою силу Самсон был захвачен филистимлянами, ослеплён, закован в цепи и брошен в темницу.
В этот момент я приближалась к дому. Когда я увидела в нескольких метрах от себя Сергея, который улыбался мне и махал рукой я подбежала к нему и крепко его обняла.
- Я люблю тебя,- прошептала я, сдерживая слёзы.
- Я тоже тебя люблю. Не знаю, каким цветом, но – люблю,- сказал он тихо.
- Красным может быть? – подсказывала ему я.
- Пурпурным, с белыми прожилками…
Зрение к Сергею вернулось, но фейерверки мы больше не покупали.
Когда мы переехали жить в Лабинск, младший сын Дима принёс как-то в дом пушистого белого котёнка. Над именем мы долго не думали и назвали его Самсоном.
Наш любимец- кот любит восседать на табурете иногда почесывая, свои белые с розоватыми кончиками ушки. Каждый раз, когда мы встречаемся с Самсоном глазами, я улыбаюсь, вспоминая тот день, когда Сергей начал видеть, и улыбаюсь в благодарность всем Богам которые услышали мои молитвы.
Я положила чужие очки на песок. Очки, которые я подарила мужу мы так и не нашли тогда. Наверное, людские ноги их затоптали в снег.
Пролетая над пляжным песком, пыль направлялась в сторону одиноких пещер.
Я посмотрела на колыхающуюся поверхность моря. Одна волна коричнево-серого цвета с пеной приближалась к берегу. Она напоминала подол женского платья с белой тесьмой по краям, развевающийся от летнего ветра. Я приподнялась с песка и, наблюдая за волной подумала: Волна это подол моря, который поднимается к небу…